Провинция Аньхой, Китайская Народная Республика

Вертолет появился ниоткуда и кружил над деревней, как шумная стрекоза. Оторвав взгляд от руки мальчика, которую перевязывала, доктор Сун Ли смотрела, как вертолет завис в воздухе и начал спускаться на поле у околицы деревни.

Доктор погладила мальчика по голове и приняла от благодарных родителей плату – несколько яиц. После обработки мылом, горячей водой и травяной припаркой рана быстро заживала. Без медицинского оборудования, почти без лекарств, молодая женщина использовала, что могла из подручных средств.

Ли отнесла яйца в свою хижину и присоединилась к шумной толпе на поле. Взбудораженные крестьяне – многие из них впервые видели летательный аппарат так близко – обступили вертолет. Она заметила правительственные символы на фюзеляже и задумалась, кто из Министерства здравоохранения мог прибыть в глухую деревню.

Дверь вертолета раскрылась, и показался невысокий мужчина в деловом костюме и галстуке. Он бросил взгляд на толпу, и на его широком лице появилось выражение ужаса. Он вернулся бы в вертолет, если бы Ли не пробилась через толпу и не обратилась к нему.

– Добрый день, доктор Чуань, – крикнула она достаточно громко, чтобы перекрыть шум толпы. – Вот это сюрприз!

Мужчина осторожно осмотрел толпу.

– Не ожидал столь шумного приема.

Доктор Ли рассмеялась.

– Не волнуйтесь, доктор. Большинство этих людей – мои родственники. – Она показала на пожилую пару со сморщенными улыбающимися лицами. – Вот мои родители. Сами видите, они совершенно не опасны.

Она взяла доктора Чуаня за руку и провела через толпу зрителей. Крестьяне пошли за ней, но она мягко объяснила, что хочет поговорить с гостем наедине.

Вернувшись в хижину, она предложила гостю потрепанный складной стул, на котором принимала пациентов. Чуань носовым платком вытер потную лысину и стер грязь с начищенных кожаных ботинок. Ли вскипятила на походной плитке воду и налила гостю чай. Чуань осторожно отпил, словно не был уверен, чистая ли чашка.

Сама села на старый стул, на который садились ее пациенты.

– Как вам мой кабинет? Более скромных пациентов я принимаю в хижине. А животных лечу на их территории.

– Да, это вам не Гарвардская медицинская школа, – сказал Чуань, с любопытством оглядывая хижину с земляными стенами и тростниковой крышей.

– Это вообще ни на что не похоже, – сказала Ли. – Но есть и преимущества. Пациенты платят мне овощами и яйцами, так что я никогда не голодаю. Дорожное движение не такое шумное, как на Гарвард-сквер, зато совершенно невозможно раздобыть кофе глясе.

Чуань и Ли познакомились много лет назад на встрече азиатских студентов с преподавателями медицинского факультета Гарвардского университета. Он работал в Национальной лаборатории медицинской молекулярной биологии в качестве приглашенного преподавателя из Китая. Она заканчивала аспирантуру по специальности «вирусология». Быстрый ум и интеллигентность молодой женщины произвели большое впечатление на Чуаня, и после возвращения в Китай, где он занял высокий пост в Министерстве здравоохранения, их дружба продолжилась.

– Мы очень давно не общались. Вы, наверно, гадаете, зачем я здесь, – сказал Чуань.

Доктор Ли уважала Чуаня, он ей нравился, но он оказался в числе высокопоставленных медицинских чиновников, которые постоянно отсутствовали, когда ей необходимо было поговорить о своей судьбе.

– Вовсе нет, – с ноткой высокомерия ответила Ли. – Надеюсь, вы прилетели с извинениями от властей, которые так со мной обошлись.

– Государство никогда не признает свои ошибки, доктор Ли, но вы представить себе не можете, сколько раз я жалел, что не вступился за вас.

– Я понимаю, что правительство будет винить всех, кроме себя, доктор Чуань. Но вы представить себе не можете, сколько раз я жалела, что коллеги не вступились за меня.

Чуань сжал руки.

– Я не обижаюсь на вас, – сказал он. – Мое молчание было трусостью. Не стану говорить о коллегах. Могу только смиренно просить прощения за то, что не выступил публично в вашу защиту. Однако я много работал в кулуарах, чтобы избавить вас от тюрьмы.

Доктор Ли подавила желание показать, в каких условиях она живет и работает в нищей деревне. Она решила, что винить Чуаня несправедливо. Что бы он ни сделал, это ничего бы не изменило.

Она заставила себя улыбнуться.

– Извинения приняты, доктор Чуань. Я искренне рада вас видеть. Но, поскольку вы прилетели не с извинениями властей, что вы здесь делаете?

– Боюсь, я принес дурные вести. – Хотя они были одни, он понизил голос. – Она вернулась, – сказал он почти шепотом.

Ли почувствовала в животе ледяной комок.

– Где? – спросила она.

– К северу отсюда.

Он назвал далекую провинцию.

– Другие случаи были?

– Пока нет. Слава богу, это очень изолированная местность.

– Вы выделили вирус? Подтвердили его идентичность?

Он кивнул.

– Опять коронавирус.

– Когда его обнаружили впервые? И найден ли источник?

– Примерно три недели назад. Источник пока неизвестен. Правительство немедленно изолировало пострадавших и ввело карантин в деревнях, чтобы предотвратить распространение заболевания. На этот раз решили не рисковать. Мы работаем со Всемирной организацией здравоохранения и американским Центром контроля заболеваний.

– Очень непохоже на прежнюю реакцию.

– Правительство усвоило урок, – сказал Чуань. – Попытки скрыть прошлый случай распространения вируса ТОРС повредили репутации Китая как зарождающейся мировой державы. В этот раз наши лидеры поняли, что сохранить тайну невозможно.

Китайское правительство подверглось международной критике за то, что скрыло от мирового сообщества первые случаи ТОРС и тем самым задержало изготовление вакцины и привело к многочисленным жертвам. Когда началась эпидемия, Сун Ли работала в Пекинской больнице. Она заподозрила, что опасность нешуточная, собрала факты и изложила свою точку зрения. Когда она потребовала от начальства серьезных действий, ей велели молчать. Но система Всемирной организации здравоохранения начала распространять предупреждение. Поездки прекратились, был введен карантин. Сеть международных лабораторий выделила вирус, который раньше никогда не встречался у человека. Болезнь назвали ТОРС – «тяжелый острый респираторный синдром».

Вирус получил распространение в двух десятках стран на нескольких континентах, заразилось более восьми тысяч человек. Почти тысяча из них умерли, и едва удалось предотвратить пандемию. Китайское правительство арестовало врача, рассказавшего о том, что случаи заболевания замалчивают, а инфицированных прячут в дальних больницах, чтобы о них не узнала ВОЗ. Преследованию подверглись и другие врачи, пытавшиеся раскрыть тайну. Среди них была Сун Ли.

– Скрыть случаи заболевания было невозможно и в тот раз, – напомнила она Чуаню, не пытаясь сдерживать гнев. – Но вы все еще не сказали, какое отношение это имеет ко мне.

– Мы собираем исследовательскую группу и хотим, чтобы вы вошли в нее, – сказал Чуань.

Гнев Ли вырвался наружу.

– Что я могу? – спросила она. – Я всего лишь сельская знахарка, лечу опасные болезни травами и заклинаниями.

– Умоляю, отбросьте личную обиду, – сказал Чуань. – Вы одна из первых определили появление ТОРС. Вы нужны нам в Пекине. Ваш опыт в вирусологии и эпидемиологии будет бесценным для выработки ответных мер. – Чуань молитвенно сложил руки. – Хотите, я встану на колени?

Она смотрела на его искаженное болью лицо. Чуань был блестящим специалистом. Можно ли было ожидать от него еще и смелости? Смягчив тон, она сказала:

– Не нужно, доктор Чуань. Я сделаю, что в моих силах.

Лицо его просветлело.

– Запомните мои слова, – сказал он. – Вы не пожалеете о своем решении.

– Я знаю, что не пожалею, – ответила Ли, – особенно если вы выполните мои условия.

– Чего вы хотите? – осторожно спросил Чуань.

– Мне нужны медицинские припасы, необходимые для работы в этой деревне в течение полугода… Нет, в течение года. И распространите это условие на соседние деревни.

– Договорились, – сказал Чуань.

Ли выругала себя за то, что потребовала так мало.

– Когда я вам понадоблюсь? – спросила она.

– Немедленно, – сказал Чуань. – Вертолет ждет. Я хочу, чтобы вы выступили на симпозиуме в Пекине.

Ли перебирала в уме необходимые дела. Хижину она снимает. Все ее имущество умещается в небольшой сумке. Ей остается только известить старейшин деревни и попрощаться с родителями и пациентами. Ли встала и протянула руку, чтобы закрепить сделку.

– Договорились, – сказала она.

* * *

Три дня спустя доктор Ли стояла за кафедрой на возвышении в Министерстве здравоохранения в Пекине и собиралась с духом: ей предстояло выступить перед двумя сотнями специалистов со всего мира. Женщина, стоявшая на возвышении, ничем не напоминала сельского врача, при свете свечи принимавшего рождавшихся на свет младенцев и поросят. Она была в деловом костюме в тонкую полоску и в красной блузе, на шее повязан розовый шарф. Легкая косметика сделала более светлой кожу, потемневшую от деревенской жизни. Ли радовалась, что никто не видит ее мозолистых рук.

Вернувшись в Пекин, она прежде всего предприняла разнузданный шопинг за счет Китайской Народной Республики. В первом же магазине она выбросила в урну хлопчатобумажные куртку и брюки. И с каждой новой покупкой в самых дорогих бутиках Пекина постепенно возвращала себе пошатнувшуюся было самооценку.

Сун Ли было тридцать с небольшим, но выглядела она моложе: стройная, узкобедрая, с маленькой грудью и длинными ногами. Фигура хорошая, но не слишком заметная, зато лицо заставляло всех обязательно посмотреть на нее еще раз. Длинные темные ресницы затеняли внимательные блестящие глаза, а полные губы то дружелюбно улыбались, то слегка морщились, когда их хозяйка задумывалась. Работая в деревне, Сун Ли убирала волосы в длинный конский хвост и прятала под шапкой, какие носили солдаты в эпоху Великого похода Мао. Но сейчас они были коротко подстрижены и уложены в модную прическу.

В Пекине Ли побывала на нескольких брифингах и была поражена стремительной реакцией на последнее появление вируса. В отличие от неторопливого развития событий несколько лет назад, сейчас во многих странах сразу были мобилизованы сотни исследователей и вспомогательный персонал.

Китай, игравший главную роль в борьбе с эпидемией, пригласил специалистов в Пекин, чтобы продемонстрировать свои решительные и жесткие действия. Такая быстрая мобилизация свидетельствовала об уверенности в возможности ликвидации этой серьезной проблемы: все, с кем говорила Ли, были убеждены, что удастся предотвратить распространение ТОРС, пока исследователи ищут источник, разрабатывают диагностику и создают вакцину.

Но доктор Ли не разделяла всеобщего оптимизма. Ее тревожило, что источник вируса не найден до сих пор. Виверры, которые были носителями ТОРС в первом случае, все уничтожены, так что, вероятно, вирус нашел другого хозяина: собак, кур, насекомых – кто знает? К тому же ее беспокоила необычная и совершенно не свойственная китайскому правительству открытость. Горький опыт убедил ее в том, что власть неохотно раскрывает свои тайны. Она бы не знала этих сомнений, если бы правительство не отказалось допустить ее в зараженную провинцию. Чересчур опасно, сказали ей, в провинции введен строжайший карантин.

Сейчас доктор Ли отбросила сомнения, сосредоточившись на устрашающей необходимости выступить перед аудиторией самых известных специалистов. Сердце бешено колотилось в груди. Проведя годы с крестьянами, чьей главной заботой был урожай риса, она нервничала перед выступлением. Новейшие компьютерные программы, способные показывать распространение эпидемии, не просто удивили ее, а окончательно лишили уверенности в себе. Она чувствовала себя пережитком каменного века, проспавшим во льду десять тысяч лет и внезапно оживленным.

С другой стороны, примитивная медицинская практика развила у нее бесценное внутреннее чутье, оказавшееся нужнее всех на свете таблиц и схем. Интуиция подсказывала ей, что праздновать рано. Как вирусолог, она знала поразительную способность вирусов изменяться и приспосабливаться. Как эпидемиолог, из собственного горького опыта усвоила, до чего быстро эпидемия может выйти из-под контроля. Но, возможно, она слишком пуглива. Ли изучила статистику, предоставленную Чуанем: дело как будто бы шло к локализации эпидемии.

Доктор Ли откашлялась и осмотрела аудиторию. Некоторые из слушателей знали о ее изгнании и даже, может быть, приложили к нему руку, но она отогнала чувство горечи.

– Перефразируя американского писателя Марка Твена, слух о моей профессиональной смерти сильно преувеличен, – сказала она с серьезным лицом.

И переждала волну аплодисментов.

– Должна признать, что я пришла к вам смиренно и униженно, – продолжала она. – Пока я занималась сельской практикой, мировая эпидемиология шла семимильными шагами. Меня поражает готовность государств всего мира объединиться для борьбы с новой вспышкой. Я горда тем, что моя страна играет в этой борьбе ведущую роль.

И улыбнулась, услышав аплодисменты. Она научилась этой игре. Тех, кто предвкушает гневные разоблачения политики прошлого, ждет разочарование.

– В то же время должна предупредить: самоуверенность и самоуспокоенность опасны. Любая эпидемия несет в себе семена пандемии. В прошлом такие пандемии не раз обрушивались на человечество и причиняли неизмеримые страдания.

Она вспомнила губительные вспышки болезни, начав с первой зарегистрированной пандемии, обрушившейся на Афины во время войны со Спартой. Римская пандемия 251 года н. э. уносила по пять тысяч жизней в день, константинопольская 452 года – по десять тысяч. Примерно двадцать пять миллионов человек умерли в Европе во время Черной смерти в 1340-е годы, и от сорока до пятидесяти миллионов унесла великая эпидемия инфлюэнцы в 1918 году. Она твердила – самодовольство опасно. И говорила о том, как ее радует отклик мирового сообщества на нынешнюю эпидемию.

Доктор Ли стеснялась аплодисментов. Возвращение в медицинское сообщество после нескольких лет изгнания было слишком стремительным. Она сошла со сцены, но не вернулась на место, а пошла к выходу. Глаза ее туманили слезы, ей необходимо было справиться с собой и с переполнявшими ее чувствами. Она пошла по коридору, наугад.

Кто-то позвал Ли по имени. Ее торопливо догонял доктор Чуань.

– Отличное выступление, – сказал он, запыхавшись.

– Спасибо, доктор Чуань. Через несколько минут я вернусь в зал. Вы же понимаете, для меня это сильное переживание. Но приятно слышать, что мировая пандемия нам не грозит.

– Напротив, доктор Ли, пандемия – это несомненная реальность. И она убьет миллионы, прежде чем удастся защититься.

Сун Ли посмотрела на дверь зала.

– Здесь я слышала совсем другое. Все настроены весьма оптимистично и уверены, что эпидемию удастся сдержать.

– Это потому, что выступающим известны не все факты.

– А каковы факты, доктор Чуань? Чем нынешняя эпидемия ТОРС отличается от предыдущей?

– Должен кое-что сообщить вам. История о новой вспышке ТОРС – выдумка.

Ли молча смотрела на Чуаня.

– О чем вы говорите?

– Причина эпидемии, которая нас тревожит, – совсем иной возбудитель. Разновидность вируса инфлюэнцы.

– Почему вы не сказали мне об этом? Почему позволили болтать о ТОРС?

– Увы, но ваше выступление – лишь дымовая завеса, которая должна скрыть тот факт, что вирус, с которым мы имеем дело, гораздо опаснее ТОРС.

– Специалисты, выступающие в этом зале, могут не согласиться…

– Это потому, что мы сообщаем им неверные сведения. Когда они попросили штаммы для исследований, мы дали им старый вирус ТОРС. Мы пытаемся предотвратить панику.

У Ли пересохло в горле.

– Каков новый возбудитель?

– Мутировавшая форма старого штамма инфлюэнцы. Она распространяется быстрей, и уровень смертности гораздо выше. Смерть наступает быстрее и чаще. Вирус невероятно адаптивен.

Доктор Ли недоверчиво смотрела на него.

– Неужели эта страна не усвоила урок сохранения в тайне действительного диагноза?

– Мы хорошо его усвоили, – ответил доктор Чуань. – Китай работает с Соединенными Штатами. Мы договорились с американцами засекретить существование нового возбудителя.

– Мы уже пережили не единожды ситуацию, когда секретные информации оплачиваются человеческими жизнями, – сказала Ли.

– Но мы знаем также, к чему приводит вынужденный карантин, – сказал Чуань. – Нападения на больницы, перебои в сообщении и торговле. По всему миру люди громили китайские кварталы. Сейчас сказать правду невозможно. Пока мы не создадим вакцину, остановить эту инфекцию нельзя.

– Вы уверены?

– Можете не верить мне на слово. У американцев гораздо более совершенные компьютеры. Они разработали модель, согласно которой мы временно локализовали очаги распространения болезни. Но со временем инфекция вырвется за кордоны, и мы получим мировую пандемию.

– Почему вы не сообщили мне это в провинции? – спросила Ли.

– Боялся, что вы все еще считаете меня предателем и не поверите мне, – сказал Чуань.

– А почему я должна верить вам сейчас?

– Потому что я говорю правду… Клянусь.

Доктор Ли, смущенная и рассерженная, ни на минуту не усомнилась в искренности доктора Чуаня.

– Вы упомянули вакцину, – нетерпеливо напомнила Ли.

– Над ней работает много лабораторий, – ответил он. – Наиболее многообещающие результаты получены в американской лаборатории в Боунфиш-Ки во Флориде. Там считают, что вещество, полученное при медико-биологических исследованиях океана, даст вакцину, способную остановить агрессивного возбудителя.

– Вы хотите сказать, что единственное перспективное средство профилактики есть всего в одной лаборатории?

Несмотря на серьезность ситуации, Ли едва не рассмеялась, таким нелепым показалось ей подобное заявление.

Открылась дверь аудитории, и люди потянулись в коридор. Чуань понизил голос.

– Средство еще разрабатывается, – прошептал он, – но мы возлагаем на него большие надежды. И дело пойдет быстрее, если вы будете представлять там Китайскую Народную Республику.

– Правительство хочет, чтобы я отправилась в Боунфиш-Ки? – спросила она. – Кажется, меня «реабилитировали». Я готова сделать все, что смогу. Но вы все ставите на одну вакцину. А если она не поможет?

На лице Чуаня появилось загнанное выражение, и он негромко произнес:

– Тогда нас спасет только божественное вмешательство.