Говорят, когда-то, много лет назад, мы и они мирно сосуществовали в едином мире. Говорят, мы даже выглядели одинаково. Каждый день я спрашиваю себя, как подобное могло быть правдой, и не нахожу ответа. Мы отличаемся от них так же, как день отличается от ночи, как солнце отличается от луны, как все живое отличается от всего мертвого. Мы несем радость и любовь, они — горе и смерть. Прежде наши предки об этом не знали, но они не могли не ощущать разницу между нами и ими — травоядными и хищниками.

Все началось сто семнадцать лет назад, когда ученые какого-то крупного дореволюционного города сделали рядовое, на первый взгляд, открытие, в последствие перевернувшее жизнь каждого человека (так и мы и они называли себя прежде). Был найден ген хищности. Оказалось, около восьми процентов землян не обладают данным геном. Употребление в пищу любых продуктов животного происхождения наносит непоправимый вред их здоровью — нашему здоровью. Так появились веги, те, кто навсегда отказался от мяса, рыбы и нематеринского молока. Тогда наши предки начали меняться.

Хищники сразу решили, что они лучше нас. Они стали питаться преимущественно сырым мясом. Озлобленные, невероятно жестокие, уже через несколько лет их вид окончательно отделился от нашего. Они стали походить на диких зверей, а не на разумных существ.

А что про него…

Я не могу сказать, какое из моих чувств сильнее по отношению к этому конкретному хищнику. Да, вопреки своей дикой природе Димитрий спас мне жизнь. Я благодарна ему за это и за дарованное им знание, которое позволило мне мимикрировать под его собратьев. Ведь только благодаря его помощи я до сих пор жива.

Но я не могу перестать винить его в смерти моих родителей, хотя и не руками именно этого клыкастого они были убиты. А спасая меня, Димитрий руководствовался отнюдь не добрыми побуждениями. Ведь он сделал меня своей пленницей и любовницей. Именно в таком порядке. Сперва пленницей. Потом любовницей.

Конечно, не смотря ни на что, я люблю своего хищника. Это странно и глупо, я знаю. И, разумеется, вопреки моей природе. Но я люблю Димитрия, которого еще называют Бешеным. И ничто не сможет изменить этого. Ничто.

А что он испытывает ко мне? Только то, на что способны истинные хищники: вожделение, чувство собственничества, ярость, страсть. А еще многие другие пожирающие изнутри эмоции. И никогда любовь. Ведь они полигамны. Они просто звери. Хищники.

А мы, травоядные, веги… Теперь мы исчезающий вид. И надежда на возрождение практически угасла.

Нужно еще рассказать про место моего рождения…

Мне становится больно даже не от воспоминаний о моей деревне, а от мысли, что мне нужно вспомнить о ней, чтобы рассказать. Говорю и плачу, а середину лба снова прорезает глубокая морщина.

Это был город в городе, большая община или маленькое государство со своими законами и порядками. Да, мы жили как изгои, за колючей проволокой и трехметровым сплошным забором. К нам и относились как к изгоям: во время редких выходов в большой город хищники свистели нам в след, иногда бросали какие-то предметы. Но как мы могли винить их за то, что у них в крови? Неконтролируемая агрессия — их суть. Единственный способ сдерживания этих зверей — тотальный полицейский контроль.

Но мы совершенно другие. Я помню многое про наш персональный рай, про то, каким он был. Первыми всплывают воспоминания о праздниках, пышных, веселых, с танцами и песнопениями, играми и театрализованными представлениями. Участвовали все. Нас было около двух тысяч. Две тысячи мужчин, женщин, стариков и детей. Детей было много. Мы, веги, неизменно верим в доброе светлое будущее, и в отличие от хищников любим и умеем заботиться о ближних. Поэтому в каждой семье нашего селения неизменно рождалось по нескольку ребятишек.

И я была ребенком. А потом стала подростком. Пока Димитрий не забрал меня в семнадцать лет, я жила в закрытом и прекрасном мире. Меня не интересовало, что происходило вне стен нашего города — все по ту сторону высокого забора казалось нереальным. Я жила в мире за колючей проволокой, и ошибочно полагала, что не нас, как животных, отгородили и посадили в одну большую клетку, а мы сами создали свой Эдем и закрыли врата в небесное царство для тех, кто мог и хотел нарушить наш покой.

В селении не происходило преступлений. Никогда. Мы не запирали двери в собственные дома. Дети могли гулять на улице в любое время суток и не бояться — бояться было нечего. Мы все были знакомы, если не поименно, то «в лицо». Идя по улице, веги приветствовали друг друга и желали удачи. Говорю и плачу. Этого прекрасного, сказочного и чудесного мира больше нет. И никого из тех, кто жил рядом со мной тоже. Но если бы они были, я точно знаю, они бы скучали по нашей деревне ничуть не меньше, чем тоскую по ней я.

У нас была спортивная площадка. В свободное время мы с детьми играли в баскетбол. Наши учителя жили бок о бок с нами. В школе не было системы оценок — просто давались знания. И мы все с радостью ходили и занимались. Ведь тяга к обучению в наших генах.

У нас были мастерские. Пошив одежды, изготовления различных изделий из дерева и металла — то, чем мы зарабатывали деньги помимо интеллектуального труда. Еще мои сородичи были великолепными художниками, поэтами, писателями и учеными. Это было прекрасное место! Каждый имел возможность заниматься тем, что любил и умел. Но однажды всему пришел конец. И ради чего? Это до сих пор не укладывается в моей голове. Почему хищники, те, кто сотню лет назад жили бок о бок с нами, ворвались и растерзали всех в нашем городе? Я не могу их понять. Я же не такая как они. Да, они понесли наказание — виновных привлекли к длительным принудительным работам. Но даже судья во время общественных слушаний заявил, что понимает их мотивы, но не одобряет их.

Я же, как истинный вег, не понимаю и никогда не пойму, как можно убить живое существо, которое мыслит и мечтает, чувствует и любит, у которого есть дети и родители, ради куска мяса на его теле. Их ученые считают, что хищникам не выжить без мяса. Но наши доктора наук утверждали обратное. Пока не погибли.

Мысли путаются и звучат немного бессвязно. Желаете по порядку? Хорошо. Вот моя история, но я предупреждаю: она не самая веселая. И я не уверена, что у нее будет счастливый конец. Хотя, кто знает…