Несколько секунд я пристально глядела Роману в глаза, оценивая то, насколько верно я поняла смысл его предложения. Я поняла правильно. Хотелось ли мне согласиться? Я год не была с мужчиной, целый год никто не касался моего тела, не заставлял меня почувствовать изумительное падение в бездну. Да. Я хотела.

Был ли Роман способен доставить мне запредельное наслаждение? Я ни на секунду не сомневалась и в этом. Он возбуждал интерес многих женщин в лагере — я замечала их взгляды, ветер доносил до меня обрывки тихих вечерних разговоров о нем. Но помощник Верена неизменно держался отрешённо и несколько замкнуто.

И вот теперь он предлагал мне свою страсть. И его глаза умоляли о согласии. В этом была ошибка Романа. Димитрий никогда не спрашивал моего одобрения. Он слышал протесты, но когда их не было, брал то, чего хотел. А хотел он, как и Роман, меня.

Как только мысль о Димитрии закралась в мою голову, я поняла, что откажу тому, кто замер передо мной в ожидании ответа. Я боялась близости с мужчиной много сильнее, нежели желала очутиться в объятиях этого привлекательного совершенно нетипичного хищника. И мне никак не удавалось выкинуть из головы того, другого. И забыть все, что он творил.

— Прогуляйся со мной, — я попыталась подавить чувство вины, которое испытывала из-за отказа Роману.

Он кивнул и погруженный в собственные раздумья побрел рядом. Было очень неловко и волнительно.

— Ты любила его?

Три простых слова, единственный взгляд… И у меня потекли слезы. Я не хотела их вытирать. Слезы очищают душу.

— Он не был достоин моей любви, — очень тихо произнесла я.

Странно, но я не могла воскресить в своей памяти образ Димитрия. Разум отказывался помнить его. Помнило только сердце.

— Ты еще любишь его…

Хватит говорить о Димитрии! Не заставляй меня вспоминать его!

Мы подошли к обрыву. Внизу, за высокими деревьями текла река, три русла которой сливались в одно, широкое, стремительное.

— Пойдем к воде? — мой вопрос вывел Романа из раздумий.

Он первым начал спускаться по узким ступеням. Мне хотелось, чтобы он взял меня за руку или приобнял. Но Роман просто шел впереди, изредка поглядывая на меня. Мы были внизу, на берегу, у первого русла реки, и я вспомнила, как когда-то стояла у края пруда вместе с Марком и Доном. И хотела прыгнуть вниз. Они бы мне не позволили — в этом я была уверена. Димитрию, скорее всего, было совершенно безразлично, переплыла бы я реку или утонула.

— Ты бы смог добраться до того берега? — лукаво ухмыльнулась я.

Тень улыбки озарила мужественное лицо Романа.

— Мне доводилось делать это много раз.

— И я хочу! — я начала скидывать с себя одежду.

С тех пор, как я стала тренироваться, на мне всегда было спортивное белье, и оно замечательно подходило для купания. Когда ноги коснулись холодной воды, мимо пробежал Роман и обрызгал меня.

— Ах, ты…

Я на миг залюбовалась его замечательно сложенным телом, которое предстало передо мной в своей первозданной красе, практически полностью обнаженное. Роман не был качком, но четкий рельеф его рук, пресса, спины и бедер — это было нечто! Вау!

— Нравлюсь? — когда мой взгляд всё же дополз до его головы, я заметила, что Роман с нагловатой улыбочкой наблюдает за мной.

Стало так стыдно!

— Ни капельки!

— А ты мне очень.

Я через силу вдохнула. Конечно, он шутил! Моя талия была уже не такая тонкая, как прежде. Да, благодаря тренировкам живот вновь стал плоским и упругим. Но чтобы «очень»… Я никогда не считала себя красивой или привлекательной. Может быть, симпатичной. Возможно, приятной в общении. Но под чувственным взглядом Романа я впервые в жизни допустила мысль, что некоторые мужчины могли находить меня красивой. Внезапно затея с купанием показалась мне не самой удачной. Я обернулась. До берега была пара метров. А Роман уже зашел по пояс в воду.

— Элена! — твердый голос заставил меня взглянуть в его завораживающие шоколадные глаза. — Иди сюда, девочка!

И я пошла. Ледяная вода пробирала до костей. Ветер не мог проникнуть сквозь деревья, однако, когда зашелестели их пышные кроны, стало невероятно холодно. Я подошла ближе.

Роман не отводил от меня своего пристального взгляда. Я постаралась поскорее войти в воду, чтобы он не разглядывал меня так.

Хищник поймал мою руку и притянул к себе. Он обнял. Нежно и осторожно. Он прижал меня к своей груди и стал приглаживать мои короткие белые волосы. Вытянутая как струна, я замерла — боялась, что если я совершу телодвижение в его сторону, Роман расценит это как приглашение.

— Спокойно, — прошептал он мне на ухо. — Спокойно, Элейн. Я тебя никогда не обижу. Доверься мне.

Я положила голову на его плечо. Мои ладони легли на его талию. Роман поцеловал меня в лоб, и я закрыла глаза. Он был нужен мне, как друг. Мне было необходимо надежное теплое плечо, согревающие объятия, добрые слова. И Роман самозабвенно дарил их.

В тот день мы плавали наперегонки, лежали на траве. Я опустила голову на его спину. Мимо прошли наши общие знакомые, но нам было всё равно. Мы были друг с другом. Мы были друг у друга. Я просыпалась с мыслью о Романе. Первым, кого я хотела видеть по утрам, стал он. Последним, о ком я думала по вечерам, тоже был он. Он рассказывал мне сказки, шептал добрые слова, шутил. Мы чувствовали одинаково, одинаково думали и понимали друг друга с полуслова.

Он был романтиком. Не грубый, не жесткий. Как-то он взял мою руку и стал рисовать на ней маркером. Конечно, я попыталась забрать ее.

— Элейн, это просто рука и краска!

Он научил меня расслабляться, научил радоваться жизни. Мне казалось, Роман раскрасил окружающий нас мир цветными красками, и все вокруг засияло. С каждым днем я позволяла ему больше. Мы все время держались за руки. На лекциях Верена, которые я начала посещать вместе с Романом, я неизменно сидела рядом с ним. И каждый в лагере знал, что мы пара.

Я, как всегда, сидела на коленях Романа, и слушала наставника. Верен рассказывал про шестое чувство, которое, по его словам, много важнее иных.

— Мы способны уловить только узкий спектр того, что происходит вокруг нас. Древние мудрецы научились расширять свои возможности. Стоит отнять у человека что-то одно, он, непременно, обретет другое.

Я откинулась на грудь Романа и положила голову ему на плечо — мы сидели позади всех и холодный порыв ветра растрепал мои светлые пряди.

— Тебе холодно? — услышала я теплый шепот и почувствовала на шее мимолетное касание губ Романа.

Я кивнула и сильнее закуталась в плед. Рука хищника пробралась под его края и легла на мою талию. Он много раз обнимал меня точно так же, но то, что сейчас кто угодно мог увидеть нас и подумать невесть что, меня сильно волновало. Я повернула голову и заглянула в глаза Роману. Его серьезный решительный взгляд рассказал о намерении хищника сделать следующий шаг в наших с ним отношениях. Но я не была готова.

— … те из вас, кто захочет на себе прочувствовать силу интуиции, обрести альтернативное видение, могут пройти испытание слепоты. Всего день вы проведете как незрячие, но, поверьте, этот день вы не забудете никогда.

Рука Романа ожила. Она гладила мою нежную кожу, играла со мной, дразнила меня. Я пыталась скинуть ее — она ускользала и возвращалась. Я резко встала на ноги.

— Элена? — глаза Верена сверкнули, и он улыбнулся, тогда как взгляды всех присутствующих метнулись в мою сторону. — Тебе, дорогая, это будет особенно полезно. Я рад, что ты решилась на день без света. Тебе нужен помощник, поводырь…

Роман поднялся и положил свою руку мне на плечо. Тогда Верен забыл про нас. А я, злая и обиженная, торопливо вышла из-под навеса.

— Ты сделал это нарочно?

— Прошло много времени, Элейн. Я давал тебе много времени, — я испугалась того человека, тень которого видела на фоне озарённого ярким светом помещения. — Я хочу, чтобы ты стала моей.

Веги никогда не говорят «моей». Они говорят «со мной». А хищники другие. И в тот момент слишком сильно Роман напоминал Димитрия, слишком жесткий и решительный он был.

— Спокойной ночи, — кинула я через плечо.

— Завтра на рассвете я приду, Элена, и завяжу тебе глаза. Будь готова.

Той ночью я долго лежала рядом с беспокойно спящей Арией и глядела в потолок палатки. А внутренний голос снова кричал мне: «Беги».

— Как прошел вечер?

— Ужасно! — громко ответила я на вопрос подруги, когда вернулась с лекции Верена и увидела, что дочь задорно играет на теплом одеяле, подаренном Романом.

И снова он…

— Что случилось? — участливо поинтересовалась Лючия.

— Роман вынудил меня согласиться провести день с завязанными глазами! Ты представляешь?! И он станет моим поводырем.

На приятном лице зрелой женщины появилась обнадеживающая улыбка.

— Все будет хорошо, Элена. Он позаботится о тебе лучше, чем кто-либо другой сделал бы это.

Я надрывно засмеялась, обнимая невероятно довольную моим появлением Арию.

— Вся проблема в том, что он может слишком хорошо позаботиться обо мне, Лючия!

Подруга коварно ухмыльнулась и подмигнула мне.

— Значит, завтра я забираю Арию, правильно?

— Если ты не сможешь, придется отложить мое наказание, — обрадовалась я.

Лючия так лукаво улыбнулась, что я не смогла удержать ответную ухмылку.

— Ты прекрасно знаешь, что завтра у меня выходной. И будь моя воля, я бы предпочла проводить все свое свободное время с твоей дочкой. Честно говоря, я считаю ее внучкой, которой у меня никогда не было. И люблю вас обеих, как родных.

Я крепко обняла Лючию и тепло попрощалась с ней, пообещав принести Арию на рассвете.

Ночь выдалась тревожной. Я долго не могла уснуть и проснулась, когда хмурое небо только начало приобретать темно-синий предрассветный окрас. Ария почувствовала мое волнение и открыла свои изумительные бирюзовые глазки. Я покормила малышку и отнесла ее Лючии. Шли минуты. Лагерь просыпался. Отовсюду доносились голоса и шорохи. Кричали петухи. Пели жаворонки. Может быть, Роман забыл про меня?

И как только спасительная мысль закралась в мою голову, появился он с куском черной атласной материи. Роман по-хозяйски пробрался в мою палатку и изнутри застегнул молнию. Стало отчаянно тревожно.

— Ты готова?

Я неуверенно кивнула.

— Нужно посидеть минут пять с закрытыми глазами прежде, чем ты окунешься во мрак.

Звучало жутковато. А учитывая то, что рядом сидел жаждущий моей плоти хищник, мне казалось, будто я закрываю глаза, стоя на краю пропасти. И делаю шаг вперед…

— Элейн, доверься мне!

Я сомкнула веки. Не стало тряпичных стен палатки и Романа. Я услышала порывы ветра, развевающие натянутые материи и сохнущее на веревках белье. Звонкое задорное пение птиц зазвучало громче, где-то пролетела пчела.

— Спасибо, — ласково прошептал мой мучитель.

Ладонь Романа перевернула мою ладонь. Его пальцы сплелись с моими, тепло его руки согревало меня.

— Твои ощущения усилились, Элейн. Ты слышишь и чувствуешь то, что не замечала прежде. Скоро ты начнешь узнавать о тех явлениях, о которых и не подозревала до этого дня.

Я почувствовала прикосновение Романа к моим лодыжкам и вздрогнула. Он снял с меня обувь.

— Ты пойдешь босиком.

Было неприятно и больно. Сухая трава и мелкие ветки кололи ступни, земля в тени была слишком холодная, а на солнце — горячая, даже обжигающая. Вопреки моим ожиданиям, Роман почти все время молчал, не предупреждая о торчавших из травы высоких корнях деревьев или крупных камнях. Вскоре я приноровилась к его темпу, начала ступать осторожнее, на ощупь исследуя дорожки лагеря. Как же много мы не знаем об окружающем нас мире! Как ужасно скудны наши обыкновенные ощущения!

— Через два шага будут ступеньки, — ровный безликий голос Романа ничего не рассказал мне о настроении его обладателя.

Мы зашли в столовую.

— Я сам возьму для тебя завтрак.

Я нахмурилась, и нехотя кивнула. Сегодня повадырь устанавливает правила, а мне остается слепо следовать им. Несколько минут я ждала за столиком. Было невероятно одиноко и волнительно. Кто угодно мог задеть меня, коснуться, толкнуть, а я бы даже не поняла, кто это был — после часов погружения во мрак глаза не сразу воспринимают свет. Даже если бы я сорвала непроницаемую повязку, ушли бы минуты на полное восстановление зрения.

Я почувствовала, как кто-то опустился на лавку рядом со мной.

— Роман, это ты? — не смотря на то, что я находилась в переполненной людьми столовой, чувствовала себя так, словно была одна ночью в темном пугающем своей неизвестностью лесу.

— Да, это я, Элейн, — уверенно произнес хищник. — До самого заката я буду с тобой. Ничего не бойся!

Я неуверенно улыбнулась.

— Что на завтрак? — приятные ароматы, наполнявшие помещение, пробудили мое любопытство.

— Ты, действительно, хочешь узнать это прежде, чем попробуешь?

Улыбка сама расплылась на моих губах — я поняла его игру.

— Хорошо. Я готова!

Обычно, на завтрак в лагере предлагалось четыре блюда — два вегетарианских (салаты, нарезанные фрукты, иногда, супы) и два хищных, содержащих яйца и молоко. Я ощутила прикосновение чего-то мягкого и теплого к своим губам и открыла рот. Мой язык лизнул нечто солоноватое и живое.

Я удивилась, но еще больше поразила самого Романа своим восторженным восклицанием:

— Как вкусно!

Хищник убрал свои пальцы, и я услышала, как он с шумом вдохнул. Неужели, Роман надеялся смутить меня?! Я засмеялась и обратила внимание на то, что вокруг нас стало чуть тише — очевидно, многие наблюдали за мной и тем, кого уже длительное время считали моим мужчиной.

— Тебе повезло, что я не укусила! — я задорно улыбалась, не имея ни малейшего представления об эмоциях моего поводыря.

Я почувствовала новое прикосновение к моим губам. На этот раз нечто неизведанное было прохладным и твердым. Я облизала, а после и откусила кусок спелого арбуза. Божественно. Роман чередовал фрукты, которые слепо доверяя ему, я пробовала на вкус. Он ничего не говорил, но по тому, что неизменно предлагал мне новую пищу, как только я пережёвывала прежнюю, я поняла, что главный помощник Верена внимательно наблюдает за моей трапезой. Было чрезвычайно интересно, какой он находил меня: красивой или неуклюжей, вульгарной, а может даже эротичной. Но все то, что Роман делал, отдаленно напоминало длительную прелюдию перед занятием любовью.

Так я называла это прежде. То дикое и невероятное действо, которое происходило между мной и Димитрием, про себя я называла как угодно, но не любовью. И буду откровенна, уж очень хотелось узнать, на что же похожа близость Романа. Однако, со временем между мной и им возникла теплая, очень напоминающая дружескую связь, которая значила для меня невероятно много. И я чувствовала: если мы переступим черту, сделаем то, что, по общему мнению наших соплеменников, мы совершили еще несколько месяцев назад, дружба исчезнет, а появится ли на ее месте нечто столь же ценное, я не знала.

— Все хорошо?

Его мягкий голос вывел меня из раздумий, и я тихо попросила:

— Воды.

Роман так спешно поднес стакан к моим губам, что несколько капель пролилось на рубашку, и тонкой стойкой они потекли мне на грудь. Я почувствовала прикосновение его ладони чуть ниже шеи, совсем невинное, но такое чувствительное. Я накрыла руку Романа и отняла от своей озябшей кожи. Пока ел он сам, я сидела за столом и слушала разговоры, которые вели жители лагеря за соседними столиками. Оказалось, не так сложно вычленять из гула голосов именно то, что тебя интересует. Многие обсуждали Верена, его вчерашнюю лекцию и тренировки, но я уловила и очень интересную для себя информацию, а именно перешёптывание об отношениях Романа и Анны.

Как только мы вышли из столовой, я резко поинтересовалась:

— Кто такая Анна?

Судя по напряженному молчанию Романа, моя стрела была пущена точно в цель. Хищник несколько минут ничего не говорил, и, наконец, сдался:

— Анна — это моя жена.