Хотя к этому времени Мисси посетила множество балов, обедов и вечеринок, она по-прежнему испытывала благоговейный трепет, проходя через двойные двери Девоншир-Хауса, располагавшегося на Пиккадилли.

Здание в палладинском стиле поражало своими размерами. Фасад был строгим до чрезвычайности, зато интерьер блистал невиданной роскошью, и главным его украшением была коллекция произведений искусства, лучшая во всей Англии.

В бальном зале было тесно от представителей высшего света, облаченных в свои лучшие вечерние туалеты. Для мужчин это были черные фраки и брюки, с накрахмаленными белыми рубашками, белыми галстуками и натертыми до блеска башмаками. Женщины сверкали драгоценностями, одетые в платья из шелка, атласа, тафты, тюля и бархата всех цветов радуги. Каждое, казалось, имело больше оборок, чем предыдущее, а декольте варьировались от скромных до граничащих со скандальными.

Платье Мисси — из бирюзового шелка, с тремя оборками по подолу и вырезом, достаточно низким, чтобы привлечь взгляд к соблазнительным округлостям, — особенно в глаза не бросалось. Ансамбль завершали нитка жемчуга, украшавшая шею, и пара жемчужных сережек. В руках, затянутых в шелковые перчатки в тон платью, она сжимала танцевальный блокнотик с именами завидных холостяков.

— Похоже, лорд Клейтон поймал твоего брата, — заметила Клер. — Сколько, по-твоему, Томас продержится, прежде чем найдет повод избавиться от его компании?

Проведя последний час в обществе своих партнеров по танцам, Мисси обрадовалась появлению подруги. Это было отличным оправданием для того, чтобы не вызвать неодобрения матери и брата, отказав лорду Гренвиллу, когда он подошел к ней, чтобы пригласить на второй танец. Будущие герцоги — слишком завидная партия, чтобы пренебрегать знаками внимания с их стороны. Особенно девушкам, отмечающим свой четвертый сезон в свете. Если бы они только знали! Если бы ужасная правда открылась, Мисси не удостоилась бы никаких знаков внимания. Ее соблазнили, причем не без ее участия.

Лорд Гренвилл легко принял отказ и, склонившись к ее уху, прошептал:

— Пожалуй, вы правы. Нам совершенно ни к чему, чтобы нас обвинили в возбуждении неоправданных ожиданий.

Лукаво подмигнув, он отвесил ей поклон и отправился на поиски одной из множества женщин, которые были бы счастливы принять подобное приглашение.

В глазах Клер светилось веселье. Монотонный голос лорда Клейтона перекрывал звуки музыки и гомон толпы.

— Боюсь, моему брату придется выслушивать разговоры о судостроении и породистых лошадях до окончания вечера, — сухо отозвалась Мисси. — Если кто-нибудь нуждается в спасении, так это мама.

Клер хмыкнула.

— Ну, поскольку прибыли мои родители, думаю, лорд Клейтон отправится на поиски моего отца для основательной политической дискуссии.

Барон Ратленд, отец Клер, жил политическими схватками и баталиями, которые велись в парламенте, и считался самым говорливым, не считая лорда Клейтона, членом палаты лордов.

Мисси перевела скучающий взгляд на поток свежих лиц, вливавшийся в двери бального зала. Мужские лица превращались в расплывчатые бледные пятна, пока ее глаза не выхватили одно из них, удивительно четкое и яркое на невыразительном сером фоне. У нее захватило дыхание.

Джеймс.

От одного вида его высокой темноволосой фигуры Мисси застыла на месте, словно окаменев. С их последней встречи прошла неделя, и она не ожидала встретить его здесь — точнее, молилась, чтобы не встретить.

Она зачарованно наблюдала, как он продвигается в толпе, расступавшейся по мере его приближения. Только когда он оказался совсем близко, она заметила рядом с ним женщину, леди Викторию Спенсер. Горло Мисси сжалось, она усиленно замахала веером. Проследив за взглядом подруги, Клер склонилась к ее уху, прижав к губам отделанный кружевом веер.

— Похоже, слухи оказались правдивыми, — заметила она, понизив голос.

Оторвав взгляд от пары, привлекавшей такое же внимание, как коллекция произведений искусства, Мисси переключила внимание на подругу.

— Какие слухи? — спросила она, охваченная дурными предчувствиями.

Глаза Клер расширились. Она помедлила, нахмурив светлые брови.

— Я думала, что по этой причине ты выглядела такой расстроенной в последнее время. Я не стала докучать вопросами, полагая, что ты сама расскажешь, когда будешь готова.

— О чем? — спросила Мисси более резким тоном.

— О том, что он ухаживает за ней. Они были в опере и посетили несколько вечеринок на этой неделе. Джеймс почти каждый день наносил ей визиты. — Клер говорила участливым тоном, словно рассказывала о близком человеке, который неожиданно скончался.

Мисси восприняла это известие именно так. Боль пронзила ее сердце. Ее горло сдавило, губы задрожали так, что она прижала к ним ладонь. Всю неделю она провела словно в тумане, страдая от потери иллюзий, боли в израненном сердце и стыда. В свете последней новости прошлая неделя представлялась чем-то вроде пикника.

Ее глаза снова устремились на эффектную пару. Они являли собой безупречный контраст: темноволосый Джеймс, облаченный в элегантный черный костюм, и леди Виктория в бледно-желтом бальном платье, с высоко поднятыми белокурыми волосами, открывающими изящную линию шеи и плеч. Видеть их вместе было невыносимо.

Прежде чем она успела отвернуться, взгляд Джеймса переместился и встретился с ее глазами поверх замысловатых дамских причесок. На мгновение в мире не осталось никого, кроме них двоих, пока он не прервал их безмолвный контакт, повернувшись к своей белокурой спутнице.

Потрясенная, Мисси прикусила дрожащую нижнюю губу.

— Но в этом нет смысла. Джеймс и не помышляет о женитьбе.

Лицо Клер приняло выражение, какое было у Томаса, сидевшего на краю ее постели после инцидента с миссис Лорел, — жалость и сочувствие. Мисси резко захлопнула веер.

— Мне очень жаль, Мисси. Я была уверена, что ты слышала об этом.

Нет, она ничего не слышала. Мисси судорожно сглотнула, слепо глядя перед собой. Она едва сдерживала слезы, зная, что, если хоть одна прольется, остальные хлынут потоком.

Как она была наивна! Ревность, которую она пыталась подавить, оказалась в действительности не надуманной, а вполне реальной. Их появление вместе сегодня вечером подтвердило слухи.

Раскрыв дрожащими руками сумочку, она поспешно вынула белый носовой платок и, нагнув голову, промокнула глаза, словно в них что-то попало.

Клер придвинулась ближе, и Мисси почувствовала, как ее юбки сдвинулись набок под давлением юбок подруги. Убрав платок в сумку, она подняла голову и изобразила слабую улыбку.

— Я думала, что он не хочет жениться ни на ком, по крайней мере в ближайшее время. Оказывается, я ошибалась. Очевидно, его неприязнь к браку связана только со мной. — Горький смешок, сорвавшийся с ее губ, застрял в горле, и она закашлялась.

— О, Мисси, — прошептала Клер, огорченная ее реакцией. — Почему бы нам не подышать свежим воздухом?

Приступ кашля быстро прошел, оставив на ее щеках лихорадочный румянец. Мисси могла только догадываться, как она выглядит, одетая в шелка и кашляющая, как чахоточная крестьянка.

— Мисс Армстронг, кажется, это мой танец.

Она резко повернула голову в сторону, откуда донесся мужской голос. Рядом с ней стоял мистер Роберт Чирни, склонив голову в поклоне и протянув руку в белой перчатке. Его имя было следующим в ее танцевальной карточке.

Мисси выдавила бледную улыбку, глядя на высокого худощавого мужчину. Она искренне сожалела, что не может предложить ему нечто большее, но ее губы отказывались растягиваться шире.

Нелегко танцевать, когда из-под твоих ног только что выбили почву. Но, подчиняясь строгим светским правилам, Мисси взяла его протянутую руку.

— Да, конечно, — вежливо отозвалась она, оглянувшись на взволнованную Клер, которая хмурила брови и нервно переплетала пальцы в складках бархатной юбки. Мисси выдавила еще одну улыбку в надежде убедить Клер, что с ней все будет в порядке. Но ей не удалось убедить в этом себя.

Джеймс заметил ее вскоре после своего прибытия. Он прочесывал глазами зал, полный дам в вечерних туалетах, пока, как орел, пикирующий на добычу, не нашел ее взглядом. В бирюзовом платье, открывавшем плечи и грудь, Мисси являла собой потрясающее зрелище, и его тело отозвалось привычной жаркой пульсацией. Его естество ожило, не считаясь с тем фактом, что это было не самое подходящее место и время для его возрождения.

Впрочем, когда это оно прислушивалось к нему в последнее время? По крайней мере когда дело касалось Мисси. Крепко прикусив щеку, Джеймс приветствовал резкий укус боли. Это казалось справедливым обменом: боль за удовольствие.

Он смотрел, как ее проводили на танцевальную площадку, и его грудь пронзило знакомое чувство. Но сегодня оно было сильнее и свирепее, чем когда-либо, и било прямо в сердце.

Ревность.

Он презирал это слово и предпочел бы выбросить его из своего лексикона, но эмоции жили собственной жизнью, неподвластные его желаниям, распаляя огонь, пылавший внутри. Оторвав глаза от ее изящной фигуры, он бросил короткий взгляд на леди Викторию и обнаружил, что она наблюдает за ним с безмятежным видом. Изогнув губы в фальшивой улыбке, он направился к Картрайту, который окликнул его, находясь на расстоянии в добрых тридцать шагов. Они встретились где-то посередине.

— Леди Виктория. — Картрайт отвесил галантный поклон.

— Лорд Алекс. — Леди Виктория присела, протянув ему затянутую в желтую перчатку руку.

Картрайт принял ее и поднес к своим губам.

— Похоже, я вернулся в Лондон как раз вовремя, — заметил он с улыбкой, приподняв черную бровь.

Лицо Джеймса вспыхнуло. Он сожалел, что не может рассказать другу, что, пока тот был в Йоркшире, жизнь Джеймса превратилась в трагикомедию, превосходящую все, что Шекспир когда-либо написал. Мало того что он вынужден жениться на леди Виктории, маркиза твердо вознамерилась представить этот союз как брак по любви. Чертова женщина хотела всего: ухаживания, объявления о помолвке, пышной свадьбы, — и все за три короткие недели. Словно это могло кого-нибудь обмануть. Языки уже начали работать. Но маркиза была не менее решительно настроена сделать все, чтобы никакой скандал не омрачил путь ее младшей дочери к алтарю. В отличие от старшей дочери, леди Лилиан, которая, как слышал Джеймс, была вынуждена вступить в брак, скомпрометированная французом.

Прежде чем он успел ответить на приветствие друга, пронзительный голос леди Корнуолл — его будущей тещи — положил конец, как и следовало ожидать, последнему спокойному моменту на этот вечер. Джеймс содрогнулся.

— Лорд Алекс. Нужно подойти к нему и поздороваться! — воскликнула маркиза с торжествующим блеском в глазах и устремилась к ним, бесцеремонно расталкивая юбкой на кринолине всех встречных женщин. Джеймс не сомневался, что ее визгливый голос доносится до окрестностей Лондона, если не дальше.

Ее рука лежала на локте мужа, крупного мужчины лет пятидесяти, с редеющими русыми волосами и багровым румянцем. Большой живот свидетельствовал о чревоугодии. Он явно чувствовал себя неловко, теребя мясистыми пальцами уже сбившийся галстук.

Картрайт сделал вид, что не заметил ликования маркизы. Напротив, он явно развлекался, наблюдая со снисходительной улыбкой, как она тащит к ним мужа. Джеймс и Виктория были вынуждены посторониться, чтобы освободить место для супружеской пары.

— Лорд Алекс, кажется, вы еще не встречались с моим мужем, маркизом Корнуоллом. Теодор, это лорд Алекс, сын…

— Я знаю, кто он, — буркнул лорд Корнуолл.

— Приятно возобновить знакомство, милорд. — Картрайт отвесил любезный поклон.

Маркиз кивнул и, вытащив из кармана носовой платок, промокнул испарину, выступившую у него на висках.

— Красивая пара, не правда ли? — заявила маркиза, обращаясь к Картрайту. Отпустив руку мужа, она отступила на шаг, словно любуясь известным произведением искусства. Ее карие глаза самодовольно блестели.

Джеймс поежился под ее алчным взглядом. У чертовой женщины деликатности не больше, чем у тарана! К концу вечера весь высший свет будет считать, что они переспали и поженились — именно в таком порядке.

Картрайт выглядел ошарашенным. Его взгляд метнулся от леди Корнуолл к Джеймсу, а затем к леди Виктории.

— Ну, полагаю, они… э-э… весьма привлекательная пара, — выдавил он с заметным усилием.

— А как сейчас в Йорке? — Единственное, что мог сделать Джеймс, чтобы сгладить неловкость, — это сменить тему. Впервые ему изменило остроумие, и он не мог призвать на помощь свое обаяние. Даже улыбка, покорившая многих женщин, была напряженной. Нервы были на пределе, и единственным утешением — хотя и слабым — явился тот факт, что мать проводит лето в Италии, а следовательно, не может стать свидетельницей этой глупости. Другое дело отец. Даже если он слышал в коридорах парламента об ухаживании своего сына за леди Викторией, Джеймсу еще предстояло сообщить ему об этом лично.

— Дождливо, — отозвался Картрайт с натянутой улыбкой.

Взгляд друга уже несколько раз метнулся в сторону бального зала, и Джеймс догадался, что того беспокоит Мисси. Его желудок сжался, и жгучее неприятие происходящего, которое ему удавалось держать в узде всю последнюю неделю, вырвалось наружу. Что случилось с леди Викторией, которую он считал безопасной, с которой он никогда не был настороже?

Мисси.

Не будь он охвачен страстью к Мисси и не напейся до такой степени, Джеймс никогда бы не потерял голову в минуту слабости. И не оказался бы прикованным к женщине, к которой он скорее всего будет испытывать неприязнь всю оставшуюся жизнь.

— Кажется, я видела леди Рэндольф, — сказала маркиза, нетерпеливо озираясь. Казалось, она явилась на бал с единственной целью, заключавшейся в том, чтобы хвастаться им, Джеймсом, как призом, выигранным на деревенской ярмарке. Вечер простирался перед ним как тюремный срок.

Каменная терраса, располагавшаяся за французскими дверями, предоставила Мисси убежище от душной атмосферы бального зала. В саду, для ухода за которым, наверное, требовалась целая армия садовников, прогуливалось несколько пар. Они находились достаточно далеко и были слишком заняты друг другом, чтобы заметить одинокую фигуру, углубившуюся в темные аллеи.

Мисси давно отчаялась получить хоть какое-то удовольствие от бала. Куда бы она ни посмотрела, везде видела их. Джеймс практически не отходил от леди Виктории, чем бы они ни занимались: танцевали, угощались закусками или разговаривали. Мисси разрывала ревность, какой она не испытывала до этого вечера, оставляя в сердце зияющие раны. Она ненавидела его, ненавидела их обоих.

Вдохнув насыщенный ароматом цветов теплый воздух, Мисси остановилась возле шпалер желтых маргариток и обхватила себя руками, словно защищая свое раненое сердце.

Услышав позади шаги, она догадалась, кто нарушил ее уединение, даже раньше, чем увидела длинную тень на плитках дорожки. Чутье подсказало ей, что это Джеймс. Она ощущала его каждой клеточкой тела, но не стала оборачиваться. Спустя пару секунд он предстал перед ней, более мрачный, неприступный и привлекательный, чем полагалось мужчине, причинившему ей столько боли. Мисси возненавидела его еще больше.

Не сказав ни слова, она смерила его взглядом, от золотых пуговиц на черном жилете до сурового лица, едва различимого в сумраке безлунной ночи. Затем бросила выразительный взгляд через его плечо.

— Едва ли твоей невесте понравится, что ты находишься здесь, наедине со мной.

Джеймс еще плотнее сжал губы.

— Мы пока еще не помолвлены, — возразил он, глядя на ее губы.

— Вот именно, пока еще. — Ее горло пересохло. Какое он имеет право смотреть на нее подобным образом? Он практически обручен с леди Викторией, его намерения ясны как белый день. И тем не менее, глядя на нее с жаром, способным воспламенить воздух, он стоит здесь, где на них может наткнуться каждый.

— Думаешь, это то, чего я хочу? Что я спланировал это?

Мисси отвернулась, уставившись на цветы.

— Меня не особенно интересует, чего ты хочешь и от кого. Что бы я ни чувствовала к тебе, это умерло неделю назад. Можешь ухаживать и жениться на леди Виктории с моего благословения.

Джеймс шагнул ближе. Так близко, что его ноги смяли ее юбки и Мисси оказалась в тесном пространстве у шпалерной решетки. Лепестки маргариток ласкали ее щеку, щекоча ноздри своим благоуханием. Не поворачиваясь, она продолжала стоять спиной к нему.

— Я не поверю этому ни на минуту, — заявил он с уверенностью мужчины, знающего ее лучше, чем она себя.

Мисси стремительно повернулась, высоко подняв подбородок.

— Можешь верить чему хочешь, мне все равно. А теперь тебе лучше вернуться к твоей… к леди Виктории. Мы же не хотим, чтобы нас застали в компрометирующей ситуации, — добавила она язвительным тоном, желая уколоть его побольнее. Будь это в ее силах, она ранила бы его так же, как он ранил ее.

Одним быстрым движением Джеймс притянул ее в свои объятия, прижав к деревянной решетке. Ее руки оказались зажаты между их телами. Мисси попыталась высвободить их, но его хватка была железной.

— Что, по-твоему, ты делаешь?

— Предположим, ты наслаждалась, когда тебя компрометировали, больше, чем любая из женщин, которых я знал, — ворчливо отозвался он, опустив сверкающий взгляд на ее декольте. Ее соски тут же напряглись, что рассердило Мисси еще больше.

— Не сомневаюсь, что у тебя богатый опыт, — парировала она.

— На кого ты больше сердишься: на меня или на себя?

— Если я злюсь, то только из-за того, что ты обнимаешь меня против моей воли. — Она тщетно пыталась успокоить бешеный стук своего сердца. Близость его тела, твердого и мужественного, возбудила в ней нежелательный отклик. Он ухаживает за другой женщиной. Если Мисси не может положиться на него, то должна по крайней мере полагаться на собственную гордость и самоуважение. Возможно, Джеймс и желает ее физически, но не любит и определенно не хочет видеть своей женой. Нет, эта роль достанется куда более благоразумной леди Виктории Спенсер.

— Я не хочу, чтобы ты неправильно истолковала мои отношения с леди Викторией, — резко произнес он.

— Что тебе нужно от меня — благословение? — Мисси выдержала паузу, глядя на Джеймса. Он выглядел расстроенным. — Что ж. Если это то, что требуется, чтобы ты отпустил меня, считай, что ты его получил. А теперь отправляйся ухаживать за своей драгоценной леди Викторией и оставь меня в покое.

Джеймс молча смотрел на Мисси. Он по-прежнему не понимал, что делает здесь, в саду, наедине с ней. Похоже, вместе со свободой он лишился ума. Как только он увидел, что Мисси выскользнула из бального зала, потребность последовать за ней одержала верх в битве, кипевшей у него внутри с того момента, как он увидел ее этим вечером. Один Бог знает, почему он считал, что обязан объясниться с ней касательно своих отношений с леди Викторией. Но сейчас, когда он держал Мисси в своих объятиях, обнимая тонкую талию, ему ничего так не хотелось, как ощутить сладкий вкус ее губ и тяжесть груди. Ему хотелось оказаться внутри ее больше, чем дышать.

Его чресла налились жаром, плоть восстала, упираясь в застежку брюк. Он точно уловил момент, когда Мисси ощутила реакцию его тела, — ее глаза расширились, и она перестала вырываться. Затаив дыхание, она медленно обвела языком губы. Джеймс крепче сжал объятия и притянул ее к себе. Его ноздри раздулись, губы приоткрылись, голова начала склоняться.

— Мисси.

Он был в паре дюймов от своей цели — ее губ, — когда услышал взволнованный шепот. Резко вскинув голову, он поспешно отступил от ее неподвижной фигуры.

— Мисси, ты где?

Благодарный темноте, Джеймс повернулся на голос и сразу узнал подругу Мисси, Клер Ратленд.

Заметив его, мисс Ратленд остановилась.

— Добрый вечер, лорд Радерфорд. Я ищу Мисси. Кажется, она…

Мисси шагнула вперед. Она выглядела невозмутимой, но даже в призрачном свете газовых фонарей Джеймс разглядел румянец на ее щеках и блеск в глазах.

— А, вот ты где. Я видела, как ты вышла на террасу. — Клер вела себя так, словно застать подругу в темном уголке сада наедине с мужчиной было обычным делом. — Тебя ищет твоя мать. Кажется, она собирается уйти. — Клер одарила Джеймса вежливой улыбкой, прежде чем устремить пристальный взгляд на Мисси. Они обменялись безмолвными посланиями, в этом он был уверен.

Мисси слабо улыбнулась.

— Мне хотелось подышать свежим воздухом, и, кажется, Джеймсу пришла в голову та же идея. — Ее взгляд скользнул по нему, но не добрался до глаз. — Приятно было повидаться. — Несмотря на любезные слова, ее тон и напряженная поза свидетельствовали об обратном.

Джеймс молча кивнул, и они направились к террасе, проследовав через застекленные двери в бальный зал.

С минуту он не двигался, сражаясь с непривычной беспомощностью, отчаянием и мучительной тоской, затем двинулся назад, к леди Виктории и будущему, которое затягивалось на его шее, как петля палача.

Джеймс ожидал этого визита, но не так скоро, или, точнее, так поздно вечером. Он сам только что вернулся с бала и еще не успел сменить вечерний костюм.

Пока Смит ходил за ним в спальню, его друзья с удобствами расположились в библиотеке. Картрайт устроился в кожаном кресле, а Армстронг был занят тем, что наливал им выпить, когда Джеймс вошел. Очевидно, лимонад, которым угощали на балу, не утолил их жажду.

Его друзья, должно быть, явились прямо с бала, поскольку оба были в вечерней одежде, хотя и сняли галстуки. Волосы Армстронга имели такой вид, словно он постоянно ерошил их пальцами, а выражение лица было убийственно трезвым.

— Вообще-то я полагал, что вы дадите мне время до утра, — произнес Джеймс, направившись к серванту, чтобы налить себе выпить.

Взяв в руки два бокала, Армстронг вручил один Картрайту, а затем уселся в кресло и сделал глоток, не сводя глаз с Джеймса.

— А я полагал, что мне не придется узнавать о твоей предстоящей свадьбе от такой особы, как леди Корнуолл.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, хотя, мне кажется, я правильно оценил ситуацию. Ты действительно ухаживаешь за ледяной девой с намерением жениться на ней? Из-за твоей спутницы мне не удалось поговорить с тобой наедине. — Картрайт явно оправился от шока, и к нему вернулась его обычная суховатая ирония.

Джеймс скрипнул зубами. Прихватив свой бокал с бренди, он сел на диван напротив друзей.

— Официально мы еще не помолвлены. Мы сделаем это на следующей неделе, — кисло добавил он.

Армстронг откинулся в кресле, вытянув длинные ноги.

— Что, к дьяволу, происходит? Надеюсь, это не имеет отношения к Мисси. Потому что если это способ отвадить ее, то ты заходишь слишком далеко, хотя я и благодарен тебе за такое рвение.

Если бы только его друг знал, насколько Мисси связана с тем кошмаром, в который превратилась его жизнь. Джеймс сделал медленный глоток, чувствуя, как бренди приятно обжигает горло. Поставив полупустой бокал на боковой столик, он уперся ладонями в раздвинутые колени.

— Леди Виктория в положении.

Картрайт отхлебнул из своего бокала, не дрогнув ни одним мускулом на лице. Зато Армстронг резко выпрямился на сиденье, его брови изумленно взлетели.

— И ты отец? — недоверчиво спросил он, повысив голос.

Джеймс наклонил голову в угрюмом подтверждении.

Армстронг медленно откинулся назад, на спинку кресла.

— Господи, когда ты успел заинтересоваться леди Викторией в этом смысле? Не пойми меня неправильно, она красивая девушка и все такое, но эту женщину можно использовать вместо ледника. И ты сам говорил, что никогда бы не увлекся ею.

— Я был пьян.

— Ага, — сказал Картрайт таким тоном, словно эти три слова все объясняли. Сильное подпитие оправдывало все поступки, кроме убийства, ну а переспать с красивой и желающей любви женщиной было наименьшим из преступлений.

— Ты уверен, что она беременна? — осведомился Армстронг.

— Конечно. Ты же не думаешь, что я позволил бы этому кошмару продолжаться, не будучи уверен? Я сам поговорил с врачом. — Тот навестил его перед встречей с Мисси и долго тряс руку, поздравляя с радостным событием.

Не в состоянии усидеть на месте, Джеймс встал, прошелся по комнате и остановился у камина, опершись локтем о тиковую полку. В этот момент горящее полено с треском раскололось, рассыпая снопы искр. Пламя вспыхнуло ярче, обдав Джеймса жаром и заставив отодвинуться от огня.

— Ты уверен, что он твой? — поинтересовался Картрайт, выгнув бровь.

Джеймс резко повернулся к другу. Тот небрежно пожал плечами, не сводя с него задумчивого взгляда. Будь это кто-нибудь другой, а не леди Виктория, Джеймс и сам бы усомнился. За все годы их знакомства ее имя никогда не связывали ни с одним джентльменом, да и она ни разу не проявила интереса ни к одному из мужчин. Если бы не инцидент, произошедший с ним, он бы подумал, что непорочное зачатие возможно.

— Речь о леди Виктории, — произнес он, словно ничего больше не требовалось.

— Да, той самой леди Виктории, которая легла с тобой в постель без раздумий, — сухо заметил Армстронг. — Похоже, она не страдает недостатком темперамента.

Джеймс глухо рассмеялся.

— Да, но я хорошо ее знаю. Она не стала бы меня обманывать в таком серьезном деле. — Вернувшись на свое место, он взял свой бокал и допил его содержимое одним махом. Друзья молча наблюдали за ним. На их лицах застыли непроницаемые маски.

— Как Мисси? — Джеймс пожалел об этих словах, не успели они сорваться с его губ. Проклятие! Он готов был прикусить себе язык, заметив искорки, мелькнувшие в глубине серых глаз Картрайта.

— Полагаю, в отчаянии. Но этого следовало ожидать, — отозвался Армстронг.

Джеймс неловко поерзал.

— Я имел в виду…

— Я, конечно, не ожидал, что тебе придется решать эту проблему подобным образом. Но это конец. Не беспокойся, она скоро оправится и будет как новенькая, — произнес Армстронг, небрежно махнув рукой.

Столь легкомысленное отношение к удару, который нанесла Мисси эта новость, взбесило Джеймса до такой степени, что ему пришлось стиснуть зубы. Он постарался придать своему лицу невозмутимое выражение.

— Я буду признателен, если ты не станешь распространяться о беременности, — попросил он.

Армстронг, казалось, удивился.

— Мог бы и не говорить. Ей и без того есть о чем подумать. Хотя это только вопрос времени. Несколько недель, если тебе повезет.

Губы Джеймса сжались. Несколько недель его устроят. Понятно, что рано или поздно Мисси все узнает, просто он не готов, чтобы это случилось сейчас.

Армстронг встал.

— Я сохраню твой секрет.

В молчании Джеймс проводил друзей в коридор и к выходу. Взявшись рукой за дверную ручку, Картрайт повернулся к нему.

— Когда ожидать официального объявления о помолвке? — В его сухом тоне слышались веселые нотки.

На этот раз Джеймс не сдержал мрачной гримасы. Он был не в том настроении, чтобы безропотно терпеть саркастические замечания приятеля.

— Катись к дьяволу, — прорычал он.

Картрайт запрокинул голову, издав короткий смешок, и поспешно вышел. Армстронг последовал за ним. Джеймс закрыл дверь ногой, испытав некоторое удовлетворение, услышав громкий стук.