— И что вы теперь будете делать? — спросил Джеймс, глядя на леди Викторию. Он с трудом верил, что это та самая женщина, которую он знал в течение нескольких лет. Ее глаза излучали счастливое сияние, смягчавшее красивые черты.

— Мы с Джорджем поженимся на следующей неделе по специальному разрешению. Он сейчас в Бедфордшире, готовит дом для нашего проживания. Когда сессия парламента закончится, он присоединится ко мне. — При упоминании имени жениха ее глаза потеплели.

— А как ваши родители? — Джеймс уже слышал, что маркиза слегла, жалуясь на все болезни, известные человечеству. То, что она избегает светского общества, было так же очевидно, как кричащие шляпки, которые она носила.

Улыбка леди Виктории на мгновение погасла.

— Моя мать, как вы можете представить, чрезвычайно разочарована.

Джеймс догадывался, что это было еще мягко сказано.

— Но папа был необыкновенно добр, учитывая все обстоятельства. Он сказал, что не допустит, чтобы я разделила судьбу Лилиан. И поскольку я жду ребенка, он одобрил мой брак с Джорджем. — С ее губ сорвался ироничный смешок. — Тем более что я пригрозила выйти в любом случае за Джорджа с его одобрения или без. Думаю, он был шокирован, что я готова отказаться от приданого ради мужчины, которого мама называет нищим ничтожеством.

Джеймс покачал головой, удивленный. Леди Виктория явно обнаружила, что обладает куда большей внутренней силой, чем ей казалось.

— Похоже, все сложилось неплохо для вас.

Ее лицо моментально посерьезнело.

— Вот почему я сегодня здесь. Я не видела другого способа поговорить с вами, не рискуя вашей и своей репутацией. Хотя я не раз говорила Джорджу, что мы не более чем друзья, он все еще переживает из-за наших отношений. — Она вздохнула. — Но правда в том, что без вас все это было бы невозможно. Я навеки у вас в долгу. Вы поступили как истинный джентльмен, несмотря на все зло, которое я вам причинила. Я вела себя как законченная эгоистка, и не могу жить дальше с чистой совестью, сознавая, что я испортила ваши отношения с мисс Армстронг. Хотя, признаться, я испытала некоторое облегчение, наблюдая за вами.

Джеймс растерянно моргнул, а его сердце пропустило удар. Что она знает про Мисси?

— Что вы имеете в виду? Умоляю, просветите меня.

Ее губы изогнулись в понимающей улыбке.

— Мой дорогой лорд Радерфорд, не отпирайтесь. Разве вы не ухаживаете за ней? Вы уже дважды танцевали с ней сегодня и пожираете ее глазами. Но не беспокойтесь, — она похлопала его по локтю, — я догадалась о ваших чувствах к мисс Армстронг только потому, что вы с Джорджем очень похожи, когда пытаетесь скрыть свои эмоции. Ваш интерес очевиден только для тех, кто близко вас знает.

Джеймс пришел в ужас.

— У меня нет таких чувств к Мисси. — Но, даже произнося эти слова, он знал, что лжет. Он совершил немыслимое, влюбившись, точно так же как его отец. И теперь, как отец, позволит водить себя за нос — точнее, за другую часть тела. Что ж, он постарается, чтобы никто не узнал о его чувствах.

Леди Виктория откинула назад голову, продолжая смотреть на него с понимающей улыбкой.

— Уверена, именно в этом убеждал себя Джордж, отбывая на Крымский полуостров.

Мисси следовало бы успокоиться, когда пришли месячные, особенно учитывая обещание, которое она дала Джеймсу на балу у леди Лэнгли, но радости ей это не принесло.

В то утро она сидела на постели с балдахином, чувствуя себя совершенно опустошенной. Без ребенка не будет жизни с Джеймсом. Только теперь она призналась себе в том, что мечтала о живом свидетельстве своей любви к нему. К тому, которого будет любить всегда.

Впрочем, с того утра прошла неделя. С тех пор они посетили еще два бала, один концерт, одну оперу и один званый ужин. Целую неделю Мисси знала, что не беременна, и никому ничего не сказала, не желая расставаться со своей мечтой.

Целая неделя притворства. Может, им и удалось обмануть высший свет, но Мисси едва ли могла сказать, что их отношения стали лучше, чем в тот день, когда они заключили соглашение.

В присутствии посторонних Джеймс вел себя как истинный джентльмен: озорно улыбался, очаровывая даже дам, считавшихся невосприимчивыми к мужской красоте и обаянию, чем он обладал в избытке. Много раз даже она сама покупалась на его восхищенное внимание, заставлявшее других дам бледнеть от зависти. И хотя ей было тяжело признаться в этом себе, какая-то частичка ее души отчаянно хотела верить, что его поведение не просто игра, рассчитанная на публику.

Но когда они оставались наедине, его поведение менялось. Он держался на расстоянии. Его улыбки исчезали быстрее, чем летучие мыши с восходом солнца, сменяясь угрюмой складкой рта и непроницаемым взглядом.

Какой же она была дурочкой, отдав сердце этому человеку! Но теперь Мисси была более чем готова поднять белый флаг. Мужчины, подобные Джеймсу, никогда не меняются. Единственная причина, по которой они женятся, — это необходимость иметь наследника, сына, чтобы передать ему титул и состояние.

В течение всей недели он ежедневно появлялся у их порога, чтобы проводить ее на прогулку по Гайд-парку, и этот день не стал исключением. Как обычно, Джеймс был невыносимо вежлив, но держался прохладно и, когда они уселись в открытую коляску, сосредоточил внимание на управлении упряжкой. Они практически не разговаривали, пока не свернули на Роттен-роу, столкнувшись со столпотворением экипажей, всадников и публики, прогуливающейся пешком. Только тогда Джеймс завел праздный разговор.

Но Мисси решила, что с нее хватит. Сегодня она положит конец этому притворству. Она проиграла. Потерпела сокрушительное поражение. И готова сдаться на милость победителя.

— Я не беременна, — сообщила она без всякой преамбулы бесстрастным тоном.

Джеймс резко повернул голову и уставился на нее долгим испытующим взглядом. В его голубых глазах сверкнуло и какое-то чувство — возможно, удивление, — но быстро исчезло.

— Полагаю, это явилось для тебя огромным облегчением, — продолжила Мисси, изобразив храбрую улыбку. — И поскольку не хочу углублять разлад между тобой и Томасом, я дам понять всем родным, что ты по-прежнему хочешь жениться на мне, но я против.

На лице Джеймса не дрогнул ни один мускул. Он молчал, не сводя с нее немигающего взгляда, такого пристального, что она не выдержала и отвела глаза.

Разочарование жгло Джеймса словно каленое железо. Он молчал, пытаясь найти аргументы, которые мог бы противопоставить ее решению, не выдав своего отчаяния.

Независимо от событий, которые привели к такому финалу, он уже свыкся с мыслью, что Мисси станет его женой. Не просто свыкся, а предвкушал с собственническим ликованием. Она будет принадлежать ему. Она станет матерью его детей.

Ее семья тоже поверила, что они поженятся. Даже Томас, казалось, оттаял и больше не выскакивал из комнаты при появлении Джеймса. Светское общество нетерпеливо ожидало объявления о помолвке. Однако сейчас Мисси меньше всего напоминала нетерпеливую невесту. Совсем наоборот: она явно испытывала облегчение, словно и вправду не хотела выходить замуж.

Не хотела выходить замуж?

Мисси?

Джеймс не имел привычки хвастаться своими победами — в этом не было нужды, поскольку окружающие охотно брали на себя эту задачу, — но, сколько помнил Мисси, она всегда питала к нему привязанность: преклонялась перед ним, восхищалась им, любила его.

Хотя всегда оставалась вероятность, что они не зачали ребенка с одного раза, Джеймс почему-то не рассматривал подобную возможность. Он никогда не думал, что Мисси будет так рада предоставить ему свободу. Он не хотел этой свободы. Он любил Мисси, но не собирался признаваться ей в своей уязвимости. Это поставило бы его в невыгодное положение.

Когда он наконец нарушил молчание, его голос звучал хрипло.

— Вряд ли это понравится твоему брату. — Он прочистил горло.

Мисси покачала головой.

— Не беспокойся о Томасе. Повторяю, я доведу до его сведения, что это я отказала тебе. — Ее губы тронула печальная улыбка. — Так что тебе незачем проявлять благородство.

Джеймс проглотил довольно резкую реплику о его чертовом благородстве, которым она постоянно тычет ему в лицо. Он не чувствовал себя ни в малейшей степени благородным, он казался себе растерянным и опустошенным.

Боже, ему надо выпить. Все равно он не придумает ничего дельного, пока она рядом. Ее близость полностью перевернула его еще недавно упорядоченную жизнь.

— В таком случае, полагаю, мне ничего не остается, кроме как отвезти тебя домой.

Коротко кивнув, Мисси переключила внимание на окружающую природу. Не то чтобы она ожидала, что он станет возражать, нет: она знала, что в его реакции будет преобладать облегчение. Тогда почему она не может избавиться от чувства разочарования, сжимавшего ее и без того измученное сердце? Она подготовила себя к этому разговору. Она смирилась с тем фактом, что ее любовь останется безответной. Поэтому его ответ — точнее, отсутствие такового — не должен причинить ей боль.

Секунды тянулись, как минуты, а минуты — как часы, и к тому времени, когда карета подъехала к красному кирпичному зданию, которое она называла домом, когда они жили в Лондоне, казалось, что прошла целая вечность в молчании. На самом деле прошло не более двадцати минут, но определенно это были самые долгие минуты в ее жизни.

Джеймс спрыгнул на землю, довольно неуклюже, без своей обычной грации, и помог ей спуститься с высокого сиденья фаэтона. Поставив ее на землю, он не сразу убрал руки, и Мисси задалась вопросом, действительно ли он задержал руки на ее талии или ей это показалось.

— Незачем провожать меня до двери. Будем считать, что мы доиграли нашу мелодраму до печального конца. — Она подняла голову, чтобы посмотреть на него без помехи в виде полей шляпки.

На лице Джеймса не отражалось никаких эмоций. Для мужчины, который только что выслушал приговор, освобождающий его от пожизненного срока, он выглядел необычайно серьезным.

— Как пожелаешь. — Он отвесил легкий поклон.

Мисси кивнула и направилась к входной двери. Прежде чем войти внутрь, она оглянулась и обнаружила Джеймса на том же месте, где его оставила. Его голубые глаза смотрели на нее, взгляд был мрачный и задумчивый. Она поспешно отвернулась и вошла в дом.

Сезон подошел к концу. Мисси была даже рада этому. Последний бал давала леди Шелдон, и хотя Мисси посетила его, спустя несколько дней уже не могла вспомнить, кто там присутствовал и даже с кем танцевала. Однако она ясно помнила, что Джеймс там не появлялся.

С тех пор как они виделись в последний раз, прошла неделя. Мисси не сомневалась, что он доволен тем, что она освободила его виноватое сознание от ответственности за ребенка. Так доволен, что снова исчез из ее жизни.

Вздохнув, она опять обвела взглядом гостиную. Впервые за все три года ей хотелось, чтобы мать отменила свой ежегодный трехдневный прием. У нее была всего неделя, чтобы подготовиться к приезду гостей, которые уже начали прибывать в Стоунридж-Холл.

Среди прибывших была леди Шелдон с сыном, разумеется, брачного возраста, а также лорд и леди Родерингем в сопровождении наследника их огромного состояния. Мисси оставалось только благодарить судьбу, что список гостей был не слишком длинным, не более двадцати человек.

Скользя взглядом по улыбающимся лицам, она желала только одного: чтобы все это скорее закончилось.

— К сожалению, Алекс и Томас не смогут приехать, — сказала мать, подойдя к ней. В вечернем платье с обнаженными плечами и сапфировым ожерельем на стройной шее виконтесса выглядела очень моложаво. Интересно, она будет такой же красивой, когда достигнет возраста матери? — задалась вопросом Мисси. Она искренне на это надеялась.

Повернув голову, она посмотрела на изящный профиль матери. Взгляд виконтессы блуждал по собравшимся в гостиной, словно она пыталась заранее угадать нужды гостей.

— Томас и Алекс никогда не пропускают твой прием.

— Да, но твой брат прислал сегодня днем записку, что их задержат еще на несколько дней дела с лордом Брэдфордом.

Мисси кивнула. В последние три года Джеймс тоже пропускал это событие, но она не могла заставить себя поинтересоваться его планами. Рана в разбитом сердце была еще слишком свежа. Впрочем, хотя вопрос и вертелся у нее в голове, она знала ответ. Учитывая, что он только что избежал брака с ней и трения с ее братом, она не рассчитывала, что он появится.

Раздался гонг к ужину. С веселой болтовней и взрывами смеха вся компания, разбросанная по гостиной, выстроилась в какое-то подобие порядка и двинулась в столовую. Мисси держалась позади, рядом с матерью, с натянутой улыбкой на лице и единственной мыслью в голове: ей придется все это вытерпеть.

И она вытерпела. К концу вечера ей удалось сбежать от довольно настойчивого внимания четырех джентльменов. Все они были богаты, молоды и весьма привлекательны, особенно сын леди Шелдон, виконт Чарлз Долуорт, с красивым лицом и белокурыми кудрями. Судя по решительному блеску в глазах ее поклонников, этот прием обещал стать настоящим испытанием, поскольку Мисси не собиралась поощрять их ухаживания.

Часы уже давно пробили полночь, когда она добралась до своей постели. Ее глаза слипались от усталости, пока она сражалась с застежкой платья. Не будь так поздно, она позвала бы Беатрис, но в это время служанка уже крепко спала. Потребовалось минут пять, чтобы, принимая немыслимые позы и напрягая мышцы рук, справиться застежкой на спине и стянуть платье.

Скинув три нижние юбки и поблагодарив небеса за то, что решила не надевать корсет, Мисси осталась в тонкой хлопковой сорочке и панталонах. Горничная разложила ее ночную рубашку на постели, поэтому Мисси быстро освободилась от оставшейся одежды и уже натягивала ночную рубашку, когда за спиной раздался тихий щелчок повернувшейся дверной ручки.

Охваченная паникой, она лихорадочно одернула рубашку, прикрыв голое тело, и обернулась, вглядываясь в полумрак. Ее глаза быстро различили темную фигуру, прислонившуюся к двери, — высокую и явно мужскую.

Крик едва не вырвался из ее горла, когда знакомый голос спокойно произнес:

— Долго же тебя не было.

Мисси проглотила крик, как раз вовремя, чтобы предотвратить переполох, едва ли уместный ночью.

Джеймс. Ее глаза достаточно привыкли к сумраку, чтобы рассмотреть его лучше. Одетый в черное, он стоял у двери как страж на посту.

— Что ты здесь делаешь? — выдавила она, обретя голос.

— Тебя жду. — Он шагнул к ней, двигаясь с грацией хищника.

Мисси инстинктивно попятилась, пока не уперлась ногами в кровать.

— Что тебе нужно? — поинтересовалась она настороженным тоном.

Остановившись в шаге от нее, Джеймс окинул жадным взглядом ее фигуру. Его светлые глаза, казалось, пронзали мглу.

— А что, по-твоему, мне нужно? — отозвался он с бархатными нотками в голосе, склонив голову так, что его губы почти касались ее уха. — Мне нужна ты.

Как бы Мисси ни злилась на свое тело, отозвавшееся на вожделение, светившееся в глазах Джеймса, она ничего не могла с собой поделать. Ее соски затвердели, натянув ночную рубашку, а между ног выступила влага. Казалось, все ее существо вибрирует как натянутая струна.

Джеймс шагнул ближе, и Мисси почувствовала прикосновение его тела. Она поспешно повернулась к нему спиной, но это не помогло. Он прижался к ней сзади и начал медленно тереться бедрами. Мисси закрыла глаза и прикусила губу, сдерживая стон.

Если она снова ступит на эту дорожку, ее ждут только обида и разочарование.

— Я не хочу этого, — произнесла она слабым голосом, наслаждаясь легкими поцелуями, которыми он осыпал ее щеку и шею.

— Лжешь, — шепнул Джеймс, обхватив ладонями упругие округлости ее груди.

С губ Мисси слетел стон, отозвавшийся эхом в тишине комнаты. Она была беспомощна перед ним, не в силах противиться его опытным рукам, игравшим на ее теле, как на самом чувствительном инструменте.

Джеймс проворно избавил ее от ночной рубашки. Мисси недоверчиво смотрела, как тонкая ткань с тихим шелестом легла к ее ногам, оставив обнаженной перед его жадным взором.

— Если бы ты знала, как долго я хотел тебя. — Мука, прозвучавшая в его хриплом голосе, заставила ее повернуться и прильнуть к нему.

Джеймс радостно принял ее в объятия. Реальность отступила, и Мисси забыла обо всем, кроме требований своего тела, жаждавшего удовлетворения, которое мог дать только Джеймс.

Она чувствовала, как ее опускают на постель, как его бедра, облаченные в брюки из шелковистой шерсти, раздвигают ей ноги. Не переставая ласкать ее, Джеймс быстро избавился от одежды, помедлив только для того, чтобы стянуть с себя брюки и нижнее белье.

А затем его пальцы двинулись вниз по ее плоскому животу, и Мисси беспомощно ахнула.

Джеймс прерывисто выдохнул.

— Господи, как хорошо, — промолвил он, скользнув пальцами во влажную пещерку.

Мисси выгнулась, обхватив его палец внутренними мускулами, и Джеймс застонал от острого наслаждения. Раздвинув коленями ей ноги, он направил свой распаленный фаллос в ее лоно, пока не вошел до предела. Она была такой тугой, так плотно охватывала его по всей длине, что ему хотелось кричать от восторга. Запрокинув в экстазе голову, он вышел из нее, а затем снова вонзился, мощно и неистово.

Ощущение наполненности все еще было непривычным для Мисси, сводя ее с ума. Джеймс ритмично двигался, увлекая ее все выше и выше к вершинам экстаза, и, когда они приблизились, приник к ее губам в долгом, требовательном поцелуе. Наслаждение нарастало, и Мисси взмыла в сияющую высь, увидев небеса за мгновение до того, как мир взорвался калейдоскопом сверкающих брызг. Спустя несколько секунд и Джеймс присоединился к ней — свободный, излившись в ее лоно, с выражением мучительного блаженства на лице.

В течение нескольких минут они неподвижно лежали, сплетясь телами, усталые и удовлетворенные. Вечерний воздух охлаждал их разгоряченную плоть. Наконец Джеймс скатился с нее и вытянулся рядом, притянув к себе так, что ее спина прижалась к его груди. Обхватив собственническим жестом ее грудь, он уткнулся подбородком в изгиб ее шеи, царапая отросшей щетиной нежную кожу.

Ее тело тут же откликнулось, возбуждаясь от каждого его прикосновения.

— Мы поженимся, как только сможем все устроить, — промолвил он, покусывая ее шею.

В голове Мисси прозвонил тревожный колокольчик, заставив ее напрячься. Она отодвинулась от Джеймса и, натянув на себя простыню, повернулась к нему.

— Что ты сказал?

Он слегка улыбнулся, глядя на нее со снисходительным укором, как смотрят на капризного ребенка, не считая страсти, отразившейся в его глазах, когда его взгляд скользнул ниже.

— Не исключено, что теперь ты и вправду ждешь ребенка.

Казалось, его ничуть не смущает тот факт, что на нем нет одежды. Если бы это не значило пожертвовать собственным покрывалом, Мисси охотно укрыла бы его тело, особенно ту его часть, что вызывающе торчала. Сделав над собой усилие, она перевела взгляд на его лицо.

— Мы не поженимся. — Она помедлила, подозрительно глядя на него. — И поэтому ты здесь? Чтобы наградить меня ребенком, не оставив иного выхода, кроме как выйти за тебя замуж?

Бросив на нее раздраженный взгляд, Джеймс передвинулся на край постели и начал натягивать одежду, валявшуюся на полу. Первыми были брюки, и Мисси облегченно вздохнула. Он надел рубашку и принялся застегивать пуговицы, глядя на нее с мрачным, но решительным видом.

— Мы поженимся. — Он явно был не в том настроении, чтобы слушать ее возражения.

— Сколько можно повторять, что я не выйду за тебя? А теперь уходи. Что, если придет мама?

Джеймс только иронически скривился.

Мисси нахмурилась, упрямо сжав губы.

— Сюда могут войти в любой момент. — Ей было наплевать, что она говорит глупости, так как в эти предрассветные часы все спали. В доме царила тишина, не нарушаемая ни гостями, ни домочадцами.

— Не припомню, чтобы тебя беспокоили подобные вещи, когда ты явилась ко мне в спальню в тот вечер. — Уголки его губ приподнялись, и лицо Мисси загорелось от стыда. Как некрасиво с его стороны напоминать ей о ее позорном поведении. Она подтянула простыню, закутавшись до подбородка.

— Тебе надо уйти, пока тебя не застали здесь. — Она бросила выразительный взгляд на дверь спальни, сделав себе мысленно заметку запирать ее на ночь, пока Джеймс не уедет. Она не собирается повторять сегодняшнюю ошибку, как бы ее ни искушали. Джеймс играет с ее сердцем, и это не тот проигрыш, который она может себе позволить.

Он натянул сапоги.

— Увидимся после завтрака, чтобы обсудить свадебные планы. На этот раз мы не будем тянуть. Незачем ждать, чтобы убедиться, что ты ждешь ребенка, поскольку я это гарантирую. — Его глаза, казалось, видели сквозь простыню, которой она была укрыта. — Я не пожалею усилий, чтобы к тому моменту, как надену кольцо тебе на палец, ты была беременна.

Его слова отозвались жаркой пульсацией у нее между ног. Мисси никогда не видела его таким решительным и никогда не чувствовала себя такой слабой.

— Миссис Делакруа выделила мне голубую комнату. Если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся, приходи. — В его голосе звучал недвусмысленный намек, в глазах таилось обещание. Не успела Мисси и глазом моргнуть, как он исчез.