Глава 1.

Митч

Нью-Йорк

Кто, чёрт возьми, стучит в дверь?

Я выворачиваю голову, чтобы посмотреть время на приставке. Уже 22:50, слишком поздно для гостей и слишком рано для возвращения Стива со свидания с Эйприл.

Шеннон не перестаёт целовать меня, поэтому я могу только предположить, что либо она не слышит стук, либо игнорирует его, желая чтобы и я последовал её примеру.

Я стараюсь вернуться к поцелую, но сдаюсь, когда человек по ту сторону двери отказывается уходить, и стук становится резче, сильнее, нетерпеливее.

Блядь.

Осторожно снимаю Шеннон с колен.

— Я открою, — бормочу я. Мне осталось две бутылки, чтобы официально считаться пьяным — состояние, наверное, чересчур знакомое, что для меня не очень хорошо. Хотя я ответственный пьяница. Никогда не напиваюсь за рулём.

— Кто это? — спрашивает она с потускневшими от алкоголя голубыми глазами.

— Не знаю, — ворчу я и поднимаюсь на ноги.

Оставляю её дуться на диване. Мы видимся уже второй раз. Но пока без секса. Хотя сегодня я собирался «скрепить сделку».

Очередной стук вынуждает меня нетерпеливо распахнуть дверь.

О, ну Бога ради!

Я мельком успеваю увидеть свою сестру, прежде чем она проталкивается мимо меня в квартиру.

А я тут почти убедил себя, что Стив забыл ключи.

— Диана, какого чёрта? — я рассеяно захлопываю дверь и затем поворачиваюсь к ней лицом. Но она не останавливается, целенаправленно вышагивая к гостиной.

Что она здесь делает?

Неужели что-то случилось с Пейдж или ребёнком?

Нет, Диана слишком для этого взбешена, заключаю я, и моя мгновенная паника утихает.

Она резко останавливается, когда видит Шеннон и состояние её одежды. Я благодарю Бога, что мы только начали дурачиться и на моей гостье остался лифчик и джинсы.

Развернувшись, Диана впивается в меня взглядом.

— Это из-за неё ты не вернёшься домой в этот раз? — требует она, указывая на Шеннон.

Заторможено реагируя, Шеннон подхватывает блузку с пола, быстро просовывает руки в рукава и лихорадочно застёгивает её.

— Митч, кто она?

— Я — его сестра, — ёмко отвечает Диана, переводя взгляд на мою спутницу.

— Что ты здесь делаешь? — многозначительно спрашиваю я.

Диана дёргает головой в моём направлении, сощуривая глаза, пока они не превращаются в щелочки.

— Ты не приезжал домой больше года, и ещё спрашиваешь, что я здесь делаю? — Она замирает и делает ту штуку руками — ладони вниз, пальцы растопырены в стороны — которую делает обычно, когда пытается взять контроль над эмоциями. Сделав глубокий вдох, она спокойно говорит: — Послушай, может, ты попросишь свою гостью уйти? Я не уверена, что ты захочешь, чтобы она слышала то, что я собираюсь сказать.

Моей сестре стоило подумать лучше, а не бросать мне такой вызов, особенно когда я в подпитии.

— Нет, говори, что хотела, и мы продолжим свидание.

Выражение лица Дианы зловеще мрачнеет.

— Отлично, — рявкает она. — Повзрослей, Митч, и возвращайся домой. Меня больше не волнуют твои чувства к Пейдж, но твоей дочери нужен отец.

Шеннон охает.

— У тебя есть ребёнок? — визжит она.

Склонив голову, я закрываю глаза и сжимаю пальцами переносицу.

Чёрт, чего я ждал? Свидание официально окончено. Пора по кроваткам.

* * *

Возвращение Шеннон домой много времени не занимает. Её здание находится в нескольких минутах ходьбы от моего. Конечно, она надавила на меня вопросами о ребёнке. Мой ответ был краток и не располагал к дальнейшей беседе. «Да, у меня есть ребёнок, дочь».

Честно говоря, я больше ничего и не знаю. Мне казалось, что чем меньше я знаю, тем легче мне станет со всем справляться. Но угадайте что? Не особо полегчало. Даже алкоголь не помогал мне забыться.

К тому времени, как я возвращаюсь к себе, сестра вроде уже немного поостыла. Лучше, если я ошибаюсь. Так мне проще держаться за собственный гнев, когда мы с ней сталкиваемся лицом к лицу.

— Сядь, — распоряжается она, когда я ступаю в гостиную. Ненавижу её грустный вид — кажется, будто она плакала. Или, может, просто устала.

Не возражая, я сажусь в паре шагов от неё на диван. Она тут же наклоняется ко мне. Несколько ударов сердца просто смотрит с искажённым болью лицом.

Сейчас трезвость — безжалостное чудовище, с которым мне не хочется иметь дела, но выбора нет. Хмель давно выветрилась и жизнь, которую я пытался игнорировать весь прошлый год, обрушивается на меня кувалдой.

— Митч, я люблю тебя.

Чёрт, чёрт, чёрт. Я с трудом сглатываю. Это — последнее, что мне хочется слышать. Я не желаю, чтобы она была доброй. Не желаю, чтобы она меня любила. Не тогда, когда я с трудом могу находиться в собственной шкуре.

— Диана, не надо, — не своим голосом прошу я.

Она придвигается ближе, взяв меня за руку.

— Нет, послушай меня. Я люблю тебя слишком сильно, чтобы наблюдать за твоим саморазрушением. Сейчас ты губишь свою жизнь обеими руками, и я не могу, ничего не делая, смотреть, как ты это делаешь. — Потянувшись свободной рукой, она смахивает волосы с моего лба, как делала, когда я был ребёнком. — Прошу, вернись домой — по крайней мере, на лето. Знаю, ты не хочешь признавать, но тебе нужна твоя семья, а нам нужен ты. Ты нужен Брианне.

Невозможно описать, что я чувствую в этот момент. Не боль. Не агонию. Это чувство режет глубже. И там, под всем, прячется тоска, которую я отказывался признавать больше года. Почти семь месяцев, как моя дочь появилась на свет.

Дочь, которую я никогда не видел, не трогал и не держал. Когда реальность этого оседает, она бьёт и бьёт сильно.

Я прочищаю горло.

— Ди…

— Не отвечай сейчас. Просто подумай. — После паузы она продолжает чуть уговаривающим тоном: — А ещё детям очень не хватает их дядюшки Митча.

Ни от чего я не чувствую себя таким дерьмом, как от чувства вины и эмоционального шантажа. Но я не говорю, что не заслуживаю.

— Я тоже по ним скучаю. — Не вру. Как бы они иногда не сводили меня с ума, я и подумать не мог до прошлого года, какой пустой без них окажется моя жизнь.

Дерьмо, я скучал по всем, даже по шурину Дэну, который тоже звонил несколько раз, уговаривая меня вернуться домой и увидеть дочь.

«Только не спрашивайте о Пейдж». Не хочу о ней думать. Она — причина всей творящейся… чепухи. Причина крушения поезда моей жизни.

В наступившей тишине Диана заключает меня в объятья и притягивает ближе. Секунду поколебавшись, я возвращаю ей объятья. Гнев, который я испытывал к ней, давно прошёл. Она — единственная постоянная в моей жизни. Единственный человек, на которого я всегда могу рассчитывать.

Прежде чем отпустить, она прижимается поцелуем к моей щеке:

— Тебе нужно побриться, — замечает она, ласково проводя рукой по щетине на моей челюсти.

— Да, мам, — отзываюсь я с насмешливой серьёзностью.

— Подумай о том, что я сказала, — мягко напутствует она.

Я могу только кивнуть.

Она улыбается.

— Хорошо.

Я следую за ней, когда она поднимается на ноги.

— Не буду тебе мешать. Завтра ещё нужно успеть на утренний рейс.

— Где ты остановилась? — Я бы предложил ей свою комнату, а сам бы поспал на диване, но моя сестра никогда бы не согласилась. У неё какой-то пунктик со сном в мужском общежитии колледжа.

— Я забронировала на ночь номер в отеле рядом с аэропортом.

Как я и думал.

— Давай провожу до машины.

— Нет, всё нормально. Я взрослая девочка. Ты, кстати, выглядишь так, будто тебе не помешало бы немного поспать.

— Другими слова, я выгляжу дерьмово.

Из Дианы вырывается смех.

— Ты никогда так не выглядишь. На самом деле мне показалось, что у тебя прибавилось мускулов. — Вытянув руку, она сжимает мой бицепс. — Тренируешься?

Смутившись, я сбрасываю её руку. Ни за что ей не скажу, за чем провожу время, которое должен отбывать на занятиях. Тех самых, которые провалил или с трудом сдал. Свой второй год обучения я могу назвать только абсолютной катастрофой. И это наводит на мысль, почему я не оставил свой зад дома.

— Я провожу тебя до машины, — твёрдо заключаю я, чтобы она поняла — со мной спорить бесполезно.

Смирившись, она тяжело вздыхает и подбирает кожаную сумку с дивана. Цвет у неё белый под джинсы и сандалии, а размер достаточно велик, чтобы она считалась багажом.

К тому времени, как мы доходим до её арендованной серой «Мазды», разговор заходит в тупик. Я всё жду, когда она что-нибудь расскажет мне про дочь, но, если не считать нескольких вскользь брошенных замечаний о моей нужности, она ничего не говорит. А я слишком труслив, чтобы спросить самому. Знать хочется, но не могу. Угадайте, что оказывается сильнее?

У двери со стороны водительского сидения, она встаёт на цыпочки и снова целует меня в щёку.

— Я позвоню тебе, когда доберусь до дома, — шепчет она. — И ещё… — она запускает руку в сумку и достаёт из неё манильский конверт, — это для тебя. Там кое-что от Пейдж.

Вложив его в мою руку, она поспешно забирается в машину. Затем я молча смотрю, как она разворачивается, подаёт гудок, кратко махнув рукой, и выезжает с парковки.

Всю дорогу до квартиры я изучаю конверт с бешено стучащим сердцем. Он почти ничего не весит, значит это какое-то письмо или документ.

Письмо от Пейдж? Я начинаю потеть от одной мысли о том, что она могла написать и как я после этого буду себя чувствовать. Распечатываю чёртову штуковину в ту же секунду, как оказываюсь в апартаментах.

Первое, что я вижу — большую глянцевую фотографию. Мельком вижу лицо, пока вынимаю её, так что вы, наверное, решили бы, что я готов, но это не так.

Когда мой взгляд встречается с лицом, смотрящим на меня в ответ, мне буквально кажется, будто из меня выбили весь воздух. Как удар защитника, заставший меня врасплох.

Тёмно-каштановые волосы, два передних зубика, показавшихся в улыбке, и глаза такого зелёного цвета, что кажутся цветными линзами. Это мои глаза, но всё остальное от Пейдж.

Моя дочь. Такая чертовски красивая, что щемит сердце.

Я не помню, как иду на кухню, но именно там нахожу себя минутой позже, а может и больше. Зажав фото между пальцами, я кладу конверт на стол и опускаюсь на ближайший стул. В груди тяжесть, от которой трудно дышать.

Не знаю, как долго сижу, впиваясь в неё глазами и запоминая каждый сантиметр прекрасного личика. Но, видимо, времени проходит достаточно много.

— Земля вызывает Кингстона.

Голос моего соседа, наконец, просачивается внутрь, вырывая меня из транса, вызванного раскаянием. Голова взлетает, чтобы посмотреть на него, стоящего у входа в кухню. Окажись он убийцей, я был бы уже трупом. Вообще не слышал, как он вошёл.

— Ты оглох? Я звал тебя целых два раза. — Видимо, свидание у него выдалось на славу, раз на лице такая самодовольная усмешка. — На что смотришь? — спрашивает он, приближаясь.

Мой взгляд возвращается к дочери. Когда я не отвечаю сразу, он обходит стол, пока не получается заглянуть на фотографию через моё плечо.

— Милый ребёнок. Кто она, твоя сестра?

Я оглядываюсь на него перед тем, как ответить:

— Нет, она моя.

Стив издаёт сдавленный звук, а выражение его лица меняется с шока на неверие.

— Ага, да. Дерьмо, ты меня чуть не уделал. Кончай надо мной прикалываться.

На пару мгновений повисает тишина.

— Срань Господня. У тебя есть ребёнок?

Хотя на самом деле он имел в виду: «У тебя есть ребёнок, и ты мне ничего не сказал?» Мы были соседями последние два года, и это такая тема, которая могла подняться, по крайней мере, один раз. Если только вы — как я, — не сделали всё возможное, чтобы оградить эту часть своей жизни.

— Не могу в это поверить, чёрт возьми, — его голос понижается от смятения.

Поздно, я уже эмоционально истощён и не в настроении для допроса. Беру конверт со стола и встаю на ноги. Меня удивляет, когда из белого конверта что-то выпадает на пол. Только тогда я вспоминаю слова Дианы. «Там кое-что от Пейдж».

Фотография явно от моей сестры, значит, это письмо должно быть от Пейдж. Я подхватываю его с пола, кладу фотографию Брианны и вынимаю два листа бумаги из конверта.

Едва раскрыв их, я осознаю, что это не письмо. Это документы. Мне приходится трижды прочитать заголовок формы, чтобы до меня дошло написанное. Его значение. И тогда всё внутри меня немеет.

— Господи Боже, — тихо восклицает зависший за мной Стив, очевидно прочитав всё через моё плечо. — Это от твоей бывшей?

Я не отвечаю. Думаю, и так всё довольно очевидно.

Но, видимо, нет, потому что он задаёт следующий вопрос:

— Это форма для отказа от родительских прав?

Ага, именно она.

Глава 2.

Пейдж

Джорджия

— Это не свидание, — уже в третий раз говорю я своей лучшей подруге Эрин. Телефон зажат между ухом и плечом, пока я стараюсь крепко держать свою извивающуюся дочь. Голая и мокрая, она скользкая как морской угорь.

— Свидание по учёбе — всё равно свидание, — настаивает Эрин. — Особенно, когда твой спутник горяч.

Эрин познакомилась с Крейгом пару недель назад в местном колледже, где я брала пару летних занятий, чтобы нагнать упущенное за время родов. Может, времени прошло мало или это я слишком пресыщена, чтобы увлечься симпатичным парнем, но я не могла назвать Крейга горячим. По крайней мере, лично меня он не привлекал. В любом случае, мне не нужна головная боль свиданий. Лёгкие дружеские отношения — единственное с чем я могу сейчас справиться, о чём я более чем ясно дала знать Крейгу, чтобы он не стал пытаться настаивать на чём-то большем.

Завернув Бри в белое пушистое полотенце, я вынимаю её из ванны. Она попадает ручкой мне в лицо и тут же старается открыть мой рот. Я игриво кусаю её пухлые пальчики, на что она хихикает и пускает слюни.

— Слушай, давай я одену Бри, а завтра позвоню тебе, и ты мне всё расскажешь о примерке.

Старшая сестра Эрин, Лори, выходит замуж в октябре, на которой Эрин будет главной подружкой, и сегодня примерка платьев. Но она обо всём забыла и согласилась посидеть с моим ребёнком. Я не перестаю ей говорить, что напоминания хорошо срабатывают только на дни рождения, и в том случае, если ты, конечно, берёшь на себя труд проверить календарь, прежде чем строить планы.

— Обещаешь, что простишь меня? — Этот вопрос она задаёт уже в четвёртый раз за наш пятиминутный разговор.

Я выхожу из ванной с двадцатифунтовым свёртком счастья на руках.

— Может, перестанешь извиняться? Я же сказала — Трент более чем рад посидеть с ней.

Если бы я уже не считала Трента Колдера своим старшим братом по той простой причине, что он сын маминой лучшей подруги, и я знала его практически всю свою жизнь, он бы непременно заслужил это признание с момента рождения Бри. Нет ничего, что Трент бы не сделал ради своей крестницы, и он вроде даже не против того, что она крутит им вокруг своего крошечного пальчика.

Из Эрин вырывается вздох.

— Ох уж этот Трент. Если бы он только обращал внимание на девчонок из колледжа. Эй, может, я пропущу примерку и посижу с ним.

Я фыркаю от смеха, ступив в маленькую комнатку Брианны, и укладываю её на пеленальный столик. Она счастливо взвизгивает, молотя ножками и хватаясь за полотенце.

— Придётся занять очередь.

— Эй, я не против подождать.

Иногда трудно понять, шутит она или говорит всерьёз об отношениях с Трентом.

— Ладно, я передам ему твои слова.

Пронзительный визг Эрин бьёт по моей барабанной перепонке.

— Даже не вздумай!

Я довольно усмехаюсь.

— Не испытывай меня.

Закончив вытирать Бри, я зажимаю в ладонях детский лосьон, согревая его, прежде чем распределить на её пухлые конечности и животик.

— Эй, можно же помечтать? — Выдержав пауза, она понижает голос, и её тон становится таинственным и коварным. — Угадай, кого я видела в «Мёрдоке» прошлой ночью? — Её вопрос влечёт за собой барабанную дробь в тишине.

«Мёрдок» — это нечто среднее между баром и клубом, который обслуживает местных студентом. Там есть танцпол и музыка, но люди там в основном предпочитают пить и заниматься сексом. В последний раз я посещала его со своим бывшим парнем. Добавить нечего.

Когда становится ясно, что наш разговор всё-таки к концу не подходит, а шея громко протестует против приклеенного к плечу уха, я сдаюсь:

— Подожди, — положив телефон на стол над головой Бри, я нажимаю на громкую связь. — Ну ладно, рассказывай. Но имей в виду, тебя слышат нежные ушки, так что следи за тем, что говоришь. — К лексикону моей лучшей подруги могут добавиться краски, когда на неё находит настроение.

Я беру памперс из плетённой корзины, стоящей под пеленальным столом, и хватаю милый розово-голубой летний комплект, который заранее повесила на перекладину кроватки.

— Джоша, — ровным голосом глухо роняет она его имя.

Мне требуется время, чтобы ответить. И дело не в самом парне, а в его злополучной связи с моим бывшим.

— Оу. Вы поговорили? — небрежно интересуюсь я, стараясь не обращать внимания на внезапно участившийся пульс. Эрин и Джош друг с другом не ладят. Так было три года, что мы с моим бывшим парнем были вместе, и, учитывая всё случившееся в прошлом году, у них и сейчас нет причин друг с другом контактировать.

— Ну да, ты же знаешь Джоша, мистера Само Очарование. Он спрашивал о тебе. И о Бри. Спрашивал, как у вас дела.

Я киваю, закрепляя липучки на подгузнике, и плюхаю Бри в сидячее положение. Она увлекается погремушкой, что-то лепеча себе под нос.

— Я поинтересовалась у него, когда он в последний раз виделся со своим лучшим другом-тунеядцем, — заявляет Эрин едким голосом, — он становится таким всегда при упоминании моего бывшего.

Я издаю отчаянный стон.

— Эрин, зачем ты вообще что-то говорила? Если он расскажет об этом сама-знаешь-кому, тот решит, что это я тебя подговорила. — А последнее чего мне хочется — это чтобы он думал, будто мне на него не наплевать. Ещё как плевать. Я так сыта им по горло, что это даже не смешно. Но мне повезло получить лучшее, если говорить о наших давно погребённых отношениях, потому что у меня есть Бри. Она — единственная радость, которая из этого вышла.

— Ох, ну я уж удостоверилась, чтобы он знал, что это я спрашиваю, а не ты. Я сказала, что ты двинулась дальше и начала кое с кем встречаться.

О Божечки.

— Что?

От тона моего голоса Бри замолкает, пробегаясь по моему лицу широко распахнутыми зелёными глазами. Я тут же расплываюсь в улыбке, показывая ей, что с мамочкой всё в порядке. Её лепет возобновляется. Всё хорошо и легко решаемо, как и пристало её детскому миру.

— Что ты сделала? — шиплю я.

— Ну, у тебя сегодня свидание, а это значит, что ты с кем-то встречаешься.

— Я не встречаюсь с Крейгом. Он мой партнёр по учёбе. Мы будем заниматься, а не обжиматься.

— Свидание по учёбе, настоящее свидание — какая разница, всё одно и то же. У тебя встреча с представителем противоположного пола вдали от университета и работы. Будь всё дело в одной только учёбе, вы бы встретились в библиотеке, — рассуждает она с логикой, которую лучше было бы задействовать в изучении уголовного права, а не журналистике.

Я быстро одеваю Бри, продолжая отстаивать свою точку зрения.

— Мы собираемся в Старбакс. Это не свидание.

— А для меня звучит как свидание, — беспечно отзывается она.

— Но это не так.

— Погоди, почему мы вообще об этом спорим? Ты должна благодарить меня. Если плейбой вернётся к этому бездельнику и расскажет ему, что у тебя кто-то появился, это докажет, что ты оставила его позади. Я сделала тебе одолжение, — утверждает она в оправдание своей лжи.

— Я и оставила его позади, — отвечаю я с жёсткостью в голове, удивившей даже меня. — Мне не нужно это никому доказывать, тем более — ему. — Да, ему — чьё имя никогда не будет произнесено. Исключение из правила — и да, это правило — только для членов его семьи.

На другом конце наступает тишина. До меня доносится какой-то шорох, а потом:

— Ну, считай это небольшим подтверждением.

Эрин права. Какая мне разница, что скажет Джош своему другу. Какая разница, что подумает мой бывший. Меня это не волнует.

— Ладно. Пофиг. Мне нужно закончить одевать Бри, Трент придёт с минуты на минуту.

— Хорошо. Я позвоню тебе позже. Скажи Тренту, чтобы он мне позвонил, если ты не появишься до семи, а ему понадобится взрослая компания, — вставляет Эрин с легкомысленным смехом. На самом деле, она лает, но практически не кусает.

— Не переживай, скажу, — заверяю я, улыбаясь и выталкивая мысли о бывшем из головы. Моё настроение сразу улучшается.

— Ха-ха-ха. Пока.

— Пока.

Я мгновение стою на месте, глядя на дочь. Почувствовав, что всецело завладела моим внимание, она поднимает глазки и протягивает ко мне руки.

Я поднимаю её и осыпаю щёчки вереницей поцелуев, спускаясь к шее. Радостно визжа, она хватает меня за волосы, пока я иду к ней в комнату, где опускаю её на пол к двум любимым игрушкам, прежде чем отправиться самой на поиски красивого наряда для моего свидания по учёбе.

* * *

Трент, выглядящий как всегда обворожительно, приезжает через пятнадцать минут. Господи, футболки по размеру здорово подходят его телу. Если вам хочется знать, как выглядит Трент, представьте себе Генри Кавилла и Тео Джеймса. И я выбрала их вовсе не потому что мне нравятся парни с британским акцентом. Трент — лучшее смешение их обоих с его тёмным волосами, светло-карими глазами, великолепной улыбкой, точёными чертами лица и ямочкой на подбородке. Возможно, он не привлекает меня в сексуальном плане, но я не могу не признать, что он горячий.

Когда я была младше, всегда, куда бы мы ни выходили вместе, девчонки не переставали виться вокруг него. Именно тогда я поняла, как он любит пофлиртовать, но, по признанию его матери, у него было не так много отношений. Хотя я знаю, что он часто ходит на свидания.

— Как поживает моя девочка? — на его вопрос и широкую ухмылку, Бри издаёт восторженный писк и бросается из моих рук к нему.

Он легко перехватывает её, прижимая к шее, а потом крутит над головой. Она пронзительно визжит, орошая его лоб слюнями.

— Спасибо, малышка, — сухо произносит он, прекращая играть в вертолётик. Она принимается тыкать пальцем в его подбородок. Ямочка её гипнотизирует.

Он вздёргивает бровь, оглядывая меня с головы до ног.

— Мне казалось, ты идёшь учиться?

Я опускаю взгляд на свой тёмно-синий сарафан в белый горошек.

— Так и есть.

Он низко свистит.

— В этом?

— А что не так с моей одеждой? — Сейчас июнь, на улице двадцать шесть градусов тепла. Моё платье прямо-таки скромное по сравнению с тем, что в основном носят другие девушки.

— Наверное, я привык видеть тебя в джинсах и с прикрытой кожей. Когда ты надевала платье в последний раз?

Я фыркаю, изображая раздражение.

— Твоя техника нуждается в доработке, если ты так делаешь девушкам комплименты. «Пейдж, ты хорошо выглядишь» — было бы достаточно.

Трент разражается хохотом и следует за мной в гостиную, где полно детских принадлежностей и игрушек. Это он уже подзабыл, поэтому я показываю её последние игрушки и новую книгу, которую она захочет, чтобы он ей прочитал, по меньшей мере, десять раз перед ужином.

На кухне я напоминаю ему, сколько нужно греть для неё бутылочку и что можно дать на перекус и ужин. К тому времени как я заканчиваю, Бри молчит, устроив головку на его широком плече, и выглядит совершенно довольной тем, что находится в его руках, пока смотрит, как я готовлюсь уходить.

Подобрав блокнот и сумочку с кухонного стола, я устремляюсь по коридору к выходу. Оглядываюсь на Трента, потянувшись к двери.

— Позвони, если понадоблюсь. — Я посылаю дочери воздушный поцелуй и добавляю: — Веди себя хорошо с дядей Трентом, тыковка, я буду позже.

— Учись усердно. Никаких недозволенностей, — предостерегает Трент своим лучшим суровым отцовским голосом.

— Я не сделаю ничего, чего бы ни сделал ты, — подмигивая, отвечаю я. И это даёт мне верёвку достаточной длины, чтобы на ней повеситься.

Его глубокий, глухой смех — последнее, что я слышу, прежде чем закрываю за собой дверь и встречаю гнетущую жару.

— Чёрт, как ярко, — ворчу я, щурясь от слепящего солнца. Очередной знойный день в Северной Джорджии. Хорошо, что я не стала тратить время на завивку волос. Волосы у меня густые и прямые — они бы распустились за несколько секунд контакта с влажным воздухом.

Вместе с ключами от машины я достаю солнцезащитные очки из сумки, прокладывая путь к машине. Очки надеваю сразу же.

Перебрасываюсь приветствием с нашим соседом, мистером Джеффрисом, который моет свой фургон на подъездной дорожке — как делает всегда, без пропусков, каждую неделю. Он, его жена и двое детей живут с нами по соседству сколько я себя помню.

Трель мобильного предупреждает меня о поступившем сообщении. Выловив телефон из сумочки, я замечаю два пропущенных звонка от Эрин и сообщение от неё же, гласящее: «ПОЗВОНИ МНЕ СЕЙЧАС ЖЕ!!!»

Я закатываю глаза. Мисс Мелодрама. Я-то думала, она занята примеркой. Звук открывающейся двери автомобиля привлекает внимание к машине, припаркованной у моего дома.

Несколько секунд спустя навстречу мне выходит водитель. Следующее, что я понимаю — мой взгляд прикован к зелёным глазам того же оттенка, что и у моей дочери. Я смотрю на парня, которого не видела больше года. Того самого парня, который обвинил меня в измене, потребовал тест на отцовство, а потом укатил обратно в Нью-Йорк, когда я была на десятой неделе беременности.

Это Митч Аарон Кингсли, мой бывший парень, и бесполезный, никудышный биологический отец Брианны.

Глава 3.

Митч

Она выглядит такой же.

Её ребёнку почти семь месяцев, но вы бы так не сказали, увидев её сейчас. Она всегда была миниатюрной — чуть больше метра шестидесяти — с тонкой, красиво пропорциональной фигурой и прекрасной кожей. И это не изменилось.

Она по-прежнему потрясающая.

Дерьмо.

Почему-то мне казалось, что встреча с ней не будет как удар под дых. Я надеялся, что время и расстояние притупили эффект, которая она всегда на меня оказывала. Что обжигающее, раскалённое добела влечение останется в прошлом. Моё тело подсказывает мне, что это не то с чем мне сейчас всерьёз нужно или хочется разобраться.

Но придётся. Самое главное — вспомнить, что я здесь не ради неё. А ради дочери. К тому же надо помнить, что Пейдж пытается полностью устранить меня из жизни Брианны. Официально.

Знаю, смехотворно это слышать от меня, если брать в расчёт всё сделанное мной. Но моя дочь всё ещё мала и пока с ней не поздно наладить отношения. Пейдж — другое дело. Совершенно.

С сумкой в руках подхожу к ней, ощущая, как по шее струится пот, и она выпрямляется, не отпуская ручку двери. Смотрит на меня из-за огромных солнцезащитных очков. Тех самых очков, которые я снимал с неё десятки раз, чтобы поцеловать на прощание или чтобы поздороваться. Я с силой отбрасываю эти воспоминания.

Останавливаюсь в нескольких шагах от неё и ставлю сумку со всем содержимым на подъездную дорожку. Она опускает руку и поворачивается ко мне. По-прежнему не говорит ни слова, и я, лишённый возможности заглянуть в её глаза, спрятанные за тёмными линзами, не могу сказать, ошеломлена ли она моим приездом или взбешена. А может и то, и то одновременно.

— Привет, Пейдж. — После всего случившегося между нами, эти слова кажутся до дикости неадекватными, но они — всё, что у меня есть, и это только начало.

Её сжатые губы становятся ещё тоньше, когда она скрещивает руки на груди.

— Чего ты хочешь, Митч?

Ладно. Что ж, я и не думал, что она раскатает коврик для приветствия.

— Я получил форму, которую ты отправила. — С тем же успехом, можно сразу и к делу перейти.

Пейдж морщит лоб.

— Какую форму? — спрашивает она нетерпеливо.

Моё внимание на мгновение отвлекает парень, моющий машину по соседству, и дети через улицу, которые кричат и смеются, прыгая через разбрызгиватель на переднем дворе. К тому же мне жарко и не хочется вести разговор на улице. На людях.

— Мы можем поговорить внутри?

— Мне не о чем с тобой разговаривать. Как видишь, я собиралась уезжать. У меня встреча кое с кем, — сообщает она «пошёл ты» тоном.

Так вот каково это — оказаться на стороне Пейдж. Никогда раньше такого не испытывал и не могу сказать, что мне это чувство пришлось по душе.

И с кем она встречается?

«Не твоё чёртово дело», — отвечает внутри меня голос, управляемый разумом.

— Это может подождать десять минут? Нам нужно поговорить.

— Неужели? — отзывается она так, что становится ясно — чихать ей хотелось на мои потребности или желания. — Ты спрашиваешь у меня, может ли моё дело подождать десять минут, хотя сам опоздал на семь месяцев с тем, что должен был сказать мне. Отдам должное, Митч: у тебя хотя бы хватает смелости. Но честно, у меня нет ни терпения, ни времени сейчас разбираться с тобой.

Не стану лгать. Всё сказанное ею вызвало эмоции, на которые она давила. Вина. Стыд. Смущение. Сожаление. Она попала прямо в яблочко.

Но из-за пренебрежения в её голосе, я разочарованно стискиваю зубы и прикусываю язык. Приходится напомнить самому себе, зачем я здесь. Кому отведена главная роль и чего я пытаюсь достичь.

Глубоко вдохнув, я делаю продолжительный выдох.

— Я разорвал её. Я не поставлю свою подпись.

— Какую подпись? Митч, я понятия не имею, о чём ты.

Она сверлит меня взглядом из-за очков. Я чувствую. И по тону её голоса мне начинает казаться, что она и правда не знает о чём, чёрт возьми, речь.

Мой мозг пытается осмыслить, что происходит, и терпит неудачу.

Взгляд на мужчину, моющего минивэн, сообщает, что он чересчур много внимания уделяет тому, что происходит на этой стороне лужайки, разделяющей две подъездные дорожки. Заметив мой устремлённый на него взгляд, он возвращает глаза к намыленному окну.

— Я не откажусь от родительских прав, — яснее некуда.

Несколько секунд мне кажется, что я вверг её в шок. Но потом она говорит:

— Какая тебе разница? Нельзя сказать, что ты ими пользуешься. Даже в жизни её не участвуешь.

Я хватаюсь рукой за заднюю сторону шеи и крепко сжимаю. Делаю ещё один долгий вдох, прежде чем сказать:

— Я приехал это изменить. Я хочу увидеть свою дочь.

Пейдж

Заявление, будто я не мечтала об этом дне — этом моменте — было бы ложью. Мечтала. Тысячи раз. Я даже придумала, что скажу, как буду выглядеть и как себя поведу.

Так почему мой разум опустел теперь, когда он бросил эти роковые слова?

Из-за встречи с ним, её внезапности. Он появился из ниоткуда — я не была готова к этой неожиданной атаке. Но до этого момента, мне казалось, что я хорошо справлялась с собой. Никакой театральности или чего-то такого.

А затем он произнёс слова, за которые я отдала бы бабушкины серьги, когда родилась Бри.

«Я хочу увидеть Брианну».

Но он этого не сделал. Не тогда. Не тогда, когда был нужен мне больше всего.

Мне пришлось принимать лошадиные дозы витаминов, но отказ Митча оказался самой горькой пилюлей.

— Твою дочь? — у меня не получается избавиться от налёта насмешки в вопросе, когда я пронизываю взглядом глаза, в которых раньше с радостью тонула. Теперь эти глаза и это лицо, которые я когда-то считала невообразимо прекрасными, ничего во мне не пробуждают. Ни капельки. — Откуда ты знаешь, что она твоя? Я думала, тебе нужен тест, чтобы доказать твоё отцовство.

Под загаром на его скулах проступает румянец.

— Я знаю, что она моя, — сообщает он низким, грубым голосом. Если бы Митч был ребёнком, он бы заёрзал на месте. Но вместо этого он отводит взгляд.

Мне бы чувствовать злорадный триумф на его очевидное смущение, но то, что я испытываю больше напоминает свежую, ещё не до конца зажившую рану, в которую тыкают чем-то острым.

Он неторопливо возвращает ко мне глаза.

— Пейдж, мне жаль. Я облажался. Мне не стоило никогда оставлять Брианну, и неважно, что между нами произошло. Неважно, что я чувствовал. Она ни в чём не виновата и заслужила от меня лучшего. Она заслуживает от меня лучшего.

Да, он признал свою вину перед дочерью. Она на первом месте. Но у меня не выходит не заметить, что он не сказал о том, что поступил неправильно, оставив меня. И я раздражаю сама себя тем, что меня это жалит. Не так как глубокая зияющая рана почти год назад, но всё равно.

— Почему ты на самом деле вернулся, Митч? Из-за бумаг, которые думал, что я тебе отправила? Ты думаешь, я хочу, чтобы ты отказался от родительских прав? — Это всё, что я успела понять из сказанного им до сих пор, и как объяснение его присутствию здесь — оно годится.

Он отрицательно мотает головой.

— Нет, я здесь, потому что хочу увидеть дочь. Я решил вернуться домой до того, как прочёл бумаги.

— Ну что ж, я не отправляла их. — Но догадываюсь, кто мог. — Хотя это не значит, что я об этом не думала, — добавляю я, давая ему понять, что это не за пределами возможного.

На его лице мелькает тревога, но она быстро сменяется решимостью.

— Я никогда их не подпишу.

— Отлично, — произношу я, беззаботно пожимая плечами. — А теперь, когда ты знаешь, что твои родительские права не находятся под угрозой лишения, можешь вернуться в Нью-Йорк.

— Я приехал домой на лето.

— Мне что, прыгать от радости? — Я игнорирую неприятное ощущение ухнувшего в пятки сердца.

Он отвечает усталым вздохом.

— Слушай, сейчас не лучшее время. — Этот эмоциональный вызов мне сегодня не по зубам. И я опаздываю на своё учебное свидание.

Когда уже было собираюсь открыть дверь машины, Митч тянется, как будто останавливая меня. Его рука задевает мою. Он быстро отдёргивает её, словно обжёгшись.

У меня чувство, будто меня опалило, и это не совсем хороший предвестник грядущих событий.

— Прошу, Пейдж. Я просто хочу её увидеть.

Чёрт его подери. Почему он вернулся, когда я уже отвыкла от его присутствия в своей жизни? И почему выглядит так… так несчастно? Мне больше нравится, когда он ведёт себя так, что мне легче его ненавидеть.

— И я принёс ей это. — Он открывает коричневую сумку из магазина у своих ног и вынимает из неё белого плюшевого щеночка с чёрными пятнами.

Бри обожает щенков. Наверное, ему сестра сказала.

Его глаза так умоляюще сверлят меня, что у меня возникает ощущение, будто мне вывихнули руку.

Нет. Нет. Он не добьётся своего. Только не в этот раз.

Повернувшись к нему, я стягиваю солнечные очки и смотрю ему прямо в глаза.

— Слушай, Митч, когда мы в последний раз разговаривали, ты обвинил меня в измене. Потом вышел из дома и исчез из моей жизни. Теперь ты вернулся, заранее не позвонив, и ждёшь, что я брошу всё, потому что ты пришёл к какому-то прозрению и захотел поиграть в папочку? Я так не думаю. А теперь, если не возражаешь, мне пора.

— Прошу, Пейдж, я хочу наладить с ней отношения.

— Отношения? — шиплю я, посчитав его подбор слов оскорбительным. — Имеешь в виду, такие же сильные, какие были у нас?

— Можешь говорить, что хочешь, но у нас были хорошие отношения до твоей беременности, — непреклонно настаивает он.

Ага, до тех пор, пока я не забыла предупредить его, что нам нужно пользоваться презервативом, когда он сделал мне сюрприз своим возвращением домой на одну ночь во время весенних каникул в прошлом году. Наши отношения явно не сумели пережить эту мою ошибку.

— Знаешь, моя мама всегда говорила, что нельзя судить об истинной силе отношений, пока они не проверены. Так вот, если и есть что-то — кроме дочери — за что можно поблагодарить тебя, то, как раз за то, что ты меня этому научил. Такой жизненный урок все должны усвоить, и я рада, что сделала это раньше, а не позже. Больше я не хочу тратить на тебя ни секунды.

Он заметно вздрагивает.

— Прошу, не могла бы ты…

Раздаётся звук открывающейся двери, и Трент зовёт меня по имени, перебивая Митча и привлекая наше внимание к себе.

Ух. Трент, наверное, удивился, почему я ещё здесь.

Я огибаю машину и становлюсь на дорожку, ведущую к входу в дом. Трент застыл в дверном проёме с Бри на руках.

— Ты что-то забыла… — его вопрос обрывается, когда Митч появляется рядом со мной, отбрасывая тень во всех смыслах.

— Митч здесь, — объявляю с тем же энтузиазмом, с каким читаю некрологи.

Едва увидев меня, Бри начинает хныкать и тянуть ко мне ручки. Наверное, утомилась.

Мысленно отказавшись от планов на ночь, я поражённо вздыхаю, подхожу к парадной двери и забираю её у Трента. Митч, с сумкой в руке, не отстаёт. Он использует заминку себе на пользу и заходит следом за мной в дом, скрываясь от палящих лучей солнца.

Как раз в этот момент я понимаю, что полностью утратила контроль над ситуацией.

В проветренном коридоре мы выстроились, как команды противников на линии схватки — Трент рядом со мной с одной стороны и Митч лицом к нам с другой.

Явно не замечая суматоху вокруг, Бри, довольная моими объятиями, хватает мои волосы и кладёт головку мне на плечо. Потом тихонько переводит взгляд на незнакомца, как будто в приветствии раздвинув рот в широкой улыбке.

Мне хочется сказать ей, чтобы она не позволяла его привлекательной внешности и шарму обмануть себя. Мне хочется предостеречь её от этого незнакомца, пришедшего с подарками.

«Не доверяй ему ничего ценного, особенно своё сердце, тыковка. Мамочке пришлось научиться этому на собственном горьком опыте».

Глаза Митча холодеют, когда ненадолго останавливаются на Тренте. Вряд ли его волнует связь между мной и Трентом, скорее весь этот холод вызван тем, что Трент близок с его дочерью. А он нет.

Однако, когда его взгляд падает на Бри, всё в его лице меняется. Смягчается. И я говорю буквально. Не думаю, что раньше видела такой взгляд, каким он смотрит на неё. Я как будто стала свидетелем любви с первого взгляда.

Кажется, минула целая жизнь, пока Митч изучает Бри. Он выглядит загипнотизированным. Заворожённым. Влюблённым. Потом, как будто выйдя из оцепенения, он едва заметно качает головой и достаёт игрушку из сумки.

Митч неуверенно приближается, не отрывая глаз от лица дочери. Она наблюдает за ним, затем переводит внимание на то, что зажато в его вытянутой руке. Подкуп в самом вопиющем виде. И он срабатывает, потому что она вдруг отрывает голову от моего плеча, как попрыгунчик, и расплывается в улыбке, нетерпеливо потянувшись за плюшевой игрушкой.

Сегодня мне явно нужно будет поговорить с ней об опасности, которую несут незнакомцы.

— Привет, Брианна. Это для тебя, — ласково произносит Митч, придвинувшись к ней достаточно близко, чтобы она могла забрать щенка.

Когда в нашей крепкой хватке — в основном моей, потому что штуковина не такая уж лёгкая, — оказывается её новая игрушка, она поднимает ко мне глаза, как будто говоря: «посмотри, что у меня есть, мамочка». Я роняю поцелуй на её лобик и говорю:

— Скажи спасибо… — мой взгляд устремляется к Митчу, когда я осознаю, что понятия не имею, как его назвать, и тем более, как это прозвучит в версии Бри. Назвать его чем-то близким к «па-па», когда она видит его в первый раз, было бы плохой услугой настоящим отцам. Это признание мужчина должен заслужить, а он ещё даже не готов к бою.

Как будто осознав неловкость момента, Митч плавно вставляет:

— Мне это было в удовольствие.

Трент рядом со мной прочищает горло. Я перевожу взгляд на него.

— Хочешь, чтобы я ушёл? — спрашивает он, когда становится понятно, что на сегодня он мне уже не понадобится.

Я киваю и благодарно улыбаюсь ему.

— Прости, что притащила тебя сюда просто так.

Трент бросает быстрый взгляд на Митча, прежде чем ответить:

— Эй, я готов приехать в любой момент, чтобы увидеть свою крестницу. Верно, Бри? — говорит он, наклонившись, чтобы чмокнуть её в розовую щёчку.

Бри отзывается стройным детским лепетом. Может, и не на английском, но она явно согласна.

— Тогда ладно, ещё встретимся. Я в отпуске до конца недели, поэтому позвони, если тебе будет нужно, чтобы я с ней посидел, — произносит Трент, мягко сжав моё плечо.

Я задерживаю дыхание, когда он проходит мимо Митча на выход, и замечаю, как они обмениваются предостерегающим взглядом. Не произносят ни слова, только кратко кивают, инициатором чего, кстати, стал мой бывший. Сюрприз-сюрприз.

После того, как Трент уходит, комната погружается в тишину. Даже от Бри не доносится ни звука. Ладно, он её увидел, что ему ещё тут надо? Я уже было собираюсь его об этом спросить, когда он указывает подбородком в сторону гостиной.

— Не возражаешь, если мы присядем?

— Ты сказал, что хотел только увидеть её, — спокойно говорю я, ведь в возрасте Бри тон и высота голоса — это всё. Не то, чтобы я ждала, что мы начнём ссориться.

— Пейдж, — начинает он таким тоном, который раньше использовал, когда пытался урезонить и умаслить меня одновременно.

— Что «Пейдж»? — ровно осведомляюсь я, перехватывая Бри другой рукой.

— Давай мне. — Его предложение освободиться меня от бремени огромной игрушки — явно уловка, чтобы смягчить меня. Но не выходит.

— Нет, она начнёт плакать. Всё нормально. Мне не тяжело, — вру я. Руки устают от напряжения после Бри и её нового лучшего друга.

— Давай хотя бы присядем.

— Митч, ты давишь, — предупреждаю я. — Мои планы уже отменились из-за тебя. Я сказала, что мы поговорим позже. Сейчас не подходящее время. — И оно никогда не наступит.

Митч молчит несколько мгновений, переводя взгляд с Бри обратно на меня. Даже после года отсутствия контакта, можно сказать, он пытается решить, как ему поступить. Отступить или проявить напористость.

Медленно поднимает руки, сдаваясь.

— Ладно, твоя взяла. Но я вернусь завтра, — сообщает он решительно, стиснув челюсть.

Посмотрим, что из этого выйдет.

— Не забудь сначала позвонить, — стараюсь, чтобы в голос не закралась злость, но я ни за что не дам ему диктовать правила.

Он прищуривается, уловив вложенный мной смысл.

Да, надеюсь, ты получил понятное сообщение, придурок. Я уже не та девушка, которую ты бросил. Я не та девушка, с которой ты встречался три года, не та девушка, которая ловила каждое твоё слово. Эта девушка родила твоего ребёнка без тебя и была вынуждена повзрослеть досрочно.

— Позвоню, — односложно выговаривает он. Его взгляд смягчается, когда опускается к Бри, улыбающейся ему с большим пальчиком во рту.

Расплывшись в ответной улыбке, он идёт к нам с вытянутыми руками, как будто намереваясь забрать её у меня. Заглядывает мне в глаза, и что бы там ни увидел, он опускает руки и убирает их в передние карманы джинсов.

— Номер тот же, — не получается сдержать себя и не уколоть. Хочется напомнить ему, что пока его не было, контакты со мной так и не поменялись. Ни адрес, ни номер телефона. Он сам выбрал ничего не делать до сих пор.

Отвернувшись, он идёт к двери.

— Жди звонка, — бросает он через плечо перед тем, как закрыть за собой дверь.

Только после его ухода я вспоминаю о своей договорённости с Дианой, что она завтра присмотрит за Бри, потому что мама не может. Так что Митч, как обычно, в конечном итоге получит желаемое, не пошевелив и пальцем.

Пока я размышляю о неожиданных переменах в своей жизни, звонит мой телефон. Я опускаю новую игрушку Бри на пол и вновь неловко вытаскиваю его со дна сумки.

— Ты не получила моё сообщение? — не даёт мне время на приветствие Эрин.

— Я не могла…

— Ты сидишь? — перебивает она тоном предупреждающим о дурном.

Я смотрю на Бри, потом на пол.

— Нет.

— Тогда тебе нужно сесть, когда я…

— Если ты собираешься рассказать мне о возвращении Митча, то я уже сама знаю. Он только что вышел из моего дома.

Эрин замолкает. Я её ошарашила.

— Чего он хотел? — интересуется она теперь уже холодным, резким тоном.

Я опускаю взгляд на закрывшую глазки с большим пальцем во рту Бри.

— А ты как думаешь? Он приехал увидеть дочь.

Глава 4.

Митч

Весь путь домой я не могу прийти в себя после встречи с Брианной. Отчасти мне не верится, что она моя. Не потому что я ставлю под вопрос своё отцовство, я нутром чую, что она моя. А потому что эта прекрасная, крошечная девочка — моя дочь.

Я отец.

Ух. Мне ещё трудно это осмыслить.

И если я, увидев её фотографию в Нью-Йорке, думал, что боль в груди невыносима, сегодня, при встрече с ней, она была в сто раз хуже. Мне так сильно захотелось её подержать, что пришлось спрятать руки в карманы, чтобы не забрать её у матери. Но Пейдж смотрела на меня так, будто отрежет мне яйца и подаст на блюдечке, если я только осмелюсь. Я не стал настаивать, потому что она и так была разъярена.

Но я увижусь с Брианной завтра и, без сомнений, возьму её на руки.

Вернувшись к себе, я проверяю в телефоне сообщения и нахожу одно от Дианы.

«Приготовила тебе ужин. Он в холодильнике. Не забудь поесть. Я зайду позже».

На кухне я открываю холодильник и обнаруживаю, что сестра, видимо, сходила в продуктовый. Когда я заезжал оставить вещи, он был пуст. Теперь же в нём всё самое необходимое: апельсиновый сок, молоко, яйца, бекон, хлеб, яблоки и апельсины. На средней полке стоит накрытое блюдо. Сверху на записке нацарапано: «Лазанья».

Поставив её греться в микроволновку, я слышу короткий стук, следом за которым раздаётся звук открывающейся двери.

— Митч, это ты? Можно войти? — неуверенно зовёт сестра.

Я сухо смеюсь, отзываясь:

— Нет, это грабитель, который собирается съесть любимое блюдо твоего брата.

Весёлый смех Дианы сопровождает её появление на кухни. Сестра у меня высокая блондинка с зелёными глазами, и между воспитанием двоих детей, плаванием и теннисом, она умудряется оставаться в хорошей форме. Все говорят, что мы очень похожи, но мне сходство не кажется таким сильным. Но, наверное, назвать нас обоих спортивными можно.

— Ты дома, — тепло улыбается она мне.

— Во плоти.

Микроволновка издаёт сигнал, и я достаю нагретую тарелку. Диана следует за мной к столу и занимает стул напротив.

— Нет, я имею в виду, что ты, наконец, вернулся домой. — В мягкости её голоса много значений. Блудный сын вернулся. Или паршивая овца. В моём случае, подходит и то, и то.

Новая волна вины накрывает меня с головой. Я откашливаюсь.

— А. Да, видимо, так и есть.

Следующие несколько минут она довольно наблюдает, как я ем. У меня во рту не было ни кусочка с тех пор, как я перехватил гамбургер в полдень во время последней остановки, поэтому мне до смерти хотелось есть. А вкуснее домашней лазаньи моей сестры с тройным сыром ничего быть не может.

— Хочешь, налью попить? — спрашивает она, как будто не зная чем себя занять.

— Давай.

Достав стакан из шкафа, она небрежно интересуется:

— Ну и как всё прошло с Пейдж? Ты виделся с дочерью?

Удивительно, что она столько тянула с вопросом. Понятно, что ей хотелось спросить об этом в ту же минуту, как она вошла.

Я тяну время, пожевав и проглотив, прежде чем ответить.

— Да, я видел Брианну.

Диана посылает мне глупую улыбку, наполняя апельсиновым соком большой стакан.

— Правда она очаровательная?

От образа Брианны, ярко вспыхнувшего в голове, боль в груди возвращается.

— Она похожа на Пейдж.

— Да, — соглашается Диана, вернувшись к столу и поставив стакан передо мной. — И она очень хороший ребёнок. Хлопот с ней почти не бывает.

— Совсем не «папина дочка», да? — вопрошаю я, исторгнув отрывистый, самоуничижительный смех.

Сестра снисходительно улыбается.

— У тебя есть свои моменты, но ты не так уж плох. В прошлом было всего пару раз, когда мне хотелось вправить тебе мозги.

Если не считать этого крупного промаха, когда мне было четырнадцать, я сбежал после того, как мои родители погибли в автомобильной аварии. Я сел в автобус и был на полпути через всю страну в Юму, штат Аризона, когда Диана и Дэн нагнали меня два дня спустя. Я ехал повидаться со своим другом Чадом, который переехал в Сан-Диего за год до этого.

Излишне говорить о наказании на следующие две недели, и том, что мне пришлось выслушивать лекцию все четыре с половиной часа перелёта домой. Моя сестра не плакала столько даже на похоронах родителей, а Дэн словно постарел на десяток лет за те два дня. Господи, да даже отец Дэна прочитал мне очень строгую лекцию за то, что я заставил их так сильно переживать.

— В прошлом? — произношу я, вскинув бровь. — Вот только Пейдж так не думает. Она меня ненавидит. Думаю, она была бы счастлива, если бы я вернулся в Нью-Йорк и не вмешивался в жизнь Брианны.

— Митч, ты бросил её. Это нормально, что ей больно, и она злится. Дай ей немного времени, и она придёт в себя.

Если под «со временем» она подразумевает — к тому времени, как моя дочь закончит школу, то возможно. На меньшее я и не рассчитывал.

— Надо было вернуться домой, когда ты позвонила. Я должен был быть рядом, когда она родилась. — Если бы я мог что-то изменить, то изменил бы именно это. Ключевой момент. Время, когда можно было отменить нанесённый урон.

— Ты говоришь, как будто уже поздно, но это не так. Брианна маленькая, ещё совсем малышка. Она даже не вспомнит время, когда тебя не было в её жизни.

Нет, для Брианны, слава Богу, не поздно. Но явно поздно для Пейдж. Не могу сказать, что мне хочется вернуть с ней романтические отношения. Не хочется. В доказательство могу с уверенностью заявить, что этого никогда не произойдёт. Повезёт, если мы ещё с ней сможем наладить родительские отношения.

— Пейдж же не отправляла мне отказ от родительских прав для подписи, верно? — Это риторический вопрос, ведь и так ясно, что за это ответственна Диана. Пейдж бы призналась, если бы сама отправила.

— Нет. Но я начала думать о будущем и том, что случится, когда она выйдет замуж. Если тебя не будет в её жизни, имеет смысл, что её муж удочерит Брианну. — Тряхнув головой, Диана произносит: — Я не могла позволить тебе сделать эту ошибку. Надо было что-то делать, чтобы… чтобы тебя задело. Чтобы тебе захотелось стать частью жизни дочери, ведь я знаю, что если бы этого не произошло, ты потом бы жалел об этом решении всю оставшуюся жизнь.

— Я бы пришёл в себя до того, как это случилось.

Одна фотография сделала своё дело, а форма лишь добавила срочности. Три дня спустя, упаковав в машину столько вещей сколько смог, я выдвинулся в двухдневную поездку сюда с одной ночной остановкой. Когда-нибудь мне придётся вернуться и разобраться с остальным барахлом, потому что я не вернусь. Моя дочь здесь, а это значит, что и я здесь останусь.

Пейдж

Если бы я проспала прошлой ночью больше четырёх часов, то это многое бы сказало. Слава Богу, Бри не устроила мне переполох, проснувшись за ночь лишь раз, потому что подгузник намок. Как только я вернула её в кроватку, она погасла как огонёк.

На часах было восемь утра, а я не спала с шести, проигрывая прошлый вечер в голове снова и снова.

Митч вернулся. Вот всё о чём я могла думать с тех пор, как увиделась с ним.

Я воображала, что он вернётся, и мне уже не будет больно думать о нём и том, что он натворил. Я, наконец, оставила его позади, понимаете? Продолжила жить дальше. А теперь он всё испортит.

Я знаю, каково это было, когда были только я и он. Беспечные, лёгкие годы. В них был смех, веселье и горячий секс. В прошлом году остались только мы с Бри. Теперь же будут Бри и я, и Митч с Бри. И мне казалось, что я в такую ситуацию никогда не попаду.

Я смотрю в потолок, пытаясь собрать волю в кулак и подняться с кровати, чтобы начать своё утро. Сегодня занятий нет, но моя смена в ресторане начинается в одиннадцать. Нужно забросить Бри Диане к десяти тридцати, если я хочу приехать на работу вовремя.

Боже, кажется, теперь, когда Митч вернулся, придётся вернуться к этой истории с Дианой. Да, это удобно, бесплатно и она семья Бри, но стоит ли оно того, чтобы видеться с Митчем, когда мне этого не нужно? Или я веду себя как эгоистичная сука? Сейчас рассудить трудно.

Раздумывая о предстоящем дне и том, как всё успеть, я слышу приглушённый звон мобильника. Мой взгляд взлетает к ночному столику. Телефона там не оказывается. Резко вскочив, я навостряю уши, пытаясь определить его местоположение. Так всегда и происходит, когда я не кладу чёртову штуковину на надлежащее место.

К третьему звонку я подрываюсь с кровати и откидываю одеяло, похлопывая по матрасу, как будто приготавливаюсь к побегу из тюрьмы. К четвёртому я осознаю, что звук такой, словно телефона вообще нет в комнате. Я бросаюсь к Бри, где вижу свой загоревшийся iPhone на её комоде. Но когда я, наконец, добираюсь до него, на экране высвечивается «Пропущенный звонок», прежде чем он гаснет.

Теперь меня больше волнует, разбудил ли телефон мою дочь, а не кто звонил. На цыпочках подкрадываюсь к кроватке и заглядываю внутрь. Бри не спит, глядя на меня широко распахнутыми зелёными глазками. Затем улыбается, растапливая моё сердце.

— Как там моя девочка? — воркую я, поднимая её на руки.

Она трёт глазки, широко зевнув, и опускает голову мне на плечо. Люблю её такую, сонную и тёпленькую.

— Ну же, сладкая, давай переоденем тебя и пойдём завтракать, ладно?

Завтрак — волшебное слова. Она задорно выпрямляется и визжит:

— Ба-ба.

— Да, мамочка переоденет тебя и покормит. Тебе же хочется, да, милая?

— Ба-ба, — повторяет она.

И как раз в тот миг, как я решаю проверить, кто звонил, телефон разливается мелодией в моей руке.

«Митч».

Как же давно я не видела этого имени. И пусть и ждала, сердце всё равно замирает на секунду. И это не хорошо. Совсем-совсем. Я мысленно подготавливаю себя, прежде чем ответить.

— Алло. — Не хочу создавать впечатление, будто и сама это прекрасно знаю.

— Привет, Пейдж, это Митч.

Как будто я не в курсе.

— Не ожидала, что ты позвонишь так рано.

Повисает тишина, прежде чем он отвечает:

— Уже восемь.

— Оу, так ты знаешь во сколько просыпается Брианна по утрам? — Я использую полное имя дочери. Короткая версия для людей, которые близко знают её. Если не брать в расчёт рассказанное ему сестрой, он вообще ничего о ней не знает.

— Я думал, она…

— В следующий раз не думай, будто что-то знаешь, потому что это не так, — рявкаю я, перебивая его. Он немного вывел меня из себя своим ранним звонком. Не знает он, чем мы занимаемся по утрам.

Снова долгая пауза перед его вопросом:

— Брианна проснулась?

— Уже да.

— Прости. Я не хотел её будить, — говорит он с раскаянием в голосе.

Не знаю, правда ли её разбудил его звонок, но пусть он думает так, ведь это легко может оказаться правдой. И неважно, что это я оставила телефон в её комнате прошлой ночью.

— Мне кажется забавным, что с её рождения ты ей не интересовался, а сейчас… заинтересован во всём.

Полностью проигнорировав моё замечание, он спрашивает:

— Когда мы можем поговорить?

Чёрт. Никуда не деться. Через пару часов я завезу Бри к его сестре. А это значит, что мне нужно вести себя по-взрослому и быть с ним вежливой, даже если это меня убьёт. Что вполне возможно.

— Может, после работы сегодня? — произношу я, меняя подгузник.

— Когда ты кончишь? Работать? — добавляет он поспешно, как будто решив, что я могу неправильно додумать.

Этого ни за что не случится, поэтому переживать ему не стоит.

— С работы я выхожу в семь, — отвечаю я. И мне тут же хочется отвесить себе оплеуху, когда я прихожу в ужас от того, что мой ответ может навести на размышления так же, как и его. Мы уже больше не те, ошибки не повторим. — Если у тебя есть планы, мы можем поговорить в другой раз. У меня очень плотный график. — Либо соглашайся, либо отваливай, приятель.

— Нет. Нет, у меня нет планов. Сегодня подходит. Где ты хочешь встретиться?

— Раз уж я приеду за Брианной к твоей сестре после работы, может, мы там и поговорим? — уж точно мне не хочется, чтобы он снова приезжал сюда.

— Да. Хорошо.

— Ладно, тогда увидимся. — Я как могу стараюсь показаться сытой по горло всей этой историей с «поговорить», после того как он бросил меня беременной его ребёнком.

— Пейдж, — зовёт он, когда я уже собираюсь повесить трубку.

— Да?

— Где сейчас Брианна?

— Здесь. Хочешь сказать, ты её не слышишь? — сухо осведомляюсь я.

Бри отзывается лепетом, одновременно пытаясь засунуть ножку в рот. У неё в этом талант.

— Слушай, я собираюсь покормить её, — тонко пытаюсь подвести этот натянутый, неловкий разговор к концу.

— Она не сильно плачет?

И всё равно не отстаёт. Господи, ну почему он так со мной поступает? Было бы круто, если бы он приехал сюда с таким повышенным интересом, когда она родилась.

— Не сильно.

— Хорошо. Тогда я с ней увижусь, когда ты её сюда привезёшь.

Да, и будет весело. С тем как Митч вьётся вокруг Бри, уверена, он будет ждать у двери, когда мы приедем.

— Пока.

— Пока, — отвечает он, но по его тону не скажешь, будто он желает закончить разговор. Я быстро даю отбой, не давая ему вставить ни слова.

Опускаю взгляд на Бри, но вижу только глаза Митча цвета изумруда и сосны.

— Угадай, кого ты сегодня увидишь?

— Ба-ба, — выдаёт она.

Я тихонько смеюсь.

— Близко, тыковка.

* * *

Я озвучивала свои мысли о том, что Митч будет ждать Бри у двери, когда мы приедем? Он превосходит самого себя. Стоит прямо на подъездной дороге, когда мы подъезжаем.

Едва успеваю выбраться из машины, как он открывает заднюю дверь и заглядывает внутрь, где сидит Бри, пристёгнутая к своему детскому креслу.

— Привет. Я думал, тебе, возможно, понадобится помощь с вещами, — объясняется он, искоса глянув на меня.

Я толкаю дверь и смотрю прямо на Митча, пока до него не доходит послание, и он не отходит в сторонку, чтобы у нас не было риска соприкосновения, давая мне возможность добраться до заднего сидения.

Какая разница между этим и тем парнем, который не признавал собственную плоть и кровь до вчерашнего вечера. Будь я полной сучкой, то уже не преминула бы бросить ему это в лицо. Но я выше.

— Что ж, я справлюсь. За последние месяцы привыкла всё делать сама. — Ладно, не особо я и выше.

В его глазах мелькают нечитаемые эмоции, но они исчезают в мгновение ока.

— Ну, теперь я здесь. Тебе не придётся всё делать самой.

Ещё посмотрим.

— Вот, можешь взять.

Он смотрит так, будто собирается возразить, но забирает сумку с памперсами и нового щенка, который, казалось, жить не мог без моих рук.

Уперев колено в сидение, я ловко отстёгиваю дочь и беру её на руки. Митч ждёт меня и идёт следом в дом.

Диана, стоя у входа, улыбается и рассыпается тёплыми приветствиями. Обычно она сразу выхватывает племянницу у меня из рук, и у них начинается праздник любви. Бри обожает свою тётушку почти так же, как Диана любит её. Но сегодня она уступает брату.

— Митч, почему бы тебе не взять Брианну?

Митч отдаёт сумку с подгузниками Диане, и с игрушкой в руке поворачивается ко мне, протягивая руки за Бри.

Сегодня Бри — самая настоящая мамина дочка, молча качает головой, крепко обхватив меня ручками за шею, и яростно работает ногами, как будто пытаясь уцепиться за меня.

В тот краткий миг, прежде чем лицо потухает, я замечаю в его глазах боль. Чего он ожидал?

На жалящий отпор Бри, я говорю первое, что приходит на ум.

— Иногда она немного капризничает с незнакомцами.

— Она просто не привыкла к своему папочке, — поспешно вставляет Диана, торопясь ко мне. — Но это изменится, верно, милая? — На вопрос тётушки, моя дочь внезапно расслабляет свою мёртвую хватку и бросается в её объятья.

Диана радостно принимает её вес, глядя поверх головы Бри на брата. Взгляд, которым она одаривает его, почти извиняющийся, хотя ей не за что просить прощения. Но это же младший брат. Она будет любить его несмотря ни на что.

Вот только в моих глазах он — парень, который бросил меня, когда был нужен мне больше всего на свете. А что ещё более важно, он не просто бросил меня, он оставил свою дочь. Поэтому это его вина, что Бри совершенно его не знает и не прыгает ему в руки.

Думая так, я отношусь к нему бесстрастно, и всё сочувствие, которое, возможно, можно было испытать — раздавлено, как навязчивый жук.

— Хорошо. Я лучше пойду, — объявляю я, быстро целуя дочь в щёчку. Одариваю Диану улыбкой.

— Я тебя провожу, — вызывается Митч, встав рядом.

Чего? Резко смотрю на него. Последнее, что мне нужно — это сопровождение. Нет, не совсем правильно. Последнее, что мне нужно — это сопровождение Митча.

— Всё нормально, — говоря я со слабым смехом. — Уверена, у меня не возникнет трудностей с тем, чтобы дойти до дороги.

— Мне не сложно. К тому же нам есть о чём поговорить, — уверяет мой бывший парень, пожимая плечами с блеклой улыбкой, не достигающей глаз.

Я стреляю взглядом в Диану. Большая ошибка. Что ещё она могла сделать, как не посмотреть на меня, словно уговаривая: «поговори с ним, пожалуйста». Ему отказать легко, а вот ей — нет. Она была камнем преткновения.

Смирившись, я пожимаю плечами и соглашаюсь:

— Конечно. Хорошо. Но всего на пару минут.

— Больше и не надо.

Митч не сразу начинает говорить, когда Диана закрывает двери. Мы уже у машины, а он по-прежнему молчит. Когда я, наконец, поднимаю на него глаза, он сверлит меня взглядом, но его лицо лишено эмоций.

— И? — мне хочется быстрее закончить, потому что он стоит слишком близко и от него очень хорошо пахнет во вред моему здравомыслию. Всё ещё душится одеколоном, который я люблю. Придурок.

— Брианна ведёт себя иначе, не так как вчера, — начинает он разговор. Я молчу, решив, что он скажет что-то ещё, но когда тишина затягивается у меня появляется отчётливое ощущение, будто он ждёт какое-то объяснение тому, что только что произошло.

Смотрю на него «я жду, продолжай» взглядом. На это он вскидывает бровь.

— И? — подталкиваю я, раз уж моё молчание не служит достаточным намёком.

— Мне стало интересно, знает ли она что-нибудь обо мне. Ну знаешь, как по фотографиям.

— К чему ты клонишь, Митч? — спрашиваю я, опуская руку к бедру. Его взгляд следует за моим движением.

— Я не знаю. Она вела себя так, будто боится меня, — объясняет он, показав плечом в сторону двери.

— Ты же понимаешь, что ей нет и семи месяцев? И она не знает тебя. — Смешно, что мне ещё нужно разъяснять очевидное.

— Я читал, что дети отражают мимику и чувства родителей.

Бывает наглость, но такая!

Упираюсь и второй рукой в бедро и прищуриваюсь.

— Так вот, как ты думаешь? Что я использую твою фотографию вместо мишени в дартсе? Что после того, как ты уехал прошлой ночью, я вытащила её и замахала ей перед Бри, приговаривая какой ты плохой и страшный? — Меня не остановить. — Ты думаешь, что я приложила руку к тому, что там произошло? — произношу я, показывая на дверь, а голос ползёт все выше и выше.

По выражению его лица ясно, что он знает, как нелепо это звучит, но уже до чёртиков поздно останавливать мою тираду. И у меня создаётся впечатление, будто подавляемая больше года ярость умирает от желания вырваться наружу.

Он открывает рот, чтобы заговорить, но я обрываю его.

— Знаешь, будет справедливо, если она отвергнет тебя, потому что ей хватит ума понять, кто правда её любит. И она узнает, что единственный мужчина, который должен любить её, отвернулся от неё даже раньше, чем она успела сделать первый вздох.

Митч заметно бледнеет под загаром, а выражение его лица становится таким, как будто я наотмашь ударила его в живот. Ну, мне плевать.

— Но это не так, — раздражённо уверяю его. — Бри не знает и дай Бог, никогда не узнает. Я ни за что намеренно не причиню ей боль, как бы сильно мне не был невыносим твой вид. Знаю, ты винишь меня за всё случившееся, но за это ты обвинить меня не можешь. Так что думай, что я отрежу прядь твоих волос, распечатаю фотографию, чтобы наложить на тебя ужасное заклинание. То, что тебе приходится расхлёбывать сейчас — катастрофа, учинённая твоими же руками. Если ты серьёзно хочешь быть ей отцом, будь терпелив и не напирай. — К тому времени, как я заканчиваю, грудь яростно вздымается и опадает от силы моих эмоций.

Наши взгляды встречаются в долгой тишине. Воздух уплотняется от всего неразрешённого между нами.

Наконец, Митч продолжительно вздыхает.

— Слушай, Пейдж, я знаю, что сделал тебе больно. Знаю, что ты меня ненавидишь, но сейчас я хочу всего лишь стать частью жизни своей дочери.

Нет. Он так со мной ни за что не поступит. Дело не в нас или моих чувствах к нему. Он ведёт себя так, будто я до сих пор на нём зациклена, и поведу себя как мегера, повернув Бри против него. И там, и там — ошибка.

— Сказать, что я тебя ненавижу — значит придать тебе слишком большое значение в моей жизни. А я только пытаюсь сделать то, что будет лучше для моей дочери.

— Значит, мы оба хотим одного и того же.

— Тогда не пытайся ворваться бульдозером в её жизнь. Она оттает, когда сама того захочет, а не ты.

Он роняет взгляд и запускает руки в карманы, натягивая выцветший джинсовый материал на ягодицах и бёдрах.

Меня прознает дрожью осознания. Та часть меня, которая, как мне казалось, оставалась в холодном хранилище, похоже, стремительно оттаивала. Я мгновенно чувствую стыд и потрясение от того, что возбудилась из-за него, пусть и совсем каплю.

Можно было подумать, что после всего случившегося, единственные чувства, что может пробудить во мне мой бывший — это гнев и отвращение. Может, разумом я так и думала, но вот моё тело говорит совершенно о другом. Я торопливо переключаю внимание на вишнёвое дерево, растущее на лужайке за его спиной.

— Я не хотел сказать, будто ты намеренно пытаешься настроить Бри против меня, — говорит он извиняющимся тоном.

— Нет, но подумал, — едко отзываюсь я. Отвернувшись от него, открываю дверь. — Мне пора ехать, иначе я опоздаю на работу, — бормочу, тщательно избегая его взгляда. Чем быстрее уберусь от него, тем лучше.

Поспешно проскальзываю за руль и не позволяю себе оглядываться на него, пока он не исчезает из зеркала заднего вида.

Глава 5.

Митч

Моя дочь не хочет иметь со мной ничего общего. Так можно подвести итог моего первого дня с ней.

Назовите меня наивным или непроходимой тупицей, но по какой-то глупой причине, из-за того, как она улыбалась и радостно приняла купленную мной игрушку, мне казалось, что узнать её и сделать так, чтобы она признала меня будет легче, чем вышло на самом деле. Очевидно, о детях я ничего не знаю.

Всякий раз, как я оказывался в десяти футах от неё, она начинала плакать или цепляться за мою сестру, как будто её подвешивали за ноги со второго этажа. И я не преувеличиваю, говоря «всякий раз». Спустя полдня Диана бросает попытки дать папочке больше времени наедине с бедным ребёнком.

И только когда мои племянники вернулись из летнего лагеря, можно было бы подумать, что случилось следующее пришествие Христа. Брианна практически подскакивает на своём высоком стуле и в волнении сбрасывает контейнер с яблочным пюре на кухонный пол.

Даже на возвращение Дэна с работы, она от счастья стучала ножками и взмахивала руками. Мне пришлось смотреть, как он подхватывает её с ковра, целует и щекочет, пока она смеётся до колик.

Я был не просто третьим или пятым колесом, а двадцатым на восемнадцатиколёсном. Знаете, такое, что может взорваться или отлететь от грузовика по дороге, и никто не заметит пропажи, за исключением автомобилей, которым придётся объезжать искорёженные останки.

Она улыбалась и лепетала за последний час больше, чем за весь день со мной. А к тому времени, как сестра укладывает её на дневной сон, мне уже страшно делать новых попыток сблизиться с ней. Перспектива получить от ворот поворот чересчур болезненна.

Верите или нет, Брианна занимала все мои мысли со дня своего рождения. Я любил её уже тогда, просто потому что она мой ребёнок. Но увидев её фотографию, я был готов словить пулю за неё. В своих мечтах я надеялся, что она почувствует ту же мгновенную связь, что и я, когда увидел её впервые. Что, возможно, она инстинктивно узнает своего отца.

Но реальность такова, что дочь меня не знает. По логике я понимаю — или надеюсь — что это и есть причина, почему она не подпускает меня. С эмоциональной же стороны это больно. Но я сам создал себе проблемы и теперь самое время за них ответить.

— Хорошо, что Пейдж завтра не придётся рано вставать, — замечает Диана, вернувшись в игровую, где я собираю игрушки Бри. — Обычно она ложится в два, поэтому сегодня наверняка проснётся позже.

— Видимо, я нарушил её распорядок, да? — я бросаю одну из её многочисленных кукол — эта, кстати, кажется, умеет какать или что-то типа того, — в огромный розовый сундук с игрушками.

— Она привыкнет к тебе. По крайней мере, пока ты не вернёшься на учёбу.

Последний осмотр комнаты подтверждает, что всё на своих местах. Когда мы выходим в коридор, я беру с комода радионяню.

— Если меня переведут. — В прошлом году я провалил два предмета и получил оценки ниже среднего по трём основным. На месте любого университета, я уж точно бы не принял себя, опираясь на табель успеваемости.

— Дэн сказал тебе не переживать. Хинсдэйл — его альма-матер. И архитектурная программа у них почти такая же хорошая, как в Уорвике и Калифорнийском университете.

Точно. Вот оно — одно из преимуществ шурина с его деньгами и связями. Хотелось бы мне сказать, что я поступлю благородно и не стану просить его подёргать за ниточки, чтобы меня взяли, но либо так, либо мне придётся высиживать весь следующий семестр, надеясь, что меня примут два других университета с моими очень плохими показателями.

— Я не могу сидеть дома весь день. Мне нужно найти работу. Хотя бы на полставки, — добавляю я, когда вижу, что она собирается возразить.

Она не понимает, почему я просто не могу жить с ней. Да, учёба важна и всё такое, но теперь, когда я не играю в футбол, мне нужно устроиться на работу. Сейчас она каждый месяц отдаёт деньги Пейдж из моего трастового фонда. У меня с этим проблем нет и раньше не было, когда она только сказала мне о своих планах. Но я хочу купить за эти деньги дом, когда закончу учёбу. А это значит, что деньги, которые идут Пейдж на Брианну, должны исходить откуда-то ещё.

— Мы с Дэном можем…

— Диана, я не стану брать деньги у вас с Дэном. Вы и так сделали достаточно… во всём.

Сестра замолкает, пока мы спускаемся по лестнице на первый этаж.

— Сколько она спит? — спрашиваю я, более чем готовый поменять тему, потому что следующим она, наверняка, предложит создать трастовый фонд для Бри — если уже не создала.

— Два часа или около того.

— Ладно, тогда я вернусь к себе, — протягиваю ей радионяню. — Если она проснётся до прихода Пейдж, позвони мне.

Когда я выхожу к себе, на подъездную дорожку заезжает машина Джоша.

Я уже и забыл почти, что он собирался повидаться со мной после работы. Джош выходит из машины к тому времени, когда я подхожу к лестнице.

Одет он как типичный хай-тек работник: в голубые джинсы, сникерсы и футболку. Что приравнивается к: «я зарабатываю хренову тучу денег на работе, где требуемый дресс-код не бьёт мне по карману».

— Господи Боже, такое ощущение, будто я не видел тебя целую вечность, — произносит Джон с усмешкой на лице, притягивая меня в однобокое объятье. Я смеюсь и дважды хлопаю его по спине, прежде чем отстраниться.

— Не ной, — шучу я.

— Серьёзно, чувак, я скучал по тебе, как по угревой сыпи, — отзывается он и поднимается вслед за мной в квартиру.

Оказавшись внутри, я включаю свет у двери, и он осматривает помещение как в первый раз.

— Знаешь, иди нахрен, кажется, по этой квартирке я скучал больше.

— Что, хочешь сказать, будто у тебя не дом, а свалка? — У Джоша квартира расположена в высотках. Большинство двадцатичетырёхлетних парней, как правило, себе такой роскоши позволить не могут. Родители у него живут в пригороде, поэтому он бывает здесь каждые две недели. А когда я дома, он приезжает чаще.

Он фыркает.

— Надеюсь, твоя квартира не стоит столько.

Джош оказался вторым, кому я позвонил, решив вернуться домой. Первой была Диана.

Он идёт за мной по пятам на кухню и садится за островок.

— Как обстоят дела с дочерью?

После того, как я уехал вчера от Пейдж, он поймал меня по пути домой, так что я быстро пересказал ему нашу первую встречу, сообщив что сегодня проведу с ней день.

Открыв холодильник, я беру коробку сока и банку колы, протягивая и то, и то ему на выбор.

Он указывает подбородком на колу. Я вытаскиваю две банки и проскальзываю на стул напротив него.

— Она немного стесняется меня, — говорю я. Почему-то — скорее всего, из-за стыда, — не хочется признавать, каким колоссальным провалом оказался сегодняшний день.

— Понятно, — отвечает он, кивая. Делает глоток содовой, потом спрашивает: — Ты ещё не говорил Пейдж о своих планах?

— Мы говорим после того, как она вернётся с работы. — Я беру банку и тяну за язычок, пока она не открывается. Отклонив голову, в пару глотков осушаю половину.

— И какая она? Брианна. То есть, я говорю о характере, ведь так я её видел.

Я пожимаю плечами.

— Она ребёнок. И ведёт себя как ребёнок.

Джош кивает пару раз, потом беспокойно оглядывается.

— Слушай, — внезапно выпаливает он, впившись в меня взглядом. — Я не должен был вмешиваться в прошлом году. Не следовало открывать рот про Пейдж, Колдера и эту чепуху про тест на отцовство.

Самый неуютный и виноватый жест, который я видел у Джоша. Интересно, как долго его мучает совесть?

— Ты ни к чему меня не принуждал и не уговаривал. И помнишь, ты как раз и приставал ко мне с тем, чтобы я разобрался, как всё есть на самом деле. Разумеется, ты не думал, что я вот так уеду и не вернусь до сих пор. — Нет, вся вина на мне.

Джош наклоняет голову вправо, как будто раздумывает над моими словами.

— Знаешь, ты прав, это не моя вина. Ты повёл себя как гигантская задница.

Я допиваю содовую и швыряю ему в голову пустую банку. Джош со смехом отбивается от неё рукой, и та, отскочив от столешницы, падает на пол. И в этот момент я слышу звук подъезжающей к дому машины.

Пейдж.

— Это Пейдж, давай я наберу тебе позже, — заговариваю я, качнув головой на дверь в универсальном «вали к чертям» жесте.

На сей раз он не делает никаких умных замечаний, просто подбирает банку и выполняет безупречный бросок, попадая прямо в мусорную урну на расстоянии десяти футов.

Когда мы подходим к двери, он, повернувшись, задаёт вопрос:

— Есть шанс, что вы сойдётесь?

— А свиньи летают? — вопрос полон сухости пустынных бурь и миражей. — Пейдж ненавидит меня. И даже если бы я этого хотел — а я не хочу, — она ни за что не приняла бы меня обратно. — Ни шанса.

Джош искоса смотрит на меня, и выражение его лица удивительно обнадёженное для парня, чей девиз о прошлых отношениях: «никогда не оглядывайся».

— Никто ничего не знает наверняка. Всякое случается. К тому же у вас общий ребёнок. Она всегда будет частью твоей жизни.

— Да, но это не значит, что мы должны быть вместе.

— Ты с кем-нибудь встречался?

Я фыркаю.

— Издеваешься? — Если бы я сказал, что встречался — это было бы преувеличением. Самое близкое к сексу, что у меня случалось за прошедший год, было прервано моей сестрой четыре дня назад. — Скажем, весь последний год моё доверие к женщинам не поднималось с рекордно низкого уровня.

— Да, но доверие для секса необязательно, — смеётся Джош.

— Если для тебя — нет, значит мои стандарты немного выше твоих. — По крайней мере, я должен знать, что они не попытаются меня окрутить. Последнее, чего мне хочется — это «случайно» обрюхатить ещё кого-то.

Когда я открываю дверь и выхожу на лестничную площадку, Пейдж как раз выбирается из машины. На ней униформа официантки — чёрные облегающие брюки и белая рубашка с воротником. Кожи видно не так много, как с платьем, которое она надела вчера, но выглядит всё равно горячо.

Вторая мысль просачивается через стальной люк в моём разуме, и сразу появляется желание вонзить себе в руку вилку. Такие мысли приведут к беде. И вызовут горечь, без которой я вполне могу обойтись. Причина моего возвращения — дочь, и ничего больше.

Пейдж останавливается, когда видит меня, и ждёт пока мы спустимся к машине.

— Привет, Пейдж. Давно не виделись, — улыбается ей Джош.

Из Пейдж вырывается что-то вроде застенчивого смешка.

— Ты был в ресторане несколько месяцев назад.

Долю секунду они исполняют неловкий танец — знаете, тот самый, когда два человека пытаются решить, как поприветствовать друг друга. После недолгого колебания, мой лучший друг умудряется подобраться к моей бывшей девушке ближе, чем я даже смею надеяться, заключает в объятья и быстро целует в щёку. Хорошо, что я ничуть ему не завидую. Ни капельки.

— Я не был там с прошлого года, — отзывается Джош.

Она перекидывает волосы через плечо.

— Правда? Не думала, что это было так давно.

— Ну, как поживает малышка?

Пейдж стреляет в меня взглядом, прежде чем ответить.

— Растёт как на дрожжах. Не успею оглянуться, как она уже начнёт ходить.

«Не обращайте на меня внимания. Я тут рядышком постою, пока вы наболтаетесь».

— Ладно, мне пора отваливать. Приятно было повидаться, Пейдж. — Он поворачивается ко мне, наклоняя подбородок. — Позвони мне.

Я киваю, потом смотрю, как Джош выходит на обочину, у которой припаркована его машина. Только после того, как он уезжает, Пейдж переключает внимание на меня. И от того как она смотрит, мне кажется, что я виноват.

— Брианна спит. — По какой-то причине я чувствую потребность объяснить, почему я нахожусь не с ней, а провожу последние двадцать минут в компании лучшего друга.

— Знаю. Я звонила Диане, когда вышла с работы.

— Хочешь поговорить внутри? — говорю я, кивая на лестницу. На улице жарче, чем в аду, и это несмотря на тот факт, что температура упала на четыре градуса с тридцати шести, которые сегодня держались на пике. Добавьте ещё влажность и получится сауна.

Взгляд Пейдж мечется между мной и дверью в квартиру перед тем, как она отвечает:

— Окей, — лучше свою неохоту у неё не получилось бы показать даже если бы она постаралась.

Я изо всех сил пытаюсь не замечать полное отсутствие у неё энтузиазма, когда отворачиваюсь и снова начинаю подниматься к себе в квартиру.

Внутри придерживаю для неё дверь. Судя по тому, как Пейдж держит её с другой стороны, понятно, что она делает всё возможное, чтобы не вступить со мной в физический контакт.

Господи, она думает, я схвачу её за задницу?

Я делаю ошибку, опустив глаза на часть тела, о которой идёт речь. Мне надо быть слепым, чтобы не заметить, как красив её зад в чёрных брюках. Забудьте. Я видел её голой, так что зад у неё хорошо выглядит независимо от того, есть на ней одежда или нет. Я предпочитаю, когда нет.

Чёрт? Ну что со мной не так? Мои предпочтения уже роли не играют. У меня явно чересчур давно не было секса, раз мысли о заднице Пейдж отвлекают меня от самого главного. От дочери и будущего.

«Сосредоточься, Кингсли». Она не подойдёт к тебе даже на пушечный выстрел. И этого оказывается достаточно, чтобы вернуть меня в нужное русло. С прояснённым разумом, я прохожу в гостиную, где удобно устраиваюсь на диване у камина.

Пейдж отстаёт на пару секунд, беспокойно озираясь по сторонам. Если ей здесь некомфортно, то пускай попробует попытаться заснуть в постели, в которой мы занимались сексом бесчисленное количество раз. Скажем так — я с трудом уснул прошлой ночью не только из-за первой встречи с дочерью.

Неудивительно, что Пейдж села на дальний диван, который от меня отделяет ещё и стол по центу.

— Так о чём ты хотел поговорить? — осведомляется она, как будто вчерашнего дня никогда и не было. Как будто понятия не имеет о чём разговор.

Когда я вскидываю бровь, её щечки окрашиваются розовым.

— О нашей дочери.

Она чуть поджимает губы, но кивает, чтобы я продолжал.

Я наклоняюсь вперёд и сплетаю руки на коленях.

— Я не собираюсь возвращаться в Уорвик. Переведусь в местный университет, чтобы быть рядом с Брианной — чтобы быть постоянной частью её жизни.

Пейдж

Чего бы я только не отдала, чтобы услышать эти слова в декабре. Но я не удивлена. Вчерашний визит прояснил его намерения. Но перевод из Уорвика это просто… вау. Мне-то казалось, что его обязательства будут заключаться в том, чтобы приезжать на лето и каникулы, звонить по видео и обмениваться фотографиями.

— А что с футболом? — Футбол — та самая причина, из-за которой он выбрал Уорвик. И как и пристало одурманенной, влюблённой девчонке, коей я и была, я была более чем счастлива слепо следовать за ним, хотя у меня практически аллергия на холод. Снег я ещё могу выносить дозированно. Максимум две недели. А север штата Нью-Йорка зимой — настоящая снежная страна.

Да уж, разве любовь не трагически слепа?

Он небрежно поднимает и опускает широкие плечи.

— Я там был не на стипендии и сомневаюсь, что в будущем мне хватило бы формы стать профи. Я был рад уже тому, что играл на уровне колледжа.

Никто из нас ничего не говорит.

— Я не стану препятствовать твоим встречам с ней, если ты этого боишься. То есть, это было бы глупо, учитывая, что она бывает у твоей сестры минимум два раза в неделю.

— Я не хочу, чтобы она виделась со мной только потому, что моя сестра сидит с ней. Думаю, нам нужно составить что-то вроде графика.

Я моргаю. Неожиданно. Всё становится до ужаса официальным.

— Графика? — переспрашиваю я, склонив голову набок. — Ты говоришь о графике, расписывающем сколько дней в неделю ты с ней проводишь в определённый промежуток времени?

Выражение моего лица, видимо, выдаёт меня, потому что Митч спешит разъяснить:

— Я не говорю «прямо сейчас», но после того, как ей станет комфортно со мной. Пока я могу присматривать за ней, когда ты на работе. А как только я найду работу, мы сможем вернуть её под опеку Дианы.

— Позволь прояснить. Ты хочешь начать сидеть с моей дочерью… один… со следующего раза, как я привезу её сюда?

— У тебя есть возражения? — спокойно интересуется он. Сцепив руки, смотрит на меня так, будто возражений просто быть не может.

— Что ж, я не понимаю, почему тебе кажется, что ты можешь так просто вернуться и взять всё в свои руки на следующий же день. Брианна тебя не знает. Это одно и то же, что оставить её с незнакомцем. Думаю, тебе нужно сбавить обороты. Можешь понаблюдать за тем, как она ведёт тебя с твоей сестрой пару недель. Заодно у неё появится время узнать тебя.

В ответ он смотрит на меня немигающим взглядом, а на лице у него непроницаемая маска. Когда он, наконец, подаёт голос, в нём только логика и здравомыслие.

— Ты же понимаешь, что моя сестра будет стеной, верно?

Хуже тон он просто выбрать не мог. Митч не может говорить мне, что мои опасения нерациональны и нелогичны.

— А ты понимаешь, что мне не нравится то о чём ты просишь, верно?

— Да, но я не вижу большой проблемы.

— Не видишь и не увидишь, — рявкаю я. — Тебе кажется, что спустя столько времени ты можешь вальсировать в жизни моей дочери, как будто ты никогда и не уходил. Ты думаешь, что я должна изменить свою жизнь — её жизнь — чтобы освободить место для тебя, ведь ты мучаешься угрызениями совести. Или ты вернулся, потому что подумал, будто я хочу, чтобы ты подписал отказ от прав на неё? Поэтому, Митч? Пусть ты и не хотел иметь с ней ничего общего, мысль о том, что у тебя отнимут права, которыми ты никогда не пользовался, внезапно разбудила в тебе собственника? Ты не хотел её, но ты не смог вынести мысль о том, что твоё место может занять кто-то другой.

Именно в этот момент я понимаю, что всё его спокойствие — всего лишь фасад. Митч щурится, а в глазах его вспыхивает гнев. Он не нарушает тишины почти минуту, и всё это время я смотрю, как он пытается взять контроль над собственными эмоциями.

— Думаешь, прошлый год был лёгким для меня? — его бушующий взгляд пришпиливает меня к месту. — Ты знаешь, сколько раз мне хотелось её увидеть? Как тяжело мне было знать, что меня нет рядом с ней?

— Тебя ничего не останавливало, Митч. Ты мог увидеть ей в любое время, всё зависело от твоего желания. Вот только правда в том, что ты не хотел.

— Нет, это не так, — голос поднимается вместе с возражением.

— Если бы ты хотел её увидеть, то увидел бы, — отвечаю, повышая голос вместе с ним. — Но ты её не хотел, потому и не приехал.

Он непреклонно качает головой.

— Нет. Ты ошибаешься.

— Да неужели? Тогда почему ты не приехал, когда, по твоим словам, захотел её увидеть? Почему ты столько ждал?

Он садится прямо и заглядывает мне прямо в глаза.

— Хочешь знать правду, Пейдж? Я не приезжал из-за тебя.

Глава 6.

Пейдж

У меня уходят все силы, чтобы не вздрогнуть, но сегодня нож явно достиг уязвимого места. Сейчас я признаю, какую сильную боль мне всё ещё может нанести мой бывший парень.

Говорят, противоположность любви не ненависть, а безразличие. Что ж, Митч мне небезразличен. Как я могу ничего не чувствовать, когда острота его замечания всё ещё находит отклик, продырявливая кожу прямо в том месте, где я больше всего уязвима? Я чувствую себя пронзённой насквозь.

Делаю несколько вдохов, стараясь найтись с ответом. С чем-то язвительными. С чем-то, что причинит ему боль в тысячу раз сильнее. Но когда на ум ничего не приходит, мне остаётся голая правда.

— Разве ты не сделал себе же хуже, Митч?

Он вздыхает, проводит усталой рукой по волосам и поднимается на ноги.

— Нет. Не знаю. Возможно. — Он ловит и удерживает мой взгляд. — Поначалу я злился на тебя. Долго злился. Потом, когда Диана позвонила и сказала, что ты родила, мне захотелось вернуться. Но тогда я поняла, что если вернусь, то ты получишь желаемое.

Выдержав его взгляд, я встаю и обнимаю себя руками.

— Что бы я получила? Бывшего парня, который меня презирает? Отца для дочери, который не рад её существованию? Что ж, думаю, ты мне всё показал. — Я не могу удержать засочившуюся горечь из голоса.

Он трясёт головой.

— Я не знаю. Чёрт, сейчас в этом даже и смысла нет. Знаю только, что перестав злиться и винить тебя во всём, я сделал то, чего желал… то, что уже давно нужно было сделать. И да, Дианин визит в Нью-Йорк ускорил моё возвращение, но я в любом случае приехал бы домой до конца лета.

— Мне кажется, ты всё ещё винишь меня во всём.

— Нет. — Он сокращает дистанцию между нами, вынуждая меня поднять взгляд, чтобы не прерывать контакт наших глаз. Когда Митч останавливается, между нами почти не остаётся пространства. Всего несколько дюймов. И это значит, что он стоит слишком близко. — Я больше тебя не виню. Разве могу я тебя винить после того, как видел Брианну?

Сердце ушло в пятки. Фантастика, что можно на это ответить?

— Может, я и не был счастлив, когда ты рассказала о своей беременности, и злился на тебя, когда узнал, что ты перестала принимать таблетки, но тогда Брианна не была для меня настоящей. Увидев её… — он замолкает под нахлынувшими в голос яростными эмоциями. Прочищает горло и продолжает. — Сейчас она настоящая для меня. И я люблю её, я сделаю для неё всё что угодно. Вот, почему я здесь, Пейдж. Поверь мне, я знаю, что напортачил, но мне хочется загладить свою вину перед ней. И перед тобой тоже.

Ой нет. Его слова, запах одеколона и близость кружат мне голову. Я отстраняюсь от него и поспешно прокладываю дистанцию между нами.

Начинаю вышагивать, потому что мне нужно двигаться. То же самое с открытым окном, когда ты начинаешь чувствовать сонливость на последнем рывке долгого путешествия. Порыв ветра не даёт уснуть за рулём. Вот, что я сейчас чувствую. Я не могу позволить Митчу убаюкать меня ложным чувством… чего-то. Единственная причина того, что мы будем видеться — наша дочь.

— Ты мне ничего не должен, Митч. — Не нужно мне его чувство вины.

Он поворачивается, следя взглядом за моим передвижением по оливково-зелёному ковру.

— От тебя я хочу только, чтобы ты был хорошим отцом для нашей дочери.

Он уже было открывает рот, но вдруг уголки его рта приподнимаются в слабой улыбке, привнося тепло в его глаза. Улыбка мягкая и интимная, но не в сексуальном плане.

— Что? — спрашиваю я, переставая двигаться.

— Ты впервые сказала «наша» дочь, а не «моя».

Жар бросается мне в лицо быстрее, чем вспышка огня. И мне хочется, чтобы он перестал так на меня смотреть. Как будто я подарила ему подарок, который он совсем не ожидал получить, или думал, будто не заслуживает. Бри — наша дочь. И похоже мне предстоит делиться обязанностями по её воспитанию. Митч, кажется, стремится стать ей отцом.

— Только не подведи её.

— Никогда. — В его устах это слово звучит как клятва. И искренность в его зелёных глазах навевает воспоминания о том времени, когда мы не были в ссоре. О времени, когда мы были по уши влюблены.

Ну ладно, хватит. Теперь наши отношения кончаются на Бри, и неважно, что на меня произвела нежеланный эффект его готовность взять на себя ответственность. Стать хорошим отцом для неё.

— Тогда проблем у нас возникнуть не должно, — я намеренно стараюсь сделать так, чтобы мой голос звучал по-деловому, и ностальгия не проникла в дискуссию.

Следуя моему примеру, его тон тоже становится прохладнее.

— Хорошо. И если ты думаешь, что Брианне нужно узнать меня получше, прежде чем я начну присматривать за ней один, чтобы тебе было спокойнее, то я не против.

— Уверена, много времени не понадобится — ну знаешь, чтобы она привыкла к тебе, — чувствую я потребность объясниться. Почему? Понятия не имею.

И снова в этом большой гостиной нас как-то притягивает друг другу так, что мы оказываемся на расстоянии вытянутой руки. Не знаю, как так вышло, но знакомый запах его одеколона грозит перенести меня назад в прошлое, в воспоминания о долгих ночах, смятых простынях и гладкой, мускулистой плоти. Этому нельзя случиться, поэтому я отступаю на два шага.

— Могу я увидеть её завтра?

Долю секунды я глазею на него, совершенно ни о чём не думая. Какие у меня на завтра планы? К счастью, я вспоминаю обо всём вовремя, поэтому получается не опозориться.

— Я повезу её завтра на осмотр. — Вот он, хороший отпугивающий фактор.

— Ты не против, если я присоединюсь?

Мой разум мгновенно принимается искать причину — любую правдоподобную причину — отказать ему. Не слишком ли рано ему заниматься с нами такими делами? Сами понимаете, настоящими «мама с папой» делами. В конце концов, он только вчера впервые увиделся с Бри. Разве не должно быть какого-то выжидательного периода? К тому же, семейное времяпрепровождение с Митчем — не самая лучшая идея. По крайней мере, не для меня.

Я знаю, что сказала бы в этом случае моя коллега Джейн. Её словами было бы: «а разве я бы не хотела, чтобы отец моего сына интересовался им? Считай, что тебе повезло и радуйся тому, что он, наконец, взялся за ум». Мама станет убеждать меня поступать в интересах её внучки, а Эрин просто жаждет его страданий.

Так что, если я откажу ему, это будет назло? И самое главное: что входит в интересы Бри?

С тех пор как она у меня появилась, я поняла, что воспитание ребёнка без отца идёт нога в ногу с чувством вины. Каждый ребёнок заслуживает двух любящих родителей, а у моей дочери этого нет.

«Но может появиться», — шепчет обнадёживающий голосок в голове.

— Наверное, — неохотно уступаю я, не обращая внимания на стихающие предупреждающие звоночки и появившуюся вину.

— И ты не будешь против, если я и потом побуду рядом немного? Если ты не возражаешь против лишних глаз, конечно, — добавляет он.

А вот и обратная сторона нашего соглашения. Если Бри не у его сестры, то на её месте буду я.

— Да… в смысле, нет, я не возражаю. — Чем быстрее Бри привыкнет к нему, тем меньше времени мне придётся с ним проводить. А это — именно то, что я хочу.

На сей раз Митч улыбается, показывая все свои идеальные зубы. Я вновь возвращаюсь в то время, когда такая улыбка могла расплавить на мне одежду. И, к несчастью, те части меня, которые делают меня женщиной, дают знать, что ничего не изменилось.

~~~***~~~

Митч

— Мамочка, я хочу сестрёнку, — объявляет Тесс за ужином тем же вечером.

Моя сестра, обладающая терпением нескольких святых и пары школьных контролёров, устало вздыхает. Уверен, это не первая просьба, сделанная за последнее время. Когда Тесс стукнуло четыре, она была зациклена на младшей сестрёнке. А её братцу просто не хотелось лезть в бабье царство.

— Милая, что мама говорила тебе об этом?

Тесс хмурится и сверлит взглядом тарелку с фрикадельками и спагетти, выставленную перед ней.

— Что малыши не растут на деревьях, а ты слишком стара, чтобы заводить ещё детей, — бубнит она.

На следующем вдохе, бифштекс, который я жую, едва не попадает не в то горло. Я хватаю полупустой стакан воды справа от себя и осушаю оставшееся, чтобы не задохнуться.

Дэн, видно, посчитав мой предсмертный опыт чертовски забавным, откидывает голову и издаёт глубокий, рокочущий смех.

— Что значит: малыши не растут на деревьях? — спрашиваю я сестру, переведя дыхание и отчаянно стараясь выдержать лицо серьёзным. — Ты мне этого не говорила.

— Ой, ну хватит, — ругает Диана, пытаясь подавить улыбку.

— Не волнуйся, милая. Папа пытался уговорить твою маму на ещё одного ребёнка, но мои мольбы пролетели мимо ушей.

Тесс и Дагом задумчиво сводят брови.

— А как это «пролетели мимо ушей», пап? — спрашивают они почти в унисон.

Я давлюсь очередным смешком.

Сестра с упрёком смотрим на Дэна.

— Не слушайте отца. — Переключив внимание обратно на дочь, она произносит: — Милая, ты же знаешь, что даже если у мамочки будет ещё один ребёнок, это может быть мальчик.

Тесс надувает нижнюю губу, отводя взгляд на брата. Видимо, её посещает отрезвляющая мысль, потому что следующим она спрашивает:

— Бри приедет завтра?

Прошлая тема забыта.

— Нет, её не будет до следующей недели, — отзывается Диана.

— На самом деле, завтра у Бри осмотр, и я иду с ней.

Глаза моей сестры светлеют.

— Это замечательно.

Дэн согласно кивает. Он, как и Диана, надеялся, что я одумаюсь и притащу задницу обратно к дочери.

— Рад, что ты в деле.

О, ещё в каком. По самые локти. Я проведу время не только с дочерью, но и с Пейдж. Однако углубляться в свои чувства по этому поводу мне не хочется. Разберёмся по ходу дела и посмотрим, как всё пройдёт. Хотя уверен, Пейдж не в восторге от необходимости «присматривать» за мной с Брианной.

Тот день закончился не так плохо, как я думал. Дочь не плакала и не отворачивалась, когда я гладил её по волосам и целовал в щёку перед тем, как Пейдж увезла её домой. Я считаю, что это прогресс.

— Дядя Митч, а если ты папа Бри, то почему ты не заботился о ней? — трубит Даг, поражая меня вопросом, способным унизить взрослого мужчину в считанные секунды. Способным лишить его яиц.

Чёрт, но так и должно было случиться. Я удивлён, что ещё продержался так долго без того, чтобы мне бросили это в лицо.

Предательское тепло смущения согревает от шеи до лица. Сейчас самое время подавиться стейком.

— Я учился, — просто выговариваю я.

Даг кивает и суёт очередную фрикадельку в рот, размазывая соус по уголкам губ. Вот самое замечательное в детях. Их любопытство легко удовлетворить.

— Но почему ты не приезжал на Рождество? Или День Благодарения. — Тэсс принимает эстафету с опытом бегуна на последней дистанции. Может, она и выглядит невинной со своими светлыми кудряшками и карими глазами, но мимо неё ничего не пройдёт. Ребёнок заставляет всех напрячься.

Раз уж слова: «дядя Митч был эгоистичным мудаком» не подходят для обеденного разговора с шестилетним и пятилетним ребёнком, мне приходится сказать:

— Я буду дома в этом году на Рождество. На самом деле, я буду дома так много, что успеваю вам надоесть.

Даг резко вскидывает голову, а Тэсс широко распахивает глаза.

— Ты не фернёшься в Нью-Йорк? — спрашивает Даг с полным ртом еды.

— Нет. Я буду учиться здесь.

— Да! — кричит Даг, а Тэсс восторженно визжит.

Из меня вырывается смешок, но когда я бросаю взгляд на сестру, клянусь Богам, она едва не плачет. Господи, я и не думал, что она настолько по мне скучала. Или, возможно, её реакция вызвана детьми. Я отвожу глаза на Дэна, и чёрт меня подери, если и он тоже не выглядит слегка тронутым. Поймав мой взгляд, он с трудом сглатывает и озаряет меня улыбкой.

— Как видишь, дети счастливы, что ты вернулся.

Я фыркаю от смеха.

— Вижу.

— После того, как мы закончим, я бы хотел кое о чём с тобой поговорить, — официально произносит Дэн, и это значит, что разговор, наверное, связан с моим заявлением на перевод в Хинсдэйл.

— Конечно, — отзываюсь я, и мне становится чуточку страшно. Что, если он не смог потянуть за ниточки, чтобы меня приняли?

— Хорошо, мы можем поговорить в кабинете.

Я киваю, толком не понимая, хочется ли мне знать то, что он собирается сказать.

* * *

— Хорошая новость заключается в том, что ты можешь начать учиться в Хинсдэйле с сентября, — начинает Дэн, прикрыв французские двери своего кабинета.

Я выдыхаю воздух, который так долго задерживал. Он показывает мне занять кресло напротив него, а сам опускается в своё.

И домашние офисы у моего шурина получаются первосортными. Панорамное окно с видом на передний двор, стол из вишнёвого дерева и встроенные книжные полки придают комнате строго официальный и рабочий вид. Дети сюда не допускаются.

— Какое облегчение, — подаю я голос.

— Письмо о приёме придёт тебе через пару недель. Сперва оно должно пройти по всем нужным каналам, сам понимаешь.

Упёршись локтями в стол, он смотрит на меня поверх сложенных пальцев.

— Однако тебе придётся пройти два летних курса, чтобы наверстать проваленные предметы в прошлом семестре в Уорвике. И если ты не получишь «хорошо» или «отлично», они не примут тебя. Так что, по сути, это условный приём.

У меня получится.

— Круто, я сделаю всё, что потребуется.

Кажется, это успокаивает Дэна, потому что он откидывается в кожаном кресле.

— Хорошо. Отлично. Ещё я хотел поговорить с тобой о работе. Диана говорит, что ты хочешь работать. Или что ты чувствуешь, будто тебе нужно работать.

Я киваю.

— У меня есть ребёнок, и я больше не играю в футбол, поэтому мне нужно найти работу. — В старшей школе я работал на стройке в компании Дэна. Специализировался на гипсокартоне, но уже больше двух лет ничем не занимался.

— На мой взгляд, это отличная идея, поэтому я хочу предложить тебе должность на полставки в компании.

Не на стройке? Я наклоняю голову.

— В офисе?

Он подаётся вперёд на месте, возвращая локти на стол.

— Ты будешь учиться на архитектора. А нам бы пригодились новые архитекторы.

— Да, но у меня не хватает опыта…

— Считай это стажировкой. Я попрошу одного из своих старших руководителей заняться обучением. Мы могли бы подстроиться под твои занятия.

Мой шурин предлагает мне возможность, за которую многие парни на моём месте убили бы. И почему же я сомневаюсь? Ах да, потому что у меня не стоит цель окончить университет и пойти в «семейный» бизнес. В конце концов, мне хочется открыть собственную архитектурную фирму, хотя у моих родственников есть свой строительный бизнес.

— Я знаю, о чём ты думаешь. — Дэн пристально смотрит на меня, приподняв уголок рта. — Ты думаешь, что если примешь работу, я буду рассчитывать, что ты станешь работать на меня, когда закончишь обучение.

Бинго. Он попал в яблочко.

— Не буду, — заявляет он, уверенно качнув головой. — Но не скажу, что не буду рад поприветствовать тебя с распростёртыми объятиями у нас в фирме. И папа тоже. Но я знаю, что у тебя есть собственные амбиции, которые не включают в себя то, что откроется тебе в «Толстонах».

Я расслабляюсь в кресле, чувствуя облегчение от понимания Дэна, хотя его отец и давит, чтобы я присоединился к компании всякий раз, как мы видимся.

— Да, что-то вроде того, — признаюсь я.

— Моё предложение строго для того, чтобы у тебя был опыт, который ты не сможешь получить в классе. И это даст тебе преимущество, когда ты выпустишься. О, и зарплата выше, чем та, что ты получал на стройке.

Если нужна приманка на работу, то зарплаты в шестнадцать долларов за час вполне хватит. Даже если я буду работать всего двадцать часов в неделю, этих денег мне хватит, чтобы взять выплату алиментов на себя.

— Хорошо, когда я могу начать?

— Думаю, после Дня Труда. А пока ты сможешь сосредоточиться на летних занятиях и проводить больше времени с Брианной.

Что можно сказать, у меня хороший шурин. Моя сестра не могла выбрать парня лучше.

— Как по мне, так звучит неплохо.

Глава 7.

Пейдж

Вчера, когда мы утвердили наши планы, я согласилась, чтобы Митч отвёз нас на приём. Он уже выехал, да и я бензин сэкономлю. Для меня это выигрышно, учитывая, что в последнее время я считаю каждый пенни, как скупердяйка. Подгузники и детские вещи стоят недёшево, а я пытаюсь оставить часть денег Митча на чёрный день. Нельзя же вечно полагаться на маму.

Он приезжает на десять минут раньше и приветствует Бри ласковым поцелуем в лобик, прежде чем освободить меня от сумки с подгузниками и отнести её к машине.

— Твоей мамы нет дома? — интересуется он, открывая заднюю дверь.

— Она осталась у Рэнди прошлой ночью. Ей нужно показать пару домов в городе. — Я переживала за то, как пройдёт встреча мамы с Митчем. Наш разрыв сильно по ней ударил. Можно подумать, он разбил ей сердце, когда уехал. Она вроде не сильно удивилась его возвращению, но посоветовала мне не питать особых надежд.

— Разве оно не твоей сестры? — спрашиваю я, оглядывая дорогое бледно-зелёное автокресло, которое обычно крепилось на заднем сиденье её минивэна.

Уголки его губ приподнимаются в озорной усмешке.

— Больше нет. Теперь оно моё.

— Кто сказал? — задаю я очередной вопрос, пристёгивая Бри.

Он тычет себя большим пальцем в грудь.

— Я. Мне оно теперь нужно больше, чем ей.

Не могу с ним не согласиться. Происходящее между ними с сестрой — их дело. Но меня это наводит на мысль, как много он собирается возить нашу дочь.

Полностью пристегнув Бри, я вручаю ей любимого мишку Тедди и прорерызыватель для зубок. Он сразу оказывается у неё во рту, и лепет стихает, сменяясь влажными, причмокивающими звуками.

Выбираясь из машины задом вперёд, я сталкиваюсь с Митчем — его пахом, если нужна конкретика. Кажется, я в жизни так быстро не двигалась, как когда бросилась обратно на сидение. Лицо замирает в паре сантиметрах от дочери. А она, решив, будто это игра, принимается стучать меня мишкой по носу, веселясь до упада.

Я почувствовала. Его агрегат. Его причиндалы. И, кажется, всё ещё чувствую их след на своей заднице. Это ощущение стремительно распространяется по всем другим частям моего тела.

Осторожно оглядываюсь через плечо, обнаруживая, что глаза Митча, прикованы к моему заду. Лицо так горит, что я, наверное, могла бы жарить на нём зефир.

Он виновато вздрагивает, переводя пристальный взгляд на моё лицо.

— Прости. Я не видел тебя.

Не видел? Мне должно быть смешно? Или ещё хуже, догадывается ли он, о чём я думаю или что чувствую?

В итоге, благодаря интимному характеру нашего контакта и его извинениям, которые служат ярким напоминанием о том, как давно я на самом деле не испытывала большого «О», внизу живота начинается тупая пульсация.

Привет и добро пожаловать назад, либидо. После вчерашнего дня, я знала, что это только вопрос времени, когда ты, наконец, вернёшься в полную силу.

— Всё нормально. Я не знала, что ты стоишь так близко, — задыхающимся голосом произношу я, и моё сердце стучит так громко, что становится удивительно, как он его ещё не услышал.

Его взгляд по-прежнему ничего не выражает, пока он наблюдает за мной.

— Теперь путь расчищен, — он проводит по воздуху правой рукой, другой опираясь на дверь.

На сей раз я изгибаюсь телом так, чтобы ягодицы вылезали не первыми. Он отступает в сторону, и я огибаю его, с осторожностью проверяя, чтобы мы больше не соприкоснулись. Захлопнув заднюю дверь, он открывает пассажирскую дверь, напоминая каким джентльменом был, когда мы встречались.

Пока я застёгиваю ремень безопасности, он поворачивается и тянется назад, проводя большим пальцем по щеке Бри. Она прекращает грызть прорезыватель, глядя на него широко раскрытыми глазами.

— Га, — восклицает она.

Он усмехается.

— Нет, правильно па-па.

Она бьёт его своей игрушкой.

— Га.

— Я научу тебя говорить «па-па» к концу следующей недели, — ласково клянётся он, и я уверена, что его слова обращены скорее ко мне, чем к ней.

* * *

В кабинете педиатра, я начинаю готовиться к тому, что должно вот-вот произойти. К прививке.

Честно говоря, кажется, мне с этим справляться сложнее, чем Бри. В первый раз, когда я привела её на вакцинацию, она быстро перешла от улыбок к громкому кровавому убийству. А потом посмотрела на меня, как будто говоря: «как ты могла допустить, чтобы кто-то сделал мне так больно?» Предательство, которое она испытывала, сияло в её глазах, застланных слезами, и я расплакалась вместе с ней.

Тогда я кляла Митча на чём свет стоит. Он должен был быть там. Я относила её девять месяцев и промучилась десять часов, выталкивая её в мир. Он хотя бы мог избавить меня от агонии, вызванной необходимостью наблюдать за ней, когда ей так больно.

— Хочешь, я запишу её? — спрашивает он, когда мы заходим в просторную комнату ожидания, где рассажено полдесятка женщин. Дальнюю стену покрывает красочная фреска в стиле фермерского дворика, а рядом расположена игровая зона, детские стол и стул, игрушечный стол «Паровозик Томас» и книжная полка, заполненная книгами, куклами и пазлами.

— Да, спасибо.

Молодая, привлекательная девушка в регистратуре внезапно оживляется, когда видит приближение Митча. Я всегда находила занимательным наблюдать, как женщины реагируют на него. Как заинтересованно они щурились, тайком пожирая его взглядом. Некоторым хватало смелости погладить его по руке и похлопать ресницами, выпрашивая у него номер телефона. То были времена, когда мне постоянно приходилось подавлять ревность, которая вспыхивала во мне, как зажжённая спичка. Митч же неизменно вежливо отшивал их, обязательно показывая меня.

Он понижает голос, заговорив с ней. Девушка протягивает ему ручку и смотрит на меня, награждая чересчур бодрой, живой улыбкой.

Конечно, она думает, будто мы вместе — одна счастливая семья. Если спросить меня, она вольна думать, что ей заблагорассудится.

Я отношу Бри к ряду стульев рядом с игровой и усаживаю к себе на колени.

Полминуты спустя, Митч приземляется на место рядом со мной.

— Она сказала подождать двадцать минут.

В прошлые два визита меня заставили прождать больше получаса, так что это хорошие новости.

Бри поднимает глаза на Митча. Он встречает её взгляд, и по выражение его лица становится ясно — он и так уже как пластилин в её крошечных ручках.

— Ты будешь смелой ради своего папочки? — ласково и любовно спрашивает он. И так начинается их разговор — Бри что-то лопочет, а Митч отвечает, как будто прекрасно понимания её язык.

Чувствую, как у меня оттаивает сердце к нему от такого восхитительно трогательного зрелища. Возможно, путь к сердцу мужчины лежит через желудок, но ключ к сердцу женщины — это доброта по отношению к её ребёнку. Но я не позволю Митчу приблизиться к нему и сделать мне снова больно. Конечно, не так, как в прошлом году.

Вдруг во мне просыпается потребность проложить дистанцию между нами, прояснить разум.

— Мне нужно в уборную. Можешь её взять?

На краткий миг он словно впадает в панику, но это проходит так же быстро, как появляется, поэтому мне кажется, что просто почудилось

— Конечно, — произносит он, и его адамово яблоко дёргается, когда он тяжело сглатывает.

— Бри, веди себя хорошо, пока мамы не будет, ладно? — говорю, отдавая её в руки Митча. Мне приходится бороться с желанием обернуться, спешно исчезая из поля её зрения, пока она не поняла, что я ушла.

Митч

Бри вертится на моих коленях, неотступно следя за матерью, пока Пейдж не сворачивает за угол. Спустя пару секунд она переключает внимание обратно на меня.

Не помню, чтобы когда-нибудь так боялся. Боялся того, что она сделает дальше. Готовлю себя к её непринятию, когда в глазках Бри появляются слёзы, а нижняя губа начинает дрожать. С тем же успехом она могла вырвать мне сердце из груди.

— Ма, — выдаёт она, отворачиваюсь к месту, где в последний раз видела маму.

— Мама скоро вернётся, — уверяю её. Я рад уже тому, что она не раскричалась на всё здание.

В меня прилетает ещё одним жалостливым взглядом, прежде чем она, отворачивается, на этот раз показывая пальцем и восклицая громче:

— Ма.

Чувствуя чуть большую уверенность, вызванную тем, что она не отвергла меня сразу же, я подтягиваю её к груди и касаюсь губами макушки.

— Мамочка скоро вернётся, — нежно повторяю я.

Когда она отклоняет головку, поднимая на меня глазки, я не знаю чего ждать. У меня такое чувство, будто я иду по канату без подстраховки. А потом вдруг, казалось бы из ниоткуда, на её лице расцветает улыбка и она, протянув ручку, засовывает мне в рот указательный палец.

Я ласково его прикусываю, отчего она взвизгивает, пытаясь заменить его пальцем на другой руке. Так мы и возимся целую минуту, пока она бессильно хихикнув, не хватает меня за волосы.

Краем глаза я замечаю наблюдающую за нами женщину с младенцем на руках, сидящую в двух стульях от нас. Когда мы встречаемся глазами, она улыбается и замечает:

— Она прелесть. Ваша дочь?

— Да, — отзываюсь я с гордостью, которой никогда раньше не испытывал.

— Вы так хорошо с ней справляетесь, — у неё в голосе проскальзывает нотка тоски.

Она бы так не говорила, если бы знала правду. Мне становится интересно, растит ли она ребёнка в одиночку, как Пейдж — когда-то.

— С ней это просто, — не получается сдержать улыбку, растянувшуюся на лице, когда я оглядываю Бри. Малышка меня околдовала, тут и сомнений нет.

Прежде чем женщина успевает сказать ещё хоть слово, из-за угла показывается чересчур уж хорошо выглядящая для моих благих намерений Пейдж. Трудно смотреть на её ноги и зад, облачённые в эти синие джинсы, не вспоминая о случившемся не так давно. Мне не сложно признать, что я должен был уйти с её дороги, когда она двигала мне свой восхитительный зад навстречу. Единственное оправдание — я был так загипнотизирован открывшимся мне видом, что не мог даже пошевелиться. Замер. Знаю, я похотливый сукин сын. Я виню себя за то, что по-прежнему чувствую к ней физическое влечение, к тому же у меня не было ничего серьёзного больше года.

— Она не плакала? — удивлённо глядя на меня, спрашивает подошедшая Пейдж.

— Мы висели на волоске, но повезло. — Ей знать не нужно, как я тут вспотел от напряжения.

Бри резко поворачивает голову на голос мамы. Заметив Пейдж, она тут же возбуждённо пищит, вытягивает ручки и яростно хлопает ими.

Пейдж с улыбкой забирает её и устраивает у себя на коленях.

— Она, наверное, уже привыкла к тебе.

— Похоже на то, — соглашаюсь я с убеждённостью, которой не чувствую. — Что бы ты ни сделала с моей фотографией прошлой ночью, это не сработало.

Пейдж бросает на меня острый взгляд. Но захлопывает рот, когда видит улыбку, которую я силюсь подавить.

— Наверное, всё дело в том, что я убрала твою куклу вуду и сняла заклинание, — парирует она с усмешкой.

— Скоро и они перестанут работать.

Она пренебрежительно фыркает.

— Это мы ещё посмотрим. — И на этом, она переключает внимание обратно на Бри, пока я всё изумляюсь, как просто нам вернуться к тому, что было. Слишком просто.

Двадцать минут спустя медсестра открывает дверь, разделяющую комнату ожидания и кабинет.

— Брианна Николс, — зовет она, озираясь с блокнотом в руке.

Пейдж встаёт, поднимая Бри на бедро и перекидывая сумочку через плечо.

— Это мы.

Неторопливо я следую её примеру, подбирая сумку с подгузниками, пока её имя эхом отдаётся в моей голове. Брианна Николс, а не Кингсли.

Не знаю, почему меня это удивляет. Ну правда, чего я ожидал? Что Пейдж даст Бри моё имя, после того как я её бросил? Наверное, я просто никогда об этом не думал. Но сейчас, встретившись с реальностью того, что у моего ребёнка даже нет моей фамилии, не стану лгать — мне это не нравится.

В смотровой медсестра задаёт Пейдж кучу вопросов, потом взвешивает и измеряет счастливую Бри. Через несколько минут после её ухода, в кабинете с папкой появляется доктор Чу. Доктор Чу — невысокая японка, примерно на дюйм ниже Пейдж. Она была педиатром моей сестры с тех пор, как Диана родила Тэсс, но сам я впервые вижусь с этой женщиной.

Первые пару минут доктор Чу задаёт стандартные вопросы. Но когда приходит время делать прививку, Пейдж начинает нервничать.

— Некоторым родителям трудно переносить прививки. Так что, если кто-то из вас предпочтёт уйти, мы вынесем Брианну как только закончим.

Пейдж шумно вздыхает.

— Пейдж, ты можешь уйти. Я останусь с Бри, — предлагаю я.

Она глядит на меня, кажется, разрываясь на части. После недолгого колебания, спрашивает:

— Ты уверен?

Я улыбаюсь.

— Иди, а то ты выглядишь так, будто вот-вот свалишься в обморок. Ей будет со мной хорошо, правда, Бри? — говорю я, мягко вырывая дочь из её рук. — Она в любом случае раскричится через минуту.

Бросив последний взгляд на дочь, Пейдж выскальзывает из комнаты. Я моментально напрягаюсь, готовясь к худшему. Бри не выглядит радостной, но не плачет. Нет, слёзы приходят несколькими минутами позже, когда я отвлекаю её игрушкой, а доктор вводит иглу ей в ногу.

Её слёзы разрывают сердце на куски, и я понимаю, почему Пейдж передала мне эту заботу. Но хотите верьте, хотите нет, в ней есть свои плюсы. Пока она, выставив нижнюю губу и вздрагивая, плачет так, словно ей разбили сердце, именно я тот, в ком она находит утешение. Это на меня она обращает лицо переполненное негодованием и болью. Это в мою шею она зарывается, обнимая ручками.

Я выхожу из смотровой, нашептывая ей на ушко успокаивающие слова, с таким чувством, будто только что взобрался на Эверест.

И чёрт меня подери, я рад, что приехал.

Глава 8.

Пейдж

— Она, наверное, уснула надолго, — говорю я Митчу, ступив в гостиную.

После пятнадцатиминутного плача Бри заснула вскоре после того, как мы выехали на шоссе. И так и не проснулась, когда я поднимала её в комнату и меняла мокрый подгузник.

— Это намёк на то, что я должен уйти? — интересуется он, на вид ни капли не оскорблённый.

— Ну, иначе ты будешь просто сидеть и… ничего не делать. — На него сейчас трудно смотреть, потому что я помню всё, чем мы раньше занимались, оставаясь наедине в этом доме.

На несколько секунд повисает неловкая тишина, он встаёт на ноги и оглядывает комнату. Его глаза задерживаются на фотоальбоме, лежащем на тумбочке. Взглянув на меня, он дёргает на него головой.

— Фотографии Бри?

В элегантном альбом только фото Бри.

— Да.

— Покажешь мне?

То есть мне придётся сидеть рядом с ним на диване. А это ближе, чем мне сейчас хочется. Но как можно ему отказать? Это же его дочь.

«Пейдж, надень штанишки взрослой девочки и вперёд».

— Конечно, — стараюсь говорить, как будто его близость не оказывает на меня эффекта.

Я подхожу и беру альбом со стола. Замечаю, что он не садится — ждёт меня, а когда я занимаю место на диване, он приземляется рядом. До неуютного близко.

У меня получится.

— Может, ты будешь держать его сам, а я просто заполню детали? — Так ему не понадобится придвигаться ещё ближе. И нашим телам не придётся контактировать.

Стыдно признаться, что первые пять минут я стараюсь не вдыхать через нос. Его запах. Этот одеколон. Господи, как бы мне хотелось, чтобы он перестал им душиться. Помнит ли Митч, как я, будто наркоман втягивающий дорожку, нюхала его шею? А ещё я стараюсь не смотреть ему в лицо. В такой близости он — сплошное напоминание об интимности, которой мне не хватает. Ладно, я скажу это слово… секс. Мне не хватает секса. Хуже того, мне не хватает секса с Митчем, и это унизительно. После того, как он повёл себя со мной, мне вообще не должно ничего с ним хотеться. Точно не такого.

Я даже слышу голос Эрин. «Девочка, где твоя гордость?»

Вот моя огромная проблема. Я не могу долго злиться. Просто побудь со мной милым, и я сложусь, как пресловутая колода карт. Но не ненавидеть его — это не то же самое, что желать начать с ним сначала. В смысле, я могу тупить, но я не идиотка. Парень, бросившийся свою беременную девушку, не говоря уже о собственной плоти и крови, не заслуживает второго шанса, и неважно, как пылок был наш секс, или как сильно он по-прежнему меня физически привлекает.

— Где это? У дома?

Его вопрос выдёргивает меня из мыслей. Он показывает на фото, где мы с Бри в бассейне. Бри взята крупным планом, поэтому меня не сильно видно. Слава Богу.

— Нет, у Эрин. — У его сестры тоже есть бассейн на заднем дворе. Из тех, что в форме почки.

Он искоса поглядывает на меня.

— Эрин, значит. Как у неё дела?

Она не большой твой фанат.

— Хорошо. Вернулась из Мерсера на лето. Её сестра выходит замуж в октябре. — Не стану ему говорить, что она трижды за два года поменяла специальность. В январе Эрин решила, что не желает изучать финансы, а хочет стать вместо этого журналисткой. Мать не разговаривала с ней целый месяц. Эрин заверяла меня, что не видит разницы между их молчанкой и разговорами. Её отношения с матерью — или отсутствие таковых — заставляют меня ценить то, что есть с мамой у меня.

Митч кивает и неторопливо пролистывает несколько страниц с фотографиями Бри на разных стадиях развития.

— А твоя мама? — тихо интересуется он, не глядя на меня.

— Мама тоже хорошо. В прошлом месяце она продала свою первую коммерческую недвижимость.

Митч переводит на меня взгляд и расплывается в улыбке.

— Это замечательно. — Недолго помолчав, он добавляет: — Держу пари, она не в большом в восторге от моего возвращения.

— Ты же знаешь мою маму. Она желает только лучшего для меня и Бри.

Из глубины его горла вырывается звук.

— Хороший способ сказать, что я ей не нравлюсь.

Я не знаю других ответов, кроме честности.

— Митч, она любила тебя, а ты её подвёл. Что, по-твоему, она должна чувствовать?

Я встречаю и выдерживаю его пронзительный взгляд, как будто целую вечность. И по выражению его лица, смешавшим в себе раскаяние и тоску, становится понятно, что он понимает — я говорю не только о маме.

— Знаю, — отвечает он. — И я собираюсь загладить перед ней свою вину.

И я понимаю, что он тоже говорит не только о маме.

~~~***~~~

Известный факт — когда кто-то старается уговорить тебя на что-то, его голос превращается в монотонный напев. И Эрин как раз сейчас поёт.

— Ну ладно тебе, Пейдж. Я не виделась с вами с прошлой недели.

Мы разговариваем уже пять минут, и она отказывалась принимать «нет» в качестве ответа. Она невероятно упрямая. Самой же ей нравится называть это настойчивостью.

— Эрин, ты знаешь, что мне нужно учить. — Я сверлю взглядом открытый блокнот на коленях и буквально чувствую, как моя воля слабеет. Ещё одна глава, и я буду готова к тесту по истории, который состоится в понедельник.

— Ботаникам не нужно ничего учить. Они усваивают всю чепуху осмотическим процессом.

— Я не ботаник.

— Ты перескочила класс, — быстро указывает она.

— Да, но какой мне требовался ум, чтобы перескочить подготовительный класс?

— Эй, я вот не перескакивала подготовительный класс, и других таких людей не знаю. Посмотри правде в лицо — ты та, кого мы, обычные люди, называем умниками, — говорит она своим преувеличенным голосом южной красотки.

Я оглядываюсь на Бри, мирно играющуюся в гостиной, и наблюдаю, как она, изучив погремушку в руке, энергично стучит её по коврику. Центральный стол отодвинут, создавая достаточно большое пространство для её передвижений. Ей понадобится больше места, когда она начнёт ползать. Сейчас ей ещё рано, но она уже профессионально сидит и раскачивается на четвереньках.

— Ну пожалуйста, ты же знаешь, что Бри хочет повидать свою тётушку Эрин, — продолжает она напирать. — К тому же ты много занималась. Думаю, пора и твоим мозгам немного порелаксировать. Мы сможем поплавать, а у меня появится шанс похвастаться новым бикини. О, и я даже разожгу барбекю.

— Бассейн и барбекю? Ты в курсе, что от этого я отказаться никак не могу. — После учёбы я планировала заехать в магазин и прикупить ещё летних вещей Бри. Но сегодня редкий день в Джорджии, когда солнце и высокая температура не сопровождаются запредельным уровнем влажности. Таким днём нужно наслаждаться на улице.

— Конечно, не можешь. Всему виной мои волшебные навыки убеждения, — самодовольно говорит она.

— Ладно, дай мне только дочитать последнюю главу. Буду у тебя примерно через час.

— И когда ты приедешь, я хочу услышать обо всём, что произошло вчера с сама-знаешь-кем.

А точнее — с Митчем, мужчиной, чьё имя мы поклялись не произносить шесть месяце назад.

Интересно, хорошо это или плохо, что мы были вынуждены нарушить клятву.

~~~***~~~

— Чёрное? — вскидывает бровь Эрин, разглядывая меня в чёрном бикини. — Не боишься сгореть? Чёрный же привлекает солнце, сама знаешь.

Откинувшись на одном из многочисленных шезлонгов вокруг бассейна, Эрин с радостью позволяет моей дочери использовать её плоский живот, как надувной шар.

— На мой взгляд, на мне не так много одежды, чтобы это играло роль, — замечаю я со смешком, подобравшись к краю бассейна и окуная кончики пальцы в воду. Тёплая.

Когда я проскальзываю на мелководье, на руках тут же выступаю мурашки. Ладно, вода холоднее, чем мне казалось. Зажав между пальцами нос и сделав глубокий вдох через рот, я погружаюсь под воду и быстро выбираюсь на поверхность.

— Ты не зайдёшь? — спрашиваю я, вытирая лицо и убирая волосы назад, пока прочищаю глаза от воды.

Мой вопрос встречен позабавлено изогнутой бровью.

— Разве это бикини выглядит так, будто должно намокнуть?

Её новое бикини — сплошное ниточное разнообразие, и гораздо более смелое, чем моё. Двухслойная комбинация изумрудно-зелёного цвета: ажурная сетчатая ткань снаружи, и прозрачная — снизу. Несмотря на всю прозрачность материалов, вместе они сливаются так, что все уместные части адекватно прикрыты.

Одним словом, бикини Эрин создано, чтобы вызвать возбуждение. А с тёмно-каштановыми волосами моей подруги и её восхитительной улыбкой, она вполне способна поставить мужчину на колени. Точно там, где ей захочется.

— А я думала, ты хотела поиграть в бассейне со своей крестницей? — кричу я, расслабленно скользя на спине.

— Мы с ней хорошо справляемся и здесь, правда, карапуз? — голос Эрин становится милейшим — его она держит в запасе специально для деток, не достигших двенадцати месяцев.

Проплыв полбассейна, я переворачиваюсь и перехожу на свободный стиль. Оказавшись в конце, оглядываюсь и изучаю два акра собственности Бэнкрофтов. Ухоженные газоны окружают огромный, двухэтажный каменно-кирпичный дом. Их ближайшему соседу понадобится бинокль, чтобы заглянуть к ним в дом. Я завидую Эрин. Если я перестану держать жалюзи закрытыми, у мистера Ньютона, который живёт в доме за нами, каждый вечер будет открываться обзор на меня голую, готовящуюся ко сну.

За мной нескончаемый лепет дочери возрастает по громкости и частоте. Я поворачиваюсь и вижу, что Эрин стоит на ногах, а её глаза, спрятанные чёрными очками, устремлены на дом.

— Ты говорила своему бывшему, что приедешь? — спрашивает она, повернувшись с сидящей на её стройном, выступающем бедре Бри.

— Нет, — даже спроси она у меня, нравится ли мне мучить детей, мой ответ не прозвучал бы решительнее. Разумеется, нет.

Она взмахивает телефоном над головой.

— Ну, а Катрина говорит, что он здесь. Она отправила его на задний двор.

Митч.

Мой разум моментально перевозбуждается. Что он здесь делает? Следует ли мне выйти из бассейна и укрыться в гигантском пляжном полотенце? Или мне подождать его в бассейне? Но разве вода не искажает тело? Льстить-то она не может.

Прежде чем я успеваю придумать полный план игры, Митч… и Джош выходят из-за угла дома, сворачивая на вымощенную кирпичом дорожку.

— Что он здесь делает? — вместо приветствия шипит Эрин на объект своей ненависти, Джоша. Поправив очки на тонком носике, она выпрямляется во весь рост — завидные сто семьдесят семь сантиметров, — подтянув Бри в руках повыше.

При появлении отца, Бри хихикает от радости, качая ножками и ручками.

Мы с Эрин, наверное, выглядим одинаково удивлёнными. Обе стреляем в неё острым взгляд, не в силах поверить в приём, что он получает от дочери, которая увидела его впервые только три дня назад.

И Митч тоже как будто выиграл миллион долларов — на его восхитительном лице растягивается огромная улыбка, а глаза освещаются неподдельной любовью, когда он видит Бри.

В груди что-то тяжелеет. Вдруг я кажусь себе до невозможного уязвимой, что увеличивает мою потребность выйти из бассейна.

Я подплываю к бортику, непрестанно оценивая, сколько времени мне понадобится, чтобы схватить полотенце с ближайшего к Эрин шезлонга. Вероятность пятьдесят процентов, что я успею это сделать, пока Митч занят Бри.

Принявшись действовать, поднимаюсь из бассейна и поспешно прокладываю дорогу к шезлонгу. Всё это время я ощущаю своё тело, как никогда раньше. То есть, этот мужчина видел меня голой сотни раз. А то, что он делал с моим телом своими руками и ртом… Волна жара омывает меня от одной только мысли.

Схватив полотенце, торопливо прикрываю себя. Только потом смотрю на Митча.

Держа Бри на руках, он прижимается губами к её макушке, пока она гладит его обнажённое плечо. На нём белая футболка без рукавов, показывающая скульптурные мышцы плеч и рук, и длинные тёмно-синие шорты-карго. Когда мой взгляд возвращается к его лицу, он смотрит прямо на меня.

Глава 9.

Митч

Во имя Господа. Не могу понять, в раю я или аду. А, возможно, и то, и другое.

Плюс в том, что дочь полностью ко мне оттаяла. Думаю, если я буду подольше маячить перед глазами, у неё не будет иного выбора, кроме как полюбить меня. Разве не говорят: дети любят тех, кто любит их?

А вот минус как раз сейчас смотрит прямо на меня. Пейдж. Я наблюдаю, как она идёт к нам, завернувшись в полотенце, которому не удаётся скрыть мелькающие части. Если она выглядела горячо в платье без спины, что надевала на днях, то в бикини она совершенно бесподобна. Чёрт подери. Думаю, теперь вопрос в том, как мне справляться с влечением? Будет сложно.

Пока мы рассматривали фотографии вчера, мне ужасно хотелось её поцеловать. Скользнуть рукой к ней под топ и расстегнуть лифчик. Ласкать её, как ласкал, когда мы учились в старшей школе. А потом заняться сексом как в ту ночь, когда была зачата Бри.

Именно эта отрезвляющая мысль направляет мой разум в нужное русло. На путь, который не приводит нас с Пейдж ни к чему, кроме воспитания общей дочери.

Я бросаю взгляд на Джоша, который, кажется, не может насытиться Эрин в бикини — если это сейчас так называется. Эта штуковина выгодно показывает понятие «откровенно».

— Эй, Митч. Что ты здесь делаешь? — спрашивает Пейдж, останавливаясь рядом с подругой. Бри поворачивает головку, смотрит на маму и тянет к ней ручки. Никакой конкуренции. Мама показывается на глаза, и меня тут же убирают на второй план. Я не против. Пока что.

Пейдж поднимает руки, чтобы её забрать, и полотенце падает. Я стараюсь удержать взгляд выше плеч, но сокрушительно проваливаюсь. Ладно, признаю, не так уж усердно я старался. На секунду создаётся впечатление, будто она не может решить — взять Бри или поднять полотенце. К несчастью для меня, она берёт Бри, и я мучительно силюсь не пожирать её глазами.

Стоя в чёрном бикини, Пейдж стреляет в меня многозначительным взглядом, и я делаю всё, что в моих силах, чтобы не начать пускать слюни, борясь с влечением. И это немалый подвиг.

Ах да, точно. Зачем это я здесь?

— Диана желает знать, может ли она оставить Бри на День Рождения Тэсс?

Подруги обмениваются выразительными взглядами.

— Она могла мне позвонить, — замечает Пейдж.

— Да, но я сказал ей, что заскочу к тебе. Когда я приехал, твоя мама уже собиралась уходить, и сказала мне, что ты здесь. Мне хотелось увидеть Бри, — добавляю я, потому что из-за моего объяснения кажется, будто я выдумываю причины, чтобы увидеться с ней. А это не так. По крайней мере, не совсем. В первую очередь я приехал повидаться с дочерью.

— И ты для этого столько ехал?

Вопрос Эрин чересчур скептичен. Чёрт, неужели так трудно поверить, что я столько ехал, чтобы увидеть Бри?

— Да, а что-то не так?

— Можно было для начала позвонить, — голос Эрин резок на грани неприязни, когда она скрещивает руки на груди.

Мы с Эрин раньше ладили, но когда ты бросаешь чью-то лучшую подругу, которая к тому же беременна, ты становишься для них персоной нон грата.

Я оглядываюсь на Джоша, надеясь на небольшую поддержку, но тот слишком занят, оценивая Эрин. Не в том смысле, однако я знаю его достаточно долго, чтобы понимать, когда он заинтересован в девушке, и я гарантирую — она его завела.

— Я звонил. Пейдж не ответила.

Эрин искоса смотрит на Пейдж.

— Я, наверное, забыла убрать его с вибрации. Он будит Бри, когда она спит.

Загадка разгадана.

Но Эрин не даёт мне спуска.

— Думаю, мы должны быть благодарны, что он, наконец, хоть что-то делает. — Могу представить, что бы она сказала, не будь здесь Бри. Уверен, когда мы с ней останемся одни, она задаст мне трёпку.

Я улыбаюсь Бри, которая увлеклась дёрганьем верёвок на топе бикини Пейдж.

— Хотелось бы думать, что я, наконец, пришёл в себя.

Быстрый взгляд на Джоша показывает, что он не обращает никакого внимание на мою бывшую девушку. А вот Эрин — другое дело.

— Ну, будем надеяться, что так будет и дальше, — отзывается Эрин.

На возвращение её расположения потребуется немного больше времени. Может, у неё и внешность длинноногой южной красотки, но она тот ещё крепкий орешек. И она оберегает своих друзей.

— Эй, Пейдж, думаешь, она пойдёт ко мне? — спрашивает Джош, вытянув руки к Бри. — Не думаю, что мы с юной леди были представлены друг другу должным образом.

Призрачный шанс.

— Ты уже виделся с ней, — с лёгким смехом произносит Пейдж, изворачиваясь, пока Бри не оказывается лицом к лицу с Джошем. — Вспомни, ты видел нас в торговом центре, когда ей было три месяца.

Я пронзаю Джоша острым взглядом. Он никогда об этом не упоминал. А мы разговаривали по паре раз в месяц всё время, что меня не было.

— Для неё это полжизни назад, — улыбается он.

Джош не знает, что его «поражающая» улыбка срабатывает только на женщинах старше тринадцати лет. Я буду эгоистично наслаждаться тем, как он разваливается и горит.

Сперва Бри поднимает глаза на маму, потом её взгляд смещается от лица моего лучше друга к его протянутым рукам. Несколько секунд продержав нас всех в напряжении, она подскакивает и бросается ему в руки.

Смеясь, Джош легко её ловит.

А я то-думал, что у меня с ней установилась связь, хотя, видимо, она дружелюбна со всеми.

Так что, как сказала мне сестра, у меня счастливый, уравновешенный ребёнок. Я должен радоваться. Разве не этого желает каждый родитель? Тогда почему, глядя как она веселится и хихикает с моим лучшим другом, я чувствую себя опустошённым?

Пейдж

Передав Бри Джошу, я тут же хватаю полотенце и надёжно обматываюсь им. Теперь оно точно никуда не денется. По крайней мере, не в присутствии бывшего парня и его лучшего друга. Мужские глаза ещё не видели столько моего тела после беременности. Последнее, что мне нужно — это чтобы Митч рисовал сравнения.

Я не думаю, будто в моём теле что-то не так — грудь по-прежнему упругая, несмотря на износ и болезненное до слёз кормление ребёнка четыре месяца, и живот снова плоский, но, тем не менее, я зациклена на двух растяжках, которые едва заметными серебряными линиями спускаются по обеим сторонам моей талии.

Интересно, Митч их видел? А что если видел, и от этого я стала привлекать его меньше? Меня же это не должно волновать, верно? В каком-то идеальном мире, я бы согласилась. Но в этом мире, парень бросает мать своего ребёнка, а в следующую их встречу, она желает выглядеть на все сто. И не из-за того, что хочет вернуть его. Нет, никогда. Нет, потому что она хочет, чтобы он страдал. Хочет, чтобы он жалел о своём уходе. Слабое утешение, но она надеется, что, глядя на неё, ему по-прежнему хочется бросить её на землю и заняться жарким сексом.

Мне хочется, чтобы он вернул меня, и на сей раз, я сама могла бросить его.

Однако то, что происходит со мной сейчас, то, что я чувствую к нему — не относится к моей фантазии об идеальной мести ему. Просто отстой.

Эрин:

— Всё зависит от Пейдж, — возвращает меня в настоящее.

Я слегка качаю головой.

— Простите, не услышала. Что зависит от меня?

Эрин поднимает очки на макушку, являя голубые глаза с тёмными ресницами.

— Митч и Джош хотят остаться на барбекю.

Замечательно. Большое спасибо, Эрин. Поставила меня в неловкое положение.

Я бы испепелила её взглядом, если бы могла это сделать, оставшись незамеченной парнями. Не так я планировала провести сегодняшний день. Вчера и без того достаточно понервничала. У меня не получится расслабиться и наслаждаться жизнью в присутствии Митча. Я всё время буду взвинчена.

— Разве у вас нет других захватывающих дел, какими можно заняться в субботний вечер, помимо того, чтобы зависать с нами? Бри забавная, но она всё ещё ребёнок.

За тем следует тишина, которая вскоре затягивается и становится гнетущей.

Что я сказала? Ладно, это было немного грубо, но мой вопрос — вполне допустимый.

Митч с Джошем обмениваются взглядами, прежде чем выражение лица Митча холодеет и он возвращает внимание на меня.

— Знаете, я забыл, что мы собирались встретиться со старыми друзьями в городе, так что забудьте, о чём я просил.

Митч не дав мне вставить ни слова, прижимается поцелуем в головке Бри. Наклонив подбородок в сторону Эрин, он произносит:

— Рад был снова с тобой повидаться. — Потом переводит взгляд на меня. — Увидимся в понедельник. На завтра дам тебе передышку. — На этом, он начинает прокладывать путь в сторону передней части дома.

Мгновение спустя, Джош возвращает мне дочь.

— Пока, красотка, — шепчет он Бри, проводя большим пальцем по её щеке. Когда он смотрит на меня, я ожидаю увидеть в его глазах осуждение, но он говорит только: — В другой раз. — А потом спешит вслед за Митчем.

После того, как они исчезают за домом, я прищуриваюсь, впиваясь глазами в лучшую подругу.

— Это же твой дом. Ты не могла отказать им и избавить меня от проблем?

У Эрин взмывают вверх брови.

— Я не знала, желаешь ты видеть его здесь или нет. И я не хочу, чтобы меня обвинили, будто я мешаю парню проводить время с дочерью. Мне показалось, что решать должна ты, — раздражённо замечает она.

Чёрт. Я переношу Бри на другое бедро.

— Думаешь, он разозлился?

В ответ Эрин поджимает губы и награждает меня своим строгим «не задавай глупых вопросов» взглядом.

Я тяжело вздыхаю.

— Тебе правда не всё равно, задеты ли его чувства? На мой взгляд, ему повезло, что ты вообще с ним разговариваешь. — Затем, словно вспомнив, что я держу в руках его дочь, она улыбается, наклоняется и прижимается к шейке Бри. — И ему повезло, что у него есть такая красивая малышка. Правда, сладенькая?

— Он виделся с ней каждый день с тех пор, как вернулся. Как будто старается наверстать каждую упущенную секунду.

Выпрямившись, Эрин поправляет пучок на голове.

— Ему и нужно. Честно говоря, ты чересчур мягкая. — Вдруг её взгляд, устремлённый на меня, становится острым. — Тебе лучше даже не думать о том, чтобы вернуться к нему.

— Конечно, нет, — фыркаю я, как будто мне никогда не приходила в голову эта мысль. Я ни за что не приму его обратно, даже если он приползёт на коленях и будет умолять.

Ни за что.

Этого не произойдёт.

Она решительно кивает головой.

— Хорошо. Потому что я не хочу, чтобы ты снова это пережила. Он уже как-то разбил твоё сердце. Не давай ему шанс сделать это ещё раз.

— Не беспокойся, не дам, — отвечаю я, уверенная в каждом слове. Есть предательства, от которых нельзя оправиться. И это явно одно из них.

Глава 10.

Митч

В понедельник, через час после того, как Пейдж оставляет у нас Бри, я могу поклясться, что она привезла не того ребёнка. Ребёнка, которого я отводил к доктору и видел в субботу, это не та дочь, с которой, как мне казалось, я шёл на успех. Нет, девочка в гостиной — та же малышка, что отвергала меня на прошлой неделе. Та, что плакала, когда я приближался к ней.

Какого хрена произошло за время между субботой и сегодняшним днём?

— Не бери в голову, ей просто нужно к тебе привыкнуть. — К несчастью, эту песню моя сестра поёт с прошлой недели. И мне уже трудно на неё покупаться.

Всё было бы не так дурно, если бы Бри была последовательна в своём поведении по отношению ко мне. Она позволяла мне держать себя. Зарывалась личиком мне в шею и обнимала, когда плакала. Она улыбалась и просилась ко мне на руки, когда увидела меня у Эрин. Я себе это даже представить не мог.

Господи, это всё равно, что сделать два шага вперёд, чтобы сразу же вернуться на четыре назад. Теперь мне кажется, будто я плыву против течения и проигрываю в борьбе.

— Я думал, она уже привыкла, — ворчу я. — Думаешь, всё дело в освещении дома? — шучу, когда становится понятно, что Диана заметила, что я расстроен больше, чем хочу ей показать. Что мне делать? Начать плакать как ребёнку, потом что моя дочурка вселила в меня ложное чувство надежды?

Мы все в игровой комнате. Бри на детском коврике играет со своими кубиками и грызёт прорезыватель. Диане не нужна радионяня, чтобы услышать крики моей дочери из кухни, когда её вопли угрожают разрушить дом. Вот, что случилось, когда я вытащил её из манежа и поцеловал в щёку. Мы не виделись всего день с моего возвращения, и сегодня она снова смотрела на меня, как будто не видела никогда раньше.

— У неё режутся зубки. Тебе нужно было посмотреть на неё, когда резались два верхних зуба.

— Да, но меня здесь не было, верно? — Вот расплата за то, что я бросил своего ребёнка. И Пейдж наверняка с этим согласна. Она не хотела видеть меня у Эрин и этого не скрывала. Вот почему я не стал приходить вчера. Мне казалось, что я сильно напираю, пока сегодня не увидел реакцию Бри на меня.

— Но сейчас ты здесь, и это самое главное, — полным сочувствия голосом говорит Диана, хлопая меня по руке.

Для меня и Бри? Да. Но для всех остальных — спорно.

— А раз ты здесь, значит, пришло время взять на себя обязанность по смене подгузника, — заявляет Диана с ликованием светящимся в глазах.

Фыркаю от смеха.

— Я раньше уже менял подгузники. С Тэсс и Дагом. — Хотя прошло уже несколько лет, и тогда я избегал менять подгузник с какашками.

У Дианы из горла вырывается насмешливый звук.

— Точно. Где-то раза два каждому, если я не ошибаюсь.

Я поднимаю руку.

— Эй, она моя дочь. У меня нет ни-и-и-каких проблем с тем, чтобы разделять обязанности. Другое дело, позволит ли она сама мне поменять ей подгузник.

Диана ещё раз утешительно хлопает меня по руке.

— Не забивай свою хорошенькую голову. Первые пару раз я тебя подстрахую. Могу отвлекать её, пока ты будешь возиться.

В течение следующего часа Бри потихоньку ко мне оттаивает. Или, по крайней мере, не морщится, как будто сейчас расплачется, когда Диана выходит из комнаты. Мне приходится опуститься с ней на один уровень — то есть лечь на живот, выставляя себя полным дураком для развлечения дочери.

Эй, надо так надо.

Проходит двадцать минут, но, в конце концов, я выуживаю из неё смех, когда засовываю нос Мистера Картофельная Голова туда, где должен быть нос. От этого она лопается от смеха.

— Видишь, ну что я тебе говорила?

Повернув голов через плечо, я вижу сестру, стоящую в дверном проёме игровой. Вид у неё донельзя довольный собой.

— Клянусь, я не знала, что меня не было больше получаса, а Брианна даже не выглядит сильно потрёпанной.

Честно говоря, я не заметил. Всё моё внимание было сосредоточено на попытках вызвать у Бри улыбку. Теперь же, достигнув этого, я перешёл к следующей фазе — миссии «сделать так, чтобы моя дочь меня полюбила», применяя бесстыдный подкуп и принуждение. В голову пришла мысль провести экспедицию по магазинам «Toys “R” Us» на неделе.

— Шутишь? Я видел, как ты кралась наружу. И Бри тоже, — лгу я, поворачиваясь обратно. — Правда, милая?

Бри, обрадованно взвизгнув, заваливается на спинку в попытке убрать мои руки от своего животика.

— Раз вы так хорошо справляетесь, как по-твоему — ты справишься, если я выскочу на несколько минут? Тэсс забыла свой купальник, а у них сегодня плавание.

Я, наконец, уступаю и перестаю её щекотать. Переводя дыхание после нашей игры, Бри крепко оборачивает ручки вокруг моих пальцев, как будто этого достаточно, чтобы меня сдержать.

— Что скажешь? Ты не будешь против, если твоя тётя оставит тебя с папочкой?

Бри что-то щебечет в ответ. По-моему, она даёт Диане своё согласие.

— Иди. У нас всё будет хорошо. — Я машу ей уходить.

И, конечно, спустя десять минут после ухода сестры Бри нужно поменять подгузник. Но я справлюсь. Проще простого. Я кладу Бри спинкой на пеленальный столик в примыкающей комнате и спускаю с неё подгузник, выставляя беспорядок, который моя обязанность теперь убрать.

— Фу, ты воняешь, — говорю я, скорчив гримасу и размахивая рукой перед носом.

— Га, — и тут же награждает меня слюнявой улыбкой.

За такую улыбку я бы с радостью поменял ещё тысячу изгаженных подгузников. Что вполне, кстати, может так и получиться.

К тому времени, как я креплю последнюю липучку на подгузнике, клянусь, мне пришлось израсходовать четверть контейнера с детскими салфетками размером плюс-сайз. И, наверное, судя по чиханию Бри, я использовал чересчур много присыпки. Но в целом, неплохо. Могло быть гораздо хуже

Я как раз пытаюсь разобраться, как работает чёртово ведро для подгузников в углу комнаты Бри, когда слышу домашний телефон.

В доме около пяти телефонов, но ни одного нет поблизости. Решаю игнорировать, потому что: a) звонят не мне и b) если это важно, звонящий оставит голосовое сообщение.

— Николс, Пейдж, — просачивается снизу. Автоматический голос на телефоне звучит, как робот на под кайфом.

Схватив Бри со стола, я спешу на поиски телефона — любого. Когда добираюсь до того, что находится в зале, он перестаёт звонить.

Я смотрю на Бри.

— Папочки, наверное, не хватает скорости.

— Ба-ба.

— Интересно, что хотела твоя мама, — говорю я, скорее обращаясь к самому себе. Потом чувствую вибрацию телефона на верхней части бедра.

Вытаскиваю его из переднего кармана и бросаю взгляд на экран. Пейдж. Я ударяю по иконке «ответить» и прикладываю телефон к уху.

— Что случилось, Пейдж?

— Привет, Митч. Слушай, я пытаюсь связаться с твоей сестрой. Звонила ей на телефон и на домашний, но она не отвечает.

— Диане пришлось отойти. Из-за чего-то связанного с летним лагерем. — В этот момент, Бри начинает извиваться, чтобы я её опустил. Быстрая проверка зала даёт понять, что в комнате нет защиты от детей. Я выхожу из комнаты и направляюсь дальше по коридору в гостиную.

— Она взяла Бри с собой? — спрашивает она.

— Нет, Бри осталась со мной.

Повисает долгая пауза.

Ладно, вот оно. Подождите. Сейчас она скажет, почему не хочет, чтобы я оставался с дочерью один даже на полчаса.

В гостиной я опускаю её на одеяло, хватаю плюшевого жирафа с пола и протягиваю ей. Она выхватывает его у меня из рук.

И я всё ещё жду начала спора.

— И как она? — изумляет меня вопросом Пейдж.

— Скажем так, сейчас она пахнет в сто раз лучше, десять минут назад, — отвечаю с кратким смешком.

— Ты поменял ей подгузник?

Интересно, должен ли я оскорбиться удивлением в её голосе.

— Да, Пейдж. Я поменял подгузник нашей дочери, — сухо отзываюсь я. — Странно, как так это у меня вышло без должного диплома или хотя бы трёхнедельных курсов.

— Ха-ха-ха. Очень смешно.

Но веселье в её голосе говорит о том, что она правда считает это забавным. Добавляю себе плюсик.

— Так тебе нужно, чтобы я ей что-то передал или ты просто проверяла Бри? — Которая, кстати, в настоящее время стоит на четвереньках, раскачиваясь взад-вперёд, как будто пытается поймать момент, чтобы начать ползти. Она чертовски очаровательная.

— Эм… Нет, ничего. — Её «эм» и пауза подсказывают, что на самом деле это не так.

— По твоему голосу так и не скажешь. Что такое? Это как-то связано с Бри? — Если да, то Бри — касается меня, и я должен знать. Если же нет — я не стану совать нос не в своё дело.

— Ну…

— Давай уже. В чём дело?

Несколько мгновений молчания обрываются её словами:

— Я хотела попросить её посидеть с Бри. Мама встречается с клиентом и понятия не имеет, когда сможет вырваться.

— Я за ней присмотрю, — тут же предлагаю я.

— Митч…

— Пейдж, я же сейчас сижу с ней без Дианы. Поверь мне, с ней ничего не случится, — заявляю твёрдо.

— Дело не в этом, — отвечает она.

— Тогда в чём?

— Я… нет, ты прав, ты можешь за ней присмотреть. Раз дальше всё так и будет, нам надо привыкать, — живо отговаривается она совершенно противоположно своей недавней вялости и хмыканью.

Недолго жду — мало ли, передумает.

Тишина.

Хорошо. Это было легко.

— Так когда? — спрашиваю я.

— В пятницу.

— Ты хочешь, чтобы я приехал к тебе? — Это будет проще, чем будить потом Бри, чтобы отвезти её домой.

— Эм… да. Было бы отлично.

— Видишь, это не так уж больно, верно? Смысл моего возвращения домой в том, чтобы помочь вырастить дочь. Если тебе что-то понадобится, спрашивай сначала у меня.

— Поняла.

— Во сколько заканчивается твоя смена? — Ресторан закрывается в десять, но персонал обычно уходит после одиннадцати.

— Эм, это не связано с работой, — говорит она, как будто я об этом уже знаю.

Погодите-ка. Что?

— У меня встреча с другом.

Другом? Замечаю, что она не говорит «Эрин». Кто тогда этот её друг? Я перехожу сразу к делу. Мне хочется знать кто это, и неважно моё это дело или нет. Ладно, не моё.

— Этот друг — парень? — Господи, мог ли мой голос выражать ещё больше чувства собственности, чем уже выражал?

— А это имеет значение?

Спокойна как удав. Хорошо, если ей хочется поиграть, то я в игре.

— Нет, просто мне интересно, — говорю я, как будто мне вообще всё равно.

— Хорошо. Значит, мы всё проясняли. И да, это парень.

— Так у тебя свидание? — настаиваю я.

Господи, парень, оставь эту тему в покое.

— Свидание по учёбе, — отвечает она.

Видимо, между этим термином и обычным свиданием есть какая-то огромная разница. Бред.

— Свидание по учёбе? В пятницу? Ночью? — сарказм сочится из голоса. А разве могло быть иначе?

— Мы не можем встретиться ни в выходные, ни в понедельник, — защищается она. — Видишь, я знала, что это будет проблемой. Поэтому и не хотела тебя просить.

Меня это возвращает в реальность. Пейдж — мать моего ребёнка, а не моя девушка. Она может делать всё, что хочет и с кем хочет. Если ей хочется с кем-то встречаться, меня это не касается.

— Нет никакой проблемы. — Жжение в животе говорит об обратном, но мне нет до этого дела. — Только скажи во сколько, и я приеду.

Глава 11.

Пейдж

— Мам, что-то случилось?

Вздрогнув, мамины плечи резко поднимаются, когда она поворачивается с кухонным полотенцем в руке.

— Ох, я не слышала, как ты спустилась. — Блеснув улыбкой, она возвращается к протиранию столешниц.

Сегодня мы ужинали поздно. С учёбой, работой и Бри, которую нужно забрать, у меня не получается вернуться домой до шести. Мама заказала китайскую еду после того, как я приехала. Слава Богу, иначе мне пришлось бы довольствоваться бутербродом с арахисовым маслом.

— Бри мгновенно уснула, — говорю я, занимая место в уголке стола.

— Должно быть, она сильно устала. — Мама кажется рассеянной.

— Что-то стряслось, мам? — повторно спрашиваю я.

Бросив на меня быстрый взгляд и натянуто улыбнувшись, она отвечает:

— Нет. Почему тебе кажется, что что-то случилось?

Меня это ничуть не убеждает. Я бессильно веду плечами:

— Не знаю. В последнее время ты… другая. Тихая. — И это великодушно с её стороны. Вот только за последние пару недель мама стала… сама не своя. Печальной. И когда я вижу её в таком состоянии, мне в голову закрадываются мысли, что, быть может, всё дело в финансовых трудностях, вызванными двумя лишними ртами. Мы с Бри становимся слишком тяжёлым бременем для неё?

— Ты и сама знаешь, как много работы. — Её голос чуть запыхавшийся, когда она трёт столешницу с большей энергией, чем требуется. — После августа станет полегче.

— Если проблема в том, что тебе приходится сидеть с Бри два раза…

Мама останавливается и поворачивается ко мне лицом, её выражение не даёт вырваться следующему слову из моего рта. Полотенце падает на стол, и её руки взлетают к бёдрам.

— Даже не вздумай заканчивать предложение, юная леди. Я понимаю к чему ты клонишь, но знай — я считаю время до каждого раза, когда могу остаться со своей внучкой, так что остановись.

Теперь чувство вины удваивается. Я ранила её чувства.

— Хорошо. Ладно. Я просто хотела удостовериться. С каждым днём она становится всё более активной, и порой мне самой тяжело за ней угнаться, — со смехом произношу я в попытке облегчить остроту последнего замечания.

Мама улыбается, взгляд её смягчается, как всегда, когда она смотрит на Бри.

— Но она милая непоседа.

Я решаю подобраться с другого угла.

— Сантехник подсчитал, сколько будет стоить ремонт водонагревателя? — Индикатор забарахлил, и мастер заходил утром с проверкой.

Мама качает головой.

— Не переживай, милая.

— А как же налоги на недвижимость? Ты будешь и о взносе спорить? — На прошлой неделе я нашла новый счёт на тумбочке. Такса в этом году вырастает более чем на тысячу долларов из-за старшей школы, которую они достраивают в нашем учебном округе.

— Пейдж, я же сказала — ни о чём не переживай. Я позабочусь обо всём, — тон её абсолютно непреклонен.

Потерпев поражение, я отказываюсь продолжать тему дома, уход и поддержание которого в последнее время обходится всё дороже и дороже.

— Митч приедет посидеть с Бри в пятницу. — Заодно и с этим покончим.

— Отцы не «сидят» с собственными детьми, — отрезает мама, раздражённо поджимая губы.

— Ну хорошо, позаботиться о ней, — уступаю я. Мама такое не поддерживает. Родительские обязанности, по её мнению, должны быть распределены между обоими родителями. И никаких поблажек мужчинам из-за того, что у них нет вагины и они не носили ребёнка.

Мой отец умер, когда мне был годик, и я уверена, маме не раз хотелось разделить с кем-то ответственность за моё воспитание. Рэнди, мамин парень, с которым они встречаются уже пять лет, отличный парень. Одно время я думала, что они могут пожениться, но мама сказала, что рада тому, как всё идёт.

— А Диана не могла это сделать? — спрашивает мама. Они с сестрой Митча замечательно ладят. Наверное, потому что очень похожи между собой: тёплые, дружелюбные, заботливые и непредвзятые.

— Зачем это делать ей, когда может Митч?

Мама хватает полотенце со столешницы и идёт ополоснуть его под краном. Выжав, она вешает её между двойной раковиной.

Вернув ко мне взгляд, она произносит:

— Я хочу, чтобы ты была осторожной, Пейдж. — Когда она поворачивается ко мне, в её глазах плещется беспокойство. От него я тут же поднимаюсь на ноги и становлюсь рядом с ней.

— Осторожной с чем?

— Мне не хочется снова видеть, как тебе больно. Никогда больше, — произносит она, обнимая моё лицо ладонью.

Она говорит как Эрин, но печальнее. Более напугано.

Я иронично фыркаю, давая ей понять, что волноваться не о чем.

— Митч может мне сделать больно, только навредив Бри, а я, если честно, не думаю, что он так поступит.

Она заглядывает мне глубоко в глаза.

— Так значит, нет ни шанса, что вы снова будете вместе?

На это есть всего один допустимый ответ, и я произношу с максимальной уверенностью.

— Ни одного.

~~~***~~~

— Видишь, теперь ты счастлива, потому что папа помыл тебя, — ласково говорит Митч, улыбаясь Бри. Он натягивает обратно её белые шортики в горошек, после чего поднимает жёлтое платье и шумно дует ей на животик, отчего Бри прыскает и смеётся, пока не начинает задыхаться.

Придвинувшись ближе к открытой двери спальни, я загипнотизировано наблюдаю за взаимодействием отца и дочери, и мой бывший выглядит так, будто делал это — держал, игрался, — с момента её рождения.

Когда я приехала к Диане за Бри, она сказала, что Митч переодевает её наверху. Материнское любопытство вынудило меня подняться и посмотреть на него в действии собственными глазами.

Проведя последнюю минуту за бесшумным наблюдением за ними, я, переполнившись эмоциями, яростно смаргиваю слёзы. А несколько секунд спустя во мне вновь вспыхивает гнев.

Почему он не мог быть таким в прошлом году? Когда родилась Бри? Господи, как же он, наверное, ненавидел меня, раз так долго оставался вдали, ведь очевидно, что он любит и обожает её.

Этот Митч — на которого я сейчас смотрю, — тот Митч, с которым я встречалась. В кого я влюбилась, потеряв голову. И часть меня знает, что в этого Митча будет легко влюбиться вновь.

Но это не может случиться. И не случится.

Не потому что я никогда не дам своему сердцу принимать решения, когда дело касается отношений, а из-за того — какой пример я в таком случае подам дочери? Мама говорит, что ты не можешь быть тряпкой, если только не ляжешь и не позволишь людям топтаться по тебе.

А я не тряпка.

— Эй, ты здесь.

Голос Митча вырывает меня в настоящее, побуждая мои ноги двинуться в комнату.

— Твоя сестра сказала, что ты переодеваешь Бри. Хотелось посмотреть собственными глазами, — шучу я, делая всё возможное, чтобы не показаться излишне любопытной.

Бри как обычно, увидев меня, сходит с ума, и её возбуждённое пыхтение вызывает на моём лице широкую улыбку. Митч усмехается и держит её, пока я, подобравшись к ним, не забираю из его рук Бри.

Мы с Бри обнимаемся и целуемся, как будто не виделись друг с другом несколько дней, а не часов. Я вдыхаю запах детской присыпки и упиваюсь её близостью. Вот она — лучшая часть моего дня.

Когда, наконец, поднимаю глаза на Митча, он смотрит на нас с подавленным выражением лица.

— Она очень похожа на тебя, — мягко замечает он.

Митч не сказал мне ничего, чего я не слышала уже десятки раз, но его слова больше простого наблюдения. Лицо заливается теплом, пока я борюсь с соблазнительным тянущим удовольствием, развернувшимся в глубине моего живота.

— Я её мама, — говорю я, изображая беззаботность, которую и близко не чувствую. Мне неловко от интимности, которая, кажется, незримо окружила нас наползающим туманом.

— Хорошая мама, — заявляет он, опустив взгляд к моему рту.

Окей, теперь мы уже вступаем на запретную территорию. Самое время взять разговор под контроль и дать ему знать, что к чему. Ничего такого не будет, хотя он и смотрит на меня, как будто желает со мной чего-то большего, чем со-партнёрские отношения. Большего в том смысле, который не включает ни грамма одежды, но включает много контакта плоть к плоти.

Нет уж, этого точно не будет.

— Что ж, будучи матерью одиночкой я примерила на себя обе роли. Старалась как могла.

Мой непоколебимый взгляд и бесстрастный голос должны сказать ему о двух вещах: a) я не простила тебя, и b) даже не думай. Наши отношения никогда больше не будут настолько близкими.

Улыбка, только приподнявшая уголки его рта, незамедлительно исчезает, губы складываются в прямую линию, а лицо замыкается.

Хорошо. Он точно понимает о чём я. Если ищет слабого противника, то пускай посмотрит кого-нибудь ещё, потому что я не слабачка.

— Сейчас я здесь, так что можешь оставить обязанности отца мне, — сухо отзывается он.

Я целую Бри в макушку, бросив на него украдкой взгляд из-под ресниц.

— Хм-м. Думаю, время покажет, верно?

Он сверлит меня взглядом так долго, что желание отвернуться становится непреодолимым. Я избавляюсь от необходимости терпеть его напряжённый взгляд, когда Бри принимается извиваться.

— Ну, мне лучше отвезти её домой. — Меня огорчает, что мой голос, как будто растерял половину уверенности, которая была в нём ещё несколько секунд назад. Я отворачиваюсь и быстро иду к двери.

За всем следует пять самых неловких минут в моей жизни. Не говоря ни слова, Митч следует за мной в переднюю часть дома, где я собираю вещи Бри и прощаюсь с его сестрой.

Я уже получила передышку? Нет, из-за моей непреднамеренной стервозности, он провожает нас к машине, где как-то ухитряется взять на себя задачу пристегнуть Бри в её кресле. Митч целует её на прощание и к тому времени, как он закрывает заднюю дверь, я уже сижу за рулём с включённым кондиционером и радио, на котором играет «Дом» Филлипа Филлипса. Но вместо того, чтобы отойти от машины, он стучит в окно.

Ой-ой. Не хочется, но я жму на кнопку, опуская его.

— Что такое? — спрашиваю я, стараясь говорить небрежно.

Он дёргает подбородком в сторону дома, и я снова оказываюсь под его пристальным, зеленоглазым взглядом.

— По поводу того, что случилось там. Не думай, будто я не знаю к чему всё это было, — спокойно и невозмутимо замечает он.

— Понятия не имею о чём ты говоришь, Митч, — качаю головой и лгу сквозь зубы.

Его глаза прищуриваются. После нескольких мгновений тишины, он произносит:

— Имеешь, — с едва коснувшейся губ улыбкой. — Я точно знаю, чего ты боишься.

Огорошенная, я уставилась на него широко раскрытыми глазами. Всё это…

— Береги себя, — просит он и легонько стучит по крыше машины, прежде чем отступить. — И да, не забудь, я заеду завтра забрать Бри в парк.

И на том всё заканчивается.

Митч оставляет за собой последнее слово.

Как обычно.

~~~***~~~

Оставшийся вечер пролетает чересчур быстро. Между перекусами, сменой подгузника, играми, укладыванием Бри в кровать, домашним заданием и уборкой на кухне, я едва урываю минутку перевести дыхание до того времени, когда, наконец, ложусь в постель. Кажется, теперь у меня есть время подумать о Митче и нашем последнем разговоре.

Чего, по его мнению, я боюсь?

Он, наверное, думает, будто я боюсь, что он вновь бросит Бри. Только в этом есть смысл. Правду он угадать не мог. Повода я точно не давала. Несмотря ни на что, завтра я обещаю себе поговорить с ним без обиняков.

На следующий день, когда он приезжает забрать Бри в парк, я уже готова к спору, но он ведёт себя так, будто не смотрел на меня «я хочу от тебя» взглядами днём ранее. Как будто не обвинял меня в боязни, когда я скептически отнеслась к тому, как долго он будет играть в «папочку». Назовите меня чокнутой, но он ведёт себя так, будто желает того же, что и я — ничего между нами, кроме дочери. Что наводит на мысль. Неужели я придумала то мгновение между нами? Выдала желаемое за действительное? Однако это не значит, что я его не опасаюсь. Опасаюсь. И, исходя из того, как всё выходит, получается — у меня есть на это право.

В пятницу, чуть позже четырёх часов пополудни, Митч звонит сообщить мне, что уже выехал. Поскольку мой дом находится на пути в Старбакс — где будет наше свидание по учёбе, — Крейг предложил забрать меня, и я была совсем не против. Сэкономлю бензин. Теперь-то мне нужно считать каждое пенни. Недавно пришёл иск на дом из страхования, который не вмещается ни в какие рамки. Он вырос на целых восемьдесят процентов! Даже не хочу об этом говорить. Дом — это убежище, но он стремительно становится непосильным для бюджета.

Не буду думать сейчас. У меня свидание с представителем противоположного пола. Пусть и не «свидание», но это ближе всего к тому, что у меня было больше года назад.

Я изучаю собственное отражение в зеркале на шкафу.

— В небольшом приукрашивании реальности ведь нет ничего плохого, правда, тыковка? — я бросаю взгляд на Бри, пристёгнутую в ходунках, которая с головой занята всяческими штуковинами, приспособлениями и игрушками на них.

Она даже не поднимает на меня глаз.

Для своей встречи я сделала кудри, нанесла чуть больше обычного макияж, и надела свой безрукавный ярко-розовый сарафан с квадратным вырезом. На пару дюймов короче, чем то, которое я собиралась надеть на наше последнее свидание, но не хотелось надевать то повторно. На самом деле, Крейг его на мне так и не увидел, но вот Митч — да, поэтому я захотела надеть что-нибудь, в чём он меня не видел. Не потому что я пытаюсь произвести на него впечатление. Я не пытаюсь.

Довольная своим видом, я отвожу Бри вниз, запускаю её в манеж в гостиной и бегу обратно наверх за ходунками. Как раз спускаю их по лестнице, когда звенит дверной звонок.

Это может быть только Митч. Он сказал, что приедет к пятнадцати минутам пятого. И уже почти подошло время.

— Подождите, — кричу я в сторону двери. — Чёрт, громоздкая штуковина, — ворчу себе под нос.

Мне остаётся три шага до нижней ступеньки, когда парадная дверь открывается и заходит Митч.

Вздрогнув, я почти разжимаю руки на ходунках, и они больно бьют мне по бедру.

Ауч. Офигеть, как больно.

Придя в движение, Митч бросается ко мне.

— Эй, погоди. Давай возьму. — Он забирает у меня ходунки, поднимает их над перилами и ставит на пол.

Поморщившись, я перескакиваю последние две ступеньки и тру бедро. Судя по пульсации в ноге, на ней останется синяк размером с Техас.

— Ты как? — спрашивает он, рванув закрыть дверь. Его брови озабочено сдвинуты, когда он возвращается ко мне.

— Ты меня напугал до ужаса, — умудряюсь выжать сквозь стиснутые зубы.

— Я позвонил в звонок.

— Но я же не думала, что ты зайдешь. — Хватаюсь за перила, когда волна боли расходится от места удара.

— Мне показалось, ты сказала входить.

— Я сказала «подожди», — огрызаюсь я.

— Прости. — Его взгляд падает на мою ногу. — Сильно больно?

— Завтра я, наверное, буду вся синяя и фиолетовая, — откликаюсь я. Сильнее, чем ушибленный палец, но меньше вывихнутой лодыжки — выживу.

— Дай посмотреть, — произносит Митч, опускаясь на колено. И прежде чем я успеваю выразить всё своё возмущение и шок, он задирает юбку моего платья, оставляя всего четыре дюйма ткани, защищающего моё достоинство.

С отвисшей челюстью и широко распахнутыми глазами, я запоздало шлёпаю его по руке и шиплю:

— Ты что делаешь?

Митч непринуждённо отводит мою руку в сторону.

— Проверяю, всё ли с тобой в порядке, — отвечает он, как будто это — такие его прикосновения — по-прежнему в порядке вещей.

В ответ на его прикосновение, пульсация в бедре смещается, поселяясь между ног. Я моментально замираю.

— Митч, — в моём голосе можно услышать напряжение.

Он вскидывает голову, и наши взгляды встречаются. Желание пылает в его глазах. Но я знаю, что не могу себе позволить сгореть в его жаре. Только не снова.

Распущенные локоны касаются плеч, когда я неторопливо качаю головой.

— Митч, что ты делаешь? — мягко спрашиваю я, но больше не делаю попыток отодвинуться.

Спустя несколько напряжённых секунд из его горла вырывается звук, и он опускает руку с моего бедра, поднимаясь на ноги.

— Прости. Не знаю о чём я думал. — Он качает головой, словно прочищая её. — Видимо, от старых привычек трудно избавиться.

Жар, согревший мои щёки, может превзойти только жар, заливший моё естество. Меня давно никто не касался так интимно, если не считать те разы с гинекологом во время беременности. Конечно, последний раз был с Митчем.

Я поспешно разглаживаю платье на место.

Сунув руки в карманы, он отводит взгляд в сторону гостиной.

— Где Бри?

— В манеже.

Он кивает и проходит дальше по коридору. Со стихающей потихоньку болью в ноге, я ковыляю вслед за ним, больше опираясь на левую ногу. Мой взгляд невольно падает вниз, и я оцениваю вид его ягодиц, прикрытых джинсами. Соски затвердевают в мелкие камушки и новая волна жара омывает меня, собираясь в моём центре.

Это не хорошо. И виной всему Митч. В тот день я не ошиблась. Я всё ещё физически его привлекаю.

И это у нас взаимно.

Проклятье. Можно придумать с десяток хороших причин, из-за которых мы никогда не сможем быть никем другим, кроме как родителями Бри. Пора ему это понять.

Самое наше большое препятствие — это разрушенное вдребезги доверие. И я не вижу, что оно может когда-нибудь восстановиться. К тому же, мама и Эрин меня прибьют. Возможно, и Диана к ним присоединится. Мои друзья с работы и учёбы подумали бы, что у меня поехала крыша, если бы я вновь с ним сошлась.

Уже слышу, как они говорят: «Ну-ну, я-то думала, Пейдж умнее», качая головами и тыча в меня пальцами. С моей стороны будет двойной глупостью дать ему ещё один шанс.

Может, сейчас он и здесь, но не из-за меня — он приехал домой ради Бри. Она — та, кого он любит, и чью любовь жаждет в ответ. Физическое влечение не приравнивается к любви. И лучше мне об этом не забывать.

Глава 12.

Митч

Какого хрена он не пришёл за своей девушкой к двери? Господи, в ту же секунду, как паренёк подъехал к дому, Пейдж вместе со своими книжками оказалась за дверью. Я даже не успел его увидеть. Всё, что мне известно — это то, что он ездит на грузовике с затонированными стёклами, которые, наверняка, выходят за рамки закона.

Учебное свидание, ну да, ну да.

После того, как они отъезжают, я захлопываю дверь, видимо, с чуть большим усилием, чем требуется, потому что Бри вздрагивает от звука, подняв на меня широко раскрытые глазки.

— Прости, душистый горошек, — извиняюсь я, касаясь поцелуем её щеки. Потом помещаю её в ходунки и неторопливо веду по коридору.

— И чем же ты хочешь заняться сегодня? Хочешь, чтобы папочка отвёз тебя в парк? — Честно говоря, неплохая идея. Мне нужно выбраться из этого дома. Тут Пейдж повсюду, куда не посмотри. Не только на фото в коридоре и гостиной, но и в воспоминаниях.

Господи, меня накрывают образы только что случившегося. И хоть убейте, касаясь её, я знал, что переступаю через черту, но как будто не мог остановиться. Прошло столько времени, что я воспользуюсь любым поводом её потрогать.

Как и в тот раз у сестры, мне хотелось коснуться её. Поцеловать. Боже, мне хотелось сделать намного больше.

Да даже глядя на неё с Бри… Трудно описать словами, что со мной тогда происходило. Именно в тот момент я понял, что сделаю всё что угодно ради ещё одного шанса с ней. Когда, наконец, признал, что по-прежнему её люблю. Скорее всего, я и не прекращал. И если она говорит, что не беременела специально, то я верю. Но мне не хочется на этом чересчур зацикливаться, ведь если бы ничего этого не произошло, Бри бы сейчас не было, а я бы ни за что не хотел, чтобы она исчезла.

Тем не менее, Пейдж напугана. И я её не виню. Вот почему она заговорила о том, как долго продлится мой интерес к Бри. Она знает, что это навсегда. Знает, что я никуда не денусь. И сказала это просто, чтобы меня взбесить. Чтобы стена между нами осталась. Однако я уверен, что небезразличен ей, как и она мне. И это мягко сказано.

Мой взгляд падает на её фотографию в рамке, стоящую на камине.

Мда уж, нужно мне выбираться. Недалеко от въезда в район есть парк. Туда мы и пойдём.

Я поднимаю Бри из ходунков и быстро проверяю памперс. Сухой. Отлично. Нахожу наверху в её комнате сумку с подгузниками, и смотрю, чтобы в ней было всё необходимое. Бри одета в розовый летний костюмчик. Я добавляю такого же цвета шляпку, что лежала на комоде. В конце втираю солнцезащитный крем в кожу её ручек, ножек и лица. Она же непрестанно развлекает меня своим лепетом.

Внизу я беру запасной ключ, который, как мне известно, они хранят в ящике за холодильником, и коляску из шкафа в коридоре.

Мысли мои то и дело возвращаются к грузовику её парня и его затонированным стёклам. Он же может быть психом. А Пейдж даже не сказала мне его имени. Надо было хотя бы снять номера.

Пейдж обронила, что они собираются в Старбакс на Грин Стрит. Там вроде рядом есть детский парк.

Вытягиваю из кармана телефон и выбираю её имя, всё ещё остающееся в избранных. Видите, я так и не смог заставить себя его удалить.

Её голос чуть громче шёпота, когда она отвечает:

— Эй, всё нормально? Что-то с Бри?

Неужели не хочет, чтобы её «партнёр по учёбе» узнал, что она говорит со мной?

— Нет. Просто хотел сказать тебе, что забираю её в парк. — Пауза. — Если ты не против. — Нельзя рассчитывать на чересчур многое. Для меня эта неизведанная территория, и мне в последнюю очередь хочется облажаться. Я же пытаюсь завоевать и мать, и дочь. Вот только дочь — задание явно полегче.

— Да, думаю, не против, — отзывается она с лёгким колебанием в голосе.

Как насчёт вотума доверия?

— Не переживай, обещаю, я буду охранять её ценой собственной жизни.

— Лучше пусть будет так, иначе можешь даже не возвращаться.

Она смертельно серьёзна.

Как и я.

— Отлично. Тогда увидимся позже. Учись хорошо. — Не повредит напомнить, зачем это так называемое свидание.

— До скорого, — отвечает она поспешно и обрывает звонок.

Подняв Бри повыше в руках, я убираю телефон и улыбаюсь ей.

— Ну что, душистый горошек, хочешь сегодня поехать в другой парк?

Она шлёпает меня ладонью по плечу.

— Га.

Усмехнувшись, я целую её в макушку.

— Умница. Я приму это за согласие.

* * *

Кто знал, что Старбаксы по пятницам забиты под завязку. Бри же, вытянув шейку, щебечет с каждым прохожим. Нам уже перепала изрядная доля: «Ой, ну разве она не очаровашка» и «Какая прелесть». Будь я на охоте, Бри послужила бы хорошим магнитом для цыпочек. По дороге меня даже попыталась подцепить блондинка.

Снаружи ещё печёт, хотя на часах почти шесть вечера, так что, оказавшись внутри, я радостно приветствую прохладный воздух. Этот Старбакс — самый большой в округе, поэтому при первоначальном осмотре мне не попадается никаких признаков Пейдж.

Но потом я вылавливаю проблеск розового в чёрном. Она сидит спиной ко мне, но да, это Пейдж в том розовом платье. На первый взгляд парень, сидящий напротив неё, напоминает мне моего приятеля из Уорвика, Скотта. Я познакомился с ним через Зака Пирсона, и внешний вид у него такой, будто он весь день напролёт сёрфит. Разница только в том, что Скотт — нормальный парень, а этот кажется мудаком.

— Вот и мамочка, Бри, — шепчу я ей на ушко, направляясь прямиком к ним. Почему они вообще так далеко от входа?

Мы с парнем ненадолго скрещиваемся взглядами, пока я лавирую между стульями и столами, стараясь никого не стукнуть по голове сумкой с подгузниками. Он вновь поднимает на меня взгляд, когда до него доходит, что я иду прямо к ним.

Тут же говорит что-то Пейдж, отчего та поворачивается на своём стуле. Когда она видит меня, несущего Бри, её глаза округляются, а губы раскрываются.

Бри замечает её и издаёт радостный визг, возбуждённо дёргаясь всем телом. Пейдж поспешно вскакивает на ноги, и ей не остаётся выбора, кроме как взять у меня Бри, когда та чуть ли не выпрыгивает из моих рук.

— Митч, что ты здесь делаешь? — спрашивает она, возвращая восторженные объятья Бри с потворствующей улыбкой.

— Мы были неподалёку. Парк тут совсем рядом. — Я показываю рукой на окно по правую сторону от нас. — Думал, зайду предупрежу тебя, что мы тут прямо за углом. — Да, лучше я придумать не смог. — Наверное, возьму себе что-нибудь, раз уж я тут.

«Партнёр по учёбе» прочищает горло за её спиной. Не дай Бог мы забудем о его присутствии. Ни единого шанса, чёрт возьми. Но сегодня я играю в доброго копа, поэтому к лицу приклеивается улыбка. Я не уйду без его имени.

Пейдж поворачивается к нему.

— Ой, прости. Крейг — это моя дочь Бри и Митч. Митч, мы с Крейгом в одном классе по истории.

«У Крейга есть фамилия» — только об этом я думаю, когда он поднимается и протягивает мне руку через стол. Я её пожимаю. Возможно, добавляю чуточку больше силы, чем требуется, но мне хочется, чтобы он всё понял. Затем его зубастая улыбка обращается к моей дочери.

— Привет, милашка. — Когда он касается пальцем её щеки, я подавляю желание его сломать. А вдруг у него тонна микробов?

Видимо, моя дочь решает, что он не представляет угрозы, и проявляет слабость перед его внешностью «прелестного мальчика», награждая его широкой, слюнявой улыбкой. Предательница.

Его пристальный взгляд смещается от Бри ко мне. Потом он обращает внимание на Пейдж.

Да, я отец. Ещё что-то, красавчик?

Отвечая на безмолвный вопрос в его глазах, она произносит:

— Митч — отец Бри.

Из него вырывается неловкий смех.

— Я так и подумал. У неё его глаза.

Когда он снова смотрит на меня, я отвечаю ему «да-да, я в деле» улыбкой.

Опускаю взгляд на их стол и с облегчением вижу, что среди недоеденного сэндвича и смузи лежат два блокнота и ручки. Встреча по учёбе. Однако по тому, как он смотрит на неё понятно, что он не возражал бы против большего. Хочется заверить его, что ему ничего не светит, но Пейдж меня убьёт.

— Ладно, думаю, мы дадим тебе вернуться к работе.

Пейдж натянуто улыбается, протягивая мне обратно Бри. Глаза её говорят, что это ещё не конец.

Бри сначала беспокойно ёрзает, и мне приходится уделить несколько секунд на то, чтобы она устроилась. Получается отвлечь её одной из игрушек.

Перехватив повыше сумку с подгузниками, я киваю её спутнику.

— Было приятно познакомиться с тобой, Крейг… кажется, я забыл твою фамилию.

— Хупер, — отвечает он так, будто его принудили.

— Точно, — отзываюсь я, качнув головой.

Когда переключаю внимание на Пейдж, её глаза безмолвно сверкают. Но всё нормально. Дело сделано. По крайней мере, я увидел этого парня и знаю его полное имя. Это стоит любого гнева, который обрушится на меня.

— Хорошо, тогда увидимся, когда ты вернёшься домой, — ослепляю её улыбкой.

Я не жду ответа, просто разворачиваюсь и начинаю прокладывать путь к выходу.

— Ладно, Бри, пойдём в парк.

Пейдж

— Так это твой бывший?

Вопрос Крейга привлекает моё внимание обратно к нему. Я торопливо сажусь и вымучиваю улыбку.

— Да, это он. — Очень надеюсь, что он не станет задавать вопросы. Особенно поле того, как я потратила последние пять минут на успокоение желания придушить Митча.

— И вы не…? — Он вскидывает бровь, явно ожидая, что я уловлю смысл.

— Снова вместе? Нет, мы не вместе, — нарочито делаю голос твёрдым в надежде закрыть череду вопросов.

— Тогда тебе, наверное, стоит ему об этом сказать, — замечает он с усмешкой.

— Мне не нужно ничего ему говорить. Он и так всё знает, — говорю я, начиная чувствовать себя чуточку разозлённой. Что бы между нами не происходило — его это никак не касается.

Но Крейг перестал обращать на меня внимание секунду назад, остановив взгляд на чём-то позади меня. Я поворачиваюсь на стуле и смотрю в ту сторону.

Митч ещё не ушёл. Нет, он болтает с блондинкой, одетой в фиолетовую мини-юбку и голубой топ, оставляющий на виду целых три дюйма загорелой кожи живота.

Господи, неужели это?.. Аманда Рейнольдс.

Волосы у неё отросли и стали светлее, чем она носила в старшей школе, но ей так идёт. Они с Митчем встречались, когда мы все учились на втором курсе, и в выпускном классе она не упускала случая напомнить мне о том, что была у него первой.

Однажды я спросила у Митча, почему они расстались — ходили слухи, что она ему изменила — и он ответил мне, что между ними не было ничего общего. Неужели ему понадобился почти целый год, чтобы это понять?

И сейчас, когда я смотрю на него с ней — и с моей дочерью — по его виду скажешь, что он находит её очень даже интересной. Она хихикает, отбрасывает назад волосы и кладёт руку на его предплечье. Я стискиваю зубы, и в груди оседает что-то похожее на изжогу.

Митч говорит ей что-то, глядя на Бри. Даже отсюда я слышу её:

— О Божечки, Митч, какая она очаровательная. — После чего Митч поворачивается и кивает в моём направлении.

Поворот шеи Аманды напоминает мне сцену из «Экзорциста», и когда наши взгляды встречаются, она выдаёт фальшивую улыбку, поднимая руку в жалкой имитации приветствия Британской Королевы.

Слава Богу, она не делает ни шагу, чтобы приблизиться. Я тихонько вздыхаю от облегчения. Боялась, что она решит «вспомнить о прошлом». Но нет, она выглядит совершенно довольной, флиртуя с Митчем и милуясь с моей дочерью.

Кто знал, что она умеет работать в таком многозадачном режиме. Если я помню правильно, оценки у неё были ниже желаемого.

— Они что, вместе? — спрашивает Крейг.

Я похожа на владелицу Митча?

— Понятия не имею, — отвечаю, как будто мысль о них вместе не посылает в меня жгуче-горячую боль.

Крейг поднимает на меня взгляд, сплетая пальцы и расставляя локти на столе.

— Если вы больше не вместе, тогда почему он тут?

— Не знаю, — стараюсь не допускать в голос раздражения.

Мы с Крейгом партнёры по лаборатории и вместе работаем над проектом. Мы здесь, чтобы поделить задание, просмотреть записи и всё. У него нет права подвергать меня испанской инквизиции.

— Я скажу тебе, зачем. Чтобы я знал, что он никуда не делся. И оценить меня, — пожатием плеча заканчивает Крейг, прежде чем откинуться на стуле и оглядеть меня.

Пытаюсь скрыть своё всё возрастающее раздражение за смехом.

— Крейг, ты ведёшь себя, как будто между нами есть что-то помимо учёбы. — Я ясно изложила ему свою позицию в первую неделю занятий.

— Я говорю не о настоящем времени. А о будущем.

Ох чёрт.

— Слушай, Крейг, мне не хочется ранить твои чувства, но между нами не может быть будущего. Я думала, ты понял.

Он прищуривается, окидывая меня взглядом с головы до ног.

— Тогда зачем причёска и наряд?

Я давлюсь воздухом. Буквально давлюсь воздухом от его намёков.

— Ты о чём? — Я знаю. Просто хочу услышать от него это на простом английском, которым мы оба свободно владеем, поэтому не будет никаких двусмысленностей и недоразумений.

— Я говорю, зачем ты так вырядилась, если не заинтересована?

Горечь не сочетается с его голубоглазой, светловолосой привлекательностью. Он всегда казался мне бесстрастным, непринуждённым парнем, которого ни чем не разозлишь из себя. Я и подумать не могла, что он из тех, кто выходит из себя, когда девушка говорит, что не заинтересована.

— Может быть, потому что это чуть ли не единственный раз, когда я могу выбраться из дома, когда мне не нужно на работу, учёбу или сидеть с ребёнком. Я даже не выходила в кино с тех пор, как была беременна и не посещала ни одного светского мероприятия, где не было бы моей дочери. Так что да, сегодня мне захотелось выглядеть красиво. — К тому времени как моя мини-тирада заканчивается, лицо Крейга окрашено тремя оттенками красного.

— Чёрт, Пейдж, прости, — произносит он с извиняющимся выражением лица. — Это было… неуместно. Не обращай внимания, я повёл себя как придурок.

Можешь повторить ещё раз.

— Сейчас я всё разрушил, верно? — осведомляется он, но глаза его полны надежды.

— Давай просто закончим, ладно?

— Нет, пока ты не скажешь, что простила меня, — просит он с раскаивающейся полуулыбкой.

Я тяжело вздыхаю и возвожу глаза к потолку.

— Серьёзно. Я понимаю, что ты не хочешь со мной встречаться. Больше не буду тебя просить. Но ты же знаешь, что я новенький в городе, поэтому мне нельзя терять тех нескольких друзей, которых я только обрёл.

Проклятье. Теперь на него невозможно злиться. Эрин права. Я чересчур мягкая.

— Ладно. Начнём сначала. Давай притворимся, что последних десяти минут не было.

— Хорошо. — Он тянется и подхватывает свой сэндвич с ветчиной и сыром. — А теперь, как твой друг, должен ли я бояться, что мне порежут шины на грузовике?

Нет. Но, возможно, Митчу стоит, когда я с ним закончу.

Глава 13.

Пейдж

Я жду в коридоре со скрещенными на груди руками, когда заходит Митч, несущий нашу уснувшую дочь.

— Что ты делаешь дома так рано? — интересуется он. Для парня, который только что разрушил моё «учебное свидание», он выглядит не очень-то раскаивающимся.

— Мы закончили пораньше, — отвечаю я кратно, оглядывая его растрёпанные волосы.

— Она в отключке, — его голос становится тише, когда он опускает глаза на Бри.

— Давай я её уложу. — Подхожу к нему, и он нежно укладывает её на мои руки. — Я хочу поговорить с тобой, поэтому не уходи. Буду через несколько минут.

Митч опускает на пол сумку с подгузниками и наклоняет голову в кивке. По-прежнему не показывая видом, что напортачил. Что ж, мы это исправим.

Пять минут спустя нахожу его в гостиной, где он разглядывает мою фотографию в рамке, когда я была на восьмом месяце беременности. Мама любит этот снимок, хотя, на мой взгляд, я похожа на раздувшуюся тыкву.

Сопротивляюсь желанию вырвать её из его рук. Он не был рядом, потому и не должен видеть меня такой.

— Ты выглядишь великолепно беременной, — замечает он, возвращая фотографию обратно на полку.

Шаг замедляется, и меня поражает эмоцией, которой я не хочу давать определение. Какой ответ он ждёт от меня на такой комплимент? Я ничего не говорю и игнорирую его взгляд, способный сломить моё сопротивление, если дам слабину. Способный сделать меня пластилином в его руках.

Я не дам ему размыть границы. Потому что есть границы, которые нельзя переступать.

— Что за трюк ты сегодня выкинул? — Пора вернуться к делу. К тому, что угрожает разрушить новый мир, что я построила… без него.

Он безмолвно смотрит, надвигаясь на меня и останавливаясь на расстоянии ближе вытянутой руки.

— Какой трюк?

— Ты знаешь о чём я говорю. Зачем ты пришёл на моё свидание? — возмущённо спрашиваю я.

Его брови взмывают вверх, а губы изгибаются в усмешке.

— Мне казалось, это не свидание?

Я пронзаю его взглядом.

— Даже не вздумай уклоняться от ответа.

— Ты, правда, хочешь знать почему?

Теперь он крайне серьёзен, и я вдруг сомневаюсь, хочу ли действительно знать. Набираюсь дерзости, упираю руку в бедро и отвечаю:

— Да.

— Потому что ты сбежала из дома, не дав мне встретиться с этим парнем. Не сказала мне его имени. Что, если бы с тобой что-то случилось? У меня о нём не было никакой информации.

Я недоверчиво фыркаю.

— Мне показалось или ты сказал, что расскажешь правду?

Он несколько секунд сверлит меня взглядом, пока на его лице не расплывается медленная улыбка.

— Тогда зачем ты спрашиваешь, если уже знаешь ответ? — Его голос становится низким и хриплым, когда он опускает глаза к моим губам… а потом к груди.

Не в силах контролировать реакцию своего тела на тлеющий жар в его глазах, я проклинаю тонкий материал лифчика и платья, когда мои соски заметно твердеют.

— Митч, между нами ничего не будет. — Хочу, чтобы голос был уверенным, как будто я управляю ситуацией, но слова выходят со всей тяжестью и мощью пёрышка.

Он поднимает глаза под отяжелевшими веками обратно к моим губам.

— Ты полностью уверена?

Дыхание сбивается. Не ожидала, что он бросит мне вызов, ведь сейчас я ни в чём не уверена.

— Господи, Пейдж, ты даже представить не можешь, как сильно я по тебе скучал. — Его голос, слова и то, как он на меня смотрит, окончательно подрывают мою волю, разрушая стены, которые я силюсь поддерживать между нами. Когда он ведёт себя так — и говорит, — тяжело вспомнить причины, объясняющие, почему он мне не подходит. И как легко может разбить мне сердце.

Заставляю себя вспомнить все те месяцы, что я проносила его ребёнка без него, бешеную поездку в больницу и то, как цеплялась за руку Эрин во время родов. О чём это говорит? Если вы не помните ошибок прошлого, значит, следует их повторить. Поэтому я вынуждаю себя вспомнить. И с воспоминаниями приходит боль разгромлённого сердца.

— Точно, ты ж так скучал по мне, что даже не позвонил. Ты ни разу не спросил у своей сестры обо мне или ребёнке. Как ты мог по мне скучать, если я тебе даже не нравилась? Ты винил меня за всё, и если быть честной с собой, я уверена, и сейчас наверняка винишь. — Я благодарна, что у меня получается высказать всё, не надломив голоса.

— Нет, всё было не так. Не было дня, чтобы я не думал о тебе, — шепчет он измученно.

— Ничего не выйдет, потому что у нас ничего не получится. Начинать что-то между нами — не просто плохая идея, а самая настоящая катастрофа.

Я двигаюсь, прокладывая между нами расстояние. И следующее, что я понимаю — он притягивает меня рукой за талию, зарываясь лицом мне в шею.

И Господи помоги мне, несмотря на всё мною сказанное, всё о чём знаю сердцем, я обмякаю.

Вместо того, чтобы оттолкнуть его, мои руки перепархивают на его плечи, в то время как сердце неистово колотится в груди. Он сказал, что скучал по мне. А я скучала по этому — по его лёгкой щетине, трущейся об мою кожу. По его возбуждающему запаху.

— Скажи, что ты этого не хочешь, — тихо рычит он мне на ухо, прижимаясь эрекцией к моему центру и сжимая в ладони мою ягодицу.

Желание пронзает меня, будто нож, и стон, исходящий от самой отчаявшейся моей части, срывается с губ одновременно с тем, как увлажняется лоно.

ОБожемой, как же давно это было.

Обняв руками его за шею, я игнорирую громкий звон предупреждающих колоколов в голове. Сейчас от них легко отмахнуться, ведь он держит меня в руках, прокладывает поцелуями дорожку вверх по длине моей шеи, поднимаясь к челюсти и, наконец, добираясь до уголка рта.

Он роняет вторую руку к другой моей ягодице, и с силой прижимает меня к себе.

Я ловлю ртом воздух, дыхание становится хаотичным. Желание держит меня в тисках, и всё о чём я могу думать — это о том, как он окажется внутри меня. Очередной прилив влаги гарантирует, что будь он сейчас там, моё тело было бы уже воспламенённым и готовым для него.

— Мне этого не хватало. — Он низко рычит и обменивается со мной мелкими глотками воздуха, степенно раскачивая бёдрами, чтобы я могла ощутить в головокружительных деталях, как сильно он мной заведён.

Когда он, наконец, накрывает ртом мои губы, голод внутри меня берёт себе бразды правления. Митчу, как и мне, не хватает сил на сопротивление, его поцелуй стремительно перерастает в упоение.

Дыхание становится жертвой лихорадочного скрещивания ртов. Но сейчас, я бы предпочла, чтобы его язык сплетался с моим, нежели нормальное дыхание. У него не получается поцеловать меня достаточно глубоко. У меня не выходит подобраться к нему достаточно близко.

Я так растворяюсь в поцелуе, что только через несколько секунд до меня доходит, что мы двигаемся прямиком к дивану. Но из меня не вырывается возражений, когда он опускает меня на спину и ловко расстёгивает платье, сдвигая его вниз. Только тогда он разрывает поцелуй. И от вида моей груди, прикрытой лифчиком без бретелек, он издаёт горловой звук, умело расстёгивая переднюю застёжку. Целое мгновение он глазеет на мою обнажённую грудь, пожирая её взглядом.

— Красавица, — хрипло шепчет Митч, прежде чем опускает голову и вбирает в рот мой правый сосок.

От удовольствия соприкосновения, курсирующего по мне, из лёгких пропадает весь воздух. В голове творится хаос, побуждая мой центр пульсировать в такт движениям его рта на моей груди.

Он обводит мой сосок, затем щёлкает по нему языком, сводя меня с ума от вожделения. Наигравшись с ним и добившись от меня бездумных всхлипов, он втягивает его так глубоко, что тот касается нёба.

Я пытаюсь подавить напрашивающийся всхлип наслаждения, но проваливаюсь. Звук громко разносится в тишине комнате. Он никогда не делал так, чтобы я кончала от его рта на своей груди, но сегодня вполне может. Моё тело даже больше чем просто готово, ещё и засуха, продлившаяся больше года, увеличивает шансы.

— Митч, — издаю стон, снова и снова перебирая его волосы пальцами, пока пульсирующее напряжение во мне достигает невыносимого уровня. Зависнув надо мной, он скользит рукой мне под платье. Его голая рука на моём бедре — прямиком из снов. Тех снов, которых я стыдилась. Эротических снов о парне, который бросил меня.

Парне, который бросил меня.

Эти слова эхом отдаются в голове, отказываясь останавливаться, несмотря на агонию в лоне, которую только Митчу по силам удовлетворить. Он подарит мне оргазм из моих снов… и что потом?

Куда заведут отношения, за плечами которых подобное предательство и такое ничтожное доверие? Я стряхиваю с себя сексуальную медлительность, которой не могу позволить себе поддаться, и настойчиво упираюсь в его твёрдые плечи.

— Митч, мы должны остановиться. — Может, мой голос и трясётся, но разум настроен решительно.

Он застывает, его рука остаётся в дюйме от места, где я влажная и пульсирующая. Я задерживаю дыхание, молясь, что он остановится и мне станет легче сопротивляться тому, чего требует тело.

Он смотрит на меня с расширенными зрачками.

— Почему мы должны остановиться? — спрашивает он, смешав в своём голосе желание и разочарование.

Продолжаю давить на его плечи, пока не чувствую, как его мышцы поддаются, и он отстраняется. Рухнув спиной на диван, он прикрывает предплечьем лицо.

Я занимаю сидячее положение, торопливо застёгивая лифчик и возвращая на место платье.

Из него вырывается судорожный вздох.

— Ты же знаешь, что я сегодня не усну? — говорит он напряжённым голосом, не убирая руки с глаз.

Мой взгляд устремляется к его промежности, где по-прежнему беснуется его стояк. Стиснув ноги, сжимаю влагалище, как будто это может предотвратить прилив тепла.

Поспешно поднимаюсь на ноги и отворачиваюсь, становясь к нему спиной. Сейчас смотреть на него не лучшая мысль.

— Это было ошибкой, — говорю я, сложив руки на груди и сжав собственные плечи.

Услышав, что он задвигался, я поворачиваюсь, не давая ему возможности подкрасться ко мне. Потому что так он и поступал. Вернулся в мою жизнь и забрался мне под кожу. И я не знаю почему — потому что с ним у меня были самые серьёзные и длительные отношения за всё время, или потому что он отец моего ребёнка. Или, возможно, всё сразу. Понятно только, что от этого я становлюсь перед ним жутко уязвимой. Повторения быть не должно.

— Это никуда не денется, Пейдж. И мне кажется, ты и сама это знаешь, — произносит он голосом спокойной решительности.

Я ненавижу его уверенность. Его убеждённость в том, что я упаду обратно в его объятья, после всего произошедшего.

— Может у меня и был сейчас момент слабости, но я изменилась, Митч. Я не та девчонка, которую ты бросил. Так что не думай, будто знаешь, что я буду делать, а что нет.

Почти минуту Митч молча смотрит на меня, впиваясь зелёными глазами.

Узелок нервов поселяется в животе, когда я выдерживаю его взгляд, отказываясь первой отвести взгляд.

Он начинает двигаться ко мне, не прерывая зрительный контакт. Я тяжело сглатываю и готовлюсь к тому, что он сделает или скажет дальше. У меня получится. Он останавливается передо мной, и мне приходится вскинуть голову, чтобы заглянуть в его глаза.

— Ты права, — произносит он.

Когда его молчание даёт понять, что он не объяснится, пока не попрошу, я делаю это:

— Права в чём?

— Что ты не девчонка, которую я оставил в прошлом году. — От чего-то в его голосе моё сердце тоскливо сжимается.

— Не та.

Мы прожигаем друг друга взглядом несколько секунд, в то время как воздух между нами наполняется всем недосказанным.

— Что ж, мне лучше уйти, — разрывает безобидными словами тишину Митч. — Доброй ночи, Пейдж.

Я отворачиваюсь и смотрю, как он удаляется по коридору. Потом, как трусишка, жду звук двигателя его машины, чтобы пойти запереть дверь.

Долго выдыхаю и провожу трясущимися пальцами по волосам. Присутствие Митча в доме и жизни Бри — оказалось сложнее, чем я могла вообразить. Поцелуй определённо это доказал.

Глава 14.

Митч

Пейдж избегает меня. Она привезла Бри раньше обычного. Сначала застала меня врасплох, а к тому времени, как я пришёл, её уже не было

Во второй раз — в среду — я был к ней готов. Или мне так казалось. Она не задержалась дольше двух секунд, едва перебросилась со мной парочкой слов и ни разу не встретила мой взгляд.

Мне хочется её вернуть, но она испугается, а я не знаю, как с этим справиться.

— У тебя есть планы на вечер? — спрашивает сестра, показавшись на кухне. На этой неделе я в основном ел в доме, потому что у меня ни черта не было еды. Правда, пора уже закупиться в продуктовом. Нельзя же ждать этого от сестры, пусть она и отправится сама в магазин, если я совсем затяну.

Ополаскиваю тарелку и убираю её в посудомоечную машину, прежде чем повернутся к ней.

— Наверное, поеду в город и встречусь с Джошем.

— Не забудь о завтрашнем празднике Тэсс.

— Разве я могу, — сухо отзываюсь я. — Дом, кишащий десятком визжащих шестилеток. Ни за что не пропущу.

— Никто не сумеет перекричать твою дочь, — дразнится она, бросая в меня кухонным полотенцем.

Я легко его перехватываю.

— Ты права. — Бри — маленькая тарахтелка, ни на секунду не замолкает. И неважно, что никто не понимает её слов, она рада поделиться своими мыслями с любым человеком, кому посчастливилось оказаться рядом.

В те дни, когда Пейдж не привозила Бри, я ездил к ним сам. У меня вошло в привычку забирать Бри в парк или поплавать в бассейне. Было бы здорово, если бы Пейдж иногда выбиралась с нами, но в ближайшее время этого не произойдёт.

Вчера мы вместе посмотрели семейные фотоальбомы. Оказывается, моя дочь любит рассматривать фотографии — особенно те, где изображены они с Пейдж.

— Эй, в тех альбомах, которые лежат в гостиной, я видел кучу фотографий мамы, когда она была беременна тобой, но ни одной, когда она была беременна мной. Неужели никто не фотографировал? Понимаю, я был неожиданным, но серьёзно, — произношу с поддразнивающей улыбкой.

Глаза Дианы изумлённо расширяются, и из неё вырывается смех.

— Уверена, они где-то есть. Наверное, в другом альбоме или в коробке в подвале.

— Ладно, тогда скажи мне где, и я пойду поищу. Хочу показать Бри. — Мои мысли всё ещё занимает то фото, где изображена беременная Пейдж, и как восхитительно она выглядела. Интересно посмотреть на маму, когда она носила меня.

Сестра отмахивается от меня.

— Нет, я сама найду. Точно не знаю куда положила, поэтому придётся немного покопаться. Кстати, угадай, кого я видела сегодня в торговом центре? — Диана проскальзывает на стул за островком, стремительно переходя в режим сплетен.

Возвожу глаза к потолку. Ей пора бы уже меня знать. Не люблю угадайку. По крайней мере, с ней, потому что это всегда кто-то, кого бы я не угадал за миллион лет.

— Санта-Клауса? — на помощь приходит сарказм. — Давай уже, скажи мне.

— Рэнди Дэниелса.

В голове пустота от произнесённого имени.

— Кто это?

Диана смотрит на меня с недоверием.

— Ты не помнишь Рэнди? — спрашивает она, как будто я сомневаюсь в существовании других планет.

Дзынь.

— Ах, Рэнди. Я не знал его фамилии, — объясняю, усмехнувшись. Рэнди — бойфренд матери Пейдж.

На сей раз глаза закатывает Диана, и смотрит на меня, как на идиота.

— Эй, какого чёрта ты от меня хочешь? Когда я с ним знакомился, он сказал мне звать его Рэнди, и Пейдж так его всегда называла. Кто знал, какая у него там фамилия. — Нашему знакомству почти четыре года. — В любом случае, что особенного в том, что ты увидела его в торговом центре? Туда мужчин не пускают? — спрашиваю её нарочито серьёзным тоном.

Диана прищуривается.

— Очень смешно. Ты хочешь послушать или нет?

— Если это сплетни, то не хочу. Но если мне это нужно знать, тогда давай.

— Я увидела его в ювелирном магазине, рассматривающим обручальные кольца. Тебе этого достаточно? — самодовольно интересуется сестра.

Я прислоняюсь к столешнице, пытаясь найти связь.

— И?

— Разве не понятно? Он собирается просить Морин выйти за него.

Рэнди и мать Пейдж были вместе ещё до того, как мы с Пейдж начали встречаться. Удивлён, как они ещё не связали себя узами брака.

— Это значит, что он будет дедушкой твоей дочери, — говорит сестра, доказывая, что с её способностью рассуждать ничто не сравнится.

— У меня к нему претензий нет. А у тебя?

— Да нет, конечно, нет. Мне нравится Рэнди. Он очень милый мужчина и хорошо ладит с Брианной.

— Хорошо, значит, я не возражаю. У Бри хотя бы будут и бабушка, и дедушка.

Я сказал это не для того, чтобы напомнить Диане о наших родителях, нашей потере, но на краткий миг в её глазах вспыхивает боль. Однако она её быстро прячет, заговаривая чересчур оживлённым голосом:

— Согласна. Кроме того, бабушке и дедушке разрешено баловать внуков, и в жизни каждого ребёнка должно это быть.

— Точно, — говорю я с кивком.

Телефон рядом с правым бедром начинает вибрировать, и я вытаскиваю его, проверив, кто звонит, прежде чем приставить к уху.

— Пирсон? Как дела? — перевожу взгляд на сестру и показываю ей в направлении своей квартиры.

— Как дела у меня? Мне хочется знать, какого хрена стряслось с тобой. Что, чёрт возьми, значит твоё оставленное мне сообщение о том, что ты не вернёшься? У меня чуть не случился сердечный приступ, когда я его прослушал.

Диана бесшумно спускается со стула и идёт вслед за мной из кухни. Она уходит в направлении зала, а я сворачиваю к боковой двери.

— Да, я не собираюсь возвращаться. Не могу.

— Почему? Какого чёрта случилось?

Зак Пирсон — стартовый квотербэк в «Воителях Уорвика». Он учился на год старше, и мы тесно дружили с тех пор, как я отпраздновал Рождество с ним и его семьёй в прошлом году. Ещё я провёл с ним, его девушкой и их друзьями весенние каникулы.

Заслуживал ли он больше простого звонка, сообщающего, что я не вернусь ни в команду на следующий год, ни на учёбу? Да, но он вместе с Лив, его девушкой, находился в Калифорнии, когда я уехал. Особо никто из моих друзей не оставался на лето в кампусе.

— У меня есть ребёнок — дочь, Брианна. Мне нужно было вернуться домой, — просто объясняю я. На улице начинаю подниматься по ступенькам в квартиру, слушая тишину на том конце.

Он в шоке. Можно представить выражение его лица. Открыв дверь, я спрашиваю:

— Ты там, Пирсон?

— Ого, — наконец, едва слышным голосом выдаёт он. — Ты тёмная лошадка, да? От бывшей, я так понимаю?

— Да. — Я включаю свет и иду по коридору в спальню.

— Сколько твоей дочери?

— Почти семь месяцев.

Слышу, как он втягивает воздух.

— Поэтому ты перестал возвращаться домой?

— Можно сказать и так. Слушай, это не красивая история, и мне правда не хочется говорить о том, каким придурком я был. Но теперь я дома, чтобы быть отцом для своей дочери.

— Ладно. Успокойся. Остынь. Я не собираюсь судить или выуживать кровавые подробности. Думаю, самое главное, что сейчас ты поступаешь правильно.

Я фыркаю.

— Это ещё непонятно. Кажется, я всё ещё на рассмотрении.

— Нет, старик, я уверен, всё получится. Ты отлично справишься. Но, чёрт возьми, ты отец! Подожди, я ещё Лив расскажу. — Он замирает, прежде чем произнести: — Если ты не против, чтобы я говорил об этом, конечно.

— Не против, а если бы и был, то ты бы всё равно ей сказал. Пирсон, расскажи ей обо всём, — смеюсь я.

— Я говорил не о ней. А обо всех остальных, — сообщает он с улыбкой в голосе.

— Как будто меня волнует, кому ты скажешь.

— Что ж, раз ты не возвращаешься, похоже, нам предстоит поездка. Мы играем с «Пантерами» в октябре. Я расскажу остальным, и мы приедем. Останемся на пару дней, заодно ты представишь нас своей дочери.

— Звучит неплохо. — Уже с нетерпением жду встречи с ними.

— Ладно, чувак, мне пора возвращаться к Лив. Кстати, она передаёт «привет».

На заднем фоне слышится:

— Привет, Митч, — от Оливии.

— Передай ей, что мы увидимся в октябре.

— Хорошо. До скорого.

— Пока.

Я обрываю вызов, и как раз думаю позвонить Джошу, когда телефон начинает вибрировать в руке. Имя Джоша высвечивается на экране. Самое время.

Отвечаю со словами:

— Только собирался тебе позвонить.

— Ты уже едешь? — Нет ничего лучше, чем сразу перейти к делу.

Я оглядываю собственные джинсы и футболку. Надо бы переодеться во что-нибудь покрасивее.

— Дай мне пятнадцать минут, и я выеду.

— Хорошо. Я встречаюсь с Пэм в «Андеграунде», и она приведёт подругу.

— Стой. Ты говоришь о свидании? — Я пытаюсь вернуть Пейдж, а это значит, что о свиданиях с другими девушками и речи быть не может. Но я ещё не говорил об этом Джошу. Хочу подождать, пока не появится что-нибудь стоящее, о чём можно рассказать.

— Не официальное свидание, если ты об этом. Просто думай, что это обычное времяпрепровождение с парочкой красивых девушек. — Помолчав, он говорит, — Чёрт, старик, ты же не собираешься мне сказать, что не хочешь?

— Послушай, я не ищу ни с кем интрижек. — Пускай думает, что хочет.

— Господи, Митч, я не прошу, чтобы ты её трахал. Это младшая сестра Пэм, вернувшаяся из колледжа. Она учится на дизайнера интерьера, поэтому я решил, что вам будет о чём поговорить. — Он, кажется, сбит с толку.

Я качаю головой. Он прав. Мы даже не знакомы, поэтому это не свидание. К тому же, чем мне ещё сегодня заниматься? Сидеть дома и смотреть телевизор? Сегодня пятница. Быть отцом — не значит становиться отшельником.

— Хорошо, ворчун, я сейчас выеду.

— Отлично. Увидимся позже.

Я быстро принимаю душ, натягиваю коричневые хлопчатобумажные брюки и рубашку на пуговицах. Мне остаётся застегнуть две, когда имя Пейдж вспыхивает на экране телефона. Она обычно мне не звонит, поэтому сердце колотится как бешеное, когда я отвечаю:

— Пейдж?

— Привет, Митч, — отвечает она. В голосе паники нет, поэтому уровень моей тревоги снижается.

— Что-то случилось? — Может, жизни ничего и не угрожает, но она не звонит просто так. Пейдж не стала бы звонить для разговора. Мы до этого ещё не дошли. Ладно, нам до этого ещё очень далеко.

— Мне нужно попросить тебя об огромном одолжении, — произносит она так, словно ей пришлось заставить себя позвонить.

— Конечно. О каком?

— Ты сможешь как-нибудь посидеть сегодня с Бри? Я неправильно посмотрела расписание на работе. Думала, что у меня выходной в пятницу, а у меня его нет, и им не хватает двух официанток, ещё и мама уехала с Рэнди…

— Пейдж, успокойся, — прерываю я, потому она говорит со скоростью одна миля в минуту, как всегда когда переживает. — Я сейчас приеду.

— Ты уверен? Я не знала, есть ли у тебя какие-то планы…

— Ничего такого, чего бы я ни смог поменять. Серьёзно, это пустяки. Я скоро приеду, хорошо?

— Ладно. — Пауза. — Спасибо, Митч.

— Тебе не нужно меня благодарить. Я всё сделаю ради, Бри, понятно?

Она тихонько смеётся.

— Понятно.

— Хорошо.

После того, как мы прощаемся, и вызов прерывается, я перезваниваю Джошу, чтобы сказать, что не смогу приехать. Отцовский долг зовёт. Не понимаю, почему ему от этого так смешно.

Пейдж

Ошибки случаются, когда я на грани. Так можно хорошо описать меня после того поцелуя. Я чёртов комок нервов. Находиться рядом с Митч — сверхтяжело. Одного взгляда хватает, чтобы образ нас вместе всплыл в голове. То, как он смотрит, какие чувства во мне рождает, как касается меня и как мне нравится его трогать — об этом я не должна думать, но именно этим чересчур часто как раз и занимаюсь.

Однако сегодня он спас мой зад. Хотя, наверняка, сам же повинен в том, что я перепутала график.

Закрыв входную дверь, я тихо иду по коридору. Бри, скорее всего, крепко спит, но мне не хочется рисковать её разбудить.

Митч появляется из кухни, держа в руке полупустую детскую бутылочку.

— Эй.

— Привет. Как она? — спрашиваю я.

Он расплывается в улыбке.

— Не смолкает.

Митч любит с ней вести беседу. Кажется, он даже понимает какой-то её язык. С тем как они ведут себя в последние дни, наверное, так и есть.

Я показываю на бутылочку.

— Ты её покормил?

— Ага. Покормил, и она срыгнула. Теперь спит.

Отвернувшись, он возвращается на кухню, явно ожидая, что я последую за ним. Что я неохотно делаю, не отрывая взгляда от его шеи. Коричневые брюки отлично на нём сидят, а плечи и руки грех, как хорошо, выглядят в белой рубашке с короткими рукавами.

Когда он возвращает бутылку в холодильник и вытаскивает банку содовой, мне кажется, становится справедливым подвести, что он не торопится домой.

Замечательно.

— Ты что-нибудь хочешь? — спрашивает он, как будто я не избегала его всю неделю. Но с другой стороны, я позвонила ему в последнюю минуту и попросила прийти присмотреть за Бри, поэтому, возможно, он думает, что из-за этого мы в более дружественных условиях.

— Нет, всё в порядке. К тому же, кофеин не даёт мне спать по ночам.

Уголок его рта дёргается вверх, когда он открывает банку, прислоняясь к тумбочке и скрещивая ноги в лодыжках. Видимо, он собирается полностью проигнорировать очень невнятный намёк, который я бросила ему.

— У меня к тебе вопрос, — произносит он между глотками.

— Спрашивай, но я сяду. Ноги убивают. — Я прохожу мимо и умещаю уставшую задницу на кухонный стул.

Митч поворачивается ко мне.

— Ты не думала, что твоя мама когда-нибудь выйдет за Рэнди?

Чего?

— Эм, не знаю. А почему ты спрашиваешь?

— Диана видела, как Рэнди присматривал кольца в ювелирном магазине. Она думает, что он собирается сделать предложение. Только не говори ничего маме. Я бы не хотел испортить сюрприз, — добавляет он почти запоздало.

Мама всегда создавала впечатление, будто они счастливы в тех отношениях, в которых состоят, поэтому предложение Рэнди будет неожиданным.

— Честно говоря, понятия не имею. Я знаю, что она его любит, так что… — пожимаю плечами. — Почему бы и нет, если он тоже хочет.

Митч согласно кивает, отпивая ещё кока-колы.

— Диане он нравится.

— Да, кажется, она упоминала об этом раз или два.

Допив оставшуюся газировку, он проходит к мусорному ведру, где мы храним сырьё для переработки, и выкидывает туда банку. С точностью ракеты с тепловым наведением мой взгляд прикипает к его заднице. Он из тех парней, которые пробуждают в девушках желание схватить, вцепиться и укусить. Мне хочется всего сразу.

Когда он поворачивается и ловит мой взгляд, я чувствую, как лицо вспыхивает от жара, и появляется срочная необходимость что-нибудь сказать. Быстро.

— Ты так принарядился. — Будем надеяться, он решит, что я всего лишь оценивала его одежду, а не глазела на убийственное тело под ним.

— Хочешь сказать, что обычно я одеваюсь как разгильдяй, Пейдж? — спрашивает он, в то время как его глаза искрятся от веселья.

— Нет, просто обычно ты не носишь ничего такого… нарядного, если только тебе не нужно никуда, где… джинсы недопустимы.

Открыв ему до этого дверь, я заметила его вид. Не то, чтобы я ждала, будто он проведёт пятничную ночь дома. Но даже, когда мы раньше ходили в «Мёрдок», в бар рядом с колледжем, на нём, как правило, были джинсы. А судя по одежде, которая на нём сейчас, я подумала, что, быть может, он планировал посетить место получше.

Он неторопливо расплывается в усмешке, глядя на меня с весёлостью в глазах.

— Что, разве я не могу нарядно одеться для Бри?

— Так значит, всё это для Бри? — даже спрашивая, я понимаю, что моё любопытство зашло слишком далеко. Меня это не касается, но мой рот живёт собственной жизнью. И я, кажется, не могу остановить то, что из него вырывается.

Запрокинув голову, он глядит на меня из-под густых ресниц.

— Тебе нравится то, что ты видишь, Пейдж? — Сексуальный рокот в его голосе горячее ада.

Я пытаюсь не ёрзать на стуле и держать рот на замке. Но выдаю себя, и уже неважно какой бы ответ я дала.

Он тихо смеётся и даёт мне слезть с крючка, не настаивая на ответе.

— Я должен был встретиться с Джошем в городе.

Конечно, он в курсе о чём я хочу знать, и мне стыдно. Но разве меня это останавливает? Нет, чёрт возьми.

— Только с Джошем?

— Я ни с кем не встречаюсь, Пейдж, если ты хочешь это знать. И секса у меня тоже ни с кем не было. Я жду, что ты дашь мне ещё один шанс. — Его голос мягкий, низкий и гипнотический. А слова проделывают брешь в моей защите ещё шире, закручивая чувства спиралью.

— Митч…

— Ничего не говори. — Тряхнув головой, он выпрямляется во весь свой рост. — Просто мне нужно, чтобы ты знала о моих намерениях.

Я ненадолго прикрываю глаза, когда эмоции сжимают горло, а слёзы угрожают хлынуть со следующим движением век.

Господи, прошу, не поступай так со мной.

У меня не получается говорить, когда он подходит, наклоняется и оставляет мягкий поцелуй на моей щеке. И этот поцелуй меня разрушает.

— Увидимся завтра на празднике. И не забудь закрыть за мной дверь.

Как только Митч уходит, я осознаю, что он снова со мной это сделал. Оставил мои чувства в полной мешанине, а тело — объятым пламенем.

Глава 15.

Пейдж

Обычно я просыпаюсь раньше Бри. Мои внутренние часы никогда меня не подводят, однако, на следующее утро они дают сбой. Бросив быстрый взгляд на цифровое радио, я откидываю одеяло и спешу в комнату дочери.

Когда я не вижу её головку на подушке, у меня останавливается сердце. Бросаюсь к кроватке и заглядываю внутрь. Пусто.

Я отворачиваюсь, лихорадочно шаря взглядом по комнате. По логике вещей понятно, что она не могла сама вылезти из кроватки, но логика испарилась три секунды назад.

Я выбегаю в коридор и тут же слышу вдалеке лепет Бри и голос мамы.

Мама дома? Не слышала её возвращения вчера.

Вздохнув с огромным облегчением, я спускаюсь вниз, пока сердце замедляется от прежнего бешеного темпа.

— Мам, почему ты меня не разбудила? Я бы её накормила, — говорю я, когда, оказавшись на кухне, нахожу маму, которая кормит рисовыми хлопьями Бри.

Мама дарит мне быструю улыбку.

— Доброе утро, милая. Не говори глупостей. Тебе явно нужен дополнительный сон. К тому же, я уже встала.

Я подхожу к высокому стульчику и чмокаю Бри в щёчку, не забывая о молоке у неё во рту.

— Во сколько ты приехала домой? — Хватаю банан со стойки, прежде чем занять стул по другую сторону от Бри.

— После двух ночи, — отвечает она и, взглянув на меня, тут же отводит взгляд.

— После двух? Почему ты не осталась у Рэнди? — Если уже поздно, мама всегда так делает. Что-то явно не так.

Она даёт Бри ещё одну полную ложку, а потом просто заявляет:

— Мы с Рэнди расстались.

Моя голова резко дёргается назад. У меня уходит несколько секунд, чтобы осознать сказанное. Переварить. Неторопливо кладу на стол очищенный банан.

— Что? Но почему? Что стряслось? — Никакого смысла. Прошлой ночью Митч сказал, что Диана видела, как Рэнди выбирает кольца.

Она смотрит на меня, и я замечаю в её ореховых глазах смятение.

— Мы хотим не одного и то же.

— Что это значит, мам? Чего хочешь ты?

— Я хочу, чтобы всё осталось, как есть.

— А чего хочет Рэнди? — Он хочет жениться на ней.

Она переводит взгляд обратно на Бри и громко вздыхает, прежде чем вернуться ко мне.

— Он хочет, чтобы я вышла за него замуж.

— Я думала, ты его любишь. Разве нет?

— Всё сложно, — отвечает она, уклоняясь от ответа.

— Мам…

— Пейдж, всё кончено, и я не хочу об этом говорить. — Тон её бескомпромиссен.

Когда она такая — что случается нечасто, — с ней невозможно поговорить. Но если она думает, что это конец, то это не так. Если ей не хочется говорить, мне придётся обратиться непосредственно к другому источнику.

* * *

Мама уходит на показ дома с одиннадцати до четырёх. Пять минут спустя после того, как она отъезжает от дома, я нахожу в контактах Рэнди.

Проходит три гудка, прежде чем он отвечает.

— Пейдж? — кажется, он удивлён меня слышать.

— Привет, Рэнди. — Будет сложно. Я обожаю Рэнди, но мы никогда раньше не разговаривали на такие темы. О личном между ним и мамой.

— Пейдж, что-то случилось? — его удивление быстро сменяется тревогой.

— Нет… то есть, никто не болен и ничего такого, — спешу уверить его. Надо дать ему знать, что у всех конечности на месте, чтобы он не свихнулся.

— Какое облегчение, — коротко хохочет он, но звучит это вынужденно. Уверен, он так же несчастен из-за разрыва, как и моя мама.

— Причина, из-за которой я звоню… То есть, я звоню, потому что… Я поговорила с мамой и она сказала, что вы расстались. — Господи, это как зуб вырвать.

Рэнди так долго не отвечает, что мне становится страшно, что я совершила огромную ошибку. Может быть, это и вправду не моё дело, и мне следует прервать вызов и вести себя так, будто этого звонка никогда не случалось.

Он, наконец, рушит тишину, отвечая напряжённым голосом.

— Да, так и есть.

— Но почему? — Теперь я похожу на десятилетку, спрашивающую, почему её родители разводятся.

Тяжело вздохнув, он произносит:

— Пейдж, возможно, тебе стоит поговорить с матерью.

— Поверь мне, Рэнди, я пыталась. Она… она не хочет об этом говорить. И единственная причина, из-за которой я спрашиваю тебя, заключается в том, что, на мой взгляд, ей не хочется, чтобы вы расходились. Она тебя любит.

— Она больше не хочет меня видеть, и я тут ничего не могу сделать.

От боли разбитого сердца, прорезавшейся в его голосе, у меня сжимается горло. Не может всё так кончится.

— Послушай, мне кажется, твоё предложение просто застало её врасплох. Вы же так долго встречались, я уверена, она думала, будто ты только этого и хочешь. Если ты только дашь ей немного больше времени свыкнуться с этой мыслью, она наверняка вернётся.

— Нет, всё не так.

— Откуда ты можешь знать? Это же первый раз, когда ты сделал ей предложение, и…

— Это не первый раз, Пейдж, — изрекает он и это звучит до жуткого смиренно.

Я ошеломлена его откровением. Опускаюсь на кровать, сжимая в руке телефон. Несколько секунд я вывожу себя из потрясённой тишины, в которую погрузилась.

— Ты уже просил её выйти за тебя? — Мы с мамой были очень близки. Я думала, что о таком бы она мне рассказала.

— Да, в прошлом году.

— И она отказала?

Он невесело хмыкает.

— На самом деле, согласилась. Но потом разорвала помолвку и сказала, что ей нужно больше времени. А когда я снова сделал предложение прошлой ночью, она ответила, что не хочет меня больше видеть.

Что?

— Вы были помолвлены? — шок овладевает моим языком, и у меня едва получается задать вопрос.

— Очень недолго.

— Когда ты сделал предложение? — Такое интуитивное чувство, будто мне нужно подтверждение.

— На её день рождения в прошлом году.

Мамин день рождения пятого июня, значит это было где-то за две недели до того, как я сказала ей о своей беременности.

— Когда она порвала помолвку?

— Пейдж, я знаю о чём ты думаешь, но она порвала её до того, как ты сказала, что беременна. Поверь, я уже её спрашивал. И дал ей ясно понять, что буду более чем счастлив разделить заботу о тебе и твоём ребёнке.

— Но когда это было?

— В начале июля. Я не помню число.

Желудок ухает в пятки. Мама солгала ему. Я сказала ей о ребёнке спустя всего два дня после возвращения Митча в июне. Но я ни за что не скажу об этом Рэнди. Сейчас знаю только, что мне нужно всё как-то исправить. И сделать это быстро.

Митч

Оглядывая комнату отдыха в подвале, на украшение которой моя сестра и шурин не пожалели ни денег, ни сил, трудясь до трех ночи, я всё ещё не могу поверить, что куча пятилетних и шестилетних девочек могут производить столько шума.

Но моя дочь в своей стихии, девочки радостно борются за неё. Она переходит с рук на руки чаще, чем ей меняли подгузник за последние два дня, и с лица у неё ни на секунду не сходит улыбка.

На празднике наступает тишина, когда моя сестра, Дэн и сестра Дэна начинают собирать девочек, а Даг и пара его друзей уходят поплавать. Сейчас я держу Бри, но моя цель — ухватить пару минуток на разговор с Пейдж, которого было невозможно добиться за последний час. Она была занята, помогая на вечеринке, и всякий раз, как я пытался завязать с ней разговор, находилось дело, которым ей нужно заняться.

— Возьми её на пару минут. Мне нужно поговорить с Пейдж, — говорю Джошу, стоящему рядом со мной.

Несмотря на опоздание на полчаса, мой лучший друг в конце концов оказался главной звездой шоу. Я рассказал ему о любви Тэсс к «Американской девочке», и он купил ей ещё одну куклу из этой линии, которую она хотела с Рождества. Его подарок, «Американская девочка» с набором автомойки — включая миниатюрный «Фольксваген Жук» — теперь лежали в патио.

Клянусь, когда Тэсс увидела машину, она завизжала так громко, что я удивился, как соседи ещё не вызвали полицию. Она совсем забыла, что «Дядя Джош» опоздал, и принялась чуть ли не истерически обнимать и целовать его.

Джош беспрекословно принимает Бри, и выражение его лица не выказывает удивление моей просьбой. А мою дочь, кажется, не волнует кто её держит, пока она в гуще событий.

Я иду туда, где Пейдж собирает оставшиеся использованные бумажные тарелки и кружки в мусорный пакет.

— Мы можем поговорить? — спрашиваю я.

Её взгляд устремляется к двери патио, за которой все исчезают, и вновь возвращается ко мне.

— Сейчас?

— Да, сейчас. Это займёт всего секунду. — Или пятнадцать минут, плюс-минус.

Выражение её лица становится настороженным.

— О чём ты хочешь поговорить?

Я смеюсь над подозрительностью в её глазах

— Не беспокойся. Я не собираюсь тащить тебя в свою пещеру, чтобы с тобой разделаться.

Она корчит рожицу.

— Очень смешно.

— По крайней мере, не сегодня, — говорю я без намёка на улыбку.

В её глазах вспыхивает паника, и, возможно, я выдаю желаемое за действительное, но в них есть кое-что другое. Я вижу то ли похоть, то ли что-то ещё в том же духе.

— Пойдём в парадную. И не волнуйся за Бри, она у Джоша.

По выражению её лица видно, что она, как будто пытается решить, в безопасности со мной или нет. Мне хочется сказать ей, что она со мной в безопасности, пока сама того хочет.

— Хорошо, — вдруг произносит она, расправляя плечи.

— Слава Богу.

Я молча следую за ней через дом, вглядываясь в юбку, которая она надела поверх купальника. Господи, люблю лето. Чем меньше на ней одежды, тем она горячее, и тем больше мне это нравится. Но с такими мыслями, кружащими в голове, мне приходится вынужденно отвести взгляд от её задницы, рискуя опозориться.

Перед домой имеется крыльцо с деревянными качелями и двумя мягкими стульями.

— Садись. — Я показываю на то, что побольше справа.

Она выглядит так, будто собирается отказаться, но удивляет меня, сев туда, куда я показал. Мне предстаёт великолепное зрелище её загорелого бедра, когда она закидывает ногу на ногу.

Смотрю, чтобы не сесть к ней слишком близко. И так вдоволь нервная.

Подавшись вперёд, я упираюсь предплечьями в бёдра.

— Что случилось? Ты вела себя странно с тех пор, как приехала сюда. — И под «странно» я имею в виду «обеспокоенно». Рассеяно. Я не спрашиваю, выведена ли она из строя сказанным мной вчера. Сперва хочется увидеть, куда она ведёт.

Пейдж качает головой, размахивая хвостиком.

— Ничего.

— Ладно тебе, Пейдж, у тебя явно что-то случилось. Даже Диана спросила у меня, знаю ли я, что с тобой.

Привлечённая, она удивлённо вскидывает брови. После паузы, вновь качает головой с мрачным выражением лица.

— Это из-за прошлой ночи? — я надеялся, что мне не придётся спрашивать, но она не оставила мне выбора.

Из её горла вырывается звук.

— Я бы хотела, чтобы сейчас это было моей единственной проблемой.

Проблемой? У меня сжимается челюсть.

— Ладно, так ты хочешь сказать что, по твоему мнению, есть что-то хуже моего желания вернуть наши отношения? — проваливаюсь в попытке не допустить сарказма в голос. Но с другой стороны, я и не сильно старался.

Вздохнув, она хватает свой хвостик и крутит его между пальцами, прежде чем уронить руки на колени. Это движение привлекает моё внимание к её груди, и на несколько мгновений я отвлекаюсь, вспоминая последний раз, когда видел их, держал и накрывал ртом.

— Мама рассталась с Рэнди из-за меня, — выпаливает она.

Я вовремя вытряхиваю из головы похотливые мысли, чтобы уловить сказанное ей.

— Что?

Печально кивнув, она произносит:

— Это правда. Я говорила с ним утром.

После чего она рассказывает мне о своём утреннем разговоре с матерью и звонке Рэнди. Когда Пейдж заканчивает, я не могу с ней спорить. Мне кажется, она права. Её мать вышла бы за него, не будь Пейдж беременной. А это отчасти и моя вина.

— Мне нужно переехать, — решительно заявляет она.

Погодите-ка.

— Что? — У неё крыша поехала?

— Разве ты не понимаешь? В сентябре я должна была отправиться в колледж. Мама бы, наверное, продала дом и съехалась с Рэнди. Но зная маму, она не захочет выкорчёвывать меня и Бри, как и, наверняка, не захочет, чтобы Рэнди переехал к нам, потому что тогда он всё возьмёт на себя.

Чёрт. Мне бы не хотелось соглашаться со всем, что она говорит, но в её словах есть смысл. Во всех.

— Но ты не можешь переехать. У тебя нет таких денег.

Вонзив в меня взгляд, она огрызается:

— Я не собираюсь просто сидеть и смотреть, как она жертвует своим счастьем ради меня. — За агрессией Пейдж скрывает подавляющее чувство вины, которую, как я знаю, она должна испытывать.

— Пейдж, ты хоть представляешь сколько стоит квартира? — я бы предложил ей больше денег из фонда, если бы думал, что это поможет, но вся эта идея не по финансам. Она не сможет продержаться в долгосрочной перспективе, даже если я стану помогать, насколько смогу.

— Можно найти работу на весь день, — с твёрдым кивком изрекает она.

— А что с учёбой?

— Я могу взять академический отпуск.

— Пейдж, это не сработает. Ты не можешь сейчас бросить учёбу. — Сколько людей говорили то же самое и не возвращались? Много, наверное.

Всплеснув руками, она устремляет на меня взгляд. Её вид выражает одновременно и беспомощность, и отчаяние.

— А что я должна делать? Ты же знаешь, что она никогда не выйдет за него замуж, если мы с Бри будем жить и зависеть от неё.

Дерьмо. Она права. А это значит, что мне нужно что-то сделать. Я люблю Пейдж и Бри, к тому же Бри — моя забота, а не матери Пейдж.

— Не делай пока ничего. Дай мне пару дней подумать, смогу ли я что-нибудь сделать.

Она измождённо вздыхает, выглядя как никогда опустошённой.

— Митч, я не жду, что ты решишь мои проблемы. Я рассказала тебе об этом только потому, что ты спросил. И потому что мне нужно было облегчить душу, — добавляет она, отводя взгляд, как будто уже жалеет о принятом решении.

— Нет. — Неумолимость моего голоса привлекает её взгляд обратно ко мне. — С такими вопросами ты должна приходить ко мне, поняла? Тебе не кажется, что место жительства моей дочери имеет ко мне полное отношение? — Не хочу спугнуть её, заявив, что дело не только в Бри, но я уже сказал ей вчера своё слово, поэтому она знает о моих намерениях и чувствах к ней.

— Митч, я каждый месяц получаю деньги из твоего трастового фонда, поэтому нельзя сказать, что ты делаешь недостаточно в финансовом плане. От тебя я получаю денег больше, чем на работе, так что…

— Что? Деньги помогают, но ты не хуже меня знаешь, что они — не всё. Ты всегда была рядом с Бри, тогда как меня рядом не было. И я не надрывал задницу, набивая трастовый фонд деньгами. Деньги, переходящие к тебе — это всё Диана.

Стыдно признаться, но я был слишком занят, напиваясь и жалея себя, чтобы подумать о цене беременности. Приёмы врачей стоят денег, даже при хорошем медицинском страховании. Моя сестра начала отправлять Пейдж деньги сразу же, как узнала об её беременности, и рассказала мне об этом уже постфактум.

— Но это всё равно твои деньги, Митч, — мягко произносит она.

— Но это не я напрягал задницу, работая официантом, чтобы Бри была накормлена и одета, — говорю самоуничижительным тоном. Мне явно не представится выиграть награду «Отец года» в ближайшее время. Иногда я не могу поверить в то, как чертовски эгоистично себя вёл. Господи, да я даже не уверен, что дал бы сам себе второй шанс.

— Она любит его. Знаю, что любит. И он по ней с ума сходит. Я не могу позволить этому случиться.

Знаю, у меня нет права её утешать, но от печали в её голосе у меня стискивает грудь. Даже если не заслуживаю, я хочу быть плечом, в которое она может поплакать.

Придвинувшись к ней ближе, я неторопливо притягиваю её в объятья. Когда Пейдж напрягается, я жду, что она оттолкнёт меня, но спустя несколько секунд её тело расслабляется рядом с моим, и это похоже на огромную победу. Тем не менее, проходит не слишком много времени, прежде чем меня накрывает осознание того, что её грудь прижата к моему обнажённому торсу, того, какая она мягкая и как сильно я скучал по возможности вот так её обнимать. Но я делаю это не для того, чтобы её облапать. Я делаю это, чтобы утешить её. Чтобы быть парнем, на которого она может положиться… снова.

— Мы не позволим этому произойти. Но ты должна дать мне пару дней, чтобы я обо всём подумал. — Мне приходится подавить почти непреодолимое желание провести губами по её виску.

Мы так и сидим ещё немного. Она смотрит на меня как раз в тот миг, как я допускаю ошибку, опустив взгляд вниз. Прослеживает за направлением моих глаз, уткнувшихся в её соски, которые проступают под красно-белым купальником.

Она моментально вскакивает на ноги, отвернувшись от меня. Начинает возиться с узелком юбки.

— Спасибо за то, что выслушал, — благодарит она, задыхаясь. — Мне лучше вернуться и спасти Джоша от Бри.

Стиснув зубы, я отмахиваюсь рукой.

— Конечно. Иди. Мне нужно кое-что взять у себя.

Пейдж исчезает в мгновении ока, не нуждаясь в повторении.

А я? Я жду, пока спадёт моя полуэрекция.

Глава 16.

Пейдж

— Ты можешь пожить со мной, — объявляет Эрин, посыпая свою картошку фри ещё щепоткой соли.

Каждые пару недель или около того, Эрин заезжает ко мне в ресторан пообедать. Сегодня же она запланировала так, чтобы мы могли поесть вместе с моими коллегами-официантками, Джейн и Тоней.

А раз уж день тихий, мы занимаем огромный стол в заднем зале. Нам никогда не разрешают пользоваться кабинками. Они предназначены строго для клиентов с полной оплатой.

Я закатываю глаза.

— Ладно, мне нужен серьёзный совет.

— Почему парень твоей мамы не может переехать к вам? — интересуется Тоня. Она афроамериканка и в свои двадцать два вместе с парнем и сыном живёт с его родителями и бабушкой. Они пытаются накопить на дом, но её устраивает порядок дел, потому что в доме всегда есть кому посидеть с ребёнком.

— Потому что нечестно перекладывать на него обеспечение меня и Бри.

— А что твой бывший? — вмешивается Джейн.

— А что он? — издевательски спрашивает Эрин. Она не близка к прощению, хотя уже и не закатывает глаза, если всплывает имя Митча.

Джейн замолкает, цепляя на вилку салат с курицей гриль.

— Он не может давать тебе больше денег? — Джейн — полинезийка чуть выше пяти футов, наполненная решимостью сбросить лишние десять фунтов, которые носит с тех пор, как родила сына пять лет назад. Вот как мы притянулись друг к другу. Все мы молодые матери-одиночки.

— Он и так даёт достаточно, — отвечаю я.

— Да, но у него полно денег. — Джейн перебирает пальцами в универсальном жесте. — Я не вижу ни цента от отца Нейтана уже как четыре года, — горько замечает она. Между ней и отцом её ребёнка не осталось никакой любви.

— Да, тебе повезло, Пейдж. У моей подруги два ребёнка от такого парня, и он отказывается устраиваться на работу, чтобы ему не пришлось платить, — выговаривает Тоня между ложками французского лукового супа.

Думаю, судебная система работает не так, но я не собираюсь её исправлять.

— Я не шучу, Пейдж, ты можешь переехать ко мне. — Эрин улыбается и суёт в рот картошку фри.

Вдобавок ко всем остальным многочисленным причинам, из-за которых я никогда не приму её предложение, мысли о том, чтобы оказаться между Эрин и её матерью — уже достаточно.

— Но разве у шурина твоего бывшего нет миллиона долларов? Вы же практически семья. Он может дать тебе немного. — Философия Тони заключается в том, что семья должна всегда помогать эмоционально и финансово, независимо от того, как сильно испорчены ваши отношения.

— Отлично, я перейду от жизни с матерью к выпрашиванию денег у шурина Митча? — Надеюсь, она слышит, как абсурдно это звучит, когда вылетает не из её рта.

— Если Митч сказал, что что-нибудь придумает, пускай придумывает. Это самое меньше, что он тебе должен, — замечает Эрин совсем уж не тонко.

Тем вечером, после вечеринки на прошлой неделе, я приехала к ней и рассказала о случившемся. Но не прям всё. Только то, что рассказала Митчу о маме и Рэнди. И, конечно, не стала говорить ей, что оказалась в его руках, когда мы оба были полуголые, и начала так возбуждаться, что мне пришлось охладиться в бассейне. И я не собираюсь признаваться ей, что он разделяет моё желание. Не хочу слышать, как она называет меня сумасшедшей из-за того, что я это обдумываю. И сама знаю, что чокнутая. К тому же, послания от них с мамой уже получены.

— Я не собираюсь перекладывать решение моих проблем на других. — И так и есть. Этот год показал, что я сильнее, чем думала. — Мне нужна работа на весь день. С выгодными условиями и приличной зарплатой.

Джейн поворачивается на стуле, мрачно глядя на меня карими глазами.

— Пейдж, я дам тебе один совет, хорошо?

Я киваю, чтобы она продолжила.

— Не будь гордячкой и принимай помощь, когда тебе предлагают.

Краем глаза отмечаю кивки Эрин и Тони с согласным «угу».

— О чём ты? Никто и не предлагал. А сама я не собираюсь просить деньги, — произношу я, отталкивая указательным пальцем тарелку с остывшей рыбой и чипсами. Уже не такая голодная.

— Серьёзно, иногда ты ведёшь себя так, будто воспитание дочери — полностью твоя обязанность. И я знаю… — Джейн вскидывает руки, не давая мне сказать то, что, по её мнению, я собиралась, — … его сестра и мама помогают. Но тебе нужно перестать делать вид, будто ты этого не заслуживаешь, будто ты огромная ноша, раз у тебя есть ребёнок. И говоря о твоём бывшем, если он скажет, что хочет помочь ещё, не вреди себе же отказом. Возьми всё, что он пожелает дать. Чёрт, да это меньшее, что он может сделать после прошлогоднего исчезновения.

— Милая, тебе нужно проповедовать в церкви. — Эрин даёт пять Джейн над столом и стреляет в меня самодовольным взглядом.

— Так если он предложит тебе больше денег, ты согласишься? — настаивает Тоня на окончательном ответе. — Раз тебе хочется, чтобы мама вернулась к своему бойфренду, а ты нашла себе дом и продолжила учиться?

На одно за другим, я смотрю на их выжидающие лица, прежде чем ответить:

— Могу только пообещать, что буду открыта любому возможному решению моей проблемы. — И решение моей проблемы — полноценная работа на хороших условиях.

~~~***~~~

Я так счастлива, что летние классы кончились — и оба сданы. Первоначально я собиралась записаться ещё на два класса во второй сессии, но поиск работы на весь день важнее.

Теперь можно взять больше ранних смен в ресторане. Приятно отрываться от работы, когда ещё светит солнце. А вот палящая жара и миллиардная температуры — это уже не так приятно, но именно они встречают меня, когда я выхожу с работы в три дня среды. О том, чтобы взять поиграться Бри на улицу можно забыть.

По дороге к Диане, я звоню ей, чтобы дать знать, что уже еду, но никто не отвечает. Сейчас за Бри смотрит Митч, поэтому вполне можно позвонить ему, но с вечеринки, всё немного стало напряжённым — по крайней мере, с моей стороны. Он же наоборот ведёт себя так, будто между нами всё совершенно нормально. Хотя, хоть убейте, я не знаю, как на самом деле выглядит «нормальность» между нами.

Когда я приезжаю, всё, что мне хочется — это схватить Бри и бежать. Не останавливаясь на разговоры и что угодно, что может задержать меня в компании Митча дольше необходимого. Хотя сейчас он больше переживает о том, чтобы я ничего не сделала со своей ситуацией с жильём, прежде не поговорив с ним, чем о попытках соблазнить меня дать ему ещё один шанс. Но, несмотря на это, я по-прежнему ощущаю тяжесть его разгорячённого взгляда, когда мы оказываемся вместе в комнате, и не могу контролировать реакцию моего тела. Желать, но отказывать себе — это совсем не весело.

Двадцать минут спустя я как раз собираюсь звонить в дверной звонок квартиры Митча, когда дверь распахивается. Меня покидает дар речь от полуголого вида Митча, стоящего по ту сторону.

Во рту пересыхает, а женские части получают красную тревогу от мозга. Опасность в виду высокого, скульптурного и восхитительного самца ставят их под угрозу полного расплавления.

Хотелось бы сказать, что о последнем я шучу, но это не так.

Плавки с пальмами прикрывают его подтянутые, загорелые бёдра, и я насильно отрываю глаза от его обнажённой, мускулистой груди и шести кубиков пресса. Мысленно вытираю слюну, сбежавшую изо рта, когда он прикладывает палец к губам и показывает на спальню, которую переделал для Бри несколько недель назад.

Для собственной безопасности, я держу взгляд над его шеей, когда вхожу внутрь, и он бесшумно закрывает за мной дверь.

— Она спит? — Я более чем в лёгком ужасе от того, что это может значить. Она должна проснуться, чтобы я могла убраться от своего почти голого бывшего парня. К тому же, дневной сон в такое время помешает ей уснуть вечером.

— Я возил её в парк и мы только полчаса назад вылезли из бассейна, — отзывается он с мальчишеской улыбкой, пожимая плечами.

Пока я стою и размышляю, что мне делать, он награждает меня суровым взглядом.

— Даже не вздумай её будить. Пускай спит. Всё равно я хотел кое о чём с тобой поговорить.

Мой взгляд скользит по его груди. У меня, наверное, лицо выражает неловкость, потому что он говорит с лёгким уколом в тоне:

— Нет, не о том, чтобы вернуть отношения, расслабься.

К несчастью, меня это успокаивает совсем чуть-чуть. Если он желает утешить меня, ему нужно надеть футболку и прикрыть всю эту гладкую, загорелую кожу.

— Ну давай, сядем и я расскажу тебе свои мысли, — просит он.

Я следую за ним в гостиную, где занимаю кресло напротив него.

— Я поговорил с Дианой и Дэном, и кажется, мы нашли решение проблемы с твоей мамой и Рэнди.

— Правда? — Если он предложит забрать Бри насовсем, я никогда его не прощу. Хотя не верю, что он это скажет, пусть раньше и допускал ошибки.

— Думаю, ты должна переехать сюда, — произносит он, обводя рукой комнату.

— Что? Переехать к тебе? — Шутит, наверное.

Серьёзно, ему нужно надеть одежду.

— Нет… не совсем. Я вернусь в комнату в доме. А ты и Бри можете жить здесь. Места хватит, платить не придётся и у тебя будет своё пространство. И давай смотреть правде в лицо, здесь гораздо красивее, чем в любых апартаментах, которые ты сможешь себе позволить, работая весь день на зарплату выше среднего.

Гораздо красивее? Это огромное преуменьшение. За такую квартиру можно требовать, по меньшей мере, восемнадцать сотен в месяц. С моими финансами для меня это было бы выходом даже в лучших обстоятельствах. Но мне нельзя соглашаться на его предложение.

Качаю головой.

— Митч, я не могу.

— Почему? Это идеальное решение. Так твоя мама сможет выйти за Рэнди и не волноваться о том, как устроитесь вы с Бри. А я смогу больше видеться с Бри и участвовать в её жизни.

Чёрт. Плохо, что это стало бы решением многих недоразумений, но подняло бы одну важную проблему, ввергнув меня в почти постоянный контакт с Митчем.

Нет. Всё это только усложнит происходящее между нами — или не происходящее. А я хочу оставить всё, как есть. К тому же, по сути, мы будем жить с его семьёй. Перед его сестрой я и так должница. Она уже давно вышла за рамки своего долга. Честно говоря, если какая женщина и заслуживает награды «Лучшая Тётя Года», то это Диана.

— Митч, я не собираюсь жить за счёт твоей сестры и её мужа.

— Тебе и не придётся, — объявляет он, сместившись на край дивана. — Я отдаю тебе мою квартиру. И не говори, что это неправильно. Я делаю это ради нашей дочери.

Я озираюсь по сторонам, воображая каково это — на самом деле жить здесь.

Нет. Безумием было бы даже об этом подумать. И мне осталось только додумывать, что скажут мама и Эрин. Они решат, что я идиотка в девятой степени. Им лучше, чем мне, помнится что случилось, когда я в последний раз доверилась этому мужчине. Как сильно он меня ранил.

— Митч, спасибо за предложение, но ничего не получится. Я найду работу на весь день, а потом мы посмотрим, что из этого выйдет.

Митч, видно, готовится к спору, но вдруг захлопывает рот, а на лице оседает что-то похожее на решимость.

— Как насчёт такого: ты думаешь неделю, и если по окончании её, ты всё ещё не захочешь переехать, я смирюсь. — Его предложение и тон, которым оно было озвучено, звучат разумно. И всё, что мне нужно сделать, это подождать неделю, чтобы ему отказать. Для меня никакого вреда.

— Ладно. Сделаем так.

Он улыбается лёгкости моего согласия, и меня тут же одолевают неуместные мысли. И от этой улыбки, бессовестного отсутствия одежды, вожделение и желание сталкиваются в той части моего тела, которой давно не находилось применения.

Ладно, а теперь самое время Бри проснуться.

Должно быть, Господь меня слышит, потому что как только я начинаю возносить молитвы, из комнаты разливаются всхлипывания Бри. Я не была в церкви целую вечностью, и, возможно, это знак, что пора чаще туда заходить.

Поспешно встаю и бросаю взгляд на Митча, последовавшего за мной.

— Я её возьму, — говорю я, уже перебирая ногами.

Нужно как можно скорее убраться от почти голого Митча.

В комнате Бри, цепляясь ручками за прутья кровати, растапливает плачем моё сердце. Её глазки загораются, а на лице расплывается улыбка в тот миг, как она видит меня. Я чувствую себя рок-звездой.

Склонившись над бортиком, я поднимаю и заключаю её в крепкие объятья.

— Сегодня ты спасла мамин зад.

Как будто зная о чём я говорю, она произносит:

— Па-па.

Чёрт, не очень хороший знак.

~~~***~~~

Митч

— Ты в отпуске или что? — спрашиваю Джоша, когда мы направляемся в магазин бытовой техники.

— Нет. Я же говорил тебе, что работаю у мамы, присматривая за парнями, ремонтирующими крышу.

Точно, его родители в Греции, а протекающие потолки никого не ждут.

— Сколько времени это займёт? — интересуюсь я. Мысли разбегаются, пока ищу проход, в котором есть штуки, мешающие детям залезать в шкафы.

— Два дня. Максимум три. — Когда я поворачиваю в девятый проход, из него вырывается вопрос: — Какого чёрта мы снова ищем?

— Я же говорил. Блокаторы для детей.

— Мне казалось, ты сказал, что Пейдж ещё не дала ответ.

— Мне всё равно нужно их купить. Бри скоро начнёт ползать, поэтому мне хочется быть подготовленным.

Пейдж ничего не говорила о переезде, но пару дней назад Диана упомянула, что она сама с ней подняла эту тему. Сестру не воодушевило, сказанное Пейдж. Думаю, Пейдж не согласится, а это значит, что мне нужно придумать что-нибудь ещё.

Она так полна чёртовой решимости найти работу на полный день и съехать. Не понимаю, почему она предпочла бороться в одиночку, а не приняла квартиру. И мне определённо не хочется, чтобы она бросала обучение. Пейдж изучает информатику, и было бы дико глупо не получить диплом. Учёба в Шеффилде начинается осенью.

— Ты пытаешься вернуться к ней? — спрашивает Джош без осуждения в голосе, просто любопытствуя.

— Да, но… — веду плечами.

— Что, она против?

— Пока да. Но я не сдаюсь. — Замечаю то, что ищу, в конце прохода. Теперь бы разобраться какая именно мне нужна.

— Если тебе нужен совет… — хватает смелости сказать Джошу.

Я склоняю голову набок и пристально смотрю на него.

— Не особо.

— Нет. Нет. Это хороший совет, клянусь. И простой. Всё сводится к Бри. Будь для неё хорошим отцом, и Пейдж передумает. Раньше она сходила по тебе с ума, и снова будет. Я гарантирую тебе, она вернётся. Это только вопрос времени.

— Ты предлагаешь смягчить Пейдж с помощью дочери? — Обида в моём голосе — явный признак того, что я нахожу эту идею оскорбительным. — Я люблю своего ребёнка, и намерен быть ей хорошим отцом, независимо от того, что происходит между мной и Пейдж.

Джош одаривает меня оскорблённым взглядом.

— Серьёзно? Ты думаешь, я долбанный придурок? Я знаю, как сильно ты любишь Бри. Просто говорю расслабиться и не напирать. Как только ты докажешь ей, что для Бри ты хороший отец, у тебя появится больше шансов вернуть Пейдж.

— Не знаю, чувак, не уверен, что она когда-нибудь меня простит. — Я впервые высказываю свои сомнения вслух и кому-то другому.

Сотрудник в зелёном фартуке вдруг как будто из ниоткуда появляется справа от меня.

— Джентльмены, вам нужна помощь?

Парню, похоже, за тридцать, и у него, вероятно, есть пара собственных детей. Он-то должен знать.

— Какой из них… — я указываю на множество замков и защёлок для шкафа, — … лучше?

Парень пробегается по списку их достоинств. К тому времени, как он заканчивает, у меня плывёт голова. Я прошу его порекомендовать только один и он, наконец, так и поступает, после двух минут объяснений о том, почему тот лучше.

Теперь же я рассчитываю, что он вернётся к тому, чем занимался, но нет, так и стоит на месте, глядя, как я набираю шесть пакетов необходимых мне вещей. Потом расплывается в улыбке и быстро оглядывает меня с головы до ног:

— У вас есть дети?

— Дочь, — отвечаю я. Он дружелюбный и любопытный — это напоминает мне, что я на Юге.

— У меня трое своих. Вам понадобятся заслонки, которые не дадут допуска, куда не надо.

Я украдкой смотрю на Джоша. Тот пожимает плечами с видом «откуда мне, чёрт возьми, знать?».

— Ладно, почему бы вам не показать мне их.

Мы переходим к следующему проходу, где находятся детские заслонки, и парень снова смотрит на меня.

— Вы рано начали, да? Мы тоже. Первый родился, когда нам было двадцать два. А тебе сколько, двадцать один?

Парень хуже бармена.

— Двадцать, сэр.

— Говорю тебе, эти девчонки сведут тебя с ума. У меня есть одна такая. Ей тринадцать и, клянусь, она доведёт меня до инфаркта. Подожди, ещё гормоны начнутся. — Он закатывает глаза. — Сумасшедшие времена.

Я усмехаюсь.

— Ну, до тех пор у меня есть немного времени.

— Да? Сколько твоей?

— Семь месяцев.

— У тебя есть фото?

Я подавляю смех. Вау, он не останавливается.

Вытаскиваю телефон из кармана и начинаю прокручивать фотки. Мы останавливается и парень вместе с Джошем окружают меня, глядя, как я листаю фотографии.

— Вот она. — Я открываю фотку Бри в жёлто-розовом костюмчике с украшенными розовым бантом волосами.

— Ох да, она будет красавицей, — заявляет парень, усмехаясь. Я перелистываю на следующую и появляется фотография Пейдж в купальнике и юбке, которую я сделал в день рождения Тэсс.

Пытаюсь быстро перелистнуть дальше, но у парня хватает зрения, чтобы воскликнуть:

— Это мать? — он одобрительно свистит, от чего на свет вылезает моя собственническая сторона. — Она настоящая красотка. Теперь понятно, откуда у твоей дочери такая внешность. — Он награждает меня «счастливый ты сукин сын» улыбкой и произносит: — Ты должен за неё держаться.

Самодовольная улыбка приподнимает уголок рта Джоша, когда он подхватывает:

— Да разве он этого не знает.

Ладно, хватит фотографий. Пора вернуться к тому, зачем я сюда пришёл. Следующие пятнадцать минут я провожу, выбирая три детские заслонки — две на лестницу и одну в комнату Бри.

Оказавшись у машины с пакетами в магазинной тележке, Джош поворачивается ко мне.

— Откуда у тебя фотография беременной Пейдж?

Искоса глянув на него, я выхожу на стоянку.

— Господи, неужели мимо тебя ничего не проходит? — Мне казалось, я быстро пролистнул. Парень из магазина ничего не сказал, поэтому я решил, что и Джош не заметил.

— Как ты её получил? — спрашивает он, как будто зная, что я что-то скрываю.

— Я позаимствовать фотографию у неё и отсканировал.

Он фыркает.

— Не хочешь ли ты сказать, что украл её?

— Если бы украл, то фотографии бы не было у неё дома, а я её вернул, что технически значит, что я её одолжил.

В тот день, увидев снимок в её доме, мне захотелось её — или, по крайней мере, копию для себя. Оказалось не так уж сложно засунуть её в машину в ту ночь, когда она попросила меня присмотреть за Бри, когда ей нужно было на работу. Я отсканировал её и вернул на место в следующий раз, как появился у них в доме, и только порадовался, что никто не заметил пропажи в те три дня.

— Ты реально по ней сохнешь? — спрашивает он с теперь уже серьёзным выражением лица.

— Она была лучшим, что со мной случалось, а я это просрал.

Джош ничего не отвечает, и его молчание означает, что он думает. Спустя мгновение, он переводит на меня взгляд и произносит:

— Не переживай. У вас двоих всё наладится.

Хотелось бы мне, чтобы у меня была его вера.

Глава 17.

Пейдж

Всю эту неделю я думаю только о разговоре с Митчем. Честно говоря, мне казалось, что тут и думать не о чем, но всякий раз, как я вижу маму, понуро слоняющуюся по дому, меня переполняет чувство вины.

Она никогда не бывала много дома. У них с Рэнди довольно активная социальная жизнь. Теперь, когда не работает и не в гостях у мамы Трента, она пытается занять себя домашними делами. То есть, постоянно добровольно занимает себя заботой о Бри, даже когда я дома.

Как будто боится, что начнёт переоценивать свою жизнь, если замедлится. Я знаю, что ей не хватает Рэнди. И он по ней безумно скучает. Уже дважды меня спрашивал про неё. Она перестала отвечать на его звонки, и теперь он совсем сник. Ненавижу находиться в эпицентре их неурядиц. Нет, ненавижу быть причиной их неурядиц. Вот что заставило переосмыслить предложение Митча.

По расчётам и финансовой составляющей мне бы это отлично подошло. Я понимала, что он, предоставив мне жильё, перестанет давать алименты. Единственное о чём мне реально надо будет поволноваться — это детский сад…

Погодите-ка. Почему я вообще об этом так много думаю? Ничего не сработает. Между нами слишком большая история, и было бы просто вернуться к нему. Уже плохо, что я с ним так часто вижусь. И признаться честно, я совсем его не забыла. Так что, вся эта идея с квартирой — не такая уж и удачная.

— Эй, Пейдж, вон тот парень попросил, чтобы его посадили в твою секцию. — Джейн останавливается рядом со мной. — Горячий, кстати. Прошу, скажи, что он не твой, потому что я знаю, что он не твой бывший.

Горячий? Заинтригованная, я прослеживаю её взгляд к маленькой кабинке в задней части зала, где нахожу Джоша, глазеющего на меня. Когда наши глаза встречаются, он ухмыляется и то ли отправляет салют, то ли машет мне рукой.

— Нет, это лучший друг моего бывшего.

— У него есть девушка? — Джейн — женщина с узким мышлением, которая охотится на парня своей мечты. По её словам, ей нужен кто-то с долгосрочной перспективной, но её фатально привлекают такие привлекательные парни, как Джош. Чересчур симпатичные себе во вред.

— Забудь его, Джейн. Он не для отношений. — Я толкаю поднос с грязной посудой в её незанятые руки. — Сделай мне одолжение, отнеси его на кухню. Я пойду посмотрю, чего он хочет.

— Дай ему мой номер телефона, если он попросит, — произносит она, напоследок задерживая на нём взгляд.

Я игнорирую её и прокладываю дорогу к месту, где он сидит.

Обеденное время в четверг, как известно, людное, но к двум часам начинается спад, поэтому мне можно сделать перерыв. И уже почти два.

Я останавливаюсь у его кабинки.

— Привет, Джош, что ты тут делаешь?

В его серо-голубых глазах выплясывает веселье.

— Разве парень не может заехать поесть?

Из меня вырывается смех.

— Ну, учитывая, что ты приехал из города, думаю, чтобы заехать сюда на обед тебе пришлось немного попотеть в дороге.

— На этой недели я работаю у мамы, — объясняет он. — У тебя есть пара минут поговорить?

Ага, значит, он здесь не ради обеда, а с заданием, и у меня такое чувство, что в дело замешан Митч.

— У меня перерыв через десять минут, нормально?

— Отлично. Тогда можешь принять мой заказ, а потом смотреть, как я ем, — подмигнув, произносит он.

Он заказывает тарелку с чизбургером, и через пятнадцать минут я ставлю его заказ перед ним, после чего проскальзываю на стул напротив.

— Ладно, мой перерыв начинается сейчас. У меня сорок пять минут.

— Ты не хочешь есть? — спрашивает он, выдавливая кетчуп на фри.

— Я не голодна. Так о чём ты хотел поговорить? — Страх сворачивается в узел в животе.

Джош ставит бутылку с кетчупом на стол и сдержанно меня рассматривает.

— Для начала нужно сказать, что это надолго.

Ладно, звучит зловеще.

— Я хочу извиниться за всё, что произошло между тобой и Митчем за последний год. Отчасти за случившееся вина лежит и на мне.

Брови сходятся на переносице.

— О чём ты?

Теперь по его виду заметно, что ему некомфортно, он не встречается со мной глазами.

— Возможно, я намекнул, что Бри не его ребёнок.

У меня глаза лезут на лоб, а спина напрягается.

— Что?

Джош морщится и закрывает глаза, как будто пытаясь отгородиться от моей реакции.

— Я сказал Митчу, что ему нужно сделать тест на отцовство. — Открыв глаза, он смотрит на меня. — Ничего не говорю. Я придурок и козёл. Поверь мне, я клял себя каждым уродливым словом, которое только мог придумать, весь прошлый год.

Стойте. Мне нужна минутка.

Господи, мне правда нравится… нравился Джош. Да, на мой вкус он немного капризный, но раз уж я ему не девушка, меня это не беспокоило. Самое главное, что он всегда был хорошим другом Митчу.

— Но почему ты это сказал? Я думала, что нравлюсь тебе? — не получается не дать боли проникнуть в голос.

— О-ой, чёрт, Пейдж, ты нравишься мне. Всегда нравилась. Но когда Митч рассказал мне о ребёнке, я не знаю, что-то во мне пошло не так. Возможно, это как-то связано с тем, что я сам был к этому когда-то близок. Но это не оправдывает мои действия. Не думаю, что вообще когда-то верил в твою измену ему.

Что ж, по крайней мере, уже хорошо знать, кто посеял эту мысль в голове Митча.

— Но он мог тебя не слушать. Меня он знал лучше. Он должен был поверить мне.

Пока говорю, старые раны раскрываются, и я отчётливо вспоминаю все те долгие месяцы без него. У меня были мама, Эрин и Диана, но они не могли компенсировать отсутствие Митча, как бы сильно я не отрицала, что мне без него плохо. Он должен был быть рядом.

— Думаю, Митч боялся, вот и всё. Наверное, я просто дал ему причину — по крайней мере, по его мнению — сбежать. Но это я зажёг спичку, тут и сомневаться не надо.

Сложив руки перед собой, я гляжу на него.

— Не знаю, каких слов ты от меня ждёшь, Джош.

— Если бы стоял выбор между моим прощением и тем, что ты дашь Митчу второй шанс, я бы предпочёл, чтобы ты ненавидела меня до конца жизни.

Никогда не думала, что увижу как Джош о чём-то умоляет, но именно этим он сегодня и занимается — просит за своего лучшего друга. Предательство Джоша — так я это вижу — причиняет боль, но не является причиной нашего разрыва.

— Могу я кое о чём спросить?

— О чём угодно, — произносит он, закивав головой. Уверена, сейчас он бы согласился почти на всё, о чём бы я ни попросила.

— Ты не хотел, чтобы я была с Митчем? — Мне всегда казалось, что он одобряет наши отношения. Я очень хотела ему понравиться.

Джош запрокидывает голову и тяжело вздыхает. Один уголок его рта поддёргивается в ироничной улыбке.

— Я думал, что вы идеально друг другу подходите. Ещё мне казалось, что если темп не снизится, вашу свадьбу мы отпразднуем до того, как вы окончите колледж. Кажется, я говорю, что мне казалось, будто всё было слишком хорошо, чтобы продлиться долго.

— Наверное, да, — соглашаюсь я шёпотом.

— Возможно, вам теперь просто нужно пройти через тернии. И если ты переживаешь о нём и Бри, не нужно. Он любит эту малышку больше собственной жизни. Митч отличный отец, и я не думаю, что это когда-то изменится.

Я киваю в безмолвном согласии. Митч любит свою дочь. Знаю.

После всего сказанного мне Джошем, я не нахожу в себе сил злиться на него. По крайней мере, сейчас. Очевидно, он жалеет о сделанном и печётся о Митче. Печётся настолько, что пришёл сюда просить меня дать ему второй шанс.

— И ещё кое-что, — добавляет он, прежде чем берёт хрустящую картошку и запускает её себе в рот.

— Что?

Он заставляет меня ждать, пока прожуёт.

— Слышал, ты ищешь работу.

Я украдкой оглядываюсь по сторонам, испытывая вину за такие разговоры на нынешней работе.

— Эм, да. — Проверяю, чтобы голос оставался тихим.

— Как бы ты отнеслась к работе на неполный рабочий день, где тебе бы платили лучше, чем здесь?

С возросшим волнением и интересом, я молю Бога, чтобы это не было подвешенной им приманкой. И чтобы работа была не из тех, где мне придётся раздеваться.

— Я определённо заинтересована, — сообщаю я, показывая ему руками говорить дальше.

— Работа в компании моего дяди. Ты бы делала опросы для пользователей на сайте фирмы, которым в основном пользуются наши посетители. Если обнаружишь проблему, тебе нужно будет её зарегистрировать и сообщить команде разработчиков.

Проклятье! У меня с такой работой проблем не возникнет. Но потом, так же быстро как воспряли, мои надежды разбиваются о землю.

— Но компания находится в городе. Я не знаю, как смогу справляться с учёбой и Бри…

— Тебе понадобится пройти двухнедельные курсы в центре, но сама должность позволяет работать удалённо. В пяти милях от дома моих родителей есть небольшой спутниковый офис. Если тебе будет нужно в офис, можно заехать туда.

Почему-то мне кажется, будто я задыхаюсь, когда откидываюсь на спинку стула. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Эта работа стала бы ответом на мои молитвы.

— Какая зарплата? — Даже если оплата всего на чуть-чуть больше, чем здесь, для меня это будет заметно лучше, потому что с выгодными условиями. К тому же, у меня получится сэкономить деньги за бензин, который бы я тратила от работы до дома.

Джош называет почасовую оплату, которая лишает меня дара речи.

— Так ты заинтересована? — вопрошает он, вскинув бровь. Наверное, всё стало понятно по моему лицу, потому что на нём было то же выражение, какое появилось бы, выиграй я миллион долларов в лотерею.

— Погоди, я разве не должна оформить заявление на работу? — Нужно натянуть поводья и не забегать вперёд. На такую работу мечты, скорее всего, тонна конкуренции.

Джош самодовольно улыбается, качает головой, поднимая чизбургер ко рту, и откусывает гигантский кусок.

Я жду в мучительной тишине, пока он прожуёт и проглотит. Наконец, заговаривает:

— С дядей уже улажено. Он сказал, что доверяет моему мнению, и пока у тебя всё хорошо с проверкой на наркотики и документами, ты в деле. Обучение может начаться в любой момент, но я подумал, что ты захочешь сперва предупредить всех здесь.

Я так взволнована, что, кажется, сейчас лопну.

— Джош, не нужно было, — говорю я, только наполовину честно. Джош не должен был, но я сверх меры благодарна за то, что он сделал.

— Пейдж, это меньшее, что я мог сделать после того, как поступил. В любом случае, разве не в этом смысл непатизма? Наверное, у меня бы без этого не было работы, — заявляет он с грубым смехом.

— Ладно тебе. Ты и сам знаешь, что ценен — тебя бы взяли на отличную работу в компанию, конкурирующую с твоим дядей. — Митч говорил, что у Джоша было три предложения на очень хорошие должности, которые поступили ему на последнем году обучения в МТИ.

Джош расплывается в улыбке и вздёргивает брови, как будто соглашаясь со мной.

— Самое главное — это чтобы ты осталась в колледже.

Меня вот-вот накроют слёзы, так я счастлива.

— Джош, я сейчас тебя расцелую.

— Мне вполне нравится моя мордашка, поэтому как насчёт объятий? Сама знаешь, Митч надерёт мне задницу, если до него дойдёт, — дразнится он.

Рассмеявшись, я выкатываюсь из кабинки, зажимаю его в крепких объятьях и прижимаюсь поцелуем к щеке.

— Я прощён? — осведомляется Джош, когда я отстраняюсь.

— Стой, тебе удалось купить моё прощение? — спрашиваю я с притворным ужасом.

— Только в том случае, если ты согласишься на работу.

Я так сильно улыбаюсь, что лицу больно.

— Тогда, видимо, всё-таки удалось.

~~~***~~~

Митч

В пятницу, когда Пейдж поднимается за Бри, я открываю дверь даже раньше, чем она показывается на лестничной площадке.

Сначала замечаю во что она одета, и это не рабочая одежда. Нет, сегодня на ней потёртые джинсовые шорты и светло-голубая майка, оставляющая большую часть плеч обнажёнными. Сколько кожи я вижу. Приходится напоминать себе моргать.

— Я выехала раньше, поэтому смогла заехать домой переодеться и забежать в магазин, — объясняет он, без сомнения в ответ на то, как на неё таращусь.

Её взгляд опасливо возвращается от открытой двери ко мне.

— Что-то случилось? — Она проходит в квартиру и поворачивается ко мне, закрывая дверь. — Где Бри?

— Диана присматривает за ней. Я хотел поговорить с тобой наедине.

По её глазам видно, что она знает о чём я желаю поговорить. Судный день — пора ей дать мне ответ.

— Ладно, — произносит она с кивком. — Хорошо, давай поговорим.

Вау, это было… так просто. Я-то думал, она станет упираться, попросит больше времени или ещё что. Но, кажется, Пейдж готова поговорить.

Или сразу отказать мне.

В гостиной она удивляет меня, опустившись на мой любимый диван. Интересно, знак ли это. Прежде чем она успевает отсесть, я сажусь рядом, стараясь не смотреть на её ноги и то, как сидит майка на сиськах.

Блядь, здесь правда так жарко или всё дело во мне?

Она выжидающе смотрит на меня.

Я откашливаюсь.

— Ты думала о нашем разговоре?

— Я принимаю твоё предложение, — произносит она без намёка на колебание в голове.

Моя голова дёргается назад. Она сейчас сказала то, о чём я подумал?

— Постой, ты имеешь в виду?..

— Мы с Бри переедем сюда, если предложение ещё в силе?

Матерь Божья.

— Д-да, конечно, в силе, — говорю я, запинаясь. Хотя у меня в голове и была мысль, что мне удастся вынудить её согласиться, я думал, что для этого мне придётся прибегнуть в судебному прессу. Её добровольное согласие, мягко говоря, шокирует.

— При определённых условиях. — Её тон говорит о том, что у меня вряд ли будет восторга полные штаны от правил, которые она собирается выставить.

— Хорошо, давай.

— Первое — не хочу, чтобы ты думал, что моё согласие — как-то может помочь нам сойтись. Я делаю то, что лучше для Бри и мамы, — изрекает она без обиняков.

На краткую долю секунду я позволяю свои глазам опуститься, впитать всю обнажённую кожу, видневшуюся под её нарядом, и закусываю щеку с внутренней стороны, чтобы подавить неугодный всплеск похоти. Ей не захочется знать о моих мыслях.

— Нет, я понимаю. Всё только для Бри и твоей мамы, — отзываюсь я, совершенно ничего не выказывая лицом, но зная, что вру сквозь стиснутые зубы. Может, она и убедила себя, что между нами всё кончено, но это не так. Не надолго.

— Второе — ты не можешь ходить туда-обратно, как будто ещё живёшь здесь. И последнее — если я перееду сюда, ты перестанешь платить мне алименты.

С первыми двумя я ещё как-то справлюсь — по крайней мере, пока, — но последнее ни в какие ворота не лезет. Качаю головой.

— Пейдж, ты возьмёшь деньги.

Она фыркает.

— Нет, не возьму. Митч, я не могу жить здесь и не платить, так ещё и брать у тебя деньги. Это будет неправильно. Тем более, сейчас, когда я нашла другую работу с выгодными льготами, мне не нужно платить за медицинскую страховку Бри. Я смогу её обеспечивать.

— В сентябре, когда начну работать, я сам смогу обеспечивать Бри. — С Дэном у меня всё улажено. Компания погашает три четверти от стоимости. — И что за новую работу ты нашла?

Её глаза изумлённо округляются.

— Джош тебе не сказал?

— Э-э, нет. А что он должен был сказать?

Тогда она рассказывает, как он пришёл к ней на работу, чтобы извиниться за роль, которую сыграл в случившемся между нами в прошлом году, и предложить работу в компании дяди.

После того, что он сказал мне в машине, можно было понять, что он что-то планирует. Извинения меня не удивили, потому что я и так знаю, что он мучился с чувством вины с прошлого года. Но предложение работы я не ожидал. И об этом нужно было подумать. Уверен, Дэн бы дал ей работу в своей фирме, если бы я попросил. Но его предложение, кажется, подходит ей лучше. Явно из той области, в которую она хочет попасть.

— А как насчёт такого — я буду давать тебе хотя бы половину от той суммы, что даю сейчас, а ты их начнёшь откладывать на колледж Бри. — Думаю, это совершенно разумно. Сможет ли она и на это ответить отказом?

— Нет, ты сам можешь откладывать ей на колледж.

Война проиграна, а я достаточно умён, чтобы знать когда нужно отступить. К тому же сейчас я получил львиную долю из того, что хотел. Поэтому тему можно отпустить. Пока что.

— Ты поговорила с мамой?

Она съёживается и корчит рожицу.

— Ещё нет.

— Насколько плохо она, по-твоему, воспримет новость? — Я вернулся домой почти месяц назад и с тех пор виделся с ней всего три раза. Она держалась вежливо, но на этом всё. До прощения далеко, и пусть и понимаю её отношение, я бы солгал, если бы сказал, что её хладнокровие меня не задевает. Раньше она говорила, что я член семьи. Сейчас же больше казалось, что я паршивая овца в этой семье.

— Она будет настаивать, чтобы мы с Бри остались жить с ней, но я надеюсь, что у нас с Рэнди получится общими усилиями убедить её, что это к лучшему.

— Я хочу поехать с тобой, когда ты будешь говорить с ней.

Она трясёт головой в непреклонном отказе.

— Нет, я не считаю это хорошей идеей. Мама… в общем, она очень расстроена в последнее время.

Осознав, что снова напираю, я сбавляю давление. Как бы сильно мне не хотелось, я не могу вызвать у её матери чувства, которое она испытывала ко мне до того, как мной были оставлены её дочь и внучка. Как и в случае с Пейдж, потребуется время, чтобы вернуть её доверие. А любовь, возможно, и того дольше.

— Ладно, когда ты хочешь это сделать? — спрашиваю я, боясь, что если спущу её с крючка, она передумает. — Мне кажется, вам стоит переехать прежде, чем у меня начнутся летние занятия, а они уже на следующей неделе.

Каждый день по два с половиной часа в течение четырёх неделю. Какая же пытка. Но это моя вина, что я так безбожно просрал второй год обучения.

Пейдж молча кивает, и меня затапливает облегчением и чувством правильности.

— Ещё я подумала, что было бы неплохо оставлять Бри в детском саду пару раз в неделю, раз мы не можем оставлять её маме. Я читала, что общение с детьми в её возрасте хорошо сказывается на развитии. А ты что думаешь? — И смотрит на меня так, будто ей правда интересно узнать мои мысли.

Не могу решить, удивлён я или взволнован тем, что она спрашивает моё мнение. Хотел бы сказать, что был уверен, что рано или поздно мы подойдём к этому моменту, но я солгу, если заявлю, словно думал, что это произойдёт так быстро.

— Буду с тобой откровенен. Думаю, лучше этим заняться, когда она начнёт ходить. — Я и сам читал, начиная со статей про развитие ребёнка и заканчивая советами по воспитанию.

— А когда мы оба будем учиться? Ты же хочешь на весь день? То есть, мы оба будем заняты, и твою сестру тоже нехорошо просить смотреть за Бри постоянно.

— Мы не будем работать по выходным, к тому же Диана и так забирает Бри на два дня, а мы поговорим о трёх. Занятия и работу тоже можно спланировать, чтобы кто-нибудь оставался с ней.

Пейдж замолкает, и становится понятно, что она согласна со мной не на все сто процентов.

— Слушай, давай сначала переселим вас, а проблемы можно решать по мере поступления.

— Ладно, пока мы будем делать по твоему, — подводит она в конце концов, поднимаясь на ноги. — Мне лучше пойти за Бри.

Я встаю, когда она подходит ближе, и мне вспоминается, какая она маленькая, едва достаёт мне до плеча. Раньше она любила говорить, что я её бью, но ей нравилась каждое мгновение, когда я подхватывал её, нёс на кровать и приставал.

Её взгляд устремляется к моим глаза, как будто она знает чем заняты мои мысли. Ведомый чистым инстинктом, я тянусь вперёд и нежно обнимаю её за талию. Мне нужно, чтобы она понимала — это не всё, чего я от неё хочу. Более того, мне нужно, чтобы она понимала, какой смысл только что мне дала.

— Спасибо. — Я бы сказал больше, останься у меня ещё слова.

Она замирает, но не убирает свою руку с моей. Сглотнув, тихонько спрашивает:

— За что ты меня благодаришь?

— За то, что ты меня не ненавидишь. За то, что ты дала мне шанс с Бри. Многие девушки были бы злыми и мстительными, но ты поставила на первое место Бри. Как и всегда.

Пейдж заметно расслабляется, и на красивом лице появляется слабая улыбка.

— Поверь, у меня есть свои тараканы. Особенно, когда ты только вернулся. Я так злилась, потому что у парней есть выбор уехать или остаться, но у девушки… нам не дан такой большой выбор. Не считая аборта или возможности отдать ребёнка на усыновление.

Об этом я не думал до недавнего времени. Во время её беременности, я был настолько наполнен жалостью к себе и обидой, что у меня неправильно работал мыслительный процесс.

Что касалось меня, то у меня отняли все желания, планы и мечты о будущем. Кого-то нужно было обвинить, и Пейдж оказалась лёгкой мишенью.

Я не думал о том, как эта беременность скажется на её жизни. Каким бы ни было решение, ей бы пришлось жить с ним всю жизнь. И она выбрала то с чем могла жить, за что я был вечно благодарен ей. Не могу представить свою жизнь без дочери. Честно говоря, жизнь без Бри — это то о чём я не могу думать без чувства вины и отвращения к себе.

— Ты лучше меня. Я никогда не был таким смелым, — говорю я, вкладывая смысл в каждое слово.

Она качает головой.

— Не делай из меня святую, потому что я не такая, — хриплым голосом просит она. — Я должна была рассказать тебе, что перестала пить таблетки, даже если это было после. Ты доверял мне, и я должна была поступить правильно, как бы ни была напугана. Хочешь знать причину, из-за которой я не смогла заставить себя ненавидеть тебя даже когда мне очень хотелось?

Если она ждёт ответа, то я его не даю, потому что не знаю наверняка, хочется ли мне услышать правду. Особенно, если это всё испортит.

Она глубоко вдыхает и отходит назад. Мои руки падают по бокам.

— Ты обвинил меня в том, что я забеременела намеренно. Что ж, очень долгое время мне казалось, что, возможно, ты был прав.

Глава 18.

Митч

Я становлюсь совершенно неподвижным, не зная, что и думать.

— Ты хочешь сказать?..

— Что забеременела нарочно? Нет. Это не так, — качая головой, заявляет она мягким, тихим голосом.

На её ответ, я выдыхаю, прежде чем узел напряжения сформировывается между плеч. Она молча возвращается к дивану и занимает своё место. Я слепо иду следом и неотрывно смотрю на неё, присаживаясь рядом.

Натянуто улыбнувшись мне, она продолжает:

— Когда ты уехал в колледж, я это ненавидела. Ненавидела каждую секунду, которую мы провели врозь. Я молилась, чтобы ты ненавидел это столь же, сколь и мне было неприятно твоё нахождение там. Чтобы ты скучал по мне так сильно, что перевёлся в местный колледж. А когда этого не случилось, мне начало казаться, будто я тебя теряю, ведь если бы наша ситуация была обратной, я бы никогда тебя не оставила. Ни на год, ни тем более на два. Я слишком сильно тебя любила, чтобы даже об этом раздумывать. — Она заметно сглатывает, и вина стягивается вокруг моей шеи как удавка.

Я скучал по ней безумно, но для меня два года не были вечностью. К тому же, я учился в одном из лучших университетов по архитектурному дизайну и играл в футбол для тренера, которым восхищался. Уехать от Пейдж на два года — было жертвой, что мне пришлось принести, но это вовсе не значило, что мы никогда не виделись. Домой я приезжал как можно чаще.

— После того, как ты уехал в прошлом году, до меня дошло, как глупо было выстроить свою жизнь вокруг тебя. Я готова была последовать за тобой в колледж, который даже не входил в мою топ-пятёрку, и был слишком дорогим для средств, которые я планировала потратить на своё образование. Но я готова была на это пойти, чтобы быть с тобой.

Не знаю, что сказать. Мне нравилось, что она меня настолько любила. На это я и рассчитывал, когда подавал документы в Уорвик. Я знал, что смогу убедить её присоединиться ко мне на первом курсе. На самом деле, даже был готов отдать ей часть денег из своего трастового фонда, чтобы она поступила вместе со мной. Пейдж отказалась, но я адски старался её переубедить.

— Я не считаю, что это было глупо. — Не хочу, чтобы то, что у нас было, свелось к глупости и необдуманным решениям.

— Нет, было, Митч. Я была готова пожертвовать большим, чем ты. Или так я думала до недавнего времени. Но ты оказался умнее. Будто знал, переживут ли наши отношения второй год разлуки. Это хорошо, что ты не совершил ошибок, которые совершила я. В любом случае, — говорит она, качнув головой, как будто проясняя её от воспоминаний о нашем прошлом, — из-за всех моих чувств, когда я узнала, что беременна, часть меня верила, что теперь ты вернёшься домой.

Но беременность Пейдж не удержала меня дома. Я схватился за любую причину, чтобы не застрять здесь. У меня были веские причины для гнева и недоверия, но ничто не оправдывает то, как я повёл себя и то, что сделал.

— Потом я начала чувствовать вину за то, что так думала, и в голове начали крутиться нескончаемые вопросы. Неужели я забеременела специально? Может я — подсознательно — не сказала тебе ничего о том, что перестала пить таблетки, в надежде забеременеть? Я спрашивала себя об этом так часто, что у меня начала ехать крыша.

Она отводит взгляд к камину и выдыхает.

— И если так, возможно, я заслужила случившееся — что ты бросил меня, — получив то, чего желала, — произносит она прерывающимся голосом, и её глаза застилают слёзы.

В груди болезненно сжимается, когда я сгребаю её в объятья и неторопливо провожу рукой по спине.

— Никто такого не заслуживает, Пейдж. Ты не заслужила того, что сделал я, и Бри тоже.

Чувствую слёзы на своей шее, когда она зарывается в неё лицом. И это тихие слёзы, те, из-за которых кажется, будто тебе сердце вырывают из груди когтями.

Отстранившись, чтобы взглянуть на меня, она хрипло шепчет:

— Но это неправда, Митч. Я забеременела не нарочно. Как бы сильно мне не хотелось, чтобы мы были вместе, я бы никогда так не поступила с тобой или с мамой. Моя любовь к вам была слишком велика для такого эгоизма — даже подсознательно. А сама я никогда бы так не поступила.

Я целую её мокрую щёку.

— Знаю, Пейдж. — Если у меня и были какие-то сомнения, то сейчас она их стёрла окончательно.

— Но я бы ничего не стала менять, потому что не могу представить себе жизнь без Бри.

Эта мысль вызывает новый укол боли в груди.

— Как и я, — шепчу, крепче сжимая её.

На какую-то минуту меня переполняет удовлетворение от того, что я держу её и просто вдыхаю слабый запах духов. Их утончённость ей подходит, но от неё всегда хорошо пахнет. И ощущается тоже хорошо.

Желание поцеловать — естественное продолжение моих чувств к ней, и оно становится таким мощным, что перерастает в физическую агонию. Когда она поднимает на меня глаза, я вижу в них осознание, и это осознание стремительно сменяется тревогой. В мгновение ока она вырывается из моих рук и вскакивает на ноги.

И от неё ни остаётся ни следа.

Пейдж

В смятении чувств я спешу к двери. Митч бежит следом, и прежде чем успеваю выбраться наружу, он хватает меня за руку, разворачивая к себе.

— Пейдж…

— Мне нужно забрать Бри. — Не могу смотреть на него, поэтому не отрываю глаз от пола. Когда он такой, очень просто вспомнить, как хорошо нам было вместе. Он возрождает во мне веру в то, что у нас всё наладится.

— Пейдж, посмотри на меня. — Его голос звучит вполне себе убедительно. Я дрожу до мозга костей.

Неохотно поднимаю на него взгляд. От желания, пылающего в его глазах, сердце начинается биться быстрее, и меня так это потрясает, что все мысли остаются только о том, как сильно я его хочу.

— Не знаю, что я буду делать, если ты не дашь мне ещё один шанс.

— Уверена, ты выживешь. — То, что должно было быть сарказмом, вышло хриплым и тоскливым.

— Как в прошлом году? — Он качает головой. — Мне не хочется просто выживать, я хочу жить. Хочу быть счастливым. А счастливым меня делаешь ты. Господи, да ты даже не знаешь, как сильно я тебя сейчас желаю.

Его проникновенные слова и хриплый голос порождают крошечные взрывы между моих бёдер, и в результате от этого жара рационально мыслить становиться почти невозможным.

— Но когда мы займёмся сексом, я не хочу, чтобы потом ты жалела. И мне нужно знать, что ты на самом деле меня простила.

Чёрт, чёрт, чёрт! Просто пытка. И сейчас я не могу придумать ничего хуже, чем вожделение к человеку, которого не должна желать.

— Митч, я простила тебя. Просто не забыла, — шепчу я.

Приподняв рукой моё лицо, он гладит большим пальцем щеку, и его взгляд скользит к моим губами. Мурашки выступают на руках, пока дыхание становится совсем поверхностным.

— Я прошу тебя не забыть, а дать мне второй шанс. И я никуда не денусь. Я сделаю всё, что потребуется. Ты сказала, что была готова пойти на всё, чтобы быть со мной. Что ж, теперь мой черёд.

~~~***~~~

Той ночью, после того как уложила Бри в кроватку, я спустилась вниз, где нашла маму за телевизором в гостиной. В последнее время она часто его смотрит.

Подняв глаза, когда я вхожу, мама расплывается в улыбке, которая так и не достигает глаз. Иногда у неё такой вид, будто она потеряла лучшего друга, и, по сути, так и есть.

— Она уже спит? — спрашивает она.

— Уснула ещё раньше, чем я положила её. — Присаживаюсь на край любимого дивана напротив места, где она полулежит на диване в хлопковых шортах и лёгкой блузке.

Не знаю, когда больше нервничала — когда собиралась сказать ей о беременности или сейчас, когда намереваюсь сказать ей о переезде.

— Мам, могу я с тобой поговорить?

Выражение её лица моментально становится обеспокоенным. Вытащив из-под себя ноги, она грациозно разворачивается и ставит их на пол.

— Что случилось?

Не могу винить её за то, что она сразу думает о худшем. В последний раз, когда у меня был важный к ней разговор, наша жизнь полностью изменилась.

— Ничего не случилось, мам, — успокаиваю её. — Вообще-то у меня хорошие новости.

На это её лицо светлеет.

— Я получила работу на неполный день в «МарПикс» с хорошими условиями и зарплатой более чем в два раза, чем та, которую я получаю в ресторане. А, и ещё я смогу работать удалённо, после обучения. — Лучше сначала рассказать хорошие новости, которые смягчат то, что последует дальше.

На её лице появляется искренняя улыбка. Соскочив с дивана, она торопливо сокращает расстояние между нами и заключает меня в крепкие объятья.

— Милая, это замечательно. Понятия не имела, что ты вообще ищешь работу.

— Я говорила, что мне нужно найти другую работу, помнишь? — отвечаю я, как только она выпускает меня и садится рядом.

Она кивает, хотя я уверена, не помнит о таком разговоре. Он состоялся после их разрыва с Рэнди.

— Но всё так быстро.

— В правильном месте, в правильное время. — Оставлю подробности о причастности Джоша к моей работе на потом.

— Ещё я хотела сказать, что переезжаю, — голос стихает совсем к концу.

Мамины глаза расширяются, и она смотрит на меня, как будто не полностью понимает, что я сказала.

— Переезжаешь? — восклицает она.

— Мам, я знаю о помолвке. Знаю, что ты приняла предложение Рэнди в прошлом году. И знаю, почему ты не довела дело до конца.

Она открывает рот, будто собираясь что-то сказать, но потом закрывает его и вскакивает на ноги, такая измученная, какой я ещё её никогда не видела. Сделав несколько шагов прочь от кресла, она разворачивается на пятках и пронзает меня взглядом.

— Это Рэнди рассказал тебе о помолвке? — недоверчиво вопрошает она.

Я тоже поднимаюсь.

— Не вини его. Я сама позвонила после того, как ты отказалась говорить со мной о том, что произошло.

Мама бросает на меня «как ты могла быть такой самонадеянной» взгляд.

— Пейдж, я не стала говорить с тобой, потому что тебя это никак не касается.

— Но ты ошибаешься, мам, потому что меня это касается. Можешь отрицать свои желания, но ты бы вышла за него замуж, если бы я не забеременела. Из-за меня ты передумала.

Выражение её лица тут же становится раскаивающимся.

— Нет, Пейдж, это неправда, — возражает она.

— Правда, мам. Если бы я не забеременела, то уехала бы на учёбу в сентябре, и ты бы не чувствовала себя паршиво, продав дом.

Прежде чем она возьмётся отрицать, я говорю:

— И не говори, что не выставила бы дом на продажу, когда бы я уехала. Учитывая водонагреватель, двор, который нуждается в постоянном уходе, и налоги, этот дом стоит больше, чем ты можешь себе позволить. Если ты продашь его сейчас, то заработаешь кучу денег.

Может, у нас дом и маленький, но он расположен в отличном школьном районе, к тому же мама купила его пятнадцать лет назад, поэтому он накопил большой капитал. Сейчас идеальное время, чтобы его продать, и маме это известно.

— В таком случае ты сможешь переехать к Рэнди, не беспокоясь о крыше над головой Бри. — Подхожу к ней. — Мам, я тебя люблю. Ты дала мне всё, что смогла, и я это ценю, но не позволю тебе жертвовать своим счастье.

Мама глядит на меня с мучительным выражением лица.

— Милая, я никогда не считала то, что делаю, жертвой ради тебя и Бри. Я так поступаю, потому что люблю вас. Вы всё для меня. Всё, — выговаривает она, обхватывая мою щеку ладонью. — Я не хочу, чтобы ты была одна. И, конечно, не когда ты ещё учишься в колледже и растишь Бри. Поэтому я здесь.

Ласково убрав её руку со своего лица, я веду маму к дивану и сажаю рядом с собой, от чего наши бёдра соприкасаются.

— Ты не понимаешь. Мне не придётся изматываться. Квартира не будет стоить мне ни копейки, и она хорошо подойдёт для Бри.

Она запутанно сводит брови.

— Как это, ни копейки? Где же ты собираешься жить… — в её глаза появляется понимание. — Диана?

Я нетерпеливо киваю.

— Митч вернётся в дом, а мы с Бри заедем в его квартиру. — Высказав всё, я задерживаю дыхание и жду продолжения. Прощение Митча ещё в процессе.

Вскинув подбородок, она делает глубокий вдох и неторопливо выдыхает. Повторяет ещё дважды, прежде чем ответить?

— Ты планируешь съехаться с Митчем? С парнем, который оставил тебя на третьем месяце беременности?

Я была на десятой неделе, но не стану с ней спорить, она ясно выказала своё неодобрение.

— Мам, я не возвращаюсь к нему. — Тихий голосок в голове увещевает, что я бесстыдно вру, однако я предпочитаю его игнорировать, ведь сейчас мной правит разум, а не сердце.

Острый взгляд, которым она награждает меня, подсказывает, что она полностью согласна с моим внутренним голосом.

— Пейдж. — Её упрекающий взгляд наводит на мысль, что, быть может, я немного и заблуждаюсь. — Ты правда веришь, что будешь жить там, видеть его каждый день, и ничего не случится? Не думаю, что даже ты можешь быть такой наивной.

Что ж, когда она говорит «такой», я кажусь совсем глупышкой.

— Мам, для танго нужны двое, а мы оба сошлись на том, что возвращение отношений — не лучшая идея, независимо от происходящего. Хорошо, я немного выдумываю. Но одним из нас было так сказано. Мной.

Она тяжело вздыхает.

— Но, сладкая, ты не знаешь, каково это будет жить рядом с ним. Всё может случиться.

Она не считает меня достаточно сильной, чтобы я могла сопротивляться ему. Как и Эрин, если судить по всем предупреждениям, которые я получила от неё с тех пор, как Митч вернулся.

Да, влечение на месте. И сверх того, он восхитительный, и секс с ним всегда был выше всяких похвал, не говоря уже о том, что он был первым и единственным парнем, которого я любила.

Признаю, карты не в мою пользу. Вопрос только в том, смогу ли я эмоционально пережить эти новые условия жизни? Назовите меня оптимисткой, но честно думаю, что смогу. Потому что Митч — это ещё и тот парень, который причинил мне боли больше, чем любой человек до него и, наверное, причмнит в будущем.

И пока я об этом помню, у меня всё будет хорошо.

Наверное.

— Мам, я больше не люблю Митча. — Слова скатываются с языка с полной уверенностью, потому что сейчас в моих чувствах не любовь. Там явно сильное физическое влечение и, возможно, эхо былых чувств, но от них у меня не наступила амнезия.

— Ты уверена?

— Да, уверена. И, мам, я сделаю это, независимо от того, благословишь ты меня или нет. Но я правда, правда желаю, чтобы ты восприняла это нормально. Не хочется, чтобы между нами что-то становилось.

В наступившей тишине, она прощупывает меня взглядом, а я делаю всё, что в моих силах, чтобы остаться при своей решительности. Если она ощутит во мне малейшую неуверенность, опасения в отношении новых жилищных условий, она спасует. Нет, не заставит меня остаться с ней, но она не сойдётся с Рэнди, если будет чувствовать вину передо мной и Бри. Поэтому если у меня не выйдет справиться как надо, никто не получит то, что хочет, и уж тем более, что заслуживает.

— Диана и её муж замечательные, — признаёт мама, а это значит, что её сопротивление моему замыслу ослабевает.

— И Митч, кажется, приходит в себя, — неохотно говорит она.

Приходит в себя? Да Митч претендует на звание «Отца Года».

— Мам, если я задам тебе вопрос, ты ответишь мне правду?

Она разливается смехом.

— Наверное, зависит от вопроса.

— Ты всё ещё любишь Рэнди?

Когда её лицо становится грустным, я получаю ответ даже раньше, чем она кивает в подтверждение.

— Хорошо, потому что я бы очень по нему скучала, если бы вы расстались по-настоящему.

По маминому выражению становится ясно, что Рэнди скоро вернётся обратно в нашу жизнь. И на сей раз навсегда.

Глава 19.

Пейдж

— Пейдж, разве ты не видишь, что он пытается залезть к тебе в трусики? — говорит Эрин прямо мне на ухо, спасая меня от позора разделить мою личную жизнь со всеми в «Андеграунде», но так, чтобы я могла её слышать через шум в клубе. Пятничная ночь в городе — явно ночь для вечеринок.

Опершись тонкой рукой на край бара, она откидывается назад и смотрит на меня так, будто у меня не все дома. Вдруг вскинув другую руку, она едва не сбивает с ног официантку, несущую поднос с напитками.

— О чём ты вообще думала, когда собралась жить с ним под одной крышей?

Ага, я рассказала ей о своих планах. Мне казалось, будет лучше, если я сделаю это лично. Теперь я смотрю по-другому. Достаточно сказать, что она воспринимает всё не так уж радужно.

Я отпиваю от клубничного дайкири, прежде чем ответить ей.

— Попытки — это не значит, что у него получится добиться успеха.

Она фыркает от смеха.

— Ты серьёзно? Просто подожди, пока вы не станете одной дружной семьёй в этой квартирке. И даже не обманывай себя тем, что он переехал к сестре. Вот увидишь, день за днём у тебя будет появляться всё больше его вещей, пока и он сам не окажется в своей старой постели — вместе с тобой.

Она вообще не права. Но я не стану брать не себя труд отрицать.

— Слушай, сегодня мы отмечаем мою новую работу, правильно? Поэтому давай не говорить об этом, раз ты злишься. Мне просто захотелось рассказать тебе о маме и обо всём остальном.

Уперев руку в бедро, она сверлит меня взглядом, а потом закатывает глаза.

— Хорошо. Обещаю не сетовать на то, какую громадную ошибку ты совершаешь. А попытаюсь сконцентрироваться на хорошем, например, на твоей новой крутой квартире и том, что теперь у меня будет место, где можно осесть, когда не хочется возвращаться домой.

— То есть, каждый день, — моментально отзываюсь я.

— Довольно часто, — сухо говорит она, поднимает напиток с барной стойки и делает глоток, обшаривая взглядом толпу. Вдруг глаза у неё широко раскрываются, и она хватает меня за руку. — Я вижу столик. Бегом, пока никто его не занял.

На мне каблуки, которые я не привыкла носить, поэтому остаётся только молиться, что я не рухну на зад, пока она тащит меня за собой.

Когда мы добираемся до крохотного столика, он по-прежнему чудесным образом пуст. Она торжествующе усаживается и ставил свой стакан, словно Нил Армстронг, установивший флаг на Луне.

— Наконец-то, — подводит она чуть задыхающимся голосом, после маневров между телами на протяжении в общей сложности пятнадцати футов со стаканом в одной руке и мной на прицепе. — Эти туфли не предназначены для того, чтобы в них стояли всю ночь напролёт.

Пошевелив пальцами, я опускаю взгляд на красные открытые сандалии, пожалев, что не надела что-нибудь поудобнее. Но они — единственная моя обувь, которая подходит к красной мини-юбке.

Оглядываюсь, игнорируя парней присматривающихся к нам с тех пор, как мы пришли полчаса назад. Оба симпатичные, но я не в поисках. Мы здесь, потому что мама забрала Бри с ночёвкой и настояла, чтобы я вышла разлечься. Ещё она сказала, что ей нужно больше времени проводить с внучкой, пока я их не разлучила. Кто-то сказал «давить на жалость»?

Перемещаю взгляд на Эрин.

— Кто рассказал тебе об этом месте?

— Друг с учёбы, — отвечает она, кружа осевшее на дне соломинкой.

— «Друг» мужского рода? — дразню я. Эрин ни с кем не встречалась с тех пор, как рассталась со своим парнем из старшей школы, Дейлом, почти два года назад. Много ходит на свидания, но говорит, что не хочет серьёзности, пока не закончит колледж. Лично я логику не улавливаю. Разве не в таких местах большинство людей обычно находят будущих спутников жизни?

— Нет, просто друг, — отчётливо произносит она.

Присматриваюсь к ней повнимательнее. Она была немного скрытной в последнее время. Если не занята какими-то приготовлениями к свадьбе сестры, то куда-то уезжает. Знаю, я уже не так доступна, как раньше — рождение ребёнка серьёзно сокращает общественную жизнь студента, — но меня не покидает чувство, будто меня бросили из-за происходящего в её жизни. Вот ещё одна причина, из-за которой я согласилась выбраться сегодня.

— У этого друга есть имя? — спрашиваю я, но она не смотрит на меня. Её взгляд направлен куда-то мне за плечо, а глаза удивлённо распахнуты.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть кто привлёк её внимания, и у меня, как и у Эрин, отвисает челюсть. Митч с Джошем стоят у края танцпола, беседуя с двумя девушками.

Голова дёргается обратно, и я ставлю руку на стол. Слепо тянусь за стаканом. Что он здесь делает? И кто эта, чёрт возьми, девушка, с которой он говорит?

— Когда они пришли? — спрашиваю, подкрепившись огромным глотком.

Взгляд Эрин, горящий гневом, всё ещё прикован к ним. Несколько секунд она не произносит ни слова.

— Беру назад свои слова. Похоже, твой бывший парень и его приятель сегодня пытаются залезть в трусы к другим.

Когда я украдкой гляжу на них ещё раз, мой взгляд встречается с глазами Митча. Он смотрит так, будто, как и я, потрясён тем, что встретился со мной здесь. Следующее, что я понимаю — он бросает какие-то слова Джошу и, спустя несколько секунд, они уже прокладывают путь к нам.

Эрин же выглядит так, будто хочет нанести кому-то увечья — тело задеревенело, челюсть крепко сжата. Не знаю, почему она так реагирует. Это же не её парень — я имею в виду, бывший — ищет в городе себе добычу.

Незаметно слежу, как они проталкиваются через толпу, пока их глазами провожают некоторые девушки, мимо которых они проходят. Одетый в чёрные брюки и голубую рубашку из шамбре, с закатанными рукавами и расстёгнутыми сверху пуговицами, Митч по-настоящему горяч. И Джош тоже неплохо выглядит.

— Эй, что вы здесь делаете? — интересуется Митч, как только они оказываются у стола. Он приветственно кивает Эрин, прежде чем стремительно перевести внимание на меня.

К несчастью, его тяжёлый взгляд и ослепительная улыбка — моя роковая слабость, и когда он обращает на меня и то, и другое одновременно, дыхание у меня становится поверхностным.

— Просто веселимся, — отвечаю я лёгким, беззаботным голосом, противоположным тому, что чувствую и что чувствовала минуту назад, когда увидела его разговаривающим с другой девушкой.

— Пейдж, Эрин, рад снова видеть вас, — произносит Джош с практически излучающимся шармом. — Не думал, что увижу тебя в своих краях, — добавляет он, пристально изучая её облегающее фиолетовое мини-платье.

Эрин сверкает в ответ приторной улыбкой, мягко отвечая:

— Не знала, что ты владеешь всеми клубами в Атланте. В следующий раз обязательно заручусь твоим разрешением. И большое спасибо за то, что прервали свой разговор, но нам, конечно, не хотелось бы отрывать вас от ваших спутниц.

Митч дёргает головой, начав:

— Мы не…

Но только это и успевает сказать, оказавшись прерванным Джошем, когда тот, откинув голову, заливается смехом. Эрин щурится, сжимая сильнее руку на стакане.

— Убери коготки, — продолжает смеяться Джош. — Мы не на свидании.

Эрин оглядывается через плечо и возвращается взгляд обратно.

— Тогда почему они идут сюда? — осведомляется она ехидно, как будто обвиняя Джоша.

И, конечно, две девушки, с которыми они только что разговаривали, плетутся к нашему столику. У той, что повыше — большие сиськи и светло-русые волосы платинового оттенка, а у той, что чуть пониже — но при это она всё равно выше меня, — длинные каштановые волосы и симпатичные светло-карие глаза. Если нравятся тусовщицы до мозга костей, то вам сюда.

— Эй, куда вы подевались? — спрашивает блондинка у Митча, совершенно не обращая внимания на меня и Эрин. — Мы только отвернулись, а вы исчезли.

По какой-то дикой причине, я встаю на дыбы из-за того, что меня игнорируют две незнакомые девицы. А вовсе не потому, что она обращается к Митчу, будто имеет на него права.

— Привет, я Пейдж, а это моя лучшая подруга — Эрин, — вмешиваюсь я с улыбкой на три доллара. — А вы кто?

Они обмениваются недоуменными взглядами, прежде чем повернуться ко мне.

— Ди и Сидни, — почти неохотно отвечает блондинка.

— Приятно познакомиться, Ди и Сидни, — произношу я с искренностью, спустившейся в отрицательный пояс по шкале от ноля до десяти. Открыв свою крохотную сумку, я достаю телефон. — Хорошо, так кто из вас заинтересован в Митче?

Джош прикрывает рот рукой, его плечи трясутся в беззвучном схеме. У Митча на лице написано «какого хрена происходит». А Эрин может и не понимает, что происходит, но вид у неё такой, будто она более чем готова поддержать любой трюк, который я выкину.

Озадаченные девушки продолжают глазеть на меня, вскинув идеально выщипанные брови.

— Неважно. Можете обе посмотреть. — Их ошеломлённое молчание нарушается щелчком моих пальцев. Повернув телефон, чтобы они видели экран, я объявляю: — Это фотография нашей, — тыкаю пальцем в Митча, — дочери. Ей семь месяцев.

Блондинка бросает резкий взгляд на Митча.

— Ты не говорил ничего о том, что у тебя есть ребёнок и девушка.

Митч изумлённо заговаривает:

— Мы только что познакомились и всего лишь разговаривали.

— Ты хотя бы знаешь его фамилию? — иронично интересуется Эрин.

— Прости? — переспрашивает брюнетка, глазами метая кинжалы в Эрин.

— Ага, так я и думала, — самодовольно подводит Эрин. — А теперь, если позволите, леди, мы разговаривали, а вы не были приглашены к беседе.

Дымясь, брюнетка хватает блондинку за руку.

— Пойдём отсюда. — И на том, они с пыхтением уносятся восвояси.

Митч подходит ближе, понимающая улыбка раздвигает уголки его рта, когда он глядит на меня.

— Видимо, Эрин не единственная, кому нужно спрятать коготки.

Из меня вырываются отрывистый смешок, пока сама я убираю телефон обратно в сумку.

— Не придумывай. Помнишь Крейга и «Старбакс»? Считай это расплатой.

Глаза Митча темнеют, как будто эти воспоминания не самые приятные, но улыбка остаётся неизменной.

— Не придумывать? Даже не знаю. Мне кажется, тебя заинтересует пара идей, которые меня привлекают, — шепчет он, скользя по мне взглядом, от чего к каждому месту, которого он касается, приливает жар.

Из-за нехватки секса мне даже с прогулкой в парке было бы трудно справиться. Отчаявшись разрушить заклятье Митча, которое он словно наложил на моё тело, я переключаю внимания на его лучшего друга. Меня он не привлекает, что делает его совершенно безопасным.

Джош усмехается Эрин.

— Напомни мне, никогда не попадать тебе в немилость. — Она встречает его замечание сощуренными глазами, после чего закатывает глаза.

— Ты хотел сказать: снова не попасть ей в немилость? — смеюсь я. — Она никогда и не была к тебе добра. Вы же друг друга не выносите. — Хотя последнее предложение всегда порождало яростные споры.

— Тут бы я не стал утверждать, — роняет Джош. Тон у него кроткий, но серо-голубые глаза порочно поблёскивают.

Простите?

Я обращаю своё растерянное лицо к Эрин, думая, что она либо объяснит последнее замечание, либо приструнит его. Всегда можно рассчитывать на её язвительную реакцию на всё, касающееся Джоша. Но вместо сарказма, Эрин ошарашивает меня яростным румянцем, закравшимся на её лицо, когда она стреляет в Джоша взглядом, который можно назвать смертельным.

Окей, что здесь происходит? Я явно что-то упускаю.

— Джош, можно тебя на секунду? — вопрошает Эрин очень натянутым, напряжённым голосом.

С весёлой улыбкой и лёгким взмахом руки, Джош отступает в сторону и произносит:

— После тебя.

Эрин грациозно соскальзывает с высокого стула, подхватывает свой клатч и уходит, ни разу не оглянувшись на меня. Джош следует вплотную за ней, пока их обоих не поглощает толпа.

В ту секунду, как они теряются из виду, даже если вывернуть шею, я обращаю внимание обратно на Митча.

— Что с ними происходит? — спрашиваю я, будто он должен знать.

Митч пожимает плечами и качает головой.

— Помимо того, что у Джоша есть к ней чувства, понятия не имею. Он явно ничего мне не говорил.

Обычно я могу — или могла — определить, когда Митч лжёт, и сейчас мне кажется, что он, как и я, не в курсе. Придётся выуживать информацию прямо из первоисточника.

— Что ты пьёшь? — спрашивает он, подступив ко мне так близко, что между нами остаётся не более двух дюймов. Чувствую себя немного зажатой.

— Почему бы тебе не сесть? — показываю на пустой стул Эрин. Что я и должна сделать, так это попросить его, чтобы он отошёл, и я могла дышать, не вдыхая его одеколон и eau de Митч. Они чересчур сильно напоминают мне былую зависимость от него.

— Эрин скоро вернётся, так что зачем утруждаться. — Но по взгляду, которым он впивается в меня, понятно, что его более чем устраивает то, где он сейчас стоит. Достаточно близко, чтобы чувствовать запах моих духов и ванильного лосьона для тела.

— Твоя мама сидит с Бри?

Я киваю, втягивая напиток через трубочку.

— Это первый раз, когда ты здесь? — осведомляется он.

Я снова киваю.

Митч озирается по сторонам, после чего возвращает взгляд ко мне.

— Так ты ходишь на свидания?

Голова резко дёргается вверх. Серьёзно?

— Тебя это как-то касается?

— Я просто продолжаю разговор. — Он улыбается, как будто мы ведём обычную дружескую беседу.

Реально? Брови начинают лезть на лоб. Ну, раз он хочет поговорить, я устрою ему разговор.

— Если тебе хочется знать, я не против познакомиться с кем-нибудь милым, — нарочно делаю голос кокетливым.

Хмурая морщинка появляется между его глаз.

— Да, но тебе не нужно ни с кем знакомиться. У тебя есть я, — его слова вырываются с едва заметным предупреждением, которое я предпочитаю игнорировать.

— У меня нет тебя, Митч, ты и сам знаешь.

Он полностью замирает, и остаётся только шум голосов и музыка, стучащая вокруг. Подавшись вперёд, Митч не останавливается, пока его торс не обжигает мой правый бок, согревая внутренности. Он скользит рукой по моей талии, наклоняется вниз и шепчет мне на ухо:

— Нет, есть.

Сердце беспорядочно бьётся, но мне хватает ума понять, что он пытается сделать. Взволновать меня. Разгорячить и взбудоражить. Натянуть нервы до предела. И несмотря на то, как слишком просто у него всё получается, он не узнает этого по моим действиям.

— Ну ладно, тогда я не хочу тебя. Так лучше?

Выражение его лица становится закрытыми, но не раньше, чем на нём вспыхивает что-то тёмное и опасное. Я знаю, что играю с огнём, но сегодня у меня настроение пойти на риск.

Я ещё не совсем закончила.

— Но сказать по правде, я скучаю по отношениям с мужчиной, — шепчу последнюю часть хриплым голосом распутницы. — Я скучаю по сексу.

На краткий миг воздух вокруг нас стал густым, как патока.

— Чего тебе не хватает больше всего? — мягко спрашивает он, опуская руку мне на бедро, невероятно близко к кромке юбки. — Ведь ты знаешь, что я буду более чем счастлив провести с тобой повторный курс.

Теперь сердце бьётся со скоростью отбойного молотка, и вдруг игра, которую я веду, приобретает неожиданный поворот. Думала, он будет подыгрывать мне, но выходит даже лучше.

— Мне казалось, ты сказал, будто тебе нужно знать, что я тебя простила? — Пришло время положить конец игре, в которую мы играем.

— А мне казалось, ты сказала, что простила меня, — тихо отвечает он.

— Но…

Его рот оказывается на расстоянии волоска от моего уха, когда он шепчет:

— У меня пропадает чувство юмора, когда ты говорить о сексе с другими парнями, поняла?

— Пейдж.

Вздрогнув, я резко поворачиваю голову на звук своего имени, словно откликаясь на порицание. Эрин вышагивает к столу, очевидно заметив, насколько фамильярным стал Митч. Неодобрительно поджатые губы ясно показывают, как она к этому относится.

Я чуть не бью Митча локтем в живот, чтобы избавиться от него. Он хмурится, но ослабляет хватку на мне и нехотя отступает.

Вернувшись к столу, Эрин не садится.

— Слушай, я готова идти, если ты не против прервать наш короткий вечер, — произносится она, глядя на меня и совершенно игнорируя Митча.

О да, это лучшая мысль, которую я услышала за весь день. Сегодняшнее сопротивление Митчу будет битвой, способной посоперничать с теми, что я видела в «Игре Престолов».

Искоса бросаю на него быстрый взгляд. Он не выглядит счастливым. Но знаете что, это не моя проблема. И так только и нахожусь в режиме выживания — или, иными словами, пытаюсь изо всех сил не допустить Митча сегодня ко мне в постель.

— Нет, не против. Я уже немного устала, — вру я, сама не зная в чью пользу — Эрин, Митча или мою.

Как раз в этот момент появляется Джош, держащий в руках два пива. Молча протягивает одно Митчу, оценивая сцену.

— В чём дело?

— Мы уходим, вот в чём дело. А вам прекрасного вечера, — произносит Эрин тоном, источающим сарказм.

Я беру сумку и слезаю со стула. Когда Митч протягивает руку, чтобы помочь мне, отмахиваюсь от неё. Он прищуривается, стиснув челюсть.

— Доброй ночи, — желаю я, прежде чем последовать за Эрин, прокладывающей путь через прижатые друг к другу тела, пока мы не оказываемся у выхода.

— Что это было? — требует она, как только мы выходим в ночь улицы, на тёплый и липкий воздух.

— Ничего. Всего лишь Митч, ведущий себя как Митч, — отвечаю я.

Прежде чем мы успеваем сделать ещё хоть шаг, басы музыки становятся громче вместе с тем, как открывается дверь в клуб за нами.

— Пейдж, подожди.

Я поворачиваюсь на голос Митча. Спустя несколько секунд он оказывается прямо перед моим лицом. Его волосы выглядят так, будто он то и дело запускал в них руки, а так он поступает только, когда расстроен.

— Не уходи только потому, что я здесь, — просит он.

— Митч, почему бы тебе не оставить её в покое, — рявкает Эрин.

Он резко смотрит на неё, явно взбешённый.

— Я был бы признателен, если бы ты не вмешивалась. Я разговариваю с Пейдж.

Эрин делает показательный шаг в его сторону.

— Пейдж — это моё дело, — отзывается она с холодной яростью.

Его глаза удивлённо увеличиваются. Мои тоже.

— Слушай, Митч, мы уходим…

— Она не твоё дело, когда это имеет отношение ко мне, — парирует Митч, перебивая меня и сверля взглядом её.

— Разве ты недостаточно сделал? Она не хочет больше быть с тобой, понятно?

Митч раздражённо фыркает.

— Я понимаю, что ты её подруга, и…

— Ты абсолютно ничего не понимаешь. Понятия не имеешь через что заставил её пройти. От чего она отказалась только, чтобы быть с тобой, поэтому даже не смей говорить, что она — не моё дело. Она — моя лучшая подруга. — Глаза Эрин пылают гневом.

Его взгляд взлетает ко мне.

— Что ты имеешь в виду, говоря: «отказалась, чтобы быть со мной»?

Нет. Нет. Нееееет!

— Эрин! — предупреждающе выкрикиваю я. Господи, она не посмеет.

— Она отказалась от стипендии в Бёркли, потому что собиралась несмотря ни на что поехать за тобой в Нью-Йорк. Пусть это и означало, что ей придётся взять кредиты на колледж, в который она на самом деле даже не хотела.

— Эрин, как ты могла! — Она поклялась хранить тайну. Обещала, что даже слова никому не скажет про стипендию.

— Прости, Пейдж, но пришло время ему узнать, чем ты пожертвовала ради него, — произносит она, не отрывая от него глаз.

— Пейдж? — Митч совершенно ошарашено смотрит на меня.

Проклятье.

Я качаю головой.

— Митч, с тех пор прошло много времени, и я не хочу об этом говорить. Всё в прошлом, уже ничего не изменится. Сейчас же я просто хочу поехать домой и поспать.

И я бросаюсь, как можно быстрее, к машине. Когда добираюсь до пассажирской двери, фары вспыхивают и сигнализация выключается, разблокировав машину. Я залезаю внутрь и хлопаю дверью. В зеркале заднего вида можно увидеть, как Эрин с Митчем до сих пор разговаривают, стоя у ярко залитого светом входа.

Митч продолжает смотреть на машину, а мне остаётся только молиться, что он не пойдёт за мной. Но я не слышу никаких громких голосов, отчего мне чуть легче дышать. Минутой позже Эрин открывает дверь со стороны водительского сиденья, вскарабкивается внутрь и с глухим стуком закрывает её. Митч уже скрылся в клубе.

— Прости. Не презирай меня, — первым вырывается из её рта.

— Зачем? — Мне удаётся превратить односложное слово в слово с кучей смыслов.

— Не знаю. Просто я будто не смогла больше держать это в себе. Мне хотелось, чтобы он узнал, как сильно ты его любила, потому что я не знаю, понимал ли он это когда-нибудь.

Заглянув ей в глаза, я вижу тоску и раскаяние, поэтому таить на неё злобу становится невозможно. Долго выдыхаю.

— Ладно, теперь он знает. Ничего не изменилось. Жизнь продолжается. — Я тянусь через консоль и сжимаю её руку. — Только больше так не делай, хорошо?

Она мягко смеётся и стискивает мою руку в ответ.

— Нам можно раскрыть всего один секрет за всю жизнь, и, видимо, это было сделано мной.

— Отлично. Значит, пока мы едем домой, ты расскажешь мне один из своих. Например, о том, какого чёрта происходит между тобой и Джошем?

Она заводит машину и стреляет в меня виноватым взглядом.

— Я собиралась рассказать тебе.

— Собиралась рассказать мне что?

Тяжело вздохнув, она выдаёт:

— Я с ним сплю.

Глава 20.

Пейдж

— Ты что?

Она сворачивает со стоянки на главную дорогу, ведущую к шоссе.

— Я занимаюсь с ним сексом, — заявляет она как ни в чем не бывало.

У меня уходит пара секунд, чтобы вновь обрести голос.

— Но он тебе даже не нравится, — говорю я, но это скорее вопрос. По крайней мере, должен был им быть.

— Что ж, очевидно, он мне не не нравится, иначе я бы не стала заниматься с ним сексом, согласись? — замечает она ох как логично.

— Ну да, я вроде как догадывалась, но ты всегда говорила, что терпеть его не можешь.

— Я не сказала, что он мне нравится.

Я закатываю глаза, молясь, чтобы её поразил здравый смысл.

— Тогда почему ты с ним спишь?

Гортанный смех слетает с её губ.

— А ты как думаешь? Потому что он горячий и шикарен в постели.

Боже правый, что Джош сделал со здравомыслящей, рациональной Эрин, которую я знаю и люблю?

— И всё? Потому что он великолепен и шикарен в постели? — я похожа на попугая.

Она приподнимает плечо, сострив:

— А этой причины недостаточно?

Я энергично качаю головой.

— Не для тебя. Ты не любишь интрижки. Поэтому ты ни с кем и не встречалась с тех пор, как вы с Дейлом расстались.

— Если бы мне пришлось ждать других отношений, чтобы снова заниматься сексом, то ждать надо было бы долго. В любом случае, здесь нет ничего особенного. У нас взаимопонимание.

— И что же это значит? — осведомляюсь я, впервые почувствовав себя мамашей.

— Что то, чем мы сейчас занимаемся, касается только секса. Никаких свиданий и отношений. Если у кого-то из нас появляется настроение, мы созваниваемся и занимаемся сексом. А когда мы найдём кого-то другого, один из нас просто скажет об этом другому, и всё закончится. Ни драмы, ни разбитого сердца.

У меня голова кругом, а я даже не пьяна.

— Когда это случилось? Как долго ты… ну знаешь… с Джошем?

— Ради Бога, Пейдж, ты же мать. Не будь такой ханжой. В первый раз мы занялись сексом, после того, как они с Митчем приехала ко мне домой.

Ах да, когда он увидел её в бикини.

— Поэтому ты в последнее время постоянно занята? — Это бы многое объяснило.

Она оглядывается, одаривая меня своим знаменитым щенячьим взглядом.

— Я же сказала, что собиралась тебе рассказать… в конце концов.

Мне требуется несколько секунд, чтобы принять всё.

— Значит, ты и Джош. Вау.

Теперь уже она тянется через консоль и слегка хлопает меня по плечу, не отрывая взгляда от дороги.

— Не выставляй всё так. Это всего лишь секс.

Я тихонько фыркаю.

— Точно. Все так говорят.

Попросту меня проигнорировав, она спрашивает:

— И зачем же ты воспользовалась вашей дочерью, чтобы отогнать тех девиц?

Мне пришлось объяснять произошедшее в Старбаксе с Митчем и Крейгом.

— Говорила же, он пытается затащить тебя в постель.

— Это он сказал тебе, когда вы общались там? — вынуждена спросить я, раз уж Эрин, видимо, не собирается сама со мной делиться.

— Ха! Мне он в таком никогда не признается. Нет, он сказал, что не собирался портить наш вечер и ты ему небезразлична, бла-бла-бла. И остальные кодовые фразочки, которые помогут ему залезть к тебе в трусики.

— Ну в отличие от тебя, в моих трусах никого нет, — отстреливаюсь я.

Эрин хихикает, и мы на минутку замолкаем, после чего она вдруг спрашивает:

— Ты же не против, что я сплю с лучшим другом твоего бывшего? Это ещё одна причина, из-за которой я тебе об этом не говорила. Не знала, как ты воспримешь.

— Что ж, это ведь не значит, что ты захочешь потащить меня на двойное свидание с ним и Митчем, — отшучиваюсь я. Хотя в другое время было бы весело позависать вчетвером.

— Видишь, раз мы не встречаемся, тебе никогда не придётся об этом переживать.

Тяжело поверить, что она рассуждает о сексуальных отношениях, как будто говорит о погоде. Удивительно.

— Значит, секс настолько хорош, что ты занимаешься этим без отношений? — интересуюсь я, глянув на неё.

Эрин сжимает губы, как будто пытаясь подавить улыбку. Потом закатывает глаза, имитируя экстаз.

— Лучший в моей жизни. Но я назову тебя в лицо врушкой, если ты когда-нибудь об этом расскажешь.

Наконец-то немного эмоций.

— Агрх, даже слышать об этом не хочу. Я сейчас практически Мать Тереза. Регулярный секс — это как что-то из другой жизни. — Я в трауре по своей сексуальной жизни, так что по мне прилетел весомый удар, когда я увидела Митча, который сегодня выглядел достаточно хорошо, чтобы откусить от него кусочек. И теперь, когда знаю, что у Эрин есть регулярный секс, я реально это чувствую. Кажется, даже на самом деле капельку завидую.

— Жаль, я так не могу — ну знаешь, заниматься сексом без чувств и прочей дребедени. Заниматься сексом только ради удовольствия, — бормочу я.

— Почему не можешь? — переспрашивает она, повернувшись ко мне на красном свете.

— Потому что мне нужна эмоциональная связь с парнем, чтобы по-настоящему наслаждаться.

— Думаю, когда ты по правде закончишь с Митчем, тебя удивит, насколько это освобождает, — замечает она.

— Я закончила с ним, — вру со всей убеждённостью, на которую способна. — Как ты можешь думать, что я его не забыла, после всего, что он сделал? — Именно по этой причине я и должна его забыть. — Я мила с ним из-за Бри, только и всего.

— Ну, раз ты так говоришь.

— И тебе лучше притормозить, пока нам не выписали штраф, — говорю раздражённо, дёргая за ремень безопасности, чтобы проверить, как надёжно он закреплён.

— Я что, задела за живое?

— Я с ним покончила, — заявляю твёрдо. Нельзя злиться на неё только за то, что ей хватило ума не поверить моей лжи.

Кажется, чем чаще я повторяю себе эту ложь, тем больше возрастают мои надежды на то, что это станет правдой.

~~~***~~~

Когда до полуночи остаётся несколько минут, мой телефон оживает, и на экране загорается имя Митча. Знаю, что отвечать не должна. Не должна, но отвечаю.

— Я тебя разбудил? — спрашивает он, прежде чем я успеваю сказать «алло».

— Нет, но я уже в постели. — Эрин привезла меня сорок пять минут назад.

— Почему ты не рассказала мне о стипендии?

Из меня вырывается вздох. Знала же, что он всё так просто не отпустит. Знала.

— И что бы ты посоветовал мне сделать, если бы я рассказала? — осведомляюсь я, возвращая вопрос ему.

Его молчание говорит, что он к этому не был готов.

— Не знаю. Но я бы хотел знать. В смысле, стипендия — это серьёзно.

Разве я этого сама не знаю? Но когда я взвесила все «за» и «против», бесплатное обучение в замечательном заведении не выстояло против разлуки с Митчем. Я была очень-очень-очень глупой. Господи, я реву от того, какой глупой, влюблённой девчонкой была. И что же я получила, вложив все свои надежды и мечты в мужчину? Разбитое сердце. Но у меня есть Бри, и она стоит всего через что я прошла за последний год.

— Ты бы посоветовал мне принять её? Поехал бы вместе со мной вместо того, чтобы отправиться в Уорвик?

Снова тишина. Говорящая тишина.

— Вот почему я не рассказала тебе, Митч. Думаю, я знала, что если расскажу, тебе придётся выбирать между тем, что лучше для меня и своими желаниями. И на тот момент, кажется, они различались. Поэтому я решила поставить тебя на первое место. И мы оба знаем, как всё кончилось.

— Пейдж…

— Ты знаешь, что я говорю правду. Но, как и было сказано, всё в прошлом и бессмысленно рассуждать о том «что если», — замечаю я, готовая закончить разговор.

— Чувствую себя дерьмово, — это звучит так уничтожено. Разрушено. Сломлено.

— Это не твоя вина. Решение принимала я. И, в конце концов, ни о чём не жалею. Не могу, ведь тогда бы у меня, наверное, не было Бри.

— Если бы я знал…

— То остался бы? Прошу, не говори этого. Я бы не хотела, чтобы ты остался со мной из чувства долга. Мне бы хотелось, чтобы ты был здесь только по собственному желанию.

Свет от телефона — единственный огонёк в комнате. Он подсказывает, что мы говорим уже пять минут. В старшей школе мы разговаривали до самого утра, пока не наступало время вставать на занятия. Теперь же у меня есть ребёнок, и я не могу позволить себе роскошь подремать после школы в дни, когда не выспалась ночью.

— Хочу быть рядом сейчас, — хрипло говорит Митч.

— Оставайся рядом с дочерью, и я буду счастлива.

— Пейдж…

— Спокойной ночи, Митч, — тихонько желаю ему, моментально обрывая вызов.

Я закрываю глаза, когда экран телефона потухает.

~~~***~~~

Митч

У меня получилось распланировать летние занятия вокруг времени, когда мне нужно сидеть с Бри — выходит, на учёбе я по понедельникам, средам и пятницам по четыре с половиной часа, начиная с восьми тридцати утра.

Начинается первая неделя, оба моих преподавателя задают мне тонну домашнего задания и книг для чтения. Много времени прошло с тех пор, как я так много учился. Но хорошо отвлечься от того, что происходит между мной и Пейдж — то есть ничего.

После случившегося в клубе больше недели назад, я решаю сфокусироваться исключительно на том, чтобы быть хорошим папой. Может, мы с Пейдж и не будем жить как пара, но для Бри я буду отцом всю оставшуюся жизнь. Не могу позволить себе всё испортить, но так может произойти, если я буду настаивать на чём-то большем с Пейдж, особенно сейчас, когда мне известно о стипендии.

Господи, я чувствую себя чертовски виноватым. Одно дело было убедить её поехать за мной в Уорвик и совершенно другое — вынудить отказаться от стипендии, чтобы она могла поехать за мной. От этого мой уход от неё выглядит даже хуже, чем уже был. Неудивительно, что она не даёт мне второй шанс. Я его не заслуживаю. Но мне он нужен как никогда. И несмотря на всё, я знаю, что в этот раз у нас получится. Если она будет рядом, станет легче.

Четвёртое июля не за горами, и мне хочется, чтобы Пейдж и Бри переехали до его наступления. К тому же, переезд должен быть лёгким. Бытовую технику перевозить не нужно, мебель тоже не особо много. Я забираю только свою электронику и одежду. Всё остальное остаётся.

Сейчас я протаптываю ковёр в гостиной, дожидаясь приезда Пейдж с Бри. Она уже опоздала на десять минут, а с вчерашнего вечера льёт как из ведра.

Когда дождь наконец стихает, воздух становится гуще горохового супа. Проходит ещё пять минут, и я официально начинаю переживать. Набираю номер Пейдж.

— Привет, Митч.

Я вздыхаю с облегчением, услышав её голос. По нему не скажешь, что она застряла в канаве или на крышу их машины упало дерево.

— Пейдж, почему тебя ещё здесь нет? Ты должна была завести Бри пятнадцать минут назад. — Не хочу показаться таким резким, но она заставила меня поволноваться.

Она долго молчит, прежде чем сказать:

— Ты забыл, что мои занятия закончились на прошлой неделе, а последний день в ресторане был в пятницу? Я дома до начала обучения, которое начнётся только после четвёртого.

Я резко торможу, убираю телефон от уха и смотрю на него, как если бы смотрел на неё, если бы она была здесь. А раз её нет, приходится приложить его обратно к уху.

— Подожди. То есть я не увижу свою дочь сегодня, потому что тебе нужно, чтобы я с ней сидел? Ты это хочешь сказать? — Какого чёрта?

— Митч, мне казалось, ты знал…

— Знал что? Что могу быть отцом для своей дочери только, когда это удобно для тебя? Когда она со мной, Пейдж, я не просто нянька, которая может с ней посидеть, чтобы ты сделала свои дела. Я её отец. Я рассчитываю на это время с ней. — У меня слишком острая реакция или она воспринимает меня как само собой разумеющееся?

После долгой паузы, она подаёт голос:

— Ладно. Позже должно прояснится, так что я привезу её к тому времени.

— Нет, я не хочу, чтобы ты везла её, когда дороги ещё мокрые, — огрызаюсь я. Сейчас любезность Пейдж раздражает меня до предела.

— Тогда что ты хочешь от меня? — спокойно интересуется она.

Я продолжаю мерить деревянные полы между кухней и гостиной.

— Мне бы хотелось, чтобы ты подумала о том, что я ждал сегодняшней встречи с дочерью. Было бы приятно, если бы ты приняла это во внимание.

— И поэтому ты так злишься?

Она кажется такой спокойной и рассудительной, в то время как меня обуревает разочарование от всего, что я не могу контролировать. Ещё меня выводит из себя эмоциональная стена, которой она отгородилась. Сама её не опускает и за неё отказывается впускать. Меня убивает, что я не могу трогать её, целовать, заниматься любовью, как раньше. И кажется, от всего, что со мной делается сейчас, становится только хуже.

Глубоко вдохнув, я вынуждаю себя притупить эмоции.

— Слушай, мне жаль. Не знаю, почему я…

— Мама и Рэнди снова официально вместе. Помолвлены, — объявляет Пейдж, меняя тему и спасая меня от объяснений, почему я веду себя как эгоистичный придурок. Она делала так раньше, когда мы были вместе, и я заговаривал себя в угол. Всегда знала, когда мне нужна помощь, и прибегала к такому отвлечению во имя спасения моей задницы. Заодно идеально свела нас к теме, о которой мне хотелось с ней поговорить.

— Замечательно. Рад, что у них всё вышло. Я надеялся, что вы с Бри переедете до четвертого.

Стараюсь не паниковать, когда она не торопится с ответом.

— Думаю, было бы хорошо, — в конце концов, изрекает она. — Кажется, мама хочет подготовить дом к продаже и надеется сбыть его до конца лета. Она переезжает к Рэнди.

До меня даже не доходило под каким я, видимо, стрессом был, пока не чувствую, как плечи опускаются, освобождаясь от сковывающего их напряжения. Каждый день, проходящий без точной даты переезда, оставлял Пейдж открытую возможность передумать. Теперь её мама продаёт дома, развевая эти страхи.

— Рад, что у них получилось.

— Да, я тоже. Мама заслуживает счастья, — почти с тоской отвечает она.

— Как и ты, Пейдж. — Мне хочется добавить, что однажды мы были счастливы и можем быть снова, но я делаю всё возможное, чтобы не напирать. Выходит с трудом.

Она тихо смеётся.

— Я счастлива. О чём ещё можно просить?

Обо мне.

Но, конечно, не произношу вслух. Нет, я могу только показать, как сильно её люблю и желаю быть с ней, а остальное зависит от неё.

Глава 21.

Пейдж

Уехать из дома, в котором выросла — горько, но покинуть мать — душераздирающе. Проходить через это приходится, напоминая себе, что не будь у меня Бри, я бы в любом случае через пару месяцев уехала на учёбу. И потом бы нас разделяли сотни миль. Так даже лучше, ведь я останусь рядом.

Но для мамы, наблюдающей за отъезжающим от дома грузовиком со слезами на глазах, это значения не имеет. После эмоционального прощания на подъездной дороге, я целую маму и следую за Митчем — который ведёт грузовик — в свою машину.

Два часа спустя, я уже осматриваюсь в главной спальне — старой комнате Митча — думая, чем же мне занять столько пространства. Занавески придётся убрать, тёмно-коричневые вертикальные жалюзи на окнах, на мой вкус, чересчур однотонны и мужественны. То же самое касается постельного белья. Мне нужно что-нибудь покрасочнее.

Мебель из массивного дуба останется. От неё пахнет качеством, к тому же моя мебель для спальни казалась бы карликовой в комнате такого размера.

Митч появляется в дверном проёме с огромной коробкой в руках.

— Куда мне это отнести? — Сбоку большими печатными буквами написано «ИГРУШКИ».

— Даже не знаю. Что думаешь насчёт того, чтобы сделать из лофта игровую комнату и хранить половину игрушек там? — интересуюсь я, продолжив выкладывать вещи из сумки, лежащей на кровати.

— Думаю, что тебе нужно принять решение, пока я её не уронил, — сухо отвечает он, выглядя отвлекающе растрёпанным в тёмно-синих джинсах и красной футболке с короткими рукавами.

— Ладно. Отнеси в её комнату, я разберусь позже.

Поскольку Митч уже сделал из гостевой комнаты комнату для Бри, когда сидел с ней, обустраиваться там сильно не пришлось.

Без лишних слов, он исчезает в коридоре. Его сестра была достаточно добра, взяв Бри с собой в гости к старшей сестре Дэна, живущей в Мейконе, чтобы у нас была возможность перевести вещи. Митч мог втянуть и Джоша, но раз уж остались в основном только коробки и вещи, он решил не тормошить его, ведь иначе нам бы пришлось ждать, когда Джош будет свободен, а этого не произошло бы раньше субботы.

В шкафу я тянусь, чтобы водрузить стопку книг на верхнюю полку, и чувствую, как мышцы на руках протестуют против тренировки, которую они получали последние три часа. Завтра, уж точно знаю, они будут ныть.

Митч снова возникает в дверях, на сей раз держа телевизор с плоским экраном.

— Ладно, это последнее. — Он не очень-то большой, конечно, никак не сравнится с тем монстром в гостиной, но пока сойдёт и так.

— Думаю, его можно поставить туда. — Я указываю на шкаф, на котором раньше стоял пятидесяти двухдюймовый телевизор Митча. Мой малыш на фоне будет выглядеть потерянным.

После, закончив с подключением, он проводит рукой по лбу.

— Я возьму попить и отдохну немного. Хочешь чего-нибудь?

— Сейчас нет. Хочу разобрать эти вещи до конца дня. — Одежда Бри уже убрана в шкаф и комод. Игрушки могут подождать до завтра.

— Ладно, тогда дай знать, если понадобится помощь высокого человека, — произносит он с дразнящим подмигиванием.

— Очень смешно, — ворчу в ответ. С пятью футами и четырьмя дюймами я всегда считала себя среднего роста, пока не начала встречаться с Митчем. На самом деле, меня просто окружают одни гиганты.

Ещё полчаса я заканчиваю всё, что хотела сделать на сегодня. Теперь же, прежде чем погружусь в тёплую ванную, чтобы отмочить ноющие мышцы, мне лучше что-нибудь перекусить, иначе я рискую тем, что мой желудок переварит сам себя.

В коридоре, как раз двинувшись в сторону кухни, я слышу бормотание телевизора. Наверное, Митч правда расслабляется. Интересно, надолго ли он собирается остаться? Пока мы занимались переездом и наши разумы и руки были увлечены другим делом, всё шло отлично. Но сейчас… ну, сейчас всё успокоилось, и в квартире остались только мы вдвоём — на самом деле, во всём доме остались только мы вдвоём. Возможно, мне стоит позвонить Эрин, и узнать, не хочет ли она приехать. Из неё получится отличный буфер.

Вместо того, чтобы, как и собиралась, уйти на кухню, я иду на звуки возбуждённого разговора и смеха, доносящегося из телевизора. Когда вхожу в гостиную, Митч сидит на диване, его взгляд прикован к экрану, а рядом с ним на столике стоит маленькая коробка с надписью «Видео».

Мои видео.

Я резко возвращаю взгляд к телевизору, как раз когда беременная «я» заполняет весь экран. Мне требуется мгновение, чтобы осознать, что я смотрю видео с детской вечеринки перед родами, которое сняла Эрин.

Да, это я, неуклюжая и беременная, опускаюсь в кресло почётного гостя.

«— Вы уверены, что она поместится? — шутит Эрин.

Я показываю ей язык и, слегка покачиваясь, устраиваюсь поудобнее.

Мама наклоняется и заключает меня в объятья, потирая мой живот.

— Она же совсем крошка, правда, милая?»

Ночью, предшествующей вечеринке, я проснулась от сильнейшей судороги в ногах. Боль и дискомфорт почти довели меня до слёз, я хватала ртом воздух, силясь не расплакаться, потому что мне не хотелось будить маму. Я лежала одна в темноте, в муках этой боли, гадая, когда настанет конец. И в такие моменты мои мысли возвращались к Митчу.

Но вот он сидит и смотрит на меня с позитивной стороны, когда я улыбаюсь и смеюсь в окружении всех моих близких.

— Кто разрешил тебе рыться в моих вещах?

Вздрогнув, Митч поворачивает голову и глазеет на меня, как будто выходя из ступора.

— На ней было написано «видео», и я решил поискать наши.

Я медленно киваю.

«— Ой, оно очень милое. Брианна будет в нём такой очаровательной, — со вздохом произносит Эрин.

— Стойте, мне нужно в ванную, — прошу я, подняв глаза на маму.

Она убирает подарок, который собиралась протянуть мне, чтобы я его открыла.

— Давай, милая. Я помогу тебе подняться».

— Выключи, — голос у меня плоский и безэмоциональный.

— Пейдж…

— Митч, я сказала: «выключи». — Сердце громко тарабанит в ушах, руки начинают трястись.

Тише, Пейдж.

Даже не смотрю на него, мои глаза прикованы к экрану, пока я наблюдаю, как мама помогает мне подняться с кресла. Эрин опускает руку, держащую камеру, поэтому видно только пол общественного центра, в котором она живёт.

«— Пейдж. Пейдж, что случилось? — паникующим голосом спрашивает Эрин».

И это последнее, что можно услышать, прежде чем экран потухает.

Следующее, что я понимаю — Митч оказывается на ногах, напирая на меня с застывшей паникой в глазах. Как будто случившееся тогда происходит сейчас.

— Что случилось?

Никогда ещё не видела его в таком ужасе.

— Пейдж, какого чёрта с тобой произошло? — его голос обеспокоено повышается, когда он хватает меня за предплечья.

— Успокойся, Митч. Ничего страшного. Это называется схватками Брэкстона Хикса. То есть, ложные. — Его там не было. Тогда зачем ему переживать сейчас? — Я была бы признательна, если бы ты не рылся в моих вещах, — натянуто и тихо произношу я, стряхивая его руки.

Воспоминания о том времени настигают меня, как товарный поезд. От них и их воздействия никуда не деться. Я отворачиваюсь и слепо бреду на кухню. Там, встав перед раковиной, опираюсь руками на край столешницы и глубоко вдыхаю через нос.

Митч не даёт мне побыть наедине с собой, становясь рядом со мной и оставляя между нами всего несколько дюймов. Но я чувствую его. Хотя не поворачиваюсь, чтобы посмотреть. Не могу.

— Пейдж…

— Митч, не надо. Просто не надо. — Понятия даже не имею, что он собирался сказать. Знаю только, что не хочу это слышать. Потому что ничего не изменится.

— Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, — говорит он грубым голосом.

— Я не ненавижу тебя, Митч. Иногда мне очень хочется, чтобы ненавидела, но это не так. — Нет ничего хуже, чем когда тебе кажется, что ты пережила худшую часть, что рана затянулась, но потом что-то царапает её с такой силой, что она снова открывается.

— Если бы я мог изменить…

Яростно качаю головой, хлестнув прядями волос себя по щекам.

— Но ты не можешь. Ты не можешь ничего изменить, — говорю я задыхающимся от эмоций голосом.

А потом он допускает ошибку, положив руки мне на плечи, его прикосновения такие лёгкие, будто он боится, что я сломаюсь.

И так и происходит.

Я ломаюсь.

Боль и воспоминания проносятся по мне с силой цунами, и я возвращаюсь в самое одинокое, самое страшное время моей жизни.

Рыдания нарастают внутри во всплеске отчаяния, прежде чем сорваться с губ хриплым, сломленным звуком. Руки взлетают, прикрывая лицо, но слёзы не остановить.

Рука Митча обвивается вокруг меня как лента, спину обжигает его грудь, а ладони опускаются на живот. Его сила удерживает меня в вертикальном положении на тот случай, если бы я рухнула.

— Ты бросил меня, — плачу я, сотрясаясь всем телом в рыданиях. — Я так сильно любила тебя, Митч, а ты меня просто бросил.

Митч зарывается лицом мне в шею, и из его горла вырывается звук, наполненный невероятной агонией, смешавшейся с моей болью.

— Господи, Пейдж, прости меня. Прости. Я бы сделал всё, что угодно, чтобы вернуть всё назад. Чтобы быть рядом с тобой на каждом шагу пути. Всё, что угодно.

Как будто плотину, меня, наконец, прорывает и все чувства, что я пыталась столь долго подавить, выплёскиваются в потоке страданий и горя.

— Как ты м-мог оставить м-меня? — с трудом выговариваю.

— Прости. Прости меня, — таким голосом, как у него, обычного оплакивают любимого человека.

Меня поражает необъяснимая ярость. Извернувшись из его объятий, я изливаю всю свою боль и гнев. Сжав руки в кулаки, я бросаюсь на него, ударяя по твёрдым мышцам груди и плеч, пока рыдания продолжают сотрясать в конвульсиях моё тело.

Митч ничего не делает, чтобы остановить меня. Просто стоит на месте и принимает мои никчёмные удары как должное, просто повторяя:

— Прости, малышка. Пожалуйста, прости меня.

В конце концов я остаюсь совершенно эмоционально истощённой, не в силах повторно наброситься на него. Когда я поднимаю взгляд к лицу Митча и вижу слёзы, стекающие по его ресницам, гнев покидает меня. Если правду говорят, что глаза — зеркало души, значит, душа Митча измучена.

Мне всегда казалось, что будет приятно видеть его боль. Я хотела сделать ему больно. Но сейчас, став свидетелем его агонии, я не могу этого вынести. Слёзы продолжают струиться, когда я, повернувшись спиной, цепляюсь рукой за столешницу.

Его руки снова окружают меня, и я закрываю глаза от боли и удовольствия, вызванных его поступком. Его твёрдого тепла и запаха, окружающего меня. И тогда я принимаю то, что неизменно знало моё сердце. Я всё ещё его люблю. Всегда, наверное, буду любить.

Мы замираем так на несколько минут — Митч крепко держит меня, пока я ищу утешения в его руках.

Не спеша он поднимает голову от моей шеи, и в тот миг я остро ощущаю близость наших тел. Его промежность прижата к моих ягодицам, а руки, раскинувшиеся на моём животе, поднимаются вверх, оставляя кончики пальцев прямо под грудью.

— Прости меня, — умоляет он, опуская голову до тех пор, пока я не чувствую грубую щетину на своей щеке.

Подняв руку к моему подбородку, он наклоняет лицо и оставляет поцелуй у уголка рта. Слёзы продолжают течь из-под век и мои глаза, подрагивая, закрываются, в то время как я чувствую восходящую боль и агонию от удовольствия его поцелуя, его прикосновения. Только он всегда был способен заставить чувствовать меня так много и так сильно.

Глубинный стон вырывается из его горла, а рука на животе поднимается ближе к груди, потирая большим пальцем сосок, пока тот не становится острым и твёрдым. Удовольствие пронзает меня, как копьё, и я издаю громкий вздох.

— Господи, Пейдж, прости меня. Я скучал по тебе. Ты даже не представляешь, как сильно я скучал, — рычит он мне на ухо, перемежая слова движениями бёдер и эрекции у моих ягодиц.

Моё тело откликается без промедления, прилив влаги затопляет лоно. Прежде чем я успеваю перевести дух, он поворачивает меня и поднимает на стол. Мои ноги инстинктивно раздвигаются, давая ему место, пока он, схватив за затылок, глубоко целует меня, затапливая в бурном потоке наслаждения.

Обняв его руками за шею, я впиваюсь ногтями в волосы, расчёсывая пальцами шелковистые пряди. Вкладываю в поцелуй всё: ярость и огонь, отчего мы оба вкушаем вкус друг друга. Губы смяты, языки сплетаются и поглаживают, зубы сталкиваются — наш голод это нечто, что нельзя взять под контроль или приручить.

Он вдавливает в меня свою твёрдую длину, и на сей раз я чувствую его именно там, где мне хочется. Мой центр пульсирует и сжимается в отчаянной необходимости. Он проглатывает мой стон, скользнув руками под мой зад, и сближает нас так, что мы оказываемся максимально близко.

Я забираюсь руками ему под футболку, а он хватается за край моей и тянет её вверх, заставляя меня отказаться от того, что я собиралась сделать, чтобы он мог стянуть футболку через мою голову.

Остаюсь сидеть на столешнице в розовом лифчике и штанах для йоги. Митч застывает и впивается в меня глазами, взглядом пожирая каждый дюйм моей обнажённой кожи. Тянусь, чтобы коснуться его, и это, кажется, побуждает его к действию.

Он сгребает в кулаки свою футболку и снимает её через голову, бросая на деревянный пол рядом с моей.

Вот рту пересыхает, пока я изучаю ширину его плеч, идеальные грудные мышцы и пресс, от которого у меня появляется слабость в коленях. Хочу, хочу, хочу — единственные слова, проносящиеся у меня в голове, хотя потребность занимает место гораздо дальше на юг.

Потом он целует меня снова, безошибочно потянувшись к задней застёжке лифчика. В ту же секунду, убрав лямки с плеч, он отрывается от моего рта, переходя от щеки к шее, пока я не чувствую жар его дыхания на своём соске.

Дыхание становится поверхностным, а боль между бёдер усиливается от одного лишь предвосхищения его рта на моём теле. Я опускаю на него отяжелевший взгляд, наблюдая, как он щёлкает языком по острому камушку соска. Встрепенувшись от влажного контакта, я ищу опору на плечах Митча, погружая пальцы в его плоть с тихим шипением от наслаждения.

— Тебе хорошо? — шепчет он хрипло, обволакивая сосок ещё дозой влажного воздуха.

Захныкав, я пытаюсь вынудить его взять меня в рот, надавливая ему на шею. Как будто недостаточно помучив, он дразнит, пытает меня, несколько секунд сопротивляясь моим усилиям, прежде чем окружить пику губами и глубоко втянуть её в рот.

Я издаю жалобный крик и закусываю губу, чтобы задушить подступающий вопль. Оргазм, нарастающий во мне, набирает скорость и импульс, но я не хочу, чтобы он наступил слишком скоро, прошёл слишком быстро. Ведь Митч даже не коснулся меня ниже пояса.

Вскоре он переключает внимание на другую грудь, лаская её, облизывая и втягивая, как мучил первую. Ополоумев от желания, я целую его в шею, вожу руками по мускулистой спине и пропускаю пальцы через его волосы.

В конце концов, подняв голову от моей груди, он выглядит таким же одурманенным, какой себя чувствую я, его глаза полузакрыты, ноздри раздуваются, а зрачки расширены. Не отводя от взгляда, он хватает на талии штаны и плавно снимает их с меня. И только, спустив их, опускает взгляд.

Теперь на мне только бледно-розовые стринги.

Из его горла слышится рокот. Мне кажется, что он сейчас стащит их с меня, но ничего такого не происходит. Вместо этого раздвигает мои ноги ещё сильнее, подняв руку по моему бедру выше, пока не добирается до промежности трусиков. Материал намок, а лоно налилось жаром и агонией. Сдвинув трусики в сторону, он проводит двумя пальцами вниз к центу, срывая стон с моих губ.

— Господи, Пейдж, — шепчет он, и я слышу агонию в его голосе. Он гладит меня один раз, второй, третий, прежде чем запустить внутрь два пальца.

— Митч, — вскрикиваю я, дёрнув бедрами напротив его руки. Влагалище тесно сжимается вокруг пальцев. Голова откидывается назад, а спина выгибается, выставляя грудь навстречу потолку.

Он двигает пальцами вперёд-назад, увеличивая темп с каждым судорожным вздохом, что я делаю. Чтобы довести меня до грани, он накрывает ртом сосок, сначала поглаживая его языком, а потом резко ударяя. И от обоих его действий, я разваливаюсь на части, падая с вершины с такой силой, что на секунду все меркнет, и конвульсии сотрясают моё тело. У меня уходит целая минута, пока я оправляюсь от наслаждения.

Неторопливо пальцы Митча выскальзывают из меня. Прижавшись поцелуем к холмику левой груди, он отстраняется и опускает на меня взгляд. Выражение его лица отражает одновременно и удовлетворение и голод, и когда он смещается между моими бёдрами, я чувствую его стояк, прижавшийся к внутренней части моего бедра.

Принимаю сидячее положение и подаюсь вниз, чтобы расстегнуть его джинсы.

— Нет, давай я сам. Не уверен, что сейчас вынесу твои руки на себе, — со стоном просит он, убрав мои руки в сторону и занявшись делом самостоятельно.

Когда Митч спихивает по бёдрам джинсы, я проскальзываю рукой внутрь его брифов и обхватываю эрекцию. В этот момент боль в центре возвращается к жизни. Сжав руку, я скольжу ей вверх-вниз по его длине. Обжигающе горячей. Он судорожно стонет, качнувшись навстречу моей руке.

Я люблю, что могу довести его до такого состояния, возбудить до бессвязности.

По мере того, как темп моих поглаживаний увеличивается, его стоны становятся громче, а дыхание быстрее. До того, как до меня доходят его намерения, он отстраняется от моей руки, заваливает меня на спину, решительно внедряется между бёдер и закидывает одну мою ногу себе на плечо, взяв контроль в свои руки. С хищным выражением лица он, едва касаясь, проводит кончиком эрекции по моему центру.

— Митч, нельзя. У нас нет презерватива. — Какой бы сильной не была моя любовь к дочери, в следующий раз я планирую забеременеть, когда буду счастлива замужем с дипломом об окончании колледжа на руках.

Долю секунды мне кажется, что он меня не слышит, будто от голода стал слепцом перед риском. Проходит пара мгновений, и, в конце концов, его глазам возвращается ясность.

Он опускает взгляд вниз, на нас, сжимая челюсть.

— Господи, о чём я, чёрт возьми, думаю, — бормочет он, словно про себя.

Митч

Дерьмо, как же близко.

Но до чего просто было бы просто скользнуть внутрь, без защиты, горячей кожей к коже. Чересчур просто.

— Давай я займусь тобой, — произносит Пейдж, протянув ко мне руку.

— Нет, я хочу быть в тебе, когда кончу, — заявляю я, обхватив её задницу руками и подняв со столешницы, чтобы она оседлала меня. Пейдж обвивает меня руками за шею, и я отправляюсь в спальню, где в шкафу, готовая к использованию, лежит новая коробка презервативов.

С каждым шагом чувствую тёплое, влажное трение её лона об мой член. Застонав, я захватываю губы Пейдж, втягивая её язык в свой рот. Стон, изданный ею, отражается во мне, и в тот момент я не знаю, как долгу сумею продержаться.

В спальне бросаю её на постель, хватаю презерватив из нижнего ящика шкафа, лихорадочно стягивая с себя джинсы и трусы. Она наблюдает за тем, как я раздеваюсь, зажав нижнюю губу между зубов.

После того, как мы оба остаёмся одинаково обнажены, я секунду стою на месте, просто любуясь её красотой.

— Мне так чертовски повезло, — тихо признаюсь я, оглядывая каждый сантиметр её тела.

Моя. Вся моя.

— Поспеши, — шепчет она.

И тогда я набрасываюсь.

Но она готова — тянет меня вниз на себя и обвивает ногами бёдра. Из меня вырывается рык от того, что чувствую её скользкое прикосновение к моему члену. Господи, она уже готова и мне так сильно хочется в ней оказаться, что я не могу думать ни о чём другом. Оторвавшись от неё, разрываю зубами упаковку. Я вздыхаю почти с облегчением, когда, наконец, раскатываю его по длине. И потом мне остаётся только сделать движение бёдрами, пристроившись к ней, и войти внутрь.

— Чёрт подери. — Сами слова как будто вырываются из глубины груди, снова оказаться в ней — неописуемое ощущение. Влажная хватка её лона вокруг моего члена — слишком сильное чувство, чтобы облечь его в слова. Она такая узкая, что я даже не уверен, что смогу сдержаться. Мне просто хочется довести её до бесчувственного состояния.

Она всхлипывает и впивается в мою задницу, желая, чтобы я был ещё ближе, ещё глубже. И все мои хорошие намерения — продержаться хотя бы пять минут, — вылетают в окно. У меня больше не выходит контролировать своё тело.

Приподнявшись, я хватаю её за ногу, вынуждая согнуть ту в колене. Изогнувшись, она открывается так, что получается входить глубже, задевая все приятные точки, когда я вбиваюсь в неё бёдрами, вжимая в кровать. Её крики смешиваются с моими стонами, в то время как оргазм с рёвом проносится во мне и распадается на части, когда я меньше всего этого ожидаю.

Влагалище Пейджа стискивает мой член, когда она достигает своего пика, и тогда удовольствие накрывает меня, оставляя таким живым и беспомощным, каким я не чувствовал себя никогда. И от этого кажется, будто я кончаю целую вечность. Всякий раз, как я думаю, что скоро конец, он продолжается, удерживая меня узником, привязанным к Пейдж всеми возможными путями, пока мы вместе выдерживаем волну.

С последним толчком во мне не остаётся ничего. Пейдж, закрыв глаза, вяло лежит подо мной, а её дыхание частое и поверхностное. Руки сползают с моих плеч.

— Это было… У меня нет слов. — Я опускаю рот к её шее и втягиваю кожу между губ, ласково посасывая.

Она ёрзает подо мной, и я вспоминаю, что нужно избавиться от презерватива. Моя способность думать практически отсутствует. Оторвав голову от шеи Пейдж, я слезаю с неё, хотя от мяукающего звука, который она издаёт, моментально думаю о следующем разе.

— Сейчас вернусь. — Я целую её в губы влажным поцелуем, который длится достаточно долго, чтобы она сонно обняла меня за шею. В конце концов, я должен либо оторваться, либо вовсе не уходить.

Меня нет меньше минуты, но к моему возвращению Пейдж в том же положении, в котором я её оставил. Вообще у неё даже глаза закрыты.

Намеренно толкаю её, забираясь обратно на кровать. Веки у неё поднимаются, и становится понятно, что она устала, в то время как я отсчитываю время до момента, когда моё тело будет готово ко второму раунду.

— Только не говори, что собралась спать на мне. — Я тяну простынь, которой она укрылась с моим уходом, выставляя напоказ красивую грудь. Пока они мельтешат у меня перед глазами, я должен постоянно их трогать. Так было всегда.

Она улыбается мне сонной, удовлетворённой улыбкой, проведя ладонью по моей щеке.

— После двух потрясающих оргазмов и со всем сегодняшним переездом, ты ещё можешь меня винить? — мягкое урчание её голоса действует на мой член как прямой электрический заряд.

Чувствуя, как член становится всё твёрже, мне приходится разрываться между тем, чтобы повести себя как эгоистичный ублюдок, или сделать всё правильно, дав ей поспать. Сегодня был долгий день, и как было сказано, я уже дал ей два оргазма.

Но с моей стороны выходит ошибкой опустить взгляд ниже её шеи. Член снова дёргается, и тогда я решаю проверить, насколько ей хочется спать. Если результат покажет, что она не заинтересована, я поведу себя как джентльмен и не стану приставать до завтрашнего утра — а раз сейчас уже за полночь, то это где-то ещё два часа.

— Но ты же понимаешь, что я кончил всего один раз? — интересуюсь я, просунув руку под одеяло и вниз, между её бёдер. Она мягкая и податливая под моими пальцами, когда я скольжу по завиткам, раздвигаю складочки и проникаю внутрь. Джекпот.

Пейдж издаёт стон, качнув бёдрами, и это всё, что мне нужно. Начав с ключицы, я провожу губами вверх до шеи и подбородка, пока не добираюсь до рта. Там захватываю её языком в долгом, влажном поцелуе.

— Даже не знаю. Мне ты не кажешься уставшей, — отмечаю, разрывая поцелуй. Пальцы находят её клитор и нежно стимулируют его.

Пейдж ловит ртом воздух и разводит ноги, а десять секунд спустя, я уже надеваю презерватив и вхожу в неё, доводя нас до ещё одного сокрушительного оргазма.

Глава 22.

Пейдж

Как же давно я не просыпалась с такой ноющей болью. Болью не только в ногах и руках после переезда, но и между бёдер, и виной всему Митч.

Господи. Три раза за ночь. Сравняли счёт. И, кажется, с утра пораньше Митч намеревался побить этот рекорд. Ненасытный парень. Пришлось напомнить, что ему пора вернуться к себе в постель. Последнее, что нам нужно — это чтобы Диана вернулась домой с детьми и обнаружила Митча здесь. В моей постели. Или узнала, что он не спал ночью в собственной кровати. Диане не составило бы труда сложить два и два. Мы с Митчем наедине в квартире на всю ночь равняемся марафону секса.

Так что вместо того, чтобы побить рекорд, он вытащил свою великолепную задницу из кровати, оделся и отчалил в дом. И когда я уже подумала, что у меня появился шанс немного поспать, спустя двадцать минут он, свежевымытый и горячий как никогда, возвращается назад.

— Давай, соня. — Он игриво стаскивает с меня простынь. — Диана будет дома через полчаса.

Я ворчливо поворачиваюсь на бок, выдёргивая простынь у него из руки.

— Ещё пятнадцать минуточек.

— Если у меня нет утреннего секса, значит, у тебя не будет сна. Давай, вставай и вперёд.

Смирившись с судьбой, я перекатываюсь на спину и сажусь, обиженно выпятив нижнюю губу.

— Она звонила? — спрашиваю, свесив ноги на пол. На голове, наверное, птичье гнездо после такого секса и пота.

Митчу требуется пару секунд на ответ, потому что его глаза слишком заняты, пожирая меня, задержавшись на груди и ногах.

— Ага, прямо перед моим приходом.

На мне растянутая футболка — и никакого нижнего белья, — которую я накинула, после нашего последнего захода. Может, ему и комфортно спать голым, но мне — нет. Не могу не прикрыть свои интимные места. А что если случится пожар или ещё что? Я была бы вне себя, если бы мне пришлось ползать в поисках одежды, и это не считая всего остального, что нужно было бы сделать, чтобы спасти собственную жизнь.

— Как Бри? — спрашиваю его. Обычно, когда она далеко от меня, я не перестаю думать о ней. Прошлая ночь — исключение. Но быть матерью — не значит же, что я должна думать о ней 24/7?

— Хорошо. Диана говорит, что она хочет щенка, — смеётся он в ответ.

Я прыскаю.

— Куплю ей игрушку. Пока ещё это работает.

Митч пристально наблюдает за мной полузакрытыми глазами, пока я заставляю своё измождённое тело встать с кровати.

— Теперь ты собираешься принять душ? — он смотрит на меня с распутным желанием.

Повторюсь: он ненасытен! Приятно знать, что ничего не изменилось.

— Даже не думай, — заливаясь смехом, я бросаюсь в ванную и запираю за собой дверь.

Мгновение не шевелюсь, ожидая, что он предложит потереть спинку. Но в ответ меня приветствует тишина. Я уговариваю себя, что не расстроена, ведь у нас нет времени, и у меня всё болит.

Стряхнув не-досаду, быстро принимаю душ, одеваюсь и сушу волосы в рекордное время. Всё это время от Митча не слышно ни звука. Неужели ушёл?

Запах бекона ударяет по носу в тот же миг, как я выхожу в коридор. Рот тут же наполняется слюной, а желудок начинает урчать, словно я не ела целую вечность.

Хотя на самом деле во рту у меня не было ни крошки с вчерашнего обеда. Мы немного увлеклись, и пицца, заказанная Митчем, осталась забытой.

На кухне я нахожу Митча, возвращающего коробку апельсинового сока в холодильник.

Стол накрыт на двоих — и там, и там по стакану сока, тосты с маслом и тарелки с яичницей-болтуньей и беконом. Желудок у меня издаёт одобрительное рычание.

Взгляд устремляется к Митчу, улыбающемуся как Чеширский кот.

— Я решил, что должен покормить тебя, ведь ты так устала из-за меня прошлой ночью. Ещё надеюсь, что звёзды выстроятся правильно, и сегодня я снова тебя вымотаю.

Это не просто просьба ещё раз заняться сексом. Нет, под его поддразниванием стоит серьёзный вопрос.

Сказать, что я окунула пальчики в воду, прощупывая температуру воды, когда переспала с Митчем, было бы слишком мягко. Сейчас мои ноги в воде по колено, и вопрос только в том, хочу ли я зайти дальше и погрузиться полностью. И речь не только о теле, но и о сердце.

Не ответив, я прохожу мимо и занимаю место за столом.

— Это, наверное, твоё? — указываю головой на тарелку с двойной порцией всего, прежде чем вновь стрельнуть в него взглядом.

Он кивает, пристально глядя мне в глаза. Я не могу сейчас дать ему ответ, который он хочет. Сначала мы поговорим.

Не отводя от меня глаз, он садится на стул сбоку.

— Ты не ответила, — произносит Митч, как будто я нуждаюсь в напоминании.

— Если у нас был секс, что это значит?

Долю секунд он изучает меня таким взглядом, словно я говорю на другом языке. Потерев пальцами висок, отвечает:

— Это значит, что мы наслаждаемся сексом друг с другом. Пейдж, я не понимаю твоего вопроса.

— Наверное, я хочу сказать: вот, мы просто занимаемся сексом и вдруг БАМ, мы снова вместе? — действительно ли так легко перезапустить отношения, которые считались бесповоротно разрушенными? Не должно ли произойти что-то посильнее оргазмов и секса?

— Ты знаешь, что мне этого хочется. Я ждал, что ты дашь мне зелёный свет. Хочешь сказать, что прошлая ночь и это утро для тебя всего лишь секс?

— Конечно, нет. — Я тянусь через стол и накрываю его руку ладонью. — Ты знаешь, что это не про меня.

Мысли моментально переходят на Эрин и Джоша. Что бы ни думала моя лучшая подруга, это и не про неё тоже. Но у меня чувство, что она усвоит этот урок на горьком опыте.

Отодвинувшись на стуле, он хватает меня за запястье и затягивает к себе на колени. Я трачу все силы, чтобы не начать ёрзать.

Митч напряжённо заглядывает мне в глаза.

— Тогда в чём же дело? — тихо спрашивает он.

— Не знаю. Наверное, мне просто страшно. Что если мы попытаемся, и ничего снова не получится? Честно говоря, понятия не имею, как с этим справлюсь. И ещё мама с Эрин… — Мысль о том, чтобы рассказать им о нашем перемирии после всех моих заверений, — смущает. Из-за этого я чувствую себя бесхребетной пустословкой без гордости.

— Ты боишься, что они скажут, будто ты свихнулась, раз дала мне ещё один шанс? — нахмурившись, спрашивает он.

— Я не боюсь того, что они скажут, а знаю, что они это сделают. — Все мои друзья считают его придурком. С мамой и Эриной ситуация более личная, ведь они на самом деле его знают.

— Тебя так волнует, что они подумают, если ты вернёшься ко мне?

— Если ничего не получится…

— Я не собираюсь подводить тебя, Пейдж. Я всецело предан. Я люблю тебя, вот так всё просто. И завтра это не изменится, через год — тоже. Если кто и прекратит наши отношения в следующий раз, то это будешь ты, потому что я никуда не уйду.

Мне как-то удаётся вобрать в лёгкие достаточно воздуха, чтобы тихонько выдохнуть. Мозг предупреждает не верить его словам, но сердцу хочется заскакать на обеих ногах.

Сейчас мне стоит больше прислушиваться к советам разума, но я знаю, что если не дам ему — нам — ещё один шанс, меня ещё долгие годы будет доставать хор из «что если», проигрывающийся в голове снова и снова. Но больше всего имеет значение, что я верю ему.

— Хорошо, мы попробуем, — шепчу я. Обняв обеими руками за шею, прижимаюсь мягким поцелуем к его губам. Он мгновенно обхватывает мой затылок ладонями, делая поцелуй глубже, чем входило в мои планы.

Смущённо рассмеявшись, я разрываю поцелуй посреди его отчаянного стона.

— Ты ненасытен, — дразню я, соскользнув с его коленей и заняв своё место. — Кажется, ты говорил, что собираешься накормить меня после ночного переутомления?

— Ты так и не ответила, сегодня я тебя тоже вымотаю? — произносит он, опустив взгляд на мои губы.

— Ты забываешь, что сегодня домой приезжает Бри, — напоминаю ему, прежде чем отправить в рот на вилке бекон с яичницей. Она еле тёплая, но я слишком голодная, чтобы подогревать еду в микроволновке.

У него на лбу появляется едва заметная морщинка.

— Хочешь сказать, у нас не будет секса, если Бри дома?

Судя по выражению его лица и тону голоса, эта идея не пришлась ему по душе.

— Думаю, мы можем подождать, пока она не уснёт, — уступаю я. — Но что насчёт твоей сестры?

— А что она?

— Она поймёт, что между нами что-то происходит, если ты будешь проводить здесь каждую ночь — или большинство ночей. Посмотри-ка, уже требую ночного секса.

Митч застывает, опустив вилку.

— Что ты подразумеваешь под «она узнает, что между нами что-то происходит»? — поднимает он брови. — Мы снова вместе. У нас есть дочь. Разумеется, я буду проводить здесь много времени.

Хм-м. Тут у нас возникнут сложности.

— Я подумала, что нам сейчас не стоит всем рассказывать. Подумала, что, может, мы немного подождём, ну знаешь, проверим…

Его сжавшиеся губы затыкают меня. Дело продвигается определённо не самым лучшим образом.

— Давай, закончи, что хотела сказать. Проверим, получится ли у нас, правильно? И сколько по-твоему времени это займёт, Пейдж? Неделю, месяц, год? Может, когда Бри пойдёт в садик? — его голос холоден и полон разочарования.

— Я говорю только, что не хочу, чтобы все вокруг ждали… — Чёрт, всё возвращается к тому же.

— Просто скажи. Ждали, что я снова всё испорчу. — Кажется, будто он скажет что-то ещё, но, бросив взгляд на моё лицо, Митч только поджимает губы. Медленно втягивает воздух и ничего не говорит, ничего не выражающим взглядом глядя на тарелку, а потом снова на меня.

Я не знаю, что сказать, чтобы ничего не испортить, а понимаю только, что обнародование грозит риском. Ответная реакция может оказаться жестокой и этому не будет конца, если ничего не выйдет. За Митчем будут следить под микроскопом.

Он тяжело вздыхает и проводит рукой вниз по челюсти.

— Хорошо, если так ты ко мне вернёшься — я согласен. Я никому ничего не скажу. Хочется ли мне прятаться, как парочке тинэйджеров? Нет. Но я пойду на это добровольно ради тебя.

Я и не ждала от него радости, но он должен знать из чего я исхожу. Одно дело, когда с тобой расстаётся парень. Такое происходит сплошь и рядом. Совершенно другое, когда он порывает с тобой пока ты беременна. Тогда тебя окружает вопросами семья, друзья и даже незнакомцы.

«Митч — отец?»

«Он рад ребёнку?»

«Он вернётся к родам?»

Хуже вопросов только жалостливые и сочувственные взгляды, прилетающие в тебя, когда они узнают, что отец сбежал без оглядки.

«Ну ничего себе, я и не знала, что вы расстались».

Можно только представить, что мне скажут, если он снова так поступит.

«Она не поняла с первого раза».

«Поверить не могу, что она дала ему ещё один шанс».

«Единожды солгавши…» Дальше вы и сами знаете.

— Спасибо за понимание. — Надеюсь, он правда понимает.

— И как долго мы будем скрываться?

Я должна была знать, что он не станет довольствоваться свободными сроками.

— Может, до конца года? — думаю, это приличное количество времени, чтобы понять что к чему.

У Митча расширяются глаза.

— До конца года? Ни за что, — заявляет он решительно, и тут же предлагает: — До конца лета.

Два месяца.

— Тогда до Дня Благодарения. — Я согласна пойти на компромисс, выбрав первый праздник большого курортного сезона.

— А как насчёт октября? Некоторые мои друзья как раз планируют приехать в гости из Нью-Йорка. Я хочу, чтобы они познакомились с тобой и Бри, и тогда мы бы позависали вместе.

По его лицу видно, что для него это важно. Не шесть месяцев, которые я хотела, но три — тоже неплохо.

— Ладно, я согласна на октябрь.

Наклонившись вперёд, Митч с силой целует меня в губы.

— Ты не пожалеешь.

Я вкладываю все свои надежды в улыбку, которую отправляю ему, когда он, устроившись на стуле, погружается в завтрак.

Глава 23.

Митч

Проходит две недели с момента «возобновления отношений» с Пейдж, и я гадаю, на что, чёрт возьми, подписался. С Бри, учёбой и обучением Пейдж на новой работе, нам едва удаётся выкроить час времени наедине.

После того, как Пейдж переезжает и её мать выставляет дом на продажу, я прошу Диану присматривать за Бри утром по будням. И, конечно, она более чем счастлива, хотя я всё равно возвращаюсь домой сразу после занятий и забираю её в квартиру.

Пейдж настаивает, что я не могу надолго оставаться после того, как Бри засыпает, потому что ей страшно, что до моей сестры дойдёт, что между нами происходит. А сейчас абсолютно ничего и не происходит. Мы занимались сексом всего один раз.

Один раз.

Серьезно, я живу как монах.

— Па-па, па-па, па-па.

Напев Бри возвращает меня в реальность, где я сижу на полу гостиной. Она стоит на четвереньках, сверля меня большими зелёными глазищами.

— Ползи к папочке, — подбадриваю я, похлопав по месту на ковре между своих ног.

Она с трудом координирует ножки и ручки для того, чтобы ползти, поэтому это больше напоминает бег с использованием рук для продвижения вперёд. А когда слишком устаёт, заваливается на бочок и катится ко мне.

Бри добирается до меня через пару минут, сделав комбинации из одного и второго, отчего я вскидываю её высоко над головой, празднуя наше достижение. Она радостно визжит, а когда я опускаю её для поцелуя, моя щека тут же становится мокрой. Малышка умеет пускать слюни, как никто другой.

Щелчок открывающейся двери предупреждает нас о прибытии Пейдж, и начинается наш привычный вечерний ритуал — Бри застывает с широко раскрытыми глазами, сосредоточив внимание на месте, где скоро покажется её мать.

— А где моя Бри? — тихо зовёт Пейдж из-за стены, отделяющей коридор от гостиной.

Бри, возбуждённо попискивая, берётся молотить ручками с растянувшейся на лице улыбкой.

Спустя мгновение появляется Пейдж, и меня простреливает волна удовольствия. Как всегда, она выглядит пригодной для того, чтобы стать закуской. И я говорю буквально. Знаю, у меня не приличные мысли, но так и происходит с парнями, у которых нет секса. Я думаю о нём днём и ночью.

— Привет, тыковка. — Приблизившись к нам, она выхватывает у меня Бри, крепко обнимает и душит поцелуями. Я поднимаюсь на ноги и терпеливо жду своей очереди.

Когда она встречается со мной глазами, её улыбка становится интимной. Как будто прочла мои мысли и думает о том же.

— И тебе привет, — здоровается она с лёгкой хрипотцой в голосе и кокетливой улыбкой, из-за которой я молюсь, чтобы Бри легла сегодня пораньше. Пейдж уверена, что мне не следует показываться в квартире после девяти тридцати. С тех пор, как они переехали, Бри не идёт на уступки, а плачущий ребёнок, как ничто другое, умеет испортить сессию из страстных поцелуев.

Сколько раз я уже жалел, что в квартире нет моего собственного входа, через который я мог бы незаметно прокрадываться, не рискуя быть пойманным.

— Как прошло обучение? — интересуюсь я, тесно прижимая её к боку и нагибая голову для поцелуя.

От неё хорошо пахнет — чём-то нежным и цветочным, а губы наощупь неописуемы. Я провожу языком вдоль внутренней стороны её нижней губы, прежде чем углубляю поцелуй.

Однако крошечная ручка, прилетевшая мне в лицо, преждевременно обрывает поцелуй, отчего я неохотно поднимаю голову, глядя на дочь с нарочито оскорблённым видом. Улыбнувшись, Бри хватает меня за губы.

Я ухмыляюсь Пейдж.

— Нам повезло, что она не умеет разговаривать.

Она промаргивается, и туман желания растворяется, сменяясь осознанием, что между нами дочь.

— О да, иначе твоя сестра узнала бы обо всех папочкиных визитах и том, как они с мамочкой иногда целуются в губы.

Стараюсь не раздражаться из-за необходимости осторожничать, ведь сейчас эту борьбу не выиграть.

— Но сегодня он собирается целовать её не только туда.

— Митч, — пищит она, метнув в меня взглядом перед тем, как многозначительно посмотреть на Бри.

— Ой ладно тебе, Пейдж, она же не понимает. — Почему женщины так себя ведут? Бри ещё и года нет. Её знания английского языка можно уместить на стикере.

Однако прежде чем Пейдж успевает ответить, раздаётся стук в дверь. В такое время это могут быть только два человека. Моя сестра или лучший друг. До Джоша всё никак не дойдёт, что я здесь больше не живу.

— Я открою.

— Нет, я сама, — произносит Пейдж, поспешив к двери с Бри, сидящей на её бедре.

Она ждёт компанию?

Спустя секунду до меня доносится восклицание Пейдж:

— Ох, чёрт! — с последующим смехом. И я узнаю этот смех.

Выхожу в коридор и вижу Эрин с пакетом навынос. Судя по исходящему от него запаху, там что-то итальянское.

Дерьмо, что она здесь делает?

— Не верю, что ты забыла! — хихикая, упрекает Эрин. Потом видит меня, и её смех вместе с улыбкой испаряются. Мы не виделись с того дня в клубе. И если быть честным, я не ждал этой неизбежной встречи. Её компания сегодня явно не в радость.

— Привет, Митч. Не думала, что застану тебя здесь, — она отправляет Пейдж многозначительный взгляд. — Сегодня должен был быть девичник, — и ещё один демонстративный взгляд.

— Привет, Эрин, — отзываюсь я, игнорируя прохладное приветствие.

— Говорю же, у меня из головы вылетело. Почему ты не позвонила и не написала? — скулит Пейдж.

Эрин раздражённо фыркает.

— Чтобы у тебя появился шанс всё отменить? Ни за что.

— Я бы ничего не стала отменять, — неубедительно отбивается Пейдж

— Потому что я не дала тебя возможности, — самодовольно заявляет Эрин, снова глядя на меня.

— Так, ладно, Митч на самом деле уже уходит, — Пейдж обращает взгляд на меня, но избегает моих глаз. Потому что не может, после того как отослала меня, как какого-то помощника. Или всего лишь отца её дочери и ничего больше.

Так вот как это будет? Встречи украдкой, ложь и бредовые попытки скрыть отношения от всех наших близких. О да, мне прям мало. Есть ещё местечко где можно подписаться для добавки?

Пейдж знает, что я зол, и видно, гадает, каков будет мой ответ. Боится, что я всё пошлю к чёрту и достану кота из мешка. Возможно, так бы я и поступил, если бы не было столько поставлено на игру по её правилам. Один промах и я потеряю её навсегда, а мне этим ни за что нельзя рисковать.

— Точно. Диана наверняка уже накрыла на стол. — Я подхожу к Пейдж, целую Бри в макушку и слабо улыбаюсь Эрин. — Насладитесь своим девичником. — Мой взгляд скользит по Пейдж. Она всеми силами прячем вину, но глаза не лгут. Ей лучше бы собраться, иначе Эрин заметит и проведёт связь.

— Хочешь потом вернуться и уложить Бри? — спрашивает она. Видимо, это и есть косточка, которую она бросит мне сегодня.

— Нет, всё нормально. Не хочется прерывать ваш девичник. Увидимся завтра. — И потом я ухожу, а вечер, который планировался мной, сводится лишь к принятию желаемого за действительное.

Пейдж

Чёрт, чёрт, чёрт.

Одно воспоминание о мелькнувшей боли на его лице вызывает у меня укол вины. Я ошиблась, и теперь мне придётся загладить перед ним свой поступок.

Почему я не вспомнила об Эрин сегодня вечером?

Потому что последние две недели прошли в безумном ритме.

— Эй, он всегда здесь зависает? — интересуется Эрин, когда мы переходим на кухню. — С ним нужно быть очень осторожной. Ты же не хочешь, чтобы он воспользовался сама-знаешь-кем… — она подчёркнуто смотрит на Бри, — … чтобы залезть к тебе сама-знаешь-куда.

Я бы с удовольствием сказала ей, что он побывал уже не только там, но сегодня у меня нет сил на споры. Мне нужно только подготовить её к мысли, что это вполне возможно.

— Он любит её, и никогда бы так не поступил, — отвечаю я в его защиту. Усаживаю Бри на высокий стульчик перед тем, как разогреть еду в микроволновке.

Вынимая закрытую фольгой курицу с пармезаном из бумажного пакета, Эрин оглядывается на меня через плечо.

— С парнями никогда ничего не знаешь наверняка. Джош думает, что он по-прежнему неравнодушен к тебе.

— И ты его винишь? — кокетливо хлопаю ресницами я.

Эрин хихикает, а её голубые глаза загораются весельем.

— Стоит признать, у него хороший вкус. Но я бы могла тебе сказать об этом давным-давно.

Видите, ещё остались черты, которые она в нём любит. Можно почувствовать, как она уже немного смягчилась по отношению к нему.

Поставив ужин Бри на стол, я беру органический яблочный сок из холодильника и наливаю в её непроливайку. Она обожает его и иногда так быстро пьёт, что я боюсь, как бы она не подавилась.

— Ножи в ящике справа, — инструктирую Эрин, когда она дважды открывает не тот ящик. — А стаканы в шкафу над микроволновкой.

Я ставлю стул перед Бри и начинаю её кормить. Ей нравится кушать самостоятельно и часто я не против, но сегодня мне не хочется счищать шпинат с пола. Убрав в сторонку загребущие ручки, я отправляю ложку с пюре и шпинатом ей в рот.

Пока я кормлю Бри, мы с Эрин болтаем о моей работе. Она вытаскивает весь наш ужин и расставляет тарелки.

— Начинай без меня, я буду через минуту, — говорю Эрин, после того как она ставит у тарелок по стакану клюквенного сока и садится за стол.

— Нет, я подожду, — у неё на лице расползается широкая улыбка.

Оглядываюсь на неё дважды.

— Ты сегодня ужасно весёлая. — Не сказать, будто обычно она ходит в плохом настроении, но только сейчас я замечаю, что Эрин практически светится.

Меня награждают наивным взглядом.

— Не больше, чем обычно, — она невинно пожимает плечами.

— Видимо, у тебя кое-что было, — я присматриваюсь к ней повнимательнее, отдавая Бри оставшуюся еду.

Закравшийся румянец на лицо Эрин подтверждает мои подозрения. Ну хоть у кого-то из нас есть секс.

— Не только, — объясняет она. — Я встретилась с ним за ланчем, и мы занялись быстрым сексом в его квартире.

— Что? Ты поехала в город в такую пробку? Для секса? Посреди дня? — Это не та Эрин, которую я знаю. Джош явно сделал из неё нимфоманку.

Ошеломлённо качаю головой, открывая десерт для Бри — маленький контейнер с яблочным пюре, — и протягиваю ей ложку. Тут она и сама справится.

— Боже, он, наверное, очень, очень хорош в постели, — комментирую я, беззвучно посмеиваясь.

Несмотря на всё усиливающийся румянец, она ещё раз ведёт плечами, словно не впечатлена:

— Это всего лишь секс.

— Ага, с парнем, которого ты терпеть не могла ещё месяц назад. — Я поворачиваюсь к ней лицом, давая сигнал, что взрослым пора есть. Тянусь за кусочком чесночного хлеба и откусываю. Такое ощущение, будто я умерла и попала в Маленькую Италию. Неторопливо жую, смакую маслянистый, чесночный вкус.

— Не знаю, правда ли я не могла его терпеть, если честно, — отзывается Эрин, тщательно подбирая слова.

Смотрю на неё своим лучшим «да ты издеваешься» взглядом.

— Неужели? А я верила твоим извечным словам на протяжении всех моих отношений с Митчем: «не выношу этого Джоша, какой же он придурок». Теперь к тебе вернулась твоя память? — вскинув бровь, интересуюсь я.

Эрин, не раскаявшись, просто улыбается:

— Но я всегда считала его горячим.

Я фыркаю.

— Хорошо, что ты на него так не действовала. В то время ты была бы для него тюремной приманкой.

— Когда мы познакомились, мне было почти семнадцать.

— А ему двадцать, — напоминаю ей.

— Мы друг другу не нравились, так что пофиг, — подводит она, принявшись за еду.

Бросив взгляд на дочь, вижу, что она, как обычно, наводит беспорядок своим яблочным пюре, больше размазывая его по лицу, чем запихивая себе в рот. Хотя бы не на пол. Я пользуюсь моментом, чтобы это исправить, и вновь возвращаю ей ложку.

— Уверена, он не позволял себе увлечься тобой, пока тебе не исполнилось восемнадцать.

Моё замечание, должно быть, содержит крупицу правды, потому что она вспыхивает и что более важно — не отрицает.

Идеальное время, чтобы поднять тему прощения, вторых шансов и всего такого позитивного. Но как мне это сделать, не вывалив всё на белый свет? Эрин не глупая. Она сможет понять, что я пытаюсь сделать в считанные секунды.

— Я говорила тебе, что Митч получил работу в компании своего шурина? Он начинает в сентябре.

Эрин бросает на меня взгляд.

— Полный день?

— Нет, неполный. Он сможет перевестись осенью в Хинсдейл, как только закончит летние занятия.

— Ого, поверить не могу, что он бросает Уорвик. И футбол. Думаешь, он попытается попасть в команду Хинсдела, когда будет там?

Я качаю головой.

— Нет, по его словам, футбол отнимает много времени. Со всеми выездными играми и тренировками.

Эрин переводит взгляд на Бри, которая весело лепечет, играя с пустым контейнером, и расплывается в улыбке:

— Мда, он совершенно изменился. — Её улыбка испаряется, а глаза ужесточаются. — Бьюсь об заклад, пожалел, что не остался и не повёл себя как мужчина.

— Так и есть, — уверяю её я, вспоминая собственный крах и его слёзы. Это был первый раз, когда я видела Митча плачущим — и это говорит о многом. — Он сказал, что это было самой большой ошибкой в его жизни. — И я ему верю.

Эрин довольно прыскает и бормочет в своей ужин.

— Ему лучше никогда больше так не делать. — И тогда, словно осознав, как можно расценить это замечание, она со смехом трясёт головой. — Я говорила не об ещё одном ребёнке — в общем, ты поняла о чём речь. Я имею в виду — не облажается так снова.

— Нет, думаю, он выучил свой урок.

Вдруг её смех замирает, и она бросает на меня прищуренный взгляд.

— Ты опять в него влюбляешься, — обвиняет она. — У тебя на лице написано. И чем бы он тебя не кормил, ты начинаешь ему верить.

Эй, я возражаю!

— Он ни чем меня не кормит. Митч совершил ошибку, и он о ней жалеет. Я не собираюсь напоминать ему о ней всю оставшуюся жизнь. — Если она и заметила защитные нотки в моём тоне, то проигнорировала их.

— Я не говорю, что ты не можешь его простить. По сути, могу поспорить — ты уже его простила. На мой же взгляд, единственное, что имеет значение — это его любовь и забота о Бри. Но твоё прощение не значит, что ты должна принимать его обратно.

— Знаю, — говорю я, и в моём голосе прослеживается досада.

Вот чему я противостою. Против него — немало людей. И все они мои близкие.

— Но ты же об этом думаешь? — прощупывает она, в выражении её лица смешивается огорчение и безропотность. Она знает меня, знает как сильно я любила его до того, как всё пошло наперекосяк. И она знает от чего я отказалась ради него.

С таким вопросом я не могу солгать.

— А если да, ты потеряешь ко мне всё уважение?

Эрин тихонько вздыхает.

— Никогда. Просто буду переживать, что он снова сделает тебе больно. Тебе нужен парень, который будет готов пройти с тобой и через хорошее и через плохое. Митч же из парней на «хорошее время», прости за каламбур, — шутит она и подмигивает, пытаясь смягчить свои слова.

— Он оступился. Я без проблем могу это признать. Но ты тоже должна согласиться, что я сглупила. Думаю, он бы остался, если бы я была откровенна насчёт таблеток.

Эрин возводит глаза к потолку.

— Ну вот, опять ты его оправдываешь и берёшь вину на себя. Неважно как ты забеременела, он должен был остаться. По крайней мере, ради дочери.

— Я говорю не обо всём, а только о своей вине. Господи, да даже Джоша вина здесь есть.

Эрин напрягается, опустив вилку.

— Что ты имеешь в виду? — интересуется она обманчиво спокойным голосом.

Проклятье. Сегодня мой рот как поезд без тормозов. Остаётся только идти на попятную.

— Только то, что он лучший друг Митча. Он был на его стороне. Не в том смысле, будто убеждал бросить меня, — поспешно добавляю я. Кажется, меня затягивает в трясину объяснений. — На самом деле, по словам Митча, Джош говорил ему, что он неправильно себя ведёт. В любом случае, он извинился за то, что не надавил на Митча сильнее, чтобы тот вернулся домой, и к тому же нашёл мне новую работу.

— Я всё ещё жду ответа на мой вопрос, — произносит Эрин, вежливо дождавшись, когда я закончу.

— Мной было сказано только то, что ответственность за все совершённые ошибки лежит не только на Митче. Я приняла свою вину, и хочу чтобы ты поступила также.

Она молча смотрит на меня с нечитаемым выражением лица. И человеку, который знает её практически всю жизнь, это говорит об очень многом. Наконец, она вздыхает, вновь подхватывая вилку.

— Только ты одна знаешь свои поступки. Остаётся только молиться Богу, что тебе это не вернётся бумерангом.

Проклятье. Всего на мгновение она оказалась на моей стороне, в паре секунд от того, чтобы поддержать уже принятое мной решение, но в ту же минуту, как я по-идиотски упоминаю Джоша, она замыкается.

Эрин говорит, что она с Джошем только ради секса, но у меня чувство, будто она, скорее всего, уже увязла в их отношениях.

И ей ещё кажется, что это мне будет больно.

* * *

— Я тебя разбудила? — спрашиваю я, когда Митч поднимает трубку.

Эрин ушла, Бри спит, а я лежу в постели, желая, чтобы он очутился рядом.

— Нет, — лаконично отвечает Митч

Злится.

— Прости, — мягко прошу я.

После долгого молчания, он вздыхает и произносит низким, спокойным голосом:

— Всё нормально. Я понимаю. У меня были поступки и похуже.

— Я… я не ждала, что она придёт, и…

— Пейдж, ты не должна объяснять. Сказал же, я понимаю, и готов на всё, что потребуется. Сегодняшний вечер ничего не изменил. Чтобы прогнать меня нужно гораздо больше. Я тебя люблю и это надолго.

Руки сжимаются вокруг телефона, слёзы застилают глаза, в то время как я влюбляюсь в Митчелла Аарона Кингсли чуточку больше.

Глава 24.

Митч

Пейдж думает, что я до сих пор бешусь, потому что не пытался затащить её в постель с ночи девичника. С той ночи, когда она буквально выгнала меня из квартиры.

Но это не так. Мой гнев длился до её звонка в ту ночь. Просто до меня не доходило, из какой глубокой ямы я пытаюсь выкарабкаться.

Неужели так сложно сказать: мы с Митчем снова вместе?

Чёткий ответ был получен ещё три дня назад. По-видимому, очень сложно.

Видите ли, я плохиш, которому нельзя доверять. Парень, который бросил свою беременную девушку и не взял ответственность за собственного ребёнка. Любая женщина в здравом уме не стала бы мне доверять, а скорее швырнула бы меня в яму дёгтя. Так что передо мной гора размером с Эверест.

Три месяца. Столько времени, по просьбе Пейдж, пройдёт до момента, когда мы расскажем о наших отношения. Однако, если реакция Эрин на нас, хоть как-то указывает на то, как она поведёт себя дальше, дорога обещает быть долгой и тернистой.

Мне больше нельзя на этом останавливаться. Сегодня я в парке с Бри, где только мы вдвоём. Пейдж в продуктовом в магазине, а Диана с Дэном забрали детей к его родителям, живущим в сорока пяти минутах от нас. Они предложили присоединиться и нас — видимо, родители Дэна питали слабость к Бри, — но сегодня мне хотелось побыть с дочерью самому.

Бри обожает качели и начинает возбуждённо визжать, когда я сажаю её на детские. Взяв за руки, я устраиваю их на цепях и нежно толкаю её. Волосы Бри сдувает за спину от тёплого ветерка, и её писк становится громче. Я смеюсь. Она ребёнок. Ей позволено шуметь столько, сколько заблагорассудится. И я люблю видеть её весёлой.

В парке всего трое взрослых, присматривающих за четырьмя детьми — все старше Бри, но никто из них не выглядит взрослее Тэсс.

На стоянке припарковано всего три машины, поэтому когда на неё заезжает чёрная Мазда, мой взгляд притягивается к ней. Симпатичная машинка. Продолжая толкать Бри, я вижу, как из неё вылезает девушка. На ней светло-серые свободные шорты и узкий белый топ. Она блондинка и внешне симпатичная, поэтому, наверное, понравилась бы Джошу.

Но я здесь не для того, чтобы искать женщин своему лучшему другу. Спешно возвращаю внимание на Бри, которая, кажется, перекликается со всеми другими детьми в парке.

Пот выступает на лбу, и я стираю его предплечьем. Господи, становится жарко. Ещё десять минут и надо уходить, даже если придётся забирать Бри с качелей, кричащую и брыкающуюся. У малышки темперамент. Я это хорошенько усвоил, когда как-то забрал у неё стакан. Можно было бы подумать, что я её пытал. Пейдж говорит, что я её порчу, и нам это всем зачтётся, поэтому теперь я сознательно стараюсь не уступать ей в каждом требовании, но порой это тяжело.

С западной стороны парка есть беговая дорожка, и, учитывая внешний вид и отсутствие ребёнка, я решаю, что блондинка отправится именно туда, поэтому меня удивляет, когда она подходит к качелям.

Стреляет в меня улыбкой, прежде чем обратить взгляд на Бри. На её лице появляется то же выражение, что появляется на лицах всех женщин, когда они видят милого ребёнка.

— Оуу, она прелестная.

— Спасибо. — Ведь я приложил руку к её созданию.

— Она твоя? — спрашивает она, повернувшись ко мне.

Девушка высокая, с тёмно-карими глазами. И, очевидно, она заинтересована.

— Да, моя.

Её взгляд устремляется к моей левой руке. Видимо, отсутствие кольца обнадёживающий признак, потому что она вдруг говорит:

— Привет, я Анна, — и протягивает мне руку.

— Митч. — Я твёрдо пожимая её, не вкладывая никакого флирта.

— Сколько твоей дочери?

— Семь месяцев.

Она кивает, после чего на мгновение повисает неловкая тишина, и у меня создаётся впечатление, будто она набирается смелости спросить то, зачем пришла сюда.

— Ты не женат? — Она вновь бросает взгляд на мою левую руку. — У тебя нет кольца.

Я подавляю улыбку.

— Нет, не женат, но кое с кем встречаюсь. — Но это секрет. О котором никому нельзя знать. Чёрт, может, мне не следовало ей говорить, не дай Бог она расскажет об этом кому-то, кого знает Пейдж. Мда, чувство юмора у меня сейчас очень язвительное.

Ей улыбка спадает. Но после прошедшей недели её разочарование — хороший толчок для моего растоптанного эго.

— Хреново, — в её тоне появляется натужная игривость. — Видимо, не повезло.

Повезло — если спросить у Эрин, матери Пейдж или любого другого друга Пейдж.

— Что ж, было приятно познакомиться.

— Мне тоже, — киваю я.

Она машет Бри, перебирая пальцами.

— Пока, милая.

Я смотрю, как она уходит, припустив по беговой дорожке в сторону озера. В противоположную сторону от парня. Они пробегают мимо друг друга, и он отводит взгляд от неё на меня, как будто видел, как мы только что разговаривали. И только когда он приближается, я его узнаю.

Блядь! Колдер.

Какого хрена он здесь делает? Мда, как будто у него нет права бегать по общественной дороге.

Свернув с тропинки, он замедляется и идёт прямиком к нам. Прямо перед тем, как остановиться у качели, устремляет любопытный взгляд в сторону блондинки.

Что, неужели думает, будто я за ней приударил?

— Кингсли, — кивает он.

— Колдер. — Тут уж никакой любви.

Выражение его лица совершенно меняется, и на нём тут же растягивается огромная улыбка, когда он видит Бри. Она на всех оказывает такой эффект.

Не то, чтобы я желал, что он попросит разрешения остановить качели и взять мою дочь, но именно так, как будто имеет на это полное право, он поступает. Стискиваю зубы, чтобы не выдрать её из его рук.

— Привет, карапуз, — напевает он, целуя её в щёчку. — Мы не виделись с прошлой недели. Скучала по мне?

Бри счастливо взвизгивает, крепко обнимая его за шею. Колдер встречает её влажные поцелуи улыбкой.

Глянув на меня поверх ей головы, он произносит:

— Надеюсь, ты не возражаешь? Мы вроде как питаем друг к другу тёплые чувства.

Возражаю ли я? Эм, да. Скажу ли я ему об этом? Ну, уж нет. Он её крёстный и был рядом с ней, когда меня не было. У меня нет оснований возражать.

— Вижу, — отвечаю я, ссылаясь на последнюю часть его высказывания.

Бри, видимо, на седьмом небе от счастья, судя по тому, как продолжает верещать и осыпать поцелуями его улыбающееся лицо.

— На отцовском дежурстве? — он оглядывается, как будто убеждаясь, что Пейдж нет с нами.

— Можно сказать и так.

— А где Пейдж?

В его вопросе нет ничего больше дружеского интереса, но у меня всё равно встают волосы на загривке.

— Занимается делами. — Подробности ему не нужны.

— Окей, — отзывается он. — Что ж, я должен возвращаться к пробежке.

Я делаю шаг вперёд, чтобы забрать у него дочь.

— Давай, Бри. Нам пора домой.

Всё, что нужно сделать — протянуть к ней руки. Но это не так. Бри изворачивается, глядит на меня и яростно качает головой, после чего прочно цепляется за Колдера. А когда Колдер, поморщившись, пытается расцепить её руки на своей шее, она сопротивляется и начинает плакать.

Оглядевшись по сторонам, я замечаю, что все в парке наблюдают за сценой, развернувшейся перед ними.

— Малышка, тебе нужно домой. Давай, иди к папе.

Мне хочется спрятать голову в руках. Я думал, это в прошлом. Думал, она уже знает меня. Господи, да я верил, что она предпочтёт меня любому другому взрослому мужчине в своей жизни. Это я тот, кого она видит каждый день. Это я тот, кто меняет ей подгузники. Это я тот, кто читает ей сказки на ночь, а не Колдер.

— Раньше мы часто виделись… — его голос затухает к концу. Он говорит почти извиняющимся тоном, как будто пытаясь объяснить, почему моя дочь предпочла его мне.

— Понятно, — односложно изрекаю я.

Рыдания Бри успокаиваются до всхлипов, потому что она решила, будто ей уступили. Ага. Колдер отвезёт её домой.

«Прости, милая, этого не случится». Я попросту развожу её руки, отчего она издаёт оглушительный вопль негодования, и заключаю её в объятьях.

Колдер настороженно смотрит на меня. Он что, думает, будто я сделаю ей больно?

— Я лучше отвезу её домой. — Её крики тонут в моём голосе.

— Ещё увидимся, — отзывается он, прежде чем махнуть Бри.

Она принимается извиваться, вынуждая меня приложить больше усилий, чтобы не дать свалиться ей на землю.

Я торопливо направляюсь к машине, прекрасно осознавая количество глаз, следящих за нами. Те три женщины, наверное, уже держат пальцы наготове, чтобы набрать 9-1-1, убеждённые, что я её похищаю.

Попробуйте пристегнуть сопротивляющегося ребёнка к детскому креслу. Не так уж это просто. Спустя минуту, я решаю посадить Бри на колени, молясь Богу, что мне удастся её успокоить. Она продолжает плакать, пинаться и взбрыкивать, пока совсем не выдыхается.

Проходит десять минут, и я, эмоционально истощённый, опускаю на неё взгляд. Слёзы струятся по её красному личику, из носа течёт. Схватив «Клинекс» из сумки с подгузниками, я пытаюсь вытереть её, но каждый раз, как салфетка оказывается вблизи её лица, она отворачивает голову и отпихивает мою руку. И только, когда она слишком устаёт бороться, у меня получается вытереть её нос и взять другую салфетку, чтобы стереть слёзы.

— Видимо, у нас есть ещё к чему стремиться? — говорю ей. Почему я продолжаю думать, что добился успеха больше, чем есть? Может, она и ребёнок, но у меня создаётся впечатление, будто Бри знает, что я наделал, и она та, кто остаётся первой в списке людей, которые ещё не простили меня. Та, кто, возможно, не простит меня никогда.

Глава 25.

Пейдж

Никакого секса больше двух недель.

Беспокойство минуло, теперь я откровенно боюсь. Для нас это ненормально. Во всяком случае, для тех нас, которыми мы были раньше.

Если бы этому была причина — Бри, работа, болезнь — я бы так не боялась. Но моё обучение закончено, я работаю удалённо, Митч говорит, что занятия напряжённые, но только если он не сидит за учебниками каждый вечер по шесть часов, поэтому оправдания тому, что последние четыре дня он не приходит так часто — нет.

Нет, беру свои слова обратно. Он сидит каждый день с Бри, и большинство вечеров настаивает на том, чтобы укладывать её самому. Потом отговаривается тем, что ему нужно возвращаться к учёбе, а я отвлекаю.

Чего-чего? Раньше он сам хотел, чтобы я его отвлекала.

Всё из-за Эрин. Точно знаю. Это его отпугнуло, и теперь он медлит. А я-то думала, что мы прояснили ситуацию. Теперь же мне так не кажется.

Сегодня я подняла ставку. Если всё пройдёт, как запланировано, после дня Бри «только-папа-с-дочкой», она будет совершенно вымотана к тому времени, как надо будет укладываться в постель. А потом наступит час для «возобновления-знакомства-мамочки-и-папочки».

Никакого неглиже у меня нет, но надеюсь, мальчишеские шорты и узкий топ помогут нам преодолеть эту гору. Без каламбура.

На часах переваливает за восемь, в то время как Бри ещё играет с игрушками, но у неё начинает опускаться головка. Идеально. Я звоню Митчу, потому что, когда он привёл её, у нас не было чётких правил на вечер.

Честно говоря, сейчас мне даже кажется, что последние пару дней он был отвлечённым. Конечно, возможно, всё дело в двух заключительных экзаменах, предстоящих ему на следующей неделе. По большей части, его условное принятие в Хинсдэйл как раз зависит от того, как хорошо он справится с занятиями. Но точно мне не известно, поскольку на самом деле мы об этом не особо говорили.

— Эй, Бри ещё не спит? — спрашивает Митч, ответив на вызов.

Моргаю. Погодите-ка, я пропустила новое правило или как? Знаете, то, где сказано, что первым делом вам нужно не поздороваться с девушкой, ответив на её звонок, а спросить о дочери.

Господи, я что — пустое место?

— Со мной теперь даже не здороваются? Или это единственная причина, из-за которой я тебе звоню? Сказать, что Бри пора читать сказки? — интересуюсь я, симулируя обиду. Это звонок с целой кучей целей.

Он тихо усмехается.

— Я решил, что ты готовишь меня. Что случилось?

Что случилось?

Я оглядываю свой откровенный наряд под коротким, шёлковым халатом, испытывая искушение сказать: «у нас не было секса целую вечность, и я адски возбуждена — вот, что случилось».

— Ты придёшь? — хватит намёков, настало время для более прямого подхода.

Пауза, последовавшая за моим вопросом, сводит с ума.

— Честно говоря, я сейчас вроде как занят. Но приду чуть позже, чтобы уложить Бри.

С моей стороны будет наглостью, если я примусь топать ногами, брошусь на пол и устрою истерику, которая сможет составить конкуренцию самому худшему детскому припадку? Просто как раз этого мне сейчас и хочется.

Однако я слишком взрослая, поэтому решаюсь на пассивно-агрессивный ответ.

— Ну ладно. Что бы ты ни делал, это, видимо, правда очень важно, но я рада, что ты успеешь к тому времени, как Бри нужно будет в постель.

Я слышу, как он выдыхает, прежде чем произносит:

— Сейчас буду.

Итак, я добилась своего, и теперь чувствую себя манипулирующей сукой.

Господи, к тому же, ещё совершенно раздетой. Я бросаюсь в ванную, где натягиваю старые серые спортивные штаны поверх шортов и скидываю халат. Секс из чувства вины — не то к чему я сегодня стремлюсь.

Через минуту в дверь раздаётся резкий стук — просто объявляющий о его приходе, потому что за ним поспешно следует звук открывающейся, а потом и закрывающейся двери. Я сталкиваюсь с ним в коридоре, и при его виде у меня моментально поднимается кровяное давление. До этого я его видела в широких шортах и футболке. С тех пор он побрился и оделся как на… свидание?

— Привет, — оглядываю всё его тело. — Куда-то собрался? — изо всех сил стараюсь не показаться супер-собственницей и пронырливой подружкой.

Улыбнувшись, он подходит ко мне и скользит рукой по талии, приподнимая меня на цыпочки для долгого, влажного поцелуя. Соски затвердевают, и я ловлю ртом воздух к тому времени, как он прочно ставит меня на ноги.

— Не по собственному желанию. Я встречаюсь с парнем с работы, который будет меня стажировать.

Его работа начинается со второй недели сентября, и они с Дэном всё больше обсуждают её по мере приближения даты.

— Так поздно? — И в выходной. Тут явно что-то не так.

— Он улетает в понедельник утром. Так что либо сегодня, либо завтра с утра. Не знаю как ты, но я люблю поспать подольше, — говорит он, развеивая мои прежние подозрения.

— Ох. Ну хорошо, раз это не касается другой женщины, — нахально заявляю я.

Он смеётся.

— Кстати о других женщинах, где моя девочка? — едва выговорив вопрос, он отходит от меня в поисках своей дочери. Для этого ему нужно всего лишь пойти на звуки лепета.

Впритык следуя за ним, я говорю:

— Проверь её подгузник, прежде чем укладывать в постель.

Увидев Бри на игровом коврике, он подхватывает её на руки и обнимает. Потом принимается щекотать, пока она не заливается беспомощным смехом, сгребая в кулачки его волосы.

— Давай, душистый горошек. Папа поменяет тебе подгузник, и мы пойдём на кроватку, — уговаривает он нежным голосом, который хранит только для общения с ней.

Я отступаю, давая ему провести с ней время. Почему-то Митчу кажется, что их ночной ритуал необходим для развития отношений с ней. Думаю, ему просто нравится быть последним человеком, которого она видит перед сном.

Десять минут спустя, он выходит из её комнаты и находит меня свернувшейся на кровати с пультом в руках в поисках чего-нибудь пригодного для просмотра.

— Я использовал последний подгузник под пеленальным столиком. У тебя же есть ещё? — спрашивает он, присев рядом.

— Чёрт. Знала же, что что-то забыла, когда ходила вчера в магазин, — говорю я, расплетая ноги и приподнимаясь в сидячее положение. — Во сколько у тебя встреча?.. Забудь, я сама…

Митч обрывает меня, твёрдо покачав головой, когда встаёт на ноги.

— Я куплю.

Медленно поднимаюсь, вскинув на него взгляд.

— А как же твоя встреча?

Он коротко смеётся.

— Сейчас это важнее. Я позвоню, отменю её. Встречусь с ним завтра.

— Ты уверен? Я могу позвонить Эрин или Тре… одному из своих друзей. — К несчастью, ускользнувшее вовремя перехватить не удаётся, поэтому Митч прищуривается, сжав губы в тонкую линию.

— Тебе не нужно никому звонить, — резко отвечает он с очевидным неудовольствием.

Минуточку, он расстроился? Последние четыре дня я была для него невидимкой, а сегодня он мог остаться и оттрахать меня до бесчувствия, но ничего не вышло из-за встречи. Которую он отменил сразу же, как я сказала, что Бри нужны памперсы. И насколько важной была эта встреча? Очевидно, он просто решил не тратить на меня время.

— Ещё десять минут назад ты говорил, что занят. Не хочется мешать твоим планам. — До голоса на задворках моего сознания доходит, что я веду себя как сука, но вот до рта не успевает.

— Отлично, и я ценю твоё желание, — произносит он тоном, потяжелевшим от сарказма. — Но это для Бри, а ты знаешь, что я сделаю для неё всё что угодно.

Точно. Бри на первом месте. Всё, как и должно быть.

— Знаю, — отзываюсь я в полном согласии. — Ты любишь её. Ты переехал домой, чтобы быть с ней. Бросил футбол ради неё. Отменил свои планы из-за неё. Поверь, Митч, я ясно вижу, как сильно ты её любишь.

На мгновение повисает тишина, после которой он произносит:

— Постой, разве это не хорошо? Мне казалось, именно этого ты и хочешь. Чёрт, да разве не все матеря желают такого отношения от отцов своих детей?

— Ты прав, — тихо соглашаюсь я, и жар заливает мои щёки от потока стыда и раскаяния. Боже, ну что со мной не так? Именно этого я и хочу. Всегда хотела. Все ночи, что я мерила шагами ковёр с ней на руках, когда пыталась её усыпить, мне хотелось, чтобы он был рядом. И сколько слёз я пролила, желая добиться от него больше чувств? Чересчур много.

Митч издаёт низкий, горловой звук, запрокидывает голову и яростно запускает руки в волосы. Выражение его лица полно недоумения, когда он опускает на меня взгляд:

— Что. Не. Так? Помоги мне здесь, Пейдж, ведь я делаю всё, что могу, чтобы проявить себя с лучшей стороны.

От его мольбы, мой стыд усугубляется. И потом до меня доходит. Если бы решили создать ремейк «Дорогой мамочки», меня бы запросто можно было взять на главную роль, потому что, кажется, я реально ревновала к собственной дочери. Боже, я, наверное, самая ужасная мать на свете.

Качнув головой, я отмахиваюсь от него.

— Ты прав. Не знаю, что со мной. Иди. Иди и купи своей дочери памперсы. У меня, видимо, ПМС, — я умудряюсь выдавить слабую улыбку. Только посмотрите, спихиваю всю вину за собственное поведение на гормоны. И я ещё думала, что выше этого.

Он пристально наблюдает за мной, видимо, читая мысли, потому что вдруг говорит:

— О чём бы ты ни думала — перестань. Мои чувства к тебе не изменились. До этого я уже говорил, что безумно занят. И дело не в случившемся с Эрин. Хотя сложности есть со всеми этими ограничениями.

Я сверлю глазами пол, потом возвращаю их обратно к нему.

— У нас очень давно не было секса.

Его рот изгибается в хитрой, восхитительной улыбке.

— Ах, моя девочка возбуждена. Так сразу бы и сказала.

Меня разрывает между желанием заняться с ним сексом или повалить его на пол. Совсем ничего смешного.

— Ты — изверг. — Надув губы, топаю ногой и скрещиваю руки на груди.

Его взгляд опускается на моё намеренно выставленное декольте.

— И чтобы ты совсем поверил — на мне твоё любимое бельё, — говорю я, чтобы до него до конца дошло.

Его глаза моментально темнеют, а взгляд падает на мои спортивки.

— Какое? — спрашивает он низким, хриплым голосом.

Убрав руки, я спускаю штаны, придерживая их на несколько сантиметров ниже ягодиц. Удостоверяюсь, чтобы он увидел и узнал, что упустит сегодня, прежде чем оборвать вид, вернув их на место.

Теперь его глаза совсем тёмные, цвета сосны, и зрачки расширены. Он начинает дышать чуточку быстрее.

Его рука, будто хлыст, хватает за самую мясистую часть моей задницы, с силой прижимая меня к нему. Я издаю испуганный визг, который быстро заглушает его поцелуй, перешедший от ноля до ста за две секунды.

Я словно не могу подобраться к нему достаточно близко, в то время как сплетаются наши языки. Сжимаю ладонь на чисто выбритой челюсти, удерживая его рот там, где мне хочется — на моём. Наше дыхание тяжёлое и вымученное, пока мы посасываем, лижем и покусываем в почти остервенелом поцелуем.

Он стискивает мой зад, вдавливая меня в свою эрекцию. Я хочу её ниже, поглаживающую внутри меня, толкающуюся и сводящую с ума от наслаждения. Но до того, как мы успеваем зайти чересчур далеко, Митч разрывает поцелуй. Хотя прежде всё-таки умудряется стянуть лямку топа и, наклонив голову, обвести языком сосок.

Остановка — это чистая агония, и моё бедное лишённое секса тело сжимается в нужде, отойдя от подпитываемого страстью наслаждения, которое теперь заменило сексуальное разочарование.

— Мне нужно купить памперсы, — его бархатистый голос прокатывается по мне, никак не уменьшая пульсирующую боль в сердце. Скорее, как будто в разгорающееся пламя подкинули полено.

Поправив топ, я возвращаю взгляд к его глазам и понимаю, что снова тону.

— Вернусь, как можно скорее. И ещё принесу дополнительную коробку презервативов. — Его улыбка — воплощение порока.

— Это значит, что сегодня мы займёмся сексом? — дразню я, осмелев под тяжестью желания, тлеющего в его глазах, выражение которых заявляет, что сегодня пройдёт немало времени, прежде чем он останется удовлетворён.

— Не знаю, а ты как думаешь? Учитывая, что сестра уехала до завтра, по-твоему я смогу остаться на ночь?

Я чувствую укол вины от его вопроса. Мне тоже не сильно нравиться всё делать утайкой, но я пока не готова к публичности.

Я киваю. Пусть даже если бы Диана, Дэн и дети не уехали на ночь, он мог запросто сказать, что ему нужно купить памперсы для Бри. Уверена, его сестра не стала бы следить за тем, во сколько он ушёл и вернулся из магазина.

— Как хочешь, — отвечаю я, снова показывая свою нахальную сторону.

— Хорошо. — Он целует меня в губы. — Готовься, завтра будет всё болеть.

Я хихикаю. Да, хихикаю. Моё волнение и предвкушение вынуждает легкомысленно думать обо всём, что мне хочется с ним делать и что мне хочется, чтобы он сделал со мной. Возможности — и позы — бесконечны, и сегодня я надеюсь, опробовать как минимум две свои любимые.

Сорок минут спустя, моя потребность ещё велика, но терпение истощается. Сколько нужно времени, чтобы купить памперсы в круглосуточной аптеке? На машине до неё ехать десять минут, и в это время там не должно быть людно. Откладываю звонок Митчу ещё на десять минут, а когда беру телефон, слышу машину на подъездной дороге. Я бросаюсь к окну.

Да, это он.

Мне приходится открыть для него дверь, когда он появляется на лестнице с гигантской упаковкой памперсов наперевес.

Предвкушение настолько обострённое, что я не сразу замечаю выражение его лица. И только, когда он оказывается в квартире, безмолвно глядя на меня, я обращаю внимание на его хмурость.

Сердце начинает опускаться даже раньше, чем я спрашиваю:

— В чём дело? Что-то случилось?

Опустив упаковку к ногам, он стонет и трёт руками лицо. Это не сулит ничего хорошего для ночи, которую я рисовала себе последние двадцать четыре часа. Нет, всю прошлую неделю.

— Мне только что звонил Джош. Он в «Мёрдоке», перепил, поэтому не может сесть за руль. Мне нужно его забрать.

Неееееет!

В душе я рыдаю и проклинаю Джоша за то, как неудачно он выбрал время. Неужели не мог напиться в баре в другую ночь? Или у него нет других друзей, кому можно позвонить? Внешне — судя по маске, надетой для Митча — я разочарована, но всё понимаю. Я не стану вести себя как сука из-за того, что ему нужно уехать за перепившим лучшим другом.

— Сколько, по-твоему, это займёт времени? — задаю вопрос, всё ещё питая слабую надежду, что часть ночи удастся спасти. Ту часть, где мы занимаемся сексом.

Устало покачав головой, Митч издаёт тяжёлый вздох.

— По меньшей мере, час или два, но я не хочу рисковать разбудить Бри так поздно.

Я согласно киваю.

— Ладно, тогда, видимо, тебе пора. Ты же не хочешь заставлять его ждать.

Он внимательно изучает меня, излучая осязаемое недовольство.

— В другой раз — обещаю. — Он оставляет меня задыхаться долгим поцелуем в губы.

Когда дверь закрывается за ним с мягким щелчком, я запираю её на замок. Так не может продолжаться. Я не могу представить себе два с половиной месяца встреч украдкой. А это значит, что всё должно закончиться.

Глава 26.

Митч

— Какого хрена ты напиваешься в одиночку? — Я оглядываюсь на Джоша, распластавшегося на моём пассажирском сиденье с откинутой на подголовник головой.

— Господи, дружище, — стонет он с закрытыми глазами. — Мне не нужна лекция, просто отвези меня домой. — Открыв один глаз, Джош поглядывает на меня. — И кто сказал, что я был один?

— Тогда где же она, чёрт возьми? — Будем считать, что это женщина, если он не скажет иначе.

Он смыкает веки и поворачивается лицом вперёд, громко выдыхая.

— Ушла.

Я сворачиваю налево — на главную улицу.

— Ну и что случилось?

— Ничего. Ничего не случилось, — мямлит он.

— Тогда почему мне пришлось поменять свои планы, чтобы приехать за твоей пьяной задницей? — рявкаю я. Сейчас мы с Пейдж могли уже заниматься сексом.

— Потому что ты настоящий друг, — смеётся Джош. Может, он пьян и не до отключки, но то, что он пьян — это точно.

Дерьмо. Но заставить себя на него злиться не получается. Он не раз в прошлом отменял планы из-за меня. На первом году старшей школы, он ехал два часа, чтобы забрать меня, когда мы с друзьями пошли на вечеринку, на которую в итоге заявились копы. У тачки Фредди спустили колёса, когда она соскочила с тротуара, убегая с места происшествия. Звонить надо было либо Джошу, либо сестре. Джош выиграл по всем фронтам.

— И кто она? — осведомляюсь я. Джош не упоминал, что встречается с кем-то конкретно, а я не следил за именами, произнесёнными им, потому что они быстро сменяются.

— Никто, — плоско отзывается он, что значит — ему не хочется это обсуждать.

— Ты с кем-то встречаешься? — теперь я заинтригован. Обычно Джош не сдерживается, когда дело касается женщин, с которыми он видится.

В ответ он решительно качает головой.

— Как ты собираешь забрать машину?

Повернув голову ко мне, он криво улыбается.

— А какие у тебя планы на завтра?

— Ага, так и думал, — отзываюсь я с неохотным смехом. — Ты мне задолжал, так что я попрошу у тебя об одолжении на неделе.

Судя по тому, как он поворачивается и пристально присматривается к моему профилю — это возбуждает его интерес.

— Да, и о каком же?

— Расскажу, когда протрезвеешь.

Несколько минут в машине звучит только музыка, вырывающаяся из радио. А потом, словно из ниоткуда, Джош выпаливает:

— Я спал с ней.

Вздрогнув, я бросаю на него быстрый взгляд.

— Что?

— Секс. Мы занимались сексом.

Господи, видимо, в нём алкоголя больше, чем я думал.

— С кем у тебя был секс, чёрт возьми? — И почему меня это волнует?

— С Эрин, — низким голосом отвечает он.

— С Эрин Пейдж? — переспрашиваю я не в силах поверить в услышанное.

Он коротко кивает. Или, возможно, просто сильно пытается поддерживать голову в вертикальном положении. Хрен знает. Но потом до меня доходит. У него был с секс с лучшей подругой Пейдж.

Чёрт. У меня нехорошее предчувствие.

У меня занимает несколько секунд на то, чтобы сложить два и два.

— Стой, это она была с тобой сегодня?

Он снова кивает.

Блядь. Интересно, Пейдж знает? Вряд ли, она бы мне рассказала.

— Как это, чёрт подери, случилось?

— Как у всех, наверное. — Его попытка пошутить проваливается.

— Но ты и Эрин?

Он садится ровнее, впиваясь в меня таким взглядом, как будто я шизофреник.

— Что значит — я и Эрин? Что, блядь, с ней не так? Господи, да ты её видел? Почему мне, чёрт возьми, не желать с ней секса?

— Успокойся, Джош. Я говорю не о твоём к ней желании. Оно было очевидно не один год. Но мне казалось, она терпеть тебя не может. — Хорошо, что мне никогда в голову не приходили мысли о профессии детектива, ибо в этом деле я, видимо, полный отстой.

Джош ухмыляется.

— Я всегда знал, что там кроется что-то большее. Просто был нужен подходящий случай… — его голос обрывается, как будто он вспоминает — какой именно.

— Значит, ты начал встречаться с лучшей подругой Пейдж и ничего мне не сказал? Какого хрена?

— Мы не встречаемся, а просто занимаемся сексом.

Я поглядываю на него.

— Чего? Как это? Вы занимаетесь сексом и расходитесь по домам? — От Джоша ещё можно ожидать, но не от Эрин. Я всегда воспринимал её как девушку, которой нужны отношения, а не случайный секс.

— Ага.

— Чья это была идея?

Джош пожимает плечами.

— Обоих, наверное. Никто из нас сейчас не ищет ничего серьёзного.

Господи, точно знаю: это плохо кончится — если уже не кончилось.

— Ну и что случилось сегодня?

— Она порвала со мной из-за тебя, — с лёгким упрёком говорит он. Возможно, даже чуточку обиженно.

— Какого хрена я вам сделал? Я же даже не знал, что вы спите.

— Сегодня она начала выспрашивать у меня о том, что я сказал тебе после того, как Пейдж рассказала о беременности. Я ответил правду, на что она назвала меня придурком и порвала со мной, — голос у него обыденный, но мне ясно, что его это гложет.

— Пейдж знает? — спрашиваю я в лёгкой панике. Это её лучшая подруга. Она может призвать меня к ответу, если Джош ей как-то сделает больно — если уже не сделал.

— Не думаю. Эрин не хотела, чтобы кто-то знал, что мы спим. Как я уже сказал, это были чисто физические отношения. Мы могли прекратить их в любой момент, не задев ничьих чувств.

— Так вот что ты чувствуешь сейчас? Не задетые чувства? — Как по мне — не похоже на то.

Ещё раз ведёт плечами.

— Эй, я же не собирался на ней жениться.

Я быстро оглядываюсь на него.

— А кто говорит о женитьбе?

Уронив голову на спинку сиденья, он закрывает глаза.

— В любом случае, она перестаралась с осуждением. Я не вижу большой проблемы в том, что сказал тебе сделать тест на отцовство. Я твой друг и просто приглядывал за тобой.

— Да, но мне ты сказал, что чувствуешь вину, — указываю я.

— Да, но ей об этом знать необязательно. Поверь, меня это не снимет с крючка. Она считает меня чёртовым злом или типа того. Как будто я пытался вас разлучить.

Судя по словам Джоша, он реально на ней поехал.

Замечательно. Как будто и без того сложностей не хватает, лучшая подруга моей девушки рассталась с моим лучшим другом — вот только, они даже никогда не встречалась. Будущее обещает много интересного.

Пейдж

Я была уверена, что мы с Митчем выкроим время, чтобы компенсировать разочарование субботнего вечера, но на следующий день у Бри появляются сопли. Я молюсь, чтобы это был всего-навсего насморк, но ночью у неё поднимается температура, и Митчу приходится уехать в круглосуточную аптеку ей за лекарствами.

Когда на следующий день высокая температура сохраняется, я уже было хочу отвезти её в больницу, но мама меня успокаивает и предлагает для начала позвонить доктору. С доктором Чу получается увидеться в тот же день. Она быстро диагностирует у неё ушную инфекцию.

Бедная моя малышка. Такое у неё впервые, и я знаю, что реагирую чересчур остро, но мама с Дианой заверяют, что с первенцами всегда так. Честно говоря, у Митча не лучше, он практически живёт в квартире всю неделю — экзаменационную неделю. Так что мы оба даём новое значение термину «гиперопекающие родители». Но всё иначе, когда твой ребёнок болеет.

После занятий Митч смотрит за Бри, пока я работаю в лофте наверху. Это единственное тихое место, в котором я могу спокойно работать. А закончив, за ней присматриваю я, чтобы Митч мог позаниматься.

Время от времени, глядя на него, я чувствую как в животе, как дым, клубится желание, но быстро подавляю его под укоряюще виляющим пальцем вины. Но правда в том, что когда тебе приходится справляться с больным, беспокойным ребёнком, секс вроде как уходит на задний план.

Антибиотики, назначенные врачом, немедленно оказывают эффект, и уже в четверг Бри впервые за четыре дня просыпается без температуры. Я лелею осторожный оптимизм, и заслуженно, потому что к пятнице она уже снова напоминает старую себя, смеющуюся и болтающую без умолка, с нормальным аппетитом. Но я всё равно продолжаю давать ей антибиотики оставшиеся пять дней.

В субботу проходит целая неделя с тех пор, как мы с Митчем занимались хоть чем-то отдалённо напоминающим секс — поцелуи не в счёт. Поэтому когда Диана настаивает на ночёвке Бри, чтобы мне можно было выбраться из дома, я уже планирую ещё один вечер, который, надеюсь, на этот раз закончится как мне того хочется. И да, Митч — в значительной степени способствует успеху вечера.

~~~***~~~

— Митч, где тебя черти носят? Я звонила тебе последние два часа. — Пытаюсь держать себя в руках, но вижу только очередной провал в виде будущей ночи.

— Успокойся, Пейдж. Я хочу, чтобы ты встретилась со мной в «Темпл».

«Темпл» — очень красивый ресторан в пятнадцати минутах от дома. Но сегодня мне никуда не хочется.

— Сегодня? — хнычу я. Да, сегодня именно такой день. Начинался он отлично. Утро мы с Эрин провели за маникюром и причёской. Я подстриглась и сделала пряди тёмно-рыжего цвета. Мне очень понравилось. Эрин же только подравняла кончики, потому что форма причёски и цвет у неё уже великолепные.

Потом мы поехали в торговый центр, где Эрин убедила меня раскошелиться на красивое платье королевского синего цвета с фестончатой юбкой, которое я облюбовала.

Домой я вернулась, ожидая, что здесь меня будет ждать Митч, но ему пришлось сбежать в город, чтобы помочь Джошу с перевозом мебели, которую он купил. Честно говоря, разве не для этого нужна доставка?

— Да, сегодня. Я хочу отпраздновать сдачу экзаменов, — отвечает Митч.

Он не просто их сдал, а получил «отлично» по обоим предметам. Мой малыш — красавчик, отличный отец и парень, прекрасен в постели и умён. В нём собран полный комплект, и пора всем узнать, как счастлива я вернуться к нему.

— А я думала, что мы могли бы сегодня отпраздновать по-другому, — говорю я сексуальным голосом. Ему никак не упустить подтекста.

Его голос становится низким.

— Малышка, обещаю, мы отпразднуем обоими способами.

От одного его голоса — этого голоса — моё тело вибрирует. «Не хочу ждать», — скулит внутренний голос, но Митч хочет отпраздновать, пригласив меня на ужин, так что я уступаю.

* * *

Два часа спустя, вечер, кажется, всё-таки обречён на провал. Мы как раз сидим за столиком, когда Митчу звонит его сестра. Бри не перестаёт плакать, но она не уверена, что что-то не так. Диане кажется, что ей не плохо, а она просто грустит, потому что скучает по нам. Ужин заканчивается, не начавшись.

Когда мы подъезжаем к подъездной дорожке, я замечаю, что большая часть света в доме не горит. Митч вылезает из машины, обходит её кругом и открывает для меня дверь. Взявшись за руки, мы начинаем подниматься к парадной двери. Оглядевшись по сторонам, я обращаю внимание на выстроившиеся в ряд машины на дороге, ведущей к круглой подъездной дороге соседей.

— Видимо, у Франклинов намечается вечеринка.

— Похоже на то, — отзывается Митч, сжимая мою руку. — Пойдём, нам нужно забрать Бри. — После чего показывает мне зайти внутрь.

В фойе темно, и только слабый свет пробивается из задней части дома, где расположена гостиная.

Озадаченная и не на шутку испуганная, я поднимаю глаза на Митча.

— Где все? — шепчу я. Говорить нормальным голосом сейчас кажется неуместным.

Увлекая меня в заднюю часть дома, он произносит:

— Пойдём посмотрим.

Когда мы оказываемся на пороге двухэтажной гостиной, в комнате вдруг, мгновенно меня ослепляя, зажигается свет, и потом я вижу море знакомых лиц, как раз когда тишину нарушает хором произнесённое «Сюрприз».

С потолка свисают белые и бледно-лососевые ленты, а на задней стене висит баннер, на котором выведено «С ДНЁМ МАТЕРИ!». Мой разум отмечает большой торт на столе, напитки и ломящиеся от еды блюда.

Что? День матери в мае. А сейчас не май.

Только это и способен обрабатывать мой мозг, пока я стою с широко раскрытыми глазами и распахнутым для ловли мух ртом. Резко поворачиваю голову на визг Бри, в то время как Диана отделяется от группы с моей дочерью в руках. Митч забирает у неё Бри, как только она доходит до нас.

С разинутым ртом оглядев ещё раз комнату, я, наконец, выговариваю:

— Что происходит? Что вы все здесь делаете?

Спешно вырвавшись вперёд, мама заключает меня в тесные объятья и шепчет на ухо:

— Ты этого заслуживаешь, милая. — Она целует меня в щёку, прежде чем повернуться к Митчу. — Давай, милый, я возьму Бри. А ты расскажи Пейдж для чего всё.

Мама ведёт себя мило с Митчем? Когда это случилось?

После того, как Митч передаёт Бри бабушке, все, светясь улыбками, почти синхронно выдвигаются вперёд

Митч успокаивает группу поднятой рукой и громко произносит:

— Могу я попросить у вас минутку внимания? — «Вас» включает в себя Диану, Дэна, детей, Эрин, Джоша, Рэнди, Джули и Эллисон с учёбы, Тоню и Джейн с работы, и ещё Трента с его мамой.

— Для начала я хочу поблагодарить вас всех за то, что вы пришли. И особенное «спасибо» хочется сказать тем, кто не повесил трубку, когда я позвонил в первый раз. Спасибо, Джош.

Все разражаются смехом и поглядывают на ухмыляющегося Джоша. Все, кроме Эрин. Она-то как раз поворачивает голову в другом направлении, как будто давая понять, что игнорирует его.

На прошлой неделе она сказала, что они больше не спят, и когда я поинтересовалась о случившемся, она просто-напросто ответила, что устала от него. Ей не хотелось о нём говорить, а я не стала выпрашивать у неё подробности. Теперь же она вынуждает меня по-настоящему задуматься о том, что между ними случилось.

После того как смех стихает, Митч продолжает:

— В этом году Пейдж отметила свой первый День Матери в роли мамочки. Её мама заверила, что ей был подан завтрак в постель. — Улыбнувшись, он переводит на маму взгляд, как будто выражая ей благодарность.

— Я должен был быть здесь, чтобы подарить ей тот День Матери, который она заслужила. — Он смотрит на меня, когда произносит эти слова, и от сожаления, написанного в его глазах, у меня щемит сердце. — Я бы хотел, вернуться назад и переделать прошлый год, быть рядом с ней, когда должен был, но не могу. Однако я могу находиться здесь сейчас и в будущем, и быть достойным отцом для Бри. И надеюсь, что однажды Пейдж сможет не просто простить меня, но и дать нам ещё один шанс.

Горло сжимается, под угрожающим хлынуть потоком слёз. Раздаётся череда поздравительных возгласов и радостных восклицаний, на шум которых Бри принимается пищать и вопить, вызывая у всех ещё один взрыв смеха.

Комната исчезает, все звуки уходят на задний план, когда я поворачиваются и впиваюсь взглядом в Митча, настолько переполненная любовью к нему, что её едва можно вынести.

— Ты сделал это… — я с трудом проглатываю комок в груди, — … для меня?

С нежной улыбкой, осветившей его великолепное лицо, он обнимает меня и целует в висок.

— Эрин согласилась, что крупные промахи требуют больших жестов, когда дело доходит до извинений, — шепчет он мне на ухо.

— Когда она тебе это сказал? — Уголком глаза я нахожу Эрин, разговаривающую с мамой.

Митч бесшумно смеётся.

— С кем, по-твоему, на самом деле была встреча на прошлой неделе?

На секунду я столбенею, а потом паззл складывается. Всё, наконец, обретает смысл. Всю неделю он казался озабоченным и не проводил со мной ни минуты времени наедине, потому что умасливал моих друзей и планировал эту вечеринку.

— Выбор стоял между тем, чтобы устроить эту вечеринку или стоять на эстакаде с табличкой: «я бросил свою беременную девушку», но мне известно, как ты относишься к своей личной жизни. А так я мог обозначить перед всеми, что собираюсь плясать перед тобой на задних лапах, умоляя принять меня обратно. Так что, когда ты сдашься, они поймут, что ты просто не сумела устоять перед моим неустанным преследованием. К тому же, я подумал, что это хороший способ привлечь их на мою сторону.

Я захлёбываюсь смехом, на глазах выступают слёзы.

— Ты негодяй.

— Нет, просто мне хочется быть таким парнем, которым ты бы гордилась. Хотя эта вечеринка и близко не то, чего ты заслуживаешь. Я должен был быть с тобой, с Бри. И завтра я собираюсь показать тебе утро Дня Матери, которое бы подарил тебе, если бы не повёл себя как эгоист.

— Митч… — я качаю головой, обведя рукой комнату, красивые украшения, еду, друзей, всё, — … ты сделал достаточно.

— Никогда не будет достаточно, — твёрдо заявляет он. — И я хочу этого. Хочу баловать тебя весь день.

Эрин вторгается в наше личное пространство.

— Ну, ладно-ладно. Хватит вам. Митч, ты монополизируешь почётного гостя. Можешь и позже к ней подлизаться. А сейчас Пейдж нужно пообщаться с другими. — Уперев руку в бедро, она пытается казаться такой же строгой, как её слова, но улыбка, украшающая губы Эрин подсказывает, что Митч всё-таки уже немало переманил её на свою сторону.

Неторопливо отпустив меня, Митч в конце концов поражёно вскидывает руки и отступает на пару шагов.

— Ладно, она твоя на два часа, но потом я хочу её обратно. — Меня пронзает дрожь, и внутри всё теплеет от намёка на собственнические чувства в его голосе. Он невероятно сексуальный.

И меня, бесцеремонно утащенную лучшей подругой, тут же окружают Тоня, Джейн, Эллисон и Джули. И угадайте? Никто из их парней никогда не устраивал им такую вечеринку. Если они ещё не превратились в пластилин в его руках, то скоро превратятся.

Через час вечеринка перетекает на террасу, все выходят на веранду, где тепло, и заходящее солнце отбрасывает оранжевое свечение над надвигающейся темнотой.

— Видимо, это значит, что вы снова будете вместе? — в шутку произносит Эрин.

Мама, которая минувшие пару недель была намного счастливее, чем прошлые несколько месяцев, заливается смехом.

— Когда он приехал увидеться со мной, я честно подумала, что он пришёл просить твоей руки. Бедный мальчик так нервничал.

— Что он говорил? — Хотелось бы мне быть мухой на стене во время этого разговора.

— Он сказал, что знает, как сильно набедокурил, и очень жалеет. Признался, что всё ещё любит тебя и надеется, что я тоже смогу дать ему ещё один шанс. — На этом мамины глаза сентиментально увлажняются. — Как могу я ему отказать, особенно после того каким хорошим он был, вернувшись?

— Митч это сделал? — сама изо всех сил стараюсь не упасть в обморок и не разреветься от умиления.

Мама отвечает утвердительным кивком.

— Но я предупредила его, что если он когда-нибудь снова сделает тебе больно, ему придётся иметь дело со мной.

Я тихонько усмехаются. Моя мама — львица.

Эрин звонко смеётся.

— Уверена, его это до смерти напугало.

— Он сделал ошибку, но думаю, урок усвоен.

Окей, мама явно его простила.

Скрестив руки на груди, я перевожу взгляд на Эрин.

— Он сказал, что ты с ним заодно. Встречались за моей спиной?

Она награждает меня невинным взглядом широко распахнутых глаз.

— Ему не оставалось выбора, кроме как подмазаться ко мне.

Мама посылает ей снисходительный взгляд, пока я борюсь с улыбкой.

— И у него получилось? — интересуюсь я.

Эрин игриво закатывает глаза.

— Ла-адно, он здорово постарался. И да, возможно, он сумел выудить моё расположение, но я буду за ним следить. — Может, моя лучшая подруга и смеётся, но я-то знаю, что она серьёзно.

Боковым зрением, я замечаю Трента, вышедшего на веранду. Мои подружки с работы были очарованы им с Джошем. Ничего удивительного. Эрин же говорит, что они могут его забирать. Но то, как она избегает его в сочетании с взглядами украдкой, которые бросает на него, когда думает, будто никто не видит, говорят, что он ей не так уж и безразличен.

Трент останавливается перед нами, и мама с любовью улыбается ему, прежде чем сказать:

— Вернусь-ка я к Рэнди. Наверняка, он болтает с Дэном о гольфе, и скоро они назначат игру, так что ещё до дня Благодарения я обнаружу себя на поле для гольфа.

Эрин разглаживает ладонью бок своего летнего сарафана без бретелек.

— А я возьму что-нибудь поесть. Хотите чего-нибудь?

Мы с Трентом отрицательно качаем головами.

Пока Эрин с мамой разделяются, каждая двинувшись в свою сторону, я поднимаю взгляд на Трента.

— Митч сам тебя пригласил?

— Нет, оставил это твоей маме, — отвечает он, весело вскинув брови.

— Знаешь, ты мог бы привести девушку, — дразнюсь я, но без шуток. Сколько мы знакомы с Трентом, я ни разу не видела его с девушкой. Он из тех парней, которые не афишируют свою личную жизнь. Но я знаю, что он ходит на свидания. И много.

Как будто понимая, о чём я думаю, он моргает и произносит:

— Не беспокойся. Я познакомлю тебя с ней, когда сам с ней познакомлюсь.

Наступит такой день…

Когда он молчит ещё добрых десять секунд, до меня доходит, что он здесь не для праздной беседы и того, чтобы наверстать упущенное.

— Ну и что, ты собираешься провести со мной беседу? Для этого мама с Эрин оставили нас одних? — беззаботно спрашиваю у него. Честно, надеюсь, я ошибаюсь.

Глаза Трента смягчаются в понимании.

— Я не собираюсь читать тебе лекцию, если ты этого боишься. В любом случае, мои слова были бы бесполезны, потому что видно, что ты к нему вернёшься.

Мои глаза устремляются туда, где Митч с Бри на руках разговаривает с Джошем, Лиз и Эллисон. Не стану отрицать. Всё равно я планировала сделать наши отношения публичными.

— И ты не одобряешь?

— Нет, я просто хочу удостовериться, что ты счастлива, вот и всё.

Трент может быть… таким невероятно милым.

— Спасибо тебе.

— Но я выбью из него всё дерьмо, если он снова тебя ранит.

Я смеюсь, не сомневаясь ни в едином слове.

— Нет, шутки в сторону, не мирись ни с чем. Ему необязательно становиться частью твоей жизни, чтобы быть с Бри. Хороший отец будет рядом со своим ребёнком, независимо от того, что происходит между ним и матерью. Нет никакого «всё или ничего», когда такая ситуация, понимаешь? — произносит он, касаясь моего подбородка указательным пальцем.

— Митч будет хорошим отцом для Бри, несмотря на наши проблемы.

В это я верю всей душой. А пока для нас с ним, я могу только молиться, чтобы наши отношения оказались достаточно сильными, чтобы пережить всё плохое, «когда» или «если» оно случится.

Глава 27.

Митч

— Ты же не хочешь спать? — спрашиваю я Пейдж, когда мы заходим в кухню, где она убирает часть лишней еды с вечеринки.

Закрыв дверь холодильника, расплывается в улыбке, говорящей, что она готова к постели, но вовсе не ко сну.

Похоть струится по венам гуще ила, а предвкушение подобно желанию расчесать зуд. Давно это было. То, что я умираю с голоду — это ещё мягко сказано.

— Нет, а ты? — осведомляется она в ответ, скользя взглядом вверх-вниз по моему телу, как будто желая урвать кусочек. Пейдж чертовски возбуждена — и мне это нравится.

Я нетерпеливо оглядываю всевозможные контейнеры с едой, всё ещё стоящие на столешнице.

— Давай уберём всё, что осталось. Хочу кое-что показать тебе в спальне, — говорю я, проходя мимо.

Резко развернувшись, она наблюдает, как я открываю холодильник и начинаю расставлять в нём контейнеры.

— Что ты собираешься мне показать? — Сексуальное урчание её голоса, как выстрел адреналина в мой член. У меня каменный стояк.

— Кое-что в моих штанах, — отзываюсь я с ухмылкой. — А если ты поможешь мне, я разрешу тебе поиграть со всем, что ты захочешь.

Пейдж лопается от смеха, а потом торопливо прикрывает рот ладошкой, устремив голову в направлении спален.

— Если ты её разбудишь, тебе сегодня ничего не обломится. Поторопись, у моего сюрприза есть ограничения по времени. — Я пытаюсь подавить улыбку, чтобы не испортить своё суровое предостережение.

Задыхаясь от смеха, она делает вид, будто закрывает рот на молнию. Меньше чем за минуту мы убираем всю еду, и я подталкиваю её к спальне, прижимаясь членом к заднице и лаская руками её грудь.

Вскоре она оказывается лежащей на спине, пока я заново изучаю каждый сантиметр её рта. В то время как наши языки поглаживают друг друга и сплетаются, с любовью и вожделением к ней, тяжело стучащим в венах, я понимаю, что понадобится ещё одна жизнь, чтобы насытиться ею. Господи, мне просто хочется поглотить её и заклеймить, сделав своей.

Но для начала нужно избавиться от платья.

Я торопливо расстёгиваю пуговицы на лямках и стаскиваю верхнюю часть платья к талии. Целое мгновение изучаю её в красивом чёрном лифчике, скорее откровенном, нежели скрывающем. Нравится ли мне? Он симпатичный, но его тоже надо снять. И её бюстгальтер исчезает в мгновение ока.

— Господи, люблю твою грудь, — практически рычу я. Контроль висит на волоске.

— И ты сможешь играть с ней, сколько тебе захочется, как только мы вылезем из одежды, — хрипло дразнит она, потянувшись расстегнуть мои штаны. Её глаза прикипают к стояку, выпирающему под коричневой тканью брюк.

Благодаря нашим совместным усилиям, на решение этой задачи уходит меньше минуты. И потом я нависаю над ней, накрывая её рот в настолько глубоком поцелуе, насколько это возможно. На вкус Пейдж как клубника с шоколадным тортом, съеденные ею, а запах как у ванильного лосьона, которым она пользуется. Я поглаживаю её язык своим, а потом провожу им по мясистой части её губы. Она мычит мне в рот от удовольствия, беспокойно скользя вверх-вниз по моей спине.

Давление в члене нарастает, и мне становится страшно, что всё закончится слишком быстро, оставив Пейдж неудовлетворённой. Разорвав поцелуй, спускаюсь губами по её шее, вдоль ключицы и вниз к груди. Хм-м, на этом месте я определённо люблю задерживаться.

Её соски превращаются в бусины от возбуждения, и когда я дую на них, она издаёт громкий стон удовольствия, впиваясь ногтями в мои плечи. Делаю это снова, и она выгибает спину, пытаясь дотянуться соском до места, где ей хочется, чтобы он был — до моего рта. Мне нравится её так дразнить. Я люблю, как она извивается подо мной и шире раздвигает ноги, отчего можно почувствовать влагу её центра на моём плече. Он адски горячий.

— Митч, — молит она с мукой исказившей лицо.

Господи, как могу я отказать? Не могу, и падаю как домино. Сначала обвожу языком вершину, потом втягиваю её между губ и посасываю. Её спина отрывается от кровати, словно она то ли пытается оттолкнуть меня, то ли прижать ближе. Временами тяжело разобрать.

Тихонько хныкнув, она запускает пальцы мне в волосы, в то время как моя рука поднимается к другой её груди, сжимает и перекатывает сосок между пальцами.

Мне приходится стиснуть зубы, когда она принимается раскачивать подо мной бёдрами. Я перехожу от одной груди к другой, повторяя ртом те же мучения.

Её руки лихорадочно спускаются со спины к заднице.

— Митч, сейчас, — стонет она, сжимая ноги вокруг моих бёдер.

— Презерватив, — умудряюсь выдавить я. Господи, у меня такой твёрдый стояк, что от этого больно.

Приподнявшись, я тянусь к ночному столику и хватаю презерватив. Поспешно открываю и раскатываю его под пламенным взглядом Пейдж.

Она как будто под кайфом — глаза полузакрыты, лицо горит, а дыхание прерывистое. Полностью готова к сексу.

Надев презерватив, я тут же занимаю место между её бёдер. Придерживая одну её ногу, чтобы она была полностью открыта для меня, я провожу по сочащемуся влагой входу. Туман похоти застилает глаза. Я закрываю глаза, борясь за контроль. Хочется, чтобы и ей было хорошо.

Делаю пробный толчок. Приятная и влажная.

— Ты готова, — хрипло говорю я.

Она отчаянно кивает, выгибая бёдра и притягивая меня руками.

— Сейчас, Митч, — стонет она.

Ни капельки не сдерживаясь, я жёстко врезаюсь в неё.

Ох, чёрт! Удовольствие от ощущения, как она сжимает меня, как её лоно стискивает меня, будто тиски, почти лишает меня рассудка. Я отстраняюсь, чуть ли не полностью покинув её, и снова погружаюсь внутрь.

Резкий вздох Пейдж вторит мне, а за ним стремительно следует стон, который словно начинается и кончается в её груди.

С этого момента темп только увеличивается, удовольствие растёт с каждым толчком и сокращением. С ней так чертовски хорошо, что мне не хочется, чтобы это когда-нибудь заканчивалось. Но мой оргазм не заставит себя долго ждать.

Я знаю, когда Пейдж собирается кончить, благодаря тому, как она откидывает голову, выставляя на обозрении длинную линию своей шеи. И когда она это делает сейчас, во мне пробуждается самая первобытная сторона. Я опускаю лицо и щипаю зубами бледную кожу, правой рукой найдя клитор и щёлкнув по нему с достаточной силой, чтобы довести её до края.

Пейдж кончает с серией беспомощных вздохов и всхлипываний, пока её тело сгибается подо мной. Я перестаю сдерживаться и позволяю своей кульминации одержать верх, отправляя меня ввысь. А на пике — слепящее, добела раскалённое наслаждение. Хриплый стон срывается с её губ. Оргазм продолжается и продолжается, удерживая моё тело в плену, пока Пейдж не выжимает меня досуха своей крепкой, горячей хваткой.

Потом моё тело содрогается в остаточных толчках, и с последним я остаюсь совершенно пустым.

Истощённым.

В совершенном блаженстве.

Пейдж

Вау.

Это первое пришедшее на ум слово, после того как я отхожу от самого мощного оргазма из тех, что у меня были.

Существует ли физическое удовольствие лучше, чем сексуальное насыщение с человеком, от которого ты без ума? Думаю, нет.

Когда Митч приподнимается на руках, я мгновенно сжимаю вокруг него руки. Люблю чувствовать тяжесть его внушительного веса на мне.

— Детка, мне нужно избавиться от презерватива, — сиплым голосом говорит он.

Я неохотно ослабляю хватку и позволяю ему встать.

С полностью насыщенным и бескостным телом, у меня нет ни сил, ни желания прикрывать собственную наготу. Вместо этого я переворачиваюсь и смотрю, как Митч прокладывает дорогу через комнату, восхищаясь его великолепной задницей, пока он исчезает в прилегающей ванной комнате.

Когда он возвращается, вид спереди даже лучше, чем сзади, отчего меня поражает ещё одним взрывом раскалённого вожделения. Влагалище отчаянно сжимается, а лоно затопляет влагой, подготавливая моё тело к тому, на что я беззастенчиво пялюсь.

— М-м-м. — Митч проскальзывает на место рядом, порочно улыбаясь и с намёком приподняв брови. — Вижу, на сегодня ты со мной не закончила.

Я перекатываюсь, приклеиваясь к его боку, и изучаю рукой его грудь, поглаживая дорожку, спускающуюся по животу, и твёрдый пресс.

— А ты со мной закончил? — спрашиваю я и целую его грудь, поглядывая на Митча из-под ресниц.

В ответ на мой вопрос он ласкает мою грудь, теребит мой чувствительный сосок, пока тот не превращается в твёрдый, ноющий бутон.

— Ненадолго, — произносит он, глядя на меня из-под тяжёлых век.

— Я дам тебе пару минут на восстановление энергии. — Чувствую себя расщедрившейся.

Мы лежим в тишине минуту или около того, простого наслаждения от прикосновений друг к другу пока достаточно. Как только моё тело начинает требовать больше, чем его пальцы, играющие с моей грудью, он убирает руку и успокаивающе проводит ладонью вверх-вниз по моему предплечью.

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне всё о том времени, когда ты была беременна.

Хмуро сведя брови, я отклоняю голову назад и заглядываю ему в глаза.

— Ты серьёзно хочешь поговорить об этом сейчас? — Моя беременность была горько-сладкой. О некоторых её частях мне не нравится думать.

— Я хочу знать через что ты прошла. О чём думала, — говорит он, запуская пальцы в мои запутанные волосы.

К чему это? Он явно не пытается умышленно испортить момент. Нет, судя по выражению его лица, он как будто готовится к эмоциональной боли. Возможно, для него это какая-то терапия. То, что поможет ему простить себя. Может, ему это нужно. И мне тоже.

Я вздыхаю и прижимаюсь к нему.

— В тот день, когда ты ушёл, я честно верила, что ты вернёшься. Думала, что тебе нужно время остыть. Но после того, как ты так и не попытался связаться со мной, я сдалась и поехала к тебе сама. Диана наверняка рассказала тебе о случившемся потом.

Приходится сделать паузу, чтобы собраться, боль от этого эхом отдаётся в сердце. Митч крепче сжимает меня в объятья.

— И даже после того, как узнала, что ты уехал на учёбу, я не могла до конца поверить, что ты не вернёшься. Всякий раз, как звонил телефон или приходило сообщение, я думала, что оно может быть от тебя.

Делаю глубокий вдох, прежде чем продолжить.

— Что касается самой беременности, то она была вполне нормальной. Меня перестало рвать на втором триместре, и живот был довольно маленький до последних трёх недель, но потом меня просто разнесло.

Митч издаёт грустный смешок.

— Я видел фотографии и видео — ты не выглядела такой уж большой.

— Это ты не видел меня в тот день, когда я её родила, — фыркаю я.

Он не двигается, а подняв на него взгляд, я вижу в его глаза застывшую боль. Боль и столько сожаления.

— А что насчёт приёмов у врача? — спрашивает он после паузы.

— Мама с Эрин ходили со мной по очереди. Я старалась планировать приёмы на пятницу, потому что в этот день Эрин приезжала с учёбы на выходные. А если ни у кого из них не было времени, со мной шёл Трент.

Рука Митча на мгновение напрягается, прежде чем медленно расслабиться.

— Боже, прости меня. Это я должен был быть рядом с тобой на каждом приёме, — измученно просит он.

Он совершенно прав. Это должен был быть он.

— Я хотела, чтобы это был ты, — тихо говорю я.

Он стискивает меня ещё крепче, прижимаясь поцелуем к макушке.

— Знаешь, не зря говорят, что незнакомцы любят полапать живот беременной женщины. Они постоянно его трогают. И женщины, которые в ином случае со мной даже бы не заговорили, чувствовали себя достаточно комфортно, чтобы задавать мне всевозможные личные вопросы. — Издаю отрывистый смешок. — Они спрашивали, на какой стороне я сплю? Планирую ли кормить грудью? Насколько она увеличилась?

— И насколько она увеличилась?

Я слабенько бью его в живот, и он притворно крякает от боли. Развеселившись, закатываю глаза.

— Как будто мои жалкие кулаки могли причинить тебе боль, даже если бы я сильно постаралась.

Это мгновенно его отрезвляет.

— Ты даже представить не в силах, сколькими способами ты можешь ранить меня, — едва слышно произносит он.

Мой следующий вдох прерывается от внезапной боли в груди.

— Но я бы не ранила. Намеренно. Не сейчас. — Хотя целый год я развлекалась, изобретая пытки для него.

Он тяжело сглатывает и нежно прижимает мою голову к своей груди. Я тут же расслабляюсь под уверенное биение его сердца, слышимое под ухом.

— А тот день, когда ты родила Бри? — спрашивает он, лениво наматывая пряди моих волос на палец.

Видимо, разговор не окончен.

— Твоя дочь чуть не родилась в машине.

— Это похоже на Бри, — сухо замечает он.

— Нет, дело во мне. Я не должна была затягивать так надолго. Но Эрин с мамой привезли меня вовремя в больницу. Эрин была в родильной палате со мной. Именно она перерезала пуповину. — Мой взгляд устремляется к его лицу, и я улавливаю ещё одну вспышку боли, мелькнувшую на его лице.

— Знаешь, до того дня я думала… надеялась, что ты вернёшься. И когда ты так и не приехал, я просто захотела забыть тебя. Потом начала молиться, чтобы ты вернулся, и я могла тебя отвергнуть.

— Большего я и не заслуживал.

Не могу не согласиться с ним.

Запрокинув голову, я заглядываю ему в глаза.

— Скажи правду, почему ты ушёл? Я знаю, что ты на самом деле не думал, что я изменяю с Трентом и кем-то другим, или что Бри не твоя. — Может, он пичкал себя этой причиной, но это не правда.

Он с грустью в глазах пристально вглядывается в меня.

— Я и сам не уверен, что понимаю причину. Знаю только, что чувствовал себя загнанным и не видел выхода. Я не был готов к отцовству. Я собирался учиться в колледже, играть в футбол и стать архитектором. Женитьба и дети не планировались до тех пор. Когда я был бы готов.

— Думаю, разница между нами только в том, что я знала, что хочу выйти за тебя замуж, — отмечаю я, не в силах сдержать боли в голосе.

— Представляя будущее, Пейдж, я всегда видел в нём тебя. Нас, живущих вместе после колледжа. Но когда я узнал, что ты перестала пить таблетки, что-то во мне щёлкнуло. Я убеждал себя, что не знаю тебя настоящую и что ты не тот человек, которым, как мне казалось, была. Проще всего было обвинить тебя и уйти. Но я не мог тебя забыть. Я начал заваливать предметы и пропускать тренировки. Начал слишком много пить. И причины, по которым я вернулся в Нью-Йорк, вроде как перестали иметь значение. Я рисковал попасть на академический испытательный срок, а это значило, что меня выкинут из команды.

Диана говорила, что у него проблемы с учёбой, но слушая его рассказ о том, как несчастен он был, я стала чуточку терпимее. Видимо, страдания любят компанию.

— Буду с тобой честен. Я любил человека, которым ты была до беременности, но того человека, которым ты стала сейчас — я люблю даже больше, — нежно молвит он.

Слёзы наворачиваются на глаза.

— Думаешь то, что случилось, сделало нас сильнее?

— Я думаю, что теперь мы способны справиться с чем угодно.

— Я люблю тебя, — мягко шепчу я.

— И вполовину не так сильно, как люблю тебя я. — Он переворачивает меня на спину, опускает голову и показывает, как именно сильно.

Глава 28.

Пейдж

Следующий месяц пролетает стремительно, и я не успеваю даже оглянуться, как наступает октябрь. Началась учёба, поэтому нам с Митчем приходится совмещать наши новые работы с занятиями.

Мы оба учимся по четыре дня в неделю, удостоверившись, чтобы выходной не выпадал у нас на один и тот же день, который один из нас может посидеть с Бри.

Митч начинает свою работу в «Толстонах». Работает он по двадцать часов в неделю сразу после учёбы с понедельника по четверг. Диана приглядывает за Бри, пока мы оба на занятиях, а мама настаивает на том, чтобы забирать её на одну ночь каждую неделю с тех пор, как у неё нет возможности видеться с ней ежедневно.

Между мной и Митчем всё отлично. Несмотря на плотные графики, у нас получается выкроить время на то, чтобы побыть наедине, и сейчас мы близки как никогда. В выходные, когда мама забирает Бри, мы отправляемся на ужин, в бар, в кино или просто остаёмся дома и смотрим фильмы. Но независимо от того чем мы занимаемся, ночь всегда кончается одинаково — умопомрачительным сексом до раннего утра. Ещё Митч большой любитель утреннего секса. По его словам, он бодрит лучше кофе. И я склонна с ним согласиться. Им мы не могли особо заниматься, когда учились в старшей школе.

Я вроде как нервничаю из-за сегодняшней встречи с друзьями Митча из Уорвика. Они все приехали посмотреть на игру «Воинов» с «Пантерами» на стадионе «Джорджия Доум», куда мы как раз едем. Они здесь целой группой, к тому же сегодня начинаются каникулы, поэтому они пробудут здесь до следующей среды. Митч с нетерпением ждёт новой встречи с ними. Видимо, большую часть каникул в этом году он провёл именно с Заком, защитником «Воинов».

После игры мы все вернёмся в дом на барбекю. Хорошо, что погода стоит удачная. Сегодня по идее она должна достигнуть тридцати градусов, что тепло в такое время года даже для Джорджии. Вчера я носила свитер, а уже сегодня на мне шорты, футболка, бейсболка и солнцезащитные очки в руке, готовые к яркому солнечному свету.

— Мы будем на месте через двадцать минут, — говорит Митч по телефону своему другу Скотту. Скотт не в команде, хотя много зависает с Заком, потому что его девушка лучшая подруга девушки Зака. Я знаю, что в их компании есть ещё два человека, но вспомнить их имена не могу.

— Окей, встретимся там.

Закончив разговор, Митч с улыбкой оглядывается на меня.

— Не нервничай. Они полюбят тебя, а ты полюбишь их.

— Говорит парень, который ладит абсолютно со всеми, — смеюсь я. Митчу они нравятся, и мне тоже хочется им понравиться или, по крайней мере, подружиться достаточно хорошо, чтобы сделать их визит весёлым. Исходя из того, что говорил мне Митч, они создают впечатление сплочённой банды, поэтому интересно, насколько удачно я впишусь.

Он берёт мою руку с колена, успокаивающе её сжимая.

— Я люблю тебя, а это значит, что и они тебя полюбят.

Моё сердце тает. Если бы он сейчас не вёл машину, я бы забралась на него верхом и зацеловала до бесчувствия, но, увы, мне приходится с улыбкой довольствоваться песней «Ушла, ушла, ушла…» играющей на радио.

— И они очень ждут встречи с Бри дома.

Если всё остальное провалится, Бри завоюет их. Она — ледокол, чаровница и солнышко, вокруг которого всё вращается, в личине прекрасного, очаровательного ребёнка.

— Ещё люди. Она будет в своей стихии. — С тех пор, как Бри освоила ползание, она превратилась в ураган. Этот ребёнок не буйствует только, когда спит. Она пытается добраться всюду, куда донесут её пухлые ручки и ножки. Спасибо Господу за заслонки для детей.

Полчаса спустя Митч паркует машину, и мы следуем указаниям служителя к ближайшему входу. Все места заняты. Не знаю, как мы сможем кого-то найти в такой массе людей.

Держась за руки, мы приближаемся к выходу E, где мы должны встретиться с его друзьями, когда Митч выкрикивает:

— Карвер.

Примерно в двадцати футах от нас высокий, светловолосый и очень симпатичный парень оборачивается в ответ на названое имя. На нём бейсболка, шорты и футболка уорвикских «Воинов». Он улыбается и машет рукой, когда видит Митча. Его рука обвита вокруг талии красивой брюнетки в светло-зелёных брюках и белом топе с открытыми плечами. Когда он, наклонившись, что-то говорит ей, она моментально устремляет взгляд на нас.

— Пойдём. Это они. — Митч тянет меня вперёд мимо группы парней, у которых лица украшены в голубые и белые цвета в поддержку «Пантер».

Мы встречаемся посередине, и Митч отпускает мою руку, заключив друга в однобокое объятье, состоящее из нескольких похлопываний по спине.

С улыбкой и смехом они расходятся, и я вдруг оказываюсь в центре внимания нашего маленького круга.

— Скотт, Ребекка, это моя девушка — Пейдж.

Продолжая одной рукой обнимать Ребекку, Скотт протягивает мне правую руку. Хватка у него крепкая, хотя улыбка — тёплая.

— Приятно познакомиться, Пейдж. Митч много рассказывал о тебе… когда был пьян.

У Ребекки шокировано увеличиваются глаза, а рот распахивает. Она бьёт своего бойфренда локтем в бок, вскрикнув:

— Скотт!

Он преувеличенно кряхтит, подмигнув мне.

— Привет, Пейдж, очень рада познакомиться с тобой. Надеюсь, ты не станешь осуждать меня за невоспитанность моего парня, — Ребекка посылает мне извиняющуюся улыбку. — Могу самолично заверить, что он не вырос в коровнике, просто у него неудачное чувство юмора.

Приложив руку ко рту, Митч глумливо шепчет:

— Иначе говоря, он — придурок.

Ладно, кажется, мне начинают нравиться друзья Митча.

— Позже тебе придётся рассказать мне о том, что он говорил, — отвечаю я Скотту, с удовольствием подыгрывая.

— Только через мой труп, — шутливо рычит Митч, схватив меня за руку и притянув ближе к себе.

Скотт со смехом запрокидывает голову.

Оглядевшись по сторонам, Митч спрашивает:

— Чтобы окончательно сменить тему — где Лив и Эйприл?

Ребекка выгибает шею в направлении входа. Спустя секунду она восклицает:

— А вот и они!

Среди них я самая низкая, поэтому мне не видно девушек над толпой, пока они не оказываются рядом. Впервые выхватив их быстрым взглядом, я не знаю, кому выколоть глаза — себе или Митчу. Мне ещё казалось, что Ребекка красивая, но эти девушки абсолютно прекрасны, особенно та, что смешанной расы. Надеюсь, у неё уже есть парень — не то, чтобы я не доверяла Митчу. Я ему доверяю, просто она из тех девушек, в присутствии которых ты чувствуешь себя проще в сравнении с ними.

У обеих светлеют лица, когда девушки видят Митча, и вскоре они уже по очереди обнимают и целуют его, как давно не видевшиеся друзья.

— О Господи, ты выглядишь как никогда отлично! — произносит блондинка с ореховыми глазами, отступая, чтобы рассмотреть его. Уж не могу с ней не согласиться. Но с другой стороны, для меня он всегда хорошо выглядит.

— Поверить не могу, каким… каким счастливым ты кажешься, — замечает «смешанная», обращая к нему ослепительную улыбку. У неё потрясающие зелёные глаза и вьющиеся волосы, которых можно добиться только в профессиональном салоне. А ещё на ней даже джинсовые шорты с низкой посадкой и зелёный топ выглядят стильно и модно, наверное, благодаря идеальной фигуре модели. На самом деле, она кажется смутно знакомой.

Митч быстро знакомит меня с девушками. Блондинка — девушка Зака, Оливия. А Мисс Потрясающе Красива — Эйприл, лучшая подружка Оливии.

— Ты даже красивее, чем на фотографиях, — изрекает Оливия, тепло улыбаясь мне.

Я поднимаю взгляд на Митча, который в ответ робко пожимает плечами.

— Видимо, они залезли в мой телефон.

Значит, он не удалил мои фотографии и говорил обо мне, когда был пьян. Приятно знать.

Мы немного задерживаемся у шлагбаума, но, в конце концов, добираемся до 116 Секции, расположенной напротив линии пятидесяти ярдов.

Эйприл пристраивается рядом со мной и произносит:

— Мы все умираем от желания заполучить твою дочь. Она оче-е-ень милая. Самый красивый ребёнок, которого я видела. Ты никогда не думала отдать её в модели?

Ребекка тихо фыркает.

— Ты с ней осторожнее. Эйприл модель, и думаю, агентство попросило её начать вербовку. Хотя твоя дочь достаточно красива, чтобы получить контракт вот так, — произносит она, щёлкнув пальцами.

— Моя дочь не будет моделью, Эйприл, поэтому перестань закладывать идеи в голову Пейдж, — сухим, но весёлым тоном просит Митч.

— Боже мой, так вот где я тебя видела. — Я пялюсь на Эйприл во все глаза. — Ты та девушка из рекламы по уходу за волосами и кожей. — Мой взгляд переключается на Митча. — Ты не говорил, что Эйприл знаменитость.

— Поверь, я не знаменитость. Будь так, разве я бы зависала с этими ребятами? — дразнится Эйприл, потираясь плечом об Оливию. Подруга в ответ показывает ей язык. Их привязанность друг другу заметна, что приводит мои мысли к Эрин. Жаль, что она не смогла приехать, но ей хотя бы удастся встретиться с ними за барбекю чуть позже.

И снова Митч только пожимает плечами, как будто, по его мнению, это пустячное дело.

Мы торопливо находим наши места и рассаживаемся. Я оказываюсь посередине в девчачьем сэндвиче между Эйприл и Ребеккой. Оливия устраивается рядом с Эйприл, а парни прямо за нами.

— Итак, Эйприл, у тебя есть парень? — Даже представить не могу, что нет.

Ребекка с Оливией разражаются хохотом, а Эйприл корчит им рожицу, после повернувшись ко мне.

— Не обращай на них внимания. Они просто завидуют, потому что обе уже старые замужние женщины.

— Она встречалась с соседом Митча, Стивом, но разбила ему сердцу, расставшись с ним три месяца назад, — как будто с охотной радостью информирует меня Ребекка.

Посмотрев по сторонам, я замечаю улыбающиеся лица Оливии и Ребекки.

— Что в этом такого забавного? — Шутка, наверное, кроется глубже.

— Просто Эйприл не встречается с парнями, а ходит на свидания, — отзывается Оливия.

— Алло. Я вообще-то здесь и могу сама за себя ответить, спасибо вам большое. И мой ответ — нет, у меня нет парня, — заявляет она, как будто с гордостью.

Ребекка насмешливо фыркает.

— Не давай ей себя одурачить. Она такая же замужняя, как и мы, просто не признаёт.

Эйприл пронзает подругу взглядом.

— Я это проигнорирую, Ребекка. — Повернувшись ко мне, она продолжает, — Эти двое знают своих парней целую вечность, и наверняка выйдут за них замуж, как только получат дипломы. Конечно, они не были бы более счастливы, если бы увидели меня такой же окрученной, как сами.

Я оглядываюсь на Оливию.

— Как долго ты со своим парнем?

Её лицо озаряется от моего вопроса и становится понятно, что она влюблена с большой буквы «В».

— Мы вместе с первого курса, — отвечает она.

— А, так значит, вы познакомились в колледже? — спрашиваю я.

— Нет, на самом деле мы вместе учились в старшей школе. Но тогда друг другу не нравились, — признаётся Оливия.

— Ага, вы нравились друг другу даже слишком, просто не признавали. Им пришлось для начала поступить в колледж, прежде чем они наконец переспали, — смеётся Ребекка.

Вдруг перед нашими лицами оказывается Скотт, наклонившись со своего места вперёд и вклинив голову между многой и Ребеккой.

— Ах, милая, почему бы тебе не рассказать ей, как мы вместе учились в старшей школе, а потом ты бросила меня на первом курсе колледжа. — Повернув лицо ко мне, он продолжает: — Она игнорировала меня целый год, но я отвоевал её обратно.

Ребекка закатывает глаза. Повернувшись в кресле, она толкает его в плечи.

— Сядь на место и займись своим делом.

Рассмеявшись, Скотт наклоняется и быстро целует её в губы, прежде чем вернуться обратно на кресло.

Несколько мгновений никто не говорит. Потом Эйприл нарушает тишину:

— Видишь, это лучший способ её заткнуть.

Все смеются, и теперь официально — мне очень, очень нравятся друзья Митча.

А следующие три часа мы проводим, срывая голоса до хрипоты.

В конце «Воины» побеждают «Пантер» со счётом 43–27, так что на нашей стороне много празднующих. Ещё через час Зак с Троем встречают нас у выхода с мокрыми после душа волосами.

Отчаянно стараюсь не разинуть в восхищении рот, но это реально трудно, потому что они оба прекрасны. Ростом примерно с Митча, с тёмными волосами, хотя у Троя они чуточку темнее. У Зака глаза бледно-голубые, а у Троя чисто серые, кстати, у последнего ещё и невероятно очаровательные ямочки. Эрин с головой влюбится в него. Если бы он только жил в нашей глуши. Я видела их вместе.

Митч представляет нас, и Зак с Троем оказываются такими же милыми, как их друзья. Когда мы уезжаем, Трой и Эйприл присоединяются к нам, занимая всё заднее сидение, вместо того чтобы жаться вчетвером на заднем сидении седана, который они арендовали.

По пути домой я обнаруживаю, что Трой и Эйприл тоже знают друг друга с детского сада, как мы с Эрин. Они лучшие друзья, но честно говоря, иногда ведут себя скорее как парень с девушкой. Я замечаю, как много она его касается, и их фамильярность друг с другом, которая, кажется, выходит за рамки «просто друзей», но ничего не говорю. Эйприл признаётся, что они не вместе, однако многие люди считают иначе. Так что они привыкли.

Часом позже мы заезжаем на дорогу, ведущую к дому, где нас встречает восхитительный запах жарящегося на гриле мяса.

— Дом, милый дом, — объявляет Митч, после того как мы выгружаемся из двух машин.

Трой восторженно свистит, изучая раскинувшийся впереди дом.

— Оче-е-ень славно, Кингсли. Ты не говорил, что у тебя денег куры не клюют.

— Это всё мой шурин. Я не при делах, так что даже не вздумай просить в долг, — смеясь, шутит Митч.

На лице Троя мелькает что-то тёмное, но быстро исчезает. Улыбка, обращённая им ко мне, беззаботная, расслабленная.

— Как ты с ним миришься? — интересуется он.

Я перевожу взгляд на Митча, и в груди становится тесно, как будто сердце увеличилось вдвое.

— Я к нему привыкла, — тихо отвечаю я.

За это меня удостаивают поцелуем в губы.

— Она меня любит, — журчит Митч, поднимая голову.

— Оу-у-у, я знала, что в Митче это есть, — дразнится Оливия, захлопывая дверь движением стройного бедра.

— Пойдёмте, нас ждут моя дочь и барбекю, — оглашает Митч, взмахом руки показывая всем проходить на крыльцо и в дом.

У двери нас приветствует Дэн в фартуке «Поцелуй повара», перемазанном соусом барбекю и куче других приправ. Митч представляет каждого по одному, и Дэн отлично ладит со всеми. Всегда говорила Митчу — ему безумно повезло, что его шурином стал Дэн. И Митч полностью согласен.

Болтовня не смолкает, пока все продвигаются в дом. По нескольким восклицаниям «Срань Господня, обалденное место!» я делаю вывод, что друзья Митча должным образом впечатлены. Но как только Диана спускается вниз с Бри на руках, моя дочь затмевает всё вокруг. Все девочки моментально таят, хором «Ох-ая» и «Ах-ая».

После того, как её объявляют самым красивым ребёнком на свете, Бри, немного погодя, теряет замкнутость перед чужаками и удобно устраивается в руках Оливии, радуясь всем незнакомым лицам. Потом она проходится по кругу, пока у всех не появляется возможности подержать её — включая парней.

Вечеринка стремительно перетекает из передней части дома в патио в задней части.

— Надеюсь, никто не забыл привезти с собой купальный костюм, — произносит Дэн, оглянувшись через плечо, пока занимает своё место у гриля, чтобы заняться гамбургерами и курицей. — Бассейн ещё открыт, и вода тёплая.

Ребекка поднимает коричневую сумку.

— Я свой взяла.

— Можешь переодеться там. — Митч указывает в сторону уличной раздевалки.

На этом остальные тоже следуют её примеру. Спустя пятнадцать минут все уже переодеты в купальники, даже Бри. И Господи Боже, такое впечатление будто я оказываюсь на шоу «Супер Майка». Солнце даже в пыль не попадает Митчу и трём его друзьям, если мы говорим о горячности. Меня почти слепит, потому что куда бы я ни посмотрела — всюду выразительные прессы, руки с чётко вылепленными мышцами и загорелые бёдра. Хотя с другой стороны из-за девочек мне хочется разреветься от зависти и прикрыть тело. За одеждой не видно растяжек.

Диана высовывает голову из двери патио, объявляя:

— Эрин приехала!

Я поворачиваюсь к Митчу.

— Ты пригласил Джоша?

Митч кивает.

— Он будет позже.

Ой-ей. Может неловко получиться. Он заменил Митча, как парень чьё-имя-нельзя-называть.

Когда Эрин появляется в дверном проёме, я моментально отправляюсь поприветствовать её, а потом представляю остальным.

— Все девушки в Джорджии такие шикарные? Если ответ «да», то я напишу заявление на перевод, — произносит Трой, улыбаясь с ямочками — отчего становится ещё привлекательнее. Эйприл закатывает глаза, пока все остальные смеются.

Эрин, у которой нет иммунитета против симпатичных парней с определённой долей шарма, посылаем ему кокетливую улыбку.

— Мы всегда рады новым студентам.

— Я буду первой, кто соберёт ему чемоданы, — шутит Эйприл, но её приторная улыбка — чуточку скупая.

Трой переводит взгляд на неё, сканируя глазами красивое тело, одетое в бикини.

— Ты бы по мне сильно скучала.

На это нахальное утверждение Эйприл раздражённо фыркает, опускаясь на шезлонг.

— Да, а то, что бы я делала без своего лучшего друга? — Её подражание южному акценту — убийственно, и на сей раз смеются все кроме Троя. И тогда мне становится совершено понятно, что происходящее между ними — больше, чем простая дружба. А это значит, что Трой фактически недоступен для связи с Эрин.

В дверях снова показывается Диана, на этот раз, жестом зазывая мужа.

— Дэн, милый, можешь подойти?

Дэн немедленно передаёт лопатку с щипцами Митчу и с извинениями уходит. Я не много об этом думаю, пока через несколько минут он не возвращается с родителями на буксире, которые выглядят так, словно только приехали из загородного клуба, судя по сшитым на заказ брюкам и накрахмаленным до хруста рубашкам.

Я виделась с его родителями дважды. В первый раз на крещении Бри, и второй — на Пасху. Они всегда были очень милы со мной, мамой и Бри.

Толстоны приветствуют всех рукопожатиями и улыбками, прежде чем подойти к Митчу.

— Митч, хорошо выглядишь. Давно не виделись, правда? — произносит мистер Толстон, обнимая и похлопывая его по спине.

Миссис Толстон выступает вперёд, после того как заканчивает её муж, и заключает Митча в тёплые объятья, поцеловав в щёку и несколько раз погладив его по спине, прежде чем отстраниться.

— Такой красавец. Больше не пропадай так далеко, слышишь? — ругается она. — А теперь покажи, где твоя прекрасная малютка?

Обернувшись, миссис Толстон замечает меня, и на её лице вспыхивает улыбка.

— Пейдж, дорогая. Как ты себя чувствуешь? Выглядишь прекрасно, как с картинки! Тебе и не понадобилось время, чтобы скинуть лишний вес после рождения ребёнка, да?

А в следующее мгновение я уже окутана нежными руками, и меня моментально окружает запах её дорогих духов. Меня это не напрягает, так что я не против.

Родителям Дэна немного за шестьдесят и они богаты, но как люди своего поколения, склоны говорить всё, что приходит на ум. Пока миссис Толстон забирает Бри у Ребекки, как будто это ей Богом данное право, её муж здоровается со мной так же, как и его жена. Он тот же «старый волк», но ему идёт. Ещё он спрашивает, что я изучаю — думает, будто сможет уговорить меня перейти работать на него. Мы недолго болтаем, пока он не уходит к жене. Там забирает у неё Бри и высоко вскидывает мою дочь над головой, снова и снова восклицая, как она выросла, пока вращает её по кругу. Ещё и ещё. У меня голова кружится от одного вида, поэтому я удивлюсь, если он не упадёт, когда остановится.

Явно испугавшись, что Бри сейчас вывернет на него, Митч бросается вперёд и гладко тормозит игру в «вертолёт», вовлекая мистера Толстона в беседу.

Оливия подходит, устраиваясь рядом со мной у столика в патио. Её взгляд перемещается между Митчем, Дэном и его родителями.

— Значит, они родители Дэна? — спрашивает она.

— Да.

Она кивает, по-прежнему не отрывая от них глаз.

— И как Митч к ним вписывается?

Я сконфуженно свожу брови.

— О чём ты?

— Кем он приходится?

Покачав головой, я мягко смеюсь.

— Никем. Во всяком случае, по крови. Дэн — его шурин.

— Ох, а я подумала… — она бросает на меня взгляд и качает головой, как будто прочищая её. С мелодичным смехом говорит: — Не бери в голову. Мне померещилось.

Озадаченная, я поворачиваюсь и смотрю туда, где разговаривают трое мужчин. Митч что-то произносит и мистер Толстон разражается громким смехом. Я перевожу взгляд на Оливию одновременно с тем, как она смотрит на меня.

Вот тогда-то я и чувствую, как земля разверзается под ногами, потому что вижу о чём она говорит.

Глава 29.

Митч

— Ты была в ударе, — говорю я, увлекая Пейдж на кровать — прямо на меня. Зарываюсь носом в её шею, хватаясь руками за край откровенного пижамного топа и стягивая его через её голову.

— Господи, как же хорошо ты пахнешь, — бормочу я, лаская руками её грудь.

Она тихо стонет, уверенно нажимая мне на плечи, пока усаживается сверху.

— Хочешь прокатиться на мне, да? — интересуюсь, нежно перекатывая соски между пальцев. Она трётся об меня и запрокидывает голову, издавая звуки наслаждения, музыкой льющиеся в мои уши.

Мои руки как раз собираются перебраться к низу её талии, когда жалобный вопль нашей дочери отрывают меня от места, на которое я нацелился. Полное сексуальное удовлетворение.

Откинув голову на подушку, я неохотно убираю руки от её груди. Пейдж слезает с меня, подхватывает топ с ковра, на который я его зашвырнул, и натягивает на себя, выражением лица показывая своё сожаление и разочарование.

— Хочешь, я схожу к ней? — спрашиваю у неё. Всё равно, кажется, моя очередь.

Она опускает взгляд на мой стояк скованный брифами, вскидывая бровь.

— Эм, не думаю.

— Да, точно.

— Я ненадолго, — обещает она и убегает, когда крики Бри становятся громче.

* * *

Я просыпаюсь, почувствовав руку на плече.

— Ты уснул, — шепчет Пейдж. Матрас слегка продавливается, когда она вскарабкивается на постель рядом со мной.

— Боже, прости, детка. Я даже не представлял насколько устал, — говорю я, зевая. Цифровые часы на комоде подсказывают, что её не было всего полчаса.

— Всему виной стейк и курица на гриле, — произносит она, когда я обнимаю её рукой и тесно подтягиваю к своему боку.

— Ну и как тебе мои друзья?

— Я уже говорила, что они замечательные. — Она неторопливо гладит рукой мою грудь, и я чувствую, как вновь становлюсь твёрдым.

— Что ж, они тебя тоже просто обожают. Пирсон сказал, что девочки уже планируют ещё одну поездку сюда, чтобы снова повидаться с тобой и Бри. — Пейдж идеально вписалась в их компанию.

— Хорошо, потому что они мне тоже очень понравились.

Она ужасно тихая, как будто случилось что-то, разрушившее былое настроение.

— Эй, что-то не так?

Отклонив голову назад, Пейдж заглядывает мне в глаза.

— Помнишь, что ты сказал мне, когда умерли твои родители? — спрашивает она.

Я отстраняю голову и смотрю вниз на неё, нахмурив брови.

— С чего ты об этом вспомнила? — Вот тебе и гром среди ясного неба.

— Ты сказал, что сбежал.

— К чему ты ведёшь, Пейдж? Это было шесть лет назад, мои родители только что погибли — конечно, у меня в голове был беспорядок. — Я пытаюсь ей вернуть настроение, а она поражает меня самым худшим днём в моей жизни.

— Ты и в прошлом году сбежал. Оставил меня. — Её голос едва слышен, в нём почти есть страх, как будто она боится, что я сделаю это снова. Ненужный страх — можно добавить.

— Пейдж, всё в прошлом. Я бы так сейчас не поступил, клянусь. — Ей вообще не стоит переживать, что я снова сбегу. Никогда.

Но по выражению лица Пейдж заметно, что за глазами у неё происходит больше, чем она показывает. И я хочу быть парнем, с которым она может этим поделиться.

— Что не так? Ты правда думаешь, что я снова брошу вас с Бри? — спрашиваю я, прижимая её ещё ближе. — Потому что я этого не сделаю. Ни при каких обстоятельствах.

Выражение её лица смягчается, а тело сливается с моим. Обхватив пальцами подбородок, я запрокидываю её голову и опускаю рот на её губы. На вкус она как мята и Пейдж.

Я поспешно снимаю с неё топ от пижамы и низ. Наконец, сбрасываю брифы и переворачиваю её на спину.

— А теперь напомни, на чём мы остановились до того, как ты ушла к Бри? — спрашиваю я, прежде чем опуститься между её бёдер.

~~~***~~~

Где, чёрт возьми, мой телефон? Я уже практически вышел на улицу, когда понял, что у меня его нет, так что пришлось немедленно развернуться, потому что я никуда без него не хожу.

Вернувшись в дом, я не вижу ни Пейдж, ни сестру. Когда я уходил заправить машину, они разговаривали на кухне. Бри спала наверху.

Я замечаю сотовый — именно там, где оставил его, — на кухонной тумбе рядом с домашним телефоном. Я беру его и запихиваю в карман, когда слышу недалеко голос Пейдж с помехами. Оглядываюсь по сторонам и расплываюсь в улыбке, увидев радио-няню на кухонном стуле.

«Пейдж, ты не понимаешь».

Я навострил уши, услышав голос сестре. Не столько из-за слов, сколько из-за тона. Как будто она встревожена. Почему-то у меня нет ощущения, будто я подслушиваю, поэтому подхожу ближе и подхватываю её, делая звук громче.

«Я понимаю, но это его жизнь и он имеет право знать».

Окей, теперь они полностью завладели моим вниманием. Разговор обо мне, тут и сомнений никаких.

«Сейчас неподходящее время для того, чтобы рассказать ему. Обещаю, Пейдж, я поговорю с ним, когда всё успокоится. Он же только вернулся домой…»

Помехи возобновляются, на сей раз искажая разговор. Но ничего, я услышал достаточно.

Пейдж

В тот миг, как Митч появляется в дверях игровой комнаты, в которой спит Бри, я будто переживаю déjà vu, вернувшись в тот день, когда он узнал, что я забеременела, не принимая таблетки. От его тихой неподвижности моё сердце принимается шумно колотиться в груди.

Диана прослеживает мой взгляд, и в её глаза вспыхивает тревога.

В руке у него радио-няня Бри.

— Что я имею право знать? — Голос у него низкий и смертельно спокойный.

Теперь Диана выглядит совершенно напуганной, от её лица будто отлила вся кровь. Думаю, с моим выражением лица то же самое.

— Митч, мы…

— Говорили обо мне, — заканчивает Митч, перебивая сестру. — Я знаю. И очевидно, вам есть что мне сказать. — Когда он смеряет меня взглядом, я не могу не сглотнуть, молясь, чтобы ему не пришло в голову, будто я от него что-то скрываю.

Как будто осознав, что то, что она не говорила ему годами, вот-вот вырвется наружу, Диана произносит:

— Давай спустимся вниз и поговорим.

— Уверена, вы не захотите, что бы…

— Нет, Пейдж, ты должна быть там, — говорит Диана, показывая мне идти с ними.

Я тревожно смотрю на непроницаемое лицо Митча, гадая, о чём он думает. Когда от него не следует протеста, я неохотно выхожу из комнаты вместе с ними, и мы спускаемся вниз в оглушительной тишине.

В гостиной Митч ждёт пока я займу место и только тогда садится рядом. Но оставляет между нами добрых два фута, даже нормально не посмотрев на меня. Его челюсть сжата, а плечи расправлены, как будто он готовит себя к чему-то неприятному.

Диана, сидящая на своём любимом месте напротив нас, выглядит так, будто собирается заговорить, но не делает этого, а к тому времени, как она, наконец, нарушает тишину, её голос подавленный, словно она вот-вот расплачется.

— Прошу, пойми, что я собиралась обо всём рассказать тебе ещё очень давно — с тех пор, как ты перешёл в старшую школу.

Её голос дрожит и не без причины. Совсем ей не завидую. Но не стану лгать, я тоже боюсь того, что случится в наших с Митчем отношениях.

— Но потом родители погибли, и я… я не могла заставить себя поговорить с тобой, ведь ты столько пережил тогда. И с их смертью справлялся тяжело. — Её руки заметно трясутся, пока она водит ими по джинсам на бёдрах.

— Диана, просто скажи мне, — требует Митч напряжённым голосом.

Глядя на него, она делает глубокий вдох.

— Я… я твоя м-мать.

Я, наверное, как и Диана, задерживаю дыхание в ожидании реакции Митча. Такое ощущение, будто проходит целый час, а он так ничего и не произносит. Просто смотрит на неё с пустым выражением лица.

В конце концов, оглядывается на меня и возвращается взгляд к ней.

— И ты сказала Пейдж раньше, чем мне?

Я энергично качаю головой.

— Нет. Нет, Митч, всё вовсе не так. Я даже не знала правда ли это, но после слов Оливии на вечеринке, стала догадываться. Сегодня я пришла к Диане со своими подозрениями, и когда она не опровергла их, до меня дошло, что я права.

— Значит, у тебя были подозрения уже прошлой ночью? — спрашивает он, и у меня чувство, будто я снова с ним через всё это прохожу.

— Митч, я ничего не знала и не собиралась высказывать тебе только свои подозрения. И даже если бы знала, не моё право — всё тебе рассказать. — Надеюсь, он понимает.

Его взгляд возвращается к Диане.

— Когда бы ты мне сказала?

Удивлена его спокойствию.

— Я не знаю. Не знаю, — отвечает Диана — её голос подавленный, а глаза умоляют.

Раздвинув ноги и прислонившись предплечьями на бёдра, Митч устало вздыхает и опускает голову между плеч.

В тишине мы с Дианой обмениваемся взглядами. В её глазах столько смятения и отчаяния, что мне хочется заплакать из-за них обоих.

Он поднимает голову.

— И кто же мой отец?

Она устремляет на меня виноватый взгляд, который тут же замечает Митч.

— Ты ведь знаешь, да? — тихо говорит он, пристально глядя на меня.

Сев прямо, он переключает внимание на Диану, и потом вдруг начинает качать головой, выражая полное отрицание.

— Дэн.

На признание сестры Митч буквально отрывается от дивана. Потеряв дар речь, он сверлит её взглядом, и шок от первого признания словно блекнет на фоне последнего откровения.

— Дэн, твой муж — мой отец? Я жил со своими родителями последние шесть лет, и тебе даже не хватило порядочности признаться мне?

Развернувшись на каблуках, он подходит к камину и тяжело дыша, упирается руками в полку.

Мы с Дианой в унисон встаём. Я остаюсь на месте, а она устремляется к нему.

— Митч, — нежно зовёт она, положив руку на его спину. — Прости меня.

Он резко разворачивается и её рука безвольно падает.

— Господи, Тэсс и Даг — мои брат и сестра. Как ты могла это скрывать от меня, Диана? Из всех людей в моей жизни я доверял тебе, — произносит он с уязвимостью в голосе, от которой моё сердце по-настоящему болит. Как же сильно мне хочется подойти к нему.

— Митч, мне жаль. Очень жаль, — голос Дианы срывается на последнем слове.

Он качает головой и задевает её, направившись к выходу. Я преграждаю ему путь, заставляя остановиться и посмотреть на меня. Как будто прочитав мои мысли, он говорит?

— Мне просто нужно немного времени, чтобы собраться с мыслями.

Пока я наблюдаю, как он выходит из комнаты, а потом слышу звук открывшейся и закрывшейся двери, мне становится интересно, как надолго он ушёл на этот раз. Но я отказываюсь поддаваться панике, несмотря на участившееся сердце.

— Я должна была сказать ему.

Я поворачиваюсь на едва слышные слова. Диана в тихом смятении опускается в кресло, как будто ноги больше не могут удерживать её вес.

— Ты поступила так, как по твоему мнению, было правильно. — Я торопливо подхожу к ней, и впервые за всё время мы обнимаемся, когда её переполняют эмоции, а не наоборот.

— Я чересчур затянула, — задыхаясь произносит она.

— Митч, любит тебя. И это никогда не изменится. Он любит вас с Дэном, — шепчу я.

Она фыркает и стирает слезу, сбегающую вниз по её щеке.

— Ты хочешь пойти к нему?

Хочу, но не могу оставить её в таком состоянии. Несмотря на молчание, меня видимо, выдают глаза, потому что она говорит:

— Иди, Пейдж. Со мной ничего не случится, и я оставлю Брианну здесь на ночь.

— Ты уверена? — я смотрю в её заплаканное лицо.

— Абсолютно. Иди.

Ей не нужно повторять дважды. Я резво иду по коридору, когда открывается входная дверь.

Дыхание застревает в горле, а сердце останавливается при виде Митча, стоящего в нескольких шагах от меня. Его зелёные глаза выглядят затравленными.

— Пейдж.

Как только он произносит моё имя, я оказываюсь в его руках, и он обнимает меня так крепко, что мне становится трудно дышать. Я обнимаю с той же силой, наслаждаясь его запахом, им самим.

— Пойдём со мной. Я не хочу проходить через это без тебя, — просит он низким, скрипучим голосом.

Я впиваюсь взглядом в его красивое лицо.

— Тебе никогда и не придётся. — И для меня это не просто слова, а обещание.

Он тесно прижимает меня к боку, а я обнимаю его рукой за талию, когда мы выходим из дома и прокладываем путь к его машине. Мы не разговариваем, но тут нет ничего страшного — наша связь настолько мощная, что сейчас не нужны слова.

Митч целует меня нежно, почти целомудренно в губы, после чего помогает забраться в машину, захлопнув дверь сразу же, как я оказываюсь внутри. Проскользнув на водительское сиденье, он целое мгновение смотрит на меня. Потом вдруг протягивает руку через консоль и, схватив ей мою голову, снова целует меня, на сей раз со страстью и голодом, пока из моих лёгких не пропадает весь воздух.

Разорвав поцелуй, он говорит хриплым голосом:

— Давай прокатимся.

Наша молчаливая поездка заканчивается на парковке перед нашей старой старшей школой. Тут плохое освещение и пустынно, а тропинка, ведущая к футбольному полю, устелена сухими листьями с вишнёвого дерева.

Рука об руку, не обронив ни слова, мы идём прямиком к полю, останавливаясь перед трибунами. Застыв за мной, Митч обнимает меня руками за талию и невесомо укладывает подбородок мне на макушку.

Я чувствую его дыхание на своих волосах, напряжённость, сковывающую его тело.

— Поговори со мной, — прошу я.

— Я не уверен, что у меня есть что сказать. Она лгала мне всю жизнь.

— Она любит тебя, Митч. Надеюсь, ты никогда этого не забудешь. Она готова на всё ради тебя. — И даже если мне придётся напоминать ему об этом каждый день, я буду.

— Тогда почему она сама не сказала мне до того, как ты на неё надавила?

— Потому что была напугана. Она боялась потерять тебя, и я это понимаю, — говорю ему, отклоняя голову назад, чтобы заглянуть в его глаза.

Он бросает взгляд на меня, а потом отводит, переводя его на поле.

— Это не одно и то же.

Я поворачиваюсь и обвиваю его талию руками. Теперь у него не получится избегать моего взгляда.

— Нет, не совсем. Но ты можешь представить себе, каково ей было хранить этот секрет всю жизнь? Она не знала, как ты его воспримешь. Вдруг бы ты её возненавидел. Диана не знала, сбежишь ли ты снова, и в таком случае она бы тебя никогда больше не увидела. Она боялась тогда и боится сейчас, Митч, потому что сильно тебя любит.

— Я не понимаю, как она могла смотреть на меня почти каждый день моей жизни, не говоря ни слова. Как могли мои роди… — Он замолкает, хрипло рассмеявшись. — Кажется, на самом деле они были моими бабушкой и дедушкой, верно?

— Они были твоими родителями.

— Господи, если Дэн — мой отец, значит его родители — мои бабушка и дедушка, — восклицает он, как будто эта мысль только пришла ему в голову. — Наверное, его родители знают, потому что это объясняет, почему его отец всегда пытается уговорить меня вступить в «семейный» бизнес. Чёрт, я член семьи. — Он не выглядит особо восторженным.

— Митч, тебе нужно поговорить с ней — с ними обоими. Уверена, они смогут объяснить, что случилось и почему они сделали то, что сделали.

— Что навело тебя на мысль? Ты говорила о том, что Оливия что-то сказала? — Он внимательно изучает меня.

Проведя руками вверх-вниз по его спине, я отвечаю:

— Она сказала, что ты сильно похож на отца Дэна. Сыронизировала о том, что твоя сестра выскочила замуж за мужчину, чей отец безумно похож на её брата. Я никогда не видела всех вас вместе, а вчера, когда, наконец, увидела, поняла о чём она говорит. Я даже вижу твоё сходство с Дэном. Оно не очевидно, но есть.

Митч качает головой и бессильно пожимает плечами, как будто говоря: «я его не вижу». Но думаю, тут и так понятно. Ему было бы трудно быть объективным в этом деле.

— В любом случае, потом я начала думать о Диане и том, как она повела себя, когда узнала о моей беременности. То есть, я и подумать не могла, что она захочет быть настолько вовлечённой. — Улыбка расцветает на моём лице от одной мысли. — Честно говоря, в некоторых моментах она была даже хуже мамы, бесконечно проверяла меня, напоминала выпить витамины и нормально поесть.

Тут могу поклясться, что в его глазах мелькает веселье, но оно исчезает в мгновение ока.

Я крепче обнимаю Митча и вдыхаю мускусный запах его одеколона, прежде чем продолжить.

— Она как будто знала через что я проходила — когда ты беременна, а отца ребёнка рядом нет. И ещё тот факт, что твоя семья переехала сюда сразу после твоего рождения, к тому же она встречалась с Дэном до переезда. Но я всё ещё не была уверена, поэтому сегодня пошла и спросила у неё. Когда она сказала мне правду, я ответила, что ей нужно рассказать об этом тебе. После всего случившегося, я не могу ничего от тебя скрывать.

Он безмолвно переваривает мои слова, не моргая глядя мне в глаза. Ушёл гнев и горечь. Он близко притягивает меня к груди, и я так же крепко прижимаю его в ответ.

— Я рад, что ты поговорила с ней. Рад, что знаю, — шепчет он, приблизив рот к моему уху.

— Поговори с ней, — умоляю я. — Не затягивай. Я знаю, что тебе больно, но ты должен знать, что и она страдает.

Опустив голову, он ласково целует меня в губы.

— Слава Богу, что у меня есть ты и Бри.

Я расплываюсь в улыбке.

— А ещё у тебя есть Диана. Всегда была и всегда будет.

Он ничего не отвечает, просто продолжает держать меня. И сейчас я более чем довольна.

Глава 30.

Митч

Пока я сижу в кресле напротив Дианы и Дэна в гостиной, меня до сих пор трясёт от мысли, что передо мной не сестра и шурин, а мои биологические родители. Прошло немногим больше суток с тех пор, как взорвалась бомба, и я всё ещё справляюсь с последствиями.

Одно дело, когда ты чувствуешь, что к тебе всегда относились скорее как к сыну, нежели как к брату или шурину. Но совершенно другое — знать, кто я на самом деле им. Их сын.

И нет, ирония того, что я плод незапланированной подростковой беременности, как и моя дочь, от меня не ускользает. История, о которой мне даже было известно до вчерашнего дня, повторяется. Я только рад, что у меня есть Пейдж, которая помогает мне через это пройти, которая говорит, что всё будет хорошо. И я не позволил новостям сломить нас — на самом деле, сейчас мы стали даже ближе.

Схватив Диану за руку, Дэн прочищает горло, прежде чем заговорить:

— Митч, прежде чем ты… прежде чем Диана начнёт, я хочу для начала кое-что сказать. Я очень сильно люблю Диану. Она самая сильная, самая любящая женщина из всех, что я встречал. — Он смотрит на неё, и их взгляды сплетаются на мгновение безмолвной связи. — И я люблю всех своих детей, включая тебя.

Я неловко ёрзаю на месте. Дэн всего раз говорил со мной на такую тему, и тогда он сказал, что женится на Диане. Сказал, что несмотря на то, что они переедут в свой собственный дом, в нём будет комната для меня. Я смогу видеться с сестрой так часто, как мне захочется. Меня поразило, что мне достанется комната в их новом доме. Дэн преподносил всё как данность, потому что мы были семьёй, и они любили меня. Он меня любил.

— Когда она забеременела, мы были второкурсниками. Пятнадцать лет. Наши родители восприняли новости не очень хорошо, ты и сам можешь представить.

Лицо вспыхивает от чувства вины и смущения. Я был взрослый и посмотрите, как у меня вышло справиться. Не очень хорошо — это ещё преуменьшение.

— Диана отказалась делать аборт, но мои родители смогли убедить всех, включая твоих родителей, что будет лучше отдать тебя на усыновление. Мы оба согласились, что так и сделаем. Мои родители отправили меня в школу-интернат в Европе, а Диана и твои родные переехали на север сразу после твоего рождения, где они надеялись начать всё с чистого листа.

Пока Дэн говорит, Диана сверлит меня взглядом — страх и тревога ясно проглядываются на её лице. В груди у меня начинает ныть.

— Но я не смогла это сделать — отказаться от тебя. — Её голос тих и печален, когда она продолжает повествование. — У меня было время поменять решение, и я передумала. Не знаю, что бы делала дальше, но я была полна решимости оставить тебя. Но ты и сам знаешь, как мама с папой относились к чужому мнению. Они бы не смогли ходить с поднятой головой на публике с дочкой, которая стала матерью в пятнадцать лет, поэтому им пришла идея усыновить тебя. Я сказала «да», потому что они согласились взять финансовую ответственность за тебя, и я могла наблюдать, как ты растёшь. В некотором смысле, я была тебе матерью. Меняла подгузники, кормила, ходила с тобой по комнате, когда ты не мог спать ночью. И я ни разу не пожалела о решении оставить тебя.

В горле формируется огромный комок, а в груди становится тесно.

— Я не говорила Дэну и его родителям, потому они думали, что тебя усыновили, и не ожидали снова встретиться с тобой. Мне не казалось, что я поступаю неправильно — не рассказывая им. Но это было неправильно. Когда Дэн вернулся из Европы, он выбрал местный колледж с целью найти меня. И он нашёл.

Они обмениваются ещё одним взглядом, наполненным любовью и, наверное, капелькой душевной боли.

— После того, как он связался со мной, я поняла, что должна рассказать ему о тебе. Когда я рассказала, он поначалу злился, но был счастлив, что у него появился ещё один шанс и ты будешь в его жизни. И тогда этого для нас было достаточно, потому что у тебя уже было двое родителей, которых ты любил. Нам не хотелось у тебя это отнимать. Мы планировала рассказать тебе, когда ты подрастёшь, но ничего не вышло. Мама с папой погибли, и потом всё никак не наступало подходящего момента.

Я прочищаю горло, в то время как они наблюдают за мной, будто затаив дыхание.

— Не знаю, что сказать. Честно говоря, я даже не знаю, как мне теперь вас называть.

Диана печально улыбается мне.

— Как всегда и называл. Мы не ждём, что это изменится. Мама с папой были твоими законными родителями. И я всё ещё сестра, которая всегда обращалась с тобой скорее как сыном и которая любит тебя всем сердцем. И это тоже никогда не изменится.

Чёрт, я чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. Неистово смаргиваю их в небытие. Последнее чего мне хочется — это делать это. Одно дело плакать перед Пейдж, но дальше дело не пойдёт.

Едва справившись с собственным самообладанием, я интересуюсь:

— Кто знает?

— Мои родители. И я рассказал сёстрам, когда мы с Дианой поженились, — отвечает Дэн.

Значит, вся его семья. Это объясняет, почему все всегда так стремились включить меня в каждое семейное мероприятие. А я только предполагал, что любовь, которой они меня осыпали, из-за Дианы. Семья Дэна её любит.

Господи, слишком много информации для усвоения, и сейчас мне хочется только Пейдж. Держать её, быть с ней. Сейчас она единственная, кто имеет в моей жизни смысл.

Диана, наверное, чувствует, что происходит в моей голове, потому что вдруг поднимается на ноги и подходит ко мне. Я тоже встаю, заглядывая в глаза, чуть покрасневшие то ли от недостатка сна, то ли от слёз.

— Я знаю, что тут многое нужно обдумать. Мы можем поговорить ещё завтра, или когда ты захочешь. — Она секунду мешкается, как будто боясь моего отказа, но всё-таки заключает меня в объятья. Я обнимаю её в ответ, и из неё вырывается всхлип, когда она выдавливает:

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу я, крепче сжимая её.

После долгих объятий, мы расходимся, и от вида слёз, струящихся по её лицу, меня будто пнули в живот.

— Не плачь, Диана. На этот раз я никуда не уеду, ясно? — уговариваю я с обнадёживающей улыбкой. — Вы не избавитесь от меня, пока я не закончу колледж.

В тот миг я вижу, как страх и беспокойство исчезают с её лица, а на замену их приходит бледная улыбка.

— Ловлю тебя на слове. И завтра мы бы хотели рассказать обо всём Тэсс и Дагу. Если ты не против? — добавляет она в конце.

Я киваю. Чем скорее они узнают, тем лучше.

— Они будут в восторге, — замечает Дэн, подходя к ней и обнимая её за талию.

— Что ж, я знаю, что тебе, скорее всего, хочется уйти и побыть с Пейдж и Брианной. Так что увидимся завтра.

Я перевожу взгляд на Дэна и вижу в его глаза нерешительность. Он пытается решить, пожать мне руку или сделать что-то другое. Какой протокол в таких ситуациях? Я предлагаю руку и после недолгой паузы, он принимает её и притягивает меня к себе, заключая в медвежьи объятья. Его физический всплеск привязанности застаёт меня врасплох, но я не против, поэтому возвращаю ему объятья. Этот парень — мой отец.

Когда Дэн отстраняется, клянусь, такое ощущение, будто он вот-вот пустит слезу, и тогда я понимаю, что мне нужно к чертям валить отсюда. Слишком много эмоций, а я не готов с ними справляться.

Откашливаюсь.

— Пойду к Пейдж.

Диана расплывается в улыбке.

— Иди.

~~~***~~~

Пейдж

Услышав тяжёлую поступь на уличной лестнице, я сажусь прямо на диване, где с нетерпением дожидалась его, и спешу к двери. Митч едва успевает зайти внутрь, как я оказываюсь в его руках.

Посмеиваясь, он легко перехватывает меня и интересуется:

— Ты ждала меня?

— Как прошёл разговор? Всё нормально? — в ответ спрашиваю я, вглядываясь в его великолепное, потрёпанное лицо.

В ответ на мой вопрос Митч подхватывает меня, а я оборачиваю ноги вокруг его торса. Он целует меня, шагая по коридору прямиком в спальню.

— У Бри очень молодые бабушка и дедушка, — рокочет он, опуская меня на кровать.

— Значит, всё хорошо?

Он разрывает поцелуй и тут же избавляет меня от одежды, что довольно просто, учитывая, что я в пижаме и на мне нет нижнего белья.

— Всё настолько хорошо, насколько это возможно. — Его дыхание становится быстрым, поверхностным, когда он выступает из джинсов и помогает мне снять с него футболку, выставляя на свет восхитительную грудь.

Последним по порядку, но не по важности, я старательно стягиваю брифы с его впечатляющего стояка. Он отбрасывает их прочь, потом, схватив презерватив из прикроватной тумбочки, вдавливает меня в постель и раздвигает мои ноги.

Голод пылает в его глазах, когда он смотрит на меня, растянувшуюся перед ним будто пир. Желание курсирует по венам и любовь к этому человеку переполняет моё безумно бьющееся сердце.

— Ты так чертовски красива, — рычит он, ещё шире раздвигая мои ноги.

Боже мой, я так готова, что могу добровольно пропустить прелюдию, чтобы сразу перейти к главному событию. Мне хочется его внутри сейчас же.

Я приподнимаю бёдра, надеясь продемонстрировать своё желание. Но разве он понимает намёки? Нет, ему хочется мучить меня, пытать, ртом оттягивая мой сосок, а пальцами раздвигая влажные складки сердцевины. Моё тело горит, собираясь взорваться.

— Малыш, не дразни меня, — выдыхаю свою мольбу и провожу руками по его бокам, спускаясь к заднице в попытке притянуть ближе. Он тихонько смеётся, отрываясь от груди и переключая внимание на мой рот. Прикусывает мою губу, готовясь к грядущему наслаждению. И когда оно настигает, его рот открывается, а язык скользит, поглаживает, соблазняет. По собственному желанию — как будто у меня нет контроля над телом — мои бёдра напрягаются и раскачиваются под ним, пока он насыщает меня глубокими, дурманящими поцелуями.

После того, как в достаточной мере задыхаюсь и безнадёжно возбуждена, он осыпает поцелуями мои щёки, подбородок, шею и плечи. Тратит ещё несколько минут, доводя меня до сумасшествия, вернувшись к старым терзаниями — втягивает мои твёрдые соски, а потом выкладывает дорожку из поцелуев вниз, минуя пупок. А когда дотрагивается до моего лона, я уже не просто влажная, а мокрая насквозь.

Из меня вырывается стон, и я запутываю пальцы в его влажных от пота волосах. Чувствую тепло его дыхания на своём центре прямо перед тем, как он делает языком одно восхитительно движение, проводя им от верха до низа. Искажённый крик срывается с уст, в то время как спина выгибается, отрываясь от постели.

— Видимо, тебе всё ещё это нравится, — журчит он с чрезмерным удовлетворением.

Раздвинув складочки пальцами, он вводит внутрь язык и ртом сводит с ума от желания. Наслаждение полностью перемещает меня в другое царство. И как только он нацеливается на клитор, я умираю, извиваясь и извиваясь, когда оргазм захватывает меня, овладевая телом, и оттягивает назад, прежде чем позволить мне разрушиться. Я не борюсь с дрожью, а приветствую удовольствие и облегчение, которую она приносит.

До того, как я успеваю спуститься с вершины, Митч торопливо раскатывает презерватив и вонзается в меня. Я издаю тихий стон от полноты во мне, и держусь за его бёдра, пока он толкается, вырывая из меня ещё один оргазм, пока охотится за своим собственным, издавая мучительный рык удовольствия мне в шею.

Уже после, наладив дыхание, он аккуратно выскальзывает из меня, и уходит в ванную позаботиться о презервативе, после чего, вернувшись в постель, привлекает меня к себе.

Я потная, солёная и такая довольная, что это чуточку пугает.

— Я многим обязана твоей сест… мате… Диане. — Господи, теперь даже не знаю, куда её отнести.

Он слабо поднимает голову и смотрит на меня.

— Что?

Запрокинув голову, я заглядываю в его прекрасные зелёные глаза.

— Если бы она тебя не оставила, мы бы никогда не встретились. И у нас никогда бы не было Бри, поэтому я рада, что она не смогла отказаться от тебя.

Митч всматривается в глубину моих глаз, поглаживая рукой моё предплечье.

— Да, и я тоже, ведь наше знакомство — это самое лучшее, что случалось в моей жизни.

И я не могу с ним не согласиться.

Эпилог.

Митч

Шесть месяцев спустя.

— Митч, следи за ней, она слишком близко подобралась к пиле.

— Ага, ты-то с ней на качелях качаешься, а мне приходится бегать. — Рассмеявшись, я подхватываю дочь на руки, и она издаёт высокочастотный визг. Серьёзно. Визг, а не вопль или даже крик. Мне-то казалось, что она любительница всё прибрать к рукам, когда ещё ползала, но сейчас, умея ходить, Бри превратилась в бегунью, яростно работающую ножками всякий раз, как возбуждена — то есть практически всё время.

— Ты не был со мной, когда я водила её в парк в последний раз. Я только и делала, что бегала за ней.

Весна в этой части Джорджии наступает довольно рано, поэтому сезон парков открылся ещё три недели назад в начале апреля. Бри любит их, поэтому кто-то из нас (или оба) приезжает сюда каждую неделю.

Пейдж встаёт с качелей и стряхивает песок с джинсов. Я бы предложил сделать это за неё, но в парке есть и другие люди с детьми.

Я опускаю извивающуюся и хихикающую Бри на землю, и та тут же бросается бежать, сломя голову. До меня доносится смех Пейдж, стоящей за моей спиной, когда я срываюсь следом за дочерью. Она не столько быстрая, сколько проворная. Отлично справляется с увиливанием.

Смеясь, я позволяю ей отбежать достаточно далеко, чтобы она думала, будто выиграла преследование, но и достаточно близко для того, чтобы можно было быстро схватить её, если понадобится.

Когда она визжит и устремляется к беговой дорожке, я поднимаю глаза и вижу Колдера, бегущего к нам. Он замечает Бри и расплывается в улыбке.

Эта сцена слишком мне знакома, и я не хочу её повторения. Но она уже начинает разыгрываться точно так же, как и в тот раз — он подхватывает её на руки, обнимает и целует. И Бри всё съедает.

— Привет, — здоровается он, дёрнув подбородком в мою сторону.

— Привет, — отвечаю я.

Спустя несколько секунд рядом со мной появляется Пейдж.

— Трент, как поживаешь? — Она выходит вперёд и целует его в щёку.

— Хорошо. Хорошо. Она стала больше и ещё красивее с тех пор, как я видел её в прошлый раз. — Он поднимает Бри выше в руках.

— Трен, — выговаривает Бри его имя, улыбаясь ему.

— Ты должен как-нибудь зайти к нам, правда ведь, Митч? — подталкивает Пейдж. Не очень уж тонко.

— Конечно. Да, конечно, должен. — На самом деле, он может и не приходить, но я знаю, что Пейдж забирает Бри к его маме, по меньшей мере, три раза в месяц. Ещё я знаю, что он иногда видится с Бри, когда мама Пейдж забирает её по выходным.

С этим парнем нет проблем. Если припрёт, я смогу поддержать с ним беседу. Он увлекается спортом — вот и сразу тема для разговора.

Проболтав с нами пару минут, он произносит:

— Ладно, мне пора вернуться к пробежке.

Его взгляд перемещается между нами, пока он будто бы размышляет, кому отдать Бри. Наконец, к моему облегчению, выбирает Пейдж. Не хочется повторения случившегося в прошлый раз.

Но когда он наклоняется к Пейдж, Бри издаёт возмущённый визг, заявляя:

— Нет, па-па, — и протягивает ручки ко мне.

Ко мне.

Усмехаясь, я чувствую себя на сотню фут выше, когда забираю её от него. Она тут же с удобством устраивается в руках, укладывая головку мне на грудь. Интересно, она слышит, как моё сердце увеличивается вдвое?

Колдер смотрит на меня, и ухмыляется:

— Видимо, теперь она знает своего папу.

— Можно сказать, мы вроде как питаем друг к другу тёплые чувства. — Именно эти слова он сказал мне в прошлом году. И по искоркам веселья в его глазах можно сказать, что он тоже это помнит.

— Ага, вижу. У меня никогда не было шанса, да, Бри? — дразнится он, поглаживая её щёку.

— Когда-нибудь у тебя будет своя компания, — заверяю я. Ладно, он оказался ещё более приятным, чем мне казалось.

Пейдж на это разражается смехом.

— Не раскатывай губу! Он никогда не знакомил меня ни с одной девушкой, с которой встречался, правда, Трент?

Расхохотавшись, Трент полностью уклоняется от её вопроса.

— Ваших хватит, чтобы держать меня занятым.

Не берусь отрицать, потому что в этом он, наверное, прав.

— Серьёзно, ты должен приехать как-нибудь на следующей неделе, — просит Пейдж, решив уговорить его на ужин. Для неё этот парень — семья, и она хочет, чтобы их отношения пережили любовные связи, рождения и дистанцию. И я её понимаю.

— Позвони мне на следующей неделе, и мы состыкуемся, ладно? — он бросает на меня взгляд, как будто оценивая мою реакцию на то, что мы проведём вечер вместе.

Я улыбаюсь.

— Тогда увидимся на следующей неделе.

После этого Трент расцеловывается с Пейдж и Бри на прощание и возобновляет пробежку.

Как только он выходит из поля слышимости, Пейдж впивается в меня взглядом с задумчивостью в глазах.

— Что это было?

— А что было? — интересуюсь я, притворяясь невинным.

— Сам знаешь, про Бри и… всё остальное?

Ласково взяв её за руку и переплетя наши пальцы, я осведомляюсь:

— Под «всем остальным» ты имеешь в виду, что наших детей хватит, чтобы занять его время?

С широко распахнутыми глазами она бормочет:

— Ч-что?

— Конечно, не сейчас, а после того, как мы поженимся, и всё наладится. Разве ты не думаешь, что Бри стала бы отличной старшей сестрой? — Я опускаю взгляд на Бри, чьи глазки мечутся между нами, как будто она следит за разговором и понимает каждое слово.

— Ты хочешь ещё детей? — шёпотом спрашивает она.

— С тобой я хочу ребёнка в каждой комнате в нашем доме с пятью спальнями.

— Ох, Митч. — Моя имя вырывается полным любви шелестом. Она приподнимается и нежно целует меня в губы.

— И в следующий раз я ничего не пропущу. Ни поход к доктору, ни сведённую ногу, ничего. — И эту клятву я намерен сдержать.

Глаза Пейдж застилают слёзы.

— Митчелл Аарон Кингсли, ты самый лучший отец и парень, который только мог быть у нас с Бри.

— И ты знаешь, почему? — интересуется он.

Улыбка играет в уголках её губ.

— Почему ты самый лучший?

— Да.

— Потому что ты такой и есть.

— Нет, потому что я люблю, и любим безумно невероятной, самой красивой женщиной в мире, и такая женщина достойна всего только самого лучшего.

Встав на цыпочки, Пейдж кладёт ладонь мне на щеку, снова целуя, и на сей раз её поцелуй более страстный и долгий. Закончив, она опускается на пятки и шепчет:

— Я согласна заполнить каждую комнату нашего дома с пятью спальнями.

Сочельник.

Митч

Клянусь Богом, если мы с Пейдж в ближайшее время не займёмся сексом, я сойду с ума.

Или у меня отвалятся яйца — смотря, что произойдёт раньше.

Мне остаётся только благодарить Господа за то, что конец нашей сексуальной засухи уже близок. Думаю, если мы уложим Бри около восьми, можно будет проявить вежливость и позависать с «взрослыми» до девяти. А потом мы голыми заберёмся под простыни, не напоминая озабоченных, антисоциальных гостей дома.

В этот раз мы проводим Рождество у моих бабушки и дедушки. Уже прошло больше года, а я всё никак не привыкну к мысли, что они — мои родные, которых, как мне казалось, у меня нет. Эта перемена прошла бессловесно, и с Дэном было всё не так плохо. Но, безусловно, проще всего пришлось с Дианой, ведь она и так всегда вела себя больше как мать по отношению ко мне, нежели как сестра.

Подняв на руках повыше всё ещё дремлющую дочь, я следую за бабушкой и Пейдж вверх по лестнице в гостевую комнату, которой мы будем пользоваться на время нашего шестидневного пребывания. Бри вырубилась в машине в ту же минуту, как мы выехали на шоссе.

Я касаюсь поцелуем шелковистой, каштановой чёлки, спадающей на её лобик.

— Давай, милая, пора просыпаться. — Уже два часа дна, так что время дневного сна закончилось.

В ответ она крепче сжимает свои крохотные ручки вокруг моей шеи, сильнее вжимаясь в меня.

В груди становится тесно, когда я вдыхаю запах детского шампуня и присыпки. Кажется, мне никогда не привыкнуть к тому, как сильно я её люблю. Диана говорит, что иметь ребёнка — это всё равно что иметь сердце вне своего тела. И она права. Бри загнала меня под свой малюсенький каблучок.

Но как бы сильно я не любил Бри, если она поспит ещё немного, до десяти вечера её будет проблемно уложить, а у меня есть планы с её мамочкой, которые не включают бодрствующего, любопытного двухлетнего ребёнка.

Бабушка замирает и жестом показывает зайти в первую спальню.

— А здесь будут спать Пейдж и Брианна.

Подождите! Что? У Бри должна быть своя комната. Всюду, где бы она ни проводила ночь, у неё есть своя комната.

Сбитый с толку я перевожу взгляд с бабушки на округлившую глаза Пейдж, а потом и на гостевую комнату. Первой я замечаю розово-зелёную детскую кроватку, стоящую рядом с огромной кроватью. Сердце заходится в бешеном ритме, и я переключаю внимание обратно на бабушку.

Она встречает мой паникующий взгляд выгнутыми бровями и отвечает на мой не заданный вопрос чопорным, твёрдым голосом:

— Назовите меня старомодной, но в моём доме неженатые молодые люди не могут делить комнату и тем более — постель.

Что. За. Пиздец?

— Конечно, мы не против, — поспешно отзывается Пейдж. Мой взгляд устремляется к ней. Она умудряется улыбнуться, пока сама быстро отправляет мне вспышкой своих голубых глаз взгляд, указывающий «даже не вздумай меня позорить».

Бабушка одобрительно улыбается ей. Она любит Пейдж не потому, что та милая, воспитанная, прекрасная юная леди, а потом что она замечательная мать. Ей другого и не нужно от матери своей любимой правнучки. Это её слова. А вот к внуку, который не сделал её «честной» женщиной у неё есть вопросы.

К слову, я собираюсь жениться на Пейдж. Более того, я хочу на ней жениться, но от бумажки моя любовь к ней не станет сильнее. Понятно, что официальность — важна, но мы только-только выпустились. Даже нормально поговорить не могли до мая. Мы надрывали задницы последние полтора года, чтобы закончить семестр пораньше. В январе перешли на полный рабочий день. Так что можете подать на меня в суд за то, что я хочу сделать предложение руки и сердца идеальным. Такое, о котором пишут книги. Которое Пейдж запомнит на оставшуюся жизнь. И думаю, у меня дело в шляпе.

Но то, что у нас не будет секса, пока мы здесь — совсем не входило в мой план. И никогда бы не вошло в любой план, пришедший мне в голову.

— Что ж, я рада, что всё улажено, и вы оба проявили понимание, — произносит бабушка.

Непроизвольно ужесточившееся выражение лица удостаивается жёсткого взгляда от моей девушки. Я поправляюсь.

Но нет, во мне нет понимания. Ни капельки.

Бабушка обращает ко мне улыбку, как будто тут есть чему улыбаться.

Лишение сексуальной жизни — дело не из приятных. Сказать двадцатиоднолетнему парню с работающим членом, что он не может заниматься сексом со своей девушкой — матерью своего ребёнка, Бога ради, — не что иное, как жестокое и неординарное наказание.

Ещё и на Рождество? По идее, это время радости и всего такого, а не то, где я мучаюсь от запущенного случая посиневших яиц и барахтаюсь в страданиях Скруджа.

— Как закончите — спускайтесь к нам. На кухне есть закуски, чтобы отвести аппетит до ужина, если вы голодны.

Я и Пейдж безмолвно наблюдаем за ней, пока она не исчезает внизу лестницы. Мы поворачиваемся, одновременно глядя друг на друга.

Я дёргаю головой в сторону комнату, отведённой ей и Бри.

— Нам нужно поговорить.

Пейдж

Я провожаю Митча в спальню. Проследовав за мной, он перекладывает Бри на другую руку и закрывает дверь.

— Скажи, что она только что не говорила то, о чём я думаю. — Он сверлит меня взглядом с выражением лица, выражающим бурю растерянного недоверия.

Я сочувственно вздыхаю.

— Дорогой, это её дом, к тому же она твоя бабушка. У нас нет права голоса.

Секунду он оглядывается по сторонам, как будто пытаясь найти выход. В комнате есть два мансардных окна, но с них будет адский спуск. Однако я понимаю. Чувствую его боль, хотя мы застряли тут на неделю. Нужно сделать всё возможным в сложившейся ситуации.

Он смотрит на меня с появившимся в глазах расчётливым блеском. Мне хорошо известно, что значит этот взгляд.

— Прокрадись ко мне в комнату после того, как все разойдутся по постелям.

— Ни за что. — На сей раз я качаю головой ещё решительнее. — Я не собираюсь рисковать попасться в доме твоих бабушки и дедушки, — твёрдо и убеждённо заявляю я. Иначе Митч заставит меня делать один Бог знает что. Он это умеет. Ещё на убеждение пускает в ход рот и руки. Он невероятно хорошо умеет настаивать на своём, а я всего лишь женщина, которая не занималась сексом со своим супер-сексуальным парнем больше недели. У моей решительности есть пределы.

Он глазеет на меня, как будто поверить не может, что я не соглашаюсь с его планом.

— Не смей смотреть на меня таким жалостливым взглядом. Я нравлюсь твоим старикам, и мне хочется, чтобы всё так и оставалось. Я не стану предавать их доверие.

Осознав, что не сможет уговорить, подтолкнуть или соблазнить меня поступить по его, он ворчит:

— Два года подряд, Пейдж. Рождество нас ненавидит.

Его слегка надутые губы для поцелуя, несмотря ни на что, заставляет меня улыбнуться.

— Нет, не ненавидит. Это называется «неподходящее время». — Очень неподходящее время.

На прошлой неделе Бри болела гриппом, а когда тебе приходится справляться с больным ребёнком, помимо работы, готовки и домашней суеты, секс занимает в голове последнее месте. Мы оба выживали на трёх-четырёх часах сна в день. Я даже забыла, что такое полноценный семичасовой сон до прошлой ночи. Но, исходя из того, что мне известно теперь, лучше бы мы потратили один из тех часов на такой необходимый секс.

На прошлое Рождество у Бри резались зубки. И этим всё сказано, потому что все, кто пережил прорезывающиеся зубки у ребёнка, точно знает о чём я. Труднее всего было справиться с постоянным плачем и хныканьем. В какой-то степени я ему сочувствовала, но, в конце концов, мне пришлось сказать Митчу, что нужно смириться, потому что я могу иметь дело только с одним ребёнком за раз. Однако, когда мы занялись сексом после долгой, восьмидневной засухи, это было выше всяких похвал. С нетерпением жду сегодняшней ночи.

Вдруг Бри резко распахивает глазки. Секунду она тревожно всматривается в меня, прежде чем стремительно отскочить от плеча отца.

— Уже Лождество? — Она смотрит на меня, а потом обращает свои большие зелёные глазки к отцу.

Я чувствую, как улыбка захватывает всё лицо, а свежая волна любви к дочери переполняет сердце. Мы с Митчем создали её, этого прекрасного малыша. Иногда, глядя на неё, мне трудно в это поверить. Но Бри, без всяких сомнений, моя. Все говорят, что она — моя мини-версия, и только глаза — отца.

Митч грубо смеётся.

— Завтра, милая, — произносит он, целуя её в раскрасневшуюся щёчку.

Затем стреляет в меня взглядом, затопленным таким желанием и тоской, что я невольно чувствую его жар по всему телу.

— А потом ещё через пять дней. — Низкий рык его голоса — это звук сдерживаемого неподдельного разочарования.

Ух. Мне знакомы его чувства.

Покрыв дистанцию между нами, я запрокидываю голову и молча подставляю губы. Глаза Митча темнеют, когда его рот завладевает моим, моментально вовлекая мой язык в голодный, захватывающий поцелуй.

— Мамочка, папочка, я хочу целофаться. — Подкрепляя своё жалобное требование, Бри просовывает крошечные пальчики между нашими лицами, разъединяя губы.

Посмеиваясь и слегка задыхаясь, мы с Митч отстраняемся друг от друга. Наши глаза встречаются над её макушкой.

— Запомни, на чём мы остановились, — наставляет он, когда Бри тянется вверх, оставляя слюнявый поцелуй в уголке его рта.

С тем, как протестующе пульсирует у меня между бёдер, как я могу забыть?

Пять часов спустя…

После ужина я проверяю телефон и вижу два пропущенные звонка и голосовое сообщение от Эрин. Пока все разбредаются в гостиную, я извиняюсь и ухожу наверх к себе в комнату, чтобы набрать ей по Скайпу.

Эрин отвечает с первого гудка, пропуская все требуемые приличия.

— Ну-у-у-у и-и-и-и, ты готова к завтрашнему дню? Нервничаешь? Взволнована? Как твой маникюр? Ещё держится?

Я смеюсь, восхищённо разглядывая свой французский маникюр. Вчера у нас был девичник — мы пытаемся устраивать их два или три раза в месяц. У нас был обед в любимом ресторане, Рождественский поход по магазинам, а затем мы побаловали себя процедурами по уходу за лицом, маникюром и педикюром. Кожа у меня супер-мягкая и без пятен, а ноги и руки выглядят просто отлично.

— Перестань говорить об этом, иначе сглазишь.

Она хихикает, перебрасывая тёмно-каштановые волосы через плечо. За её спиной я вижу двойную духовку, то есть она сидит с ноутбуком за кухонным островком.

— Я знаю, что он собирается сделать тебе предложение. И ты это знаешь. Все знают, что он сделает предложение завтра. Единственное, что ты хочешь на Рождество — это кольцо.

— Я хочу замуж за него. Кольцо — всего лишь бонус. — Хотя носить его кольцо будет приятно. Ладно, гораздо больше, чем просто приятно.

— Ну, сначала приходит любовь, затем кольцо с огромным бриллиантом, а потом уже брак. Вы же сразу перескочили на детские коляски.

Я хмыкаю. С последним она права.

— Ты такая дурочка.

— Нет, я твоя лучшая подруга и скоро стану подружкой невесты, — отзывается она с широкой ухмылкой.

Мурашки бегают вверх-вниз по бокам. Вот что происходит со мной из-за разговоров про свадьбу с Митчем. Дождаться не могу, когда выйду за него. Это последний шаг для начала нашей настоящей совместной жизни. Мы оба согласились, что у нас будет ещё два ребёнка. Ладно, он хотел трёх, но раз уж не ему их носить… Мы решили, что трёх будет достаточно.

— Перестань. Я же сказала, ты всё сглазишь, если продолжишь об этом говорить. — Время от времени во мне просыпается суеверность.

Великолепное лицо Эрин заполняет весь экран, когда она наклоняется ближе к камере.

— Как я сглажу? Сейчас Рождество. Вы закончили колледж. У вас есть общая дочь. Вы живёте вместе. У обоих замечательная работа, и вы совершенно без ума друг от друга. К тому же у тебя день рождения через несколько месяцев. Он обязан сделать сейчас предложение.

Я знаю, что она права. Конечно, он собирается попросить у меня руки. Теперь у него абсолютно нет никаких препятствий.

Вытираю вспотевшие ладони об обтянутые джинсами бёдра. С момента рождения Бри я ещё ни одного дня не ждала с таким рвением. Вынуждаю себя сделать успокаивающий вдох, чтобы успокоить нарастающее волнение.

— Ты же понимаешь, что тебе придётся помириться с Джошем к свадьбе. Он будет шафером Митча.

Улыбка исчезает с лица Эрин, и она отстраняется от камеры.

Проклятье, теперь она расстроена.

Обычно мы не говорим о Джоше. Это негласное правило, которое я научилась принимать. Джош — убийца разговоров. Но держать их врозь становится всё тяжелее и тяжелее. И я имею в виду — физически. Превосходный пример — вечеринка в честь Дня Рождения Бри, состоявшаяся две недели назад. Я пригласила всех наших друзей. Вся банда Нью-Йоркского колледжа прилетела из своих штатов. Пары успели обручиться в этом году, а Зака с Троем призвали в армию. Сейчас же Зак за «Орлов», а Трой за «Великанов». Мы с Эрин с нетерпением ждали возможности встретиться с ними и заодно вживую посмотреть на кольца наших подружек.

Мы сидели и разговаривали — парни жаловались на то, сколько свадеб им придётся посетить в следующем году, а мы, девочки, возбуждённо болтали о них, когда приехал Джош. Как обычно, опоздав. В ту же секунду, как он вошёл, Эрин придумала какое-то дурацкое оправдание о том, что ей нужно завершить проект для учёбы, и ушла. Ушла с вечеринки в честь дня рождения своей единственной крестницы. По тому, какими колкостями они обменивались, мне казалось, что всё хуже некуда ещё до того, как они начали спать друг с другом, но с тех как они перестали заниматься сексом ситуация ухудшилась в сотни раз. Больше мы не могли собираться вчетвером. И совсем всё пошло наперекосяк, когда Джош начал встречаться с Хлои. Мы с Митчем даже выдохнуть его имя не можем рядом с Эрин, если не хотим, чтобы разговор зашёл в тупик.

Наша свадьба должна быть очень весёлой.

Она приподнимает худенькое плечо.

— Пофиг.

С моей лучшей подругой мы знакомы больше шестнадцати лет. Ей даже близко не «наплевать». Но не стану с ней спорить.

— Я говорила, что Трент приведёт девушку на вечеринку? — У нас это впервые, так что достижение огромное. И раз я, наконец, познакомлюсь с женщиной, с которой он встречается, у него, наверное, серьёзные намерения по отношению к ней.

— Чёрт возьми! Значит, он снят с рынка? — дразнится Эрин.

Я прыскаю от смеха.

— Пока что, видимо, да. — Если ей когда-то реально и нравился Трент, то сейчас это уже не так. Их отношения всегда были и остаются совершенно платоническими. — А что насчёт тебя? Ты придёшь? — Джош ещё не ответил на приглашение, поэтому она избегала момента, когда ей придётся дать мне ответ.

— Да, приду. И со мной будет парень.

Парень? Для меня это новость, учитывая, что сейчас она ни с кем не встречается. Не встречалась последние полгода. Или я так думала.

— И кто же это?

— Ты его не знаешь. Просто парень с работы.

Эрин стажируется в «AJC» и надеется, что её примут на полноценную работу, когда она выпустится в мае.

— У этого парня есть имя? — Эрин только однажды скрывала, что с кем встречается, и тогда у них с Джошем были отношения «недодрузья с привилегиями».

— Итан.

У меня сходятся брови на переносице.

— Почему ты раньше не упоминала Итана?

— Потому что он новенький — начал работать в газете только в прошлом месяце, и я ходила с ним на свидания всего несколько раз. В любом случае, мне не хочется сейчас о нём говорить, — произносит она. — Я хочу поговорить о твоей помолвке, а ещё мне нужно обещание от тебя, что ты покажешь мне кольцо, как только вернёшься в город. Конечно, после того, как ты позвонишь мне завтра и покажешь его со всеми деталями.

И тут она уже вынуждает меня ухмыльнуться, как будто я под кайфом от гелия.

Какой ещё Итан?

Митч

Не уверен, что даже смогу поцеловать Пейдж на ночь. Если у меня не может быть всего — всего сразу, — зачем мучить себя одним лишь вкусом? Зачем ухудшать собственные страдания? В мои увлечения не входит мазохизм ни в какой форме. Но я серьёзно думаю о том, как пережить ночь, не забравшись к ней в комнату, где залезу на её кровать, раздену донага и трахну до беспамятства.

— Хочешь, чтобы папочка почитал тебе на ночь? — спрашиваю я у Бри, которая уже трёт глазки, противясь сну. Она вся вымоталась после игр со своими тётей и дядей, которые не видят ничего плохого в том, чтобы поклоняться каждому её желанию.

— Давай я почитаю ей, Митч. — Тэсс вскидывает руку в воздух, как будто пытается в классе привлечь внимание учителя. Брат с сестрой прекратили называть меня дядей три месяца назад, но на это им понадобился целый год. От старых привычек трудно избавиться. Кому как не мне это знать. Диана с Дэном настаивали, чтобы я называл их как мне комфортно, но мне известно, что они в восторге оттого, что я выбрал называть их мамой и папой.

— Я тоже хочу почитать, — вмешивается Даг, потому что теперь это соревнование. Вот так у нас обстоят дела, ребята.

— А как насчёт того, чтобы бабушка уложила тебя сегодня спать? — спрашивает Диана, уже потянувшись к ней. Слишком устав для того, чтобы идти, Бри молча протягивает ручки навстречу бабушке.

Мама торопливо поддаётся к ней, загребая в объятья, прежде чем обратиться к Дагу и Тэсс.

— Пойдёмте, дети, вы сможете прочитать ей по одной книге.

— Мы с папой поднимемся чуть позже, чтобы поцеловать тебя на ночь, — окликает их Пейдж, пока они выходят из гостиной. Бри кивает, сонно улыбнувшись губами, сомкнувшимися вокруг большого пальчика.

Как только я снова усаживаюсь на диван рядом с Пейдж, Дэн вдруг встаёт на ноги.

— Мне нужно собрать кукольный домик и ещё один велосипед, так что увидимся утром.

У дедушки с бабушкой есть гостевой дом на заднем дворе, где останавливаются папа и тётя со своими семьями, когда приезжают. Я бы не прочь сейчас остаться там. Это отвлечёт меня от отсутствия секса на следующие шесть дней. А бабушка ещё и хотела, чтобы мы остались до Нового Года. Слава Богу, Пейдж уговорила меня устроить вечеринку у нас в канун Нового Года. Ну, не совсем вечеринку, скорее небольшую посиделку с друзьями.

Родители привезут Бри с собой, поэтому мы с Пейдж будем предоставлены себе на целых два дня. Вот и мой рождественский подарок. Не могу дождаться, чтоб меня. Ладно, неподходящие слова. Мне нельзя думать о таком, если я хочу пережить эту ночь.

— Нужна помощь, пап? — интересуюсь я. Работа руками отвлечёт меня от мыслей о том, что ещё я предпочёл бы ими сделать. Например, снять с Пейдж лифчик и стянуть трусики.

Господи, тут жарко или мне жарко? Даже не смотрю на Пейдж в страхе, что температура в комнате подскочит ещё на десять градусов, если всё-таки брошу на неё взгляд.

Отец вскидывает брови, будто удивившись моему предложению. Его взгляд перебегает на Пейдж.

— Если только ты не возражаешь, что я его ненадолго украду.

Она смеётся, поглаживая, а потом похлопывая меня по спине.

— Ну раз, ради благого дела…

От прикосновения её рук ко мне, я вскакиваю на ноги в мгновение ока. Мне явно нужно время поостыть.

Мы с папой желаем ей спокойной ночи, и я иду за ним на выход из комнаты. Но прямо перед тем, как выйти из зоны слышимости всё-таки до меня доносится, произнесённой бабушкой:

— Ну что, дорогая, когда же нам ждать свадьбы? Скоро, надеюсь.

Ага, оставлю это Пейдж.

*****

Через час все игрушки, которым требовалась сборка, собраны, а велосипеды и кукольный домик дожидаются в подвале, когда их положат под ёлку, после возвращения детей в гостевой дом.

По пути в комнату я останавливаюсь, чтобы пожелать доброй ночи своим девочкам. Тихонько крадусь в их спальню, где нахожу уже спящую Бри, но нигде не вижу Пейдж. Я чмокаю Бри в щёчку и отправляюсь на поиски её матери.

Возможно, она ждёт меня в моей постели. Член оживает при этой мысли. Но несколько секунд спустя, тайна загадочного исчезновения Пейдж разгадана, а мои надежды разбиты вдребезги, когда я слышу работающий душ.

Проклятье!

Я прохожу мимо ванной и направляюсь прямиком к себе в комнату. Там переодеваюсь во фланелевую рождественскую пижаму, которую купила Пейдж и настояла, чтобы я надел сегодня. Не волнуйтесь, для себя с Бри она тоже купила такие же. Моя — темно-зелёная с гроздями красного остролиста. Мда, не так уж и унизительно, верно?

Следующие полчаса я, лежа на кровати, пялюсь в потолок, делая всё, что в моих силах, чтобы уснуть. От тихого стука и открывающейся двери резко подрываюсь в сидячее положение. Пейдж заходит внутрь, затворяя за собой дверь.

Я тяжело сглатываю при виде неё.

Красавица.

Никому из моих знакомых не удастся придать такой привлекательности бесформенной, красной, оленьей пижаме. Её тёмные, мягкие и шелковистые волосы струятся по плечам, мои пальцы зудят от желания провести по их длине и намотать на руку, чтобы притянуть её ближе. Пейдж выглядит готовой быть поданной к столу. А я люблю вкушать её, и она это совершенно осознаёт.

— Бри спит, — шепчет Пейдж, как будто Бри в нескольких шагах от нас, а не в конце коридора.

Я подавляю улыбку. Мы с ней одни в комнате. Она играет с огнём, и сама это понимает.

— Знаю. Я проверял её, когда ты была в душе.

Она кивает и неторопливо подходит ко мне.

— Мне просто хотелось пожелать тебе доброй ночи.

— Почему ты шепчешь? — насмешливым шёпотом спрашиваю я. Этот дом строила компания моего деда, так что качество исполнения — на высшем уровне. Стены в спальне практически звуконепроницаемые.

Встав между моих ног, она обнимает меня рукой за шею.

— Я скучаю по тебе.

Я усмехаюсь и притягиваю её ближе.

— Мы были вместе весь день.

Она опускает на меня пристальный взгляд.

— Ты знаешь о чём я.

Мои руки переходят от её спины к заднице. Я накрываю обе ягодицы и привлекаю её ещё ближе. Она не может не заметить, какой у меня стояк, благодаря ей.

— Запри дверь.

Целую секунду Пейдж будто разрывается в противоречии. Похоже, её нужно немного подбодрить. Сминая задницу, я потираюсь об неё членом, чтобы она могла прочувствовать каждый его сантиметр. Она, закусив губу, издаёт стон.

Моё дыхание становится поверхностным, а слова приобретают настойчивость.

— Запри. Дверь.

Её глаза стекленеют от желания.

— Тебе придётся меня отпустить, — мурлыкает она.

Я неохотно повинуюсь и наблюдаю за её аппетитной задницей, пока она спешит закрыть дверь.

Но неожиданной стук в дверь — на сей раз нежеланный — заставляет её застыть в полушаге. Мои руки всё ещё держатся за край футболки. С широко раскрытыми глазами и красным от вины лицом, Пейдж поворачивается, впиваясь в меня взглядом.

— Митч, милый, ты не спишь?

Бабушка? Серьёзно?

Стояк умирает быстрой и насильственной смертью при звуке её голоса. Я показываю Пейдж открыть дверь. Мы полностью одеты. Тут не на что смотреть. И не за что испытывать вину.

Заметно паникуя, Пейдж только и делает, что глазеет на меня. Тяжело вздохнув, я поднимаюсь на ноги и подхожу к ней. Она сдаст нас с головой, если не избавится от этого выражения. Почему парням удаются намного лучше утайки и прятки?

— Ты пришла пожелать спокойной ночи. Не смотри так виновато, — бормочу я, погладив её гладкую щёчку подушечкой большого пальца, прежде чем открыть дверь.

— Как хорошо, что ты ещё не спишь. Твой отец… — Бабушка замолкает, когда замечает Пейдж, стоящую за моей спиной, которая, наверное, старается изо всех сил слиться со стеной. — Ой, а я и не знала, что Пейдж была с тобой. — В её голосе нет порицания, но в карих глазах светится подозрение.

— Она проверяла, надел ли я её в постель. — На полную врубаю застенчивость, робко потянув за штанину.

Бабушка оглядывает наши одинаковые пижамы и расплывается в снисходительной улыбке, проглатывая мою наживку.

— Как празднично.

Думаю, для этого есть другой термин.

Затянув пояс своего светло-голубого халата, она продолжает.

— Твоему отцу нужна помощь с тем, чтобы поднять кукольный домик наверх.

— Хорошо, скажи ему, что я спущусь через минуту.

На этом всё должно было закончиться, но она не делает ни единого движения, чтобы уйти. И я почти чувствую тревогу Пейдж, возрастающую с каждой уходящей секундой.

Прочищаю горло и пытаюсь снова, поскольку в первый раз я, видимо, был недостаточно понятен.

— Правда. Я спущусь, как только попрощаюсь с Пейдж.

Бабушка неловко смеётся.

— Ах. Да, конечно. Я скажу ему, что ты уже идёшь. Доброй ночи, моя дорогая, — произносит она, обращаясь к Пейдж.

— Доброй ночи, — отзывается Пейдж, но перебарщивает со своей живостью и тем, как вся светится. Ей явно нужно брать уроки у мастера.

Я поворачиваюсь к ней сразу после того, как уходит бабушка. Она моментально прижимается своим разрумянившимся лицом к моей груди, и её слова заглушает фланелевая футболка.

— Никогда больше не смогу смотреть ей в глаза.

Я усмехаюсь, приподнимая её подбородок и заглядывая в лицо.

— Не говори глупостей. Она ничего не заподозрила.

— Откуда ты знаешь?

Вместо ответа я нежно целую её в губы. По ощущениям она будто рай. Я придерживаюсь намеченного курса и углубляю поцелуй, погружая язык внутрь, чтобы получше распробовать её сладчайший вкус. И член возвращается к жизни.

— Митч, нам нельзя, — шепчет она мне в рот, ласково надавив на мои плечи.

Я неохотно поднимаю голову и отступаю, поражённо вскинув руки, полностью разрывая весь физический контакт.

— А теперь пойди и помоги своему отцу, пока ты не втянул нас в неприятности.

— Это не я пришёл к тебе в комнату в поисках…

— Ещё слово, и ты больше никогда не увидишь меня голой, — предупреждает она, растянув свои полные, розовые губки в дразнящей улыбке.

— Ладно, но имей в виду — если ты к моему возвращению окажешься в радиусе десяти футов от этой комнаты, я тебя сегодня трахну.

Она тут же поправляет меня:

— Займёшься со мной любовью. — Но её слова расходятся с придыханием в голосе.

— Поверь, ты захочешь быть оттраханой сегодня, — заверяю её в низком рычании.

С похотью и желанием, пылающими в глазах, она совершает единственный умный поступок — сбегает из моей комнаты.

Рождество

.

Пейдж

— И последний от меня. — Митч задерживается долгим поцелуем на моих губам, держа в руках коробку, обёрнутую золотой фольгой. Размером и формой она не похожа на коробочку из-под кольца, но с другой стороны, так бы он выдал себя.

Я не теряю время, срывая упаковку и открывая подарок.

Внутри приютилось, наверное, самое красивое золотое, бриллиантовое ожерелье, которое я только видела.

Ожерелье, а не кольцо.

Глаза застилают слёзы.

— Тебе нравится?

От выжидательного выражения его лица, меня охватывает чувство вины, потому что я должна быть счастлива.

— Оно красивое, — как-то удаётся выдавить мне, пока сердце внутри терпит огромные трещины.

Радостно улыбаясь, он притягивает меня в крепкие объятья.

— Мамочка, папочка, хочу обниматься. — Чувствую, как крошечные ручки Бри тянут меня за штанину.

Отличный повод вырваться из рук Митча и поднять дочь. Заметив слёзы, теперь уже скатывающиеся по щекам, она сводит брови в невероятно очаровательном выражении:

— Не плачь, мамочка.

Из Митча вырывается смех.

— Мамочка плачет не потому, что ей грустно, милая, а потому что она счастлива.

Я заставляю себя приподнять уголки рта в улыбке. Если бы он только знал.

*****

— Давай, покажи мне кольцо.

Эрин — вторая в череде звонков, которые мне нужно сделать сегодня. Мама с Рэнди были первыми, и мой телефон побывал даже не знаю во скольких руках, пока они поздравляли всех с Рождеством.

Но разговор с Эрин требовал уединения, поэтому я сижу одна в гостиной, изучая взглядом её красивое, не накрашенное лицо.

Её взволнованное требование угрожает вызвать ещё одну волну слёз, но я умудряюсь их сдержать. Если кто-нибудь зайдёт, в этот раз у меня ни за что не получится выдать их за слёзы радости. Из меня не такая уж хорошая актриса. Я качаю головой.

Её глаза изумлённо увеличиваются, и после паузы она спрашивает:

— Он не подарил тебе кольцо?

Я снова качаю головой, боясь, что если скажу что-нибудь, это проломит плотину и выпустит наружу слёзы.

Эрин неторопливо закрывает рот и отстраняется от экрана, открывая вид на изголовье кровати за её спиной.

— Ты шутишь! — восклицает она.

Неверие в её голосе пробуждает к жизни мою защитную сторону и необходимость его оправдать.

— Но он подарил мне это. — Я подношу бриллиантовый кулон к камере. — Разве не красивый?

— Отведи руку немного назад, не могу его разглядеть.

Я делаю, как сказано.

— О-о-о-оу, он очень красивый. У твоего мужчины отличный вкус.

Я отвечаю кивком, пытаясь придумать, что ещё сказать. К несчастью, на ум ничего не приходит.

— Он сделает тебе предложение. Ты же знаешь это, да? — произносит Эрин мягким успокаивающим голосом. — Он ждёт либо Нового Года, либо твоего Дня Рождения, либо Дня Святого Валентина.

Из меня вырывается сухой смешок.

— Ты уже говорила так про это Рождество.

— Но теперь я думаю иначе, Рождество не особо романтичный праздник.

— Пусть так, если тебе хочется.

Она вскидывает идеальной формы бровь.

— Ну правда, что ли? С ребёнком и домом полным родственников?

— Они не мои родственники.

— Пока нет. Но скоро будут.

Я знаю, что она права. Знаю, что раздуваю проблему больше, чем должна. Митч меня любит. Мы говорим о браке постоянно. Он сделает предложение, просто не сегодня.

— Ладно, хватит обо мне. Получила что-нибудь хорошее на Рождество? — интересуюсь я.

— Пару подарочных карт, три свитера, новые ботинки. А, и новую машину.

Я подскакиваю с софы и издаю визг, способный посоперничать с визгом моей дочери.

— Тебе подарили новую машину?

— Не надо так волноваться. Это подарок из чувства вины.

Меня это мгновенно отрезвляет.

— Подарок из чувства вины?

Она на секунду отводит взгляд, прежде чем вернуть его обратно ко мне.

— Сама знаешь, из-за того что они такие, какие есть.

Мать, которой невозможно угодить, и потакающий, но отстранённый отец, который скорее задарит её подарками, чем проведёт с ней время. Не сказать, что они неприятные люди — со мной они всегда милы, — но глядя на их общение, я всегда начинаю больше ценить маму. И отчима тоже.

— Где они сейчас? — быстро спрашиваю я.

Она начинает краснеть, пробормотав:

— Он-они ушли.

— Что? — Мой взгляд сужается оттого, как она отказывается смотреть мне в глаза. — Куда?

— Я… я не знаю.

Не верю ей.

— Эрин, спустись вниз и покажи мне ёлку.

Когда она ни на дюйм не сдвигается и продолжает избегать моего взгляда, до меня доходит, что она скрывает от меня.

— Ты же одна, да? Они оставили тебе одну на Рождество.

Она, наконец, смотрит на меня и пожимает плечами.

— Тут нет ничего страшного.

Напряжение стискивает мою грудь, оставляя меня задыхающейся.

— Где они?

— В Испании.

— А твоя сестра?

— У своих родственников.

Я снова падаю на софу и делаю глубокий вдох, пытаясь облегчить боль в сердце.

— У меня всё хорошо. Просто прекрасно. Не раздувай из мухи слона.

Я просто пялюсь на неё на своём шестидюймовом экране. Пока я тут плачусь и ною ей о том, что не получила кольца от мужчины, который любит меня до последнего вздоха, и семья которого не полюбила бы меня больше, даже если бы я родилась в ней, моя лучшая подруга проводит Рождество в одиночестве.

У меня не получилось бы повести себя более эгоистично и жалко, даже если бы я постаралась.

— А теперь ты разве не собираешься спросить меня о машине? — Улыбка возвращается на её лицо. Вынужденная, отчаянная, умоляющая меня отпустить эту тему.

Я могу сделать одно из двух — оплакивать её нынешнюю ситуацию и жаловаться на то, какие ужасные люди у неё родители, и в свою очередь, сделать так, чтобы ей стало ещё хуже, чем, я уверена, уже есть. Или дать ей сменить тему, не разыграв концерт. Выбираю последнее. Но если ей правда кажется, что это конец, она серьёзно себя дурачит.

Сразу после того, как заканчиваю разговор с Эрин, я возвращаюсь в зал и говорю с миссис Толстон и Дианой. Они не только одобряют мою просьбу, Диана ещё и подзывает Митча через всю комнату, где он наблюдал, как Бри с Тэсс играются с новым чайным сервизом Бри перед восьмифутовой рождественской ёлкой.

Он подходит, переводя вопросительный взгляд от матери к бабушке, прежде чем остановить его на мне.

Я беру его за руку.

— Одевайся, милый, мы едем за Эрин.

Сорок минут спустя мы уже мчимся по шоссе в машине Митча, направляясь на юг.

— Что, если она откажется вернуться с нами? — спрашивает Митч во второй раз с тех пор, как я объяснила, что происходит у Эрин и нашу последующую миссию. Видимо, моё ответное «Она поедет», когда он спросил в первый раз, не было достаточно удовлетворительным.

— Если она не поедет с нами по собственной воле, я скажу Эрин, что ты перекинешь её через плечо, и мы её похитим.

Митч фыркает от смеха. Не отводя глаз от дороги, он кладёт правую руку на место над моей левой коленкой. Его прикосновение наполняет меня теплом.

— Не считая Эрин, ты хорошо проводишь время? — спрашивает он, медленно разминая мою ногу, отправляя искры удовольствия в моё естество.

— Если ты имеешь в виду — не считая отвратительных родителей Эрин и того, что у нас нет секса, то да, хорошо. Я люблю твою семью.

Он издаёт горловой рык, поднимая руку выше по моему бедру.

— Не напоминай.

Я сдавленно смеюсь, пока вся кровь в теле словно собирается сильной пульсацией между моих ног.

— Тебе лучше убрать руку, иначе вылетим в кювет. — И я не шучу.

— Как насчёт того, чтобы съехать на следующем съезде и посетить мотель, прежде чем мы заберём Эрин? — интересуется он, бросив быстрый взгляд на меня и с намёком подняв брови.

Вряд ли он говорит серьёзно, поэтому я не утруждаю себя ответом. Но у его руки, ползущей вверх по моей ноге, более чем серьёзные намерения — она как волшебная палочка действует на мои бёдра, раздвигающиеся всё дальше и дальше друг от друга.

Завестись и не иметь возможности ничего с этим сделать — для меня не кажется весёлым. И сейчас это сводит с ума. Я убираю его руку со своей ноги и тесно сжимаю их вместе.

— Хватит. И так тяжело. Не усложняй всё ещё сильнее.

— Дай сюда свою руку, и ты почувствуешь, как это тяжело, — произносит он низким, сексуальным рокотом, отзывающимся в каждой моей эрогенной зоне.

Я честно стараюсь не глазеть на его эрекцию, но это всё равно, что пытаться не смотреть на солнце после месяца пасмурного неба и дождя. Моё лоно сжимается от вида его очень заметной выпуклости. Я быстро отвожу взгляд.

— Забудь о сексе. Тебе нужно сконцентрироваться на дороге. — А я буду думать о сексе. О том, как сильно он мне нужен. Как сильно я его хочу. Как сильно мне не хватает занятий любовью с ним.

Так ухожу в мысли, что только через минуту до меня доходит, что свернули мы не туда, если едем к Эрин.

Я оглядываюсь на Митча.

— Почему ты съехал?

— Это короткий путь.

Я озираюсь по сторонам и понимаю, что мы не так уж далеко от дома. И отсюда нет короткого пути к Эрин. По дороге нам встречаются одни новенькие дома и относительно новая начальная школа.

Возвращаю подозрительно прищуренный взгляд к нему.

— Нет, это неправда. — Что-то явно происходит.

Не глядя на меня, он говорит:

— Подыграй мне. Я хочу кое-что тебе показать.

— Митч Аарон Кингсли, я не собираюсь заниматься сексом в машине.

Он откидывает голову и разражается хохотом. И продолжает смеяться, хотя я ничего смешного тут не вижу. Дело не в том, что идея абсурдная. Люди занимаются сексом в машине.

— Ладно, что я сейчас сделал?

— Не думала, что это так смешно, — мямлю я, глядя в окно.

В его голосе слышно улыбку, когда он произносит:

— Мы на месте. Возможно, тебе это поднимет настроение и отвлечёт от секса на несколько минут.

Я протестующе ворчу, в то время как Митч сворачивает на длинную подъездную дорогу, сделанную из серой брусчатки, перед кирпично-каменным двухэтажным домом.

— Что мы здесь делаем? — спрашиваю у него, когда он выключает двигатель.

Он открывает дверь со своей стороны.

— Мне хочется узнать твоё мнение.

Я выхожу вслед за ним из машины и поднимаюсь на переднее крыльцо.

— Это один из твоих проектов? Он продаётся? — Оглядываю ухоженный, неиспользуемый газон, но не вижу вывески «продаётся».

— Что-то вроде того. — Митч достаёт ключи из кармана пальто и идёт отпирать входную дверь.

Он отступает в сторону и показывает мне войти. В парадном фойе меня окружает теплом и чистым запахом сосны и… новизны. Дом пахнет свежестью. Пахнет, как будто в нём никогда никто не жил — новым паркетом и коврами.

Впереди расположена деревянная кованая лестница, ведущая на второй этаж. Я поднимаю взгляд на Митча. Именно такую мне хотелось иметь в доме нашей мечты, и мы об этом говорили. Дыхание ускоряется.

«Нет, этого не может быть. Невозможно. Никак», — убеждаю себя, двинувшись дальше по коридору. Первая комната справа от нас — гостиная со свисающей с многоуровневого потолка люстрой. Чуть дальше семейная комната, в центре которой восхитительный от потолка до пола каменный камин.

Я всё обвожу молчаливым взглядом с отвисшей челюстью и широко распахнутыми глазами. Поворачиваюсь к нему и спрашиваю:

— Это твой проект?

Он кивает, а его губы украшает загадочная улыбка.

— Папа немного помог.

— Но это… это похоже на наш дом. На тот, который ты пообещал построить для нас однажды. — Я продолжаю озираться, не в силах поверить в увиденное. Наш дом мечты ожил с архитектурных чертежей, с которыми Митч забавлялся в прошлом году. Но пусть мы и мечтали о таком доме, мы не сможем позволить его себе ещё ни один год.

— Что думаешь? — спрашивает он, прослеживая мой взгляд, пока я во все глаза упиваюсь видом тёмного паркета и кухни, на которую чуть ли не пускаю слюни.

— Я думаю, что умерла и попала в рай, — признаюсь на одном дыхании.

Подойдя ко мне сзади, он по-хозяйски обнимает меня рукой за талию и притягивает спиной к себе.

— Отсюда близко до наших работ, и в задней части хватит места для бассейна, если однажды мы решим его поставить.

Я поворачиваюсь к нему, положив руки на его широкие плечи.

— Хочешь сказать, он наш?

Митч кивает с усмешкой от уха до уха.

— С Рождеством, малышка, — и целует меня в губы.

Боже мой. Божемойбожемойбожемой. Как трудно дышать, ещё и сердце усиленно бьётся в груди.

Я разрываю поцелуй и ещё раз оглядываюсь. Высококлассная техника, вишнёвые кухонные шкафы, гранитные столешницы, плюс абсурдно обширная лепнина и изделия из дерева повсюду.

— Но, Митч, мы не можем себе это позволить.

— Детка, это подарок. От бабушки с дедушкой.

Я вскидываю руку к груди, не давая бешено колотящемуся сердцу вырваться.

— Но… но они не могут подарить нам дом. — Кто так делает? Никто из тех, кого я знаю.

— Я пытался их отговорить, но они настояли. Сказали, почему правительство должно забрать половину их денег, когда они умрут, если дети и внуки могут воспользоваться этим состоянием, пока они ещё живы.

Он тянет меня обратно в свои объятья, и я растворяюсь в нём.

— К тому же, я заключил с ними сделку.

Слёзы щиплют глаза, когда я вскидываю на него глаза.

— Какую сделку?

— Сделку о том, что я позволю им подарить нам дом, если за свадьбу заплатим мы. Мои родители согласились бы только в том случае, если бы я дал им заплатить половину.

А потом вдруг запускает руку в карман, и я задерживаю дыхание, пока Митч вытаскивает наружу чёрную бархатную коробку. Он открывает её другой рукой.

Прекрасное бриллиантовое кольцо с огранкой «принцесса» и двумя камушками поменьше, обрамляющими его по бокам, вырывает из меня вздох, эхом отдающийся в огромной, пустой комнате. Именно его я хотела. Именно его примеряла, когда Митч взял меня за руку и повёл в ювелирный магазин во время нашего летнего посещения торгового центра.

— Пейдж, милая, ты выйдешь за меня? — Не могу сказать, что голос Митча не достаточно глубокий и завораживающий, чтобы неизменно поджигать мои трусики, но эти слова, вопросом сорвавшиеся с его губ — то, что я никогда не забуду, пока жива.

Я лихорадочно, безумно киваю головой.

— Да. Да. Боже мой, Да.

Он улыбается и надевает мне кольцо на палец. Белое золото холодит плоть и кажется таким правильным. Оно идеально сидит и выглядит, словно было создано для моего пальца.

Как только оно оказывается на мне, я бросаюсь в его объятья и изливаю всю любовь и страсть, что у меня есть, в поцелуй. И после столь долгой разлуки, мы практически пожираем друг друга целиком, дыхание срывается, а одежда приходит в беспорядок, когда мы, спустя несколько минут, наконец, отрываемся, чтобы вдохнуть немного воздуха.

— Нам нужно остановиться, — хрипит Митч, неохотно отнимая руку от моей груди.

Моё тело не смогло бы выразить своё сопротивление ещё нагляднее. Но он прав. Мы в правильном месте, но время неподходящее.

Возвращаю на место лифчик и свитер. От вида, как он кривится, поправляя штаны, мои мысли занимает только то, как я могу помочь ему с этой проблемой.

— Продолжишь смотреть на меня так, и клянусь, мы не станем затягивать с окрещиванием дома.

Я вскидываю взгляд к лицу Митчу — голод в его глазах подсказывает, что он не шутит.

— Наверху есть ковёр?

Он разражается смехом и берёт меня за руку.

— Почему бы нам не взглянуть?

Но прежде чем подняться по прекрасной лестнице, он сначала заканчивает экскурсию по первому этажу. Наверху оказывается четыре спальни и небольшая игровая, соединяющая две комнатки поменьше. Главная спальня — раза в два больше, что мы делим сейчас, то есть она огромнейшая.

Когда Митч разрабатывал дизайн, я позволила своему воображению разгуляться. Необходимость буквально смешалась с дикими мечтами и тем, что «было бы хорошо». Этот дом — наш дом — воплотил почти всё: уголок для чтения с подоконником в хозяйской спальне, кабинет, прихожую и прачечную на первом этаже.

И сейчас я переполнена. Переполнена любовью к моему жутко горячему парню и оглушена тем, как благоволит мне судьба.

Посреди нашей будущей спальни, я поворачиваюсь к Митчу и обнимаю его руками за талию.

— Не знаю, что и сказать. — Эмоции перекрывают горло.

— «Я люблю тебя» — будет более чем достаточно, — ласково поддразнивает он.

Тихие слёзы скатываются по моим щекам.

— Поцелуй меня.

Он со стоном закрывает глаза.

— Милая, мне не захочется останавливаться.

— Тогда не останавливайся, — шепчу я.

Его ноздри раздуваются, когда он смотрит на меня из-под полуопущенных век.

— Ты хочешь окрестить дом прямо сейчас?

В ответ я глажу его через джинсы. Толстая эрекция Митча уже налилась сталью, и я снова мгновенно становлюсь влажной и готовой для него.

Эта ласка его члена, как подожжённый прут — его контроль рушится одновременно с тем, как он накрывает мои губы своим ртом. Мы целуемся, как будто не виделись несколько дней, недель, месяцев. Мы целуемся, зная, что не останемся в конце сгорающими от агонии и голода.

Он уводит свой язык из моего рта достаточно надолго, чтобы выдохнуть мне в губы:

— Сними. Трусики.

Митч стягивает с моих плеч пальто, пока я расстёгиваю джинсы, стаскивая их вместе с трусиками по бёдрам и коленям.

К тому времени, как я остаюсь обнажённой перед ним, моё лоно становится таким, как ему нравится. Митч отрывается от моего рта, вперив взгляд в идеальный треугольник волос между моих ног.

— Чёрт, — выдыхает он. — Ты меня убиваешь.

Он стремительно скидывает с плеч пальто и расправляет его на ковре, не сводя с меня разгорячённого взгляда. Затем я ложусь на спину, а он накрывает меня, его узкие бёдра едва прикрыты джинсами и нижним бельём.

У него стояк, а я уже так готова принять его в себя, что почти слетаю с катушек от нужды. Вцепившись в его плечи, жду первого восхитительного вторжения, но чувствую только кончик его члена, ласкающий мои складочки. Наслаждение разливается по венам. Я приподнимаю бёдра и стоном исторгаю его имя.

— Чего ты хочешь? — урчит он у моих губ. Вот ему уж явно хочется меня помучить.

— Ты и сам знаешь, — хныкаю я.

— Ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью? — голос Митча нежно соблазнителен, потому что он знает — именно таким мне нравится его слышать.

— Нет, я хочу, чтобы ты трахнул меня. Сильно.

Он удивлённо откидывает голову назад. И тогда его глаза становятся дикими, а желание и голод теперь превращаются в живое, дышащее существо. Он врезается в меня, преодолевая весь путь одним толчком и попадая во все приятные точки.

Господи, как же хорошо. Но как бы мне не хотелось насладиться его полнотой во мне, я не могу. Тело мне не позволит. Оно требует удовлетворения. И Митч, как и я, лихорадочно ищет освобождения, вбиваясь в меня именно с той силой, с какой мне и хотелось.

Мы не задерживаемся ни на минуту — мой оргазм наступает первым, выжимая из меня беспомощный крик со слепящей интенсивностью. Митч догоняет меня через пару секунд, и с его губ срывается хриплый, сдавленный звук.

Насытившись, он медленно опускается рядом и плотно притискивает меня к своему боку. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он нежно целует меня, обводя нижнюю губу языком.

— Это стоило ожидания.

Я улыбаюсь, счастливо кивая, и кладу ладонь на его щетинистую щеку.

— Я люблю тебя, Пейдж, и всегда буду любить.

Чувствую, как к горлу подкатывают ужасные рыдания.

— Я тоже тебя люблю. Всегда любила и всегда буду любить, — выдавливаю я.

Он снова целует меня, а мне не хочется делать ничего, кроме как лежать рядом с ним в этом большом пустом доме ещё час или два.

Но звонок телефона убеждает, что этого не произойдёт. Пока он натягивает джинсы и вытаскивает его из переднего кармана, я поспешно возвращаю на место свои штаны и трусики. И как раз вожусь с молнией, когда он произносит:

— Она сказала «да». — Митч улыбается мне и одними губами выговаривает: — Мама.

В последующие минуты раскрывается вся история. План состоял в том, чтобы все — включая маму и Рэнди — приехали сюда чуточку позже будто бы для того, чтобы показать детишкам самую большую рождественскую ёлку в Джорджии. Тогда нам бы подарили дом, а Митч сделал мне предложение перед нашими семьями. Вот только затруднительное положение Эрин нарушило все планы.

И сложилось всё как нельзя лучше.

Закончив вызов, Митч глядит на меня с плутоватым огоньком в глазах.

— Что? — Тут явно что-то случилось.

— Мама говорит, что бабушкин запрет на то, что неженатым не разрешается делить комнату в её доме, не распространяется на помолвленных людей, поэтому сегодня к вам заселится новый сосед, — объявляет он, поигрывая бровями.

Испытывая головокружение от счастья, я притягиваю его голову для быстрого поцелуя.

— Сначала дом, а теперь это? Официально: это самое лучшее Рождество в моей жизни.

Митч заглядывает мне в глаза с нежностью и любовью.

— Милая, впереди у нас целая жизнь из таких праздников.

Я смаргиваю слёзы. Вот снова. Сегодня я эмоциональная развалина.

Улыбнувшись, он обрушивает на мои губы жёсткий поцелуй.

— Поедем, заберём Эрин.

*****

Забрать Эрин — это не то же самое, что купить молоко или буханку хлеба по пути с работы домой. Нет, эта задача в десять раз сложнее. Молоко и хлеб с тобой, по крайней мере, не спорят.

— Это не обсуждается, Эрин. Ты едешь с нами. — Она меня знает. Я могу быть такой же упрямой, как и она.

Эрин открывает рот, наверное, чтобы сделать то, что я сказала ей не делать, когда Митч перебивает наше перетягивание каната.

— Сейчас Рождество, Эрин. Почему бы тебе не спасти нам всем тридцать минут жизни, которых мы уже никогда не сможем вернуть. Иди переоденься и собери вещи, чтобы мы могли уехать.

— Народ, я знаю, что у вас благие намерения, но мне, честное слово, хорошо и тут.

— Митч сделал мне предложение. Ты хочешь или нет посмотреть на кольцо и другой огромный подарок, который мы получили? — Вот, как нужно вести себя с упрямыми друзьями — играть по-грязному.

Она широко распахивает глаза и раздвигает губы, воззрившись на меня.

— Покажи мне, — требует она пронзительным голосом.

Я засовываю левую руку поглубже в карман и самодовольно улыбаюсь.

— Не покажу, пока мы не сядем в машину. И кстати, другой наш оче-ень крутой подарок находится в двадцати минутах езды отсюда. Так что это твой выбор. Ты хочешь увидеть моё кольцо, стать подружкой невесты…

Она ахает, словно поразившись тому, что я использую это как козырь, чтобы добиться своего.

— … увидеть наш шикарный подарок или провести Рождество в одиночестве?

— У тебя нет сердца, — обиженно заявляет она. Но я-то знаю, что она рада иметь подругу, которая повела бы себя так с ней. Ради неё. Которая бы настолько за неё переживала.

— Поэтому ты и любишь меня так сильно, — кричу я ей вслед, когда она бросается вверх по лестнице.

Эрин останавливается и разворачивается на полпути, чтобы поглядеть на нас.

— Ты, правда, сделал ей предложение? — интересуется она у Митча.

Он коротко усмехается.

— Правда, клянусь Богом.

Чтобы доказать ей правдивость наших слов, я вытаскиваю руку из кармана и показываю кольцо, прежде чем поспешно спрятать его в тайник.

— Поспеши, если хочешь увидеть его вблизи.

Остаток путь наверх она пробегает с визгом и вприпрыжку.

Как только уши Эрин оказываются вне досягаемости, я поднимаю глаза на Митча.

— Когда, по-твоему, мы должны сказать ей, что Джош приедет на завтрашний ужин?

На его лице появляется гримаса.

— Думаю, может быть, никогда?

Ага-а, видимо, да.

КОНЕЦ… ПОКА ЧТО.