Амелия поднесла к лицу свой расписной шелковый веер и, осторожно им обмахиваясь, стала оглядывать нарядно убранный бальный зал со стеклянным куполообразным потолком. Она вглядывалась в море лиц в бальном зале дома леди Стэнтон, надеясь разглядеть мисс Кроуфорд, отправившуюся за освежающими напитками. Но ее не было видно.

После того как прежняя компаньонка внезапно оставила свой пост, отец нанял на ее место новую — мисс Мелинду Кроуфорд. Все шло хорошо до тех пор, пока Амелия не выяснила, что эта женщина регулярно сообщает отцу о каждом ее поступке с точностью бригадира, докладывающего генералам о полевых позициях войск. Эта женщина была настолько бдительна, что просто странно, как Амелии удалось ее недавнее бегство с лордом Клейборо.

Но даже при наличии этого вечно следующего за ней хвоста возможность посетить этот праздник была даром небес, счастливым случаем на время избавиться от ее скучного и удручающего общества. Проведя три дня в созерцании розово-серых стен своей спальни, когда непрочитанными оставались только сухие выдержки из греческих философов, вечер вне дома казался ей подобным радуге, появившейся на небосклоне после сорока дней и ночей непрекращающегося дождя. Несколько молодых джентльменов в безупречных вечерних туалетах, черных фраках и с белыми галстуками-бабочками держались поблизости от нее и не сводили с нее внимательных взглядов. Амелия поспешно отвела от них глаза, смущенная пламенем вожделения в их взорах.

— Леди Амелия! — робко и неуверенно прозвучал из-за ее спины высокий женский голос.

Амелия повернула голову и увидела в нескольких футах от себя у задней стены мисс Дон Хокинс рядом с двумя другими молодыми леди, лица которых показались ей смутно знакомыми, — по-видимому, она встречала их прежде.

Мисс Хокинс была приятной молодой леди, более робкой, чем большинство молодых девиц, занятых охотой за мужьями. Судя по всему, мисс Кроуфорд отправилась за освежающими напитками на другой конец континента, а потому Амелия настроилась потерпеть некоторое время скромную женскую болтовню: все же лучше, чем наглые взгляды молодых самцов, явившихся на ярмарку невест и мысленно прикидывавших, какова ее цена.

— Добрый вечер, мисс Хокинс, — сказала Амелия, делая несколько шагов к девушке.

— О, пожалуйста, не называйте меня мисс Хокинс. Это звучит так официально из уст людей, которых я считаю друзьями. Зовите меня Дон, — проговорила мисс Хокинс, опуская глазки.

Амелия улыбнулась. Непосредственность Дон вносила приятное разнообразие в принятое в обществе поведение: натянутые улыбки и изъявление притворного интереса к здоровью.

— В таком случае и вам не следует называть меня леди Амелией.

Лицо Дон просияло, и она поспешила представить Амелию двум другим леди: мисс Кэтрин Эшфорд и леди Джейн Фордем.

— Мы как раз беседовали о тех мужчинах, от которых нам хотелось бы получить приглашение на танец. Уверяю вас, мы имели в виду вовсе не любого джентльмена, — добавила Дон.

Амелия ощутила острое сострадание к этим трем молодым женщинам, у которых были определенные проблемы и которые образовали прочный и доверительный союз. Ее единственная подруга Элизабет, графиня Кресуэлл, с которой она познакомилась еще во время своего первого сезона, в настоящий момент пребывала в домашнем заточении в графстве Кент, и у Амелии не было никого, с кем она могла бы подружиться.

Постаравшись отбросить моментальный укол боли, Амелия искренне посочувствовала Дон: она не могла припомнить ни единого случая, когда видела бы бедную девушку танцующей. Дон была крохотного роста, пухленькой, с непримечательным личиком, но она единственная проявляла к ней дружелюбие — еще с прошлой весны, когда их представили друг другу.

У ее подруг, по-видимому, была та же проблема: они обычно пребывали на заднем плане бального зала, подпирая спинами желтые стены, иначе те могли бы обрушиться. Должно быть, у этих бедных молодых женщин плохо обстояло дело с приданым, и к тому же они не получили благословения свыше в виде миленького личика и завидной фигурки.

— Естественно, у вас не может быть подобных затруднений, — продолжала Дон своим пронзительным детским голоском.

Мисс Эшфорд и леди Джейн энергично закивали, выражая свое согласие.

— Я тоже нечасто танцую на подобных вечерах, — сказала Амелия, и лицо ее приняло выражение, которое, как она полагала, было чем-то средним между гримасой и улыбкой.

Большинство считали, что с се красотой и приданым у нее нет недостатка в мужском внимании. К несчастью, джентльмены, искавшие ее руки, гораздо больше годились на роль зятя ее отца, чем ее мужа.

— Но это только потому, что вы сами этого не хотите, а не потому, что вам не представляется такой возможности, — заметила Дон, глядя на нее со смесью зависти и восхищения.

— Скажите, с кем из присутствующих джентльменов вы хотели бы потанцевать? — спросила Амелия с непринужденным смехом, в то же время чувствуя себя неуютно под взглядом молодой женщины.

Мисс Эшфорд оглядела шумный зал, полный высоколобых аристократов, потом поднесла ко рту руку в перчатке и подалась вперед.

— Кажется, сейчас его здесь нет. По крайней мере мы не видели, чтобы он входил, но мы все придерживаемся мнения, что каждая из нас выбрала бы лорда Армстронга.

Амелия, стараясь не обращать внимания на ускорение своего пульса, попыталась отделаться от образа упомянутого молодого человека, слишком живо представшего в ее памяти.

— Неужели ваш здравый смысл позволил вам поддаться обаянию золотых локонов и ямочек на щеках? Уверьте меня в обратном.

Амелия укоризненно подняла брови, демонстрируя свое неодобрение. По мнению отца, она еще в раннем детстве научилась превращать изъявление недовольства в некую форму искусства.

Все три молодые леди обменялись изумленными взглядами, гадая, какой изъян она могла найти в молодом лорде, которого часто сравнивали с греческим богом Аполлоном.

— Вы говорите о лорде Армстронге? — спросила Дон благоговейным шепотом.

Амелия проглотила готовую появиться на губах вымученную улыбку:

— Да.

— О! Я нахожу его совершенно очаровательным, — сказала мисс Эшфорд, и ее угловатые черты смягчились, а на щеках появился румянец.

— Этот человек — волокита и распутник, — возразила Амелия. — Неужели вы хотели бы иметь мужа, мечтающего уложить в свою постель каждую женщину в городе? Я нахожу, что ему недостает тонкости, а его кажущаяся открытость вульгарна.

Она с полной ясностью вспомнила улыбку, которой он одарил се при первом знакомстве. Конечно, целью этой улыбки было очаровывать и гипнотизировать. Ее пульс зачастил.

Да, эта его внешняя открытость была вульгарной.

Дон деликатно прижала к губам два пальчика, обтянутых белой перчаткой, а леди Джейн и мисс Эшфорд молча уставились на нее.

— Вы, конечно же, шутите? — прошептала леди Джейн, глубоко и отрывисто втянув воздух.

Как будто она могла шутить, затрагивая подобную тему!.. Этот человек — распутник. Ну, возможно, он не считал своим долгом уложить в свою постель всех женщин в городе, но — это уж бесспорно — за ним числилось не менее двух десятков. Тут уж не ошибешься.

— Вы, леди, слишком хороши, чтобы увлечься таким шалопаем, — добавила Амелия.

— Вы хорошо знакомы с виконтом? — спросила Дон.

Ее широко раскрытые глаза были полны любопытства.

— К сожалению, с ним хорошо знаком мой отец, и потому мне приходится терпеть его общество. К счастью, это случалось всего несколько раз, и то недолго.

Вчерашняя встреча вышла за рамки их обычного общения. И она могла только молить Бога о том, чтобы и в будущем их встречи оставались нечастыми.

— Как вы можете винить джентльмена, столь внимательного к сестре мистера Фоксуорта и относящегося к ней с таким великодушием? О! С тех самых пор как мистер Фокс… гм, я хотела сказать, офицер Фоксуорт поступил на службу во флот, именно лорд Армстронг сопровождает его сестру всюду и бывает с ней на всех светских вечерах. Поэтому ей не приходится подпирать стенку, как некоторым другим.

Мисс Эшфорд помедлила и обменялась скорбными взглядами с Дон и леди Джейн.

— Думаю, его верность другу достойна похвалы — продолжала мисс Эшфорд. — По правде говоря, если бы не он, то мисс Фоксуорт пришлось бы прозябать все сезоны в какой-нибудь глуши, где нет ни настоящих дорог, ни транспорта.

Однако, даже узнав о столь альтруистическом поведении лорда Армстронга и его преданности другу, Амелия не смягчила свою оценку этого джентльмена. Но все же теперь стало ясно, почему самый завидный светский холостяк всюду следовал за старой девой тридцати с лишним лет.

— Бедная женщина просто покорена. Это так же очевидно, как нос на моем лице, — заметила Амелия.

В тех двух случаях, когда Амелия видела их вместе, мисс Фоксуорт благоговейно взирала на него и на ее восковых щеках появлялись два розовых пятна, что придавало ее лицу некоторую живость. Если Амелия когда-либо видела женщину, охваченную любовным томлением, то ею несомненно была Камилла Фоксуорт.

— Ну, покорена или нет, а я полагаю, что с его стороны очень любезно оказывать ей такое внимание.

По-видимому, мисс Фоксуорт была не единственной его жертвой, потому что мисс Эшфорд защищала его с пылом настоящего адвоката.

— Да, — прозвенел голосок леди Джейн, — ведь он мог бы выбрать любую светскую леди. — Она побледнела и бросила на Амелию трепетный взгляд. — Или по крайней мере мог бы выбирать среди большинства из них, — уточнила она.

Судя по ее определению, она включила в эту достойную группу светских леди и Амелию. Однако шансы Амелии на брак таяли: в первом сезоне ей поступило двенадцать предложений, а в этом всего пять, и все от джентльменов, впервые оказавшихся на ярмарке невест.

С тех пор как леди Виктория Спенсер, младшая дочь маркиза Корнуолла, шокировала светское общество тем, что вышла за сэра Джорджа Клифтона, Амелия завоевала сомнительную честь стать новой «ледяной девой». Хотя, узнай они все о ее связи с мистером Кромуэллом и лордом Клейборо, она бы автоматически и незамедлительно перешла из разряда ледышек в компанию потаскушек.

— К тому же он не только добр, — продолжала Дон свои нескончаемые восхваления, — но, по слухам, и необыкновенный любовник.

Брови Амелии взлетели на недосягаемую высоту, и она окинула яростным взглядом смущенно краснеющую блондинку. Ну и ну! Ведь только что она мысленно уподобила Дон Хокинс увядающей фиалке. Достойные молодые леди никогда не позволяют себе подобных разговоров. Она-то, конечно, могла себе это позволить, но ведь она никогда и не пыталась уподобиться дамам высшего сословия, где титулы, связи и богатство почитались с неукоснительной строгостью.

— Конечно, это чушь, слухи, которые распускает о себе сам лорд Армстронг, — заявила Амелия.

И снова на нее пытливо уставились три пары карих глаз разного оттенка, столь широко раскрытых, будто она с кафедры заявила воскресным прихожанам, что Бог — всего лишь миф. Ее высказывание было воспринято как святотатство.

— Когда речь заходит о подобных делах, мужчины склонны приписывать себе необыкновенные таланты. Я совершенно уверена, что ни один из них ничуть не лучше другого, хотя, несомненно, самые красивые любят хвастаться своими победами.

Молодые женщины потеряли дар речи. Казалось, каждая переваривает только что услышанное. Амелия представляла себе, каковы интимные отношения между женщиной и мужчиной. Как ей было забыть слюнявый поцелуй, запечатленный на ее губах лордом Финли в саду на балу у Уолшей? Он вообразил, что с лицом, о котором можно было бы сказать «красив, как грех», он может рассчитывать на се благосклонность. Однако его голеням пришлось дорого заплатить за эту вольность и самонадеянность.

— В таком случае, почему женщины так охотно ложатся в его постель? — спросила леди Джейн, и лицо ее по очереди сменило все оттенки румянца, потому что этот вопрос вызвал в ней некую смесь смущения и непреодолимого любопытства.

В этот момент музыка достигла крещендо. Впечатление о недавней встрече с этим человеком все еще было живо в памяти Амелии. Это вызвало новый прилив антипатии к нему, поэтому она не позволила громкой музыке заставить себя замолчать хоть на мгновение. Вместо этого она повысила голос, чтобы быть услышанной:

— По той же самой причине, почему вы охотно приняли бы его приглашение на танец. Женщины легко очаровываются ямочками на щеках и красивым лицом. Более того, этот человек — виконт и, по слухам, один из самых богатых пэров в Англии. И если судить по газетам, он идеальная добыча для любой девушки. Но на самом деле это распутник, и не более того. Я готова держать пари на свое приданое, что он и отдаленно не походит на того героя сексуальных подвигов, каким его рисует молва.

Три молодые леди взирали на нее широко раскрытыми глазами, разинув рты. Их взгляды переместились за спину собеседницы, за ее обнаженные плечи, и Амелия вдруг осознала: смолкла какофония женских голосов и вздохов и низкого мужского смеха, и в зале воцарилась тишина.

Абсолютная тишина, какой не было еще минуту назад.

Она стремительно повернулась, и перед ней предстала совершенно чудовищная сцена.

На нее с возмущением и недоверием смотрели матроны и дебютантки. Джентльмены прятали улыбки. И ни одна музыкальная нота не нарушила тишины и не смягчила ее слов.

Господи! Когда же перестала играть музыка?

Взгляд Амелии лихорадочно метался по залу.

И когда окружавшие ее люди замолчали?

Вновь зазвучал вальс, но даже эта сладостная мелодия не пришла Амелии на помощь. Она не могла припомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой беззащитной, окруженной недоброжелательными людьми, такой уничтоженной и униженной.

Никогда!

И тут, будто для того, чтобы окончательно усугубить ее унижение, толпа гостей расступилась и она увидела: сквозь море черных фраков и платьев, усыпанных драгоценностями, двигалась высокая представительная фигура того самого человека, чьи достоинства и доблесть она только что подвергла сомнению и сокрушительной критике.