Роуэн как-то слышал, что надо быть благодарным судьбе за малые милости… Он никогда в полной мере не разделял этого утверждения, но теперь, по дороге в ресторан, проникся им. Если бы не машина, он бы не выдержал. Запах духов Кей невыносимо ранил его обострившиеся чувства.

Точно так же Роуэна раздражали ее постоянные прикосновения. Он ненавидел себя за подобные мысли, но ничего не мог поделать: непрерывное поглаживание и ласки стали ему отвратительны. Роуэн был сам себе противен, тем более что прекрасно понимал причину ее навязчивости - с момента трагедии Кей надо было постоянно касаться его, чтобы убедиться, что он действительно здесь, и в самом деле жив. Это было так естественно и по-человечески понятно. Даже лестно. И приводило Роуэна в замешательство: ну почему, почему он не может ответить тем же?

Роуэн понимал: причина в том, что с момента катастрофы он сильно изменился. Причина этих изменений оставалась неясной, но теперь прикосновения Кей, так же, как и ее духи, казались тяжелыми, удушающими, заставляли его чувствовать себя… Роуэн не мог до конца разобраться в своих ощущениях. Пожалуй, он чувствовал себя одиноким. Прикосновения Кей заставляли его остро ощутить свое одиночество, и ему чудилось, что какая-то его часть отсутствует, а ее действия, вместо того, чтобы умиротворить его, восполнить недостающее, лишь усиливали эту щемящую пустоту. Ранее Роуэну не приходилось испытывать ничего подобного.

Напротив, он всегда был доволен собой и не нуждался ни в ком и ни в чем. Например, когда после их помолвки, состоявшейся полгода назад, Кей хотела переехать к нему, Роуэн отказался, напомнив ей, что у него ненормированный рабочий день. Тогда Кей поинтересовалась, будет ли этот день нормированным после женитьбы, на что он ответил: «Нет, наверно, нет…» Список всевозможных «но» все рос и рос, пока Кей не обиделась, а Роуэн не пришел в бешенство. Злился он не на Кей, а на себя. Почему ему так необходимо сохранить свою независимость? Разве его убудет, если он станет более открытым? Но даже когда Кей дала ему ключ от своей квартиры, он не смог ответить ей тем же. Несмотря на то, что ее это очень задело, она не произнесла ни слова. Роуэн же лишний раз подивился, что заставляет его так сильно цепляться за свое одиночество.

После катастрофы эта больная тема вновь всплыла на поверхность. На следующий же день после возвращения из Косумеля Кей снова завела речь о том, чтобы переехать к нему. В конце концов, до свадьбы осталось лишь несколько недель. Кроме того, сейчас ему не стоит оставаться одному… По правде говоря, оставаться одна не могла именно Кей, но Роуэн не стал говорить ей об этом. Вместо этого он заверил ее, что прекрасно чувствует себя, и что, если уж эту неделю ему придется провести без работы, он намеревается почитать медицинские журналы, на которые у него вечно не хватало времени. Ей будет скучно. Честное слово. Кроме того, добавил Роуэн, стремясь свести все к шутке, он не может рисковать, позволив ей еще до свадьбы обнаружить, какой он плохой сосед…

Кей не успокоилась.

Но и Роуэн не сдался.

Кей приходилось изобретать все новые предлоги, чтобы прикоснуться к нему, а Роуэну ничего не оставалось, как терпеть это. Ясно, что он негодяй, но ведь не настолько же…

– Роуэн, ты меня даже не слушаешь. Он повернулся к ней и соврал:

– Конечно, слушаю.

– Ну и что я сказала? - с вызовом спросила она.

Роуэн понятия не имел. Даже под дулом пистолета он не смог бы ничего сказать.

– Что на свадьбе будет шоколадный торт,- нашелся он.

– Это было пять минут назад. В каких облаках ты витал, Роуэн?

Этого он тоже не знал. Его мысли витали где-то далеко, а где - он и сам не понимал.

– Я сказала,- восторженно повторила Кей, считая, что предмет беседы был слишком важен, чтобы по-детски препираться из-за невнимательности Роуэна,- что я нашла великолепное черное неглиже. По-моему, в данных обстоятельствах черный - самый подходящий цвет для медового месяца. Как ты считаешь?

Он почувствовал, что ее рука, лежавшая на его бедре, провокационно сжалась. Через секунду он понял, что она заскользила по направлению к паху. Раньше Роуэн только приветствовал бы подобную вольность, но теперь он нежно взял руку Кей в свою. Это удивило его. Она же сочла этот жест согласием на черное неглиже, не заметив, по-видимому, что ее эротические поползновения остались без ответа.

Судя по всему, она не обратила внимания и на то, сколь пресным был их поцелуй. Вместо того, чтобы участвовать в нем самому, Роуэн просто позволил Кей целовать себя. Несмотря на то, что он надеялся ощутить прежнюю страсть и прилив желания, Роуэн не почувствовал ничего. С тем же успехом он мог бы поцеловать свою сестру или тетушку. Подобное равнодушие удивляло и беспокоило его.

– Оно прозрачное,- сказала Кей,- отделано кружевами и атласом, а спереди - наводящий на очень греховные мысли разрез.

Роуэн попытался представить ее в этом наряде, и воображаемый образ всколыхнул в нем чисто мужские чувства.

– Звучит соблазнительно,- с облегчением произнес он.

– Думаешь, стоит купить?

– Разумеется. Можно даже два. Она хрипловато, с придыханием рассмеялась:

– Чтобы снять, хватит и одного. Сжав руку Кей, Роуэн почувствовал себя прежним. Это было очень приятно. Так приятно, что в ту же секунду, как он поставил машину на стоянку и заглушил мотор, Роуэн потянулся к Кей, обнял ее, и, крепко прижав к себе, поцеловал в накрашенные ярко-красной помадой губы. Он приоткрыл рот, приглашая Кей последовать его примеру. Их языки ласкали друг друга. Он жадно целовал ее, словно наказывая ее и себя за то, что она не вызвала у него подобной реакции раньше. Оторвавшись от губ Кей, Роуэн обнаружил, что запах ее духов перестал беспокоить его. Обострение восприятия куда-то ушло, как бывало раньше, не дав ему разобраться в причинах своего неожиданного появления и столь же внезапного исчезновения. Роуэна захлестнула волна оптимизма, и показалось, что он сможет избавить себя от подобных проблем навсегда. Разве он не обладает железным самоконтролем?

– Это в честь чего?- спросила, задыхаясь, Кей.

– Депозит, который будет востребован в конце вечера,- с этими словами Роуэн распахнул дверь машины, и добавил: - Пойдем скорее, я вдруг понял, что ужасно проголодался.

Кей схватила его за руку, не дав выйти из машины. Искренне и прямо глядя ему в лицо, она произнесла:

– Роуэн…

На секунду замявшись, Кей спросила:

– С тобой в самом деле все в порядке? - и, не дав ему ответить, продолжила: - Я не вынесу, если с тобой что-нибудь случится. Когда я подумала, что ты утонул, я…- тут ее голос затих, а глаза наполнились слезами.

Роуэн погладил ее по щеке. На ладонь ему скатилась слеза.

– Со мной все в порядке, Кей,- он был тронут глубиной ее чувств. Роуэн завидовал Кей, ибо только что она заставила его ясно понять то, о чем он и так догадывался: у него не было ее способности любить. Роуэн вдруг четко осознал, что гораздо важней любить, чем быть любимым, ибо лишь любовь способна заполнить сердечную пустоту.

Марк Хаген был худ, неуклюж и обладал, пожалуй, самой непривлекательной внешностью, какую только доводилось видеть Роуэну.

По крайней мере, так решил Роуэн, встретившись с ним впервые шесть лет назад. Теперь, несмотря на то, что лицо Марка было изборождено маленькими шрамиками от заживших угрей, руки и ноги были длинными, словно у обезьяны, а волосы имели странный грязновато-желтый цвет, Роуэн замечал лишь его блистательный ум, великодушие и чувство юмора. Он был чертовски хорошим человеком, прекрасным другом и превосходным врачом. Марк был лучшим онкологом в больнице; многие говорили - и Роуэн был склонен верить,- что он является одним из лучших в стране.

Жена Марка, Сьюзен, была необыкновенно привлекательна. У нее были короткие вьющиеся темные волосы и чуть вздернутый носик. Сьюзен напоминала куклу. Она обожала своего мужа, как, впрочем, и он ее. Они были единственной известной Роуэну счастливой семейной парой, и этот факт весьма беспокоил его в преддверии собственной свадьбы.

Блистательный Стюарт Кистерсон представлял собой полную противоположность этим двум относительно тихим людям.

Врач- гинеколог был широкоплеч, его живот давно грозил превратиться в брюшко, и, по мнению всех друзей, Стюарт был редким оригиналом. Никто не вел более бесшабашную жизнь, нежели старина Стю, никто не нарушал больше правил. Он мошенничал, играя в гольф, дымил, как паровоз, и был потрясающим бабником. В настоящее время его пассией являлась Жаклин Орантас-Джекки О.- брюнетка-медсестра из отделения «неотложной помощи». Она была компетентна, мила и хороша собой. Ярко-розовый купальник, который она носила в Косумеле, дал всем насладиться зрелищем ее соблазнительно-пышной фигуры.

Как только Роуэн и Кей вошли в ресторан, они сразу увидели Марка, Сьюзен, Стюарта и Джекки. Все четверо сидели за маленьким столиком в баре и о чем-то беседовали. Сапфирово-синее платье Джекки О. было весьма смелого покроя, и девушка с трудом умещалась в нем.

– Господи,- прошептала Кей,- и что в ней находит Стюарт?

Подобная язвительность была совершенно не в духе. Кей, и Роуэн посмотрел на нее, изумленно вскинув бровь:

– Она тебе не нравится?

– Женщины с маленькой грудью никогда не доверяют большегрудым. Закон жизни.

Роуэн усмехнулся. Со времени их последней ночи прошло так много времени, что теперь он почувствовал себя не слишком комфортно. Но это было даже приятно. Хорошее настроение, охватившее его несколько минут назад в машине, усилилось, когда он увидел друзей и услышал ехидное замечание Кей. Он внезапно порадовался, что Стюарт заставил его принять приглашение на этот вечер. Это было как раз то, что доктор прописал!

– Я не любитель пышных бюстов, и тебе это известно,- заметил Роуэн, когда они направились к столику друзей.

– И это здорово, правда?

Стюарт заметил их первым и вскочил.

– Чертовски вовремя! - провозгласил он, хлопнув по спине Роуэна и чмокнув Кей в щеку.- Где вы шлялись?

– Извини за опоздание,- сказал Роуэн.- Я виноват - не заметил, как пролетело время.

– Это ты не заметил?- изумился Марк.- А я-то думал, что по тебе ежедневно сверяют Биг Бен!

– Сегодня не сверяли,- и Роуэн с отсутствующим видом провел пальцем по жесткому, накрахмаленному воротничку своей рубашки в красную полоску.

– Зато теперь вы здесь.- Ласково взглянув на него, Сьюзен добавила: - Мне нравится твое платье, Кей.

Кей улыбнулась и крепче сжала руку Роуэна.

– Спасибо. Это одно из любимых платьев Роуэна, правда, дорогой?

– Ага,- отозвался он, и, взглянув в ее глаза, опустил руку так, что теперь она лежала почти на бедрах Кей. Этот знакомый, приятный жест убедил Роуэна в том, что с этого момента все его проблемы решатся сами собой.

Темноволосая Джекки принялась двигать свой стул, чтобы освободить место для двух других, но Стюарт остановил ее:

– Пойдем к столу. Его держат для нас,- предложил он и, подозвав метрдотеля, перекинулся с ним парой слов, после чего вновь обратился к друзьям: - Пойдем. Стол накрыт.

– Я не спрашиваю, как тебе удалось в последнюю минуту заказать здесь столик в субботу вечером,- обратилась к нему Кей, когда все шестеро вошли в зал.- И как ты заставил их придержать его для нас.

– Бартер,- ответил Стюарт.- По принципу «я - им, а они - мне».

– Это следует понимать так, что ты пообещал дражайшей половине метрдотеля бесплатное обследование? - поинтересовался Марк.

Все рассмеялись. Роуэн отнюдь не был уверен, что в этой шутке нет солидной доли правды. Должно же быть логическое объяснение способности Стюарта совершать невозможное.

После того, как все уселись, официант спросил, чего они желают выпить.

– Бутылку вашего лучшего шампанского,- немедленно откликнулся Стюарт.

– Да, сэр,- произнес официант. На нем был смокинг и свежая накрахмаленная рубашка.

– А по какому поводу?- заинтересовалась Джекки.

– Хочу порадовать сборище друзей,- ответил Стюарт.

– Лучшего повода не придумаешь,- согласился Марк.

– И мне нравится,- добавила Сьюзен. Роуэн понимал, что причиной для столь широкого жеста со стороны Стюарта послужили события минувшей недели. После того, что произошло, или, вернее, едва не произошло, сбор всех друзей был весьма к месту. Но Роуэн знал, что слюнявую сентиментальность Стюарт любит не больше, чем он сам.

– Ну, как ты себя чувствуешь?- поинтересовалась Сьюзен, подтвердив этим, что все подумали о его чудесном спасении.

– Прекрасно,- и он снова, сам того не замечая, провел по воротничку рубашки.

– Как ты провел эту неделю?- спросил Марк.

– Паршиво,- признался Роуэн.- Мне хотелось снова оказаться в операционной.

– Я так понял, что в роли пациента он невыносим,- заметил Стюарт, обращаясь к Кей, сидевшей между ним и Роуэном.

– Честно говоря, не знаю,- тихо ответила Кей, стараясь, против обыкновения, не смотреть на Роуэна.- Ты же в курсе, какой он - не любит, чтобы о нем кто бы то ни было заботился.

Роуэн почувствовал в ее голосе обиду. Его заинтересовало, заметил ли это еще кто-нибудь. Очевидно, Кей не забыла их ссор по поводу ее переезда. А чего он ждал? Роуэн почувствовал себя последней сволочью. Положив руку на спинку стула Кей, он провел пальцем по ее лопатке:

– Не могу рисковать тем, что она сбежит от меня накануне свадьбы,- объяснил он.

Кей промолчала, но, по-видимому, никто не заметил напряжения, возникшего между ними. Роуэну пришло в голову, что надо бы послать ей цветы, но затем он передумал. Кей не относилась к тем женщинам, от которых можно откупиться подарком.

К счастью - по крайней мере, Роуэн обрадовался перемене темы - именно в этот момент появился официант с шампанским. После того, как Стюарт попробовал вино, официант наполнил бокалы и поставил бутылку в ведерко со льдом.

– Тост, - произнес Роуэн, и все повернулись к нему. Он не хотел впадать в мелодраматический тон, поэтому просто сказал: - За хороших друзей, которые всегда оказываются рядом тогда, когда нужна помощь!

– Прекрасно,- заявил Стюарт.

– За это надо выпить,- поддержал Марк.

Зазвенели бокалы. Тонкий звон хрусталя, по-видимому, пробудил страх Кей. Ее рука скользнула на бедро Роуэна. Он заметил это, поднося бокал к губам.

Он пригубил вино.

Золотистая жидкость обожгла ему язык. Раньше Роуэну никогда не приходилось ощущать крохотные уколы пузырьков столь остро и ясно. Это изумительное чувство захватило и ошеломило его, но в то же время напугало: он понял, что больше ничего не способен воспринимать, кроме сухого, терпкого вкуса, пронзающего все. Затем он почувствовал фруктовый привкус винограда, и, что было совсем уж невероятно, тепла солнца, под которым созревали эти грозди. Он чувствовал вкус солнца! И все же вино было не просто прохладным, а холодным, как лед. Чистый, пугающий холод.

Он сделал глоток.

Словно удар молнии, глоток шампанского ударил ему в голову, заставляя Роуэна почувствовать себя столь же невесомым и легким, как облака. Единственное сравнение, пришедшее ему на ум, заставляло вспомнить инъекцию какого-нибудь сильнодействующего наркотика, изменяющего восприятие. Потом Роуэн уже не мог думать ни 6 чем, ибо голова у него тотчас закружилась, и он превратился в пьяницу, еле стоящего на подгибающихся ногах. Но все же он не настолько опьянел, чтобы не понимать, что с ним происходит что-то странное.

– Вся эта неделя прошла весьма странно,- прозвучал голос в его одурманенной голове.

– Ну, конечно,- ответил другой голос,- это наше первое столкновение с алкоголем. Кто бы мог подумать… подумать… подумать…

И тут его разум стал ясен столь же неожиданно, как прежде затуманился.

– Тебе плохо, милый?- шепотом спросила Кей.

Роуэн обвел глазами друзей, выясняя, не пришел ли еще кому-нибудь в голову подобный вопрос. Слава Богу, нет. Никто не обращал на него внимания, все были поглощены рассказом Стюарта о какой-то истории, приключившейся в больнице.

– Нет, все в порядке, - прошептал в ответ Роуэн и поставил бокал на стол, спешно придумывая, как бы отвертеться от дальнейших возлияний.

– Как подвигаются приготовления к свадьбе? - поинтересовалась Сьюзен.

Разумеется, это была одна из любимых тем Кей, и, немедленно забыв все остальное, она улыбнулась:

– Превосходно. Мы уже договорились со священником…

– Со священником?- переспросил Марк.

Только не говорите мне, что этот язычник собрался венчаться!

Вертя в руках бокал, Роуэн предостерег друга:

– Только не воспринимай это слишком серьезно.

– А где вы собираетесь праздновать?- спросила Сьюзен.

– В клубе,- сообщила Кей.- Ничего особенного, маленькая вечеринка для друзей.

– Если можно назвать сборище, на котором будет присутствовать тысяча человек, «маленькой вечеринкой»,- перебил ее Роуэн.

Кей игриво ткнула его локтем:

– Мы вовсе не приглашали тысячу гостей.

– Прости,- покаялся Роуэн,- я забыл. Их будет всего девятьсот девяносто девять. Все рассмеялись.

– А как твои родители? - обратился к Роуэну Стюарт.- Смогут ли они приехать?

Родители Роуэна жили в Атланте. Его отец, тоже врач, недавно вышел на пенсию.

– Естественно, - Роуэн продолжал вертеть бокал, - ты же не думаешь, что они позволят своему единственному сыну жениться без них?

– За тех, кто уже почти поженился! - провозгласил Марк.

– Пьем, пьем,- поддержала его Сьюзен, Стюарт не преминул добавить:

– Никак не пойму, зачем Кей понадобилось выходить замуж за этого самонадеянного ублюдка!

Все расхохотались и чокнулись. Роуэну ничего не оставалось, как присоединиться к друзьям. Он взял бокал, чокнулся со всеми и поднес его к губам. Сделав самый крошечный глоток, он приготовился к потрясению.

Ничего не произошло.

Он не почувствовал ничего, кроме знакомого вкуса шипучего вина и прохладного покалывания пузырьков. Осмелев, он пригубил снова. И на этот раз ничего не изменилось. Нет, он почувствовал какой-то толчок, но не ощутил ничего даже отдаленно похожего на ту бурную реакцию, которую вызвал у него самый первый глоток. Как всегда, странное обострение чувств ушло неведомо куда. Роуэн с облегчением откинулся на спинку стула.

– Жаль, что вас не было на вчерашнем собрании,- начал Стюарт и на несколько минут завладел всеобщим вниманием, рассказывая о том, как двое их коллег чуть было не подрались.

Роуэн улыбался в нужных местах, а сам попивал вино, главным образом проверяя, нормально ли он воспринимает его вкус. Все было в порядке, хотя иногда возникало некое странное, но достаточно приятное чувство.

– Ну, эти парни были уже готовы сцепиться, когда…

Роуэн слышал негромкий, несколько монотонный голос Стюарта, но тот вдруг зазвучал тише, словно Стюарта отделил от него туннель, а затем загремел с новой силой. Это ничуть не обеспокоило Роуэна. Ему было тепло и уютно. Чувствуя себя потрясающе спокойно, он глотнул еще немного шампанского.

Поморгав, он заставил фигуру Стюарта не расплываться перед глазами. Слегка помелькав, тот снова вошел в фокус. Роуэн подумал, что не мешало бы проверить зрение, и опять выпил вина. Теперь оно даже казалось вкусным.

– Кеплер сказал им, чтобы они успокоились или же выясняли отношения на улице,- продолжал рассказ Стюарт.

«Право же…

Нет, лево…

Неужели у меня начали дрожать руки?- изумился Роуэн, ставя бокал на стол.- Да. Нет. Все может быть. Какое это имеет значение? Главное, что от этой рубашки невыносимо чешется кожа». Не думая о том, как это будет смотреться со стороны, он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу. С первой попытки это сделать не удалось - дрожала рука. Роуэн чувствовал, что у него на шее появилась красная, раздраженная полоска. Она горела, словно клеймо.

– Естественно, мы все вышли следом за ними в коридор,- продолжал свой рассказ Стюарт.

Его голос словно доносился с высокой горы. Роуэн слышал и другие звуки - приглушенное звяканье столового серебра о тарелки, негромкий гул голосов, сливавшихся в некую сюрреалистическую симфонию. Его окружали десятки запахов - ароматы пищи, цветов, духов. Звуки и запахи сливались, смешивались, и вскоре Роуэн уже не различал их. Он ощущал запах голосов, слышал запахи. Голос Стюарта пах черным кофе, духи Кей звучали гимном одиночества - он уже слышал эти ноты раньше. Неужели он пьян?

Может быть.

В ушах шумело все громче, а голова превратилась в воздушный шар, наполненный гелием.

– Ну, вот, они стояли рядом с лифтами,- произнес Стюарт и добавил: - тебе это должно понравиться, Роуэн…

Роуэн услышал свое имя, попытался взглянуть на Стюарта, но обнаружил, что его внимание привлекла женщина, сидящая за третьим столиком сбоку. Это была брюнетка средних лет. Ее нельзя было назвать красавицей, но она была достаточно привлекательна. Женщина улыбалась сидевшему рядом с ней мужчине. Это был ее муж. Роуэн не представлял, откуда ему это известно, но был совершенно убежден в своей правоте. Кроме того, он знал, что, несмотря на то, что женщина улыбается, ей грустно. Муж завел себе любовницу, и она не знает, что предпринять. Мужу было стыдно, очень стыдно. Он жаждал объяснить жене, что с любовницей покончено, и вымолить прощение, но боялся. Роуэн чувствовал печаль женщины, стыд и страх мужичины, словно свои собственные. Ему стало очень тяжело и невыносимо больно.

Роуэн хотел было встать и подойти к этой паре, но в этот момент голова у него закружилась так, словно в мозгу танцевала, кружась и извиваясь под неслышную и все же пронзительную музыку, компания дервишей. И тут он почувствовал, что кто-то счастлив. Роуэн поднял голову, разыскивая источник этого яркого ощущения. Оно пришло от мужчины на другом конце зала. Он ликовал по поводу какой-то очень удачной сделки и был страшно голоден.

Чужие чувства буквально обрушились на Роуэна. Женщина, сидящая с другой стороны прохода, радовалась тому, что у нее будет ребенок, кто-то грустил, кто-то был счастлив, предвкушая встречу с любимым человеком. Роуэн улавливал эмоции, вибрировавшие за его собственным столом. Они летели к нему, словно летучие мыши из темноты. Марку и Сьюзен можно было только позавидовать: они были спокойны, счастливы и довольны своей жизнью. Кей безумно, безгранично любила его. Джекки О. была обеспокоена, возбуждена и размышляла о том, что он, Роуэн, представляет собой в постели. Стюарт был влюблен. Стюарт - и любовь? Несмотря на то, что Роуэн был пьян, это открытие поразило его. Кого же он любит?- заинтересовался Роуэн. Джекки О.? Нет, Кей. Неожиданно Роуэн понял это.

Ему хотелось поразмыслить на эту тему, но чувства все летели к нему, наслаивались друг на друга, проникая в его тело и душу, переполняя и опустошая его своим мощным воздействием. Они все были дороги Роуэну, и он испытывал боль. У него болела душа при мысли о всех этих людях, особенно о тех, кто в настоящее время страдал.

«Замолчи!» - подумал он.

– Значит, так,- повторил Стюарт,- они стояли рядом с лифтами, двери постоянно закрывались и открывались, а Литлтон в это время душил Грейвза стетоскопом.

«Прекратите, пожалуйста», - умолял про себя Роуэн.

– Ей-богу, он душил его стетоскопом! «Замолчите!» - беззвучно кричал Роуэн нахлынувшим на него чувствам. Сидящие за столом засмеялись.

– Черт возьми, я же сказал…

…ПРЕКРАТИТЕ!

Смех немедленно стих. Пять пар глаз уставились на Роуэна. В них засветилось удивление.

– Прекратите,- повторил Роуэн, пытаясь подняться из-за стола. У него подогнулись колени, и он мешком свалился на стул, попутно опрокинув бокал с шампанским.

Кей задохнулась.

Сьюзен вскрикнула.

Марк и Стюарт одновременно вскочили с мест.

На них уже смотрели соседи.

Стюарт первым добрался до Роуэна.

– Заставь их замолчать,- попросил тот.

– Кого? - спросил Стюарт.

– …Уменявголове…- нечленораздельно произнес Роуэн, смешав все слова в единое целое.

– Господи, да он пьян! - воскликнул Марк.

– Не может быть,- возразил Стюарт.- Он не выпил и бокала шампанского.

– Пьян? - повторил вслед за Марком Роуэн.- Разве я пьян?

– Полегче,- предостерег Стюарт, когда Роуэн снова попытался встать. Они с Марком взяли его под руки и помогли подняться.

– Проблемы?- спросил невесть откуда взявшийся официант.

– Нет,- ответил Марк.- Наш друг просто плохо себя чувствует.

– Давайте выйдем,- предложил Стюарт.- Ему нужно подышать свежим воздухом.

– Воздух? Мне нужен воздух,- промямлил Роуэн.- Кей? - окликнул он, увидев свою невесту. Он хотел попросить ее прогнать все чувства, но не смог найти нужных слов.

– Я здесь, дорогой,- спокойно отозвалась она, встревожено глядя на него. Схватив сумочку, Кей сказала Марку и Стюарту: - Пойдем!

Кей шла первой, мужчины шли за ней, держа Роуэна, а Сьюзен и Джекки замыкали эту печальную процессию. Роуэн чувствовал, что его волокут вперед так, что он словно скользит по воде. Его все еще осаждали чужие чувства - счастье и боль, страх и восторг, слитые воедино. Когда они вышли из зала в пустое фойе, чувства исчезли, как будто их и не было.

– Ушли,- попытался пробормотать он, но боялся произнести хоть слово. Может, эта мысль лишь на секунду мелькнула в его затуманенном алкоголем мозгу. Пьяный. Разве он пьян? Ведь он никогда не пил много. Он не напивался с тех пор, как… Собственно, он не помнил, когда последний раз был пьян, и это заставило его предположить, что он гораздо сильнее напился, чем казалось вначале.

Под конец, сомневаясь, что Кей справится с Роуэном в одиночку, они решили, что Стюарт поведет «мерседес», Кей поедет в машине Стюарта, а Марк и Сьюзен отвезут домой Джекки. По дороге домой Роуэн отключился и пришел в себя лишь тогда, когда Стюарт чуть ли не на руках внес его в дом.

– Извини, приятель,- произнес Стюарт, задев Роуэна об стену.

Роуэн застонал.

Оказавшись в красно-черной спальне, Стюарт опустил друга на кровать и принялся расстегивать на нем ремень. Отшвырнув сумку, Кей уперлась коленом в матрас и, сняв с Роуэна развязанный им ранее галстук, начала расстегивать рубашку. Снять ее с Роуэна оказалось трудно, но Кей справилась с этой задачей и заметила красное кольцо на его шее.

– Что это?

Стюарт поднял глаза. Он снял с друга ботинки и носки и теперь сидел на полу. Встав, Стюарт осмотрел раздраженную кожу и провел по ней пальцем:

– Похоже, натер рубашкой. Наверно, воротничок был слишком сильно накрахмален,- оставив шею Роуэна в покое, Стюарт произнес: - Давай, приятель, встанем и снимем штаны, а потом как следует укроемся.

Пытаясь расстелить постель, не выпуская при этом Роуэна, он заметил кучу валявшихся на кровати рубашек:

– Что за чертовщина?

Кей сбросила их на пол и помогла Стюарту уложить Роуэна, который теперь остался в одном трикотажном белье.

Когда Кей укрывала его, Роуэн открыл глаза и, увидев Кей - честно говоря, двух Кей,- пробормотал:

– Свет. Яркий свет.

Она подумала, что он говорит о лампе, и выключила ее. Теперь комнату освещал лишь свет, проникавший из коридора.

– Нет,- прошептал Роуэн.- Свет… яркий… умер… Я умер.

– Не думай об этом, милый. Все позади. Ты здоров.

– Ты… не… понимаешь. Я должен что-то сделать…- Роуэн попытался отбросить покрывало и сесть.

– Не надо, дорогой,- Кей уложила его обратно.- Все, что надо, ты сможешь сделать завтра.

– Нет… я должен что-то сделать… до того, как уйти…

– Спокойно, приятель.- Стюарт удержал Роуэна.

– Стюарт? - спросил тот, словно только что увидел друга.

– Да, это я. Почему бы тебе не поспать?

– Кажется, я пьян,- объявил Роуэн.

– Мне тоже так кажется.

– Стюарт?

– Ну, что?

– Все в порядке.

– Разумеется.

– Я имею в виду Кей.

– Хорошо. Спи.

– О чем это он? - спросила Кей. Стюарт пожал плечами:

– Не знаю.

Через несколько минут дыхание Роуэна стало спокойным.

– Отключился,- констатировал Стюарт, стоя рядом с Кей у постели приятеля.- Ты останешься с ним?

– Да, - ответила Кей, не высказав вслух, что Роуэн, возможно, не обрадуется этому. Стюарт кивнул:

– Хорошо. Проводи меня до двери. Когда они оказались в коридоре, Кей спросила:

– Он здоров, правда?

– Просто пьян.

– Как он мог напиться, если не выпил даже бокала шампанского? А до этого ничего не пил.

– Не знаю,- признался Стюарт. Его тоже занимал этот вопрос, но, чтобы успокоить себя и Кей, он добавил: - Алкоголь на всех действует по-разному.

– Но раньше никогда…

– Кей,- дойдя до двери, Стюарт повернулся и положил ей руку на плечи.- Прекрати волноваться.

Она улыбнулась:

– Будет сделано, сэр.

– А теперь ложись спать сама. Кей поцеловала его в щеку, добавив:

– Что бы я без тебя делала?

Темные глаза Стюарта потемнели еще сильнее, но он промолчал. Он сжал ее плечи, а затем быстро отпустил, словно боялся, что, если не отпустит сейчас, то не найдет в себе сил расстаться. Выходя, он еще раз обернулся, торопливо сказал:

– Если понадоблюсь, звони,- и ушел. Кей смотрела, как он садился в машину, как фары зажглись, а потом растаяли в ночи. Она закрыла дверь. Тихо вернулась в спальню, выключив по пути свет везде, кроме коридора.

Роуэн спал. Вздохнув, Кей опустилась в кресло обтянутое винно-красной и черной тканью, и, сняв черные туфли на высоком каблуке, откинула голову. И тут она заметила, что ее черное платье, на которое возлагались такие надежды, спереди залито шампанским. На сердце у Кей было очень тяжело. Что-то было не так. Совсем не так. И она понятия не имела, что именно.