— Ну, что за фигня, — спокойным тоном произнес Хантер, стягивая очки и засовывая их с карман плаща. Он двигался с такой намеренной медлительностью, словно давая понять Десидериусу, насколько ничтожной угрозой его считал.

— Я тут пытаюсь поцеловать свою девушку, а ты прерываешь нас. Тебя, что, в сарае воспитывали?

С равнодушием, которое ошеломляло ее, Хантер повернулся лицом к Десидериусу.

— Кстати, только попробуй тронуть девушку или Ламборджини, и ты — покойник.

Десидериус вышел из тени в круг лунного света. Контрастирующий свет фонаря, под странным углом падающий на его спину, придавал ему зловещий вид, несмотря на его ангельскую красоту.

— Хорошая у тебя машина, Темный Охотник, — сказал Десидериус. — Она очень сильно облегчает слежку за тобой. А что до угроз — я уже покойник. — Его идеальные губы скривились в издевательской усмешке. — Как собственно и ты сам.

В модном синем костюме в тонкую полоску, Десидериус выглядел, словно высокооплачиваемая мужская модель. У него была золотистая без изъянов кожа, и волосы более светлого оттенка, чем у Темного Охотника. Его безупречная красота казалась почти нереальной.

Ему, казалось, было не больше двадцати пяти. Мужчина в пике своей силы и сексуальной привлекательности.

Аманда сглотнула, когда по ее спине пробежал холодок страха. Было что-то неправильное в том, что настолько жестокий мужчина, выглядел так совершенно. Единственное, что выдавало его настоящую природу — это заостренные клыки, которые он не потрудился спрятать, разговаривая.

— Я почти ненавижу мысль о том, что придется тебя убить, Темный Охотник. В отличие от других, кому я помог покинуть этот мир, ты обладаешь удивительным чувством юмора.

— Ну, я стараюсь. — Хантер загородил Аманду своим телом. — А теперь, почему бы тебе не сделать все это еще более интересным и не отпустить женщину?

— Нет.

И, вдруг, словно из ниоткуда, их атаковали.

Аманда услышала резкий щелчок.

Потянув ее за пристегнутую руку, чтобы не поранить во время битвы, Хантер поймал первого золотистого вампира носком ботинка. Тот взорвался облаком пыли, и Аманда поняла, что прозвучавший щелчок означал выпущенное Охотником лезвие.

Клинок тут же вернулся обратно.

Движением, словно взятым прямо из голливудского фильма, Хантер прижал другого вампира локтем и метнул его на землю. Одним молниеносным действием, он присел, сверкнул лезвием ножа-бабочки, вогнал его в грудь вампира и защелкнул обратно, когда тот осыпался пылью.

Хантер поднялся на ноги.

Из теней появился третий.

Действуя на голом инстинкте, Аманда развернулась и ударила его ногой. Она попала прямо в пах, и вампир со стоном свалился на землю.

Хантер приподнял бровь.

— Черный пояс по айкидо, — ответила она на его удивленный взгляд.

— В любое другое время я бы тебя за это расцеловал. — Он улыбнулся, а потом бросил взгляд за ее плечо. — Пригнись.

Она подчинилась, и он метнул нож точно в грудь вампира. От того осталась лишь горстка черной пыли.

Хантер вытащил пистолет из кобуры.

— Залезай в машину, — скомандовал он, толкая ее на водительское сидение.

С трясущимся от переизбытка адреналина телом, Аманда забралась внутрь так быстро, насколько ей позволяли наручники и хватка его руки.

Она переползла через рычаг переключения скоростей на пассажирское сидение, пока Хантер стрелял по вампирам. Он забрался внутрь, закрыл дверцу и завел машину. Господи Боже, Хантер был удивительным, совершенно спокойным. Она еще никогда такого не видела. Он был абсолютно невозмутим.

Еще один прекрасный, светловолосый вампир прыгнул на капот, когда Хантер включил заднюю передачу и надавил на газ. Обнажив клыки, вампир попытался пробить ветровое стекло кулаком.

— Разве я вам не говорил не трогать Ламборджини? — прорычал Хантер, резко затормозив, отчего вампир отлетел в сторону.

— А еще говорят, что вы ребята, летать не можете, — произнес он, выравнивая автомобиль и выезжая на улицу. — Думаю, Ашерону, пора обновить свое руководство.

Аманда увидела, что их преследуют две машины.

— О, боже, — выдохнула она, положив руку на мощное, мужское запястье, давая ему столько свободы для передвижения, сколько могла, пока Темный Охотник переключал скорости. Ситуация ухудшалась, и последнее, чего девушка хотела бы, это помешать ему сделать все необходимое для ее спасения.

— Держись, — сказал Хантер, включая радио, и вдавил педаль с пол.

“That Smell” Линирда Скинирда заревела, когда они вынеслись с парковки на дорогу.

Застыв от страха, Аманда начала читать молитвы, несмотря на то, что католичкой не была.

— Фары! — закричала девушка, осознав, что он едет в абсолютной темноте, а его стекла затонированы намного сильнее, чем позволено законом. — Свет был бы сейчас очень кстати!

— Поскольку он ранит мои глаза до такой степени, что я практически слепну, то, поверь мне, — совсем некстати.

— Поверить тебе, смеешься, — огрызнулась Аманда, вцепившись в ремень безопасности свободной рукой так, словно это был страховочный трос. — Не я тут бессмертная.

Хантер рассмеялся.

— Ну, как и я, в достаточно серьезной автомобильной аварии.

Аманда выдохнула.

— Я, правда, ненавижу твое чувство юмора.

Его улыбка стала еще шире.

Они неслись по оживленным улицам Нового Орлеана, перестраиваясь из одного ряда в другой, пока Аманде не стало казаться, что ее сейчас стошнит от страха. Не говоря уже о нескольких моментах, когда она была уверена, что Хантер своими движениями вывихнет ей руку.

Тяжело сглотнув, девушка попыталась сдержать тошноту, прижавшись к спинке кресла.

Огромный черный Шевроле прижался к ним сзади и попытался столкнуть под тягач с прицепом. Стиснув зубы, Аманда подавила вопль ужаса.

— Не паникуй, — произнес Хантер, перекрикивая музыку и выкручивая руль, чтобы проехать под полуприцепом. Он надавил на газ. — Мне такое не впервой.

У Аманды перехватило дыхание, когда они въехали в другой ряд, где красный Firebird уже ожидал возможности протаранить их. Темный Охотник едва не врезался в припаркованный автомобиль.

Аманда была в такой глубокой панике, что могла лишь отрывисто вздыхать. И молиться. Она читала молитву за молитвой.

К тому времени, когда они выбрались на автостраду, вся скучная жизнь Аманды уже пролетела у нее перед глазами. И ей совсем не понравилось то, что она увидела.

Она была слишком короткой. Осталась куча вещей, которые она хотела сделать до того, как умрет — включая намерение добраться до Табиты и выбить из той всю дурь.

Внезапно, вновь появился черный шевроле, пытаясь столкнуть их с дороги. Хантер ударил по тормозам и резко дернул машину в сторону. Они скользнули на обочину.

Желудок Аманды свернулся в узел.

— Знаешь, — невозмутимо произнес Хантер, — Я действительно ненавижу Римлян, но должен признать, их потомки делают превосходные автомобили.

Он вновь вдавил газ в пол, пролетая мимо Шевроле. Они выскочили на центральную полосу, наперерез встречному движению и вынеслись на боковую дорогу так быстро, что Аманда увидела лишь сверкающие пятна света.

Звуки автомобильных гудков и визг тормозов заполнили уши. За ними последовал скрежет металла, громкий хлопок и треск, когда Firebird, полный Даймонов врезался в черный Шевроле. Понтиак толкнул другую даймонскую машину в заградительную стену, отлетев от которой, та упала на полосу движения.

Аманда все еще не могла вздохнуть, когда Шевроле остановился на шоссе, не задев других машин.

Хантер издал ликующий возглас, тронув руль, чтобы развернуть Ламборджини в обратную сторону. Он нажал на тормоза и оглядел хаос, который они оставили позади себя.

С трясущимся от страха телом, Аманда резко втянула воздух.

Хантер выключил радио и с триумфом улыбнулся.

— И ни царапинки на Ламборджини. Ха! Глотайте пыль, пожирающие души ублюдки!

Переключив передачу, он нажал на газ, с визгом развернулся по улице и направился к Кварталу .

Аманда сидела в изумлении, с недоверием глядя на него, изо всех сил пытаясь глубоко, равномерно и успокаивающе дышать.

— Ты ведь на самом деле этим наслаждался?

— О, черт возьми, да. Ты видела выражения их лиц? — Хантер рассмеялся. — Боже, как я люблю эту машину.

Девушка подняла глаза к небу, словно моля о божьей помощи.

— Господи, пожалуйста, освободи меня от этого маньяка, пока я не умерла от ужаса.

— Ой, да ладно, — поддразнил Хантер. — Только не говори мне, что все это не зажгло твою кровь.

— О, да. На самом деле, у меня сердце колотится так быстро, что я не уверена, почему оно еще не разорвалось. — Она уставилась на него. — Ты сумасшедший человек.

В этот же момент его смех угас.

— Когда-то был.

Аманда тяжело сглотнула от пустоты, прозвучавшей в голосе Хантера. Сама не желая того, она очевидно наступила на больную мозоль. В подавленном настроении, девушка указала ему дорогу к дому Грейс за улицей Сент-чарльз.

Через несколько минут, они въехали на подъездную дорожку и остановились за черным Рэндж Ровером Юлиана Александера. Задний бампер был слегка помят от его последнего столкновения с фонарным столбом.

Бедный Юлиан, он действительно был угрозой на дороге. Она украдкой бросила взгляд на Темного Охотника. С другой стороны, если сравнивать, Юлиан был не так уж плох. По крайней мере, он никогда не доводил ее до сердечного приступа.

Хантер помог Аманде выбраться через свою сторону машины и повел к двери. Старомодный коттедж был залит светом, и сквозь прозрачные шторы девушка видела Грейс, сидящую в кресле гостиной.

Хрупкая брюнетка убрала свои длинные волосы в конский хвост, а ее живот казался в два раза круглее, чем был в последний раз, когда Аманда ее видела. И, хотя ребенок не должен был появиться еще девять недель, бедняжка Грейс выглядела, словно могла родить в любую минуту.

Она над чем-то смеялась, но Юлиана или их гостей видно не было.

Аманда остановилась, приглаживая волосы рукой, одергивая грязную одежду и застегивая кофту поверх пятен крови.

— Грейс сказала, что у них будут гости, поэтому я думаю, нам стоит попытаться не привлекать внимания, о’кей?

Темный Охотник кивнул, и она нажала на кнопку звонка.

После недолгого ожидания, дверь открылась, открыв взору Юлиана Александера, стоящего посреди коридора. Со своими двумя метрами роста, он также же сильно потрясал воображение, как и Хантер. У него были волосы такого же светлого оттенка и самые ярко-голубые глаза, которые Аманда когда-либо видела. Его лицо обладало совершенными лепными чертами, но, учитывая, что его матерью была греческая богиня Афродита, это совсем не удивляло.

Дружелюбная улыбка на лице Юлиана померкла, когда он увидел Хантера.

У него отпала челюсть.

Аманда повернулась и увидела такую же реакцию Темного Охотника, который стоял неподвижно, словно камень.

— Юлиан Македонский? — недоверчиво спросил Хантер.

— Кириан Фракийский?

Прежде, чем она успела шевельнуться, эти двое сжали друг друга в объятиях, словно давно потерянные братья. Он задрал ее руку вверх, обнимая Юлиана.

— О, боги, — выдохнул тот. — Это правда, ты?

— Не могу в это поверить, — произнес Кириан, отстраняясь и окидывая Юлиана потрясенным взглядом с ног до головы. — Я думал, ты погиб.

— Я? — спросил Юлиан. — А как насчет тебя самого? Я слышал, что римляне тебя казнили. Зевс-громовержец, как ты можешь быть здесь?

Юлиан опустил взгляд и заметил наручники.

— Что за..?

— Именно поэтому мы здесь, — объяснила Аманда. — Мы оказались пристегнутыми друг к другу, и, я надеялась, что ты можешь освободить нас.

— Их создал твой отчим, — добавил Хантер, — есть шанс, что у тебя завалялись ключи?

Юлиан рассмеялся.

— Думаю, что не стоит удивляться. По крайней мере, на этот раз, это не амазонская принцесса с взбешенной матерью, требующей отрезать кое-какие части твоего тела. — Он покачал головой, как отец, отчитывающий сына. — Две тысячи лет прошло, а ты все так же умудряешься попадать в невероятные переделки.

Хантер улыбнулся напряженными губами.

— Некоторые вещи не меняются. Согласишься снова оказать мне услугу?

Юлиан склонил голову.

— В последний раз, когда я считал, я сам задолжал тебе две.

— О да, я и забыл о Примарии.

По выражению лица Юлиана Аманда поняла, что тот не забыл, и ей до смерти хотелось узнать, что же там произошло. Но для этого будет время позднее.

Сначала она хотела освободить свою руку. Девушка с намеком позвякала цепочкой.

Юлиан отступил, запуская их в дом.

— Вам вообще-то повезло. — произнес он, проводя их в гостиную.

Грейс не двинулась из своего кресла, где она сидела с Ванессой на коленях, пока великолепная светловолосая мать Юлиана занимала Никлоса мягкой куколкой. Высокий темноволосый мужчина сидел рядом с Афродитой, держа малыша на руках и смеясь над ними обоими.

Темный Охотник резко втянул воздух при виде этой необычной семейной сцены. Он грубо отпихнул Аманду от себя за мгновение до того, как богиня подняла глаза и выругалась.

Не успела девушка понять, что происходит, Афродита вытянула руку, и из ее ладони вылетело нечто похожее на разряд молнии, поразив Хантера. Удар сшиб его с ног и отбросил на пол, потянув Аманду за ним.

Она приземлилась прямо на его грудь. Девушка увидела ожог на плече и почувствовала запах тлеющей кожи.

Аманда подозревала, что такая рана должна была адски болеть, но он даже не отреагировал. Вместо этого, Хантер быстро стянул очки, столкнул ее со своей груди и попытался оставить как можно дальше от себя.

Поднимаясь на ноги, он загородил ее от Афродиты своим телом.

— Да как ты посмел! — закричала Афродита с прекрасным лицом исказившимся от ярости. Сузив глаза, она вскочила с дивана и приблизилась к Хантеру, словно смертельно опасный хищник. — Ты знаешь, что тебе нельзя появляться в нашем присутствии.

Юлиан схватил Афродиту до того, как она смогла их достать.

— Мама, остановись! Что ты делаешь?

Она сверкнула на него глазами.

— Ты смеешь приводить ко мне Темного Охотника? Ты же знаешь, что это запрещено!

Нахмурившись, Юлиан обернулся на Хантера. Недоверие ясно читалось на его лице.

Кириан бросил взгляд через плечо на Аманду.

— Ты скоро будешь свободна, малышка. — Прошептал он.

Афродита подняла руку.

В ужасе Аманда поняла, что богиня хочет убить его. Нет! Слова застряли в горле, когда ее сердце забилось в панике.

Юлиан поймал запястье матери, до того, как она смогла вновь ударить Хантера.

— Нет, мама, — прорычал он, — Темный Охотник или нет, но он единственный человек, который всегда прикрывал мне спину, когда другие молились о моей смерти. Убьешь его, и я никогдаэтого тебе не прощу.

Лицо Афродиты окаменело.

Юлиан отпустил ее руку.

— Я никогда в своей жизни не просил тебя ни о чем. Но сейчас я прошу, как сын, помоги ему. Пожалуйста.

Богиня перевела взгляд с сына на Хантера. Нерешительность в ее взгляде была почти осязаемой.

— Гефест? — обратился Юлиан к мужчине на диване. — Ты можешь освободить их?

— Это запрещено, — ворчливо сказал тот, — и ты это знаешь. Темные Охотники не имеют душ и, потому, вне нашей власти.

— Все нормально, Юлиан, — тихо сказал Хантер. — Просто попроси ее не позволять разряду пройти сквозь меня и поразить девушку.

Только тогда Афродита заметила Аманду. Ее взгляд упал на наручники.

— Мама, — вновь попросил Юлиан.

Богиня щелкнула пальцами, и наручники исчезли.

— Спасибо, — поблагодарил Юлиан.

— Я сделала это, только чтобы помочь человеческой женщине. — Хмуро сказала Афродита, возвращаясь на диван. — Темный Охотник — сам по себе.

Хантер тихо поблагодарил Юлиана. А потом повернулся и пошел к двери.

— Кириан, постой, — Произнес Юлиан, останавливая его. — Ты не можешь уйти отсюда раненым.

На лице Темного Охотника застыло стоическое выражение.

— Ты знаешь Закон, adelfos [14]Adelphos /adelfos (гр.) – брат 
. Я хожу в одиночестве.

— Только не сегодня.

— Если он останется, — произнесла Афродита, — нам придется уйти.

Юлиан взглянул на мать и кивнул.

— Я знаю, мам. Спасибо тебе еще раз за помощь. Увидимся позже.

Афродита исчезла в яркой вспышке света. Гефест усадил Никлоса, а потом тоже испарился.

— Юлиан? — позвала Грейс из кресла, — Можно уже отпустить Ванессу?

— Да, — ответил тот.

Аманда наблюдала за грустным выражением лица Хантера, когда близнецы подбежали к отцу.

Никлос довольно притопал к ней, лепеча что-то на своем языке и протягивая ручонки. Аманда взяла малыша на руки и прижала к груди, касаясь губами его мягких светлых кудряшек.

Ванесса, в своей обычной манере, направилась прямиком к Хантеру. Для этого милого создания не существовало незнакомцев. Она протянула ему надкусанное печенье.

— Пече-ння? — спросила девочка отрывистым детским языком.

Присев на колени, Хантер нежно улыбнулся, забирая его с протянутой руки малышки. Он бережно провел ладонью по ее темным волосам.

— Спасибо, милая, — мягко сказал Кириан, возвращая ей печенье. — Но я не голоден.

С пронзительным визгом Ванесса бросилась в его руки.

Даже если бы Аманда жила вечно, она никогда не смогла бы забыть тот отчаянный и страдающий взгляд на лице Хантера, когда тот прижал Ванессу к груди. Это был взгляд полный такой жажды. Такой боли. Взгляд мужчины, который знает, что держит в руках что-то настолько драгоценное, что ни за что на свете не хотел бы отпускать.

Он закрыл глаза и коснулся щекой макушки Ванессы, поглаживая ее спинку, прижимая к себе еще сильнее.

— О боги, Юлиан, ты всегда делал таких прекрасных детей.

Тот ничего не ответил, когда к ним подошла Грейс. Но Аманда заметила непередаваемое страдание в глазах мужчины, наблюдающего за своим другом и дочерью.

Их взгляды встретились.

И что-то пробежало между ними, отголоски пережитого кошмара, о котором Аманда ничего не знала.

Юлиан взял Грейс за руку.

— Грейс, это мой друг Кириан Фракийский. Кириан — это моя жена.

Словно гибкая пантера, распрямляющая лапы после прыжка, Хантер поднялся на ноги, нежно укачивая Ванессу.

— Это честь, встретится с тобой, Грейс.

— Спасибо, — ответила женщина, — Должна сказать тоже самое и о тебе. Юлиан столько рассказывал мне о Кириане Фракийском, что мне кажется, я уже давно знаю тебя.

Хантер прищурившись поглядел в сторону Юлиана.

— Учитывая, насколько часто твой муж осуждал мое поведение, меня трясет от мысли, что именно он тебе рассказывал.

Грейс рассмеялась.

— Ничего особенного. А, правда, что ты однажды уговорил целый публичный дом…

— Юлиан! — взревел Хантер. — Не могу поверить, что ты ей рассказал.

Юлиан абсолютно невозмутимо проигнорировал раздраженные слова Хантера.

— Умение выкручиваться во время допроса всегда было твоей сильной стороной, а не моей.

Грейс резко выдохнула и прижала ладонь к выпирающему животу. Юлиан обеспокоенно потянулся и накрыл ее руку своей.

— Глубоко вдыхая, — Грейс потерла живот и одарила мужа слабой улыбкой.

— Извини, этот малыш лягается, словно мул.

Хантер пристально поглядел на Грейс, и странный свет мелькнул в его глазах. Аманда могла бы поклясться, что они на мгновение сверкнули.

— Это еще один мальчик, — тихо произнес Охотник отсутствующим голосом.

— Откуда ты знаешь? — удивленно спросила Грейс, продолжая поглаживать живот. — Я сама выяснила это лишь вчера.

— Он может чувствовать душу младенца. — Тихо объяснил Юлиан. — Это одна из защитных сил Темных Охотников.

Хантер взглянул на Юлиана.

— Этот будет обладать несгибаемой волей. Он — любящий и щедрый, но абсолютно безрассудный.

— Явно напоминает мне кое-кого, кого я однажды знал. — Произнес Юлиан.

Эти слова, казалось, лишь усилили муки Хантера.

— Пойдем, — сказал Юлиан, забирая у Кириана Ванессу и опуская ее на пол, несмотря на протестующий визг. — Я должен подняться наверх и осмотреть твою рану.

Аманда остановилась в коридоре, не зная, что ей делать дальше. У нее был миллион вопросов, на которые ей хотелось получить ответы, и, если бы не повреждения Хантера, она бы уже была на пути наверх, требуя их. Но Юлиан был прав. Этой ужасно выглядящей ране требовался уход.

Бросив тоскливый взгляд на лестницу, она повернулась к Грейс.

— Учитывая весь этот хаос, ты выглядишь удивительно спокойной. Боги, внезапно появляющиеся и исчезающие, люди в окровавленной одежде, которых забрасывают молниями прямо в твоем коридоре. Я думаю, что к этому моменту, особенно в твоем положении, ты должна была уже сойти с ума.

Грейс рассмеялась, ведя рыдающую Ванессу обратно в гостиную.

— Ну, за последние несколько лет, я уже достаточно свыклась с греческими богами, возникающими из ниоткуда. Также как и с другими вещами, о которых не хочу даже думать. Брак с Юлианом определенно научил меня быть спокойнее.

Аманда без энтузиазма засмеялась, бросая еще один взгляд на лестницу и размышляя о своем таинственном Темном Охотнике.

— Хантер…или Кириан — он тоже бог?

— Не знаю. Из того, что рассказывал Юлиан, я поняла, что он был человеком, но я сейчас также нахожусь в неведении, как и ты.

Когда Грейс села, Аманда услышала голоса мужчин, доносящиеся из «радионяни» в детской.

Грейс потянулась, чтобы выключить устройство.

— Подожди, пожалуйста.

Аманда уселась и начала играть с Никлосом, слушая разговор мужчин наверху.

— Черт, Кириан, — произнес Юлиан, когда тот протянул ему рубашку. — У тебя больше шрамов, чем было у моего отца.

Кириан резко выдохнул, лишь слегка коснувшись ожога на плече, оставленного Афродитой.

Они были одни в детской близнецов, располагающейся в конце коридора. Кириан покосился на ярко—желтые обои с мишками, раздражавшие его чувствительные глаза и потянулся за очками.

Юлиан, должно быть, вспомнил греческую мифологию, потому что выключил верхний свет и зажег маленькую настольную лампу, которая погрузила комнату в успокаивающее приглушенное сияние.

Ослабев от боли, Кириан заметил, что его отражение в зеркале было едва различимо. Неспособность отражаться в зеркалах была одним из маскировочных эффектов, дарованных Темным Охотникам. Лишь усилием собственной воли они могли избежать этого, что было непросто сделать, если Охотник был ранен или изможден.

Он отступил от шкафчика, выкрашенного в белый цвет и встретил любопытный взгляд Юлиана.

— Две тысячи лет сплошных битв обычно сказываются на теле.

— Ты всегда больше полагался на яйца, чем на мозги.

При этих знакомых словах по спине Кириана пробежал странный холодок. Он не мог сосчитать сколько раз Юлиан повторял их на классическом греческом.

Как же Хантер скучал по своему другу и наставнику все эти века. Юлиан был единственным человеком, к которому он когда-либо прислушивался. Одним из тех немногих, кого он действительно уважал.

Кириан потер руку.

— Я знаю, но самое забавное, это то, что я постоянно слышу твой голос, призывающий меня к терпению.

Он понизил голос и передразнил грубоватый спартанский акцент Юлиана,

— Черт возьми, Кириан, разве ты не можешь подумать немного, прежде чем что-либо сделать?

Юлиан замолчал.

Кириан знал, какие мысли блуждали в голове друга. Все те же горькие воспоминания, которые и его мучили по ночам, когда он не мог заснуть достаточно долго для того, чтобы вновь погрузиться в прошлое.

Это были видения мира, который прекратил существовать давным—давно. Образы людей и семьи, которые превратились лишь в смутные воспоминания и утраченные чувства.

Их мир был особенным. Его примитивная красота согревала их сердца. Даже теперь, Кириан чувствовал запах масла, горевшего в лампах, когда-то освещавших его дом. Ощущал прохладный ароматный средиземноморский бриз, овевающий его виллу.

И словно, в противовес мыслям Кириана, Юлиан раскрыл небольшую современную аптечку, чтобы достать пакет со льдом.

Обнаружив его, он нажал на крышку, чтобы появился охлаждающий гель, а затем приложил пакет к плечу Кириана.

Кириан зашипел, когда лед коснулся его пульсирующей от боли кожи.

— Мне жаль, что так вышло с молнией, — произнес Юлиан. — Если бы мне было известно…

— Это не твоя вина. Ты же не мог знать, что я продал свою душу. Я обычно не начинаю разговоры подобным образом — привет, я Кириан. У меня нет души. Я кто ты?

— Не смешно.

— Конечно, смешно, просто ты никогда не понимал моего чувства юмора.

— Это все потому, что ты обычно давал ему волю, только когда мы были на волосок от гибели.

Кириан пожал плечами и тут же пожалел об этом, когда боль рассекла его руку.

— Ну что я могу сказать? Я живу, чтобы дразнить старого доброго Апполиона .

Кириан взял пакет со льдом из рук Юлиана и отступил назад.

— Так что с тобой случилось? Мне сказали, что Скипио приказал убить тебя и твою семью.

Юлиан фыркнул.

— Только не говори, что ты поверил в это. Это Приап уничтожил мою семью. Когда я обнаружил их мертвыми, у меня случился один из «кириановых моментов», во время, которого я начал на него охоту.

Кириан удивленно приподнял бровь. Насколько он знал, Юлиан за всю жизнь не совершил ни одного импульсивного поступка. Этот мужчина всегда был спокойным и собранным, независимо от обстоятельств. Это была одна из черт его характера, которую Кириан любил больше всего.

— Ты совершил что-то безрассудное?

— Да, и заплатил за это.

Он скрестил руки на груди и встретил взгляд Кириана.

— Приап наложил на меня проклятие свитка. Я две тысячи лет пробыл секс—рабом, пока моя жена не освободила меня.

Кириан недоверчиво выдохнул. Он слышал о таких проклятиях. Это была адская боль, и его гордый друг наверняка тяжело это переносил. Юлиан никогда не позволял никому управлять своей жизнью. Даже богам.

— И это меня ты называешь сумасшедшим, — произнес Кириан, — По крайней мере я противостоял лишь римлянам. Ты же пошел против пантеона.

Юлиан протянул ему тюбик с мазью от ожогов. Когда он заговорил, его голос звучал глухо и сдержанно.

— Я хотел бы знать, когда я ушел, что случилось с…

Кириан взглянул на него и увидел агонию в глазах друга, в этот момент он понял, чем была вызвана такая боль, что Юлиан даже не мог упомянуть об этом.

Даже сейчас, он сам скорбел о сыне и дочери Юлиана. Голубоглазые и розовощекие, они были настолько прекрасными и полными жизни, что это невозможно было описать. Одни они заставляли сердце Кириана сжиматься от зависти.

Боги, как он хотел свою собственную семью и детей. Каждый раз, когда Кириан видел Юлиана дома, он жаждал такой жизни.

Это было все, чего он всегда хотел. Мирный очаг, дети, которым он мог бы дарить свою любовь и жена, которая любила бы его. Такие простые собственно вещи. И все же, они вечно ускользали от него.

Теперь, когда он стал Темным Охотником, эти желания вообще были неосуществимы.

Кириан не мог представить себе ужас, который чувствовал Юлиан всякий раз, вспоминая о своих детях. Он сомневался, что хотя бы еще один мужчина на свете, обожал своих детей так, как Юлиан. Хантер помнил, как однажды пятилетний Атолик заменил конские волосы на шлеме Юлиана на перья, как подарок, перед тем, как они отправились в бой.

Юлиан был одним из самых опасных генералов македонской армии, однако он предпочел с гордостью носить этот подарок перед лицом своих воинов, чем ранить чувства сына.

Никто не посмел засмеяться. Даже Кириан.

Он прочистил горло и отвел взгляд.

— Я похоронил Каллисту и Атолика во фруктовом саду, выходящем на море, где они обычно играли. Семья Пенелопы позаботилась о ней, а тело Ясона я отправил отцу.

— Спасибо.

Кириан кивнул.

— Это было самое малое, что я мог сделать. Ты всегда был для меня, как брат.

Юлиан неохотно рассмеялся.

— Полагаю, это объясняет, почему ты выпрыгивал из штанов, лишь бы только вывести меня из себя.

— Ну, кто-то же должен был. Даже в двадцать три ты был слишком серьезным и суровым.

— В отличие от тебя.

Кириан смутно помнил того себя, которого знал Юлиан много веков назад. Он был беззаботным и всегда готовым к битве. Пылким и упрямым.

Удивительно, как Юлиан не прибил его. Терпение этого мужчины не знало границ.

— Славные дни бурной молодости. — С тоской сказал Кириан.

Глядя на плечо, он нанес на ожог успокаивающую мазь. Это было неприятно, но Кириан привык к физической боли, и ему приходилось сносить более серьезные повреждения, чем это.

Юлиан изучающее взглянул на друга.

— Римляне схватили тебя по моей вине, не так ли?

Кириан замер от сожаления, читающегося в глазах Юлиана. А затем вернулся к размазыванию лекарства по коже.

— Ты всегда слишком сурово относился к самому себе, Юлиан. Это не твоя вина. Когда ты исчез, я организовал против них кровавый крестовый поход. Я сам решил свою судьбу, и от тебя совсем ничего не зависело.

— Если бы я был рядом, я не дал бы им захватить тебя.

Кириан фыркнул в ответ на его слова.

— Несомненно, у тебя всегда получалось вытягивать меня из неприятностей. Но даже ты не смог бы спасти меня от себя самого. Если бы ты был там, то римляне просто смогли бы казнить еще одного македонского командира. Поверь мне, заключение в свиток гораздо более милосердная судьба, чем та, что приготовили для нас Скипио и Валериус.

И все же, Кириан видел выражение вины на лице друга и хотел бы освободить его от этих оков.

— Что там произошло? — спросил Юлиан. — Исторические сведения говорят о том, что Валериус пленил тебя в бою. Но я этому не верю. Он не смог бы этого сделать, учитывая твои способности в бою.

— А еще историки говорят, что тебя убили воины Скипио. Победители создают свою собственную версию правды.

Впервые за прошедшие века, Кириан позволил своим мыслям вернуться в тот судьбоносный день прошлого.

Хантер сжал зубы, когда волна ярости и боли заново прокатилась по его телу, и он вспомнил, почему запер эти воспоминания в самом дальнем уголке сознания.

— Знаешь Мойры — двуличные стервы. Валериус не пленил меня, меня отдали ему в подарочной упаковке.

Юлиан нахмурился.

— Как?

— Моя маленькая Клитемнестра . Пока ты и я сражались с римлянами на чужбине, она привечала их в своей постели.

Юлиан побледнел.

— Не могу поверить, что Теоне сотворила такое, после всего того, что ты сделал для нее.

— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

Горечь слов Кириана заставила Юлиана нахмуриться. Это был уже не тот человек, которого он знал в Македонии. Кириан Фракийский был жизнерадостным и добродушным. Мужчина, стоящий перед ним сейчас был измученным. Закрытым. Подозрительным и почти холодным.

— Это из-за ее предательства ты стал Темным Охотником? — спросил Юлиан.

— Да.

Юлиан закрыл глаза, чувствуя сострадание и ярость за своего друга. Снова и снова в его голове проносились видения Кириана, такого, каким он был много веков назад. Его человеческие глаза всегда были наполнены лукавым смехом. Очень немногие любили жизнь так, как Кириан.

Щедрый по духу, добрый по натуре и храбрый сердцем, он сумел завоевать даже симпатию Юлиана, а ведь тот действительно хотел ненавидеть испорченного и заносчивого мальчишку. Но ненавидеть Кириана было невозможно.

— Что Валериус сделал с тобой? — спросил Юлиан.

Хантер глубоко вздохнул.

— Поверь, ты не хотел бы услышать все детали.

Юлиан увидел, что Кириан дернулся, как будто какое-то воспоминание пронеслось в его голове.

— Что?

— Ничего, — резко ответил тот.

Юлиан мысленно вернулся к жене Кириана. Миниатюрная блондинка, Теоне была еще прекраснее, чем Елена Троянская. Он видел ее лишь однажды и то — издалека. Но даже так, Юлиан сразу понял, что в ней привлекло Кириана. Теоне распространяла неотразимую ауру изящества и сексуальной привлекательности.

Кириану едва исполнилось двадцать два, когда он встретил ее, и он сразу же влюбился в женщину, которая была на восемь лет старше. Не важно, что все они говорили о Теоне, Кириан не слушал их. Он любил ее всеми фибрами своей души и сердца.

— А что Теоне? — спросил Юлиан. — Ты смог выяснить, почему она так поступила?

Кириан зашвырнул мазь обратно в сумку.

— Теоне сказала — она сделала это из страха, что я не смогу защитить ее.

Юлиан выругался.

— Мои мысли были еще грубее, — тихо произнес Кириан. — Знаешь, я лежал там неделями, пытаясь понять, что же во мне было такого, отчего Теоне настолько меня возненавидела, чтобы сдать нашему злейшему врагу. Я никогда даже не подозревал, что был до такой степениневыносим.

Кириан стиснул зубы, вспомнив, как его жена смотрела на него, когда началась казнь. Она равнодушно встретила его взгляд, не испытывая никаких угрызений совести.

И тогда он понял, что, несмотря на все его усилия быть лучше, несмотря на то, что он дарил ей всего себя — сердцем и душой, Теоне никогда не давала ничего взамен. Лишив его даже доброты. Если бы хотя бы малейшая искорка сожалений мелькнула в ее глазах, капелька печали.… Но лицо его жены выражало лишь нездоровое любопытство.

Это разрывало сердце Кириана на части. Если даже Теоне не смогла полюбить его, после всего того, что он для нее сделал, значит, он на самом деле никогда не сможет познать этого чувства.

Его отец был во всем прав, от первого до последнего слова.

«Ни одна женщина никогда не сможет влюбиться в мужчину твоего происхождения и богатства. Признай это. Все, чем ты когда-либо будешь — это толстый кошелек».

И до сих пор душа Кириана рыдала от правдивости этих слов. Никогда больше он не подпустит к себе женщину настолько близко. Темный Охотник отказывался позволять любви или чему-либо еще ослепить его настолько, чтобы он забыл, что должен делать. Его долг был для него важнее всего. А сейчас еще больше, чем обычно.

— Мне так жаль, — выдохнул Юлиан.

Кириан пожал плечами.

— Все мы жалеем о чем-то. — Он потянулся за своей изорванной, окровавленной рубашкой.

— Послушай, — сказал Юлиан, останавливая его, — почему бы тебе не принять душ, а я одолжил бы тебе что-нибудь из моих вещей?

— Мне нужно закончить охоту.

— Не обижайся, Кириан, но ты хреново выглядишь. Даже, учитывая, насколько давно я в последний раз сражался, я знаю, что на полный желудок и после горячей ванны делать это гораздо легче.

Кириан заколебался.

— Пятнадцать минут?

— Поспеши.

Кириан позволил успокаивающим струям воды омыть его израненное тело. Ночь едва успела начаться, а он уже чертовски устал. Плечо отдавало пульсирующей болью, а бок чувствовал себя не намного лучше.

И все же, все внимание Хантера было приковано к женщине внизу.

Почему его так тянуло к ней? Он спас бесчисленное множество людей за все эти годы, но никогда не чувствовал к ним ничего, кроме банального любопытства.

А эта женщина с открытым, честным взглядом и притягательной улыбкой, смогла дотянуться до сердца, которое Кириан скрыл ото всех много веков назад. Это было ему совсем не нужно. Темным Охотникам было запрещено заводить постоянных любовников. Необходимые им сексуальные удовольствия ограничивались лишь случайными одноразовыми связями.

Их возвращали к существованию, в котором они шли сквозь времена в одиночестве. Каждый из них знал об этом. Они поклялись жить именно так. И никогда раньше это его не беспокоило.

Лишь однажды за свою долгую жизнь он ощущал такое же странное головокружительное чувство внизу живота от улыбки женщины.

Это воспоминание заставило его выругаться.

— О, прекрати, Кириан, — сказал он сам себе, намыливаясь, — Уходи отсюда, убей Десидериуса и отправляйся домой. Забудь о том, что ты ее когда-либо видел.

Боль пронзила его тело от одной только мысли, что он больше ее не увидит.

И все же, Темный Охотник знал, что должен сделать. Это была его жизнь, и он любил ночь, с которой был связан клятвами. Его обязанностью была его семья. Его нерушимой клятвой — его сердце. Его работа была его любовью, и таковой должна остаться навеки.

— Аманда?

Заставляя свои мысли оставить в покое красивого Темного Охотника, Аманда взглянула на Грейс, сидящую в кресле.

— Ты не могла бы сходить в детскую и принести мне подгузник? — Спросила Грейс. — А то, если я снова поднимусь по этой лестнице, я могу уже не вернуться.

Аманда рассмеялась.

— Конечно, сейчас принесу.

Девушка поднялась по лестнице и направилась по коридору. Она дошла до ванной в тот самый момент, когда из нее вышел Хантер, оборачивая полотенце вокруг талии.

Они столкнулись. Хантер положил руки на плечи девушки, удерживая ту от падения, а его глаза немного расширились, когда он понял, что это она.

Аманда замерла, увидев, что ее серебряный браслет зацепился за петельки махрового полотенца.

Что еще хуже, от вида этой роскошной загорелой кожи и ощущения сильных рук на своем теле, у нее потекли слюнки.

Ее сердце забилось быстрее при виде всей этой гибкой мощи. От аромата теплой, чистой кожи. Его влажные волосы, приглаженные назад, открывали лицо настолько прекрасное, что у Аманды появились сомнения в том, что кто-либо мог бы быть красивее.

Черные глаза Кириана с греховно—длинными ресницами впились в ее лицо. От выражения неприкрытого голода в них девушку бросило в жар, и она задрожала. Он смотрел на нее, словно мог поглотить, и, говоря по правде, она хотела раствориться в нем. Полностью. Без остатка. И с удовольствием.

— О, это становится интересным, — сказал Хантер с ноткой изумления в голосе.

Аманда не знала, что делать, стоя там, с запястьем в опасной близости от внезапно появившегося бугра под полотенцем. Ну почему они все время оказывались привязанными друг к другу?

Ее взгляд скользнул по бесчисленным шрамам, покрывающим тело Хантера, и она не смогла сдержать любопытных мыслей о том, сколькие из них были оставлены пытками, о которых он рассказывал Юлиану.

— Большинство… — прошептал Кириан, проводя ладонью по шее девушки. Аманда почувствовала пальцы, ласкающие ее волосы. Другая его рука слегка сжалась на ее плече.

— Что? — спросила девушка, подняв к нему глаза.

— Большинство из них оставили Римляне.

Она нахмурилась.

— Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

— Я подслушиваю твои мысли, точно так же, как ты подслушивала нас с Юлианом.

По спине Аманды пробежал холодок от мысли о его психических способностях.

— Ты это можешь?

Кириан кивнул, даже не глядя на нее, он пристально смотрел на свои пальцы в ее волосах, как будто запечатлевая в памяти ощущение их мягкости.

Его взгляд вернулся к ней так быстро, что девушка вздрогнула от неожиданности.

— И в ответ на вопрос, о котором ты боишься даже подумать, могу сказать, что стоит лишь протянуть руку и ты узнаешь.

— Узнаю что?

— Настолько ли я аппетитенбез полотенца, как и в нем.

Лицо Аманды опалило жаром, когда Хантер ее же точными словами произнес вслух то, о чем она страшилась подумать.

Прежде чем девушка успела хотя бы пошевелиться, он отпустил ее и сбросил полотенце, оставив последнее свисать с браслета.

Аманда выдохнула от вида абсолютно обнаженного Кириана. Его твердое, гибкое тело было совершенным. И она быстро поняла, что его кожа везде была золотистой. Это был не загар, а ее натуральный цвет.

Она отчаянно хотела его.

Все о чем Аманда могла думать, это затащить его в спальню, ощущать его на себе, а потом и под собой всю ночь. О, что она хотела бы сделать с этим мужчиной.

Полуулыбка показалась в уголках губ Хантера, и по его светящимся глазам, девушка поняла, что он прочитал ее мысли. Снова.

Кириан склонился к Аманде, касаясь лицом ее щеки, и горячее дыхание опалило ей шею.

— У древних греков не было проблем с обнажением на публике, — прошептал он девушке прямо в ухо.

Ее грудь напряглась.

Кириан медленно протянул руку, приподнимая ее подбородок. Он удерживал взгляд Аманды, словно пытаясь прочесть что-то у той в голове. Прежде, чем она смогла двинуться, он накрыл ее губы своими.

Аманда застонала от нахлынувших ощущений. Этот поцелуй отличался от предыдущего. Он был мягким. Нежным. Заставлял ее сгорать изнутри.

Хантер оставил ее губы и проложил пылающую дорожку от подбородка к шее, легко касаясь кожи языком. Девушка обняла его за голые плечи и прижалась к нему всем телом.

— Ты невероятно соблазнительна, — прошептал он, обводя языком контур ее ушка.— Но у меня есть работа, которую я должен сделать. А ты ненавидишь все нечеловеческое. И все сверхъестественное. — Кириан отстранился и бросил на нее горящий желанием взгляд. — Жаль…

Он освободил полотенце от ее браслета, перебросил его через плечо и направился в спальню. Аманда стиснула зубы от вида этой совершенно шикарной спины.

Сгорая от страсти, она смотрела ему вслед, пока за ним не закрылась дверь.

Внезапно девушка вспомнила о подгузнике.

Не успела эта мысль сформироваться у нее в голове, Хантер открыл дверь, бросил его ей и закрыл дверь снова.

Кириан прислонился к закрытой двери, сражаясь с яростным желанием, бурлящим внутри. Оно было диким, неприкрытым, и заставляло его желать того, чего он получить не мог.

Вещей, которые лишь ранили бы его еще больше. А за десять тысяч прожитых жизней, он уже достаточно настрадался.

Ему нужно было выкинуть ее из головы.

Но, пока Кириан там стоял, одиночество его жизни вдруг мстительно нахлынуло на него.

«Ты слишком часто позволяешь сердцу управлять собой, мальчик. Когда-нибудь, оно приведет тебя к мукам». Хантер зажмурился от промелькнувшего в голове предостережения отца. Никто из них тогда не подозревал, насколько близки к истине окажутся однажды эти слова.

Я Темный Охотник.

Вот на чем ему нужно было сосредоточиться. Только он стоял между Амандой и ее гибелью.

Десидериус рыскал снаружи и Кириан должен был остановить его.

Но, что ему действительно хотелось сделать, это спуститься вниз, схватить Аманду на руки, отвезти ее к себе, где он мог бы провести всю ночь, исследуя каждый сантиметр ее тела губами, руками, языком…

— Какой же я дурак, — прорычал Кириан, заставляя себя надеть одежду, которую Юлиан ему оставил.

Он больше не позволит себе думать о ней или своем прошлом. У него есть более важное призвание. То, которое нельзя игнорировать.

Он — защитник. И будет жить и умрет, как защитник, а это означает, что физические удовольствия такие, как женщины вроде Аманды, были ему категорически противопоказаны.

Несколько минут спустя, одетый в джинсы Юлиана и черный свитер с v—образным вырезом, Кириан вышел из комнаты с перекинутым через руку кожаным плащом и спустился вниз, где Юлиан, Грейс, Аманда и дети ожидали его.

Юлиан протянул ему бумажный пакет.

— О, — произнес Кириан, забирая его, — спасибо, Папочка. Обещаю быть хорошим мальчиком и хорошо вести себя с другими детьми.

Юлиан рассмеялся.

— Умник.

— Да уж лучше, чем тупица.

Кириан стал серьезным, когда от одного взгляда на Аманду его тело опалила волна жгучего желания. Что же такого было в ней, что не давало ему думать ни о чем другом, кроме вкуса ее губ? Ощущения ее горячего тела в своих руках?

Кириан прочистил горло.

— Она должна остаться у вас до утра. Даймоны не могут войти без приглашения.

— Как насчет завтрашней ночи? — спросила Грейс.

— Десидериус должен быть мертв к этому времени.

Юлиан кивнул.

Кириан повернулся к двери, но прежде, чем он смог дойти до нее, Аманда остановила Хантера, нежно коснувшись его руки своей.

— Спасибо. — прошептала она.

Он склонил к ней голову.

Уходи.Потому, что если он не уйдет, он может сдаться под натиском этой требовательной жажды.

Кириан поглядел на жену Юлиана поверх головы Аманды.

— Было приятно познакомиться, Грейс.

— И мне, Командир.

Когда Темный Охотник направился к двери, Аманда вновь поймала его и развернула к себе. Прежде, чем он понял, что она хочет сделать, девушка поцеловала его в щеку.

— Будь осторожен, — прошептала она, отстраняясь.

Ошеломленный, он лишь моргал. Но, что поражало его больше всего, так это забота, которую он видел в кристально-чистых голубых глазах Аманды, забота, которую чувствовал в ее сердце. Она действительно не хотела, чтобы он страдал.

Десидериус ждет.

Эта мысль ворвалась в его разум. Он должен был уйти.

И все же, покинуть ее, было самым трудным делом из всех, что Кириану когда-либо приходилось выполнять.

— Удачи, Кексик. — сказал он ей.

— Кексик? — оскорблено переспросила она.

Хантер улыбнулся.

— После фразы о «быке-производителе в черной коже», я считал, что задолжал тебе кое-что.

Он коснулся руки Аманды, а потом неохотно опустил ее со своего плеча.

— Сейчас почти восемь, тебе лучше пойти и позвонить сестре.

Кириан отпустил ее ладонь и тотчас же почувствовал незаполнимую пустоту в своей руке.

Он обменялся понимающим взглядом с Юлианом. Это был последний раз, когда они видят друг друга, и они оба об этом знали.

— Прощай, adelfos.

— Прощай, маленький брат.

Кириан развернулся, открыл дверь и в одиночестве пошел к машине.

Когда он оказался внутри, то не смог удержаться от взгляда назад. И, хотя, Темный Охотник не видел Аманду, он чувствовал ее по другую сторону двери, пристально глядящую на него.

Кириан не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то жалел о том, что он уходит. Не знал, ощущал ли он когда-нибудь такую сумасшедшую необходимость получить женщину любой ценой.