Рождество Темного Охотника
Кеньон Шеррилин
Пролог
Рожденный в семье нищих ирландских иммигрантов в начале века, Джеймс Кэмерон Патрик Галлахер появился на свет обиженным на весь мир.
Эта обида усугублялась тем, что рожден он был в подсобке мастерской, которую давно следовало прикрыть, нервной запуганной женщиной, вынужденной вернуться к работе спустя несколько часов после того, как она вытолкнула его в руки алкоголика-отца. Отца, в лучшем случае равнодушного к сыну, и жестокого в худшем.
С момента своего самого первого крика Джейми посвятил жизнь борьбе за уважение. Войне против нищеты, преследовавшей его, пока он рос в ирландских трущобах Нью-Йорка.
В пятнадцать он нашел выход.
Шел 1916, и в жизни Джейми произошли два важных события. Его отец умер, подскользнувшись и свалившись в реку по пути домой после трехдневного запоя. Две недели спустя Джейми взял на работу известный гангстер Алли Малоун, и Галлахер получил возможность поддерживать мать и восьмерых младших братьев и сестер. Жестокий и дерзкий, Алли показал мальчишке такой способ зарабатывать деньги, который заставлял колени его бедной матери ныть от бесчисленных молитв, произнесенных за сына.
Но Джейми это вполне устраивало. Новый стиль жизни позволял покупать матери шелковые подушечки под уставшие колени, а вместо старых дешевых деревянных четок, она теперь перебирала золото и слоновую кость.
Именно четки она швырнула ему в лицо, узнав настоящую правду о сыне: Джейми не был бедным невинным парнем, которого заманили, чтобы использовать в своих целях. К двадцати годам, он сам был жестоким гангстером, с которым все вынуждены были считаться.
Отвергнутый матерью, он дал своему младшему брату приличную работу, чтобы Райан смог позаботится о семье, не посвящая мать в то, что именно нелегальные доходы Джейми кормили их всех.
Джейми научился закрывать свое сердце, не заботиться ни о ком и ни о чем. Он стал Галлахером. Человеком, у которого другого имени не было. Человеком, который никого не подпускал близко, никому не давал возможности себя узнать. Он был холоден, как лед, и тверд, как камень.
До того дня, когда Розали вошла в его жизнь и разбила гранитную оболочку Галлахера. Дочь португальских иммигрантов, она возвращалась домой с мессы.
Джейми налетел на нее, боясь не успеть перехватить партнера по «бизнесу», о котором нужно было позаботиться.
Это был холодный зимний вечер, и снег засыпал город. 11 февраля 1924 – дата осталась выжженой в сердце Галлахера и его душе навечно. В то самое мгновение, когда Розали подняла на него карие глаза, все его тело охватило огнем. Впервые за многие годы Галлахер почувствовал что-то помимо холодной слепой ненависти.
¬¬– Мне так жаль, – прошептала она со своим экзотическим акцентом, отряхивая его дорогой, сшитый на заказ костюм. – Я не заметила вас из-за снега.
– Это моя вина, – поспешил заверить Джейми. Несомненно, любой другой мужчина в его ситуации ударил бы ее или осыпал проклятиями. Эта мысль вызвала в нем волну непонятной ярости.
Они были совершенно не знакомы, и все же его охватывало собственническое чувство по отношению к ней. Чувство уважения. Две вещи, которые Галлахер никогда не испытывал к женщине, которая не входила бы в его семью.
– Розали! – Вскрикнула мать девушки, обернувшись на замешкавшуюся дочь. – Тебе нельзя говорить с такими мужчинами. Сколько раз я должна тебе это повторять. – Она схватила Розали за руку и одарила его умоляющей, подобострастной улыбкой. – Простите мою дочь, сеньор. Она молода и глупа.
– Все в порядке, сеньора, – быстро ответил он. И встретил взгляд распахнутых глаз Розали. Она действительно была красива. Черные волосы, заплетенные в косы, обвивали голову. Они открылись его взору, когда церковная накидка девушки сползла от столкновения. Темно-карие глаза были чисты. Невинны. Совершенно неиспорчены кровавой жестокостью, составляющей всю жизнь Джейми. Более того, ее глаза были добрыми.
Он не хотел, чтобы что-то омрачило их. Сделало жесткими и холодными. Горькими.
Как его собственные.
– Могу я получить разрешение ухаживать за вашей дочерью? – Эти слова вырвались прежде, чем Галлахер успел удержать их. На лице матери застыло выражение чистого ужаса. Белые ирландцы не ухаживают за португальскими женщинами. Общество не потерпит такой вещи.
– Нет, – резко ответила она, уводя свою дочь подальше от него.
Джейми мог бы смириться с этим «нет». Но не Галлахер.
Чтобы найти Розали ему пришлось потратить больше ста долларов на взятки, но она стоила каждого цента. Наплевав на ее родителей, своих партнеров и общество в целом, он сделал ее своей женой 17 Июня 1925 года.
Только Розали знала Джейми. А он умер, стараясь быть с ней рядом, когда она пыталась подарить миру его единственного ребенка, его сына.
Это тоже была холодная ночь. До его тридцать третьего дня рождения оставалось несколько дней. Галлахер знал, что власти преследуют его, знал, что в его окружении завелся крот, несмотря на то, что он пытался заняться легальным бизнесом.
Все это было неважно.
Он был нужен Розали и отказывался подвести ее.
Это решение стоило ему жизни и души.
Ссылки
[Рождество] Семьдесят лет спустя.
[Рождество] Новый Орлеан.
[Рождество] Галлахер нахмурился, почувствовав покалывание в затылке. Много лет назад он выяснил, что это ощущение означает присутствие Даймонов поблизости. Он завернул свой изготовленный по спецзаказу Бугатти Атлантик Аэролит в боковую улочку и припарковался.
[Рождество] О да, ощущение осталось, и стало даже сильнее. Он вышел из машины и остановился, забирая вещи. За последние семьдесят лет он был в Новом Орлеане всего несколько раз и, несмотря на то, что город практически не изменился, у него заняло несколько минут, чтобы вспомнить расположение Французского квартала.
[Рождество] Лунный свет проходил сквозь кованые заборы и свисающие ветви деревьев, освещая старые кирпичные здания. Джейми слышал слабые звуки смеха и музыки, и шипение проезжающих машин. Он склонил голову, прислушиваясь в надежде, что узнает, где находятся Даймоны.
[Рождество] Раздался крик.
[Рождество] Поспешив на звук, он пробирался по задним улочкам, пока у одной из мусорных куч не нашел молодую женщину, окруженную четырьмя Даймонами. Пятый уже успел впиться клыками ей в шею.
[Рождество] В ярости Галлахер бросился на них. Они слаженно ответили на атаку, но это им не помогло. Пара хороших ударов, одно быстрое движение к груди и они стали частью истории.
[Рождество] Галлахер подбежал к женщине и присел рядом с ней. Он мягко развернул ее и обнаружил, что ей не больше двадцати. Он выругался, проклиная судьбу, которая свела ее с Даймонами.
[Рождество] К счастью девушка все еще была жива, хотя дыхание давалось ей с трудом. Джейми вытащил носовой платок с монограммой из кармана пальто и использовал его в качестве самодельной повязки поверх ужасной раны на шее.
[Рождество] Передвигаясь очень быстро, он отнес ее в свою машину, а затем поспешил к ближайшему отделению скорой помощи, где узнал, что персонал больницы не горит желанием принимать неизвестных женщин, которых привозят незнакомцы в окровавленной одежде.
[Рождество] Попросив Ника Готье поговорить по телефону с администратором госпиталя, и убедившись, что незнакомой девушке будет оказана помощь, Галлахер глубоко вздохнул.
[Рождество] Он болтался по больнице, чтобы убедится, что девушка будет жить. Джейми волновался и не мог усидеть на одном месте, пока персонал занимался пациенткой, поэтому бродил по коридорам. Больница была украшена к праздникам. Зеленые и красные гирлянды и пуансеттия делали стерильно белые стены теплее. Пара медсестер и молодых посетительниц призывно улыбнулись ему, проходя мимо. Но с другой стороны, так было всегда. При росте в шесть футов и четыре дюйма [1] с черными волосами и глазами, он обладал хорошо развитой мускулатурой и подтянутым телом. Парней такого типа дамы обычно замечают.
[Рождество] Он никогда не гордился этим. Галлахер принимал как данность, что женщинам нравится смотреть на него, и они частенько делают ему различные предложения. И, несмотря на то, что он практически поддался соблазну раз или два за эти десятилетия, он никогда не касался другой женщины.
[Рождество] Только не когда его жена еще жива. Галлахер мог нарушить все известные законы, но клятв он не нарушал никогда. Особенно клятв, данных тем, кого он любит. Даже после смерти Розали у него не было желания касаться другой женщины. Поэтому Галлахер просто вежливо кивнул им и прошел дальше.
[Рождество] Вскоре он оказался в педиатрическом отделении. В животе свернулся узел, когда он понял, куда попал. Однажды он надеялся добраться до больницы, чтобы увидеть сына.
[Рождество] Ему не удалось.
[Рождество] В дикой спешке он бездумно покинул офисное здание и пытался сесть в машину, когда понял, что окружен копами.
[Рождество] Галлахер, никогда прежде не уклонявшийся от драки, поднял руки. Ради Розали он был готов сдаться.
[Рождество] Они пристрелили его на улице, словно бешеное животное.
[Рождество] Не зная, как справится с воспоминаниями, Галлахер был готов развернуться и уйти, когда нечто странное привлекло его взгляд…
[Рождество] Он увидел необычного эльфа, одетого в красную рубашку Санты с очень короткой красной юбкой и красно-белыми гольфами, которые исчезали в паре шнурованных черных армейских ботинок. Она пела с группой детишек, голос ее в своей красоте мог бы посоперничать с хором ангелов. Девушка была высокой и пугающе привлекательной со странными красно-карими глазами, которые скорее всего были линзами, заостренными ушами и черными волосами с полосками красного.
[Рождество] Но больше всего Галлахера шокировал мужчина рядом с ней.
[Рождество] Ашерон Партенопайус. Славный лидер Темных Охотников сидел на полу, в окружении детей, играя на черной гитаре и подпевая женщине.
[Рождество] Галлахер был поражен этой сценой. Он знал Эша много лет, но никогда не видел его расслабленным. Обычно Ашерон окружал себя аурой холодности и смертельной опасности. Она предупреждала людей держаться на расстоянии, если они хотели жить.
[Рождество] Но это был не тот Эш, которого он видел сейчас. Человек на полу сам выглядел, как ребенок. Добрый и открытый. Глубокий голос Эша сливался с голосом эльфийки, когда они пели «Впусти немного любви в свое сердце» Джеки Десхана.
[Рождество] – Не каждый день такое увидишь, да? Два гота, устраивающие рождественскую вечеринку для больных детишек.
[Рождество] Галлахер обернулся и увидел рядом чернокожую женщину-доктора. Она выглядела уставшей, но радостной, наблюдая за Эшем и его эльфийской помощницей, развлекающими детей.
[Рождество] – Не то слово,– ответил Галлахер.
[Рождество] Доктор улыбнулась.
[Рождество] – Надо признать, я не сразу привыкла к такому, когда начала тут работать пару лет назад. Я думала, что это шутка, когда мне впервые рассказали о Готе-Хранителе и его детском фонде.
[Рождество] Галлахер приподнял бровь, услышав прозвище.
[Рождество] – Так он часто тут бывает?
[Рождество] – Каждые пару месяцев или около того. Он всегда приносит подарки для детей и персонала и играет с малышами.
[Рождество] Галлахер не был бы удивлен больше, даже если бы она сказала, что Эш каждый раз сжигает госпиталь до основания.
[Рождество] – Правда?
[Рождество] – Да. Мы думаем, что он, скорее всего, богатый ребенок, которому хочется творить добро. Самая удивительная штука в том, что дети становятся абсолютно спокойными и послушными, всякий раз, когда он приходит. У них снижается давление, и пока он здесь им не требуется обезболивающее. Когда он уходит, они спокойно спят часами. А лучше всего то, что у пациентов с раком наступает ремиссия на несколько недель после этого. Я не знаю, что такого есть в этом молодом человеке, но он действительно меняет их жизнь к лучшему.
[Рождество] Галлахер мог это понять. Каким бы пугающим не был Эш иногда, было в атланте что-то странно успокаивающее.
[Рождество] Как только Эш понял, что Галлахер здесь, на его лицо упала пелена. Юмор в глазах погас, а сам Эш заметно напрягся. Он снова стал мрачным лидером с девизом «пленных-не-берем», которого Галлахер хорошо знал.
[Рождество] Как только закончилась песня, Эш протянул гитару одному из старших детей и извинился. Он встал и покинул комнату в своей обычной свободной манере хищника. На его лице ничего нельзя было прочесть, когда он скрестил руки на груди и подошел к Галлахеру.
[Рождество] – Святой Эш – кто бы мог подумать?
[Рождество] Эш пропустил его комментарий мимо ушей.
[Рождество] – Что ты тут делаешь?
[Рождество] Галлахер пожал плечами:
[Рождество] – Просто проходил мимо.
[Рождество] Эш склонил голову:
[Рождество] – Мимо проходил? В последний раз, когда я проверял, Чикаго находился к северу от Батон Руж [2] , а не к югу.
[Рождество] – Знаю. Но раз уж я был так близко, то думал заглянуть в «Убежище» и пожелать всем счастливого рождества.
[Рождество] Эш прислушался к мыслям Галлахера и позволил чувствам мужчины проникнуть в себя. Жена Джейми умерла от старости прошлым летом и ее смерть сильно потрясла ирландца.
[Рождество] «Услышав» о ее смерти, Эш тут же отправился к Джейми лишь для того, чтобы узнать: Джейми нарушил Кодекс и навещал ее, пока она была в госпитале.
[Рождество] Эш решил закрыть глаза на это нарушение. Он мог не знать любви человеческого существа, но понимал тех, кому повезло ее иметь.
[Рождество] – Знаешь что? А почему бы тебе не остаться до Нового года, раз уж ты все равно здесь?
[Рождество] Джейми фыркнул:
[Рождество] – Мне не нужна твоя жалость.
[Рождество] – Это не жалость – это приказ. Поскольку Кириан отошел от дел, Талону может понадобиться помощь. В это время года ситуация ухудшается. Даймоны направляются на юг, туда, где теплее и люди выходят на улицы отмечать Новый год.
[Рождество] – Ты спятил или как?
[Рождество] Прежде чем Эш успел ответить, эльфийка вышла из палаты, прижимая к своему бедру малыша.
[Рождество] – Акри? – позвала она Эша странным певучим голосом. – Могу я его оставить себе? – Она потрепала пухлую ножку, выглядывающую из-под больничного халата. – Смотри, он – хорошая еда. Тут много жира.
[Рождество] Черноволосый малыш рассмеялся.
[Рождество] – Нет, Сими, – твердо ответил Эш. – Ты не можешь оставить ребенка себе. Его мама будет скучать.
[Рождество] Она надулась.
[Рождество] – Но он хочет домой с Сими. Он сам так сказал.
[Рождество] – Нет, Сими, – повторил Эш.
[Рождество] Она обиженно засопела:
[Рождество] – Нет, Сими, никакой еды. Бла-бла-бла. Твой папочка тоже такой зануда? – Спросила она у малыша.
[Рождество] – Не-а, – ответил он, вцепившись руками в один из ее красно-черных рожек.
[Рождество] Эш вздохнул.
[Рождество] – Сими, отнеси ребенка обратно.
[Рождество] Она подошла к нему ближе.
[Рождество] – Ладно, поцелуй меня и я пойду.
[Рождество] Эш выглядел так, словно ему было жутко неуютно, когда он взглянул на Галлахера, а потом снова на нее.
[Рождество] – Только не перед Охотником, Сими.
[Рождество] Она издала странный животный звук, глядя на Галлахера.
[Рождество] – Сими хочет поцелуй, акри. Я буду ждать сто лет. Ты знаешь, что я это могу.
[Рождество] Сказать, что Эш выглядел недовольным, было бы явным преуменьшением. Он наклонился и быстро поцеловал ее в бровь.
[Рождество] Она засветилась от гордости и ушла с малышом.
[Рождество] – Кто это? – спросил Галлахер, – Или лучше спросить – что это?
[Рождество] – Если коротко, то тебя это не касается. – Эш потер рукой лоб, как будто ему было больно. – Так на чем мы остановились?
[Рождество] – Я спросил, почему ты предоставляешь мне временные обязанности в Новом Орлеане?
[Рождество] – Потому что Талону может потребоваться помощь.
[Рождество] – Интересно мне знать, что сказал бы сам Талон?
[Рождество] – Он сказал бы не бесить меня.
[Рождество] Галлахер издал полусмешок:
[Рождество] – Ладно, тогда я воспользуюсь советом и приму твое предложение.
[Рождество] Эш наблюдал за девушкой в палате.
[Рождество] – Ты можешь остановиться у Пельтье в Убежище. А мне лучше пойти прямо сейчас, пока один из тех детишек не очутился на коробке с молоком [3] .
[Рождество] Галлахер увидел, как Эш поспешил в палату, где отобрал у своей спутницы маленькую девочку и усадил ее в сторонку. Эльфийка, пританцовывая, двинулась к другому ребенку.
[Рождество] Пытаясь избавиться от ощущения странности, Галлахер встряхнул головой и направился к лифту, чтобы снова попасть на нижний этаж и узнать о состоянии его пациентки. Медсестра сказала ему, что с ней все будет в порядке. Галлахер вздохнул с облегчением.
[Рождество] Медсестра поднялась со стула и потрепала его по руке.
[Рождество] – Пройдите со мной, – сказала женщина, указывая головой позади себя, – Она хочет поблагодарить вас.
[Рождество] – Мне не нужна благодарность.
[Рождество] – Не стоит так. Благодарность нужна нам всем. Пойдемте.
[Рождество] Прежде чем он успел остановить себя, Галлахер позволил медсестре провести себя в маленькую палату скорой помощи со шторой вместо двери. Невысокая брюнетка сидела на кровати с огромной повязкой на шее. Большие зеленые глаза были слегка затуманены, но прояснились, как только она взглянула на него. Медсестра оставила их одних.
[Рождество] – Это вы спасли меня? – спросила она.
[Рождество] Чувствуя смущение, он кивнул.
[Рождество] Девушка теребила одеяло, которым была укрыта.
[Рождество] – Спасибо. Правда.
[Рождество] – Не за что. Я просто рад, что нашел вас вовремя.
[Рождество] – Да, я тоже.
[Рождество] Галлахер повернулся, чтобы уйти.
[Рождество] – Ладно, мне нужно…
[Рождество] Он замер на полуслове, когда симпатичная молодая женщина отодвинула занавески и вошла. Она была высока, что-то около пяти футов десяти дюймов [4] с черными волосами и голубыми глазами.
[Рождество] –Дженна! – воскликнула она, увидев подругу на кровати. – Слава богу, с тобой все в порядке. Леди на телефоне сказала, что на тебя напали. Глаза Дженны заполнились слезами.
[Рождество] – Я не знаю, что произошло. Я шла к машине, а потом больше ничего не помню. Если бы не он, я была бы мертва.
[Рождество] Девушка повернулась и замерла. Она глядела так, словно увидела призрака.
[Рождество] Галлахер пристально глядел на нее в ответ.
[Рождество] – Что-то не так? – спросил он.
[Рождество] Девушка нахмурилась.
[Рождество] – Нет. – Она махнула рукой, как будто чувствовала себя глупо. – Извините, просто вы мне кое-кого напомнили.
[Рождество] – Бывшего парня?
[Рождество] – Нет, моего прадеда.
[Рождество] – Это не особенно лестно. Я думал, что неплохо выгляжу для своего возраста.
[Рождество] Девушка рассмеялась.
[Рождество] – Да нет, я имею в виду…о, забудьте…
[Рождество] Джена чуть наклонила голову, рассматривая его.
[Рождество] – Он точно на него похож, Роуз. Ты права.
[Рождество] Роуз. Имя поразило его, словно удар.
[Рождество] Не успел Галлахер шевельнуться, как девушка по имени Роуз подошла к нему. Она вытащила золотой медальон с гравировкой из-под своего коричневого свитера. Это было украшение, которое он очень хорошо знал. От цепочки и бриллиантов, образующих круг на крышке до надписи сзади.
[Рождество] «Моей Роуз. Счастливой годовщины 1930.»
[Рождество] Девушка открыла медальон и показала ему две фотографии. На одной из них был он – за несколько месяцев до его смерти Розали попросила Джейми сфотографироваться, а на другой его двухлетний сын.
[Рождество] – Видите, – сказала девушка, указывая на фото, – Вы выглядите точно, как мой дедушка Джейми.
[Рождество] Галлахер сглотнул, пытаясь преодолеть боль в сердце. Он хотел коснуться медальона, но руки дрожали так сильно, что он не осмелился.
[Рождество] – Откуда это у вас?
[Рождество] – Моя прабабушка подарила мне его прошлой весной. Поскольку меня назвали в ее честь, она хотела, чтобы он был у меня. – Девушка грустно улыбнулась, закрыла медальон и вернула его под свитер. – Папа говорит, что дедушка Джейми был гангстером, но я не верю. Бабуля Роуз никогда бы не вышла замуж за такого человека. Она была святой.
[Рождество] Галлахер едва мог вздохнуть. Ему хотелось сжать ее в руках и плакать. Его правнучка.
[Рождество] Розали.
[Рождество] Эта энергичная молодая девушка была живой ниточкой, связывающей его с женой. Когда Галлахер заговорил, его голос был глубоким, наполненным чувствами:
[Рождество] – Она должна была сильно любить вас, чтобы подарить этот медальон.
[Рождество] – Я знаю. Она носила его всю свою жизнь, прежде чем подарить мне. Это просто странно, знаете? Вы так на него похожи.
[Рождество] Галлахер закашлялся.
[Рождество] – Да, странно.
[Рождество] Он не мог оторвать от нее глаз. Джейми не видел в Роуз сильного сходства с собой или Розали, но глубоко в сердце ощущал родственную привязанность.
[Рождество] Она была его семьей. А он не мог сказать ей об этом. Так же, как никогда не мог открыться ее отцу или деду.
[Рождество] Галлахер обменял душу на возможность отомстить, и его заставили скрываться во тьме, передать заботу о семье незнакомцам. Но, по крайней мере, совет Оруженосцев был рядом с ними. После того, как Галлахер стал Темным Охотником, они отправили своих людей убедиться, что его семья выживет.
[Рождество] Правительство отняло у Розали все. Конфисковало даже его легальное имущество и оставило ее в нищете. Оруженосцы обеспечили Розали работой, а после нескольких лет начали подсылать подходящих мужчин ухаживать за его женой. В конце концов, один из них женился на ней.
[Рождество] Пока Харрис был жив, он посылал Галлахеру фото и новости о сыне и внуках. Совет Оруженосцев обеспечил безопасность и благополучие его семьи, пока он занимался выслеживанием и уничтожением Даймонов.
[Рождество] Эш предупреждал, как сложно ему будет.
[Рождество] «До тех пор пока у тебя есть прямые живущие потомки, все это будет преследовать тебя. Но тебе станет легче…со временем.»
[Рождество] Другие Охотники говорили то же самое, но прямо сейчас перед ним стояла его правнучка, Джейми не мог в это поверить. Господи, это было так несправедливо.
[Рождество] А может быть, это было наказание за ту жестокую жизнь, что он выбрал.
[Рождество] Всегда изгой. Часть мира, не принадлежащая к нему. Правда заставила его вздрогнуть.
[Рождество] Вымотанный и сжигаемый болью, Галлахер извинился перед девушками и покинул госпиталь. Улица снаружи была практически пуста. Поздний час заставил всех разойтись по домам в поисках тепла. Спокойствия.
[Рождество] Он сомневался, что когда-либо почувствует все это снова.
[Рождество] Когда он въехал в частный гараж напротив Убежища, Элизар Пельтье вышел из задней двери и остановился. Длинные светлые вьющиеся волосы мужчины были стянуты сзади. На нем были черные брюки и черный мешковатый свитер.
[Рождество] – Джейми Галлахер, – протянул он, – будь я проклят. Он развернулся и крикнул в распахнутую дверь, – Кайл, пойди скажи Маман приготовить порцию говядины с капустой. У нас тут голодный Темный Охотник.
[Рождество] Галлахер благодарно кивнул:
[Рождество] – Привет, Зар, давненько не виделись.
[Рождество] – Лет тридцать или около того, я думаю, прошло с тех пор, как мы имели удовольствие видеть тебя.
[Рождество] Для бессмертных время действительно летело незаметно.
[Рождество] – Но ты все еще помнишь мое любимое блюдо.
[Рождество] Зар пожал плечами:
[Рождество] – Друзей я не забываю.
[Рождество] Также как не забывал их и Галлахер. Их было слишком мало, и все они находились слишком далеко.
[Рождество] Зар проводил его в здание рядом с баром «Убежище». Построенный в начале века, особняк Пельтье был домом для семейства Катагария и их разношерстных беженцев. Дом соединялся с баром дверью на первом этаже, которую постоянно охранял один из одиннадцати сыновей Пельтье.
[Рождество] В мире Охотников они были легендой, поскольку приветствовали всех, как друзей. Кем бы ты ни был: Оборотнем, Темным Охотником, Ловцом снов или кем-то еще – не имеет значения. Пока ты следишь за своими манерами и держишь оружие при себе, они позволят тебе войти или уйти с миром. Стоит нарушить одно единственное правило дома «Не пролей крови» и ты быстро покинешь дом по частям.
[Рождество] Элегантный особняк в викторианском стиле был тих, если не считать приглушенного звука «Ревунов», выступающих на сцене в баре за стеной. Дом был обставлен дорогой мебелью, купленной еще в начале века. Медвежий клан не любил перемен. Галлахер был рад этому. У него появилось странное чувство, что он снова очутился дома.
[Рождество] – На сколько ты останешься? – спросил Зар, поднимаясь с ним по лестнице красного дерева.
[Рождество] – До Нового Года.
[Рождество] Зар кивнул.
[Рождество] – Маман будет рада это услышать.
[Рождество] Он показал Галлахеру комнату в конце коридора.
[Рождество] Джейми вошел и увидел теплую уютную спальню. Окна были плотно завешены тяжелыми шторами, задерживающими солнечный свет.
[Рождество] – Тут есть кабельный модем для ноутбука, если он у тебя с собой.
[Рождество] Уголок рта Галлахера приподнялся.
[Рождество] – Это называется – почувствуй себя, как дома.
[Рождество] – Мы стараемся. Я хорошо помню те времена, когда приходилось убегать и прятаться, когда об удобствах можно было лишь мечтать. Обустраивайся и присоединяйся к нам, когда будешь готов.
[Рождество] Галлахер глядел, как уходит Зар и его захватили чувства и воспоминания. Он ценил доброту медведей, но отдал бы все свои деньги и бессмертие за одну ночь, проведенную с женой и сыном.
[Рождество] За одно единственное Рождество с ними, чтобы поглядеть, как освещается лицо Розали, когда она открывает подарок.
[Рождество] Боль потери вонзила в него свои когти. Джейми не желал мучиться, мечтая о том, чего не мог получить. Он сел на кровать и уставился на стену. Он видел лицо правнучки и думал, поедет ли она на Рождество, чтобы быть рядом со своей семьей.
[Рождество] И если уж речь зашла об этом, не стоит ли ему самому поехать домой? По крайней мере, Чикаго был ему знаком. Измученный и с болью в сердце, Галлахер прилег на секундочку. Он просто хотел на мгновение погрузиться в воспоминания о тех временах, когда был человеком.
[Рождество] Галлахер проснулся и обнаружил, что пока он спал, прошло три дня. Он ничего не помнил о своих снах.
[Рождество] – Почему ты позволила мне спать так долго? – Спросил Джейми у Маман Пельтье, когда вышел из комнаты и нашел ее в зале на первом этаже.
[Рождество] В человеческой форме она была элегантной, высокой блондинкой, чаще всего одетой в стильный костюм. И хотя ей никто не дал бы больше сорока, на самом деле она приближалась к восьмистам.
[Рождество] – Ашерон сказал, что тебе нужно отдохнуть, и я согласилась.
[Рождество] – Но три дня?
[Рождество] Николетт пожала плечами:
[Рождество] – Тебе лучше?
[Рождество] Странно, но ему действительно стало лучше. По крайней мере, физически.
[Рождество] Наступил Сочельник, и на улице уже стемнело. Члены медвежего клана потихоньку спускались по лестнице в два больших зала, где стояли украшенные двенадцатифутовые елки [5] .
[Рождество] Галлахер наблюдал со стороны, как вся команда Катагарии и Аркадиан, называющих особняк Пельтье своим домом собираются для грядущего праздника. Маленькие медвежата ползали по куче подарков и пытались их жевать, карабкались на елки. Их родители, принявшие человеческий вид, чтобы Галлахер чувствовал себя, как дома, стягивали их вниз. Джастин Портакалиан спустился вниз в форме пантеры, схватил одного из малышей за шкирку и, играючи, покатился с ним по полу.
[Рождество] Это была самая сумасшедшая рождественская компания, которую видел Галлахер за свои сто с лишним лет. Он чувствовал себя лишним гораздо сильнее, чем три дня назад, когда только приехал. Все участники «Ревунов» пришли, чтобы присоединиться к вечеринке. Галлахер решил, что ему нужен глоток свежего воздуха и пара минут, чтобы привести голову в порядок. Он вышел в холодную темную ночь и бесцельно побрел по Французскому кварталу. Прежде чем Галлахер успел это осознать, он стоял у собора Святого Луи.
[Рождество] Прошло так много времени, с тех пор как он в последний раз был в церкви. У входа он заметил всего несколько человек. Несомненно, большинство прихожан будут ждать полуночной мессы. Он хотел уйти, но вместо этого обнаружил, что заходит внутрь вместе с остальными.
[Рождество] В коридоре было темно, но Галлахер четко видел внутреннее убранство и направился к маленькой кропильнице [6] со святой водой, которая находилась на стене слева, прямо перед церковной лавкой. Он благословился и открыл двери темного дерева, ведущие в собор. Красота витражей и статуй вернули его в дни юности.
[Рождество] Галлахер приклонил колени и сел на последний ряд. Тут он ощущал присутствие своей Розали. Глубоко религиозная, она никогда не пропускала ни одного церковного праздника. Он всегда ходил с ней, хотя и ворчал по этому поводу. Она терпеливо сидела рядом с ним, гладила по руке и улыбалась, сумев совершить невозможное.
[Рождество] – Я скучаю по тебе, Роуз, – выдохнул Джейми, и боль одиночества стиснула грудь.
[Рождество] Галлахер хотел бы остаться тут, где чувствовал ее присутствие, но не смел. Ни один Темный Охотник не мог оставаться в старой церкви долго: духи прошлого появлялись, чтобы завладеть ими.
[Рождество] А он сейчас был слишком слаб, чтобы бороться.
[Рождество] Поднявшись, Джейми тихо прошел к выходу, а потом на улицу.
[Рождество] Было холодно, но этот холод не мог даже сравниться с тем, что жил в его сердце. Галлахер пошел по Шартрез-Стрит. Он не знал, куда идти. Ему не хотелось возвращаться в «Убежище», а необходимости охотиться в Сочельник не было. Поскольку большинство смертных оставались дома со своими семьями, Даймоны тоже предпочитали не высовываться.
[Рождество] – Прив-вет!
[Рождество] Галлахер остановился, услышав знакомый певучий голос. Повернувшись он обнаружил рядом «Сими».
[Рождество] – Привет, – ответил он, ожидая увидеть Эша рядом с ней.
[Рождество] Но, как оказалось, она была одна. Сими подскочила к нему.
[Рождество] – А чего это ты тут делаешь один? – спросила она, – Ты забыл, как найти Убежище?
[Рождество] – Нет, я хотел немного побыть в одиночестве.
[Рождество] Сими склонила голову и нахмурилась.
[Рождество] – Почему? Медведи тебя обижают? Маман всегда злится, когда я играю с медвежатами. Она думает, я могу их съесть, но бе-е-е! Они слишком волосатые. Вот если бы мне дали ободрать одного, тогда я, может быть, и заинтересовалась.
[Рождество] Сам того не желая, Галлахер рассмеялся:
[Рождество] – Ты что, шутишь?
[Рождество] – О нет, я никогда не шучу насчет шерстистой еды. Она отвратительна. – Сими подняла на него глаза. – Если они тебя не обижали, тогда почему ты ушел?
[Рождество] – Не знаю. Думаю, я просто не чувствовал себя так, как надо.
[Рождество] – Почему?
[Рождество] Галлахер пожал плечами:
[Рождество] – А ты что тут делаешь?
[Рождество] – Да ничего особенного. Акри ушел к рыжей демонице, поэтому сказал, что я могу пойти поиграть, если не буду есть ничего, не приготовленного людьми. Но все мои любимые места закрыты, и я подумала найти медведей сама – может быть, Джозе, раз он человек, сможет приготовить мне что-нибудь вкусное, из-за чего акри сердиться не будет.
[Рождество] – Акри – это Эш?
[Рождество] – Да.
[Рождество] – А рыжая демоница?
[Рождество] – Артемида. Сучка-Богиня. Ты ее знаешь. Это она стащила твою душу.
[Рождество] – Она не крала ее.
[Рождество] Сими показала ему язык.
[Рождество] – Конечно стащила. Она все ворует. – Девушка приподнялась на цыпочки и заглянула ему в глаза. – Эй, – сказала она, обхватывая его подбородок рукой, чтобы наклонить вперед и назад, изучая выражение лица. – Тебе плохо. Акри будет очень расстроен. Он не любит, когда его Темным Охотникам плохо, а Сими не любит, когда акри грустит. Почему тебе плохо?
[Рождество] – Я скучаю по своей семье.
[Рождество] Отпустив его, она сочувственно кивнула.
[Рождество] – Я тоже скучаю по своей. Моя мама была очень хорошая. Сими, – говорила она, – Я тебя люблю. Акри тоже меня любит.
[Рождество] Сими склонила голову, чтобы он мог увидеть рожки, укрытые чем-то вроде маленьких вязаных шапочек.
[Рождество] – Видишь, он подарил мне специальные грелки, чтобы рожки не мерзли. Хочешь себе грелки для рожек?
[Рождество] Это был самый необычный разговор в жизни Галлахера. Он не знал, почему стоит и продолжает говорить с Сими. Может быть, дело было в ее детской манере говорить. Но она определенно очаровывала.
[Рождество] – У меня нет рожек.
[Рождество] – А ты хочешь? – С надеждой спросила Сими. – Я могу подарить тебе пару по-настоящему ярких и красивых. У Акри рожки черные, но он не позволяет другим видеть их.
[Рождество] – У Эша есть рога?
[Рождество] – О, да. Они такие милые. Не такие, конечно, как мои, но все равно очень симпатичные. Сими могла бы сказать, что надеется, что ты их увидишь, но если ты их увидишь, ты умрешь, а я думаю, Сими будет по тебе скучать. Ты тоже кажешься очень милым.
[Рождество] Галлахер нахмурился, когда Сими начала рыться в своей огромной сумке. Через несколько секунд она достала кухонную прихватку в виде рыбки и протянула ему.
[Рождество] – Она качественная. Из QVC [7] . Я его очень люблю. Ты смотришь QVC?
[Рождество] – Нет.
[Рождество] – Тебе стоит. Акри говорит, что я слишком много его смотрю, но никогда не жалуется, если я делаю там покупки. Им я тоже нравлюсь. Они показывают меня по телевизору и называют «мисс Сими». Мне это нравится.
[Рождество] Галлахер протянул рыбку обратно.
[Рождество] – Ой, нет. Это для тебя. Подарки делают людей счастливыми. Сими хочет, чтобы ты был счастлив.
[Рождество] О да, вот это был самый странный момент в его жизни: и смертной, и бессмертной.
[Рождество] – Спасибо, Сими.
[Рождество] Она отмахнулась от его слов.
[Рождество] – Не надо меня благодарить. Смотри, это то, что делают семьи. Они заботятся друг о друге.
[Рождество] Его желудок сжался от этих слов.
[Рождество] – У меня больше нет семьи. Мне пришлось отказаться от них.
[Рождество] Сими с любопытством поглядела на него.
[Рождество] – Конечно же, у тебя есть семья. У всех есть семья. Я твоя семья. Акри – твоя семья. Даже эта вонючая старая богиня – твоя семья. Она та самая старая противная тетушка, которая приезжает, но ее никто не любит, поэтому, когда она уезжает, все над ней смеются.
[Рождество] Галлахер снова расхохотался.
[Рождество] – А она знает, что именно ты о ней говоришь?
[Рождество] – Конечно. Я все время говорю ей это в лицо. Поэтому акри и сказал мне пойти поиграть, пока он с ней. Он не любит, когда мы ругаемся.
[Рождество] Сими взяла его руки в свои.
[Рождество] – Слушай, я расскажу тебе одну вещь, которую мне однажды сказал акри. У нас есть три разных семьи. Те, кто рождают нас, те, кого рождаем мы и те, кого мы впускаем в сердце. Я впустила тебя в сердце, поэтому Сими - твоя семья и она не оставит тебя. И если тебе грустно сейчас, значит, твоя семья все еще в твоем сердце и занимает так много места, что на других его просто не хватает.
[Рождество] – Я не могу забыть их.
[Рождество] – И ты не должен. Никогда. Никто не должен забывать тех, кого любит. Но это также, как с QVC – если в моей комнате оказывается слишком много вещей, акри строит мне новую. Как-то так получается, что всегда есть место для большего. Твое сердце может вместить столько людей, сколько ты хочешь. Люди, что уже живут там – не уходят. Ты просто создаешь место для еще одного человека, потом еще одного и еще, и еще.
[Рождество] Держа Галлахера за руку, Сими шла с ним по улице.
[Рождество] – Разве ты не хочешь, чтобы Сими стала твоей семьей?
[Рождество] Он думал над ее словами и странной аналогией.
[Рождество] Она подалась вперед и шепнула:
[Рождество] – Тут ты должен сказать «Да, Сими, я бы хотел быть твоей семьей». Потому что, если ты этого не скажешь, я отберу у тебя прихватку, а тебя поджарю. Акри до сих пор расстроен из-за последнего Темного Охотника, которого я поджарила, а это было…о…около тысячи лет назад. Он напоминает слона, когда дело доходит до памяти на такие вещи. Поэтому скажи, ты хочешь, чтобы Сими была твоей семьей?
[Рождество] Помимо своей воли, Галлахер улыбнулся:
[Рождество] – Да, Сими, я хочу быть твоей семьей.
[Рождество] Она просияла.
[Рождество] – Хорошо. Ты такой умный Темный Охотник.
[Рождество] Не успел Галлахер опомниться, как Сими привела его обратно в «Убежище». Она открыла дверь и подождала, пока он зайдет. Шум, который был до этого, не мог сравниться с тем, что происходило сейчас.
[Рождество] Четыре ястреба, сидящие на одном карнизе, двигались в такт с орущими рождественскими песенками. «Ревуны» (все в человеческой форме) пели под аккомпанемент Дева Пельтье, играющего на пианино. Белый тигр раскинулся на диване, пока обезьянка Марвин подпрыгивала вверх и вниз у него на животе.
[Рождество] Большая черная медведица, Айми Пельтье, как показалось Галлахеру, кормила двух медвежат бутербродами с арахисовым маслом. Рыжеволосая женщина со шрамом на лице подошла к ним и стиснула Сими в обьятиях.
[Рождество] – Привет, маленький демон, а где босс?
[Рождество] Сими пожала плечами:
[Рождество] – Он наносит визит Ее Величеству Королеве Заноза-В-Заднице. А ты как, Табита? Твоя сестра и Кириан придут?
[Рождество] – Нет, они будут завтра. Когда они собирались выезжать, на Аманду напала утренняя тошнота, но Талон сказал, что появится, как только сможет.
[Рождество] Они обе смешались с толпой.
[Рождество] Галлахер снова стоял в стороне, наблюдая за безумием. Тут были Аркадианцы, Катагария, Темные Охотники, демоны, люди и бог знает, кто еще. По всем законам, они не должны были ладить между собой, но все же сегодня были вместе.
[Рождество] Связанные чем-то большим, чем кровь. Они были связаны сердцами.
[Рождество] Кольт подошел к нему. Аркадианский Страж по долгу службы должен был выслеживать и убивать членов Катагарии. Но много лет назад Пельтье спасли и защищали мать Кольта, а после ее смерти воспитали его. Он был также предан клану медведей, как и любой из их сыновей.
[Рождество] Улыбаясь, он вытащил прихватку-ананас из заднего кармана.
[Рождество] – Черт возьми, Галлахер, тебе реально повезло. Тебе досталась классная рыбка. Все, что досталось мне – это дурацкий ананас.
[Рождество] – Она что, раздает их всем, кого встречает?
[Рождество] – Не-а, только членам семьи.
[Рождество] Галлахер осмотрелся и увидел то, чего не замечал раньше...
[Рождество] У всех в зале были прихватки.
