— Каэль?

Мужчина остановился, услышав позади голос Ашерона. Он повернулся и увидел, как тот идет сквозь ночной туман. Что-то в атланте пугало его. Так было всегда.

Впервые он встретил Ашерона в Корнуолле, 15 сентября 904 года. Стояла холодная ночь — совсем как сейчас. Той ночью Каэль весь был покрыт кровью отряда викингов. От огня устроенного им пожара, его волосы обгорели, а кожа покрылась волдырями.

Но ему было все равно. Значение имело только одно — отомстить за жену, брата, мать и сестру, которых убили викинги.

Спустя столетия он всё еще помнил красивое веснушчатое лицо Мораг и мягкие переливы ее голоса, когда она произносила его имя. Ее рыжие волосы горели ярче солнца, а улыбка сияла так же лучезарно. Мораг была для него всем.

Она и его младшая сестренка, только-только ступившая на порог совершеннолетия.

Глаза Коринны были до того синие, что могли поспорить с небом, ее мелодичный смех мог бы принадлежать певчей птичке.

А его отец продал их всех в рабство, чтобы спасти собственную шкуру. Но викингам не нужны были рабы. Им нужны были жертвы, чтобы тренироваться. Закованный в цепи, Каэль беспомощно наблюдал, как членов его семьи подвергали мучениям и убивали ради забавы, и в ушах у него эхом отдавались их крики боли и мольбы о смерти.

Даже его собственная смерть не могла заглушить их. Он до сих пор помнил, как их истязали, а потом разорвали на куски. Он и сейчас, бывало, просыпался, дрожа от этих воспоминаний.

Ашерон появился уже после того, как Каэль отомстил за свою семью; и научил его, простого крестьянского бастарда, как сражаться с даймонами и как жить дальше, когда, казалось бы, в мире уже не осталось вещей, ради которых стоило жить.

Всем, что у него есть, Каэль обязан атланту-предводителю Темных Охотников. Если бы Ашерон не научил его, как оставить прошлое позади и продолжать жить, он никогда не оказался бы в этом месте и времени.

Никогда не встретил бы Амаранду.

Она помогла ему найти то, что он считал утраченным для себя навсегда.

Любовь.

Прежде всего, она принесла ему успокоение, мир и согласие. Она была его тихой гаванью в суровой жизни, в которой до появления Амаранды не было ничего, кроме жестокости и сражений. И он сделал бы что угодно, чтобы сохранить это спокойствие и ее саму.

Кроме одного: ни за что на свете он не причинил бы вреда Ашерону. Сказать, что Каэль был предан ему, значит не сказать ничего. Ему было больно разрываться между двумя людьми, которых он любил больше всего на свете.

Каэль криво улыбнулся и произнес приветствие из одного из любимых мультфильмов Ашерона:

— Приветствую, о великий Газу! Как мило с твоей стороны вновь присоединиться к нам здесь, на планете Земля.

Эш закатил глаза.

— Спасибо, Барни! Как поживают Бетти и Бам-Бам?

— Прекрасно, когда мне удается оторвать их от Вилмы и Пебблс. От этих женщин одни проблемы.

— Нет, они хорошие. Это те, которые в красном, вечно несут погибель порядочным людям.

Смеясь, Каэль протянул Ашерону руку.

— Разве я не прав, братец?

Эш пожал ему руку в ответ. Каэль подошел похлопать атланта по плечу, но тот отстранился.

Каэль заметил гримасу, которую Ашерон быстро подавил.

— Ты в порядке?

Ашерон пожал плечами, как будто чувствуя себя неловко.

— Спину недавно повредил. Ерунда, заживет.

Каэль кивнул.

— Неплохо быть бессмертным, да?

— Иногда — уж точно.

Оба замолчали. Они стояли перед маленькой кофейней, в которой, занимаясь и болтая, шумела группа студентов колледжа. Из дверей кафе доносилась музыка. Каэль был недалеко от дома, но не собирался звать к себе Эша. Он всегда держал босса и жену на безопасном расстоянии друг от друга.

Ашерону было известно то, о чем никто больше не имел права знать, и это всегда приводило атланта в уныние.

— Тебе что-то нужно? — поинтересовался Каэль.

Эш не ответил — в голове у него разом пронеслась тысяча мыслей. Он хотел предупредить человека и знал, что, сделав это, изменит не только судьбу Каэля, но и множество других судеб. Мысленно он уже видел, как они меняются.

Тысяча жизней, переписанных заново из-за одного лишь произнесенного слова…

Молчи.

Сказать было гораздо легче, чем сделать. Как он это ненавидел — знать, что должно случиться, и быть не в силах ничего изменить, будучи связанным по рукам и ногам человеческой совестью. Впрочем, если бы не эта совесть, ему было бы вообще безразлично, что станет с Каэлем. Он бы не заботился ни о чем и ни о ком, кроме себя.

Стал бы похож на Савитара…

Эш содрогнулся от этой мысли. Справившись с собой, пока Каэль ни о чем не догадался, атлант коснулся его щеки:

— Нет, просто хотел пожелать тебе доброй ночи.

По лицу Каэля было видно, что он не поверил.

— Ладно. До скорого. — Мужчина повернулся и отправился домой.

Эш стоял на улице, глядя ему вслед. Каждой своей клеточкой он хотел окликнуть Каэля и предостеречь его.

И каждая его клеточка понимала, почему он не может этого сделать. Атлант не знал, проклинать ему Артемиду за этот дар или благодарить ее.

С другой стороны, хуже, чем знать будущее, было только не знать его. А это происходило всякий раз, когда оно касалось самого Ашерона или кого-то, чье будущее было с ним связано.

— Привет, красавчик!

Эш повернул голову и обнаружил рядом с собой чрезвычайно привлекательную студентку с черными вьющимися волосами; в джинсах и обтягивающем зеленом топе, выгодно подчеркивающем изгибы ее тела.

— Привет!

— Не хочешь зайти чего-нибудь выпить? Я угощаю.

Атлант помедлил, мысленно увидев ее прошлое, настоящее и будущее разом. Девушку звали Трейси Филлипс. Ее специализацией была политология, но в будущем она окончит Гарвардскую медицинскую школу, а затем станет одним из ведущих специалистов и поможет открыть мутировавший геном, о существовании которого человечество еще не знает.

Открытие генома спасет жизнь ее младшей дочери, и под влиянием этого та тоже поступит в медицинскую школу. А затем, при помощи и под руководством матери, в один прекрасный день проведет медицинские реформы, которые заставят врачебный мир и органы власти взглянуть на здравоохранение под другим углом. Эти две женщины станут родоначальницами целого поколения врачей и спасут тысячи жизней, дав людям принципиально новые методы лечения, которые иначе были бы им недоступны.

А в эту минуту всё, о чем думала Трейси, — это о том, до чего круто его задница выглядит в кожаных брюках, и как ей хочется их с него стянуть.

Через несколько секунд она направится в кофейню и встретит официантку по имени Джина Торрес. Джина сама мечтает поступить в колледж, стать врачом и спасать жизни рабочей бедноты, у которой нет средств на лечение. Но сейчас она не может позволить себе это из-за проблем в семье. Однако она планирует начать учиться в следующем году.

Поздно вечером, когда большая часть студентов разойдется, девушки будут болтать о планах и мечтах Джины.

А месяц спустя она погибнет в нелепой автокатастрофе. Трейси узнает об этом из выпуска новостей. Это трагическое событие плюс случайная встреча сегодня вечером приведут девушку к ее судьбе. Внезапно она поймет, до чего пуста была ее жизнь, будет стараться изменить ее и уделять больше внимания окружающим людям и их нуждам. Свою младшую дочь она назовет Джина Тори — в честь той Джины, которая сейчас вытирает столы и мечтает о лучшей жизни для всех людей.

Итак, в сущности, мечта Джины исполнится. Ее гибель спасет тысячи жизней и даст возможность лечиться тем, кто не мог себе это позволить…

Все-таки человеческая раса поразительна. Удивительно малое количество людей хотя бы единожды осознает, со сколькими жизнями так или иначе связана их собственная жизнь; понимает, что одно-единственное, даже брошенное вскользь, слово может сохранить или уничтожить чью-то жизнь.

Если Эш примет приглашение Трейси выпить кофе, ее судьба изменится, и девушка займет высокооплачиваемую должность банковского служащего. Она решит, что замужество не для нее, продолжит жить в гражданском браке, и у нее так никогда и не будет детей.

Изменится абсолютно всё. Все жизни, которые можно спасти, окажутся потеряными.

И знание того, какие последствия может повлечь за собой каждое произнесенное слово и каждый сделанный жест, было самой тяжелой ношей из тех, что лежали на плечах Эша.

Мягко улыбнувшись, он покачал головой:

— Спасибо за приглашение, но мне надо идти. Доброй ночи.

Девушка окинула его пылким взглядом.

— Ладно, но если передумаешь, я буду здесь заниматься еще несколько часов.

Трейси оставила его и вошла в кафе. Эш проводил ее взглядом. Она положила рюкзак на столик и принялась доставать из него книги. Джина, устало вздохнув, взяла стакан с водой и направилась к ней…

А потом, пока атлант наблюдал за ними сквозь цветные стекла окон, между девушками завязалась беседа, и начало свершаться предначертанное.

На душе у Ашерона было неспокойно. Он бросил короткий взгляд в том направлении, куда ушел Каэль, не в силах вынести мысли о будущем, что ожидало его друга. Но таков был удел Каэля.

Его судьба…

— Imora thea mi savur, — тихо прошептал Эш на языке атлантов.

Боже, храни меня от любви.

Сьюзан прислонилась спиной к стене, пытаясь разобраться в файлах на компьютере Джимми.

— Черт побери, Джим. Я всего лишь репортер и не умею читать мысли, — процитировала она Боунса Маккоя из «Стар Трек». — Не мог ты, что ли, оставить мне хоть какую-нибудь зацепку? Или я прошу слишком много?

Внезапно ее затошнило. Девушка решила передохнуть и кликнула по папке с фотографиями.

Ее грудь разрывалась от сладкой боли, пока она листала фотографии Джима и Энджи с прошлогодней вечеринки. Боже, она отдала бы все на свете, лишь бы услышать, как Энджи говорит ей, что она опять набрала вес. Услышать скрипучий голос Джима, который поддразнивает ее из-за того, что она все время слишком напряжена.

— Ты в порядке?

В комнату своей бесшумной кошачьей походкой вошел Рейвин, и она подскочила от неожиданности, услышав его глубокий голос.

— Ты меня напугал… — Сьюзан умолкла, наблюдая, как он идет к ней. Честно говоря, ничего и никого красивее она в жизни не видела. Его волосы были собраны в хвост, а расстегнутая рубашка открывала рельефные мускулы. Чтобы отвлечься от этих мыслей, Сью кивнула на ноутбук:

— Я просто просматривала фотографии Джимми.

Рейвин передал девушке кофе, который принес специально для нее.

— Может быть, не стоит этого делать? — Он сел рядом так, чтобы тоже видеть экран.

— Нет, все нормально. Я просто нашла фотографии с прошлогодней хэллоуинской вечеринки, она проходила во внутреннем дворике у Джимми. Он нарядился Франкенштейном, а Энджи…

— Невестой Франкенштейна?

— Да нет… она была Священной Коровой. — Сьюзан улыбнулась воспоминаниям. — Она всегда подходила к этому немного нетрадиционно.

Мужчина рассмеялся, когда Сью показала ему фотографию Энджи в костюме коровы. Над головой у Энджи был прикреплен нимб, а на шее красовался здоровенный деревянный крест. Рейв видел ее всего лишь пару раз, — в приюте, пока его там держали — но она показалась ему довольно милой.

Однако улыбка пропала с его лица при виде того, кто был на следующей фотографии.

Это невозможно. Конечно же, он ошибается…

Сьюзан перелистнула фото дальше.

— Подожди! Вернись к предыдущей.

Она сдвинула брови:

— Зачем?

Рейвин отставил свой кофе в сторону и нахмурился, изучая фотографию высокой блондинки, одетой как классическая пошлая и манерная голливудская женщина-вампир. Образ довершали «уж-слишком-натуральные» клыки. Она стояла в обнимку с Энджи.

— Я ее знаю.

Сьюзан недовольно посмотрела на него.

— Надеюсь, Кот в Сапогах, ты не имеешь в виду, что познал ее в библейском смысле. Потому что если это так…

— Нет, — прервал он ее тираду, хотя ревность Сью даже льстила ему. — Она даймон… точнее, была. Я ее убил.

Девушка рассмеялась:

— Ее ты убить не мог.

Рейвин снова всмотрелся в резкие, аристократичные черты лица блондинки. Где-то в подсознании он всё еще видел, как она стоит над своими жертвами, одетая в черные слаксы и красную блузку. Его затошнило, когда женщина вытерла кровь с губ и рассмеялась.

— Это была она, я уверен.

В синих глазах Сьюзан всё еще читалось сомнение.

— Откуда ты знаешь? Ты что, помнишь в лицо всех даймонов, которых убил?

Он уставился на нее странным взглядом:

— Нет, но ее я помню.

— Потому что она такая сексапильная?

Рейвин покачал головой:

— Потому что она не стала от меня убегать. Она даже подзадоривала меня убить ее. Сказала, что у нее карточка «освобождение из тюрьмы», и я должен оставить ее в покое, если не хочу, чтобы все Темные Охотники в Сиэтле были перебиты.

Сьюзан, похоже, это не впечатлило.

— И, конечно, у тебя не было другого выбора, кроме как лишить ее жизни.

Если бы взглядом можно было убивать, Сью уже валялась бы на полу, разорванная на кусочки.

— Она «всего-то лишь» забрала жизни маленького ребенка и его беременной матери возле «Лондромет». Мне пришлось убить ее, чтобы освободить эти две души, иначе они погибли бы.

— Звучит, конечно, круто и захватывающе, но эта женщина там быть не могла.

— Откуда ты знаешь?

— Это жена Пола Хейлига, начальника полиции. И она погибла в автокатастрофе в Европе. Я видела фотографии с места аварии.

Рейвин похолодел — эти слова подтверждали его подозрения.

— Что?

— Что слышал. — Она пролистала фотографии, пока не дошла до той, где рядом с даймоном были два высоких блондина, тоже одетые как вампиры Бела Лугоши, и низенький, толстенький человечек с темными волосами с проседью и в очках, наряженный под путешественника. Человечек выглядел примерно на пятьдесят, у него были редеющие волосы и серые колючие глаза.

— Это она с сыновьями и мужем.

Рейвин внимательно изучил фото, поднял голову и посмотрел на Сьюзан:

— Тебя не смущает, что начальник полиции женат на женщине, которая выглядит ровесницей собственных детей?

— Пластическая хирургия, малыш. В этом городе живет несколько лучших хирургов страны.

— Ну да, а еще несколько лучших даймонов.

Сьюзан похолодела, пристально всматриваясь в женщину, и посерьезнела. Теперь до нее дошло.

— Как раз об этом ты и говорил? Он женился на аполлите, которая стала даймоном, а теперь использует служебное положение, чтобы защитить свою семью?

— Да. Всех, кроме жены — ее я убил. Неудивительно, что они хотели помучать меня в… — его голос прервался, когда он вспомнил, что сказал тот ветеринар-полуаполлит.

Пол хочет видеть его страдания…

Поскольку Рейвин не знал никакого Пола, он совершенно забыл об этом. Но теперь он понял. Пол — это Пол Хейлиг. Начальник полиции и отец двоих сыновей-даймонов.

Их обвели вокруг пальца.

— Когда ты ее убил? — спросила Сьюзан.

— Не знаю. Где-то месяца два назад.

Примерно в это время и погибла жена начальника. Сью хорошо помнила, как об этом писали в газетах. Тело в Штаты не вернули, и похорон не устраивали, но по ней отслужили заупокойную службу.

Разумеется, если она являлась даймоном, то и хоронить было нечего. Как ни странно, это стало прекрасным прикрытием.

Господи, теперь ты думаешь, как Лео. Но ведь Лео оказался не таким психом, каким она его считала…

— Есть в ней что-то запоминающееся?

— Ага, — выдохнул он. — Сука с посредственным хуком слева.

— Да я не про это, — раздраженно бросила Сьюзан. — Что-нибудь такое, по чему ее можно опознать как жену начальника полиции.

— Слова о карточке «освобождение из тюрьмы»…

— Может, она много играла в Монополию? Кто его знает, чем даймоны убивают время. — Под его испепеляющим взглядом Сью примирительно подняла руки. — Ладно, ладно, глупая шутка. Продолжай, пожалуйста.

— …связаны с навязчивой идеей Джимми, что какая-то шишка в его отделе покрывает убийства и исчезновения. Нет, Сьюзан, это не может быть просто совпадением.

— Я, конечно, сейчас сыграю роль адвоката дьявола, но нам придется найти конкретные доказательства, прежде чем обвинять этого человека в том, что он фабрикует дела и покрывает убийства.

— Сьюзан… — укоризненно произнес он.

— Послушай, Рейвин, однажды я уже разрушила собственную жизнь из-за того, что выглядело как утка и крякало как утка, а оказалось тигром с целой армией адвокатов, которые твердо вознамерились лишить меня всего. Доказательства были налицо — совершенно конкретные и однозначные — и я ухватилась за них. А одним прекрасным утром они взяли и превратились в «неудачное стечение обстоятельств», и всё это обернулось против меня. Я не хочу еще раз наступить на те же грабли. — Девушка подняла руку и показала Рейвину еще заметные шрамы. — Я действительно не хочу пережить это снова.

У Рейва внутри все сжалось, когда он увидел шрамы на запястье — там, где она пыталась вскрыть вены.

— Сьюзан…

— Не надо меня жалеть, ладно? Я знаю, это было глупо. Но я оказалась совершенно одна. Всё, во что я поверила, обрушилось на мою голову, и мне пришлось выдерживать один иск за другим, пока скандал не утих, а я не осталась без дома, без друзей и без надежды. Я каждое утро соскребала себя с постели только затем, чтобы вновь проиграть. А потом решила, что пусть я разорена, но всё еще жива, и что моя жизнь, какой бы она ни была, это моя жизнь, и я не позволю им отобрать ее у меня. Мне было трудно и горько, но я смогла пройти через это, и последнее, чего я хочу — обвинить честного, удостоенного многих наград служащего и заново пережить весь тот кошмар. Понимаешь?

От боли в голосе Сью и муки в ее глазах Рейвин почувствовал комок в горле. Он поцеловал запястье и, не выпуская его из рук, пристально посмотрел на девушку:

— Тебе не придется переживать все заново, Сьюзан. Обещаю.

— Не давай опрометчивых обещаний.

— Это я смогу выполнить. А если не сдержу слово, то сам за всё отвечу. Но, если мы не ошибаемся…

— …то Джимми отмщен.

Каэль уже почти подошел к черному входу клуба «Удачная охота», как раздался звонок мобильного. Он вытащил аппарат из чехла на ремне и увидел, что звонит Амаранда. Каэль раскрыл телефон и поднес к уху:

— Да, любимая?

— Не приходи домой.

— Что? — переспросил он, не уверенный, что правильно расслышал, — ее голос заглушала громкая музыка — и потянулся к ручке двери.

— Домой. Не. Приходи, — повторила она чуть громче.

— Ты что, шутишь? — сердито спросил мужчина. Амаранда никогда бы не запретила ему возвращаться домой. — Если это ты, Страйкер, пошел к черту!

Он раздраженно захлопнул телефон и распахнул дверь.

В клубе было, как всегда, шумно — студенты колледжа отрывались на танцплощадке и жадно глотали виски за столиками, стоявшими по ее периметру. Проходя мимо, Каэль кивнул кузине Амаранды, обслуживавшей их.

Казалось, все было как обычно.

Каэль закрыл глаза и мысленно обыскал здание на предмет присутствия даймонов, но ничего не обнаружил. Желая проверить еще раз, — может быть, он просто нервничает из-за недавнего сражения, — он достал телефон и запустил установленную на нем программу отслеживания даймонов.

И снова ничего.

Круто. Никто не нуждался в его внимании… кроме жены.

Каэль снял свою тонкую куртку, перекинул ее через плечо и стал спускаться по лестнице на цокольный этаж. Предвкушая драгоценные минуты наедине с Амарандой, подходя к комнате он начал насвистывать.

Открыл дверь и тут же умолк.

Свист оборвался на середине. У него в комнате была Кэрри — связанная и с кляпом во рту. Глаза девушки расширились от ужаса, и она взглядом умоляла его освободить ее.

В памяти Каэля снова всплыло прошлое. Боль казалась почти невыносимой. А еще более невыносимым было ощущение, что его сила Темного Охотника ослабевает.

Это что, шутка такая? Если да, ему, черт возьми, совсем не смешно.

— Что за дьявольщина, Кэрри?

Не успел он шагнуть к ней, как дверь за спиной захлопнулась.

Каэль резко обернулся и увидел человека. Мужчину, который пристально на него смотрел. Ему было за пятьдесят, низенький, толстый, с серыми глазами, бегающими, как у безумца.

— Какого черта? Что всё это значит? — сердито спросил Каэль.

— Где Рейвин Контис?

Каэль постарался ничем себя не выдать:

— Кто?

— Не прикидывайся дураком, — прорычал мужчина, брызгая от гнева слюной. — Отвечай на вопрос.

— Не могу. Среди моих знакомых нет человека с именем Рейвин.

На лице мужчины отразилось недоверие:

— Нет?

— Нет.

Он цокнул языком и направился к стулу, на котором сидела Кэрри.

— Очень жаль. Думаю, в таком случае, мне придется убить и тебя, и твою шлюху. — Мужчина приблизился к Кэрри. Глаза у нее стали еще больше, и она попыталась завизжать сквозь кляп во рту.

— Она ни в чем не виновата.

Мужчина злобно покосился на Каэля:

— Все в чем-нибудь да виноваты. А даже если и нет, мне плевать. — Он вытащил из-за пазухи охотничий нож и приставил его к горлу девушки. — Говори, где этот подонок, или она умрет у тебя на глазах.

— Но я не… — Каэль умолк: мужчина сильнее прижал нож к шее, проколов кожу.

Кэрри закричала, пытаясь отодвинуться от лезвия.

— Ладно, ладно, — сказал Каэль, стараясь потянуть время, хотя силы продолжали слабеть. Больше всего его беспокоило, куда пропала Амаранда. Ему звонила именно она, а этот недоумок, видимо, принял за нее Кэрри. Если это так, и если с Кэрри что-нибудь случится, Амаранда никогда его не простит.

Он и сам никогда себя не простит.

А потом у Охотника появилось… колющее ощущение присутствия даймона.

Точнее, сразу двоих.

Дверь открылась, и перед глазами у Каэля все поплыло. Его жена — бледная, дрожащая, со связанными за спиной руками — стояла между двумя даймонами. Из раны у нее на шее текла кровь.

Они кормились кровью Амаранды и выпили ее почти досуха.

— Смотри-ка, кто у нас тут! Она пыталась его предупредить, пап.

— Пошли к черту! — зарычал Каэль и, недолго думая, бросился на них.

Хотя его силы были почти на исходе, он обхватил одного из даймонов за пояс и опрокинул на пол в коридоре. Даймон, при этом, так и не выпустил Амаранду, и та упала на Каэля.

Он быстро убедился, что жена в порядке, перерезал веревки у нее на руках и отшвырнул ногой второго даймона. Затем с рычанием потянулся к первому, и тут же услышал звук выстрела.

Несколько пуль одна за другой прошили Каэля, отбросив его в сторону. От боли у него перехватило дыхание, по полу растеклась кровь.

Один из даймонов поднял Каэля и с силой ударил в челюсть. От удара Охотник отлетел и врезался в стену. Второй даймон пнул в живот.

Когда он замахнулся, чтобы пнуть еще раз, Каэль схватил его за ногу и дернул. Даймон поскользнулся на крови и с глухим стуком свалился на пол. Охотник пнул его по ребрам и развернулся, чтобы схватить другого.

— Стоять, козел, или твоя маленькая подружка получит пулю в лоб. А раз она аполлит, это укоротит ее и без того недлинную жизнь.

Каэль замер.

— Повернись.

Он повернулся и увидел, что тот пятидесятилетний мужчина держит Амаранду перед собой, приставив к ее голове пистолет. При виде ее страха у Каэля заколотилось сердце, и его глаза заволокла пелена ярости. Будь проклят этот сукин сын, заставивший ее бояться!

— Всё будет хорошо, малышка.

— Не будет, если не ответишь на мой вопрос. — Мужчина взвел курок короткоствольного револьвера, приставленного к виску Амаранды.

Каэль услышал, как его жена вполголоса молится на языке атлантов.

Если он выдаст, где скрывается Рейвин, они убьют его. Если не выдаст, убьют Амаранду.

Лучший друг или жена. Разве может он сделать такой выбор?

— Прекрасно, — прорычал мужчина. — Будь по-твоему.

Он медленно начал нажимать на курок.

— Нет! — вскричал Каэль, бросаясь вперед. — Он…

Он не мог сказать. Просто не мог. Будучи однажды преданным, как мог он сам предать кого-то?

— Не надо со мной играть, мальчишка.

Каэль глубоко вдохнул и уставился на ублюдка взглядом полным ненависти:

— Он в клубе «Последний ужин» на Пайонир Сквер.

Глаза человека сузились, глядя с сомнением.

Один из даймонов схватил Каэля за волосы и оттянул его голову назад.

— Ты лжешь, Темный Охотник?

— Нет, — убедительно соврал он. — Я бы не осмелился.

— А ты что думаешь, папа? — не отпуская Каэля, обратился даймон к человеку с револьвером.

— Либо он говорит правду, либо чертовски убедительно врет. Поскольку я не знаю, какой вариант верный, думаю, нам лучше оставить их в живых, просто на всякий случай.

У Каэля в мозгу вспыхнуло воспоминание: его семья умирает у него на глазах, а он не в силах остановить эту пытку. Он взглянул на Амаранду и на ее сестру, и увидел в их глазах ужас.

Повторения этого кошмара он не переживет. Он не позволит, чтобы их пытали у него, беспомощного, на виду. Стоило ему подумать об этом, как последние силы Темного Охотника покинули его.

Мужчина бросил одному из даймонов наручники. Тот поймал их, но успел надеть лишь на одно запястье Каэля, как тот резко развернулся и ударил даймона локтем в лицо.

— Деррик! — завопил мужчина и снова выстрелил в Каэля.

Охотник не собирался останавливаться. Он вытащил кинжал и повернулся, чтобы убить даймона.

Прогремел еще один выстрел, и Каэль вдруг почувствовал, что спину ему пронзило что-то острое и горячее — нож, которым мужчина угрожал Кэрри. Каэль понял это, увидев, что лезвие не выходит из груди. Человек повернул нож боком и отломил рукоять, оставив лезвие глубоко в сердце.

В ушах у Каэля зашумело, во рту появился вкус крови. Сквозь туман в голове он услышал, как кричит Амаранда, и в глазах его помутнело.

Тёмный Охотник умирал…

От боли он не мог вздохнуть. Упал на колени.

Увидев, что ее муж падает, Амаранда закричала еще громче. Мука и отчаяние пробудили в ней бойца. В ярости она рванула к мужчине, вонзившему нож в Каэля, но не успела добежать до него. Его сын-даймон преградил дорогу. Он схватил девушку и с силой отшвырнул. Она снова развернулась лицом к нему… а дальше ею руководил чистый инстинкт аполлита.

Амаранда бросилась к горлу даймона и вонзила клыки в его плоть. Человек с проклятиями пытался оторвать ее от своего сына, но добился лишь того, что она разорвала даймону яремную вену. Его смерть была мучительной — лежа на полу, тело неудержимо билось в конвульсиях, а из горла толчками лилась кровь.

У отца даймона вырвался отчаянный крик боли, и он выстрелил сначала в Амаранду, а потом — в Кэрри.

В глазах у Амаранды потемнело от боли. Она упала, не в силах пошевелиться, словно парализованная.

— Клянусь, — кричал мужчина, — я убью вас всех! Убью!

Он с силой пинал девушку в поясницу, пока второй даймон не оттащил его от нее.

— Пойдем, пап, сейчас не время горевать по Деррику. Нужно уносить отсюда ноги, пока аполлиты не обнаружили нас и не поняли, что произошло.

— У меня есть ордер на обыск.

— И ты только что убил двоих представителей их вида. Ордер на обыск прокатил бы у твоего народа, но не у моего. Они убьют нас обоих.

Мужчина пнул Амаранду в последний раз, и они ушли.

Девушка почти ничего не видела из-за слез, застилавших глаза. Еще никогда в жизни ей не было так душевно и физически больно, как сейчас.

— Каэль, — всхлипнула она. Ей нужно было до него дотронуться. Невзирая даже на то, что хотелось просто закрыть глаза и позволить смерти унести ее прочь от телесных мук, Амаранда отказывалась умирать, не держа мужа за руку.

Он пообещал ей это в ночь их свадьбы.

«Я никогда не оставлю тебя умирать в одиночестве. Я буду с тобой, буду держать тебя за руку до самого конца.»

Она не позволит ему умереть, не зная, что она здесь, рядом с ним. Рука об руку.

Ее руки и ноги дрожали. Девушка ползла по скользкому от крови полу, пока не приблизилась к мужу. К ее изумлению, он был еще жив, но жизнь уже едва теплилась. В его глазах стояли слезы, дышал он хрипло и неглубоко. Глаза больше не были черными, как у всех Темных Охотников. Они были чудесного янтарного цвета.

— Каэль?

Мужчина внимательно посмотрел на нее, и его глаза вспыхнули.

— Солнышко, — прошептал он.

Амаранда задохнулась от рыданий — это ласковое прозвище Каэль дал ей, когда они приносили свадебные обеты… обеты, которые он написал специально для нее.

«Хотя вся моя жизнь проходит в ночи, я никогда не познаю тьмы, пока ты, мое солнышко, будешь рядом со мной.»

Она тяжело сглотнула, когда он дотронулся до ее щеки.

— Прости, что не послушал тебя.

Амаранда облизнула губы, ощутив вкус крови даймона.

— Все хорошо, любимый.

Она положила голову мужу на грудь и осталась лежать, а он играл ее волосами.

Она была полностью готова умереть вот так. Закрыв глаза, Амаранда ждала, когда смерть заберет ее.

Примерно так она себе это и представляла. Но время шло, дыхание Каэля становилось всё более поверхностным, а Амаранда дышала всё ровнее.

И глубже.

Боль в теле отступила, и девушка ощутила жжение в груди. Было неприятно, но терпимо.

Это…

Она почувствовала, что ее зрение и слух обострились. Тяжело дыша, Амаранда поднялась на ноги, и внезапно поняла, что происходит.

Она превращалась в даймона.

Но как? Она не…

Взгляд упал на парня, которого она убила.

— О, Боже, — выдохнула Амаранда, осознав всё до конца. Она вкусила крови даймона, в которой были отнятые им души людей. И теперь эта кровь преображала ее тело.

Она спасла ей жизнь…

Амаранда взглянула на свою грудь и увидела маленькое черное пятнышко прямо над сердцем — место, где души людей собирались, чтобы подпитывать ее кровь — кровь даймона, и оберегать от разрушения ее тело аполлита. Пока девушка смотрела, пули вышли из тела, и раны затянулись сами по себе.

Ее сердце колотилось. Она перевела взгляд на парня, из раны которого продолжала сочиться кровь. Убить даймона можно было тремя способами: вывести на солнечный свет, пронзить метку над сердцем или разорвать яремную вену.

Этот даймон еще не умер. Он рассыплется прахом лишь когда из его тела вытечет вся кровь.

Она может спасти Каэля…

Он никогда тебя не простит.

Возможно, но если он умрет, то станет Тенью и будет вечно страдать в аду, не имеющем конца. Никакая богиня больше не смилостивится над ним. Никакая сделка с Артемидой уже не вернет ему жизнь. Его тело превратится в прах, и он окажется в ловушке. Лишенный души. Навсегда. Никакого отдыха. Никакого восстановления или перевоплощения.

Одна только вечная мука.

А хуже всего то, что он будет совершенно один.

— Прости меня, Каэль, — прошептала Амаранда, нежно целуя губы мужа.

Не раздумывая больше, она схватила даймона за руку и подтащила его к себе. Достав нож у него из-за пояса, вскрыла ему вены на запястье. Она колебалась. Кровь Темных Охотников ядовита для даймонов. Возможно ли, что и кровь даймонов ядовита для Темных Охотников? А вдруг, пытаясь спасти Каэля, она умертвит его? Но разве у нее есть выбор? Если она ничего не предпримет, он точно умрет. Решив, что стоит рискнуть, девушка прижала запястье даймона к губам Каэля.

У него не было сил отвернуться, и ему ничего не оставалось, кроме как позволить крови стекать к себе в рот.

Глаза Каэля распахнулись, и он закричал от боли. Он корчился на полу, словно от нестерпимой муки.

Амаранда отпрянула, выпустив руку даймона.

Каэль повернулся на бок, ругаясь на чем свет стоит и судорожно дергаясь, будто его резали на куски.

— Нет, — выдохнула Амаранда, испугавшись, что сделала только хуже. Она села около мужа, подтянув колени к груди и опустив на них голову, и он вцепился в ее рубашку так, что побелели костяшки пальцев.

А потом она увидела…

Нож выходил из его спины. Медленно, мучительно, сантиметр за сантиметром он выползал, пока с громким звоном не упал на пол.

Амаранда пристально следила за ножом, слушая, как выравнивается дыхание Каэля. Он уже не так сильно цеплялся за нее.

Она опустила глаза и увидела то, чего, согласно законам Темных Охотников, не должно было произойти. Глаза Каэля стали неестественно янтарного цвета с черными полосами.

— Что ты со мной сделала, Амаранда? — резким, демоническим голосом спросил он.

— Я спасла тебя, Каэль. — Но, как только эти слова слетели с губ, она поняла, что произошло на самом деле. Она не спасла его.

Из-за нее они оба отправятся прямиком в ад.