Катери застыла, пока смысл слов постепенно до нее доходил. Она не знала, как реагировать на такую новость. Хорошо, что она пообещала им не перегибать палку, а то, несмотря на браваду, хотелось убежать отсюда со всех ног.

Вероятно, с диким воплем.

Может быть… она бы так и поступила, если бы могла пошевелить дрожащими ногами.

Вместо этого, она глубоко вздохнула и посмотрела на мужа кузины самым спокойным взглядом, какой смогла изобразить.

— Вы перебрали пейотль дяди Дэнни?

Талон открыл и закрыл рот.

Кабеса рассмеялся.

Талон окинул его угрожающим взглядом, но смягчился, обратившись к Катери.

— Знаю, что тебе нелегко это слышать, и ты мне не поверишь. Но… — он помедлил, явно подбирая нужные слова.

Кабеса не дал ему закончить.

— Мы должны убираться отсюда. Чаку вернется за ней с подкреплением.

— Кто такой Чаку? — резко спросила Катери, желая получить хоть один конкретный ответ. — Почему он был здесь?

«Самое главное, какого хрена он приперся за мной?»

Кабеса опустил руки на бедра.

— Ты знаешь про Королевство Змей?

«То, чего следует избегать любой ценой».

Но она не высказала вслух свой сарказм.

— Не имею ни малейшего представления.

— Конечно, нет… — в груди Кабесы зародился рык, словно отсутствие у нее знаний оскорбляло его, а потом последовало тихое бормотание на испанском. И только спустя секунду он вздохнул и снова заговорил: — На самом деле Чаку — это для краткости, а так его имя означает «грабить» или «опустошать». Другая puta— да я нарочно называю его женщиной — называет себя Веном. В переводе «яд» или «отрава». — Кабеса посмотрел на нее, прищуривщись. — Общая картина уже начала вырисовываться?

С ужасающей ясностью. В конце концов, родители не назвали их «Пушистик» и «Зайка». Очевидно, Чаку и его друг были жестокими типами.

— А что это за камень, который от меня требовал Чаку?

— Если коротко, его называют Киничи. С его помощью можно управлять миром и даже самим временем. Твоя бабушка была одной из священных хранительниц Киничи. Твоя мать должна была стать ее преемницей, но погибла раньше матери, поэтому эта обязанность легла на твои плечи.

«Чудесно. Моей благодарности нет предела. Да, это тоже сарказм».

— Почему я?

— Камень переходит от дочери к дочери по родословной.

«Дитя матери. И лишь возможно отца».

Такую философию использовала бабушка, объясняя ей, почему в племени чероки царил матриархат в отличие от большинства общин. Все знают, кто их мать. Но отцовство, особенно в прошлом, могло вызывать сомнение и полагалось исключительно от характера и моральных ценностей матери… если она, конечно, не подвергалась насилию.

Тем не менее, это еще не делало Катери единственной наследницей рода.

— Я не единственная женщина в роду.

Она посмотрела на Талона.

— Саншайн — смешенных кровей, — просто ответил тот. — Камень переходить только к чистокровным, Тери… К тебе.

«Зашибись! Может, я могу выиграть лотерею?

Нет. С моей удачей я выиграю мульти-мега-миллионы, а окажется, что кто-то просто неправильно назвал цифры.

А сорвать куш на скачках?

Опять же, черта с два.

Мать Апокалипсиса…

Да, конечно, милая. Приходи и получи свой приз.

Жизнь так несправедлива».

Как бы Катери хотела, чтобы фея неудач взялась за кого-нибудь другого. Предпочтительно, не того, кто ей нравится, но все же…

«Этой стерве нечем было заняться? Не нашлось другой жертвы?»

— У нас есть проблемы поважней, — сказал Кабеса Талону.

«Почему бы и нет, давай еще сильней сгустим краски».

Талон отступил назад.

— Рискну спросить, какие?

Кабеса фыркнул.

— Не хотел говорить. Но, к сожалению, вы должны знать, что кто-то раскопал печать Ани-Кутани.

Талон смерил Кабесу хмурым взглядом.

— Ты так говоришь, словно я в курсе, о чем речь.

Кабеса что-то пробормотал себе под нос.

— Это… kala kratu… э… — он остановился, пытаясь подобрать нужные слова. — Как это звучит по-английски? Охранный камень? Заговоренный камень? Не совсем так, но думаю, вы уловили суть. Он был помещен над гробницей, где заключены в тюрьму последние семь Ани-Кутани. Теперь, без печати, любой может призвать их назад в этот мир. Они будут обязаны своему освободителю и сделают для него все что угодно. А потом сломают врата и сразятся со злом, которое сами же спустят с цепи. Теперь узрел проблему, Кельт? Чаку знает о сорванной печати и что она из себя представляет.

Катери прокляла эти новости. Неудивительно, что Чаку так заинтересовался, увидев на столе календарь.

«Почему у меня такое чувство, будто я очутилась в фильме ужасов?»

Кабеса схватил ее за руку и потащил к Талону.

— Возьми ее и уходи. Мы должны доставить Катери к камню времени и защитить, пока она не запечатает врата.

— А у тебя какие планы? — спросил Талон.

Кому-то стоит записать смех Кабесы для дома с привидениями. Определенно он заставит любого трястись от ужаса.

— Я живу ради борьбы, m’ijo [25]M’ijo — мой мальчик, мой дорогой (городской сленг исп.)
. Если они настолько глупы, чтобы вернуться сюда, у меня к ним есть парочка вопросов, на которые я хочу выбить ответы… Adios [26]Adios — прощайте (исп.)
.

Талон кивнул ему.

— A beber y a tragar, que el mundo se va a acabar.

Кабесе стало не до смеха.

— Ты бессердечный ублюдок, Кельт. Hombre prevenido, vale por dos.

А затем он развернулся и вышел из кабинета.

Катери посмотрела на Талона, вопросительно приподняв брови.

— Я поняла твое: «Ешь, пей, веселись, ибо завтра умрем». Но что он сказал в ответ?

— Другую испанскую пословицу: «Тот, кто начеку, может одолеть любого». Теперь давай сваливать от…

Он не успел закончить фразу, когда вокруг нее сгустилась тьма. С широко распахнутыми от ужаса глазами она потянулась к Талону, бросившемуся к ней.

Но он не успел.

Как только их пальцы соприкоснулись, ее затянуло в какой-то вихрь. К горлу подступила тошнота, пока она куда-то летела.

«Я не Дороти.

Но, если кому-то пришло на ум уронить на меня дом, то я взбешусь посильней Злой Ведьмы.

Бойтесь меня…»

По крайней мере, так она думала, прежде чем со всей силы шлепнулась в место, окутанное тьмой. Ни лучика света. Темень настолько густая, что резала глаза, пока Катери напряженно вглядывалась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Что угодно. Приподнявшись с земли, о которую она больно ударилась при падении, Катери пыталась осмотреться.

Вдалеке раздался жалобный вой.

Она судорожно пыталась понять, кому он принадлежит. Собаке? Ребенку? Катери не могла сказать с уверенностью. Она уже собралась откликнуться, но вовремя одернула себя. Если кто-то хочет навредить ей, то точно не следует обозначать свое местоположение.

Такое она видела в фильмах ужасов. Глупая puta всегда велась на такой трюк.

«По крайней мере, на мне не высокие каблуки и короткая юбка. Хотя герои в итоге все равно умирали».

Катери протянула руку, пытаясь нащупать стену, мебель или хотя бы…

— Ой! Черт по…

Она прикусила губу, потирая руками коленку.

Конечно же, у этой части тела должна быть другая задача, кроме как натыкаться на всякую мебель в темноте.

Только это вовсе была не мебель, как она поняла, проведя ладонью по твердой поверхности. Больше похоже на булыжник.

«Я бы многое отдала за фонарик».

Неожиданно что-то прикоснулось к ее ноге.

Отрывисто дыша Катери начала оборачиваться, пытаясь выяснить, что это такое.

«Пожалуйста, только бы не крыса. Только бы не крыса…»

Она их до ужаса боялась.

— Где камень?

Она подскочила от скрипучего голоса.

— Кто вы?

— Где камень? — раздался другой голос с противоположной стороны тьмы.

После ее продолжительного молчания вспыхнул свет. Катери в ужасе замерла. Никогда в жизни она не видела ничего подобного.

Вся пещера — теперь Катери знала где находится — была наполнена…

Чупакабрами?

Пеученами?

«Где Энрике, когда он так нужен? А еще лучше барабан его великой прапрабабушки, чтобы разогнать этих тварей».

Небольшое пространство кишело существами с острыми клыками. Их тела с ног до головы были разукрашены в стиле тотемных карикатур. Грим создавал иллюзию грозной недовольной мины.

Но сильнее всего пугали засохшие брызги крови.

Бравада испарилась, и Катери поняла, что никогда не сможет их одолеть. Их слишком много, ее вмиг повалят и убьют.

Один толкнул Катери сзади.

— Камень! — прорычал он. — Отдай его. Сейчас же!

— Я… Я… Я не знаю, о чем вы говорите.

«Неверный ответ».

Монстры принялись колотить копьями по окрашенным круглым щитам с недовольным криком.

«Я сейчас умру».

Трясясь от страха, она побежала направо, где, казалось, находился туннель.

Монстры преградили ей путь.

Пейтон Мэннинг обзавидовался бы, с какой ловкостью она остановилась и побежала к другому тоннелю.

На этот раз каким-то чудом она сумела до него добраться. Но это не спасло положение дел. Она замедлила шаг, когда ее окутала кромешная тьма.

И снова жалобный стон и шипение.

Понятно… так твари играют с ней, прекрасно зная, что она ничего не видит.

«Они должны радоваться, что превосходят меня числом. А иначе…

Я сошла с ума».

Это единственное объяснение ее странного панического спокойствия.

Как кто-то сможет быть столь хладнокровным и держать себя под контролем?

«Скажи спасибо. Ты могла завизжать…».

С другой стороны, может именно этим она занималась. Возможно, спокойствие лишь плод ее воображения. Безумие, вызванное неспособностью справиться с ситуацией.

Пещера начала вибрировать, подобно гулкому тяжелому сердцебиению. Стук эхом разносился вокруг.

Везде без исключения.

Катери развернулась и бросилась бежать. Но не успела сделать и двух шагов, прежде чем врезалась во что-то твердое. Ее пронзила вспышка боли.

Нет, не вспышка. Ее ранили. Внезапно закружилась голова. Катери коснулась ребер, очага боли. Пальцы покрыла липкая кровь. Звук становился все громче.

Ближе.

Монстры были повсюду.

Она побежала со всех ног, но это не помогло. Несмотря на все старания, Катери не могла сбежать от существ, окружавших ее, кем бы они ни были. Монстры продолжали играть с ней, постоянно шипя:

— Отдай нам камень.

— Заткнитесь! — прорычала она. — У меня его нет!

Что-то ударило ее по лицу. Катери ответила на удар и обрадовалась, услышав стон.

«Хорошо. Надеюсь, ты еще долго будешь чувствовать последствия».

Тем не менее, это не меняло факта, что она попала в серьезную передрягу. Зажав рану ладонью, Катери поковыляла сквозь темноту в надежде найти хоть какой-то выход.

«Я умру».

Она знала это. Других вариантов попросту нет.

Дрожащими руками Катери сильнее надавила на рану. Не глубокая, но она ужасно пульсировала, и дышать становилось все труднее. Положение усугубляло сильное головокружение. Если она отсюда не выберется, то умрет от потери крови.

В темноте раздались пронзительные крики. На этот раз иные.

Крики, которые Катери помнила со своего сна.

Черные пересмешники.

Испугавшись еще сильнее, она продвинулась дальше во тьме, молясь, чтобы ее не нашли.

В следующую секунду Катери осознала, что сползает вниз по стене, съежившись от происходящего. Ей не хотелось верить, что все рассказы бабушки оказались правдой.

«Это невозможно.

Потому что если это так…

Я не такая. Не такая. Я не верю в магию и заклятия».

Но как по-другому объяснить происходящее? Она не так глупа, но ее отрицание сейчас говорило об обратном. Независимо от того, как сильно вы верите во что-то — насколько это имеет твердую доказательную базу — часть работы ученого принимать во внимание новые факты, способные полностью изменить картину мира.

«Так что, смирись. Твоя бабушка была права. Все это реально».

В этом вся загвоздка, ей не хотелось брать на себя ответственность, возложенную на бабушку. От нее завесило все до мелочей. Она отвечает за жизни людей и их бессмертные души.

Словно эти мысли пронеслась сквозь миры, Катери ощутила рядом с собой присутствие бабушки. Почувствовала запах лосьона «Юрген» и мяты.

— Катери? Помоги мне. Ты нужна мне, дитя. Моя душа погибнет, если ты не придешь.

Она без раздумий шагнула вперед, но вовремя себя остановила.

«Это не моя бабушка. Она умерла много лет назад. И бабушка всегда называла меня именем, известным лишь нам двоим. Они пытаются обмануть меня».

— Помоги мне, дитя!

Надеясь убраться подальше от преследующих ее существ, Катери прижалась спиной к холодной стене и сделала еще шаг к выходу.

Кто-то прошептал ей на ухо:

— Куда-то собралась, сладенькая? Неужели ты хочешь покинуть нас так скоро?

В глазах потемнело, когда костлявая рука впилась когтями в ее плечо. В отличие от остальных существ в пещере, Катери узнала этого. Черный пересмешник.

Внезапно прогремел глубокий голос, заговоривший на незнакомом ей языке.

Но пересмешник узнал его. Это было слышно по резкому сердитому выдоху. Отпустив ее, черный пересмешник рванулся на голос незнакомца с диким ревом, от которого едва не лопнули барабанные перепонки.

В ту секунду, как черный пересмешник набросился на мужчину, свет озарил маленькую пещеру оранжевым сиянием. Сиянием, исходившим от кожи мужчины…

Пока незнакомец сражался со злым духом, Катери хотела сбежать, но не смогла. Казалось, она застыла, так же как Энрике в лаборатории. В полном напряжении она смотрела на незнакомца, молясь, чтобы он был другом, а не врагом.

«Моя суточная норма врагов уже перевыполнена, а ведь еще только полдень…»

Она перевела взгляд с искривленной безобразной фигуры черного пересмешника на мужчину, сражавшегося с ним. Облаченный с ног до головы в черное, он был крупнее пересмешника. Из-за жуткого зарева, льнущего от него, Катери не могла четко рассмотреть черты лица, но до середины спины ниспадали длинные черные волосы. Незнакомец увернулся от удара и атаковал пересмешника с грацией танцора.

Черный пересмешник полоснул его по горлу.

Мужчина быстрым элегантным движением отклонился назад.

Вместо того, чтобы распороть горло, пересмешник захватил когтем ожерелье из костей и бирюзы, сорвав украшение с шеи мужчины. Ожерелье пролетело сквозь тьму, приземлившись прямо у ног Катери.

Она подняла его и замерла, увидев серебряный круг с выгравированным громовержцем.

«С востока полетит гром-птица направляясь в мертвые земли. Остерегайся громовержца, дитя. Все гибнут на его пути. Никто не устоит против него. Даже ты».

Прозвучали слова бабушки в голове, когда воин ударил черного пересмешника, и тот исчез во вспышке ярко мерцающего пламени.

Незнакомец тут же повернулся к ней.

У Катери едва не оборвалось сердце, когда она наконец рассмотрела его. Одежда, волосы, глаза — чернее ночи. Каждая черта идеально вылепленного лица была совершенна. Он производил впечатление безжалостного воина, привыкшего отнимать, а не спасать жизни.

И когда Катери встретилась взглядом с этими холодными бездонными черными глазами, ей показалось, что костлявая рука смерти коснулась ее щеки.

«Во веки веков…»

Именно этот мужчина раз за разом убивал ее во сне.