Рэн собрался с силами, почувствовав, как стальные когти Кайтел разрывают тело. Демон-ветров жалил подобно укусам тысячи скорпионов. От мучительной боли на глаза навернулись слезы, пока Рэн изо всех сил пытался устоять на ногах. Если он падет, демон доберется до Катери. В ту же секунду они проиграют окончательно и бесповоротно. Она умрет, и все врата вмиг откроются.
«Им меня не одолеть… Больше никогда».
Злясь на себя, что сам поставил их в такое положение и оказался не в состоянии переместить Катери в запланированное убежище, Рэн стоял неподвижно, несмотря на ужасную боль. Он мысленно устремился к центру своей сущности и призвал все имеющиеся силы. Но их не оказалось там, где он рассчитывал.
«Почему… Ну почему мои сверхспособности нас так подвели? Неужели на этот раз они не могли сработать как положено?»
С клокочущей в сердце яростью Рэн оскалил зубы, выставил руку и со всей дури швырнул огненный шар в грудь демона.
Кайтел с криком вылетел через дверь. Когда ветер перестал завывать, Рэн схватил Катери за руку и потянул за собой. Если они хотят выжить, им нужно продвигаться вглубь первого уровня. Он мог попытаться их переместить, но после последнего провала Рэн не решался рисковать. Да и сил поубавилось, а с ними двумя…
Лучше оказаться запертым здесь, чем попасть на второй уровень.
Но он не смог далеко уйти. Катери замотала головой и уперлась ногами в пол, не желая ступить и шагу.
— Кто ты?
— В этой обители я единственный на твоей стороне. Пошли, или они убьют тебя.
Рэн заметил сомнение, промелькнувшее в ее глазах, прежде чем она кивнула. Одолеваемый желанием убраться как можно дальше от своего бывшего союзника, Рэн подбежал к двери и распахнул ее.
Катери снова затормозила, увидев охваченное огнем помещение, которое им предстояло пройти.
Глянув на него как на безумца, она показала всем видом, что не собирается идти.
Рэн подавил вспышку раздражения. В отличие от него девушка не привыкла иметь дело с хитростями и ловушками демонов.
— Это иллюзия.
Судя по недоверчивому взгляду, она ему ни капли не поверила.
— Доверься мне.
— С какой стати?
Рэн понимал, что ее сомнение разумно. С таким прошлым он не заслуживал ничего кроме презрения и пренебрежения. И все же, его очень сильно задело ее отношение.
— Ты хочешь жить?
Его опалило доверие в ее глазах, какое ему не выказывала ни одна женщина.
— Да, хочу. Поэтому, пожалуйста, не ври мне. Не скажу, что у меня много оснований для жизни, но сегодня я точно не хочу умирать, — прошептала она и, шагнув вперед, взяла его за руку.
Рэн потянул ее в огонь, молясь духам в надежде, что не ошибся насчет иллюзии. На кратчайший миг он подумал, что недооценил ситуацию. Но когда они пересекли комнату, Рэн узнал смрад преисподней и понял, что случилось.
Койот проломил первые врата и затянул их сюда. Каким-то образом брат приоткрыл лазейку для Хи’хинуа и освободил Кайтел. Или хуже того, Койот сломил Чу Ко Ла Та, заставив его сделать это.
В любом случае, врата для Хи’хинуа открыты, и в этом нет ничего хорошего.
Даже думать не хотелось, что могло подтолкнуть Чу к такому шагу.
Силой мысли Рэн захлопнул за ними дверь и запечатал ее, преграждая путь Кайтел. Ничтожная преграда, да и демон здесь не единственный враг.
«Наверняка тут повсюду развешены плакаты о моем розыске. С очень щедрым вознаграждением. Если демону удастся меня схватить и доставить Гризли, то он получит солидный куш».
Во всей Вселенной Дух Гризли не жаждал ничего больше, чем снова пленить Рэна.
Вот поэтому он столь же опасен для Катери, как и демоны.
«Возможно, стоит оставить ее одну».
Но Рэн все прекрасно понимал. Катери не протянет долго в первом уровне царства мертвых. Она не знает, как укрыться от врагов или как с ними сражаться. Хотя, как правило, демоны здесь не столь сильны. Многие из них всего лишь тени, слоняющиеся меж двух миров. Самая главная проблема, что они напрочь лишены верности. Двуликие и капризные в полном смысле слова, они могли как убить, так и помочь.
Если им реально повезет, то тени не обратят на них внимания.
Конечно, удача всегда была непостоянной стервой.
А сегодня походу она и вовсе от них отвернулась.
Внезапно слева от них взорвалась стена, обсыпая кусками гипсокартона. Но это было еще не самое паршивое…
Самое паршивое заключалось в том, что из дыры высыпала толпа демонов, жаждущая заполучить его сердце и ее жизнь в качестве бонуса.
Рэн отпустил руку Катери, намереваясь схлестнутся с противниками.
У Катери перехватило дыхание, когда в руках Рэна появилась дубина, которую она тысячи раз видела во снах. И он использовал ее с невероятным мастерством. Плоской частью отшвыривал назад врагов, а боковой резал существ на куски.
Израненные демоны вопили, падая навзничь. Многие отступили, но другие упорно взбирались по телам погибших, чтобы добраться до Рэна.
Стремясь помочь ему, Катери оглянулась в поисках оружия. К сожалению, она не знала, как бороться и не имела супероружия. А попытка напасть на чудищ голыми руками попахивала глупостью. Лучше не мешать тому, кто знает, как сражаться с этими тварями, и охранять тыл, а еще убедиться, что Рэн случайно не ранит ее дубиной, чем сломя голову мчаться вперед, тем самым поставив их обоих под удар.
На самом деле, от зрелища, как Рэн орудует боевой дубиной, захватывало дух. Оружие словно стало продолжением его руки. Невероятная грация движений говорила о целой жизни боевой подготовки.
Пока он дрался, в голове замелькали новые видения.
— Почему ты дерешься со мной, Мака'Али? Я не твой истинный враг. Он гораздо ближе к дому. Мы с тобой могли бы стать союзниками и бороться вместе за тех, кто не в силах постоять за себя. Отпусти свой гнев и в кои-то веки сделай что-то хорошее.
Катери не знала старца, сражавшегося с Рэном, но что-то в нем казалось до боли знакомым…
Рэн не ответил, когда они вдвоем схлестнулись подобно истинным божествам, воюющим за господство.
— Это действительно то, чего ты хочешь? — попробовал старец снова. — Все, чего ты жаждешь?
Рэн смотрел на него с недовольным видом.
— Я хочу, чтобы ты наконец-то умер, старик! И сделал это молча!
— Это не твои слова. А Гризли. Он боится истины, поскольку знает, что она отправит его туда, где ему самое место. Отпусти свою ненависть и очисти тело от Гризли. Веришь ли ты в это или нет, но ты намного лучше, Мака'Али. Ты заслуживаешь счастья и чтобы тобой дорожили.
— Да пошел ты!
Рэн стал сражаться еще яростней.
Оба в пылу битвы. Потные и грязные. Такое чувство, будто они сражались несколько месяцев…
На протяж…
— Года и одного дня, — выдохнула Катери.
Рэн обернулся и, нахмурившись, глянул на нее.
— Что ты сказала?
— Пригнись! — закричала она, когда один демон подкрался к нему сзади.
Обернувшись, Рэн едва успел отразить удар дубиной. Лезвия впились в плоть, и демон с визгом взорвался. Ярко вспыхнуло пламя, пока не ослепило их. Катери прикрыла ладонью лицо, защищая глаза.
Рэн повернулся и схватил ее, а потом попытался переместиться. Безрезультатно.
«Черт. Мне нужно вытащить ее отсюда».
Но его истощенных сил не хватит на них двоих.
«Что ж, сегодня хороший день для смерти. Если меня сегодня не станет, всем будет глубоко плевать.
В отличие же от меня, Катери очень важна».
Он обхватил ладонями ее лицо и взглянул в золотистые глаза.
— Подумай о своей бабушке. Позови ее и попроси отвести тебя домой.
Катери нахмурилась от столь странной просьбы.
— Я не понимаю.
Он вложил в ее руку что-то твердое, но, не дав рассмотреть, сжал ладонь в кулак.
— Просто сделай, как я сказал. Закрой глаза и подумай о ней.
Катери подчинилась. Одну секунду она чувствовала, как накаливается комната и языки пламени почти касаются кожи, сжигая дотла, а в следующую…
Она оказалась в доме Талона в Новом Орлеане.
«Что за?..»
Сбитая с толку, она обернулась кругом, рассматривая дом кузины. Оформленный в ярко-розовых и фиолетовых тонах, он так сильно контрастировала с откровенно мужественным обликом мужа Саншайн. Но Талон во всем потакал любимой. До такой степени, что все полотенца в доме были розовыми.
Саншайн сидела на кушетке с правой стороны, а на ее коленях дремал их недавно родившийся сыночек Деклан.
При внезапном появлении Катери Талон вскочил на ноги и шагнул к ней.
Катери накрыло волной облегчения, а потом она вспомнила, что Рэн ей что-то дал. Опустив глаза, она разжала кулак и увидела на ладони маленький белоснежный старый полевой шпат в форме слезы с перламутровым отливом.
Лунный камень. Ее бабушка носила такой в degalodi nvwoti, мешочке с лекарствами, который всегда держала у себя в кармане или на шнурке, обернутом вокруг шеи. Каждый раз, проснувшись, бабушка вытаскивала свои кристаллы и камни, которые хранила в прикроватной тумбочке и выбирала те, что по настоянию ее Духа-покровителя помогут ей на протяжении дня. Так, по крайней мере, она всегда говорила. После этого бабушка шептала молитву над камнями и затягивая узелок degalodi nvwoti, готовая столкнуться с любыми трудностями, какие бы не сулил ей новый день. Каждое утро состав мешочка менялся, кроме священного лунного камня.
— Почему ты всегда носишь с собой лунный камень, Eleesee? — спросила Катери в один прекрасный день, когда бабушка достала его из degalodi nvwoti, держа в руках и словно молясь.
Бабушка посадила Катери к себе на колени и положила камешек ей на ладошку, чтобы внучка могла его рассмотреть. По сей день она помнила, как прекрасный молочно-прозрачный камень отливал голубым цветом в солнечных лучах.
— Это камень судьбы, который поможет тебе ясно узреть будущее и укажет к нему легкий путь. Вот поэтому он считается сильнейшим из камней-желаний. Прошепчи ему свои мечты, и он донесет их до небес к Великому Духу. Лунный камень может излечить и защитить всех, кто в этом нуждается. А еще он предвестник новых начинаний и удачи. Всегда носи его во время путешествий, Валейли. Эти камни — самый драгоценный дар от Бабушки Луны, которая проводит нас через цикл жизни и следит за нами, пока дремлет Дедушка Солнце. В темные времена, когда враги скрываются от нашего взора, желая нанести непоправимый вред, именно Луна приведет нас в безопасное место. Она позволит нам увидеть истину, с которой мы не желаем сталкиваться.
Катери сжала в руке лунный камень Рэна, и ее задушили слезы, когда она поняла, что именно он сделал для нее. В их культуре подарков никогда не ждут, даже на дни рождения, свадьбы или другие праздники. Если гость пришел на твое торжество, это уже показывает, насколько ты ценен, почитаем и необходим для других, раз они готовы потратить бесценное время своей жизни, чтобы отпраздновать с тобой важное событие.
Главное не в том, чтобы получить что-то, а в преподнесении подарка, особенно, когда он неожиданный и от самого сердца. Денежная стоимость вовсе не важна. Самые ценные дары — те, что несли в себе личную или духовную значимость для дарителя.
А Рэн отослал ее со своей защитой и камнем судьбы… Самым священным сокровищем, которое он носил с собой. Рэн знал, что остался сражаться за нее, оставшись без всякой духовной защиты.
Никто и никогда не давал ей ничего более ценного.
— Тери? — Саншайн обеспокоено свела красивые брови. — С тобой все в порядке?
Комок в горле мешал Катери ответить, пока она сжимала в руке самый драгоценный дар Рэна. Одинокая слеза скатилась по щеке.
В эту секунду Катери почувствовала, как кто-то схватил ее сзади.
Талон бросился к ней.
Но было слишком поздно. Не важно, что схватило ее, но оно утянуло Катери из дома кузины обратно во тьму.
— Бабушка! — позвала Катери, пытаясь следовать указаниям Рэна. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться на образе бабушки, но попытка не увенчалась успехом. Бабушка не могла оградить ее от происходящего.
Вместо этого ее мысли вернусь к высокому великолепному мужчине, который раз за разом убивал ее во сне.
* * *
У Рэна трещала голова от боли. Настолько сильно, что он даже не мог изменить форму и улететь. Он исчерпал все силы, отправив женщину к Талону. Мало того, его силы Темного охотника навевали на него сонливость. Каждый раз, когда Охотника ранили, его клонило ко сну, во время которого греческие боги сновидений могли помочь исцелиться. Но если он в таком состоянии продолжит драться…
Его убьют ради крови, которую он люто ненавидел.
Рэна одолевала боль и усталость. А демонов становилось все больше и больше.
«Просто ляг и позволь одержать над тобой верх.
Правда, у меня нет причин продолжать сопротивляться. Я с лихвой искупил перед людьми свою вину за совершенные злодеяния. И прожил достаточно долго, чтобы выполнить условия сделки с Артемидой.
Настало время для следующего приключения.
Если умрешь без души, то проведешь вечность в мучительных страданиях».
Рэн рассмеялся от этой мысли.
«И чем это будет отличаться от привычной жизни? Проклятье, я даже не замечу разницы».
Перед ним возник Кайтел. Глаза демона пылали флуоресцентным фиолетовым цветом.
— С тебя причитается кровавый должок.
Рэн усмехнулся.
— Я ни черта тебе не должен.
Демон оскалился, прежде чем рванул порвать горло. Рэн поймал его и раскрутил. Но вместо того, чтобы отлететь прочь, Кайтел обнял его как брата и глубоко вонзил когти в травмированное плечо.
— Вспомни о своих долгах, — прошипел Кайтел ему на ухо.
От его слов у Рэна помутнело в глазах, так как демон вернул его в далекое прошлое. Во времена, когда он повелевал здесь как владыка Гризли.
Когда ему принадлежало все…
Тогда, единственный раз за всю жизнь, он не испытывал боли. Стыда. Он шествовал по этой обители королем. Никто не мог прикоснуться к нему.
«Ты снова мой».
Смех Грили эхом разлетелся в голове Рэна.
«Нет!»
Рэн изо всех сил пытался ухватиться за последние крохи собственной человечности. Но это оказалось невозможным. Можно было до посинения отрицать правду, но, тем не менее, в глубине сердца Рэн всегда знал истину.
Ему хотелось чувствовать себя своим. С кем-либо. Хоть однажды. Вот только он никому и никогда не был нужен. Зло единственное приветствовало его в своем лоне.
Только он знал, что это не имеет никакого отношения к единству и принадлежности. Все это оказалось ложью. Демоны радовались его присутствию не больше, чем его семья и мир в целом. Единственная причина, почему Гризли создал видимость, будто ему здесь рады, была возможность воспользоваться телом Рэна и добраться до своих врагов.
А что касается Ветра-провидицы…
Получив свободу, она в ту же секунду бросила его. Правя в этой сфере, Рэн был столь же одинок, как и в мире людей.
Ничего не изменилось. Он был ничтожным предметом одноразового пользования.
И сейчас он бесполезное ничтожество.
Закрыв глаза, Рэн стал ждать, когда демон покончит с ним.
— Отпусти. Его. Немедленно!
Рэн не сразу понял, кто говорит столь сердитым тоном. И даже узнав, кто это, не мог поверить собственным глазам, увидев Катери позади демона.
Тем не менее, Кайтел пришел в себя первым и расхохотался.
Рэн воспользовался моментом и напал на демона. Хреново, что это не убьет его. Но удар в сонную артерию ослабит врага. Кайтелу придется останавливать кровотечение и восполнять потерянную кровь, иначе он будет ослаблен во время сражения. А такой ошибки не могло позволить себе ни одно существо в этом царстве.
Глаза Кайтел пылали ярко-оранжевым цветом, напрочь стирая их привычный фиолетовый оттенок.
— Это еще не конец.
Рэн насмешливо ухмыльнулся ему.
— Пока, да.
Стоило демону исчезнуть, как Рэн развернулся и схватил Катери за руку.
— Что ты здесь делаешь? Я отослал тебя отсюда.
Рэн выругался. Кайтел оказался сильнее, чем прежде. Намного сильнее. Не подоспей Катери вовремя, вероятно, он бы умер. А теперь из-за раны на плече он ослаб еще больше, чем прежде.
А это значит, Катери в огромной опасности. Если кто-то нападет на нее, он долго не протянет. А если враг придет за ним, то у него не получится помешать пленить Икскиб.
«Твою мать!..»
— Тебе не следовало сюда возвращаться.
Катери ему не ответила. Все ее внимание приковала его одежда, обильно залитая кровью. Его руки были изранены, а рукава порезаны. Левое плечо выглядело так, будто его кто-то хотел раскромсать.
— Ты ранен.
— Я буду жить. — Склонив голову, Рэн окинул взглядом существ, толпящихся за ее спиной. — Нам нужно идти.
— И куда отправимся?
Рен поднял свою дубину и закинул ее на плечо.
— Желательно туда, где их нет.
— Не могу не согласиться.
Катери пошла за ним из комнаты по длинному коридору. На пути стояло много демонических существ, но они не нападали. Они оставались в тени, следя за ними с жутким вниманием, и от этого становилось не по себе.
— Где мы?
Рэн крутанул дубину на плече, прежде чем ответил.
— Где нам обоим не следует находиться… первый уровень Западных Земель.
Катери нахмурилась, услышав название.
— Отчего термин мне кажется таким знакомым?
— В этом месте наши предки заточили худшее зло в мире, чтобы не позволить ему отравлять человечество.
«Ах, да…»
У Катери округлились глаза, когда она вспомнила рассказы бабушки о Страже, избранном охранять человечество. Великодушный и добрый, он стремился защитить первых людей, изгнав и отведя от них все угрозы. К сожалению, людей обвели вокруг пальца, как Пандору в греческой мифологии, подтолкнув открыть дверь и выпустить зло, желавшее разрушить человеческую гармонию жизни без боли и страданий.
«Это просто легенда».
Эта мысль испарилась, когда один из демонов обернулся, злобно зашипев на них. Огромный, зеленый, вонючий и такой же реальный, как она.
Здесь явно не игра воображения, и даже речи быть не может о розыгрышах. Как бы ей ни хотелось признавать это, но правду отрицать бессмысленно. Все вокруг реально.
Оскалив клыки, Рэн махнул дубиной в сторону твари, намекая, что произойдет в случае нападения. Уродец в страхе отшатнулся. Рэн подтолкнул Катери перед собой и быстро вывел из помещения, подальше от злобных существ.
Слишком благодарная, чтобы спорить или начинать с ходу расспрашивать его о клыках, Катери свернула за угол и замерла как вкопанная перед тройной развилкой коридоров. Она доверила выбор Рэну, поскольку не знала, куда они направляются.
Он свернул налево, размашисто шагая с грацией хищника.
Катери практически бежала, чтобы не отставать от него. Один его шаг равнялся ее двум с половиной.
— Как мы вообще сюда попали?
Рэн поморщился от вопроса, на который совсем не желал отвечать. Он ненавидел ставить себя в глупое положение или становиться объектом насмешек. Однако, по-видимому, его единственная цель в жизни — служить образцом несовершенства и некомпетентности.
«Спасибо, судьба. Безумно благодарен за такую честь».
Не желая трусливо скрывать правду, Рэн ответил:
— Я пытался переместить нас к Сину, но каким-то образом затащил сюда. Я в курсе, что это глупейшая ошибка, лады? Я делаю все возможное, чтобы поскорей исправить свою оплошность.
— Эй. — Катери заставила его остановиться. — Все в порядке. Ты пытался мне помочь. Я не собираюсь жаловаться, когда ты рисковал жизнью, спасая меня, мало того, сейчас истекаешь кровью. За кого ты меня принимаешь? И, кстати, спасибо. За все.
Она поднялась на цыпочки и запечатлела на его щеке быстрый целомудренный поцелуй.
У Рэна отняло дар речи. В голове эхом звучали ее слова, а кожа горела от прикосновения мягких губ. Ему до боли хотелось тесней прижаться к ней и насладиться сладостью рта.
Честно говоря, своим поведением Катери сбила его с толку. Никто и никогда не применял к нему презумпцию невиновности. Его всегда заставляли платить за ошибки и очень дорого.
— Мне следовало подумать о такой возможности.
Катери фыркнула.
— А мне кажется, это тут совсем не при чем. Кроме того, мы были немного заняты, пытаясь выбраться из смертельно опасной ситуации. Из всего произошедшего за последние несколько часов, это не так уж плохо. — Она махнула на его дубинку. — По крайней мере, мы вооружены и готовы к бою. Ну… во всяком случае, ты. Слава богу!
Великодушие ее души очаровало его. Рэн часто слышал рассказы, будто у людей добрые сердца, но так редко сталкивался с подобным, что ее добродушие застигло его врасплох. Большинство людей, с которыми ему довелось иметь дело, были корыстными и холодными.
Беспощадными.
Как его семья.
Покинув здание, Рэн замедлил шаг. В ту секунду, как они вышли за дверь, наложенный гламур развеялся и вместо казино «Иштар», куда, как он думал, их перенесло, строение обрело свою истинную форму. Старая, обветренная за века серая каменная постройка в городе, полном подобных зданий. Полуразрушенные дома выделялись на фоне темного, дышащего безнадежностью пейзажа. В этом месте не было ничего приятного или красивого.
Хуже всего то, что Рэну чертовски не хотелось возвращаться сюда и всколыхивать воспоминания, которые он предпочитал похоронить навеки. Первый Страж был прав. Он истязал сам себя сильнее, чем любой мучитель.
И эта мысль напомнила ему первую встречу с Ашероном, бессмертным лидером Темных охотников. Хотя внешне Ашерон казался юным — он умер в двадцать один год — он был одним из старейших и мудрейших существ, с которыми Рэн когда-либо встречался.
Прекрасные точеные черты лица, и лишь серебряные глаза выдавали в Ашероне истинно древнюю сущность.
— Жизнь несправедлива, Рэн. Она нелегка и определенно не для робкого десятка. У всех есть прошлое. Вещи, подобные удару промеж глаз. Старые обиды. Грехи. Сожаления, которые мешают спать и не дают покоя, пока ты не начинаешь бояться за собственный рассудок. Предательства, от которых душа кричит так громко, что ты удивляешься, почему никто ее не слышит. В конце концов, все мы одиноки в личном аду. Но в жизни главное не научится прощать обидчиков или забывать прошлое. Речь о том, чтобы простить себя за слабости и совершенные ошибки. Да, люди все время нас разочаровывают. Но самые горькие уроки мы получаем, когда сами подводим себя. Когда мы отдаем свою веру и сердце не в те руки, которые вводят нас в заблуждение. И хотя мы можем ненавидеть предателей, больше всего нас съедает ненависть к себе за то, что подпустили их так близко к себе. А из головы не уходят два вопроса. Как я мог быть столь глуп? Как я мог позволить им обмануть меня? Все мы проходим через это. Так называемое человеческое братство убогости и страданий.
Рэн встретился взглядом с юным атлантом.
— Скажи, Ашерон. Как нам снова обрести мир и покой, когда мы причинили много зла себе и другим?
— Если нам повезет, в один прекрасный день мы найдем единственного человека, который будет свято хранить наше доверие, оберегая ото всех нападок. Единственная душа, способная восстановить нашу веру в людскую порядочность и доброту, и пускай жизнь порой немилосердна, она все же остается самым удивительным в мире подарком. Пока же этот день не наступит, нам стоит не забывать, что «дом» — это не определенное место или человек. Это наше внутреннее чувство. То божественное прикосновение, которое зажигает огонь в наших сердцах, сжигая прошлое и боль, пока не оставляет ничего, кроме теплоты, позволяющей нам любить кого-то больше себя. Жар, который растет, когда мы делаем правильные вещи, хотя остальные стремятся нам навредить. И как бы банально это не звучало, миру известно, что одна жизнь затрагивает тысячи других, обучая всеобщему уважению. И хотя ты не столь значим для всего мира, но для любящего тебя сердца ты центр вселенной. Зная это, тебе никто не сможет причинить боль, если ты сам этого не позволишь. Единственная сила, которая у них есть, не взятая насильно или вытребованная. А та, что мы дали им осознанно сами. И в то же время важно, что мы ценим других так же, как и себя лично.
Даже притом, что ему хотелось верить Ашерону, Рэн ответил с насмешкой:
— Атлант, по твоим словам все так легко.
У Ашерона вырвался короткий горький смешок.
— Истина всегда проста, но путь к ней покрыт терном с кучей ловушек. Наши страхи и эмоции затмевают даже самый яркий день и чистейшую правду. Слова ничего не стоят в отличие от действий. Ты не можешь посадить сад, не вскопав почву. И ничто новое не сможет прорасти, пока старое не погибнет. Похорони прошлое, Рэн, чтобы будущее зародилось неоскверненным. Нам не подвластно изменить уже совершенное, но мы можем повлиять на то, что собираемся сделать.
Последние слова намертво запечатлелись в сердце Рэна, и он пронес их сквозь века.
И сегодня он собирался, во что бы то ни стало, защитить рядом идущую женщину.
Катери бледнела все сильней, рассматривая мрачные окрестности. Еще никогда ей не доводилось видеть более ужасающего места. Огромная желтоватая луна возвышалась над городом, напоминающим готические пейзажи из фильмов Тима Бертона. Эхо жалобных криков, молящих о пощаде, и звуки пыток сливались с диким смехом, будто кто-то или что-то наслаждалось болью мучеников.
От нехорошего предчувствия по спине Катери пробежал холодок.
— Это ад?
— Ближе к нему, чем хотелось бы.
Рэн остановился и осторожно потянул ее в затемненный переулок.
Не успела она открыть рот, как он прижал палец к ее губам. Тут Катери услышала звук чего-то ползущего по площади, где они находились мгновение назад. Выпучив глаза и затаив дыхание, она ждала, когда существо уберется подальше, и вокруг станет относительно тихо.
— Я должен вытащить тебя отсюда, — прошептал Рэн ей на ухо.
Катери была обеими руками «за».
— И тебя тоже.
Рэн перевел взгляд на свое раненое плечо.
— Меня пометили. Я не смогу уйти. Куда бы я ни отправился, они выследят меня и утащат обратно.
У Катери сердце кровью обливалось из-за печальной обреченности в его голосе. Казалось, Рэн смирился с тем, что ему придется здесь умереть. Только она во что бы то ни стало, помешает этому.
«Возможно, мне нечем похвастаться, но я преданная до безобразия».
— Неправильно бросать тебя на произвол судьбы.
— Я выживу.
— Ты постоянно повторяешь это. Но…
— Катери, я бессмертен, — произнес он, не дав ей договорить. — А ты — нет. Твоя главная задача — спасти мир, мой долг — спасти тебя. Я должен вернуть тебя в мир людей, чтобы ты могла исполнить свою священную миссию. Все просто.
Катери покачала головой от столь нелепого заявления. В мире нет ничего простого. Еще в четыре года кубик-рубик показал ей, как высокомерно бахвальничать, легкой задачей.
«Да уж, урок отлично усвоен».
— Знаешь, Рэн, двенадцать часов назад я бы назвала тебя сумасшедшим, заговори ты о священной миссии и всем этом, — Катери махнула рукой на окружающие их мрачные пейзажи и полуразрушенные здания. — К счастью, сейчас я более восприимчива к происходящему. Не уверена, хорошо это или плохо, но… по крайней мере, я больше не буду тратить время на отрицание действительности. Я смирилась с тем фактом, что странности в моей жизни достигли эпически небывалых масштабов.
«В конце концов, что еще может случиться?
Не считая смерти и расчленения. Только в обратном порядке.
Да, ладненько, возможно, не стоит злить фею неудач, учитывая, что злобная стерва уже охотится за нами. Но, черт возьми… Неужели мы не заслужили хотя бы небольшой отдых? И желательно не в могиле».
Неожиданно, один уголок его губ приподнялся, словно Рэна позабавил ее ответ.
— Мы должны убраться с улицы и найти безопасное укрытие, чтобы я мог восстановить силы и переместить тебя в мир людей.
— Хорошо. Но я до сих пор не поняла, что мне якобы нужно сделать и почему именно меня удостоили такой чести. С какого перепугу вся эта обязаловка легла на плечи моей семьи? В чем мы провинились, раз заслужили такое проклятие?
— Это не проклятие. Твой предок был сильнейшим из богов.
Такого поворота Катери точно не ожидала.
— Ты о чем?
Рэн поморщился, словно разбереженная рана причиняла боль, а потом пошевелил израненным плечом. Он вывел Катери обратно на темную улицу. Прячась в тенях, они направились, судя по положению луны, на восток.
— Еще до начала времен существовал бог, пришедший в этот мир из…
— Какой бог? — спросила Катери, прервав Рэна. Хотя ее люди верили в единственное божественное создание и прочих сверхъестественных существ, они не считали Великого Духа богом в традиционном смысле этого слова. Было крайне трудно объяснить свои убеждения тем, кто изначально относился к этому предвзято.
Кстати насчет богов…
Это вообще казалось бессмысленным.
— За неимением лучшего понятия, Ахау Кин считался богом преисподней и времени племени майя, — объяснил Рэн. — Именно поэтому его чаще всего изображали в центре их календарей.
Катери нахмурилась, вспомнив образ, который видела по всему Юкатану прошлым летом.
— Парень, похожий на ягуара или с его мордой?
Рэн кивнул.
Фернандо бы обрадовалась, узнай, что она запомнила. Но вспыхнувшее счастье мгновенно померкло в пучине скорби, стоило Катери вспомнить о смерти друга.
Откашлявшись, она стала ждать продолжения рассказа Рэна.
А он молчал. Казалось, Рэн заблудился в собственных мыслях или воспоминаниях.
Через несколько минут Катери подтолкнуть его в нужном направлении.
— Так на чем ты остановился?
Рэн стиснул зубы, вернувшись к воспоминаниям о молодости, которую люто ненавидел всем своим существом.
Даже сейчас, он ясно видел себя, крадущегося через залитый солнцем летний лес у дома. Он гнался за антилопой, на которую охотился. Неуловимый зверь привел его к поляне, где в пруду у подножия грохочущего водопада купалась женщина.
Никогда еще он не видел девицы краше. Длинные черные волосы шелковой вуалью окутывали соблазнительную, совершенную фигуру. Глядя на темно-смуглую, безупречную кожу Рэн изнывал от желания попробовать ее на вкус. И даже зная, что вторгается в частную жизнь, не мог отвести от нее взора.
Обнаженная она плыла на спине с закрытыми безмятежно глазами, а из-под воды выглядывала грудь. Руки плавно двигались в завораживающем танце в такт с нежной мелодией, которую она напевала.
Позабыв о добыче, Рэн как можно тише приблизился к водоему.
Внезапно, будто почувствовала его присутствие, красавица распахнула глаза и окинула Рэна суровым взглядом. Сощурившись, она поднялась из воды, демонстрируя свое обнаженное тело, и пошла в направлении берега, где безмолвно стоял Рэн.
Рэн покраснел, умирая от смущения и неловкости, что шпионил за ней. Отвернувшись, он крепко сжал лук и побежал.
— Погоди!
От ее неожиданного приказа Рэн буквально застыл на месте. Замер, прежде чем осознал это. Он слышал, как за спиной красавица вышла из воды и направилась к нему.
Несколько секунд спустя на плечи Рэна легли ее руки, а ладонь стала поглаживать его косу. Когда она пальцами очертила линию его подбородка, тело опалило жаром. С резким вздохом незнакомка стала водить шаловливыми пальчиками по бицепсам.
— Ну, разве ты не красавчик? А знаешь, если ты собрался подглядывать за женщиной, принимающей ванну, то, по меньшей мере, тебе стоит первым ее поцеловать.
Рэн стоял будто громом пораженный и не знал, как на это реагировать. Он не привык, чтобы женщина заигрывала с ним. Все девушки в городе знали, кто он, и либо обходили его стороной, либо издевались.
Ни одна из них никогда не пыталась его соблазнить.
Облизав губы, незнакомка зарылась рукой в волосы Рэна и притянула его голову для поцелуя.
У него помутился рассудок стоило языку красавицы слиться с его…
Рэн ослеп от удовольствия.
Ветер-провидица отступила со сладострастной улыбкой. А потом взяла его руку и опустила ладонь на свою грудь, дразня затвердевшими сосками.
— Ты ведешь себя так, будто никогда раньше не видел обнаженную женщину.
Рэна восхитила мягкость ее кожи. Она сильно отличалось от его собственной. Такая нежная, ароматная.
Аппетитная.
Рэн уже давно вышел из того возраста, когда большинство мужчин лишались девственности… Еще одна позорная истина, сделавшая его объектом постоянных насмешек и жестоких нападок, почему ни одна женщина им не интересовалась. Никогда. До этой секунды он даже ни с кем не целовался.
Ветер-провидица прикусила его подбородок.
— Ты не собираешься со мной разговаривать?
Рэн не решался. Ему меньше всего хотелось заикаться перед ней, дав повод над ним насмехаться. Пусть лучше считает его глупцом, нежели отвернется от него, как все остальные.
Поэтому Рэн поцеловал ее, лаская пальцами сморщенный сосок. Через несколько минут он лишился девственности и воли. С того дня он превратился в конченого простофилю, которого интересовала только Ветер-провидица.
Она просила. А он давал.
Рэн пошел бы на все, лишь бы удержать ее.
Даже на убийство родного отца…
Вздрогнув от нахлынувших воспоминаний, Рэн пожелал всем сердцем вернуться в прошлое и все изменить. Но это невозможно. Ветер-провидица, используя свое тело, завладела им, и он с радостью стал ее самым преданным рабом.
«Как можно так испоганить собственную жизнь? Один неверный шаг. Или решение…
И вот оно, вечное сожаление».
А все ради кровавой жертвы, в которой так нуждались Ветер и Гризли. Не такого ничтожества, как он, а чистокровного…
Его отца.
«Будьте вы все прокляты».
Но не это ранило в самое сердце. Не их он ненавидел.
«Будь я проклят за все совершенное».
Самое печальное, что он сам себя проклял.
Со вздохом Рэн аккуратно опустил дубину, стараясь не задеть вулканическим стеклом ногу и, отбросив прошлое, вернулся к настоящему. Катери нужно разобраться во всем происходящем.
— Ахау Кин — прародитель Ани-Кутани.
Катери нахмурилась.
— Ты имеешь в виду легендарных огненных жрецов чероки, тех самых, которые много возомнили о себе, стали продажными и творили сексуальные бесчинства? И как же он мог быть их прародителем? Ведь Ахау — божество.
Рэн кивнул.
— Майя — наши предки. Корни у нас единые, но много веков назад мы отделились от них. Пока майя строили свои города, Ани-Кутани — прямые потомки и народ, избранный Ахау Кин, — укрепляли позиции. По сути, они являлись привратниками, которым было поручено удерживать самое темное в мире зло, чтобы оно не вырвалось из адской обители их отца и не смогло навредить человечеству. В общей сложности существует одиннадцать врат, которые можно открыть и пройти. Четыре основных в настоящее время находятся в Америке, а остальные семь разбросаны по всему миру. Священным долгом Ани-Кутани на протяжении нескольких поколений было воспитывать величайших во всем мире воинов, призванных сражаться со злом. Их никто не мог победить… До тех пор, пока за ними не пришло чудовище с белыми глазами.
Катери замедлила шаг, идя рядом с Рэном. Ее поглотил страх от осознания того, что все мифы оказались не абсурдными байками, призванными развлечь или напугать детишек. А с этой легендой Катери отлично знакома… бабушка в красках описала историю.
«Из далеких восточных морей пришло чудовище, обладающее огромной силой, и великое зло опустошило все на своем пути. От столь жестокого нападения Мать Земля истекла кровью, и ее сердцебиение стало таким слабым, что даже малыши перестали его слышать. И хотя нападение удалось отразить, легенда гласит, что однажды зло вернется и закончит начатое. Навсегда уничтожит мир».
Во всех древних мезоамериканских культурах упоминался белый бог, который желал уничтожить человечество. В пророчествах говорилось, что однажды он вернется, чтобы закончить начатое. Эти мифы уже не одно десятилетие бурно обсуждают ученые.
Рэн склонил голову.
— Чудовище звали Аполлими. Богиня из Атлантиды.
— Зачем богине Атлантиды уничтожать наш народ?
— Месть за совершенное против нее злодеяние.
— А что мы сделали?
— Ничего, просто мы охраняли врата на острове близ Атлантиды. В ее понимании наше бездействие — величайший из всех грехов. На самом деле, ее гнев был направлен не на нас, просто мы попали под перекрестный огонь. Богиню одолевала ярость к греческому богу Аполлону. Но еще сильней она злилась на свою семью — весь атлантский пантеон.
Катери нахмурилась еще сильнее.
— Почему?
— У нее был сын, которого захотел убить ее муж. Защищая ребенка, богиня спрятала его в человеческом мире, чтобы его воспитали как принца. Вместо этого над ним измывались, а потом его жестоко убил Аполлон. В отместку Аполлими прикончила всю свою семью и погрузила Атлантиду в морскую пучину. Но это не утихомирило ее ярости, и она поклялась уничтожить землю. Взбешенная Аполлими явилась сюда. Не из-за того, что мы ей как-то навредили, а из-за нашего бездействия по отношению к ее ребенку.
У Катери открылся рот от абсурдности ситуации. Если честно, она ожидала от богини большего благоразумия.
— Но если они не знали…
— Катери, для нее это уже не имело значения. Поверь. Я хорошо понимаю ее ярость от потери, поэтому не держу на нее зла. Нет ничего хуже, чем наблюдать, как весь твой мир рушится, а ты не в силах помешать или остановить это. Во власти безграничных мук и горя смотреть на мир, которому глубоко наплевать на… это сводит с ума, и я благодарен богам за то, что ты не понимаешь и не можешь себе этого даже представить. Поскольку никто не должен испытывать этих адовых мук. Когда ты изнываешь от боли, а душа диким криком молит о помощи, но никто ее не слышит. Никому нет до тебя дела. Все вокруг продолжают копошиться в своих вонючих жизнях, равнодушные к чужим страданиям. И в один прекрасный день ты понимаешь простую истину, как мало ты значишь для остальных, и тогда просто теряешь остатки рассудка и перестаешь здраво мыслить. Превращаешься в неистовое существо с единственным желанием: заставить их понять твою боль. Ты вырываешь их из мыльного пузыря слепой беспечности, чтобы они познали ад, с которым тебе приходится жить. В такие секунды хочется почувствовать их кровь на своих руках. Попробовать ее на вкус. Искупаться, пока не опьянеешь, а кожа не сморщиться. Такое безумие живет глубоко внутри каждого из нас. Большинство людей лишь раз или два за всю жизнь тянутся к нему, но все равно не окунаются в этот омут с головой.
Взгляд Рэна обжигал своей искренностью….
И безумием.
Он ужаснул Катери. Ведь она даже не знала, кто Рэн на самом деле. Демон, бог или иное существо. Тем не менее, сейчас его одолевала ярость, но Катери не сделала ничего, чтобы вызвать такую реакцию.
— А другие похожи на животных, которые слишком часто подвергались насилию, — продолжил он. — Когда-то они пережили ужасные истязания, пострадав так сильно, что не знали ничего помимо жестокости. Охваченные яростью, которая вытесняет остатки человечности. Снедаемые единственным желанием — заставить мир заплатить за совершенные против них злодеяния. Я даже вообразить себе не могу, насколько сильную боль и жестокое предательство испытывала Аполлими, держа на руках бездыханное тело сына и видя, что с ним сотворили. Откровенно говоря, я даже не в силах понять любовь такого масштаба. Но я отлично сознаю необходимость возмездия, которое вынудило ее пересечь океан и напасть на наш народ.
Его взгляд потемнел, но гнев испарился.
У Катери сердце кровью обливалось от агонии, промелькнувшей в его обсидиановых глазах. Сейчас он обнажил перед ней душу. В данную секунду рядом с ней стоял не просто яростный бессмертный воин.
А мужчина с разбитым сердцем.
Катери хотела поддержать его и облегчить боль, но знала, что это не так просто. Лишь в детстве объятиями и поцелуями можно излечить все что угодно. Именно в этом самая грустная часть взросления. Самая серьезная потеря.
Некоторые шрамы слишком глубоки, поэтому полностью не затягивались. Даже если тебе удается скрывать их большую часть времени, они иногда все равно давали о себе знать, обнажая так и не зажившую рану.
А у Рэна их слишком много.
Прежде чем вновь заговорить, Рэн переложил дубину в другую руку.
— Добравшись до берегов, Аполлими за несколько минут уничтожила родину китува и потопила их остров. Но благодаря исключительным талантам и технологиям многие бежали на материк в поисках убежища. — В его голосе звучала горечь.
— Что случилось дальше? — спросила Катери, зная, что все закончилось плохо.
— В течение нескольких недель, пока создавался новый город, на них напали семьдесят племен, обвинивших китува в ярости Аполлими. По крайней мере, так они утверждали. На самом же деле, их съедала зависть. Все остальные считали, будто племя китува более любимо небесами, но после нападения Аполлими оно ослабло, поэтому остальные узрели в ситуации редкую возможность напасть и расправиться с народом, прежде чем они восполнят потерю в своих рядах.
Такая подлость. Но как говорила бабушка, зависть — корень величайшего зла. Еще на заре человечества именно она становилась источником самых жестоких поступков.
Катери знала иную версию этой истории, поэтому решила уточнить одну часть.
— Моя бабушка рассказывала, что китува выстояли благодаря помощи Духов Воинов.
Рэн скривил губы.
— Духи Воинов тут не при чем.
— Тогда кто?
Рэн промолчал, так как они добрались до конца города. Окинув взглядом темный лес, он обдумывал, будет ли там безопасней, чем среди городского сброда разношерстных существ.
В Западных землях обитало огромное множество демонов, как в городе, так и за его пределами. Но в лесу Рэн чувствовал бы себя как дома.
В детстве он часами прятался между деревьями, воображая, будто ему никогда не придется возвращаться домой.
Вот только сейчас не время предаваться воспоминаниям.
С помощью дубинки Рэн прорубил тропинку через густую листву, чтобы они быстрей нашли убежище, где он сможет исцелиться и восстановить утраченные силы.
— Главный город китува на острове, уничтоженном Аполлими, находился прямо под Созвездием Плеяд. Благодаря этому семь богинь называли его домом и следили за течением повседневной жизни.
Рэн остановился и оглянулся на Катери, проверяя, все ли с ней в порядке и идет ли она за ним следом.
— Одна из Плеяд, Стеропа, влюбилась в сына вождя… Вероятно, она ударилась головой, раз смогла полюбить такого ублюдка, но что, черт возьми, я знаю о любви? — с горечью пробормотал он, а потом уже громче продолжил: — Многие годы Стеропа наблюдала за ним, мечтая о времени, когда они будут вместе. И когда племена начали нападать на народ возлюбленного, Стеропа узрела в этом шанс завоевать сердце мужчины.
— Не понимаю. Почему тогда она не помогла ему с Аполлими?
— Она не смогла. Именно греки разозлили Аполлими и стали ее главной целью. Если бы Стеропа появилась во время сражения, Аполлими просто отрубила бы ей голову и насадила на кол. Поэтому Стеропа не объявляла о своем присутствии, пока на его народ не напали семьдесят племен. Ведь в отличие от нападения Аполлими, рядом с ними больше не было никаких богов, сплотившихся дабы остановить жестокость. Стеропа знала, что все погибнут, если она не вмешается.
Катери поразили его глубокие познания. Рэн рассказывал историю, будто был ее свидетелем.
— Ты присутствовал при этом?
Он покачал головой.
— Это произошло до моего рождения.
— Откуда ты столько об этом знаешь?
— Я вырос рядом с людьми, пережившим эту трагедию. Собираясь вместе, старейшины рассказывали нам об этом, стремясь предупредить остальных остерегаться зла, по-прежнему жаждущего навредить нашему роду.
Катери потребовалось несколько секунд, чтобы переварить сказанное. Сам собой напрашивался вопрос.
— Сколько тебе лет?
У него вырвался горький смешок.
— По известному тебе календарю… больше одиннадцати тысяч.
Это стало для Катери полной неожиданностью.
«Ничего себе… да он стар… даже по всем стандартам геологии».
— Должна заметить, ты отлично выглядишь для столь древнего старика. В чем секрет? Искупался в фонтане вечной молодости Понсе де Леона?
Рэн посмотрел на нее с насмешливым блеском в глазах.
— Продал душу.
«Ладненько, если вспомнить красные глаза и клыки…
Что я здесь делаю?»
— Ты демон?
— Не по крови.
По спине пробежал холодок.
— О чем ты?
— Не обязательно рождаться с демоническим наследием. Мне довелось столкнуться с множеством людей, которые намного хуже чистокровных демонов.
Эти слова немного успокоили Катери.
«Он прав. Я и сама сталкивалась с такими моральными уродами».
Рэн остановился и развернулся к ней лицом. К полному изумлению Катери, он прижался ладонью к ее щеке.
— Не бойся меня, Катери. Какое-то время я действительно жил только одной мыслью — заставить весь мир трястись от страха в моем присутствии, но этот период давно миновал. Я не ради собственной выгоды продал душу, а чтобы исправить зло, совершенное против людей, которых должен был защищать до последнего вздоха.
— И тебе это удалось?
Рэн устало вздохнул.
— Это заняло много времени, но да. В конце концов, у меня все вышло.
Рэн убрал руку от ее лица, но когда захотел отойти, Катери его остановила. Он посмотрел на нее, вопросительно приподняв бровь.
Лунный свет отбрасывал тени на красивое лицо Рэна, и у Катери перехватило дух от этой картины. И причиной тому стала не его внешность, а уязвимость, которую она увидела в сердце мужчины, казавшегося непобедимым.
— Почему ты отдал мне свой лунный камень?
— Чтобы защитить тебя при перемещении.
Судя по интонации, этот поступок для него ничего не значил, но Катери знала правду.
Она посмотрела на его раненое плечо.
— Это ты сражался. Неужели оберег мне был нужен больше, чем тебе?
Он пожал плечами.
— Бабушка Луна никогда меня не вспоминала. Я понадеялся, что о тебе она позаботится лучше.
Тем не менее, для Катери его поступок имел огромное значение. Она бы вернула ему камень, но если его народ хоть немного схож с ее, это расценивается как оскорбление. Подарки всегда шли от сердца. Отвергнуть дар — значит выказать полное неуважение.
А этого мужчину слишком часто отвергали и мешали с грязью.
— Спасибо, Рэн.
Он кивнул и продолжил прорубать тропу через лес.
— Рэн? Могу ли я тебя кое о чем спросить?
Он остановился и оглянулся на Катери.
— Разве не этим ты занималась с нашей первой встречи?
— Да, но это личное.
— Еще более, чем расспросы о моем подарке или возрасте? Или о том, демон ли я? Я боюсь себе даже представить, о чем пойдет речь.
Катери улыбнулась на его колкость.
— Ладно. Что значит для тебя имя Мака'Али?
Рэн резко вдохнул, а рука, сжимающая дубинку, так задрожала, что он едва не упустил ее и не поранил себя.
— Где ты слышала это имя?
Катери помедлила с ответом. Это слишком личное. Признаться, что она многие годы видела его во снах, как-то жутковато. Можно ли это расценивать как форму преследования? Хотя это было ненамеренно. Тем более…
«Ох, да ладно, Тери. Это жутко. Как и он.
Мог ли Рэн обладать силами, чтобы вторгаться в сновидения? Он безумно стар… и владел сверхъестественными способностями, какие трудно вообразить. Вполне возможно, именно он навевал мне эти сны».
Надеясь на лучшее, Катери решила сказать правду.
— У меня были видения, но в них тебя всегда звали Мака'Али.
У Рэна перехватило дыхание от ее признания.
«Почему я снился Катери? Сны имеют великую силу. Они ключ ко всему творению.
Ко всей жизни.
Если мне снилась Катери, а я — ей, это означает, что мы связаны друг с другом.
Тесно.
Может, Катери — инструмент, который сейчас использует Гризли, чтобы уничтожить меня? Тогда все обретает смысл. Это объясняет, откуда она знает мое имя, и почему меня о ней предупредили.
Что бы ни случилось, мне нельзя расслабляться и волноваться за нее. Катери предначертано стать моей убийцей».
— И в этих видениях… чем занимался Мака'Али?
Катери не дрогнула и не замешкалась с ответом:
— Как правило, убивал меня.
— Не бойся, ta’hu’la. Я никогда не причиню тебе вреда. Это запрещено.
— И кем же?
— Той, кто владеет мной. Меня вернули к жизни защищать, а не уничтожать людей. Пока ты со мной, я отдам за тебя жизнь. А что касается Мака'Али, он давным-давно умер.
Казалось, это успокоило ее.
— Итак, что означает «ta’hu’la»?
— Кроха.
Катери почувствовала, как лицо опалило жаром. Она не из тех, кто привык слышать ласковые прозвища. Тем более от мужчин с внешностью Рэна. Даже ассистент чуть моложе самой Катери не называл ее по имени.
Желая скрыть смущение, Катери вернулась к прежней теме разговора:
— Я прервала тебя. Ты рассказывал о Плеядах. Я так поняла, Меропа собрала войско?
— Стеропа, — исправил Рэн. — А Меропа — ее сестра, которая вышла замуж за Сизифа.
— И люди еще удивлялись, почему у меня в колледже была тройка по античной литературе. Кто может запомнить все эти имена?
— Многие утверждают, будто греческие имена намного легче запомнить, чем имена коренных жителей Америки.
— Ага, конечно, уверена, эти люди выросли не на нашей письменности… впрочем, она наверняка отличается от твоей?
— Да. Наша имела схожие черты с языком майя. В ее основе лежали символы.
От его слов у Катери голова шла кругом.
— Подожди… присланный мне камень. — Которому более четырнадцати тысяч лет. — Странные письмена, немного напоминающие древнегреческие.
— Это не греческий. И не майя. Китува. Но ты забегаешь вперед истории.
— Прости. Вернемся к греческой фигне. Как я понимаю, эта… Опа… женщина, собрала войска, чтобы помочь китува справиться с нападением.
Рэн вытер пот со лба рукой.
— Но сначала заключила сделку с сыном вождя.
«О-о-о, неплохо».
— Какую именно?
— Она спасет его народ, если он проведет с ней неделю после выигранного сражения.
— Маленькая озабоченная блошка, да?
Рэн зыркнул на нее с такой злобой, что Катери отшатнулась.
— Она любила его.
Ладно, это задело его за живое. Катери хотела еще расспросить о Стеропе, но поняла, что это будет не самое мудрое решение. Лучше не доставать страшного бессмертного мужчину деликатной темой, особенно когда он орудовал боевой дубиной, окропленной демонической кровью.
Катери откашлялась.
— Значит, она предложила, а он согласился?
Рэн вернулся к вырубанию тропки, и от этого стало легче на душе.
«Да, грохни эти кусты. Им плевать, живы они или мертвы.
А меня моя жизнь очень волнует».
— После того, как они пришли к согласию, — продолжил Рэн, — Стеропа убедила сестер помочь спасти народ кутива. Связанные семейными узами и любовью они поддержали сестру. Семь богинь спустились на землю и выбрали среди китува семь самых сильных воинов-жрецов для противостояния врагу. Они в одиночку сразились против семидесяти племен и разделили их, чтобы те никогда больше не смогли сплотиться и напасть на китува. После окончания сражения Стеропа потребовала уплату долга, не зная, что сын вождя уже был женат на женщине, которую сильно любил.
Катери посмотрела на Рэна в изумлении.
— Серьезно?
— Даже очень.
— Паразит. Как он мог так поступить?
Рэн пожал плечами.
— В его понимании это была жертва ради его народа. Всего лишь одна неделя рабства казалась ничтожной ценой за жизнь целого племени.
«Если смотреть на ситуацию с этой стороны, в его поступке был смысл. Но тем не менее…
Какой же двуличный ублюдок».
— К твоему сведению, я бы прибила мужа, если бы он так со мной поступил.
— Поверь, его жена не была счастлива. Тем более за ту неделю Стеропа забеременела.
«Ой!»
Катери съежилась от ужаса. Она чувствовала, в этой истории не будет счастливого конца.
— Вряд ли Стеропа этому обрадовалась.
— На самом деле, говорят, она пришла в неописуемый восторг. Но поскольку отцом малыша оказался смертный, то от богини отвернулся весь пантеон. Зевса обуяла ревность, ведь Стеропа была матерью его двоих детей, поэтому он приказал убить полукровку. Олимпиец не желал терпеть унижения из-за того, что мать его детей предпочла прикосновения какого-то смертного.
Катери поежилась, встревоженная судьбой женщины и ребенка.
— Это так жестоко. Она убила свое дитя?
— Нет. — Рэн вел ее все глубже в лес. — Стеропа пошла к Артемиде.
— Зачем?
— Когда-то она была самой надежной служанкой Артемиды и хранительницей множества ее тайн. Чтобы оплатить долг, Артемида спасла ребенка и обманула Зевса. Они обе поклялись, что малыш родился мертвым. Зевс не был доволен, но не стал вредить дочери. Сорвавшись с крючка и сняв с себя подозрения, Артемида отнесла младенца отцу, который из-за этого пришел в ярость. Он не желал видеть напоминание об измене жене, у которой в тот момент начались схватки, и она пыталась родить их собственного ребенка. Не говоря уже о том, что он не желал полукровку, неугодного даже родной матери.
Катери вздрогнула от сочувствия. Бедный малыш, но в словах был смысл. Если китува столь же матриархальное сообщество, как и ее народ, то отказ матери от ребенка расценивался как признание ребенка неполноценным и ущербным. Недостойным.
В ее племени сразу после рождения младенца показывали бабушке, чтобы она осмотрела дитя и дала ему имя. Если бабушки не было в живых, то обязанность перекладывалась на плечи матери.
А если ребенка отвергли…
— Удивительно, что мальчика не убили.
Рэн фыркнул.
— Мне рассказывали, отец пытался, но не смог.
От этих слов Катери стало легче на душе.
— Мужчина так сильно полюбил ребенка и не смог навредить ему?
— Едва ли. — Рэн снова стал прорубать тропинку. Только размах ужесточился и стал резким. — В первый раз он намеренно оставил сына умирать в лесу, но пожилая женщина нашла младенца и принесли обратно в город, не зная, что ребенка специально бросили. Узнав об этом, Артемида покарала его, отняв жену.
Катери поморщилась от такого поворота событий.
«Все так ужасно. Но еще хуже…»
— Ты сказал «в первый раз», значит, была еще одна попытка?
Рэн кивнул.
— Во второй раз малыша нашла и выходила демон-ворон. Когда ребенку исполнился год, демонесса вернула сына отцу, предупредив на прощание, что если он не воспитает дитя, как настоящего мужчину, то она вернется и убьет его горячо любимого сына, заставив жить с болью и осознанием, что он сам повинен в смерти любимой жены и бесценного отпрыска.
В каком-то извращенном смысле это казалось даже трогательным.
— Почему демонесса позаботилась о малыше?
Рэн тяжело вздохнул.
— Честно? Не очень-то она переживала. Просто у нее не было выбора.
— Почему? И где вообще была мать ребенка все это время? Почему Стеропа не наказала мужчину за жестокость?
Рэн медлил с ответом, пытаясь подавить всколыхнувшуюся в груди горечь.
— За проступок перед Зевсом Стеропу изгнали обратно к звездам. Дабы убедиться, что та больше никогда не опозорит Олимпийца любовью к смертному, Зевс превратил ее в комету, которой суждено раз в семьдесят пять лет пролетать над Землей. Это гарантировало, что она никогда не увидит своего сына. Мальчик к тому времени, вероятно, был бы уже мертв. Но, прежде чем наказание вступило в силу, Стеропа заставила Артемиду пообещать, что богиня позаботится о ее ребенке и не допустит его смерти, пока он не станет настоящим мужчиной и не сможет позаботиться о себе сам. Артемида поклялась, но слишком боялась Зевса, чтобы опекать ребенка самой, поэтому послала демонессу защитить мальчика и не позволить отцу убить дитя.
— Бедный малыш. Демонесса осталась рядом с ним?
— Нет. Она находилась рядом, пока малыш не окреп и не перестал нуждаться в материнском молоке. После этого, пригрозив его отцу, который ненавидел сына, демонесса оставила ребенка и ушла. Мальчик плакал от горя за единственной матерью, которую знал, но демонесса так и не вернулась. Он больше никогда ее не видел.
Катери в ужасе покачала головой.
— Как она могла бросить ребенка с папашей, который его на дух не переносил?
Та небрежность, с какой Рэн пожал плечами, просто не укладывалось у Катери в голове.
— Через некоторое время мальчик свыкся с отцовской ненавистью. Это чувство оказалось взаимным. На самом деле, большую часть дней он ненавидел отца сильнее.
— Ох, но это так ужасно. Расти и знать… ты хоть представляешь, каково это?
У Катери на глазах навернулись слезы. У нее душа болела из-за невинного ребенка, на долю которого выпала такая кошмарная участь. Ее захлестнули эмоции. Гнев, жалость, горе.
Негодование за ребенка могло сравниться лишь с самым мощным цунами. Ей дико хотелось наказать всех, повинных в его страданиях.
«Как люди могли быть настолько эгоистичны и жестоки?»
Рэн оглянулся и посмотрел на нее, озадаченно нахмурившись.
— Почему ты плачешь?
Катери, пытаясь успокоиться, смахнула слезы с глаз и щек.
— Прости. Ничего не могу с этим поделать. Я такая сентиментальная. Знаю. Просто мне тяжело смириться с мыслью, что маленький мальчик пережил что-то столь страшное. В одиночку. Это так несправедливо. Пожалуйста, скажи, что когда он вырос, стал правителем, счастливым, или с ним произошло что-то очень хорошее.
Рэн молчал, и Катери охватило дурное предчувствие.
— Мужчине ведь не удалось убить сына?
— Нет. Он выжил.
Катери ждала, что он продолжит рассказ, но Рэн молчал, и она взяла его за руку.
— Давай, Рэн. Закончи рассказ. Ты не можешь оставить меня в неведении. Что случилось с ребенком? Он дожил до старости? Стал отцом кучи детишек и одарил их тем, чего никогда не знал сам? Пожалуйста, скажи мне, что после всех перенесенных страданий он все же нашел того, кто полюбил его и отнесся к нему как к равному. — Катери понимала, что сорвалась на лепет, но не могла сдержаться. Она отчаянно желало узнать судьбу ребенка. — Ну? Что с ним случилось?
Катери не могла понять почему Рэн так внимательно вглядывается ей в лицо. А потом заговорил тихо и с недоверием:
— Нет. Когда он был в самом расцвете сил, его брат обманул Духа Мщения и тот убил паренька. После этого сын Стеропы продал душу, чтобы вернуться и исправить несправедливость, совершенную против его единственного друга.
До Катери лишь через минуту дошел смысл его слов. Кусочки пазла сложились в единую картину, из которой следовал лишь один вывод:
— Ты — тот ребенок.