Оставлять после своей смерти имущество – недостойно мудреца. Накапливать плохие вещи – нелепо, к хорошим же вещам – жаль привязываться. Тем прискорбнее, когда их очень много.

Совершенно непристойно, когда потом у людей вспыхивает перебранка: «Это я должен получить!» Если у вас есть что оставить кому-нибудь после своей смерти, лучше всего отдать это еще при жизни. Желательно пользоваться лишь тем, без чего нельзя обойтись каждодневно, и, кроме этого, ничем себя не обременять.

CXXXVII

Преосвященный Гёрэн из храма Печальных Полей, мирским именем которого было, кажется, Миура, был не-превзойденным воином. Однажды к нему пришел земляк и в разговоре сказал:

– На то, что скажет житель восточных провинций, можно смело положиться. А столичные жители хороши лишь на посулы, правды от них не жди

Мудрейший принялся втолковывать ему:

– Вот ты уверен, что это так и есть, а я, прожив долго в столице, попривык к ним, присмотрелся и теперь вовсе не считаю их хуже других. В душе все они очень мягкосердечны, поэтому им трудно бывает решительно возражать против того, что говорят другие; у них не хватает духу высказаться до конца, и по слабости характера они с тобой соглашаются. Я не думаю, чтобы они хотели кого-то обманывать, но, поскольку это сплошь и рядом люди бедные, невезучие, они часто поступают не так, как хотели бы сами. Жители восточных провинций – мои земляки. Но уж если сказать по правде, они невежливы, скупы на ласку, да и прямолинейны, поэтому как скажут с самого начала «нет», то как отрежут. Однако люди они все зажиточные, крепкие, и положиться на них можно.

Мудрец этот отличался грубым, просторечным выговором, по каковой причине все полагали, что он, наверное, не очень тверд в тонкостях учения мудрецов. Однако после одного этого высказывания к нему настолько прониклись уважением, что из многих других монахов выбрали его настоятелем храма. Это навело меня на мысль о том, что такая вот спокойная рассудительность и приносит пользу.

CXXXVIII

Бывает, что человек, который всем кажется бесчувственным, скажет доброе слово. Некий устрашающего вида дикий варвар спросил однажды своего соседа:

– Детишки-то у вас есть?

– Нет, ни одного нету,- ответил тот, и тогда этот ди-карь заметил ему:

– Ну, тогда вряд ли вам дано знать очарование вещей. Я очень опасаюсь, что вашими поступками движет бесчувственное сердце. Всякое очарование можно постичь лишь через детей.

И по-видимому, это действительно так. Вряд ли у человека, не знающего душевной привязанности, есть в сердце чувство сострадания. Даже тот, кто сам не испытывал чувства сыновнего долга, начинает познавать думы родителей, едва только он обзаводится детьми. Человек, отказавшийся от суетного мира, ничем на свете не обременен, однако и он не должен относиться с презрением к тем, кто по рукам и ногам связан семейной обузой, видя в них одну только лесть и алчность.

Если мы поставим себя на их место, то поймем, что действительно ради любимых родителей, ради жены и детей можно забыть стыд, можно даже украсть. Следовательно, вместо того чтобы хватать воров или судить за дурные поступки, лучше так управлять миром, чобы люди в нем не терпели голода и холода. Человек, когда он не имеет установленных занятий, бывает лишен свойственного ему благодушия. Человек, доведенный до крайности, ворует. Если мир будет плохо управляться и люди будут мучиться от голода и холода, преступники не переведутся никогда.

Доставляя людям страдания, их толкают на нарушение закона, а затем вменяют им это в вину – вот что печально.

Итак, каким, спрашивается, образом сотворить людям благо? Не может быть никаких сомнений в том, что низ-шим слоям будет на пользу, если высшие прекратят расточительство и излишние расходы, станут жалеть народ и поощрять земледелие. Если же случится, что люди, обеспеченные одеждой и пищей, все-таки будут совершать дурные поступки,- их-то и надобно считать истинными ворами.