Они перешли на противоположную сторону улицы, и в этот момент Ева просунула голову в открытую дверь лавки, а затем и вся протиснулась внутрь.

У дверей лавки напротив, где остановился Джейми, чтобы продолжить наблюдение, были навалены кучи разных вещей: ленты, иголки, куски шелка. Расположившись у края прилавка, он делал вид, что рассматривает товар, а Роджер, который был на дюйм ниже его, но у которого еще было время подрасти, стал рядом и с откровенным интересом разглядывал ленты и другие яркие вещи.

– Неужели девушкам на самом деле нравится такое? – с недоверием в голосе спросил Роджер.

– Конечно, – чуть улыбнулся Джейми. – Разве сам не видишь?

Вокруг по улицам спешили довольные собой женщины и веселые девушки, и у каждой была лента – либо в волосах, либо на платье. И какой бы бедной ни была одежда, ее обязательно украшала яркая лента.

– Вижу, – тихо ответил Роджер, глядя на девушек из-под свесившегося завитка волос, и в его голосе Джейми услышал тоску.

– Неужели твоя опекунша не носит лент?

Он отлично это знал, но зачем-то все же спросил.

– Нет, сэр. Она не занимается всякой ерундой, да и… времени в городах мы провели не много.

Говоря это, он провожал взглядом пару молодых девушек с длинными блестящими волосами, в накидках и капюшонах; они оглянулись на него, потом отвернулись, захихикали, склонившись друг к другу, и больше не оборачивались, но их шаги замедлились вдвое. Джейми почти физически ощутил, как внутри Гога нарастает напряжение и желание.

– Ты можешь подойти поговорить с ними, – тихо предложил Джейми.

– Нет, сэр, – хрипло ответил мальчик, быстро отвернувшись, и у него на щеках выступили красные пятна.

Женщина постарше, торопливо шедшая по улице, ласково пожурила девушек, и они пошли дальше по мощенной булыжником улице в густеющий сумрак наступающего вечера. Одна из девушек оглянулась, сверкнув зелеными глазами, а потом завернула за угол и исчезла.

Роджер вернулся обратно к шелкам, а Джейми – к наблюдению за Евой.

– Что, по-твоему, она делает?

– Узнает, где отец Питер, сэр, – ответил мальчик, мельком взглянув на полосу золотого света, падавшую из мастерской ювелира.

– Как?

– Любым способом, – ответил он смущенно.

– Ты знаешь этого человека?

– Нет, сэр, – покачал головой Роджер, на этот раз пристальнее посмотрев на дородного мужчину внутри, и взглянул на Джейми. – Если бы Ева хотела убежать от вас, то убежала бы, сэр.

Джейми оценил невинный, но смышленый взгляд Гога, в котором увидел столько же твердости и одновременно беззащитности, как в Еве, только Роджер был младше. Как сказала Ева, у него доброе и великодушное сердце, но Джейми был уверен, что это только благодаря ее воспитанию, потому что в Роджере проглядывала твердость закаленного клинка. Его нельзя толкать, иначе он повернется и нанесет удар, и Ева, при всем ее стремлении командовать, не подталкивала его, а владела им.

– Да, – беспечно ответил Джейми. – Подозреваю, что, если понадобится, Ева может пролезть в мышиную норку. Но ведь ты остался со мною, поэтому она никуда не исчезнет, верно?

Теперь они разговаривали откровенно, положив этим начало их союзу.

– Я теперь с вами, сэр, так как считаю, что должен находиться именно здесь, – высказался Роджер, после того как довольно долго пристально рассматривал его.

– Значит, ты тоже мог бы убежать?

– Через секунду, – кивнул мальчик вез всякой заносчивости и даже без гордости, а просто открыв правду. – Но мы с Евой не можем это сделать, а отец Питер сделал для нас достаточно, чтобы идти ради него на риск. И я уверен… я думаю, что вы достойный человек.

Уголок рта у Джейми приподнялся в слабой, грустной улыбке.

– Твоя госпожа вырезала бы у меня сердце, если бы услышала, что ты это говоришь.

– Несомненно, – ухмыльнулся Гог.

Теперь Джейми было видно, как Ева, оставаясь спиной к дороге, обходит деревянный верстак, сопровождая оживленный разговор своей любимой жестикуляцией. Ювелир, по-видимому, был очарован ею.

– Но прими мои благодарности за доверие, Роджер.

– Это не доверие, сэр.

Не сводя глаз с Евы, Джейми дотронулся до кончика раскачивающейся зеленой ленты.

– Вы не сделали ничего такого, что заставило бы меня доверять вам.

При этих словах Джейми перевел взгляд на него.

– Это правда, сэр. Вы охотитесь за отцом Питером, вы связали веревками Еву и меня, и даже сейчас я не знаю, что вы замышляете. Вы очень много знаете о Еве и обо мне, однако я понятия не имею, как вы будете использовать это знание. Какое же тут может быть доверие? Пока его нет, но все-таки я верю, что оно появится, сэр.

Джейми засмеялся, но это был смех с примесью грусти.

– Я признателен тебе, Роджер. Откровенных людей трудно найти, большинство просто негодяи. Но в данной ситуации вот что посоветую тебе: слушайся Еву. Неразумно верить таким, как я.

У беззащитных созданий есть вера в бога, дураки верят в благородство, а потом неизбежно получают от мира удар в челюсть, потому что господь не больше, чем выдумка, а король Иоанн всего лишь царапина на разбитом колене катящегося вниз мира. Лучше оставить надежду, веру и прочие бесполезные вещи и исполнять свою миссию мщения и жестокости, следуя простым правилам. Иначе люди станут нуждаться в тебе, а потом, когда однажды тебя не станет, они, возможно, почувствуют, будто их разбили.

Роджер смотрел на него, наморщив лоб, словно Джейми не понимал чего-то простого – например, как пить воду.

– Это вера, сэр. Вы не заслуживаете ее.

– Да, Роджер, ты прав, – мрачно согласился он, твердо встретив взгляд мальчика. – Ты сознаешь, что нам здесь грозит опасность? С этого момента опасно сделать даже один шаг.

– Я знаю, милорд. – Роджер расправил плечи.

– Не называй меня так. И ты, несомненно, знаешь, что Ева не умеет даже выпустить стрелу из лука?

– Верно, сэр: стрелять из лука она не умеет, – но даже при этом вряд ли беззащитна.

– Ей когда-нибудь причиняли вред? – в упор посмотрел на юношу Джейми. – Во время нападения? Она была ранена?

– Конечно, сэр. – Роджер явно чувствовал себя неловко. – Один раз в шею, так что чуть не умерла от потери крови. Я зашил рану, но довольно неаккуратно. Шрамы до сих пор заметны, около уха. – Да, Джейми их видел прошлой ночью, и даже касался языком, когда ласкал ее. – И один здесь…

Гог прижал кулак к низу живота, и взгляды их встретились.

Джейми не знал, что внутри его есть такое место. Он считал себя не более чем пустой землей, твердым, непроницаемым каменным слоем, состоящим из злобного намерения и ожидания отмщения. На такой почве не вырастут даже сорняки.

Но вот появилась Ева, и от одной мысли, что она была ранена, у него перехватило дыхание.

– Как приятно видеть вас, сэр, – приветствовала его улыбающаяся хозяйка лавки. – Мы собираемся закрываться, милорд, но если вы присмотрели что-то для своей госпожи, нужно просто сказать мне.

Джейми рассеянно кивнул, снова пристально заглядывая в мастерскую напротив, – Ева подошла ближе к прилавку.

– Она придет завтра на ярмарку? – поинтересовалась хозяйка.

Джейми дал какой-то односложный ответ, Гог произнес что-то более вразумительное, похожее на «да» и «свадьба», и женщина просияла.

– Да, вам непременно нужно прислать ее сюда, потому что у нас лучшие на всей ярмарке шелка, и это совсем не преувеличение. У нее есть любимые цвета?

Даже с такого расстояния Джейми было видно, как Ева улыбается ювелиру, – такой улыбки он никогда не получал от нее, но для этого были вполне обоснованные причины.

– …значит, голубой?

– Простите, мадам. – Джейми отвлекся от наблюдений и повернулся к хозяйке лавки. – Вы что-то сказали?

Женщина снисходительно поцокала языком.

– Я понимаю, она любит синий, но, думаю, приглушенный красный будет прекрасным дополнением. Как по-вашему, милорд?

– Синий? Красный? – Джейми тупо смотрел на нее.

– Ее блузка. – Она указала рукой на Еву, которая была видна сквозь дверной проем. Свет от камина в полутемной мастерской падал на крупного мужчину, которому улыбалась Ева, и на ее спину, со струящимся по ней потоком волос. – И алые ленты… Нет, пожалуй, темно-красные.

Прищурившись, она критически посмотрела на алую ленту, отбросила ее в сторону и, подцепив мясистыми пальцами всю связку, подняла в воздух полоски шелка, так что они стали похожи на игрушечных пони, задравших на ветру хвосты, и торжественно объявила:

– Да, для ее темных волос лучше всего темно-красные.

«Да, – рассеянно подумал он. – Да, темно-красные для ее темных волос».

Оторвав взгляд от лент, он перевел его туда, где теперь стояла Ева – намного ближе к дородному ювелиру с оценивающим взглядом. Между ними было не более трех футов, и она… весело улыбалась ему, а потом и вовсе коснулась его локтя.

– Ева не носит ленты, сэр, – глухо, словно издалека, донесся до него голос Гога, а затем он услышал собственные слова:

– Я возьму пять.