Они остановились на небольшой возвышенности, откуда были видны серебристые блестки ручейка, струившегося вдалеке между деревьями. Ночь была очень тихой, и только листья время от времени шелестели на ночном ветерке, проносившемся над землей как легкое перышко.

— Наверх, Сенна, — сказал ее спутник.

Она осмотрелась. В свете луны можно было различить зелень листвы, но ветви деревьев казались густой черной массой.

— Что значит «наверх»?

Финниан указал вверх, на маленькую дощатую площадку, установленную на верхних ветвях большого дерева.

— Засада на оленя?! — воскликнула она.

— Да, верно. И это единственное, за что я могу искренне поблагодарить англичан.

Они взобрались по веревочной лестнице, ведущей к площадке, вырезанной полумесяцем вокруг огромного ствола дерева. Сенна протиснулась сквозь отверстие на площадку, потом быстро отодвинулась в сторону, чтобы освободить место для Финниана. Забравшись наверх, он тотчас же втянул следом за собой веревочную лестницу и закрыл дверцу в укрытие.

Усевшись на край площадки и свесив вниз ноги, Финниан с улыбкой взглянул на Сенну и поднял полусогнутую руку. Улыбнувшись ему в ответ, она придвинулась к нему, а он, обняв ее за плечи, указал на лежавшую внизу долину:

— Видишь эти земли?

— Вижу.

— Это земли твоего брата.

— Что? — Ее улыбка исчезла.

— Разве ты не знала, что у него есть здесь земли?

— Нет. — Сенна пристально всматривалась в долину. — Уилл никогда не говорит о своих делах. Я ничего не знаю о том, что он приобрел. Или потерял.

— Не знаешь? Что ж, я мог бы и сам догадаться. Твой король, захватывая новые земли, отдает их тем, к кому благоволит. Эти отдал твоему брату.

Сенна посмотрела на большой дом внизу. Леса вокруг него были вырублены не меньше чем на лье, и посреди открытого пространства возвышался высокий холм с округлой вершиной, на которой и стоял окруженный острым деревянным частоколом особняк.

Кое-где проглядывали другие строения, поменьше, а у подножия холма приютилась крохотная деревушка — несколько домов и сараев. В этот поздний час жителей деревни не было видно, но о том, что они существовали, свидетельствовала опрокинутая возле небольшой конюшни повозка, из которой вывалилось сено.

Сенна вопросительно взглянула на своего спутника:

— Зачем ты мне все это говоришь?

— Скажи, ты все еще хочешь вернуться домой?

— О-о!.. — Другого ответа у нее сейчас не было.

— И что ты будешь там делать? Вести дела, считать свои монеты?

— Совсем нет, — возразила Сенна, хотя прекрасно знала, что все будет именно так. — Ну а что же мне еще делать?

— Ты можешь остаться со мной.

Сенна уставилась на ирландца, разинув рот. Она понимала, что, должно быть, выглядела сейчас нелепо, но иначе отреагировать никак не могла. А Финниан смотрел на нее с совершенно невозмутимым видом, как будто попросил ее передать кусок хлеба.

— Ты о чем?.. — пробормотала она.

Он откинул ей за спину ее густые волосы и, наклонившись, поцеловал в шею. Потом пристально посмотрел на нее и спросил:

— Ты останешься со мной?

Ошеломленная, она пролепетала:

— Но я, я…

Он улыбнулся и тихо сказал:

— Это означает «да»?

Ах, какой стыд! Этот ирландец лишил ее благоразумия! Королевские придворные и управляющие из аббатства Святого Марка склонялись перед ее талантом вести переговоры, а Финниан просто спросил: «Ты останешься?», — и она, в сущности, сказала «да».

Он снова наклонился, собираясь поцеловать ее, но Сенна, упершись ему в грудь ладонью, удержала его на расстоянии.

— Нет, — ответила она. — На самом деле это «нет». А почему ты решил, что я должна остаться?

— Почему? — переспросил Финниан с изумлением. — Ты спрашиваешь почему?

Сенна мысленно улыбнулась. Сейчас происходило нечто необыкновенное: очень неглупый человек был поставлен в тупик самым простым вопросом.

— Да-да, конечно, — закивала Сенна. — Почему?

— Почему?.. — Он в растерянности озирался. — Ну… потому что у твоего брата небезопасно.

— Но почему ты предложил… именно это?

— Потому что у тебя должен быть выбор, — проворчал Финниан. — И еще… В общем, я подумал, что, быть может, хоть чуточку отличаюсь для тебя от других мужчин.

Чуточку? Сенне хотелось рассмеяться. О Боже, он был для нее как звезда, как яркое солнце! Да, бессмысленно отрицать тот факт, что она безнадежно в него влюбилась. Но любил ли он ее? Действительно, зачем она ему нужна?

Ох, в том-то и дело — она ему не нужна. Да, сейчас он, возможно, хотел ее, но она ему наскучит, и это только вопрос времени.

У Сенны не находилось слов, чтобы описать, какие чувства она испытывала к Финниану, когда он улыбался ей, когда поддразнивал и когда с терпеливым вниманием выслушивал. А для того чтобы описать, что она чувствовала, когда он прикасался к ней, когда смотрел на нее пылающими глазами, — о, таких слов вообще не существовало. Именно поэтому ее сердце… было почти разбито.

А теперь, делая такое предложение, он давал ей возможность получить обратно свое сердце, чтобы оно разбивалось снова и снова, каждое утро, когда она будет просыпаться и вспоминать, что Финниан никогда не будет по-настоящему принадлежать ей. Разве он не дал понять это яснее ясного? Только глупец мог бы верить, что все не так.

Вероятно, придет день, когда он женится ради высокого положения и наследника. Но он женится не по любви — и не на ней.

Что же касается его влечения к ней, то… Сенна вздрогнула, ошеломленная внезапной мыслью. Пристально взглянув на ирландца, она спросила:

— Это из-за красок? — В глубине души Сенна надеялась, что так и было. Потому что тогда этот человек перестал бы сиять для нее как яркое солнце. И тогда сердце ее не разрывалось бы от боли…

Он едва заметно покачал головой:

— Нет.

— Тогда почему же?

Вместо ответа Финниан стал осыпать ее шею поцелуями, сопровождая каждый из них легким покусыванием. Когда же соски ее набухли и отвердели, он медленно приблизил губы к ее губам и коснулся их так нежно и осторожно, что поцелуй его скорее походил на теплое дыхание. Он целовал ее так, как будто у них впереди была вечность, как будто она — чудесное лакомство, которым следует наслаждаться очень медленно.

Потом ладони его вдруг легли ей на бедра, и он уверенным движением спустил ее штаны едва ли не до коленей. После чего крепко прижался к ней и прошептал:

— Значит, остаешься, да? — Его горячее дыхание коснулось ее уха.

— Ты путаешь… все мои мысли, — пожаловалась Сенна.

— Я полностью тебя запутаю. Останься со мной.

— Почему ты об этом просишь?

Финниан еще крепче к ней прижался, и она почувствовала, как он возбужден.

— Вот почему, — шепнул он.

И в тот же миг Сенна поняла, что просто не сможет без него жить. Вцепившись пальцами в его волосы, она шевельнула бедрами. А он поцеловал ее в мочку уха и снова прошептал:

— И поэтому. Потому что ты нужна мне, Сенна, понимаешь?

Опустив голову, он принялся покусывать сквозь рубашку ее соски. Сенна громко застонала и тут же раскрылась для него в полной готовности. Она и сама не заметила, как окончательно стянула с себя штаны и оттолкнула их в сторону. Когда же Финниан начал входить в нее, ее пронзила обжигающая нестерпимая боль.

— Мне немного больно, — прошептала Сенна с удивлением.

Финниан мгновенно отстранился и выскользнул из нее. Ей тут же стало легче, но она, расстроившись, всхлипнула.

— Все в порядке, милая, — шепнул Финниан и вернулся к поцелуям.

Сенна же с огорчением думала: «Но это совершенно неприемлемо. Уж если я выбрала настоящую страсть и неопределенное будущее, то не должна довольствоваться малым. Ох, если бы не эта боль…»

Немного помолчав, она пробормотала:

— Я, пожалуй, хочу попробовать кое-что другое…

Финниан взглянул на нее с удивлением:

— Другое?..

— Ну да. Хочу попробовать то, что хотела прежде. Сделать… ну, то самое.

Он лукаво улыбнулся:

— Сенна, что именно?

— Ну, я ведь никогда не делала тебе то, что ты делал мне. Ртом. То есть губами и языком. — Теперь она бормотала, низко опустив голову, ужасно смущаясь. — Ты ведь понимаешь, о чем я… Мне очень хотелось попробовать…

— Так попробуй.

Она тут же отстранила Финниана, так что он прислонился спиной к стволу дерева, и стала перед ним на колени. Расшнуровав его штаны, она чуть спустила их и шумно выдохнула при виде возбужденной мужской плоти. Немного помедлив, Сенна нерешительно провела по ней пальцами и тут же почувствовала, как могучее тело Финниана содрогнулось. Взглянув ему в лицо, она спросила:

— Так я могу?..

— Все, что угодно, — прохрипел ирландец. Он по-прежнему сидел, упираясь спиной в ствол дерева, согнув одну ногу в колене и вытянув руку, которой обнимая Сенну за талию. — Ты можешь делать все, что захочешь.

Сенна улыбнулась и, снова наклонившись к нему, сделала глубокий вдох, вбирая в себя пряный мужской запах. Затем, открыв рот, медленно провела языком по набухшей плоти Финниана.

Он протяжно выдохнул, но рука его, лежавшая у нее на талии, не шевельнулась.

Осмелев, Сенна оперлась на локоть и наклонилась совсем низко. Из-за собственных волос, рассыпавшихся вокруг ее лица, ей казалось, что она находится в какой-то странной комнате — одна наедине с мужским богатством Финниана. Чуть склонив голову к плечу, Сенна провела зубами — очень осторожно — по всей длине мужской плоти.

Финниан застонал и прохрипел:

— Сделай так еще.

Она чуть передвинулась.

— Нет-нет, сделай так, чтобы я видел твое лицо. — Он откинул в сторону ее волосы.

И тут Сенна вдруг почувствовала между ног пульсирующий жар. Не сдержавшись, она тихонько застонала, но все же повторила ласку зубами. Из горла Финниана снова вырвался стон, и на этот раз Сенна почувствовала, как его рука у нее на талии несколько раз вздрогнула.

Чуть приподняв голову, она взглянула на Финниана. Обманчиво неподвижный, он сидел у ствола и наблюдал за ней с почти безмятежным лицом. Но Сенна-то слышала его учащенное дыхание и чувствовала дрожь, то и дело пробегавшую по его телу.

Снова наклонившись, она продолжила ласкать его. Потом прошептала:

— Вот так? — Сенна упивалась чувством своей власти над ним.

— Нет, — буркнул Финниан хриплым от желания голосом. Сенна вздрогнула, а он добавил: — Все, достаточно. Теперь сядь на меня верхом.

Сенна замерла в замешательстве, потом выполнила его просьбу. В следующее мгновение он спустил с нее штаны — они каким-то образом уже оказались расшнурованными — и почти тотчас же вошел в нее.

И на сей раз она совершенно не почувствовала боли.