Первое, что увидел Кир, была ее изящная шея – глядя вниз из окошка над лестницей, он почти ничего больше не мог разглядеть.

Эта женщина стояла спиной к нему, о чем-то тихо беседуя с часовым. Однако на какое-то мгновение она чуть приподняла покрывало со своих густых, забранных в сетку волос, обнажив при этом бледную шею – на редкость изящную и красивую. О, бесспорно, уже одно это должно было послужить ему предостережением – трубным гласом, сигналом тревоги, оповещающим о грядущей битве. Но прошло слишком много времени, слишком много воспоминаний осталось в прошлом и к тому же… Ведь речь шла всего лишь о шее!

Кир находился наверху, когда услышал какой-то шум. Склонившись над очередным открытым сундуком, он перебирал лежавшие в нем гроссбухи, быстро просматривал их, а затем снова убирал на место, надеясь отыскать в другом сундуке нужную ему книгу – отыскать до того, как появится меняла Томас; вряд ли тому пришлось бы по вкусу, что он, Кир, рылся в его вещах.

Да и всем прочим менялам это не пришлось бы по вкусу. Хотя… Томас во многом отличался от своих собратьев по ремеслу; он был как бы князем купцов, не являясь при этом ни князем, ни купцом. А вот кем он действительно являлся, так это настоящим мастером по части обращения с деньгами; он точно знал, у кого имелись деньги, кто в них нуждался и как свести этих людей на условиях, наиболее выгодных для него, Томаса. Короли, принцы, графы, рыцари, купцы – именно меняла Томас вкладывал капиталы в их рискованные предприятия и зарабатывал на этом. Ну… может, не всегда, но очень часто.

Но Кира все это нисколько не интересовало; он хотел лишь одного – иметь доступ к сведениям, которыми располагал Томас; он хотел знать тех людей, которые предпочитали действовать в тени и которым нравилось коллекционировать разные разности – драгоценные камни, редчайшие шелка, красивых женщин, разорившихся принцев или же погрязших в долгах королей. Эти люди питали лишь ничтожную долю верности своим сюзеренам и исполняли обеты при помощи не мечей, но звонкой монеты и заемных писем, благодаря которым деньги легко перемещались от жарких песков Палестины до туманных холмов Йорка. То была целостная картина, настоящая грамматическая структура, язык которой был един и понятен всем, а назывался он «власть».

И действительно, должники становились весьма выгодным капиталовложением – уж Кир-то об этом знал.

Он как раз закончил обыскивать очередной сундук и аккуратно закрыл его украшенную резьбой крышку, когда вдруг услышал голоса. Кир насторожился и приподнял голову. Что это?.. Для уличных торговцев слишком рано, и даже мальчишки-водоносы вряд ли могли появиться в такой час.

Быстро и бесшумно он скользнул к окну, коснулся ладонью ставен и посмотрел вниз.

Часовой Томаса стоял у двери – на том же самом месте, что и час назад, когда Кир только прибыл сюда. А рядом с ним была та самая женщина с изящным изгибом шеи. Но все, что он мог сейчас увидеть – это тонкая женская ручка, прикрытая светлым богатым на вид плащом, – ручка, явно указывавшая на что-то. А перед женщиной стоял охранник с шишковатым носом; глупо ухмылялся и кивал в ответ на ее слова. И было ясно, что она отвлекала часового от его прямых обязанностей, причем делала это с большим изяществом и выдумкой – не то что он, Кир. Сам-то он просто затеял драку, а когда поднялась суматоха, подобрал ключ к замку и проскользнул внутрь.

– Ах да, «Горлышко жаворонка»! – воскликнул часовой, явно гордившийся знакомством с этой жуткой харчевней, располагавшейся чуть дальше по дороге. – Превосходное заведение, где…

«Превосходное для пиратов», – подумал Кир. Он бросил последний взгляд на макушку женщины – насколько он мог судить, у нее была прелестная головка, – а затем вернулся к сундукам; ему еще предстояло найти гроссбух.

Спустя несколько мгновений тишина сделалась оглушительной – голоса умолкли.

Кир запер последний сундук (он так и не нашел гроссбух ни в одном из них) и, движимый любопытством, снова подкрался к окну. Приоткрыв ставни, выглянул наружу.

Часовой куда-то исчез. А женщина осталась. Подавшись вперед, она присела на корточки перед замочной скважиной и засунула туда булавку.

Кир с удивлением таращился на нее. Что же это такое?

Не может же быть, чтобы сразу двое пытались проникнуть в контору менялы Томаса в один и тот же день? А впрочем… Ведь он же проник…

В этот момент женщина приподняла голову, и на одно короткое мгновение ее лицо осветили лучи рассветного солнца. И в тот же миг Киру показалось, будто кто-то с силой ударил его кулаком в грудь. Отпрянув от окна, он затаил дыхание. Это была она! И следовательно, приближалась битва.

Стиснув зубы, Кир направился к лестнице.