Рокки позвонил своему адвокату. Вскоре к нам приехала красивая женщина с волосами цвета воронова крыла. Звали ее Кармен Рамирес. Адвокатессе было всего лет двадцать восемь, однако она обладала пылким латинским темпераментом. Кроме того, ее распирала национальная гордость. Я услышал, как она растолковывает Алонсо: даже если прокурор Хейвен-Парка сочтет, что ее подзащитный действительно напал на двух сотрудников полиции, это не помешает Рокки баллотироваться в мэры.

— В Америке, — пылко объясняла Кармен, — человек считается невиновным до тех пор, пока его вина не доказана! А предположительно невиновному человеку не запрещено выставлять свою кандидатуру на государственные или муниципальные должности!

Она обещала Алонсо, что ее усилиями процесс затянется года на два. Под конец она объявила моему напарнику, который все больше мрачнел: как только Рокки станет мэром, все здешние продажные полицейские потеряют работу. Ее слова совсем не улучшили настроение Алонсо.

Позже я заметил, что Рокки и его пламенная защитница о чем-то беседуют в камере. За долгие годы службы в полиции я успел отлично изучить язык жестов. Оставшись с ним наедине, красотка Кармен стала держаться более раскованно. Язык тела намекал на близость. Забывшись, она нагнулась к своему подзащитному и положила руку ему на плечо. Похоже, у Рокки шуры-муры с красоткой адвокатессой!

Кармен Рамирес быстро добилась освобождения под залог, для обвиняемых в совершении тяжкого преступления в Хейвен-Парке залог составлял сто тысяч долларов. Поскольку в результате никто не лишился жизни, специального судебного разбирательства не потребовалось.

Рокки позвонил в свой избирательный штаб, выписал чек на десять процентов от суммы залога и был таков. Он вышел из здания полицейского управления на час раньше, чем мы с Алонсо.

Мы закончили канитель с документами только в два часа, а потом тоже вышли на солнышко. У входа нас уже поджидали десять или пятнадцать пикетчиков с плакатами: «Полиция устраивает гонения» и «Свободу Рокки Чакону!».

— Что я тебе говорил? — сказал я.

Алонсо внимательно разглядывал пикетчиков. Вместо ответа, он махнул рукой в сторону нашей патрульной машины. Мы умчались со стоянки и до конца смены устроили себе перерыв на обед (на нашем жаргоне это называется «код-семь») в одном из немногих ресторанов городка, где хозяином был гринго. Назывался ресторан незамысловато: «Кофейня». Во время еды Алонсо преимущественно молчал. Мы сидели за столом и наливались кофе из щербатых кружек.

Мой напарник не принял во внимание очевидного: пока суд не признает Рокки виновным, он все равно имеет законное право баллотироваться в мэры. Окружившие полицейское управление протестующие стали лишним доказательством того, что драка в кабинете для допросов не выбила Рокки из седла, а, наоборот, укрепила его позиции. В общем, Алонсо было о чем подумать за обедом.

Уныло ковыряя вилкой в тарелке, я соображал, как теперь восстановить дружбу с Алонсо. Судя по всему, я стремительно утрачивал его доверие. Не стоит бить наставника по голове, даже если твоя цель — не дать ему прикончить ни в чем не повинного человека. Пока Алонсо молча поглощал жирный гамбургер, я думал, как загладить проступок и восстановить доверие. Причем восстанавливать надо было быстро.

После того как мы сдали смену, я пошел в раздевалку и стал ждать Алонсо. Хотел угостить его выпивкой в «Фуэго». Может, он после этого смягчится? Алонсо так и не появился в раздевалке. Наконец кто-то из дневной смены сказал, что сержант Белл уехал из Хейвен-Парка, потому что ему нужно кое с кем повидаться в Лос-Анджелесе.

Я взял куртку и поплелся к своей «акуре», стоящей на парковке у бывшей начальной школы. Потом поехал в «Хейвен-Парк-Инн», откуда так и не выписался.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, я чувствовал себя разбитым и очень злился. Губа саднила, нос распух. Ну и красавцем же я буду завтра! Я отпер дверь и вошел.

Свет был выключен, но, бросив куртку на стул, я сразу понял, что у меня в номере кто-то есть. Я молниеносно выхватил личный «смит-и-вессон» из поясной кобуры и нацелил его в ту сторону, где, по моему ощущению, находился незваный гость. Хотел уже стрелять, но в последнюю секунду что-то меня остановило. Постепенно глаза привыкли к темноте, и я различил в кресле напротив мужской силуэт.

— Не стреляй, — лениво протянул незваный гость. — Это я.

Оказывается, ко мне заявился Рик Росс собственной персоной. Видимо, для маскировки он надел синюю ветровку, теннисные туфли и молодежные брюки цвета хаки — отоваривался явно в магазине «Гэп». На редеющие рыжие волосы он надвинул бейсболку с эмблемой «Лос-Анджелес доджерс».

— Значит, отпер замок отмычкой и вошел? — Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нервы. — Совсем спятил?

— Нам надо поговорить.

Я по-прежнему старался унять бешеное сердцебиение. Росс мне не нравился. Доверять ему тоже оснований не было. Но противнее всего оказалось открытие, что он может без приглашения вломиться в мой номер!

— Мне не нравится, что ты заявился ко мне без приглашения.

— Да уж, в такой дворец, как у тебя, только по приглашению и ходить, — хмыкнул он, озираясь. — Вполне понимаю, почему ты злишься.

— Больше так не делай! Я ведь чуть не пристрелил тебя.

Росс встал и подошел ко мне.

— Ты забыл, что мы с тобой полгода ездили в одной машине? Реакция у тебя слабовата.

— Что тебе нужно? — спросил я, по-прежнему борясь с избытком адреналина.

— Введи меня в курс дела, — сухо велел он. Тоже мне начальник! — Давай! Я хочу узнать, что ты нарыл. Только побыстрее, времени у меня немного.

— Рик, придержи лошадей. Я на тебя не работаю. Если получится, я тебе помогу, только не надо переоценивать свое положение.

— Твой напарник Алонсо Белл. — Он как будто и не слышал меня. — С него и начинай. Алонсо славится своей вспыльчивостью.

— Я запомнил его еще по Лос-Анджелесу. Он был первым, с кем я здесь столкнулся, представляешь? Поскольку он сержант утренней смены, все вышло сравнительно гладко. С его помощью мне удалось гораздо быстрее добиться своего.

— Я слышал, ты скорешился с братьями Авила?

— Раз ты и так все знаешь, зачем ко мне вломился?

Мы стояли молча и смотрели на разделяющий нас коричневый коврик. Мне ничего не хотелось рассказывать Рику Россу.

— Мне звонил сержант из тюремного изолятора, — сказал Росс. — Сказал, что вы с Беллом закрыли ресторан «Мама касита» за нарушение правил противопожарной безопасности, арестовали Рокки Чакона за словесное оскорбление, а потом пришили ему оскорбление действием в кабинете для допросов.

— Ну да, сегодня у нас был насыщенный день.

— Чья светлая голова все это придумала?

— Алонсо, — злобно ответил я. — Только он до конца не додумал.

Внешне Рик Росс не очень изменился; возможно, поэтому у меня создалось впечатление, что он не изменился и психически. Он показался мне каким-то дерганым, рядом с ним я и сам невольно занервничал.

— Алонсо уже слил газетчикам пленку с записью того, что происходило в кабинете для допросов, — добавил я.

— Он что, совсем тупой?! — рявкнул Росс. — Неужели не понимает, что так он не выведет Чакона из игры, а, наоборот, укрепит его позиции… Его здесь героем станут считать!

В голове у меня загудели сирены. Если бы Рик Росс был со мной откровенен и на самом деле пытался очистить Хейвен-Парк, ему следовало бы желать Рокки Чакону победы на выборах!

— Чего ты от меня-то хочешь? — спросил я. — Алонсо, как и многие не очень умные люди, терпеть не может, когда другие ему указывают.

— Что у тебя еще?

— Что там у вас за бандитские разборки? С чего вдруг сюда начали возвращаться «Комптонские калеки»?

— «Калеками» я сам займусь, — поморщился Росс. — Тебя прислали для того, чтобы нагнать страху на мэра Братано и на всех продажных копов.

Меня раздирали смешанные чувства. Я долго молчал и наконец спросил:

— На кого из здешних можно рассчитывать в крайнем случае? Или все ваше управление поголовно на, так сказать, «самообслуживании»?

— Есть один латиноамериканец, Оскар Хуарес. По-моему, он чист. Всех остальных выперли из других мест и больше никуда, кроме Хейвен-Парка, на работу не брали. Хуарес единственный, кто начал свою службу здесь, потому что в этих краях родился и вырос. Жаль будет, если он уйдет. Мне говорили, он пытается перевестись от нас в другое управление. Повсюду рассылает свои анкеты. Так что, наверное, на него можно рассчитывать, если что. Да, кстати… Его троюродная сестра — Анита Хуарес.

— Кто она такая?

— Репортер «Курьера» и последняя подружка Рокки Чакона.

Я покивал. Теперь понятно, почему «Курьер» так поддерживает Рокки, — хотя, по-моему, он бы и без их помощи справился.

— А как же его адвокатесса, Кармен Рамирес? Я видел их вместе, и мне показалось, что их связывают не только деловые отношения.

— Если и есть у Рокки слабость, то это любовь к женскому полу, — сказал Росс. — Меняет женщин как перчатки. Оставляет за собой след из разбитых сердец. По моим сведениям, Анита — его последняя пассия, а Оскар Хуарес — ее троюродный брат. Не знаю, имеет ли все это какое-то значение.

Воцарилось неловкое молчание, мы стояли и рассматривали друг друга. Наконец Рикки не выдержал:

— Удалось тебе нарыть что-нибудь конкретное? Улики, доказательства…

Я понимал, глупо что-то утаивать от него, тем более что он сам предложил внедрить меня к себе в управление. Просто мой долгий опыт подсказывал: возможно, у Росса имеются и другие, скрытые мотивы. Пусть даже он не собирается осуществлять свою угрозу десятилетней давности, возможно, я нужен ему в качестве буфера. Надеется с моей помощью выйти сухим из воды, если на него наедет ФБР. Не хочет повторять судьбу своего предшественника, Чарлза Леграна.

Я благоразумно решил не рассказывать Рику о конверте с восемьюдесятью баксами — моей доле за штрафы. Тем более что сам конверт я передал агенту Лав. Если повезет, на нем остались отпечатки пальцев. Умолчал я и о том, что Алонсо велел мне переклеить даты на огнетушителях, и о том, что избиение Рокки в кабинете для допросов на самом деле было покушением на его убийство. Я понимал, что сейчас все равно ничего не докажу, потому что в конечном счете все сведется к противопоставлению: слово Алонсо против моего слова.

— Я по-прежнему работаю с сержантом Беллом, — сказал я.

— Ладно, я к тебе еще как-нибудь зайду.

— Только в следующий раз не вламывайся ко мне в номер без спросу. Предупреждай заранее. Встречаться лучше на нейтральной территории. Чтобы у меня был обзор со всех сторон.

Росс кивнул и направился к двери, но на пороге остановился:

— Ты почему такой скрытный? Наверное, из-за того, что я десять лет назад наорал на тебя на стоянке в Паркер-центре? Думаешь, я все эти годы думал, как бы тебе отомстить?

— Ты обещал, что загонишь меня в гроб, сколько бы лет на это ни понадобилось. Такое не забывается!

— Я был пьян. Меня выгнали с работы. Теперь я стал другим. Шейн, если ты не будешь мне доверять, у нас ничего не получится!

— Слушай, Рик, как ты думаешь, согласился бы я сюда приехать, если бы не доверял тебе?

— Я ведь не слепой. У тебя на лице написано, что ты мне не доверяешь. Тебе кажется, что я такой же, как остальные. Но я изменился!

— Новый Рикки Росс.

— М-да, — хмыкнул он. — Вот какой у тебя, оказывается, главный недостаток… Хорошая память. Ты не умеешь прощать!

— Рик, опомнись! В Хейвен-Парке, похоже, никто не умеет прощать. Я просто стараюсь выжить в вашем богом проклятом городишке!

— Что ж, желаю удачи. — Он повернулся и ушел.

Через десять минут я погрузил все вещи в сумку, спустился вниз и выписался. Пора подыскать более приличное жилье.

Кроме того, мне нужно было встретиться с Сами из Майами. Я уже опаздывал, и нервы у меня почти ощутимо дребезжали, как игральные кости в жестяном стаканчике.