Проснулась я поздно: всю ночь промаялась кошмарами и забылась лишь под утро. В жутких снах за мной гналась фрау Грундман, то и дело превращаясь в Харриет. Потрясая банкой с квашеной капустой, Урсула-Харриет со зловещей улыбкой теснила меня к обрыву. Мистер Прайс бежал следом и криками подбадривал фрау Грундман.

Виноват, естественно, был Бен. Своим вопросом он поселил в моей душе смятение и породил в сознании целый ворох дурных мыслей об этой милой женщине. Я пробудилась с твёрдым намерением как следует отыграться на ненаглядном, но его уже и след простыл. А к тому времени, когда я вышла из ванной, моё раздражение смыло в канализацию вместе с мыльной пеной. С мужьями вечно так. Если ты не отловишь своего супружника, когда в тебе всё клокочет, то можешь ставить крест на скандале – начинаешь вспоминать, какую чудесную яичницу он готовит, какие оладьи печёт…

Бен обнаружился в холле и выглядел ещё более соблазнительным, чем обычно: смоляные брови сдвинуты, а глаза отливали изумрудной зеленью – хотя это верный признак, что мой муж чем-то недоволен.

– Прошу прощения. – Я виновато посмотрела на старинные часы, которые нахально показывали двадцать минут одиннадцатого. – Похоже, сегодняшнее утро ускользнуло от меня.

– Это не единственная вещь, которая от тебя ускользнула, Элли.

– Да?..

– Почему бы тебе не присесть?

Бен нежно взял меня под руку и отконвоировал в гостиную. Эта комната обычно наполняла мою душу умиротворением. Солнце мягко ласкало камчатные диваны, переливчатый лазурный ковёр, жёлтые китайские вазы на каминной полке… Но сейчас атмосфера гостиной показалась мне словно напоённой тревогой. Портрет Абигайль над камином, похоже, был готов выслушать плохие новости, а штора у полуоткрытого окна беспокойно шевелилась.

– Бен, что произошло?

Я села, и тут же раздался протестующий вопль. Пришлось вскочить и извиниться перед Тобиасом, который соскочил с дивана и царственной поступью удалился прочь. Ладно, кот жив-здоров. А остальные?..

– Сначала выпей кофе.

Бен подтянул к дивану столик, на котором стоял поднос с кофейником и чашками, а также подставка для тостов и повидло.

– Час назад объявился викарий.

Бен залпом проглотил сок и покрутил стакан, словно раздумывая, не запустить ли им в зеркало над камином. Возможно, не будь стакан подарен его Мамулей, он именно так бы и поступил. Вместо этого Бен быстро, словно стакан жёг ему руки, поставил его обратно на стол.

– А что в этом плохого? – удивилась я, наблюдая, как моя рука, хищно тянется к тостам. – Если только… – у меня по спине пробежал холодок, и рука замерла на полпути, – если только мистер Эмблфорт не потерял нашу машину на вершине горы Синай или в Тибете. Бен, неужели урна исчезла? И мы так никогда и не узнаем, что в ней было?!

– Нет, машину он вернул.

– Тебе придётся начать сначала.

Я быстро схватила тост и сунула его в рот, пока дурные новости окончательно не отбили аппетит. Заслышав чавканье, в дверь просунулся Тобиас.

– Я вышел поискать этого несносного кота, Элли. – Тобиас презрительно фыркнул. – Мерзавец вопил под окном как резаный, пока я варил кофе. Мне осточертело слушать его арии, и я отправился задать ему хорошую трёпку, но тут мимо ворот просвистела наша машина. Кот, конечно же, тотчас вылетел у меня из головы, и я понёсся вдогонку за автомобилем. По счастью, он вскоре притормозил и дал задний ход. За рулём сидел викарий. Он был очень любезен, предложил меня подбросить и спросил, как бы половчее добраться до Мерлин-корта. Минут десять я пытался ему втолковать, что Мерлин-корт находится аккурат перед его носом, а сам он беседует с его обитателем. Когда же до мистера Эмблфорта наконец дошло, он рассыпался в благодарностях за то, что мы одолжили ему машину. Я сел за руль и покатил домой. Настроение было лучше некуда. Ведь всё складывалось превосходно: машина не пострадала, а холщовая сумка мирно покоилась на переднем сиденье. Словом, я уже мечтал, как завалюсь на кухню и начну колдовать над…

– Ты был великолепен! – с чувством произнесла я. Надо было принимать меры, поскольку в этом мире не только женщины любят поговорить. Бен, например, способен целую вечность повествовать о каком-нибудь блюде, которое можно приготовить и уничтожить за вдвое меньшее время.

Мой ненаглядный с силой дёрнул себя за чёрные кудри. Я испуганно ойкнула: если так будет продолжаться, что же от них останется…

– Элли, я не только представил этого человека Тобиасу, который соизволил спуститься с дерева. Я даже пригласил мистера Эмблфорта на чашку кофе, решив, что он, должно быть, смущён из-за беспокойства, которое причинил. На месте викария любой человек пришёл бы в экстаз, узнав, что на него не держат зла, но любезный мистер Эмблфорт понятия не имел, что едва не угодил на первые полосы газет в качестве наглядного примера, как низко может пасть служитель церкви. Он и не ведал, что угнал чужую машину, украл чужой прах и доставил всем кучу треволнений. А к нам его преподобие заглянул из простой любезности, поболтать о том о сём.

– Кто-нибудь к тому времени уже встал?

– Нет.

– Что ты сделал с урной?

– Поставил на кухонный шкаф.

– А мистер Эмблфорт что-нибудь о ней сказал?

– Он спросил, где мы покупаем кошачьи консервы в такой симпатичной упаковке. А затем пустился разглагольствовать о котах и кошечках. Он, мол, без ума от котяток, а вот его жёнушка их терпеть не может, потому что однажды соседская кошка съела все фикусы у них на окошке. И бедная супруга заняла на конкурсе фикусов лишь позорное четвёртое место. Я ошеломлённо слушал весь этот бред, не зная, что и сказать.

– По крайней мере, ты получил от него хоть какие-то сведения.

Я сунула в рот очередной тост. Тобиас осуждающе мяукнул.

– В следующие полчаса мистер Эмблфорт не сказал ничего вразумительного. Как только я вручил ему чашку с кофе, он замолчал и уткнулся носом в книгу, которую достал из кармана. Как ни старался я возобновить разговор, викарий и не думал замечать моё присутствие. Всё, что мне удалось из него вытянуть, это загадочную фразу: «Очень мило, дорогая, ты должна как можно чаще делать такую причёску».

– Да, наш викарий определённо очень странный человек.

– Честно говоря, я готов был убить его! Он всё сидел, и сидел, и сидел. И шелестел страницами, а я приплясывал вокруг, ожидая, что в любую минуту может спуститься твой отец и тогда уж точно не избежать смертоубийства.

Бен без сил прислонился к книжной полке.

– Он совсем тебя не замечал?

– Дорогая, с тем же успехом я мог быть невидимкой. Призраком, который недостаточно убедительно вопит и стенает. На все лады я говорил, шептал и кричал, что его заждалась супруга, что ему пора, что у меня дела и всё такое. Как об стенку горох. Я уже собирался опуститься на колени и вознести Господу молитву с просьбой удалить своего служащего из нашего дома, как внезапно мистер Эмблфорт подскочил и, всё так же не отрывая глаз от книги, забормотал: «Я согрешил, дорогая. Всему виной гордыня. Я стремился к тому, чтобы вернуть ему славу, и при этом нарушил самое святое».

– Бедняжка! – Я поёжилась, порадовавшись про себя, что мирно спала, когда на кухне разворачивались столь душераздирающие события. – Он не спросил, не знаешь ли ты, куда подевалась его любимая власяница?

– Нет. Очевидно, Господь услышал мои молитвы, потому что викарий совершил круг по кухне и выскочил в сад, пробормотав – мол, прогуляется. Я и слова вымолвить не успел, как он испарился.

– Так это же замечательно, Бен! В чём же тогда дело? Он что, снова уехал на нашей машине?

Не успел Бен ответить, как из холла донеслась трель дверного звонка. Мой ненаглядный как ошпаренный выскочил из гостиной, а я, воровато оглянувшись, накинулась на остатки тостов. Недовольное мяуканье Тобиаса я оставила без внимания: похоже, день грядёт тяжёлый, так что надо хорошенько подкрепиться. Но насладиться пищей мне не довелось. Бен вернулся, когда я запустила ложку в вазочку с повидлом. Он вёл Кэтлин Эмблфорт.

Забыв о повидле, я ошарашено уставилась на гостью. Посмотреть было на что: наряд супруги викария способен был поразить кого угодно. Мятая зелёная юбка волочилась по полу, древний салоп был застёгнут не на те пуговицы, из-под него выглядывали алые кружева. А огромные связки фруктов готовы были вот-вот свалиться с шляпки, и неудивительно, поскольку миссис Эмблфорт энергично трясла головой.

Она кинулась ко мне, раскинув руки:

– Элли, дорогая! Простите меня! Вчера вечером я вернулась домой очень поздно, но Дунстана не застала. Я просидела почти всю ночь, дожидаясь его. Но он так и не появился. Наконец я заснула, совершенно измождённая, и проснулась совсем недавно. Быстренько оделась и бросилась в Мерлин-корт. Боюсь, я слишком увлеклась репетицией и совершенно забыла о прискорбном поведение Дунстана. Не знаю, что и сказать…

– Мистер Эмблфорт уже побывал здесь, – сообщила я.

– Он вернул машину?

– Она уже в конюшне, которую мы используем под гараж, – ответил Бен.

– Какое облегчение! – Кэтлин рухнула в кресло. – Бедный Дунстан, он всё время попадает в неприятные положения. Наверное, перед тем как уехать на вашей машине, он сидел среди монастырских руин в Старом Аббатстве и читал свою любимую книгу. Ту самую, что написал почти сорок лет назад, когда решил посвятить себя исследованию жизни святого Этельворта. С тех пор у него в голове одна лишь наука! Когда мой муж погружается в размышления о влиянии Этельворта на современное общество, он теряет всякую связь с земной жизнью.

– Но машину, похоже, он при этом водить способен, – саркастически заметил Бен.

– В такие моменты Дунстан действует автоматически! – Кэтлин всплеснула руками, и с головы у неё упало яблоко. – Больше всего меня беспокоит другое. Зная, что вы собираетесь в поездку по Франции, я боялась, что вы оставили в машине свои чемоданы. А увидев их, Дунстан мог вообразить, что совершает паломничество к развалинам какой-нибудь из гробниц святого Этельворта. Одна из них находится в Шропшире, а другая в Кенте. В Средние века мужчины толпами стекались к этим святыням.

– Ах да, помнится, вы говорили, что Этельворт особо почитался именно мужчинами, – пробормотала я, зачарованно наблюдая за увесистой грушей, явно созревшей для того, чтобы последовать за яблоком.

Кэтлин кивнула, и груша весело запрыгала по полу.

– Этельворт был покровителем тех мужчин, от которых если говорить без обиняков, было мало толку в спальне.

– А сегодня его заменили таблетки. – Бен едва сдерживал улыбку. – Интересно, можно ли это назвать прогрессом.

– Я часто размышляла, – продолжала Кэтлин, – признавались ли эти несчастные своим жёнам в те стародавние времена, что они отправляются на поиски высшего чуда. Или же они спасали свою мужскую гордость, уверяя, будто спешат на рыцарский турнир?..

– Похоже, мы лишь чудом получили назад свой автомобиль, – сварливо заметила я.

Кэтлин покачала головой, но на этот раз со шляпки ничего не упало.

– Вы не представляете, какое я испытываю облегчение. В последний раз что-то в этом роде случилось с машиной церковного служки в нашем старом приходе. Милый, глупый Дунстан! В тот раз он отсутствовал целую неделю. Всё это время он провёл в университетской библиотеке, вот только не помню, в Ноттингеме или Бристоле, и просмотрел там всё собрание рукописей с рисунками, но, к сожалению, в них не было ни единого упоминания о святом Этельворте.

Мы с Беном переглянулись. Что на это можно было сказать? Кэтлин встала и наступила на Тобиаса, который увлечённо охотился за вишенками, скатившимися с головного убора нашей гостьи.

– Наверное, вы подумали, что мой муж уже переступил ту черту, которая отделяет безобидного чудака от сумасшедшего. – Она подобрала упавшее яблоко и задумчиво потёрла его о рукав. – Но всё-таки, Элли, вы должны понимать меня лучше прочих. Ведь ваш отец… Не сомневаюсь, что он столь же замечательный человек, как и мой Дунстан, но, с точки зрения большинства людей, ведёт себя несколько странно.

Я не нашлась, что ответить, вместо меня это сделал Бен:

– Мистер Хаскелл вернулся в Англию лишь вчера, он понёс тяжёлую утрату.

– О, прошу прощения. – Кэтлин собралась было надкусить восковое яблоко, но в последний момент передумала и рассеянно сунула его в карман. – Можете мне поверить, отныне я непременно стану поминать мистера Хаскелла и всю вашу славную семью в своих молитвах. Жизнь иногда бывает трудной, не так ли? Дунстан так долго мечтал получить этот приход. Бродить по аллеям, где некогда гулял святой Этельворт. Жить неподалёку от руин этого монастыря – таково его представление о рае на земле. Но боюсь, этот переезд не пошёл ему на пользу. Сэр Каспер не ответил ни на одно из его писем. А Дунстан так надеялся хоть одним глазком ещё раз увидеть часовню Старого Аббатства. Много лет назад он бывал в этих краях и отец сэра Каспера показал ему часовню, но Дунстан мечтает освежить память, чтобы составить примечания для двенадцатого тома.

– О, не сомневаемся, ваш супруг внёс значительный вклад в науку!

Улыбка сбежала с лица Бена, и я испугалась, что он вот-вот снова вцепится в свои волосы.

– Обозреватель «Церковных ведомостей» назвал труд Дунстана монументальным.

Кэтлин аккуратно перешагнула через Тобиаса, который терпеливо ждал, когда со шляпки упадёт виноградина.

– Это о многом говорит.

Я не смогла придать своему голосу восторженных интонаций. Трудно испытывать всепоглощающий интерес к чужому мужу, когда тебя жжёт желание узнать, что творится с твоим собственным. Что же произошло? Машина в гараже, урана на кухонном шкафчике… Неужели пропало что-то ещё?.. А что, если… Неприятное подозрение закралось мне в душу. Я опустила голову, чтобы ненароком не прочесть в глазах Бена подтверждение своей догадки.

– Милому Дунстану всегда требовалась нянька, так что, можно сказать, нам нечаянно повезло, что у нас нет детей. – Кэтлин с грустной нежностью улыбнулась. – Выдающихся людей нужно баловать больше, чем кого бы то ни было. Они слишком заняты возвышенными мыслями, поэтому кто-то должен думать за них о приземлённом. А я бессовестно бросила бедняжку на произвол судьбы. Всему виной моя пьеса. Ведь на такую серьёзную постановку, как предстоящий спектакль, я ещё не решалась.

– Пьесу, без сомнения, ждёт большой успех, – скупо отозвался Бен.

Я с надеждой взглянула на Кэтлин: может, она всё же собирается покинуть нас?

– Спасибо, Элли, что одолжили серебряное блюдо. Вы не возражаете, если миссис Поттер, она у нас декоратор и бутафор, заглянет к вам, если нам понадобится что-нибудь ещё?

– Разумеется, разумеется.

– У вас случайно нет такой хитроумной зажигалки в форме пистолета?

– Увы, мы не курим.

– Я просто подумала, вдруг завалялась где. Много лет назад такие зажигалки были в моде. Теперь это, можно сказать, антиквариат, а ваш дом такой старинный. Мне удалось договориться о настоящем пистолете, но только для самого спектакля. На генеральную репетицию нам его не дадут. Я потому спрашиваю, – Кэтлин лучезарно улыбнулась, – что у вас, как у профессионального дизайнера, в загашнике полно всяких необычных вещичек. Какой-нибудь нелепой мебелишки… – Она махнула рукой в сторону моего любимого бюро. – Мы очень благодарны вам за помощь в постановке пьесы. Фредди, наверное, уже сказал, что генеральная репетиция состоится завтра днём.

– Замечательно! – воскликнула я, покосившись на Бена.

Он хранил угрюмое молчание, явно опасаясь, что миссис Эмблфорт решила до начала этой самой репетиции нас не покидать.

– Надеюсь, что утром Дунстан проведёт поминальную службу по жертве вчерашней аварии. – Кэтлин неуверенно взялась за дверную ручку. – Рут рассказала мне об этом ужасном происшествии, когда я выбегала из дома. Ей позвонила наша добрейшая миссис Поттер и поведала, что погибла неизвестная дама. Но кем бы ни была несчастная, не следует забывать, что все мы едины во Христе.

– Совершенно справедливо, – нарушил Бен обет молчания.

– А вы знаете, что племянник миссис Поттер – полицейский? – Кэтлин наконец соблаговолила выйти в холл. – Он холостяк и, судя по всему, жаждет остепениться. Поэтому можете звать меня старухой, сующей нос не в свои дела, – она застенчиво хихикнула, – но я всё время думаю, как бы свести их с Рут. Правда, девочка сейчас по уши влюблена в вашего кузена Фредди, но вы уж простите, Элли, мне кажется, он ей не пара. Слишком много в нём вольнодумства и вообще… – Она неопределённо помахала рукой.

Я промолчала, решив не говорить, что Фредди был бы на седьмом небе от счастья, если бы ему не позволили жениться на Рут.

– Как бы я не любила девочку, всё же Рут нуждается в крепкой мужской руке. За её кроткой внешностью скрывается своенравный и упрямый характер. У меня есть подозрение, что иногда Рут вместо прогулки привязывает собаку к дереву, а сама отправляется в бар. Мы с её дядей не против того, чтобы она развлекалась. Но на следующее утро её обычно не добудишься. А такая распущенность недопустима, если Рут хочет найти работу. А она этого хочет: я ведь знаю, что все юные девушки спят и видят, как бы поскорее улизнуть в Лондон и зажить самостоятельной жизнью. Но если ей суждено стать женой полицейского…

Кэтлин вышла за дверь, продолжая трещать без умолку. Наконец я смогла задать Бену терзавший меня вопрос:

– Урна опять пропала?

– Боюсь, что так.

– Но каким образом?

– Помнишь, Элли, я сказал тебе, что оставил её в кухне?

– Ну да, на шкафчике.

– Верно…

Бен схватился за голову и застонал.

– Я проводил викария, а когда вернулся, нашёл в кухне твоего отца, тётушку Лулу и фрау Грундман. Все трое сидели за столом, пили кофе и о чём-то непринуждённо болтали. Морли выглядел вполне сносно, я порадовался за него и тихонько улизнул в кабинет. Через полчаса я снова заглянул на кухню. Твоего отца и тётушки Лулу уже не было. Фрау Грундман сообщила, что «фрау Лулу ходить к Фредди готовить завтрак».

– Очень правдоподобно! А куда, по словам Урсулы, делся папа?

– Отправился в пансион «На утёсе», чтобы передать урну Хопперам.

– И она не попыталась его остановить?

– Фрау Грундман предложила составить ему компанию, но твой родитель отказался.

– Ох, Бен! И он до сих пор не вернулся… Что, если эти русские куклы вдруг ожили и расправились с бедным папой, пока мы болтали с Кэтлин? А мёртвые, как известно, молчат.

– Кто это сказал? Шекспир?

– Сейчас не время для плоских острот.

– Элли. – От этого рассудительного голоса даже самая правильная жена полезла бы на стенку. Я заскрежетала зубами. – Элли, если бы я хоть на минуту подумал, что твой отец в опасности, я бы не стал наблюдать, как Кэтлин Эмблфорт разбрасывает фрукты по нашей гостиной. Меня грызёт совсем другое – получается, что мы так и не узнаем, что же было в этой треклятой урне!

– Вот что, Бен! Необходимо забрать урну назад! А заодно и спасти папу. Ты случайно не помнишь, куда мы положили пистолет мистера Прайса?