Мики два часа сидел наверху в кабинете своего отца и обдумывал проблему, рассматривая ее под разными углами и разрабатывая варианты. Его волновал тот факт, что Казоровски ответил на его звонок. Этот бывший федеральный агент был с Люсиндой, а это весомое доказательство того, что там же и Райан. Мики сидел боком в клубном кресле своего отца, перекинув ноги через подлокотник и искал решение. Люсинда может причинить неприятности. Вне всякого сомнения, ей кое-что известно, но она сама даже не подозревает об этом. Сестра жила в доме, пока отец был главой семьи. Она наверняка знает, что Джозеф мечтал о том, чтобы контролировать кандидата в президенты. А если Каз возьмется за фонды президентской кампании? Или доберется до Эй-Джея и запугает эту обезьяну так, что Тигарден начнет говорить? И еще вопрос. Где пленки, на которых запечатлен кричащий и стонущий в самолете Хейз? Если они всплывут, весь план рухнет. С другой стороны, у Мики появилось подозрение, что эти пленки уже вне игры. Если бы они все еще были у Райана, он бы наверняка отослал их на телевидение, или Каз начал бы этим угрожать. Тот факт, что никто не упоминал о пленках, наводил на мысль, что, возможно, Тони Нью-Йорк уничтожил их перед тем, как исчезнуть. Мики пришлось поверить, что Тони мертв.

Наконец Ало пришел к выводу, что ему необходим лучший из лучших. Никаких больше парней с улицы, размахивающих луисвильской битой. Ему нужен тот, кто не промахнется. Мики слышал, как его отец говорил о бывшем агенте ЦРУ, специалисте по политическим убийствам. Его знали только по прозвищу «Призрак». Сильвио Кандрате заключал контракты для Призрака и оформлял все его заказы. Мики нагнулся и посмотрел телефон Сильвио в записной книжке отца. Найдя нужный номер, он закрыл дверь в кабинет и воспользовался защищенной линией, которую установил его отец.

Мики попросил жену отставного бандита передать Сильвио, чтобы тот перезвонил ему, как только вернется домой. Потом Ало снова откинулся в кресле и взял газету с улыбающейся физиономией Хейза на первой полосе. Он вспомнил, как этот скользкий политик потел у него в фургоне, пока Мики покупал его душу. Он снова посмотрел на фотографию, поднеся ее на уровень глаз.

– Я получу собственного президента Соединенных Штатов, – негромко произнес мафиозо. Власть была излюбленным наркотиком для Мики Ало.

Телефон в доме Элизабет зазвонил в два часа тридцать восемь минут утра. Она только что заснула, потому что пара внизу шумно занималась любовью, стуча в стенку, почти до часу ночи. Элизабет перевернулась на бок, взглянула на будильник и подумала, что звонившему лучше было бы сообщить хорошие новости. Она нашарила трубку.

– Это Элизабет Эпплгейт? – спросил женский голос.

– Кто ее спрашивает?

– Вы были когда-то секретарем Райана Боулта?

– Эй, милашка, ты знаешь, который час?

– Райан со мной. Он не в слишком хорошей форме. Вы были его секретаршей?..

– Что с ним случилось? – спросила Элизабет, пытаясь собраться с мыслями.

– Нам нужна ваша помощь. Райан сказал, что вы можете одолжить у брата микроавтобус. Нам надо, чтобы вы за нами приехали.

Элизабет ничего не слышала о Райане почти месяц. У нее теперь был новый босс, настоящая заноза в заднице, заставлявший ее отмечать время ухода из офиса, хотя он оставлял ее в студии после работы и отказывался платить за сверхурочные. И вот теперь в два часа ночи звонит ее бывший шеф и просит об одолжении. Проблема была в том, что Элизабет ни в чем не могла отказать Райану. Он был одним из тех парней, которому она помогла бы в любом случае.

– Передайте ему трубку.

– Минутку. – Элизабет услышала, как трубку передают другому. А потом в трубке раздался слабый шепот ее старого друга:

– Привет. – Райан говорил с легкой хрипотцой.

– Райан?

– Прости, Лиз… Я бы не стал просить, если бы не… Ты можешь помочь?

Элизабет вдруг страшно встревожилась:

– Райан, что случилось?

– Свернул, когда мне следовало бы нырнуть.

– Не смешивай метафоры, – отчитала она его, стараясь, чтобы ее голос звучал жизнерадостно, но испытывая ужас от звука его голоса. – Ладно, я раздобуду микроавтобус. Где вы?

– Я не знаю. Подожди минутку, – раздался неясный звук, потом трубку снова взяла девушка:

– Тысяча шестьсот, Маунтейн-роуд, Валенсия.

– Это путь с Мэджик-Маунтейн. – До них ехать по крайней мере минут сорок пять.

– Если у вас есть деньги, мы бы могли ими воспользоваться. Я могу выписать вам чек, но я боюсь, что, когда вы станете его обналичивать, это может быть для вас опасным.

– Это еще почему?

– Потому что, когда станут снимать деньги со счета, мой брат увидит и… – Люсинда замолчала, не желая вмешивать Элизабет во всю эту историю. – Забудьте о деньгах, просто поторопитесь.

– Скорая помощь Элизабет Эпплгейт уже в пути. – Она повесила трубку, схватила свой тренировочный костюм и натянула его. Женщина уже шла к дверям, потом вдруг развернулась и отправилась в ванную. Там она причесалась и подкрасилась. – Черт побери, – громко произнесла Элизабет, занимаясь лицом. – Мне он все еще небезразличен.

На дорогу у нее ушло тридцать пять минут, потому что машин не было совсем. Маунтейн-роуд оказалась боковой дорогой прямо перед Мэджик-Маунтейн. Элизабет съехала с шоссе, и когда фары ее машины осветили перекресток, она увидела, что дом тысяча шестьсот – это магазин спортивных товаров. Она въехала на стоянку. Элизабет заметила высокого негра с кожей цвета кофе, стоящего рядом с грузовым фургоном с государственными номерами. Она объехала мужчину и припарковалась. А негр начал открывать задние двери, и сквозь ветровое стекло Элизабет увидела Райана, лежащего на одеяле. Она выбралась из машины, не выключая мотор. Потом женщина увидела Люсинду, вышедшую сбоку от грузовика, и ее сердце упало. Она была красива, с длинными блестящими волосами и тонкими чертами лица.

– Я Люсинда Ало, – представилась красивая девушка.

– Элизабет Эпплгейт, – ответила она и обратила все свое внимание на лежащего на одеяле Райана. Тот казался похудевшим и больным.

– Что с ним случилось?

– Он был ранен пулей в ногу… А потом снова ее повредил. Райан потерял очень много крови, а сейчас он под действием лекарств.

Внутрь фургона впрыгнул Дики.

– Чей это грузовик? – спросила Элизабет у красивого темнокожего мужчины.

– Он принадлежит правительству. Ваши налоги работают на вас, но он не должен был приезжать сюда. Я обязан вернуть его назад и побыстрее, – сказал Дики.

– А вы кто такой?

– Кролик из шляпы. – Он улыбнулся, снимая свой берет. – Открывайте заднюю дверь микроавтобуса. Я думаю, что мы втроем сумеем перенести его в вашу машину.

Элизабет и Люсинда подняли Райана с правой стороны, а Дики осторожно взялся с левой, стараясь не трясти раненую ногу. Они перенесли его в микроавтобус Элизабет, потом Дики взглянул на Райана.

– Я должен ехать. Удачи тебе, приятель.

– Спасибо за полет, – слабо проговорил Райан.

– Благодари Каза. Ни для кого другого я не стал бы этого делать. – И Дики уселся в грузовик. Не оглядываясь, он выехал со стоянки и исчез из их жизни навсегда.

Элизабет села за руль, Люсинда забралась в микроавтобус и села рядом с Райаном. Когда Элизабет оглянулась, чтобы проверить, как он там, Райан смотрел на нее. Его глаза улыбались, и, казалось, губы тоже.

– Спасибо, Лиз…

– Райан, что случилось?

– Просто отвези меня на «Линду».

Элизабет нажала на газ и поехала. Она слышала, как сзади Люсинда что-то шепчет Райану.

Когда они проехали развилку, с которой можно было съехать на шоссе 405, Райан застонал, и Люсинда шепотом стала подбадривать его.

Элизабет почувствовала себя очень одинокой. Слушая голоса Райана и Люсинды, она поняла, что ее жизнь уходила между пальцев.

Они приехали на берег, Элизабет остановила микроавтобус в темноте, под сломанным фонарем рядом с доком «Би». Они с Люсиндой вышли из машины, оставив Райана спать на заднем сиденье. Пока Элизабет показывала дорогу к пристани, где, как она помнила, была пришвартована яхта Райана, она спросила:

– Его не следует показать врачу?

– Я над этим подумаю. Но прежде всего я должна позаботиться о его безопасности.

– Безопасности от чего? От кого?

– Прошу вас, просто помогите мне найти яхту.

Они шли все дальше, пока Элизабет не увидела знакомый силуэт красивого пятидесятифутового кеча. Построенная в пятидесятых годах яхта отличалась классическими пропорциями. Деревянный корпус был отполирован до сверкающего темно-коричневого цвета. Кокпит покрывал белый брезент. Яхта называлась «Линда» в честь бывшей жены Райана, но та ненавидела ее, и они редко выходили на ней в море.

Стоило Люсинде увидеть «Линду», как она влюбилась в нее с первого взгляда. В детстве она ходила под парусом, и это было одним из ее любимых развлечений. В семь лет она владела «Сабо» на Кейп-Мей, а потом, в пятнадцать, она заслужила право на большую яхту, когда выиграла несколько гонок в яхт-клубе. В море она чувствовала себя как дома. И теперь Люсинда спрыгнула вниз и стала отвязывать брезент, открывая тиковую палубу и хромированные детали.

– Вы только посмотрите, – шептала она, открывая яхту и испытывая возбуждение, как в Рождественское утро. Люсинда спустилась вниз и проверила припасы продовольствия. Там оказалось множество банок с консервами и бутылок с водой. Она нашла ящик с картами, кнопку включения батарей и включила обе батареи. Потом зажгла свет в каюте и проверила индикатор состояния батарей. Наконец Люсинда высунула голову наверх и посмотрела на секретаршу Райана.

– Судя по всему, вы понимаете толк в яхтах. – заметила Элизабет.

– Я справлюсь. Давайте принесем Райана.

Они притащили тележку из дока и положили на нее подушки с яхты. Потом вытащили Райана из микроавтобуса. Он скрежетал зубами от боли, пока женщины укладывали его на тележку и везли к яхте. Оказалось очень трудным перенести его на яхту, но Люсинда и Элизабет справились и с этим, наконец устроив его на койке в носовой каюте. Как только переезд завершился, Элизабет нагнулась и поцеловала Райана в щеку.

– Черт побери, Райан, позаботься о себе как следует, а?

Он обнял ее рукой за шею и прошептал:

– Я скучал по тебе, Лиз.

Элизабет выпрямилась и задержала его руку в своей так долго, как только могла, потом вышла в кубрик, где Люсинда сняла крышку с мотора и проверяла сорокасильный двигатель яхты. Она проверила масло, потом поставила кожух на место, оставив небольшую щель для вентиляции. Она включила вентилятор и оставила его работать, пока машинное отделение не очистилось от дыма.

– Вы и в самом деле в этом разбираетесь, верно?

Люсинда снимала брезентовый чехол с компаса.

– У меня дома есть яхта.

– Что это все за чертовщина такая? Кто в него стрелял? – спросила Элизабет.

– Я сражаюсь за его жизнь. Вам небезопасно знать больше.

– В таком случае… – Элизабет протянула ей все деньги, что нашла дома. Четыреста пятьдесят долларов.

Люсинда взяла их.

– Райан говорил мне, что вы одна из его лучших друзей.

– Верно, так что постарайтесь не облажаться и не дайте ему умереть.

Наконец Люсинда спросила:

– Как только я запущу двигатель, вы сможете отвязать канат?

Элизабет кивнула и прыгнула на пирс, пока Люсинда подкачивала топливо в карбюратор. Потом она нажала на кнопку запуска, и мотор ожил. Люсинда опустила еще какие-то рычаги и включились габаритные огни.

Элизабет отвязала все четыре конца и бросила их на палубу. Люсинда вывела яхту со стоянки в канал. В жизни Элизабет не было никаких приключений, и она позавидовала красивой молодой женщине. Элизабет смотрела, как «Линда» медленно движется в ночи, пока мигающий топовый огонь не скрылся из вида. Она вернулась в микроавтобус, но не сразу завела мотор. Женщина посидела в темноте, размышляя.

И наконец Элизабет пообещала себе, что первым делом с утра уволится с работы.

Люсинда не выключала мотор, решив не рисковать и не пытаться одновременно управлять большим судном под парусами в одиночку и заботиться о Райане.

Как только они миновали мол и вышли в открытое море, «Линда» заплясала на частых четырехфутовых волнах. Люсинда боялась, что Райан свалится с койки на пол, поэтому каждые пять минут бегала вниз, чтобы проверить его. Он тихо спал. Люсинда подложила повсюду подушки и постаралась чуть развернуть яхту, чтобы уменьшить качку.

В чистом февральском небе сиял полумесяц, и Люсинда вела яхту по блестящей лунной дорожке. Потом она спустилась вниз, взяла карту Каталинского канала, прикрепила ее на навигационном столе и включила лампу на шарнирном кронштейне. Люсинда использовала измерительный циркуль и линейку, прокладывая курс. Так учил ее инструктор в яхт-клубе, когда она была еще подростком. Она не знала Каталинского канала, но решила не заходить в гавань Авалона, потому что была уверена, что все суда заходят туда. Вместо этого она выбрала бухту Тойон, маленькое защищенное место в скалах в нескольких милях к западу. Люсинда снова вернулась к штурвалу и установила курс по компасу на 176 градусов.

Бухта Тойон предстала перед ней, когда солнце только показалось из-за горизонта. Она провела «Линду» в укрытие бухты и бросила носовой якорь. Цепь загрохотала в клюзе, и как только вышли пятьдесят футов цепи, она нажала реверс и дала задний ход, чтобы закрепить якорь. Люсинда проверила течение, немного еще отпустила цепь, потом выключила двигатель и села, прислушиваясь. Волны мягко пошлепывали по корпусу. Остров оказался куда более пустынным, чем она ожидала… Низкорослые мескитовые деревья карабкались по уступам невысоких скал. Но здесь была своя грубоватая красота. На берегу в ста ярда от яхты она увидела темную форму чего-то большого. Под креслом капитана Люсинда нашла бинокль, направила его на берег и медленно навела фокус на огромное спящее животное.

– Это бизон, – наконец определила Люсинда с удивлением и радостью. Она спустилась вниз, чтобы рассказать об этом Райану, но тот все еще спал, и молодая женщина не стала его будить. Вместо этого она легла на соседнюю койку. Ей нравилось легкое покачивание судна на якоре. Впервые за последние три дня Люсинда почувствовала себя в безопасности.

Пока яхта поворачивалась под давлением бриза. Люсинда думала о своей матери. Пенни будет беспокоиться о ней. Люсинде не удалось позвонить ей перед отъездом.

И через несколько мгновений Люсинда провалилась в здоровый сон.