— Блондинка, — едва слышно прошептала я Брайану. — Та, что около отдела «Сю Уемура». — И быстро добавила: — Нет-нет! Не смотри. Она заметит.

— Если нельзя смотреть, милашка, как же я ее увижу?

Еще никому не удавалось остаться спокойным, когда Брайан разговаривал таким тоном, и Мел, стоявшая рядом с ним, рассмеялась. А я вслед за ней.

— Ну ладно вам, ребята, — сказала я, пытаясь взять себя в руки, и погладила пальцем флакончик с подводкой для глаз, выставленный в отделе «Шанель», делая вид, что ничто другое меня не занимает. — Я серьезно. Мне кажется, та блондинка за мной следит.

Мы были в «Бергдорфе», на самом нижнем этаже, где располагаются отделы под общим названием «Ваша красота», и пытались решить, кто из них предлагает лучший подарок в качестве бонуса за покупку. Разумеется, мы явились сюда во всеоружии: прежде чем выйти из дома, мы с Мел выпили по два мартини каждая, а еще прихватили наши кредитные карты.

С улицы я позвонила Брайану, и он согласился составить нам компанию. Он обожает Мел и не видел ее с тех пор, как она променяла Манхэттен на суматошный Вашингтон. (Это его слова, а не мои.) Но главное, он согласился пойти с нами, потому что Фифи на что-то там разозлился и Брайан посчитал за лучшее убраться из собственной квартиры. Фифи душка, но в небольших дозах, и Брайан скажет это первым.

Он встретил нас у входа в «Живанши» на углу 63-й улицы и Мэдисон-авеню, где Мел купила два платья, пару туфель, юбку и солнечные очки. Я так явно пускала слюни, что Мел сжалилась надо мной и предложила купить мне что-нибудь по моему выбору от какого-нибудь знаменитого кутюрье, но я терпеть не могу благотворительности. Именно по этой причине я живу в Нью-Йорке самостоятельно, не полагаясь на помощь родителей. (Или почти не полагаясь. Я с удовольствием принимаю от них дорогие подарки на Рождество и день рождения.) У моих родителей, конечно, есть деньги, но ценные бумаги моего отца не помогут мне получить главную роль ни в одном мюзикле. Даже если бы он мог выписать чек, чтобы я попала на Бродвей, я бы его не взяла. Я хочу всего добиться сама. И добьюсь. Нужно только время.

Встретившись с Брайаном, мы перешли в «Бергдорф» и сразу отправились в отдел косметики. Я никогда не покупаю косметику без Брайана. Он, конечно, голубой и к тому же много выступает, но у него в одном мизинце больше вкуса, чем у большинства знакомых мне женщин. (Все вы видели дамочек, которые наносят на лицо толстый слой чего-нибудь белого, а потом украшают щеки слоем румян в два дюйма толщиной. Брайан как-то раз составил петицию с требованием штрафовать их за преступление против красоты. Петиция, естественно, не имела успеха, но я с ним абсолютно согласна.)

Мы обсуждали все «за» и «против» разных видов теней, когда я заметила блондинку. Сначала я отнеслась к этому спокойно, но в том, как она за мной наблюдала, было что-то необычное. А когда я встретилась с ней глазами, она не отвернулась. Просто продолжала смотреть на меня.

Мне стало ужасно не по себе, и я уже собралась отправиться куда-нибудь в другое место, как она сама отвела глаза, видимо заинтересовавшись увлажняющими кремами без масла. Блондинка была в бюстье от «Дольче & Габбана» и обтягивающих джинсах фирмы «Дизель», которые выглядели так, словно она купила их пять минут назад. Она обладала изяществом и держалась как настоящая модель, высокая, стройная и безупречная. Но я обратила внимание вовсе не на это (в Нью-Йорке полно девушек из модельного бизнеса, и они часто толпятся в подвале «Бергдорфа»). Нет, меня привлекла татуировка на ее левой лопатке: тропическая птица, ослепительно яркая и переливающаяся всеми цветами радуги, длинные перья хвоста скользят вниз по спине, а голова повернута так, что кажется, будто один глаз постоянно что-то высматривает.

Я пялилась на нее дольше, чем следовало. Что-то в этой женщине меня завораживало. И тут она повернулась и очень медленно мне улыбнулась. А потом, не выпуская меня из виду, стала изучать образцы помады.

Она меня поймала.

Я дернула Брайана за рукав и заработала возмущенный взгляд прежде, чем успела шепотом объяснить, в чем дело. Он в очередной раз — вполне разумно — заявил, что не сможет понять, что происходит, не взглянув на девушку, а потом умудрился встать так, чтобы посмотреть на нее, не привлекая к себе особого внимания.

Целую минуту он наблюдал за тем, как она на меня смотрела, а затем, пожав плечами, повернулся ко мне.

— Да, она за тобой наблюдает. Может, ты ей понравилась. — Он приподнял одну бровь. — А она тебе?

— Нет!

Пару раз я увлекалась девушками, однако по-настоящему мне это никогда не нравилось. Я совершенно не страдаю от предубеждений, когда речь идет о других людях. Но что касается меня, то я предпочитаю обмениваться телесными жидкостями с мужскими особями рода человеческого. Считайте это одной из моих странностей.

— Ты думаешь, дело в этом? — прошептала я.

— Возможно. А что?

Я покачала головой. Каким-то непостижимым образом эта девушка заставляла меня нервничать. Думаю, дело было в ее глазах. Пронзительно-голубых, с напряженным взглядом. Если она вышла на охоту, мне оставалось только посочувствовать всем лесбиянкам в районе. Я сразу поняла, что она из тех, кто не берет пленных.

— Что происходит?

Мел изучала помаду, проверяя ее на тыльной стороне ладони. Она подошла к нам, стирая салфеткой боевую раскраску с руки.

Брайан коротко рассказал ей о моей проблеме, и Мел тут же повернулась взглянуть на странную девушку, которая в этот момент стояла к нам спиной. Спустя несколько мгновений она пожала плечами:

— Не могу ее рассмотреть, но если она тебя раздражает, пошли отсюда.

Мне понравилась ее идея, и я тут же двинулась вперед. Брайан и Мел последовали за мной. Мы обошли зал и направились к эскалатору, ведущему наверх. По дороге мы миновали несколько десятков хрустальных подвесок Сваровски, свисающих с потолка и переливающихся в свете огней магазина. Эти вещицы, яркие, элегантные и великолепные, являются своеобразным символом «Бергдорфа». Предполагается, что они изображают северное сияние или что-то в этом роде, но мне все равно — я прихожу в восторг всякий раз, когда на них смотрю.

Один раз я оглянулась как бы для того, чтобы в последний раз насладиться хрустальным чудом, но на самом деле чтобы посмотреть, не идет ли за нами Девушка-Птица. Не увидев ее, я повела свой отряд на эскалатор, который привез нас прямо к маленькому райскому уголку — витрине с туфлями «Маноло Бланик».

Оглянувшись еще раз, я с радостью обнаружила, что моей новой подружки нигде не видно. Наверное, она осталась несколькими этажами ниже, чтобы испытать какой-нибудь блеск для губ. Я сделала пять шагов вперед и остановилась перед центральной витриной, не в силах отвести от нее завороженного взгляда.

Я помешана на туфлях Маноло с тех самых пор, как мой приятель подарил мне репродукцию одного из его рисунков («его» — это Маноло Бланика, а не моего приятеля). Это был эскиз совершенно ошеломительных туфель, придуманных им для Мадонны. Я повесила рисунок в ванной, рядом с несколькими другими, которые мне удалось перехватить в Интернет-магазине.

Заполучив рисунок, я поняла, что должна иметь и туфли. И вот что я вам скажу: если цель хорошей обуви заключена в том, чтобы женская нога выглядела потрясающе и сексуально, эти туфли решают ее на тысячу процентов. У меня есть три пары, но лишь одна из них куплена новой. (Как-то раз я получила сто долларов чаевых и решила, что это знак свыше. Два дня спустя, опустошив наполовину свой счет, я завладела туфлями.) Две другие пары я тоже нашла в Интернет-магазине, причем по очень выгодной цене. На все три пары было потрачено больше тысячи долларов, но они того стоили, потому что я не просто купила туфли — я приобрела себе новую жизнь. Они лучшее, что когда-либо случалось с моими ногами. Честное слово! В миллион раз прекраснее кикбоксинга или системы упражнений «Pilates». (Я немного преувеличиваю, но мне хочется, чтобы вы поняли, что я имею в виду.) И должна признаться, что, когда я их надеваю, мужские особи обращают на меня самое пристальное внимание. Поверьте мне, это так. Я проверяла.

Поклонницей «Маноло» я стала задолго до того, как им пропели гимн в сериале «Секс в большом городе». Однако за последние восемь месяцев я не купила ни одной пары. У меня туговато с финансами, и я не могу попросить у родителей денег на то, чтобы приобрести себе новую пару обуви. И хотя я люблю каждую пару в своей нынешней коллекции, по правде говоря, они уже вышли из моды. Я никогда в жизни не расстанусь с моими обожаемыми туфлями, которые с такой любовью храню в шкафу, но будет нечестно с моей стороны не признаться, что время от времени я подумываю о том, не использовать ли мне свою кредитную карту. Особенно чтобы заполучить изящные аквамариновые босоножки на невысоком каблучке, с ремешками, украшенными цветами.

— Давай, — прошептал мне на ухо дьявольский голос. — Ты же знаешь, что хочешь их купить.

Я повернулась и наградила соблазнительницу — ее звали Мел — хмурым взглядом.

— Я действительно их хочу. Но в мои планы не входит становиться преступницей, ведь иначе мне за них не заплатить.

К вашему сведению, в «Бергдорфе» скидок на «Маноло» не бывает, а четыреста девяносто пять долларов слишком дорого для меня, как это ни печально. (Конечно, я могла бы мечтать о лодочках из крокодиловой кожи за две с половиной тысячи. По сравнению с ними эти босоножки вообще ничего не стоили!)

— Можешь пару недель поработать в две смены и питаться в ресторане. Заработаешь денег, сэкономишь на еде.

На сей раз мой хмурый взгляд устремился на Брайана.

— Если я буду работать в две смены, у меня не останется времени на прослушивания.

— Верно, — не стал спорить он. — В таком случае не нужно работать в две смены. Используй свою «Визу». Считай, что сделала долгосрочное вложение.

— Вложение — это акции «Эй-ти энд ти»,— возразила я, цитируя отца. — А ты мерзкий искуситель.

— Если ты действительно их хочешь, давай я тебе подарю, — предложила Мел.

Я облизнула губы, сражаясь с соблазном. Почему бы и нет? Мел начинала так же, как и я, ей тоже приходилось экономить. А теперь она, если захочет, может купить и продать мистера Бланика с потрохами. (Ну ладно, может, и нет. Однако приобрести его склад ей ничего не стоит.) Для нее и в самом деле не проблема подарить мне пару туфель.

Я чуть не сказала «да» — на самом деле сказала, — но никак не могла заставить себя произнести это слово вслух. Я очень хотела эти туфли, гораздо больше, чем платье от «Живанши», которое Мел предлагала купить час назад, но мне не нужна была благотворительность. Вот если бы она подарила их мне на Рождество, я бы не стала жаловаться. А сейчас, в середине марта, сказать «да» было невозможно.

— Я просто смотрю, — проговорила я. Мел и Брайан переглянулись.

— Правда, — заявила я. — Я нашла потрясающую пару в Интернет-магазине. Так что на следующей неделе стану гордой обладательницей новой пары «Маноло». Вот увидите.

Конечно, я наврала, зато сохранила достоинство. Поскольку туфля все еще оставалась у меня в руках, я на прощание погладила ее, с трудом справившись с искушением поцеловать, и поставила на место.

Не успела я отойти от витрины, как услышала голос с легкой хрипотцой:

— Великолепные, верно?

Я повернулась и подпрыгнула от неожиданности, когда оказалась лицом к лицу с Девушкой-Птицей, которая, очевидно, тоже ушла из отдела косметики, решив взглянуть на обувь. На таком близком расстоянии она производила еще большее впечатление, и я почувствовала себя настоящей оборванкой, хотя под влиянием выпитого постаралась одеться как можно изысканнее. Но с фактами не поспоришь: у меня были тряпки, а у нее класс.

— Хм, — пробормотала я, демонстрируя свой острый ум. — Действительно прекрасная обувь.

Моя новая знакомая поманила пальцем продавщицу, которая тут же бросилась на зов.

— Я возьму вот эти, — сказала она. — Девятый размер.

Никаких «если подойдут». Ни малейших колебаний. Просто: «Я возьму вот эти».

Клянусь вам, я ее возненавидела. И еще больше, когда она мне улыбнулась. Ледяной улыбкой, от которой внутри у меня все похолодело. В ней было гораздо больше злорадства, чем в высокомерных улыбках сказочно богатых людей, рядом с которыми я иногда оказываюсь.

Я тут же отвернулась, рассердившись на себя за то, что позавидовала ее внешности и деньгам, и утешая себя тем, что, по крайней мере, нога у меня меньше. И хотя мне удалось немного умаслить свое эго, в голове у меня вспыхивало неоном одно слово: «сука».

AT&T — компания «Америкэн телефон энд телеграф».