Следующий час я кружила по помещению, общаясь с гостями и предаваясь воспоминаниям о Джене. Дважды я заметила Коула и один раз Тайлера. Эвана я не видела, и не знала, к лучшему это или к худшему. С одной стороны, мне нравилось, как он смотрит на меня. Нравилась дрожь, проходившая по моему телу от осознания его близости.

С другой стороны, наш разговор на кухне был настолько нереальным, что я не хотела встречаться с ним, пока не пойму, что вообще происходит. И конечно, я не хотела очередной лекции про Кевина. Особенно потому, что все, что сказал Эван, было чертовски верно.

Тем временем Кевин был моим практически постоянным спутником с тех пор, как я покинула кухню. Он изображал заботливого парня с таким рвением, что у меня не было и минутки наедине с собой. Наконец я сбежала, сказав, что направляюсь в ванную, хотя лишь хотела побыть в одиночестве и просто подышать.

Вместо того чтобы пойти в одну из уборных, я направилась во дворик на крыше. Это было мое любимо место, туда вела спиральная лестница с северной стороны гостиной. Джен украшал ее так же тщательно, как и остальные апартаменты, поэтому тот был полон удобных стульев и шезлонгов, беседок и красивых растений, которые делали этот оазис под небом настоящим парком. Или, по крайней мере, похожим на лучший дворик на крыше европейского пятизвездочного отеля.

Пока большая часть гостей отдыхала на диванах и потягивала напитки в кухне, я ушла от толпы. Я стояла между маленькими елками в горшках, которые обозначали периметр, и сжимала бокал: это немного помогало сдержать желание раскинуть руки и прыгнуть, доказав всем, что даже если ты кажешься человеком, это не так. Ты всего лишь воздух и дыхание, и радость движения, и ничего плохого не может случиться в ночном небе, потому что ветер всегда подхватит.

– Надеюсь, ты не думаешь о том, чтобы прыгнуть.

По иронии, именно об этом я и думала, практически выбираясь из кожи, когда моя рука поднялась к горлу. Мое сердце застучало с удвоенной силой, и я не знала, от неожиданности или из-за уверенного приближения этого мужчины.

Я вдохнула воздух, чтобы успокоиться, собралась и только после этого повернулась к Эвану лицом.

– Думала, – призналась я, – но не беспокойся, я не хочу покончить с собой.

– Нет, – просто ответил он, оценивающе глядя на меня. – Для этого ты слишком сильная.

– Это херня, – выпалила я автоматически, раздраженная тем, с какой легкостью он мной манипулирует. Люди говорили то же самое, когда умерла Грейси, каждое слово было словно ногтями по доске. «Ты такая сильная, ты так хорошо держишься». И это было чепухой, потому что я вообще не держалась.

Я проживала дни, словно зомби, еле заставляя себя двигаться. Дни были достаточно тяжелыми. Ночи же меня практически убивали.

Я судорожно вздохнула.

– В том, чтобы выживать, нет ничего сильного, – сказала я. – Это просто означает, что смерть в очередной раз тебя обошла.

Я моргнула, спустя секунду после того, как слова сорвались с губ, поняв, что наговорила лишнего. Дерьмо.

Я повернулась к стеклу и посмотрела вокруг. Я не повернулась, когда услышала, что он подходит ко мне, становясь у стеклянной ограды. В первый раз на моей памяти я действительно хотела, чтобы Эван Блэк ушел.

– Прости, – произнес он, его голос был глубоким и ровным, и мне нравилось, как он звучит. Но я не повернулась. Я не знала, сочувствует он моей утрате или извиняется за свои слова, мне было все равно.

– Так почему ты тут? – спросила я наконец, все еще стоя спиной к нему. – Ты пришел за мной, чтобы прочитать еще одну лекцию про парня, с которым я встречаюсь?

– Веришь или нет, я не трачу время на размышления о Кевине Уорнере.

Я повернулась, вопросительно подняв бровь.

– Нет? Потому что в кухне мне показалось, что ты точно о нем думал.

– Не о Кевине, – просто ответил он, – о тебе.

– О, – я сглотнула, мне понравилось, как он произнес эти слова. О тебе.

На мгновение между нами повисла тишина. Я не знала, что сказать. Не знала, что он хочет. Не знала, что он тут делает и что происходит между нами, да и происходит ли что-нибудь вообще. Я ждала, пока он заговорит, но он, казалось, решил затянуть молчание. Эван просто стоял, ничего не делая, но я внезапно почувствовала себя в ловушке, словно он поймал меня своим сильным и решительным взглядом.

В отчаянии я наконец выдавила из себя слова.

– Ты не прав, – сказала я наконец, глядя на свои руки, чтобы не видеть его лицо. – Я совсем не сильная.

Я подумала о том, сколько раз сегодня хотела сбежать. О том, как хотела вернуть дядю. О том, как отчаянно хотела заплакать и как старалась работать, чтобы держать горе запертым внутри.

По большей части я думала о том, что не переживу эту ночь. И неважно, насколько сильно я пыталась, в конце все равно произойдет взрыв и все, что было так тщательно спрятано, выйдет на поверхность.

– Ты сильная. Я наблюдал за тобой, – заявил от твердо. – Все эти годы, я имею в виду. Ты держишь себя под полным контролем, Энжи. Это требует большой силы.

На мгновение я пожелала, чтобы его слова были правдой. Конечно, это было не так. Годами я старалась сохранять самоконтроль, но чем сильнее я давила, тем больше вылезало наружу.

Подавляя вздох, я снова отвернулась, чтобы посмотреть на озеро Мичиган и лодки, которые теперь были всего лишь крошечными огоньками вдали.

– Видимо, ты невнимательно наблюдал, – сказала я.

– Наоборот, – возразил он низким и ровным голосом, настолько сильным, что все мои протесты были отклонены, не успев оформиться в слова. – Я уделял пристальное внимание. Я всегда так делаю, когда что-то важно для меня.

– О… – мой голос звучал слабо и с придыханием.

Со своего места рядом со мной он взял меня пальцем под подбородок и повернул мою голову, чтобы посмотреть в глаза. Жар от прикосновения пронзил меня, и я подумала, не увижу ли ожог, когда следующий раз посмотрю в зеркало.

Он убрал руку, и мне захотелось протестующее вскрикнуть.

– Поверь мне, Лина. Я знаю о контроле все.

Я сглотнула. Я не совсем понимала, о чем он говорит. И, черт возьми, не имела понятия, почему он назвал меня старым именем. Но, к своему удивлению, я обнаружила, что мне это понравилось. Еще больше мне нравилось, как он на меня смотрел. Мне казалось, что я могу вечно простоять перед городом и озером, расстилавшимися внизу, ночным небом сверху и этим загадочным мужчиной в нескольких дюймах от меня.

– Желание отпустить – не слабость, – сказал он. – Как и желание почувствовать удовольствие от риска. Поймать настоящий кайф.

Я моргнула.

– Как ты…

– Ш-ш-ш-ш. – Его медленная и легкая улыбка тут же заставила появиться ямочки на щеках. – Тебе это нужно. Ты сдерживалась весь вечер, сходя с ума. Запирала горе внутри. А сейчас вперед. Закрой глаза и повернись.

– Но я…

Он поднял палец и нежно прижал его к моим губам.

– Не спорь, просто делай.

Безусловное подчинение обычно мне не свойственно, но к своему удивлению я послушалась. Закрыла глаза, позволяя темноте меня поглотить, а потом повернулась, снова став лицом к стеклу. Если бы я открыла глаза, то увидела бы ночное небо, широко раскинувшееся передо мной. Вместо этого я видела только Эвана в своей голове.

– Хорошая девочка.

Мои волосы до плеч были распущены, и я задержала дыхание, когда он нежно убрал локоны в сторону и прижал руку к моей шее. Я вздрогнула от прикосновения, а потом сжалась от смущения, потому что знала, что он заметил. Его палец двигался невероятно нежно, слегка касаясь моей кожи. Я не могла знать, делает он это специально или это была случайность. В любом случае это сводило меня с ума, и я прикусила верхнюю губу, радуясь, что он стоит сзади и не может видеть эту новую трещину в моей защите.

Когда он снова заговорил, его голос звучал хрипло.

– Теперь положи руки на стекло.

Я была смущена и нервничала. Но, черт возьми, это меня возбуждало, и я надеялась, что в темноте он не заметит, как мои соски напряглись под тканью бюстгальтера, а кожа покраснела.

Прежде чем я смогла сделать то, о чем он просил, он встал сзади, взял мои руки и положил их на стекло. Прикосновение было шокирующим, сильным, и бушующий жар заполыхал во мне, когда я сдалась, поддаваясь поразительной чувственности подчинения этому мужчине.

– Ты чувствуешь это, Энжи? Давление стекла? Оно давит на тебя. Оно держит тебя. Оно держит тебя здесь, в безопасности, рядом со мной.

Я едва понимала смысл его слов. Но чувствовала, как его голос обволакивает меня, словно покрывая мое тело поцелуями. Чувствовать лишь его руки на своих, и его дыхание на своей коже, такое же опаляющее, как луч летнего солнца.

– Что, если стекла не будет? – Его голос был нежным и мягким, словно естественнее мысли быть не может. – Ты бы не упала, Энжи. Ты бы взлетела.

Я зажмурилась сильнее. Он уже полностью завладел моим телом, но теперь в его власти оказалось и мое воображение.

– Может быть, ты бы не убрала стекло специально, однако, если бы преграда исчезла, ты бы испытала все. Ты бы раскинула руки и обняла пустоту. Вдохнула бы воздух и почувствовала, как ветер обдувает твое тело, собирая тебя в единое целое. Поднимает тебя вверх. Потому что именно об этом ты думаешь, не правда ли? Не прыжок. Не падение.

Я втянула воздух, вздохнула, прижимаясь задницей к его паху. Он был напряженным, и, помоги мне боже, я уже текла.

– Ты хочешь лететь, Энжи, – прошептал он и вдруг провел губами по моему уху. Я задрожала, и, о мой бог, знала: если он еще раз прикоснется ко мне, я кончу, взорвусь с ранее невиданной силой.

И все, что я могла сделать, это просто стоять, пропуская жар прикосновения сквозь себя, и безмолвно молить его, чтобы он никогда не уходил. Чтобы этот момент никогда не закончился.

Эван переместил руки на мои плечи, после чего опустил их, положив ладони на мои ребра. Его большие пальцы легли мне на спину, а остальные касались груди. Я прикусила нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть, не двинуться. Чтобы не сделать что-нибудь, что заставит его остановиться. Остановит эту чудесную фантазию.

Его руки проделали путь еще ниже, обхватив мою талию. Я не особенно маленькая, но чувствовала себя миниатюрной и хрупкой, потому что в этот момент он мог меня сломать. Уничтожить меня полностью сладко и приятно.

– Энжи, – сказал он, и начал поворачивать меня к себе.

Я закрыла глаза, запоминая этот момент. Но прежде чем я повернулась, прежде чем хотя бы допустила возможность того, что он поцелует меня, момент был разрушен, разбит на осколки резкой мелодией моего телефона.

Он убрал руки, и когда он это сделал, я услышала еще один звук. Стон.

Уверена, он исходил от меня.

Я открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как лицо Эвана превращается в окаменевшую непроницаемую маску. Я не знаю, как оно выглядело до этого, но представляла себе желание в его глазах.

Я почувствовала, как сердце сжалось, потому что мы упустили момент. И я отлично знала, что мы уже никогда его не вернем.

– Тебе стоит ответить, – сказал он.

– Что?

Он посмотрел вниз на мою крошечную сумочку, которую я решила сегодня взять только потому, что у меня не было кармана для телефона.

– О, – я уже забыла. – Это сообщение.

Я нашарила телефон и посмотрела на дисплей.

– Кевин?

– Флинн, – ответила я быстро, не желая поднимать тему про Кевина. – Помнишь? Мальчишка, который жил вниз по улице от дяди Джена в Кенилворфе.

– Наверно, уже не такой мальчишка, – сказал Эван таким тоном, что женская часть меня затрепетала от удовольствия.

– Нет, – сказала я небрежно, – уже нет.

Я внимательно смотрела на его лицо и на мгновение мне показалось, что он тянется ко мне. Что он собирается притянуть меня к себе и прижать свои губы к моим, увлекая нас обоих за это чертово стекло.

Но момент прошел, и он отвернулся, чтобы посмотреть на потемневшее озеро.

Некоторое время мы стояли в тишине. Затем он заговорил, низко и спокойно.

– Я тоже думаю о том, чтобы прыгнуть.

– Самоубийство? – вставила я.

– Нет. – Он повернулся ко мне и то, что я увидела в его лице, не было ни жаром, ни желанием, всего лишь решимостью. – Высокомерие.

В замешательстве я наморщила лоб.

– Я настолько высокомерен, что считаю себя способным контролировать собственное падение, – пояснил он.

– Но ты не можешь, – сказала я, думая о своей сестре. О своей жизни, о своем дяде. – Никто не может.

Его ухмылка была широкой, откровенно сексуальной и отчаянно печальной. Он протянул руку и легонько потрепал мою щеку.

– А ты смотри.

Я так и сделала: смотрела, как он уходит. Я осталась во дворике одна. Только я, мое смущение и страх. Не говоря уже о паре дюжин людей, которых я едва знала. Все мы на этой чикагской крыше неслись через время и пространство вселенной.

Не двигаясь, я смотрела ему вслед. Практически не думая. Позади меня начали взрываться фейерверки на Пире, и внезапно небо оживилось цветом. Я этого почти не заметила. Я видела лишь Эвана, заслонившего меня от поглощающего серого цвета.

Мне понадобилось целых пять минут, чтобы понять, что я все еще держу в руке телефон.

Я открыла сообщения и, несмотря на свое смущение, улыбнулась.

«Только приземлился. Ты в порядке?».

Я напечатала ответ: «Думаю, выживу». Но потом заколебалась. Я хотела изменить сообщение, прежде чем отправлять. Хотела рассказать Флинну о том, что сейчас произошло с Эваном, о котором он наслушался до тошноты со времени нашего шестнадцатилетия. Про то, как я вижу призрак Джена за каждым углом. О том, как ненавижу смерть и похороны, и что мечтала быть бегуном, просто натянуть кроссовки и бежать.

Однако ничего этого я писать не стала и отправила сообщение.

«Буду в десять».

Я не смогла сдержать улыбку. Он действительно хорошо меня знал.

«Все нормально, люди умирают. Я не оставлю тебя одну».

«Кевин отвезет меня к себе».

Перед следующим сообщением была небольшая пауза, и я понимала почему. Я провела слишком много ночей, донимая его своими рассказами о том, что Кевин практически идеален, и я идиотка, раз подумываю его оттолкнуть.

«Ты этого хочешь?».

Конечно же, я этого не хотела. Я хотела Эвана. Его голос у моего уха. Его руку на моей спине. Я хотела вернуться в то место в небе, и вдруг страшно испугалась, что он был единственным, кто мог отвести меня туда.

Я жестоко застучала по кнопкам. Я не хотела заниматься самоанализом по смс. Ни в коем случае.

«Пора идти. Поговорим позже».

Я поставила на телефоне режим «не беспокоить» и засунула его обратно в сумку. Если он напишет, я не хочу об этом знать. Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы заметить, что Кевин поднялся во дворик и озадаченно на меня смотрит. Это не сильно меня удивило. Я чувствовала себя разбитой, не говоря уже о смущении и неудовлетворенности и, более того, чувстве легкой вины из-за этого приятного, странного и совершенно неожиданного происшествия с Эваном. К сожалению, я не успела надеть маску, прежде чем он успел меня заметить.

– Ты выглядишь усталой, – сказал он, нежно улыбаясь и беря меня за руку. – Пошли.

– Усталая – это эвфемизм для слова раздавленная?

– Что я могу сказать? Я не силен в языках.

Мой смех был искренним.

– Ты хороший человек, агент Уорнер, – произнесла я. – Ты заслуживаешь лучшего, чем такая развалина, как я.

– Может, я люблю чинить. – Он поднял мою руку и поцеловал пальцы. – Тебе нужно уехать. Пошли. Я уже сказал Петерсону, что украду тебя, – добавил он, имея в виду всегда присутствующего, но редко заметного дворецкого Джена. – Он позаботиться об остальных гостях.

Я позволила ему отвести меня к двери. Гости уже уходили, и некоторые из них обнимали меня и говорили слова соболезнования. Кэт подоспела, когда мы подошли к холлу.

– Вы уходите?

– Ей нужно убраться отсюда, – сказал Кевин. – Я отвезу ее к себе.

– Отлично, – ответила Кэт ровным голосом, но в ее глазах стоял вопрос.

Я бы хотела ответить на него. Возможно, это было банальностью, но мне бы помогла ночь с мороженым, маникюром и разговорами о мужчинах.

– Тебе станет легче, – пообещала Кэт, затем обняла меня.

– Мне говорили.

– Завтра, – сказала она, – мы встречаемся за кофе, ладно?

– Само собой, – подтвердила я, потому что как можно отказаться от сочувственного кофе с лучшей подругой?

Я не видела Тайлера или Коула, и, поскольку была согласна, что мне нужно выбраться отсюда, то с готовностью поспешила к двери, ведь все равно увижу их через пару дней у юриста. Я до сих пор не могла думать о завещании, может, после оглашения мне полегчает.

Я услышала Эвана еще до того, как увидела его: этот низкий бархатный голос я узнала безошибочно. Меня переполнило желание сбежать. К сожалению, он был прямо у входной двери.

– Я понимаю, – говорил он. – Но здесь не подходящее место.

– Это всего лишь гребаная лицензия на алкоголь. Я не могу привлечь достаточно посетителей, чтобы приносить нам необходимую прибыль, и не могу получить лицензию без…

Теперь я могла его видеть и стала наблюдать за тем, как он перебил толстого мужчину с куньим лицом, положив тому руку на плечо.

– Сейчас не время, но я позабочусь об этом, обещаю.

– Серьезно?

Я видела, как на щеке Эвана дернулась мышца.

– Ты сомневаешься в моем слове?

Толстый испугался, что мог обидеть Эвана.

– О, нет. Я не хотел…

– Это не проблема, – голос Эвана снова звучал спокойно. – У меня есть несколько должников, которым я могу позвонить. Мы разберемся с этим.

Толстый кивнул.

– Я твой должник. Я знаю, что я твой должник.

Эван заметил меня. Он всего лишь перевел взгляд с толстого на меня и обратно.

– Завтра, – сказал Эван, – мы поговорим.

Затем он повернулся ко мне, успешно игнорируя толстяка, который выскользнул за дверь с опущенными от облегчения плечами.

– Энжи. – Его голос ударил меня, словно сильная, твердая рука, и я почувствовала жар в своем теле при воспоминании о его прикосновениях.

Его глаза переместились на Кевина.

– Агент Уорнер.

– Хорошая речь, – сказал Кевин. Он протянул руку. – Ты убедительный человек.

– В моей работе хорошо оплачивается умение убеждать людей делать по-моему, – сказал Эван.

На мгновение мне показалось, что он проигнорирует протянутую руку Кевина. Но потом Эван протянул свою, и я увидела разбитые покрасневшие костяшки. Я не могла поверить, что не заметила этого раньше, и постаралась обвинить в этом темноту. И тот факт, что меня занимала только его близость, его прикосновения и мои бушующие гормоны.

– Эван! Что случилось?

– Уличная драка, мистер Блэк? – спросил Кевин, и эта шутка прозвучала для меня довольно грубо.

– Если бы, – легко парировал Эван. – Второй участник был бы в плачевном состоянии. – Он осмотрел свою руку. – Я бы сказал, я легко с ним разделался.

Секунду или две эти двое просто смотрели друг на друга, и неприятное напряжение заполнило пространство между ними. Известная война Алой и Белой роз не шла ни в какое сравнение с войной двух альфа-самцов, и меня не покидало ощущение, что я была корнем проблемы.

– Дурацкая шутка, – фыркнула я. – Серьезно, Эван, тебе стоит промыть раны. И бога ради, Кевин, ты можешь не быть таким придурком?

Он перевел взгляд на меня.

– Прости.

– Все нормально, – заявил Эван. – На самом деле я помогал подруге с машиной. Рука соскользнула, а двигатель все еще был довольно горячим. Было неприятно, но я выживу.

– Тебе стоит быть осторожнее, – предостерег его Кевин.

– Я всегда осторожен, – мягко ответил Эван, – но дерьмо случается.

Он был прав, смерть Джена была настолько дерьмовой, насколько это возможно.

На мгновение между нами повисла неловкая тишина. Потом Кевин обнял меня за плечи.

– У нее был чертовски тяжелый день. Мы собираемся уехать отсюда.

Я ждала, что Эван попрощается со мной, все еще надеялась, что он сделает шаг навстречу и настоит, чтобы я осталась с ним здесь, ведь не мог же он просто отпустить меня с Кевином. Но он просто стоял. Не было ни знака, ни намека, что это был тот же мужчина, который разбудил мою чувственность во дворике. Мужчина, чей голос говорил мне лететь, и от чьих прикосновений я вспыхивала так же, как сегодняшний фейерверк.

Я была слишком усталой и раздавленной, чтобы понять или хотя бы подумать об этом. Я чувствовала лишь печаль.

– Попрощаешься за меня с Тайлером и Коулом?

– Конечно, – сказал он, и, хотя его голос был нежнее, чем обычно, я заметила: он не сказал, что мы скоро увидимся или что я встречусь с ребятами на днях. Очередное столкновение с жестокой реальностью: все изменилось. Джен был нашей точкой пересечения, и теперь, когда его не стало, я отправлялась в свободное плавание.

Я схватила Кевина за руку и поспешила выйти на улицу до того, как слезы, с которыми я боролась, вырвутся наружу.

Когда мы зашли в лифт, Кевин несколько раз нажал кнопку первого этажа, словно хотел как можно скорее отсюда убраться.

– По крайней мере, одна хорошая сторона смерти твоего дяди, – сказал он мрачно.

– Прости?

– Я имел в виду, что ты больше не будешь видеться с этой троицей.

– Какого черта? – Мой голос прозвучал как удар хлыстом, но мне было все равно. По моему мнению, не было ничего – ничего! – хорошего в дядиной смерти, и особенно это относилось к потере трех людей, которых я считала друзьями.

– Мне жаль, – сказал он просто.

– Хорошо. Тебе и должно быть. Теперь расскажи, почему ты говоришь подобное.

– Черт, Энжи, я не могу. Я вообще не должен был говорить.

– Да, не должен был. Но сказал. И теперь объяснись.

– Энжи. – И он замолк.

Я скрестила руки на груди. У него не получится так просто сорваться с крючка.

– Это из-за твоего дурацкого расследования несколько лет назад? Честно, Кевин, ты сегодня говено вел себя с ними.

– Дурацкое расследование? Ты хоть понимаешь, о чем говоришь?

– А ты? – парировала я.

Он работал в Бюро всего четыре года. Тот случай, который Джен рассказал мне про своих рыцарей, случился за год до того, как он туда пришел.

– Бернетт знал, и он рассказал мне достаточно. Я знаю, что ты выросла с ними, но это не делает их хорошими парнями. Они торговали краденым, Энжи.

Я уставилась на него.

– Это безумие. Они бизнесмены, как мой дядя.

– Они занимаются разным бизнесом, с этим я не спорю.

Я сузила глаза, меня раздражали издевательские нотки в его голосе.

– Если то, что ты говоришь – правда, они были бы за решеткой, а не в высшем обществе Чикаго. Брось, Кевин. Они относятся к самым известным – не говоря уже о публичности – людям города. Они не будут путаться с каким-нибудь сраным ломбардом, торгующим крадеными магнитолами.

Серьезно, что за игру затеял Кевин?

– Говоришь, они бизнесмены? – возмутился Кевин. – Я не спорю. Но не весь бизнес легален, и ты, черт возьми, это знаешь.

Я хотела было ответить, но прикусила язык, потому что, несмотря на нежелание уступать Кевину, я понимала, что он говорит правду. Мой отец помогал разрабатывать дюжины бюллетеней по предотвращению преступлений и рассматривал как минимум столько же дел на государственном уровне каждый год. И поскольку он часто приносил работу домой, я не могла не слышать эту информацию. И я знала одно: легальный бизнес часто служил прикрытием для криминальных дел. Но бизнес Эвана? Тайлера и Коула?

Я хотела топнуть ногой и сказать Кевину, что это абсурд. Что ничего в их делах не заслуживает пристального внимания правительства. Но моя нога не оторвалась от пола. Потому что теперь, когда он упомянул это, я не могла не вспомнить одно-два предупреждения.

Самым серьезным был «Дестини», высококлассный мужской клуб, которым владели парни, и который был яблоком раздора между ними и моим дядей, считавшим, что они тратят деньги впустую и портят репутацию. Ребята, однако, либо так не считали, либо им было все равно.

Не считая этой странности с клубом, парни были настоящими дельцами. Они основали «Найт Энтерпрайзис», которая покупала и продавала компании, и именно ее исключительная прибыльность быстро сделала их мультимиллионерами. Я просила Джена объяснить мне, чем именно они занимаются, и он объяснил основы. В общем, они занимались почти всем: от автомоек до магазинов алкоголя, агентств по трудоустройству и бог знает чего еще. Некоторые проекты, вроде забегаловок, пользовались услугами других – по подбору персонала. Другие же они продавали, делая деньги на разных предприятиях и недвижимости.

Другими словами, они были игроками, извлекая прибыль из рискованных сделок. Судя по всему, они заключили немало удачных сделок.

Десять минут назад все это выглядело достаточно законно. Теперь подозрения Кевина заставили меня вспомнить про торговлю краденым, мошенничество и отмывание денег. Неужели я была слепа? Или Кевин просто был засранцем?

Обе возможности выводили меня из себя, и я ответила резче, чем хотела.

– Если бы были доказательства, дело бы не закрыли. Пять лет, Кевин. За пять лет что-нибудь бы выплыло.

– Это не было пустым подозрением, – сказал он. – И я никогда не говорил, что это единственная причина, почему тебе стоит держаться от него подальше. Я не хочу, чтобы ты общалась с такими людьми.

Лифт остановился, двери открылись, и мы вышли. Он направился к выходу, но я даже близко не была завершению этого разговора. Я схватила его за рукав и затащила в небольшую нишу недалеко от почтовых ящиков.

– Тебе не удастся оставить меня в неведении, – прошипела я. – Ты говорил, что они плохие, так теперь рассказывай почему.

– Ты же знаешь, я не могу вдаваться в детали, Энжи.

– Дерьмо, – выругалась я, потому что поняла невысказанное послание.

Обвинения пятилетней давности, может, и были сняты, но рыцари Джена все еще оставались в сфере внимания ФБР.

– Если они такие мерзавцы, почему ФБР или копы, или кто там еще, до сих пор не убрали их за решетку?

Кевин просто смотрел на меня и, судя по выражению его лица, считал меня наивной. Честно говоря, наверное, так и было.

– У нас есть доказательства, – сообщил он. – Это стратегия. И больше я об этом не буду говорить. Я уже сказал больше, чем необходимо, но ты много значишь для меня, Энжи.

– К чему это все, честно? Ты не хочешь, чтобы у меня были друзья-мужчины? Или причина в моем разговоре с Эваном?

– Разговоре? Ты рыдала у него на плече, Энжи.

Я пыталась возразить, что Эван всего лишь друг, но слова застряли у меня в горле, и я не смогла их произнести.

Кевин подошел на шаг ближе, сокращая расстояние между нами, и в первый раз я осознала, что, несмотря на стройное телосложение, он излучал власть.

– И да, мне это не понравилось. Мне не нравится, как он на тебя смотрит. И я не хочу, чтобы ты путалась с ним или его друзьями. И если честно, Энжи, я не думаю, что это понравилось бы твоему дяде.

Его последние слова выбили из меня воздух. Конечно, он был прав, Джен не хотел, чтобы я была с Эваном. Неужели поэтому? Был ли Эван – как и его друзья – опасен? Были ли они преступниками?

Черт возьми, мысль о том, что обвинения пятилетней давности могут быть правдой, не приходила мне в голову. И если это правда, знал ли Джен? Или он просто отмел вероятность того, что люди, которых он любил как сыновей, могут быть преступниками.

Или дядя в некотором роде восхищался их талантом быть на шаг впереди закона? И завидовал ли он тому адреналину, который эти трое испытывали, преступая черту и оставаясь безнаказанными?

Опасный? Да. Рисковый? Само собой.

Но и чертовски возбуждающий тоже.

Я вздрогнула и заметила, что Кевин смотрит на меня с выражением острого желания защитить.

– Я знаю, – произнес он. – Эти парни страшные. Держись от них подальше. От всех них.

Я автоматически кивнула, но только потому, что так было нужно.

Моя дрожь была не от страха, а от возбуждения. От возможности того, что ощущение риска, о котором я мечтала, может быть присуще мужчине, о котором я мечтала в постели. Мужчина, который, как я уже знала, разжигал во мне чувства.

Я не знала, что это говорит обо мне, и, если честно, не очень хотела нырять в озеро самоанализа. В конце концов, итог оставался тем же. Я хотела Эвана Блэка. Хотела его прикосновений, его поцелуев. Хотела полностью раствориться в нем.

Черт, я хотела летать.

Этого никогда не случится. Может, я и не знала все его секреты, но осознавала, что он верный. Он дал обещание дяде Джену, и ничто не могло заставить его нарушить свое слово. Я не знала, какую игру он затеял на балконе, но была абсолютно уверена, что она бы не закончилась в постели.

И хотя я не хотела это признавать, это было, скорее всего, к лучшему. Я хотела острых ощущений, но знала лучше прочих, что мои дикие порывы были небезопасными – и уже много раз плохо заканчивались для меня.