Когда перед рассветом Коплан и Долли Филдз наслаждались благословенным покоем, который наступает после любовных игр, к ним вернулась ясность рассудка.
Франсис пытался объективно оценить долю участия американки в делах ее мужа. По ее собственному признанию, она бросилась в пасть волка, потому что почувствовала, что дело плохо. А если бы ей не угрожала опасность, она продолжала бы помогать Джерри Филдзу?
Долли, со своей стороны, думала, что ее новый любовник не позволит собой вертеть. Правильно ли она поступила, отдав себя за свою свободу? Она призналась себе, что влечение к этому мужчине, возможно, повредило ей. Однако она ни о чем не жалела, даже наоборот...
— Ты арестуешь Джерри? — спросила она, прижавшись щекой к подушке.
Он пробурчал:
— Не сейчас. Но я рассчитывал увидеть его и расколоть. У него были только подозрения против Джерри Филдза, но не доказательства.
Кто, если не он, мог сообщить Дэвису о возможном появлении Коплана в Джорджтауне? И не он ли навел Франсиса на Сосюра?.. И кто приговорил мулата к смерти, в случае, если инспектор узнает, где он прячется?
Ни Дэвис, ни Трейси не имели причин принять такое решение.
Долли, лежа на животе, подсунув руки под подбородок, бросила:
— А я, меня ты тоже заберешь?
Франсис оперся на локоть, чтобы взять с ночного столика пачку сигарет.
— Ты знала, что твой муж собирается похитить Ларше? Она подняла испуганное лицо.
— Что? — пробормотала она, совершенно оглушенная. — Ты... Ты думаешь, это он...
Коплан обернулся.
— Теперь ты поняла? Она побледнела.
— Нет... ничего подобного, — лепетала она. — Наши контакты с Ларше касались строительства фаянсового завода! Я думала, это связано только с торговлей оружием... Зачем Джерри понадобилось убивать плантатора?
Она была искренней, вне всякого сомнения. Несколько успокоившись, но по-прежнему с подозрительным взглядом, Коплан заявил:
— Покупка земли была ширмой, и ты это знала. Долли рывком встала на колени.
— Джерри мною пользовался, это так, но об основной части своих дел он умалчивал! — запротестовала она. — Похищение — совсем другое. Мы не имеем к нему никакого отношения!
— Имеете, — уверил он, выдохнув дым. — Но, в конце концов, я не намерен навешивать на тебя соучастие в убийстве. Тем более что Джерри больше не сунется на Мартинику, и отныне ты можешь считать себя свободной женщиной.
Выгнувшись на пятках, Долли уставила на Франсиса взгляд, в котором читалось смятение.
— Сегодня по всем Антилам напечатают о смерти Ларше. Для Дэвиса и Филдза это будет означать, что их исполнители заговорили: самым важным для них будет смотаться и замести следы. Но их шансы все уменьшаются, моя прекрасная девочка...
Он положил руки на ее голые плечи и силой уложил. Она подставила ему губы.
На Мартинике и на Гваделупе дело Ларше создало нервозную атмосферу, вызвало оживленные дискуссии.
Левые сепаратисты и сторонники департаментализма были единодушны в одном: все осуждали подобные подлые приемы. Но они взаимно обвиняли друг друга в применении того, что одни называли отвратительной провокацией, другие — террористическими методами, привнесенными из Венесуэлы.
Иные издания пошли дальше: они говорили об иностранном вмешательстве. В зависимости от направления газеты в статьях упоминалась «рука Москвы», гнусные козни ЦРУ или кубинские происки.
Коплан, наблюдая за этими противоречиями, заметил, что право на существование имеет любая гипотеза, если не знать все карты. Филдз и его банда вели темную игру. Чьим интересам они служили на самом деле?
Из телефонного звонка Виньо Франсис узнал, что расследование, проведенное в трех редакциях, привело к открытию: неизвестный информатор сообщил, что на улице Антуана Сиже идет обыск и что под лавочкой Сиприана Рикара обнаружен склад оружия. Этот звонок был сделан в два часа ночи, то есть в то время, когда инспектора еще были на месте.
Личность этого энергичного корреспондента, равно как и мотив его действий, поставили две дополнительные загадки.
Коплан не хотел покинуть Фор-де-Франс, не получив ответа от Джонса. Тот пришел со специальным курьером: во время завтрака в отеле «Беркли» появился Тимолеон собственной персоной.
Франсис сидел с Долли Филдз в ресторане. Слуга сказал ему, что в холле его ждет какой-то господин. Коплан извинился, пошел к отделу регистрации. Увидев мулата, он удивился и обрадовался.
— Я прибыл к вам с поручением, — с важным видом заявил Тимолеон после обмена рукопожатиями.
— Да, хорошо. Одну секунду... Сейчас освобожусь и буду к вашим услугам.
Франсис вернулся к столику, чтобы сообщить Долли, что он должен срочно уйти. Затем он присоединился к Тимолеону и вышел вместе с ним из здания гостиницы.
Они сели за столик под солнечным зонтиком у самого бассейна.
— Что новенького в Джорджтауне? — начал разговор Франсис.
Тимолеон с мрачным взглядом коснулся наиболее близкой его сердцу темы.
— Ларше... Теперь вы убедились, что это дело рук янки?
— Не совсем, Тимолеон... То, что в дело замешаны американцы, неоспоримо. Но и англичане тоже. Означает ли это обязательно причастность Вашингтона или Лондона? Подождем более надежных доказательств, прежде чем спускать собак.
Его скептицизм обидел мулата.
— Доказательства? Я вам их привез, — заявил он с ехидцей.
В его голосе послышался легкий вызов, когда он спросил:
— Как вы думаете, почему Дэвис убежал в Пуэрто-Рико?
— Чтобы встретиться с американцем по фамилии Филдз, — спокойно проронил Франсис.
Выпученные глаза Тимолеона округлились.
— Вы это уже знаете? — разочарованно протянул он. Поскольку Франсис подтвердил это, мулат задал новый вопрос: — А отправителя оружия вы уже установили?
— Нет.
Сдержанно торжествуя, Тимолеон наклонился вперед, чтобы поведать:
— Гвианская полиция развернула активную деятельность после исчезновения Трейси и его коллег. Она опечатала их дома, допрашивает людей, особенно из «Алуко», где они числились. Поэтому нам приходится быть очень осторожными. Но я подпоил директора склада фирмы и узнал от него интересные вещи...
— Отлично, — подбодрил Франсис, внимательно глядя на него. — Хорошая работа. И что вы узнали?
Мулат еще больше понизил голос:
— Ящики не поступают в горную компанию. Это означает, что или они поступают туда без ведома персонала, или то, что их собирают и наполняют оружием в помещениях фирмы.
Коплан согласился:
— Ив том, и в другом случае дирекция участвует в деле...
— Непременно, — подчеркнул Тимолеон. — Судно «Флорида» швартуется только у причала «Алуко». Оно забирает груз и должно получать плату. Кто платит по накладным?
Сделав паузу, он ответил сам:
— Оплата производится по распоряжению генерального директора. Его зовут Солендер. Ирвинг Д. Солендер, отставной офицер военного флота, пятьдесят два года.
Он откинулся на спинку, чтобы насладиться произведенным эффектом. По его мнению, это был солидный довод в пользу его версии.
Коплан мысленно согласился.
— Ну да, — буркнул он. — А этот почтенный джентльмен практически неприкасаем.
Расстроенный Тимолеон несколько раз кивнул головой.
— Вы знаете сложность положения мистера Джонса... Никаких конфликтов с американцами. А Солендер кусок солидный. Он снабжает бокситами значительную часть алюминиевых заводов США. Гвианское правительство желало бы национализировать его шахты, но не смеет к нему подступиться.
Коплану показалось, что он плывет. Зачем этот крупный бизнесмен ввязался в торговлю оружием? Что он выигрывал от поддержки зарождающегося терроризма на Мартинике?
— Это все? — спросил Франсис после паузы.
— Нет. Мистер Джонс позволил себе напомнить о вашем обязательстве. До сих пор вина возлагается на Советский Союз. Мы, коммунисты, всегда козлы отпущения и...
— Я знаю, — перебил его Франсис с ноткой раздражения. — Мы заключили договор, и я его соблюдаю. Но я не мог действовать, не зная точно, куда скрылся Дэвис, поскольку Филдз прошел у меня сквозь пальцы. Вы располагаете сведениями об их нынешнем месте пребывания?
— Да, — ответил Тимолеон. — Позавчера оба вылетели в Нью-Йорк, а оттуда в Европу.
— В какой город?
— В Брюссель, в Бельгию.
Через два часа, забронировав место в самолете, Коплан в последний раз позвонил Лакруа.
Чиновник, воспользовавшись случаем, выразил ему свое удовлетворение.
— У нас, в администрации, было жарко, — признался он. — Развязка истории получилась трагической, и я ее оплакиваю, но, в конце концов, это откроет глаза метрополии на риск, которому нас подвергает политика стагнации. Давно пора оздоровить экономику островов, дать работу и хлеб их жителям, иначе не сегодня-завтра тут будет взрыв...
— Обязательно откроет, — подтвердил Коплан. — Нищета плохая советчица... Она рождает бунт. Дело парламента его избежать. А теперь, прежде чем попрощаться, я хотел бы попросить у вас еще одно: прикажите арестовать Шене, монтера ЭДФ.
— Вот как? А по какому обвинению?
— Пособничество в похищении Ларше. Пусть его также допросят насчет арсенала на улице Антуана Сиже. Он должен быть тем анонимом, который сообщил о нем в газеты.
Пораженный Лакруа заметил:
— Но послушайте, это кажется мне противоречивым...
— На первый взгляд да. В действительности это наиболее эффективный способ подать сигнал тревоги не только в городе, но и по всем Антилам и Гвианам.
— А почему же вы не взяли его раньше?
— Потому что пока он был свободен, его шеф мог считать себя в безопасности. А этого шефа я едва не захватил: он бежал с Мартиники, получив предупреждение из другого источника. Речь идет о Джерри Филдзе, американце, якобы собиравшемся строить фаянсовый завод. В скобках попрошу не беспокоить его жену. Она ничего не знает.
— Господи боже! — воскликнул Лакруа. — Значит, он и есть поставщик оружия?
— Не совсем. Он сыграл роль посредника. Шене был его связным: он постоянно передвигался, оставаясь незамеченным, поскольку его хорошо знали.
Наступила пауза, затем Лакруа заключил:
— Ну что же, мы вычистим гнойник, FX-18... Еще раз спасибо и счастливого пути!
После разговора Коплан попрощался с Долли Филдз. Та объявила о намерении последовать за ним в Европу. Ему пришлось применить дипломатическое искусство, чтобы разубедить ее. Он счел, что расквитался с ней, а самой лучшей услугой, которую он мог ей оказать, был совет вернуться в Штаты и начать бракоразводный процесс.
Ему не без труда удалось ее уговорить, но она настояла, чтобы проводить его в аэропорт. Он, как добрый барин, разрешил ей это.
Коплан получил превосходное доказательство достоинств советской разведки и ее великолепной координации.
Когда он приземлился в аэропорту Брюсселя, к нему вежливо обратился незаметный человек:
— Я друг месье Джонса... Моя фамилия Верлинден.
— Добрый день, — сказал Коплан. — Я не слишком поздно?
Бельгиец покачал головой и успокоил его.
— Эти господа находятся в Остенде, — сообщил он. — Их не выпускают из виду.
Небо было серым и дул сырой порывистый ветер. Контраст с Антилами был потрясающим.
Коплан получил свой багаж. Верлинден, обратившись на фламандском к носильщику, велел отнести вещи не в автобус, а в его машину, припаркованную на стоянке.
Франсис и его чичероне сели в темно-синий «шевроле». Он быстро и бесшумно поехал к побережью.
— Филдз и Дэвис имели контакты с другими англосаксами? — поинтересовался Коплан, обегая взглядом свежевспаханные поля и чистенькие домики.
— Я вообще не понимаю, чем они занимаются, — признался Верлинден. — Остановились в гостинице «Уэст-Энд» и три раза ходили в дом, где никто не живет и куда никто не приходил к ним на встречу. Вы что-нибудь понимаете?
Коплан озабоченно признал:
— Нет, не понимаю, что это может значить. Если только дом не является почтовым ящиком и два наших ловкача не переписываются с людьми, которые приходят в другое время...
Верлинден, приняв хитрый вид, заметил:
— Не в этом дело. За домом следили день и ночь после их первого же прихода. Туда никто не заходил, даже ничего не клали в почтовый ящик. Почтальон к нему тоже не подходит.
— Действительно удивительно, — согласился Франсис. — А может быть, там радиопередатчик?
— Может быть. Во всяком случае высокий, американец Филдз, входит как к себе: у него ключ.
Коплан оптимистически заметил:
— Значит, они туда ходят постоянно. Очень хороший знак... Тем более что я намерен заняться ими без промедления.
Они гнали всю дорогу и ехали чуть больше часа.
«Шевроле» свернул с автострады на широкий проспект, застроенный красивыми виллами, затем проехал по мосту, мимо портовых сооружений и затормозил на паркинге, недалеко от рыбного порта.
— Я заказал вам номер в гостинице, где мы живем все четверо, — сказал Верлинден, указывая подбородком на возвышавшиеся впереди фасады из красного кирпича. — Если вы предпочитаете жить в другом месте...
— Не стоит, это усложнит связь между нами, — ответил Франсис, подняв глаза на гостиницу.
Это был типичный фламандский отель с вывеской, написанной золотыми буквами, и крытой террасой, выходившей на тротуар.
Короткий разговор с хозяйкой, кругленькой и приветливой женщиной, завершился предоставлением новоприбывшему комнаты на третьем этаже с окнами на улицу.
Пока Франсис устраивался, Верлинден зашел к своему коллеге, единственному, кто не был занят слежкой за Филдзом и Дэвисом.
Оба бельгийца вошли к Коплану, и Верлинден представил своего спутника — рыжего толстяка мирного вида в мешковато сидевшем поношенном костюме:
— Вандермелен... Он уроженец Остенде и плохо говорит по-французски.
— Das niks, ik spreek vloms, — произнес Коплан к крайнему удивлению собеседников.
Знание языка Брейгелей принесло Коплану почтительную симпатию, лед растаял, и трое мужчин устроили совет. По последним данным, американец и англичанин как будто собрались обосноваться в Остенде. Иногда они выходили поодиночке, но тогда гуляли как обычные туристы, ходили к морю или на эстакаду, видневшуюся из окна номера.
— А в этот дом они всегда ходят в одно время? — спросил Коплан.
— В первый раз, — ответил Верлинден, — они ходят туда утром, во второй — после полудня, в третий — в начале вечера.
— Где он находится?
Вандермелен показал на плане.
— Рядом с ипподромом, — объяснил он. — Полчаса ходьбы отсюда. Гостиница «Уэст-Энд» расположена недалеко от этого дома...
Его толстый палец прижался к бумаге возле красной точки казино. Коплан почесал подбородок, пристально глядя на карту.
— Ладно, — заключил он. — Эти типы нарушили уголовный кодекс. В случае осложнений я всегда смогу обратиться за помощью к бельгийским властям. Но вы, я полагаю, хотели бы сохранить инкогнито.
Его тон заставил собеседников улыбнуться.
— Еще бы, — откликнулся Вандермелен, перешедший в такой ситуации на французский. — Мы не очень любим встречаться с полицией и жандармами.
На мгновение Коплану захотелось связаться со Стариком, попросить подкрепления. Но потом он подумал, что ситуация может измениться очень быстро, и тогда помощь все равно опоздает.
— Вот что я вам предлагаю, — сказал он. — Если в ближайшие сорок восемь часов Филдз и Дэвис вернутся в этот дом, один из вас немедленно сообщит мне и я возьму их один. Бели же они попытаются покинуть город, мы должны будем захватить их любой ценой, даже устроив заварушку. А когда они будут скручены, вы смотаетесь и я сам объяснюсь с полицией, когда она приедет.
Бельгийцы обдумывали проблему с благоразумной медлительностью.
— Вам обязательно вывозить эту дрянь во Францию? — спросил Верлинден, подняв бровь.
Губы Коплана сложились в кривую улыбку, что сделало его ответ зловещим:
— Необязательно. Бельгийцы переглянулись.
— Мы согласны, — сказал Верлинден. Товарищ поддержал его кивком готовы.