Стив Лоури был одним из моих приятелей, с которыми мы гуляли по территории Аризонского университета, обсуждали философские проблемы и глазели на красивых студенток, которых там было великое множество. На первый взгляд Стив и я казались довольно похожими: оба высокие, длинноволосые, на обоих брюки-клеш — белые студенты-магистранты, изучающие клиническую психологию. Мы оба любили играть на гитаре, нам нравилось допоздна обсуждать такие темы, как феноменология и экзистенциализм. Но вышли мы из совершенно разной среды. Стив вырос в пригороде Огайо, населенном представителями верхних слоев среднего класса. По его словам, ему никогда в жизни не доводилось драться. Мне, выросшему в одном из нью-йоркских районов, где было полным-полно бедных ирландцев и итальянских хулиганов, в это трудно было поверить. В детстве бывало так, что у меня дня не проходило без драки. Меня окружали люди, которые были гораздо круче меня, мой отец сидел в тюрьме, у меня было полно друзей и родственников, которым грозила такая же участь. Мой отчим Боб стремился подняться до среднего класса, и я благодарен ему за то, что он вытащил меня из Куинса, из этого пристанища бандитов. Но Боб вырос в этом же самом районе, поэтому хотя он и перебрался в страну Оззи и Харриет, методов воспитания детей не изменил и нередко заезжал мне кулаком в челюсть. Боб гордился тем, что был членом Американской оружейной ассоциации, поэтому на кухне повесил на видное место винтовку. Когда он напивался, то терял свой в общем-то нормальный облик и грозился пристрелить меня и моего брата, если мы попытаемся вмешаться в его выяснения отношений с нашей матерью. Она тоже не брезговала алкоголем и обладала особым даром доводить Боба до белого каления.

Однажды вечером отчим совсем потерял контроль над собой и набросился на меня с кулаками, угрожая убить меня. Вспомнив сцены из фильмов, я умудрился нанести ему самый лучший удар в моей боксерской практике и попал прямо в челюсть, отчего он перелетел через всю комнату и грохнулся без сознания на пол. Мой брат посмотрел на меня, а затем указал на ружье Боба и спросил: «Может, пристрелить его?» С минуту я раздумывал, а потом ответил, хотя и не слишком уверенно: «Не-е, не стоит».

Неудивительно, что с таким опытом за плечами меня не раз посещали мысли об убийствах. И когда мой коллега Норберт Шварц выразил сомнение по поводу моего предположения о том, что фантазии такого рода бывают у всех, я решил, что он меня просто разыгрывает. Когда я, Норберт и другие наши коллеги однажды сидели за обедом, я задал им этот вопрос. Мнения разделились: одни утверждали, что у них и мыслей не было кого-то убить, а другие стали их обвинять в том, что те просто не хотят признаться. Для психологов-экспериментаторов такое расхождение во мнениях означает, что существует гипотеза и она нуждается в проверке. Поэтому я решил провести систематическое исследование этого вопроса вместе со своим студентом Вирджилом Шитсом, который также приехал со Среднего Запада США, но из местечка менее благополучного, чем то, в котором вырос Стив Лоури.

 

Каждодневные мысли об убийствах

14

Спустя несколько дней после дебатов с коллегами я читал лекцию об агрессивном поведении и попросил студентов заполнить короткую анкету об их мыслях такого рода. Чтобы они не стали скрывать антиобщественные наклонности, что вполне естественно, я им объяснил, что даже нормальные люди временами испытывают гнев и ненависть и это может выражаться в желании высказать все, что человек думает, ударить или даже убить. Затем я попросил студентов рассказать, когда им в последний раз хотелось кого-то убить, а если до этого не доходило, то описать свои самые агрессивные мысли.

В течение следующего года Вирджил Шитс и я опросили 760 студентов Аризонского университета. Результаты были следующими: большинство этих улыбающихся, общительных американских студентов признавали, что в какой-то момент испытывали желание кого-то убить. Если говорить точно, то о таком желании сообщили 76% опрошенных, что совпадает с моими мрачными прогнозами. Меня, однако, несколько удивило, что 62% представительниц так называемого слабого пола также хотя бы раз в жизни думали о том, чтобы кого-то прикончить.

Может быть, в аризонских студентах есть что-то особо агрессивное? Скорее всего, нет. Когда Дэвид Басс и Джош Дантли из Техасского университета впоследствии провели подобное исследование, они получили сходные результаты: 79% мужчин и 58% женщин сообщили о том, что им хотелось кого-то убить. Какими бы высокими ни казались эти цифры, я предполагаю, что в действительности число нормальных людей с подобными фантазиями еще выше. Социальные психологи снова и снова находят подтверждение тому, что люди считают нужным говорить то, что, по их мнению, наиболее приемлемо в социальном смысле, и что все мы склонны намеренно забывать о том, что мы вовсе не паиньки. Но, как и в случае известных данных, полученных Альфредом Кинси в результате анонимного опроса людей о том, как часто они мастурбируют, надежнее принять то минимальное количество мыслей об убийствах, которое люди готовы подтвердить.

Кого же люди хотят убить? И женщины и мужчины в первую очередь в качестве жертвы избирают мужчину. Таковых 85% среди мужчин и 65% среди женщин. Это не особенно удивительно, принимая во внимание статистические данные об убийствах, которые свидетельствуют о том, что мужчины гораздо чаще становятся жертвами убийств. Но были и некоторые интересные различия между мужчинами и женщинами. Мы обнаружили, что 59% мужчин (в сравнении с 33% женщин) думали о том, чтобы убить совершенно незнакомого человека. На вопрос о самых последних «убийственных» фантазиях 33% мужчин ответили, что у них появлялись мысли убить незнакомого человека (по сравнению с 10% женщин). Женщины превзошли мужчин только в категории фантазий о любовниках: мысль об убийстве любовника недавно приходила на ум 27% женщин по сравнению с 7% мужчин. И это не столько потому, что мужчины столь невинны и не склонны прибегать к насилию по отношению к партнершам, сколько потому, что у мужчин агрессивные фантазии чаще возникают по отношению к другим категориям лиц. Кроме того, сексуальные партнеры женщин — мужчины, и, похоже, они вызывают больше агрессивных желаний у всех, кто с ними встречается.

Несмотря на эти различия, меня поразило неожиданное сходство между мужчинами и женщинами в том, что касается желания и тех и других применить насилие. Я считал, что женщин меньше посещают мысли об убийстве. Сравним данные о количестве убийств, совершенных мужчинами и женщинами, — различия здесь огромны. Ежегодно в США мужчины совершают приблизительно 90% всех убийств. И это относится не только к США. Когда Мартин Дэйли и Марго Уилсон проанализировали данные по другим странам за разные исторические отрезки, то пришли к выводу, что это различие наблюдалось во всех странах и на протяжении всей истории. Они обнаружили, что убийства — преимущественно дело рук мужчин в современных Канаде, Австралии и Шотландии, в 1920-е годы — в Майами, в 1940-е годы — в Бирмингеме штата Алабама. То же самое справедливо в отношении племенных групп майя, таких как тцелтал. Кроме того, Дэйли и Уилсон раскопали данные об убийствах, совершенных в Оксфорде в Англии в период с 1296 по 1398 год. И тогда, когда средневековый бритт убивал средневекового бритта, в подавляющем числе случаев удары мечами и топорами наносили мужчины.

Есть по крайней мере три возможных объяснения тому, что женщины менее склонны воплощать свои «убийственные» мысли. Во-первых, женские фантазии более скоротечны, нежели мужские. 65% женщин, испытывавших такие эмоции, сказали, что они продолжались несколько секунд или минут, тогда как мужчин подобные мысли не покидают часами, днями и даже неделями. Фантазии у мужчин сопровождаются зловещими деталями, в них мужчины пускаются в размышления, как осуществить задуманное. Посмотрите, что нафантазировал один парень:

Мне хотелось убить мою старую подружку. Она живет в Альбукерке, и я начал думать, как все это провернуть. Я подумал, что нужно купить билет на самолет и запастись каким-нибудь алиби. Я также стал размышлять, как убить ее, чтобы все выглядело как ограбление. И думал я об этом около недели, но так ничего и не надумал.

Женские фантазии сопровождаются меньшим количеством деталей и зачастую сводятся к чему-нибудь вроде: «Чтоб он свалился в своей машине со скалы!» На самом деле, чтобы задуманное воплотилось, нужно нечто большее, чем такое сиюминутное желание.

Второе возможное объяснение различия между полами и их фантазиями может быть связано с тем, что у женщин более развит механизм торможения, который блокирует их агрессивные импульсы. Исследователи агрессивного поведения Кай Бьорквист, Кристи Лагерспец и Арии Каукиайнен объясняют некоторые из таких различий на примере агрессивного поведения подростков так называемым «соотношением эффекта и опасности», показывающим, насколько возможный эффект от применения силы превышает возможные опасные последствия этой силы. Поэтому, к примеру, когда я на какое-то время утихомирил своего разбуянившегося отчима ударом в челюсть, потом мы с братом пришли в ужас, что он может наброситься на нас с ружьем, и какое-то время скрывались от него. Соотношение опасности и эффекта оказывается еще менее благоприятным для женщин, действующих против мужчин (наиболее частый объект их агрессивных мыслей).

На протяжении бóльшей части эволюционной истории женщине, выступающей против мужчины, грозила бóльшая опасность, если он решал наказать ее. До появления ружья среднестатистический мужчина просто отбивался от женщины и, вероятно, лупил ее, если она причиняла ему боль. Поэтому для женщин подавление крайне агрессивных импульсов стало формой адаптивного поведения. Дэйли и Уилсон также отмечают, что чаще всего типичная женщина убивает мужа или любовника защищаясь, поскольку боится, что когда-нибудь он может убить ее, если она не нанесет удар первой.

 

Агрессия с целью произвести впечатление

15

Третье возможное объяснение половых различий в случае совершения убийства связано с таким удивительным мотивом преступления, как желание поразить окружающих. Такой мотив преступления нетипичен для женщин, но зато весьма характерен для мужчин. Стремление продемонстрировать свои агрессивные наклонности может объяснить, почему мужчины переводят свои агрессивные намерения в действия.

Вспомните знаменитый эпизод, когда Аль Капоне пригласил Альберта Ансельми, Джона Скалису и Джозефа Гиунту на банкет в их честь. Говорят, что сначала он их как следует попотчевал, а потом велел своим подручным привязать их к стульям и, взяв бейсбольную биту, забил всю троицу в присутствии гостей до смерти. Будучи самым могущественным человеком в Чикаго, имевшим на содержании политиков и полицейских, равно как и целую армию головорезов, Капоне обычно поручал выполнять грязную работу своим подручным. С какой стати ему понадобилось совершать тройное убийство в помещении, где было полно свидетелей?

Ответ таков: Капоне узнал, что эта троица предала его, а он, как крупный мафиози, должен был наказать изменников смертью.

В этом случае он планировал не только устранить трех потенциальных конкурентов, но и дать понять всем остальным, кто есть кто.

Ставки в мире Капоне во времена сухого закона были велики — это была игра не на жизнь, а на смерть за то, кто будет владеть многомиллионным алкогольным бизнесом в Чикаго. Но прискорбная правда заключается в том, что мужчины готовы идти на смерть, даже если ставки значительно ниже. Марвин Вольфганг в своем классическом исследовании убийств, совершенных в Филадельфии, показал, что в 37% случаев мотивами являются ссоры из-за ерунды — кто-то кого-то обидел, кто-то кого-то обругал или толкнул. Как говорит один следователь из «убойного» отдела в Далласе:

Убийства совершают на почве мелких ссор, из-за пустяков. Из-за вспыльчивости. Начинается драка, и кто-то в кого-то стреляет или всаживает нож. У меня были дела, где причиной была пластинка ценой в десять центов, или музыкальный автомат, или один доллар, проигранный кем-то в кости.

Это не означает, что женщины не реагируют на унижения и оскорбления. Но только мужчин унижения и оскорбления могут довести до убийства. И делают они это на удивление часто. Вывод Вольфганга говорит о том, что наиболее частыми мотивами убийств, совершенных мужчинами, являются банальные ссоры, оказывающиеся более важными причинами, чем денежные споры, споры из-за имущества или супружеская неверность. Почему нужно убивать из-за таких пустяков? Уилсон и Дэйли, изучившие большое количество материалов об убийствах, имеющихся в распоряжении полиции, высказывают предположение, что ставки не так уж малы. На самом деле причина крайней агрессии не в том, ЧТО один человек говорит другому, а КАК он это говорит и что стоит за его интонацией. Когда один мужчина прилюдно оскорбляет другого, независимо от того, что провоцирует оскорбление, изменяется статус оскорбленного. И когда мужчина утрачивает свой статус в глазах окружающих, утверждают Уилсон и Дэйли, он становится менее привлекательным и в глазах женщин.

Связь между статусом мужчины и его «стоимостью» на рынке брачных услуг неотделима от двух самых важных принципов эволюционной биологии — сексуального отбора и дифференциального вклада родителей в приспособленность потомства. Согласно последнему принципу, когда особи одного пола (обычно это женщины) вкладывают больше в потомство, они более тщательно подбирают себе полового партнера. Как следствие, лица другого пола (обычно мужчины) вынуждены соперничать с другими мужчинами за то, чтобы предпочтение отдали им. Этот же принцип гласит, что женщинам (потому что они могут забеременеть) есть что терять, если они сделают поспешный выбор. Поэтому женщины, как правило, более тщательно отбирают полового партнера. Процесс выбора самца называется сексуальным отбором. Чтобы добиться внимания самки, самцы делают одну из следующих вещей. Они могут начать расхваливать себя, как павлин, распушающий роскошный хвост. Они могут найти и захватить территорию для комфортного обитания. Или же могут вступить в схватку с соперником, победить его и тем самым обеспечить себе первенство на данной территории. Независимо от того, защищают самцы территорию или завоевывают верховенство, добиться этого всегда легче, если ты сильнее и агрессивнее.

Но этот процесс может развиваться и в другом направлении. Посмотрим на группу интересных птичек из отряда ржанкообразных, которые называются плавунчиками. У плавунчиков высиживанием и выкармливанием птенцов занимаются самцы, поэтому именно они тщательно отбирают самок для спаривания. Как и следует ожидать от общих принципов сексуального отбора, самцы плавунчиков мелкие и робкие, тогда как самки, за которыми они ухаживают, более крупные и агрессивные.

Плавунчики скорее исключение, доказывающее правило: особи того пола, которые больше дают своему потомству, более избирательны в выборе партнеров, а особи противоположного пола ведут борьбу за то, чтобы их избрали. В этом уравнении агрессия является побочным продуктом соперничества. Возвращаясь к вопросу половых различий у людей, следует сказать, что именно женщины вкладывают больше в потомство, поэтому мужчины соревнуются за то, чтобы выбрали их. Иногда такое состязание заканчивается смертельным исходом.

 

Исследование насилия, связанного со статусом человека

16

Мужская агрессия непостоянна: то убывает, то прибывает в зависимости от ряда факторов. К примеру, у многих видов агрессивное поведение усиливается с наступлением брачного сезона, когда начинается война за территорию и за самок. Среди людей проявления доминантности возрастают у мальчиков после достижения ими половой зрелости. К примеру, если юноша добивается больших успехов в спорте, то растет его популярность у противоположного пола. Мужчины наиболее агрессивны в подростковом возрасте и после 20 лет, когда у них самый высокий уровень тестостерона и когда они ведут отчаянную борьбу за внимание женщин. Но когда мужчина женится, уровень тестостерона падает, а когда в семье рождается ребенок, этот уровень падает снова. Мужчине уже не требуется рисоваться перед женщинами, а нужно держаться подальше от опасных соперников, о чем поется в песне, которую часто крутят на музыкальном автомате в местном баре.

Но для мужчин, которые еще не нашли себе пару, насилие — дорогостоящий и опасный путь к успеху, причем при прочих равных шансах мужчины стараются его избегать. И, как правило, им это удается. Только тогда, когда других способов достичь высокого положения нет, мужчины прибегают к насилию и совершают антиобщественные поступки. Об этом говорят Джим Дэбс и Дэвид Роу и приводят немало доказательств. Богатые мужчины, даже те среди них, у кого хватает тестостерона, стараются не ввязываться в драки. Они добиваются уважения другими способами: делая успешные финансовые инвестиции или совершенствуя удар в гольфе. Сравним моего приятеля Стива Лоури из благополучного пригорода Огайо, никогда не участвовавшего в драках, с агрессивными парнями (часто с разбитыми носами) и хулиганами, рядом с которыми в Нью-Йорке вырос я. Лоури был мастером философской аргументации и мог без труда затмить других парней своего круга, продемонстрировав знание трудов Сёрена Кьеркегора. А там, где вырос я, мои сверстники вряд ли бы оценили, если бы я вдруг вставил во фразу словечко «экзистенциализм». Гораздо больше уважения им внушило бы что-то вроде: «Ты кто такой, говнюк?» Итак, желание быть первым необязательно связано с насилием, но может приводить к нему в зависимости от среды, личных качеств человека и ситуации, в которой он находится.

Влад Гришкевичус и я решили исследовать, как агрессия при соперничестве может повышаться и понижаться в зависимости от стремления мужчины занять более высокое положение или завоевать партнершу. Влад — внешне крупный и социально активный парень, родившийся в Советском Союзе и живший подростком в Лос-Анджелесе. С возрастом он кое-что узнал об агрессии при попытке произвести впечатление, а также о теории эволюции. Владу нравится рассказывать историю о том, как баскетболиста Чарльза Баркли какой-то умник облил на дискотеке водой. Баркли схватил обидчика и швырнул его в окно. Когда полицейские выводили Баркли в наручниках, какой-то репортер подскочил и спросил, сожалеет ли он о том, что сделал. Как рассказывают, Баркли ответил: «Единственное, о чем я сожалею, что мы были на первом этаже». Вместе с Джошом Тайбуром, Стивом Гэнгстадом, Илэйн Переа и Джанессой Шапиро мы решили экспериментально проверить, как импульсивные состояния могут влиять на реакции людей на оскорбления.

Мы начали с того, что попросили студентов рассказать о тех ситуациях, когда они сталкивались с оскорблениями и насилием. Мы обнаружили, что 75% мужчин и женщин по крайней мере один раз попадали в ситуацию, когда их публично оскорбляли. Их реакция была разной: некоторые просто ретировались, другие отвечали косвенным оскорблением, то есть жаловались своим знакомым, всячески ругая обидчика, а некоторые реагировали сразу и точно так же агрессивно, то есть отвечали на оскорбление оскорблением. Замечено, что мужчины чаще всего отвечали обидчику «взаимностью», тогда как женщины предпочитали косвенную агрессию.

Затем в лабораторной обстановке мы предлагали нашим испытуемым три сценария, рассчитанные на то, чтобы манипулировать их реакциями. Членам одной группы мы предлагали представить, что они на тропическом острове в последний день отпуска знакомятся с очень приятным человеком и чувствуют взаимное влечение. Их отношения стремительно развиваются: романтический ужин, затем прогулка по ночному пляжу, нежно взявшись за руки, и вот парочка уже страстно целуется.

Второй группе участников предлагалось представить первый день выхода на новую работу в престижной компании, где они знакомятся с двумя новыми сотрудниками, также только что принятыми на работу. Начальник сообщает им, что через шесть месяцев один из троих будет уволен, а другой получит повышение.

Помимо этих двух групп у нас была еще контрольная группа, которой не предлагалось ни ситуаций любви, ни повышения по службе, а только ситуация, когда они должны были искать (и найти) потерявшийся бумажник. После того как мы проинструктировали участников о различных побудительных мотивах поведения, мы попросили их представить такую ситуацию: они на вечеринке и кто-то из однокурсников опрокинул на них бокал вина и не извинился. На выбор предлагались следующие варианты поведения: 1) ударить нерасторопного человека; 2) обругать его; 3) толкнуть; 4) начать зудеть о том, какой он нехороший; 5) начать обсуждать его поведение за его спиной; 6) рассказать приятелю что-нибудь неприятное об этом человеке; 7) попытаться сделать так, чтобы этот человек в вашей компании больше не появлялся; 8) придумать об этом человеке какую-нибудь небылицу и начать ее распространять (последние четыре варианта считаются формой косвенной агрессии).

Выбор испытуемых зависел от побудительных мотивов и от того, был ли этот человек мужчиной или женщиной. Мужчины не забывали о своем статусе, что вызывало у них желание ударить, толкнуть обидчика или высказать ему что-то наподобие: «Да ты знаешь, с кем разговариваешь?» Но если мужчина не выбрасывает из головы такие вещи, как ухаживание за женщиной и романтические отношения с ней, то это несколько остужает его желание напасть на обидчика. У женщин ни первый, ни второй мотив не усиливали желания сразу же ответить на оскорбление или обиду. Но такие причины, как статус и отношения с партнером, увеличивали желание отплатить косвенным способом.

Однако в некоторых случаях романтические причины могут сделать мужчин более агрессивными. В первом эксперименте мы предлагали некоторым участникам представить себя среди гостей обоего пола. В другом им предлагалось представить, что им нанесли обиду в присутствии лица того же пола, что и они. Когда мужчины воображали, что их обидели в присутствии мужчин, то романтические и соревновательные мотивы побуждали их к агрессивным действиям.

Итак, суть этих исследований заключается в следующем: желание занять более высокое положение или сексуальные мотивы могут приводить к тому, что мужчины начинают вести себя агрессивно по отношению к обидчику. Но, похоже, мужчины отдают себе отчет в том, что насилие не представляется женщинам сексуальной формой поведения. Поэтому мужчина, стремящийся заполучить расположение женщины, в присутствии слабого пола старается сдерживать свою агрессию, но проявляет ее, находясь в компании других мужчин. Ответ на вопрос, почему мужчины дерутся в барах, даже если там нет женщин, которых они хотели бы поразить своей отвагой: этот спектакль на самом деле предназначен для других мужчин — таким способом они отстаивают свое положение в мужском обществе, а вовсе не пытаются завоевать симпатию дамы. Кстати, самцы многих животных приходят на территорию брачных игр за несколько недель до прибытия самок и начинают «бодаться» с другими самцами. Самкам эти битвы видеть не нужно. Они просто хотят знать, кто победил.

 

Уровни анализа: почему всегда есть больше, чем одно «почему»?

17

Исследование, о котором я только что говорил, предполагает наличие фундаментальной связи между агрессией и репродуктивным поведением людей. Думающий человек может возразить: «Когда я ввязался в драку в баре, ни о каком воспроизведении потомства и речи не шло. Все произошло, потому что этот тип меня обидел». Это возражение совершенно справедливо на одном уровне; мы осознаем, что происходит в непосредственной близости от нас, но можем совершенно не понимать, почему реагируем на происходящее именно таким образом. И мы также можем не улавливать, что причины этих реакций следует искать в эволюции. Этот вопрос интересует как биологов, так и людей, далеких от биологии. Так, биологи, придерживающиеся разных направлений, говорят уже много лет на разных языках и не могут прийти к единому мнению о причинах поведения животных, не осознавая, что другая сторона работает на другом уровне анализа. Известный палеонтолог и автор популярных научных работ Стивен Джей Гульд часто упускал этот факт из виду, предлагая неверные «альтернативы» объяснениям, учитывающим теорию эволюции. В результате этого его взгляды подвергают критике многие биологи-эволюционисты. Чтобы понять, как важно разграничивать различные уровни анализа, давайте рассмотрим вопрос, почему самки млекопитающих (и женщины) вскармливают свое потомство. К ответу можно подойти на разных уровнях анализа.

1. Функциональное, или эволюционное, объяснение связано с конечными адаптивными целями поведения. Если мы говорим, что млекопитающие вскармливают детенышей, поскольку это способствует их выживанию, то мы предлагаем утилитарное объяснение.

2. Историко-эволюционное объяснение ставит во главу угла наследственные корни отличительного признака, характерной черты или поведения. К примеру, мы можем сказать, что люди вскармливают детей, потому что у них есть молочные железы, а также ряд взаимодействующих гормонов и механизмы поддержания контакта, переданные нам нашими млекопитающими предками.

3. Объяснение через процесс развития говорит о событиях в жизни, которые побуждают животных к конкретным сигналам, поступающим из окружающей среды. С этой точки зрения матери вскармливают потомство вследствие последовательности событий, происходящих в жизни, таких как половая зрелость, беременность, рождение ребенка, которые в совокупности ведут к способности вырабатывать молоко.

4. Проксимальное объяснение делает акцент на непосредственных пусковых механизмах данного поведения — что происходит в теле животного в ответ на происходящее здесь и сейчас. Проксимальное объяснение процесса вскармливание таково: вскармливание происходит потому, что младенец начинает сосать сосок женщины, что приводит к последующим гормональным изменениям, стимулирующим выработку молока.

Иногда связь между различными уровнями анализа очевидна. В случае вскармливания несложно увидеть связи между тем, как младенец сосет грудь, как развивается грудь, и тем, что речь идет о млекопитающих особях и целесообразности питания детей. Но связи между четырьмя уровнями анализа не всегда столь очевидны.

Рассмотрим ежегодную миграцию птиц. Вот проксимальное объяснение: птицы улетают на юг, потому что дни становятся короче (это и является непосредственной причиной миграции). А функциональное, или утилитарное, объяснение не имеет ничего общего с долготой дня как таковой: птицы мигрируют, потому что в зависимости от времени года меняются условия для лучшего питания, появляются места, более подходящие для спаривания. Птицам не нужно знать об опосредованных связях между долготой дня, временем года, условиями выживания и спаривания. По существу, можно биться об заклад, что большинство животных, включая людей, совершенно не в курсе большинства указанных взаимосвязей. Это еще один момент, который ставит в тупик сторонников эволюционной психологии. Когда человек говорит: «Я занимаюсь сексом, потому что мне это нравится, а детей иметь я не хочу, но это никак не связано с тем, что у меня нет желания продолжать род», он абсолютно прав на проксимальном уровне (в том смысле, что происходящее в голове говорящего является реакцией на события, происходящие в его окружении), однако существенно заблуждается на уровне эволюционной функции. На протяжении всей книги мы будем рассматривать связи между эволюционной функцией и проксимальным влиянием, поэтому для нас важно четко разграничить уровни анализа.

Эволюционное влияние на поведение не воспринимается сознанием, вне зависимости от того, идет речь о миграции птиц или о людях, которые ведут себя агрессивно, чтобы произвести впечатление на других. Но важно понять, что и проксимальное влияние на наше поведение также не осознается. Например, исследователи, занимающиеся теорией эволюции, выявили определенные связи между гормональным уровнем и различными типами социального поведения. Вряд ли вы имеете представление о своих гормонах, если, конечно, вы не эндокринолог (однако вы способны чувствовать волнение, страх или сексуальное возбуждение, которые эти гормоны вызывают). Наши предки также не думали о гормонах, которые начинали бурлить, вызывали злость и помогали им давать отпор врагу. Когда вы злитесь, вы не думаете: «У меня произошел всплеск тестостерона и норадреналина, думаю, что этот человек представляет угрозу моему статусу, поэтому в интересах повышения моей репродуктивной функции мне надо на него накричать». А думаете вы примерно так: «Этот кретин меня достал!»

 

Когда женщины наступают

18

Несмотря на то что женщины реже, чем мужчины, совершают физическое насилие и убийства, было бы неверно заключить, что все женщины — нежные цветочки и безобидные существа, как мать Тереза. Порой встречаются среди них и такие, как Лиззи Борден. И эти 10% женщин — несколько тысяч убийств в год, совершенных в США. Эволюционный психолог Энн Кэмпбел проанализировала литературу по этой проблеме и пришла к выводу, что основное условие для совершения убийства женщинами — «остаться в живых»; женщина проявляет агрессию только в том случае, если ей самой или ее ребенку угрожает смертельная опасность.

Давайте обратимся к истории и рассмотрим один интересный случай. В 1789 году во Франции царили хаос, экономический кризис и повсеместный голод. Когда женщины с детьми умирали от голода, появились слухи, что их молодая королева Мария-Антуанетта продолжает бросать государственные деньги на ветер, устраивает балы, покупает драгоценности и позволяет себе прочие непомерные излишества. Однажды разъяренная толпа женщин устроила шествие из Парижа к королевскому дворцу в Версале. Толпа росла, по мере движения к ней присоединялись все новые женщины. Когда они подошли к дворцу, в рядах было несколько тысяч женщин, вооруженных топорами, штыками и пиками. Они требовали хлеба. Крики о хлебе остались без внимания, и тогда женщины потребовали выдать им Марию-Антуанетту. Поскольку голову королевы им заполучить не удалось, они схватили и обезглавили одного стражника.

В наше время бедность по-прежнему приводит к насилию со стороны как женщин, так и мужчин. В районах с высоким уровнем безработицы и низким уровнем благосостояния, а также в периоды нехватки пропитания женщины даже более склонны к преступлениям с применением силы.

Мы провели эксперимент, в котором исследовали причины женского насилия. Группу студентов попросили представить следующую ситуацию: вы только что окончили университет, и в стране началась рецессия. Вы потратили несколько месяцев на поиски работы, истратили все сбережения и больше не можете рассчитывать на финансовую помощь родственников или друзей. И тут, наконец, получили работу в крупной компании. Но для того, чтобы удержаться на должности, нужно выдержать конкуренцию с двумя другими кандидатами-женщинами (или мужчинами, если вы мужчина). Как и в опыте с соперничеством за статус, одного из вас уволят, а у другого появятся перспективы повышения. Мысль о возможной потере работы и грозящих долгах была таким мощным стимулом для женщин, что у них значительно чаще появлялось намерение проявить открытую агрессию. Интересно, что подобное поведение присуще шимпанзе: антрополог Мартин Мюллер обнаружил, что когда на карту поставлены пища или территория, где ее добывают, самки начинают вести себя так же, как обычно поступают более агрессивные самцы.

Итак, в определенных условиях представители женского пола переходят от скрытой агрессии к прямой. Угроза тяжелой экономической ситуации выступает условием, обусловливающим этот переход. Кстати, хотя Лиззи Борден так и не была признана виновной в жестоком убийстве отца и мачехи, один факт в ее истории прекрасно вписывается в общую теорию женской прямой агрессии. Накануне убийства Лиззи и ее сестра (обе были не замужем, жили в доме отца и финансово зависели от него), повздорили с отцом, потому что он решил разделить свое имущество и в том числе завещать дом родственникам мачехи.

 

Почему мужчинам хочется убить незнакомого человека?

19

Ранее я уже говорил о том, что у большинства мужчин, участвовавших в наших опросах, по крайней мере однажды появлялись мысли убить совершенно незнакомого человека. На первый взгляд это странное желание вступить в схватку с незнакомцем опасно. Даже если он грубо нарушает правила движения на дороге и создает угрозу для других водителей, вряд ли к нему стоит применять высшую меру наказания. Еще более удивительно, что толку от агрессивного поведения по отношению к незнакомому человеку, встретившемуся на шоссе, нет. Ведь даже «зрители» — совершенно незнакомые вам люди.

Одно из объяснений этому поведению заключается в том, что незнакомые люди автоматически попадают в категорию врагов. В детстве мой старший сын Дэйв часто видел сны, в которых его преследовали незнакомые мужчины. Эти кошмары малыша Дэйва о страшных незнакомцах совпадают с данными о сновидениях детей, полученными Михаэлем Шредлем, работающим в лаборатории сна Института психиатрии в городе Мангейме. Шредль обнаружил, что в свыше 50% сцен насилия в снах, которые видят мальчики, присутствуют незнакомые люди. Кстати, никто из опрошенных мальчиков не видел в кошмарах незнакомых женщин.

Итак, негодяи — это обычно мужчины, скорее всего, незнакомые. В исследовании на сходную тему, которое я провел с Воном Беккером и Диланом Смитом, мы попросили студентов представить и описать «злое лицо» и «доброе лицо». У большинства испытуемых «доброе лицо» принадлежало женщине, и, как правило, знакомой им. На вопрос о «злом лице» 75% участников тут же начинали описывать какого-нибудь мужчину. Самое интересное в том, что это был незнакомый мужчина: на ум им приходил не конкретный человек, с которым у них был когда-то конфликт, а некий зловещий образ в стиле Юнга — страшный незнакомец.

Люди склонны вести соперничество за высокое положение. Они делают это ежедневно, чтобы досадить вам, чтобы напугать вас, чтобы сделать вашу жизнь невыносимой. Причем чаще всего это те, кого вы знаете. Почему же многие расходуют свои чувства и проявляют антипатию по отношению к совершенно незнакомым людям и почему мужчины иногда погибают или оказываются за решеткой в результате агрессии человека, которого они никогда не видели и, возможно, никогда больше не увидят? В следующей главе я расскажу, как решается эта загадка (вы узнаете, что такое эволюционная психология предрассудков).