Изрядно громыхая колёсами, почтовая карета остановилась у гостиницы и горстка усталых путников внутри вздохнула с облегчением. Было начало декабря 1773 года, и Фалмут, как и большая часть Корнуолла, был укрыт одеялом из снега и слякоти. Запряженная четверкой парящих после тяжелой поездки лошадей, карета, покрытая грязью от осей до крыши, казалась совершенно бесцветной в меркнущем предзакатном свете.

Мичман Болито спрыгнул с подножки и несколько мгновений пристально осматривал до боли знакомое ветхое здание гостиницы и потрёпанные постройки неподалёку. Поездка была не из приятных. Отсюда до Плимута было всего пятьдесят пять миль, но дорога заняла два дня. Карета двигалась вглубь страны от побережья, почти до самой вересковой пустоши Бодмин-Мор, чтобы объехать разлившеюся реку Фовей, кроме того кучер напрочь отказался передвигаться ночью из-за опасных дорог. Болито полагал, что он больше боялся разбойников, чем плохой погоды. Эти джентльмены предпочитали грабить увязшие в грязи кареты, чем вступать в перестрелку с патрулями на королевской дороге.

Он забыл о поездке, о спешащих конюхах, распрягающих лошадей, а также о других пассажирах, торопящихся окунуться в манящее тепло гостиницы, наслаждаясь моментом.

Минул год и два месяца с тех пор как он покинул Фалмут чтобы поступить на семидесятичетырёхпушечный линейный корабль «Горгона» в Спитхеде. Сейчас «Горгона» была в Плимуте для ремонта, а Ричард Болито получил заслуженный отпуск.

Болито протянул руку своему попутчику, который как раз начал спускаться, чтобы присоединиться к нему на пронизывающем ветру. Мичман Мартин Дансер попал на «Горгону» в тот же день, и ему, как и Болито, было 17 лет.

— Что ж Мартин, вот и приехали.

Болито улыбнулся, он был рад, что Дансер приехал с ним. Друг был родом из Лондона, и это место было совершенно не похоже на его собственный дом. В то время как в семье Болито мужчины много поколений служили морскими офицерами, отец Дансера был богатым лондонским торговцем чаем. Но несмотря на то, что они происходили из столь разных миров, Болито относился к Мартину как к брату.

Когда «Горгона» встала на якорь и на борт доставили почту, Дансер узнал, что его родители находятся за границей. Он немедленно предложил Болито составить ему компанию в Лондоне, но первый лейтенант «Горгоны», неизменно бдительный мистер Верлинг, холодно отрезал: «Я думаю, не стоит. Одни в таком город! Да твой отец проклянёт меня за это!»

Так что Дансер охотно принял предложение Болито. Втайне Болито был рад этому. Он очень хотел повидаться с семьей, чтобы они увидели, каким он стал, увидели перемены, произошедшие с ним за четырнадцать месяцев трудной службы. Как и его друг, он похудел, если было возможно похудеть ещё больше, стал более уверенным, но главное — радовался, что смог пережить и шторм, и битву.

Кучер дотронулся до шляпы и взял монеты, которые Болито сунул ему в перчатку.

— Не переживайте, сэр. Я поручу трактирщику доставить ваши сундуки прямо в дом. — Он постучал в окно гостиницы, через которое уже пробивался свет фонаря. — Я часок передохну и на Пензанс. — И, уходя, добавил: — Удачи, юные джентльмены.

Болито задумчиво смотрел ему вслед. Так много членов семьи Болито садились здесь на карету или покидали её. На пути к краю земли, возвращаясь с какого-нибудь корабля. А некоторые и вовсе не возвращались.

Он набросил на плечи синий плащ и сказал:

— Пойдём. Надо бы разогнать кровь, а?

Дансер кивнул, его зубы отбивали чечётку. Как и Болито, он загорел и всё ещё не мог свыкнуться с резкой сменой климата после годичного плавания у африканских берегов.

Теперь, пробираясь сквозь грязь и слякоть, мимо старой церкви и вековых деревьев, с трудом можно было поверить что всё это было: поиски пиратов, захват «Сэндпайпера» и уничтожение с его помощью пиратского брига после погони сквозь опасные рифы. Погибли люди, многие страдали от тяжестей морской жизни. Болито дрался изо всех сил, был вынужден убивать и видел как один из мичманов «Горгоны» замертво упал во время нападения на крепость работорговцев. Они уже не были детьми. После этих испытаний они стали мужчинами.

— Вот он. — Болито указал на большой серый дом, угловатый и почти такой же серый, как рваные облака вдали.

Сквозь ворота к широкой двери. Ему даже не пришлось тянуться к одной из массивных окованных железом ручек — дверь распахнулась, и он увидел миссис Тримэйн, экономку, с сияющим от удовольствия лицом бросившуюся ему навстречу.

Она крепко обняла его, заставив нахлынуть воспоминания. От неё пахло свежим бельём, лавандой, кухней и копченым беконом. Ей было хорошо за шестьдесят пять, и она была такой же важной частью дома, как и фундамент под ним.

Миссис Тримэйн потрясла его как ребёнка, хотя он был на голову выше.

— О, юный господин Дик, что с вами случилось? — Она почти плакала. — Вы худой как тростинка, от вас ничего не осталось. Уж я постараюсь добавить мяса на ваши кости.

Только сейчас она увидела Дансера и неохотно отпустила Ричарда.

Болито ухмыльнулся, смущённый, но польщённый её заботой. В то время, когда он в двенадцать лет впервые отправился в море, все было гораздо хуже.

— Это мой друг, Мартин Дансер. Он остановится у нас.

Они дружно развернулись, когда на лестнице появилась мать Болито.

— Добро пожаловать.

Дансер смотрел на неё. Он много думал о Хэрриет Болито во время длинных вахт и редких минут покоя, проводимых в чреве корабля между палубами. Но в своих мыслях он не представлял её себе как женщину. Казалось, что она слишком молода, чтобы быть матерью Ричарда, слишком хрупка, чтобы её так часто оставляли в одиночестве в этом каменном доме недалеко от замка Пенденнис.

— Мама!

Болито подошёл к ней, и они надолго заключили друг друга в объятья. Дансер наблюдал за ними. Ричард, друг, которого он так хорошо знал, бесстрастное лицо и спокойные серые глаза которого обычно так удачно скрывали чувства, с чёрными как смоль волосами — в противоположность его собственным белокурым, — Ричард, который мог проявить эмоции лишь увидев смерть друга, но был храбр как лев во время боя, больше походил на её поклонника чем сына.

— Надолго вы? — спросила она у Дансера.

Это было сказано спокойно, но он почувствовал напряжение в её голосе.

Болито ответил за него.

— На четыре недели. Может быть подольше, если…

Она протянула руку к его волосам.

— Я поняла, Дик. Это слово «если». Должно быть его придумали моряки.

Она взяла их под руки и притянула к себе.

— Но ты проведёшь дома Рождество. И ты с другом. Это хорошо. Твой отец всё ещё в Индии. — Она вздохнула. — А Филисити замужем и вместе с полком мужа в Кентербери.

Болито повернулся и серьёзно посмотрел на неё. Он думал только о себе. О своем возвращении домой, своих заслугах. А ей приходилось со всем справляться самой, как это часто случалось с женщинами в семье Болито.

Его сестра, Филисити, которой сейчас было девятнадцать, была счастлива принять предложение молодого офицера из местного гарнизона. Пока Ричард был в плавании, она вышла замуж и уехала.

Болито верно догадался, что его брата Хью не будет дома. Он был на четыре года старше, как две капли воды похож на отца, и сейчас служил лейтенантом на фрегате.

— А Нэнси? С ней всё хорошо, мама? — неловко спросил он.

Её лицо озарилось, и она снова стала похожа на себя старую.

— Конечно, Дик, но она сейчас уехала с визитом, несмотря на погоду.

Дансер почувствовал странное облегчение. Он слышал много хорошего о Нэнси, самой молодой в семье. Сейчас ей должно быть около шестнадцати, и она должна быть красива, если судить по её матери.

Болито увидел выражение лица друга и сказал:

— Что ж, хорошие новости.

Она посмотрела на них обоих и рассмеялась.

— Понимаю, о чём ты.

— Я покажу Мартину его комнату, мама.

Она кивнула, наблюдая, как они поднимаются по лестнице мимо глядящих на них с портретов давно умерших Болито.

— Когда почтальон сообщил, что «Горгона» в Плимуте, я поняла, что ты приедешь, Дик. Я бы никогда не простила капитана Корнвэя если бы он отказал мне в этом удовольствии.

Болито подумал о капитане, отстранённом, на удивление спокойном несмотря ни на какие опасности. Он бы никогда не подумал о нём как о дамском угоднике.

Дансер изучал один из портретов на углу лестницы.

— Мой дед Дэнзел, тихо пояснил Болито. — Он был с Вульфом в Квебеке. Великий старик, я считаю. Иногда я сомневаюсь, знал ли я его самого, или всеми своими воспоминаниями обязан рассказам отца.

Дансер усмехнулся.

— Похоже, он из породы энергичных людей. И контр-адмирал, не меньше!

Он последовал за Болито, слыша, как за окном завывает ветер. Всё это казалось странным после постоянно находящегося в движении корабля, звуков и запахов переполненного военного судна.

С мичманами всегда было одно и то же. Они были постоянно голодны, их постоянно поторапливали, чем бы они ни занимались. Теперь же, хотя бы на несколько дней он мог насладиться покоем, и только если миссис Тримэйн не будет против, полным желудком.

Болито открыл для него дверь.

— Одна из служанок принесёт твои вещи, Мартин. Он замялся, его глаза блеснули как море за мысом. — Я рад, что ты приехал. Раз или два, — тут он запнулся, — … за все эти месяцы, я думал, что не никогда уже не вернусь сюда. То, что ты здесь со мной, увенчивает радость.

Он вышел и Дансер прикрыл за ним дверь. Дансер понял, что он имел в виду, и был рад разделить это чувство с другом. Он пересёк комнату, подошёл к окну и стал глядеть через залитое каплями стекло. Почти растворённое в этом зимнем мраке, бурное море было испещрено волнами. Оно было там, и оно ждало их. Он улыбнулся и начал переодеваться. Но, чёрт возьми, оно подождёт ещё немного!

— Так что скажешь, Мартин, о своих первых свободных вечерах?

Два мичмана, вытянув ноги, сидели у огня, разомлев от жара и знатного обеда, приготовленного миссис Тримэйн.

Дансер поднял бокал, посмотрел сквозь него как пляшет пламя и довольно улыбнулся.

— Просто чудо какое-то.

Позади остался очень длинный обед с матерью Болито и его младшей сестрой Нэнси, которые слушали и не могли наслушаться. Болито удивился, как много историй было рассказано за этим столом, конечно, немного приукрашенных, но в целом абсолютно правдивых.

По случаю Нэнси была одета в новое платье, которое она, вероятно, приобрела в Труро. «По последней французской моде.» Оно было с низким вырезом, и хотя её мать пару раз бросала неодобрительные взгляды, в нем она выглядела скорее юной, нежели вульгарной.

Нэнси была больше похожа на мать, чем старшая сестра, которая пошла в породу Болито, унаследовав обаятельную улыбку, ту самую, с чьей помощью капитан Джеймс Болито пленил сердце шотландской девушки, ставшей его женой.

Нэнси произвела на Дансера впечатление, и Болито казалось, что это взаимно.

За занавешенными окнами стало потише, мокрый снег сменился обычным, и дворовые постройки с конюшней уже были накрыты толстым сверкающим одеялом. Далеко сегодня никто не уедет, подумал Болито, и ему стало жаль экипаж, который направлялся в Пензанс.

В доме было тихо, слуги отправились спать, оставив двух друзей бездельничать и болтать.

— Завтра отправимся в порт, Мартин, хотя мистер Тримэйн сказал, что мало что из стоящего на рейде достойно внимания.

Глава семьи Тримэйн был управляющим и мастером на все руки. Как и остальные слуги, он был стар. И хотя Семилетняя война окончилась десять лет назад, в деревнях и сёлах было ещё много свободных мест. Кто-то из молодых пал в битве, другим внешний мир понравился больше родных деревень, и они предпочли не возвращаться. В Фалмуте ты был или моряком, или фермером, и так было всегда.

— Может достаточно развиднеется для поездки верхом?

— Верхом? — улыбнулся Болито.

— У нас в Лондоне на карете не везде проедешь, знаешь ли!

Их смех повис в воздухе, когда они услышали, как дважды громко постучали в переднюю дверь.

— Неужели кому-то не сидится дома в такой час? — Дансер уже вскочил на ноги.

Болито придержал его за руку.

— Погоди, — он шагнул к буфету и взял пистолет. — Лучше поостеречься, даже здесь.

Вместе они открыли большую двойную дверь, чувствуя, как холодный ветер саваном обволакивает их разгорячённые тела.

Болито увидел, что это егерь его отца, Джон Пендрит, у которого рядом с домом был небольшой коттедж. Он был крепким, угрюмым человеком, которого очень боялись местные браконьеры. Их было здесь не много.

— Простите за беспокойство, сэр, — он сделал неопределённый жест своим длинноствольным мушкетом. — Но один из парней вернулся из города. Старик преподобный Волмсли сказал, что так будет лучше всего.

— Входи, Джон.

Болито закрыл за ним дверь. Приход здоровяка-егеря, не говоря уж о загадочных словах, в некотором роде смутили его.

Пендрит налил стакан бренди и погрелся у огня, с его толстого пальто ручьём текла вода.

Что бы ни произошло, должно быть это было важно для Волмсли, раз он отправил сюда посланца.

— Этот парень обнаружил тело, сэр. На берегу. Он был в воде какое-то время, я полагаю. — Он поднял глаза и в них показался холодный блеск. — Это Том Морган, сэр.

Полито закусил губу.

— Таможенный чиновник?

— Да. Он был уже мёртв, когда его бросили в воду, так говорит тот парень.

На лестнице послышался шум и мать Болито, укутанная в зелёный бархатный плащ, поспешно спустилась к ним, в её глазах застыл немой вопрос.

— Я сам разберусь, мама. На берегу нашли Тома Моргана, — сказал Болито.

— Он мёртв?

— Убит, мэм, — отрезал Пендрит. И затем, обращаясь к Болито, продолжил. — Сэр, солдат нет, и сквайр в Бате, так что преподобный обратился к вам… Он запнулся. — Как к королевскому офицеру.

— Наверняка есть кто-то ещё? — воскликнул Дансер.

Мать Болито позвонила в звонок, её лицо было бледным, но решительным.

— Нет. Они всегда идут к нам. Я скажу Коркеру седлать двух лошадей. Езжай с ними, Джон.

— Я предпочел бы, чтобы он остался здесь, с тобой, мама, — тихо сказал Болито. Он взял её за руку. — Всё в порядке, правда. Я уже не тот мальчик, который отправился в море лишь с яблоком в кармане. Уже нет.

Было странно ощущать, как стремительно все преобразилось. Минуту назад он был готов идти спать. Сейчас — начеку, каждым нервом ощущая опасность. Взглянув на лицо Дансера, Ричард понял, что тот чувствовал себя так же.

— Я отправил того парня присмотреть за телом, — воскликнул Пендрит. — Вы найдёте то место, сэр. Бухточка, где вы с братом опрокинули рыбацкую лодку и потом нехило за это получили! — Он ухмыльнулся.

Появилась одна из служанок, чтобы получить инструкции для Коркера, кучера.

— Нет времени надевать форму, Мартин, — сказал Болито. — Пойдём так.

На обоих друзьях были одеты вещи, которые они одолжили в сундуках и шкафах. А это был дом морских офицеров, в котором водился большой набор разномастных штанов и курток.

Через пятнадцать минут они были готовы отправляться. От сонного отдыха к твёрдой готовности. Даже если бы ничему другому флот их не научил, это они делать умели. Единственным способом выжить на боевом корабле было умение забыть про сон.

За дверью слышалось цоканье копыт, и Болито спросил: — Что за парень нашёл тело, Джон?

— Сын кузнеца, — Пендрит пожал плечами и покрутил пальцем у виска. — Не все дома. Чокнутый.

Болито поцеловал мать в щёку. Кожа была холодна как лёд.

— Отправляйся спать. Скоро я вернусь. Завтра отправим кого-нибудь в магистрат Труро или к драгунам.

Они вышли и сели в седло до того, как кружащийся снег осложнил им путь.

В городе светилось всего несколько огней, и Болито понял, что почти все спят.

— Я полагаю, ты знаешь большую часть людей в этих местах или они знают тебя? — спросил Дансер. — Вот в чём разница с Лондоном!

Болито спрятал подбородок под воротник и пришпорил коня. Любопытно, что Пендрит помнил про лодку. Они с братом соревновались. Хью тогда был мичманом, тогда как Ричард ожидал назначения на свой первый корабль. Их отец разозлился, что было необычно. Не из-за того, что они сделали, а из-за того, что они заставили мать сильно разволноваться. И действительно, он сильно их наказал, чтобы была наука.

Вскоре послышался шум моря, грохот и шипение со стороны мыса и ожерелья камней чуть ниже. Под снежным покрывалом все выглядело несколько зловеще. В темноте виделись странные формы, деревья, лохмотьями теряя большие кучи своих белоснежных нош, издавали звуки, похожие на шаги крадущегося в темноте разбойника.

Дорога до бухты заняла целый час. Она была похожа на большую трещину в сплошной скале, ограниченную небольшим скошенным пляжем. Сын кузнеца ждал их с фонарём в руках, бормоча себе под нос и переминаясь на мокром песке, чтобы согреться.

— Подержи моего коня, Мартин, — произнес Болито, спешившись. Как это часто бывало, чувствуя присутствие смерти лошади вели себя нервно и беспокойно.

Тело лежало на спине, с раскинутыми руками и открытым ртом.

Болито заставил себя опуститься рядом с трупом на колено.

— Он так и лежал, Тим?

— Да, сэр. — Юноша пожал плечами. — Я не трогал… ничего.

Болито всё знал о местном кузнеце. Жена давным-давно бросила его, и он каждый раз отправлял своего слабоумного сына из дома, когда у него были дамы. Говорили, что парень тронулся умом из-за того, что отец бил его, еще ребенка, в приступах ярости.

— Его карманы пусты, сэр. Всего несколько монет, — запоздало добавил юнец.

— Ты узнаёшь его, Дик? — спросил Дансер.

Болито поднялся.

— Да. Ему перерезали горло.

Побережье Корнуолла было известно контрабандистами. Но таможенные офицеры, ловившие их, страдали редко. В отсутствии сквайра, без поддержки местного магистрата, следовало обратиться за помощью в Труро или куда-то ещё.

Ему вспомнились слова егеря, и он сказал Дансеру:

— Что ж, друг мой, сдаётся мне, нам все-таки не удастся отдохнуть от службы.

Дансер тем временем пытался успокоить лошадей.

— Все было слишком хорошо, чтобы длиться долго.

— Ступай в гостиницу и скажи хозяину разбудить несколько человек. Нам понадобится тележка, — сказал Болито парню. Он подождал, пока тот поймёт смысл его слов. — Справишься?

Тот судорожно кивнул.

— Думаю да, сэр. — Он почесал голову. — Я уж давно тут.

Дансер протянул ему немного денег.

— Это тебе за беспокойство, Тим.

Когда парень ушёл, по-прежнему бормоча что-то, Болито крикнул ему вслед:

— Не отдавай деньги отцу!

Затем повернулся к Дансеру:

 — Лучше привяжи лошадей и помоги мне. Начинается прилив и через полчаса тело унесёт.

Они перенесли мокрое тело выше по пляжу и Болито подумал о другом человеке, смерть которого наблюдал, вопя и чертыхаясь в пылу битвы. Это было ужасно. Но умереть как этот человек, в одиночестве и ужасе, а затем быть брошенным в море как ненужный хлам, казалось гораздо хуже.

Через некоторое время прибыла помощь, и тело унесли в церковь, затем они отправились на постоялый двор, чтобы подкрепиться. Почти рассвело.

Подъезжая к дому, лошади произвели мало шума, но Болито знал, что его мать ждёт и услышит, что они вернулись.

Она поспешила поприветствовать его, но он решительно сказал:

— Нет, мама. Возвращайся в постель.

Она странно посмотрела на него и улыбнулась.

— Хорошо, что в доме снова есть мужчина.