Проявила фотопленку. Выяснилось, что пришло время снова воевать с лишними килограммами. Первые несколько снимков были сделаны около года назад, когда я ежедневно занималась гимнастикой, иногда даже дважды в день, и каждый вечер ела «диетические блюда». Примерно тогда же я впервые встретила Бена. Помню, как уверенно я чувствовала себя на тренажере в брючках стрейч и тугой футболке.

Ближе к концу было несколько фото, которые Пит нащелкал на днях, когда я готовила обед. Прошел год, но я выгляжу старше лет на десять. Руки — два дельфина-близнеца, лицо — перезрелая дыня. Пока Пит восхищенно рассматривал фотографии, я сгорала от стыда. Что произошло? Куда подевалось желание сохранить тело изящным и гибким? Раньше покупка одежды была увлекательным экспериментом: я могла носить черные брючки «капри», прекрасно чувствовала себя в шортах и купальниках. Глядя на стройных женщин, я причисляла себя к этой элите нашего общества, которая может, не задумываясь, носить безрукавки, короткие юбки, кофточки в облипку. Знакомые останавливали меня на улице, просто чтобы сказать: «Вы фантастически выглядите! В чем секрет?» Одна из мамочек-домоседок, решившись выйти на работу, призналась, что я вдохновила ее на это. Что бы они сейчас обо мне подумали?

Я вытащила из шкафа брючки «капри» вместе с прочей одеждой маленьких размеров и мазохистски подсчитывала, сколько денег потрачено на тонкое тело, которое мне, видимо, иметь уже не суждено. Потом как-то незаметно перешла к поиску больших эластичных трусов с мягким поясом. Там, где белье врезается в кожу, остаются уродливые красные отметины. Как я могу даже думать о том, чтобы снова начать встречаться с мужчиной, раздеться перед ним, позволить ему обнять меня за талию? Хотя, конечно, по-человечески я признаю право на флирт за каждым, независимо от размера одежды и физической формы. Мама с соседками обычно фыркают в сторону женщин, которые «позволили списать себя со счетов». Каждую беременность мама строго следила за калориями и ни разу не набрала больше пятнадцати фунтов — она мне этим все уши прожужжала. Однажды я застала ее плачущей в спальне и жутко испугалась: не иначе как отец попал в аварию по дороге домой. Оказалось, что мама поправилась на три с половиной фунта.

Невозможно смириться с мыслью, что у меня такое обрюзгшее тело. Каким-то краем сознания, еще не вспаханным успокоительными, я чувствую к нему сильнейшее отвращение. Так недолго стать не только толстухой, но и унылой мямлей. Я в ужасе от всех этих постоянных упражнений, урезанных порций, взвешиваний, измерений, подсчета калорий.

Но результат стоит того. Когда-то у меня была цель, надо снова ставить ее перед собой. К черту нерешительность! Если в этом виноват прозак, — а врач говорит, такое возможно, — с прозаком покончено. Лучше свихнуться, чем растолстеть.

На сегодня все.

В.