Роджер хочет увидеться с Питом в эту субботу. Я почему-то надеялась, что он станет таким отсутствующим папой, каких изображают в радиоспектаклях: эти сволочи забывают день рождения собственного ребенка и звонят всего пару раз в год.

Как невыносимо писать такие вещи! У моего сына должен быть папа, который помнит о его дне рождения и звонит каждый день, а не раз в год. Но присутствие Роджера в жизни Пита автоматически означает его присутствие в моей жизни, что вызывает у меня приступ клаустрофобии.

Рассказала Роджеру о походе с «Тигренком», предложила перенести его посещение на эти дни. Он был в бешенстве, когда я сказала, что один из моих друзей-мужчин будет контролировать его общение.

— Что это за бред, Вэлери? — взвился он. — Ты что, думаешь, я собираюсь похитить собственного ребенка?

— Понятия не имею, что ты планируешь делать с Питером.

— Ах, теперь, значит, это уже Питер? — обезьянничал он. — И с каких пор ты стала его так называть?

— Роджер, у меня нет на это времени.

— Нет, в самом деле. Скажи мне. С каких пор Пит стал Питером? Это твоя идея? Или какой-нибудь осел Билл Стропп предложил?

Откуда, черт возьми, он знает про Билла Строппа?

— Роджер. — Я старалась говорить нейтрально, как бы отстраняясь от него. — Одно из великих преимуществ развода состоит в том, что мне больше не надо с тобой бороться. Если ты не против, мне пора.

— Слушай, извини меня. Я не хотел никакой борьбы. Мне ведь тоже трудно, понимаешь?

Я не ответила.

— Пожалуйста. Позволь мне пойти с Питом в поход без… без сопровождающих. Пожалуйста. Вэл, поверь мне.

— Мне пора. — Я быстро положила трубку, чтобы он не успел вставить слово.

В браке с Роджером было тяжело, но быть с ним в разводе, кажется, еще тяжелее.

На сегодня все.

В.