Прошла неделя со дня ее приезда в Марракеш, и Дженни вновь встретилась с Максом Дейнтри. Это было ее первое свободное утро. Графиня, поручив детей заботам Нериды, разрешила Дженни провести часа два в городе, осмотреть его и сделать необходимые покупки. Графиня подбросила ее до площади 7 Сентября, и Дженни пыталась разыскать место, где располагались торговые ряды. Она стояла посередине площади со страхом оглядываясь по сторонам, когда сзади раздался знакомый голос, называющий ее имя. И тотчас же из-за ее спины появился владелец этого голоса.

— Мисс Дженни Армитаж! — воскликнул он и неодобрительно спросил: — Но почему вы здесь одна?

Дженни растерянно посмотрела на Макса. Графиня подвезла ее в город по пути к ювелиру, у которого должна была забрать комплект ювелирных украшений, оставленный последнему для чистки, и обещала прислать за ней машину к часу дня. Молодой девушке тоже показалось странным, что ее, еще не привыкшую к жизни в Марокко, оставили одну в абсолютно чужой для нее обстановке, не дав предварительно никаких советов.

— Я… почему я… — это мое свободное от работы время.

— Свободное время? — повторил Макс. Дженни видела, что он нахмурился. Сейчас при ярком солнечном свете она разглядела цвет его глаз. Они были определенно серого цвета — ясного серого цвета.

— А вы обычно бываете рассеянной в свободное от работы время?

— Это мое первое свободное время.

— Понимаю, — произнес Макс и, взяв ее за локоть, отвел в сторону, так как им навстречу шел слепой нищий, громко стуча палкой, чтобы известить о своем приближении. Его пустые глазницы были обращены к небу.

— О! — воскликнула Дженни с содроганием. Макс Дейнтри с загадочной улыбкой посмотрел на нее.

— Если вы останетесь здесь, вам придется столкнуться с приятными и неприятными сторонами жизни, — объяснил Макс и указал ей на гряду покрытых снегом Великих Атласских гор, необыкновенно прекрасных на фоне голубого неба и сверкающих под лучами яркого солнечного света. Стены, окружающие город, были красного или, скорее, кораллового цвета, а под ними росли высокие строгие пальмы, вершины которых, казалось, упирались прямо в небо. Дженни почувствовала, что отвращение ко всему окружающему ее и столь для нее непривычному исчезло, и она новыми глазами посмотрела вокруг себя.

Там и сям сидели на корточках люди в белых одеждах — одни окружали укротителей змей, другие — сказителей, музыкантов или актеров, разыгрывающих комические сценки. На улице было много «святых», невыносимо грязных, с дергающимися руками и ногами и неистово подпрыгивающих под звуки маленьких, продолговатой формы барабанов; были там и лекари — перед ними на земле лежали странные лекарства: кожа ящериц, когти леопардов, черепа лисиц и огромное количество маленьких бутылочек, наполненных ядовитого цвета жидкостью. И среди этой страшной разноцветной толпы находились и торговцы всякой всячиной — старой одеждой, водой, вызывающими тошноту сладостями.

Вокруг площади располагалось множество лавок, открытые витрины которых были забиты разными товарами, по виду напоминающими европейские: фальшивые драгоценности, дешевая парфюмерия, пластмассовые расчески, пояса и даже макинтоши. Под открытыми тентами стояли жаровни, на которых жарилась рыба; за раскладными столиками сидели люди и ели жареные каштаны и кукурузу. К запаху жареной еды примешивался тяжелый запах цветущего жасмина и белых лилий, которые в изобилии росли повсюду.

Дженни заворожено, широко открытыми от удивления глазами смотрела вокруг себя, но в это время Макс снова взял ее за руку и, не спрашивая ее согласия, повел к припаркованной недалеко от площади машине.

— Если вы хотите познакомиться с достопримечательностями, я с удовольствием покажу вам их. А сейчас давайте-ка выпьем где-нибудь по чашечке кофе.

— Кофе?

Дженни снова рассеянно посмотрела на него. Эта дикая какофония звуков, состоящая из хриплых голосов, перекрикивающих друг друга, и непрерывной дроби барабанов, оглушила Дженни.

— Да. И я хотел бы поговорить с вами, если вы не возражаете.

Дженни быстро взглянула на Макса. Он помог ей сесть в машину — роскошную и дорогую, как все машины, которые ей приходилось здесь видеть.

— Вы хотите поговорить со мной о чем-то конкретном? — спросила Дженни, не совсем уверенная в том, что ей хочется провести время в его компании.

— Да, об одной вещи, — ответил Макс, осторожно пробираясь через лабиринт узких улочек Старого города. Затем спросил небрежным тоном: — Как вам нравится здесь, в Марракеше?

— Прошло слишком мало времени, чтобы составить себе представление о нем, не правда ли? — ответила она вопросом на вопрос. Он посмотрел на Дженни с усмешкой, так хорошо уже ей знакомой.

— Это означает, что маленькая девочка из сельской общины еще не решила, правильно ли она поступила, приехав сюда, не так ли? Или, по всей вероятности, она немножко испугалась реальной жизни! Хотя жизнь в поместье Сант-Але должна быть достаточно комфортабельной.

— Да, это так, — ответила Дженни.

— Нам нужно как-нибудь взять вас в горы, — заметил Макс. — И тогда вы забудете о трущобах Марокко. Марракеш своего рода ворота в пустыню — не реальную пустыню, так как она расположена по ту сторону Атласских гор, но на этой стороне находится безжизненное, выжженное солнцем пространство, вид которого великолепен. Вам следует увидеть его. Конечно, если такое путешествие вас привлекает, — добавил Макс со своей обычной усмешкой.

Дженни чувствовала, что он обращается с ней, как с девочкой-подростком.

Она решила для себя, что в нем вообще нет ничего привлекательного, а скорее наоборот, только отталкивающее.

Они подъехали к очень большому отелю, расположенному посреди прекрасного сада, окруженного высокими стенами. Дженни не знала, что это был самый фешенебельный отель в Марракеше, «Мамония», название которого в переводе с арабского означало «Сад обезьян», и так как она ожидала, что они выпьют кофе в каком-нибудь маленьком кафе — возможно в кафе в мавританском стиле — Дженни была несколько удивлена.

Помогая Дженни выйти из машины, Дейнтри внимательно осмотрел ее. На Дженни было ярко-розовое платье, которое очень подходило к ее голубым глазам и подчеркивало безупречный цвет лица. Ее подбородок имел округлую форму, а яркие губы были похожи на цветок. Из-под полей шляпки выбивались отливающие золотом волосы.

— Я думаю, что нам будет удобнее здесь, чем в одном из маленьких кафе, — сказал Макс.

Дженни не ответила и последовала вслед за Максом в отель. В ее глазах вспыхнуло восхищение, когда она вошла в вестибюль, уставленный множеством удобных кресел, со множеством дверей, ведущих в общественные помещения. Все это напомнило ей Голливуд, который Дженни видела в кино, но в вестибюле было тихо и прохладно, в чем она так нуждалась после шума и жары на улицах города.

За кофе Дженни снова заметила, что Макс внимательно изучает ее. Он предложил ей сигарету, и она отказалась, но, заметив его ухмылку, передумала и поспешно взяла одну.

Дочь священника не привыкла курить, а это означает, что она все еще не самостоятельна, наверное думал Макс. Его губы раскрылись в широкой улыбке, обнажив ровные белые зубы. Он поднес огонь к кончику ее сигареты. Дженни была уверена, что он опять прочитал ее мысли и понял ее реакцию.

Это не тот человек, с которым бы ей хотелось проводить много времени в будущем! Фактически ей бы вообще не хотелось с ним встречаться.

Макс откинулся в кресле, и Дженни заметила, что его костюм, великолепно сшитый из тонкой белой материи, очень ему идет. На фоне белизны его костюма лицо Макса казалось почти бронзовым, а его волосы были цвета воронова крыла. Но его имя и эти не совсем английские серые глаза наводили на мысль, что он мог быть французом или даже итальянцем.

— Если я кое-что предложу вам, — произнес он внезапно, удивляя ее, — вы не очень на меня рассердитесь?

Она опустила глаза и затем, быстро взглянув на него, столкнулась с его холодным загадочным взглядом.

— Не могу сказать с уверенностью, — ответила Дженни неопределенно. — Все будет зависеть от того, что вы мне предложите.

— Ничего личного, — ответил он с холодной улыбкой. — Только то, что касается вашей собственной жизни, я бы сказал — будущей жизни.

— И что же? — спросила Дженни, внимательно глядя на Макса.

— И хотя я собираюсь дать вам один совет, вам вовсе не обязательно следовать ему.

— Вы привезли меня сюда за тем, чтобы дать совет? — с любопытством спросила Дженни, так как Макс не торопился выкладывать ей, что у него на уме.

— Отчасти. Вы ведь моя соотечественница, не так ли? — с усмешкой спросил Макс. — Девушек, подобных вам, вряд ли найдешь в этих местах, хотя в домах великих людей работает много девушек.

— Под великими людьми вы подразумеваете графа и графиню де Сайт-Але?

— Да, именно их я имею в виду. Мой вам совет или предложение заключается в том, что вам нужно избавиться от ваших работодателей и поскорее уехать в Англию! Как я понимаю, вы можете подать уведомление об увольнении в любое время? Вы еще не прослужили у них целый месяц. Как долго вы здесь находитесь? Неделю?

— Неделя как раз сегодня, — ответила Дженни с возмущением и затем добавила с едва скрываемым раздражением: — Я никогда не слышала такого нелепого предложения за всю мою жизнь! И не только потому, что это касается жизненно важного для меня вопроса — работы, но еще и потому, что будучи другом семьи, вы хотите лишить их гувернантки!

Ее голос дрожал от возмущения.

— Я боялся, что вы воспримете все именно таким образом, — ответил Макс и сделал знак, чтобы им принесли еще кофе.

Но Дженни не имела ни малейшего желания пить еще кофе и даже отодвинула от себя полупустую первую чашку.

— Мне нужно идти, — сказала Дженни, готовясь подняться. — Графиня пришлет за мной машину

— У вас еще уйма времени, — заметил Макс, глядя на часы, — и насколько я знаю Селестину, машина опоздает! И неожиданно сменив тон и посмотрев на Дженни холодным серьезным взглядом, продолжил: — Хотите вы узнать хотя бы одну причину, почему вы должны вернуться в Англию?

— Не думаю, что мне следует это делать.

Дженни с удивлением смотрела на Макса. Как он мог предлагать ей такое и думать, что она последует его совету?

— Во-первых, я не могу просто так оставить мою работу здесь, и, во-вторых, у меня контракт.

— Это легко уладить, — ответил Макс тем же холодным тоном. — Но можете ли вы честно ответить, что это именно та работа, которую вы ожидали?

— Да, — ответила Дженни задумчиво, — в некоторой степени. Я люблю детей и уже подружилась с моими воспитанниками.

— Можете ли вы сказать то же самое о ваших отношениях с Селестиной? — сухо спросил Макс.

— Она моя хозяйка, и она не вмешивается в мою работу, — честно ответила Дженни.

— А граф? Какое ваше мнение о графе?

— Он очень тактичный.

— В самом деле? — воскликнул англичанин с таким видом, как будто эта информация представляла для него интерес. — Я не сомневаюсь, что он вел себя тактично, и уверен, что и в будущем будет оставаться таким.

Дженни с возмущением посмотрела на Макса.

— Вы пытаетесь внушить мне, что по прошествии какого-то времени графиня изменит свое отношение к моей работе?

Макс покачал головой.

— Я ничего не пытаюсь вам внушать. Я просто прошу вас — предлагаю вам — уезжайте домой! Я не могу вам сказать больше того, что уже сказал, но в ваших же интересах отнестись к этой поездке сюда в Марокко, как к простому путешествию, вернуться обратно в Англию и как можно скорее забыть обо всем. Поверьте мне, что я бы ни за что не давал вам такого совета, будь вы другой. Но это место гувернантки не для вас.

— Вы полагаете, что я не смогу оправдать доверие, и моя работа не заслуживает тех денег, которые мне платят? — спросила Дженни подозрительно спокойно.

— Вовсе нет. Я уверен, что вы достаточно квалифицированны и что дети де Сант-Але полюбили вас — но это не имеет никакого отношения к тому, что я пытаюсь вам внушить.

— В чем же тогда причина? — настаивала Дженни.

— Я уже сказал вам, что эта работа не для вас. Вы слишком молоды…

— Мне двадцать четыре года. Графиня при найме гувернантки обращала на возраст особое внимание и, как мне кажется, у нее нет причин быть недовольной мной.

Макс нахмурился, и Дженни почувствовала, что загнала его в угол.

— Я уверен, что если бы ваш отец был жив, он наверняка не одобрил бы вашего приезда в Марокко.

— Не одобрил бы. Но он умер, — ответила Дженни со вздохом. — Вы что, сомневаетесь в порядочности графа? — спросила она.

Дейнтри пропустил вопрос мимо ушей и порывисто спросил:

— Последуете ли вы моему совету и вернетесь к людям, которые вас знают и понимают и где вы вполне можете найти достойную вас работу?

Дженни нахмурилась.

«Конечно, — думала она, — причина заключается в том, что он просто лично не заинтересован в ее присутствии здесь. Просто она будет помехой в их «дружбе» с Селестиной. Ее симпатии были на стороне графа. Со всей очевидностью ясно, что между графом и его женой существует отчужденность, и, кроме того, Дженни уже знала, что мать Симоны и Луиса позволяет Максу Дейнтри целовать ее. Она смотрит на него такими жадными глазами собственницы, что их отношения не вызывают сомнений. Совершенно ясно, что Дейнтри просто хочет убрать гувернантку, которая оказалась свидетельницей их отношений».

— Если вы не возражаете, — произнесла Дженни спокойно, но твердо, поднимаясь из-за стола. — Я действительно должна идти. И… — она поглядела на Макса с холодным укором, — не чувствуйте себя виноватым, мистер Дейнтри. Могу вас заверить, что вам нечего бояться меня. В мои планы не входит доносить на вас отцу моих воспитанников, и, кроме того, ваши отношения с графиней де Сант-Але — ваше личное дело и совершенно меня не касаются.

Она направилась к выходу, чувствуя, что он следует за ней, буквально наступая на пятки. Полуобернувшись она взглянула на него — его лицо было белым от гнева, глаза метали молнии.

— Возможно, будет лучше, если вы забудете о нашем разговоре, — произнес Дейнтри и, обогнав Дженни, направился к машине, указывая ей путь. Придержав дверцу машины, он помог ей опуститься на сиденье рядом с ним, затем с силой захлопнул дверцу и, сев за руль, запустил мотор. Машина, резко рванув, покатила в сторону площади 7 Сентября. Шофер графини уже ожидал ее. Дженни взглянула на часы и увидела, что уже было четверть второго.

— Спасибо за кофе, — сказала она, выбираясь из машины, — и спасибо вам… — начала она с гневом, так как была раздражена тем, что опоздала на четверть часа, — за ваш совет!

— Забудьте об этом! — отрезал Макс и, не дождавшись, когда она сядет в машину графини, рванув машину, пересек площадь и скрылся из виду. И только тогда Дженни поняла, что Дейнтри даже не сказал ей «До свидания!»