Когда они вылезали из такси у кафе “Глен Миллер”, шел снег. Сага подняла лицо к небу, закрыла глаза, чувствуя, как снежинки падают на горячие щеки.

В тесном кафе уже было полно посетителей, но Стефану с Сагой повезло отыскать свободный столик. В фонарях с “замороженными” стеклами мигало пламя свечей, мокрый снег падал за окнами на Бруннсгатан.

Стефан повесил сумку на спинку стула и подошел к барной стойке, чтобы сделать заказ.

Волосы у Саги еще были влажными, и она вздрогнула от холода, когда сняла с себя зеленую куртку, промокшую и потемневшую на спине. Люди оборачивались на нее, и Сага забеспокоилась, не заняли ли они чье-нибудь место.

Стефан поставил на стол две водки-мартини и тарелочку с фисташками. Сели друг напротив друга, выпили, молча подняв бокалы. Сага уже собиралась сказать, что проголодалась, когда к ним подошел тощий человечек в круглых очках.

– Джеки, – изумленно сказал Стефан.

– Мне показалось, что тут запахло кошачьей мочой, – улыбнулся тот.

– Это моя девушка, – сказал Стефан.

Джеки глянул на Сагу, но не дал себе труда поздороваться. Вместо этого он что-то зашептал Стефану и рассмеялся.

– Нет, серьезно, ты должен сыграть с нами, – сказал он. – Мини тоже здесь.

Он указал на атлетически сложенного мужчину, направлявшегося в угол, где помещались почти черный контрабас и полуакустическая гитара Гибсона.

Сага не слышала, о чем они говорили. Речь шла о каком-то легендарном выступлении, о лучшем в его жизни контракте и о каком-то гениальном квартете. Она ждала, скользя взглядом по залу кафе. Стефан начал что-то говорить ей, но Джеки потащил его из-за стола.

– Ты будешь играть? – спросила Сага.

– Всего одну песню, – улыбнулся Стефан в ответ.

Сага помахала ему. Когда Джеки взял микрофон и представил своего гостя, в зале поднялся шум. Стефан сел за рояль.

– April in Paris, – коротко объявил он и заиграл.