Андерс стоял в темноте, глядя на Петру в зеркало над раковиной. Петра почистила зубы, сплюнула, потом поднесла в ладонях воду ко рту, снова сплюнула.

Заметив, что муж наблюдает за ней, Петра на мгновение испугалась.

– Ты не спишь?

– Я ждал тебя, – ответил он каким-то чужим голосом.

– Как мило.

Петра выключила свет, Андерс вышел за ней из ванной. Петра села на край кровати, намазала кремом руки и подмышки.

– Весело было?

– Нормально… У Лены новая работа.

Андерс схватил ее левую руку, сильно сжал запястье. Петра встретила его взгляд.

– Ты же знаешь, утром рано вставать.

– Помолчи.

Петра хотела освободиться, но он схватил ее за другую руку и опрокинул на кровать.

– Ай!..

– Заткнись!

Он сунул колено ей между ног. Петра попыталась вывернуться, но потом затихла, глядя на него.

– Я серьезно: красный свет… Мне надо поспать, – спокойно сказала она.

– Я ждал тебя.

Несколько секунд она смотрела на него, потом кивнула:

– Запри дверь.

Андерс встал, прислушался, в коридоре – тихо. Он закрыл и запер дверь. Петра стащила с себя ночную рубашку и как раз открыла ящик. Улыбаясь, она доставала мягкие веревки, пакетик с плеткой, массажер и большой дилдо, и тут Андерс толкнул ее на кровать.

Петра просила его прекратить, но он сорвал с нее трусы с такой силой, что на бедрах остались красные полоски.

– Андерс, я…

– Не смотри на меня.

– Прости…

Петра не сопротивлялась, когда он связывал ее – крепко, даже слишком крепко. Может быть, из-за опьянения ее чувства притупились. Он потянул веревку вокруг ножки кровати, и бедра Петры раздвинулись еще шире.

– Ай! – простонала она.

Андерс принес повязку для глаз. Петра замотала головой, когда он положил повязку ей на лицо. Пытаясь освободиться, она дергала веревку, и большие груди раскачивались.

– Как ты хороша, – прошептал Андерс.

Закончили они только в четыре часа. Андерс наконец развязал веревки. Петра молчала, дрожа всем телом и растирая онемевшие запястья. Волосы были потными, на щеках – следы слез, повязка сползла на шею. Изорванные трусы он затолкал ей в рот, когда она не хотела, не могла больше.