О жене Торкеля Экхольма напоминали и занавески, и ручная вышивка затертой скатерти. Но вывязанная крючком кайма занавесок успела посереть от грязи, а штаны самого Торкелля вытерлись на коленях.
Старый полицейский достал из таблетницы свои таблетки и, опираясь на роллатор, медленно проковылял к кухонному диванчику.
На стене с тягостным скрежетом тикали часы. Перед Флорой лежали записи Торкеля, вырезка из газетной статьи, где писали о несчастном случае, и короткий некролог.
Старик рассказывал Флоре все, что помнил о «деревянном бароне» Ронне, об усадьбе, где жила семья, об их лесоводческом хозяйстве и лугах, о том, как они, бездетные, стали приемными родителями Флоры и Даниеля. Рассказал, как дочку управляющего, Ильву, нашли мертвой возле колокольни, и о странном молчании, которым была окружена эта смерть.
— Я так мало видела, — сказала Флора. — Я и не думала, что это воспоминания. Решила, что девочка мне просто привиделась…
Флора думала, что сходит с ума из-за того, что слышала об убийствах в Бригиттагордене. Она без конца думала о том, что там произошло, о девочке, которая закрывала лицо руками. Эта девочка снилась ей, всюду мерещилась.
— Но ты была там, — сказал старик.
— Я пыталась рассказать, что сделал Даниель, но все только разозлились… Отец позвал меня в свою контору и сказал, что все лжецы будут гореть в огненном озере.
— И все-таки я дождался своего свидетеля, — спокойно произнес старый полицейский.
Флора помнила, как испугалась, что сгорит, что ее платье и волосы заполыхают прямо на ней. Она поверила тогда, что все ее тело почернеет и иссохнет, как полено в печи. Она сгорит, если и дальше будет рассказывать про Даниеля.
Торкель медленно смахнул рукой крошки со стола и спросил:
— Так что случилось с той девочкой?
— Ильва нравилась Даниелю… Он всегда старался взять ее за руку, отдавал ей малину…
Флора замолчала; обрывки воспоминаний всплыли в мозгу — странно желтые, светящиеся, словно готовые вспыхнуть.
— Мы играли в «не подглядывай!», — снова заговорила она. — Когда Ильва закрыла глаза, он поцеловал ее в губы… Она открыла глаза и засмеялась, сказала, что теперь она беременна. Я тоже стала смеяться, а Даниель… он сказал, что нам нельзя было подсматривать… И мне показалось, что у него какой-то странный голос. Я подсматривала сквозь пальцы, как обычно. Ильва закрыла лицо руками, у нее был такой радостный вид, а я увидела, как Даниель подобрал камень с земли и стал бить ее этим камнем…
Торкель тяжело вздохнул и прилег на узкий диванчик:
— Я иногда вижу Даниеля. Время от времени он приезжает навестить Ронне…
Когда старик заснул, Флора тихо сняла со стены ружье и вышла из дома.