Стоя в лифте, Йона рассматривал брелок. Лежащий в прозрачном пакетике, брелок напоминал большую монету, серебряный доллар, только на одной стороне выпуклыми буквами значилось «Деннис», а на другой был голубой цветок с семью лепестками. К верхней части крепилась массивная цепочка.
Накануне, поздно вечером, Йоне позвонила Элин Франк. Она собиралась подвезти Даниеля домой, а потом устроиться в какой-нибудь гостинице в Сундсвалле.
Элин рассказала, что Туула украла брелок из сумки Викки утром в пятницу.
— Этот брелок явно очень важен для Викки. Ей его подарила мама. — И Элин пообещала отправить брелок Йоне, как только приедет в гостиницу.
Йона несколько раз повернул пакет под ярким светом, сунул его в карман пиджака и вышел на пятом этаже.
Он обдумывал разные причины, по которым девочка могла бы получить от матери брелок с именем «Деннис».
Отец Викки Беннет неизвестен, мать родила Викки не в больнице; девочку впервые регистрируют, лишь когда той исполняется шесть лет. Может быть, все это время мать знала, кто отец ребенка, и таким образом хотела сообщить о нем Викки?
Йона зашел к Анье узнать, нашла ли она что-нибудь. Но не успел он рта раскрыть, как Анья объявила:
— В жизни Викки Беннет не было никакого Денниса, вообще не было. Ни в Бригиттагордене, ни в Юнгбакене, ни в одной из семей, где она жила.
— Замечательно.
— Я звонила даже Саге Бауэр, — с улыбкой сообщила Анья. — У Службы безопасности свои базы данных.
— Но кто-то ведь должен знать, кто такой этот Деннис. — Йона присел на край ее стола.
В ответ Анья вздохнула и со смиренным видом побарабанила по столу пальцами с длинными ярко-красными ногтями.
Йона выглянул в окно. По небу мчались большие тяжелые тучи.
— Я застрял, — просто признался он. — Я не могу потребовать протокола из лаборатории в Линчёпинге, я не могу проводить допросы, мне не с чем продолжать.
— Может, тебе стоит признать, что это не твое расследование, — тихо сказала Анья.
— Не могу, — прошептал комиссар.
Анья с довольным видом улыбнулась, и ее круглые щеки покраснели.
— Ну, делать нечего, придется тебе кое-что послушать, — сказала она. — И отнюдь не финское танго.
— Я и не думал про танго.
— Думал-думал, — пробормотала она, щелкая кнопкой «мыши». — Но вчера я записала телефонный разговор.
— Ты записываешь свои телефонные разговоры?
— Да, — невозмутимо ответила Анья.
Внезапно из динамиков компьютера зазвучал высокий женский голос:
— Простите, что я все звоню и звоню… — Женщина как будто старалась дышать спокойнее. — Я разговаривала с полицейским в Сундсвалле, и он сказал, что комиссара Йону Линну может заинтересовать…
— Поговорите со мной, — послышался голос Аньи.
— Только вы слушайте, потому что… Мне надо рассказать кое-что важное про убийства в Бригиттагордене.
— В полиции есть специальный телефон, по которому принимают информацию у населения.
— Я знаю, — быстро ответила женщина.
На письменном столе Аньи махала лапкой кошка Манэки-нэко. Йона слышал легкое пощелкивание механизма, одновременно вслушиваясь в голос женщины.
— Я видела девочку, она не хотела показывать лицо, — говорила та. — И большой камень, весь в крови. Вам нужно искать камень…
— Вы утверждаете, что видели убийство? — спросила Анья.
Послышалось быстрое дыхание женщины, а потом она ответила:
— Я не знаю, почему видела эту девочку с камнем. Мне страшно, и я устала, но я не сошла с ума.
— Вы хотите сказать, что видели убийство?
— Или что я сумасшедшая, — продолжила женщина дрожащим голосом, не поняв вопроса.
Разговор прервался.
Анья подняла глаза от монитора и объяснила:
— Эту женщину зовут Флора Хансен, на нее уже есть жалоба.
— За что?
Анья пожала круглыми плечами:
— Бриттис, которая принимает звонки от населения, устала… Флора Хансен несколько раз звонила с ложной информацией и пыталась получить плату.
— И часто она так делает?
— Она звонила только насчет Бригиттагордена… Я подумала, ты захочешь послушать это, прежде чем она снова позвонит, потому что она позвонит обязательно. По-моему, эта Флора не собирается сдаваться, она будет названивать, хотя на нее уже есть рапорт. Даже до моего телефона добралась.
— Что ты о ней знаешь? — сосредоточенно спросил комиссар.
— Бриттис сказала, что у Флоры абсолютное алиби на вечер убийства, она проводила сеанс, на котором были девять человек. Адрес — Уппландсгатан, сорок, здесь, в Стокгольме, — с довольным видом сообщила Анья. — Флора называет себя медиумом-духовидцем и утверждает, что может беседовать с мертвыми — если ей заплатят.
— Поеду-ка я туда. — И комиссар направился к двери.
— Йона, я только хотела дать тебе понять, что людям известно о расследовании, — сказала Анья с растерянной улыбкой. — И что рано или поздно мы бы получили информацию… Если Викки Беннет жива, кто-нибудь обязательно ее видел.
— Верно. — Йона застегнул пиджак.
Анья уже готова была рассмеяться, но, взглянув комиссару в глаза, поняла, в чем дело.
— Камень, — тихо сказала она. — С камнем все сходится?
— Да. — Комиссар ответил ей таким же серьезным взглядом. — Но о том, что убийца воспользовался камнем, известно только мне и патологоанатомам.