Пролог

Я застегнул стойку кителя и оглядел собственное трехмерное изображение, подвешенное в воздухе над комнатным визором. Смахнул с рукава несуществующую пылинку.

— Нервничаешь? — Спросил со своей койки Федор Щербаков, мой однокашник, с которым мы делили комнату в общежитии Космоакадемии последние три года.

— Немного. — Дрогнувшим голосом признался я.

И молча позавидовал Федору. Ему с назначением повезло больше.

Церемония распределения прошла лишь вчера. Под звуки парадного марша, стоя в строю выпускников Космоакадемии, впервые надев синие кители офицеров Космофлота, мы с Щербаковым получили свои назначения. В белом конверте с печатью Космоакадемии, как и положено.

Федора определили на «Стремительный», один из новейших звездных линкоров Руновы. А мне вручили конверт, в котором вместо официального направления оказалась накарябанная от руки записка. То, что написали её на гербовой бумаге Космоакадемии, с каймой из бледно-лиловых четырехголовых птиц, радости не добавило. В записке значилось — «Откомандирован в полное распоряжение контр-адмирала Дорофеева, штаб Космофлота. Прибыть к месту назначения завтра, в двенадцать тридцать».

Впрочем, будь это написано на обычном листе, я бы кинулся к нашему ректору, вице-адмиралу Гудинычу. Гудку, в курсантском обиходе. С вопросами.

А так — гербовая бумага академии, пусть и без печати, но придавала записке почти официальный характер. Превращая её в прямой приказ, на другом конце которого незримо витала кадровая служба Космофлота. И её представитель в академии, капитан третьего ранга Армандеев.

И вот Федор дожидается челнока, который сегодня вечером приземлится на космодром академии, чтобы забрать новоиспеченных офицеров и развести их по кораблям — а я готовлюсь отбыть в штаб Космофлота. До столицы от городка академии ехать всего полтора часа, и вместо орбитального челнока меня повезет такси.

Это было крушением всех моих надежд. Сколько я не спрашивал, никто из выпуска не знал, чем занимается в штабе контр-адмирал Дорофеев. А руководитель нашей группы, кап-три (что в обиходе и означало капитан третьего ранга) Рушников, которого я отловил на вчерашнем торжественном ужине, в ответ на вопрос о Дорофееве туманно сказал:

— Служи хорошо, младлей Потапов. Куда бы тебя не послали. Хоть на флот, хоть к черту в задницу.

Что, само собой, рождало нехорошие подозрения.

Мой наручный комм булькнул, а потом выдохнул женским голосом с хрипотцой:

— Десять тридцать. Вы просили напомнить.

Звукоматрицу для моего комма когда-то подобрал сосед Федька — ему нравились томные голоса. Я не протестовал. Хоть какое-то разнообразие после мужского разноголосья, стоявшего в академии.

На десять тридцать было заказано такси, которое увезет меня в столицу.

Я вздохнул и взялся за ручку багажа. К месту назначения положено прибывать с личными вещами. По традиции, покидая стены Космоакадемии, каждый выпускник имеет право взять с собой один комплект курсантской формы. Мой комплект, вместе с немногими личными вещами, оставшимися от жизни до академии, уместился в небольшой чемоданчик. По крайней мере, хоть в этом мне повезло — хорош бы я был, явившись в штаб Космофлота с баулами.

Такси, серебристый аэрокар, прилетевший сюда на автопилоте, дожидалось меня у ворот академии. Я прошел через пропускной пункт, где немного воспрял духом, потому что старшина, стоявший у турникета, отдал мне честь — вещь, которой не случалось ни разу за все четыре года, пока я носил форму курсанта. Он даже гаркнул:

— Счастливо добраться до места, господин младший лейтенант!

И тут же испортил мне настроение, спросив:

— А на какой корабль вас распределили?

— На строящийся. — Пробормотал я.

И поспешно удрал к такси.

Штаб Космофлота, пятиэтажное, немного помпезное здание в форме пятилучевой звезды, окруженное со всех сторон колоннами, я знал из учебных фильмов, посвященных управленческим структурам флота. Такси остановилось у входа в небольшой парк, окружавший штаб, высадило меня и снова взмыло в воздух.

Я с замирающим сердцем одернул китель, подхватил чемоданчик, выставленный на тротуар, и направился к пропускному пункту у входа в парк. Здесь турникетом заведовал капитан-лейтенант, в отличие от нашей Космоакадемии. Он тщательно изучил мое назначение — ту самую написанную от руки записку. Потом потребовал, чтобы я сел на стул, стоявший за стойкой пропускного пункта. Быстро отсканировал рисунок радужки на обеих глазах, снял отпечатки ладоней и чирканул мне по углу рта медицинским анализатором, взяв генную пробу.

Я уже ожидал, что он попросит снять ботинки, чтобы взять заодно отпечатки ступней — но капитан-лейтенант вместо этого принялся колдовать над своей аппаратурой. И через две минуты, не больше, протянул мне пластиковую карточку. Белую, с надписью — младший лейтенант Лен Потапов, отдел контр-адмирала Дорофеева.

— Можете держать карточку в любом месте. — Сказал капитан-лейтенант. — В руках, в кармане брюк, подвешенной на шнурке, приколотой к кителю. Это не имеет значения. Чип в карточке откроет перед вами те кабинеты и службы, куда вам позволено входить. Предупреждаю, что некоторые двери останутся перед вами закрытыми. Если в дальнейшем ваш уровень допуска повысят, у некоторых дверей настенные анализаторы попросят предъявить им для опознания радужку и отпечатки. Или дать генный образец. Доброй службы, младший лейтенант. Следуйте за зеленым указателем, он приведет вас к месту назначения.

Выговорив все это, капитан-лейтенант тут же повернулся к коробочке визора и уставился в пространство над ней — там явно висела какая-то картинка, закрытая от прочих защитными полями. Я решил воспользоваться моментом и спросил:

— Господин капитан-лейтенант, а чем занимается контр-адмирал Дорофеев? Понимаете, я только вчера получил назначение, и…

— Все вопросы, — отчеканил он, — о роде службы контр-адмирала Дорофеева вы зададите самому контр-адмиралу. Ступайте. Теперь это мой приказ, как старшего по званию.

Голос его стал угрожающим. Я козырнул, щелкнул каблуками — и выскочил из пропускного пункта в парк. Короткая дорожка шла среди кустов, подстриженных под древние ракеты — зеленый фюзеляж в виде трубы, раструбы дюз из листочков. Из конусообразных обтекателей сверху торчали срезы ветвей.

Здание штаба нависало над парком, растопырив два крайних крыла по бокам дорожки. Вход находился в круглом здании-стержне, от которого отходили все пять крыльев строения. Широкие двери разъехались, едва моя нога коснулась площадки перед входом.

Громадный круглый вестибюль встретил меня тишиной, полированным синим мрамором стен и золотыми силуэтами четырехголовых птиц под потолком. Кроме входной, в вестибюль выходило ещё пять дверей — по одной на каждое крыло.

Как только створки входа захлопнулись за моей спиной, с левой стороны тут же распахнулась одна из дверей, крайняя слева. Стало быть, мне туда. За ней открылся длинный коридор. На информационной ленте, тянущейся по стенам в промежутках между дверями, мигала зеленая стрелка. Едва я поравнялся с ней, она поплыла вперед. Ни разу не дав мне обогнать себя.

В Космоакадемии такого не было. Информационная лента тут имелась даже в лифте. Хорошо живут штабные… впрочем, теперь я и сам один из них.

От этой мысли челюсти свело, словно меня заставили откусить от лимона.

Кабинет контр-адмирала Дорофеева я нашел на третьем этаже. По дороге раза три мне попались офицеры — первый раз подполковник в черном берете космопехоты, потом капитан первого ранга с тремя капитанскими звездами на погонах, а в конце, на выходе из лифта, просто адмирал. Которого я узнал тут же. Сам Павел Тулегенович Мирошниченков, герой обороны Лукавой.

Я со своими четырехлучевыми звездами — по одной на каждый погон — ощутил себя желторотым салагой. Зачем меня направили в штаб? Подносить адмиралам кофе?

Все мечты, которые я лелеял четыре года в Космоакадемии — достаточно нелегких четыре года — рушились прямо на глазах. А ведь я уже все распланировал. Младший лейтенант на боевом корабле. Через два года получу лейтенанта. Потом старшего лейтенанта…

А если случится история навроде той, что произошла на Лукавой, то повышение можно заработать и раньше. Если, конечно, в нужный момент я что-то сделаю. Например, проложу и рассчитаю единственно верные параметры для свертки пространства перед боевой ракетой. Или кораблем. Или предугадаю точку выхода основной части вражеского флота, как это сделал адмирал Мирошниченков, тогда ещё капитан-лейтенант. А потом по собственной воле свернул в той точке пространство, не дав врагу выйти из прыжка. Говорят, подпространства в окрестностях Лукавой до сих пор нестабильны — потому что в них когда-то растворился целый вражеский флот…

И может, когда-нибудь я ступил бы на свой капитанский мостик. На корабле, который находится под моим командованием. С тремя пятилучевыми звездами на каждом погоне…

Зеленая стрелка уткнулась в одну из дверей и погасла, обрывая все мысли. Я стиснул зубы и протянул руку, но створка распахнулась сама.

Кабинет Дорофеева оказался небольшим, с зелеными стенами — цвет, знакомый ещё по академии. Два окна смотрели точно на пропускной пункт. Сам Дорофеев сидел за столом, поставленным в промежутке между ними. Лицом к двери. Я отмерил три шага по темному покрытию пола, отдал честь. Рявкнул, вытягиваясь в струнку:

— Господин контр-адмирал! Младший лейтенант Лен Потапов прибыл в ваше распоряжение!

Контр-адмирал, оторвав взгляд от экрана на столе, несколько секунд изучал меня. А я его.

Невысокий мужчина с бледным усталым лицом, с мешками под глазами. Китель небрежно расстегнут — вольность, простительная для контр-адмирала, но немыслимая для меня.

Перед стеной справа висела объемная голографическая карта окрестностей Руновы. Но та часть, что находилась на третьем и немного на четвертом секторе пространственного северного полушария, отсутствовала — потому что на визор, отвечающий за проекцию карты, была наброшена адмиральская фуражка.

— Да не тянись ты так, господин младший. — Неспешно сказал наконец Дорофеев. — Бери стул, присаживайся. Чемоданчик свой брось где-нибудь…

— Слушаюсь! — Выдал я.

И двинулся к левой стене, где стояли два стула. Краем глаза успев заметить, как поморщился Дорофеев.

— Я вижу, Гудиныч по-прежнему воспитывает в своих питомцах трепетное отношение к дисциплине?

— Так точно, господин контр-адмирал! — Грянул я.

— Ну что ж, сейчас это к лучшему. — Он снова уткнулся взглядом в экран. — Значит, ты Лен Потапов. Ничего, если я буду звать тебя просто Лен?

Щелкать каблуками и отдавать честь сидя оказалось неудобно, поэтому я просто заявил:

— Как вам угодно, господин контр-адмирал!

— Зови меня Михал Иванычем. — Приказал он. И улыбнулся: — Признайся, Лен. Есть у тебя сейчас желание крикнуть — так точно, Михал Иваныч?

Я вспомнил слова Гудка, любившего цитировать какого-то древнего императора. Или полководца. О том, что подчиненный перед командиром вид должен иметь веселый и придурковатый. Поскольку нельзя выглядеть слишком умным, пока ты подчиненный. Правда, под конец Гудок всегда добавлял — выглядеть умным нельзя, а быть им надо. Вот и крутитесь, господа будущие младшие лейтенанты…

И я рявкнул — в строгом соответствии с поучениями Гудка:

— Так точно, Михал Иваныч!

Он вздохнул и снова поморщился. Пробурчал:

— Аж в ухе заложило. Кажется, ты именно тот человек, который нам нужен. Скажи-ка, Лен, каким образом проводится полная проверка скафандров биологической защиты?

— Пункт первый. — Бодро начал я. — Производится получение у корабельного компьютера кодов допуска. Пункт второй — через корабельный компьютер проводится дистанционная проверка скафандров. Пункт третий — наручный комм проверяющего с помощью кодов доступа подключается к компьютеру стойки-держака, за которой закреплены скафандры биологической защиты. Пункт четвертый — проводится проверка показаний стойки. Затем следует личный досмотр проверяющим всех показаний скафандровых коммов. Осматриваются также индикаторы фильтров, биологических дезактиваторов и аккумуляторов. Оценивается их внешнее состояние. Последний этап — внесение записей о проведенной проверке в журнал корабельного оборудования.

Пока я цитировал контр-адмиралу устав технических работ, он сидел, полузакрыв глаза. Но едва я смолк, приподнял веки и довольно сказал:

— Блестяще. А скажи-ка, Лен, ты сам способен заменить все эти фильтры, дезактиваторы и аккумуляторы? При нужде?

— Я проводил замену съемных частей скафандров при нагрузке в шесть с половиной «же». — Отрапортовал я слегка оскорбленным тоном. — Данные работы выполнялись мной во время технических занятий. Место проведения — испытательный полигон академии.

Да, не вышло у меня с видом веселым и придурковатым. Ничего, будем тренироваться…

— Там будет только одно «же». — Объявил Дорофеев. — Так что ты точно справишься. К тому же я надеюсь, что необходимости в этом не будет. Что ты знаешь о системе Квангуса, Лен?

Я помолчал, собираясь с мыслями. Доложил:

— Четвертая звезда в созвездии Орегуса. Расположена на том же радиальном сечении рукава галактики, что и наша Рунова. Однако отстоит гораздо дальше от центра рукава. Система Квангуса самая удаленная населенная система на этом направлении. Если двигаться вверх по рукаву, то ближайшая населенная система — Броунинг. Если спускаться по рукаву вниз, идя от Квангуса к центру галактики, то Ариум. Население — два с половиной миллиона. Уровень обеспеченности полезными ископаемыми один из самых высоких среди известных миров. Климат не позволяет открытого земледелия. Свертывание пространства в окрестностях Квангуса затруднено, так как подпространства в этой точке имеют очень низкие показатели напряженности. Для прыжка туда требуется большой расход энергии, который способны обеспечить лишь звездолеты крейсерского типа. Таким образом, торговля ископаемыми с Квангусом нерентабельна.

— Вот-вот. — Быстро сказал Дорофеев. — Нерентабельна. Система не представляет интереса ни для кого… разве что для её жителей. На днях посол Квангуса попросил продать его системе двести скафандров биологической защиты. У них там разыгралась паранойя — они обнаружили в пласте с рудой незнакомый вирус. Поскольку завод биозащиты принадлежит Космофлоту, сделкой пришлось заниматься мне.

Точно интендант, с упавшим сердцем понял я. Прощай, мечта о собственном капитанском мостике. Я, конечно, подам рапорт о переводе — но положительные решения по таким рапортам принимают редко…

— Завтра с орбитальной базы Лунная отправляется круизный звездолет «Энн Люва». Энергетические установки у него не хуже, чем у крейсерного звездолета. Двести скафандров уже загружены в трюмы «Энн Лювы». Сопровождать их будет помощник посла. Но нам необходим и наш сопровождающий. Который проверит скафандры перед тем, как их примут биологи Квангуса. При необходимости поменяет то, что требует замены — и подпишет с биологами акт сдачи. Ты, Лен, отправишься на Квангус.

Он сделал паузу. Я напомнил себе — вид веселый и придурковатый.

— Тебе плохо, Лен? — Внезапно забеспокоился контр-адмирал. — Ты что-то оскалился…

Гудка на тебя нет, зло подумал я. Разговариваешь, как какой-нибудь штатский. Одно слово — интендант. Но вслух сказал другое:

— Улыбаюсь я так, Михал Иваныч! Разрешите обратиться?

— Обращайся, господин младший. — Насмешливо позволил мне Дорофеев.

— У кого получить коды доступа? Не думаю, что их разместят в памяти компьютера круизного судна.

— Разумеется, нет. — Контр-адмирал повел рукой.

Над поверхностью стола появился небольшой ящик, выдвинувшийся прямо из столешницы. Ещё одно движение адмиральской длани — и он, отделившись от стола, поплыл ко мне.

— Там внутри твой новый наручный комм, Лен. Коды доступа уже заложены в его память. Вместе с твоим генным образцом. Только не одевай его поверх рукава, как это делают наши офицеры — он сработает лишь после соприкосновения с твоей кожей.

Полупрозрачная крышка ящика позволяла разглядеть браслет темно-серого металла. Гляди-ка, а ведь это лучшая модель. Комм «Адмиральский», собранный не на гражданском производстве, а на заводе Космофлота…

— Разрешите обратится, Михал Иваныч! Вы ожидаете, что его попытаются использовать посторонние? Должен ли я отнестись к ним, как к враждебным элементам?

— Да космос с тобой. — Отмахнулся от меня Дорофеев. — Генный детектор — простая формальность. Плаба, наша Планетарная Безопасность, на этом настояла. К тому же Квангус заплатил за скафандры чертову прорву денег. Если какой-нибудь шутник снимет с тебя комм, а потом испортит скафандры, эту прорву придется вернуть. Следующий круизный лайнер такого класса пойдет в тот угол галактики нескоро, и случись эпидемия, в жертвах обвинят наш Космофлот. А соседние системы ещё и позлорадствуют — вот, говорили же, что этим руновцам нельзя доверять. Так что будь настороже. И шутников гоняй, но без рукоприкладства. А то знаю я учеников Гудиныча. Сменные фильтры, дезактиваторы и аккумуляторы найдешь в контейнерах, соединенных со стойками. Режим перевозки оборудования помнишь?

— На все время перевозки оборудование должно быть подключено к источнику питания. — Отрапортовал я. — Во избежание разрядки акку…

— Прекрасно. — Поспешно перебил контр-адмирал. — Капитан Армандеев не соврал, ты и в самом деле силен во всем этом. Твоя каюта на «Энн Люве» забронирована с сегодняшнего дня. Отправляйся прямо сейчас. В ящике под комом — твое удостоверение личности, сделанное по галактическим стандартам. И платежные карты на твое имя. После Квангуса «Энн Люва» прыгнет к Броунингу. Там на орбитальной станции тебя встретит военный атташе из нашего посольства. Он позаботится о том, чтобы ты вернулся на Рунову первым же рейсом. Вопросы есть?

— Так точно. — С готовностью сказал я. — Могу я получить оружие? И насколько вероятно…

Я замялся.

— Насколько вероятно, что тут замешана Федерация Вогейма? — Закончил за меня Дорофеев. — Ох уж эти юные младшие лейтенанты, готовые всюду разглядеть врага. Нет, Лен. Будь тут замешаны вогеймцы, Плаба уже стояла бы у меня над душой. И землю рыла не только копытами, но и зубами. Посол Квангуса, когда я с ним разговаривал, был благодушен. Ни тени нервозности. Он даже над своими биологами посмеялся, которые подняли истерику из-за вируса, от которого так никто и не пострадал… В общем, это исключено.

Он помолчал, кинул руки на столешницу, расставив ладони по обе стороны экрана, вделанного в стол. Откинулся назад, разглядывая меня со снисходительным прищуром.

— Оружие… нет, оружие тебе в этой поездке не понадобится. В крайнем случае, обратишься к капитану «Энн Лювы». Кроме того, на круизных кораблях такого класса всегда находится несколько полицейских. Так принято…

— Из Межсистемной полиции? — Уточнил я с легкой тенью недовольства в голосе.

Контр-адмирал кивнул.

— Да. Чего морщишься? Да, Рунова не состоит в Межсистемном Союзе. Но полицейские понимают, что некоторые системы лучше не задевать.

Он и сам сейчас казался мне благодушным — в точности как описанный им посол Квангуса. Даже слишком благодушным. Я осторожно сказал:

— В таких условиях, Михал Иваныч, обеспечить полную неприкосновенность груза будет сложно.

— На всякий случай стойки со скафандрами помещены в контейнеры. — Заявил Дорофеев. — Карго «Энн Лювы» подписал с нами контракт, по которому они несут полную ответственность за перевозимый груз. Мы не можем гонять по галактике свои корабли ради двух сотен скафандров, Лен. Между тем то, что Квангус решил купить именно у нас эти скафандры, радует. Ты не представляешь себе, во сколько обходится Рунове содержание Космофлота. И если наши заводы начнут зарабатывать хотя бы на защитных средствах, это будет уже кое-что.

— Так точно. — Осмотрительно сказал я. Придержав на этот раз язык. — А коды доступа к контейнерам?

— Их ты получишь у карго «Энн Лювы».

Это был не тот ответ, на который я рассчитывал. Может, я и вправду излишне подозрителен?

Дорофеев вдруг заявил:

— Учти, после конфликта на Лукавой вогеймцы все ещё успокаивают свое общественное мнение. Таков закон нынешних войн — если ты суешься куда-то, то должен победить. Потому что если проиграешь, бить тебя начнут не только чужие, но и свои. И вообще, я не понимаю твоих вопросов, младший. Тебе предлагают прокатиться за счет флота на межзвездном круизнике. На планету, о которой речь, ты даже не спустишься, потому что биологи Квангуса прибудут за скафандрами на орбитальную станцию. Учти, если они не поймут чего-то в работе функциональных блоков, тебе придется им разъяснить детали. Все ясно?

Поскольку это звучало как прощальное напутствие, я вскочил.

— Так точно, Михал Иваныч! Разрешите идти?

— Аэрокар флота уже ждет тебя на выходе, — Буркнул он, убирая ладони со стола. — На нем долетишь до космодрома Леда-Орбитальная. В девятнадцать ноль-пять оттуда стартует челнок на базу Лунная. Для тебя в нем заказано место. И вот ещё что. Как я вижу, тебе уже выдали штабной пропуск. Оставь его у капитан-лейтенанта Мятницкого, на пропускном. Мало ли что… Иди, Лен.

Он снова уставился в экран.

Я подхватил чемоданчик, поставленный мной у стенки, козырнул от двери и вышел.

 

Глава первая. Взгляд на погоны

Челнок до Лунной оказался околопланетным кораблем из серии «Сокол-23», с антигравами и ускорителями на реактивной тяге. Я занял свое место у иллюминатора, застегнул ремни и улыбнулся хорошенькой проводнице.

Потом включились антигравы, убрав притяжение. В салоне воцарилась невесомость, и над спинками кресел тут же всплыли какие-то мелкие штучки — тюбики освежителей, крохотные дорожные визоры, упаковки сока, мелкие конфетки, даже один носовой платок. Проводница снова вернулась в салон, поплыла по проходу, цепко хватаясь за поручень под потолком. Молча и сноровисто отловила все всплывшее, уложила в большой пакет, плывший перед ней на подвеске. И, прочирикав:

— Согласно правилам, имущество пассажиров, не закрепленное на момент включения антигравов, изымается у них во избежание травм. По окончании полета вы получите все назад. — Удалилась, унося с собой пакет.

— Произвол. — Пропыхтел севший рядом со мной толстяк.

На языке Руновы он говорил с акцентом, выдававшим инопланетное происхождение. У него проводница отловила над головой плоский комм для записей — и недрогнувшей рукой отправила его в пакет. У девочки явно имелся характер, поскольку она даже не оглянулась, когда толстяк визгливо потребовал своё имущество назад.

— Этот комм принадлежит мне! В других системах на таких челноках вещи тоже ловят, но их тут же возвращают. И проводница в салоне присутствует всегда, а не заглядывает туда время от времени. Это не обслуживание, это нарушение всех прав! На свободу и личное имущество!

Он оглянулся на меня, словно спрашивая взглядом — а вы что об этом думаете? Толстяк сам напрашивался, и я сказал, нисколько не пытаясь приглушить голос:

— Летающие по салону вещи опасны. И вы об этом знаете. Кстати, в системе Дракона за такое дают тюремный срок. В других системах вам возвращают вещи, но на выходе из челнока вы платите штраф. А в системе Дахака один раз отрубили голову человеку, у которого в челноке порвалось ожерелье. Одну из бусин вдохнул принц Дахака, летевший тем же рейсом, и это его чуть не убило. Кроме того, не следует путать наших проводниц с няньками. Вы не детка, и тут не ясли, чтобы за вами все время приглядывали.

Толстяк глянул с ненавистью, задержав взгляд на моих погонах. И тут же ухмыльнулся, пренебрежительно скривив рот. Я молча отвернулся к иллюминатору. Мой сосед, скорее всего, был каким-нибудь коммерсантом, имевшим дела на Рунове. До сих пор с такой публикой встречаться мне не приходилось. Но на «Энн Люве» таких людей наверняка будет много. Может, и этот направляется туда. Пожалуй, следует быть осторожнее в разговорах, чтобы не нарваться на дипломатический скандал…

Тихо, на малой тяге взревели реактивные ускорители. Челнок всплыл над посадочной площадкой, рванулся вверх по наклонной. Бетонированная ладонь космодрома провалилась вниз, в иллюминаторе на смену далекой земле мелькнули облака. Затем исчезли и они. На фоне черного космоса бок Руновы блеснул лиловой обводкой атмосферы, на краю которой уже начинало полыхать закатное зарево — по планетарному времени было девятнадцать двадцать, и день над самым обжитым, экваториальным материком Руновы, заканчивался…

Орбитальная база Лунная, подвешенная над планетой, сейчас плыла гигантским крабом над её северным полюсом. Причальные мачты, собранные из целых отсеков и расцвеченные огнями, подплывали к челноку с торжественной медлительностью. Потом челнок повернулся, и Лунная ушла из иллюминатора с моей стороны, оставшись по другую сторону корабля. Салон содрогнулся — сработали захваты на причалах.

На выходе из переходного тамбура нас встречала служащая, за спиной которой маячила парочка громил из Плабы, Планетарной Безопасности. Я козырнул им, они мне. Служащая с улыбкой спросила:

— Вы на «Адмирал Голин», лейтенант? Он у шестого…

— Да. — Перебил я её. — Простите, но я спешу.

И удрал оттуда. «Адмирал Голин», крейсер проекта «Зверобой», сошел со стапелей всего год назад. Новейший крейсер, проект тридцать шестого поколения — служить на нем было мечтой, сказкой, счастьем для любого…

Я и сам, мысленно перебирая корабли Космофлота перед выпуском, и прикидывая, куда меня отправят, чаще всего думал о «Голине». Но вместо боевого корабля меня определили к интендантам.

И даже комм «Адмиральский» на моей руке не мог возместить такой потери.

С горя я не особо разбирал, куда иду. Спохватился лишь спустя какое-то время. Коридор с прозрачными стенами, куда меня занесло, тянулся под самым потолком громадного зала ожидания, полного народа. Прозрачный пластик прорезали отводки, по которым вниз и вверх текли ступени эскалаторов.

Мне нужно было попасть на причал, где находилась «Энн Люва». Я окинул взглядом зал под ногами. Вспомнил то, что я знал о базе Лунная. Причалы с первого по двенадцатый принадлежат Космофлоту, с двадцатого по двадцать четвертый принимают планетные челноки. А частные межзвездные суда швартуются на причалах с тринадцатого по двадцатый. На котором из них стоит «Энн Люва»?

Я уже собирался спуститься в зал, чтобы поискать информацию там — но вдруг заметил далеко внизу капитана Плабы, поднимавшегося на эскалаторе вверх. Торопливо двинулся вперед, чтобы поймать того в коридоре.

В ответ на приветствие капитан небрежно козырнул. Глянул с подозрением, когда я спросил, как попасть на круизник.

— Корыто с туристами, младший лейтенант? Зачем оно вам? Предъявите ваш комм для опознания…

Я молча выставил перед собой левую руку, оттянул рукав кителя, открывая серый обруч на запястье. Взгляд капитана скользнул по надписи вокруг глазка визора — «Адмиральский». Брови у него поплыли вверх, он посмотрел на меня изучающе, но от вопросов воздержался. Приподнял левую руку, на которой из-под обшлага рукава выглядывал комм, замер молча. У безопасников наручные коммы имели не только голосовую, но и ментальную связь с владельцем, поэтому ему не требовалось говорить, чтобы отдать запрос на опознание.

Через секунду капитан опустил руку.

— Место вашего назначения, младший лейтенант, пришвартовано к шестнадцатому причалу. Ваш комм имеет третью степень допуска, поэтому при нужде вы можете подключиться к компьютеру базы. Если заблудитесь, он выдаст вам краткую схему прохода к шестнадцатому причалу.

Этого я не знал.

— Но на всякий случай… — С непроницаемым лицом добавил капитан. — Я сам объясню вам, куда идти. Шагайте по этой стеклянной кишке до конца, а там увидите табло «Выход на причалы». Дальше пойдут цифровые указатели. Выберите тот, что с цифрой шестнадцать, и не ошибетесь.

Он двинулся дальше. Я рявкнул ему в спину:

— Благодарю, господин капитан!

Уши у меня слегка горели. Действительно, как это я не сообразил? Через весь зал насквозь шел один-единственный проход — вот этот стеклянный коридор. За спиной остались причалы для планетных кораблей, где я сошел с челнока. Значит, причалы для частных межзвездников будут где-то впереди…

У шестнадцатого причала за стойкой меня опять встретила служащая. За спиной у неё торчали двое сержантов из Плабы — и младший лейтенант из того же ведомства. В таком же новеньком, как у меня, кителе, только темно-зеленого цвета. С блестящими, без потертостей, звездами на погонах. Выпускник академии Плабы, выпуск этого года, сразу видно. Мой одногодок.

Он глянул на меня с непередаваемым выражением на лице — вот я здесь, весь из себя безопасник, бдю и смотрю… Шагнул вперед, отодвигая служащую, подрагивающим от азарта голосом потребовал предъявить комм для опознания. Сержанты за его спиной переглянулись со скучающим видом. Похоже, я сегодня оказался не первым, кого он досматривал с особым рвением.

Уж не знаю, что сообщил ему мой комм, но руку он отдернул так, словно на неё плеснули кипятком. Глянул с изумлением, козырнул.

— Удачного вам полета, господин младший лейтенант.

Тут он перестарался — чины у нас с ним были равные, и он вполне мог обойтись одним «младшим лейтенантом». Без господина. Я в ответ бросил покровительственно:

— Вам тоже удачной службы, младлей.

И прошагал мимо стойки с надменным видом. Один из сержантов спрятал усмешку. Я бы тоже на его месте смеялся — двое вчерашних курсантов изо всех сил разыгрывают друг перед другом бывалых офицеров…

Круизник «Энн Люва» выглядел отнюдь не дешевым корытом — вестибюль за переходным тамбуром оказался выложен настоящим деревянным паркетом, какой я видел лишь в музее Первопроходцев. Тут снова была стойка, и лощенный стюард за ней лучился улыбкой.

— Вы к нам, господин офицер? Но люди из вашей Планетарной безопасности нас уже проверяли…

— Для меня заказана каюта. — Отрезал я.

На общегалактическом я говорил не так хорошо, как стюард, но он меня понял. Улыбка чуть подсохла.

— Вы позволите взглянуть на ваше удостоверение личности?

Я вытащил из внутреннего кармана и подал ему пластиковую карточку с чипом внутри. Тот принял её, взмахнул рукой над сканером. Провозгласил:

— Добро пожаловать на борт, господин Лен Потапов! Ваша каюта номер сто тридцать четыре находится на четвертой палубе, ваше место в кают-кампании — за двести восемьдесят первым столом. К вашим услугам также рестораны, где вы можете выбрать себе любое из незанятых мест… Желаю вам приятного отдыха на борту «Энн Лювы».

Но лицо с приувядшей улыбкой яснее ясного говорило — занесло к нам не знай кого, теперь добра не жди. Я подтвердил его опасения, громко спросив:

— Где и когда я могу увидеть карго?

Стюард удивлено хлопнул глазами. Вот что бывает, когда делаешь не свое дело, угрюмо подумал я. Куда ни пойдешь, все тебе удивляются. Глаза вылупляют…

Я сцепил зубы. Как бы то ни было, мне поручено дело. Плохое оно или хорошее, но оно поручено штабом Космофлота. И я его выполню. Наилучшим образом.

Хотя для перевозки скафандров хватило бы и простого курьера. Из обычной почтовой фирмы. Стоило лишь запечатать контейнеры со стойками-держаками наглухо — и вручить коды доступа тому самому помощнику посла, что летит вместе со мной на Квангус. Конечно, не на бумажке вручить, а в самоуничтожающемся пакете с пломбой, запрограммированной открыться исключительно в месте назначения…

— Офис карго Хорица расположен на пятой грузовой палубе. — Наконец сказал стюард. — Вы застанете его там завтра после обеда. С утра господин Хориц, как и все мы, будет занят подготовкой к отлету.

— А чем он занят сегодня? — Спросил я.

Стюард сделал над собой усилие, и его улыбка вновь расширилась на два сантиметра.

— Сейчас, простите, уже поздно. Карго Хориц не работает по вечерам. Но вы можете приятно провести время в наших ресторанах и барах. А также в танцевальном зале. И…

— Обойдемся. — Перебил я. — Скажите, могу я не спускаться в ресторан, а заказать себе ужин прямо в каюту?

Стюард скорбно поджал губы.

— Разумеется. Но вы упускаете возможность насладится незабываемой роскошью и уютом наших…

— Переживу как-нибудь. — Утешил я его. — А в какой каюте расположился помощник посла Квангуса?

Миссия моя выглядела вполне официальной — коды от контейнера у карго частного рейса! Как это проглотила Плаба? — и поэтому я мог не шифроваться.

Стюард глянул вниз, на экран, вделанный в стойку.

— Каюта, оплаченная посольством Квангуса, находиться рядом с вашей, господин офицер. Номер сто тридцать шесть. Могу я сообщить ещё кое-что?

— Сообщайте. — Позволил я.

Он перегнулся через стойку и сказал, интимно понижая голос:

— На нашем корабле есть великолепные магазины готового платья. Там имеются мужские костюмы из шерсти и льна. Есть также вещи ручной работы — рубашки, галстуки…

Я глянул молча, он поперхнулся, закашлявшись. Выдавил, возвращая на лицо жалкое подобие прежней улыбки:

— Информационная лента на нашем корабле прикреплена к потолку, господин офицер. Для вашего удобства я включу белый курсор, он приведет вас к каюте. Ещё раз приятного отдыха.

Добравшись к себе, я бросил чемоданчик на пол возле двуспальной кровати и присел на пышное ложе.

Пора было подводить итоги.

Вывод первый — от этого дела дурно пахло. Вполне возможно, что меня с моими скафандрами послали лишь для прикрытия. И на Квангус от нас летит кто-то ещё. Может быть, этим же рейсом. Тогда моя задача — отвлечь все внимание на себя. Молодой неопытный офицер, только что вышедший из академии и оказавшийся не на своем месте, не может не наделать ошибок, это аксиома. И не может не привлечь к себе внимания…

Была ещё маленькая вероятность того, что отгадка находится в самих скафандрах. Скажем, кто-то из Космофлота — или из той же Плабы — решил отправить на Квангус нечто. Отправить тайно. Скафандры высшей биологической защиты идеальное место для размещения тайника. Аккумуляторы и дезактиваторы — все это можно нашпиговать капсулами, места в которых хватит не только на чип, но и на бомбу из алзоиновой взрывчатки. Тридцати граммов этого вещества достаточно, чтобы разнести «Энн Люву» в клочья.

К этой версии мой случай тоже подходил идеально — известно, что прятать тайное следует на самом виду. Поэтому коды доступа к контейнеру открыто переданы карго, а в сопровождающие назначен желторотый юнец, только вчера окончивший академию. Чтобы всякий видел — Космофлот этим скафандрам никакого значения не придает.

Хоть так, хоть эдак, а выходит, что наше дело маленькое, подумал я. Отвлекающий маневр. Вот и будем отвлекать, господа офицеры. От души и старательно.

А в уме при этом будем держать наставления Гудка — о том, что выглядеть умным нельзя, а быть им надо.

Я разложил вещи из чемоданчика по полкам и вешалкам громадного шкафа, спрятанного в стене. Сходил и постучался в каюту сто тридцать шесть. Но никто мне не ответил. Видимо, помощник посла решил насладиться той самой незабываемой роскошью ресторанов и баров, о которой с таким придыханием рассказывал стюард.

Поразмыслив, я тоже решил туда наведаться, вместо того, чтобы заказывать еду в номер. Раз уж меня послали для отвлекающего маневра, то посещение мест с незабываемой роскошью есть моя прямая и святая обязанность — где и показывать себя людям, как не там…

Я принял душ, поменял нательную футболку под кителем на свежую — и вышел в коридор, предварительно пообщавшись с визором в каюте. Районом основной дислокации мест с незабываемой роскошью, как сообщил визор, служила первая палуба. Туда я и направился.

Ужинал я в довольно фешенебельном ресторанчике под названием «Земной антик» — забавное местечко, где взгляд все время натыкался на какую-нибудь золотую финтифлюшку. Робот-официант, бодро катавшийся по залу под присмотром пары метрдотелей, предложил мне меню, где цена не была обозначена. Из этого я сделал вывод, что стоимость ужина уже включена в оплату за перелет — или узнавать стоимость того, что ешь, здесь считалось дурным тоном.

Но мне было все равно, за все платил Космофлот. И раз уж ему приспичило сунуть меня на это корыто для богатых идиотов, я имел полное право на возмещение. За крушение мечты стать когда-нибудь капитаном на собственном корабле, как минимум. Опять-таки, отвлекающий маневр, ради которого меня сюда послали, следовало проводить там, где он будет заметен.

Судя по количеству людей в позолоченном зале «Земного Антика», заметность мне тут была обеспечена. На синий мундир Космофлота оборачивались. Я поймал немало удивленных взглядов, как мужских, так и женских. И пару игривых дамских.

Еда, надо сказать, в особый восторг меня не привела — затейливо, многоцветно, каждый кусок в несколько вкусов, а по делу пшик, ни сытости, ни радости похрустеть каким-нибудь хрящиком. И порции младенческие, даже дно тарелки не прикрывают. Открой здешний ресторатор заведение в Гордеев-Бран, столице Руновы — быть ему банкротом.

Подчистив тарелки, я решил наведаться в танцевальный зал. Где он находится, мне сообщил все тот же каютный визор. Перед входом посетителей встречала парочка девиц в цветах обслуги «Энн Лювы» — алое с белым. Одна из них, хихикнув, протянула пояс. Я машинально взял, и так же машинально пробежался по нему пальцами. Вскинул бровь, нащупав нечто знакомое.

— Антигравитационный блок?

— Сегодня у нас танцуют на антигравах, господин офицер. — Кокетливо сказала на общегалактическом та, что хихикала. — Сами увидите, когда зайдете. Но будьте осторожны. Предупреждаю, за повреждения, полученные на танцах, администрация ответственности не несет.

Я пожал плечами и вошел в зал, неся пояс в руке. Высота потолка здесь оказалась метров пятнадцать. И все громадное помещение заполняли танцующие — причем сверху донизу, по всей высоте. По потолку скользили цветные пятна света, где-то в середке оставалась сфера более-менее свободного пространства — и в ней пара танцоров вольно крутила в воздухе акробатические номера.

Встав под этой сферой, я прикинул свой план действий. Итак, поставлена задача — развлечься и привлечь внимание. И то, и другое сделать, в общем-то, нетрудно. На работу в невесомости тренировок у меня пройдено столько, что и не сосчитать, уроки танцев в академии тоже являлись предметом, обязательным для посещения…

То ли в голову мне ударило вино, выпитое за ужином — а ужина того, надо заметить, было всего ничего, четыре тарелки, и на каждой по шесть кусочков редким веером… То ли танцующие на разных уровнях девицы в трико так на меня подействовали. Но пояс с блок-антигравом я застегнул поверх кителя, уже чувствуя некий азарт. Предстоящее казалось мне чем-то вроде учебного боя — и всерьез бить нельзя, и себя показать надо…

Я щелкнул рычажком-переключателем на поясе, чуть оттолкнулся и поплыл вверх. Танцы в невесомости благодаря антигравам — по сути, несусветная дурь. На моих глазах две девицы налетели друг на друга. Одну отшвырнуло к стенке, а другая на отдаче от столкновения влетела в середину танцующей по соседству пары. Сама она, судя по отсутствию воплей, не слишком пострадала. Но вот мужчина, которому прилетевшая девица проехалась ногой по одному месту, завопил, на мгновение перекрыв даже музыку, лившуюся из динамиков.

Теперь понятно, почему перед входом в этот зал всех предупреждают, что администрация ответственности за и повреждения не несет.

Я вплыл в середину той пары, что крутила в центре зала акробатические номера. Ухватил партнера за ногу, придал ему ускорение вниз, к полу — а сам увел отдачу от броска в кувырок. Вывернулся из очередного поворота, перехватил в воздухе оставшуюся в одиночестве девицу. На мгновенье прижал её к себе, обняв чуточку крепче, чем следовало.

А потом закрутил в воздухе мельницей. Пойманная, милая шатенка лет двадцати пяти, неловко трепыхалась, пока я лапал её за талию, ускоряя вращение. Но выскользнуть из моих рук почему-то не пыталась. Скромное обаяние флотского мундира?

Под конец я поймал её за руку, щелкнул переключателем — и вернувшаяся сила тяжести дернула меня вниз. А вместе со мной и её.

Антиграв я включил уже через секунду, но дело было сделано — нужное ускорение мы набрали. И неслись к полу.

Сам я приземлился, расставив ноги и присев. Девицу поймал на руки. Несильно подбросил в воздух — она умненько кувыркнулась, одарив меня восторженным взглядом. Поймал и снова швырнул вверх, на этот раз сильно, с размахом, оттолкнувшись от пола. Сам рванулся следом, крутя бесконечные сальто. И чувствуя себя при этом немного обманщиком. Легко крутить сальто в невесомости, а ты попробуй сделать это хотя бы при одиночном «же»…

Мы танцевали от пола к потолку и обратно, крутя сальто, поддержки и мельницы, пока музыка не смолкла. Пары и одинокие танцоры вокруг нас начали возвращаться вниз, на пол, цепляясь друг за друга и повизгивая.

Я вернул партнершу на пол уже знакомым мне манером — отключив на долю мгновения антиграв. Поставил на ноги, щелкнул каблуками, склоняя голову:

— Разрешите представиться. Младший…

— Ах! — Взвизгнула она. И затараторила на общегалактическом: — Какая прелесть! Наконец-то на этих круизёрах начали нанимать профессиональных партнеров для танцев! А это у вас такая форма для танцзала, да? Как мило! И этот синий цвет! И эти звездочки! Конечно, все немного слишком брутал, но ведь вы и танцуете в этой манере, не правда ли?

Я смотрел на неё в некотором остолбенении. Что хуже всего, на меня тоже смотрели. Причем практически все, кто был в зале. Так меня ещё никто не оскорблял. Да что там — ещё никто так не оскорблял офицера Космофлота и его мундир…

Из ступора меня вывел женский голос рядом:

— Вы ошиблись, миледи. На самом деле это лейтенант Космофлота Руновы. Чудом залетевший сюда, на ваш праздник жизни. Они там все очень брутальные мальчики — и танцуют как дерутся, а дерутся как танцуют… вы позволите мне украсть его у вас?

На мой локоть легла чья-то очень решительная рука. И поволокла меня в сторону. Я не сопротивлялся, хмуро бросив в сторону шатенки на все том же общегалактическом:

— Честь имею, миледи…

 

Глава вторая. Вызов на дуэль

У моей спасительницы оказались искристо-белые волосы — и резко контрастировавшие с ними черные глаза. Пока она тащила меня прочь из зала, я любовался стремительно очерченным профилем — покато уходящий ко лбу нос с приподнятой переносицей, белоснежная шапка коротких волос, полные губы, сейчас сжатые в изломанную линию. Густые белые ресницы и такие же белые брови, ярко выделяющиеся на загорелой коже.

— Миледи, я благодарен вам за спасение… — Начал было я на общегалактическом.

Но она оборвала меня на языке Руновы:

— Вы хоть понимаете, куда вы влезли, господин младший лейтенант? Между прочим, партнер девицы, которого вы так небрежно отшвырнули в сторону — сам Гровнер Джер! Из семьи Джеров, той самой, которой принадлежит половина игорного бизнеса на Федерации Вогейма. На этом корабле развлекаются сливки Галактики. И то, что вам купили здесь каюту, не значит, что вы можете вести себя в полном соответствии с теми анекдотами, где речь идет о Космофлоте Руновы!

— И что же это за анекдоты? Не поделитесь? — Хмуро обронил я.

Беловолосая пришла на помощь как раз тогда, когда меня форменным образом выставили на посмешище. Так что возмущаться я не спешил. Но и особой радости от её слов не испытал, надо сказать.

— Кто меньше знает, крепче спит, господин младший лейтенант … — Пробурчала она.

К этому моменту мы уже подошли к выходу из танцевального зала, и одна из ало-белых девиц, стоявших тут, заступила нам дорогу. Улыбнувшись, попросила отдать им пояса с антигравами.

Я быстро расстегнул свой, сунул в узкую ладошку, только-только успевшую дернуться в мою сторону. Беловолосая отстала от меня на доли секунды, не больше.

Что показалось мне не просто любопытным, а прямо-таки подозрительным. Уж больно ловко двигались у неё пальцы. Словно моя спутница долгое время занималась ручным трудом, развивающим моторику мелких мышц — а то и вовсе тренировками. Между тем женщины, которых я видел до сих пор на «Энн Люве», занимались в основном прожиганием жизни. И движения рук у них были соответствующие — порхающие, женственные…

— Следуйте за мной, господин младший лейтенант. — Тихо сказала беловолосая, едва мы отошли от девиц в форме. — Я не просто хочу — теперь я просто обязана с вами поговорить.

Я слегка прищелкнул на ходу каблуками.

— Весь к вашим услугам, миледи…

— Виринея Гайрутдин. — Бросила она через плечо. — Помощник посла Квангуса. И можете обращаться ко мне просто Вир — так меня называют сослуживцы.

Я увеличил шаг, чтобы идти с ней вровень. Поинтересовался с некоторой долей наглости в голосе:

— А как называют вас другие? Те, кто ближе сослуживцев?

Беловолосая Вир даже головы не повернула — нос все так же нацелен вдаль, черные глаза с прищуром смотрят вперед. Но краешек рта на обращенной ко мне стороне профиля насмешливо дрогнул.

— Как там у вас в Космофлоте называют младших лейтенантов — младлей? Так вот, вы нарываетесь, младлей. Не надейтесь, что я, как женщина, позволю вам многое. Оговорим это сразу.

— Где уж нам уж… — Проворчал я, косясь на её линию рта, снова застывшую в каменной неподвижности. — Вы из особистов Квангуса, так ведь?

Про сам Квангус я мог и не знать, но тех, кто занимается охраной и разведкой, обычно видно сразу. Девица, судя по её движениям, на гражданского секретаря или помощника не тянула. И со мной вела себя характерно — как командир с подчиненным. Грешок, свойственный безопасникам всех систем по отношению к простым смертным.

Вот только непонятно, должен ли я позволять ей такое…

— Тише. — Прошипела она. — Сюда, за мной — и поговорим.

Как сказал бы мой однокашник Федька, интрига все нарастала. Зал, куда завела меня Вир, громадной подковой охватывал всю носовую часть первой палубы. Гигантское колесо базы Лунная, с растопыренными щупальцами суставчатых причалов, сияло в высоких — от палубы до потолка — панорамных иллюминаторах. Смотрясь отсюда как приплюснутый овал в огнях.

Чуть повыше него, на дальней орбите Руновы поблескивали искры дозорных кораблей ближнего патрулирования. А по правую руку над дальним причалом базы поднимались надстройки «Адмирала Голина», тускло освещенные лиловым лучом причального прожектора. Очертания крейсера на таком расстоянии распознал бы не всякий, но я их знал вдоль и поперек, по видеосъемкам, по схемам боевых шлюзов, по рабочим планам боевых палуб…

Моя мечта плыла вместе с базой по дальней орбите вокруг Руновы, а я стоял на выложенной паркетом — паркетом, черт побери! — палубе круизника для туристов. И, по всей видимости, вот-вот должен был получить нагоняй от девицы с ухватками безопасника. Которая принадлежала даже не к нашей Плабе, а к разведке какой-то богом забытой системы, на самом краю рукава Галактики. Прямое поношение как для меня, скромного младлея, так и для всего Космофлота…

Взгляд, который я перевел с иллюминаторов на беловолосую, оказался далеко не радостным. Руки я вольно закинул за спину, плечи расслабил — и сказал, разглядывая её с легким прищуром:

— Так зачем вы тащили меня сюда, да ещё с таким азартом, миледи Вир? Если, конечно, и впрямь не желаете позволять что-то по женской части. Во всем остальном люди мы с вами посторонние — вы мне не начальник, а я вам не подчиненный…

— Здесь, — негромко заявила девица со странным имечком Виринея. — Можно поговорить, не опасаясь нескромных ушей. Зал большой, и вентиляция в нем работает на полную мощь. Мы стоим как раз под её выходом…

Я взглядом обшарил потолок. Все верно, вон те решетки, ажурной полосой выложенные по кремовому потолку на некотором расстоянии от иллюминаторов, должны прикрывать именно воздухозаборники. И шум вентиляционных насосов в этом месте ясно различим.

— Ваша каюта наверняка прослушивается, моя тоже. — Заявила тем временем Вир.

И глянула на меня изучающе. Позы под её взглядом я не переменил, но руки за спиной у меня напряглись.

— Продолжайте.

Она чуть вскинула белую бровь. Одну.

— Вот теперь вы весь внимание, а, младлей? Что ж, не совсем дурак — уже радость. Но почему ваш штаб решил послать именно вас для сопровождения скафандров, для меня все равно загадка. Вы на этом круизном лайнере смотритесь, извините за выражение, как ворона в гостиной. И ваш темный мундир сходство лишь подчеркивает.

Слова о подслушке не выходили у меня из головы, а потому я пропустил мимо ушей не слишком лестное сравнение. И ответил самым воспитанным образом:

— Для меня это не меньшая загадка, миледи Вир. Может, поделитесь тем, что знаете об этой миссии со скафандрами? И о том, почему нас подслушивают?

— Потому что на круизниках всегда подслушивают. — С раздражением в голосе бросила она. — Всех пассажиров — кроме особых гостей, тех, что из числа владельцев самих круизников. Этого требуют правила безопасности межзвездных полетов. Неужто я должна объяснять вам такие простые истины, младлей?

Это я тоже пропустил мимо ушей — дело важнее.

— И что же вы хотите мне сообщить, по секрету от рутинной прослушки обычного круизника? — Почти скучным голосом произнес я, проникновенно глядя на Виринею.

А заодно оценивая её взглядом. Хороша. Ростом чуть пониже меня. Узкие бедра и совсем не узкие плечи обложены мышцами, но очертания их сглажены — признак того, что беловолосая когда-то тренировалась активно, а сейчас делает это изредка, от случая к случаю. Низ сиреневого комбеза без рукавов прикрыт полотнищем прямой юбки, на ногах вроде бы легкие лодочки, но носок, прикрывающий пальцы стопы, едва заметно бугриться. Утяжелен?

Одежда на Виринее гляделась изысканной и функциональной — разрез на юбке доходит до пояса, значит, она легко может позволить себе удары ногами. Верхняя часть комбеза открывает плечи почти до шеи, но скрывает верх груди. Выходит, ни при каком раскладе выглядывающей из декольте округлости мне не дождаться. А жаль…

— Эта миссия, — бесцветным тоном произнесла Виринея. — Исключительно торговая. Мы хотели скафандры, вы их продали. Мы вообще настаивали, чтобы передача скафандров произошла ещё на Рунове — я сама вполне способна разобраться в кратком руководстве по их обслуживанию.

— Ну ещё бы. — Пробормотал я себе под нос. — Как особистка, вы на многое должны быть способны…

Она глянула, как ударила — черные глаза на мгновение блеснули, а потом презрительно сузились.

— Желаете в моих глазах подняться от не совсем дурака до умника, младлей? Раз уж вас приставили к этим скафандрам и отправили вместе со мной, давайте договоримся — больше никаких эксцессов. Ведите себя, как это у вас говориться, на уровне воды и корней…

— Тише воды, ниже травы. — Поправил я её.

И задумался. Пожелай наши штабисты настоящей тишины — и уровня корней, как она выразилась, послали бы кого-нибудь другого. Скажем, обученного сливаться с обстановкой умельца из Плабы. Но почему-то отправили меня.

Кажется, желания нашего штаба и беловолосой Вир здесь расходились. Причем заметно.

— И купите себе, ради бога, штатский костюм. — С гневом заявила она. — Для той красотки, с которой вы так лихо отплясывали, любой мундир — просто вид формы для обслуги. Но другие могут отреагировать очень неоднозначно, увидев мундир Космофлота Руновы. Как минимум треть пассажиров здесь — с Федерации Вогейма…

— Тогда проглотят. — Без улыбки сказал я. — Ради их спокойствия я переодеваться не стану. А вам скажу так — если я сниму мундир по такой причине, тогда я не младлей, а стелька от ботинок.

Она сморщилась.

— Сколько пафоса… постарайтесь хотя бы вести себя потише. Поставьте себе это целью, младлей. Поскольку каждый неверный шаг ляжет позорным пятном на тот самый мундир, который вам дорог.

— Это зависит от многого. — Неопределенно пообещал я. — В частности — от вашей искренности. Почему для вас так важно, чтобы я был незаметен? Раз уж это простая торговая миссия — мы продали вам скафандры, вы их купили…

Беловолосая возмущенно втянула носом воздух, отчего сиреневая ткань на груди натянулась. Нет, все-таки жаль, что комбез на ней без декольте.

— Потому что Квангусу, в отличие от Руновы, нужны торговые связи со многими системами. Самое малое, для покупки новых технологий. Не знаю, заметили вы или нет, младлей, но даже скафандры высшей биологической защиты нам пришлось покупать у вас. Хотя произвести их можно на Квангусе — но для этого нужно наладить технологическую цепочку и получить все образцы новейших биологических разработок. Без которых создать дезактиваторы действительно высокой защиты невозможно. Вы знаете, что биологическое оружие совершенствуется наиболее быстрыми темпами. А на этом корабле летят сразу два наследника крупнейших биокорпораций Галактики. Кстати, семья Гровнера Джера, которого вы так непочтительно отшвырнули, тоже имеет свою долю в «Биовельде» — в той самой фирме, что когда-то создала ограин, протовирусную форму наивысшей опасности.

Она ещё раз возмущенно втянула воздух, добавила:

— Да и сам игорный бизнес Джеров состоит не только из ролевых симулякров. Он также включает в себя производство учебных симулякров. А без них действительно боеспособный флот не создашь. Потому что таких, как вы, бравых младлеев, в жизни не нюхавших пороха, воевать учат именно на симулякрах.

Я вдруг понял, что пялюсь на грудь под сиреневым комбезом, одновременно прокручивая в уме все, что она сказала.

— Надеюсь, вы примете это к сведению. — Строго заявила Виринея. — Мы, то есть система Квангуса, не желаем иметь проблемы со здешними господами. А мы в данной ситуации — ваши клиенты. И прошу вас ещё об одном — не изображайте больше нанятого фирмой танцора, хорошо? А если к вам обратится некто, интересующийся деталями сделки, или же характеристиками ваших скафандров, отсылайте его сразу ко мне. Сами отвечайте уклончиво…

— Меня, — сказал я с той степенью ласковости в голосе, которая граничила с угрозой. — Не надо учить скрывать технические характеристики защитных скафандров Космофлота.

— Вот и славно! — Виринея тряхнула головой, блеснула черными глазами из-под белых прядей. — На этом, собственно, все. Вы найдете путь к своей каюте самостоятельно, младлей? Завтра в одиннадцать ноль-ноль «Энн Люва» уходит. Здесь, в обзорном зале, будет давка. Надеюсь, вы сюда не явитесь…

Явлюсь, почти с сожалением подумал я. Верен Рунове и Космофлоту, всегда и во всем, как учили в академии. На этот круизник младлея Потапова послали не просто так, а значит, придется оправдывать доверие. Выполняя никем не озвученный приказ. Черноглазая, конечно, разъяриться — но это дело десятое.

Вслух я сказал иное:

— Куда уж нам. Я смущен и пристыжен, прелестная Вир. Обещаю вам прятаться от людей в самых дальних углах этого корабля, пока не закончится перелет к Квангусу…

Ей хватило ума поглядеть на меня с сомнением, но вслух она свое сомнение не озвучила. И ушла быстрым шагом, оставив меня в одиночестве.

Я шагнул к иллюминатору, впился взглядом в «Адмирала Голина». Если все пройдет удачно, может, после истории со скафандрами мне подпишут раппорт о переводе? Но разумно ли я поступаю, пытаясь угадать невысказанные желания начальства? Может, лучше затаится, а по прибытии на Рунову контр-адмирал Дорофеев сам турнет меня с глаз долой, на какой-нибудь корабль, как не оправдавшего его тайные надежды?

Вот только одно мешало — «верен Рунове и Космофлоту».

Ночью, в своей каюте, я во сне ходил по пустым коридорам «Адмирала Голина». Все пытался найти капитанский мостик — но коридоры раз за разом выводили меня куда-то не туда.

Встав поутру, первым делом я столковался с комнатным визором. После пары нехитрых запросов он выдал мне схемы всех палуб «Энн Лювы», с помеченными на них красными линиями маршрутов экстренной эвакуации. Часа три я провел, разглядывая парящие над визором схемы и запоминая их, картинку за картинкой. Потом отправился на завтрак — который, если верить расписанию, полученному все от того же визора, сервировали в кают-компании с десяти ноль-ноль.

За столом номер двести восемьдесят один — номера тут красовались на флажках, свисавших с потолка над каждым столиком — уже сидела черноглазая Виринея. И рядом с ней расположился какой-то штатский, в черном костюме с искрами темных брильянтов на лацканах. При виде меня беловолосая предостерегающе блеснула глазами. Громко заявила, когда до них мне оставалось всего шагов пять:

— Какая честь для меня, что вы захотели сесть рядом со мной, лорд Гровнер Джер. Скажите, какую кухню вы обычно предпочитаете?

— Мне все равно. Выбором кухни занимается мой церемониймейстер, а не я. — Равнодушно бросил сидевший с ней мужчина.

И впился в меня взглядом.

Я тоже осмотрел его внимательно. Серые глаза, светлые волосы, безукоризненно красивое лицо. Гладкая кожа, благодаря которой сидевшему можно было дать и восемнадцать — вот только глаза казались старше лица. На меня он глядел с насмешкой.

— Младший лейтенант Потапов. — С холодком в голосе представился я, останавливаясь перед ними.

И сел, отодвинув стул. Меню уже лежало рядом с моей тарелкой. Я развернул его, демонстративно не замечая взгляда лорда Джера. Весьма настойчивого взгляда, надо отметить.

— Эти звездочки на погонах что-то означают? — Спросил он вдруг.

Я поднял глаза от меню. Сказал, добавив в голос издевки:

— Надо же нам как-то украшать себя. На брильянты, как у вас, денег в Космофлоте не хватает.

Он приоткрыл рот от неожиданности. Черноглазая Виринея тут же поспешно заявила:

— Я видела в меню строчку — ариумский завтрак. Что это оз…

— Лейтенант. — Прервал Виринею светловолосый Гровнер, даже не взглянув в её сторону. — Вчера, в танцевальном зале, вы мне помешали. Думаю, я вправе потребовать у вас возмещения ущерба, который вы нанесли моей репутации, грубо прервав мой танец. Кажется, когда-то это называлось дуэлью.

— А сейчас это назовут убийством. — Без запинки сообщил я ему. — Потому что вы гражданское лицо, а я военный. И какое бы оружие вы не избрали, я просто обязан вас превзойти. Разве что вы предложите мне дуэль на плевках. Или бой на подушках…

Лорд Джер насмешливо скривился.

— Ну, лейтенант, не надо воспринимать это все так буквально. Есть ведь и симулякры. Я пришел, чтобы получить удовлетворение, как это говорилось в старину — и без него не уйду. Мы подсоединимся к одному симулякру, заранее выберем эпоху и оружие, которым будем сражаться. Тот, кто проиграет, извинится перед победителем. Вот и все. Согласны?

— Позвольте спросить. — Каким-то странно истончившимся голосом вдруг заявила Виринея. — В какой форме придется извиняться проигравшему?

Лорд Джер удостоил её косого взгляда.

— О, я вижу, вы наслышаны о том, что случается в нашем обществе. Нет, на этот раз ничего экстравагантного я не потребую, моя леди. Сожаление на словах, просьба о прощении и один неглубокий поклон — этого будет достаточно. Так как, лейтенант? Мы используем один из симулякров, которые установлены в игровых залах «Энн Лювы»…

Я медлил, обдумывая его слова. Игровые симулякры с помощью шлема, одетого на голову, подсоединялись к мозгу. Потом погружали человека в другую реальность, созданную самим симулякром. С помощью такого устройства я в свое время в академии сбил немало ракет и кораблей условного противника. Для игроков симулякры воссоздавали условия разных эпох — хочешь, бейся, хочешь, заводи там рабов и развлекайся…

— Я согласен. — Неожиданно для себя самого сказал я.

Виринея свирепо свела белые брови на переносице.

— Прекрасно. — Гровнер улыбнулся, глядя мне в глаза.

И, схватив вдруг стоявший перед Виринеей бокал с соком, точно и быстро выплеснул его содержимое мне в лицо. Заявил, благодушно улыбаясь, точно ничего не произошло:

— Теперь мой вызов на дуэль подтвержден материально. Конечно, в древности, как я слышал, швыряли перчатку — но сок тоже ничего. И капли его на вашем мундире блестят почти как бриллианты. Вы согласны?

— Когда? — Тихо сказал я, медленным выверенным движением откладывая в сторону меню. И только после этого позволяя себе подхватить со стола салфетку и вытереть подбородок.

Гровнер улыбнулся ещё шире.

— Да прямо сейчас. К чему ждать? Любоваться стартом этой посудины с очередных дерьмовых задворок Галактики я не собираюсь. Разве что вы — у вас, кажется, к этим задворкам какие-то патриотические чувства…

Мгновение я сидел неподвижно, а потом усилием воли нарисовал на лице улыбку. Руки сами собой нащупали отложенное меню. Толстый картон. Отлично.

Я подхватил его за край и с оттяжкой хлестнул Гровнера по лицу. Шлепок вышел что надо. С щелкающим звуком. Щека почти мгновенно покраснела.

Все разговоры в громадной кают-компании — столов на пятьсот, не меньше — затихли как по волшебству. Отовсюду на меня были устремлены потрясенные взгляды. Черные глаза Виринеи грозно сияли с той стороны стола, полные губы беловолосой снова срослись в изломанную линию.

— А это материальное подтверждение от меня, что ваш вызов принят. — Тихо проронил я. — Кстати, как вызванная сторона, я имею право выбрать оружие. И эпоху.

— Любой каприз… — Прошипел Гровнер. — Идите за мной.

Мы двинулись меж столов к дверям кают-компании. Несколько секунд спустя я услышал за спиной торопливые шаги Виринеи.

 

Глава третья. Симулякр

Игровой зал с кабинками для симулякров был выдержан в том же стиле вызывающей роскоши, которая отличала «Энн Люву» — паркет с рисунком немыслимой сложности, обивка из кожи неизвестного мне зверя и кресла с отводками медаппаратуры, на случай осложнений.

Кабинет в самом конце зала, куда завел меня Гровнер, явно предназначался для особых клиентов — здесь даже имелся свой панорамный иллюминатор. Выходил он не на базу Лунная, а на противоположный ей сектор звездного неба.

Сейчас в левом верхнем углу квадрата из стеклоброни висела Светлая, звезда, вокруг которой вращалась Рунова. Посередине поблескивала искорка летящего корабля — системный челнок уплывал к Анемоне, астероиду, вращавшемуся вокруг Лобачевского, крайней планеты системы Светлой. А в нижнем углу тусклой монеткой прилип к черному бархату космоса диск Менделеева, второй планеты.

— Я даже позволю вам выбрать себе кресло. — Саркастически сказал Гровнер, останавливаясь возле стойки, на которой в ряд лежали мнемошлемы. — Чтобы вы не так сильно боялись предстоящего, лейтенант.

И, оглянувшись, добавил с усмешкой:

— Можете назвать эпоху, в условиях которой, по вашему мнению, не так страшно. Кстати, вам уже говорили, что вашу форму легко спутать с ливрей слуги? Я бы на вашем месте купил себе гражданский костюм — иначе завтра вас начнут посылать за виски.

Промокший на груди мундир холодил кожу. Он меня нарочно заводит, мелькнула у меня мысль. И все же я не сдержался, ответив:

— Близорукость здешних бездельников я как-нибудь переживу, лорд Джер. Главное, что корабли Руновского Космофлота никто не спутает с корытами Вогейма — теми, что не погибли у Лукавой. Судя по вашему выговору, вы именно оттуда, с Федерации? Кстати, вам не говорили, что костюм на вас напоминает одежду сутенера? Я бы на вашем месте одел что-нибудь поскромнее, пока вас не начали посылать за девочками. А эпоху выбирайте сами — возможность попасть в незнакомое место пугает меня не настолько сильно, чтобы я терпел из-за этого ваши истерики…

— Прекрасно. — Прошипел он. И что-то быстро выбрал в меню, повисшем над стойкой.

Виринея, успевшая нас догнать, яростно прошептала у меня за спиной на языке Руновы:

— Вы с ума сошли, младлей! Он же только этого и добивался!

— Разве не вы просили меня быть помягче со здешними господами? — Шепотом огрызнулся я, чуть повернув голову. — Радоваться должны, что я вас послушался.

Ответом стало фырканье за спиной — то ли презрительное, то ли злое. Гровнер Джер отступил от стойки на шаг, картинно махнул рукой:

— Прошу…

Я выбрал мнемошлем, лежавший посередке. Привычно пробежался пальцами по контактам, проверяя, все ли в порядке. Снял наручный комм, сунул его в брючный карман — запястья следует держать свободными для симулякра. Ткань не в счет, но металла на них быть не должно…

— Какое кресло выберете? — Джер, не тратя времени на проверки, уже надевал мнемошлем.

— Это. — Я кивнул в сторону левого, над которым в иллюминаторе зависла слепящая капля Светлой.

— Прекрасно. — Снова повторил он бархатным тоном. — Приступим…

Я сел, откинулся назад, чувствуя, как подползают к запястьям и щиколоткам разъемы нейроконтактов. У симулякров в учебке Космоакадемии их прикосновение было не таким прилипчиво-противным… или мне кажется?

Виринея замерла посреди комнаты, зло глядя на меня. Кроме неё, никто за нами следом не пошел.

— Кстати, — сказал я вдруг, пока мягкие вытянутые воронки нейроконтактов с тонким свистом присасывались к коже. — Вам идет этот комбез, Вир. Жаль только, что он опять закрывает вас до самого горла.

Глаза у неё снова полыхнули.

— Я с вами потом разберусь. — Негромко пообещала она мне.

Я улыбнулся.

— Буду ждать с нетерпением. Только оденьте для этой разборки чуть более открытый комбез, Вир.

По запястьям и щиколоткам прошлась волна онемения — знак того, что тончайшие, не толще микрона, волосковые иглы нейроконтактов нашли свою цель, стволы крупных нервов. Я надавил головой на подголовник. Контакт мнемошлема с ломким звуком вошел в разъем кресла. Сбоку выплыла и зависла над лицом трубка для искусственной вентиляции легких, под левое ребро сзади уперлось дуло медицинского инъектора — кресло готовилось оказать мне помощь, если от сильных переживаний у меня случится шок.

— Задайте кодовое слово для выхода. — С томной хрипотцой прокурлыкал в наушниках мнемошлема женский голос. До ужаса похожий на тот, что звучал в моем старом комме.

Может, у них даже одна звукоматрица, подумал я. Бывают же совпадения. И сказал на общегалактическом:

— Слово «хватит».

— Принято. — Выдохнул женский голос.

А потом игровая комната для избранных пассажиров исчезла. Вместо неё вокруг развернулся мир симулякра.

Я поморгал, приходя в себя. Место, куда меня занесло по воле Гровнера, выглядело слишком древним. И до невозможности архаичным.

Площадь. Какой-то древний город, с постройками, лепившимися друг к другу. С островерхими крышами. Вокруг были люди — но я стоял в центре свободного от них круга. Большая часть тех, кто замер на границе круга, ничем не занималась. Они просто стояли и глазели на меня. Дальше уже начиналось какое-то шевеление, верхушки голов, которые я мог видеть, двигались. Шум голосов, редкие выкрики…

Длинные платья на женщинах. На нескольких мужчинах странная одежда, доходящая до пят. Меха, золото, расшитые ткани. А на некоторых лохмотья, грязные, с заплатами. Прямо напротив меня стояли две особы в странных головных уборах — словно две лопасти от винтов для жидкой среды срезали и прилепили к головам на манер ушей. Ушастые матроны смотрели на меня и перешептывались.

Где же Гровнер? Что-то пошло не так. Гровнера нет. Как и оружия у меня в руках. И что характерно, одежда на мне рваная, темно-бурая. Это не поединок, это…

— На колени, раб! — Рявкнул кто-то сзади.

Я обернулся, одновременно отступая в сторону.

За спиной у меня стоял потерянный мною Гровнер — вот только теперь он подрос и оказался на целую голову выше меня. А ещё в полтора раза шире в плечах. На могучем теле блестело железо, заботливо выгнутое по форме тела. Лицо со всех сторон охватывала скорлупа древнего шлема…

В руке лорда Джера, опираясь острием на вытоптанную землю, блестел меч. Громадный — больше метра в длину. Прямой, заточенный по обеим кромкам.

— Это уже не дуэль. — Я прищурился, не двигаясь с места. Было крайне неразумно с моей стороны позволить ему выбрать эпоху для поединка. Очевидно, что Джер выбрал не только время и место, но и явно неравные условия…

Однако он должен понимать, что я расскажу обо всем, как только выйду из игрового зала. И откажусь извиняться, даже если он победит — хотя какая это будет победа, так, обычное избиение безоружного…

Самое время произнести кодовое слово, но я почему-то медлил. Побеждать не благодаря, а вопреки…

Гровнер нехорошо улыбнулся.

— Я не дерусь с грязными выродками с задворок Галактики. Я им указываю их место — а это немного другое.

Стальная полоса в его руках взлетела вверх, поймала на острие луч солнца, блеснула.

— Ну-ну. — Бросил я сквозь зубы. — Победитель. Смотри сам не порежься…

Я стоял перед ним до последнего, нахально улыбаясь и вольно отставив ногу в сторону — а потом мгновенно присел, разворачиваясь. Скользнул вправо, заходя за руку, идущую вниз. Меч красиво и со свистом рубанул воздух наискосок, падая справа налево.

Вот только когда острие рубануло по утоптанной земле, я уже стоял у Гровнера за правым плечом.

Улучшенная копия лорда Джера развернулась ко мне быстро и легко — до невозможности быстро и легко. Мускулы мускулами, рост ростом, а гравитацию, даже в искусственной реальности, не обмануть. Стало быть, что мы видим? А видим мы симулякр с нетипичными параметрами. Которые задаются только нестандартным программированием — но оно запрещено почти на всех системах. Потому что слишком многое можно сделать с человеком, подключив его к симулякру, где имеется реальность с нетипичными параметрами. Почти везде есть законы, которые это запрещают. А уж применение такого на борту межсистемного лайнера и вовсе может обернуться скандалом…

Но я, что печально, подключился к такому симулякру сам. По собственной воле.

Семья Джеров владеет игорным бизнесом, мелькнуло у меня в голове. Кажется, для Джеров это не только выгодное дело, но и способ сведения счетов. Интересно, нестандартное программирование затронуло все симулякры на этом корабле — или только те, что стоят в особой комнате с иллюминатором?

Много времени на размышления у меня не оставалось, потому что Гровнер попытался ткнуть в лицо бронированным локтем. Я ушел вбок, встал в двух шагах, ухмыльнулся. И приглашающе развел руками. Как бы не польстил Гровнер своему ментальному отражению, сколько бы достоинств ему не пририсовал — но скорость его движения ограничивалась его же скоростью мышления. А меня тренировали на быстродействие. И на способность мыслить молниеносно.

Вот и посмотрим, кто кого. К тому же, если мои догадки верны, кодовое слово на выход может не сработать.

Голоса за спиной гомонили и вскрикивали. Я различил, как женский грудной голос с придыханием заявил:

— Какой рыцарь! Посмотреться бы в его латы поутру, после жаркой ночи — а потом и умереть не жалко!

Я улыбнулся, уворачиваясь от очередного удара меча. Гровнер Джер создал для себя реальность, в которой все голоса щебечут только о нем? Однако при его положении у него не может быть проблем с самооценкой — скорее наоборот, она должна быть завышена до небес. Кажется, он просто заказал программисту привычный для него звуковой фон. И симулякр подвергся программированию именно под него. О непобедимый Гровнер Джер…

Ещё какое-то время я играл с ним, скользя по кругу и уходя из-под ударов. Все дамы на границе круга по-прежнему глазели только на Гровнера. И пока мой соперник плескался в привычном ему восхищении, можно было подумать. Правда, бил он все озлобленней. И на лице начало проступать недоумение — великий Гровнер понимал, что что-то идет не так.

Выводы не радовали. В игровой комнате, кроме наших тел, осталась ещё и Вир. Спустя несколько часов, если мы не отключимся от симулякра — или если не отключусь один я — черноглазая забьет тревогу.

Но лорд Джер в игровой комнате усиленно делал вид, будто не заметил Виринеи. Значит, уверен, что она не помешает его планам.

В этот момент Гровнер решил блеснуть умом — и изменил тактику, нанеся удар горизонтально, на уровне пояса. Не будь здешняя реальность настолько измененной, я бы подпрыгнул вверх, чтобы уйти с линии удара. Но ментальная копия могла быть физически ущербной. Или иметь ограничения. Боли или слабости я пока не чувствовал, рост у меня, насколько я мог судить, остался тот же, что и в реальности. Но все плохое узнается неожиданно…

Поэтому я просто присел, низко пригнувшись к земле. Гибко выпрямился. На лице Гровнера, которого качнуло вслед за мечом, свистнувшим у меня над макушкой, появились нетерпение и злоба.

Каков его план? В любом случае он не выпустит меня целым и невредимым из мира симулякра. Такие тайны, как нестандартное программирование, играющее на руку одному из производителей симулякров, берегут. И настойчиво. Скорее всего, он позабавится, пока ему не надоест — а потом…

Ментальная смерть. Момент выбран крайне удачно — «Энн Люва» вот-вот уйдет от базы Лунная. Или уже ушла. Обратно к Светлой круизник не вернется. Мое тело, когда факт ментальной смерти обнаружат, подключат к системам жизнеобеспечения. Капитан корабля проведет формальное расследование. Но навряд ли что найдет — а если даже найдет, навряд ли позволит найденной правде выплыть на поверхность.

Мою безмозглую оболочку оставят на Квангусе. Чтобы наши смогли её забрать, когда смогут. С Руновы пошлют очередного гонца с кодами доступа к держакам и самим скафандрам, Квангус, хоть и с запозданием, но сможет воспользоваться купленным.

У моей ментальной смерти будут два последствия. Первый — Гровнер Джер получит свое маленькое моральное удовлетворение. Второе — биологи Квангуса на какое-то время останутся без скафандров биологической защиты. Потому что коды доступа, запечатанные в моем комме, сможет получить только личность с моим тембром голоса и с моим генным набором. Если это приведет лишь к дипломатическому конфликту между Руновой и Квангусом — вакуум с ними, с этими дипломатическими заморочками. Но вот если на Квангусе кто-то умрет, из-за того, что защитные скафандры надолго повиснут на стойках…

А миледи Вир в беседе со мной зачем-то упомянула о биологическом оружии, образцы которого не могут достать люди с Квангуса. Был ли это намек — или оговорочка? У кого что болит, как говориться…

Значит, я должен выжить. Я уклонился от очередного удара, выкрикнул на общегалактическом:

— Хватит!

Результат был именно такой, какой я и ожидал — Гровнер захохотал, а реальность вокруг не исчезла. То есть никакого.

Попробовать убить лорда Джера? Но его ментальная копия наверняка запрограммирована с функцией бессмертия. Весело…

Я скользнул вперед, под лезвие падавшего меча, Крутнулся, пропуская железную полосу — и оказался лицом к лицу с Гровнером. Напрасно он не опустил нашлепку забрала, длинным козырьком торчавшую над лицом. Решил, раз враг безоружен, значит, уже не воин?

Два сведенных в «птичий коготь» пальца после короткого замаха вошли в угол глаза Гровнера. Тот качнулся назад, а я отскочил, уходя от взмаха бронированной перчатки. И тут же, прыгнув вбок, поймал кисть с мечом, нажал, выворачивая, выводя ладонь на прямой угол к запястью. Ощутил боль — сочленения лат на руке Гровнера ободрали мою кожу. Вакуум с этим, главное — меч был уже у меня…

Наступила тишина. Гровнер даже не ойкнул после удара в глаз и болевого приема на ладонь — выходит, чувствительность у него в этом мире отрезана. Он что-то вроде робота, которому позволено передавать в мозг хозяина только хорошие эмоции.

Сейчас Гровнер смотрел на меня с яростью. Я в ответ ласково улыбнулся, подбросил меч — не слишком высоко, без переворота в воздухе. Кто их знает, вдруг для меня запрограммированы судороги после превышения определенной нагрузки?

Кодового слова для выхода у меня нет — но оно обязательно имеется у него. Что там говорил преподаватель по психопрограммированию? Кодовое слово имеет маленький нюанс — когда оно уже произнесено, ментальную копию легко повредить. Идет перенесение накопленного в симулякре объема информации в мозг или в следующую реальность, некоторые блоки программ уже отключились, а другие ещё не заработали…

— Огарум! — Заорал вдруг Гровнер. Почему-то мне так и казалось, что он сбежит, как только что-то пойдет не по плану.

Я метнулся вперед и вогнал стальную полосу ему в горло. Рванул меч вниз, молниеносно меняя угол, по которому он вонзился в тело. И, поднатужившись, обеими руками вогнал лезвие в голову, которая уже начала бледнеть, исчезая. Успел — полный перенос ментальной копии ещё не завершился, и острие скрежетнуло по кости черепного свода, изнутри.

Только после этого я отпустил рукоять.

Запрокинув голову с выпученными глазами, ментальная копия Гровнера с мечом, торчащим из-под нижней челюсти, повалилась на бок. Потом растаяла. Мир вокруг меня тут же застыл. Шум голосов стих.

Это был самый тонкий момент. Рассуждал я так — раз Гровнер не отреагировал на присутствие Виринеи, значит, уверен, что внятных оснований для обвинений у неё не будет. Мою ментальную смерть, скорее всего, планировалось обставить так — сначала Гровнер наиграется, погоняв меня мечом по этому миру. Возможно, даже прикончит, чтобы получить побольше удовольствия. Потом перейдет в другую реальность, уже приготовленную для него симулякром. Поразвлекается ещё два-три часа, пока я буду сидеть или лежать в этой реальности. Затем выйдет оттуда, произнеся слово на выход ещё раз.

И вот как раз повторное произнесение кодового слова станет командой, после которой мнемошлем на моей голове убьет меня настоящего. Все одновременно — выход и убийство. Где-то там, невообразимо далеко, в реальном мире, шлем просто испустит импульс, после которого большая часть нейронов у меня в голове перестанет работать. Конечно, тут же оживет медаппаратура кресла, прозвучит сигнал тревоги…

И на этом все будет закончено. Мое тело отвезут в медблок. Виринее Гровнер объяснит — простите, леди, но мы с господином лейтенантом сражались все эти часы напролет. А под конец я победил, что для лейтенанта стало большим ударом.

Известно, что долгие нагрузки на нервную систему опасны. Несколько часов, проведенных в симулякре за активной игрой, могут вызвать шквал нервных импульсов, отключающих нейроны. Те, кто послабей, после такого и впрямь могут умереть…

В самом симулякре уже наверняка подготовлена запись, судя по которой я все эти часы добросовестно сражался. Но был побежден. Был я при этом убит или нет, роли не играет, в симулякре многое позволено. Кодовое слово на выход задано, и потому каждый волен прервать игры, когда захочет.

Здесь не будет никого, кто усомнится в подобной версии. Ну разве что Виринея. Но и она предпочтет громко не кричать. Во-первых, бесполезно, во-вторых, зачем портить все те же галактические связи. Наживать врагов в лице семейства Джер.

И будет полная картинка того, что младший лейтенант Потапов заигрался, проиграл да и помер от огорчения. Позор и смерть в одном флаконе — и полное восстановление репутации Гровнера Джера. Лейтенантишко, что его оскорбил, оказался настолько труслив, что не перенес позора от проигрыша. Или болевого шока от смерти — это у смотря что Джер для меня приготовил.

Теперь все зависело от того, правильно ли я рассчитал момент. Если ментальная копия Гровнера загрузится в другую реальность с лезвием в голове, кодовое слово на выход второй раз не прозвучит. Мы будем лежать в креслах, пока Виринея не забьет тревогу — и срочно вызванный служащий отключит симулякры снаружи.

Если мне очень повезет — то в реальности как раз в этот момент над креслом Джера звенит тревожный сигнал. И трубка для искусственной вентиляции легких ползет к его рту…

 

Глава четвертая. Тайна скафандров

Ждал я долго. Наконец застывшие фигуры людей, одетых в древнюю одежду, дрогнули и затуманились. Я замер, выжидая…

А потом все исчезло.

Очнулся я почему-то в медблоке. Напротив поднималась стена, залитая белым дезактивирующим медпластом, на его фоне поблескивал хромированной сталью медкомбайн. На табло-полоске, прикрепленной сверху к анализ-блоку, катались разноцветные огоньки. Все рабочие щупальца медкомбайна были выставлены вперед — похоже, держат наготове. Кому-то плохо?

Я перевел взгляд по левую сторону от себя. Загорелое лицо Виринеи прорисовывалось на фоне стены пятном, белоснежные волосы практически сливались по оттенку с медпластом.

Увидев, что я открыл глаза, она поддалась вперед. Объявила чуть хриплым голосом:

— Вы, младлей, просто мастер по влипанию в неприятности.

И глянула то ли зло, то ли задумчиво.

— Наверно, мне следует вас поздравить. Хоть и не хочется. Ментальный образ Гровнера в симулякре оказался поврежден. Причем настолько, что информацию, собранную им, не удалось загрузить в мозг хозяина. Гровнеру пришлось просматривать запись, чтобы узнать, как прошла дуэль. Хуже всего то, что кто-то узнал об этой мелкой детали. То ли техник, обслуживающий симулякры, проболтался, то ли ещё кто-то… И теперь об этом знает весь круизник. Все понимают, что Джер дуэли не выиграл. А поскольку ваша блистательная встреча за завтраком произвела фурор на «Энн Люве», слухи гуляют по круизнику, от капитанского мостика до грузовых палуб. Лорд Джер рвет и мечет, желая удовлетворения. Любой ценой.

— Пусть он лучше о нестандартном программировании в своих симулякрах расскажет. — Пробормотал я.

Она сначала вздохнула, а потом нахмурилась. Типичная женщина — десять эмоций в минуту.

— Да, я об этом уже знаю. Но чего вы ждали? Это же симулякры, созданные на комбинатах его семьи. У него наверняка есть возможность особого… — Она выделила голосом это слово. — Доступа.

— А почему я здесь? — Перебил я Виринею.

Та в ответ сердито сверкнула глазами.

— Потому что вас чуть не убили, младлей. Спустя два часа после начала вашей дуэли — как только мы прошли первый прыжок, отделяющий нас от Светлой — ваш мнемошлем почему-то выдал импульс. Сильный и не предусмотренный программой. Случилось это по причине поломки, как заявил мне техник. Учтите, он будет это утверждать, даже если вы потребуете расследования…

Она глянула сурово, я сжал зубы. Выходит, пусковой кнопкой для убийства Гровнер назначил не повторное произнесение кодового слова, а завершение первого прыжка. Решил подстраховаться от всех случайностей…

И чуть было не выиграл.

— Почему я ещё жив? — Спросил я, хмурясь.

Виринея нахмурилась в ответ — ещё грознее меня.

— Потому что ваши сумасшедшие штабисты отдали коды допусков к стойкам-держакам и скафандрам глупому младлею! Вместо того, чтобы передать их мне, как просило наше посольство. И ваша жизнь означала жизни наших… наших биологов!

— Это не ответ. — Пробормотал я, не сводя глаз с особистки.

Алые губы разомкнуты, черные глаза мечут молнии. Но интереснее всего не это. В приступе праведной ярости дыхание у Виринеи участилось — и груди на каждом вдохе расплющивало о тонкую ткань комбеза…

— Это ответ. — Яростно заявила Виринея. — Я должна была спасти вашу жизнь, и я её спасла. Выждала немного после начала дуэли и нацепила вам на руку медицинский датчик. Который совершенно случайно оказался у меня с собой. Не спрашивайте, почему. После начала импульса датчик закоротило, и мне пришлось отрубить весь симулякр от питания. Вы успели получить небольшую часть импульса, но ваш мозг, как заявил корабельный хирург, почти не поврежден. Жизненно важных центров импульс затронуть не успел, процесс восстановления выжженных участков уже начался. Правда, сюда вас привезли в неглубокой коме…

— Я смогу дальше служить в Космофлоте? — Перебил я её.

— Вы будете жить. — Отрубила Виринея. — И надеюсь, перестанете влипать в неприятности. О вашей службе спросите врача руновского Космофлота, когда вернетесь. Поговорим о другом. На борту «Энн Лювы» есть пассажир, поднявшийся на борт в самый последний момент. Практически перед отлетом. Имя его — господин Рейнез, заместитель посла Федерации Вогейма на вашей Рунове. Неизвестно зачем он вдруг снялся с места и полетел к Квангусу. Вместе с нами.

— Может, у него отпуск. — Пробормотал я.

Виринея поглядела на меня, как на дурачка — с жалостью. Тряхнула головой, пояснила:

— Шердан, главная система Федерации, где располагаются министерства федератов и офис их дипломатических служб, на маршруте «Энн Лювы» стоит в самом конце. Туда круизник придет только через четыре месяца. Отпуск такой длины могут дать по болезни — но господин Рейнез выглядит, я бы сказала, возмутительно здоровым. Причем его место в кают-компании почему-то соседствует с нашим столом. Зачем Рейнезу кататься по Галактике? У нас с вами нет выбора, в течение ближайших месяцев на Квангус стартует лишь «Энн Люва». Но у него выбор имеется — с базы Лунная каждую неделю уходит корабль на Броунинг. Оттуда есть прямой рейс на Шердан. И встает вопрос — что забыл господин Рейнез на этом круизнике?

— Хороший вопрос. — Я шевельнулся под тонким белым покрывалом. Кроме него, на мне ничего не было. Значит, смотреть на Виринею слишком пристально не следует — иначе мой интерес будет подтвержден самым наглядным образом…

Я быстро перекатился на бок — от резкого движения медблок вместе с Виринеей закачались у меня перед глазами. Сказал, приподнимаясь и подпирая голову рукой:

— Особенно мне нравится то, что он сядет с нами по соседству. Ничего не хотите мне сказать, Вир? Почему сопровождать скафандры послали именно вас? Особистку?

Мгновение она смотрела молча, потом небрежно бросила:

— А вы, я смотрю, даже видеонаблюдения не боитесь. И болтливы сверх всякой меры.

— У такой предусмотрительной особы, как вы, Вир… — Я нагло улыбнулся. — Которая даже к завтраку выходит, припрятав в кармане многофункциональный медицинский датчик, не может не оказаться при себе банального глушителя для камер. Особенно если эта особа идет к выжившему после покушения сотоварищу. Итак? Почему со мной и скафандрами летите вы, Вир?

Она пожала плечами.

— Я помощник посла. Кто был, того и послали.

— Ага. — Глубокомысленно сказал я. — А я капитан призрачного звездолета. Есть, говорят, такой — появляется на время в поле зрения кораблей, только что вышедших из прыжка, и тут же исчезает. Даже я, младлей Космофлота, знаю, что у любого посла обычно несколько помощников. А с курьерскими миссиями навроде нашей должны посылать самых ненужных. Ну, скажем, какого-нибудь помощника по культуре. Или атташе по торговым связям…

— Я вижу, вы вполне здоровы, лейтенант. — Виринея встала, холодно глянула на меня сверху вниз. — Я, собственно, сказала почти все. Вопрос, услышали ли вы меня. Хирург сегодня ещё продержит вас в медблоке, на всякий случай. Но завтра выпустит. Прошу вас, сторонитесь Джера. Поймите, он, с его возможностями и деньгами, вам не по зубам. Пусть даже вы танцуете отлично, а деретесь ещё лучше.

Мои брови полезли вверх. Кажется, запись с симулякра видел не только Гровнер, но и черноглазая Вир. Ох уж эти безопасники — вечно у них нос по самые уши засунут в чужие тайны…

— И вот ещё что. — Добавила она. — Остерегайтесь новых провокаций от Гровнера. Если к вам начнет липнуть какая-нибудь девица, отшейте её. Помните, глушители для камер есть не только у меня, а обвинить в посягательствах такого рода легче всего. И не распускайте язык с Рейнезом.

Я приподнялся, стукнул под покрывалом голыми пятками, прижал к груди подбородок, изображая поклон.

— Благодарю вас за заботу, миледи Вир. И за науку. Нижайше, знаете ли…

Она глянула на меня сердито и ушла, шагая по-мужски размашисто.

Как только дверь медблока, выпустив Виринею, с шипением вернулась на свое место, я сел на кровати. Осторожно поднялся, подышал полной грудью, пережидая приступ головокружения. Потом обмотался ниже пояса покрывалом и отправился на поиски здешнего костоправа.

Корабельный хирург нашелся в третьем отсеке, если считать от моего. Сопротивлялся он недолго. Едва я пообещал, что подпишу все файлы, возлагающие вину за раннюю выписку на меня самого, хирург со вздохом кивнул. Но предупредил:

— Возможны приступы головокружения. Тошноты. Даже рвоты. Мозг — это вам не шутка, господин… господин офицер. Мы, конечно, простимулировали восстановление нейронов, сгладили возможные последствия. Но я все равно советую вам не напрягаться ещё с недельку. А сегодня вообще лежать.

Я обещал лечь сразу, как только доберусь до своей каюты, и потянулся за ручкой, глядя в визор медблока — для заверки подписи видеосъемкой.

Комм «Адмиральский» мне вернули под ещё одну роспись, вместе с карточками и удостоверением личности. Хирург сам принес серый наручный обруч и прочее из сейфа, стоявшего у него в кабинете. Заметил, вручая:

— Редкая модель, никогда такой не видел. Только блеску маловато.

— Мне нравиться. — Коротко сказал я.

Тот глянул удивленно, но промолчал.

Через полчаса, облаченный в мундир, выданный медбратом в бело-алой форме, я стоял на пятой грузовой палубе. Перед дверью офиса карго Хорица.

От стойки кителя ощутимо веяло антисептиками — мундир явно прогнали не только через чистку, но и через обеззараживание. Антипожарная ткань выдержала все, только синий цвет немного поблек. Зато исчезло темное пятно от сока, оставленное на мундире Гровнером. Хоть что-то хорошее.

Я одернул китель и стукнул по пластику двери костяшками пальцев.

Хориц оказался сутулым остроносым мужчиной невысокого роста. Суетливо проверив мое удостоверение личности, он достал из рабочего сейфа и протянул мне гибкую пластинку из металлопласта.

— Здесь чип с кодами. Ваши контейнеры стоят на второй грузовой палубе, трюм восемь, по правую сторону центрального коридора. Желаете, чтобы я вас сопровождал?

— Да. — Согласился я.

В конце концов, неизвестно, в каком состоянии я обнаружу контейнеры — и мне нужен был кто-то, кого можно при нужде ткнуть в это носом. К тому же правила приема-сдачи особо важных грузов требовали присутствия двух сторон…

Пять контейнеров с эмблемами Космофлота занимали почти весь восьмой трюм. На каждом имелся свой разъем для подключения силового кабеля — и насколько я мог судить, все контейнеры сейчас были запитаны от корабельной сети. Над разъемами сыто мигали зеленым цветом датчики питания.

Мы вместе с Хорицом обошли все пять контейнеров. Перед каждым я останавливался и подносил к амбразуре считывающего устройства пластинку с чипом. И каждый раз вслед за этим раздавалось почти неслышное щелканье переключающего реле, а лепестковые диафрагмы, вделанные в торцевые стенки контейнеров, раскрывались.

Взгляды, которыми Хориц награждал их содержимое, мне не понравились. Но я должен был удостовериться, что отданный им чип настоящий — и подходит ко всем диафрагмам. Опять же, требования приема-сдачи…

Едва мы закончили, карго удалился, бросив на раскрытые контейнеры последний взгляд. А я приступил к полной проверке скафандров высшей биологической защиты. Все согласно уставу технических работ.

Пять контейнеров, в каждом по две стойки. Стандартная космофлотская стойка-держак несет на себе двадцать гнезд для размещения и подпитки скафандров — по десять с одной стороны и десять с другой. Итого выходит двадцать скафандров на стойку. Сорок на контейнер.

А я, помимо проверки, пытался ещё найти, что такого могут нести в себе скафандры. Поэтому осматривать пришлось не только их, но и контейнеры с аккумуляторами и дезактиваторами, прикрученные к стойкам крепежными кабелями.

Нигде ничего. Все чисто, как положено. Конечно, выпотрошить до дна аккумуляторы и дезактиваторы я не мог…

Когда я закончил со всеми контейнерами, была уже глубокая ночь. Поочередно закрыв диафрагмы на четырех из них чипом с кодами, я замер перед раскрытым чревом пятого. Что, вакуум их обними, могут прятать в себе эти чертовы скафандры? Может, дело не в них, а в контейнерах? В стальной скелет контейнера можно засунуть что угодно — и даже рентген это не выявит…

В общем, бесполезно.

Моя рука с пластинкой чипа уже поднималась, когда я вдруг застыл. Ещё раз окинул взглядом содержимое.

Четыре ряда скафандров. Все — высшей биологической защиты. Все системы «Муравей», а в просторечии — Муры…

В моей голове поплыли строчки учебных файлов. Система «Муравей» разработана для работы на планетах с давлением до одиннадцати же. Однако может также применятся для спасательных работ на борту вражеского корабля. Причем в условиях боя. И биологического заражения, разумеется.

Дальше. Система «Муравей» создана на основе боевого скафандра «Козодой-94». В случае необходимости «Муравей» в течение пятнадцати минут можно превратить обратно в «Козодой». Это было сделано в свое время в целях обеспечения взаимозаменяемости оборудования Космофлота. Для этого достаточно удалить часть дезактиваторов, а в освободившиеся гнезда поместить дополнительные аккумуляторы. И укрепить на спинной и грудной панелях плоские блоки силовых экранов.

После чего остается только запитать их от установленных аккумуляторов. И разъемы, необходимые для этого, на Муре смонтированы. На всякий случай.

Ещё один маленький момент — крепления, необходимые для установки боевого оснащения, импульсника, лазера и блока целеуловителя, на Муре имеются. Они замаскированы сверху медпластом высокой активности, но несколько разрезов — и оружие можно устанавливать.

Я бросил взгляд на контейнеры, прикрепленные к стойкам. Какое там соотношение запасных дезактиваторов к запасным же аккумуляторам? Один к пяти, если я правильно помню. Хватит на все скафандры и ещё останется. Плоских силовых блоков нет — однако они вполне могут производиться на самом Квангусе. В конце концов, технология силовых экранов далеко не нова, ей лет двести.

И боевое оснащение для Мур, кстати, тоже может дожидаться своего часа на Квангусе.

Я закрыл последний контейнер и вышел из трюма. Мне нужно было подумать. Обо всем.

 

Глава пятая. Турания

На следующее утро к завтраку я вышел раньше Виринеи. Сел в кают-компании, ещё пустой в этот ранний час, заказал роботу большую кружку кофе. Он тревожно блеснул огоньками на панель-полоске и укатил. По возвращении поставил передо мной большую бульонную чашку, где плескалась темно-коричневая жидкость с пузырчатой пенкой. Самый близкий аналог кружки из местных кухонных арсеналов?

Наверно, следовало радоваться — ведь могли бы и в ведерко для шампанского налить…

Кофе оказался отлично сваренным, натуральным. Я развалился на стуле, прихлебывая из чашки. И принялся разглядывать звездные системы, всплывающие на потолочном экране.

Все размышления прошлой ночью в каюте свелись к одному — штаб сделал все, чтобы история с проданными скафандрами приобрела широкую известность в узких кругах. Посольских, космолетных и так далее. Это походило на фантомный маневр — когда запускается зонд с голографической картинкой, изображающей звездолет, дается подсветка и соответствующее радиоэлектронное сопровождение. Чтобы со стороны казалось, будто работают центры связи крупного корабля.

Но фантомный маневр выполняется только для отвлечения. И при этом поблизости всегда есть группа кораблей. Настоящих. Если не группа, то как минимум один крейсер, способный выполнить боевую задачу.

Раз меня послали для фантомного маневра, то на «Энн Люве» есть ещё кто-то с Руновы. Из Штаба Космофлота или из Плабы. Летит, затерявшись в толпе туристов, наблюдая за всем со стороны. После сдачи скафандров я отправлюсь дальше вместе с «Энн Лювой», а неизвестный посланец, или даже несколько посланцев, сойдут.

Скафандры говорили об одном — система Квангуса что-то тайно затевает. Для этого им понадобились «Муравьи», которые легко можно переделать в «Козодои». Очевидно, своих скафандров такого класса у них нет.

Сколько я не ломал голову, но объяснения нашел только два. Или на Квангусе затевают военную авантюру, или загодя готовятся к возможной небольшой диверсии. Так как двести скафандров — это запас на случай небольшой беды, а вовсе не на случай будущей войны. Не тот размах. Кто же возможный противник — вогеймцы или соседний с Квангусом Броунинг? И зачем штаб сделал все, чтобы выставить покупку скафандров на всеобщее обозрение?

Может, наши хотят добиться, чтобы Квангус обратился к Рунове за помощью? Или тут что-то другое?

Кают-компания потихоньку заполнялась. Несколько разодетых дамочек прошли легким шагом мимо моего столика, хихикнув и одарив меня жадными взглядами. Мужчины оказались более сдержаны — и просто косились в мою сторону с любопытством на лицах.

Послезавтра, если верить путевому расписанию «Энн Лювы», мы вынырнем из туннеля, скрученного из двух подпространств, возле базы, подвешенной на дальней орбите возле Лорны, звезды, освещающей Квангус. Говорят, когда-то системы называли по имени светила, вокруг которого планеты вращаются — но со временем это стало анахронизмом. Теперь имя системе дает самая населенная планета…

Рядом с Квангусом я узнаю больше. А ещё через одиннадцать дней, дав туристам погулять по планете, «Энн Люва» уйдет к Броунингу. Там я поступлю в распоряжение военного атташе из нашего посольства. На этом мое участие в истории со скафандрами кончится.

И это к лучшему. Вернувшись в штаб Космофлота, я тут же напишу рапорт о переводе на действующий корабль — на любой, даже на буксир. И если повезет, никогда больше не поднимусь на борт корыта, катающего по Галактике богатых бездельников.

Виринея появилась, когда кают-компания уже почти заполнилась. Прошагала по проходу с легкой полуулыбкой на губах, опустилась на стул, обдав меня ароматом — свежая хвоя с чем-то ещё, никаких сладко-цветочных оттенков, которые так нравятся женщинам. Спросила, продолжая сохранять на лице полуулыбку:

— Какого черта вы ушли из медблока раньше времени, младлей Потапов? Вас должны были продержать в постели до сегодняшнего обеда…

— Соскучился по вас, Вир. — Сообщил я.

Её глаза скользнули к чашке с кофе.

— Вам налили в это?

— Я попросил кружку, мне принесли чашку. — Я отхлебнул глоток. — Вы нервничаете, Вир. Случилось что-то ещё?

Она одно мгновение разглядывала меня. Сказала приглушенным тоном:

— Вчера за ужином я имела неприятный разговор с Рейнезом, заместителем вогеймского посла. Он уже знает, что мы сопровождаем скафандры биологической защиты. Рейнез был откровенен… до предела. И в числе прочего, кстати, интересовался вашим здоровьем. Заявил, что Гровнер Джер ещё никому не прощал оскорблений. И не намерен делать это для какого-то лейтенанта с Руновы. А вы, между прочим, останетесь на этом корабле, когда я сойду на Квангусе.

Я улыбнулся.

— Вы беспокоитесь обо мне, Вир? Польщен…

Она вздохнула, быстро надиктовала заказ подкатившему роботу. Снова повернулась ко мне.

— Я беспокоюсь обо всем. Штаб вашего Космофлота выставил покупку скафандров на всеобщее обозрение. О ней знают в посольстве Вогейма, о ней знает половина этого корабля, о ней знают все. А ещё мне вас жалко, младлей. Вы попали в жернова, на которые ваш блестяще тренированный организм не рассчитан. Насколько я знаю, вашу каюту оплатили до Броунинга. Значит, вы полетите дальше. После Квангуса, когда рядом с вами не будет меня, Гровнер Джер сожрет вас и не подавится.

— Откуда вы знаете? — Я вскинул брови.

Она пожала плечами.

— Мне о многом положено знать. И о многих. Вы лишили его возможности отомстить законным путем. Теперь он пойдет незаконным.

— Насколько я помню, его законный путь должен был кончиться моей смертью.

— Вот именно. — Тихо сказала Вир. Смолкла ненадолго, выжидая, пока вернувшийся робот расставит на столе заказ. Продолжила, едва тот отъехал: — Когда вы наступаете на мозоль таким людям, а потом делаете из них посмешище, самое малое, что они сделают — это убьют. А самое большое — превратят в существо, на которое нельзя смотреть без брезгливого ужаса. И отвращения пополам с жалостью.

— Что, уже были случаи? — Спокойно сказал я.

— Были. — Черноглазая решительно подхватила со столика стакан с соком, одним махом выпила половину. — И я не смогу помешать Джеру. Меня тут не будет. Боюсь, вы, младлей, навряд ли сойдете на Броунинге.

— Посмотрим. — Упрямо заявил я.

— Смотреть будет Гровнер Джер. — Ещё тише бросила Вир. — А вы — отбиваться от него.

Она нахмурилась и наклонилась к тарелке со яичницей. Я для разнообразия решил на этот раз промолчать. И уже отодвинул стул, чтобы подняться и уйти, но тут сбоку донеслось:

— О, миледи Виринея Гайрутдин! И с ней её непобедимый младший лейтенант!

— Доброе утро, господин Рейнез. — Процедила сквозь зубы Вир.

Я повернул голову, не утруждая себя кивком. На нас смотрел высокий благообразный господин — голубые глаза, вытянутое лицо, русые волосы, гражданский костюм из дорогой ткани.

Подошедший отвесил легкий поклон в сторону Вир, глянул на меня.

— Лейтенант… как вас там?

— Потапов. — Буркнул я, чувствуя, как каменеет лицо.

— О, Потап… Потапофф! Даже не знаю, нужно ли мне запоминать ваше имя. — Рейнез растянул рот в подобии улыбки. — Последнего человека, который посмел сильно огорчить лорда Джера, тоже звали как-то странно. Вы ведь с Руновы? Может, хоть в вашем присутствии миледи Гайрутдин будет откровеннее? А то на мои вопросы она отвечать отказалась. И так много неясностей творится вокруг Квангуса в последнее время…

Я покосился на Вир. Черноглазая смотрела на вогеймца, как смотрят на пустое место — равнодушно, словно и не видела. Вот только жилочка на белоснежной шее билась в нервном тике, прямо как заведенная…

Информация, вот чего мне не хватало. Если её не дают друзья — может, ей поделятся враги? Я бросил неторопливо:

— Думаю, вы просто перестарались с количеством вопросов, господин Рейнез. Женщины не выносят долгих бесед, у них от этого внимание рассеивается.

Вир оторвалась от созерцания вогеймца и наградила меня злым взглядом. И тут же снова уставилась на Рейнеза. На лице вогеймца мелькнуло и исчезло выражение брезгливого презрения.

Вот-вот, насмешливо подумал я. Считай, что я тупой солдафон с Руновы, не более того.

— Говорят, ваш гигант, государственный концерн «Руда-Ру», собирается на паях с Квангусом осваивать Туранию. — Заявил Рейнез, не сводя с меня глаз. — Не слышали? Богатейшая система, на которой нашли всю таблицу элементов…

— Мы говорим — всю таблицу Менделеева. — Перебил я его.

— А мы так не говорим. — Рейнез вскинул голову, посмотрел на меня сверху вниз. Один угол рта перекосился в издевательской ухмылке. — И это наше право — не использовать названия, данные кем-то там на Земле, в каком-то медвежьем уголке. Вернемся к Турании? Она расположена возле багрового карлика, на расстоянии всего трех световых месяцев от Квангуса… вот только говорят, что на ней у квангусцев возникли какие-то проблемы.

Я растянул губы в намеке на улыбку.

— Так вы собрались задавать вопросы мне, а не миледи Гайрутдин?

— И ей тоже. Но раз под руку подвернулись вы, почему бы и не использовать такую возможность? Тем более, что вам скоро предстоит тесное общение с Гровнером — и потом я просто физически не смогу ничего спросить.

— Этот страшный и ужасный Гровнер Джер. — Пробормотал я. Не слишком тихо, впрочем. — У вас на Вогейме детей им ещё не пугают?

Он ответил гаденькой улыбочкой.

— Нет. Но вполне возможно, что на Рунове вскоре им начнут пугать своих молоденьких лейтенантиков.

— Ждем не дождемся. — Зло сказал я. — Жаль, что потом лорд Джер уже не сможет так свободно летать по Галактике, как сейчас. У молоденьких лейтенантиков, знаете ли…

— Замолчите. — Оборвала меня Вир, до этого молчавшая. — Господин Рейнез, вы забываетесь. Господин Потапов, вы тоже.

Вогеймец перевел взгляд на неё.

— Действительно, я совсем забыл про вас, миледи Гайрутдин. Это ведь на Туранию пойдут те скафандры, которые сопровождает ваш бравый лейтенант? Получается, там у Квангуса некие неприятности, биологического характера? Но вы упорно не желаете, чтобы об этом узнали на Рунове? Почему, миледи Гайрутдин? Боитесь, что «Руда-Ру» не подпишет с вами договор? И доблестные космофлотчики с Руновы не построят на Турании базу, как желаете вы?

— А почему это так интересует Федерацию Вогейма? — Бросил я. — Переживаете за «Руда-Ру»? Или надеетесь, что договор подпишут, но уже с вами?

Тут у него взгляд вильнул. Но вслух он воспротивился:

— Для корпораций Вогейма Турания не интересна. Слишком далеко расположена.

— Прекрасно. — Резко сказал я. — Вам она не интересна, вы просто так распинаетесь, из чувства гуманизма. Хотите совет, господин Рейнез? Идите поделитесь вашим гуманизмом с Джером. У него с ним проблемы.

Он ответил змеиной улыбочкой — растянул губы во весь оскал, обнажил края отлично сделанных искусственных зубов. Только что раздвоенного языка не высунул.

— А вы не хотите узнать у своей соседки по столу, в какую ловушку вас затягивают…

— Вы меня не поняли. — Перебил я его. — Вам было сказано — идите. Это значит, что наша с вами беседа закончена. Я выслушал ваши вопросы, понял, что вас тревожит. Больше меня ничего не интересует. Ни вы, ни ваш писклявый голос, ни ваша холеная физиономия. Подите прочь, господин Рейнез. Или мне придать вам ускорение в нужную сторону?

— Вы не посмеете… — Ошарашено пробормотал тот.

Я сказал скучным тоном, разделяя слова короткими паузами:

— Со стороны и на всех записях будет казаться, будто я торопился уйти, и случайно на вас наткнулся. Хотя лучше будет, если я все-таки признаюсь в попытке рукоприкладства. Меня отдадут Межсистемной полиции, которой не может не быть на этом корабле. Она, как это заведено, высадит меня на ближайшей системе. Где у межсистемников имеется свой офис. Кажется, это Квангус? Рано или поздно наши выцарапают меня по дипломатическим каналам. Таким образом, я помогу вам уйти от нашего столика — и ускользну от Джера.

— Межсистемники, которые летят на «Энн Люве», не позволят вам спрятаться на Квангусе от лорда Джера. — С презрением заявил Рейнез.

Я вскинул брови.

— Они — не позволят. Но у тех, кто служит в их офисе на Квангусе, может быть иная точка зрения. Вы только что намекали, что договор с Руновой слишком нужен Квангусу…

Он скривился и ушел по проходу.

— Эта мысль. — Неожиданно сказала Виринея. — Почему я не подумала об этом раньше? Вас действительно можно спрятать у нас на Квангусе. Не обязательно у межсистемников. Мы принимаем людей из разных систем. Наш флот меньше и слабее Руновского, но вы сможете…

— Вир. — Быстро сказал я. — Давайте не будем об этом, ладно? Я офицер Руновы. Это не место службы — это место жизни. Знаете, как у нас шутят? Можно предать женщину, можно предать себя, но нельзя предать четырехголовую птицу.

Её взгляд уткнулся мне под подбородок. В стойку кителя.

— Это та, что на ваших пуговицах?

— Она. — Согласился я. — Но вообще-то… плох тот лейтенант, что никогда не ходил в самоволку. После того, как я передам скафандры вашим биологам…

Я намеренно сделал паузу и глянул на неё в упор. Она не смутилась.

— Моё поручение будет считаться исполненным. И если я, гуляя по Квангусу в последний день перед отлетом, напьюсь и не смогу вовремя вернуться на борт, ничего страшного не произойдет. Меня понизят до мичмана, сошлют на какой-нибудь буксир — но толковые мичманы Космофлоту тоже нужны.

— Разумно. — Пробормотала она. — Однако стать лейтенантом флота Квангуса — тоже неплохо. К тому же там большие возможности для роста. Нашим кораблям не хватает хорошо обученных людей.

— А они вам скоро понадобятся?

Это была неудачная попытка подловить, и Вир отбила атаку, не моргнув глазом:

— Обученные люди нужны всегда. Особенно если живешь на краю рукава Галактики, по соседству с системой Броунинг. Которая очень дружна с Федерацией Вогейма.

— Именно поэтому вам и нужны скафандры? Или на Турании действительно какие-то проблемы?

— Никаких. Кроме того, что им слишком интересуются вогеймцы. — Напряжено объявила Вир. — И прошу вас прекратить эти разговоры. Мне они не положены по роду службы, вам по роду деятельности. Вы же не сотрудник «Руда-Ру»?

Я пожал плечами.

— В таком случае разрешите откланяться, леди Гайрутдин…

Остаток дня прошел совершено бесцельно. Я вернулся в каюту, потребовал от визора все данные о Турании. Мелкая планетка, вращающаяся вокруг Оноры, багрового карлика неподалеку от Квангуса. Двадцать шесть лет назад квангусцы высадились на ней и оформили право владения через Межсистемную Картографию. Больше никаких данных мне найти не удалось.

От нечего делать я выучил все, касающееся Турании. Ничего особо интересного не было — атмосфера азотно-водородная, без следов кислорода, давление колеблется в пределах одной-двух атмосфер, сила тяжести достигает одной целой и восьми десятых «же». Ураганы. Резкие перепады температур. В общем, не рай. Единственное достоинство — оба подпространства в окрестностях этой системы отличались редкой стабильностью. Если наш Космофлот и в самом деле поставит там базу, а квангусцы наладят хоть какое-то челночное сообщение — Турания может стать артерией, которая свяжет обе системы надежнее, чем абордажные захваты.

Может, именно это и не нравилось вогеймцам?

 

Глава шестая. Последняя ночь перед Квангусом

За ужином в кают-компании Виринея сидела напротив меня с каменным лицом, почти не отрывая взгляда от тарелки. Все попытки расспросить о Турании она тут же отбивала, переводя разговор на другое — характеристики наших скафандров, к примеру. Кроме того, её очень интересовали случаи биологического заражения на Светлой и Лукавой, звездах, вокруг которых вращались планеты, заселенные руновцами.

Я рассказал все, что знал, о вирусе Валеева, когда-то уничтожившем три четверти нашей колонии на Анемоне. Совесть меня не мучила — все эти данные лежали в открытом доступе, так что при желании Виринея и сама могла их найти. Насчет скафандров я не был так уверен, а потому ограничился короткой лекцией о дезактиваторах, которыми оснащали «Муравьев».

Несколько раз, пока я ел, Вир бросала быстрый взгляд поверх комма, украшавшего запястье. По сравнению со строгим обручем «Адмиральского» её браслет выглядел массивным и аляповатым. Корпус молочного цвета, россыпь камушков… словно кто-то пытался выставить его обычным дамским наручником. Из тех, которые в основном служат хозяйке зеркалом, показывая визорные картинки её самой в разных ракурсах. Ну и с подружками поболтать.

Однако навряд ли Вир любуется на свое отражение. Аппаратуры для прикрытия визуального изображения от чужих глаз здесь нет. Значит — комм показывает Вир поляризованную картинку. Рассчитанную исключительно на её угол зрения.

Интересно, что она так настойчиво отслеживает?

Свои тарелки я подчистил раньше Вир. Порции здесь оказались такие же смешные, как в том ресторанчике с позолотой, где пришлось ужинать в первый вечер на «Энн Люве». Я уже отодвигал свой стул, когда Вир вдруг заявила, резко поменяв тон с холодно-вежливого на просящий:

— Господин Потапов, задержитесь, прошу вас. Не проводите меня до каюты? После ужина?

Я медленно опустился обратно, на ходу соображая, что это. Приглашение или нет? В истории с лордом Джером Виринея проявила ко мне… ну, скажем так, некий интерес. Но чем он был продиктован — служебными обязанностями или чем-то ещё?

Хотя чего гадать? В этот же вечер все и выясниться. Я галантно улыбнулся.

— Буду рад, Вир. Может, сначала зайдем в бар? На верхней палубе полно всяких мест. Я бы пригласил вас на танцы, но доктор долго бормотал что-то о лежачем режиме…

— Ваш доктор совершенно прав. — Невозмутимо ответила Вир. И снова бросила быстрый взгляд в сторону своего комма. Подняла глаза на меня, объявила: — Завтра мы прибываем на Квангус. А сегодня нужно выспаться. Нам обоим. Если вы меня понимаете.

После этого случилось нечто странное — Виринея вдруг хлопнула ресницами и изобразила на лице подобие жеманной улыбки. Но глаза смотрели строго, как и раньше. Ни тебе кокетливого взгляда, ни игривого прищура…

Я даже сочувствие к ней ощутил — все-таки тяжело особистке играть искусительницу. Вопрос только, зачем она это делает? Хочет поговорить со мной после ужина в своей каюте? Тогда это уже не личный интерес…

А жаль. Я чуть заметно вздохнул, взглядом приласкал округлости под комбезом. Может, это как-то связано с тем, что показывает комм? Я сказал, понижая голос до шепота:

— Сочту за честь проводить вас до каюты, Вир. И вообще — я полностью в вашем распоряжении. Могу и в карауле у вашей двери постоять ночью, только прикажите…

Я нес романтическую ахинею, в которой разбирался не слишком хорошо. Однако это подействовало. Взгляд Виринеи смягчился.

— Мне нравится ваша манера говорить любезности, господин Потапов. Нет, караул нести не нужно. Лучше зайдите внутрь и пожелайте мне сладких снов…

Она играет на публику, осознал я. Ей нужно создать видимость флирта. То, что нас подслушивают, понятно. Но зачем приглашать меня в свою каюту? Не за тем же самым…

Так что ей показывает комм?

— Ваши глаза цвета глубокого космоса… — Наугад бросил я.

Виринея одобрительно кивнула.

— Навсегда пленили мое сердце… — Во рту у меня покислело от слащавости фразы.

Но женщинам такие упражнения в изящной словесности нравятся — а мне требовалось подыграть Вир.

— Рада, что офицеров руновского Космофлота учат говорить комплименты. — Тут же отозвалась Виринея. — Вы не представляете, господин Потапов, как дамы это ценят. А то все служба и служба, а женщину в тебе никто и не видит.

Она чуть насмешливо глянула на меня и принялась мелкими глоточками опустошать бокал с белым вином. Откинув правую руку так, что ладонь легла на стол сантиметрах в тридцати от моего локтя. Очевидно, меня недвусмысленно приглашали погладить её.

Я растянул губы в улыбочке, прогулялся пальцами по запястью. Крепкому. Напряженному, несмотря на кажущуюся расслабленность. В артерии под выступающей косточкой запястья стремительно бился пульс.

Итак. Вир хочет, чтобы я зашел в её каюту — но тянет время. Что-то должно произойти — или уже происходит. Где? У неё или у меня в каюте?

Главное, чтобы ничего не происходило в трюме со скафандрами. Я ощутил желание сорваться с места и побежать на грузовую палубу.

— И самое главное, — заявила вдруг Виринея, оторвавшись от своего бокала. — Что вы, господин Потапов, не спешите. Позволяете женщине самой решать, когда и что должно происходить. Не идете напролом… женщины, особенно такие, как я, это ценят.

Вот тут она послала мне такой взгляд, что я бессознательно потянулся и расстегнул крайнюю пуговку на стойке кителя. Какой бывает страсть особистки? Оценивающей и прожигающей до костей, вот как этот взгляд?

— Посидим тут немного. — Негромко сказала Вир. Снова пригубила бокал, глядя на меня уже задумчиво. — Пассажиры расходятся, ещё немного, и останемся одни.

Столики вокруг действительно пустели один за другим.

— Как пожелаете. — Я махнул рукой роботу-подавальщику. Распорядился вполголоса, когда тот подкатил: — Бокал красного.

— Вино Гатремон, Джурджир, Вегату? — Завелся тот.

— Гатремон. — Отмахнулся я.

И снова обернулся к Виринее. Которая успела посмотреть на комм, пока я отвлекался.

— Позвольте вас спросить, прелестница. Сколько нам придется просидеть тут, пока вы не решились наконец отвести меня к себе?

Она отдернула от губ бокал, изобразила на лице возмущение — но посмотрела при этом с насмешливым прищуром.

— Вы торопитесь, господин Потапов. А ведь я только что похвалила вас за умение ждать.

Я склонил голову, глядя на неё исподлобья.

— Прошу прощения. Я так долго был одинок, вы меня так обнадежили, что мне уже не терпится проводить вас до каюты. А вы так жестоко заставляете меня ждать….

Вир опять глянула в пространство над своим левым запястьем.

— Ещё немного.

Красное вино, принесенное роботом, оказалось слишком сладким, на мой вкус. Я отхлебнул, поморщился. Вир вдруг заявила, посмотрев на комм:

— Думаю, господин Потапов, не стоит мучить вас так долго. Я готова услышать ваши пожелания на ночь. Но если хотите, могу подождать, пока вы допьете ваше вино.

Я торопливо поставил бокал на стол.

— Как уже было сказано, я весь в нетерпении и горю. Какое уж тут вино?

Она встала из-за стола одновременно со мной. Но позволила пропустить её вперед на выходе из кают-компании. Полностью опустевшей к тому времени.

Идя по пустому коридору в полушаге от Вир, я пробормотал:

— А на пороге вашей каюты мне тоже будет позволено гореть и настаивать? Или весь пыл следовало оставить там же, где осталось вино?

— Обязательно. — Серьезно сказала она. И оглянулась на ходу — не столько на меня, сколько на пустоту коридора. — Я сочту себя оскорбленной, если ко мне так неожиданно охладеют.

Ну раз так… я чуть удлинил шаг, нагнав Вир. И нахально прихватил её рукой за талию. Она не отстранилась. Но усмехнулась.

— Не слишком ли сильно вы разгорелись, младлей? До каюты путь не близкий, поберегите пыл.

— Учусь настаивать. — Сообщил я углом рта. — И не бойтесь. Чтобы я остыл, нужно кое-что посерьезнее прогулки по коридорам.

Всю дорогу я нес какую-то чепуху — в основном про её глаза и губы. Прочих прелестей предусмотрительно не касался. Перед дверью каюты, раз уж было позволено и даже велено настаивать, привлек Вир к себе. Сказал, заглядывая в черные — и впрямь цвета глубокого космоса — глаза:

— Сладких снов я вам пожелаю, но спать не дам. Говорю честно. Если, конечно, вы мне позволите войти…

И чтобы не упускать такой шанс — кто его знает, как она поведет себя внутри каюты — притиснул Виринею к себе пониже талии. Не запуская рук слишком низко. Я, в конце концов, не зверь, какие-то понятия о приличиях у меня есть.

Вир вскинула снежной белизны брови. Громко сказала:

— Всегда теряюсь, когда мужчины так настаивают. Ах, господин Потапов, ваше нетерпение сводит с ума… подождите, я сейчас.

Она без всякой суеты прижала ладонь к пластине замка и завела меня внутрь каюты. Но освободилась от моей хватки, как только за нами захлопнулась дверь. Без жеманного дерганья, одним вертким движением. Прошла в середину каюты, опустилась на широкую кровать.

— Сядьте куда-нибудь, младлей.

Я огляделся и подволок поближе к ней банкетку, стоявшую в ногах кровати. Тоже сел, спросил вполголоса:

— Как я понимаю, гореть и настаивать больше не надо? А я уже было вошел во вкус. Что случилось, Вир?

Вместо ответа она свела на переносице брови и выкинула перед собой левую руку. Над молочным обручем комма засветилась картинка. Моя каюта — её я узнал по подушкам, которые сам уложил по флотскому уставу, на нижний шов, под углом в сорок пять градусов к спинке кровати. Сейчас в проходе между кроватью и стеной стоял жемчужно-серый параллелепипед. Верхняя прозрачная панель откинута, обнажая нутро, выстеленное ребристым медпластом. И выводы трубок в передней части.

— Узнаете? Я не про кровать, конечно. — Вир кивнула на картинку.

— Эвакуационный медицинский робот-реаниматор. — Пробормотал я. — Не боевой вариант, потому что броневого усиления нет. Покрытие цветное, не из обычного белого медпласта. Значит, сделан из дорогого пластика и предназначен для богатых клиентов. У нас в Космофлоте модели проще, крупней и надежнее. С броней и аккумуляторами на сорок суток.

Вир чуть заметно кивнула. Изображение сменилось. Закрытая дверь в каюту, перед ней двое мужчин. В неприметной гражданской одежде темных цветов. Один держит небольшой импульсник. У второго в опущенной вниз руке поблескивает медицинский инъектор. На инжекторной трубке зеленый огонек — знак, что игла и ампула с лекарством установлены в своих гнездах правильно.

— Как я понимаю, это тоже моя каюта. — Медленно сказал я. — И ждут, стало быть, тоже меня…

Вир кивнула.

— Вы догадливый, младлей. Теперь вы поняли, почему вам пришлось проводить меня до каюты?

— Лорд Джер? — Спросил я.

Она тряхнула головой, белые пряди блеснули под ярким светом синеватыми искрами.

— Других кандидатур нет. Думаю, господин Рейнез передал ваш разговор лорду Джеру. Тот испугался, что вы сойдете на Квангусе и принял свои меры. В инъекторе наверняка наркотик. Эти люди собирались впрыснуть вам дозу, загрузить в реаниматор и вывезти из каюты. Служебный лифт отсюда недалеко, при желании можно все организовать так, что никто ничего не заметит. Я уверена, что у Гровнера на грузовых палубах стоит свой контейнер с личными вещами. Да, вас бы начали искать. Но в запечатанный контейнер лорда Джера никто за вами не полезет.

Стоявшие перед дверью вдруг переглянулись. Мужчина с импульсником что-то прошептал — я увидел, как шевелятся его губы, но слов не разобрал.

— Далековато вы камеру от двери повесили. — Попенял я Вир. — Подсунули под потолочный светильник?

— Куда смогла. — Резко ответила она. — Благодарите судьбу, младлей, что я решила за вами присмотреть. И установила камеры в вашей каюте. Думаю, эти двое слышали наш разговор у двери. Но все равно останутся там до утра — вдруг вы вернетесь. Так что переночуете здесь, в моей каюте. Завтра утром мы прибудем на Квангус. Как только «Энн Люва» пришвартуется к базе, на борт поднимутся наши биологи…

Последнее слово Виринея выделила голосом — совсем как я в недавнем разговоре.

— Вы передадите им скафандры и отбудете вместе с ними на Квангус. Потом люди из нашего офиса Межсистемной полиции навестят «Энн Люву» и заберут ваш багаж. Капитан круизника не откажет им в такой малости. Никто не будет сориться из-за пары запасных футболок и одного комплекта курсантской формы.

— Вы уже и багаж мой осмотрели. — Протянул я. — И все за меня решили… Может, лучше вызвать Межсистемную Полицию? На этом корабле есть её представители.

Она одарила меня злым взглядом.

— Те, кто дежурит у вас в каюте, и есть полицейские. Я на этом корабле уже три дня. И знаю их в лицо.

Я, прищурившись, вгляделся в картинку. Импульсник в руке, судя по обводам, «Джи-621». Состоит на вооружении в Межсистемной полиции. Вир права…

— Выходит, все-таки самоволка. — Нехотя сказал я. — Но на Квангусе я не останусь. Пересижу и вернусь на Рунову. Оттиск моей ладони вы добыли, пока я лежал в медблоке?

Вир поглядела мне в глаза.

— Да. И вы должны этому радоваться, младлей.

Я откинулся назад, насколько позволяла мне банкетка. Ухмыльнулся ей в лицо.

— Но это ставит перед нами новую проблему, прелестная Вир. Получается, вы меня уже видели без одежды. А я вас нет…

Виринея фыркнула. Встала и медленно расстегнула верхнюю застежку комбеза.

— Тут нет никаких проблем, младлей. Вы позволите называть вас Лен?

— Я даже позволю обращаться ко мне на «ты». — Согласился я.

И поднялся с банкетки. Шагнул к ней, глядя в черные, цвета глубокого космоса, глаза. Расстегнул вторую застежку, легко, едва касаясь, погладил молочную кожу. Скользнул пальцами по раздвоинке меж грудей — налитых, поднимавшихся от частого дыхания.

— Завтра мы разбежимся. — Глубоким голосом сказала Вир. — Меня затребует моя служба. Вас, скорее всего, отправят в посольство Руновы на Квангусе. У них в столице имеется свой особнячок. Я люблю ночи без обещаний, Лен. С теми, с кем больше никогда не встретишься.

Я расстегнул третью застежку — и опрокинул её на постель. В шесть секунд — по нормативу — избавился от одежды сам. Склонился над Вир. Четвертая застежка. Там, где тело прикрывал комбез, загар резко кончался — последствия долгих тренировок под искусственным светом с добавкой ультрафиолета. На белой коже грудей танцевали изогнутые блики от яркого света, падавшего с потолка, кожа вокруг сосков оказалась цвета недозрелой клубники…

— Рад, что угодил. — Хрипло сказал я, стягивая с неё комбез.

Блики от света облизывали уже её живот, чуть втянутый, твердый. Поросль между ногами тоже оказалась снежно-белой, гладкой, без кудряшек. Под ней просвечивали розовые края…

Вир легко вскинула бедра, расставаясь с одеждой. Я ощутил, как напряжены её колени. Их силу под гладкой, молочно-белой кожей. Прошептал, укладываясь рядом и давая волю рукам:

— Пока ещё могу соображать… говорят, все девушки любят романтику. Даже те, кто не любит обещаний. Хочешь, прочитаю тебе стихи одного древнего поэта? Вир…

Её глаза уже затуманились, она запрокинула голову и дышала, пожалуй, даже чаще моего. Но кивнула.

— А бедра её метались… — Я добрался до её губ. Прошелся языком, ощущая все — ровные зубы, мягкую бархатистость рта, вкус выпитого Вир вина. Оторвался, откинул голову и навис над ней, заглядывая в глаза цвета глубокого космоса. На дне черных зрачков таяли дрожащие звезды. — Как пойманные форели… то лунным холодом стыли, то белым огнем горели…

Я вошел в Вир одним движением, жадным настолько, что оно вышло почти свирепым. Её бедра в ответ вскинулись, стискивая меня почти так же свирепо.

И я ощутил дрожь внутри неё. Заторопился, ведя нас обоих к концу…

Уснули мы только под утро.

 

Глава седьмая. С корабля на бой

Проснулся я задолго до завтрака. Оделся, косясь на Вир, разметавшуюся на широкой постели.

Потом присел на краешек кровати и погладил её по теплому плечу. Оно недовольно дернулось в ответ — но уже через мгновение Вир распахнула глаза.

— Лен? Ты встал?

Взгляд её метнулся к комму, который она не сняла даже ночью — впрочем, как и я свой «Адмиральский». Скривилась.

— До прибытия на базу ещё полтора часа, Лен… завтрак можно и пропустить, а на сборы мне достаточно десяти минут…

Я почти с сожалением прошелся рукой по изгибу спины. Накрыл ладонью расслабленную поясницу, приласкал ямочку над ягодицей. Сказал неторопливо, следя за белой щеточкой ресниц на загорелой щеке:

— Не влюбляйтесь в особисток, у них даже секс со смыслом…

Вир тихо фыркнула. Ресницы дрогнули — но не сильно. Да, эта не проколется. Особенно от мелких намеков.

— Подражаешь древнему поэту? Тому, чьи стихи читал мне ночью?

— Где уж нам. — Я вздохнул. Продолжил так же неторопливо: — Это ведь твои люди сидели прошлым вечером у меня в каюте? А робот-реаниматор откуда? Да ещё такой дорогой?

Спина под моей рукой напряглась.

— Да с чего ты взял…

— Расстояние от грузового лифта до моей каюты — двадцать три метра. — Сообщил я, не спуская с неё глаз. — Пустой робот-реаниматор проходит это расстояние, самое большое, за пять с небольшим секунд. Но может и быстрее. В мою каюту проникли во время ужина. Самое удобное время, пустой коридор, никаких помех. Задержек быть не могло. Да и кто встанет на пути у межсистемников?

Я в последний раз прогулялся рукой по спине — теперь под атласной кожей вздулись мышцы. Горячо, даже слишком горячо…

— Если люди в моей каюте действительно из Межсистемной полиции, то у них должны быть ключи от всех помещений «Энн Лювы». На то, чтобы открыть дверь, вытащить робот-реаниматор из грузового лифта и засунуть его в мою каюту, межсистемникам нужна минута. Не больше. Добавим ещё минуту на то, чтобы пристроить робот в одном из углов и занять позицию под дверью. Однако ты задержала меня в кают-компании на четверть часа после ужина. Все это время ты смотрела на комм. Вопрос — что ты там рассматривала? Если межсистемники уже зашли, уже ждут…

Вир вдруг расслабилась, рывком перевернулась на спину, потянулась, широко раскинув руки. Хороша. Я обрадовался тому, что успел одеться. Физиологию не перебить даже мыслями о ловушке — что тут же доказала мне часть тела ниже пояса. Я поерзал, ощущая, как форменные брюки вдруг становятся тесными.

Вир наградила насмешливым взглядом — сообразила, какие у меня проблемы. Заявила:

— Ну и что же я там рассматривала? Ответь мне сам, о хитроумный младлей.

— Вам зачем-то понадобился посланец Космофлота. — Медленно сказал я. — У тебя были люди на корабле. Они добыли робот-реаниматор, ты устроила со мной спектакль для камер общего наблюдения, которые имеются в коридорах. Потом показала съемку из каюты, чтобы я туда не возвращался. Чтобы для камер все выглядело так, будто я тобой увлекся…

— А ты не увлекся? — Лукаво спросила она.

Я кивнул.

— Увлекся достаточно, чтобы власти на Квангусе сделали сочувствующее лицо, когда наши спросят обо мне… Ваш лейтенант влюбился в нашего помощника посла, господа адмиралы. Он провел с ней бурную ночь, а потом сам, добровольно, после сдачи скафандров, спрятался в контейнере вместе с каким-то ящиком. Говорите, это был робот-реаниматор, и ночью он зачем-то находился в каюте лейтенанта? Мы тут не причем, это ведь его каюта. Нашим таможенникам лейтенант сказал, что ящик при нем — это личное имущество. Возможно, он его украл, чтобы продать на черном рынке. Такие модели стоят очень дорого. Нашел пособников, спрятал в каюте, пока ночевал у нашей красотки. А потом запихнул робот в контейнер с нашими скафандрами и так сбежал, обеспечив себе будущее. Но все сам, сам… Замечания? Возражения?

— У меня или у ваших адмиралов? — Вир покосилась на меня. — За красотку, конечно, спасибо, но все остальное нелогично. Проще взять тебя на Квангусе. Или в одном из баров на орбитальной базе. Подпоить и скрутить. К чему такие сложности? Реаниматоры, ходьба вокруг да около…

Я поднял было руку, чтобы погладить её, но со вздохом опустил. В голове и без того не было ясности.

Припухшие соски цвета недозрелой клубники дерзко торчали вверх, смущая и отвлекая.

— Действительно, взять меня после прибытия проще. — Согласился я. — Но тогда вина за все ляжет на Квангус. А тут практически ничейная территория. И ситуация недвусмысленная — я увлекся женщиной, испугался угроз лорда Джера, потому и сбежал. Конфликт с Джером стал для тебя просто подарком судьбы, ведь так? Возможно, именно ты приложила руку к тому, что слухи о его проигрыше разошлись по всему кораблю. Чтобы разогреть ситуацию ещё больше. А вчера во время ужина твои люди взломали чей-то личный контейнер, вскрыли защиту компьютера на реаниматоре и приволокли его в мою каюту. Все это требует времени, поэтому тебе и пришлось ждать. И смотреть на комм. Думаю, что вскрытый контейнер может принадлежать лорду Джеру, для людей его склада мотаться по Галактике с личным реаниматором логично и разумно. В этом случае кража становится ещё и последним мазком на картине — лорд обиделся, пообещал отомстить, младлей испугался и убежал, напоследок поживившись и мелко отомстив…

— Тебе бы романы писать. — Восхищенно сказала Вир. Медленно повернулась на бок, игриво вскидывая брови и прогибаясь в талии.

Я отвлекся, изучая её грудь с нового ракурса. И осознал свою ошибку лишь в самый последний момент — когда её рука уже взлетела к моему лицу. Тихое шипение, белесое облачко под носом, вяжущий, терпкий запах.

Последней моей мыслью стало — конгрегол, усыпляющий газ, старая разработка с Вогейма…

— Младлей? Как вы?

Лицо Вир, склонившейся надо мной, окружали белые волосы. Я моргнул. Вокруг меня поднимались стенки внутренней полости робота-реаниматора. Над правым плечом нависала трубка с загубником — значит, я пролежал в реаниматоре долго, и все это время пробыл без сознания. Поэтому те, кто упаковал меня сюда, приняли меры, чтобы я не проглотил язык.

И после конгрегола мне наверняка дали ещё что-то. Из наркотиков, вызывающих долгую отключку.

— Младлей. — Настойчиво сказала Вир.

Яркий свет, падавший с потолка, высвечивал её волосы, превращая их в сияющий нимб. Темный комбез снова застегнут под самое горлышко. На лице ни капли смущения.

Вокруг поднимались стены, залитые белым медпластом. Снова медблок, но уже другой, не «Энн Лювы». Здесь даже пахло по-другому, не так, как на круизере — не отдушками и каким-то деревом, а сухими запахами машинного масла, железа, выпаренных солей.

Как на одном из кораблей Космофлота.

— Где? — Вытолкнул я из пересохшего горла первый вопрос, пришедший в голову.

Вир выпрямилась.

— Мы висим на дальней орбите той самой планеты, которой вы интересовались перед этим, младлей. На орбите Турании. Не знаю, позволите вы мне снова называть вас Лен или нет — но я рискну. Лен, у меня не было выхода. У всего моего мира нет выхода.

Я сел. Голова кружилась, тело слушалось с трудом, так что пришлось цепляться за край внутренней полости. Кто-то снял с меня мундир и все остальное, поэтому я прикрылся рукой и прохрипел:

— И зачем все это? Зачем я вам понадобился?

Она несколько секунд смотрела на меня молча. Наконец сказала:

— А сами не догадываетесь? Там, на «Энн Люве», вы так хорошо разложили все по полочкам…

— У вас проблемы. — Я облизнул пересохшие губы. — Настолько большие, что вам срочно понадобился специалист по чужому военному оборудованию. И хорошие скафандры. Наши медицинские «Муравьи» легко переделываются в боевые «Козодои». Класс у них высокий, подходит как для ближнего боя, так и для абордажей в космосе. Специалист, боевые скафандры… с кем вы схватились, Вир? Не думаю, что ваши соседи с Броунинга или с Ариума хотят наложить лапу на Туранию. Даже если она вся состоит из чистого палладия напополам с титаном, проблемы с Квангусом могут свести на нет всю прибыль.

Вир не слишком радостно улыбнулась.

— Учитывая все происходящее… теперь мы и сами с радостью отдали бы Туранию Броунингу или Ариуму. Но боюсь, теперь её никто не возьмет. И наших проблем это уже не решит. Турания расположена слишком далеко, Лен. На самом краю нашего радиального сечения рукава Галактики. На границе изученной людьми области. Там, где кончается сектор, освоенный человечеством…

Она смолкла. Теперь уже я смотрел на неё несколько секунд молча. Наконец выдавил:

— То есть… ты хочешь сказать, что вы столкнулись с противником, который не человек?

И снова смолк.

Давняя мечта и одновременно — давний затаенный кошмар всего человечества. Выродившийся в наши дни в почти комические фильмы о пришельцах по планетовизу. Помню, я и сам в детстве что-то такое смотрел, причем с восторгом. Про Урала Кузовкина, храброго капитана разведкорабля «Чуткий»…

— Мы столкнулись с чужими. — Вир поглядела мне в глаза. Сейчас там не было звезд — только непроглядная чернота. — Что хуже всего, они тоже столкнулись с нами.

Я вдруг ощутил ярость. Приподнялся, перевалил через край реаниматора. Выпрямился во весь рост, больше не стыдясь наготы. В конце концов, мы переспали, так что чего уж там… Выдавил из пересохшего горла, напрягая связки:

— Но вы решили скрыть эту встречу. От всех — от населенных миров, от Руновы. В первую очередь — от Руновы, Вир! Почему? Это же событие для всей Галактики! И если у вас проблемы, почему вы просто не ушли с Турании, почему не оставили эту планету чужакам? Почему пытаетесь затащить туда… — Я вдруг вспомнил, где нахожусь. — Сюда наш Космофлот?!

— Пока что нам удалось затащить лишь одного младлея. — Выдохнула Вир, внимательно глядя мне в глаза. — Что до прочего… проблема в том, что мы пытались оставить Туранию чужакам. Геологическая экспедиция, наткнувшаяся на них, свернулась и убралась с Турании в тот же день. У геологов есть строгие инструкции на все случаи жизни, действия при встрече с чужой формой жизни там тоже прописаны. Правда, составители инструкций больше рассчитывали на вирусы и бактерии… но выяснилось, что наставления типа «хватай что можешь и беги куда подальше» универсальны всегда.

Она сделала паузу. Я ждал, стиснув зубы.

— Геологи так и не долетели. — Сказала наконец Вир. — Они вышли из прыжка настолько близко от Квангуса, насколько им позволили подпространства — они у нас с недостающей напряжнностью, ты должен об этом знать. Экспедиционному кораблю оставалось до Квангуса ещё три недели на обычных двигателях. Мы уже увидели их через камеры дальних спутников, уже связались с ними. А потом корабль геологов разрушился. При этом рядом не оказалось никого чужого, ни одного корабля или даже намека на него — это зафиксировали дальние спутники.

— Что именно случилось с кораблем? — Глухо спросил я.

Вир отступила, заявила строго:

— Я все расскажу. Но сначала ты оденешься и примешь витамины, прописанные врачом. А потом мы поговорим. Доктор тебя уже осмотрел. Сказал, что ты на удивление хорошо перенес долгое обездвиживание…

— И долгий наркотический сон? — Я скривился.

— И это. — Бестрепетно согласилась Вир. — Но мы были осторожны. У тебя не будет наркотической ломки, если ты этого боишься, младлей. Мы кололи лучшие препараты, за тобой всю дорогу наблюдал доктор. Ты для нас слишком ценный экземпляр, Лен. Я слышала, выпускников вашей академии учат управлять боевыми десантными роботами на расстоянии? А также осуществлять планирование боевых операций, общее наблюдение за ситуацией и командование? Помимо знаний о «Козодоях», «Муравьях» и прочем вооружении? Впрочем, не отвечай. Продолжим, когда ты оденешься.

Она отступила, кивнув на тумбочку у стены. Сверху лежал сверток. Знакомый темно-синий цвет — мой мундир.

— Собираетесь дать бой? — Я, покачиваясь, добрел до тумбочки. Суставы гнулись с трудом, и нога никак не хотела попадать в штанину. Я шепотом помянул глубокий космос вместе с его задницей — нога наконец пролезла.

— Бой уже идет, Лен. — Отчеканила Вир. — Просто мы пока что в этом бою — сторона, которую бьют. Через несколько часов после гибели корабля геологов замолчал спутник связи, подвешенный на дальней орбите, за последней планетой нашей системы. Спутник из соседнего сектора заснял его гибель. Картинка полностью совпала с картиной гибели корабля геологоразведки.

Я замер с футболкой в руках.

— Как я понимаю, все это случилось не вчера и не позавчера?

— Почти три месяца назад. — Вир нахмурилась. — Потом я улетела к вам. За скафандрами.

— И не только за ними, как я понимаю теперь. — Руки немного подрагивали, поэтому я не сразу попал головой в горловину. — План спереть сопровождающего прилетел вместе с тобой?

— У нас есть люди, способные разобраться с документацией по вашим «Муравьям». Однако на это требуется время. А скафандры нужны были ещё вчера. — Плечи у Вир напряглись. — Их всего двести — на большее денег не хватило. И малейший промах во время ремонта…

— Не ремонта, а переоборудования. — Проворчал я. — Говори все как есть, не будем стесняться — уже переспали, уже меня украли, уже все стали как свои.

— Значит, ты поможешь? — Оживилась Вир.

Я накинул китель.

— Сначала я… — Пуговицы не желали лезть в узкие петли, норовя выскользнуть из-под дрожащих пальцев. — Сначала я выясню, что это за история. Что это за существа…

— Ты случайно не пересмотрелся фильмов по планетовизу? Младлей — спасатель Галактики? Не понимаю, почему ваш штаб не послал со скафандрами кого-то постарше.

— И впрямь. — Медленно сказал я. — Почему? Может, у нас в штабе заботились о тебе — чтобы одной красивой особистке не пришлось спать с кем-то постарше?

Она и глазом не моргнула. Подхватила стаканчик, стоявший на какой-то полочке, ткнула мне в руки.

— Витамины.

Мгновенье я стоял, рассматривая капсулы на дне стаканчика. Брать что-то из её рук после того, как она меня одурманила и уволокла неизвестно куда? А с другой стороны, я тут нужен в здравом уме и здравой памяти. И ничего опаснее стимулятора мне не дадут.

Я залпом опрокинул содержимое в рот, запил водой, которую мне тут же подсунула Виринея.

— Сейчас идем в столовую. Ты ешь, я рассказываю. И показываю. — Она сделала четкое кругом, зашагала к двери, не дожидаясь меня.

Коридоры корабля оказались практически пусты. Несколько мужчин, попавшихся нам по дороге, были одеты в зелено-серую форму. Форма — значит, мы на корабле Космофлота Квангуса.

— Ваш боевой корабль? — Спросил я, идя следом за Виринеей.

Она шагала не спеша, за что я был втайне ей благодарен — странная онемелость в суставах проходить не спешила.

— Да, линкор «Черна». Один из двух, которые у нас есть… то есть были. — В голосе у Виринеи что-то звучало. Грусть?

Я тут же ухватился за сказанное.

— Были? А где второй?

Вир ответила не сразу.

— Месяц назад, когда я находилась на Рунове, второй линкор, «Варнаву», уничтожили на дальней орбите Квангуса. Он погиб так же, как и корабль геологоразведки.

Я сбился с шага.

— То есть? Сколько всего у вас погибло кораблей?

— За три месяца и четыре дня, прошедшие с момента обнаружения на Турании чужой формы жизни, мы потеряли шесть спутников и восемь кораблей. — Отчеканила Вир. — Первые случаи произошли на дальних орбитах. Но три недели назад, как мне сказали, погиб сторожевой корабль «Улава». И это случилось уже на средней системной орбите. Возле Малеса, четвертой планеты нашей системы.

— Кольцо сжимается, выходит? Но почему вы не бьете во все колокола, не просите помощи?

Вир резко развернулась, глянула мне в глаза.

— А что сделают другие системы, когда узнают, что мы вовлечены в конфликт? И что наш противник не человек, а некая цивилизация, обладающая неизвестной технологией? Что сделает ваша Рунова в первую очередь, Лен? Ответьте мне.

Я замер, глядя на неё сверху вниз. Сказал после паузы:

— Мы вернем домой наших дипломатов. Согласуем с вами помощь, которую можем оказать. Конечно, сначала вопрос будет изучен, о результатах сообщат через официальные сети всему обществу Руновы. Потом вопрос поставят на голосование…

Вир яростно кивнула.

— И где-то через полгода вы нам поможете. Если, конечно, ваше планетное общество не испугается и проголосует положительно. Все это время мы проведем в изоляции. Одни. Вы знаете, сколько грузовых трюмов я зафрахтовала на «Энн Люве»? Девять. И все под завязку были забиты контейнерами. Лекарства, электроника, средства индивидуальной защиты — их нам продали в обход вашего Космофлота.

Я вскинул брови, но промолчал. Лично меня брало сомнение, что такое возможно — как-никак средства индивидуальной защиты тоже делают на заводах Космофлота.

— Через месяц, — заявила Вир. — С Руновы к Квангусу уходит круизер «Голд Бида». На нем полетит следующий помощник нашего посла. На «Голд Биде» уже зафрахтованы восемь трюмов, их тоже загрузят под завязку. А если кто-то узнает о случившемся на Турании, круизер стартует не на Квангус, а куда подальше. Скажем, на Ариум. И мы останемся без грузов.

— На «Голд Биде» тоже будут скафандры? — Я глядел ей в глаза и понимал, что не могу на неё злиться. Когда дерешься за своих, шутки побоку.

— Там будут десантные роботы, младлей. — Серьезно сказала Вир. — Старые, списанные с вашего Космофлота, купленные нами якобы на запчасти к нашим собственным. Разумеется, это вранье, потому что даже списанные, ваши роботы все равно на поколение моложе тех, что мы сумели купить на Броунинге. Умеешь работать с древней техникой? У нас есть три сотни десантных роботов серии М-218.

Я помедлил, но кивнул.

— Вот и хорошо. — Выдохнула Вир. И повернулась к двери по правую руку. — Мы пришли, Лен. Столовая здесь.

 

Глава восьмая. Иномиряне

Маленький кораблик плыл в прозрачном синеватом кубике, повисшем над столом. Потом, без всякой вспышки, без трансформаций или пробоин, очертания кораблика начали расплываться. И не спеша растянулись в бесформенное белесое облако. Рядом блеснула пролетевшая комета, часть облака колыхнулась, дернувшись в ту сторону…

— Мы получили запись через шесть часов после гибели корабля. — Сказала Виринея, над комом которой в кубике сияла картинка. — И тут же послали туда один из линкоров. С парой сторожевых кораблей. К их прибытию облако уже расползлось на тысячу с лишним километров. Анализаторы нашли в образцах с места гибели корабля ионы металла, распыленные молекулы пластика и немного молекул белка. Понимаешь, младлей, что это значит?

— Кто-то распылил вашу геологоразведку на молекулы и атомы. Вместе с их кораблем. — Я, нахмурившись, наблюдал, как белесое облако медленно-медленно разбухает, размазываясь по вакууму. — И что, все ваши потерянные корабли погибли так же?

Вир кивнула. Сухо, деловито, без тени ужаса — словно для неё все это уже стало частью повседневной жизни.

— И каждый раз, младлей, рядом не оказывалось ни одного корабля. Знаешь, какая проблема у подпространств в окрестностях Квангуса?

Я пробормотал:

— Нестабильные показатели напряженности обеих подпространств. Большую часть времени слишком низкие. Что затрудняет прямую свертку подпространств для создания туннеля под прыжок…

— Именно. Из-за этого мы держим спутники на всех орбитах вокруг Лорны, нашего светила. Приходится ежесекундно следить за вакуумом. Бывают моменты, когда напряженность ненадолго повышается, и тогда полеты за пределы системы могут совершать даже патрульные боты, у которых не слишком мощные генераторы свертки. Так вот, данные со спутников показали, что в момент гибели наших кораблей космос рядом был пуст. Ни одного корабля. Ни одного скачка напряженности подпространства, говорящего о прыжке. Что означает — рядом действительно никого не было. И ни одно из вооружений, известных человечеству, не работало поблизости.

— Все корабли погибли так же? — Спрашивая, я уже знал ответ.

Вир молча кивнула, не размениваясь на слова. Шевельнула пальцами левой руки, лежащей на столе. Картинка в кубе сменилась. Следующий корабль. Мгновение, и он расползается в облако. Небольшой патрульный бот. Облако…

Я просмотрел ряд погибших кораблей до конца. Спросил, когда над комом Виринеи остался пустой кубик:

— Как я понимаю, случаи происходят все ближе к вашей планете?

— Да. — Вир глянула задумчиво.

— Так что именно обнаружили геологи на Турании?

Её пальцы снова шевельнулись. В синеватом кубике блеснула тусклая темно-красная искра — багровый карлик, светило Турании. Выросла в шар, заняв собой половину объема кубика. И уплыла в сторону. На смену ей в кубике появился сегмент планеты — неяркий, кирпичного цвета, в песочных перьях бурь и ураганов, что зарождались и бушевали в атмосфере. Изображение быстро росло, перья разошлись и исчезли. Появилась поверхность — невысокие горные пики из темного камня с красноватыми прожилками, лужицы неровного песка в промежутках между ними. Небольшая долина…

И цилиндр посередине. Серый, гладкий, едва поблескивающий в темно-багровом свете Оноры, светила Турании. Установленный, насколько я мог судить, строго по вертикали. Без малейшего перекоса. На верхнем круглом срезе темнели или углубления, или детали другого цвета, врезанные в корпус ниже верхней грани.

— Увеличь. — Я подался вперед, нависнув над кубиком. И над рукой Вир.

Она шевельнула указательным пальцем — изображение круга разрослось на всю верхнюю грань куба. Все-таки это были детали, вмонтированные в углубления. Сложные многоугольники, из-за которых выступающая часть корпуса выглядела серой сетью. С многогранными ячейками, наложенными на черный фон…

— Как его обнаружили? — Я глянул на Вир.

Её губы беззвучно шевельнулись — словно она вспоминала что-то, прежде чем ответить.

— К осмотру горной гряды, где находится цилиндр, геологи должны были приступить двадцать шестого числа, восьмого межсистемного месяца этого года. Через два стандартных часа после рассвета. Именно в этот день геологи и вылетели к гряде. До данного объекта они добрались через три часа сорок минут после туранского рассвета. Разглядели на фоне гор цилиндр… а потом, как и положено, засняли неизвестный объект со всех ракурсов. Взяли пробы грунта у основания и дальше по окружностям — нарезая их с шагом в четверть метра. Был так же изъят молекулярный образец с самого цилиндра. Все по инструкции. Затем геологи вернулись на корабль, дождались возвращения разведывательных зондов и покинули планету. Совершили скачок к нашей дальней орбите, потом решили идти на обычных двигателях. И превратились в облако из атомов и молекул.

Я откинулся назад. Шесть спутников, восемь кораблей. И большая часть звездолетов — гражданские. Плохо. Очень плохо.

Может ли эта история угрожать моему миру? От Турании до Руновы расстояние не близкое — но прыжки через туннели, свернутые из подпространств, превращают его в фикцию. Четыре прыжка, и несколько часов на отдых после каждого, чтобы генераторы свертки не перегрелись…

Причем у хозяев цилиндра есть технологии, которых мы не знаем. Что и доказывает гибель кораблей.

Я отбил пальцами на столе барабанную дробь — и решился.

— Я поучаствую в этой авантюре.

Лицо Вир немного оживилось.

— Но с условием. Все сведения о вашей встрече с иномирянами — все, Вир! — будут переданы в наше посольство на Квангусе. И вы потребуете этого от своего штаба немедленно…

— Ты неправильно представляешь себе расклад. — Холодно сказала Вир. — Штаб нашего Космофлота на Квангусе. А мы сейчас висим возле Турании. Пока мы потребуем, пока они нам ответят… причем мы не можем приказывать штабу. Это они решают, а мы исполняем. А не наоборот. Может, в вашем Космофлоте по другому? Но я предложу тебе другой вариант, младлей. Помоги нам. И выживи. А когда вернешься к своим, расскажешь им все до последней мелочи. Все, что услышишь от меня. Все, что увидишь тут. Обещаю найти для тебя место на корабле с беженцами, когда наступит последний момент. Если я буду ещё жива. Если ты будешь ещё жив. Вопросы?

Я помолчал, глядя на неё в упор.

— Значит, вы готовите эвакуацию?

— Если корабли начнут погибать уже над самой планетой, мы отправим хотя бы часть штатских. — Неожиданно мягко сказала Вир. — Тех, кого сможем. Детей и женщин. Отправим старым способом — баржами с ракетными движками. Их прямо сейчас спешно клепают на нашей верфи. Запустим их старым способом — паровозом. Дождемся дня, когда напряженность подпространств скакнет, и…

Я помолчал. Так заселяли системы на заре освоения Галактики — корабль с достаточно мощным генератором свертки создает туннель, куда на ракетных двигателях заплывают баржи. От нагрузки генератор свертки, как правило, разрушался. Обездвиженный корабль оставался там, где был, а баржи выпрыгивали на другом конце туннеля. В неизвестность нового мира.

— И куда пойдут ваши баржи?

— Часть на Броунинг, часть на Рунову. — Объявила Вир. — На Ариуме слишком мало собственных ресурсов, не думаю, что там обрадуются нашим детям. И да, я помню, что от Руновы нас отделяет четыре прыжка, а от Броунинга два. Помимо барж, мы закинем в туннели ещё несколько толкачей, для последующих прыжков. Все просчитывается наперед, Лен. Прямо сейчас, где-то там, на Квангусе.

— Значит, вы собираетесь драться до конца… — Я глянул на кивнувшую в ответ Вир. Спросил: — Как вы сумели все скрыть? Пропажа восьми кораблей — это не шутка.

— Ну, мало ли где пропадают небольшие грузовики и спутники. — Вир независимо пожала плечами. Нахмурилась. — Однако мне сказали, что после гибели «Варнавы» по Квангусу поползли слухи. Боюсь, ваш посол уже что-то накопал. И сейчас на «Энн Люве» к Броунингу летит его доклад. С кем-то из помощников. Одна радость — отсутствие быстрой связи между системами. Пока посланник из вашего посольства прибудет на Броунинг, пока дождется там попутного звездолета, идущего на Рунову… «Голд Бида» к тому времени уже отправится к нам.

Я снова помолчал, обдумывая все услышанное. Сказал медленно:

— Почему вы так уверенны, что иномиряне дадут вам открытый бой? А если они просто рассеют весь Квангус в пространстве, так же, как и корабли?

И вот тут в лице у Вир что-то дрогнуло. Брови надломились, в углах рта обрисовались складки, сразу добавив ей лет…

— Это станет бессмысленным актом. — Резко бросила она. — А наши аналитики полагают, что цивилизация, достигшая такого уровня, как та, с которой мы встретились, не совершает бессмысленных действий.

— А что ещё они полагают? — Мне почему-то хотелось встать из-за стола, подойти к Вир и обнять её. До этого она выглядела валькирией из особого отдела — губы сжаты, черные глаза смотрят с легким прищуром, словно ищут жертву сквозь прицел импульсника — а тут вдруг стала просто испуганной женщиной.

Правда, испугалась она не врага, а того, что её мир погибнет, не успев и не сумев дать бой…

— До сих пор нам непонятна цель этих нападений. — Виринея моргнула, и горестный надлом бровей исчез. — Им нужна наша планета? Но пока мы не наткнулись на этот цилиндр, Квангус их не интересовал. Что же они раньше нашу систему не замечали? Они обитают где-то неподалеку от Турании и не хотят иметь соседей? Но иномиряне могли бы просто сообщить нам об этом. Мы же не сумасшедшие, чтобы лезть туда, где нас поджидает смерть. Посчитали людей формой жизни, которую нужно уничтожить? Однако подобная позиция не характерна для высокоразвитого общества.

Я вздохнул. Сказал наставительно:

— А вот в книжках по истории пишут, что более высокоразвитые народы всегда уничтожали менее развитые. Из-за территорий, из-за того, что там имелось. И знать не знали, что такая позиция для них не характерна, бедолаги… Может, не только ваши геологи взяли молекулярный образец с цилиндра? Вдруг с них тоже сняли несколько клеток? Выявили какой-то микроэлемент, озадачились…

Я остановился, рассердившись на самого себя. Меня несло куда-то не туда — в аналитические дебри, короче.

Виринея сверкнула черными глазами.

— Это мысль. Вдруг им нужен некий элемент, которого нет ни на Турании, ни в их собственном мире? И мы сами доставили пробу им к порогу…

Я склонил голову.

— Не так быстро, Вир. Не забывайте, что я все-таки младлей, а не аналитик. Не увлекайтесь моими теориями, гм… Поговорим лучше о деле? Что именно вы собрались делать на Турании?

— С нами прилетело несколько ученых. — Глухо сказала она. — Мы заново возьмем пробы грунта вокруг цилиндра, для исследований прямо тут, на борту «Черны». Запустим над Туранией зонды, настроив их на поиск объектов с правильными геометрическими очертаниями. Вдруг цилиндр не единственная чужеродная штука на этой планете? Просканируем место, где он стоит. Проб с поверхности самого цилиндра на этот раз брать не будем. Прочешем местность десантными роботами — на тот случай, если где-то под утесами лежит что-то интересное. То, что не успеет зарегистрировать быстро летящий зонд, легко снимет камера неторопливо идущего робота.

— Все это хорошо. — Пробормотал я. — Жаль только, что нас могут распылить на атомы в любой момент.

Вир свирепо нахмурилась, начав смахивать на загорелую валькирию.

— Мы сделаем все, что сможем. Теперь ешь, младлей. Сегодня можешь отдохнуть, а завтра тебя будут ждать в отсеке со скафандрами. Единственное условие — коды доступа к держакам и скафандрам нужно предоставить уже сегодня. Чтобы наши техники сразу начали переделывать «Муравьи» в «Козодои». Коды, как я понимаю, в твоем комме?

— Какой уж тут отдых. — Я глянул на поднос с едой, отодвинутый на другой конец стола. — Вот перекушу и двинусь. Чтобы не пришлось завтра за вашими техниками переделывать сделанное. Но за это я потребую обратной любезности. Хочу прогуляться в ту самую долину, с цилиндром. Осмотреться, оглядеться… увидеть своими глазами.

Вир глянула, сурово поджав губы. Сказала нехотя:

— Когда все скафандры будут готовы, я позволю тебе один раз выйти на землю. Под моим контролем, разумеется.

Я подтянул к себе поднос, глянул на неё насмешливо.

— Премного благодарен, госпожа… какой у тебя чин?

— Я капитан разведки Квангуса. — Отрывисто сообщила Вир.

Я не удержался и присвистнул.

— Ого… первый раз в жизни спал с целым капитаном.

— Охломон. — Заявила она, гневно щурясь. — Ещё раз так свистнешь, и будешь спать на корабельной губе.

— Так точно, госпожа капитан.

Я покаянно опустил глаза и занялся подносом.

 

Глава девятая. Прогулка на Туранию

— Может, все-таки передумаешь?

Вир, нахмурившись, наблюдала, как я влезаю в скафандр. Помедлив с ответом, я шлепнул по заднему округлому щитку шлема, откинутого назад на манер капюшона. Он упал, закрывая голову. Соединения шлема и нагрудника щелкнули, сливаясь в единое целое. Едва слышно зашипело — начался процесс герметизации.

Лицо Вир помутнело — перед глазами теперь оказалась бронепластовая внутренняя поверхность шлема, не слишком прозрачная без поддержки внутреннего экрана. Затем руки и ноги мне сдавило — шла проверка герметичности. На нижней части бронепластового щитка вспыхнуло и развернулось табло-полоска рабочих датчиков. Огоньки сплошь зеленые — все в норме, как и положено.

— Рабочий режим. — Негромко приказал я.

Бронепласт перед глазами тут же посветлел, став почти незаметным. Компьютер скафандра активизировал экран внутри шлема, прояснявший картинку внешнего мира. Даже лучший бронепласт на основе кристаллов, стоявший на переднем щитке шлема, все-таки оставался не слишком прозрачным. Единственное, что помогало совместить безопасность и возможность выглянуть наружу, находясь под защитой бронепласта — это подпорка в виде экрана. При нужде ещё и укрупняющая отдельные объекты…

— Внешняя связь. — Бросил я. И тут же, без паузы, добавил: — У нас был уговор, Вир. Помнишь? Я превращаю Муравьев в Козодоев, а ты позволяешь мне разок прогуляться в той долине. С моей стороны все сделано. Двести скафандров переоборудованы, с техниками я побеседовал. Теперь они знают, в какие именно места технической документации нужно заглядывать при разных неполадках. Что не так?

Слова мои должны были сейчас прозвучать в узком пространстве технического отсека перед челночным шлюзом. Донесенные до Вир внешней связью скафандра. Она в ответ посмотрела ничего не выражающим взглядом — чертова привычка особистов скрывать свои эмоции.

— Ты — вчерашний выпускник, только что из учебки. И пусть её у вас на Рунове называют академией, но суть та же — у тебя за плечами учебка, пусть даже четыхгодичная. И нет практического опыта.

— Его тут у всего человечества нет. — Резко сказал я. — Все неопытные, все в первый раз. И ты забываешь одно — я единственный на этом корабле, у кого есть опыт работы со скафандром типа Козодой. А посылать на чужую планету человека, не отходившего в данной модели хотя бы часов сто, запрещено…

Я вдруг споткнулся, вспомнив, что запрещают это наши уставы и положения. Кто этих квангусцев знает — может, у них подобное разрешено? Порядки, царившие на «Черне», на мой взгляд, были самыми раздолбайскими. Столовая открыта весь день, точных часов для кормления экипажа не установлено, техники, пока я им показывал, как работать с Козодоями, ухмылялись и переглядывались. Только что не зевали и не чесались. Короче, пиратская вольница, а не военный корабль. Я вздохнул, добавил размеренно:

— Я — лучший вариант для разведки. Потому и капитан вашей «Черны» не возражал против того, что я первым спущусь на Туранию. Так в чем дело, Вир?

Она мгновенье смотрела молча, потом буркнула:

— Тебе, младлей, положено защищать границы Руновы, а не Квангуса. И то, что творится сейчас на Турании, не твое дело. Это не твоя земля…

Я вскинул руки вверх-вниз, проверяя работу сервомоторов. Присел. Потом ответил:

— Есть только один момент, госпожа капитан, который все меняет. Границы Руновы проходят там, где стою я. И если я здесь, значит, вместе со мной тут граница Руновы. Вот и все. Я готов. Ключ на старт?

Это была древняя фраза, появившаяся с неизвестно каких времен — но прижившаяся у нас в Космофлоте.

— На старт, младлей. — Вир все-таки выдавила на лицо улыбку. — Кажется, так у вас отвечают? Удачи.

И вышла из шлюза.

В чреве десантного челнока двумя рядами меня дожидались роботы — старенькие М-218 вогеймской сборки. Годы службы на Броунинге не прошли для них даром. На двух корпусах сияли заплаты, у четырех я после проверки поменял начинку компов. И на всякий случай загрузил в их память руновский язык — для простоты общения.

Люк сомкнулся, я улегся в пилотский ложемент. Пальцем в перчатке осторожно коснулся кнопки пуска. В наушниках свистнуло — комп челнока устанавливал контакт с компьютером моего скафандра.

— Борт 6–4, приписка «Черна», запрашивает вход-контакт. — С томной хрипотцой сообщил мне скафандр.

Звуковую матрицу для него подбирал я сам. И выбрал ту, что напомнила голос моего старого комма. Ностальгия, однако…

— Вход-контакт позволить.

К табло-полоске датчиков скафандра прибавилась ещё одна — с датчиками челнока. Огоньки на ней сияли уже желтым. На квангуских кораблях был принят другой цветовой код.

— Запросить разрешение на вылет. — Скомандовал я уже на общегалактическом.

Пауза. Очевидно, комп челнока переводил мой общегалактический на квангуский. Наконец голос в наушниках томно отозвался:

— Разрешение получено. Капитан Шодай желает вам удачи.

— Уходим. — Коротко сказал я, не размениваясь на ответные благодарности. — Точка приземления — Турания, сектор двадцать шесть дробь сорок один, условное северное полушарие. Траектория снижения должна пролегать в стороне от сектора приземления. Выполнять.

Рывком распахнулись створки выходного люка. Стартовая катапульта вышвырнула челнок из шлюза — и он медленно выплыл в черноту космоса. Под звездную пыль. Потом сработали двигатели самого челнока. Ложемент мягко покачнулся, компенсируя нагрузку.

Неяркий, кирпично-песочный диск Турании в обзорном экране начал расти. Потом бок планеты, расписанный кругами ураганов, скользнул под дно челнока. Снова вынырнул на экран — громадной дугой, подсвеченной багровым светом.

— Картинку на экран челнока. — Скомандовал я. — Хочу видеть в максимальном укрупнении сектора, над которыми движется челнок. Выведи изображение в нижний левый сектор.

В нижней четверти экрана тут же высветился квадрат. В промежутках меж облаками и пыльно-желтыми завитками ураганов сверху вниз неслась лента равнины. Потом замелькали смутные черточки — отдельные стоящие пики. На остальной части экрана тем временем мелькнули и исчезли облака. Челнок зашел в атмосферу. Горы подросли, стали объемнее, пошли чаще.

Начиналась гряда, посередине которой пряталась долина с цилиндром. Теперь изображение в нижнем квадрате и на остальной части экрана практически совпадало.

— Убрать картинку. — Поспешно сказал я. Добавил, припомнив размеры секторов на Турании. — Место для посадки выберу сам. Карту.

Блеснул луч от визора, закрепленного на потолке — блеснул и развернулся в объемную карту сектора. Я нашел небольшой пятачок, свободный от скал. В четверти километра от долины с цилиндром.

Челнок, сотрясшись всем корпусом от торможения, по крутой траектории скользнул к выбранному месту.

— Активировать роботов. — Распорядился я. — Двоих — наружу, на предварительную разведку. Номер один и номер два.

И глянул на импульсник, укрепленный на правой руке чуть ниже локтя — без всякой нужды глянул, поскольку огонек от датчика импульсника горел внутри шлема бестрепетной зеленой точкой. Нервничаю…

В наушниках зашуршало, потом томный голос объявил:

— Робот один докладывает — левые сектора вокруг челнока свободны от живых и искусственных объектов. Робот два докладывает — правые сектора свободны…

— Выводи остальных роботов. — Я встал с ложемента. — Двигаться за мной строем по двое, в шахматку. Вперед не забегать. Прожектора не включать, избегать вспышек света. И дай в шлеме отдельной картинкой ультразвуковое сканирование местности.

В правом углу поля зрения появился квадрат, в котором мерцали черные очертания близлежащих скал на фоне белесого марева. Предосторожность на всякий случай…

Роботы — обтекаемо-округлые платформы на круговых манипуляторах — спустились по аппарели, переваливаясь с боку на бок. Я прошелся вдоль строя, поглядывая на сигнальные панели под турелями импульсников. Везде горят оранжевые огоньки, что по вогеймским стандартам означает стопроцентную зарядку накопителей.

Вот только поможет ли эта зарядка против врага, распыляющего на молекулы целые корабли?

Я двинулся к расщелине меж двумя скалами, поглядывая по сторонам. Томный голос в наушниках пропел:

— Установлено соединение с «Черной». Задержка связи сорок шесть минут, проводится постоянная передача всех данных на корабль прибытия.

— Передай наверх — мне одна идея в голову пришла. — Пробормотал я, замедляя шаг.

Под ногу попался валун, утонувший в мелком, похожем на пыль песке. Подошва соскользнула — но тут же сработал антиграв, и я на мгновенье всплыл над грунтом.

— Пусть сопоставят данные по скачкам напряженности подпространств и время гибели кораблей и спутников. Как они соотносятся между собой…

Дальше я шагал молча, крутя головой и рассматривая нависающие над головой склоны. Горы, остатки древнего плато, разъеденного эрозией, здесь поднимались вверх почти отвесно. До долины с цилиндром я добрался без проблем. Лишь один раз пришлось задействовать антиграв, чтобы перебраться через узкое ущелье. Десантные роботы, выстроившись в линию, перелетели над расщелиной вслед за мной.

Перед тем, как войти в ту самую долину, я задержался. Обвел все внимательным взглядом. Три горных склона по краям — точнее, не склоны, а отвесные скалы. Распадок между ними усыпан камнями и заполнен песком с пылью. Посередине отвесно стоит цилиндр…

— Телеметрию искусственного объекта прямо по курсу. — Распорядился я.

Женский голос запел в наушнике:

— Форма — цилиндр, высота два и шестьдесят восемь сотых метра, диаметр ноль целых семьдесят девять сотых метра. Основание погружено в местные осадочные породы. Анализ отражающих характеристик покрытия показывает наличие кобольда вольфрама.

Я нахмурился, и ещё раз оглядел небольшую долину. Задержал взгляд на пиках трех гор, тонущих в мутном коричневатом небе. На этой стороне Турании рассвело уже три часа назад, но день был темноват.

Что-то мне не нравилось в этих горах — вот только что?

Они экранируют сигнал, вдруг понял я. У меня этих проблем нет, «Черна», куда комп с моего скафандра непрерывно отсылает данные — записи с камер и микрофона, показания датчиков и прочего — висит сейчас где-то за пиками. На пяти часах с минутами, если наложить на небо циферблат. И если я правильно помню угол вхождения в здешнюю атмосферу. Мой сигнал идет сейчас на «Черну» без помех.

Нечто, вызвавшее гибель кораблей Квангуса, находится или за пределами этой звездной системы — или прямо тут, в этой долине. Конечно, хозяева цилиндра могут иметь средства связи, недоступные моему воображению.

Но вон та тень, на горном пике справа, смотрит прямо на цилиндр. Очертания у неё неровные, а расположение слишком уж идеально… для чего?

Для смотрового пункта, ответил я себе. Выдохнул, не сводя глаз с тени:

— Запись. Собираюсь обследовать горный склон справа от места моего вхождения в долину. Интересующая меня точка располагается на склоне в тридцати трех метрах от поверхности. Смотрит прямо на цилиндр. Замаскирована тенью неправильных очертаний. Вначале задействую робота. На этом запись окончена. Теперь приказываю …

Я вдруг споткнулся, подумав, что нужно бы дать компьютеру скафандра имя. Чтобы не говорить вот это «приказываю». Представляю, как могут потешаться в рубке «Черны», слушая, как я общаюсь с компом…

— Распоряжение для компьютера скафандра по форме обращения. — Негромко сказал я. — Отныне, отдавая приказания, я буду называть тебя Дуся.

— Принято. — Томно ответила Дуся.

В другое время я бы фыркнул, но сейчас мое внимание было приковано к тени на склоне.

— Дуся, подсоедини к моей правой рукавице управление роботом номер один. Картинку с его камеры мне в шлем. Выведи на меня прямое голосовое управление номером один. Форма обращения к нему — Первый. Вместо ультразвукового сканирования с моего скафандра дай картинку сканирование с платформы Первого.

— Сделано. — С хрипотцой выдохнул голос компьютера.

Черные силуэты гор на картинке со сканера в правом углу качнулись. Сменились на другие. В левом углу возникла картинка обычная — с видеокамеры.

— Первый, вперед. — Я посторонился, пропуская двинувшегося вперед робота.

И едва тот миновал коротенькую расщелину, которую я выбрал себе для укрытия, вскинул перед собой правую руку. Растопырил пальцы, расставив по невидимому кругу. Немного провернул кисть. Датчики давления, вмонтированные в рукавицу, передали мое движение Первому. Робот свернул градусов на тридцать, бодро покатил к скале.

— Первый, стоять. — Негромко сказал я.

Он замер за два метра до каменной стенки.

— Первый, вверх.

Четырехугольная платформа с четырьмя круговыми манипуляторами, при передвижении работавших как колеса, поплыла вверх. Я выпрямил пальцы, выведя их из рабочего положения, снова согнул и ещё немного довернул, нацеливая Первого в нужную сторону.

— Стоп.

Теперь робот висел прямо напротив загадочной тени. Я скосил глаза на картинку со сканера. Вроде бы чернота на месте тени не такая плотная? А проверим-ка…

— Первый, подсвети.

Узкий луч света ударил в горный склон. На картинке слева нарисовался неровный, ломанный абрис широкой ниши. Впереди торчал какой-то валун — надломанным, острым зубом. За ним, на некотором отдалении, выступы ещё одной скалы. Я прищурился, вглядываясь в картинку на шлеме.

Камни в глубине вдруг плеснули неярким светом, потекли, распухая темными облаками…

Но рассмотреть до конца я не успел. Полыхнула ослепительная вспышка — экран внутри шлема моментально потемнел, защищая от сияния. Каменистый грунт под ногами тряхнуло. Я отпрыгнул под защиту выступа по правую руку. Развернулся, вжался спиной в отвесную скалу. Замер, ожидая града каменных обломков.

Но его почему-то не было. В наушниках взорвался голос Дуси:

— Взрыв неизвестного происхождения! Точка взрыва совпадает с последним местоположением Первого! Данные с Первого не поступают. Вокруг места взрыва наблюдается странная облачность, регистрируется небольшая магнитная аномалия. Центр аномалии расположен в тридцати трех и сорока восьми сотых метров над поверхностью.

— Доклад по роботам! — Бросил я.

И выглянул из-за выступа. В распадке висел туман. Край его понемногу наползал на небольшое ущелье, где спрятался я со своими роботами. По серо-коричневой облачной пелене плыли мелкие волны.

Опомнившаяся после взрыва Дуся снова выдохнула в наушники:

— Кроме Первого, все остальные роботы целы. Серьезных повреждений нет. У робота номер четыре не сработал вовремя фильтр на камере. Теперь он работает на ультразвуковом сканере вместо видеонаблюдения. Дальнейшее использование четвертого номера функционально ограниченно. Какие будут приказы?

— Выведи мне последний кадр, переданный Первым. — Приказал я. — Крупной картинкой.

В левой половине шлема зажегся квадрат. Я снова увидел то, что врезалось в память — камни, на мгновение превратившиеся в темные облака.

— Вот так так… — Пробормотал я. — И что же такое прячется в этой горе?

— Послать второго робота? — Немедленно отозвалась Дуся.

— А давай. — Согласился я. — Пусть пройдется по следам Первого. Без подсветки, как и тот. Потом поднимется в точку, где Первого взорвали, и повисит там. Ультразвуковое сканирование не включать. Посмотрим, тронут ли его. Пусть также возьмет пробы воздуха из эпицентра взрыва. И отправь ещё одного, чтобы взять пробы воздуха внизу, под эпицентром. После забора проб этот робот должен немедленно вернуться сюда, в укрытие.

— Выполнено.

Туман потихоньку залился в расщелину, где стоял я. Два робота уползли в облачную стену. Потом один вернулся — я его не увидел, потому что туман уже залился в расщелину, заполнив её мутным коричневатым полумраком. Однако Дуся доложила о возвращении робота. И о том, что другой уже на месте.

Картинка с робота, поднявшегося к эпицентру взрыва, ничем не отличалась от той, что была вокруг меня. Непонятный серо-коричневый туман. Я прождал минут десять. Ничего не менялось. Разве что туман вокруг начал немного рассеиваться. Я уже мог разглядеть небольшой валун у подножия скалы, за которой прятался.

Может, попробуем усугубить ситуацию? Конечно, жаль терять роботов, но дело важнее.

— Дуся, пошли робота вперед. В пещеру, напротив которой он висит. Со скоростью не больше двух сантиметров в секунду. Пусть включит ультразвуковое сканирование. При малейших изменениях в ультразвуковом эхе со стороны пещеры пусть уходит вверх. И летит в сторону челнока — у него на борту пробы из эпицентра.

За которые Вир мне голову снимет, если робот все-таки погибнет…

— Сделано. — Отозвалась Дуся. Добавила через полминуты: — Робот коснулся скальной породы напротив эпицентра взрыва. Выдвигается внутрь на манипуляторах. Исследует нишу. Её высота — две целых девять десятых метра, ширина — три восемьдесят шесть, глубина — два четырнадцать. Дальнейшие приказы?

— Пусть ждет.

Я ненадолго задумался. Рискнуть — и подняться самому к нише в горе? Могу и не вернуться. А с другой стороны, нужно узнать, с кем мы имеем дело. И чем скорее, тем лучше, потому что следующим погибшим кораблем может оказаться «Черна».

От «Черны» мысли почему-то скользнули к Вир. Почему квангусцы позволяют женщинам участвовать в таких заварушках? В нашей Плабе, насколько я знал, женщин задействовали только на кабинетных работах — архивы, преподавание, лаборатории.

Потом в голову вдруг пришла одна идея. Наглая, но…

— Дуся, прикажи роботу с пробами из эпицентра лететь к челноку. Остальных тоже отправляй туда — оставь только номер четыре и ещё одного робота. Пусть номер четвертый выдвинется в точку эпицентра и ждет там приказаний. Другого робота оставь здесь, за скалой. Если со мной что-то случится, он должен меня найти — или то, что от меня останется — и доставить на челнок. В этом случае командование переходит к компьютеру челнока. Его задача доставить уцелевших роботов на «Черну». Всех уцелевших, по возможности. Теперь для записи — я собираюсь произвести разведку в скальной нише напротив эпицентра. Остальное станет ясно по ходу действия. Конец записи. Дуся, как там четвертый?

— На месте.

— Вот и славно. Поехали, как говорили в древности. Да, и картинку с ультразвука мне в шлем.

Подключив антигравы, я взлетел над расщелиной. Чтобы подправить курс, двинул левой рукой в перчатке — именно сюда выводилось управление двигателями скафандра. Туман все ещё висел в воздухе, идти приходилось, сверяясь со сканером. Черный контур склона горы в картинке медленно менял очертания, пока я плыл по воздуху, приближаясь к нише.

Та наконец высветилась на сканере неровным серым пятном. Я спланировал к её верхнему краю, вытянул руку, коснувшись камня. Активизировал гравитационные присоски на рукавицах, оставил включенным антиграв — и растянулся всем телом вдоль верхней кромки. Замер, прижавшись к неровному камню.

— Дуся, пусть четвертый включит подсветку на полную мощность. Как только скажу «раз!» — отключай антиграв. Когда крикну «два!» — присоски.

У меня под животом мелькнул размытый луч света. Едва заметный в серо-коричневом тумане. Ответа долго ждать не пришлось.

Вспышка, дрожь скалы под рукавицами скафандра — и совсем уж темное облако, расползающееся на месте гибели робота под номером четыре. Я гаркнул:

— Раз!

Антиграв отключился мгновенно. Вернувшаяся тяжесть рванула меня вниз. Я крутнулся, пока присоски удерживали рукавицы на краю скальной кромки, забросил тело внутрь ниши. Ещё в начале движения бросил:

— Два!

И полетел ногами вперед. Картинка с ультразвукового сканера взорвалась серо-белыми вспышками. На остальной части экрана тоже творилось что-то непонятное — словно в глубине ниши серо-коричневый туман становился чисто коричневым и сиял искрами…

 

Глава десятая. Вышел кто-то из тумана, вынул вирус из кармана…

В прыжке я на что-то налетел, и меня косо отбросило в сторону. Тут же автоматически включился антиграв вместе с сервомоторами, тормозя и смягчая силу удара. Однако я все же приложился обо что-то боком. Отдача мягко оттолкнула меня прочь — антиграв с каждой секундой гасил силу инерции.

На основном экране шлема царила полная темнота. На ультразвуковом смутно просматривались контуры вытянутой прямоугольной комнаты. В центре которой что-то находилось. Жаль, очертания этого предмета просматривались не очень ясно.

— Дуся, наложи на ультразвуковой экран размерную сетку. — Приказал я почему-то шепотом.

Хотя внешняя связь была отключена. И вряд ли кто-то мог услышать сказанное. Если вообще здесь имелся кто-то живой — то, как были уничтожены два десантных робота, больше походило на работу автоматики.

— Сделано. — Томно отозвалась в наушниках Дуся.

Непонятный предмет посередине комнаты оказался чуть ниже меня — метр семьдесят шесть в высоту. Похоже, именно на него я и налетел, прежде чем меня отшвырнуло в сторону.

Я извернулся в воздухе, махнул левой рукой в направлении пола, приказывая сервомоторам опустить скафандр вниз. Антиграв отключился, я двинулся к предмету. По мере приближения на ультразвуковом сканере прорисовывалось все больше деталей. В центре два цилиндра — тот, что покрупней, поставлен вертикально, другой, меньше диаметром, расположен горизонтально. И укреплен в теле первого цилиндра, как в пазе, пронизывая его насквозь. Вокруг теснились ещё столбики…

А там, где я пролетел в прыжке минуты две назад, теперь возвышалась торцовая стена. Сплошная и непроходимая, как уверял меня ультразвуковой сканер. Может, это передвижная панель во всю стену? И что из себя представляет коричневатое свечение, которое я видел, летя сюда? Может, это остаточное явление от срабатывания оружия? Того, что уничтожило роботов?

Раз я уже налетел на конструкцию из цилиндров, и ничего не случилось, можно было понаглеть. Я приблизился, прошелся рукавицей скафандра по горизонтальному цилиндру. Обошел эту штуку кругом.

Несомненно, это было оружие. Не знаю, какой цивилизации — но конструкционная идея слишком уж явно напоминала пушки древней Земли. И нигде ни намека на табло или пульт управления. Значит, управляется не отсюда.

— Дуся, возьми молекулярный соскоб. — Распорядился я.

И провел предплечьем над горизонтальным цилиндром. Один из огоньков на табло-полоске мигнул.

— Сделано. — Доложила Дуся.

Я развернулся, чтобы взять молекулярную пробу ещё и с вертикального цилиндра, но тут Дуся вдруг выдохнула:

— Регистрирую колебания воздуха. И колебания твердых сред. Включить режим внешней прослушки?

— Да. — Я крутнулся на месте, рассматривая комнату на экране сканера. Ничего нового в ней не появилось.

В наушники ворвался тихий свистящий звук.

— Сделай громче. — Распорядился я.

Свист усилился, в нем появился грохочущий перестук. Где-то работал механизм…

— Колебания нарастают. — Курлыкнула в наушники Дуся.

Действительно, свистящий грохот усиливался. Что-то поднималось сюда из недр горы? Непонятная автоматика неведомой цивилизации все-таки сработала?

— Дуся, попробуй определить, где колебания сильнее всего…

— Анализ показывает, что источник располагается на одиннадцати часах. — Немедленно отозвалась Дуся. — Глубину залегания источника определить не могу. Но эта глубина все время уменьшается. Скорость подъема источника — десять метров в секунду.

Подъемник или лифт, мелькнула у меня мысль. На одиннадцати часах — значит, выход из лифта расположен в дальней стене. Или где-то под стеной. Может, поискать укрытие? Однако в комнате не было ничего, подходящего на эту роль. Разве что конструкция из цилиндров.

Я провел рукой в перчатке по бедру скафандра — в ладонь упал диск световспышки. Если прикрутить регулятор мощности, вместо яркой вспышки диск выдаст ровное свечение. На минимальной мощности эта штука работает обычно минут пятнадцать. Будем надеяться, что хватит.

Гул все нарастал. Я метнул диск вспышки в один из дальних углов, пробормотал:

— Дуся, уменьши громкость. Сетку от целеуловителя мне на экран. Импульсник на малую мощность.

И выбрал позицию за конструкцией из цилиндров. Внутри шлема вспыхнули, разворачиваясь, две оранжевые оси — прицел целеуловителя. Тут же сместились вправо, в сторону импульсника, укрепленного на рукаве скафандра. Я встал боком к торцовой стене, замер, вскидывая руку с оружием.

Теперь, при свете вспышки, можно было наконец рассмотреть место, куда я попал. Цилиндры серые, тусклые — металл или пластик? Стены и пол выложены мелкими ровными шестигранниками, желтыми и серыми, идущими случайно набранной мозаикой. Вместо потолка над головой нависали скальные породы — идеально выровненные, чуть ли не отшлифованные.

Дальняя стена блеснула. Шестигранники вдруг испарились, открыв камень — а тот растекся неровным коричневым туманом. Клубы распухли, закрыв где-то полметра из пространства комнаты. Поглотив заодно и светящийся диск вспышки. Теперь в том месте, где она лежала, коричневый туман пронизывало желтоватое сияние.

Я затаил дыхание. В ушах гремели удары пульса. Три судорожных удара. Семь. Из центра тумана вдруг вывалилась фигура. Темная, угловатая. Конечности…

Первая мысль у меня была — показалось. Я даже чуть наклонился вперед, рискуя быть замеченным. У существа из тумана и впрямь имелись две руки, две ноги — и что-то вроде головы. Рука моя с нацеленным импульсником дрогнула от изумления. Гуманоид?

Существо повернулось туда, где из тумана сочился желтый свет от моей вспышки. Темные лохмы на его конечностях, которые я сначала принял за шкуру, сверкнули россыпью бликов. Неужто скафандр? Только не с гладкой, как у меня, поверхностью, а покрытый странной, стоящей дыбом чешуей. Длинной, неровной и помятой. На месте лица при повороте обнаружился темный пузырь, смятый там, где у людей лоб. Шлем непривычных очертаний?

И тут мой запас удачи кончился, потому что существо, вышедшее из тумана, резко обернулось ко мне. То ли заметило что-то, то ли у него имелись свои средства обнаружения.

Долю мгновения я стоял в оцепенении, решая дилемму — стрелять или нет? А если гуманоид невиновен в гибели кораблей? Может, как-то договориться?

Существо вдруг вскинуло обе руки. Над ними расцвели две алые вспышки. В наушниках коротко взвизгнуло — а в воздухе вокруг разом вспыхнули искры. Замерли на мгновение, сияя разноцветным облаком. И ринулись ко мне, сжимаясь в кокон. Белый медпласт на руке с импульсником мгновенно расцвел черными оспинками.

Я отреагировал автоматически. Так как активировать целеуловитель полностью не успел — все из-за раздумий, стрелять или не стрелять — палить пришлось вслепую. Махнул рукой, даже не выступая из-за цилиндров, воздух прочертила молния импульса…

Попал, конечно же. Темная фигура, нелепо дернув руками, свалилась. Однако у меня на табло-полоске в шлеме уже загорелись два красных огонька.

— Пробит первый слой медпласта. — Быстро затараторила Дуся. — Регистрируется биологическая угроза. Прямой опасности нет. Фильтры не регистрируют попадания чужого биологического материала внутрь скафандра. Включаю внешние дезактиваторы…

На мгновение я замер. Темная фигура на полу не двигалась. По идее, можно отступить — прихватив с собой этого гуманоида. Но следует узнать, откуда этот красавец прибыл. Просто чтобы знать, какую планету в случае чего жечь от полюса до полюса…

Я развернулся, шагнул к той стороне комнаты, через которую сюда попал..

— Дуся, мощность на полную!

И выстрелил усиленным импульсом в стену, за которой должен был лежать распадок между трех гор. Желтые и серые шестигранники разлетелись в стороны, открылся темный камень. С глубокой выбоиной от импульса.

Ничего себе… значит, никаких передвижных панелей. Это как же я сюда попал? Кажется, здешние ребята научились разбирать предметы на атомы и молекулы — а потом снова их складывать. Вот теперь я просто обязан зайти к ним в гости.

— Дуся! — Рявкнул я, посылая в каменную стену второй импульс. — Связь с роботами есть?

— Скальные породы экранируют…

— Жди, сейчас появится! Как только будет связь, распорядись, чтобы пять роботов летели сюда! Молнией, быстро!

Окно я прорубил только на четвертом импульсе. Но за секунду до этого Дуся пропела:

— Роботы выдвинулись. Выбраны те, что не имеют проб…

— Антиграв и сервомоторы! — Я выкинул вперед левую руку, активизируя управление скафандром. — Гравитационные присоски на правой перчатке!

И длинным прыжком перелетел к темной фигуре, лежащей у туманной стены. Одним взглядом охватил картину — существо лежало ничком, одна рука подвернута под себя, вторая отброшена в сторону. Казалось, что у него по два локтевых сустава, уж больно странно лежала откинутая рука. Может, сломал при падении? Шлем темным холмом перетекал в плечи…

Жаль, времени на осмотр не было. Следовало торопиться, пока коричневый туман, откуда появилось существо, не превратился снова в стену. Так что я наклонился, хлопнул правой перчаткой по затылку шлема, где не было торчащих трехгранных чешуек, как на корпусе. И вместе с существом улетел обратно, к пробитой мной дыре.

Там пришлось повозиться — расслабленное тело норовило зацепиться за неровные края пролома руками. Я вытолкал его наружу, в нишу. Перекатил на бок, освобождая себе путь, и вылез следом. Потом на всякий случай уволок существо в сторону, уходя от пролома — мало ли кто в него выглянет.

— Где роботы, Дуся?

— В двадцати пяти метрах отсюда.

Секунды через две десантные роботы и впрямь зависли напротив ниши.

— Одного ко мне.

Поблескивающий металлом короб рванулся вперед и оказался у моих ног.

— Разъединить крепления импульсника!

Я содрал с робота оружие, взвалил существо на короб. Щелкнул пальцем по контейнеру на бедре скафандра, поймал вывалившийся оттуда гравитационный тяж — и в два движения примотал тело к металлическому корпусу робота, прихватив руки. Напоследок пробормотал:

— Импульсник на малую…

А потом со странным чувством всадил ещё один импульс в темный, поблескивающий шлем. На всякий случай. Робота это задеть не могло, корпусы десантных машин экранируют…

— Дуся, отправь робота с грузом к челноку. На средней скорости. В двух метрах от него должен следовать второй робот, держа груз под прицелом. При малейшем движении — стрелять на поражение. Импульсник… — Я на мгновение задумался. — На среднюю мощность. И предупреди «Черну» о возможном биологическом заражении. Пусть готовят изолированный коридор-связку — по возвращении я останусь на челноке, так будет безопаснее. Переведи роботов на челноке в режим полной боевой готовности. Пусть будут готовы отразить нападение, если что.

Металлический короб с телом существа выплыл из ниши — и скользнул по воздуху в ту сторону, где стоял челнок. Следом исчез ещё один робот. Я помедлил, глядя на оставшуюся троицу. Пожалуй, внутрь лучше идти одному. Разведка на чужой территории — не то задание, на которое можно взять робота. У этих ребят мозги из железа…

Туманное облако, висевшее в распадке после уничтожения робота по имени Первый, успело рассеяться. У горы напротив исчезла верхушка. Словно её стесали.

— Дуся, заводи этих троих роботов в нишу. — Распорядился я. — Пусть стреляют на поражение во все, что движется. Кроме меня.

Три металлических короба скользнули вперед, присев на край ниши.

— Сделано. — Выдохнула Дуся.

Я подобрал снятый с робота импульсник. Взял его в левую руку и полез обратно.

Коричневый туман все ещё закрывал дальнюю стену.

— Гулять так гулять… — Пробормотал я.

И двинулся к туману.

 

Глава одиннадцатая. Чужая база

Как показывал ультразвуковой сканер, внутри тумана пол комнаты продолжался. Даже боковые стены прорисовывались. Где-то впереди маячила ещё одна стена, дальняя — на расстоянии в десять целых семьдесят шесть сотых метра от сооружения из цилиндров, как доложила Дуся.

Потом на картинке сканера в углу шлема нарисовалась громадная дыра под ногами. Я замер у края, которого даже не видел. Подался вперед, чтобы оценить глубину.

— До твердых пород восемьсот шестьдесят три метра. — Сообщила Дуся с придыханием.

Я покрутил головой. По стенкам круглой шахты, отвесно падавшей вниз, темнели ниши редких туннелей, расположенных на разных высотах. Дальняя стена по ту сторону шахты выглядела сплошной.

Плохо то, что сюда до сих пор никто не заявился. Личность в чешуйчатом скафандре, вышедшая наверх, в комнату с цилиндрами — этого для торжественной встречи мало. Тут целый инопланетянин приперся, то есть я… дыру в стенке пробил, встречающего уложил, а от них ни ответа, ни привета. Хоть бы дверка какая у меня перед носом захлопнулась, сирена врубилась…

Меня почти что приглашали вниз, в штольню. И я решился.

— Дуся, сколько энергозапаса осталось у скафандра?

— Аккумуляторы полны на семьдесят один процент.

— На шесть часов прогулки, на один час боя. — Медленно сказал я. — Ну, начинаем. Дуся, проследи за объектом.

Я выщелкнул из набедренного контейнера очередную световспышку, запустил ею в шахту. На экране ультразвукового сканера метка вспышки была почти не видна. Потом картинка внутри шлема чуть подернулась рябью.

— В тридцати четырех метрах от дна объект исчез. — Доложила Дуся. — Определить, что с ним стало, не представляется возможным. Световых вспышек или энергетических разрядов не зарегистрировано.

— Да и прочих изменений тоже. — Пробормотал я, заглядывая в шахту.

Все была тихо, словно ничего и не случилось. Я вскинул повыше снятый с робота импульсник.

— Дуся, сейчас я войду в шахту. Когда включится антиграв, пусть сервомоторы ведут меня вниз со скоростью тридцать сантиметров в секунду. Не больше. И придай скафандру вращательное движение — один оборот в секунду. Остановить…

Я на мгновенье задумался. Приказать затормозить в тридцати пяти метрах от дна, за метр до точки, где уничтожили световспышку? А если хозяева настроили охранные системы базы так, что на разные объекты они реагируют по-разному? И тело массой сто пятьдесят килограмм — примерно столько весит человек, облаченный в Козодоя — будет уничтожено не за тридцать четыре метра до дна, а раньше?

Впрочем, если хозяева базы умны, то их системы на все будут реагировать одинаково. Малые объекты зачастую даже более опасны, чем большие.

Я наконец принял решение.

— Остановить движение за тридцать восемь метров до дна.

Шаг вниз дался легко. В крови плескался не столько страх, сколько возбуждение. Вот она, первая встреча человечества с чужим разумом. Я первый из людей иду — точнее, планирую вниз — по базе чужих. Сколько народу с Руновы отдали бы душу за то, чтобы очутится здесь? Как минимум весь мой выпуск, большая часть Космофлота и половина всех исследовательских институтов. Никто и никогда до меня…

Умом я понимал, что восторг этот глупый, щенячий. Мне просто повезло в комнате с цилиндрами — первого иномирянина я вырубил до смешного легко. Сложись все иначе, сейчас я воспринимал бы прогулку по чужой базе не так радужно. Если бы вообще выжил…

Я плыл вниз, медленно крутясь по кругу, кося глазом на экран ультразвукового сканера. В двух темных нишах торчали какие-то выступы — механизмы? Пульты?

Всего я насчитал сорок девять туннелей. И это на восемьсот тридцать метров глубины… выходило, что на каждый туннель приходилось почти семнадцать метров стволовой шахты. В теле горы прятался целый комплекс.

Мне вдруг вспомнилось, как она выглядела снаружи, эта гора. Высота у неё максимум сто метров, выходит, я уже давно под местным нулевым уровнем.

Сервомоторы выключились за тридцать восемь метров до дна, и я завис в туннеле, медленно поворачиваясь по кругу. Никого. Ничего.

Света здесь не было, увидеть я ничего не мог — но все равно автоматически скосил глаза на свою левую руку. Там остались оспины от оружия иномирянина. Может, хозяева ждут, пока на меня подействует неизвестный биологический материал, прошедший через медпласт скафандра? В этом была своя логика. Зачем устраивать бой внутри собственной базы, рискуя её повредить, если можно дождаться, пока пришельца скрутит загадочный биологический фактор?

Чем же таким меня окатили, хотелось бы узнать…

— Дуся. — Позвал я. — Как там ведет себя биологическая угроза? Проникновения во внутреннюю полость скафандра нет?

— Не зарегистрировано.

Чуть выше меня, в стенке шахты заманчиво темнел проем. Уплывая вбок по мере моего вращения…

— А давай-ка нанесем визит. — Вслух сказал я. — Дуся, отключай боковой импульс. И направь меня вон в тот тоннель.

Изнутри коридор, куда я залетел, смотрелся звериной норой. Экран сканера показывал, что в нем не имелось ровных плоскостей. Одни уходящие вдаль ухабы, к которым спускались вогнутые, в уступах и рытвинах, стены. Странно. А ведь до этого все было ровно и гладко — стены, пол, шахта…

— Управление движением на правую рукавицу. — Приказал я.

И рванул по коридору на сервомоторах, не задевая стен. С разбегу вылетел в круглую комнату, едва успев дернуть ладонью, останавливаясь.

Сервомоторы затормозили скафандр далеко не сразу, и я на остатках инерции подлетел к стене напротив. На экране сканера она смотрелась рифленой, в крупных выступах — странных выступах, что-то мне напоминавших. Все-таки тяжело обходиться без обычного света и обычного зрения…

Я поразмышлял где-то с полминуты и все-таки решился. Достал световспышку, установил её на среднюю мощность и бросил в центр круглого помещения. Свет вспыхнул с задержкой в три секунды. Осветив все.

Я присвистнул от удивления, развернулся, осматриваясь. Дуся обеспокоенно отозвалась:

— Не поняла приказания…

— Забудь.

Я махнул правой кистью и взлетел на полом.

В стенах сплошь шли ячейки — рядами и столбцами, одна над другой. А в них замерли родные братья того иномирянина, которого я уложил в комнате наверху. Все шлемами наружу. За черными пузырями, глядящими во внутреннее пространство комнаты, торчали плечи, покрытые трехгранными смятыми чешуйками.

И никто не шевелился. Спят? Или выключены? Я снова припомнил, как двигался иномирянин. Может, он робот, как наши десантные? У нас от человекообразных машин отказались, они потребляли слишком много энергии для стабилизации при движении… но для иномирян такое ограничение, как емкость аккумуляторов, могло быть несущественным.

Или не существовать вообще.

Я подлетел к тому месту, где лежала световспышка, подобрал её и выключил. Незачем разбрасывать образцы нашей техники по базе иномирян. Хотя с их возможностями навряд ли они их заинтересуют….

Больше осматривать в комнате было нечего, а вытаскивать черные фигуры из ячеек я не собирался. Ещё неизвестно, чем таким выстрелил в меня первый иномирян. А при втором залпе очередная биологическая угроза могла и внутрь скафандра пробиться — поскольку первый слой медпласта на мне уже поврежден.

Все, что я видел до сих пор, напоминало мне почему-то старую, заброшенную базу. С механизмами на консервации, с охранными системами, которые даже не ко всем контурам подключены. Входную дверь тут охраняли, и вход в шахту тоже… а дальше можно было гулять свободно. Да и охраняли вход как-то странно, послали одного, и все замерло. Такое ощущение, что посланный был единственным роботом — или все-таки иномирянином? — на этой базе.

— Пропала связь с тремя роботами, оставленными охранять вход в данное сооружение. — Предупредила Дуся.

Я врубил сервомоторы и пустился в обратный путь. По пути размышляя о том, что могло случиться с роботами. Это меня и подвело — я, отвлекшись, не проверил выход из туннеля на безопасность. Так и вылетел с разбегу в шахту.

Дуся отреагировала раньше меня, мгновенно переключив сервомоторы на обратный ход. Я даже не успел толком рассмотреть то, что надвигалось сверху — только краем глаза заметил на ультразвуковом экране нечто светлое.

Дуся остановила мое отступление в нескольких метрах от начала туннеля. Объявила:

— Зарегистрировано вертикальное движение крупного объекта. Направляется сверху вниз. В момент выхода из туннеля расстояние до объекта составляло двадцать четыре метра…

— Размеры объекта? — Я двинул правой рукавицей, опуская себя на неровный пол здешнего прохода.

— Определить высоту объекта невозможно. Диаметр объекта полностью соответствует диаметру шахту.

Я утвердился на полу. Выходит, сверху надвигается что-то вроде поршня?

— Также зарегистрированы круговые потоки воздуха и инфракрасное излучение, исходящее от объекта. — Добавила Дуся. — Температура объекта составляет примерно девятьсот градусов. На таком расстоянии точнее определить невозможно.

Надвигающийся поршень раскален? А это-то зачем? Впрочем…

Биологическая угроза в моем скафандре. Высокая температура поршня, идущего вниз. Стерилизация? Меры против угрозы заражения, то есть меня? Но тогда вход в туннель или запечатают, или обработают.

И я окажусь в ловушке.

— Колебания воздуха указывают на приближение объекта. — Доложила Дуся.

Самым разумным было отступить назад, в комнату с иномирянами в ячейках. Вот именно что самым разумным…

Я, не целясь, влупил по потолку из обоих импульсников — того, что на правом рукаве скафандра, и того, что снял с робота. Повторил залп. Как раз в том месте проход прогибался вверх, и я лишь углубил имевшуюся выбоину. Каменная крошка и булыжники с оплавленными краями разлетелись в стороны.

— Дуся, управление на меня! — Рявкнул я.

И до предела выкрутил кисть вниз. Сервомоторы взвыли, подкидывая меня вверх и впечатывая спиной в выбоину. Я замер, распластавшись под потолком.

На ультразвуковом экране картинка норы, лежащей подо мной, не изменилась, но тьма в туннеле стала пожиже. Со своего места я уже мог рассмотреть неровный пол и россыпь обломков, появившуюся после залпов импульсников. Свечение, понемногу заливавшее туннель, отливало красноватым…

— Инфракрасное излучение усиливается и начинает заходить в видимую часть спектра. — Доложила мне Дуся то, о чем я и сам уже догадался.

Горные породы за моей спиной неожиданно вздрогнули. Следом по проходу рванулись две черных то ли змеи, то ли кабеля. Темные ленты тянулись и тянулись, скользя над полом и никак не кончаясь. На секунду у меня мелькнула мысль рубануть по ним импульсником — но я её тут же отбросил. Главная задача выйти из этой шахты и вернуться на «Черну», доложив о всем виденном — а не погибнуть, сражаясь тут с устройствами, нагретыми почти до тысячи градусов. И трясущими недра горы при прохождении.

Черные кабеля внизу замерли и снова заволновались. Мелькнули их окончания — теперь они втягивались назад. Красноватый полумрак, заливавший тоннель, начал гаснуть.

— Мощность инфракрасного излучения падает. — Нараспев доложила Дуся.

В проходе стемнело полностью. Гора ещё раз вздрогнула, сильнее, чем раньше. Выждав некоторое время, я махнул рукавицей на правой руке, и медленно, с оглядкой, спланировал вниз. Долетел до конца тоннеля, на этот раз не торопясь.

Шахта снова выглядела как прежде — ровные серые стены на экране сканера, с темными дырами редких туннелей.

Дуся вдруг пробудилась от молчания, сказала с хрипотцой:

— Глубина дна в шахте уменьшилась на четыре целых тридцать шесть сотых метра.

— Поршень лег на дно. — Пробормотал я. — А что там с инфракрасным излучением?

— Показатели на нуле.

Мне показалось, будто в голосе компьютера мелькнуло изумление. И немудрено — излучение от крупного тела, раскаленного до девятьсот градусов, штука серьезная. Диаметр шахты метров семь, размер спускавшегося объекта с ним совпадал. Стало быть, махина размером семь на четыре разом охладилась. И температура почти от тысячи градусов за несколько минут упала до двух — такова была сегодняшняя температура в этом секторе Турании, как я помнил. Конечно, на такой глубине температура может быть повыше — но навряд ли больше тридцати-сорока градусов…

— Возвращаемся. — Скомандовал я. — Дуся, веди меня так, чтобы я мог нацелить импульсники на дно.

Меня перевернуло и я снова взлетел к потолку тоннеля. Плашмя, лицом вниз. Дуся вывела меня в шахту, и я поплыл по воздуху, нацелив вниз оба импульсника — и крупный стационарный, снятый с робота, и небольшой, закрепленный на правом предплечье.

Ничего не происходило. Я тихо и спокойно доплыл до точки, где Дуся курлыкнула:

— Место входа…

На экране ультразвукового сканера вырисовывалась сплошная стена. Я, задумавшись, молча оглядывался — и Дуся добросовестно довела меня до сглаженных скальных пород, перекрывавших жерло шахты сверху. Сообщила за секунду до того, как моя спина снова уперлась в камень:

— Дальнейший подъем невозможен.

Я скосил глаза на ультразвуковой сканер. Подо мной отвесно уходил вниз громадный серый колодец. Рискнуть или не рискнуть? Хотя выбора не было. У меня имелся лишь один способ прорубить себе путь наружу…

— Дуся, сможешь подвести меня точно к тому месту, откуда я вошел?

Вопрос был скорее риторический. У компьютера имелась запись всех моих передвижений.

— Выполняю.

Я спланировал вниз — и, не шевеля даже пальцем, придвинулся к стенке шахты. Скомандовал:

— Три метра назад. Оба импульсника на полную. Залп…

Решетчатые коробки-разрядники на дулах орудий выплеснули темные молнии, почти невидимые простому глазу. Меня осыпало каменной крошкой. Небольшая выбоина…

— Глубина дна начинает уменьшаться! — Быстро пропела Дуся. — Предположительно — объект, до этого опускавшийся, теперь начинает подъем!

— Залп! — Прошептал я. Выждал секунду, нужную для перезарядки дульного разрядника, снова рявкнул: — Залп!

— Объект уже на расстоянии четырехсот двадцати метров! — Объявила Дуся. — Примерная скорость подъема — тридцать восемь метров в секунду!

— Летит он, что ли. — Проворчал я. — Залп!

— Аккумуляторы скафандра разряжены до шестнадцати процентов. — Заявила Дуся. — Энергозапас импульсника с робота израсходован на девяносто один процент…

— Не нагнетай. — Проворчал я. — Лучше выведи картинку снизу на экран сканера. Залп!

То, что поднималось снизу, было уже близко. Платформа размером со всю шахту. Сверху, как показал ультразвуковой сканер, частые выступы. Могут ли подниматься вверх черные змеи, которых я видел в проходе? А то прихлопнут, как муху — или поймают, что хуже…

— Залп!

— Энергия станционарного импульсника израсходована полностью. — Выдохнула Дуся. — Есть отверстие в стене.

А я и не заметил, поскольку косил глазом на сканер — высматривал приближающуюся платформу. Некоторые выступы на ней очертаниями начали походить на тела в черных скафандрах, лежавшие в ячейках внизу. Разгоралось красноватое свечение…

— Импульсник скафандра на среднюю мощность, плавящий луч!

Я обвел светлой молнией импульсника пробитую дырку по кругу, кувыркнулся, переходя в лежачее положение.

— Сервомоторы на полную! Дуся, надо пробить стену, веди меня на максимуме! Когда пройдем отверстие, маневрируй!

Платформа была уже близко — метрах в шести-семи. Сервомоторы взревели, бросая меня вперед. Пробитое отверстие выглядело чуть крупнее шлема на моем скафандре, и вся надежда была на то, что толщина каменной перегородки, выщербленной залпами импульсников, небольшая. Но я мог и ошибаться…

Оплавленные камни хрустнули, проламываясь под ударом. Скафандр вылетел в другое помещение, вильнул, уворачиваясь от столкновения с цилиндрами. Попытался было притормозить у дальней стены, но все-таки врезался в неё. Проделанной мной норы, через которую я вытаскивал захваченного иномирянина, уже не было.

— Оставшийся заряд аккумуляторов — шесть процентов. — Пропела мне в уши Дуся. — Восстановлена связь с одним из роботов, оставленных для охраны точки входа. Остальные двое уничтожены.

— Выводи его туда, где погиб робот Первый! — Заорал я, лежа под стеной. — Пусть включит свет на полную мощность и направит на точку входа!

— Выполняю. — Отозвалась Дуся.

Я рывком перекатился в угол.

И увидел то, что погубило Первого. Странная конструкция посреди помещения ожила. На торце горизонтального цилиндра заплясали желтоватые молнии, расплескивая вокруг неровный свет. Торцевая стена, на которую я опирался плечом, вдруг исчезла. В желтых отблесках перед моим лицом клубилось уже знакомое облако, коричнево-серое. Как в сказках — стена, откройся…

— Робот уничтожен. — Доложила Дуся.

Я метнул быстрый взгляд на цилиндры. Молний на торце уже не было. Значит, выстрелило. Я ожидал чего-то вроде луча, но здешнее орудие стреляло почти так же незаметно, как и наши импульсники.

Но времени для размышлений не было.

— Вперед! Дуся, уходим и сразу вниз!

На остатках запаса меня вышвырнуло вон из комнаты — и я, пролетев сквозь облако, вывалился головой вниз в знакомую долину. Скафандр кое-как перешел в горизонтальный полет, с трудом приземлился.

— Остатков запаса хватит только для обеспечения жизнедеятельности. — Томно предупредила Дуся. — Дальнейшее использование антиграва и сервомоторов невозможно.

Я глянул вверх. Из горы вроде ничего не вылетало. Темный склон, ещё более темная ниша наверху. Чужая база все-таки меня отпустила…

— Дуся, вызывай навстречу двух роботов. Выбери тех, у которых нет проб в анализаторах.

— Выполнено.

Я торопливо зашагал по каменистому грунту, стараясь ставить ногу там, где не торчали верхушки валунов. Теперь, если оступлюсь, антиграв уже не убережет от падения.

Десантные роботы добрались до меня минут через десять пешего марша. Я ухватился правой рукой за буксирную петлю на боку одного из них. В левой по-прежнему был зажат стационарный импульсник. Оглянулся, пока робот тяжело взлетал, поднимая меня на воздух.

Погони не было.

— Дуся, пусть второй робот идет замыкающим. Особое внимание — тылам. Сзади возможно нападение.

— Принято.

Но вслед за мной никто не кинулся. Ещё через семь минут я уже поднимался на челнок.

 

Глава двенадцатая. Когда назад дороги нет

Только когда входной люк челнока закрылся за моей спиной, я наконец расслабился. Скомандовал Дусе, вытягиваясь на ложементе:

— Включаем антиграв и взлетаем с максимальным ускорением. Дай двенадцать «же», не скупись. Курс на «Черну».

Мгновенно пришедшее ощущение невесомости тут же сменилось перегрузкой, бетонной плитой вдавившей меня в ложемент. Серо-коричневые горы на экране поплыли вниз, потом челнок пробил пелену красноватой облачности и вырвался в черноту космоса.

За спиной поднимались стальные переборки челнока, впереди чернел обзорный экран, из-под него выдавался и подплывал узкой лентой к ложементу пульт управления — корабль словно обнимал меня со всех сторон, внушая чувство безопасности. Правда, последней геологической экспедиции тоже позволили взлететь, и уже потом добили…

— Вызывает «Черна». — Доложила Дуся.

В мои наушники ворвался встревоженный голос Виринеи:

— Младлей, как ты? Я знаю, что задержка связи сорок шесть минут, и не жду от тебя оперативного доклада. Но ты все-таки скажи пару слов. Просто так, для спокойствия…

— Да хоть десять. — Покладисто согласился я.

И откашлялся. Горло саднило. Вдруг биологическая дрянь, которой меня опылили внизу, прошла через среднюю оболочку скафандра? Да нет, Дуся бы сообщила.

— Докладываю. — Официально сказал я. Снова откашлялся. — Осмотрев объект и побывав на чужой базе, возвращаюсь обратно. Записи из моего шлема долетят раньше меня, поэтому рассказывать все не стану. Переносить захваченного иномирянина на «Черну» считаю опасным и бессмысленным. Придется исследовать его на челноке. Мне все равно нужно посидеть на карантине, из-за опасности заражения. Вот и займусь исследованиями — под контролем ваших специалистов. Готовьте оборудование, конец связи.

Покончив с докладом, который на «Черне» услышат только через три четверти часа, я некоторое время смотрел на экран челнока. Подсвеченный багровым темный бок Турании уходил вниз, оставляя меня наедине со звездами. И с вопросом — долечу или нет? Кто их, инопланетных, знает. Могут и в облачко из отдельных атомов превратить.

Правда, если честно говорить, в вероятность того, что я могу погибнуть в любой момент, как-то не верилось. Все младлеи бессмертны по сути своей, как напевал иногда мой однокашник Федька…

Зато теперь я понимал, почему капитан Шодай так безропотно позволил офицеру чужого флота первым отправиться на Туранию. У первопроходца шансы выжить и вернуться слишком малы. И лучше пожертвовать пришлым руновцем, чем кем-то из своих. Тем более, что руновец сам напросился.

А следом за чужаком на планету отправятся другие. Пойдут, используя добытую руновцем информацию…

Хотя не думаю, что капитан рискнет отправить кого-то теперь, когда известно о биологической угрозе.

Корабль перестал набирать скорость — и теперь плыл в пустоте космоса с постоянной скоростью, практически не ощутимой. Я глянул на россыпь огоньков, украшавшую пульт. На датчике скорости мерцали цифры. Двадцать два километра в секунду, вторая космическая для этой системы, позволяющая уйти от притяжения Турании.

Даже более чем позволяющая. Судя по размерам, для Турании и шестнадцати километров хватило бы. Дуся постаралась — ей приказали максимальную, вот она и врубила максимальную.

— Как там аккумуляторы? — Пробормотал я. — Хочу взглянуть на нашу добычу.

Половина огоньков в шлеме все ещё оставалась красной. Но томный голос в наушниках с готовностью ответил:

— На данный момент зарядка аккумуляторов составляет двадцать три процента. Режим ускорения завершен, челнок идет со скоростью двенадцать и шесть десятых километра в секунду. Имеющегося заряда хватит на шесть часов и семь минут движения внутри корабли, при условии, что…

— Отсоединяй мой скафандр от зарядки. — Не дослушав, приказал я.

И встал.

Заботливая Дуся запрятала робота с иномирянином в отсек рядом со входным люком. И запечатала дверь, поставив её на охранный режим. Я подошел, коснулся рукой в перчатке пластины справа от входа. На табло вверху тут же переливчато мигнул синий огонек идентификатора — одновременно с моим прикосновением Дуся сжатым импульсом ввела код доступа, заданный ей самой незадолго до этого.

Дверь отъехала в сторону. Добытый в том странном бою иномирянин все ещё был примотан к роботу. Сам робот растопырился на полу, веером развернув круговые манипуляторы. На корпусе мерцал желтый индикатор — гравитационные присоски работали, как положено на случай, если челнок внезапно сменит курс. Дуся бдела изо всех сил…

Я вдруг подумал, что будет жаль потерять потом этот скафандр вместе с компом. Но придется — оборудование, побывавшее в очагах неизвестной биологической заразы, по уставу списывается. И консервируется в специальных контейнерах. Вот только неизвестно, есть ли у квангусцев контейнеры, сделанные так, как требует пункт 128, подпункт 9 из устава Космофлота — «ТХ объектов, предназначенных для консервации возможной биологической угрозы»?

Я хмыкнул. За четыре года Космоакадемия сделала меня службистом до мозга костей. Впрочем, в случае чего я просто выкину скафандр в вакуум и врублю сервомоторы на полную, задав курс на багровый карлик, Онору. Звездное ядро сделает все остальное — и расплавит, и законсервирует…

Иномирянин по-прежнему был привязан тяжами к корпусу робота. Он напоминал мне существо, живущее в морях Руновы — морского козлика. С четырьмя длинными щупальцами, расположенными попарно по концам удлиненного туловища. Вот только выступа, напоминающего голову, у морского козлика не было.

— Он двигался? — Спросил я у Дуси на всякий случай.

Горло снова засаднило. Я скосил глаза на зеленый огонек внутри шлема — один из немногих, которые не изменили цвет на красное. Зеленое сигналило, что целостность внутреннего слоя скафандра не нарушена, и я по-прежнему могу не беспокоиться…

— Движений, излучений разного рода и прочих признаков жизнедеятельности не зафиксировано. — Курлыкнул компьютер.

Я присел на корточки, рассматривая существо. Неровно примятые трехгранные шипы шли рядами вдоль туловища. Вдоль конечностей ряды завивались спиралями. Было в них что-то…

Что-то до ужаса естественное. Чем дольше я смотрел, тем больше мне казалось, что это не скафандр, а тело. И шипы его часть. Может, передо мной существо, способное жить в чужой атмосфере без защиты? Хотя почему чужой… вдруг этот чешуйчатый отсюда?

Но от этой мысли я тут же отказался. База в горе создана существами с высоким уровнем развития. Намного выше нашего. Зародись такая цивилизация здесь, остались бы следы — здания, ещё что-то. А Турания выглядела нетронутой. И в отчетах квангуских экспедиций, которые я просматривал, не было ни слова об искусственных сооружениях. По всем параметрам этот мир не походил на колыбель разумной расы — ни растительности, ни живых обитателей…

Хотя с полной уверенностью утверждать нельзя. Может, здешняя цивилизация зародилась и развивалась в пещерах, а растения и животные погибли в ходе этого развития?

Я хмыкнул, решив не ломать голову над тем, в чем не разбираюсь. И перевел взгляд на голову иномирянина.

Она выглядела просто выступом над шипастыми плечами — черный пузырь длиной сантиметров пятнадцать, не больше. Несоразмерный по сравнению с остальным туловищем, более длинным, чем у людей. Выступ не имел шипов, выступов или выемок. Просто округлое покрытие. И оно уже напоминало скафандр.

А ещё при ярком корабельном освещении стало заметно, что блики на выступе не стеклянные, четко обведенные, а мягкие и приглушенные. Материал пузыря не походил на что-то искусственное, напоминая панцирь насекомого.

Мне опять вспомнилась Рунова. И небольшой парк на задворках Космоакадемии. Каждый год в начале лета, когда мы сдавали экзамены, там летали крупные жуки — жутковатые летуны, привезенные когда-то с Земли и мутировавшие в крупных особей с мой мизинец величиной. Хитиновые крылья у этих воздушных торпед, по вечерам врезавшихся в людей, играли теми же мягкими черными бликами, что и выступ.

Не знаю, что меня подтолкнуло — но я протянул руку и кончиками пальцев постучал по пузырю. Звук оказался приглушенный. Кажется, материал и впрямь живой, а не искусственный…

Я встал и вернулся в рубку. Дверная панель за моей спиной скользнула на место, синий огонек трепетно вспыхнул — Дуся снова включила охранный режим.

Ещё на подлете к «Черне», медленно дрейфовавшей по дальней орбите вокруг Оноры, ожила дальняя связь. В наушниках громыхнул мужской голос:

— Господин Потапов? Это капитан Шодай. Я вижу вас на экранах дальней локации. Теперь мы можем поговорить, задержка будет составлять всего полсекунды. Ваши записи получены, эксперты их анализируют. Тут есть один момент… думаю, будет лучше, если с вами переговорит капитан Гайрутдин.

Он смолк, и я услышал Вир:

— Младлей? Как вы себя чувствуете?

Я помедлил, решаясь на правду.

— Все в порядке. Только горло немного саднит.

Повисла пауза. Потом Виринея напряженно спросила:

— Попадание чужого материала внутрь скафандра зафиксировано?

Я покосился на зеленый огонек — датчик анализатора биофильтров.

— Нет.

Наушники донесли звук — на том конце связи с облегчением вздохнули.

— Я рада. Теперь о деле — что делают в руновском Космофлоте в случаях биологической угрозы?

Им нужен инструктаж? Я изумленно вскинул брови. Может, они хотят сравнить наш устав со своим? Или проверяют мою подготовку? Немного позновато…

— Пункт 121, порядок действий в случае контакта личного состава или оборудования с предполагаемой биологической угрозой. — Отарабанил я. — Исключить возможность попадания предположительно зараженных лиц или техники на борт корабля. Для размещения зараженных лиц использовать спасательные шлюпки или модули. Создать переходную зону между спасательной шлюпкой или модулем и кораблем. Необходимые исследования и лечение должны производиться только на границе переходной зоны. В случае подтверждения биологической опасности переходная зона не создается. Контакт спасательной шлюпки или модуля с кораблем недопустим. Лечение в этом случае производится без личного контакта, образцы для исследований отбираются по протоколу «А» — «высшая опасность». Доставка образцов на борт корабля допустима только под присмотром представителей Главного медицинского управления Космофлота…

Я замолчал, и Вир тихо спросила:

— Значит, вы понимаете, младлей, как нам придется поступить? У вас проблемы со здоровьем, пусть и незначительные, а анализаторы ваших биофильтров могли не опознать угрозу.

— Понимаю.

Она помолчала, потом быстро сказала:

— Будем надеяться, что все хорошо и проблемы с вашим горлом — просто совпадение. Мы переправим на челнок все необходимое через коридор-связку. Потом отстрелим её от «Черны». Теперь о деле. Как там инопланетянин, которого вы захватили? Жив или мертв?

— Скорее мертв. — Пробормотал я.

— Это к лучшему. — В голосе Вир прорезались стальные нотки. — Поскольку мы не можем взять его на «Черну». Простите, младлей, но ему придется остаться с вами на челноке.

Она начинала меня забавлять. Я насмешливо сказал:

— Я вас поражу, но я и сам предполагал что-то подобное.

— Мы пришлем к вам двух роботов-анализаторов. — Пообещала Вир. — Они проведут нужные исследования. И робота-реаниматора для вас.

Я хмыкнул.

— Надеюсь, не того самого? А то у меня с ним связаны дурные воспоминания.

— Если почувствуете себя хуже, просто ложитесь внутрь робота. — Оскорблено заявила Вир. — Все дальнейшее он сделает сам. Наши медики и микробиологи постоянно будут на связи. Учтите, что наш конец коридора-связки отстрелят, как только роботы, оборудование и припасы покинут корабль. Но есть ещё кое-что…

Она споткнулась. Я помог:

— Капитан, я понимаю — навряд ли в ближайшее время меня пустят на «Черну». Даже если я не заражен, придется отсидеть на челноке карантинный срок. В таких условиях, думаю, он будет не меньше полугода…

— Десять месяцев, как заявляют вирусологи. — Голос Виринеи дрогнул. — И это отменяет кое-какие наши договоренности.

Я скривился, но ответил ровным голосом:

— Не волнуйтесь, капитан. У наших договоренностей изначально почти не было шансов осуществиться. Однако у меня есть просьба. Используйте меня для следующих вылазок на Туранию. Мне уже ничего не страшно, а вы избавитесь от опасности заиметь вокруг «Черны» стаю челноков с людьми в карантине. Да и не думаю, что роботов-реаниматоров у вас хватит на всех…

Наушники снова донесли до меня легкий вздох.

— Звучит разумно, младлей. Хоть и несколько… жестоко по отношению к вам. Что ж, если вы так спокойны, давайте поговорим о том существе, которое вы захватили. Нам необходимо провести исследования. По всем параметрам — физиология, строение, особенности, генный набор. Конечно, все нужное сделают роботы. Однако кто-то должен обеспечить наблюдение. На всякий случай. Переносная камера для вскрытия уже готова, ваш контакт с биоматериалом существа будет исключен…

— Понимаю. — Проворчал я. — Опасаетесь, что оно вдруг оживет?

— Все может быть, младлей. Конечно, мы не сомневаемся в вашей меткости, но…

— Посторожу.

Наступила пауза. Потом она спросила — и впервые за все время нашего знакомства её голос прозвучал тихо и безжизненно:

— У вас есть личные пожелания, младлей? Какие-нибудь просьбы?

Я помолчал, соображая. Значит, так — после отстрела коридора-связки снабжать меня будут, запуская при нужде контейнеры с припасами и прочим в сторону челнока. Мне придется выходить в космос, чтобы отлавливать посылки…

— Записывайте. — Серьезно сказал я — и услышал, как Вир сдавленно хихикнула. — Хочу полевой модуль с переходным санитарным пропускником. Ещё один скафандр, про запас. И позаботьтесь, чтобы ваши техники вернули на место дезактиваторы высшей защиты. Медицинский гель, баллон жидкого медпласта, чтобы подлатать тот скафандр, что на мне. Пожалуй, все. Продукты и прочее вы и так доставите…

— Разумеется. — Серьезно сказала Вир. — Мы ждем вас, младлей. Конец связи.

Конец так конец. Я глянул на экран. «Черна» посверкивала в углу громадного черного прямоугольника серебряной соринкой, чуть более яркой, чем окружающие её звезды.

 

Глава тринадцатая. Вскрытие. И открытие.

Изолированный коридор-связку, вывешенную в пустоту космоса от «Черны», я увидел издалека. Серебристый овальный конец, запечатанный шлюз-мембраной, походил на обрубленное щупальце. Я рассматривал его, пока челнок подплывал к линкору квангусцев — а потом серебряный овал исчез, и мой ложемент тряхнуло. Мы пристыковались.

Почти тут же челнок снова содрогнулся, на этот раз гораздо сильнее. На «Черне» отстрелили коридор-связку. Отдача начала закручивать челнок вокруг оси — как ложку, запущенную в вакуум с подкруткой.

— Дуся, стабилизируй. — Приказал я.

И, поддавшись вперед, оперся лбом о шлем там, где заканчивалась плоскость экрана. Внутреннюю полость выстилала противоперегрузочная оболочка. Сейчас, без ускорения и при наличии искусственной гравитации внутри челнока, она напоминала коврик — съежившийся, с мягким ворсом из сморщенных, пустых капилляров. При перегрузках капилляры заполнялись полужидким гелем, распухали, охватывая тело и голову, и заставляя сосуды тела работать как положено. Добрые старые руновские технологии…

Мне предстояло провести в этом челноке один вакуум знает сколько времени. И большую часть этого времени я пробуду в скафандре — этом или другом, присланном с «Черны». Затребованные вирусологами десять месяцев карантина в условиях войны, разгорающейся на орбитах Квангуса, означали почти нулевой шанс на спасение. Если что-то случится с «Черной», я останусь тут один. Совсем один. Если с ней ничего не случится, я просто буду тут один десять месяцев. Одиночество в черном безмолвии…

— Младлей, что там? Вы осмотрели наших роботов? — Прозвенел в наушниках голос Вир. — Вы слишком долго молчите…

Это сколько же я просидел, свесив голову, если Вир начала беспокоиться? Я выпрямился, бросил:

— Сейчас иду осматривать. Об инструкциях поговорим потом.

И, встав с ложемента, двинулся к шлюзовой камере. В наушниках тем временем звенело:

— Лён, что с тобой? У тебя проблемы? Данные, приходящие с твоего скафандра, в пределах нормы. Ты потерял сознание или тебя потянуло в сон? Отвечай, младлей!

Я нахмурился, перешагивая порог шлюзовой камеры. Но ответил почти вежливо:

— Успокойся, Вир. Я просто раскидывал мозгами, что же именно мне показали там, на Турании.

— Показали? — Её голос завибрировал от беспокойства. — То есть ты предполагаешь, что…

— Я предполагаю, что тамошние хозяева достаточно умны, чтобы запирать двери на замок перед чужими. — Хмуро сказал я. — Что-то в этом не так. Чем больше я думаю… Меня впустили, потом выпустили. Поторопив поршнем в шахте, чтобы не задерживался. Подожди немного, я вхожу в коридор.

Панель, закрывавшая шлюз челнока, отошла в сторону. Обнажилась серебристая мембрана, закрывавшая вход в связку с этой стороны. Я коснулся рукой в перчатке треугольника в центре мембраны — металлоткань тут же разошлась в стороны, стягиваясь двумя толстыми жгутами по левую и правую стороны коридора.

Внутреннее пространство коридора было полностью забито аппаратурой и припасами. Обещанные роботы стояли у самого шлюза. Очертания первого были незнакомы, но второго я узнал сразу — полевой биологический анализатор, с функцией химанализа. Следующей замерла переносная платформа с грузами, за ней поблескивал серыми гранями робот-реаниматор.

— Черна? Вир, ты на связи? — Я отступил в сторону.

Незнакомая конструкция прямо передо мной бодро блеснула синими огоньками и въехала в шлюзовую камеру челнока.

— Что-то случилось, Лён?

— Какого робота вы загрузили в связку первым?

— Хирургического. Правда, он старой модификации. Можно сказать, почти древней. Однако работает хорошо, ещё неделю назад делал операцию. Должен же кто-то провести вскрытие.

Я поспешно согласился:

— Да.

— Твоя задача всего лишь понаблюдать из-за окошечка…

— С импульсником наготове. — Я осклабился, встал повольнее. — А вдруг иномирянин и впрямь живой, Вир? Я ведь и сознание могу потерять, когда из него брызнет зеленая кровушка. С детства был чувствительный. И когда смотрел планетовиз, по которому капитан Кузовкин крушил инопланетных тварей, морщился. Чужих жалко было…

— Младлей? — Встревожено спросила Виринея. — У тебя бред? Ты заговариваешься?

— Да нет. Пытаюсь шутить. Расслабься, Вир.

— Я в рубке «Черны». — Отчеканила она. — Здесь немного неудобно расслабляться. У тебя на борту неизвестное существо, моя планета на пороге войны, а твой скафандр зафиксировал биологическую угрозу. Так что давай к делу, младлей. Робот-хирург уже едет к отсеку, где ты запер иномирянина. Третьей от шлюза стоит тележка с грузами. Переносная камера для вскрытия лежит на самом верху. Достань её и установи в отсеке. Поторопись. Чем раньше закончится вскрытие, тем раньше мы сможем отправить челнок со сведениями на Квангус. Учти, что придется ждать момента, когда напряженность в обеих подпространствах подрастет — и можно будет скрутить туннель, чтобы запустить в него вестника с данными…

— Понял. — Отозвался я.

Второй робот подплыл ко мне, посверкивая огоньками. Замер рядом.

— Руку протяни. — Сердито велела Вир. — Нужно взять пробы с твоего скафандра.

Я послушно выбросил вперед руку. Полевой биоанализатор коснулся угловатым манипулятором медпласта, покрытого оспинами, потом мигнул огоньками и покатил дальше. Следующей подъехала тележка с грузами. Я стащил с самого верха прямоугольный тюк, и двинулся в отсек, где лежал иномирянин.

Через пять минут, покончив с установкой камеры, я уже стоял у входа. Робот, нагруженный иномирянином, на антиграве вплыл в переходной шлюз камеры, занимавшей больше половины отсека в рабочем состоянии. Отверстие тут же закрылось, сливаясь в одно целое со стенками из металлоткани.

Я шагнул вперед и замер перед обзорным окном. Внутри вспыхнула бестеневая лампа. Хирургический робот стоял в центре, прямо под ней. Теперь, перед работой, робот выпустил наружу манипуляторы — «гибкая рука», и впрямь древний тип. Однако для хирургического дела вполне годный…

В углу замер полевой биоанализатор, выдвинув лотки и свой единственный манипулятор — ждал, когда настанет его очередь.

Боевой робот с иномирянином, повинуясь команде Дуси, подплыл к хирургическому монстру. Гибкие манипуляторы рванулись вниз. Отстегнули гравитационные тяжи, перевернули иномирянина, так что выступающая часть черного пузыря теперь смотрела вверх, на лампу…

Лазерный скальпель выплюнул алую точку на шипастую броню. Метка поползла вниз от груди, взбираясь на острия шипов и пропадая во впадинах. Темное шипастое покрытие сразу после метки распахивалось сухими, бескровными срезами. Тонкий слой под шипами и сами шипы изнутри выглядели пористыми, серыми.

А под ними влажно поблескивала голубоватая плоть. Луч скальпеля, доведя разрез почти до низа туловища, метнулся вбок, провел ещё одну линию, завершая V-образный разрез. Манипулятор поддел серую шкуру, отогнул вверх.

Внизу, на голубоватой плоти, ветвились белесые сосуды. Манипулятор со скальпелем дернулся, снова блеснул луч — робот взял пробы с шипастого покрытия и плоти в сетке сосудов. Снова углубился в плоть…

Под голубым и влажным обнажились кости. Белые, в голубых разводах. Робот деловито вспарывал мясо, обнажая скелет. Вместо реберной клетки у иномирянина оказалось что-то вроде связки из продольно идущих узловатых костей, защищавших туловище от плеч до бедер. Вниз трепетно порхнул один из не задействованных до сих пор манипуляторов, с кругляшом дисковой пилы на конце. Коснулся одной кости, второй, третьей. Потом ещё три касания, но уже внизу туловища. Робот откинул получившийся клапан. Открылись внутренности…

Манипуляторы трудились, выволакивая и раскладывая на лотках подъехавшего биоанализатора гирлянды пузырей из грудной клетки иномирянина. Сирено-белые, темно-синие, на удивление однообразные. Туда же он выложил взятые пробы — от шипастой шкуры, голубой плоти, костей…

Наблюдать за всем этим было скучно. Меня, собственно, больше интересовало то, что скрывалось за черным блестящим пузырем на плечах иномирянина…

Голос Вир неожиданно прозвучал в наушниках:

— Пришли первые данные. Плохие новости, младлей. В пробах с твоего скафандра обнаружен незнакомый белок. Его генная цепочка характерна для вирусов. Что интересно, клетки верхнего слоя тела, того, что с шипами, содержат ту же самую генную цепочку — но лишь как часть своего собственного кода. А вот у тканей под верхним шипастым слоем генный код совсем другой. Догадываешься, что это значит?

— Они решили призвать меня в свой Космофлот? — Проворчал я. — И для этого опрыскали вирусами?

Я пытался пошутить — а у самого внутри екнуло. Хотя вроде бы пронесло, проникновения во внутреннюю полость скафандра не было…

Нахмурившись, я спросил то, что было, в общем-то, очевидно:

— Стало быть, то, что на нашем госте, это не скафандр?

— Ну, вообще-то я бы не спешила с выводами. — Задумчиво отозвалась Вир. — Их цивилизация вполне может использовать биогенные технологии. Кстати, то, что иномирянин пустил в ход оружие, внедрившее в твой скафандр вирусы, это подтверждает. Биоанализатор пока ещё не закончил исследования, однако сам факт нательного покрытия с другим генетическим кодом открывает широкий простор для фантазий. Что это — намеренная мутация, приведшая к созданию на теле иномирянина биологического скафандра? Или специальный костюм, сконструированный с добавлением генного материала владельца… скажем, для того, чтобы добиться лучшего совмещения систем с телом? А может, перед нами робот, изначально созданный из биоткани? Тут так много вопросов! Если мы… если весь этот конфликт закончится для нас удачно, то мир изменится.

Я подумал, что мир изменится в любом случае — неважно, кончится эта история удачно для Квангуса или нет. И во втором случае изменения будут даже более масштабные, чем в первом. Сможет ли наша Рунова сотрудничать с Федерацией Вогейма? А мы — драться вместе с их вояками? Если враждебность неизвестной цивилизации по отношению к людям усилится, то человечеству придется объединиться. Или оно будет вместе — или…

Вот тут я споткнулся. Уничтожение одиночных кораблей одной системы ещё не означает войны, объявленной нам всем. Возможно, иномиряне хотят, чтобы люди покинули сектор космоса, где расположена система Квангуса. После чего успокоятся и забудут о нашем существовании…

Хирургический робот сдвинулся в сторону головного выступа, и я, оторвавшись от размышлений, подался вперед.

Метка лазерного скальпеля полоснула по самому краю черного поблескивающего пузыря. Манипулятор потянул в сторону прилегающий к нему кусок шкуры, что-то там откусил от черной субстанции, вросшей в серый пористый слой. Потом луч попробовал на крепость и сам пузырь. С трудом, в течение нескольких минут, выпиливал в нем небольшое окошечко — и сунул туда манипулятор с шариком обзорной камеры на конце.

— Дуся, дай мне изображение с хирургического робота. — Попросил я.

В квадратике, появившемся внутри шлема, в черной дыре поднимались черные же выступы, располосованные бликами. Что это было, я так и не понял, но манипулятор с лазерным скальпелем упоенно заходил ходуном, начав расширять окошечко. Получившееся под конец отверстие вышло не слишком большим, одной моей ладони хватит, чтобы прикрыть.

Выпиленный сегмент лег на лоток биоанализатора. Под ним обнажилось нечто непонятное, настолько черное, что отливало синевой. Пухлый бугор там, где у людей лоб. Пониже глубокое вдавленное отверстие, втягивается воронкой внутрь головного выступа. Снова бугры — мелкие, частые.

— Это лицо. — Со странной уверенностью сказала вдруг Вир. — Несомненно лицо. Пусть и странное, с другой физиологией. Роботам лицо не нужно, им достаточно табло, пульта, экрана с датчиками. Здесь же ничего похожего на табло или датчики. Значит, перед нами настоящий иномирянин. Незнакомая нам форма жизни со звезд…

Я проворчал:

— Не факт, что это именно лицо. Его создатели могли сотворить робота в точности по своему образу и подобию. Один в один, из сентиментальных побуждений. Или из каких-то других соображений. Это мы отказались от подобной чепухи, а иномиряне могут смотреть на все по-другому. К тому же их склонность работать с биоматериалом открывает широкие возможности. Не то что у нас — металл да пластик. И возможности их нам неизвестны.

Робот-хирург принялся за круговой разрез, охватывающий макушку. Черепушку вскрывает? Дело это оказалось долгое, и я, чтобы не скучать, спросил:

— Так вы сопоставили дни, когда погибли ваши корабли, и даты нестабильности подпространств в окрестностях Квангуса?

Вир немного помолчала, прежде чем ответить. Потом сказала медленно, отделяя слова паузами:

— Скажи, младлей, а с чего тебе вообще пришло в голову связать эти события?

Я ухмыльнулся. И встал бы ещё вольнее, чем стоял до этого — вот только скафандр не позволял. Сказал нахально, немножко рисуясь:

— Элементарно, прелестная Вир. — Учитывая, что сейчас меня слушала не одна она, такое обращение было верхом наглости. Отбреет меня Вир или нет?

Но капитан квангуской безопасности промолчала. То ли лишилась дара речи от такого бесстыдства, то ли не желала конфликтовать прилюдно. Может, мне, как обреченному на десять месяцев одиночества, положены послабления? Я опять ухмыльнулся и продолжил:

— Когда в одном секторе космоса наблюдаются аномальные трудности с перемещением, а потом начинаются враждебные действия неизвестного противника, первое, что нужно сделать — проверить, как одно соотносится с другим…

— Это одна из истин, которые преподают в руновской Космоакадемии? — Негромко спросила Вир.

Тут она меня подловила.

— Это из учебника. — Признался я. — «Локация подпространств в условиях боевых действий». А теперь скажите, на какие моменты приходилась гибель кораблей в большинстве случаев? На начало периодов нестабильности, и середину или конец?

— Всякий раз — за несколько секунд до конца периода нестабильности. Это что-то значит?

— Пока ничего. — Я задумался. — Однако это достойно запоминания. Скажи, Вир — а кто-нибудь прикидывал, как располагался в пространстве цилиндр из долины в момент гибели корабля геологов? Тот, что они нашли?

— Мы не просто прикинули, мы давно сделали пространственную модель. — Ровно сказала Вир. — Рассчитали движение Турании по орбите, перемещение в пространстве той самой долины… нет, цилиндр смотрел на другой сектор космоса. И во время гибели корабля геологов, и потом.

Она выдержала паузу, явно выжидая, что я скажу — но я промолчал. Вот и ещё сведения, достойные запоминания…

Робот-хирург продолжал трудиться над пузырем головного выступа.

— Все это, вместе взятое, — резко сказала Вир, явно устав ждать, — заставляет по-другому взглянуть на объект в теле горы, обнаруженный тобой на планете. И на цилиндр, который нашли геологи. Что, если эти объекты не связаны с гибелью наших кораблей? Что, если это не те, кто нападает на нас? Если тут замешаны другие?

— Связь между объектами и погибшими кораблями может косвенной. — Пробормотал я. — Скажем, то, что расположено на Турании, это заброшенная база нападающих… или научный объект. Или вообще склад. А то, что уничтожило корабли, находится в другом месте. Но спусковым крючком стало все же обнаружение долины с цилиндром.

— Не обязательно. — Упрямо возразила Вир. — Пока ты подлетал, я успела просмотреть записи твоей прогулки по шахте. Помнишь, ты говорил, что у тебя есть странное ощущение — будто тебя впустили и выпустили, не особо препятствуя? Так, чисто для проформы погрозили и все? Я допускаю, что ты был прав. Существа, которых ты видел, погружены в спячку. Или некий вид анабиоза. А может, просто находятся в нерабочем режиме. В любом случае, пожелай хозяева шахты остановить тебя, у них было кого послать в погоню. Да и входы-выходы с их уровнем техники можно заделывать поплотнее…

Я перебил:

— Короче. Ты полагаешь, что мы столкнулись не с одной цивилизацией, а сразу с двумя? Одна принимала меня на своей базе, а другая уничтожает ваши корабли?

— Это возможно. — Вир устало вздохнула. — И это не противоречит нашим данным. Мы в свое время оказались замешаны в ваш конфликт с Федерацией Вогейма. Случайно, самым боком. Наш торговый флот подрядился доставить на вашу Рунову груз цезия, в котором вы отчаянно нуждались. Рудников на Лукавой у вас тогда ещё не было. Цезий — начинка для боевых ракет, топливо для ваших реакторов… Груз происходил с одной из нейтральных планет, за него честно заплатили. Но у Броунинга наш корабль встретился с парой вогеймских крейсеров. Это по слухам. Потому что сам он пропал. И не найден до сих пор.

— Не понимаю, где тут связь…

— Она самая прямая, младлей. — Наставительно сказала Вир. — И вкратце описана вашей же пословицей — двое дерутся, третий не мешай. Что, если тут та же ситуация? И нас уничтожают просто потому, что мы приблизились к чьему-то врагу? Ведь никаких требований или посланий мы не получали. Некоторые наши корабли распыляют на атомы. Почему не все? Может, это всего лишь послание?

Я покрутил в уме эту идею. Заметил неторопливо:

— Однако то, как уничтожили десантного робота в долине, похоже на то, как погибли ваши корабли. И там, и тут — распыление…

— Вы и Федерация Вогейма тоже имеете схожее вооружение. Если эта база принадлежит тем, кто уничтожает звездолеты, почему её до сих пор не свернули? Не уничтожили, в конце концов? Ведь это не просто шахта в теле горы. Это ещё и технологии. Их технологии! Знания о них. Но самый главный вопрос в другом — почему они не убили тебя, младлей? Не выстрелили в спину, когда ты уносил ноги, не распылили на атомы на подлете к «Черне»? Или даже вместе с «Черной»?

Я проворчал:

— Не могу знать. И кстати, на их базу залезть было не так уж и просто. Не догадайся я заскочить внутрь сразу после гибели десантного робота, я до сих пор топтался бы в долине. И гарантий, что меня не встретят таким же разрядом, как разнесенного робота, никто не давал.

— Командование «Черны» восхищается вашей смелостью и смекалкой, младлей. — Официальным тоном возвестила Вир.

Слишком официальным. И я сразу ощутил паршивенькое чувство, что она слегка издевается. И что тут скажешь?

Так что я молча выслушал следующее:

— Капитан Шодай уже подготовил свое представление. Оно улетит на Квангус вместе с челноком, который понесет добытые вами и нами сведения. Вам светит высшая награда Квангуса — «Звезда отваги», не меньше. А сейчас поглядите в окошечко — кажется, робот готов к тому, чтобы вскрыть черепушку вашей добыче.

Манипулятор с лазером взлетел вверх. Пара других его заменила, прилипнув к отпиленной макушке черного пузыря. Она отделилась с трудом — вслед за ней по воздуху потянулись какие-то длинные нити. Капнуло, влага сверкнула искрами под ярким светом бестеневой лампы. Изнутри отделенная часть пузыря оказалась голубоватой…

— Похоже, черное покрытие — часть тела. — Почти с восторгом объявила Вир. — Хирургический робот обнаружил под ним костную ткань — или то, что её напоминает. Но она сращена с внешним, наружным слоем.

— А что говорит о материале пузыря биоанализатор? — Спросил я.

— Это биологический кристалл, из белковых молекул. В них тоже присутствует генная цепочка, полученная из проб с твоего скафандра. Но имеется ещё один сегмент генного кода, который, собственно, и обеспечил возникновение кристалла. Третий генный комплекс на одном и том же организме! Это поразительно!

— Такое не возникает естественным путем…

— Что мы знаем об их мире? — Возразила Вир. — Возможно, их жизнь развивалась по-другому пути. Скажем, как симбиотическое содружество разных организмов.

Я с сомнением покачал головой, но ничего не сказал.

Дуся по-прежнему транслировала мне в шлем картинку со вскрытия — крупно, ближним планом. Под убранной частью пузыря, снаружи черной, а внутри голубой, открылось его содержимое. Что-то темное, в продольных бороздах…

— Думаю, теперь ты можешь быть свободен, младлей. — Выдохнула Вир. — Робот добрался до мозга. Сейчас он достанет его из черепа — если, конечно, этот орган можно так назвать. После этого от иномирянина останется только пустая оболочка. Наши роботы закончат свои исследования через несколько часов, но даже потом не покинут переносную камеру. Так будет безопаснее. Температура в отсеке и так практически нулевая, а терморегулятор камеры понизит её до минус семнадцати, во избежание гниения. Твое присутствие больше не требуется.

Я, пожав плечами, молча подождал ещё несколько секунд, пока манипуляторы не вытащили нечто упругое, покрытое ровными бороздками. И не уложили это на лоток биоанализатора. В наушниках тихо шуршали далекие голоса — похоже, Вир с кем-то разговаривала. Слов было не разобрать.

Только после этого я развернулся и ушел обустраивать себе обиталище на ближайшие десять месяцев.

Вместе с полевым модулем с «Черны» любезно переслали мои вещи. Через полчаса, установив модуль в одном из отсеков, я вылез из скафандра. Отстоял, зажмурившись, пятнадцать минут в санпропускнике — ультрафиолет, озонная обдувка, омывание в дезинфицирующем растворе — и вошел во внутренне помещение.

Два наглухо запечатанных мешка, один с суточным рационом, другой с моими вещами, я ещё перед этим пропихнул через специальный клапан. На их долю выпало то же, что и на мою. Ультрафиолет, озон, дезинфекция.

Поев, я надорвал пакет с вещами. Первое, что нащупала моя рука, это мой собственный комм. Тот самый, «Адмиральский». Под моими пальцами наручное устройство почему-то тихо звякнуло. Я, слегка изумившись, вытащил его наружу.

Кто мог вызвать меня по этому комму? Такого рода игрушки не вступают в контакт с чужими корабельными системами связи, а в этой части Галактики нет нашего флота. Я, нахмурясь, застегнул комм на запястье.

И тут же в пространстве блеснула, разворачиваясь в картинку, световая нить. Появившееся передо мной лицо я узнал — мельком видел его на «Черне». Форма квангусского флота, тревожно прищуренные глаза, сухие высокие скулы, ежик светлых волос…

— Ваш комм запрограммирован передать это послание, как только вы до него доберетесь. — Отчеканил он на чуть смазанном руновском. Это был не акцент. Парень растягивал гласные, как человек, давно не говоривший на родном языке. — Я не мог подойти к вам, пока вы были на борту. На «Черне» за вами все время наблюдали. И лишь когда вы улетели на Туранию, я сумел выкрасть ваш комм. Потом подсуну его в те вещи, что готовят для отправки на челнок… но к делу. Какого черта, младлей, вы поперлись на эту планету?

Он добавил ядреное словцо, от которого я блаженно заулыбался. Свой. Вот сразу видно, что свой. Ах ты ж в вакуумную душу твою мать…

— Кстати, я не представился. — Заявил светловолосый. — И не представлюсь. Вам лучше не знать, кто я. Вы не задавались вопросом, почему именно вас послали сопровождать скафандры?

Я пробормотал, по-прежнему улыбаясь:

— И какими только вопросами я не задавался…

Человек в трехмерной картинке, плававшей над моим запястьем, резко сказал:

— Вас отправили в турне, младлей, чтобы поставить световую завесу. В лучших традициях вашего Космофлота — у них призрачные звездолеты, у нас юный лейтенант, только что со школьной скамьи. Целью было показать всем, что мы не интересуемся происходящим на Турании. Показать как квангусцам, так и вогеймцам. Что может быть невинней, чем зеленый лейтенантик в новеньком мундире? Пошли мы кого-то посерьезней, вогеймцы бы напряглись. Вашим делом было тихо лететь на круизнике и показывать всем, что ваши познания в реальной жизни — это устав вдоль и поперек, ничего более…

— Предупреждать надо. — Проворчал я.

— А вы, вместо того, чтобы быть завесой, кинулись геройствовать. Думаю, квангуская безопасность уже дырки себе на руках протерла от удовольствия. После вашей прогулки на планету руновский Космофлот замешан в конфликт между квангусцами и неизвестной цивилизацией. Вы понимаете весь масштаб того, что натворили?

— И как неизвестная цивилизация определит, что тут замешан руновец? — Спросил я, обращаясь к картинке в кубе. Риторически спросил, потому что человек в квангусской форме меня все равно не слышал. — Служебного удостоверения с четырехголовой птицей я там не оставлял. И пуговиц от мундира не терял…

— Кроме того, квангуские биологи полагают, что вы могли подхватить неизвестную заразу. — Мужчина блеснул тяжелым взглядом из-под бровей. — То есть теперь вы можете представлять биологическую угрозу и для Руновы. В общем, так, младлей — больше на Туранию не суйтесь. Вы поняли? Отныне никакого геройства и никаких глупостей. Помните — каждое ваше глупое движение все больше втравливает Рунову в эту войну, первые залпы которой уже прозвучали. Если вас интересует, имею ли я право вам приказывать, то сообщаю, что мой чин в Плабе повыше вашего. Сидите на челноке и с него ни ногой! Вам понятно? Если будут новости, я подсуну микрочип с записью в пакет с едой. Так что жуйте осторожнее…

Картинка мигнула и, свернувшись в луч, исчезла. Я улегся на спальный мешок, входивший в комплектацию модуля.

Десять месяцев безвылазно на челноке, в компании с замороженным и выпотрошенным иномирянином? Да я с ума сойду. А делать нечего — приказ…

 

Глава четырнадцатая. Далекая тихая смерть

Наутро, прежде чем выйти из модуля, я натянул скафандр, присланный с линкора. Чтобы не заразиться уже здесь, в карантине.

В отсеке, отделенный от остального пространства челнока одной переборкой и переносной камерой, лежал замороженный и выпотрошенный иномирянин. Это тенью витало в подсознании, не давая расслабиться.

Скафандр с Дусей, после короткого размышления, я обработал дезактиватором. Залил все дырки во внешнем покрытии жидким медпластом, и засунул в одно из отделений санпропускника, соединенного с модулем. Пусть пока побудет под рукой. А то вдруг война, а я без сменного скафандра….

Едва я покончил с обработкой поврежденного Козодоя, над ухом звякнуло. Мелодичный голос — в новом скафандре поменять звукоматрицу ещё не успел — объявил:

— Вызывает «Черна». Дать картинку на внутренний экран?

— Давай. — Милостиво позволил я.

Личность, появившаяся на экране внутри шлема, показалась мне смутно знакомой. Гражданский, судя по одежде. Один из немногих, бывших на борту линкора. Кажется, я видел его мельком, то ли в столовой, то ли в одном из переходов «Черны».

Личность, рассеянно моргая, поздоровалась на общегалактическом. И представилась доктором Йолдусом.

— Я вас беспокою вот по какому поводу…

У меня от такой вежливости почему-то сразу зачесался локоть. А в скафандре, между прочим, не почешешься.

— Не могли бы вы нашего робота-анализатора вывести с челнока наружу? И хирургического робота, того, что вел вскрытие, тоже?

— Что, выкинуть прямо в вакуум? — Спросил я.

Доктор Йолдус моргнул с паузой. Задумался?

— Э… Да. А также всех уцелевших после Турании десантных роботов. Разумеется, вместе с пробами, что лежат в их контейнерах. Хочу сказать, в контейнерах на корпусах.

Я уже было раскрыл рот, чтобы поинтересоваться, каковы его полномочия. И не подождет ли господин Йолдус, пока я сам свяжусь с капитаном, для подтверждения его приказа.

Но вовремя вспомнил о заразе, о сразу трех генных комплексах на одном иномирянине — а потому закрыл рот. Рявкнул на общегалактическом:

— Приступаю к выполнению!

Йолдус поморщился, пробормотал:

— Не кричите так громко, господин Потапофф. Вас и так прекрасно слышно…

— Конец связи. — Самым тихим голосом сообщил я.

И только когда личность в бежевой мятой куртке исчезла с внутреннего экрана, поморщился сам. Штатские на военном корабле…

Тем не менее приказ этого Йолдуса лично меня вполне устраивал. А законный он или нет, пусть разбираются на «Черне». Если что, в следующий раз будут смотреть, кого подпускают к связи с карантинным челноком.

Доведя роботов строем до входного шлюза и вышвырнув их наружу, я отправился в рубку. Наблюдать.

Где-то через полчаса к дрейфующим в пустоте роботам подгреб ещё один челнок с «Черны», выловил их по очереди и вернулся к линкору. В шлюз его заводить не стали, оставив болтаться в двух километрах от корабля. Надо думать, всех роботов вместе с пробами собирались отправить на Квангус.

После этого маленького события я заскучал. Облазил весь челнок, потом решил выучить квангуский язык. Но пока скачивал файлы со словарями, мне открылась маленькая недоработка здешней безопасности. Оказывается, челнок был связан с компьютером «Черны» напрямую, без фильтров и замков на входе.

Оно и понятно, там корабль-матка, а здесь приписанный к нему челнок. Но теперь на нем сидит посторонний. Могли бы поостеречься…

Впрочем, на отдаленных системах к осторожности не привыкли.

Я залез в память компьютера корабля-матки исключительно из любопытства. Не маскируясь, внаглую вытащил из файлохранилища техслужбы схему корабля. Скинул её в свой комм, а потом изучил — уже у себя, в модуле. Всю, от верхней палубы до нижней. Оказалось, что «Черна» почти полностью повторяет серию GI-182, детище системы Броунинг. То ли квангусцы слизали планы постройки у соседей, то ли «Черну» строили не дома…

Вечером, по комму полевого модуля, вмонтированному в стенку возле выхода, меня вызвала Вир.

Новостей оказалось немного. Генный код всех клеток иномирянина расшифрован. Но данных, откуда он появился, по-прежнему нет. Ни одно живое существо в нашей части Галактики не имеет подобных генных комплексов.

Ещё одна новость, которую она сообщила, пришла от медиков. Легкий кашель во время прогулки на Туранию мог быть запоздалой реакцией на смену воздушной среды. Плюс усталость и нервное напряжение. Никаких признаков перерождения в моем организме пока не обнаружено. В общем и целом, по мнению врачей, я здоров, как бык.

Но карантина это не отменяло. Как сказала Вир — и взгляд у неё при этом был сочувствующий до тошноты — процесс мог начаться позже. Гены, запускающие изменение, способны прятаться в клетках тела в ничтожно малом количестве. Достаточном для будущего изменения, но не достаточном для их обнаружения…

На этом новости дня кончились, и Виринея, мило улыбнувшись, отключилась.

На следующий день я наблюдал из рубки старт челнока. Планетарные двигатели на «Черне» выплюнули облако раскаленных газов, разворачивая линкор носом в сторону Квангуса — туда, где золотым кружочком конфетти сияла в пустоте желтоватая Лорна, светило их системы.

Потом сработали генераторы свертки, создавая канал из подпространств. Входная воронка оставила на черном бархате космоса радужный ободок, полупрозрачный, призрачный. Сработали двигатели челнока, и он по длинной дуге влетел в воронку. На том месте, где он только что был, чернота подернулась искристой рябью. Знак закрытия канала…

Следующим вечером со мной опять связалась Вир. Сообщила то, что я уже знал — челнок с данными исследований, роботами, образцами и пробами отправился на Квангус. Завтра вниз отправят десантных роботов, без людей, чтобы никем не рисковать. Меня пока решили не трогать, поглядеть, как все пройдет. Цель роботов — повторно взять пробы из долины с цилиндром. И тут же убраться с Турании.

Было ещё кое-что. Ученые умы, как сказала Вир, хотят повесить над долиной зонд на низкой орбите. Для слежения. Но капитан Шодай против. Неизвестно, кто управляет механизмами в шахте, искусственный интеллект или биологическое существо — но в любом случае он или оно вполне способно засечь объект в небе. И постоянное наблюдение, по мнению капитана, может привести к гибели «Черны».

Детство какое-то, подумал я с досадой. Спросил вполголоса:

— Кто руководит вашей экспедицией, Вир?

Она на секунду примолкла. Вскинула белые брови.

— «Черна» и её капитан выбраны для этой миссии руководством флота. Шодай — один из самых старых офицеров нашего флота. Опыта и заслуг у него больше, чем у кого-то другого. А биологи, медики и специалисты по физике подпространств отобраны для экспедиции ученым советом Квангуса. Их кандидатуры одобрены президентом Черных.

— Я не о кабинетных играх тут говорю. — Как я ни старался, но отзвук раздражения в моих словах все-таки прозвучал. — Кто над кем, Вир? Здесь, на орбите Турании? Ученые над капитаном — или капитан над учеными? У кого право решающего голоса?

Она едва заметно нахмурилась.

— Ты неправильно представляешь себе… капитану Шодаю вверена военная часть нашей экспедиции. А ученые занимаются тем, ради чего мы сюда и прибыли — изучением, добычей информации…

Я коротко хохотнул, не сдержавшись.

— То есть капитан Шодай может спорить с учеными сколько угодно, но решения, пока по вас не начали палить, принимает не он?

Вир пожала плечами.

— С этими спецами от науки всегда тяжело. Но именно от них мы ждем результатов. Так что приходится обходить острые углы. А что это мы все о делах? Поговорим о чем-нибудь другом?

— О чем? Разве что о моем карантине? — Скучно сказал я.

И, потянувшись, оперся рукой о стенку модуля рядом с комом.

Вир на призрачном экране, созданном лучом визора, улыбнулась. Вызывающе, обольстительно. Сказала, опуская белые ресницы и откидываясь назад — так, что грудь, обтянутая комбезом, переместилась в самый центр экрана:

— Ты выглядишь усталым.

— Это от пересыпа. — Я глянул на неё с интересом. Что, деловая часть разговора закончилась?

Вир блеснула сахарными зубками:

— Крепись, младлей. И загляни на дно контейнера с продовольствием. Я сунула туда бутылку коньяка из личных запасов капитана Шодая. Пятнадцатилетней выдержки. Правда, расстался он с ней тяжело, с зубовным скрежетом… можно сказать, от души оторвал. И от своего неприкосновенного запаса. Так что цени. И пользуй потихоньку. Главный костоправ тоже сунул в контейнер посылочку — аптечку со снотворным, на случай бессонницы. Не захочешь пилюлек, звони мне, в любое время. С офицером связи я договорилась. Вызовешь «Черну», назовешься, нас тут же соединят. Учти, линия будет изолированной, вот как сейчас. Только ты и я, говори что хочешь…

Она лепетала, продолжая улыбаться — а непроницаемо-черные глаза поблескивали из-под щеточек белых ресниц. Похоже, на «Черне» бояться, что я слечу с катушек от одиночества. Коньяк, снотворное, отзывчивая блондинка на связи, только назовись… Интересно, до каких границ дойдет услужливость Вир? Во всех системах люди из безопасности — самые небрезгливые из сограждан. Особенно если речь идет о человеке, который нужен родной системе…

В горле опять запершило, я откашлялся. Сказал на пробу, внимательно разглядывая Вир:

— Ну раз изолированная линия… пуговичку на горле не расстегнешь? Так, для размягчения разговора.

Она, не меняясь в лице, вскинула руку. Ворот разошелся, блеснула белая кожа, начинавшаяся от загорелой шеи. Предложила нахальным голосом:

— Звони попозже, может, застанешь в постели. Тогда о пуговичках и просить не придется.

— Я же не зверь какой-то. — Проворчал я. — Понимаю, девочка не маленькая. Навряд ли все десять месяцев будет спать в одиночестве. А тут я со своим звонком. И чьи-то усилия пойдут прахом…

Вир расхохоталась.

— Какая забота… Даже не подозревала в тебе такой чувствительности, Лен!

— Ничто не даром. — Я помедлил. — Через десять месяцев за все рассчитаемся. И за мою заботу, и за прочее. Если, конечно, к тому времени «Черна» ещё будет болтаться рядом. И ты на ней.

— Звучит-то как угрожающе… — Она снова блеснула зубками. Повела рукой — сразу две пуговицы расстегнулись, края комбеза разошлись, открывая белые холмы на снежно-белом поле. — Кстати, у нас в файлохранилище есть файлы. Те самые, для одиноких мужчин. Не хочешь? Могу переслать, исключительно для облегчения горького одиночества. Чтоб кое-кто не косился на мои пуговицы с такой тоской…

Я качнул головой.

— Обойдусь. Пришли лучше записи гибели ваших кораблей и спутников. Погляжу, вдруг появятся какие-то мысли.

— Все-то ты в делах, младлей… — Вир нарочито печально вздохнула, потом медленно застегнула пуговицы. До самого горла. — Что-нибудь ещё?

Я снова помотал головой, и она отключилась.

Файл с записями гибели восьми кораблей и шести спутников пришел практически сразу же. Я их посмотрел, потом скопировал в свой комм.

И приказал ему построить голографическую модель этого сектора Галактики, отметив на ней точки крушений.

Глазок визора полыхнул, давая объемную развертку. Над моей рукой возник темный куб, по углам которого светились две звезды — бледно-желтая Лорна, светило Квангуса, и тускло-багровая Онора, возле которой висела Турания. Я покрутил модель, увеличивая её и разворачивая по всем трем осям. Кое-какие идеи начали появляться…

На следующий день меня разбудил сигнал тревоги, прогремевший по челноку. Я выпрыгнул из спального мешка — и поскакал по модулю, на ходу засовывая ногу в узкую штанину комбеза. Допрыгал до стенного комма, висевшего у самого санпропускника, рявкнул на общегалактическом:

— Борт 6–4! Доклад!

— Показатели в норме. — Немедленно откликнулся механический голос. — Сбоев в работе программ нет. Расстояние до борта приписки не превышает указанное…

— Почему звенит тревога?

Из комма донеслось:

— Приказ по общей связи. На борту приписки объявлена боевая тревога. Всем членам экипажа — срочно прибыть на места по боевому расписанию…

— Переключи на «Черну»! — Я выждал, давая время на соединение. Рявкнул: — Лен Потапов!

После нескольких щелчков, говоривших о том, что идет экстренное переключение, прозвучал голос Вир. На удивление бесцветный.

— Лен? Ты… вам лучше связаться со мной из рубки, младлей.

Значит, она не одна, понял я. Но и не в постели, раз на «Черне» тоже играют боевую тревогу.

— У меня тут звенит…

— Да. — Быстро ответила Вир. — Челнок подключен к общей системе оповещения, а капитан объявил экстренный сбор. Все должны занять посты согласно боевому расписанию.

— Что случилось?

— Об этом будет объявлено по общей связи. — Она помолчала, потом сказала напряженно: — Это касается больше нас, чем тебя, Лен. Однако ты тоже должен услышать. И увидеть. Иди в рубку. Там большой экран, картинку выведут на него.

Вир отключилась на долю секунды раньше, чем я задал следующий вопрос. Я защелкнул молнию, прищемив кожу на горле — и кинулся в санпропускник.

Через три минуты, облаченный в скафандр, я уже опускался в ложемент, установленный в рубке. На обзорном экране, идущем полосой по окружности рубки, вспыхивали и мерно гасли цифры обратного отсчета. До нуля пришлось ждать ещё минут семь. Хорошенькие у них тут порядочки. Больше десяти минут от начала боевой тревоги до полной боевой готовности. На кораблях нашего Космофлота норматив был — шесть минут, и ни секундой больше.

На лице капитана Шодая, появившегося на экране сразу после нуля, поддергивалось левое веко. Так…

Он заговорил на квангуском. Непонятные слова булькнули в наушниках — но тут же подключился компьютер скафандра, затараторил, переводя:

— Сегодня в четыре ноль-ноль по общегалактическому времени, «Черна» приняла на борт зонд, запущенный с далекой орбиты нашей системы. Содержавшиеся на нем записи…

И голос в наушниках, и капитан Шодай на экране смолкли. Капитан на мгновение закрыл глаза, быстро потер переносицу.

А может, смахнул слезу…

— Квангуса больше нет. — Сказал он без всякого перехода. Без объяснений, без предисловий. — Сейчас мы покажем запись, которую принес зонд.

Капитан исчез, на экране возникла планета. Частые голубые проблески воды — то ли моря, то ли цепочки из слившихся озер, накрученные на планетную сферу в разных направлениях. Зеленые мазки, жмущиеся к голубому — места, где удалось посадить земные растения.

Ближе к полюсам зеленое исчезало, уступая место бурому и красно-коричневому. Лед на полюсах охватывал планету двумя кружевными шапками. По краям тянулись белые изрезанные фестоны, завиваясь перышками — там лед взрезали горные отроги.

И россыпь огоньков вокруг. Идущие на посадку и взлетающие корабли, спутники. Крендель орбитальной базы, зависшей чуть ниже одного из полюсов…

Смерть пришла из ниоткуда. В полном молчании. Сначала исчезла половина базы, превратившись в распухающее серое облако. Потом от округлого бока планеты словно откусили кусок. Из дырки рывком стрельнула коричневая хмарь, размазалась по черноте окружающего космоса. По всей сфере суматошно засияли искры — корабли бежали, спешно покидая планету.

Дыра стремительно разрасталась, коричневая хмарь выметывалась частыми фонтанами. Взлетающих кораблей становилось все меньше, облачко из цветных огоньков потихоньку утягивалось в дальнюю от растущей дыры сторону экрана. Корабли отступали, пытаясь спастись.

И все происходило в полном молчании. Планета вместе с людьми гибла без звуков, без стонов, без криков.

Далекая тихая смерть миллионов…

Она дотаяла до конца, эта бедная планета. Потом на смену непроглядно-черной картинке, припудренной коричневым, появился капитан. Сказал медленно, тихо, почти не двигая губами:

— Сейчас… сейчас я дам вам время на размышления. И на скорбь. Но вы должны знать, что остатки нашего флота, вместе с торговыми кораблями и прогулочными яхтами, сумевшими взлететь, отступили за орбиту Зейра.

Крайняя, шестая планета их системы, вспомнил я.

— Именно они послали зонд с сообщением. Адмирал Енрикей принял на себя общее командование. К сожалению, президенту Черных спастись не удалось. Его челнок взлетел, но на выходе из атмосферы он столкнулся с малым торговым кораблем. Выживших нет. Адмирал собирается дождаться дня, когда напряженность подпространств подрастет достаточно, чтобы позволить свернуть подпространства в туннель. И уйти к Броунингу. Он предлагает нам лететь на Рунову. На прямой Турания-Рунова напряженность подпространств всегда высокая. Через пять прыжков мы будем там…

Он замолчал, вскинул подбородок — и сморщился. Я вдруг понял, что капитан Шодай изо всех сил сдерживает слезы.

— У всех у нас остались близкие на Квангусе. По которым мы будем скорбеть. Но сейчас, здесь, на корабле, я прошу всех держать себя в руках. На двенадцать часов по общегалактическому времени назначаю совещание. И жду на него всех офицеров. Там… там мы решим, что делать дальше. Конец связи.

Он исчез, а я остался лежать в кресле пилота. Уставясь в экран, на который снова вернулась панорама темного неба, украшенного серебряной запятой «Черны». Уставясь — и ничего не видя.

Квангус погиб. Целый мир погиб за несколько минут. Это звучало настолько дико и невозможно…

 

Глава пятнадцатая. Серая метка

В ложементе я просидел ещё минут десять, не шевелясь. Потом встал и вернулся в полевой модуль, спрятанный в отсеке челнока.

Содрал с себя медленными, размеренными движениями скафандр. От душа отказался, но постоял под лампой ультрафиолетового света, закрыв глаза. Дотопал до спального мешка, лег и уставился в серо-зеленый потолок модуля.

Перед глазами навязчиво вставало — шар Руновы, надкусанный сбоку. Коричневый выброс, надкус растет, превращая сферу в полумесяц…

Не выдержав, я сел. Протянул руку, нащупал рядом с изголовьем на подвесной полке комм, пожалованный когда-то контр-адмиралом Дорофеевым. Натянул на руку, сел одним рывком и потребовал:

— Картинку со случаями нападений. Ту, с Квангусом и Туранией.

Над рукой, брошенной на бедро, возник призрачный куб пространственной модели.

— Отметь… — Я задумался. Когда погиб Квангус?

И тут же вспомнил строчку с цифрами, бежавшую по низу экрана во время показа записи. 126. 07. 32 — сто двадцать шестой год, надо думать, со дня освоения Квангуса. Или со дня его открытия. Седьмой по счету месяц, тридцать второе число.

— Перевод в общегалактическое время даты, определенной по календарю Квангуса. — Бросил я. — Год — сто двадцать шесть. Седьмой месяц, день тридцать второй.

Под пространственной моделью загорелась голографическое табло. Темно-зеленое, с раскаленными голубыми цифрами. На нем значилось — 2598. 3. З0. Тридцатое марта две тысячи пятьсот девяносто восьмого года, по летоисчислению, которое было начато ещё на старушке Земле…

— Рассчитать местоположение Квангуса в указанную дату. Отметить на модели.

Я нахмурился, осознав, что мне не хватает данных. А между тем оружие, разнесшее Квангус, задело также орбитальную базу. Место повреждения базы и область планеты, с которой началось её уничтожение, дают сразу две точки в пространстве. Через них можно провести прямую. Где-то на ней в момент удара и находился враг…

Разумнее всего было связаться с Вир и запросить у неё информацию — но я не знал, в каком она состоянии. Есть у неё семья? Удалось ли ей спастись?

Я вдруг осознал, что ничего не знаю о Виринее Гайрутдин. Но соваться с деловыми вопросами к женщине, которая, возможно, только что потеряла всех своих — нет, это было слишком жестоко…

И к тому же враг, кем бы он ни был, наверняка успел уйти с позиции удара.

Я вгляделся в пространственную модель. Размер не тот. Если Квангус там и появился, то заметить это невозможно.

— Увеличить. — Нетерпеливо приказал я.

Кубик подрос. Одновременно менялись масштабы изображения. Турания с её светилом, Онорой, полностью исчезли, уйдя за край куба. Зато появился Квангус — коричневый шарик, усыпанный зелено-голубыми пятнышками. Вокруг него, на разных расстояниях, повисли четырнадцать красных огоньков — отмеченные коммом места гибели кораблей и спутников. Я потребовал:

— Ещё увеличение… Стоп. Теперь медленно покрути Квангус вокруг оси.

Планета разрослась, заняв почти весь куб. Крендель орбитальной базы на картинке отсутствовал, видимо, данных о нем в памяти комма не было. Но я и без этого узнал ледяную шапку на одном из полюсов. По характерному выступу, похожему на длинное разлохмаченное перо, раздвоенное на конце. Именно тут, чуть пониже, висела база. Подвешенная, как все базы, на антигравах. А значит — не вращавшаяся вокруг планеты, подобно спутнику.

Я мысленно подрисовал завитушку базы рядом с Квангусом, вспомнил начало записи…

И скомандовал:

— Уменьшай картинку. Медленно.

Квангус начал усыхать, превратился в точку. В кубе сначала появилась желтая Лорна, потом тускло блеснул багровый карлик, Онора…

Вот только колючая багровая точка висела в пространстве совсем не в том направлении, с которого пришел непонятный импульс, уничтоживший планету. И откусивший по пути часть базы. Турания и неведомый враг в момент удара находились по разные стороны от плоскости, в которой лежала орбита вращения Квангуса. То бишь по разные стороны от плоскости эклиптики всей системы.

Если раньше мной было намечено два сектора пространства, где мог находиться тот, кто уничтожил корабли (или те… или вообще неизвестное нечто), то теперь остался только один сектор. Довольно большой, вытянутый, определенный лишь приблизительно.

Но если спроецировать область этого сектора дальше, то он по касательной уйдет за пределы рукава Галактики. За границы хоть как-то изученного людьми пространства…

Я несколько секунд смотрел на модель, висевшую в воздухе. Потом решился. Отключил свой комм, подошел к настенной панели и щелкнул по клавише. Бросил:

— Соединить с «Черной». Лен Потапов.

Вир ответила спустя несколько минут. Тихо, смятым голосом, в котором не было сейчас ни прежней уверенности, ни силы:

— Да?

— Вир. — Я оперся о стену, навис над панелью.

Глазок визора не загорался — значит, она не хотела, чтобы я её видел.

— Сожалею. — Пробормотал я. — У тебя на Квангусе…

— Остался отец. И мать. — Перебила Вир. Голос креп с каждым словом. Но при этом выстывал, становясь все более равнодушным. — Ещё на Квангусе остались мои сестра и брат. Думаю, все погибли, иначе мне передали бы короткое сообщение с зондом. К примеру, помощник капитана Вайрлан получил послание от жены. Она сумела улететь с братом, у которого была небольшая яхта с антигравом. Я принимаю твои соболезнования. Ты ведь это хотел сказать?

— Да. — Согласился я. — Но не только. Не знаю, в состоянии ли ты слушать…

— Тебя? Вполне. — Отрубила Вир. — Ты имеешь право на мое внимание, потому что и сам в опасности. Не только из-за возможного заражения. Если «Черна» уйдет, ты останешься на орбите Турании один. Мы, конечно, оставим тебе припасы, сообщим обо всем твоему Космофлоту, как только достигнем орбиты Руновы… но тебя бросят здесь одного. На неизвестное время.

— Ничего. — Сказал я как можно равнодушнее. — Выживу.

В душе, правда, все-таки екнуло. Неприятно, вакуум подери…

— Но ты сказала — «если уйдет». — Ухватился я за сказанное. — Ваш капитан говорил о совещании, на котором все решится…

— Лен, я уверена, что все офицеры «Черны» в полном составе проголосуют за уход к Рунове. — Вир роняла слова медленно, негромко. — Нас послали сюда с миссией. Но большей части тех, кто посылал, уже нет. Выжившие вот-вот сами уйдут к Броунингу. Того мира, ради которого мы прибыли в этот сектор, уже нет. Однако мы успели собрать первичные данные. У нас есть результаты твоего рейда на Туранию. Все это должно попасть в одну из человеческих систем. Ради всего человечества. Как знать, возможно, Квангус стал лишь первым погибшим миром… Я уверена, на Рунове обрадуются информации, которую мы привезем.

— Обязательно. — Поспешно согласился я. — И тем не менее… Вир, можешь организовать мне отдаленное присутствие на вашем совещании? По связи? Есть кое-что, о чем я должен сообщить. Капитану Шодаю, тебе, всем…

Огонек визора вдруг сверкнул зеленым. Я едва успел отдернуть ладонь — на развернувшемся вдоль стены экране появилась Виринея. Глаза опухшие, в щелочку. Веки красные, губы стиснуты, щеки запали.

Снежно-белые волосы торчали мокрыми перьями, по темному комбезу от шеи тянулся ещё более темный подтек — словно она недавно держала голову под струёй воды. Смывала слезы? Решительно…

Сжатые в ниточку губы разжались, вытолкнули:

— Расскажи мне сейчас.

— Вир, ты все узнаешь там. И прости, но мне нужны данные о положении Квангуса во время нападения. А также о положении вашей орбитальной базы, относительно планеты…

— Я поняла. — Перебила она. Поглядела на меня задумчиво, подняв повыше опухшие веки. — Ты ищешь местоположение того… тех. Я перешлю данные.

Я кивнул, не желая вдаваться в детали.

— Тебя свяжут с «Черной» во время совещания. Оно назначено на двенадцать ноль-ноль по общегалактическому. Стало быть, через два с половиной часа. Хочешь выйти на связь из своего модуля?

— А это возможно? — Снова натягивать скафандр мне не хотелось.

— Вполне. — Хмуро ответила Вир. — Но лучше все-таки выйти на связь из рубки. Там большой экран, ты сможешь видеть все — и офицеров на совещании, и схемы, если они у тебя есть.

Я пожал плечами.

— Ладно. Через два с половиной часа буду в рубке.

— Может, все-таки… — Начала было Вир. И осеклась. Бросила коротко: — Ничего, я подожду. До встречи.

После чего отключилась.

Данные о положении Квангуса и его орбитальной базы в момент гибели поступили минут через десять. Я отсмотрел их на экране настенного комма, кадр за кадром. Потом свел нужные данные в одну страницу и отсканировал её в память своего «Адмиральского».

Нужно было перевести все это в удобоваримую форму. В короткий доклад со схемами. Без схем не обойтись, поскольку моих познаний в общегалактическом может не хватить на объяснения. Если, конечно, офицеров «Черны» ещё интересует что-то, кроме спасения. Их мир мертв, драться больше не за что…

Готовый доклад я высветил визором комма перед настенной панелью — и приказал его отсканировать, уложив в память компьютера челнока. Потом влез в скафандр и отправился в рубку. Опустился в ложемент пилота минут за тридцать до назначенного времени. Уставился на экран, приказав вывести на него повтор записи с гибелью Квангуса. Проглядел, размышляя — а не упустил ли чего? Потом проглядел заново, приказав укрупнить изображение.

На крохотную светлую метку в правой половине экрана, в самом низу, внимание я обратил лишь в последний момент.

Корабль? Достаточно крупный, иначе не остался бы незамеченным. Навигационные огни погашены. Не отрази металл лучей Лорны, я бы его не разглядел.

— Запросить компьютер «Черны». — Приказал я, глядя на серый блик, неподвижно висевший на черном.

Почему он не двигается? Если предположить, что это старый, брошенный корабль… все равно он висит слишком близко к центру системы, чтобы быть неподвижным. И слишком близко к планете. Рано или поздно притяжение Лорны или самого Квангуса должно было задать ему траекторию. Может, корабль бросили совсем недавно?

— Связь установлена. — Равнодушно отозвался голос в наушниках.

— Спроси, можно ли распознать объект, висящий в правом нижнем углу? Тот, на котором нет ходовых огней?

Ответ пришел только через минуту — и не совсем тот, на который я рассчитывал. В наушниках хрипнуло, равнодушный голос — звукоматрица компа скафандра — скороговоркой протараторил:

— Вас запрашивают из рубки «Черны»…

И тут же вклинился голос. Незнакомый, говорящий на общегалактическом с тяжелым акцентом:

— Господин Потапофф? Вы запрашивали данные о неизвестном объекте, появившемся в кадре при увеличении?

— Да. — Бросил я. — А с кем имею честь?

Наступила пауза. Затем на экране рубки вспыхнула картинка, заменив черную пустоту, припорошенную в центре коричневатой пылью. Темноволосый крепыш лет за тридцать с гаком. Широкое лицо, близко посаженные глаза, крючковатый нос. Серо-зеленая форма — офицер.

— Я Вайрлан, помощник капитана. Мы не можем предоставить вам сведения об объекте. Сначала я должен запросить согласие капитана, а он сейчас недоступен.

— Господин Вайрлан. — Я стремительно соображал, что бы такое ему сказать. — Я собираюсь присутствовать на совещании, которое вот-вот начнется. Не физически, но визуально, через каналы связи. Те сведения, о которых я прошу, крайне важны…

— Для кого? Для вашей Руновы? — Крепыш глянул исподлобья. Без особого дружелюбия.

Вайрлан, подумал я, припоминая слова Вир. Помощник капитана, чья жена спаслась. Но она вместе с другими квангусцами, оставшимися возле Лорны, полетит на Броунинг. Значит, Вайрлану придется отправиться туда после прибытия на Рунову. Или как-то забрать к себе жену. Его интересы пока что больше связаны с Броунингом. Будь у меня возможность давать какие-то гарантии…

Все-таки следовало вызвать Вир. Но беспокоить её второй раз не хотелось. Она только что узнала о гибели всей своей семьи — а тут опять настырный младлей с запросами…

— Вы кого-то потеряли на Квангусе? — С ходу спросил я.

Вайрлан нахмурился.

— Какое… моя мать не смогла спастись. Только жена. И ребенок.

— Разве вы не хотите узнать, кто стоит за гибелью Квангуса? — Я смолк на мгновение, давая ему время задуматься над сказанным. — Вдруг это все повторится — но уже на другой планете? Где опять можете оказаться вы, ваша жена и ваш ребенок…

Он сморщился, проворчал:

— Не знаю, доживу ли я вообще до этой встречи. Я должен спросить у особистов…

— Госпожа Виринея Гайрутдин в курсе. — Быстро заверил я. — Просто она скорбит, а я не хотел тревожить…

Кто-то рявкнул пару слов на квангуском — и Вайрлан оглянулся. Ответил на тот же языке. Разговаривавший подошел ближе, так что наконец попал в экран. И я смог его разглядеть. Коренастый дядька лет за сорок, темноволосый, с простым, неприметным лицом. На погонах, вместо кубиков, как у Вайрлана — пара вытянутых ромбов.

Помощник капитана сказал ещё что-то. Коренастый придвинулся, низко опустив голову. Что-то сказал угрожающим тоном. Вайрлан нервно дернул головой, пробормотал в ответ пару слов. И отошел, не взглянув на меня. Мужик с ромбами на погонах развернулся, придвинулся к экрану. Сказал хмуро, с ужасающим акцентом:

— Вы найдете тех чужих, которые стоят за этим?

— Попытаюсь. — Пообещал я.

— Пойдет. — Коренастый быстро махнул рукой, коснувшись под экраном чего-то, невидимого для меня. — Сейчас…

Он ещё что-то рявкнул на квангуском, глядя в точку над моей головой — видно, на экран выплыла какая-то картинка. Выслушал ответ невидимого собеседника, кивнул. Я спросил:

— Как вы уговорили удалиться помощника капитана?

— Сказал, что если у него жена оказалась из небедных, то у других это не так. — Тяжело ответил он. — И не нужно мешать тем, кто пытается сделать хоть что-то. А то до Броунинга путь неблизкий. И корабельные гальюны, когда там застревает слишком крупное дерьмо, просто продувают. А разбираться, что там застряло, сейчас никто не станет. Не до того. Наше офицерье вообще сдулось. Одни сидят по каютам, другие напиваются в кают-компании. Слякоть. По мне, если дали в морду — дай в ответ! И не хнычь, что у другого возможностей побольше. Они наш Квангус, значит, мы должны их…

Разница между высшими чинами и низшими, вспомнил я одну из лекций в Космоакадемии, существует лишь в воображении. Как в воображении офицеров, так и в воображении самих нижних чинов. Но ошибочные действия высших чинов — а ещё хуже, их бездействие — приводят к тому, что низшие об этой разнице начинают забывать. Похоже, на «Черне» понемногу наступала анархия.

Сначала на линкор запихнули ученых, не оговорив, кто кому подчиняется. Теперь офицеры разошлись по каютам горевать, забыв про остальной экипаж. Другие вообще напились. Разброд и падение дисциплины…

Хотя обстоятельства у них тут тяжелые. Узнать, что твой мир погиб…

— Все. — Буркнул мужик с ромбами на погонах. — Вайрлан тебе доступ заблокировал, а я открыл. Лезь куда хочешь.

— Спасибо. — Поблагодарил я.

— Скажешь потом, что нарыл?

— Все будет сказано на совещании. — Пообещал я. — Вы же будете смотреть трансляцию?

Мужик пожал плечами.

— Будем. А ты успеешь? Там уже начинается. Вон, вызов пошел…

Он исчез, картинка сменилась. Теперь с экрана глядела Вир. В мундире вместо комбеза. Серо-зеленом, с тремя кубиками на погонах.

У капитана Шодая куб был один, вспомнил я. Но крупный. У Вайрлана — два мелких.

— Младлей. — Устало сказала Вир. — Мы начинаем. Сначала выступит капитан Шодай, потом выскажется доктор Йолдус — он уже заявил, что у него своя, особая точка зрения на все. Его поддерживают все наши яйцеголовые… то есть наш ученый корпус. Если захочешь что-то сказать, возможность у тебя будет в самом конце. До того момента слушай и молчи.

— Хорошо. — Я дождался, пока Вир исчезнет. Пробормотал краем рта — уже на руновском, обращаясь к компу скафандра: — Только для внутренней связи. Повторить запрос насчет объекта в правом нижнем углу. Без ходовых огней.

— В файлохранилище «Черны» данных об объекте не нашлось. — Сообщил равнодушный голос.

И стоило ради этого собачиться с помощником капитана? Я побарабанил по подлокотнику ложемента пальцами в перчатке скафандра. Вышла скорее не радостная дробь, а этакое вялое постукивание.

Кое-какую информацию я все же получил — о том, что на борту «Черны» не все ладно.

— Возьми исходники записей. — Приказал я. — Увеличь квадрат с объектом. Детализируй, насколько сможешь.

На экране рубки тем временем появилось изображение вытянутого помещения. Заполненного до отказа мужчинами в серо-зеленых кителях. Было и несколько женщин — только Виринеи я не увидел…

Тут же, словно ощутив мое любопытство, в экран сбоку въехало чье-то зеленое плечо. С тремя кубиками на погоне. Значит, Вир выбрала позицию рядом с объективом, через который я смотрю.

— Сделано. — Звякнуло в наушниках. — Вывести картинку на экран скафандра?

— Давай.

По правую сторону перед глазами засветился прямоугольник. Серый абрис — заостренный нос с надетым прямо на него кольцом генератора свертки. По бокам идущие вплотную друг к другу цилиндры причальных шлюзов. Над ними смазанные очертания несущих ракетных плоскостей. Кораблик явно человеческий.

Было в нем что-то знакомое — именно эту конструкцию я уже где-то видел. Однако ни у Вогейма, ни у Броунинга, ни у Ариума таких звездолетов не было. И в нынешних классификациях их флотов они не значились…

 

Глава шестнадцатая. Бой на расстоянии

В наушниках закашляли, затопали ногами. Я вскинул глаза на экран. Набившиеся в помещение люди начали торопливо расступаться, давясь и толкаясь. По образовавшемуся коридору прошагал капитан Шодай. Прямо в мою сторону. Остановился в трех шагах перед экраном, практически заслонив мне половину обзора. Развернулся, заговорил на квангуском.

— Перевод. — Потребовал я.

— Мы потеряли все. — Объявил в наушниках равнодушный голос компа скафандра. — Но мы можем начать новую жизнь в других мирах. Я знаю, что вы скорбите. Но прошу взять себя в руки. Время для печали настанет, когда все окажемся в безопасном месте. Далеко отсюда.

Он сделал паузу. Одна из женщин, находившихся в помещении, судорожно и громко вздохнула. Почти что всхлипнула.

Я поморщился. Все-таки женщинам не место на боевых кораблях. В тылу, на складах — пожалуйста.

А с другой стороны, останься эти женщины где-то на Квангусе — в тылу и на складах — сейчас все они были бы мертвы…

— Группа адмирала Енрикея собирается отправиться к Броунингу. Они осмотрят все собранные корабли, соберут часть из них в связки, чтобы сэкономить топливо. Затем дождутся момента, когда напряженность подпространств в направлении Броунинга подрастет и стабилизируется. У нас обстоятельства более удачные. Ближайшая система, Рунова, лежит в пяти прыжках отсюда. Однако мы может отправиться и на Броунинг. Или Ариум. Дорога займет от восьми до десяти прыжков, в зависимости от того, насколько точно рассчитает координаты прыжка штурман…

Люди в помещении загомонили. Я стиснул зубы.

Если они полетят на Броунинг или Ариум, помощь ко мне придет неизвестно когда. Если вообще придет. Невеселые перспективы…

— Я прошу офицеров высказаться. — Более резким голосом, чем прежде, сказал капитан Шодай. — Поскольку это касается всех нас, думаю, будет справедливо, если мы поставим это на голосование. Но вы должны знать — лично я считаю более разумным отправиться на Броунинг. Несмотря на приказ адмирала Енрикея идти к Рунове. Голосование состоится после того, как выскажется доктор Йолдус. У наших ученых друзей есть какие-то свои соображения, и они непременно желают их озвучить. Господин Йолдус, прошу…

Капитан шагнул в сторону — и исчез из моего поля зрения. Из толпы офицеров выбрался Йолдус, ещё более помятый, чем в прошлый раз. Дотопал, рассеянно моргая, туда, где только что стоял капитан Шодай. И, в отличие от него, прежде чем развернуться, кивнул мне, поглядев на экран с неприкрытым любопытством. Интерес ученого к узнику карантина?

— Я… то есть все мы против того, чтобы бежать отсюда. Говоря «мы», я имею в виду лучшие умы Квангуса, собранные на этом корабле. — Перевел комп начало его речи.

Я поморщился. Прямое противопоставление всему — и словам капитана, и желаниям команды. Не так надо начинать, доктор Йолдус…

— Вы только подумайте! — Голос в наушниках прозвучал подчеркнуто равнодушно — а на «Черне» доктор сорвался на крик. — Куда бы вы не ушли, куда бы не скрылись, нет гарантии, что эти существа не явятся туда. Пусть не вы, но ваши дети, ваши внуки снова с ними встретятся. Сейчас у нас есть уникальная возможность получить крупицу их знаний… их технологий… узнать, что они из себя представляют, в конце концов! Человечество… все человечество когда-нибудь будет нам благодарно!

У офицеров эта речь бурного восторга не вызвала. Только несколько человек опустили глаза.

— Так нельзя. — Печально сказал доктор. Спина, прикрытая мятой курткой, серой на этот раз, сгорбилась. — В любом случае, мы — против. Если вы так сильно хотите бежать, не думая о будущем человечества…

Люди в помещении зароптали. Ай да доктор, с восторгом подумал я. Бросать в лицо здоровым мужикам обвинение в трусости — да ещё находясь на борту корабля, где дисциплина начала хромать на обе ноги…

— Тогда мы останемся здесь! — Доктор суетливо махнул рукой перед собой. Что означал этот жест, я так и не понял. — Дайте нам челнок, оставьте всех десантных роботов и скафандры. Мы спустимся на Туранию…

— Послушайте, доктор. — Перебил его кто-то.

Мне показалось, что это был капитан — но уверен я не был. Равнодушный голос компа тут же начал переводить, заглушая слова на квангуском. И не давая вслушаться в интонации.

— Все, что находится на корабле — принадлежит кораблю. Мир, который содержал этот корабль и нас вместе с ним, погиб. Значит, придется как-то выкручиваться, когда мы достигнем одной из систем. И дербанить корабельное имущество, чтобы помочь какому-то абстрактному человечеству, я не позволю.

Точно капитан, подумал я.

— Это… это неразумно! Это глупо! — На этот раз доктор взмахнул сразу двумя руками.

Потеснив его, на экране опять появилась капитанская спина. Коротко стриженный затылок над воротником поблескивал сединой.

— Доктор, достаточно. Вы сказали, мы услышали. Челнока вам никто не даст, и не надейтесь. Так что придется лететь с нами. И туда, куда решит лететь экипаж. Ступайте, ступайте, доктор…

Я снова отбил пародию на дробь по подлокотнику ложемента. Благородный докторский порыв пропал даром. Впрочем, его ученые друзья могут запросто поселиться в моем челноке — и я, пожалуй, соглашусь…

— Есть ещё один человек, который пожелал выступить. — Объявил капитан. Обернулся, глянул на Вир. — Пускай своего карантинщика.

Виринея, затянутая в зеленое, появилась в кадре. Сказала на руновском:

— Младлей, твое время.

— Дать первую схему на половину экрана, картинку со мной сместить. — Распорядился я на общегалактическом.

К чести офицеров «Черны», их лица мгновенно стали собранными. Взгляды — сосредоточенными. На схеме перед ними сейчас светился потерянный мир, Квангус. В окружении разбросанной стаи красных огней — отмеченных мной мест гибели кораблей и спутников.

— Вы знакомы с методом Гулькина? — Объявил я на все том же общегалактическом.

Капитан Шодай скривился.

— Это одна из ваших руновских тактических штучек?

Он раздражен, отметил я. Судя по опухшим красным глазам, капитан недавно выпил. Или плакал, вспоминая кого-то из близких. А может, и то, и другое вместе…

— Именно. — Согласился я. — Если враг нападает, а мы его не видим, у нас применяют метод Гулькина. Объяснять, что это такое, долго. Вкратце — при нападении с неизвестной позиции с помощью этого метода можно определить, где находится корабль врага. Приблизительно, конечно… Но попаданий, чтобы метод сработал, должно быть не меньше трех. Кроме того, у этого метода есть недостаток — он дает не одну, а сразу две области вероятного положения нападающих. Они расположены по разные стороны от места событий. Одна напротив другой. Сейчас сами увидите. Вторая схема.

Там, на «Черне», на экране сейчас высветились прозрачные мыльные пузыри. Растянулись радужными цепочками, похожие на гигантских червей, по разные стороны от системы Квангуса.

— Вот эти пузыри и есть вероятные позиции вероятного врага. Но уничтожение вашего мира, при котором была задета орбитальная база, дало возможность исключить сектора по одну сторону планеты. Третья схема.

Радужный червь с одной стороны погас. Остался лишь второй.

— Где-то в этих секторах двигался бы корабль нападающих, используй он оружие, сходное с нашим…

— Вот именно! — Рявкнул капитан Шодай. — Но те, кто уничтожил наш мир, уже доказали — их оружие не похоже на наше!

— Принцип его действия может отличаться. — Быстро пояснил я. — Но так же, как и наше, оно действует по прямой. Это доказала запись, переданная с зондом. В любом случае мы определили сектор, откуда действовали нападающие. Четвертая схема.

Радужный червь на экране распух, увеличился в объеме, спроецировался дальше, вглубь черного пустого пространства. Червь стал лишь кончиком глыбы, уходящей за пределы экрана.

— Где-то там прятались нападающие. Мы не можем знать, с какого расстояния они действовали, но их технологии в разы превосходят наши. А значит, и дальность поражения у них в разы выше…

— Возможность того, что они просто сделали крюк, и зашли с другой стороны, вы исключаете? — Едко спросил капитан Шодай.

— Нет. — Согласился я. — Не исключаю. Однако в этом случае встает вопрос цели. Сначала они били по кораблям и спутникам, все ближе и ближе к Квангусу. Предположим, что с разных сторон. Потом уничтожили ваш мир. Встает вопрос — зачем? Зачем петлять туда-сюда, заходить с другой стороны, бить сначала по кораблям, и только потом по главной цели, по обитаемому миру?

— Возможно, они нас предупреждали. — Угрюмо ответил капитан. — В надежде, что мы поймем их предупреждение — и улетим, покинув Квангус.

Тут в его рассуждениях была брешь. Я заметил:

— Эвакуация целого мира требует времени. Если они высокоразвитые существа, то должны это понимать. А если они и в самом деле хотели предупредить, могли бы уничтожить лишь часть Квангуса. Скажем, испарить ледовые шапки. И подождать, пока люди сбегут. Нет, капитан. Кто бы они ни были, но они пришли из дальнего космоса. Лежащего за пределами нашего рукава Галактики. Первым уничтожен корабль геологов. Думаю, они опасались, что на нем есть сведения об объекте на Турании. Затем — цепочка нападений, продвигающаяся в сторону Квангуса… уверен, они тоже как-то ограничены расстоянием. И не только им. Все случаи нападения произошли в самом конце периода нестабильности подпространств. Возможно, их оружие срабатывает в условиях относительно невысокой напряженности подпространств. Или обеспечивает нужную дальность лишь при этих условиях…

— Это всего лишь рассуждения! — Рявкнул Шодай.

Я заторопился:

— Согласен. Но не рассуждая, мы их не поймем. Моя точка зрения такова — у этих существ, в отличие от нас, есть быстрая связь. Поэтому они сумели быстро отреагировать на корабль геологов. Но какова их цель? Все, что они сделали, напоминает тактику запугивания. Уничтожение Квангуса — прошу прощения за такую прямоту, я понимаю, что вы оплакиваете своих близких. Но время не ждет…

— Продолжай. — Буркнул капитан Шодай.

— Уничтожение Квангуса — это урок всему человечеству. Показательный урок. Квангус с самого начала был обречен. Его распыление на атомы было делом времени. Людям показали, что они не должны приближаться к Турании, не должны изучать объекты в горной долине. Однако тут концы не сходятся. Почему эти существа не поступили более радикально? Не увезли то, что можно увезти, не взорвали шахту? Наконец, почему они просто не уничтожили всю Туранию, как поступили с Квангусом?

Меня слушали с таким вниманием, с каким не слушали никогда. Я заторопился:

— Капитан вашей безопасности, Виринея Гайрутдин, уже высказывала догадку, что хозяева объектов на Турании и напавшие на вашу систему принадлежат к разным цивилизациям. Область космоса, откуда велось нападение, и Турания лежат по разные стороны от Квангуса…

Зеленое плечо с краешком погона, которое я видел, чуть шевельнулось.

— А на записи, которую вам переслали с зондом, в нижнем углу есть неизвестный звездолет. Учитывая размер Квангуса, он висит в зоне визуального наблюдения. И при увеличении его можно разглядеть более детально… — Я торопливо приказал, перейдя на руновский: — Выведи на экран укрупненное изображение корабля без ходовых огней.

Офицеры в помещении на экране начали перешептываться.

— Это наблюдатель. — Уверенно сказал я. — Корабль не выглядит поврежденным. Ходовые огни отключены, чтобы не светиться. Хуже всего то, что корабль — человеческий. Значит, у тех, кто уничтожил Квангус, есть союзники среди людей…

Изображение на экране вдруг моргнуло и исчезло. Секундой позже на челноке взревела сирена.

— Нападение на «Черну». — Бесстрастно объявил голос в наушниках. — Поступил сигнал общей тревоги, других сообщений нет.

— Вызови рубку!

На экране появился тот самый мужик — с ромбами на погонах — с которых я недавно разговаривал. Сидел боком ко мне, изумленно глядя куда-то перед собой.

— Челнок вызывает «Черну»! — Крикнул я.

Тот оглянулся через плечо — с секундной задержкой из-за дальности расстояния. На лбу наливался багровым синяк. Немалых размеров, свежий.

— Ну? — Рявкнул мужик.

— Что у вас?

— Задница. — С выражением сообщил тот на общегалактическом. — Глубокая. В нас попали. Кто — непонятно. Левая кормовая часть повреждена. Связи с отсеками в той половине нет, но приборы зафиксировали утечку воздуха. Сработало аварийное закрытие отсеков. А все офицеры — там! В отсеке возле кают-компании, на совещании…

Я стиснул зубы. Там Вир. Вакуум забери того капитана с его совещанием, там Вир!

— Что собираетесь делать?

— А что я могу? — Коренастый скривился. — Стрелявшего мы не видим. В окрестностях системы ни одного корабля! И я тут старший по званию… а я всего лишь оператор дальнего наблюдения! Ни одного офицера, слышишь ты?

На посту в рубке не осталось никого, способного отдать команду в случае внезапного нападения? Вакуум побери, вот это анархия…

— Уходите! Немедленно! Но включайте не разгонные двигатели, а двигатели маневра! И сдавайте назад! Двигатели выводи на полный импульс, сразу же!

Я отдавал приказы, не будучи офицером их корабля — и коренастый вполне мог ткнуть меня в это носом. Но он что-то протараторил по-квангуски, кинув взгляд перед собой. Снова обернулся ко мне:

— Сделано. Что дальше?

— Продолжайте движение назад. У вас есть камеры на обшивке? Меня интересует место попадания!

— Сейчас выведу картинку…

На обзорном экране рубки, потеснив квадрат с коренастым, возникло изображение части корабельного корпуса. С огромной рваной дырой на стыке плоскостей, наползающих друг на друга.

— Укрупнить! — Нетерпеливо приказал я. Обращаясь уже к компу скафандра, а потому переходя на родной язык. — Выведи обзор пространства вокруг челнока — лентой сверху. И задай челноку курс на «Черну». Нужно оглядеться на ме…

Корабельные плоскости на экране залило светом близкого взрыва. Все плоскости резко высветились — корпус из серого стал ярко-белым, угольно-черные тени подчеркнули все выступы. Второе попадание!

В этой вспышке я разглядел характерный загиб на краях разорванной обшивки. Языки покореженного металла на концах закручивались в спирали. След алзоиновой взрывчатки? Он!

Картинка с коренастым исчезла, а потом моргнула и появилась снова. На этот раз мужик не сидел, а нависал над экраном.

— Кто-то долбит нас ракетами! Но мы зафиксировали воронку свертки, из которой выпрыгнула вторая ракета! Что делать?

— Куда попали?

— В нос! Повреждения минимальные, генератор свертки не задет!

Они все-таки успели уйти с позиции поражения, подумал я. Приказал:

— Продолжать двигаться задним ходом. Все импульсные орудия вывести на самый малый импульс! Угол рассеяния импульса максимальный! Огонь изо всех стволов!

— Это ещё…

— Выполнять!

Выражение недоумения на его лице исчезло. Он с готовностью кивнул — и снова быстро забарабанил на своем, глядя вбок.

Я тоже кинул взгляд на ленту поверх экрана. Туда, где темнела пустота космоса. В левой половине тускло светился темно-багровый диск Оноры, рядом поблескивал красно-коричневый шарик Турании. По краям панорамы сияли редкие искры звезд, исчезая в середине — типичная картина для края рукава Галактики.

Серый блик «Черны» плыл между Туранией и Онорой. Сработали импульсные орудия, и линкор оброс голубыми иглами. Пространство вокруг корабля медленно, но верно закипало — импульсные орудия разогревали редкие атомы водорода, плавающие в вакууме, так называемый межзвездный газ. Он переходил в возбужденное состояние, образуя вокруг линкора светящееся облако из ионов. Теперь попасть будет сложнее — облако ионов собьет с толку любую автоматику.

Следующие несколько секунд должны показать, насколько далеко находится тот, кто стреляет по кораблю алзоиновыми ракетами. Если близко, в пределах визуального наблюдения, то следующего залпа не будет.

А вот если палят издалека, используя заранее установленные координаты, то ракеты ещё прилетят. Потому что световые волны долетают не вмиг — и пока там ещё разглядят движение линкора…

 

Глава семнадцатая. По ту сторону Оноры

Вир, мелькнула у меня мысль. Надо осмотреть пробоину.

— Эй, как тебя там? — Рявкнул я.

Мужик на экране обернулся.

— Вейдул. Чин — унтер-кон…

Что-то вроде нашего мичмана, сообразил я.

— Где ваши аварийные бригады?

— Ждут команды в отсеках, расположенных по линкору. — Отрапортовал он. — Как положено. Те, у кого места по боевому расписанию — по левому борту, сидят перед опущенными переборками…

Я скрипнул зубами.

— Кто у аварийщиков самый старший? По чину?

— Унтер-кон Рисай…

— Пусть принимает команду. Всем бригадам оставаться на своих местах по расписанию. Кроме аварийщиков левого борта. Им определить кратчайший маршрут к кают-компании — и пробиваться туда. Пусть возьмут дополнительные ожоговые комплекты, после алзоиновой взрывчатки будут обгорелые и раненые даже в отдаленных отсеках. Усильте бригады техниками из небоевых подразделений. Десантные роботы остались?

Он кивнул.

— Выведи десяток на обшивку. Пусть обследуют пробоину. Немедленно. Найти и заделать все места, где есть утечка воздуха. Вокруг вас сейчас висит ионное облако, поэтому беспроводная связь работать не будет. Учтите это. Отдайте нужные приказания компам роботов, дальше пусть действуют самостоятельно.

— Но кают-компания слишком близко к центру взрыва. — Перебил меня Вейдул. — Мы, честно говоря, уже не надеемся…

— Вы не баба, чтоб надеяться! — Рявкнул я. — Делайте, что нужно! Если роботам попадутся трупы, пусть ловят их и крепят к корпусу. Чтобы не улетели далеко. Потом подберем всех.

Он отвернулся от меня, отдавая команды. Я глянул на экран. С черной лентой пространства вокруг челнока.

Ракет больше не было. Значит, корабль, выпустивший их, прячется где-то рядом. Или за Онорой — или за Туранией. Надо решить…

— Решка. — Прошептал я.

И глянул на Онору. Багровый карлик. Большая масса, низкое фоновое излучение. Свечение тусклой багровой короны отлично маскирует блики на корпусе. И работу маневренных двигателей. Корабль может висеть у самой границы видимости, по ту сторону звездного диска…

— Орел. — Я взглянул на Туранию.

Вокруг неё сейчас должно кувыркаться не меньше десятка орбитальных зондов. И все эти дни за Туранией внимательно наблюдали с «Черны»…

— Все-таки решка. — Вслух решил я.

Силуэт квангуского линкора рос на экране. И тут на самом краю голубой сферы, в которой пряталась «Черна», полыхнула вспышка. Там, где должна быть корма.

По кораблю снова запустили ракету — упреждающим курсом, рассчитав траекторию. Сияющее облако со стороны кормы поблекло. Взрыв разметал ионы…

— Вейдул! Меняй курс на тридцать градусов. В любую сторону. Через полминуты поменяешь снова, уже на сорок градусов.

Он бросил что-то через плечо на квангуском. Снова обернулся ко мне — с готовностью.

— Что у тебя с генераторами свертки на правой ракетной плоскости? — Быстро спросил я.

И тихо пробормотал на руновском, обращаясь уже к своему компу:

— Вот и третье попадание. Определить сектор нахождения противника по методу Гулькина.

Метод Гулькина, метод трех пересекающихся сфер, помогал определить две области, в которых мог находиться враг. При условии, что попаданий было не меньше трех. Очерчивались сферы с максимальным радиусом, на который открывался туннель свертки. Центрами становились места попадания…

У трех сфер, поверхности которых пересекаются, всегда существует не больше двух общих точек — на этом и строился метод Гулькина.

Потом от точек пересечения, расположенных по разные стороны сфер, до места нахождения цели откладывались прямые. Две. И вот где-то на них мог находиться враг.

А тут все три попадания шли по одной стороне линкора. И что характерно, как раз со стороны Оноры. Все за решку, то бишь за багровый карлик…

— С генераторами полный порядок! — Торопливо выкрикнул Вейдул с экрана. — Но…

Я оборвал:

— Знаю, что при работе импульсников использование генераторов свертки невозможно! Готовься!

— К чему?

— По моей команде сначала отключишь импульсники, а потом врубишь тот генератор, на который укажу! И помни — каждые тридцать секунд смена курса! Давай, уже пора менять!

Вейдул рявкнул что-то. «Черна» была близко — на таком расстоянии через облако ионов просматривались плоскости. И смятые очертания носа, с разлохмаченными очертаниями металла, потекшего от алзоиновой взрывчатки. Кольцо генератора свертки — главного, маршевого генератора корабля, защищенного ажурной конструкцией — выглядело неповрежденным. Только несколько ферм с краю испарилось.

Корпус дрогнул, нырнул вниз и вбок. Нижние чины, оставшиеся в рубке, провели очередной маневр по смене курса.

— К правой ракетной плоскости! — Крикнул я на своем родном языке.

Челнок качнулся, сваливаясь в разворот. «Черна» медленно поворачивалась передо мной, правая ракетная плоскость, прикрытая светящейся пеленой ионного облака, приближалась…

— Область нахождения противника определена. — Доложил мой комп. — Даю картинку.

Потеснив силуэт квангусца, появился квадрат, в центре которого посверкивала Онора. Потом багровый карлик нырнул вниз, а за ним вытянулся длинный радужный червь, по прямой уходящий в черное пространство космоса. Место нахождения врага.

— Область нахождения противника соприкасается с короной Оноры на трех часах по горизонтали. — Доложил мой комп. — Горизонтальная плоскость определена, исходя из нынешнего положения челнока.

Вейдул на экране обернулся.

— Сейчас! — Крикнул я. — Глуши импульсники по правому борту! Как обозначен генератор ракетной консоли, по правому же борту, первый от корпуса?

— Рив-шестой.

— Подать начальное напряжение на рив-шестой! Подготовку к свертке начать! Саму свертку произвести по моему приказу! Курс «Черны» пока не менять! Ракетная группа правого борта на месте?

— Там два унтер-кона…

— Они справятся с прокладкой туннеля?

— Не знаю, в их обязанности не…

— Отставить «не», унтер-кон Вейдул! — Снова рявкнул я. — Они что — дети малые, не в состоянии активировать компьютер? Пусть отдадут приказ с поста ракетной группы, остальное сделает за них комп! Туннель свертки вывести на оборотную от нас сторону Оноры! Сектор выхода должен находится в вероятной области нахождения противника! Координаты мой комп передаст. Минимальная высота над поверхностью Оноры — десять тысяч километров!

— А там-то ты что забыл?

— Тех, кто лупит по «Черне» ракетами! Вы что-то не нравится, Вейдул?

Коренастый глянул с мрачным восторгом.

— А ты рисковый, руновец! Но на челноке только два импульсника! Как ты…

— Разговорчики на посту! Поторопи свою ракетную парочку! У вас есть в запасниках разведывательные зонды?

— Семнадцать кассет, по восемь штук каждая!

— Запусти одну кассету зондов по коротким орбитам вокруг «Черны»! Пусть твои зонды крутятся по параллельным траекториям и излучают во всю мощь! Что угодно — хоть музыку, хоть порнофайлы! Цель — сбить с толку автоматику ракет!

— Есть…

Голубое сияние ионов по правому борту угасало. Ракетная плоскость — ровная грань, косым крылом отходящая от корпуса — на боковом скосе несла целый ряд колец генераторов свертки. Чуть ниже шли люки ракетных шахт.

Жаль, что на челноке ни одной такой не было. Размеры не позволяли. Тяжко в космосе без ракеты в кармане…

— Перевести челнок на ручное управление. — Распорядился я на своем языке. — Вывести управление на правую перчатку.

И, вскинув руку, приготовился.

— Сделано. — Объявил холодный голос компа.

Выживу — поменяю звуковую матрицу, решил я. И шевельнул ладонью.

Челнок рыскнул влево. Я крутнул пальцами, переводя полет по кривой в полный разворот. Сжал кисть в кулак, согнул запястье и начал неторопливо выпрямлять пальцы.

Челнок пополз кормой вперед. Плавно, не спеша. Моей задачей было встать в точности перед ракетным люком. Чтобы в нужный момент бросить челнок в воронку туннеля из свернутых подпространств…

— С «Черны» запрашивают координаты области нахождения врага. — Доложил комп.

— Передать.

По экрану ползла громада корпуса «Черны», подсвеченная голубым сиянием. Орудия носовой надстройки, кормы и поврежденного левого борта — те, что уцелели — продолжали поливать пространство рассеянными импульсами малой мощности.

Снова полыхнуло рыжим. Светящееся облако над корпусом колыхнулось.

— Их ракета подорвалась на зонде! — Возбужденно проорал Вейдул. — Ракетная группа докладывает — подготовка завершена!

— Славно. — Я глубоко вдохнул. В том, что я хотел сделать, была глупость, капля геройства… и очень много безнадежности.

Если «Черна» прыгнет к Оноре, нападающие тоже могут уйти в туннель. И вынырнуть неизвестно где. Дуэль с прыжками может затянуться надолго — до тех пор, пока один из кораблей не совершит ошибку и не подставится под чужую ракету.

Или пока не кончатся ракеты на плоскостях.

Как бы то ни было, сейчас я собирался поучаствовать в драке лично. Скафандр на мне, энергобатареи импульсников заряжены под завязку. Самое время подраться…

Вейдул ждал, глядя с экрана. Под лентой панорамного обзора. Надо бы оставить распоряжения на всякий случай. Точнее — на любой случай…

— Вейдул. Как только челнок исчезнет с экранов, меняй курс. И дальше, как я приказал — каждые полминуты новая траектория движения. Угол отклонения выберешь сам. Запусти ещё одну кассету с зондами, пусть они отвлекают на себя ракеты. Что говорят аварийщики? Они пробились к кают-компании?

— Осталось ещё две переборки. Но в переходах, по которым они идут, почти нет воздуха. Процент содержания кислорода слишком низок… им попадаются одни трупы.

Я стиснул зубы. Этого следовало ожидать. Алзоиновая взрывчатка создает гигантскую тягу, одним махом высасывая воздух в момент взрыва. У Вир нет шансов. И изначально не было.

Ярость налетела холодной волной, кружа голову и одновременно очищая её от лишних мыслей. Вир. Стеклянный блеск белых волос, черные глаза… повадки особиста на задании. И все равно — слишком яркая, слишком жаркая, чтобы забыться легко.

Взгляд скользнул на экран. На черноте космоса блеснул первый мыльный блик — начало создания туннеля.

Пора. Посмотрим, что за ребята решили очистить окрестности Турании от квангусцев. И кому я должен за смерть Вир. Кто так рвется в систему, куда вроде бы хотели прийти наши корабли…

Я вдохнул полной грудью воздух, пахнущий пластиком, как всегда внутри скафандра. Странные ощущения кружили голову — и ярость, и холодное, расчетливое возбуждение. В бой. Ещё немного — и в бой.

Правда, где-то на краю сознания плавало немного животного страха. Шансов вернуться почти не было. Наверно, разумнее сбежать, оставив Туранию тем, другим.

Но уж больно они спешили. Ещё сутки-другие — и «Черна» ушла бы сама. Либо нападавшие опасались, что квангусцы не захотят покинуть систему сами, либо не могли ждать…

А раз так, то был смысл упереться и помешать им ещё. Не нравилось мне это сочетание — погибший Квангус, неизвестный корабль, алзоиновые ракеты и загадочная Турания…

Вейдул с экрана напомнил о себе:

— А если с тобой что-то случится, руновец?

— Ждите здесь ровно час, Вейдул. Все время меняйте курс. Если ракетный обстрел будет продолжаться, уходите в сторону Руновы.

— Есть уходить. — Пробормотал унтер-кон. — А ты, стало быть…

— Я произведу разведку боем. — Оборвал я его. — И помни — пусть импульсники работают, пока не уйдете в туннель свертки. До встречи. Может, и свидимся.

Вейдул пробормотал, отводя взгляд:

— Удачи.

И добавил что-то ещё, на своем. То ли благословил, то ли пожалел. Я приказал на руновском:

— Картинку с носовой камеры мне в шлем.

Вейдул исчез — а перед глазами во всю ширь развернулась панорама космоса. Обрезанная справа корпусом «Черны» в голубой обводке ионного облака.

Радужная воронка уже сияла перед челноком — пятно на черном фоне, висящее над носом. Отсюда, с этого ракурса, воронка была не такой уж и прозрачной. Словно её стенки, уводящие в туннель свертки, колебались на грани материальности.

Я приподнял сжатый правый кулак над подлокотником. Челнок послушно взмыл вверх. Теперь нос смотрел прямо на радужный раструб…

Пальцы разжались, посылая челнок вперед. Ускорение вдавило в ложемент — а в следующий момент противоперегрузочная оболочка скафандра вспухла, охватывая тело тугим коконом.

Это продолжалось секунды две, не больше. Потом на экране шлема мелькнул край разноцветной воронки. Челнок вошел в тоннель свертки подпространств.

Говорят, большая часть людей вообще не замечает момента прохождения туннеля. Но я на этот раз ощутил и почувствовал — тьму, абсолютную, полную тьму, на долю мгновения мелькнувшую перед глазами. И исчезновение на ту же долю мгновения тяжести, сдавившей тело…

Практически тут же во всю ширь картинки передо мной разлеглось багровое поле, с легкой кривизной по краям — поверхность Оноры. Колыхались редкие протуберанцы, чернота космоса над звездой выцвела до оттенка жидкого кофе.

Я рывком раздвинул пальцы, останавливая маршевый двигатель. Теперь челнок двигался по инерции.

— Изображение с носовой камеры ужать, оставить в углу. — Распорядился я. — На экран челнока вывести панорамный обзор. Просканировать пространство на предмет искусственных объектов.

Голос компа скафандра почти тут же откликнулся:

— Обнаружен искусственный объект. Местоположение — семь часов на горизонтальной плоскости. Восемь часов на поперечной вертикальной плоскости, от местоположения челнока. Расстояние до объекта — тридцать шесть тысяч километров.

Что было не так уж и далеко. Удачно я вышел из туннеля…

На семи по горизонтали, на восьми часах по вертикальной поперечке. Выходит, эта штука висит у меня за спиной. И гораздо ближе к поверхности Оноры, чем мой челнок.

Вот и ладно. Лететь вниз всегда удобнее — скорость больше…

— Характеристика объекта! — Быстро приказал я. И шевельнул пальцами, опять врубая маршевые двигатели. Крутнул кистью, разворачивая челнок.

— Размер — от двухсот двадцати до двухсот пятидесяти метров. Обнаружено сходство с неизвестным кораблем, зарегистрированным на последних записях из системы Квангуса.

— Картинку с объектом укрупнить и вывести на экран челнока. Под панорамную ленту.

Высветившийся на экране кораблик я узнал сразу. Именно он наблюдал за уничтожением Квангуса. Он или очень похожий. В обводах было нечто знакомое, будоражившее память…

Челнок к этому времени завершил разворот. Я выпрямил пальцы, бросая его вперед с максимальным ускорением.

На панорамной ленте, развернувшейся в верхней части челночного экрана, неизвестного корабля видно не было.

На картинке с укрупнением он висел в багровых отсветах Оноры, и за ним вяло курился протуберанец, высвечивая все детали. Я прищурился.

Слишком много сходства с нашими звездолетами. И ракетные плоскости, и кольцо генератора свертки на носу…

И размеры, характерные для малых патрульных кораблей Вогейма. Предположим, он оттуда. Но у тамошних патрульников немного другие очертания. Хотя…

Если ужать корпус, сделав его меньше, отсечь конструкции, округлыми цилиндрами выползающие из нижней части корпуса, и подозрительно заостренные в носовой части… а ещё обрезать корму, из которой торчат четыре непонятные лопасти, воткнутые крестообразно…

Если все это сделать, то корыто действительно будет походить на патрульник. А точнее, на малый патрульный корабль, кодовое обозначение «блекхантер». Разработанный по заказу флота Федерации Вогейма целых полвека назад…

Вот поэтому я не узнал сразу характерные ракетные плоскости. Широкие, удлиненные и воткнутые в корпус под определенным углом. Кораблик не только переделан, но и староват. Последнее корыто такого типа вогеймский флот списал в утиль лет пятнадцать назад.

На экране, на ближайшей ко мне ракетной плоскости, вдруг распахнулся ракетный люк. Значит, меня тоже заметили.

— Сообщить в сторону неизвестного объекта на всех диапазонах, что я предлагаю сделку. Язык сообщения — вогеймский. Продублировать на общегалактическом. Текст следующий — имею сведения об объекте на Турании, хочу обменять их на жизнь и личную неприкосновенность. Готов к сотрудничеству, доктор Йолдус.

Да простит меня ученый бедолага, сейчас, скорее всего, уже умерший.

— Импульсники на малый импульс, угол рассеяния максимальный. Огонь…

Я двинул кистью, уводя челнок вправо. А теперь поиграем.

Вспышки под открытым люком, означавшей пуск ракеты, все не было. Заинтересовались? Или пока думают? Как бы то ни было, это был добрый знак.

Но на всякий случай я ещё раз крутанул ладонью, заставляя челнок рыскнуть носом в другую сторону.

— Получен ответ. — Сообщил вдруг комп. — На вогеймском. Перевести?

— Давай. — Согласился я.

Значит, клюнули. Оно и верно, челнок у меня крохотный, всего вооружения — два малых импульсника. С таким патрульники не атакуют…

— Докажите наличие сведений и их ценность.

Я нахмурился. Похоже, в пленных они не нуждаются. Это плохо. Те, кто засел на переделанном патрульнике, уверены в своем превосходстве и не хотят разведданных…

Если обо всем этом узнают в штабе Космофлота — снимут мою голову вместе с погонами, тяжело подумал я. И распорядился:

— Отправь им часть записи из шахты. Тот кусок, на котором я спускаюсь вниз. До входа в боковой туннель. И добавь на вогеймском, что остальное я передам лично, когда окажусь на их корабле. Пока они думают, включи исходник сообщения на вогеймском. Без перевода.

Если на неизвестном корабле и впрямь вогеймцы, сообщение мог озвучить человек, без участия компьютера. Но мои надежды не оправдались — слова на вогеймском, который я не очень хорошо, но все же знал, надиктовал компьютер. И голосовая матрица лишь немного отличалась от той, что была у компа моего скафандра.

Я снова сменил курс.

— Получен ответ. — Холодно заявил голос в наушниках. — Перевести?

— Да.

— Ответ положительный. Следуйте к нашему кораблю.

Ага. Значит, ещё немного — и потанцуем… а также увидим, что мне дали четыре года тренировок, смешанных с лекциями. В должном сочетании смешанных, как уверял нас Гудок, ректор Космоакадемии.

Ещё немного…

— Максимальную тягу на маршевый двигатель. И маневренными подработать, для скорости. — Приказал я, вытягивая правую руку вперед. Опустил ладонь немного вниз, чтобы скорректировать курс на чужой корабль.

Челнок рванул вперед с ускорением в десять «же». Меня вдавило в ложемент.

От корабля меня отделяло тридцать шесть тысяч километров. С учетом времени, которое надо было потратить на набор скорости и торможение — минут двадцать лету.

Пока челнок разгонялся, подрагивая от вибраций, с переделанного патрульника запустили ещё одну ракету. Она на долю секунды украсила багровое зарево Оноры оранжевым факелом, но тут же исчезла, нырнув в туннель свертки.

Оставалось надеяться, что «Черна» продолжает менять курс. И Вейдул сумеет продержаться тот час, о котором я просил.

Вдавленный в ложемент, я рассматривал панорамную ленту, выжидая, когда отметина корабля появится на обычных кадрах, без увеличения. И все гадал, где у него будет стыковочный узел. У настоящего «блекхантера» он располагался внизу, там, где у переделанного торчали длинные цилиндры непонятного назначения.

Загадка разрешилась, когда до корабля оставалось минут пять. На картинке с увеличением вспыхнули огни — внизу, под корпусом. Свет исходил их пространства между цилиндрами. Следом снизу медленно вывалилась труба коридора-связки. Стало быть, исходную конструкцию изменили не слишком кардинально. Это хорошо, потому что схему «блекхантера» в общих чертах я знал.

А наличие коридора означало, что сразу на корабль меня не пустят. И челнок будут держать на небольшой дистанции. Берегутся…

Я ухмыльнулся. И приказал на руновском:

— Активировать комп второго скафандра, стоящего в консервации. Пусть он включит разогрев внутренней оболочки. Температура — тридцать пять с половиной градусов по Цельсию.

Козодой-94, базовый скафандр, бывший на мне, сконструировали так, чтобы при нужде он мог послужить и роботом. Конечно, набор функций у него был ограничен — и до настоящих десантных роботов он не дотягивал. Но при нужде и Козодой птица.

Впрочем, говорят, название Козодой пришло с древней Земли — и там козодоем звали как раз определенный вид птиц…

Тридцать пять градусов помогут обмануть термодатчики. Если, конечно, скафандр на входе подвергнут глубокому сканированию. Потом ему придется сделать ещё кое-что — пока я буду занят в другом месте.

Если повезет, я захвачу этот кораблик. Если не повезет — просто взорву его. И будь что будет…

Маневренные двигатели уже сработали на торможение, успев погасить почти всю скорость. До переделанного «блекхантера» челноку оставалось километров пятнадцать, не больше.

Неизвестно кому принадлежащий корабль посверкивал в самом центре панорамной ленты крохотной титановой соринкой, тонущей в багровом сиянии Оноры.

Пора. Я скомандовал:

— Отключить ручное управление. Пусть компьютер челнока сам пристыкует его к коридору-связке. Если будут вызовы с корабля, сообщить мне. Немедленно.

— Принято. — Звякнул в наушниках металлический голос компа скафандра.

Я встал с ложемента и в два толчка — первый разгонный, второй корректирующий — вылетел из рубки. Следовало срочно попасть в отсек у входного шлюза, куда я упрятал Козодоя, побывавшего на Турании. Того, комп которого носил гордое имя Дуся.

Оставалось всего несколько минут на то, чтобы снять со скафандра импульсник. И отдать распоряжения — перейти на чужой корабль, имитируя наличие человека внутри. А потом сделать кое-что…

Я успел покончить со всем за минуту до того, как маневренные двигатели рывком развернули челнок — и пол под ногами дрогнул от последнего гасящего импульса. Даже успел постоять без дела, спрятавшись в отсеке возле шлюза, медленно оглядывая выведенные на экран внутри шлема огоньки датчиков. И одновременно очищая голову от мыслей и воспоминаний о Вир.

Последнее оказалось труднее всего.

Ещё немного. Ещё чуть-чуть.

 

Глава восемнадцатая. Правила корабельного абордажа

Голос компа в наушниках равнодушно сообщил:

— Послание с неизвестного корабля. Адресовано доктору Йолдусу. Перевожу текст — занять позицию в центре шлюзовой камеры, панель шлюза не открывать, ждать наших указаний, сколько людей на челноке…

— Пусть Дуся ответит, что там только доктор Йолдус. — Бросил я. — И выполняет все, что скажут. Только шлем не снимает. Главное — добраться до чужого корабля. Выведи картинку из шлюза мне на экран.

Скафандр за стенкой дошагал до середины камеры, замер. Секунд через десять коридор-связка присоединился к обшивке. Металл скрежетнул по металлу, челнок вздрогнул. Потом зашуршало — это разошлась шлюз-мембрана, закрывавшая коридор.

Тут же на панели входа проклюнулся огонек. Белый, яростный. Те, кто стоял по ту сторону панели, прорезали щель — небольшую, только-только протиснуться человеку в скафандре. Выпиленную часть рывком убрали.

— Ещё одно сообщение. — Заявил комп скафандра. — Доктору Йолдусу приказано перейти на корабль.

Скафандр на экране моего шлема медленно двинулся вперед.

Пора было выдвигаться и мне.

Челнок боевого корабля используется, помимо прочего, и для десантирования. Поэтому на таких вот планетарных челноках отсеки по соседству со шлюзом всегда оснащены люками аварийного выхода. Мало ли что — заклинит аппарель, не сработает выходная панель… или потребуется прикрыть навесным огнем тех, кто уже сбегает по аппарели. Челнок, в конце концов, был приписан не к барже, а к боевому кораблю. И такая приписка, как ни крути, всегда делает необходимыми кое-какие конструкционные навороты.

На моем суденышке аварийных люков было аж два, по обе стороны от шлюза. Я в свое время спрятал скафандр в одном из этих отсеков именно из-за этого — при нужде можно было за пару секунд заблокировать дверь и запустить вакуум. Тоже определенный вид защиты…

Искусственную гравитацию после торможения я так и не включил — просто не видел смысла. Поэтому сейчас, оттолкнувшись, перелетел к стене, где парой аварийных огней и полосатой окраской был помечен люк. С рукоятью ручного управления по центру. Я уцепился за выступ рядом — и дернул рукоять на себя, включая разгерметизацию. Довернул рукоять по часовой стрелке. Тихо зашипел вытекающий наружу воздух.

Совсем рядом, по гофрированной металлической связке, шагал на гравиприсосках скафандр с Дусей. Скрежещущий звук соприкосновения подошв со складками металла долетал до меня по внешней связи. Картинки не было — наличие канала связи могли заметить. А настораживать раньше времени обитателей переделанного патрульника не хотелось.

Кроме шагов скафандра слышалось гудение сервомоторов. Значит, встречать неведомого доктора Йолдуса послали не людей — или кто там сейчас на чужом корабле — а десантных роботов. Предусмотрительно.

Мягко зашипела панель по ту сторону коридора-связки. «Доктор Йолдус» вошел в шлюзовую камеру чужого корабля.

— Маневровые двигатели — самый малый вперед. — Негромко бросил я.

Наверху, над шлюзом, тут же коротко рявкнули дюзы, отрывая челнок от присосавшегося коридора. Два факела плазмы должны были ослепить камеры, глядевшие сейчас сюда.

Я открыл круглую дверцу и вывалился наружу. Рывком швырнул себя к корпусу, сиявшему напротив багровыми отблесками Оноры. Рявкнул в полете:

— Присоски!

Абордаж начался.

Корабельный абордаж преподавался у нас в Космоакадемии отдельной дисциплиной. Состоявшей не столько из лекций, сколько из практических занятий. Традиции абордажа уходили в глубокую древность, с развитием техники они все время менялись…

Но в одиночку на абордаж, насколько я знаю, ещё никто не ходил.

Совсем рядом, в шлюзовой камере неизвестного корабля, Дусе наверняка уже задали вопрос, почему челнок стартовал. В ответ комп должен прокричать на общегалактическом, завысив тембр голоса до максимума:

— Я не могу вам доверять! Это моя гарантия… учтите, полные файлы записей спрятаны там, на челноке! Если со мной что-то случиться, они будут уничтожены!

На самом деле полных файлов больше не было ни у Дуси, ни у меня, ни на челноке. Теперь они имелись только на «Черне»… и на том челноке, который отправили к Квангусу с данными и пробами.

Я стер все, что мог, чтобы не рисковать утечкой информации. Мало ли что…

Прыжок от люка отплывающего челнока завершился точно в намеченной точке — на корпусе, метрах в пяти от коридора-связки. Я прилип к чуть искривленному титановому боку, удерживаемый на месте гравитационными присосками. Распорядился вполголоса:

— Активировать целеуловитель, импульсник на максимальную.

На экране шлема развернулись оранжевые оси.

Связку почему-то не убирали. Или не могут опомниться… или внутри остались роботы, которых послали осмотреть челнок после ухода «доктора Йолдуса». Я бы поставил на последнее.

Корпус под руками вдруг содрогнулся от близкого взрыва. Меня тряхнуло так, что зубы клацнули.

Гофрированная труба рядом судорожно содрогнулась — и выплюнула в пустоту смятый кусок металла, с лохмами выдранных проводов.

Как я и рассчитывал, не выдержала панель корабельного шлюза. Выбитая взрывом, она шваркнула по коридору, снеся одним махом всех десантных роботов на своем пути.

Вместе с ней по пустоте разлетелись черные от гари комки — роботы, бывшие внутри шлюза и попавшие в эпицентр взрыва. А может, и люди в обгорелых скафандрах…

Внутри что-то сжалось. Хотя на Турании после убийства иномирянина угрызения совести меня не мучили. Своих убивать тяжелее?

Вир, вспомнил я. Кто знает, может, сейчас она лежит обуглившимся комком плоти в развороченных отсеках «Черны». В лучшем случае — мертва от удушья. После такого своих по эту сторону Оноры у меня нет. Только чужие.

Корпус тряхнуло снова, теперь уже не так сильно. На этот раз, тяжело колыхнувшись, от корпуса оторвалась труба коридора. Полетела в сторону, кувыркаясь и ловя багровые отсветы на складки металла. Я проводил её взглядом.

Все шло по плану. Дусю в шлюзовой камере попросили открыть личико — и она взорвала скафандр. Воздушные фильтры ещё на челноке были отрегулированы так, чтобы подавать внутрь практически чистый кислород, под давлением. Кроме того, я снял защитный кожух с батарей энергозапаса.

Сначала взорвался кислород и энергозапас. Потом ещё что-то, возможно, боезапас на одном из роботов. После второго взрыва корабль тряхнуло меньше, поскольку шлюзовая камера уже была вскрыта.

А вот перед первым взрывом хозяева корабля наверняка запечатали все выходы — во избежание эксцессов. На что я и рассчитывал. В замкнутом пространстве разрушений от взрыва бывает больше…

Первое правило абордажа — вскройте корпус там, где это легче всего.

Я шевельнулся. Приказал компу скафандра:

— Отключить присоски. Цель — проникнуть в корабль через дыру. Она тут близко, на десяти часах по горизонтали. Управление сервомоторами на тебе.

В пробоину, оставшуюся на месте шлюза, комп завел меня на лихом вираже. Тормознул и мягко опустил на пол, тонувший в густой черной тени. Здесь, несмотря на повреждения, ещё осталась искусственная гравитация — несильная, где-то в половину «же».

Начиная от уровня моих колен, шлюзовую камеру заливал тусклый свет, идущий от Оноры. Высвечивая все вплоть до потолка. Насколько я мог видеть, в шлюзовой камере не осталось ни тел, ни расплавленных роботов. Второй взрыв вымел наружу все, что не было приварено к полу первым. Резкие тени обрисовывали на стенах несколько бесформенных выступов — какие-то приспособления, выдержавшие взрывы.

Зато переборка напротив шлюза не устояла. Дверь, отсекавшую камеру от коридора корабля, выбило. В глубине темного прохода ритмично мигало аварийное освещение. Рано или поздно оттуда придут люди. Или чужие.

Второе правило абордажа — не хотите открытого боя, меняйте палубу.

Я подхватил подвешенный на поясном кронштейне импульсник, снятый с другого скафандра, того, что взорвался. Отщелкнул до упора рычажок ручного управления, подержал его, выгоняя импульс на полную мощность.

И пальнул в потолок — в дальний угол, чтобы самого не задело брызгами расплавленного металла.

Проход проплавился на удивление быстро. Перекрытие оказалось хлипким — то ли строили в спешке, то ли жестко экономили материал. А может, взрыв подпортил конструкции? Я уложил этот факт в память и распорядился:

— Переключить управление сервомоторами на левую руку.

Следующая палуба встретила меня тишиной и автоматически зажегшимся светом — неожиданно тусклым, неярким. Гравитация и здесь оказалась пониженной, в ту же половину «же».

— Панораму в верхнюю часть экрана. И просканировать стены — есть ли камеры внутреннего наблюдения. — Распорядился я.

В обе стороны разворачивался узкий коридор, со стенами из серого пластика. С двух сторон его закрывали аварийные переборки — автоматика сработала сразу же, едва воздух начал утекать через дыру, пробитую мной.

— Сканирование завершено, камер не обнаружено. — Доложил комп.

Нужно было снова менять палубу, чтобы не пробиваться через опущенные панели. Я двинул левой ладонью, подлетел к двери метрах в пяти. На всякий случай махнул рукой перед датчиком движения. Створка не шелохнулась. Все правильно — в отсеках, где есть утечка воздуха, двери блокируются.

Пришлось активировать резонансный резак, спрятанный в левом предплечье скафандра. Вскрывать датчик, добираться через него до платы, спрятанной в толще стены, резать провода…

Зато потом дверь открылась вручную. Створку за собой я прикрыл плотно, подумав, даже приварил её к косяку коротким импульсом.

И снова выстрелил в потолок. Проплавленная мной дыра вывела в небольшой отсек, заставленный коробками из странного желтого пластика. Я на них отвлекаться не стал — и кинулся к двери. Она открылась в ответ на легкий взмах. Кому бы не принадлежал корабль, но автоматика тут была явно человеческая, привычная…

Отсек вывел меня в тупик с тремя дверями. Ничего особенного, никаких знаков на стенах или панелях.

Вполне возможно, что за одной из дверей коридор продолжался, став, к примеру, уже коридором техслужб. С другой стороны, метрах в десяти, проход перегораживала переборка с дверным проемом. За ней виднелась подсвеченная неярким светом серая стена. Поворот коридора.

Я собрался было заглянуть за одну из дверей, но тут по внешней связи долетел звук. Ритмичный, быстрый…

Гости. Меня заметили. Давно пора — а то вроде как в гости зашел, а не на абордаж заявился. Я двинул ладонью, приподнимаясь над полом. Приказал:

— Анализ звуков.

Комп откликнулся:

— Звуки идентичны шагам по полужесткому покрытию из технопласта, с переносом центра тяжести.

Похоже на человека, подумал я.

— С учетом низкой гравитации, вес объекта равен приблизительно двести пятьдесят килограмм.

Или человек в скафандре, или не человек…

— Объект приближается со скоростью два с половиной метра в секунду. Слышу второй объект. Скорость и вес близки к показателям первого объекта. Время до встречи с первым объектом — шестнадцать секунд, до встречи со вторым — двадцать четыре.

Секунду я решал, что делать. Может, уйти на другую палубу? По третьему правилу абордажа следовало найти машинное отделение, обесточить корабль — и по возможности повредить маршевые двигатели…

Но мне хотелось взглянуть на хозяев корабля. Слишком многое тут было странным — половинная гравитация, неяркий свет… и отсутствие сигнала тревоги. Может, у хозяев другие методы оповещения?

Любопытство победило. Посмотрим, кто тут хозяева — люди или чужие…

Шевельнув ладонью, я пролетел несколько метров до переборки с дверным проемом, перегораживавшей тупик с той стороны коридора, откуда доносились шаги. Мягко подработал сервомоторами, вжав скафандр в угол между стеной и переборкой. Продолжая следить за тем, чтобы ноги не коснулись палубного покрытия из технопласта. Вот так, чтобы никого не спугнуть шагами…

Звук шагов нарастал. Осталось всего несколько секунд до появления хозяев.

— Активировать целеуловитель. — Выдохнул я. — Цель — приближающиеся объекты.

Потом, стараясь не шуметь, вернул на поясной кронштейн импульсник, снятый со скафандра с Дусей. Во время боя в руках лучше ничего не держать. Правая рука с импульсником на предплечье для боя, левая для управления сервомоторами.

Скорость два с половиной метра в секунду — это, по сути, легкий бег трусцой, если бежит человек в обычной одежде. Или бег на пределе возможностей, но в скафандре. И без помощи сервомоторов. В Космоакадемии были такие тренировки. Поначалу дыхание сбивается на первых десяти секундах, потом втягиваешься…

Существо, переступившее порог переборки, не походило на человека в скафандре или в одежде. Стремительные обводы тела — черного, со стальным блеском. Скафандр, кожа или что-то ещё?

Вытянутая вперед голова, узкая, треугольная. Похожа на змеиную. Но явственно различим скошенный лоб, под ним короткий нос без ноздрей, длинная верхняя губа и сглаженный подбородок.

Стальной блеск всего тела на хищной длинной шее угасал, смягчаясь до матового, почти бархатного отлива. Но на груди, выпиравшей вперед заостренным килем, снова сияли стальные блики. Ниже отсвечивал каплеобразный живот. Двумя надломленными крыльями торчали вывернутые назад и вверх костистые плечи…

От которых отходили согнутые в локтях конечности, похожие на трубки из черного металла. Раздутые сочленения. В локте конечность раздваивалась на длинный изогнутый отросток и что-то вроде руки, с тремя пальцами без ладони. Концы согнутых пальцев соприкасались с отростком, образуя что-то вроде тонкой округлой клешни…

Все это я ухватил одним взглядом — а потом существо застыло. И медленно начало разворачиваться ко мне. Как сквозь вату донесся звякающий голос компа в наушниках:

— Опасность. Жизненные показатели падают. Остановка дыхания более ста восьми секунд…

И впрямь не дышу, осознал я. Но откуда взялась эта сотня? Вон и тварь ещё не закончила свой разворот…

— Критическое замедление пульса, тридцать два удара в секунду. Падение давления, нижняя граница сорок. Полное подавление дыхательной функции…

Я не мог вдохнуть. И что самое странное, не хотел этого. Сам не хотел. Грудь раздирало сосущее, давящее ощущение удушья, сознание мутилось, виски сдавило тупой болью — а я стоял молча, глядя, как существо на экране шлема неторопливо поворачивается в мою сторону.

Стоял и не дышал.

Черная блестящая тварь наконец завершила разворот. В неярком свете блеснули глаза, похожие на граненые камни. Мутно-черные.

На меня чем-то воздействовали, блеснула затухающая мысль. Но чем? Слышал я о пси-модуляторах, действующих на расстоянии, но их разработка провалились, на вооружение их так и не приняли…

Внизу экрана вдруг развернулась лента из алых огоньков — тревожные огоньки датчиков.

— Биологическая опасность. — Объявил голос компа.

Как ни странно, теперь я слышал его яснее и четче.

— На внутренней оболочке скафандра зафиксирован неизвестный вирус. Источник неизвестного вируса не установлен. Повреждений внешней оболочки не зафиксировано…

Я вдруг смог вдохнуть. С хрипом и свистом, оценив, насколько сладок воздух после долгого удушья. Легкие саднило, голова раскалывалась…

И поверх этого гремел голос компа:

— Биологическая угроза. Жизненные показатели приходят в норму. Восстановление дыхательной функции. Давление нормализируется, пульс — восемьдесят девять…

Тварь, смотревшая на меня, посторонилась. В коридор вошло ещё одно черно-блестящее существо. Тоже повернулось ко мне.

Я уже должен был потерять сознание, мелькнула мысль. Они этого ждут — но что-то позволило мне снова дышать.

Что-то или неизвестный вирус?

Однако следовало принять решение, и было не до раздумий. Или я притворюсь потерявшим сознание, или…

Пятое, и самое главное правило абордажа, гласило — стреляй во все, что движется.

Оранжевые оси целеуловителя уже давно поймали черно-блескучую фигуру в перекрестье.

— На максимальном импульсе, огонь. — Выдохнул я.

Сервомоторы дернули правую руку вверх — так быстро, что ни один глаз за ними не уследил бы. Сработал импульсник скафандра, яркая голубая молния на долю секунды соединила мою руку с иномирянином — а оранжевые оси уже ловили следующего.

Ещё одна молния. Технопласт на полу, возле трубчатых ног, пошел расплавленными пузырями. Обнажились стальные листы…

А иномирян всего лишь отбросило к другой стене коридора. Но они остались на ногах. Хотя удар максимального импульса плавит даже корабельную сталь.

Вдали гремели новые шаги — шло подкрепление. Обе черные твари вскинули руки. Каплевидное пузо у обоих открылось трещиной на боку. Так скафандр это или кожа? Угловатые длинные пальцы нырнули внутрь…

Я не стал дожидаться, пока мне покажут, что там припрятано. Двинул кистью левой руки, взмыл к потолку, рявкнул:

— Ещё импульс!

Оранжевые линии уже ловили попеременно два черных силуэта, и голубые молнии просияли двумя ручьями. И опять ничего. Только расплавленный пластик стен и пола.

Черные трубчатые руки ползли вверх. Между пальцами и отростками у каждого было зажато по странной штуке — вроде как черный цветок, обращенный вверх лепестками. Цветами меня ещё не закидывали, стрельнула шальная мысль.

Но умом-то я понимал, что дела плохи. Импульсник их не взял…

Свет, подумалось вдруг. По всему вогеймскому патрульнику горел только неяркий свет.

Я выщелкнул правой рукой сразу четыре световспышки из набедренного контейнера. Времени устанавливать мощность не было, поэтому я просто швырнул диски вниз — и дернул левой рукой, кидая себя вперед. К трем дверям в конце коридора.

Поглядели, пора и честь знать. Самое время выполнить третье правило абордажа — обездвижить корыто, а уже потом разбираться с его хозяевами.

Световспышки залили коридор безжалостным сиянием. Оранжевые оси целеуловителя, оставшись без заданных целей, замерли в центре экрана. Я выпалил:

— Огонь по дверям.

Импульсник разнес створки в конце тупика. За той, что была по правую руку, и впрямь открылся коридор. За двумя другими оказались какие-то отсеки…

Я подправил направление быстрым движением пальцев — и, пролетев через разнесенную дверь, рванул по проходу. За спиной что-то металлически скрежетало…

 

Глава девятнадцатая. Когда придется туго, читайте наш Устав

Коридор снова свернул, и я едва успел вписаться в поворот — скафандр набрал слишком большую скорость. За поворотом открылась следующая дверь. Сзади нарастал тяжелый топот…

— Стреляй по двери! — Рявкнул я. И согнул пальцы, заставляя сервомоторы резко скинуть скорость.

Голубая молния расплющилась о дверную панель. Та протаяла по центру — но самую малость, только голову просунуть, да и ту без шлема. Стальной лист здесь оказался толще, чем на палубном настиле.

— Ещё! Мне нужен проход!

Комп дал пару импульсов, металл с шипением потек.

За расширившейся дырой что-то виднелось — свет, красноватые отблески, мешанина деталей… однако глазеть времени не было. Проплавленное окно приближалось. По причине небольшого размера нырять в него пришлось боком, повернувшись лицом к стене.

А потом я рывком дернул на себя левую руку, согнув ладонь под девяносто градусов к запястью. Фыркнули сервомоторы, гася скорость.

Вместо палубы подо мной висел узкий решетчатый мостик. Дальше был провал, глубиной метров двадцать.

Я нетерпеливо подыграл пальцами, разворачивая скафандр в воздухе.

Впереди в пустоте, залитой желтым светом, висела огромная конструкция — укрытый дырчатым кожухом цилиндр, стесанный сверху и снизу. За ним, метрах в двадцати от двери, пустоту перегораживала гигантская стена, чуть покатая, напоминавшая сильно сплюснутый конус. Яркий, красновато-рыжий блеск — медь? Опор или ферм, удерживавших дырчатую конструкцию в воздухе, я не видел. Значит, она укреплена на медной стене.

Рядом со мной в торцовую часть дырчатого кожуха гигантскими змеями заползали толстенные энергокабели. За ними в пустоте виднелся ещё один мостик — близнец того, что висел подо мной. Проходивший на том же расстоянии от цилиндра.

Двигатель, подумал я. Вот зачем патрульнику снесли прежнюю корму вместе с дюзами и нарастили корпус. Требовалось место для двигателя и его создали. И штука эта даже рядом не стояла с нашим генератором свертки. Обводы незнакомые, к тому же сплошная медная стена напротив, сделанная растянутым рупором, входила в конструкцию. И такого не было ни в одном известном мне устройстве. Значит, принцип, который здесь использован, людям неизвестен.

Впрочем, сейчас важно то, что удалось добраться до двигателя. Не зря свернул в сторону кормы…

Третье правило абордажа — пробрался внутрь, обездвижь корыто. Я вскинул правую руку, ощущая себя вандалом. Доктор Йолдус и прочая ученая братия обе руки отдали бы на отсечение, лишь бы заглянуть внутрь чужого движка. А я по нему — импульсником. И ничего не поделаешь, третье правило, оно такое…

Снизу вдруг долетел длинный вопль. На общегалактическом. Комп скороговоркой сообщил:

— Внизу появился человек. Расстояние по прямой семнадцать с половиной метров. Перевожу сообщение — не стреляй, звезда слишком близко.

А без движка корабль не сможет корректировать орбиту, закончил я это сообщение. Но человек? Здесь? Получается, на корабле не только иномиряне?

Я махнул рукой, разворачивая себя в воздухе над мостиком.

— Неизвестные объекты в зоне видимости. — Звякнул в наушниках голос компа.

И картинку тут же выложил, поближе к глазам, в центр экрана. За проплавленной дырой мельтешили черно-стальные силуэты. Меня догоняли.

— Импульсник на ручное управление. — Бросил я.

И, шевельнув пальцами, залил решетчатый мостик голубыми молниями. Удобная у них тут конструкция для отрезания подходов.

Металл осыпался вниз раскаленным дождем. Я, не тратя времени на игру в гляделки, пролетел над дырчатым цилиндром. Заодно, по пути, пальнув в него…

От души пальнув, надо сказать, с чувством глубокого внутреннего удовлетворения.

На дырчатом кожухе тут же появилось широкое раскаленно-алое пятно. Мигом промялось внутрь, пролилось расплавленными каплями. В ответ из двигателя шибануло белым облаком какого-то газа — охладитель? Грохотнуло коротким раскатом, широким веером разлетелись злые синие искры. Снизу завопили.

Мне было не до этого, я уже плавил решетчатый настил по другую сторону от кабелей. Кто-то внизу завопил, вполне человеческим голосом, на общегалактическом. Над вторым мостком — теперь уже исчезнувшим — распахнулась дверь. В проеме замерла ещё одна черно-стальная фигура…

Но наружу иномиряне не лезли, и в меня ничем не целились — разве что держали в черных пальцах странные цветы. Развернув их ко мне серединкой между лепестками. Та вроде как искрила. Уж не знаю, что это было за оружие, но на моей стороне было обстоятельство необоримой силы — корабль висел на близкой орбите возле звезды, а в таких условиях ни одно разумное существо не будет играть в войнушку по соседству со своим двигателем…

То ли дело я. И двигатель не мой, и пришел как раз повоевать.

Я влепил ещё один импульс в дырчатый бок цилиндра — за Вир и за прочих, мелькнула мысль. Серьезная до жути. И нырнул вниз на малой скорости. За моей спиной из двигателя с шипеньем вырвалось ещё одно облако пара, погуще и побольше на этот раз. Комп снова услужливо метнул картинку с двигателем в самую середину экрана. Отбарабанил:

— Регистрирую поток мощного излучения.

— Вакуум с ним! — Рявкнул я. — Не до него! Подсветить человека целеуловителем!

Оранжевые оси выцепили что-то в пространстве, стремительно мутневшем из-за тумана — белый газ продолжал вырываться из дырчатого цилиндра. Сверху сыпались синие искры, в двигателе теперь что-то скрипело — протяжно, пронзительно, до зубного хруста.

Я подрулил поближе к месту, помеченному на экране оранжевым перекрестьем. Распорядился:

— Ультразвуковую картинку мне…

Намеченный серыми тенями силуэт сидел на корточках, скрючившись в три погибели. За спиной стена, под ногами, судя по едва заметному изменению тона, настил.

— Активировать целеуловитель, цель — человек. — Холодно приказал я.

Правую руку подбросило вверх. И я отбарабанил на общегалактическом то, что положено говорить на допросе:

— Сообщить по внешней связи — имя, звание, должность?

Динамики внешней связи выплюнули сказанное в белый туман. Силуэт на ультразвуковой картинке пошевелился. Донесся едва слышный стон, почти не различимый из-за скрипа и шипения, доносившихся сверху. Ранило? Задело брызгами раскаленного металла?

Я придушил в себе легкую тень жалости и шагнул вперед. Наклонился, прихватил рукой в перчатке шею неизвестного — вилкой, как учили. Чтобы и не придушить, и чужое адамово яблоко не сломать. Потянул его вверх, прижимая чужой загривок к стене. Сказал вполголоса на руновском, для компа скафандра:

— Следить за жизненными показателями допрашиваемого…

— Опасности для жизни нет. — Откликнулся комп. — Ожог на правой половине тела для жизни некритичен. Повреждений внутренних органов нет, повышение давления и пульса соответствует кожному ожогу.

Человек под захватом что-то прохрипел на вогеймском, ухватившись за мою перчатку.

— Перевожу. — Заявил комп. — Зачем тебе это, твоей планеты уже нет.

Он принимает меня за квангусца, подумал я. И даже в расчет не берет, что человек с погибшей планеты может желать мести. Или цепляется за последний шанс, пытаясь пробудить во мне шкурный интерес…

— Имя. — Зло сказал я. — Звание. Должность! И учти, мое оружие на малом импульсе доведет твой ожог до критического! И до смертельного! Показать?

Он выкрикнул несколько слов. Комп перевел, хотя эти несколько слов я понял и сам — некий минимум слов в Космоакадемии мне в голову все же вбили:

— Нирен, херен-майор, старший механик.

Херен-майор? Вогеймское звание, равноценное нашему кавторангу, то бишь капитану второго ранга. Немалая птичка…

И должность у него интересная. Даже интереснее, чем звание.

— Так-так. — Пробормотал я на руновском. — И что же мы имеем?

— Не понял запроса. — Откликнулся комп.

— Это не тебе…

А имелось тут вот что — на переделанном вогеймском патрульнике стоял двигатель неизвестной конструкции, и по коридорам у него гуляли иномиряне… но главным механиком был вогеймец. Военный.

Или флот Федерации Вогейма спешно модернизировался, пока я болтался возле чужих планет — или этот кораблик был частью плана иномирян. Плана, в который как-то сумели войти вогеймцы.

По внешней связи вдруг донеслась громкая фраза. Кричали не на вогеймском и не на общегалактическом.

— Сверху, в двенадцати метрах, два человека. — Доложил комп. — Пока не снижаются. Занимают позиции возле конструкции в центре данного отсека. Уже три. Четыре. Все в скафандрах. Появились из отверстия, проделанного в двери. Голосовое сообщение на квангуском…

— Картинку мне!

— Выполняю. — Перед глазами развернулся серый квадрат изображения с ультразвукового сканнера — двигательный отсек все сильнее затягивало туманом, и на экране шлема плавала лишь белая муть. — Перевожу голосовое сообщение — сдавайся, квангусец, ты проиграл. Твой челнок ушел…

— Сейчас, только скафандр расшнурую. — Буркнул я.

И разжал руку, державшую херен-майора Нирена. Тот опять со стоном скрючился у стенки. Некоторых боль парализует — и это к лучшему. Главный механик мог стать ценным призом. Кому, как не ему, знать устройство движка, который я попортил.

И о котором ничего не знали на Рунове.

Маршевый двигатель у «Черны» цел, генератор свертки тоже. Если я сумею доставить Нирена на Рунову…

Моя миссия отмщения — и совсем немного разведки — вдруг стремительно обрела другую цель. Доставить домой вогеймского херен-майора.

— Перевести? — Услужливо спросил тем временем комп.

— Нет. — Я помолчал, собираясь с мыслями.

Почему четверка не открывает огонь? Варианта два — или не желают драться рядом с движком, или хотят взять живым и допросить. Надеются на записи с Турании? И опять-таки, если их так мучит любопытство, подождали бы, пока «Черна» уйдет. А потом спустились сами. Может, время поджимает? Скажем, если и у вогеймцев тут своя миссия…

Заберу херен-майора, у него и спрошу, угрюмо решил я, рассматривая четыре фигуры на картинке с ультразвукового сканнера. Ракурс был немного не тот, чтобы разглядеть все в подробностях — но грудь у всех четверых характерно выпирала колесом. Выделялись выпуклые набедренники, у правого колена торчала короткая трубка разрядника дополнительного импульсника, рассчитанного на автономную работу.

И если это не тяжелый десантный скафандр «раптор-89», новейшая модель, только в этом году появившаяся у вогеймцев — то я боты от своего скафандра с солью съем. А потом закушу аккумулятором…

Скрип, доносившийся из поврежденного двигателя, вдруг перешел в визг. Фигуры разлетелись в стороны, обожженный вогеймец со стоном что-то выдавил. Комп заявил:

— Голосовое сообщение. Аналога первого слова в базах нет. Перевожу дальше — нестабилен, нужно отключить питание.

Искры вдруг перестали сыпаться — видимо, кто-то принял к сведению вопль херен-майора. Скафандры слаженно отступили к стене напротив цилиндра. Готовятся открыть огонь и поэтому отходят подальше от поврежденного движка?

— Неголосовое обращение. — Отрапортовал комп. — На квангуском. Перевожу — предлагаем сдаться, твоя смерть никому не нужна. Мы понимаем, что с твоей стороны это акт отчаяния. Однако Квангуса больше нет, а ты жив. Можем предоставить тебе убежище и обеспеченное положение.

Я чуть поморщился, не спуская глаз с силуэтов на картинке. До чего же грубо покупают. Однако мне был нужен план… и время. От этого и следовало плясать.

— Передай в ответ, тоже на квангуском — дайте подумать. Ваш херен-майор пока побудет у меня заложником. Освободите отсек, чтоб мне лучше думалось…

На последнее я не надеялся — но попробовать стоило.

— Ответ. — Объявил комп. — Перевожу — думать придется при нас. Время на размышления — десять общегалактических минут.

Что ж, попытаться стоило, подумал я. И потребовал на руновском, обращаясь к компу:

— Параметры отсека.

Тот откликнулся:

— Диаметр — двадцать метров. Длина — шестнадцать с половиной. Торцовая стена напротив входа вогнуто-конусообразная, без проемов.

То есть я здесь в ловушке. И проходы со стороны шлюзовой камеры, откуда я пришел, наверняка уже перекрыты другими парнями в скафандрах. Патрульник «блекхантер», если я правильно помню, рассчитан на экипаж в сто пятьдесят человек. Так что эти четверо в скафандрах просто авангард. А сама команда по моей торжественной встречи наверняка толпится сейчас в коридорах. По другую сторону от торцовой стены — той самой, медной и вогнуто-конусообразной.

Не будь со мной херен-майора, я бы попробовал пробить медную стенку. Но за ней с большой долей вероятности находились те самые крестообразно воткнутые лопасти. Которые теперь украшали корму патрульника. Поэтому за медной стеной воздуха могло уже и не быть — а вогеймец без скафандра…

Значит, нужно идти другим путем.

Когда вам придется туго, вспомнились вдруг слова ректора Космоакадемии Гудиныча — а в просторечии Гудка — почитайте Устав. Там есть все, что с вами может случиться. И писали его когда-то не чернилами, а кровью. Причем кровью тех, кто испытал на себе все то, что вам ещё только предстоит. И то, что вам даже в кошмарах не снилось…

Кривая ухмылка сама наползла на лицо. Строчки вынырнули из памяти — и поплыли перед глазами. «При десантных операциях, в случае столкновения с превосходящими силами противника, следует рассредоточиться и принять меры к маскировке. После этого приступить к выполнению основной боевой задачи». Вот как написано, так и будем делать. Вроде бы и скучно изложено, и просто — а смысла-то сколько…

Белый газ успел затянуть отсек, так что о простой маскировке, можно сказать, я уже позаботился. Однако у вогеймцев, как и у меня, имелись ультразвуковые сканнеры. И инфракрасные камеры. Впрочем, и те, и другие можно обмануть. Проще говоря, замаскироваться…

— Приказываю. — Тихо сказал я на руновском. — По моей команде выпустишь ультразвуковой импульс — мощный, чтобы ослепить их сканеры. Мой сканер на это время отключить. Картинку вернуть после импульса. Понял? Командой назначаю слово «пошел». Импульсник скафандра перевести на малую мощность, угол рассеяния максимальный. Но после первого выстрела вернуть прежние показатели — минимальный угол рассеяния, мощность снова на максимум.

Один выстрел по медной стене — и она засветится на инфракрасных камерах, как маленькая звезда. Вот только куда пробиваться после этого?

— Можешь просканировать, что там за стенкой напротив медной переборки?

Особых надежд у меня не был, стены в двигательном отсеке могли быть и усилены…

— Регистрирую излучение, характерное для закапсулированной силовой установки. — Неожиданно ответил комп.

Удачно-то как. Заодно выполню и четвертое правило абордажа — если уж и обездвижил корабль, заодно и обесточь. Конечно, аварийный генератор у них имеется, но его мощности хватает далеко не на все потребности корабля. В частности, генератор свертки после этого уже не включишь…

Главное — уберечь херен-майора от дружеского огня.

— Голосовое сообщение. — Сказал я, рассматривая четыре силуэта на ультразвуковой картинке.

Висят кучно, попарно, рядом просматриваются открытые створки. Значит, держатся поближе к тем дверям, от которых отходили мостики — пока я их не расплавил. Стерегут пути, по которым единственный нападающий может сбежать? Берегутся?

Как бы то ни было, импульс, нацеленный в одного, вполне может задеть и второго. Да, раптор скафандр серьезный, от одного импульса ему ничего не станется — силовые экраны на нем даже помощней, чем у меня. Но вот скорость и маневренность у него никакая.

— Переведи… да вот сразу на вогеймский и переведи. Готов сдаться, хочу гарантий. Что можете предложить?

Пусть проглотят это, подумал я. Пусть втянутся в обсуждения, расслабятся…

— Сообщение по внешней связи. — Доложил комп. — На квангуском. Перевожу — что вы хотите в качестве гарантий?

Пока что все шло по плану. Я, почти развлекаясь, сказал скучающе:

— Ну, не знаю. Может, для начала уберете своих людей из двигательного отсека? В знак добрых намерений. А потом я хочу отдельный отсек для себя и возможность пополнить энергозапас скафандра… — Вот так, пусть думают, что у меня ресурсы на нуле. — Чтобы у меня была защита, пока вы не доставите меня на какую-нибудь планету. И хорошее питание, разумеется.

— Ответ. — Почти тут же откликнулся комп. — Ваше имя — доктор Йолдус?

Кажется, здешним хозяевам очень уж хотелось заполучить записи с Турании. Я едва заметно подработал левой рукой, придвинувшись поближе к стонавшему херен-майору.

— Доктор Йолдус погиб в вашей шлюзовой камере. — Торжественно сказал я. В каком-то смысле все так и было. — Он, гм… превратил свой скафандр в бомбу. И воспользовался секретными файлами, чтобы проникнуть к вам. Видите ли, ваш корабль есть на кадрах, где записана гибель Квангуса. Доктор Йолдус решил, что вы виновны в гибели нашего мира.

У них не было возможности проверить мои слова — взрыв в шлюзовой камере был слишком мощный, чтобы остались хоть какие-то следы органики. И остатки скафандра с Дусей теперь наверняка рассеяны по вакууму…

— Запрос по внешней связи. — Объявил комп. — Имя, звание, должность?

Наконец-то на том конце связи вспомнили, что переговоры следует начинать с того же, с чего начинается допрос…

— Вейдул. — Объявил я. И припомнил, чем там занимался коренастый. — Унтер-кон, оператор поста дальнего наблюдения. Доктор Йолдус взял меня с собой для поддержки. Однако я смотрю на жизнь проще. И хочу пустой коридор до отсека, где меня поместят. Почему вы не убираете своих людей?

— Ответ. — Сказал в наушниках голос компа. — Какая обстановка сейчас на вашем линкоре?

— Там все горит. — Ответил я. И добавил на руновском, вскидывая правую руку: — Пошел.

Импульс расплющился о медную стену, видимый даже в тумане, затянувшем отсек — широкая голубая воронка, воткнувшаяся в белое марево. Следующий выстрел пришелся по стене рядом со мной.

Того, как отключилась и снова восстановилась ультразвуковая картинка на экране шлема, я практически не заметил. Слишком быстро все произошло, в какие-то доли секунды. Да и не до этого было — я упражнялся на скорострельность. После стены два импульса в сторону парней в рапторах, потом ещё один в переборку — для расширения отверстия…

И, подхватив херен-майора за шкирку, спланировать в дыру. В силовой отсек.

Собственно говоря, закапсулированная силовая установка рассчитана на то, чтобы выдерживать температуры до десяти тысяч градусов. И чтобы вскрыть защитную капсулу, её нужно сбросить в корону звезды.

Но всегда есть обходные пути. В частности — кабели.

В отсеке за стеной горел свет. Поблескивал вытянутый пузырь капсулы, укрепленный на стальных фермах, уходящих в соседнюю стену, потолок и пол. Этакое титановое яйцо на сплетениях стальных ветвей…

Я швырнул херен-майора Нирена вперед, под одну из ферм — и вскинул руку с импульсником, плавно подводя себя движением левой руки туда, где из капсулы выходили энергокабели. Тянувшиеся в двигательный отсек, вверх и вбок.

Мелкая дробь указательным пальцем. Пять залпов, иначе бронированную оболочку не пробьешь.

Коротнуло. Меня отшвырнуло к стенке. Включились сервомоторы, смягчив удар. Вогеймец в рапторе, успевший пролезть в сделанную мной дыру, снова исчез — рывком, в долю мгновения. Это отпечаталось у меня на сетчатке, когда светильники вдруг выпустили яркую вспышку…

И погасли. Секунды через три свет загорелся снова, но тускло, едва-едва. Включились аварийные генераторы. Шлем раптора снова мелькнул в дыре, я дал залп.

Потом перелетел туда, куда бросил херен-майора. Тот не шевелился.

— Жизненные показания обожженного! — Рявкнул я, спешно проплавляя ещё одну дыру в стене. Небольшую, только-только для моего Муравья…

Но не для раптора.

В следующем отсеке была подстанция. Я, пролетев сквозь отверстие, увидел вдруг шесть блоков — аварийные генераторы.

И, зло ухмыльнувшись, дал шесть залпов по кабелям. Свет погас, теперь уже окончательно.

 

Глава двадцатая. Пленники

— Регистрирую резкое ухудшение жизненных показателей. — Бодро отбарабанил в наушниках голос компа.

Я и забыл, что приказал компу доложить о состоянии пленника.

— Свежий перелом руки, понижение давления, замедление пульса. Предположительно — нарастающий болевой шок. Диагностирую потерю сознания.

Кажется, я швырнул херен-майора сильнее, чем нужно. И сломал ему руку. Все движения скафандра усилены сервомоторами, а в горячке боя рассчитать бросок практически невозможно.

По крайней мере, сейчас херен-майор ничего не чувствовал — хоть в чем-то ему повезло.

— Мне нужна ультразвуковая картинка отсека. Всего, лентой на экран. — Пробормотал я.

И тут же перед глазами развернулось панорамное изображение, исполосованное серыми тенями. Я повернулся влево, картинка поплыла, разворачиваясь вместе со мной. На экране взглядом выцепил середину — то, что находилось по ту сторону. Стена. В левом углу два простенка под прямым углом. Что-то вроде тамбура?

Тут же отсек с аварийными генераторами, подумал я. По руновскому Уставу силовые отсеки оборудуются обязательными переходниками. С защитными костюмами, с аптечкой на случай аварий. А подстанция и генераторы тоже силовые установки. И помещения с ними должны оборудоваться соответственно…

Конечно, у вогеймцев свой устав. Но он не может отличаться от нашего слишком уж кардинально. Особенно в некоторых местах — иначе их флот много не налетает…

Если два простенка в левом углу именно переходник, то там может найтись обезболивающее. И стимулятор — для херен-майора. От болевого шока после ожога, как нас пугали на занятиях по экстренной медпомощи, люди, бывает, даже умирают.

А пленник мне нужен живой.

В отсеке, где находилась отрезанная от кабелей силовая установка, что-то плюхнулось с утробным звуком. Тут же начало мерно и ритмично погромыхивать. В паузах звучал скрежет металла по металлу, визг какой-то установки. Я рывком развернулся — теперь уже к стене, откуда вылез. Приказал:

— Отсканировать отверстие, которое я сделал.

Серая лента скакнула — и заменилась одной картинкой. Под низом стены что-то бугрилось, смутно обрисованное серыми тенями… заплата? С утолщением?

— Проплавленное отверстие закрыто. — Доложил комп. — Судя по неровной поверхности, использован быстроотвердевающий техпласт. Сканирование показывает наличие стального армирования. Толщина слоя техпласта втрое превышает толщину стены…

Вогеймцы, похоже, в истерике — что и немудрено, подумал я. И сейчас спешно отрезают мне путь назад, к силовому блоку. Хотят восстановить кабеля? Впрочем, это их последняя надежда. Часов шесть без силовой установки — и притяжение Оноры подтянет корабль слишком близко. Обшивка начнет плавиться.

Но уже сейчас, поскольку системы охлаждения обесточены, на корабле будет становиться все жарче. Самое позднее через час экипажу переделанного патрульника придется облачиться в скафандры. А ещё через четыре часа даже они не помогут.

Если вогеймцы не запитают системы заново, надеяться они могут только на спасательные шлюпки — кораблям такого размера, как этот, челноки не положены. И ещё неизвестно, какой модификации у них шлюпки, сумеют ли они перебороть притяжение Оноры…

Я замер, прикидывая, что делать. Вогеймцы пытаются спасти корабль — а для этого им нужно запитать цепи. И уберечь силовую установку от новых попаданий. Отсюда грохот и скрежет по соседству. Вогеймцы снимают откуда-то листы стали — скорее всего, с переборки между силовым и двигательным отсеками. И укрепляют стену, в которой я проделал дыру.

Хорошая новость — пока они занимаются этим, ко мне никто не полезет. Плохая новость — когда температура начнет повышаться, мой скафандр начнет активнее опустошать свои аккумуляторы. На месте вогеймцев я бы выждал, и лишь потом начал бы атаку.

Впрочем, здешний отсек нужен им в целом виде. После сокрушительного провала переговоров в двигательном отсеке — или оглушительного успеха, тут зависит от того, с чьей стороны посмотреть — беседовать со мной о пользе предательства больше не будут. Придумают что-то другое. Что?

Хотя что гадать? Надо выполнять боевую задачу. Которую сам я и поставил. Забрать отсюда херен-майора, попутно причинив как можно больше вреда вогеймцам. Маленькая часть моего долга за ракету, убившую Вир…

Единственный шанс вогеймцев на спасение, если питание не будет восстановлено, это шлюпки, подумал я. А где мой шанс? И мой челнок? На нем, кстати, имеется робот-реаниматор. Вот куда нужно засунуть херен-майора, и как можно скорее.

Я шевельнулся, негромко спросил:

— Сколько времени прошло? Имею в виду, с момента моей высадки на обшивку корабля?

Голос компа звякнул:

— Шестнадцать минут.

Всего-то? Значит, челнок где-то неподалеку. Маневренные двигатели по моему распоряжению дали самый малый импульс, включать постоянную тягу я приказа не давал — а за шестнадцать минут на малом импульсе далеко не уйдешь. На максимальном ускорении челнок будет здесь минуты через четыре.

И это ещё учитывая время на торможение. А так с лихвой хватило бы минуты с половиной…

Но сначала нужно связаться с компьютером челнока.

Отсек с аварийными генераторами, как и силовой, находился на нижней палубе, по соседству с придонной частью двигательного отсека. Одна из стен помещения граничила с обшивкой. Фальшивый борт, за которым та пряталась, я мог вычислить, даже не запрашивая сканирования — напротив переходника, по соседству с переборкой, где располагался проплавленный и уже заделанный лаз.

Это облегчало путь наружу, к челноку. Но исключало удаленную связь. Пока вогеймцы возводили за стеной баррикады, следовало проделать окошко наружу. главное, чтобы херен-майор при этом не хлебнул вакуума.

Защитные костюмы, подумал я. По правилам, на случай пожара их снабжают баллонами со сжатым воздухом — и автономной системой охлаждения. Аккумуляторов и кислорода, по правилам руновского космофлота, должно хватать как минимум на сорок минут работы…

Я двинул рукой, отправляя себя к переходнику и выуживая на ходу световспышку.

В тамбур, отгороженный простенками, вела дверь с уплотнителем. Рука, усиленная сервомоторами, выбила её со второго удара. Брошенная в середину тамбура световспышка высветила защитные костюмы, рядами повисшие вдоль правой стены. Я выбрал тот, что побольше — главное, чтобы защищал, а не прилегал.

В аптечке, висевшей у выхода в тамбур, нашелся элкаин. Буквы на капсуле принадлежали другому алфавиту, но обезболивающее у вогеймцев называлось так же, как и на руновском, так что надпись я прочел легко.

Но названия других капсул ничего мне не говорили. Между тем следовало найти стимулятор. И неплохо, если у вогеймцев нашлось бы что-то вроде нашей «временной кожи». Неизвестно, когда я доставлю херен-майора к капсуле реаниматора, а умереть от ожога и болевого шока он может в любой момент.

Мгновение я пялился на незнакомые лекарства и упаковки с одноразовыми инъекторами. Спросил у компа:

— Опознаешь стимулятор?

Холодный металлический голос ответил почти что обиженно:

— Вопрос не понятен.

Четче формулируйте вопросы, с которыми обращаетесь к компам скафандров, как говорили нам на занятиях по боевой тактике.

— Мне нужна капсула со стимулятором. И «временная кожа». Тут такое есть?

— Выделяю на экране. — Откликнулся комп.

Две квадратные рамки — ярко-алые, полыхающие — подсветили на экране шлема баллончик в левом нижнем углу и капсулу в правом.

Я немного повозился, заряжая инъекторы. Снять бы перчатки, чтобы ускорить дело, но нельзя — вогеймцы могут запустить в вентиляцию газ кожного действия. К примеру, гальвин, растворяющий кожу. Или прочие отдушки, тоже не способствующие здоровью.

Напоследок я приварил дверь, ведущую в коридор, к стальному косяку. Двумя слабыми импульсами.

Херен-майор, оставшийся на палубе рядом с кубом первого аварийного генератора, по-прежнему был без сознания. Я бросил рядом с ним световспышку, та вспыхнула, очертив лицо вогеймца резкими тенями.

И грудь.

Похоже, херен-майор стоял внизу, когда сверху брызнуло расплавленным металлом. Форменный комбез обгорел, начиная с плеча, по грудной клетке протянулась неровная полоса без кожи, по ширине — от грудины до подмышечной впадины. Мышцы без кожи в сгустках крови, бледно-красные, словно из них выцедили всю кровь. Белые полосы сухожилий. И поперек ребер тремя цепочками протянулись черные пятна выжженной плоти. По краям полосы шли сплошные, желто-водянистые пузыри. Здорово его зацепило.

Инъекторы сработали с сухим щелчком. Я уже заносил над ожогом баллончик, когда Нирен очнулся и что-то прохрипел. С паузой. Комп перевел:

— Голосовое сообщение на вогеймском. Ты, зачем.

Ровный механический голос забавным образом превратил вопрос в простое перечисление. Но навряд ли меня спрашивали, зачем я здесь. Скорее, вогеймец интересовался, зачем я с ним вожусь.

— Переведи. — Приказал я. И со злорадством бросил: — Полетишь со мной на Рунову.

Нивен вздрогнул, чуть приподнялся, растопырив локти и вскинув голову. Глаза лихорадочно блеснули. Пленника била крупная дрожь.

— Ты, Рунова. — Перевел комп.

Бредит, что ли, подумал я. Все-таки без интонации разобраться в смысле путанных слов трудновато…

Не знаю, что меня подтолкнуло, но я ответил, неторопливо вдавливая инжектор на баллоне:

— Это ты угадал. Я с Руновы.

Вырвавшаяся желтая пена осела на обожженной плоти толстой коркой. Мгновенно побелела, застывая и уплотняясь. Ещё минута, и можно натягивать защитный костюм…

— Рунова! — Опять прохрипел херен-майор.

Это слово я понял и без перевода. Лицо вогеймца исказилось, то ли от ненависти, то ли ещё от чего. На лбу заблестели крупные капли пота. Что, в отсеке уже жарковато? Или у него жар?

Я потянулся к костюму, валявшемуся рядом на палубе.

— Рунова! — Не унимался Нирен.

Точно бредит, подумал я, отлавливая непослушными пальцами в перчатках ногу майора и запихивая её в штанину.

— Что ты делаешь. — Перевел комп. — Мне не надо на Рунову, туда, нет.

Может, доза обезболивающего оказалась слишком велика? Или вогеймец и до этого принял какое-то лекарство, а теперь у него кумулятивный эффект?

И с чего херен-майору так не хочется покидать корабль? Как механик, должен понимать, что посудина на грани гибели. Хотя… если он потерял сознание раньше, чем я разделал кабели от силового блока…

Опять же, шансы выжить в моей компании тоже невелики. Вряд ли вогеймцы будут спокойно смотреть, как я пересаживаюсь с корабля на челнок. Да, оружие патрульника обесточено, но у десантных роботов свои аккумуляторы. Импульсники челнока в разы мощнее, зато роботов может быть много, и нападать они будут с разных сторон…

С другой стороны, заявление вогеймца о том, что ему не надо на Рунову, звучит вполне здраво.

— Оставь меня, я все скажу. — Объявил комп.

Интересно, что такого хочет мне рассказать херен-майор? Или все-таки просто бредит?

Пленник снова захрипел. Голос компа предложил:

— Забери своих. Я все скажу, только не трогай меня.

Вторая нога, которую я успел отловить, со стуком упала на палубу.

— Своих? — Вырвавшееся у меня слово не было ни вопросом, ни приказом, и комп не отозвался. Поразмыслив, я бросил: — Переведи — пусть расскажет все, и я его оставлю в покое.

Комп протараторил что-то на вогеймском по внешней связи. Нирен со стоном растянулся на палубе. Сбивчиво заговорил.

— Тут руновцы. — Перевел голос компа. — Там, в ангаре для шлюпок. Если ты собрался на Рунову, они тебе нужнее, чем я.

— Откуда тут руновцы? Это ведь вогеймский корабль? Переведи. — Я, напрягшись, ждал.

Нирен что-то сбивчато проговорил. Комп заявил ровным голосом:

— Их привезли. Я тут не при чем.

Времени для допроса нет — а без допроса все-таки не обойтись.

— Что это за корабль?

Херен-майор молчал, лихорадочно поблескивая глазами. Осознал свой воинский долг? Значит, все-таки не бредит.

Что теперь делать, подумал я, снова начиная упаковывать херен-майора в защитный костюм. Поверить ему или нет? неужто тут и впрямь наши…

Пленник дрыгнул ногами, возмутился:

— Вы же обещали оставить.

— Переведи ему. — Рявкнул я. — Обещал оставить, если он расскажет все. Какой это корабль? Что за двигатель на нем? Что здесь делают иномиряне, откуда они? Ответов не слышу!

Нирен уставился с ненавистью. Потом попытался выкрутится из рук. Нет, все-таки напрасно я вколол ему стимулятор. Ишь как ожил…

Комп вдруг заявил:

— Неголосовое сообщение. Хочу говорить с тобой, человек погибшего мира.

Они все ещё принимают меня за квангусца. Вот и хорошо. Кстати, странный выбор слов. Может, со мной сейчас говорит не человек?

Я отловил руку Нирена и сжал её чуть сильнее, так что пленник взвыл, прекратив трепыхаться. Пробормотал краем рта, запихивая руку в костюм:

— Ответь им, что я весь внимание.

— Оставь корабль. Уходи. Тогда мы оставим тебя в живых. Иначе пошлем роботов…

— А! Значит, вам все-таки нужна ваша подстанция. — Я ухмыльнулся и приказал: — Передавай им это. Слово в слово.

Комп откликнулся только секунд через пять, когда я уже покончил с первой рукой херен-майора и ухватился за вторую:

— Ответ — а тебе не нужна твоя жизнь.

Интонация у компа подкачала, но смысл примерно был ясен. Интересный вопрос, подумал я.

— Остаться здесь для тебя смерть. Тебя все равно убьют.

Пауза, которую неведомый собеседник выдержал после этого сообщения, показалась мне ещё интереснее вопроса. Они что, действительно надеются, что я одумаюсь?

Нирен больше не сопротивлялся, только глядел с ненавистью. Я пробежался пальцами по самозахлопывающимся застежкам костюма, от живота пленника до горла. И только после этого ответил:

— Говорят, у вас тут руновцы отдыхают?

— Сообщение — речь только о тебе. — Почти тут же отозвался комп.

Пожалуй, эта быстрота подтверждает слова херен-майора…

Я натянул на голову зло глядевшего пленника мягкий шлем с маской, вытащил из правого набедренного контейнера гравитационный тяж и в два счета спутал херен-майора в куль. Так оно будет спокойней.

Голос компа сухо объявил:

— Ещё одно сообщение. Действительно, у нас имеются два пленника. По нашим сведениям, их родина — Рунова. Для тебя будет вычищен коридор до шлюзовой камеры. Оттуда сможешь вызвать свой челнок. Пленников оденут в скафандры и выкинут наружу. Если поторопишься, то успеешь отловить руновцев. Если нет, то через полчаса они сварятся в скафандрах. Живьем.

С одной стороны, обещание вышвырнуть пленников в опасной близости от короны Оноры звучало пугающе. А обещание безопасного коридора — слишком соблазнительно. Поэтому словам то ли вогеймцев, то ли иномирян верить не следует, решил я. И приказал компу:

— Не отвечать. Верни управление скафандром на левую перчатку.

Через ряд генераторов, шеренгой уходящих вглубь длинного отсека, я перемахнул по плавной кривой. Дернул пальцами, тормозя у самой стены, швырнул перед собой световспышку и провел резонансным резаком по техпласту, открывая окно.

Из труб охлаждения, спрятанных под покрытием, шибануло белым газом.

— Ультразвуковую картинку. — Распорядился я, вскидывая руку с импульсником.

В полуметре от техпластового покрытия стеной поднималась титановая внешняя обшивка корабля. В промежутке между техпластом и титаном пряталась система охлаждения, шли какие-то провода. В самом конце толстым слоем была уложена изоляция. Я расчистил во всей это каше квадрат по ширине плеч своего скафандра. Оглядел ультразвуковую картинку — мешанина серых теней и впадин складывалась во вполне знакомую картинку. Титановые листы крепились на двутавровых фермах — обычно их делали стальными.

Титан прорубить импульсом невозможно, но сталь, на которой он крепится, импульснику вполне по зубам. Я, взлетая над палубой, подрезал только одну ферму — мне пока что нужна была лишь щель в титановом покрытии. Для связи. Десантных роботов могли уже послать на обшивку, и широко распахивать им дверь не следовало…

Ферму пришлось перерубать в четырех местах — выше и ниже крепящих заклепок, под самым потолком и у палубы. Титановые листы после удара перчатки чуть разошлись. Белый газ, выходивший из системы охлаждения, тут же начал улетучиваться в промежуток между ощерившимися наружу пластинами.

— Свяжись с челноком! — Рявкнул я, гадая, стоит ли рискнуть и сделать щель пошире — вдруг наших уже вышвырнули наружу? Времени, конечно, прошло мало, а упаковка пленников в скафандр требует времени. Но кто их знает…

Если хоть один из наших погибнет…

— Связь установлена. — Сообщил комп.

— Пусть челнок развернется и идет сюда на максимальном ускорении. Наведение на точку в обшивке, откуда пришло это сообщение. При подходе — зачистить обшивку от противника…

Я вдруг осознал, что компьютер челнока может опознать как противника любого человека в скафандре. И спешно поправился:

— Отменить приказ о зачистке обшивки. Передай — пусть уничтожает точечными импульсами десантных роботов. Людей в скафандрах не трогать!

— Ответ получен. — Звякнул в наушниках голос челнока. — Расчетное время подхода — три минуты пятьдесят четыре секунды.

Сзади зазвенела сталь, перекрывая громыхание в силовом отсеке. Похоже, сделанную мной щель на обшивке заметили. Кто-то рвался в отсек.

 

Глава двадцать первая. Боевые карусели

Первая моя мысль была о пленнике. Я метнулся вперед, перелетев через ближайший генератор. И уже в полете разворачиваясь так, чтобы приземлиться лицом к херен-майору.

На грохот, идущий одновременно и со стороны боковой стены, и со стороны коридора, сейчас накладывался тревожный, въедливый свист утечки — из щели в обшивке уходил воздух. Световспышку, горевшую возле пленника, уже затянуло под генератор потоком уходящего газа.

Самого пленника, моими усилиями превращенного в куль, утекающий воздух сместить не мог — я намерено сделал щель небольшой, чтобы не бороться потом с напором улетучивавшейся атмосферы. И чтобы оттянуть встречу с десантными роботами вогеймцев. Те вот-вот начнут барражировать вокруг дыры в обшивке, если ещё не начали…

Херен-майор, пока я трудился, проделывая щель, сумел приподняться. И теперь сидел, привалясь спиной к серебристому кубу генератора. Хотя с гравитационными тяжами, которыми я его спеленал, проделать такое было нелегко. Чего только не вытворяют люди под воздействием стимулятора.

Я опустился на палубу рядом с пленником. Тот вскинул голову, за темной пластиной бронекристалла, вделанного в шлем, блеснуло. То ли отсветы от моего скафандра, то ли у херен-майор от злости сыплются искры из глаз.

Но есть и другой ответ, мелькнула вдруг мысль. Я похолодел от осознания собственной оплошности.

Защитные костюмы всегда оснащаются внутренней связью, это аксиома. Слабый отблеск за бронекристаллом мог быть отсветом датчика. Я об этом позабыл — и теперь каждое мое движение будет известно врагу. Во всяком случае, пока мы не укроемся за экранирующей обшивкой челнока…

Вытекающий воздух вымел наружу последнюю из двух световспышек, и теперь отсек освещало только багровое сияние, идущее из щели.

Я хлопнул правой рукой херен-майора по плечу, там, где проходил гравитационный тяж. Пробормотал:

— Соединение.

Присоски на перчатке сработали, намертво приклеив ко мне пленника. Я взмыл над палубой, увлекая за собой дергающийся куль с человеком внутри. Приземлился у пролома в обшивке, пробормотал:

— Отключить.

Херен-майор упал на палубу. И снова дернулся. Поток воздуха, тут, на выходе, имевший большую скорость, тут же притиснул человека к обшивке, развернув поперек щели.

Меня это не обеспокоило — наружу ему все равно не вылететь, для этого дырка узковата. А вот вогеймских роботов присутствие старшего механика у самой пробоины может удержать от атаки. Если, конечно, капитан патрульника не решит им пожертвовать. Надо же мне как-то использовать фактор внезапно установленной связи?

Хороший офицер, как говорили в Космоакадемии, даже свою ошибку превращает в шаг к победе…

Снова взмывая вверх с одновременным разворотом, и зависая над генератором, я распорядился:

— Передай на частоте, с которой пришло неголосовое сообщение. Ваши условия я принимаю, но выход наружу проделаю сам. Отзовите своих. Или получите подстанцию в оплавленном виде! Отзовите, если не хотите беды!

После чего добавил, но уже для компа:

— Добавь к ультразвуковой ещё инфракрасную картинку. И обратный отсчет, до прилета челнока.

Перед глазами, внизу и справа, тут же вспыхнули красные цифры. Три семнадцать. До подлета моего транспорта оставалось немного. А между тем надо успеть расширить щель. Тут уж не до гостей — а ведь ломятся, и торжественной встречи избежать не получится…

Рядом с выходом из отсека, который я заварил, на инфракрасной картинке проступила пара пятен. Неровные желто-красные кляксы, обведенные лиловым. Кто-то с той стороны плавил стальную переборку, спрятанную под техпластом.

Подработав рукой, я спланировал вниз, под прикрытие генератора. И завис над палубой так, чтобы в щель между двумя аварийными блоками видеть кусок стены с тепловыми пятнами. Судя по разносу цветных клякс, дорогу расчищали для чего-то крупного. Я прикинул размер — в такой проем запросто пролезут два скафандра. И локтями не зацепятся. Хотят запустить десантных роботов строем? Это что-то новое в тактике отражения абордажа.

Я невесело усмехнулся под шлемом. И работать на отражение надо, и челнок на подходе, и любопытство мучит…

— Пришел ответ. — Заявил комп. — Ты разгерметизировал корабль. Мы должны закрыть пробоину, поэтому принимаем меры, чтобы в отсек вошел ремонтный робот. Коридор для тебя уже готов. И руновцы выведены в космос. По нашим расчетам, их скафандры продержатся всего двадцать три минуты, так что советуем поторопиться.

— Пошел в вакуум со своими советами… — Проворчал я. Потом, спохватившись, коротко бросил: — Этого не передавай.

Что за руновцы, откуда они взялись? Может, по дороге сюда вогеймцы захватили нашу торговую посудину с экипажем? Корабль Космофлота — я на это надеялся, и я в это верил — им не по зубам.

Или появление вогеймского переделанного патрульника с нашими людьми лишь конец какой-то многоходовки? Чьей — вогеймцев или иномирян?

В правом нижнем углу снова поменялись цифры. Три ноль два.

Пластины техпласта, крякнув, разлетелись. Из дыры хлынул свет — режуще яркий после темноты. Я ожидал увидеть людей в скафандрах или десантных роботов, на худой конец, какую-нибудь машину — но вместо этого в проеме покачивался серый шар. И свет, судя по бликам на скосах оплавленной переборки, шел именно от него.

— Регистрирую излучение. — Ожил комп моего скафандра. — Данные говорят о близости магнитной ловушки.

Магнитная ловушка… значит, речь пойдет о каких-то частицах. Неужто антиматерия? В Космоакадемии о возможности её применения говорили как о несбыточной мечте. Однако не удивлюсь, если на этом патрульнике найдется и она. В конце концов, пара иномирян и двигатель неизвестной конструкции тут уже обнаружились…

Я задумался, движением левой руки отодвигая себя за край генератора. Интересно, способен ли мой скафандр защитить от неизвестных частиц? Или силовые экраны? Однако надеяться на то, что смогу увернуться, не приходиться. Человеческой реакции не под силу соревноваться с тем, что не успевает ухватить глаз…

И что печально, рядом с шаром не было видно ни людей, ни роботов. Ни иномирян, на худой конец. Значит, штука в проеме относилась к оружию, рядом с которым даже своим стоять опасно.

На обращенной ко мне стороне серой сферы появилась черная точка. Края тут же растянулись, точка превратилась в дыру размером с кулак. Дальше она расползалась уже медленнее.

Внутри что-то искрило. Непонятное, неясных очертаний… объемом примерно с голову взрослого мужчины.

Комп запоздало объявил:

— Новые данные — предположительно, в магнитной ловушке появилась пробоина. Частота излучения увеличилась.

Надо собраться, подумал я. И приказал:

— Бери управление скафандром на себя. Цель — не допустить попадания того, что спрятано в ловушке.

— Принято. — Звякнул голос компа.

Можно ли применить против этой штуки импульсник? Если там и впрямь неизвестные мне частицы, результат прямого попадания может оказаться смертельным для меня самого.

Искристая начинка серой сферы неожиданно выплюнула вперед длинную каплю. Комп не подвел. Сервомоторы взревели, швырнув меня назад, в проем на обшивке. Капля, сверкнув над шлемом, влепилась в плиту техпласта под потолком. Чуть в стороне от меня.

Броня скафандра, прикрывавшая системы жизнеобеспечения на спине, хлопнула по титановой плите с гулким звуком. Щель на месте обрезанной фермы разошлась ещё больше. На внутреннем экране шлема, по правую руку, сверкнуло красное зарево, идущее снаружи.

— Применен неизвестный вид оружия! — Объявил в наушниках голос компа. Показалось — или в металлическом тембре и впрямь появился оттенок азарта?

Додумать эту ценную мысль я не успел, потому что по воле компа меня швырнуло вперед и вверх. Зигзаг — и я уже лечу вдоль длинного отсека. Причем вихляясь с боку на бок…

— Преследующий нас объект, предположительно, является сгустком магнитного поля, в которое запакованы частицы. — Сообщил комп. — Произвожу маневрирование. Аккумуляторы израсходованы на семьдесят четыре процента.

— Что за частицы? — Рявкнул я.

Комп крутнул скафандр, кое-как увернувшись от столкновения со стеной, летевшей прямо на меня. Искрящаяся капля мелькнула над лицом — практически в нескольких сантиметрах над бронепластом шлема.

— Определить природу частиц до прямого попадания представляется невозможным. — Торопливо протараторил комп, снова отправляя меня в вихляющийся полет к дальней стене отсека.

А он ещё и шутник? Мысль мелькнула и исчезла, потому что в углу экрана щелкнули цифры — одна пятьдесят две. Энергозапас на исходе, зато челнок близко…

Пора выбираться отсюда.

— Выходим наружу. — Быстро приказал я. — Возле пролома поворот на девяносто градусов — и бей по отошедшей плите!

— Чем бить? — Практично спросил комп.

— Ботами! От скафандра!

Броня Муравья выдержит, надеюсь…

Скафандр стремительно развернулся у дальней стены. Меня бросило к правой переборке — той, в которой был переходник. И оплавленный проход в стене. От неё уже швырнуло к пролому.

Искристая капля с секундной задержкой повторила мой путь.

Как бы херен-майора не забыть, мелькнуло в уме.

— Соединение! — Рявкнул я, отводя в сторону правую руку.

По отставленной руке тут же ударило, да так, что дрожь сервомоторов, включившихся, чтобы скомпенсировать удар, отдалась в плече мелкой тряской.

Боты вдарили по оттопырившейся плите — от удара подогнулись колени. И клацнули зубы. Титановая пластина отошла, но получившаяся щель все ещё была маловата для скафандра.

Искристая капля куда-то задевалась.

Скафандр по указке компа рывком подал назад, взмывая над генератором. Куль с херен-майором, приклеенный к моей руке, полетел по воздуху следом, уже привычно начав дергаться.

И тут я увидел сгусток поля, гонявшийся за мной до этого по всему отсеку. Искристая капля висела под потолком, чутко подрагивая — и на меня не обращала сейчас никакого внимания. Словно ей дали отбой.

А пленник оттягивал руку. Совпадение? Причина?

Додумать я не успел. Меня снова бросило вперед. Скорлупу скафандра резко тряхнуло.

Плита, уже перекосившаяся, теперь окончательно ощерилась наружу. Ещё один рывок назад, теперь уже совсем короткий, опять удар, теперь уже пришедшийся вскользь, по отошедшей плите…

И меня вынесло в багровое зарево вперед ногами. Что было нехорошо, поскольку так на Космофлоте перемещали лишь капсулы с погибшими.

Зато я выбрался наружу, что было несомненно хорошо. И сгусток с частицами от меня отстал. Одно плохо — куль, в который я превратил херен-майора, как-то очень нехорошо скребнул по нижнему краю получившейся пробоины…

Сразу два разряда из импульсников сошлись на моей груди, растекшись по мгновенно включившимся силовым экранам скафандра. Пространство вокруг на мгновенье стало абсолютно белым. Багровую равнину Оноры, утыканную снизу вялыми тонкими протуберанцами, с нависающим далеко вдали изогнутым краем непроглядно-черной пустоты, стерла белая вспышка.

Осталось лишь два квадрата по нижней кромке экрана, один ровно-серый, с ультразвукового сканнера, другой ярко-желтый, с инфракрасного. И цифры обратного отсчета до прилета челнока. Надо бы отключить, но времени нет.

Через долю мгновения сработала электроника, и сияющая белизна — цвет силового экрана в момент отражения боевого импульса — исчезла. Подо мной снова курились протуберанцы, вдали темнела пустота космоса. В ней, в пустоте, сияли четыре желтые точки, собранные вместе. Челнок приближался, маневренные двигатели уже работали на торможение…

И отрезая меня от челнока, в боевом развороте заходила на позицию атаки пара десантных роботов. С вылизано-красивыми очертаниями — вогеймского производства, и не какой-нибудь, а самой последней модификации, поступившей на вооружение вогеймского флота год назад.

Пара роботов заходила взамен другой, уже отстрелявшейся, которая сейчас сваливалась в пике, чтобы уйти в петлю — а из нее на все тот же боевой разворот. Правильно работали, красиво, каруселью.

Мой скафандр по воле компа тоже нырнул вниз, вихляясь в хитром зигзаге. И я увидел — далеко внизу, в багровом мареве, таяли две белые метки. Наши?

Но слишком далеко!

Времени с того момента, как я узнал о них, прошло немного. Минуты две, может, три. Пока мы договаривались с кем-то из вогеймцев (или иномирян) о том, что мне отдадут людей, пока на них надевали скафандры… в лучшем случае их могли выкинуть из шлюза минуту назад. И сейчас они должны неспешно дрейфовать неподалеку от корабля. Максимум в сотне метров от него, и это если их пнули от души напоследок.

Но два скафандра находились на границе видимости. Причем внизу, над багровым морем Оноры. Объяснение могло быть только одно — им включили сервомоторы и задали траекторию вниз. Наши в своих скафандрах могут лежать без сознания. Или компы скафандров взяты под чужой контроль. И ведут их прямо к звезде, а стало быть — к смерти…

Метки скафандров исчезли, растворившись в багровой пелене. Ещё минут пять, и наши окажутся слишком близко к поверхности карлика. Нужно торопиться, или их не спасти.

Мимо мелькнул голубоватый росчерк боевого импульса. Второй пришел долей секунды позже — и все-таки дотянулся до меня. Силовые экраны вспыхнули белым, но на этот раз сквозь белизну ощутимо просвечивало багровым. Аккумуляторы на исходе.

Надо что-то делать.

Запеленутый в защитный костюм херен-майор оттягивал правую руку, лишая возможность драться. Я приказал:

— Отключить!

Фосфорно-зеленого цвета куль отклеился от перчатки — и поплыл вниз, двигаясь по инерции. Пленник больше не дергался. Зашибло при отступлении с корабля? Или схлопотал часть разряда, когда в меня попали? Защитные костюмы вроде бы частично защищают от импульсов. Правда, не боевых, но определенную часть мощности все же отражают.

Я подхватил подвешенный к набедренному кронштейну импульсник, унаследованный от скафандра с Дусей. У него имелся свой энергозапас, и на аккумуляторах скафандра это не отразится…

— Переключи движение на левую руку!

Десантные роботы заходили сверху, уверенно, как на параде, двумя парами. Силовые экраны у вогеймовских машин мощные, шансов подбить их прямым импульсом немного. Но хороший экран — это не только защита, если правильно к нему подойти…

— Регистрирую излучение магнитного сгустка! — Предупредил комп. — Он снова приближается!

Значит, искристая капля отстала от меня только из-за херен-майора. Внизу экрана шлема, подмигнув, сменилась очередная цифра. Ноль пятьдесят три. Через тридцать секунд челнок выйдет на позицию огня.

Или быстрее…

— Передай на челнок — пусть не гасит скорость до нуля, подхватывать придется на ходу! Уничтожить роботов, едва выйдет на дистанцию прямого залпа!

— Принято.

Я быстро двинул левой рукой, заводя скафандр в восходящую петлю. Растянутая в пространстве горка — и я вышел в тыл первой атакующей паре. Те, отслеживая мое движение, уже нырнули вниз, тоже заходя на петлю. Пробормотал, наводя импульсник на крайнего робота:

— Импульс на среднюю, угол рассеяния максимальный, долгий залп без интервалов…

Блекло-голубая молния сорвалась с разрядника — и соединила меня с роботом, тут же скрывшимся под белым зонтом силового экрана. Легкое движение ладонью, ветвистый разряд, прогнувшись и удлинившись, заломанной веткой коснулся идущего рядом собрата, второго в паре…

И у него тоже включился силовой экран.

Две сияющих белых капли на черной пустоте космоса слились, превратившись в один широкий мазок. Я торопливо отдернул руку с импульсником в сторону, молния импульса оборвалась.

Соприкоснувшиеся через разряд импульсника силовые экраны ещё секунду оставались одним целым. Расстояние не позволяло мне различить мелкие детали — но сейчас оба экрана, слившись в одну дугу, должны были искрить…

Белая полоса на мгновенье расцвела в колючий шар вспышки, блеснувший разноцветной радугой и тут же исчезнувший. Роботов расшвыряло в разные стороны. Они полетели, кувыркаясь, даже не пытаясь вернуться к прежнему курсу. С этой парой я покончил…

— Бери управление скафандром на себя!

Комп крутанул дикий кульбит, и вовремя — мимо падающим метеоритом пронеслась искристая капля. Вторая пара роботов, успевшая за это время уменьшить дистанцию, уже падала в пике, заходя на меня…

— Поддержи траекторию так, чтобы я мог прицелиться!

Скафандр вильнул и пошел в лобовую атаку на пикирующую пару. Шлемом вперед. Разумно — в таком положении скафандр представляет меньшую цель. Я вскинул руку, ловя один из роботов в прицел разрядника…

— Включи целеуловитель и помоги сервомоторами в наводке! Цель — крайний справа!

Робот на прицеле вдруг резко ушел вбок. Пара разошлась, разлетевшись в разные стороны. Берут в клещи? Раз так, то раскладка меняется. Но руку с импульсником уже повело в сторону, вслед за роботом…

— Отставить!

Скафандр вдруг вывернулся влево, едва не сломав мне позвоночник. Искристая капля шваркнула рядом — стремительным, мимолетным бликом на экране. Если не ждать и не присматриваться, то и не углядеть.

Расстояние до пролетевшего мимо сгустка магнитного поля было небольшим, руку протяни, и поймаешь. Опять я разошелся на пол-шага со смертью? Везет же сегодня…

Наши, полыхнуло в уме. Полный ли энергозапас у скафандров? Сколько ещё выдержит система охлаждения? И сколько нашим осталось до Оноры? Температура поверхности у багровых карликов доходит до тысячи девятьсот градусов. Что примечательно, бронепласт плавится примерно на той же температуре…

Скафандр по команде компа снова зашел на вираж. На этот раз вниз, к багровой равнине Оноры. Меня развернуло боком. Где-то в четырех километрах подо мной, в бездне кроваво-кофейного цвета лениво шевелился кончик протуберанца. Нацеленный, казалось, прямо на мой скафандр.

Силовой экран сверкнул, но уже не белым, а розоватым, приняв ещё одного импульса. Аккумуляторы на исходе.

И тут сверху словно взорвался ядерный заряд — полыхнуло так, что экран шлема залило оранжево-алым.

— Что там? Картинку! — Рявкнул я. — И убери изображение со сканнеров!

Серый и желтый квадраты исчезли. На половину экрана развернулась картинка с быстро опадавшим алым шаром.

— Сгусток магнитного поля с неизвестными частицами попал под импульс робота. — Доложил комп. — Предположительно, произошел разрыв капсулы магнитного поля, в результате чего частицы из капсулы аннигилировали, уничтожив робота. Кроме того, подпространства в наблюдаемой части космоса пришли в возбужденное состояние, сходное с тем, какое бывает при подрыве ракеты в туннеле свертки.

Похоже, на переделанном патрульнике есть оружие, за которое половина наших адмиралов отдаст душу. Если вообще не все. А я тут кувыркаюсь…

Корабль вогеймцев висел где-то наверху, медленно дрейфуя по прежней орбите.

— Челнок на дистанции поражения! — Звякнул голос компа, обрывая мысли.

Край экрана озарила отдаленная неяркая вспышка.

— Второй робот уничтожен!

— Передай челноку распоряжение — двигаться вниз, к короне Оноры, на минимально возможной скорости, без ускорения. И раздраить аварийный люк, подхватывать меня придется на ходу. Положить скафандр на сходящийся курс…

— Принято.

Почему вогеймцы послали против меня только четыре робота, размышлял я, пока комп разворачивал скафандр. Черная и багровая бездна поменялись местами — теперь я плыл к короне, в кровавое зарево Оноры.

Громадной сияющей птицей, с изломами плоскостей вместо крыльев, надо мной всплыл челнок. Обогнал, неспешно воспарил…

— К люку! — Рявкнул я, решая, с кого начинать спасение.

Наши? Херен-майор? Система охлаждения защитного костюма долго не выдержит. А у скафандров, что ни говори, она продержится дольше. И работает лучше — если, конечно, энергозапас не растрачен.

Опять-таки, наших отправили к короне на ускорении, а пленника я просто стряхнул с руки. Наши сейчас несравненно ближе к короне…

Оконце открытого люка — того самого, от которого я отчалил полчаса назад, отправляясь на абордаж, маячило впереди. Я вернул импульсник на кронштейн, вскинул руки, готовясь заплыть внутрь. Обведенная черными уплотнителями дыра приближалась.

— Как только окажемся внутри, свяжись с компом челнока и возьми управление на себя. Двигаемся к короне. Дай ускорение в два «же». И включи расширенное сканирование. Цель — обнаружить и принять на борт двух людей в скафандре…

— Принято.

— Потом ищи человека в защитном костюме. Его тоже нужно взять на борт.

— Принято.

Скафандр, ведомый сервомоторами, скользнул в люк. Повис над палубой, покачиваясь.

Сэкономим энергию, подумал я. Мне ещё наших отлавливать.

— Отключить потребление энергии, оставить только системы жизнеобеспечения.

Скафандр тут же швырнуло к переборке — челнок разворачивался, набирая скорость.

— Картинку с передней камеры челнока мне на экран. — Буркнул я, осторожно становясь на ноги и поворачиваясь к люку.

На челноке по-прежнему не работала гравитация, и любое поспешное движение могло обернуться долгими прыжками по отсеку — от одной переборки к другой, на отдаче и по инерции…

 

Глава двадцать вторая. Операция по спасению

На экране шлема появилось изображение с камеры, нацеленной на Онору — пышущая жаром пропасть с быстро растущими протуберанцами. Багровый квадрат пылал на фоне бледно-зеленого технопласта переборок отсека.

— Обнаружены скафандры. — Доложил комп. — Двигаются по направлению к звезде, на запросы не отвечают. Скорость движения — тридцать четыре метра в секунду. Классифицирую скафандры как модель Козодой-92.

И скафандры наши…

— Когда челнок поравняется с людьми? — Я развернулся к незадраенному люку.

Вдали, на границе видимости, посверкивал вогеймский патрульник, наложенный на черноту космоса. И рядом с ним, в багровом квадрате, всплыли красноватые черточки — два Козодоя,

— Время до встречи — пятьдесят две секунды.

Пора было отправляться на ловлю. Я прицепил концы двух гравитационных тяжей к крюку для лебедочного троса, вделанного в обшивку рядом с люком, с той стороны. Вторые концы прижал к специальному держателю на поясе. Что-то вроде страховки, которая не позволит удалиться от корабля дальше, чем на триста метров.

На табло-полоске поверх экрана тут же зажглась пара огоньков — включились рабочие датчики присоединенного оборудования.

Я распорядился:

— Расстояние до скафандров удерживать на пятидесяти метрах. Скорость постепенно уменьшить до тридцати четырех метров в секунду, чтобы двигаться вровень с Козодоями.

Наружу я выплыл без сервомоторов, несильно оттолкнувшись от палубы и нырнув головой вперед в люк.

Пара Козодоев, теперь уже различимых в деталях, летела к Оноре шлемами вперед. А ко мне, соответственно, ботами.

— Подработай траекторию сервомоторами. — Приказал я. — Идем к крайнему скафандру. Разверни меня по курсу, головой вперед. И картинку с носовой камеры челнока убери.

Сервомоторы включились, крутнув меня в пространстве. Жаркая равнина Оноры, плывшая сбоку, теперь стала верхом, черная бездна космоса — низом.

И туда, в этот низ, неторопливо уходила громада челнока, начавшего торможение. Я двигался по инерции, сохраняя скорость, которую имел, пока был частью челнока — ну, или почти сохраняя ту скорость. И понемногу обгонял челнок.

Очертания скафандров, развернутых ко мне ногами, росли. Ипульсники с них были сняты. У меня вдруг мелькнула мысль — а если внутри нет людей, и это лишь уловка, чтобы выманить меня с патрульника? Если так, то вернусь к вогеймскому корыту и разделаю его до шпангоутов — если, конечно, не напорюсь на серый шар…

Первый скафандр был уже близко. Я хлопнул по ноге, поймал выпавший из набедренного контейнера квадрат гравитационного тяжа. Надломил его посередине, развел концы, сворачивая петлю. Забросил.

Петля зацепилась за ноги чужого скафандра с первого замаха. Я нажал на один из концов, активируя. Черный тросик сжался, затягивая петлю и подводя ко мне Козодоя.

Жаль, что кристаллический бронепласт на шлеме непрозрачен, и я не могу заглянуть внутрь…

— Включай сервомоторы. — Приказал я, снова сводя концы тяжа в конвертик и прижимая его к поясу. — И веди ко второму скафандру.

Сервомоторы сработали, мягко подводя меня к Козодою, плывшему метрах в сорока от меня. Пойманный петлей скафандр поплыл следом, то и дело тыкаясь подошвой бот мне в спину.

Второго я подцепил тем же путем — петлей, наброшенной на ноги. Челнок, которого я обогнал, уже подплывал, сияя багровыми отсветами. Я щелкнул по половинкам тяжей, закрепленных на поясе, и они, сжимаясь, потащили меня к аварийному люку.

— Обнаружен человек в защитном костюме. — Доложил комп, пока я осторожно запихивал Козодои в отсек рядом со шлюзом.

— Хорошо. — Буркнул я. — Идем к нему. Ускорение в два «же».

Как ни хотелось вскрыть Козодои, чтобы посмотреть, кто там внутри — и если кто-то вообще — но отловить херен-майора, пока он не сварился заживо в своем костюме, было важнее.

Успел я в самый последний момент, когда фосфорно-зеленая ткань костюма уже начала обугливаться. Передняя часть шлема на костюме была прозрачной, и сквозь неё я мог видеть верхнюю половину лица. Глаза закрыты, кожа нехорошо блестит… Поскольку свет, шедший от багровой Оноры, подкрашивал все в красные тона, я не мог определить, не опоздал ли.

Все, что можно было сделать теперь — это запихнуть херен-майора в робот-реаниматор, стоявший в одном из отсеков.

И лишь потом я смог наконец заняться нашими.

Люк уже был задраен. Успевший развернуться челнок уходил от Оноры на ускорении в один «же». Я вернулся в отсек возле шлюза. Подошел к крайнему Козодою, встал рядом.

Челнок шел с постоянным ускорением, скафандры прижало к одной из переборок. Я выдохнул, обращаясь к компу своего скафандра:

— Установи с ним связь.

— Ответа нет. — Мгновенно откликнулся тот.

Оставался последний шанс. Пришлось сходить в отсек с полевым модулем, приспособленным под спальню, раздеться… и все для того, чтобы взять с полки адмиральский комм, подарок Дорофеева. Серый обруч слегка скользил под пальцами. Я вспотел. Интересно, от чего — от напряжения или на челноке все-таки жарковато?

А может, начала проявляться инфекция?

Я отогнал нехорошие мысли и снова залез в скафандр, без сервомоторов весивший целую тонну. Ноги подрагивали — словно горячка боя, схлынув, забрала с собой все силы.

Или виноват вирус, которым меня опрыскали на Турании? Невеселенькая мысль. И что погано, она все возвращалась и возвращалась…

В отсеке пришлось снять перчатку — комм не работал без соприкосновения с кожей. Внутренняя оболочка скафандра тут же надулась, пережимая предплечье. Я натянул обруч, запихал его под валик оболочки, помедлил, давая схемам время опознать хозяина. И сказал, протягивая руку к чужому Козодою:

— Мне нужен контакт с владельцем этого скафандра. Возможно ли…

— Запрет на связь установлен неизвестным объектом, находящимся внутри Козодоя-92. — Сообщил комм. Сказанное донеслось по внешней связи моего скафандра — отдаленный, чуть шелестящий голос. — Сам скафандр — Козодой-92, кодовый номер — ЛИ 68-371, приписан к вспомогательному судну руновского Космофлота «Верный».

Запрет на связь? Установленный неизвестным объектом? И скафандр с одного из наших кораблей?! Что твориться? Откуда, как, почему… Может, там идет война, а я сижу тут у багровой звезды, и ничего не знаю?

— Можешь снять запрет?

— Это входит в список моих функций. — Откликнулся комм. — В меня заложены коды заводского доступа для моделей Козодой и Муравей. Применить?

— Давай.

— Не понял приказания…

— Применить коды доступа, снять запрет!

— Выполняю.

Несколько мгновений ничего не происходило. Потом комм доложил:

— Запрет на связь снят. Неизвестный объект вас слышит.

Слышит, но не отвечает?

— Дай-ка мне его жизненные показатели… — Медленно сказал я. — И включи на всякий случай искусственную гравитацию.

— Принято. Пульс объекта — шестьдесят два. Давление сто тридцать пять на девяносто. Частота дыхания… — Забарабанил голос комма.

По крайней мере, внутри скафандра человек. Я помедлил, решаясь.

— Можешь разгерметизировать скафандр?

— Коды доступа позволяют провести внешнюю разгерметизацию. Приступать?

— Да.

Пшикнуло — значит, герметичное соединение шлема с нагрудной пластиной отключено. Я прихватил рукой в перчатке чужой скафандр за плечо, потянул, отдирая от переборки. Рукой без перчатки смахнул шлем с плеч.

На меня хмуро глядел мужчина лет тридцати с довеском — щетка коротко стриженных каштановых волос над угловатым лбом, желваки на щеках, глубоко посаженные карие глаза.

— Имя, звание… — Начали мы одновременно, и оба — на руновском…

И так же одновременно смолкли. Мужчина опомнился первым. Быстро спросил:

— Ты кто?

Он пытался перехватить инициативу. Я молчал, обдумывая ситуацию. Ещё неизвестно, действительно ли это наши, с нашего корабля. Конечно, руновский у него был без акцента…

Соседний Козодой отлепился от переборки. С щелчком откинулся шлем, открывав лицо парня едва ли моложе меня. Этот второй стрельнул взглядом в мою сторону, потом на мужчину. Снова уставился на меня. И все молча. Похоже, тридцатилетний у него в начальниках…

— Ты говоришь на руновском. — Нетерпеливо заявил кареглазый. — Но челнок у тебя не руновской постройки. И взял ты нас на борт после того, как вогеймцы вышвырнули в скафандрах в сторону звезды, заклинив управление. Запрограммировав сервомоторы на первичный импульс, хотя аккумуляторы были уже… впрочем, сейчас речь не об этом. Кто ты? Что тебе от нас нужно?

Я помедлил, обдумывая все. Сказал неторопливо:

— А представьтесь-ка первым. На борт, как вы правильно заметили, вас взял я. И хозяин тут я, и коды доступа к вашему скафандру у меня есть… что означает — при желании я могу законсервировать вас в скафандре, как рыбу в банке. Будете лежать не шевелясь, а системы жизнеобеспечения продолжат вас обслуживать. И вам хорошо, и мне спокойно. Итак. Имя, звание, должность? Как вы очутились на вогеймском патрульнике? Почему не шли на контакт, зачем заблокировали связь?

Мужчина оскалился, возбужденно блеснул глазами.

— А ты кто такой, чтобы приказывать…

— Я тот, кто бросил свои дела, когда вогеймцы сообщили, что вышвырнули двух руновцев в вакуум! — Оборвал я его. — Не подбери вас я — уже подлетали бы к Оноре! Вы тянете время, а оно дорого! Как вы оказались на вогеймском корыте?

— Он из Плабы! — Выкрикнул вдруг молодой. — Их парни всегда появляются там, где их не ждут, только они… Господин каплей, не будь он из наших, ему было бы наплевать…

— Младлей, разговорчики! — Раздраженно рявкнул тридцатилетний.

Младлей, подумал я. И вгляделся в парня. Лейтенанта дают через год после Космоакадемии… конечно, если что-то натворишь, могут и в младшие разжаловать. Но если у парня чистый послужной список, то он из моего выпуска. Ещё один младлей Космофлота… Лицо вроде бы знакомое. Широкоскулый, веснушчатый. Я его точно видел. Но он не из моей группы. Фамилия у него вроде бы была забавная, какая-то птичья…

— Кукушкин. — Медленно протянул я, припоминая. — Курсант Кукушкин, точно. Смирно, курсант Кукушкин!

Парень удивленно моргнул:

— Ты меня знаешь?

— Младлей, не введитесь на разводку. — Быстро приказал темноволосый. — Если он связан с нашими врагами, то может владеть информацией с наших допросов. Все, что мы выболтали, пока не соображали, что делаем…

— Младший лейтенант Кукушкин. — Я глядел только на веснушчатого. — С потока… кажется, с потока систем электронного управления. Я младший лейтенант Потапов. Месяц назад — курсант Потапов, с навигационно-ракетного. Не помнишь меня? Совсем?

Он нервно облизал губы. Попросил:

— Сними шлем.

— Не могу. — Ровно сказал я. — Есть кое-что, о чем вы должны знать. Этот челнок, в сущности, мой карантинный бокс. Я сотрудничал с квангусцами, спускался на Туранию. И там контактировал с неизвестным вирусом. То, что вы здесь, это уже плохо — но выбора нет ни у вас, ни у меня. Все, что я могу сделать теперь, это уменьшить опасность заражения. Вам лучше не дышать одним воздухом со мной. Все отсеки челнока время от времени прожаривались ультрафиолетом, будем надеяться, что воздух чист. Правда, у меня вроде бы нет проявлений — кроме одного странного случая… но времени с момента контакта прошло ещё слишком мало, всего четыре дня.

Шигапов проворчал:

— Мне после вогеймцев твоя зараза — плюнуть и растереть, парень.

Однако Кукушкин испуганно сглотнул. Я попросил:

— Спроси меня. О чем-нибудь, что может знать только твой однокашник.

Веснушчатый протянул:

— Потапов, да? Кажется, я вас припоминаю. Мы встречались с вами на занятиях по физике подпространств. Их вел один из преподавателей, профессор Гудиныч. И…

— Ошибочка, младлей. — Звучно объявил я. — И не одна. Во-первых, не Гудиныч, а Гудок. Во-вторых, не профессор, а вице-адмирал. В-третьих, Гудок не преподаватель, а ректор академии. Ну и напоследок — господам офицерам одного года выпуска выкать друг другу не положено. Между однокашниками не может быть церемоний. Помню, Гудок этот момент особенно подчеркивал — во время своей торжественной речи, на выпуске.

Лицо веснушчатого засияло.

— Он из наших! Господин каплей, я уверен… думаю, он действительно мой однокашник! Он наш! Потапов, Потапов… у тебя ещё друг вроде был, с таким старинным именем…

— Федор. — Вставил я. — Щербаков.

— Точно!

Лицо темноволосого вдруг оживилось. Он спросил вкрадчиво:

— Выходит, ты окончил академию вместе с нашим Сенькой?

— Да.

— И я говорю с ещё одним младлеем?

— А также с командиром посудины, на которой находитесь. — Пробурчал я.

Ход его мыслей я улавливал. И он мне не нравился. Кажется, я слишком привык жить и действовать самостоятельно, без командиров и приказов. Что не есть хорошо, конечно — как-никак я пока что всего лишь младлей, а не адмирал…

Я вздохнул и упрямо сказал:

— Вас, в отличие от Кукушкина, я не знаю…

— Каплей Шигапов. — Рубанул темноволосый. — С кем имею честь?

— Младлей Лен Потапов.

Взгляд у него стал одновременно радостным и хищным. Оно и понятно — если он действительно каплей, то бишь капитан-лейтенант, то я ниже его по чину. И значит…

— Как младший по чину. — Рявкнул темноволосый. — Вы поступаете в мое распоряжение. Немедленно. А теперь доложите по форме, младлей. Чье это судно? Кто ещё на борту? Почему вы сотрудничали с квангусцами?

— Я тут один. А челнок, на котором мы находимся, приписан к линкору «Черна». — Я обдумывал, что теперь делать. Формально каплей выше меня по чину. Какими будут его пожелания? Атаковать вогеймцев? Что-то ещё?

Лично мне хотелось отправить вогеймский патрульник курсом на Онору. И вернуться к «Черне»…

— Линкор, как я понимаю, квангуский? — Напряженно спросил Шигапов.

— Да.

— Как вы докатились до сотрудничества с квангусцами? Что делает у Турании их линкор?

— Меня послали сопровождать партию скафандров, которые квангусцы купили у Космофлота. Потом… в общем, это сотрудничество привело меня сюда, на Туранию. Квангусцы обнаружили здесь базу, которая не принадлежит ни одной из известных систем. Им потребовались для работы на планете скафандры высшей биологической защиты, и вместе с ними притащили меня…

— Понятно. — Каплей помолчал, нервно морща лоб. — Дела Плабы, так?

Он думает, что меня послала сюда Планетная безопасность, осознал я. В общем и целом, очень полезное заблуждение. Дающее мне свободу маневра…

— Оставим пока все это в стороне. — Лицо Шигапова отображало усиленную работу мысли — желваки перекатывались, а глаза из-под нависших бровей смотрели отстраненно. — Младлей, вы сказали, у вас есть коды доступа к нашим скафандрам? Вытащите нас. Комп моего скафандра мне не подчиняется. Кстати, запрет на связь установили не мы. Нам оставили только одну функцию — возможность разгерметизировать шлем в любой момент. То ли насмешка, то шанс на быструю смерть вместо мучительной…

У меня почему-то свело шею. Как-то уж очень ярко представилось, что ожидало этих двоих. Я спросил дрогнувшим голосом:

— Вогеймцы взломали коды?

— Ещё хуже. Но об этом позже. Вытаскивай нас. Где вогеймцы?

— Висят над Онорой рядом с нами. Кабели от силовой установки у них обрезаны, двигатель поврежден — так что провисят ещё долго. И если им не удастся восстановить питание в скором времени, система охлаждения начнет отказывать…

— Я помню, как в отсеке, где нас держали, погас свет. — Каплей пронзительно глянул на меня. — Потом за нами пришли, засунули в скафандры. Вы не знаете, кто приложил к этому руку, младлей?

— Я… я совершил небольшую вылазку на вогеймское корыто, господин каплей!

— Даже и не знаю, что сказать. — Выдохнул Шигапов. — Сложись обстоятельства по-другому, я бы первый пел вам дифирамбы, младлей. Совершить такое в одиночку… вы не просто герой, вы ещё и невероятный везунчик. Одному обесточить целое судно! Беда только в том, что там наши. Двадцать семь человек, выживших после нападения вогеймцев. Все, что осталось от экипажа «Верного».

У меня внутри все похолодело.

— Я не знал…

Шигапов пожал плечами.

— Недостаток разведданных многие геройские поступки превратил в их противоположности, младлей. Не корите себя. Вы не могли знать. И это, как я уже сказал, наша общая беда, а не ваша вина.

В голосе каплея было что-то фальшивое. И я его понимал — там, на изуродованном патрульнике Вогейма, остались те, с кем он служил.

— Скафандры, младлей. — Напомнил мне Шигапов сухим голосом.

Я молча повел рукой от одного скафандра к другому. Распорядился:

— Разблокировать все соединения на Козодоях-92.

Спасенные выскользнули из раскрывшейся брони скафандров. Я, помедлив, спросил:

— Ещё приказания будут, господин каплей?

Шигапов, едва ступив на палубу, покачнулся и ухватился за скафандр. Одет он был в порванный и прожженный служебный комбез, на груди и животе потемневший от пота. Кукушкин выглядел не лучше, но на ногах держался тверже. Каплей, заметив мой взгляд, бросил:

— Вы очень вовремя нас спасли, младлей. Система охлаждения лично у меня проработала бы ещё несколько минут, не больше. Энергия в аккумуляторах заканчивалась. А теперь к делу. Наши, оставшиеся у вогеймцев, могут погибнуть. Вы согласны, что нужно попытаться их спасти?

— Так точно. — Подтвердил я.

Он прищурился.

— Как у вас с боезапасом?

Половина огоньков на табло-полоске внутри шлема сейчас горела красным — у меня с энергией тоже было туго.

— Энергозапас почти что на нуле. — Сообщил я.

Каплей нетерпеливо приказал, резко переходя на «ты»:

— Вон у аварийного люка есть разъем. Становись, подключайся, а мы пока решим, что делать дальше. Младлей, расскажи вкратце, какие у тебя ресурсы. Вооружение, наличие десантных роботов… и где сам квангуский линкор?

— Роботов на челноке нет. — Я тяжело двинулся к разьему. Скафандр с каждым шагом набирал по килограмму — во всяком случае, так мне казалось. — Квангуский линкор, с которым я сюда попал, сейчас дрейфует по ту сторону Оноры. А может, уже ушел в прыжок. Когда я прыгнул сюда, у линкора была разнесена часть корпуса. Кроме того, имелось несколько пробоин на корме и носу. Вогеймцы атаковали линкор, укрывшись за звездой, сработал фактор неожиданности… ну и мне пришлось прыгать сюда. Пообщаться с нападающими, так сказать…

Желваки на щеках Шигапова заиграли

— Так линкор квангусцев способен уйти в прыжок или нет?

— У него был поврежден нос, но генератор свертки вроде бы не задело. Конечно, с уверенностью сказать нельзя…

Темноволосый кивнул.

— Понятно. Кукушкин, кругом марш и в рубку. Осмотрись там… — Он неожиданно прервался, глянул на меня. — Мы сможем взять на себя управление челноком?

— Не знаю. — Честно признался я. — Квангусцы дали мне полный доступ ко всем системам, но могли подстраховаться, чтобы челнок не попал в чужие руки.

— Кукушкин, отставить. Пожалуй… — Шигапов скривился. Видно было, что расклад ему не нравился. — Пожалуй, придется действовать через младлея Потапова.

И в этот момент голос компа в наушниках объявил:

— Регистрирую появление ещё одного корабля в этом секторе космоса. Линкор «Черна» только что вышел из пространственного тоннеля и направляется сюда. Дальность — двести тысяч километров. Унтер-кон Вейдул желает лично с вами поговорить и просит прибыть в рубку…

Кукушкин и Шигапов о чем-то шептались, поглядывая на меня. Я приказал:

— Объяви о корабле по внешней связи.

Лица офицеров с «Верного» просветлели.

 

Глава двадцать третья. Трофей по Уставу

Согласится ли Вейдул, который теперь, после гибели капитана Шодая, стал по сути капитаном «Черны», помочь спасти наших? Я тяжело зашагал в рубку, Шигапов с Кукушкиным двинулись за мной.

Унтер-кон Вейдул уже красовался на экране, и лицо у него было напряженное.

— Руновец… — Начал было он.

И осекся, увидев Кукушкина с Шигаповым.

— Выведи Вейдулу картинку с внутренней камеры моего шлема. Дай ему мое лицо, крупным планом. Пусть увидит, с кем разговаривает. — Приказал я на руновском, подходя к ложементу. И перешел на общегалактический: — Есть новости от аварийной команды? Они пробились к кают-компании?

Унтер-кон Вейдул на экране рубки нахмурился, глядя перед собой.

— Что за… это ты, руновец? Что у тебя на челноке творится? Кто эти люди? Зачем ты транслируешь изображение из внутренней системы скафандра?

— Чтобы у тебя не было сомнений, с кем ты разговариваешь. — С нажимом объявил я на общегалактическом. — Времени мало, поэтому объясняю кратко. По эту сторону Оноры висит корабль, похожий на вогеймский патрульник. Он должен быть недалеко от вас, кстати, поэтому вы можете его видеть на экранах. Мной совершена вылазка, патрульник сейчас обесточен. Если экипаж не восстановит систему энергоснабжения в ближайшие пять часов, корабль обречен. Однако есть одно обстоятельство. На борту патрульника находятся захваченные руновцы, выжившие после нападения на корабль руновского Космофлота. Офицеры в рубке челнока, рядом со мной, тоже одни из выживших. Поскольку я тут в карантине, при них буду находиться в скафандре. А теперь ответь — есть новости от аварийной команды?

Вир, ворохнулось на краю сознания. Но как-то отдаленно, словно все произошедшее не оставило сил на личное.

Правда, дыхание я почему-то задержал, дожидаясь ответа.

— У меня тут новости. — Объявил Вейдул с экрана. — Аварийщики пробились к отсеку, где проводилось совещание. Несколько человек выжило. Там рядом оказался переходник коммуникационной службы…

Вир. Я напрягся, ощущая, как под ложечкой похолодело. Страшнее всего — снова начать надеяться. И снова напрасно.

— А в нем, как и положено, хранилась аварийная закладка. С двумя десятками кислородных масок. Правда, у четырех баллоны оказались пусты…

И это стоило жизни четырем людям, которые могли бы спастись. У нас за пустой баллон аварийной маски, даже если ничего не случилось, увольняют без выслуги. Старое правило, которое в нас вбивали все четыре года в академии — там, где один недоглядел, другой не дожил…

— Капитану Шодаю досталась одна из масок, он сейчас в медотсеке…

— Меня интересует капитан Виринея Гайрутдин! — Оборвал его я.

Каплей Шигапов, замерший часовым у края моего ложемента, угрюмо перевел взгляд с обзорного экрана на меня.

— Капитан… а, эта, из безопасности. Она жива. Один из наших связистов отдал ей маску. Там была небольшая заваруха… Сам он потом погиб.

Последних слов я почти не расслышал, к стыду своему. Главным стало то, что Вир жива.

Теперь нужно было придумать, как спасти наших. Для этого придется уговорить Вейдула поучаствовать в этом, подумал я. Хотя капитан Шодай жив. А раз так, командование линкором вновь переходит к нему…

Унтер-кон внимательно смотрел на меня с экрана. Словно чего-то ждал.

— Прикажите вашему дружку готовить абордажную команду. — Негромко сказал стоявший рядом Шигапов. — Кажется, он вас слушается. И не забывайте, младлей, что теперь вы у меня под началом. Как ваш командир, я приказываю сделать все для спасения экипажа «Верного». Это приоритетная задача. О ваших знакомых будете беспокоиться потом…

Вейдулу, похоже, шла картинка и с рубки, потому что он нахмурился.

— Что там говорит этот вояка рядом с тобой? Я по-вашему не понимаю…

— Это неважно. — Четко произнес я на общегалактическом.

Жаль, что нельзя отключить внешнюю связь — Шигапов начнет подозревать меня в… да в чем угодно начнет подозревать. Вплоть до измены. А он, как ни крути, здесь самый старший офицер.

И так смотрит с прищуром — подозрительным таким…

— Как там капитан Шодай? — Быстро спросил я. — Это он принял решение прыгнуть сюда?

— Ему не до решений. У капитана что-то там с сердцем. Аварийщики уложили его в робот-реаниматор, говорят, оклемается только через трое суток. Да и потом нужно будет к хорошему врачу. Наш-то погиб, там, на совещании. А твоя капитанша Гайрутдин…

Шигапов скривился, пробормотал:

— Уже и твоя? Ну-ну…

— Вполне в форме. Рвется сюда. Но она не с флота, и я велел ребятам в рубку её не пускать…

— Она же из вашей безопасности. — Изумился я.

— Сплетничаем, младлей? — Ехидно вклинился сбоку Шигапов. — Самое время.

— И что? — Вейдул нахмурился, одарив каплея недовольным взглядом. — Где была та безопасность, когда Квангус разнесли на атомы? У меня теперь нет ни дома, ни планеты. Даже флота, на котором я служил, не осталось! Все, что у меня есть — этот корабль. И ни одна бабенка им командовать не будет. Её власть на этом корабле кончилась…

Да это же бунт, подумал я. Неподчинение старшему по званию, да ещё и офицеру безопасности. Мятеж на корабле, в боевых условиях…

Вейдул на экране сказал:

— Последний приказ мы получили от адмирала Енрикея. Он приказывал нам идти к Рунове. Конечно, капитан Шодай был против… но я просмотрел запись совещания в отсеке. Все мы посмотрели. Уж не знаю, повезло или не повезло тем, кто был в отсеке, но дверь в него в момент попадания оказалась закрыта. Тайна офицерского собрания.

Он скороговоркой добавил ещё что-то, чего я не понял. Лицо у него при этом было одухотворенно-мрачное — и я понял, что унтер-кон высказал на более привычном ему языке все, что он думает про эту самую тайну. И про господ офицеров заодно.

Бунт на корабле обретал все более явные очертания. Пункт шестой из Устава руновского Космофлота — мятеж в открытом космосе приравнивается к измене и дезертирству в бою. Капитан корабля или офицер, его замещающий, имеют право казнить мятежников без суда и следствия, на месте, тем оружием или способами, который имеются у них в распоряжении…

Да, но капитан Шодай в реаниматоре и очнется не скоро. Те немногие офицеры, что выжили, навряд ли представляют какую-то силу — по сравнению с остальным экипажем…

— Так что умирать там начали не сразу. — Заявил Вейдул. — Потом, когда воздух начал уходить через вентиляционные решетки, один из офицеров додумался закрыть их подручными материалами. Утечка замедлилась, но полной герметизации не получилось. Кто-то вспомнил, что рядом переходник к коммуникациям, с аварийной укладкой и масками. Стену они пробили всей толпой — ну, те, кто ещё на ногах держался. Потом началась заваруха. Капитан Шодай… у него оказался с собой импульсник. Он обеспечил маску себе и своему старшему помощнику. Оставшиеся четырнадцать… ну, пять офицеров вместе с тем связистом добились, чтобы все остальные маски отдали женщинам. Сами, понятно, задохнулись…

Да, трудно будет капитану Шодаю после этого добиться того, чтобы его слушали…

— Если помощник капитана жив, он должен принять на себя командование. — Подсказал Шигапов, все ещё стоявший возле моего ложемента.

— Навряд ли ему будут подчиняться после такого. — Ответил я на руновском. И добавил запоздало: — Господин каплей.

— Мы тут посовещались и решили, что желания капитана Шодая нам теперь побоку. — Сказал Вейдул. — Идем к Рунове.

Где их может ждать суд. Пусть Квангуса — и его военного трибунала — уже не существует, но капитан Шодай может пожаловаться в Межсистемную полицию. Хотя…

Мятежный экипаж может ждать суд — а может и не ждать. Было одно решение… которое, что примечательно, сразу снимало все наши проблемы. Уберегало Вейдула и его товарищей от обвинений, а нам обеспечивало их безоговорочную помощь при спасении наших.

И снимало с меня самого груз ответственности. До сих пор Вейдул обращался напрямую ко мне, настойчиво не замечая каплея — и то, что я отвечал ему, по всем законам, и руновским, и межсистемным, уже могло считаться поддержкой мятежа. А то и открытым подстрекательством к нему. Если же я попробую отдать приказ — соучастие в мятеже, как минимум…

Я выдохнул и тяжело встал с ложемента. Мелькнула мысль — ну вот и стоило садиться?

— Господин каплей, разрешите обратиться! — Вытянуться в обесточенном скафандре было нелегко, но я даже попытался щелкнуть подошвами бот. Время было являть вид дурковатый и молодцеватый…

Шигапов, успевший отступить на шаг назад, блеснул глазами из-под насупленных бровей.

— Обращайтесь, младлей.

— Господин каплей! Поскольку системы Квангуса больше нет, линкор их флота по всем межсистемным уложениям считается теперь вольным капером, то есть судном, действующим без приписки к определенной звездной системе! Пункт двадцать седьмой Устава Космофлота гласит, что судно без приписки, действующее в зоне интересов руновского Космофлота, и упорно не покидающее зону наших интересов, безоговорочно признается враждебным!

— Устав я помню. — С хищным интересом сказал Шигапов. — Но пока что не понимаю, куда вы ведете, младлей. Однако продолжайте…

— Прошу вашего разрешения начать переговоры с судном без приписки, в данный момент действующим в зоне интересов руновского Космофлота, господин каплей! Поскольку судно находится в секторе, где три офицера Космофлота проводят операцию по спасению, оно подпадает под определение враждебного! Связь с судном уже установлена!

— Вот как? — Проронил Шигапов. — И судно, как я понимаю, упорно отказывается покинуть наш сектор? Приступайте к переговорам, младлей.

Я повернулся к экрану. Сказал уже на общегалактическом:

— Вейдул, времени мало, поэтому слушайте меня внимательно. Ваши товарищи, как я полагаю, сейчас сидят на своих постах во всех боевых и ходовых группах? И не пускают туда немногих выживших офицеров?

Унтер-кон проворчал:

— Да какие это офицеры? Одни бабы. Одна из группы связи, прочие из снабженцев и коммуникаторов. Помощника мы пока сунули в медотсек — там такой бокс имеется, с мягкими стенками. Правда, без всякого уважения сунули, бока намяли, лицо подпортили…

— Как я понимаю, у помощника проблем с сердцем не было, и он пытался попасть к вам в рубку?

— Да он не пытался, он попал. — Сообщил Вейдул. — Мы ему сначала даже обрадовались. А он кричать начал, что спасали их слишком медленно. Потом приказал готовиться к прыжку на Броунинг. А что мне тот Броунинг? Господа офицеры, как я понимаю, там нашу «Черну» продадут — не целиком, так на металлом. И спустятся вниз, на планету, с денежками в кармане. А мне куда податься? А остальным? Выслуга лет, пенсия — все у нас пропало. У нас теперь один дом остался — этот корабль.

— И что же вы сделали?

— Да я бы ничего ему не сделал. — Сердито сказал унтер-кон. — Если бы он не пообещал посчитаться со мной. За то, что не послал аварийщиков в скафандрах на обшивку немедленно, заделывать пробоину. А как я мог послать, когда корабль двигался? И импульсники палили на рассеяние? Отправить наших работать без связи, на ходу… это же убийство! У меня из роботов, которых я по твоему приказу послал на обшивку, вернулось только двое!

Даже так, подумал я. Спросил:

— Значит, вашего старпома скрутил лично ты? А остальные тебя поддержали?

— Я им предложил идти к Рунове. — Унтер-кон облизал губы, напряженно посмотрел в экран. — Они согласились. Все же понимают, что с нами будет на Броунинге…

Настало время решить все одним простым соглашением.

— Вызовите на связь всех, кто вас поддерживает, Вейдул. — Приказал я. — Пусть слушают. Вы понимаете, что отказавшись подчиниться старшему помощнику капитана или прочим офицерам, которые выше вас по чину, вы стали мятежниками?

Унтер-кон ответил именно так, как я и предполагал:

— Квангуса больше нет. А значит, мы никому не изменяем…

— Есть Межсистемная полиция. — Напомнил я. — И законы, касающиеся судов, не приписанных ни к одной системе. Эти законы вы нарушили. Теперь слушайте меня внимательно. Запись того, что сейчас будет сказано, послужит доказательством в любом суде. И снимет с вас обвинение в мятеже. Главное, чтобы вы отвечали правильно. Или вообще не отвечали. Вам понятно?

Глаза Вейдула сузились.

— Говори, руновец.

— Я обращаюсь к судну без приписки к звездной системе. — Без запинки объявил я на общегалактическом.

Это был важный момент. Именно к судну, а не к человеку.

— Вы находитесь в зоне интересов руновского Космофлота. В данном секторе ведется операцию по спасению экипажа одного из наших кораблей, захваченного вогеймцами. Приказываю вам покинуть сектор.

Лоб Вейдула пошел морщинами. Кажется, он усиленно соображал, что бы сказать. Я торопливо заявил:

— Ваше молчание мной истолковывается как отказ покинуть этот сектор. С этого момента, согласно нашему Уставу, ваше судно считается враждебным.

Прищур с лица унтер-кона исчез — глаза у него изумленно выпучились. Он разинул рот, готовясь что-то сказать. Я рубанул:

— В соответствии с нашим Уставом и межсистемными законами, я, младший лейтенант Потапов, от имени моего командира, капитан-лейтенанта Шигапова, требую вашей сдачи. Все лица, находящиеся на вашем судне, отныне считаются военнопленными руновского Космофлота. Они будут доставлены на Рунову, в отношении их будет проведено расследование, и если выяснится, что они не предпринимали никаких действий против граждан Руновы или имущества Руновы, они будут отпущены на свободу.

Вейдул скривился. И я его понимал — невелика радость оказаться выкинутым на улицу, неважно, где ты, на Броунинге или на Рунове.

— Однако… — С нажимом сказал я. Лицо унтер-кона чуточку разгладилось. — Поскольку ваше судно конфискуется руновским Космофлотом, как трофейное, но при этом в данный момент наш Космофлот не располагает людьми в этом секторе… короче, руновскому Космофлоту требуется экипаж для управления вашим кораблем. Согласны ли вы поступить под начало капитан-лейтенанта Шигапова как добровольцы? В таком случае «Черна» может быть передана вам во временное пользование, как, как…

— Как трофейное судно, статус которого пока не определен. — Заявил вдруг Шигапов, переходя на общегалактический и сделав шаг к экрану. — И в этом случае обвинение в мятеже не может быть вам предъявлено, так как отныне всю ответственность за ваши действия несу я.

Он сделал паузу, давая время людям на «Черне» переварить сказанное — а сам, обернувшись ко мне, проворчал:

— Военнопленные-добровольцы…

— Устав позволяет. — Торопливо вставил я. — Пункт девяносто третий — «в период боевых действий, в случае нехватки личного состава, командир корабля имеет право производить набор добровольцев из лиц, находящихся в его распоряжении или на его корабле».

Каплей издал звук, похожий на кошачье чихание — и не поймешь, одобряет, сомневается или давиться от смеха. Вейдул, отключивший нам звук, что-то обговаривал со своими по внутренней связи, беззвучно шевеля губами на экране.

— Кстати, господин каплей. — Выдохнул я, припомнив кое-что. — У меня на челноке есть захваченный вогеймец. Я доставил его на борт после вас, так что его слегка обварило. Конечно, навряд ли он сможет дать показания, он сейчас в реаниматоре…

— Доставил? — Шигапов вскинул брови. — Я что-то не видел…

— Я видел, господин каплей. — Вмешался молчавший до этого Кукушкин. Голос прозвучал сзади, стало быть, веснушчатый парень стоит у входа в рубку. Охраняет?

— Младлей Потапов затащил через люк какой-то зеленый куль. — И тут Кукушкин совершил ошибку, потому что простодушно предположил: — Вы, наверно, были в отключке, когда он его затаскивал.

Шигапов заиграл желваками, но рявкнул не на Кукушкина, а на меня:

— Вы же сказали, что находитесь тут один, младлей!

— Я… я просто забыл о нем. К тому же вогеймец скорее мертв, чем жив. Он был ранен ещё на патрульнике, когда попал ко мне в руки. А потом его припекло в короне Оноры…

Неизвестно, что вышло бы из нашего разговора, но тут Вейдул заявил с экрана на общегалактическом:

— Мы согласны. Считай нас добровольцами, руновец.

— Обращайтесь ко мне — каплей! — Рявкнул Шигапов, разворачиваясь к унтер-кону. — Немедленно поместить под арест всех офицеров, пытающихся вам помешать!

Прости, Вир, с сожалением подумал я. Можно изменить женщине — но нельзя изменить четырехголовой птице…

— Так точно! — Радостно ответил Вейдул.

Кажется, они с Шигаповым сработаются — во всяком случае, первый приказ нового командира унтер-кону явно пришелся по душе…

 

Глава двадцать четвертая. Как погибал «Верный»

Вогеймец, отвернувшись от экрана, что-то прокричал — по связи донесся топот ног. Шигапов шагнул ко мне, пробормотал на руновском:

— Как бы он не сообразил, что обменял целый корабль на положение то ли военнопленного, то ли добровольца…

— Корабль по сути не его. — Тихо ответил я. — На первой же орбитальной базе, куда он зайдет за припасами, капитан Шодай имеет право…

— Права имеют только живые, сынок. — Перебил Шигапов. — Чтобы такого не случилось, достаточно отправить капитана подышать вакуумом вместе с прочими офицерами. Счастье капитана и твоей Вир, что этот Вейдул не зашел так далеко.

Я криво ухмыльнулся под прикрытием шлема — похоже, новому капитану «Черны» не понравилось, как там обошлись с выжившими офицерами.

— Приказание выполнено! — Объявил Вейдул. — Что теперь?

Шигапов развернулся к экрану.

— Теперь доложите о количестве десантных роботов! И ещё кое-что — у вас есть полностью заправленные и готовые к работе боевые скафандры?

— Скафандры найдутся. А роботы… — Унтер-кон спросил что-то на квангуском у собеседника, которого мы не видели. Выслушал ответ, сообщил нам, снова переходя на общегалактический: — После высадки на Турании в наличии осталось тридцать два десантных робота. Боевых скафандров двести восемьдесят четыре, из них готовы к бою двести шесть!

— Хорошо. — Шигапов коротко глянул на меня и снова перевел взгляд на экран. — Помнится, часть ваших скафандров прибыла с Руновы? Отберите из них три руновских, закапсулируйте и прикрутите к роботам по одному. Кроме того, мне понадобятся ещё двадцать десантных роботов — свободных, без груза. Запустите их стаей в сторону челнока на максимальной скорости. Роботы со скафандрами должны идти в центре, под защитой остальных, на случай атаки вогеймцев. Дайте распоряжение компьютерам импульсной группы — если со стороны противника начнут подходить их десантные роботы, открыть огонь на уничтожение. Но в сам корабль противника не должно попасть ни одного импульса! Слышите, унтер-кон?

— Так точно… — Квангусец на мгновение нахмурился. — Отправитесь освобождать захваченных руновцев? Все трое? То есть только втроем?

Он скривился, и лицо его выразило попеременно сомнение, досаду и растерянность.

— Так надо. — Невозмутимо объявил Шигапов.

— Может, дать вам абордажную команду? — Спросил неугомонный унтер-кон. — Тут многие не откажутся… Я и сам бы пошел. Хоть одну тварь оттуда взять бы за горло и спросить — а чем лично ты, сволочь, занимался на своем корабле рядом с моим миром, когда его разносили в пыль?

— Думаю, у вас ещё будет такая возможность. — С легкой ноткой сомнения в голосе сказал каплей. Заявил уже более твердым тоном: — Но в гости к вогеймцам пойдем только мы. Помните, у нас будут ваши десантные роботы, что ничуть не хуже помощи людьми… Конец связи, унтер-кон. Присылайте роботов, и не забудьте скафандры. Да, и в случае, если мы не вернемся…

Шигапов на мгновение задумался. Сказал медленно, осторожно подбирая слова:

— В случае, если мы не вернемся, вам придется доложить командованию Космофлота не только о том, что произошло здесь. Есть ещё кое-что, о чем должны узнать на Рунове. Я надиктую доклад для командования, и вы передадите эту запись на первый же корабль руновского Космофлота, который встретите… вам все понятно, господин доброволец?

Вейдул кивнул. Шигапов, глядя на экран, вытянул руки по швам. Только что каблуками не щелкнул. Сказал на руновском, голосом официальным до жути, смотря перед собой:

— Я, капитан-лейтенант Шигапов, командир группы связи вспомогательного судна «Верный», докладываю — наш корабль погиб. Согласно приказу, мы шли на соединение с крейсером «Александр Матросов», который совершал дежурное патрулирование дальних секторов за системой Лукавой. Двадцать шестого марта 2598 года по общегалактическому календарю, после второго прыжка «Верный» вышел в квадрат, определенный как место встречи с «Александром Матросовым». Точка выхода располагалась в двух с половиной световых годах от Альфы Гекаты, точнее сказать не могу. Крейсера в точке встречи не оказалось…

Я задержал дыхание. «Александр Матросов» не явился к месту встречи? Один из пяти самых крупных крейсеров Космофлота, несший на борту триста двадцать шесть ракет… способный если не уничтожить одну отдельную планету, то как минимум хорошенько её поджарить сверху донизу, от одного полюса до другого…

— Командир «Верного», кавторанг Михайлов, принял решение задержаться на несколько дней в точке встречи. Он предполагал, что «Александр Матросов» мог опоздать по причине поломки ходовой части… — На спине Шигапова, под оборванным и полусожженным комбезом, сошлись лопатки — каплей напрягся, сжав кулаки. Но позы не поменял.

В голове у меня было на удивление пусто. Ни одной мысли.

— Примерно через полчаса после принятия решения о том, что «Верный» будет дожидаться «Матросова» в точке встречи, из подпространств вышел корабль. Выход из туннеля произошел на расстоянии девятнадцати тысяч километров от нас. Корабль был опознан нами как крейсер Вогеймской Федерации «Адмирал Мархаузен»…

Крейсер «Адмирал Мархаузен» погиб у Лукавой восемнадцать лет назад. Точнее, исчез — потому что Мирошниченков в том давнем конфликте свернул подпространства как раз в секторе выхода основной части вогеймского флота. Вогеймские корабли погибли. Во всяком случае, так считается. Подпространства в том секторе космоса до сих пор нестабильны…

— Сообщаю, что над ракетными плоскостями «Мархаузена», с двух сторон от корпуса, располагались странные надстройки, которых не было на изображениях крейсера, сохраненных в курсе военной истории. По внутренней связи «Верного» уже прошла команда дать ракетный залп, когда у нас исчезла корма. Словно испарилась. Без взрыва, без признаков использования какого-то оружия… Аварийные генераторы, расположенные через один отсек от силовых установок, уцелели. Утечка воздуха из неповрежденной части корпуса была предотвращена — сработали герметезирующие переборки. Но запустить генераторы свертки мы уже не могли, энергии аварийных генераторов на них не хватало. Из шести импульсников можно было задействовать лишь два. Кроме того, в отсеке связи и навигационной группе начался пожар. Предположительно — из-за замыкания… — Плечи каплея нервно дернулись.

Невесело, подумал я. Силовой отсек у большинства кораблей располагался на корме. Выходит, «Верного» вывели из боя прежде, чем он успел дать ракетный залп. Безоружный, разгерметизированный, потерявший часть корпуса…

— Кавторангом Михайловым было принято решение использовать уцелевший челнок, чтобы он прикрыл корабль огнем импульсников.

Единственный уцелевший челнок? Выходит, когда исчезла корма, задело и часть челночной палубы. Вспомогательные корабли — по сути грузовики, усиленные ракетными плоскостями. Как минимум половину внутреннего пространства занимают трюмы и погрузочные палубы. А шлюз с челночной палубой у кораблей типа «Верного» находятся по правому борту.

Уцелевший отсек с аварийными генераторами расположен посередине, над килем. Выходит, линия, по которой неизвестное нечто отъело у «Верного» корму, прошлась по кораблю наискосок…

— Капитан приказал экипажу надеть скафандры. На корабле отключили подачу кислорода, чтобы погасить пожар в отсеках. «Адмирал Мархаузен» тем временем прошел предельную точку, с которой возможен запуск ракет по туннелю свертки. И продолжал идти на сближение. Капитан предположил, что вогеймцы пойдут на абордаж, а потому послал на обшивку десантных роботов. Уцелевший челнок занял позицию, из которой мог прикрыть огнем корабль. Если бы вогеймцы ускользнули от наших ракет и вошли в мертвую зону вокруг корабля, нам понадобились бы все импульсники, какие есть. Артюхов, командир навигационной группы, отправился к поврежденному челноку. У того исчезла часть корпуса, но пара импульсников по левому борту сохранилась. Я и ещё нескольких парней из группы связи пошли с ним. Нам и людям Артюхова пришлось выталкивать челнок с палубы вручную, используя сервомоторы скафандров. Мы собирались скинуть его в пробоину и как только отдрейфует, запустить сохранившийся маневровый двигатель по левому борту. Половина челнока — это тоже боевая единица…

Мне представилось, каково было там, на «Верном». Темная челночная палуба с исчезнувшей переборкой, слепо глядящая в черноту открытого космоса, замерший на краю палубного среза изуродованный челнок с откушенной частью корпуса. Люди в скафандрах у челночных опор. Горят раскиданные по палубе россыпи световспышек, работают десятки сервомоторов, толчки которых отдаются в конструкциях палубы и челнока легчайшей, на грани незаметного, дрожью…

— Потом… — Шигапов ссутулился. — К сожалению, я не могу точно сказать, что произошло потом. В какой-то момент, работая вместе со всеми на челночной палубе, я почувствовал запах. Сильный, сладкий, даже слащавый. Его почувствовали и другие выжившие. Из числа тех, кто работал на челночной палубе вместе со мной. При этом, как вы понимаете, все мы были в скафандрах…

Запах означает газ, подумал я. На «Верном», если судить по броне, из которой я вытащил Шигапова и Кукушкина, использовались девяносто вторые Козодои. Однако попадание газа в воздушную систему Козодоев — любых Козодоев, даже самых первых, выходивших с индексами меньше десятки, исключено. На то он и скафандр высшей боевой защиты, чтобы уберечь своего владельца от газов, любых, даже самых летучих и проникающих.

Но слова очевидца есть слова очевидца. Особенно если остальные выжившие это подтверждают.

— После того, как мы почувствовали запах, я доложил об этом по внутренней связи капитану, капитану второго ранга Михайлову. — Каким-то неживым голосом сказал Шигапов. — И получил приказ покинуть корабль. Немедленно. А также прекратить возню с челноком, вылететь в открытый космос и занять позицию в двухстах метрах от корабля. Очень… очень неожиданный приказ. Тем более что Артюхов отправился выталкивать челнок с одобрения капитана.

Каплей сделал паузу. Объявил, чеканя каждое слово:

— К тому времени челнок почти отделился от палубы. Механик Будыга, забравшийся внутрь, собирался запустить маневровый двигатель, как только челнок отойдет от корабля метров на сорок. Я попытался снова связаться с капитаном, но он не отвечал на мои вызовы. Я не могу знать, почему капитан отдал такой приказ. Я не могу знать, почему он не отвечал на вызовы — и не только мои, но и капитана третьего ранга Артюхова. К сожалению, кавторанг Михайлов не сумел спастись, и спросить уже не у кого. Предполагаю, он погиб вместе с кораблем. После молчания капитана в ответ на наши вызовы Артюхов приказал всем покинуть корабль. Сам он остался в челноке, присоединившись к Будыге. Что с ним сталось потом, мне неизвестно. Дело в том…

Шигапов опять сделал паузу. Угрюмо заявил:

— Наверно, я должен описать это подробно. Потому что неизвестно, смогу ли я сам когда-нибудь доложить о произошедшем. Лично, так сказать. После приказа Артюхова я и те, кто входил в нашу группу, заняли позицию в двухстах метрах от корабля. К тому времени «Адмирал Мархаузен» подошел на дистанцию прямого ракетного удара. С «Верного» дали серию залпов. Парням из ракетной группы пришлось раздраивать в аварийном режиме шахты ракет, однако они справились. С нашего корабля было выпущено сорок восемь Аметистов. Практически весь наш боезапас. Но вспышек от взрывов мы так и не увидели. Аметисты растворились в космосе… или исчезли, как корма «Верного». По оценке компа моего скафандра, световое излучение от их двигателей перестало фиксироваться, когда до вогеймского крейсера им осталось чуть больше тысячи километров….

На растерянном лице Вейдула, по-прежнему глядевшего на нас с экрана, вдруг появилось понимание. Унтер-кон даже брови сдвинул, этак вдумчиво, и глянул сочувственно — похоже, на «Черне» наконец догадались включить автоматический перевод.

— Сам «Мархаузен» шел по-прежнему с задраенными ракетными шахтами. Вогеймцы не открывали огня, не совершали противоракетного маневра, я заявляю это совершенно ответственно, находясь в здравом уме и твердой памяти… электроника скафандра к этому времени уже позволяла мне разглядеть вогеймский крейсер во всех деталях. Будыга и Артюхов сумели запустить маневровый двигатель на поврежденном челноке. Они пытались подвести его под днище «Верного», используя короткие одиночные импульсы. Я связался с теми, кто остался на корабле — со парнями из группы связи. Спросил, что твориться там. Они ответили, что по приказу капитана собрались на ракетной палубе. Им приказали ждать, приказа покинуть корабль они не получали. Все это было странно, но у капитана мог иметься план, который он не обязан обсуждать с нами. Я, кстати, спросил их о запахе. Осторожно, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Они ничего не ощутили. Я уже собирался объявить о конце связи, когда средняя часть корпуса и обе ракетные плоскости «Верного» исчезли. В одно мгновенье, без всякого следа, без взрывов…

А ракетная палуба тянулась как раз по ракетным плоскостям и над средней частью корпуса…

— Потом, — дрогнувшим голосом продолжил Шигапов, — исчез поврежденный челнок, в котором находились Артюхов и Будыга. Без следа, без вспышки, без отлетевших частей… Другой челнок, зависший в пятидесяти километрах над «Верным», развернулся и направился к нам. Предполагаю, что каплей Ируллин, находившийся на нем, летел за нами. На половине дистанции этот челнок тоже исчез…

Шигапов замолчал, в рубке было тихо. Так тихо, что я слышал биение собственного сердца — учащенное, отдающееся грохотом в ушах. «Верный» погиб. Возможно, «Александр Матросов» тоже…

— Последнее, что я помню — это нос нашего корабля, висящий в открытом космосе. Отрезанный ровно, словно ножницами. Потом все исчезло. Предположительно, я потерял сознание. Воспоминания других выживших совпадают с моими. Мы все очнулись в каком-то отсеке. Через некоторое время нам принесли еду… но не люди, а десантные роботы. Вогеймская модель, Ди-Кей сорок восемь. На наши вопросы они не отвечали. Время от времени нас по одному уводили на допросы…

Каплей запнулся. Сказал, пригибая голову:

— Допросы вели офицеры вогеймского флота. Имен своих никто из них не называл.

Это война, подумал я. Погиб корабль Космофлота, уничтожен Квангус… и там, и тут участвовали переделанные вогеймские корабли. Пока непонятно, какую роль в гибели Квангуса сыграли вогеймцы — зато кристально ясно, какую роль сыграли они в гибели «Верного». К тому же, допрос выживших вели вогеймские офицеры…

Но на этот раз это уже не просто конфликт, как двадцать лет назад у Лукавой. Погиб целый мир, неизвестным оружием уничтожен наш корабль — и во всем этом замешаны иномиряне. Появление которых так долго и так упорно предвещали нам деятели искусств разных мастей, от творцов акти-книг до вещателей визорных программ. Союз старого врага с новым, неизвестным…

— Ответственно заявляю следующее — во время допросов нам не делали уколов. Каких-то необычных запахов я тоже не заметил. Прочие методы, включая болевые, не применялись. Однако… — Плечи Шигапова дрогнули. — Мы выболтали все, что могли. О себе, о деталях службы, о мелких секретах, которые знали. Сами, по доброй воле. Причем нам даже не задавали вопросов. Я, к примеру, рассказал о системе ключ-паролей, на основе которой создаются коды доступа. Хотя это сведения высшего уровня секретности. Чувствовал я себя в этот момент… свободно. Легко, просто, словно беседовал со старым другом… но это был вогеймский офицер. В чине, равном капитану третьего ранга.

Вейдул на экране скривился, опасливо глянув на нас. Даже отодвинулся назад, словно странное наваждение, о котором рассказывал каплей, могло передаваться по связи.

— У остальных все было так же. После одного из допросов пришлось спасать лейтенанта Земцова, нашего младшего механика. Парень вернулся в отсек, заперся в душевой, разбил зеркало и вскрыл себе вены. Он в свое время проходил учебную практику на «Адмирале Голине». Ему были известны какие-то подробности… какие-то детали новейших генераторов свертки, установленных там. Говорят, «Голин»… — Шигапов резко смолк — видимо, сообразил, что разоткровенничался. Сказал, тут же меняя тему: — Касательно допросов. Я до сих пор не чувствую ни протеста, ни злобы, когда вспоминаю о них. И о своей… нет, откровенностью это назвать нельзя. Скорее — ненормальным поведением, сдвигом психики, чем угодно. Я злюсь на себя, но не могу, как ни стараюсь, ощутить ненависть к проклятым вогеймцам, которые каким-то образом превратили меня в болтливого идиота. И это… это непристойно.

— Позвольте уточнить. — Быстро вмешался я. — Кто-нибудь из вас видел существа, не похожие на людей? Во время допросов или в коридорах корабля?

Шигапов оглянулся с изумленным видом.

— Не похожие на людей?!

Выражение его лица сказало все. Он иномирян не видел — и даже не слышал о них от товарищей. Я торопливо пообещал:

— Потом все расскажу. А пока это… заканчивайте.

— Вы мне приказываете? — Едко осведомился Шигапов. — Или позволяете?

— Виноват, господин каплей! — Рявкнул я. — Забылся, прошу прощения…

— Хватит. — Шигапов, ссутулившись, развернулся к экрану. — Держали нас не на «Адмирале Морхаузене». Куда делся вогеймский крейсер, не знаю, но сидели мы на корабле по имени «Мей-Лу». Это мы узнали из, простите, маркировки на унитазе. Каким образом нас туда доставили, почему мы все одновременно потеряли сознание, находясь в открытом космосе в скафандрах высшей боевой защиты, и куда делся «Адмирал Мархаузен», не знаю. Дни мы отсчитывали по кормежке, через два раза на третий всегда давали кофе с хлебом… мы предположили, что это завтрак. На девятый день в отсеке, где нас держали, погас свет. Потом открылась дверь, из проема посветил фарой десантный робот. Мы с младлеем Кукушкиным встали и вышли. При этом прочие не пытались ничего сделать, хотя перед этим мы говорили как раз о том, чтобы устроить небольшое восстание.

Гипноз, подумал я. Или наркотики? Может, им подмешивали что-то в еду? Или питье? Или запускали газ через вентиляцию…

— Я не могу оправдать наше поведение действием наркотиков. — Твердо объявил каплей. — Заявляю, что никто из нас не испытывал свойственной этой штуке… этому процессу эйфории. Выйдя из отсека, где нас содержали, мы с младлеем последовали за десантным роботом, поджидавшим в коридоре. Мы не испытывали оцепенения или желания сопротивляться. Лично я, помню, чувствовал себя так, словно иду куда-то по своим делам. Как будто это был обычный день на «Верном». И никаких мыслей о плене, о гибели «Верного», о смерти моих товарищей… Кукушкин молча шел следом. Мы не разговаривали. На корабле было темно, лишь кое-где посверкивали фары роботов. Придя в какой-то отсек, мы обнаружили там скафандры с нашего корабля. Я даже сумел их подсчитать. Ровно тридцать два. Но количество спасшихся с «Верного» вместе с нами равнялось двадцати девяти.

Кого-то из экипажа «Верного» могли содержать на борту этой «Мей-Лу» отдельно, подумал я. Скажем, кто-то мог находиться в носовых отсеках — и тоже попасть в плен…

— Мы самостоятельно залезли в скафандры, после чего зашагали к шлюзу. Сами. На этот раз нас никто не сопровождал. Кстати, подходы к шлюзу закрывали опущенные аварийные переборки. Перед нами они поднимались. Сам шлюз выглядел обгоревшим. Как только мы покинули корабль, я приказал дать один ходовой импульс. И лечь на курс, ведущий к звезде, возле которой мы находились. После этого я сам заблокировал доступ к компу скафандра для всех, в том числе и для меня. Это было самоубийственным. Я не могу объяснить это ничем другим, кроме как навязанной мне чужой волей. Через несколько минут я вдруг осознал, что сделал, и попытался восстановить доступ. Однако в доступе к управлению скафандром мне было отказано. Комп любезно сообщил, что при желании я в любой момент могу разгерметизировать скафандр. Не знаю, что испытывал сопровождавший меня младлей Кукушкин…

Шигапов полуобернулся в сторону Кукушкина, замершего у входа в рубку.

— Подтверждаю. — Дрогнувшим голосом доложил тот. — Мои поступки и мои воспоминания полностью идентичны действиям и докладу господина каплея.

— Сервомоторы сработали. — Продолжил Шигапов. — Мы с младлеем Кукушкиным вошли в корону багровой звезды, рядом с которой висел «Мей-Лу»…

— Онора. — Подсказал я.

Шигапов едва заметно кивнул.

— Нас спас младлей Потапов. Выловил и доставил на челнок. Очень вовремя доставил, потому что системы охлаждения наших скафандров уже отказывали. Сразу после спасения мы захватили в качестве трофея квангуский линкор, «Черну». Все благодаря младлею Потапову. Его помощь в этом деле была, скажем так, неоценимой. Для обслуживания трофейного корабля мне понадобился личный состав, так что я привлек часть бывшего экипажа «Черны» в качестве добровольцев. Подробности — в записях наших переговоров. Сейчас мы собираемся отправиться назад, на «Мей-Лу». Там остались наши выжившие с «Верного». Младлей, теперь ваша очередь. Думаю, у вас тоже есть что доложить командованию.

Шигапов отступил в сторону. Последние слова прозвучали как приказ — да я и сам понимал, что на Рунове должны узнать обо всем. И особенно об иномирянах на переделанном патрульнике. А также о двигателе неизвестной конструкции. И о сером шаре…

— Из записей, которые имеются на «Черне», вы узнаете, что я обнаружил на Турании. — Объявил я на руновском, шагнув вперед. — Про цилиндр в долине, о базе в теле горы, о существе, которое встретило меня на входе. И об остальных, находящихся то ли в анабиозе, то ли в выключенном состоянии в помещении под землей…

Горло давно и надежно пересохло, но пить сладковатую теплую воду из поилки, установленной в шлеме, не хотелось. Хотя, наверно, следовало. Меж лопаток щекочущее поползла струйка пота — то ли жар, то ли севшие аккумуляторы не справлялись с отводом тепла. Рука без перчатки ощущала приятную прохладу. В рубке челнока, похоже, температура была покомфортнее, чем внутри скафандра…

— Квангусцы сообщат вам о нападении на саму «Черну», которое случилось вскоре после известия о гибели Квангуса. После нападения я решил слетать в разведку. И обнаружил на другой стороне Оноры вогеймский патрульник типа «блекхантер». С измененными очертаниями нижней части корпуса. Именно на этом патрульнике держали людей с «Верного». Во время разведки боем…

Я помолчал, собираясь с мыслями. Словами все не опишешь. Слишком много всего там было. И время поджимало. Придется отправить на «Черну» записи, сделанные на вогеймском корыте. Если не вернусь со второго абордажа — пусть хоть так, через квангусцев, на Рунове узнают обо всем…

— Приготовьтесь к приему данных. — Громко объявил я на общегалактическом.

Шигапов со своего места метнул неодобрительный взгляд, но промолчал.

Я сделал ещё один шажок на подгибающихся ногах — скорлупа боевой защиты на плечах становилась все тяжелее и тяжелее — и сказал на руновском:

— Компу скафандра. Перекачать на «Черну» записи с камер скафандра, от момента высадки на чужой корабль до момента гибели десантного робота противника. Теперь сообщение для внешней голосовой связи — все, что я видел, будет на записях. И мне удалось захватить старшего механика вогеймского корабля. Постараюсь доставить его на Рунову. К сожалению, робот-реаниматор, в котором лежит вогеймец — у него тяжелейшие ожоги — не может быть переправлен прямо сейчас на «Черну». На Турании я контактировал с вирусом, поэтому все, что находится здесь, на челноке, может стать потенциальным источником заражения. Я не могу рисковать жизнями квангусцев, отправляя им реаниматор…

Кукушкин что-то пробормотал — так тихо, что не расслышать.

— Кроме того, — быстро заявил я. — Во время моей вылазки на вогеймский корабль произошел один… один инцидент. Который есть на записях. Когда я столкнулся с иномирянами в коридорах патрульника, у меня была остановка дыхания. Комп скафандра её зарегистрировал, Ещё наблюдались замедление пульса, падение давления… в общем, все как за минуту до смерти. Сразу после этого электроника засекла на внутренней оболочке скафандра неизвестный вирус. После чего я начал дышать. И жизненные показатели пришли в норму. Потом электроника вирус уже не регистрировала. Предполагаю, что ко мне было применено оружие — что-то вроде странного психологического воздействия, о котором рассказывал капитан-лейтенант Шигапов. Только со мной оно было направленно не на области мозга, которые отвечают за общение, а на центры, которые контролируют внутренние органы. И вирус, который я подцепил на Турании, судя по всему активировался, отразив психологическое нападение иномирян. Во всяком случае, ничем другим объяснить все произошедшее я не могу. Конец сообщения.

— Опять у тебя иномиряне, только уже другие. — Севшим голосом сказал с экрана Вейдул. — Весело живешь, парень — куда ни ткнешься, всюду на тебя какая-то чертовщина лезет.

— Унтер-кон. — Торопливо сказал я. — Нам надо посовещаться. Высылайте скафандры и роботов. Конец связи.

Он кивнул и исчез. На экране снова во всю ширь развернулась багровая панорама Оноры. В левом верхнем углу, предупредительно обведенный черной рамочкой укрупнения, поблескивал крохотный силуэт вогеймского патрульника.

— А мы с младлеем Кукушкиным так и не узнали, что там за иномиряне… — Медленно протянул Шигапов.

— Сейчас. — Пообещал я. И приказал: — Компу скафандра. Отобрать и вывести на экран рубки все кадры с патрульника, на которых появляются странные существа, не похожие на роботов или людей в скафандрах…

 

Глава двадцать пятая. Бог космической войны

— Впечатляет… — Протянул Шигапов, когда блескуче-черные фигуры исчезли и громадный экран рубки снова залило сияние Оноры.

От входа в рубку донесся восторженный вздох — Кукушкина увиденное впечатлило не меньше его командира.

— Выходит, сбылась вековая мечта человечества? — Желчно сказал Шигапов. — Нашлись-таки братья по разуму, но не по духу… Словно нам вогеймцев было мало. Понять бы ещё, откуда они все вынырнули — эти индюки со змеиными мордами, вогеймские корабли, погибшие двадцать лет назад…

Он развернулся с усталым выдохом.

— А что случилось на Турании? Как я помню, эта планета вращается вокруг какого-то карлика? Это он и есть? — Шигапов мотнул головой, обозначив кивок назад, на экран, горевший багровым. — Выходит, ты туда спускался и нашел чужую базу вместе с хозяевами? Они этим змеинолицым не родня?

— Не думаю. Те, что на Турании, выглядели по-другому. Но и людьми точно не были. Это долгая история, потом как-нибудь расскажу в подробностях. — Я сделал паузу, пробормотал, понизив голос: — Компу скафандра. Добавь стимулятор в воду.

Было жарко и до странности неудобно в скафандре. После нескольких глотков ощущение жара отступило, но от горьковато-лимонного привкуса стимулятора рот свело от горечи.

— Значит, человечество в твоем лице встретило не одну, а сразу две цивилизации. И при контакте с одной из них ты подцепил вирус, который активировался в нужный момент… — Шигапов задумчиво сморщился, взгляд у него стал отсутствующий. — Активировался и защитил своего носителя от того, что ты обтекаемо назвал психологическим воздействием. Очень своеобразный вирус, младлей. И подцепил ты его крайне вовремя…

— Стечение обстоятельств. — Я пожал плечами, вернее, попытался это сделать. Скорлупа боевой защиты превратилась в неподъемный панцирь, давивший на грудь. Я потел, прел и задыхался внутри. — Думаю, иномиряне, которых я видел на Турании, и те, что находятся на вогеймском патрульнике, знакомы друг с другом. Но навряд ли дружат. Все события связаны с Туранией. Явно или косвенно… смотрите, как все шло — сначала квангусцы обнаружили на Турании артефакт чужой цивилизации, потом на подлете к Квангусу начали странным образом гибнуть корабли…

Шигапов вскинул брови.

— Об этом я тоже расскажу потом, сейчас на это нет времени. Роботы со скафандрами скоро подойдут к челноку. Следующий этап — я нашел на Турании базу иномирян. И тут же кто-то уничтожил Квангус — без объявления войны, без каких-либо требований…

— Когда это произошло? — Перебил Шигапов.

— Тридцатого марта этого года.

— Через четыре дня после гибели «Верного»… — Протянул каплей.

— Да. Мы вступили в эту войну раньше квангусцев. Если припомнить воскресшие вогеймские корабли, которые считались погибшими больше двадцати лет, то можно сделать кое-какие выводы. Сошлись четыре мира — мы, Федерация Вогейма, и две чужих цивилизации.

Он кивнул. Сказал:

— Младлей. Как я понимаю, ты сам не знаешь, что из себя представляет этот твой вирус?

— Я навигационно-ракетный кончал…

— Ну да, ну да. Ты не биолог, ты бог космической войны. — Шигапов шевельнулся, зябко потер ладони друг о друга. — В общем, так. Учитывая все обстоятельства… снимай скафандр, младлей.

— Вы можете заразиться…

— Молод ты ещё, младлей. — С сожалением сказал Шигапов. — Я должен заразиться. Только тогда у меня будет хоть какой-то, да шанс, что не стану опять разыгрывать дружка вогеймцев, вернувшись на «Мей-Лу». Тебе не приходила в голову мысль, что рискуешь получить импульс в спину от своих, идя с нами? Или у тебя связь не работала, когда я делал свой доклад?

Мысль такая, по правде говоря, в голове мелькала — но я гнал её прочь. В конце концов, каплей старше меня по звания, а сомнение в командире в боевой обстановке равносильно неподчинению. И может привести к провалу операции — а ведь там, на вогеймском патрульнике, осталось двадцать семь космофлотских душ…

Кукушкин за спиной безмолвствовал.

— Снимай! — Приказал Шигапов. Метнул взгляд к выходу рубки. — Кукушкин, тут дело такое… в общем, добровольное. Можешь зайти в один из отсеков, загерметизироваться там и подождать. Мы, уходя, врубим стерилизацию, выпустим весь воздух. Скафандр для тебя оставим в шлюзе. Подождешь после нашего ухода какое-то время, потом запустишь систему воздухоснабжения, выйдешь, натянешь скафандр…

— Я с вами, господин каплей. — Истончившимся голосом сказал Кукушкин. — Там же наши.

Боится, но не хочет выглядеть трусом, подумал я. Нужно за ним присматривать — ещё кинется вперед очертя голову, лишь бы показать всем, а больше всего самому себе, что не трус…

— Компу скафандра, — пробормотал я. — Разгерметизация.

Температура воздуха в рубке оказалась ниже, чем в скафандре. Я откинул назад шлем, отвел в сторону нагрудную панель с силовым экраном, выбрался наружу.

— Смирно. — Приказал Шигапов.

И, шагнув ко мне, обнял. Подержал несколько секунд в хватке, больше напоминавшей борцовский захват, сказал напряженно:

— Контакт с кожей отработали. Теперь воздушный путь переноса. Почихать сможешь?

Хватка разжалась. Я старательно покашлял, выдавливая из легких весь воздух, который там был. Шигапов стоял рядом, дышал часто, глубоко, оскалив зубы и поблескивая глазами из-под нависших бровей.

— Пойдет. Теперь… — Он задумался. — Наверно, нужно и с кровью поработать.

И прежде чем я сумел что-то сообразить, шагнул к распахнутому скафандру, замершему посередине рубки. Содрал с левого предплечья резонансный резак, активировал. Легко коснулся своей руки чуть выше запястья. Струйка крови в свете, заливавшем рубку — намеренно неярком, чтобы не отвлекать внимание от изображения на экране и световых индикаторов на табло-полоске, развернутой над ним — казалась темной.

— Левую руку дай…

Я подчинился. Шигапов резко дернул вверх рукав комбеза, сделал короткий надрез чуть ниже локтя. Сжал кулак и прижал собственное запястье к ранке.

— Кровное братство. — Сказал я, пока каплей стоял, замерев статуей — а кровь из двух порезов мерно и часто капала на пол. — Говорят, раньше, когда дрались мечами и ножами, так поступали, чтобы стать братьями по крови…

Шигапов поморщился.

— Младлей, мы все трое служим Космофлоту. Это уже братство. Превыше всякой крови. Запомните это на будущее.

Сзади подошел Кукушкин, молча протянул руку, засучивая комбез. Шигапов долю секунды поколебался, потом двинул рукой. Белое, покрытое веснушками запястье Кукушкина брызнуло кровью.

С экрана мелодично звякнуло, на нем снова появился Вейдул.

— У меня новости. Наша автоматика засекла появление какого-то корабля по ту сторону Оноры. Картинку показать?

— Давай. — Одновременно сказали мы с Шигаповым.

Кукушкин полуобернулся к экрану, не отрывая запястья от моего предплечья.

Вейдул исчез, на смену ему появилось изображение корабля — широкий корпус, украшенный снизу двухслойным ожерельем импульсных разрядников. Под фюзеляжем выступали коробки двух крупных шлюзовых створ-люков, по бокам толстыми крыльями растопырились могучие плоскости с тремя рядами ракетных люков, сверху отчеркнутые рядом ажурных колец ракетных генераторов.

Над ближайшей ракетной плоскостью торчал какой-то странный угол — то ли надстройка, то ли ещё что…

— Адмирал Мархаузен! — Прошипел Шигапов.

Я согласно кивнул — корабль на экране и впрямь был копией исчезнувшего двадцать лет назад вогеймского крейсера. Кукушкин недоверчиво нахмурился, веснушчатая рука соскользнула с моего предплечья.

— Действительно, он…

— Вейдул. — Хмуро сказал Шигапов на общегалактическом. — Где ты там, отзовись. Роботы и скафандры отправлены?

В углу экрана возник небольшой силуэт.

— Все отправлено, посылку получите через тринадцать минут и сорок шесть секунд…

— Хорошо. Неприятельский корабль — чтоб вы знали, это крейсер Федерации Вогейма «Адмирал Мархаузен» — может предпринять атаку. Вы должны знать, что оружие на этом корабле способно уничтожить вашу «Черну» по частям…

— Я слушал ваш доклад в переводе. — Быстро сказал унтер-кон. — Что делать будем, господин каплей? Драться?

Его лицо выразило сомнение. И я его хорошо понимал — шансов у «Черны» в этой драке не будет. Гибель «Верного» тому подтверждение.

— Нет. — Тяжело ответил Шигапов. — Драться вы не будете. Ваш долг — доставить все записи командованию нашего Космофлота. Правильно ли я понял, что от «Мархаузена» вас пока что прикрывает Онора? Откуда у вас картинка?

— У меня на той стороне осталась пара зондов — из тех, что запускали для прикрытия. Автоматика на возвращение не сработала из-за ионизации пространства, а картинка продолжает идти…

— На той стороне? Значит, изображение к вам приходит с задержкой?

— Да, на четверть часа.

— Плохо. — Дрогнувшим голосом сказал Шигапов. — Что скажешь, младлей Потапов? Мы с Кукушкиным академию заканчивали по системам электронного управления, а ты у нас с навигационно-ракетного. Бог космической войны, как я уже сказал. Кому и разбираться в стратегии, как не тебе? Что будем делать?

Я задумался. Веснушчатый Кукушкин глядел на экран, приоткрыв рот — на виске под короткими рыжими волосами поблескивала испарина. Шигапов, отвернувшись от экрана, смотрел только на меня. Мрачно, напряженно. И было в том взгляде что-то…

Что-то подозрительно похожее на надежду. Что меня совсем не обрадовало, поскольку я предпочел бы получать приказы — а не давать советы. Особенно тому, кто старше меня по званию.

Ситуация была патовая, проигрышная по всем статьям и позициям — начиная от загадочного оружия, имевшегося у противника, и кончая его явным превосходством противника. Все знания по тактике и стратегии боя в открытом космосе, которые я вынес из академии, говорили одно — все пропало. Шансы спасти наших только что испарились. Раз «Мей-Лу» в аварийном состоянии, вогеймский крейсер вот-вот придет ей на помощь. Не может не прийти.

И главное сейчас не спасение наших, а отправка к Рунове «Черны». Как правильно сказал Шигапов, наш долг — сделать так, чтобы записи с докладами попали к нашим.

Но оставшись без помощи «Черны», мы будем беспомощны перед вогеймцами. Даже если спасем людей с «Верного», вогеймский крейсер отловит челнок, куда нам придется их перетащить, за две минуты. Был, конечно, и другой выход — войти в воронку туннеля свертки, который откроют квангусцы, перед «Черной». Улететь, бросив здесь двадцать семь человек…

Это было самое разумное решение, от которого к горлу подступала волна тошноты. И все же…

Мы, я, Шигапов и этот парнишка, Кукушкин — все мы были носителями информации. Из электроники моего скафандра наверняка можно вытащить ещё кучу деталей. Кроме того, у меня в крови плавал вирус, который мог защитить от психологического воздействия змеиномордых — и это было бесценно, это могло спасти столько жизней, что двадцать семь человек, оставшиеся на «Мей-Лу», не шли ни в какое сравнение. Как нам говорили на занятиях по служебной этике в Космоакадемии, единственное мерило всех решений офицера Космофлота — это благо Руновы. Не его честь, не его жизнь, а благополучие родного мира. И если нужно совершить действие, которое выглядит постыдным или отвратительным, но может спасти многих — его нужно совершить. Те двадцать семь человек, что остались на вогеймском патрульнике, тоже часть Космофлота. Они бы поняли все это…

Я сглотнул, заглушая приступ тошноты, и сказал:

— Есть один момент. Господин каплей… я понимаю, что на патрульнике находятся ваши товарищи с «Верного»…

— Поменьше сантиментов, младлей. Хочешь сказать, что нам придется отказаться от визита на «Мей-Лу»? Чтобы это понять, не надо кончать навигационно-ракетный.

— Точно. — Автоматически согласился я. — Однако… не все так просто.

— И это тоже точно. — Едко сказал Шигапов. — Для того чтобы уйти отсюда, мне достаточно и моих познаний. К тебе я обратился потому, что ты побывал в передрягах, не описанных ни в одном учебнике. И везде выжил. Восхитительное везение. Такое достойно только одной награды — а именно, задания, не согласующегося с тем, что пишут в учебниках. Думай, младлей. Ищи, как спасти наших!

— Попробую… — Я глянул на экран. В голове мелькнуло — вогеймский крейсер, возможно, уже просчитывает тоннель, чтобы прыгнуть сюда. Или даже вошел в него — только мы этого пока что не увидели. Данные от зондов приходят не мгновенно. Фактор времени, чтоб его…

Именно, фактор времени, подумал вдруг я. Времени и пространства. Туннель свертки всегда прокладывается по прямой. Чтобы прыгнуть сюда, крейсер должен развернуться носом к Оноре. Однако он висит к ней кормой. Вон он, диск Оноры — сразу за дюзами ходовых двигателей вогеймца.

А меж тем разворачиваться крейсер не спешил. Хотя компьютеры навигационной группы могут просчитывать туннель по ходу разворота. Что ускорит прыжок…

— Вейдул, сколько времени вы наблюдаете за «Мархаузеном»? Мне нужны точные данные, до секунды.

— Ну, с момента обнаружения прошло три минуты сорок семь… нет, уже сорок восемь секунд. Но учтите, что картинка идет с задержкой. Четверть часа, как я уже сказал.

— Понял. — Ранка на предплечье продолжала сочиться красным. Я надавил над порезом, слегка защемив мышцу, чтобы остановить кровь. — Вогеймский корабль изменил свое положение за эти три с лишним минуты?

— Нет. Висит, как гвоздем прибитый.

— Вот как? Интересно…

— Похоже, они не торопятся своим на помощь. — Сварливо сказал Шигапов.

— Да. — Я, нахмурившись, вглядывался в неподвижно висевший вогеймский крейсер, занимавший почти весь экран. — А ведь должны, по идее. Патрульник обесточен, температура на нем поднимается. И рядом висит «Черна», вражеский корабль. В таких условиях крейсер должен спешить на помощь своим. А он не шевелится. Конечно, если мы рванем на абордаж, «Мархаузен» может и передумать. Но неспроста он там висит как приколоченный, по выражению унтер-кона…

— Полагаешь? — Отозвался Шигапов.

— Чтобы что-то полагать, надо хоть что-то знать. — Кровь вроде бы остановилась, и я оставил предплечье в покое. Вскинул взгляд к силуэту в углу экрана. — Вейдул, твои зонды застряли на той стороне, когда вы уходили от обстрела?

— Да.

— Значит, вогеймский крейсер занял позицию на удалении от Турании. Как и «Черна» перед этим. Вот только «Черна» шла по орбите, а этот не двигается… — Я, прищурившись, секунду смотрел на «Адмирала Мархаузена», потом развернулся к Шигапову: — Думаю, скоро сюда прибудет ещё один корабль. Или даже корабли. Вот только не знаю, чей или чьи.

— То есть мы находимся в точке чьей-то встречи. — Отчеканил Шигапов.

— Да. И эта встреча состоится вот-вот — иначе «Мархаузен» уже шел бы к «Мей-Лу» на помощь. Вопрос в другом — почему «Мархаузен» не обстреливает «Черну»?

— Может, ему мешает Онора?

Я глянул на Шигапова удивленно. Как он не понимает?

— Перед этим «Мей-Лу», находясь здесь, обстреливала «Черну». Ракетами, через туннель свертки. Квангусцы висели примерно в той же точке, что и «Мархаузен» — десяток-другой тысяч километров влево-вправо не в счет. Предположим, что таинственное оружие, которое имеется на «Мархаузене», действительно не может дотянуться до квангуского линкора из-за Оноры. Вопрос — почему они не запустят хотя бы пару ракет через туннель? Ракетные плоскости у них имеются, генераторы свертки над ракетными люками выглядят нетронутыми…

— Может, они истратили все свои ракеты. — Несмело сказал Кукушкин.

— Вообще-то это мысль. — Шигапов глянул на парня одобрительно. — Вогеймец мог отстреляться где-то перед этим, а потом спешно прыгнуть сюда. В условиях, когда не у кого перехватить парочку ракет, а база далеко, корабли часто остаются с пустыми шахтами…

— База?

Шигапов пожал плечами.

— Сразу видно, Потапов, что ты не ходил на настоящих кораблях. Кому бы не принадлежали эти переделанные кораблики, у них должна иметься своя база. Заправляться на орбитальных станциях чужих миров может только вольный капер. Военному же кораблю, тем более — паре кораблей, ракеты нужны строго определенные, под их пусковые шахты. Опять же запчасти для их, тоже строго определенных, генераторов свертки. Детали для ходовой, силовой, навигационной части, платы для систем электронной связи… Это едой и водой можно разжиться где угодно, а деталями и боекомплектом — шиш.

— Понял. — Я задумался. — Значит, где-то у них должна быть база?

— А где база, там и вспомогательные суда. — Лицо Шигапова стало сумрачным — видимо, вспомнил свой «Верный». — Может, «Мархаузен» ждет как раз такой корабль? Учти, в окрестностях Лукавой вместе с этими двумя, «Мархаузеном» и «Мей-Лу», пропало ещё девятнадцать кораблей. Вот и делай выводы. Не удивлюсь, если сейчас здесь появится ещё одно корыто из той погибшей армады.

Я качнул головой.

— Не сходится. Предположим, у них нет ракет, Вогеймские крейсера такого типа несут на своих палубах до шести челноков. «Мархаузен» может отправить сюда пару из них, и те запитают «Мей-Лу» по перекинутому кабелю. На многое энергии челноков не хватит, но на то, чтобы хлопнуть ракетами по квангусцам и нам — вполне. И все же «Мархаузен» ничего не предпринимает. Словно ждет кого-то, перед кем не хочет выглядеть воюющей стороной…

— Игры в голубя мира? — Шигапов прищурился. — Тогда ответ один — на «Мархаузене» ждут этих, с Турании. И сектор встречи тоже на это намекает… Мне одно интересно — какое место во всей этой диспозиции занимают наши люди с «Верного»? Допросы они уже провели, вполне могли бы выбросить всех нас из шлюза. Но держат. И ещё кое-что. Сам служу… то есть служил на вспомогательном корабле. Знаю, что такое встреча в условленной точке. Все определяется заранее. Не только само место встречи, но и сектора, куда проложит туннели свертки каждая из сторон. На всякий случай, чтобы не столкнуться. Если «Мархаузен» ждет именно в этой точке, значит, на то есть договоренность. И змеиномордые общаются с теми, кто устроил базу на Турании. Однако вирус, подхваченный тобой на той базе, защищает от психологического воздействия змеиномордых. Почему?

— Ответ может быть только один. — У меня вдруг свело желудок от голода, и я попытался вспомнить, когда ел последний раз. Кажется, это было давно, на той стороне Оноры, в мирное, спокойное время, когда я всего лишь сидел в карантине… — У змеиномордых и тех, что на Турании, не лучшие отношения. И это нам дает уникальный шанс…

На табло-полоске, шедшей поверх экрана, замигал зеленый огонек. И голос, принадлежащий компу челнока, объявил на общегалактическом:

— Зафиксировано прибытие двадцати четырех роботов.

На один больше, чем приказал послать сюда Шигапов, мельком подумал я. И объявил:

— Вовремя. Господа офицеры… пока на «Мархаузене» играют в голубей мира — а не захватить ли нам эту «Мей-Лу»? Всю, целиком?

 

Глава двадцать шестая. Начало штурма

Несколько секунд в рубке было тихо. Так тихо, что я слышал, как далеко, на том конце челнока, негромко мурлыкали насосы — шлюзовая камера, куда только что вошли роботы, спешно заполнялась воздухом.

Вейдул, все ещё красовавшийся на экране, сидел молча. И очень внимательно слушал. Я, кинув на него взгляд, приказал на общегалактическом:

— Челноку — курс к вогеймскому кораблю по эту сторону Оноры. Ускорение — в полторы же.

Палуба под ногами дрогнула, на плечо словно надавила мягкая ладонь — ускорение челнока тянуло назад, к переборке напротив экрана.

— Как мы это сделаем? — Разделяя слова паузами, спросил Шигапов. — Как захватим «Мей-Лу»?

— Главный вопрос — не как. — Я ощутил лихорадочный озноб. Идея, пришедшая мне в голову, была безумной. И шансов на то, что все получится, было мало. — Главный вопрос — зачем?

— Говори. — Коротко приказал каплей.

— Думаю, в этой системе скоро состоятся переговоры. — Выпалил я. — Первый факт — в секторе висят два корабля с иномирянами и вогеймцами. По крайней мере, на «Мей-Лу», как мы знаем, есть и те, и другие. И пленные руновцы. Следующий факт — корабль вогеймцев, появившийся первым, «Черну» обстрелял. Второй, появившийся позже, ни в кого стрелять не желает. Такое миролюбие проявляют только перед важными переговорами. На которых речь пойдет или о мире, или о разделе новых секторов. А может, о войне…

Я вдруг спохватился — увлекся я что-то, делая всякие предположения. Торопливо сказал:

— Достоверно мы знаем одно — на этой встрече будут присутствовать три стороны. Змеиномордые, вогеймцы и те, что имеют базу на Турании. Встает вопрос — зачем сюда приволокли наших? Простите, господин каплей, но из рассказа о гибели «Верного» становится ясно — вашу группу специально вывели с корабля. Кому-то понадобились руновцы, живые и невредимые. Говорящие именно то, что потребуется. Уверен, сюда их… то есть вас доставили не ради информации. В конце концов, с оружием, способным уничтожать целые миры, мелочи навроде ключ-паролей и обновленных генераторов уже не так важны. Предполагаю, что змеиномордые, стоящие за спинами вогеймцев, просто хотели знать, насколько хорошо вы поддались обработке.

На щеках Шигапова заходили желваки.

— Дальше…

— Боюсь, вас и остальных вывели с корабля, чтобы на предстоящих переговорах вы представляли Рунову…

— Бред! — Выкрикнул Шигапов, но глаза у него загнанно блеснули. — Мы покинули «Верный» по приказу капитана…

— Вам могло показаться, что приказ отдал именно капитан. — Торопливо вставил я. — Возможно, кавторанг Михайлов вообще ничего вам не приказывал. Психологическое воздействие, помните?

— Но мы не можем представлять Рунову!

Я кивнул.

— Это знаем вы и я, но не существа с Турании. Конечно, все это лишь догадки. В любом случае, нужно срочно менять им расклад, поэтому мы должны захватить «Мей-Лу»…

— Сюда идут. — Сказал вдруг Шигапов.

По коридору и впрямь кто-то шагал — сталь настила отдаленно, глухо погромыхивала. Приближавшийся был в скафандре. Я метнул взгляд на экран.

— Вейдул, вы кого-то послали? Вместе с роботами?

— Никого, вы же сами отказались от помощи…

Я шагнул к скафандру, застывшему в центре рубки. Содрал с него импульсник, пробежался по рычажкам, переводя в ручной режим. Кукушкин кинулся к двери в рубку, шлепнул по кнопке аварийного закрытия. Шигапов тоже двинулся — но ко мне, требовательно протягивая руку к импульснику.

— Открой! — Рявкнул голос из-за успевшей закрыться двери. На руновском — и явно женский, несмотря на глуховатый тембр. — Открывай, свои! Младлей, это я!

Шигапов, успевший ухватится за мой импульсник, отвел руку. Сказал хмуро:

— Ложная тревога. Потапов, вообще-то сейчас не время в гости девочек звать. Та самая Вир, как я понимаю?

— Время идет! — Заорала Вир из-за двери. — Решил в прятки поиграть, младлей? Открой, надо поговорить!

Явно врубила внешнюю связь на максимум, подумал я. Шигапов тем временем кивнул Кукушкину. Тот молча скользнул к двери.

Створка отъехала в сторону, спрятавшись в переборке. В рубку, бодренько посвистывая сервомоторами, вошел один из наших Козодоев. Остановился за два шага до скафандра, из которого я выбрался. Голос Вир грохотнул так, что у меня заложило уши:

— Говорят, где-то тут у Оноры есть руновцы? И ты пойдешь их освобождать, в компании с роботами?

Взгляды и Кукушкина, и Шигапова скрестились на мне.

— Мы отказались от помощи квангусцев. — Заявил я, делая шаг вперед. — Уже отказались. И на этом челноке карантин. Отправляйся назад, Вир. Вернешься на корабль, прямо в шлюзе пройдешь санобработку, вышвырнешь скафандр в открытый космос — может, и пронесет…

Рукав скафандра с импульсником взлетел вверх, черный срез разрядника уставился на меня.

— Я не за советами пришла. Ты велел арестовать меня и других офицеров.

— Это был мой приказ. — Шигапов шагнул вперед. — Капитан «Черны» теперь я. Послушайте, госпожа… или мадам, как вас там. Что вам надо? Мы, собственно, спешим, у нас дела и нам пора…

Шлем скафандра повернулся к нему, блеснув черным щитком из бронекристалла.

— Для начала хочу спросить — это вы причина того, что твориться сейчас на «Черне»?

— Причина этого вы сами. — Сурово объявил Шигапов. — Я имею в виду ваш офицерский состав. В тяжелой ситуации, когда младшие чины потеряли почву под ногами, вы, офицеры «Черны», не поставили перед ними новых целей, не объяснили, как следует действовать после гибели их мира, какое их ждет будущее…

Излагал он здорово, но на Вир это не подействовало.

— Прекрасно! Покажите, что вы лучше нас. Дайте мне цель. Обрисуйте мое будущее и объясните, как действовать. Но сидеть под охраной без причины и без следствия я не буду. И не надейтесь! После всего, что было… ещё немного на корабельной гаупвахте — и я начну на стенки кидаться!

Стержень разрядника двинулся в сторону Шигапова. Опасно так двинулся — учитывая её состояние.

— Как я понимаю, старший по званию здесь вы? Разрешите представиться — капитан Виринея Гайрутдин, служба безопасности Квангуса…

— Хотите, чтобы я зачислил вас в добровольцы под дулом импульсника? — Сухо спросил каплей.

«Мей-Лу» уже можно было различить на экране — и разговор принимал опасный оборот. Вейдул по-прежнему молчал, разглядывая все происходящее с угрюмым интересом на лице.

Кто его знает, подумал я, что сейчас в голове у Вир. Припоминая ту душегубку, в которую превратился отсек с офицерами из-за взрыва ракеты с алзоином — у неё могла быть и запоздалая психическая реакция…

Спровоцированная к тому же мятежом и арестом.

— Уберите оружие, дамочка. — Шигапов прищурился. — Оно, знаете ли, иногда стреляет.

— Рискуете. — Напряженно ответила Вир. Разрядник импульсника качнулся вверх. — Я пойду с вами.

А время-то утекает, мелькнула у меня мысль. Похоже, Вир собрала отрывки информации из разговоров экипажа — и так узнала о руновцах на чужом корабле, о нашем намерении освободить их. Но подробности из доклада Шигапова до неё не дошли. Она не понимает, что на чужом корабле станет для нас так же опасна, как и враг. Стоит только «психологическому воздействию» её коснуться…

И времени объяснять нет — «Мей-Лу» приближалась. Пора было вмешаться.

— Кто-то должен остаться на челноке. — Я шагнул влево, становясь между каплеем и Вир. Разрядник двинулся и уперся мне в грудь. — В реаниматоре сейчас отдыхает пленный с вражеского корабля. Кроме того, в отсеке рядом со шлюзом стоят два скафандра, побывавшие у врага. В их компах могут быть лишние файлы. Мы должны предполагать возможность диверсии в тылу…

— Тоже решили сыграть в голубя мира, Потапов? — Сказал Шигапов за моей спиной. Голос у него прозвучал сдавлено — словно каплей едва сдерживал ярость. — Впрочем, нам и впрямь нужен человек, чтобы присмотреть за челноком. Капитан Гайрутдин, вы согласны — раз уж так рветесь в бой — стать наконец добровольцем Космофлота? Учтите, после этого на вас будут распространяться все положения нашего Устава. В случае неповиновения или мятежа я вас просто расстреляю.

Вир молчала.

— Соглашайся. — Снова вмешался я. — Для тебя это единственная возможность быть полезной — и не сидеть под охраной. Пока нас не будет, сюда могут наведаться роботы с вражеского корабля. Так что, может быть, ещё и повоюешь…

Рука с импульсником опустилась.

— Это не то, что я хотела.

— Нам редко достается то, что мы хотим, Вир. — Я смотрел на черную пластину щитка, прятавшую глаза Вир. — Прости, но времени на раздумья нет. Соглашайся или уходи. Сейчас. Немедленно.

Короткое мгновенье она стояла молча, потом бросила не слишком любезно:

— Согласна. Кто-то вроде бы спешил? Я больше никого не задерживаю.

— Слушайте мой приказ, доброволец Гайрутдин. — Сурово отозвался Шигапов. В голосе погромыхивал металл.

Что и понятно — Вир чуть ли не приказ нам всем отдала, немедленно отправляться. Пожалуй, в своем мире капитан безопасности могла и не считаться с простыми капитан-лейтенантами вроде Шигапова — у безопасников всегда была своя табель о рангах, повыше флотской. Но её мира больше нет…

— Следите за вражеским кораблем, сообщайте о любом изменении в его положении. Кукушкин, Потапов, за мной.

Каплей двинулся к выходу, мы с Кукушкиным зашагали следом.

— Удачи. — Глухо пожелала Вир нам в спины.

Главное, подумал я, выходя из рубки, чтобы она не начала выяснять отношения с Вейдулом. Если Вир ещё не пришла в себя после всего, что случилось на «Черне», на челноке могут начаться проблемы. Хотя вряд ли она или унтер-кон забудутся настолько, что проблемы коснуться связи. Или безопасности самого челнока.

Во всяком случае, я на это надеялся. И был готов рискнуть. Самое действенное средство, чтобы прийти в себя, это реальное дело. Пусть лучше Вир смотрит на корабль настоящего врага, чем сидит в одном из отсеков «Черны», пересчитывая клепки на переборках…

Шигапов, дойдя до середины коридора, неожиданно замер. Бросил настороженный взгляд через плечо, в сторону рубки.

— Младлей, как я понимаю, до «Мей-Лу» ещё минут пять лету. Успеем допросить твоего пленного? Хочу спросить у него кое-что.

Я молча кивнул и трусцой двинулся к отсеку, где стоял робот-реаниматор.

Но едва крышка блестяще-серой капсулы отъехала, каплей разочарованно качнул головой.

— Ничего не выйдет. У него по венам сейчас течет коктейль из обезболивающих, а не кровь — при таких-то повреждениях…

Вид у херен-майора действительно был ещё тот — серые проплешины искусственной кожи закрывали ожоги и раны, шедшие полосами по груди, плечу и части лица. Везде, где не было серого, кожа выглядела красноватой, ошпаренной и нехорошо блестела. Я щелкнул по клавише связи, спросил на общегалактическом, обращаясь к компу реаниматора:

— Можешь привести больного в сознание? Прямо сейчас?

— Ответ отрицательный. Применение сильных стимуляторов на этой стадии лечения вызовет шок, что может привести к наступлению комы и остановке дыхания… — Прочирикал в ответ голос компа, на удивление мягкий, с теплыми, успокаивающими обертонами.

— Оставь. — Шигапов нахмурился. — Будем выплывать так, без сведений — раз уж ты предложил захватить всю «Мей-Лу», не размениваясь на операцию спасения. Кстати, я, как твой командир, твой порыв пойти и захватить безусловно одобряю. Но не могу не спросить — а есть ли у тебя план, младлей?

— Самый лучший. Налетаем и побеждаем. — Я выразительно глянул сначала на потолок, потом по сторонам.

Вир, скорей всего, уже успела наладить контакт с компом челнока — у неё, как у безопасника, наверняка имеются в запасе всякие штучки, навроде моего комма с кодами доступа во все места. Кроме того, связь челнока с главным компьютером «Черны» тоже работает — когда я уходил, Вейдул по-прежнему красовался на экране. И очень внимательно слушал. Вполне возможно, что каждое слово, сказанное здесь, мгновенно станет достоянием широкой общественности.

А я почему-то этого не хотел. Мало ли что, может, возможности иномирян позволяют им дотягиваться и сюда, и до «Черны». Кроме того, было ещё одно обстоятельство.

Шигапов на мои намекающие взгляды отреагировал бурчанием:

— Ну-ну.

И вышел, уводя Кукушкина.

— Запрос отменен. Закрывай. — Сообщил я компу реаниматора, все ещё ожидавшему моих приказов.

Потом зашагал следом.

Присланные скафандры мы натягивали прямо в шлюзовой камере. И выплыли в вакуум, разделенный на две половины — с одной стороны сияло багровое полотнище Оноры, протянувшееся сверху вниз бескрайней равниной, с другой чернела бездонная глубина космоса, утыканная редкими сияющими точками. Здесь, по эту сторону Оноры, открывался вид на пространство за пределами нашего рукава Галактики. Большая часть сверкающих зерен, разбросанных по черному мраку, была даже не звездами, а далекими, чужими Галактиками.

Пока я удалялся от челнока, следуя за скафандром Шигапова — Кукушкин плыл за нами, замыкающим — в голове мелькнула мысль. Может, иномиряне, с которыми мы столкнулись здесь, у Оноры, были как раз оттуда? С той стороны черной пропасти, из одной из чужих Галактик?

Но вогеймские корабли — в определенном смысле призраки Лукавой — в эту теорию никак не вписывались. А вот идея о том, что в том конфликте двадцатилетней давности наложение одной свертки на другую, устроенное Мирошниченковым, пробило туннель то ли в параллельную Вселенную, то ли ещё куда — вот эта идея вписывалась всюду и во все…

Додумать эту мысль я не успел, потому что Шигапов вскинул руку, подавая условленный сигнал.

— Отключить связь с челноком. — Негромко приказал я на руновском. — Прекратить передачу данных связи на «Черну», оставить только трансляцию параметров жизнедеятельности. Мой позывной — Потапов. Вызвать на связь скафандры в пределах видимости. Запросить их позывные, установить прямую связь.

— Сделано. — Звякнул металлический голос скафандра.

На чистейшем руновском, отчего мне почему-то стало чуточку спокойнее.

— Связь со скафандрами Каплей и Кукушка установлена. Голосовое сообщение от Каплея…

В наушники ворвался слегка ехидный голос Шигапова:

— Самое время просветить нас насчет плана по захвату, Потапов.

Корпус «Мей-Лу» посверкивал впереди изуродованной титановой птицей с раздутым брюхом, запутавшейся в багровых силках Оноры. Двадцать четыре десантных робота — все той же серии М-218, с которой я работал на Турании — заканчивали построение, выстраиваясь позади нас клином.

И впрямь самое время.

— Каплей, помните, где находился отсек, в котором вас держали? — Я чуть повернул голову, поймал губами поилку, установленную в шлеме, сделал глоток. Тут вода была без стимулятора, но доза, которую я получил на челноке, ещё действовала. И вовсю — голова кружилась, странное, почти звериное возбуждение волнами текло по телу. — Главное — вы помните маршрут от отсека до шлюза, по которому шли?

— Приблизительно. — Ответил Шигапов. Голос каплея на прямой связи оброс фальцетными нотками, как-то выцвел. — В основном я помню направление. Но не повороты. Могу и заплутать…

— Направление — это уже что-то. — Я помолчал, потом твердо сказал: — Каплей, Кукушка. Мы должны разделиться. Неизвестно, подействовал ли на вас вирус, который я подцепил на Турании. Мы даже не знаем, можно ли им заразиться вот так, через кровь, воздух или касание. И о том, как именно я буду захватывать корабль, вам лучше не знать. Я возьму большую часть роботов — восемнадцать из двадцати четырех. И отправлюсь по своим делам. Вы проникнете внутрь корабля, найдете отсек с нашими, потом отыщете Козодои и запихнете в них людей. Учтите, на корабле сейчас жарко. Если вогеймцы не позаботились о пленных, многие из них уже без сознания. И это к лучшему — те, кто в сознании, могут на вас напасть.

А может, и не нападут, подумал я. Может, придя туда, эти двое сами снимут скафандры и сядут рядом с товарищами…

Не думать об этом, приказал я себе. И объявил:

— Лучшее, что вы можете сделать для них, это вырубить прямо на месте, даже если они не будут сопротивляться. А потом запереть в скафандрах, переключив управление на себя.

Шигапов почему-то молчал — не возмущался и не возражал. Хотя мои слова подозрительно походили на приказ. Приказы старшему по званию…

Я торопливо закончил:

— Вас будет всего двое, а там двадцать семь человек. Пожалуй, я возьму не восемнадцать, только двенадцать роботов. То есть половину.

— Захват корабля, как я понимаю, ты оставил для себя? — Бесстрастным тоном спросил Шигапов.

Он не возражал, а лишь констатировал. Что означало согласие, пусть и без особой радости. Отлично.

— Вам досталось спасение всех заложников, которые к тому же могут начать сопротивляться. Тоже не сахар. Избегайте змеиномордых и постарайтесь захватить в плен кого-нибудь из экипажа. Помните кадры с тем серым шаром? Сгусток поля, который оттуда выскочил, отстал от меня, когда я схватил за шиворот пленного вогеймца. Хорошо бы иметь при себе двух человек из их команды, чтобы держать эту штуковину на расстоянии. Учтите, попадая под выстрел импульсника, сгусток поля взрывается. В вакууме скафандр вас защитит, но если рванет на борту корабля, мало не покажется. К тому же наши могут пострадать…

— Учту. — Коротко и не слишком дружелюбно ответил Шигапов. — Спасибо за детальную постановку боевой задачи, господин младлей. С вашего позволения, мы отправимся на «Мей-Лу» первыми, чтобы отвлечь их силы. Подождите немного и начинайте выполнять свою часть задания — ту самую, которую сами же для себя и определили. За мной, Кукушка.

Они поплыли вперед, к «Мей-Лу», висевшей в пяти километрах, не больше. Дюжина роботов двинулась следом, на ходу обгоняя людей и перестраиваясь в коробочку из четырех шеренг. Роботы в каждой шеренге шли уступом, на каждую приходилось всего по три боевых единицы…

И все же это была грозная сила. К тому же при моем отступлении вогеймцы послали на перехват лишь две пары боевых роботов — значит, с этими машинами на патрульнике напряженка. А определенная часть роботов успела исчерпать свой энергозапас, поскольку их использовали для восстановления двигательного отсека…

— Увеличить изображение корабля. — Приказал я.

Титановая птица в жарких красноватых отсветах подросла, заняла почти треть экрана. Коробочка из роботов, в центре которой висели две фигуры в скафандрах, подплыла к оплавленному и исковерканному шлюзу. Сверкнули вспышки — их встречали. Теперь все зависело от того, успеют ли наши захватить пленных до того, как навстречу им выкатят серый шар с магнитной ловушкой.

— Отключить прямую связь со всеми, кроме роботов, висящих рядом. — Сказал я, мысленно собираясь.

Возбуждение внутри нарастало. Восприятие обострилось — и багровая Онора казалась ещё багровее, поверхность её, обрамлявшая вогеймский патрульник, сочилась кровью на внутреннем экране шлема, шевелила протуберанцами, похожими на сгустки кровавого пламени. Оболочка скафандра пахла антисептиком после фабричной обработки, сам скафандр ощущался как скорлупа, в которую заковали тело — и было странное ощущение того, что сервомоторы и автоматика запаздывают, не успевая за моими мелкими движениями…

Пора было отправляться. Вспышки возле оплавленного шлюза погасли — значит, наши сумели войти. Некоторое время хозяева корабля будут заняты только Шигаповым и Кукушкиным. А потом им придется заняться мной, и это даст нашим дополнительный шанс. Во всяком случае, мне хотелось на это надеяться.

Я шевельнулся, вскинул руку. Сочленения рукава врезались в предплечье.

— Роботам — построение двумя крыльями, с уступом. Я ведущий. Курс к кораблю, висящему на двенадцати часах по горизонтали. Двигаться с ускорением в пять… нет, в шесть же. Включить целеуловитель.

Оранжевые оси, развернувшиеся на экране, в первый момент потерялись на фоне титановой обшивки «Мей-Лу», щедро подсвеченной красным. Но тут же перешли в зеленую часть спектра, налились фосфорным свечением.

Я несся вперед, закованный в скафандр, как в крохотную копию космического корабля. Роботы шли рядом, справа и слева, не отставая. Шесть единиц с одной стороны и шесть с другой. Противоперегрузочная оболочка Козодоя вспухла, охватывая тело. Вогеймский патрульник на экране пока не увеличивался и не уменьшался — комп выжидал, пока увеличенное изображение совпадет с настоящим. Мне вдруг вспомнилось, что на корабле нет энергии — а значит, нет и освещения. Лучше прибыть подготовленным…

— Картинку инфракрасного сканнера на экран.

На внутреннем экране появился квадрат, на котором посреди ярко-желтого поля — сияние Оноры оставляло инфракрасному изображению только этот цвет, цвет раскаленной плазмы — краснела птица с раздутым брюхом и коротко обрубленными крыльями.

— Роботам изготовиться. Следовать точно за мной. Управление движением на левую перчатку.

На «Мей-Лу» я заходил сверху, уже начав торможение для сброса скорости и сделав горку над ракетными плоскостями. Схему вогеймского «блекхантера», типового патрульника, которым когда-то была эта посудина, я помнил. Точка проникновения была мной намечена в точке, расположенной в верхней части корпуса, сразу за продолговатым бугром, под которым скрывалась рубка.

То есть там, где у обычного «блекхантера» располагались отсеки связи.

Пусть Шигапов и называл меня богом космической войны — причем в голосе у него звучала та затаенная ревность, которую испытывали к нам, навигаторам-ракетчикам, курсанты других потоков в академии — но мы-то сами хорошо знали, от кого на самом деле зависит наша мощь. Кто держит руку на всех потоках информации, текущих к нам и от нас, кто может остановить любой, даже самый удачный залп. Именно такие, как Шигапов и Кукушкин, спецы систем электронного управления, группа связи, как их называли на кораблях — боги в тени других богов.

И захват корабля я собирался начать как раз с отсеков связи. Имелось там нечто, способное мне помочь.

— Присоски на ботах включить. — Вполголоса бросил я, когда ракетные плоскости «Мей-Лу» заняли весь экран. — Сервомоторам — режим экстренного торможения. Пару роботов — вперед, пусть пробивают отверстие для входа. Сейчас подсвечу для них лазером нужную точку.

Я вскинул правую руку, нащупывая целеуказателем место на обшивке, под которым, согласно моим прикидкам, прятались отсеки связи. Светящаяся метка скользнула по титановым листам — и замерла, подрагивая. Спуск к кораблю шел на остатках непогашенной скорости, с одновременным торможением…

Два десантных робота, с этого ракурса подозрительно похожие на рыбин, нырнули вниз. Блеснули молнии импульсников, выставленных на максимум.

Боты скафандра коснулись обшивки совершенно беззвучно — только по внутренней связи что-то клацнуло. Десятка роботов опустились следом.

Края отверстия, пробитого роботами, светились. Струи зеленоватого охладителя били из двух точек, там, где были перерезаны основные трубы системы охлаждения.

— Одного робота вперед, на разведку. Обо всем, что появится в его поле зрения и не будет являться полом, стенами или потолком, докладывать мне. Остальным — цепью за мной.

Черная машина скрылась в дыре.

— Движение отсутствует. — Доложил комп. — Температура под обшивкой плюс восемьдесят три градуса…

Если вогеймцы не позаботились запихнуть наших в скафандры, Шигапов может и не успеть с их спасением…

И если кто-то умрет, косвенно виноват буду я, поскольку моя рука обесточила корабль. Тень вины скользнула по сознанию — и тут же сменилась вспышкой ярости. Были и те, чья вина была не косвенной, а самой что ни на есть прямой. Те, кто уничтожил «Верный» с большей частью экипажа. Кто распылил на атомы два с половиной миллиона человек вместе с Квангусом.

Те, кто дожидался здесь неизвестных гостей.

 

Глава двадцать седьмая. Выполняй основную задачу…

Я уже примеривался, как бы половчей спуститься в дыру, но тут металлический голос компа сообщил:

— Приближаются роботы противника. Их появление в зоне видимости ожидается через одну и шестьдесят восемь сотых секунды, на семи часах по горизонтали…

Я развернулся к переднему краю ракетной плоскости слишком быстро — и одну секунду разглядывал черный занавес космоса, повисший над титановой гранью. Потом из-под плоскости вынырнула пара вогеймских роботов. Рванулась вверх по восходящей траектории — и тут же, с ходу, швырнула в мою сторону длинные струи импульсов.

Двое М-218, пришедших со мной и успевших перегруппироваться для обороны, приняли импульсы на свои силовые экраны. Ещё двое, уже зависшие надо мной в позиции огневого прикрытия, ответили.

Бело-голубые вспышки на долю мгновения стерли картинку перед глазами, превратив корабль и даже черноту космоса в едко-белое зарево. Электроника тут же едва слышно щелкнула, возвращая изображение…

И я увидел, как один из вогеймских роботов, выбрасывая редкие искры разрядов и завалившись на один бок, медленно тянет вверх. Другой уже не было — то ли его отбросило вниз, под плоскость, как бывает при перекрестном огне, когда импульсы, выпущенные по одной прямой, создают между разрядниками дугу, то ли он успел отступить вниз, под прикрытие корпуса…

Зато вместо вогеймских роботов над ракетной плоскостью теперь нависал серый шар. И по боку уже ползла трещина, и посверкивала из провала искристая начинка…

И поблизости, как назло, ни одного вогеймца, чтобы за него ухватиться.

— Регистрирую излучение. — Уже знакомо доложил комп. — Предположительно, в четырнадцати метрах находится магнитная ловушка, содержащая неустановленные частицы…

— Присоски отключи. — Не слишком радостно приказал я.

Может, попробовать уничтожить сам шар? Скажем, тем же способом, что и каплю…

— Одного из роботов — вперед. — Скомандовал я. — Импульсник на максимум, цель — серый шар. Огонь.

Крайний М-218 скользнул к краю ракетной плоскости. Бело-голубая молния разряда ударила по серому образованию.

И ничего. Только искристой каплей в меня шваркнуло. Но я этого уже ожидал, и движением левой руки швырнул себя вверх.

А шар остался там же, где висел до этого — перед краем ракетной плоскости. Целый и невредимый. Выстрелившая в него боевая машина сейчас как-то странно летела назад, к корме «Мей-Лу», растопырив круговые манипуляторы и медленно заворачиваясь по спирали…

— Контакт со стрелявшим роботом утерян. — Доложил комп.

Хуже всего было то, что серый шар, насколько я мог видеть, снова пошел трещиной.

Имелось лишь несколько секунд, чтобы принять решение — и я его отчаянно искал. Искристая начинка пугала меня не так сильно, как обнаружившаяся способность шара выстреливать сгустки очередью. Пусть и неторопливо, с паузами — видимо, формирование сгустка требовало времени…

Конечно, оставалось ещё одиннадцать роботов. Можно пожертвовать одним, чтобы уничтожить ту каплю, что гналась за мной. Потом другим, чтобы уничтожить ту каплю, что только нарождалась. Но если серый шар начнет швыряться сгустками, как камушками?

Количество роботов у меня не бесконечно, а самому палить из импульсника по сгустку нельзя. Чтобы не повторить судьбу робота. Самое разумное — уничтожить шар. Осталось только понять, как.

Я заложил вираж, чтобы оторваться от плотно севшей мне на хвост искристой капли. Та пронеслась мимо, зло блеснув искрами на мягко закругленных краях. И пусть одна машина уже потеряна — но не было у меня иного выхода, кроме как скомандовать:

— Брось робота следом, пусть целится в эту штуку…

— Вы имеете в виду автономно существующую магнитную ловушку, в данный момент повторно заходящую вам в спину? — Бодро прочирикал комп.

— Её! Давай, живо!

Над ракетной плоскостью взметнулся М-218. Блеснул разряд импульсника, потом просияла ослепительная вспышка и я потерял ещё одну единицу.

Надо было срочно разбираться с шаром — потому что уничтожать капли, теряя при этом роботов, так же бессмысленно, как отлавливать силовым экраном разряды, не трогая при этом стрелка с импульсником. Рано или поздно аккумулятор сядет…

И почему в мой первый визит шар не выплевывал капли одну за другой, как сейчас? Может, потому, что тогда я стремился уйти с корабля, а не попасть?

Надо было найти другой выход. А время текло…

— Вызывает Каплей. — Доложил вдруг комп. — Установить связь?

— Прими сообщение. — Отозвался я. — И тут же отключай.

— Выполняю. Голосовое сообщение — Потапов, мы нашли наших. Они без сознания, шестеро в тяжелом состоянии.

Я стиснул зубы. И крутнул левой рукой, снова опускаясь на ракетную плоскость.

— На корабле все жарче. — На удивление спокойно сказал в наушниках голос Шигапова. — Отсека со скафандрами мы не нашли. Будем вскрывать свои скафандры, потом выкинем в коридор часть охладительной системы для отвода тепла. Загерметизируем этот отсек и используем мощности Козодоев для понижения температуры в нем. Продержимся, сколько сможем. Выполняй основную задачу, младлей.

На этот раз он не добавил — ту, которую сам для себя определил.

Море ярости плеснуло во мне — тяжкой, тугой волной, от которой во рту появился соленый медный привкус, и багровая простыня Оноры, висевшая сбоку, на долю секунды пошла черной рябью.

Плеснуло и не нашло берегов.

В висках застучала частая россыпь ускорившегося пульса. Обеспокоенно затарахтел голос компа:

— Регистрирую критическое изменение жизненных показателей…

— Забудь! — Рявкнул я. — От Каплея больше ничего?

— После полученного голосового сообщения в эфире тишина…

Серый шар опять висел прямо передо мной — а в метре от моих бот в обшивке зияла пробоина. Если нырнуть туда, наплевав на искристую каплю, которая уже проклевывается из облачно-туманного пролома на боку шара — нагонит внутри, на борту корабля.

А если я её уничтожу, пожертвовав ещё одним роботом из оставшихся десяти, немало отсеков будет покорежено взрывом. Тех, кто управлял этой штукой, такой исход, похоже, не пугал. Но мне не подходило — поскольку я не знал, в какой точке корабля содержат наших.

Следовало уничтожить шар здесь. И идти дальше.

Магнитная ловушка, магнитное поле… насколько я знал, для этого требуются электромагниты. А для них проводник, по которому идет ток. По крайней мере, так было в нашей физике и нашем мире.

Но серый шар выглядел до странности легковесно, словно состоял то ли из жидкости, то ли из геля… то ли вообще из газа. Ионизированного, учитывая свечение. Ещё менее материальной выглядела искристая начинка, сверкавшая в разломе.

Я и сам толком не знал, почему принял такое решение — но правая рука скользнула к левому предплечью. Снять с крепления резонансный резак, нажать на рычажок, активируя до предела, бросить… Дело одной секунды — только сочленения скафандра гнулись не так быстро, как следовало.

Резак серебристой иглой пролетел над ракетной плоскостью — до странности медленно, неторопливо. Разминулся в дороге со второй искристой каплей, рванувшейся ко мне.

Меня самого от замаха бросило назад. Я противодействовать этому не стал — наоборот, выставил в останавливающем жесте растопыренную левую ладонь, согнул руку в запястье до отказа. Мгновенно включившиеся сервомоторы придали скорости этому скольжению, и я полетел спиной вперед к корме «Мей-Лу». Искристая капля приближалась…

Вираж — и уход по кривой вверх.

— Пошли одного из роботов, пусть разберется!

Очередной М-218 скользнул, ловя каплю на прицел импульсника, и исчез в яркой вспышке.

Я заложил крутую петлю, снова возвращаясь к пробоине в обшивке. Краем глаза успел уловить, как резак, нырнувший в серый шар, медленно выплыл с другой стороны. Между входом и выходом прошло не меньше двух секунд — хотя диаметр шара не больше полутора метров. Словно резаку пришлось прорываться через густой холодец, в котором он увяз. И если раньше он летел резонирующим лезвием вперед, то теперь шел, крутясь пропеллером…

Сначала вроде бы ничего не происходило — резак удалялся от ракетной плоскости, шар плюнул в мою сторону очередной искристой каплей, я двинул левой рукой, уходя от столкновения, снова заложил вираж…

— Жизненные показатели приходят в норму. — Неожиданно очнулся комп.

— Ну, спасибо…

И тут полыхнуло так, что мир снова выцвел. Даже картинка с инфракрасного сканнера стала на мгновение стерильно-белой.

— Временный отказ электроники! — Запаниковал в наушниках голос компа. — Регистрируется излучение, плотность которого близка к показателям эффекта туннельной свертки! Плотность излучения падает… отмечается нестабильность подпространств… показатели близки к нормальным…

На возвратившемся изображении шара больше не было. Что именно сработало — попадание постороннего предмета внутрь магнитной ловушки или легкое резонирующее излучение, которое испускал резак в рабочем состоянии? Времени гадать у меня не было, потому что последняя искристая капля была уже в нескольких метрах.

— Поднимай робота, пусть уничтожит сгусток!

— Выполняю.

Последняя вспышка — и я наконец нырнул в пробоину.

Темный неосвещенный отсек за ней принадлежал навигационной группе. Четыре ложемента, предназначенных для пилотской вахты, стояли перед громадным экраном, выстроившись в два ряда. Сейчас здесь было пусто. Я выщелкнул из контейнера световспышку, швырнул на палубу. Техпласт на стенах, подголовнике и подлокотниках ложементов нехорошо пузырился — сейчас здесь было практически так же жарко, как за бортом корабля.

— Заводи по одному роботов. — Бросил я.

И поплыл к двери в конце отсека. Восемь оставшихся у меня М-218, по одному спланировав в дыру, цепью потянулись следом.

По всем правилам, следовало пустить одну из машин вперед, для разведки и прикрытия в случае нужды — но у меня не осталось ни времени, ни желания осторожничать.

Время тех, кто заперт сейчас в одном из отсеков «Мей-Лу», истекало. Сколько роботов уцелело из тех двенадцати, что ушли с Шигаповым? У них тоже был энергозапас…

Отсеки связи должны быть где-то здесь.

Аварийную переборку, перекрывшую коридор в четырех метрах от выхода из навигационного отсека, я разнес импульсом на ходу, не останавливаясь. Свистнуло — в пробоину рванулся воздух, где-то впереди с шелестом опустилась следующая переборка. Следующую дверь, выходившую в коридор, я опять снес импульсником. Бросил вперед диск световспышки — и с облегчением понял, что дальше идти не нужно.

Это был отсек связи.

Гравитация тут, на верхней пилотной палубе, оказалась пониженной. Я переместился к середине длинного пульта, тянувшегося по периметру отсека, одним длинным прыжком. Пробормотал:

— Четырех роботов к аварийной переборке, построение попарно, цель — охрана сектора. Уничтожать все, что шевелится. Двум роботам — немедленно заделать ту аварийную переборку, что я разнес по дороге сюда. Цель — загерметизировать этот сектор. Какая тут сейчас температура?

— Сто двадцать четыре градуса…

— Понятно. — Я несколько мгновений глядел на пульт перед собой. Громадный экран не работал, нигде ни одного зажженного светоиндикатора.

Интересно, в какой момент вогеймцы ушли отсюда — когда над соседним отсеком пробивали обшивку или раньше? В условиях, когда на корабле нет энергии, некоторые системы отключаются автоматически. К тому же нынче тут жарковато, а большая часть электроники перестает работать при перегреве…

Я замер над пультом. Так. Герметизировать отсек и потрошить свой собственный скафандр по примеру Шигапова нельзя. Моя задача ещё очень далека от завершения. У роботов, кстати, тоже есть контур охлаждения. Но совсем крохотный, поскольку большая часть деталей роботов выдерживают до тысячи трехсот градусов. И в специальном температурном режиме нуждается лишь киберблок…

Газ, подумал я. Рабочий газ из системы охлаждения, который, расширяясь, снижает температуру. Обычно он циркулирует внутри системы — но вполне способен обеспечить одноразовое охлаждение при экстренном выбросе.

Главное, по трубе в нужном месте тюкнуть.

Конечно, некоторое время после такого выброса в отсеке будет стоять туман. И некоторая часть газа из труб уже улетучилась, когда мои машины пробивали обшивку над соседним отсеком… но систему охлаждения как раз на такой случай снабжают отсечными клапанами. Чтобы одна-единственная пробоина не оставила без газа-охладителя весь корабль. Клапаны обычно устанавливают через отсек. Разумнее подобраться к трубам системы охлаждения не здесь, а в помещении по соседству…

В отсек связи вплыла пара машин, отправленная герметизировать пробитую мной аварийную переборку. Теперь тут было четыре М-218, и ещё четверо охраняли коридор…

— Всем роботам — ко мне. — Скомандовал я. — Закрыть дверь из коридора наглухо. И проделать дыру вон в той переборке…

Я вскинул правую руку, синяя точка от лазера целеуловителя указала на дальнюю стену отсека.

— Задача — сделать пролом и ждать дальнейших указаний. Без приказа огонь не открывать!

Вряд ли наших держат на пилотной палубе — здесь место для систем управления, не для пленных. Но рисковать я не хотел.

Из коридора цепью, один за другим, появились четыре машины. Один из роботов задержался у двери, быстро её заварил. И тут же скользнул к остальным, собравшимся у дальней стены.

Импульсники сверкнули, часть переборки беззвучно провалилась внутрь соседнего отсека. Грохотнуло — там, за стеной, ещё была атмосфера.

Я двинул левой рукой, подлетая к роботам, терпеливо ждущим по бокам пролома. Швырнул световспышку в темный провал…

И получил в ответ импульс. Силовой экран скафандра блеснул, принимая энергию разряда. Я движением левой руки швырнул себя в сторону, под прикрытие переборки — и пары роботов.

Мимо пронеслась ещё одна молния.

— Дай-ка внешнюю связь. — Я выждал долю секунды и рявкнул: — Шигапов, это ты?

Ответом стала ещё одна молния разряда.

— Будем считать, что ответ отрицательный. — Проворчал я. — Глубокое сканирование соседнего помещения…

На картинке с инфракрасного сканера было месиво каких-то деталей. И две ярких кляксы — теплоотводные элементы скафандров. А может, наши змеиномордые друзья? Но они вроде бы импульсниками не пользовались…

 

Глава двадцать восьмая. Концентрация вируса

По другую сторону коридора помещений не было — на верхней палубе у патрульников этого типа помещался лишь один ряд отсеков, корпус в верхней части был заметно уже, чем на нижних палубах. Будь иначе, я попытал бы счастья в боковых отсеках.

А так требовалось прорваться именно в этот отсек — и все ради труб с охладителем, прятавшихся за обшивкой потолка.

Штурм отсека с неприятелем, по всем правилам, следовало начать с роботов. Запустить их вперед — хочешь строем каре, хочешь клином — а самому благоразумно сидеть сзади и руководить. Решая по ходу боя, как и что.

Но время текло, энергозапас у скафандров Шигапова и Кукушкина истощался — и неизвестно, есть ли у них роботы. Поэтому терять время, действуя по правилам, я не мог…

— Целеуловитель на инфракрасное определение целей. — Комп ответил на приказ едва слышным щелчком в наушниках. — И пошли одного из роботов подобрать и уничтожить световспышку за моей спиной.

Свет, шедший отсюда, мог выдать мои движения. А диск световспышки, который я успел зашвырнуть на ту сторону, наверняка проживет недолго.

Словно отвечая на мои мысли, за проломом чуть слышно хрустнуло — и свет, шедший оттуда, погас.

— Добавь-ка мне картинку с ультразвукового сканнера…

По правую сторону на внутреннем экране шлема возник черно-серый квадрат — в дополнение к цветной инфракрасной картинке, висевшей слева.

— Роботам изготовится. Всем — построение в две шеренги, в метре от пролома. Цель — отразить силовыми экранами любой импульс, который залетит сюда…

Два разряда, уже попавшие в отсек, повредили боковой экран и попортили дальнюю стену. Рисковать аппаратурой я не мог.

Понимание того, что надо спешить, не отпускало, обостряя все ощущения настолько, что казалось, будто различаю силуэты врагов, едва заметными линиями набросанные поверх переборки. Один скафандр… и одно существо с раздутой грудной клеткой. Наваждение?

Слишком долго сижу за стенкой, мелькнула мысль. Вот и чудится от безделья…

М-218, всплыв над полом, выстроились в два ряда. Из дыры снова пальнули — силовые экраны двух роботов в середине шеренги сверкнули, отражая энергию. Часть импульса бледным бесформенным облаком несфокусированного разряда вернулась назад, в пролом.

Я рванулся вслед за облаком, распластав себя параллельно палубе. Без света мои противники могли полагаться лишь на сканнеры — как и я, впрочем. Но рассеянный импульс на короткое время собьет электронику с толку…

Конечно, если там действительно иномирянин, то к нему это может и не относиться. Кто знает, как они видят — и видят ли вообще?

Отсек встретил меня кромешной тьмой и ещё одним импульсом, отразившимся от силового экрана Козодоя. Движение левой ладонью — и я скользнул вправо. При этом едва избежал столкновения с какой-то штуковиной. Ультразвуковой сканнер обрисовал нечто до крайности неровное, похожее на художественно составленную фигуру из небольших, с мой кулак размером, кубиков.

Молния разряда полыхнула следом, я крутнулся, бросая себя к потолку. Фосфорно-зеленые оси целеуловителя, давно переместившиеся на картинку инфракрасного сканнера, уже поймали в перекрестье одно из ярких пятен. При последнем резком рывке оси слегка отъехали, но едва я сбросил скорость, снова вернулись к цели.

— Огонь!

Шарахнуло импульсом, бликануло в ответ — чужой скафандр отразил разряд. И мне прилетело в ответ, мой силовой экран тоже сверкнул…

Единственный плюс был в том, что вспышки разрядов каждый раз высвечивали помещение, так что я успел осмотреться.

По кругу, на некотором удалении от стен, шли механизмы — все, как один, напоминали конструкции из кубиков, поставленных друг на друга. Этакие неровные, закрученные по оси колонны, каждая высотой мне по пояс. Все выстроились попарно, и каждая пара соединена угловатыми арками из тех же деталей. Ни огней, ни экранов, ни светоиндикаторов.

Похоже, один из отсеков пилотной палубы приспособили под аппаратную для иномирян.

Я припомнил громадные цилиндры, идущие вдоль раздутого фюзеляжа. Колонны — пульт управления? Не зря же тут бдит эта парочка, в то время как отсеки связи и навигационной вахты брошены без присмотра…

Снова полыхнул разряд. Стрелял все время лишь один из пары. Именно его и держали в перекрестье оси целеуловителя — комп сам определил наиболее опасный объект, раз уж я не дал четких указаний.

Расклад сил косвенным образом подтверждал видение, что пришло ко мне там, за стенкой — в отсеке находились человек в скафандре и змеиномордый. Человек стрелял, а иномирянин, за неимением импульсника, только присутствовал.

А может, ещё как-то воздействовал — но я этого не чувствовал.

Полыхнул следующий разряд. Отвечать я не стал, просто поменял позицию, прячась за колоннами. Развернул себя правым плечом к полу и скользнул к дальней стене отсека. Парочка, швырявшая в меня разрядами, засела за колоннами со стороны коридора. Их, похоже, не беспокоило то, что они могут порушить конструкции из кубиков.

Соберем факты в кучу, подумал я, движением ладони отправляя себя к потолку, а потом в следующий угол. Вслед пролетела ещё одна молния, силовой экран её отразил.

Дуэль на импульсниках может затянуться. Это раз. Мне желательно уберечь чужую аппаратуру от разрушения — это два. И три — хозяева, наоборот, предпочтут все разрушить, но не отдать врагу. То есть мне. И сидят они со стороны коридора, рядом с дверью, на путях отхода. И змеиномордый может сидеть тут не ради какого-то воздействия, а чтобы в последний момент нажать кнопку, запускающую самоуничтожение — или кубик, раз уж тут все из них.

Можно было плюнуть на все, позвать пару роботов и задавить единственного вояку огневой мощью. Но если Рунова находится в состоянии войны — всякое новое оружие, которое можно добыть, нужно добыть…

Прилетел ещё один импульс.

— Целеуловитель на диск световспышки. — Пробормотал я. — Уничтожить, как только она окажется в центре комнаты.

Разряд импульсника, попадая на зажженную световспышку, приводит к небольшому взрыву — энергия компакт-батареи при разрушении корпуса дает мощную дугу, усиленную импульсом. На секунду, может быть, на две, все сканнеры в отсеке ослепнут.

А большего мне и не надо.

Я достал световспышку, долю мгновенья подержал перед собой, давая осям целеуловителя вцепиться в диск. Переключил рычажок на максимум и запустил световспышку к центру отсека. Сам, резко выкинув вперед левую ладонь — и тут же выписав ею зигзаг — полетел по длинной кривой, предусмотрительно обходившей середину помещения.

Выбранная траектория должна была привести на ту сторону, в промежуток между колоннами и стеной. Конечной целью был иномирянин.

Импульсник сработал, когда я ещё скользил над колоннами. Вспышка дуги отключила картинки со сканнеров, выбелила весь экран в шлеме… мир стал бело-голубым полотнищем. Выучка — и какое-то странное озарение — заставили меня именно в этот момент чуть шевельнуть левой ладонью, корректируя полет.

Первым вернулось инфракрасное изображение — яркое пятно выпрыгнуло на весь квадрат, сигнализируя о близости кого-то из врагов. В следующее мгновенье правая рука, выставленная вперед, как и положено во время прыжка вслепую, кого-то задела. По шлему тут же проехалось нечто, бронепласт издал скрип — визгливый, жестяной.

В спину с близкого расстояния всадили импульс. Силовой экран его отразил, но меня толкнуло вперед. И я со всего размаху приземлился на иномирянина — вспышка разряда позволила разглядеть, что подо мной стоял именно он.

Человек вместе со скафандром весит под полтора центнера, да и скорость у меня была немаленькой, так что приземление получилось жестким. Мы оба грохнулись на палубу. И так уж получилось, что двумя руками я облапил его каплевидное брюхо.

В следующий миг все тело от затылка до пяток прошила судорога — ощущения оказались примерно те же, как от удара током. Меня в скорлупе скафандра основательно скрутило, возбужденно затараторил голос компа:

— Биологическая угроза. На внутренней оболочке скафандра онаружен неизвестный вирус. Повреждений внешней оболочки не зафиксировано, регистрирую учащение пульса, остальные жизненные показатели в норме…

По всему выходило, что «неизвестный вирус» просыпался всякий раз, когда я оказывался слишком близко к змеиномордому. Или когда тот пытался на меня воздействовать? В общем, трудно у меня складывались отношения с чужой цивилизацией…

Змеиномордый подо мной мощно дернулся, врезал клешнеобразной конечностью по скафандру, пытаясь сбросить на палубу. Я, соскользнув с раздутого брюха под его напором, привстал на одно колено. Рявкнул, обращаясь к компу:

— Убери управление движением с левой руки!

И, щелкнув правой по набедренному контейнеру, судорожным движением подхватил выпавший квадратик гравитационного тяжа. Одним движением обвернул его струной голову и клешню змеиномордого, быстро сжал половинку квадратика, активируя.

Что-то захрустело, и на картинках обеих сканнеров существо здорово уменьшилось в размерах. Все верно, в обмотке из гравитационного тяжа клешней по сторонам не помахаешь…

— Движение сзади. — Предупреждающе звякнул голос компа.

Взамен иномирянину оживился вогеймец. Импульсник применять он не стал — может, боялся задеть разрядом змеиномордого? Правда, как я помнил по прошлому визиту на этот корабль, прямое попадание импульса иномиряне выдерживают легко…

Хотя откуда мне знать? Вдруг у них после того разряда начались проблемы со здоровьем? В конце концов, я не местный, всех деталей их сосуществования — вогеймцев и иномирян — знать не могу…

В общем, вогеймец, пока я связывал его дружка, шагнул вперед и попытался меня пнуть. Ориентируясь по картинкам со сканнеров, надо думать.

В свое время, в Космоакадемии на занятиях по боевой подготовке, нас особо предупреждали — пинать того, кто стоит на коленях, дело приятное, но опасное. Пинать тоже надо уметь, особенно в скафандре.

Вогеймец не умел.

Ногу его я поймал уже после пинка. Из-за пониженной гравитации, которую поддерживали на патрульнике, замах вогеймца получился излишне высокий и неловкий. Опять же двигался он медленно, и драться в узком пространстве, в тесных объятьях скафандра, явно не был обучен…

Мне прилетело по наплечнику. Я вскинул руку — сервомоторы фыркнули, компенсируя удар, не давая ему опрокинуть скафандр. Вслепую, ведомый заученными рефлексами, подцепил чужую боту. И дернул на себя, немного откидываясь назад.

Вогеймцец вниз не грохнулся, как это случилось бы при обычной драке. Его сервомоторы тоже сработали, он завис в полуметре от палубы. Потом бота, которую я все ещё держал, рванулась из моих рук. Очертания скафандра на сканнере поплыли вверх. То ли сам вогеймец, то ли его комп решили изменить позицию и повоевать сверху. Но и тут он двигался к потолку как-то замедленно, тягуче…

Или мне это только казалось? В горячке боя случается всякое — и восприятие обостряется, и собственное время ускоряется, превращая секунды в минуты по ощущениям.

Вогеймец неспешно поднимался вверх — а оси целеуловителя уже держали его силуэт в колючей хватке прицела. Я крикнул:

— Огонь!

Полыхнуло, вогеймца наискосок швырнуло к потолку, палуба подо мной дрогнула — разогретые конструкции ответили на удар вибрацией. Человека в скафандре, по всей видимости, приложило о потолок крепко. Попадание разряда на близких расстояниях всегда срабатывает как добрый пинок…

Потом вогеймец с грохотом брякнулся вниз — и больше не поднимался. Повреждена автоматика скафандра? Или комп был занят подъемом и отражением импульса, а включить сервомоторы для смягчения удара не успел? И вогеймец приложился шлемом об потолок со всего маху. После такого удара обеспечено как минимум сотрясение. А как максимум — бывало, в такой ситуации и шею ломали, если врезались во что-то шлемом под неудачным углом…

— Пару роботов ко мне. — Скомандовал я, следя сразу за двумя силуэтами — за лежавшим вогеймцем и за иномирянином.

Последний, кстати, оживился. И начал методично бить меня по наколеннику нижней конечностью. Мой Козодой удар держал, только бронепласт негромко позвякивал — словно нога иномирянина была отлита из металла. Свободная, не стянутая тяжем клешня змеиномордого настойчиво тянулась к колонне. Но не ближайшей, расположенной возле его плеча, а к той, что возвышалась в трех шагах от каплевидного брюха.

Примерно там, где он стоял перед моим нападением.

Я достал из набедренного контейнера сразу три световспышки, активировал и бросил в центр отсека. Свет высветил все разом — громадную выбоину в центре, возникшую, когда импульс высвободил энергию светового диска, сдвоенные колонны по кругу, неподвижного вогеймца и десантных роботов, гуськом заплывающих в отсек.

Иномирянин затих. Сияние и цвет, рванувшиеся с экрана шлема, резанули по глазам, и я зажмурился на мгновенье. Потом открыл глаза, щурясь и привыкая к яркой картинке.

— Продолжаю регистрировать неизвестный вирус на внутренней оболочке скафандра. — Педантично напомнил комп. И тут же успокоил: — Жизненные показатели в норме.

Концы гравитационного тяжа, брошенные, когда я отвлекся на вогеймца, трепыхались на громадном, поблескивающем хитиновым блеском пузе змеиномордого. Килеобразная грудная клетка судорожно подрагивала, черные выпуклые глаза на лице-морде, поперек которого протянулась черно-синяя, лоснившаяся колючим блеском струна тяжа, глядели неподвижно, без выражения…

Я вдруг поймал себя на том, что слишком долго смотрю в эти глаза. Торопливо отвел взгляд вниз, к собственным рукам в перчатках. И подхватил половинки тяжа, соединяя. Пальцы чуть подрагивали, голос компа монотонно сообщил:

— Регистрируется увеличение импульса на оболочке скафандра. Жизненные показатели опасений не вызывают.

Я, напрягшись и избегая смотреть в темные выпуклые глаза, распорядился:

— Импульсник — на самый малый импульс. Угол рассеяния максимальный…

Потом вскинул вверх руку с квадратиком тяжа, скомандовал, держа его в паре сантиметров от конца разрядника:

— Огонь.

Малый импульс заварил половинки квадрата. Теперь даже моя рука не смогла бы их разъединить, не то что вторая клешня змеиномордого, не попавшая в петлю тяжа.

Двое роботов висели за ближайшей парой колон, замерев в метре от палубы с дифферентом на нос. Ждали приказаний. Я встал на ноги, распорядился:

— Включить присоску на левой перчатке.

И довольно легко утащил иномиряна в угол — тот, что находился прямо передо мной. Запихнул в него отбивавшегося иномирянина, спеленал черное, неприятно похрустывавшее под перчатками тело парой гравитационных тяжей. Стянул надежно, крепко, так, чтобы змеиномордый не мог даже пошевелиться.

Но в глаза ему при этом не смотрел.

Разобравшись с иномирянином, я на всякий случай связал и вогеймца. Распорядился, покончив с живой силой противника:

— Роботам. Вскрыть технопласт на потолке, добраться до труб охлаждения. Завести в просвет трубы манипулятор, откачать весь газ из трубы в контейнер для проб. Газ должен быть под давлением. Какая температура у корпуса роботов?

— Согласно телеметрии, на поверхности брони — девяносто четыре, как во всем отсеке. Температура киберблока — пятьдесят два…

Выжду минут десять, подумал я. Больше не могу, потому что время Шигапова и остальных уже на исходе. Контейнер уходит вглубь корпуса, газ под давлением превратится в жидкость, слегка охладится… Вот тогда и выпустим его в отсек связи. Мгновенный переход обратно в газообразное состояние, в отсеке сразу станет заметно прохладнее.

— Приступать.

Пока роботы крутились под потолком, я слетал к двери и заварил её одним импульсом. Возможных визитеров это надолго не задержит, но по крайней мере им придется пошуметь, открывая дверь.

Роботы спланировали от потолка вниз — значит, газ откачан.

— Ждать. — Глухо приказал я. — Таймер мне на экран, с обратным отсчетом от десяти минут.

И, пока было время, прогулялся вдоль колонн, рассматривая их при ярком свете трех дисков.

Поверхность кубиков, из которых сложили колонны, явно была металлической. Металл поблескивал многоцветно, радужно — какой-то редкоземельный металл, покрытый пленкой окислов. На краях некоторых граней виднелись странные разъемы. Пустые, предназначенные для очень уж фигуристых штекеров.

Эти пустые разъемы по бокам, и небрежность, с которой кубы были сложенны в колонны, вызывали странные ощущения. Словно предназначались они для самых разных вещей, и использовать их можно было как тут, так и ещё где-то…

Красные цифры в углу экрана дошли до нуля.

— Управление скафандром мне на левую перчатку. — Я двинул ладонью и поплыл к дыре. Глянул напоследок на вогеймца и змеиномордого.

Первый лежал неподвижно, второй не сводил с меня настойчивого взгляда выпуклых глаз, лишенных век. Может, я, связав его, прищемил какой-нибудь важный орган? Вдруг у него жабры где-нибудь в подмышке, и я, прикрутив руки к туловищу, обрек его на смерть?

Вот только мысль об этом не вызвала у меня сочувствия. Одно равнодушие.

И, отвернувшись, я нырнул в пробоину. Распорядился:

— Роботов с газом — к пробоине. Роботам с этой стороны забаррикадировать дыру своими телами, оставив только маленькую щель. Высчитай оптимальный вариант их расположения в баррикаде.

Черные машины залепили пробоину, выстроившись параллельно полу. В отсеке сразу же стало темно, и я поспешно швырнул на пол диск световспышки.

Потом самый верхний М-218 развернул передние круговые манипуляторы, выстроил их лесенкой, образовав что-то вроде панели — и отъехал в сторону сантиметров на пять. С той стороны блеснул свет.

— Манипуляторы к щели, выпускать газ. Медленно…

Отсек заволокло туманом. На ощупь, ориентируясь по сканнерам, я вернулся к пультам связи. Выждал минуту и, когда белая дымка рассеялась, спросил:

— Температура в помещении?

— Сорок восемь градусов.

От девяносто градусов к сорока восьми — прогресс налицо. Теперь главное, чтобы пульт связи заработал. У аппаратуры в отсеке связи имелись свои аккумуляторы, как раз для такого экстренного случая. Но неизвестно, сколько там осталось энергии, и как повлиял на всю систему перегрев. Мне могло повезти, а могло и не повезти. Во всяком случае, дальше ждать было бессмысленно.

Кнопку, включавшую всю систему, я нашел, перенажимав с десяток других. Экран вспыхнул — на нем полоскалось черно-серое марево.

Что ж, что-то явно сохранилось. Теперь следующий опасный момент — если командир группы связи, уходя отсюда, закрыл систему на кодовое слово или голос-пароль…

И если здешняя электроника не подавиться вогеймским в исполнении моего компа…

— Включить внешнюю связь. — Приказал я на руновском. — Все, что сейчас скажу, перевести на вогеймский и протранслировать наружу.

Потом кашлянул и объявил:

— Доклад по кораблю. Показать местонахождение всех членов экипажа.

Экран моргнул мутной блекло-белой вспышкой и неуверенно загорелся. Мелькнуло ярко-синее полотнище в золотых блестках — тысячи золотых грифов Федерации Вогейма сидели на звездах, раскинув крылья и вонзив когти в боковые лучи. Тут же им на смену появилась схема корабля — черные линии на белом фоне обрисовали вытянутый овал, разделенный поперечными линиями на отсеки. Сбоку их подпирал узкий просвет коридора.

В последнем отсеке настойчиво мигала одна красная точка. Смена картинки. Теперь овал потолстел, по бокам у него появились крылья, отсеков стало много — другая палуба, та, что помещалась сразу под пилотной, то есть у меня под ногами. На конце длинной капли корпуса, там, где должна была располагаться корма, краснели две точки. Одна мигала часто, другая с долгими паузами. Их разделяла черная черточка. Интересно…

— Доложить о состоянии членов экипажа на этой палубе. — Потребовал я.

Снаружи что-то прозвучало, комп торопливо перевел:

— Эхер-майор Гарсон — жизненные показатели в норме. Прайд-мичман Вангеза — скафандр поврежден во время восстановления двигательного блока.

Вот оно как.

— И чем же заняты эхер-майор и прайд-мичман?

— Сведений нет. Даю диалог — «Ариэль, возьми мой скафандр»…

— Достаточно. — Я бросил последний взгляд на схему — и не ощутил совершенно ничего. Вогеймские Ромео и Джульетта… А сколько парней с «Верного» не встретят своих Джульетт? — Показать членов экипажа на других палубах.

Картинки замелькали. Большая часть народа оказалась сосредоточена в кормовых отсеках — вогеймцы по-прежнему пытались восстановить двигатель и кабеля, идущие к силовому блоку.

Кстати, народу было маловато. Что лично меня не могло не радовать — потому что повышало наши шансы.

— Показать мне… — Я на мгновенье ощутил замешательство. Как они называют наших? Враги, военнопленные, объекты? Сейчас скажу что-нибудь не то, и система забьет тревогу. — Показать мне пленных с чужого корабля.

Картинка не поменялась, механический голос что-то ответил.

— Объекты под названием «пленные» отсутствуют. — Перевел мой комп.

Ах ты ж черт…

— Показать мне людей, не являющихся членами экипажа, но находящихся тут, на этом корабле.

— Единственные объекты, подходящие под запрос — руновцы. — Сообщил комп, выслушав ответ корабельного компьютера.

Как просто. А я-то ломал голову…

— Показать мне их местонахождение!

Экран мигнул. На появившейся схеме красовалась одна из средних палуб — та, что сразу под ракетной, судя по величине корпуса. По бокам непомерно раздутого овала топорщились короткие открылки — начало изгиба корпусной обшивки, из которого потом вылеплялись ракетные плоскости. Где-то между ними, в одном из закутков, мерно мигали желтые точки.

Я их быстро пересчитал. Двадцать восемь… нет, все-таки двадцать девять. Просто одна из точек практически не светится — так, взблескивает иногда. И ещё пятеро мигают редко, агонизирующее…

Время на исходе.

— Покажи мне теперь роботов, которые есть на корабле.

Но смены картинки опять не произошло. Быстрая тирада — и мой комп перевел:

— Восемь М-218, находящихся на борту, приписаны к другому кораблю. Следует ли их учитывать?

А ведь и верно — пришедшие со мной роботы были вогеймского производства, квангусцы купили старые машины на Броунинге. И они теперь вроде как чужие у своих.

— Наложить запрет на связь с этими роботами. — Быстро сказал я. — Показывать только тех, что приписаны к этому кораблю.

На экране снова начали сменяться схемы этажей. Местоположение роботов отмечали зеленые точки. Они, как и люди, в основном находились в кормовых отсеках.

— Дать отчет по общему количеству роботов, пригодных к бою. — Я замер, ожидая ответа.

— Количество автономной боевой техники, приписанной к кораблю — сто четыре М-236…

Получается, их роботы новее тех, что пришли со мной? Я не удержался и спросил, не дожидаясь, пока комп переведет следующую фразу:

— Сколько лет эти М-236 приписаны к кораблю?

Прозвучавший ответ меня удивил:

— Полтора года.

Тут можно было много что ещё спросить, но схема с желтыми точками, одна из которых уже почти не мигала, висела перед внутренним взором. И подгоняла, подгоняла…

Поэтому вдаваться в детали я не стал, а вместо этого буркнул на руновском:

— Что он там ещё нарассказывал? Переведи.

— Из имеющихся роботов четверо потеряны при отражении атаки квангуского шпиона…

Это они меня так зарегистрировали в памяти своего компьютера? Даже и не знаю, оскорбляться или просто удивляться.

— Ещё семь уничтожены в результате атаки руновцев, предпринятой в районе шлюза, два потеряны при проходе нападавших по коридорам. Двадцать восемь роботов исчерпали весь свой энергозапас при восстановлении повреждений в отсеках корабля. Из оставшихся шестидесяти трех единиц одиннадцать пригодны к бою ограниченно, так как остаток заряда аккумуляторов у них менее тридцати процентов…

По экрану вдруг снова мелькнуло синее полотнище с золотыми грифами, сидящими на звездах, как на насестах. Компьютер вогеймского патрульника что-то сказал, мой комп тут же перевел:

— Срочное сообщение с «Адмирала Мархаузена» — объект на подходе. «Мей-Лу», готовьтесь. Сразу после выполнения задачи мы придем к вам на помощь.

А вот и тот момент, ради которого тут висели эти корабли, подумал я. Знать бы ещё, что за объект на подходе. И что за задача у них тут…

Может, мое предположение о переговорах ошибочно? Сообщение с «Мархаузена» прозвучало так, словно речь шла о выполнении боевого задания. С другой стороны, переговоры та же война, только сидячая.

Хотя бывали и переговоры, тут же перетекавшие в войну…

Сзади вдруг отдаленно звякнуло — словно металлом задели о металл. Комп в наушниках всполошено объявил:

— Кто-то пытается проникнуть в соседний отсек.

— Только для внутренней связи. — Поспешно бросил я на руновском. — Роботов к двери, цель — защита и оборона входа. Заведи в соседний отсек ещё три машины, остальным охранять это помещение.

Воздух, конечно, при открытии пробоины перемещается. Температура в соседнем отсеке упадет, а в этом — поднимется. Будем надеяться, что не критично. В конце концов, аппаратура отсеков связи должна выдерживать нагрев до восьмидесяти…

— Картинку от одного из роботов, отправленных в соседний отсек, мне на экран. Теперь переведи на вогеймский, и озвучь по внешней связи — дать схему пилотной палубы со всеми членами экипажа, которые там находятся.

Странно, но на появившейся картинке по-прежнему мигала лишь одна красная точка. И как раз в границах соседнего отсека. Точка не двигалась — похоже, это был тот самый вогеймец, который приложился шлемом об потолок. Больше некому. Других меток на схеме не оказалось.

Имелось два варианта — или тех, кто ломился в соседний отсек, компьютер «Мей-Лу» в упор не видел, или…

Или там змеиномордые, и они к членам экипажа не относятся. А стало быть, на всех схемах, которые показывал мне корабельный компьютер, иномирян нет.

За стеной снова зазвенело — грозно, мощно. В углу экрана шлема появилась картинка от М-218, как раз сейчас заплывавшего в отсек. Залитое светом помещение, круг из неровных сдвоенных колонн, силуэты иномирянина и вогеймца. И дверь, в центре которой надулся громадный пузырь из металла. Проплавляют панель со стороны коридора? Но тогда металл должен светиться красным, а он по-прежнему отливал темно-серым.

Картинка в углу внутреннего экрана неожиданно исчезла. Комп объявил:

— Связь с роботами в соседнем отсеке утеряна.

— Со всеми?

— Все пять М-218, находившиеся там, не отвечают на запросы.

— Управление мне на перчатку — Тихо бросил я, разворачиваясь.

Зрело и нарастало ощущение, что тут я был не один, и кто-то или что-то присматривалось ко мне со стороны соседнего отсека. Странное такое ощущение, от которого волосы на затылке, под шлемом, становились дыбом. Оставшиеся роботы замерли у входа в отсек связи, карауля дверь в коридор.

Из пробоины в стене струился мутный, неяркий свет — словно три диска, оставленные мною там, уничтожены, и свет пришедшие принесли с собой…

Палубу под ногами вдруг прошила мелкая, тряская дрожь. Я от неожиданности замер. Вибрация? Начали разрушаться конструкции корпуса? Но они, в отличие от пластика и разного рода технопластов, рассчитаны на температуру большую, чем та, что держалась сейчас на «Мей-Лу». Гораздо большую.

Другое объяснение — на патрульнике заработал какой-то механизм. Возможно, тот самый, что прятался в громадных цилиндрах вдоль раздутого брюха?

Дрожь нарастала.

Я бросил себя к стене, где был проход, одним движением руки. И с размаху налетел на непонятную преграду, закрывавшую пробоину от одного оплавленного края до другого. Чем бы она ни была — сплетением силовых полей или слоем прозрачного бронепласта — обзор она не заслоняла. Правда, внутри было темновато…

Но я увидел все.

Темные корпуса роботов валялись на палубе, кучей в круге из колонн. Двери больше не было, перед колоннами с той стороны стояло шестеро иномирян. Пара из них положила клешни на сдвоенные колонны. Тот, что стоял с краю, смотрел прямо на меня. Во всяком случае, мне так показалось. В центре отсека под потолком висела невесть откуда взявшаяся клякса света, похожая на амебу. Разбрасывала мутные зеленоватые лучи, отращивала шевелящиеся ложноножки, похожие на коротенькие щупальца, снова их втягивала…

А дрожь под ногами становилась все сильней. И в голове мелькали предположения — одно за другим.

Что, если у вогеймцев есть своя связь, а у иномирян своя, не зависящая от корабельного компьютера? И они тоже знают о том, что некий объект на подходе? У них может быть свое задание, связанное с этими колоннами и с этим отсеком. Вполне возможно, что для змеиномордых и их механизмов жара, стоявшая на корабле — и не пекло даже, а так, легкий обогрев.

И они сейчас во вполне рабочем состоянии…

Вот только зачем сюда притащили наших? Зачем уничтожили «Верный», какое место во всей этой раскладке занимал наш корабль?

Я врезал кулаком по невидимой перегородке. Потом, опомнившись, отступил на шаг, пробормотал сквозь зубы, вскидывая правую руку:

— Импульс на полную, огонь…

Просияло нестерпимо, ярко — молния растеклась по невидимой преграде. Я попробовал кулаком — держится.

Палуба заходилась судорожной дрожью. Комп в наушниках объявил:

— Подпространства нестабильны. Показатели сходны с теми, что регистрируются в момент прохождения туннеля свертки. При этом показатели изгиба одного из подпространств слишком высоки…

Мы совершаем переход? Но первое и самое важное требование для туннеля свертки — сбалансированный изгиб всех подпространств. При излишне высоких показателях одной из составляющих туннель просто не возникнет…

Что-то происходило, а я ничего не мог сделать.

— Ещё разряд!

На этот раз крепость перегородки я опробовал, даже не дожидаясь, пока потухнет озерцо рассеянного разряда. Ничего.

А если именно сейчас иномиряне методично уничтожают «Черну»? Или челнок, на котором осталась Вир? И кто из наших может умереть, пока я бьюсь о невидимую стенку?

Перед глазами вдруг плеснуло багровым, мир окрасился в тона, напоминавшие о свете Оноры. Волна затихшей было ярости снова ударила наотмашь, стирая все мысли. Зачастил пульс, отдаваясь в ушах и висках барабанной дробью.

Сквозь неё продрался металлический голос компа:

— Ухудшение жизненных показателей! Концентрация вируса на внутренней оболочке скафандра резко возросла!

Красный туман плыл перед глазами, было жарко. Невыносимо жарко. Я вдруг ощутил, как давит на кожу оболочка скафандра — та самая, внутренняя, с резко возросшей концентрацией вируса. Давит до мозжащей боли. И жгло нестерпимо…

— Разгерметизировать скафандр. — Выдохнул я.

Щелкнуло. Воздух в отсеке пах озоном, прикосновение прохладного воздуха к коже лица неожиданно оказалось чистым и свежим. Хотя температура в отсеке уже должна была подняться до восьмидесяти градусов, не меньше.

Я выскользнул из брони, прижал обе ладони к перегородке. Литое, гладкое нечто, на ощупь — теплее, чем воздух.

Тыльная сторона ладони неожиданно поросла черными шипами. Крохотными, неровными, не выше двух миллиметров. Отвратительно знакомыми. А преграда под руками перестала быть твердой, и одна из ладоней, продавив её с легкостью, как слой желе, ушла на ту сторону…

Напротив, перед колоннами, появился иномирянин. Выскользнул громадным блестящим жуком из-за края пробоины, уставился выпуклыми темными глазами, вскинул клешню — три суставчатых пальца собраны щепотью, длинный то ли отросток, то ли ещё один палец, идущий от локтевого сустава, отведен в сторону. В пространстве между ними танцует точка света.

Странное все-таки у этого народца оружие — что ни возьми, все сияет и блестит. Комбинации полей? Но откуда берется энергия, и где аппаратура, которая следит за конфигурацией и напряженностью поля?

Я перешагнул через оплавленный край стены, слыша, как трещит на груди комбез. И даже не глядя, знал, что сейчас сквозь ткань прорастают иглы. Вирус словно менял мое тело, используя для этого материал преграды…

Материал — или все-таки поле?

Иномирянин развел пальцы пошире, точка света метнулась ко мне. Я, почти не глядя, отбил её рукой. Светлая звездочка прильнула к ладони и впиталась в неё. Треск ткани теперь слышался и со спины. Этак я скоро весь иглами обрасту, как еж…

Или как то существо с Турании.

Змеиномордый метнулся назад, судорожно дернул верхней конечностью. Меж пальцев снова появилась точка света. Вот только меня он больше не интересовал — и было ощущение, что мне он не противник.

Меня интересовали те двое, что стояли, положив верхние конечности на колонны. Навстречу мне метнулись сразу трое иномирян, от них рванулись ленты темного тумана, скользнули между колоннами, прильнули к моих ногам. Те колонны, которых ленты задели краем, потемнели, пошли черно-радужной окалиной…

Технопласт на палубе с хлюпаньем потек вниз, обнажая решетчатый настил.

А у меня только под коленками зачесалось — и с хрустом, прорывая ткань, из тела рванулись наружу короткие черные иглы. Я скользнул между колоннами, собираясь добраться до тех, кто мне был нужен.

Игравшийся со звездочками света змеиномордый, которого я при этом маневре обошел, прыгнул сзади. Тяжеленное тело сбило с ног, придавило к палубе. Я выкрутился, без замаха врезал локтем — и уже наполовину освободившись, вмазал кулаком в килевидную грудь. Коротко, наработанным ударом. На костяшках пальцев, когда я отвел руку, шипы вытянулись уже до одного сантиметра…

Темные ленты тумана, растянувшиеся по оголенному решетчатому настилу и дрожавшие вместе со всем кораблем, приподнялись, стягиваясь вокруг нас двоих. Я их даже не ощутил, одним движением вставая на ноги. Зато змеиномордый сразу забился в судорогах, черный панцирь на каплевидном брюхе стремительно начал подтаивать снизу.

А я уже прыгнул к колоннам. Задел одну из них — щелкнуло, и вместо дрожи патрульник тряхнуло, как от сдвоенного ракетного взрыва. Змеиномордые рванулись ко мне, корабль тряхнуло ещё раз, палуба ушла у меня из-под ног.

И сверху ко мне спикировала светящаяся амеба. Шипы на ладони с колким хрустом поймали её на острия, сияние затопило отсек…

Я увидел.

Конструкции корабля протаяли перед глазами — половину пространства за плитами обшивки занимала Онора, только багровая сфера её теперь была надкусана, словно чья-то гигантская пасть отхватила здоровенный кусок с края. Вдали, по черной пропасти космоса, ползло коричневое пятнышко Турании. А над ней серебряной меткой навис чей-то корабль — но не «Адмирал Мархаузен». Напоминал он…

Я прищурился, приземляясь на палубу.

Напоминал он древние корабли Земли — те, что плавали когда-то по громадным океанам материнской планеты. Никаких ракетных плоскостей, вытянутый вздернутый нос, овальные, растянутые очертания корпуса, обрезанные сверху по безукоризненной прямой, круглая корма.

Руки сами рванулись вперед — и встретили змеиномордых. Я взорвался градом ударов, зависнув над палубой в тягучем, странном прыжке. Ленты темного тумана, утянувшись к колоннам, бессильно клубились у их подножий. Шипы похрустывали, прорывая черные панцири.

У серебряного кораблика, там, за Онорой, далеко впереди, вдруг исчезла корма. Все, как тогда, с «Верным».

И как тогда, с «Верным», где-то на той стороне находился «Адмирал Мархаузен».

 

Глава двадцать девятая. У багровой стены

Без скафандра и импульсника дралось на удивление легко. И движения выходили скупо-экономичными, выверенными до сантиметра, словно у рук-ног появился свой разум, и сочленения брони уже не давили, врезаясь в тело…

Шипы, торчавшие из кожи, тоже не тревожили — я чувствовал их как часть своего тела.

Панцири проламывались легко, хитин сыпался мелкой яичной скорлупой. Одному из противников я раскроил скулу, узким валиком торчавшую под глазом. Но крови — или что там у них вместо неё — не было. В щелях проломленных панцирей упруго тряслось темное желе, похожее на размягченную резину, и только.

Никто из иномирян так и не издал ни звука. Змеиномордые после двух-трех ударов молча падали, судорожно дергались на полу под непрестанные щелчки и скрипы нагревавшегося корпуса. И под тихий гул, шедший откуда-то из глубин корабля — после толчков, приключившихся, когда я задел одну из колонн, все снова работало как прежде. И палуба ровно тряслась, и над головой углублялась дыра в Оноре…

Противников у меня оказалось пятеро. Пара иномирян, стоявших у колонн, так и не сдвинулись с места на всем протяжении драки. Стояли, замерев, держа клешни на конструкциях из кубиков, и не сводили с меня неприятного взгляда выпуклых глаз. Двое там, пятеро веером вокруг меня…

А ведь если мне не изменяла память, в отсек змеиномордых вошло шестеро. Или тот, кого я оставил связанным, присоединился к своим — или, пока я вылезал из скафандра, сюда вошел ещё кто-то.

Над головой, там, где протаяли, став прозрачными, технопластовые плиты обшивки, висела багровая Онора. Провал в её боку подрос, став округлым туннелем. В середине этого туннеля, как камушек в чаше, лежала коричневая Турания. Повыше и левее, за пределами багрового диска звезды, замер серебряный кораблик, теперь уже обезображенный, без кормы. Вокруг по черноте космоса разливалось едва заметное радужное сияние, словно корабль входил в туннель свертки. Но ореол сияния был заметно смещен в сторону красно-фиолетовой части спектра. И размер имел слишком большой — раза в три побольше самого корабля. Может, я видел результат применения чужого оружия, а не след бегства?

Но расклад сил не в пользу хозяев серебряного кораблика, так что, скорей всего, это именно бегство. Засевшие на «Адмирале Мархаузене» уже откусили у них треть корпуса, а змеиномордые на «Мей-Лу», судя по тому, что я сейчас видел, уничтожали Онору.

Но зачем?

Метка Турании замерла строго в центре круглой дыры, прогрызенной в диске багрового карлика. Словно бы намекая и указывая. А вот эта цель уже имела смысл — поскольку там, на планете, находилась база неизвестных иномирян.

База, на которой я подцепил вирус. Где в нишах-стеллажах лежали существа с такими же шипами, как у меня…

К паре сдвоенных колонн, у которых стояли змеиномордые, я прыгнул с места. Ещё в прыжке врезал ногой по одной из них. Гости из чужого мира клешни на конструкциях держали до последнего. Это их и подвело — потому что колонны, слетев с места, их же и вдавили в переборку. С грохотом, но без искр и световых эффектов.

Между основаниями упавших колонн и палубой я не увидел ни проводов, ни разъемов — значит, тут дистанционное управление.

В следующее мгновенье палуба ушла из-под ног, и конструкции корабля разразились протяжным, стонущим скрипом, словно кто-то гигантский брал корпус на излом.

Я вскинул голову, подчиняясь непонятному порыву.

Туннель в диске Оноры на глазах уменьшался, почти идеально круглый профиль его стремительно заполнялся багровыми потоками раскаленной плазмы. Потоки схлестывались на нижней части туннеля — ближе к центру звезды. Выкидывали вверх струи, тут же зацветавшие завитками размазанных вихрей, пускали по черноте космоса веера темно-алых капель, переходившие в шлейфы красноватого тумана…

Количество шлейфов ежесекундно нарастало, диск Оноры выпускал их все больше — и все из области, где прежде находился туннель, теперь уже исчезнувший, полностью закрытый туманом.

То, что происходило, было похоже на расфокусировку работающей установки — в результате чего мощь, уничтожавшая звездную материю, размазалась по большему сектору, снимая с Оноры верхние слои, как шкурку.

Всякий успех, достигнутый в бою, следует развивать, так что я рванулся по кругу, снося оставшиеся конструкции. На этот раз палуба из-под ног не уходила, но стон, который издавали конструкции корпуса, звучал все сильней, накатываясь мощными аккордами.

Волны тумана вытекали из бока Оноры багровыми реками, формируя колыхавшуюся пелену, реющим стягом торчавшую из края звезды — и полностью заслонившую серебристый кораблик. Пелена вроде как росла, причем в нашу сторону. Плохо. Рано или поздно эти реки выкинутой плазмы дотянутся до «Мей-Лу». Скорость у выбросов наверняка немаленькая, а купание в струях звездного вещества, пусть даже и разреженного, конструкцией корабля наверняка не предусмотрено.

Трое змеиномордых попытались приподняться. Пришлось их успокоить — одного пинком по округлому брюху, второго тычком под вытянутую челюсть, туда, где у человека горло. Под шипами, торчавшими из ладони, хрустнуло, оба послушно запрокинулись на спину.

Больше ничего не происходило. На потолке колыхалось кольцо, выросшее вокруг Оноры, кое-кто из змеиномордых вяло шевелился… и я вспомнил о наших, укрывшихся в отсеке «Мей-Лу».

Здесь вроде бы сделано все, что можно, а их время на исходе. Не пора ли…

По коже вдруг хлестнуло горячим, раскаленным воздухом. Я закашлялся — каждый вздох обжигал, глаза и макушку запекло, словно меня засунули в топку термопечи. Кожу между лопатками мгновенно стянуло от жара…

Ступни тоже ожгло — матерчатые боты, входившие в комплект комбеза под скафандр, от соприкосновения с решетчатым настилом оплавленной палубы почти не защищали. Вот именно что оплавленной — когда технопластовые плиты, уложенные на решетчатый настил, потекли, сюда проник горячий воздух из нижнего отсека…

Но всего мгновенье назад эта жара не ощущалась!

Я заплясал, прыгая с ноги на ногу. Взмахнул руками, чтобы удержать равновесие — и тут же заметил, как исчезают, стремительно втягиваясь в кожу, шипы. На тыльной стороне ладоней от них остались лишь черные точки. Все? Вирус, оснастивший тело шипами, перестал действовать? Дело сделано, иномиряне разложены по палубе, колонны снесены… человек сделал свое дело и может уйти.

Или вирус сделал свое дело — и может уйти.

Температура на корабле должна быть градусов под восемьдесят, вспомнилось вдруг. По спине щекотно скользнули струйки пота, напоминая о том, что у организма на такой жаре минут через пятнадцать кончаются запасы воды, испарять становится нечего и начинается перегрев. Да и ноги жгло качественно. Выход был только один.

Я прыгнул вперед, подхватил за перемычку над аркой сдвоенную колонну — одну из тех двух, за которых до последнего держались иномирянине. Потом метнулся через весь отсек к пробоине, но из-за низкой гравитации не успел затормозить и врезался с разгона в невидимую преграду. Поле, закрывавшее пролом, было по-прежнему на месте.

По ладоням и плечам неожиданно прошелся щекотный озноб. По руке перед глазами стрельнуло черными иглами, она тут же провалилась на ту сторону, я протиснулся следом.

Здесь было немного прохладнее — невидимая преграда, залепившая пробоину, не пропускала внутрь горячий воздух. Распахнутый Козодой ждал возле пробоины в компании трех роботов. Внутрь скафандра я скользнул, побив все рекорды. Загерметизировался и тут же рявкнул, кашляя и задыхаясь:

— Всех роботов — в отсек за пробоиной! Охранять существа…

Их лучше не охранять, а добить, мелькнула мысль. А ещё лучше вообще не трогать — во избежание потери боевых единиц. И так осталось всего трое.

— Отмена приказа. — Поправился я. — Ставлю задачу — охранять металлическую конструкцию. Вот эту.

И пнул носком боты сдвоенную колонну.

— Выбери одного из роботов — пусть оставшиеся двое прикрепят эту штуку к его корпусу. Тяжами.

— Принято к выполнению.

Пора было заняться остальным кораблем. Стонущий скрежет звучал гораздо ровней и тише, на потолке, куда я украдкой глянул, теперь ничего не проглядывало. В любом случае, в соседнем отсеке я сделал все, что мог, и от угрозы нападения змеиномордых себя на время обезопасил. Будем надеяться, что их на «Мей-Лу» больше нет, или все они заперты за переборками…

Пора вспомнить о первоначальном плане, главная цель которого — спасение наших.

— Управление скафандром переключить на левую руку.

— Принято. — Откликнулся комп.

Я, плавно двинув ладонью, перелетел к пульту.

Температура в отсеке связи, пока меня не было, поднялась. Хотя тут все равно оказалось ощутимо прохладней, чем за стенкой. Но экран отключился — и неизвестно, заработает ли снова. Я облизнул пересохшие губы, вдавил пальцем кнопку пуска, приказал:

— Как только включится…

И если включиться, мелькнуло в голове.

— Сразу переведи на вогеймский и протранслируй наружу — на корабле экстренная ситуация. Программы боевых роботов сбоят, есть опасность чужого подключения. Отключить киберблоки всех М-236, вывести роботов из активного режима, очистить память и начать перезагрузку программного блока.

Именно этим ценен отсек связи — тот, кто здесь находится, по своему желанию может ставить на перезагрузку любой механизм корабля, снабженный хотя бы одной электронной схемой. Поток, который заканчивали наши связисты, не зря назывался «системы электронного управления»…

И насколько я знаю, у вогеймских кораблей отсеки связи выполняли те же функции, что и у нас.

Сейчас все вогеймские роботы замрут на месте. Что именно с ними случилось, вогеймцы сообразят не сразу — сначала попинают по корпусу, решат, что от нагревания что-то полетело в механизме. Или сели аккумуляторы. И только потом заподозрят неладное в более глобальном масштабе.

Перезагрузка программ у роботов занимает от пяти до семи минут, этого времени хватит, чтобы завершить задуманное. Если мне повезет, начатая сейчас перезагрузка никогда не закончится.

Если, конечно, она вообще начнется…

Экран вяло моргнул полотнищем из серо-голубых помех. Ещё раз моргнул … и наконец выкинул картинку, где на звездах сидели золотые грифы, сейчас порядком выцветшие. Местный компьютер прогундосил что-то простуженным голосом — динамики начали перегреваться? Комп скафандра перевел:

— Приказ выполнен.

— Переводи дальше. — Торопливо сказал я. — Немедленно запустить экстренное срабатывание всех аварийных переборок. По всему кораблю, исключая лишь ракетную палубу. И везде заблокировать механизмы ручного управления переборками. На корабле обнаружена биологическая угроза, нельзя допустить её распространение…

Выдуманная мной на ходу причина прозвучала вполне убедительно. И, что забавно, вполне соответствовала истине — биологической угрозы на вогеймском патрульнике сейчас было хоть отбавляй. Я со своими шипами, змеиномордые с неизвестной биологией…

После секундной паузы и гундосой скороговорки компьютера «Мей-Лу» металлический голос в наушниках доложил:

— Выполнено.

— Импульсник на ручное управление. — Я вскинул правую руку.

А потом оплавил пульт под главным экраном и прошелся по отсеку, уничтожая выступающие из стен консоли. Когда связисты «Мей-Лу» попытаются дистанционно восстановить контроль над роботами и переборками — а у них должен имеется код, с помощью которого управлять здешней аппаратурой можно из любой точки корабля — управлять будет нечем.

И даже если они сумеют пробиться сюда, пожертвовав остатками энергии в собственных скафандрах, неважно, через внутренние коридоры корабля, закрытые переборками, или выбрав путь через вакуум и продырявив обшивку, это им не поможет. И перезагрузка программного блока всех М-236 уже не будет завершена…

— Приказ двум роботам без груза — пробить дыру в палубе, под их размеры. — Скомандовал я.

Ракетная палуба находилась под ногами, вот туда-то мне и нужно было попасть. «Мей-Лу» условно была захвачена — с экипажем, запертым в районе кормы, с замершими боевыми роботами, у которых стерто все программное обеспечение. Но в данной ситуации мало было захватить корабль, его ещё нужно увести от звезды. Иначе через полчаса-час он станет месивом раскаленных конструкций.

В середине которых, в том самом отсеке, погибнут наши.

Импульсники роботов сверкнули бело-голубым, проплавляя дыру, и металл палубного настила в ответ брызнул алыми каплями.

— Подключить целеуловитель к импульснику. — Пробормотал я, наблюдая, как роботы, каждый со своей стороны, заканчивают плавить две линии, сходящиеся в один круг. — Цель — уничтожать все, что движется и колышется.

Поскольку наши заперты в отсеке, встретиться мне могли только вогеймцы или змеиномордые — так что пусть целеуловитель зверствует. У него и скорость ведения огня повыше моей, и прицел поточней.

Кусок палубы, проплавленный по кругу, со звоном провалился. Я швырнул в проем светодиск, скомандовал:

— Роботам — за мной, цепью.

И нырнул в дыру.

Задуманное было делом рискованным, однако могло удастся. Конечно, корпус корабля будет испорчен, ракетные плоскости оплавятся — но «Мей-Лу», если я ничего не сделаю, и так скоро пойдет на переплавку. Где-то там, вдали, сейчас тянется к кораблю полотнище плазменного выброса. И Онора понемногу притягивает к себе…

Помещение под отсеком связи оказалось отсеком управления ракетной группы — об этом говорили восемь ложементов, расставленных на значительном удалении друг от друга, по двое в ряд. Перед каждым вытянулся столбик служебной аппаратуры. Деталь почти раритетная, потому что в современных кораблях электронику, отвечавшую за связь и управление, а также за развертку визорного экрана, размещали в изножьях ложементов.

Я пролетел над спинками ложементов, двери отсека предупредительно распахнулись. Я на ходу швырнул в открывшийся темный проем световспышку.

Передо мной открылась ракетная палуба, на которой, согласно моему приказу, аварийные переборки так и не опустились.

Свет единственной световспышки — их запас подходил к концу, поэтому следовало экономить — высветил уходящее влево и вправо единое громадное пространство. Объединявшее оба крыла ракетных плоскостей. Рядами, уходя в темноту, слева и справа выстроились ракетные грузовые платформы, все с ракетами на станках. «Мей-Лу», идя сюда, готовилась к драке серьезно, взамен тех ракет, что были выпущены по «Черне», в шахтах наверняка уже установлены новые. И на станках платформ ждут своей очереди следующие носители с зарядами — возможно, тоже алзоиновыми, вскрывающими обшивку и высасывающими кислород быстрее, чем успевают опуститься аварийные переборки…

Мне не нужно было смотреть на потолок, я и так знал, что над каждой платформой сверху нависает зарядный люк ракетной шахты — две плотно сомкнутые длинные створки.

— А дай-ка мне сейчас положение этого корабля по отношению к Оноре. — Распорядился я. — Картинкой на экран, для большей ясности…

На внутреннем экране шлема вспыхнул квадрат — сбоку насыщенно-алая дуга, означавшая поверхность звезды. На другом конце квадратика замерла точка…

— Даю увеличение для корабля. — Предупредил комп.

Точка подросла, превратившись в силуэт пузатой птицы. Именно пузом и обращенной к дуге.

— Теперь дай вид на корабль сбоку.

Дуга осталась такой же и там же, а вот положение птицы поменялось — теперь она повернулась ко мне боковой стороной. Выступы ракетных плоскостей слились с корпусом.

— Как направлен нос корабля по отношению к поверхности Оноры? По восходящей или по нисходящей? — Спросил я, хотя по картинке это и так было видно. Нос самую малость смотрел вниз.

И это очень плохо. При импульсе, который швырнет «Мей-Лу» вперед, мы, вместо того чтобы уйти от звездной короны, войдем в неё…

— Корпус корабля сориентирован по нисходящей, нос направлен вниз под углом две целых шестьдесят восемь сотых градуса, по отношению к горизонтали, перпендикулярной к радиусу.

Придется рискнуть даже больше, чем я предполагал. А выбора-то нет, раз корабль направлен вниз, к Оноре…

— Запрет на свободное ведение огня. — Пробормотал я. — Цели ловить, но стрелять только по моей команде.

Не стоило слишком вольно швыряться импульсами на ракетной палубе — мало ли что. Противник, который может мне повстречаться, тоже должен это учесть…

— Двум роботам, тем, что без груза — за мной. Третьему, с колонной, ждать тут. При малейшем шуме или движении докладывать.

Движение левой ладони — меня швырнуло влево. Я пронесся над ракетными грузовыми платформами до самого конца палубы. Приказал, замерев под крайним зарядным люком и кинув на палубу очередной диск световспышки:

— Отсканируй все, найди и покажи мне люк для обслуживания крайней шахты.

Красная прямоугольная рамочка вспыхнула на экране шлема почти тут же. Значит, обслуживающий люк на вогеймских патрульниках располагается в самом низу ракетной шахты, под дюзами носителя? Рисково живут вогеймцы — люк-то используется при внештатных ситуациях. А ну как дюзы полыхнут из-за неисправности, той самой, из-за которой в шахту кто-то полез? При открытом люке возможно все — и ракета снизу подорвется, и цепная реакция пойдет гулять по платформам с ракетами…

Круглую створку обслуживающего люка я открыл вручную — там сбоку предупредительно была установлена красная рукоять. Бросил скороговоркой:

— Роботам ждать внизу, без команды не стрелять…

Ручное открытие задних люков ракетных шахт дело нетрудное. Главное — найти рукоять или другой механизм, отвечающий за это. На «Мей-Лу» для этого использовали рычаг, торчавший у самого дна шахты, рядом с уплотнителем люка. Я дернул, упершись ногами в плиты из огнеупорного бронекристалла — в шахте искусственной гравитации не было, и для рывка требовалась опора. Дюзы ракеты, лежавшей на пусковых аппарелях, висели над головой, от этого становилось немного не по себе…

Люк открылся медленно. Я замер на краю шахты, уцепившись за рычаг и глядя перед собой. Багровый лик Оноры глядел на меня, загораживая половину обзора — и оттуда, разлившись по горизонтали, воткнутой в край звезды почти перпендикулярно, наплывала на меня река багряного пламени. Удивительно близко — кажется, руку протяни, и нащупаешь…

Долю секунды я заворожено смотрел на поток плазмы, текущей широким потоком. Потом спохватился и бросил себя движением левой руки к пусковым аппарелям.

— Целеуловитель отключить, импульсник на ручное управление.

Крепления аппарелей я заварил в нескольких точках так, чтобы ракета с них уйти уже не смогла. Потом, примерившись, провел лучом разряда по обшивке нижней дюзы. С ближнего расстояния. Получилась щель — недлинная, где-то на полметра.

Пламя заработавшего двигателя её ещё расширит. Все это приведет к тому, что факел из нижней дюзы ударит косо, давя на нижнюю кромку пусковой шахты всей мощью вылетающей плазмы. Все это в сумме должно было дать довольно сложный импульс — вперед и немного вверх, уводя нос корабля вверх. Конечно, масса патрульника слишком велика для одного ракетного двигателя — но у меня в распоряжении вся ракетная палуба.

Лишь бы аппарели выдержали. Впрочем, максимум, что случиться — сорвавшаяся с креплений ракета выбьет передний люк пусковой шахты и улетит в пустоту, сбившись с прямого курса из-за поврежденной дюзы…

И даже если боеголовка взорвется, не беда — пусковые шахты обычно рассчитываются и на это. Главное, чтобы все люки были закрыты.

Я выскользнул наружу, тщательно задраил за собой люк и распорядился:

— Найди мне пульт ручного запуска ракеты.

Красная рамка снова зажглась, указав на неприметную панель под носом ракеты, на передней переборке ракетной палубы. Пришлось слетать туда. Секунду я разглядывал три кнопки, выстроившиеся в ряд по вертикали на коробке из серого технопласта, прикрытой колпаком из бронекристалла — защита от случайного касания. Потом голос компа в наушниках сообщил:

— Зажигание. Кнопка отмечена снизу языком пламени. Продувка и прогрев дюз — кнопка отмечена тремя волнообразными линиями. Вывод двигателей на полную мощность — кнопка, помеченная снизу стрелой. Визор, вделанный в пульт, предназначен для ручного выбора цели и соединен с камерой на обшивке. В данный момент вся система обесточена и находится в нерабочем состоянии.

— Одного из роботов поставить к пульту. — Резко приказал я. — Они вогеймской сборки, и почти ровесники этого корабля, так что их разъемы вполне подойдут. Пусть запитает пульт от своего аккумулятора и ждет моей команды. Оставшиеся двое — за мной…

Повтор операции на правой ракетной плоскости — с открытием люка и прорезью дюзы — занял ещё меньше времени. Здесь не надо было спрашивать у компа, где находятся нужные рычаги и панель, их я углядел ещё на подлете. Оставил у кнопок второго робота и вернулся к дверям главного отсека ракетной группы.

Наступала минута, которая покажет, прав я или нет — и спасемся ли мы. Полотнище плазмы из раны, проделанной в боку Оноры оружием змеиномордых, уже летело к «Мей-Лу». Я выдохнул, мгновение помолчал, собираясь с духом.

И объявил:

— Роботам, стоящим у панелей — включить зажигание.

Палуба под ногами едва заметно дрогнула.

— Продувка дюз.

Дрожь, прошедшая по корпусу корабля, немного напоминала ту, что началась после включения машины змеиномордых. Я отсчитал до десяти, медленно, не спеша.

Будь моей целью удачное попадание, следовало бы досчитать как минимум до шестидесяти. Но сейчас равномерный прогрев дюз для улучшения тяги меня не интересовал. Наоборот — чем больше повредит слишком быстрый запуск нижние дюзы, тем лучше…

— Обеим роботам у пультов ручного запуска. — Я вдруг ощутил, как пересохли губы.

Времени, чтобы выпить воды из поилки, не было. Времени и без того было мало, оно стремительно утекало, подгоняемое рекой плазмы, текущей к «Мей-Лу» со стороны Оноры…

— Сейчас нажмете кнопку вывода на полную мощность и немедленно вернетесь ко мне. На максимальной скорости. Нажатие кнопки на счет три. Раз, два, три…

На обеих концах ракетной палубы взревели двигатели, палуба под ногами дернулась. Ещё раз. Из темноты с двух сторон вынырнули роботы, замерли слева и справа от меня, припав к палубе. На шаг впереди, как верные стражи.

Двигатели ревели.

Не было ощущения ускорения — масса пусть и небольшого корабля слишком велика для двух ракет. И все же я чувствовал, что «Мей-Лу» ползет вперед. Медленно, метр за метром…

Но ползет, вперед и вверх.

Нос корабля не торопясь задирался, переходя с нисходящей траектории на восходящую.

Дрожь корпуса нарастала, тяга двух ракет боролась с притяжением Оноры. Я выждал минут десять и таким же способом запустил ещё пару ракет. Не по соседству с работавшими, а через люк.

Заодно глянул, что сейчас творилось на концах длинной палубы. Двустворчатые зарядные люки под запущенными движками раскалились, приобретя красноватый оттенок. Здесь, на концах ракетных плоскостей тряска ощущалась сильнее, чем в середине палубы.

Запуск ещё двух движков превратил эту дрожь в судорожную тряску.

Как бы не отломились плоскости-то, подумал я, стоя у дверей главного отсека. Хотя их должны рассчитывать на двадцатикратные перегрузки — но кто их знает, вогеймцев…

Прошло ещё минут пять, прежде чем я ощутил прилив тяжести к ногам. Ускорение, благословенное ускорение!

— Доложить о скорости корабля!

— В данный момент — четырнадцать метров в секунду. Ускорение составляет ноль целых шесть десятых метра в секунду, и все время нарастает. Угол атаки корабля также растет, траектория движения идет по восходящей.

Мы все-таки вырвались из цепкой хватки Оноры! И будем жить!

Меня окатило волной облегчения. Вид полотнища разбрызганной плазмы, летевшей к нам от Оноры, подействовал-таки на нервы. Подобные зрелища вообще очень действенны…

Я облизнул пересохшие губы и приложился к поилке. Сделал несколько больших глотков.

Что теперь? А теперь, пожалуй, надо навестить Шигапова. Узнать, как у них дела и оставить там робота с колонной. Пусть наши присмотрят за конструкцией змеиномордых, а заодно заберут себе аккумулятор робота. Охлаждение отсека при жаре, стоявшей на корабле, вещь энергозатратная.

Если кто-то из экипажа забредет на ракетную палубу, когда я уйду, к раскаленным пусковым шахтам все равно никто не сунется. Опасно, да и бессмысленно. Кнопки остановки двигателей на ручном пульте нет, поэтому они будут работать, пока не кончится все топливо. На «Мей-Лу» используют тридцать вторые Хоноры, рассчитанные на три с половиной часа полета. Довольно современные ракеты облегченной категории, как раз для патрульника.

А ещё, подумал я, следует срочно связаться с «Черной». И узнать, что творится на той стороне Оноры. Пусть Вейдул получает оттуда данные с задержкой на четверть часа, это все равно лучше, чем не знать ничего.

Цел ли серебристый кораблик? Сумел отбиться, бежал или погиб? И что делает «Адмирал Мархаузен» сейчас? Кстати, он собирался прибыть сюда, как только закончит дела на той стороне…

Визит к нашим откладывается, с сожалением и легким оттенком стыда подумал я. Сначала нужно узнать, что твориться вокруг.

Я огляделся.

Носовые отсеки ракетной палубы прикрывала переборка. Посередине дверь… обычно в этой части корабля находится генератор свертки. Сейчас он обесточен.

Идеальное место, чтобы пробить обшивку и связаться с «Черной».

— Роботам следовать за мной. — Скомандовал я.

И бросил себя вперед легким движением руки.

Дверь в носовой отсек оказалась даже не заперта. Прежде чем войти, я бросил внутрь диск световспышки.

Сразу за порогом вдоль стены шел небольшой перешеек метра три шириной. Ниже выступал генератор свертки, установленный горизонтально. Большая часть его пряталась в пространстве, относившемся к нижним палубам, в сердцевине корабля. Размеры у него были немаленькие, между настилом этой палубы и махиной генератора оставался зазор всего в полметра. Бока поблескивали осмиевой арматурой, уложенной в многовитковую спираль.

От генератора к обшивке шли облепленные хомутами магнитных ловушек трубы — передаточные каналы микроволн особой частоты. Там, за пределами корабля, трубы соединялись с внешним кольцом генератора и внешней аппаратурой.

— Пробить в обшивке окно. — Распорядился я.

И посторонился, пропуская роботов. Потом дернул рычаг герметизации двери. Побережем кислород, пока корабль обесточен…

Едва во внешней обшивке корабля появилась щель, голос компа в наушниках пропел:

— Сообщение с «Черны» и с челнока, выйти на связь?

— Нет, мы сюда просто погулять зашли. — Проворчал я. — Выходи, немедленно!

— Какое сообщение зачитать первым?

— С «Черны».

Что бы ни хотела сказать Вир — у Вейдула больше возможностей для сбора новостей. И зонд у него на той стороне болтается, так что первое слово ему…

— Руновец, откликнись. Вогеймская посудина с той стороны Оноры появилась здесь. Вылупилась из туннеля свертки несколько минут назад, сначала двинулась к вам, а потом остановилась.

Двинулась и остановилась. На «Мархаузене» заметили выбросы плазмы от движков ракет? По времени совпадало. Однако с мощностями крейсера это не проблема — запросто могли бы пристроится к «Мей-Лу» на параллельных курсах и выбросить коридор-связку нужной длины. На худой конец, послать пару челноков.

— Мы к ним не суемся, и они к нам тоже…

Молодец Вейдул, подумал я.

— На всякий случай мы идем на меняющихся курсах. И наблюдаем. Как я понимаю, плазменные факелы на ракетных плоскостях — твоя работа? То есть ваша. Вовремя вы это придумали, я о таком и не слышал. К кораблю от Оноры надвигается странный протуберанец, растянутый на несколько сот тысяч километров. Вы только-только успеете проскочить. Про приказ доставить информацию на Рунову помним, поэтому при малейших признаках заварушки уйдем в туннель.

Нет, он точно молодец.

— А это твоя полоумная особистка висит у корабля, куда вы отправились, на хвосте. Теперь главное — не знаю, чем вы там сейчас занимаетесь, но на той стороне Оноры что-то произошло. Откуда-то появился неизвестный корабль, потом у него исчезла корма, следом корабль засиял красным, исчез… Что это было, не знаю. Если имеются какие-то идеи, сообщи, пока мы тут. Конец связи. Теперь сообщение с челнока — младлей, отзовись. Вы хоть живы там?

Заботливая Вир, подумал я. И ощутил, как растягиваются губы в слабой улыбке.

— Я прослушала запись всех разговоров, которые шли между «Черной» и челноком, и теперь в курсе всего…

Кто бы сомневался, подумал я.

— Не знаю, следите ли вы за окружающим пространством, поэтому на всякий случай сообщаю — на этой стороне Оноры в восемнадцать двадцать шесть по общегалактическому времени появился крейсер вогеймской постройки, очень похожий на «Адмирала Мархаузена» из доклада твоего земляка. Сначала двинулся к вам, потом врубил торможение. Сейчас висит в ста двадцати восьми тысячах километров от вас, если смотреть по горизонтали — на шести с половиной часах от носа корабля. Если понадобится помощь, могу немедленно прибыть к вам. Если потребуется огневая поддержка — знайте, у меня тут на челноке аккумуляторы под завязку. Конец связи.

Легкая улыбка продолжала держаться на лице, пока я размышлял. Почему «Мархаузен» не идет на помощь к «Мей-Лу», как собирался? Пытается связаться сначала с экипажем или змеиномордыми, но не получает ответа? Или получает, только ответы не радуют?

Мне это было на руку, поскольку драться сейчас не тянуло. Сижу на чужом корабле, с голым, можно сказать, задом, прикрытым только скафандровой броней. Шипы с ладоней исчезли, а вместе с ними ушла сила, которая помогала в схватке с иномирянами. И жара, обжигавшего голову перед появлением шипов, нет, и будущее туманно…

Будем рассуждать здраво, подумал я. Что можно противопоставить вогеймцам? Предположим, корму патрульника они не откусят, пожалеют своих. Но послать челнок или абордажную команду обязаны. Обещали же они помочь своим?

И если пошлют, один я не выдюжу против толпы десантников и роботов, приписанных уже не к этому, а к другому кораблю.

Что можно использовать? Ракеты, которых на «Мей-Лу» достаточно, против «Мархаузена» бесполезны — погибший «Верный» тоже пытался отбиться от вогеймцев ракетным залпом, но это ему не помогло. Оружие змеиномордых могло бы изменить расклад…

Но пункт управления на пилотной палубе разгромлен. И в любом случае я не умею управлять этим хозяйством. Источник серых шаров неизвестен, к тому же шар, уничтоженный моим резаком, мог быть единственным на корабле. Опять-таки — я не умею им управлять…

Было ещё кое-что. Рано или поздно корабль опишет петлю и снова устремиться к Оноре. До этого времени надо что-то придумать. Возможно, придется запустить ещё одну пару ракет, с прорезью уже в верхней дюзе. Или подорвать узловые фермы ракетных плоскостей. Но сделать это надо до того, как «Мей-Лу» пройдет верхнюю точку петли.

Плохо, когда нельзя окинуть взглядом все и оценить обстановку в целом. Можно, конечно, запросить картинку у компа, он выкинет мне на экран очередной квадратик. Подчеркнет нужное рамочками, даст укрупнение…

Окрашенная багровым щель в обшивке, проделанная роботами, притягивала взгляд. Желание выйти наружу и осмотреться было интуитивным, но становилось все сильней.

— Расширить окно. — Приказал я, доставая квадратики гравитационных тяжей.

Нараставшее ускорение давило на грудь, отбрасывая к переборке за спиной, поэтому перед выходом следовало закрепиться парой тяжей…

И вперед, в вакуум.

От носа «Мей-Лу» я отплыл неспешно. Корабль тут же начал меня обгонять. Пара гравитационных тяжей, закрепленная на поясе скафандра, мягко тянулась, не мешая дрейфовать в сторону.

Выступ, под которым пряталась капитанская рубка, проплыл мимо. Потом потянулась верхняя часть фюзеляжа.

Багряный язык плазменного выброса уже не казался полотнищем — густой кровавый туман, игравший волнами и яростными темно-алыми складками, надвигался на «Мей-Лу» исполинской стеной. Горевшая багровым плотина стояла уже близко, нависала над головой, казалось, руку протяни и коснешься.

И хоть я знал, что ощущение близости лишь иллюзия, вызванная гигантскими размерами, все равно под ложечкой что-то дрогнуло.

Вейдул был прав, говоря, что мы только-только успеем проскочить. Может, из-за этого «Мархаузен» не спешит к своим на помощь? Кстати, где он?

Я шевельнул левой ладонью, разворачиваясь. Как сказала Вир, на шести с половиной часах от носа…

На шести с половиной часах от носа была лишь чернота, утыканная редкими звездами. Подчеркнутая снизу багровой дугой Оноры, на фоне которой плыла корма патрульника, а следом за ней метка челнока.

Я распорядился:

— Где-то тут, в ста двадцати восьми тысячах километров, должен болтаться вогеймский крейсер. Найти, укрупнить и показать.

Исполнительный комп, как всегда, не подвел — отыскал и укрупнил так, что силуэт «Мархаузена» с трудом поместился на экране. Чернота космоса исчезла, заслоненная титановыми обводами.

Я прищурился, хотя картинка и так висела перед самым моим носом. Показалось или нет, но по одному из скосов ближайшей ракетной плоскости ползла какая-то черточка. Похожая на муравья.

Вот только в космосе муравьи не водятся. И размеры, если сравнивать с самим кораблем, не муравьиные. Далеко не муравьиные…

— Увеличить. — Голос вдруг дрогнул. — Ближайшую ко мне ракетную плоскость, раз этак в десять.

Косой угол плоскости дрогнул, увеличился в размерах.

— Ещё. — Потребовал я.

Хотя уже видел, что принял за муравья пару черных существ, поразительно похожих на черных иномирян с Турании. Спавших в глубинах подземной базы.

Конечности существ быстро двигались. Если я не ошибался, и глаза вместе с электроникой меня не обманывали, иномиряне ползли по обшивке, непонятно за что цепляясь. Двигаясь по направлению к люку крайней ракетной шахты.

Без скафандров, даже без дыхательных масок…

Я судорожно сглотнул и сделал глубокий вдох.

Смотрел ли я на свое будущее? Возможно, мне предстоит стать таким же, как они. Способным на многое, не нуждающимся в скафандре, ударом ладони ломающим панцири, которые до этого не брал импульсник.

Потом я вспомнил существо, которое встретил у входа в шахту.

Оно не пыталось убить меня. Только заразить. Я же в ответ прикончил его, забрал с собой тело и потом наблюдал за тем, как его разделывают на части.

А с другой стороны, это существо уничтожило мое будущее. Безвозвратно. Отныне меня никогда не пустят ни на один корабль Космофлота — разве что в качестве опасного груза, в непроницаемом санитарном контейнере. Младшего лейтенанта Потапова уволят в запас по состоянию здоровья, которое уже никогда не поправится. А потом будут очень долго это здоровье изучать.

— Осмотреть весь корпус корабля с увеличением. — Тихо сказал я. — Искать такие же… таких же ползунов, что у меня перед глазами.

Кадр перед глазами дрогнул, сменился другим. Ещё одно существо, теперь уже в гордом одиночестве, ползло по носовой обшивке, рядом с фермами ажурного кожуха генератора свертки. Взмах длинной, неестественно гибкой руки, посверкивание непонятно чего на титановых плитах обшивки — и существо исчезло, словно бы вдавившись внутрь корпуса…

Значит, «Мархаузен» не просто так замер в отдалении. С базы пришла абордажная команда, и его атакуют прямо сейчас. Однако как на него попали шипастые парни? Не пешком же по вакууму притопали?

— Вызов «Черне». Спроси, не появлялись ли какие-нибудь корабли рядом с вогеймским крейсером? Возможно, что-то мелкое, похожее на спасательную шлюпку?

Ответ пришел секунды через четыре.

— Наши приборы ничего не зафиксировали. А что такое?

— Да так. Конец связи. Компу скафандра — вернуть картинку с двумя ползунами.

Перед глазами снова возникла парочка, успевшая к этому времени добраться до люка. Сверкнуло, и первое существо исчезло, словно растворилось в титановом покрытии люка. Потом и вторая черная фигура просочилась внутрь шахты.

— Уходи. — Мягко сказал вдруг чей-то голос в наушниках. — Уходи, для тебя ещё рано.

Я напрягся. Это был не комп — металлический тембр стандартной матрицы ни с чем ни спутаешь.

— Чье сообщение сейчас было? — Внезапно охрипшим голосом спросил я. — Вот только что, не больше двух секунд назад?

По коже в ожидании ответа поползли холодные мурашки. Я почти угадывал ответ. Угадывал и боялся. Пауза затягивалась…

— Последнее сообщение было получено восемь секунд назад. — Наконец ответил комп. — Отправитель — «Черна». Повторить текст сообщения?

— Не надо.

Я замер, не сводя глаз с ракетной плоскости. Может, мне послышалось? Слуховые галлюцинации после вирусного поражения, от которого по телу пошли шипы — вещь почти нормальная…

Гравитационные тяжи несильно дернули за пояс и потащили вверх, вслед за «Мей-Лу». Значит, выбрана вся их длина, пора бы возвращаться. И картинку, заслоняющую обзор, нужно заменить на круговую панораму.

— Поиск по слову. — Упрямо сказал я. — Искать сообщение, в котором есть фраза — «уходи, для тебя ещё рано».

На это раз комп откликнулся быстро:

— Искомая фраза не обнаружена.

Или мне и впрямь почудилось, или…

— Убрать картинку с кораблем. — Распорядился я после некоторой заминки.

И потянулся к поясу, чтобы активировать тяжи.

В глаза вдруг брызнуло ярко-оранжевым светом, ослепляющим, напряженным до того, что на краткую долю мгновения я даже ослеп — а когда зрение вернулось, свет не было. Вместо него чернел открытый космос, пылал у меня под ногами край Оноры, и плыл по этому багровому морю силуэт челнока. Комп убрал картинку с вогеймским крейсером, как ему и было велено…

— Дай снова корабль, с укрупнением! Живо!

Там, где был «Адмирал Мархаузен», теперь висел жалкий, покореженный каркас, подсвеченный светом Оноры. Уцелела лишь часть нижнего киля, с которого начинается закладка корабля, торчали отходящие от него ребра шпангоутов, теперь выгнутые в разные стороны, обгрызенные больше чем на половину неизвестной мощью… и все. Больше не осталось ничего.

Вдаль уплывала волна разлетающихся обломков — каркас от моего взгляда то и дело заслоняли куски измятой обшивки, бешено вращающиеся в разные стороны, детали каких-то механизмов.

Смертники. Шипастые существа из пещеры были смертниками, взорвавшими «Мархаузена» — оранжевая свистоспляска света указывала на взрыв алзоиновых ракет. Подрыв всего боекомплекта на борту корабля штука крайне разрушительная… и все же она не могла оставить от боевого крейсера жалкий огрызок киля с частью шпангоутов. Как минимум корма должна была уцелеть.

Было ещё что-то, добавившее мощи взрыву всех ракет, в этом я был уверен.

— Сообщение с челнока. — Сказал комп. — Выйти на связь?

— Давай. — Разрешил я. И потянулся к половинкам тяжей, закрепленных на поясе. Пора было возвращаться.

Пальцы немного подрагивали, в голове роились мысли. Шипастые, судя по всему, взорвались вместе с «Мархаузеном». Значит, вирус исключает возможность психологического воздействия, которое ощутили люди с «Верного». Иначе шипастые могли бы и передумать, добравшись до крейсера.

Однако не передумали.

Кроме того, вирус создает идеальных бойцов, способных на все ради цели. С кучей способностей. Они как-то попали на эту сторону Оноры — телепортация? Слова, которые я слышал, могли сказать только шипастые. Телепатия?

Что же касается цели… похоже, шипастым не понравилось, как «Адмирал Мархаузен» обошелся с серебристым корабликом. Может, на том корабле были их соплеменники. И кто-то мог погибнуть, когда исчезла корма.

Но почему шипастые пощадили «Мей-Лу», которая нацеливалась прямиком на Туранию? Или все-таки не пощадили, и кто-то уже пробрался на борт…

В наушниках зазвенел голос Вир:

— Младлей, это не ты случайно болтаешься там в хвосте корабля? Видел взрыв? Есть предположения, что там случилось?

— Позже. — Коротко пообещал я. — Вир, у меня для тебя приказ. Пересмотри все записи с кораблем, возле которого я болтаюсь. С укрупнением, за последние десять минут. Цель — найти фигуры, которые могли появиться на обшивке. Если увидишь хоть одну, немедленно уходи. Это приказ, слышишь? Конец связи.

Я коснулся половинок квадратиков на поясе, тяжи рванули меня вверх.

— Приказ для компа. — Сказал я, пока корпус патрульника проплывал мимо. — Проглядеть все записи, на которых видна внешняя обшивка «Мей-Лу». Искать объекты гуманоидного вида.

Комп отозвался, когда я уже забирался обратно в щель:

— Объекты не обнаружены.

И «Мей-Лу» все ещё цела — косвенное доказательство того, что шипастые решили не тратить на неё своих жизней.

Пора сделать то, что советовали шипастые. Уйти.

Сам патрульник открыть туннель не может, но поблизости болтается «Черна» с её генератором свертки. «Мей-Лу» находится в верхней части петли, которую описывает благодаря подрезанным дюзам — самое время взорвать фермы ракетных плоскостей. Конечно, ракетная палуба станет сквозной галереей, с видом на звезды. Но большой утечки воздуха не произойдет, аварийные переборки по всему кораблю уже опущены…

— Вызвать «Черну». Вейдул, ты где там?

Громкий голос квангусца ворвался в наушники:

— Руновец! Видел, как вогеймцы подорвались?

Акцент, с которым он говорил на общегалактическом, от возбуждения стал ещё сильнее.

— А это не ты их? Какой-нибудь код с секретом… ты ведь сейчас на другом вогеймском корыте? Может, по их каналам связи? Или тайное руновское оружие использовал?

Фантазер, сердито подумал я. Меня на их линкор притащили в капсуле робота-реаниматора, без сознания. Он думает, я всю дорогу тайное оружие на груди под комбезом прятал?

— Вейдул, отставить лирику. Мы отправляемся к Рунове. Все вместе.

— Значит, тут все? — С некоторым разочарованием спросил унтер-кон.

— Нам пора на Рунову. — Твердо объявил я. — Значит, так — я сейчас буду освобождать корабль от ракетных плоскостей. Твоя задача — приблизиться и лечь на параллельный курс. Держись перед носом нашего корабля, а не за кормой. Справишься?

— Не я, так компьютеры справятся. — С немного наигранной уверенностью заявил Вейдул. — А…

— Все остальное потом. — Отрубил я. — Конец связи.

 

Эпилог. Каплей Потапов, герой Оноры…

В стандартный набор Козодоя входило несколько взрывпакетов, Но тот, что на мне, был переделан из скафандра высшей биологической защиты, и взрывпакетов не имел.

После короткого раздумья я решил рискнуть и использовать ракеты. Дело оказалось недолгим, минуты на две — подогнать две крайние платформы, по одной в каждом конце палубы, поближе к обшивке, снять предохранительный колпак, взвести рычажок активации и выставить время задержки взрыва. Я выбрал две минуты, максимально возможную задержку.

А потом врубил целеуловитель, взмыл к потолку ракетной палубы и пальнул в оба конца из импульсника.

После чего у меня ещё было целых две минуты, чтобы укрыться за дверями отсека управления.

Конструкции ракетных плоскостей, и без того дрожавшие и гнувшиеся под напором ракетной тяги, отделились от корпуса быстро. Сдвоенный удар взрывов дошел до отсека, где я прятался, по конструкциям корпуса. Патрульник мощно тряхнуло, меня и роботов подбросило к потолку — тут же включились сервомоторы и антигравы, стабилизируя и удерживая всех нас в нескольких сантиметрах от палубы, ходившей ходуном.

Я выглянул за дверь. Воздух из отсека вырвался наружу, выметая какие-то мелочи — россыпь салфеток, пластиковые стаканчики для кофе, пустую фляжку из-под чего-то, что кофе не являлось. Что-то из этого стукнуло меня по шлему, пока я выплывал наружу.

Ракетная палуба превратилась в один громадный просвет, открытый с двух сторон. Плоскости, отходившие от корпуса, как крылья птицы, исчезли. Сила взрывов смела наружу платформы, стоявшие на уцелевших кусках палубы.

Свет Оноры вольно лился внутрь, окрашивая все в багровое и красное. Носовой отсек, в котором прятался генератор свертки, уцелел.

— «Черна» вызывает на связь. — Сообщил комп. — И челнок.

— Вовремя. — Пробурчал я, продолжая оглядываться. Как ни странно, искусственная гравитация на той части настила, что осталась от палубы, продолжала работать. Так что я не парил, а именно стоял. — Подключай обеих. Сначала ты, Вейдул. Где сейчас «Черна»?

По-прежнему возбужденный голос квангусца завопил:

— Руновец! Мы рядом, всего в трех сотнях километров! До носа твоего корабля, правда, пока что не дотянули…

Значит, квангуский линкор был далеко, когда я отдавал приказ догнать и обогнать. Ничего, три сотни километров — это не критично, «Черна» пройдет такое расстояние минут за пятнадцать.

— Твои компьютеры просчитывают скорость этого корабля? Траекторию его движения?

— Да они все время что-то считают…

— Значит, так. — Медленно сказал я, разделяя слова паузами. — Сейчас мы уходим к Рунове. Генератор свертки у нас один, поэтому пойдем прицепом. Сначала в туннель войдет «Черна», потом вогемский патрульник, на котором я сижу. Дистанция между нами должна быть не больше полукилометра. Челнок…

— Мы можем принять его на борт. — Встрял квангусец.

— Нет. Челнок в карантине, не забывай. Обгоняй и вставай на наш курс так, чтобы мы висели у тебя на хвосте. Я не могу менять скорость своего корабля или маневрировать, поэтому это придется делать вам. Напряги навигационную группу, выпусти на свободу кого-то из офицеров, но добейся совпадения траекторий обеих кораблей. Думаю, ваши арестанты обрадуются любой возможности выйти на свободу и хоть как-то убраться отсюда…

— Посмотрим. — Голос квангусца разом поскучнел.

— Не посмотрим, а сделаем. Немедленно, Вейдул! Пока притяжение Оноры не съело ту скорость, которую я сумел придать этому кораблю. Мне придется пройти все пять прыжков до Руновы на остатках того, что у меня есть. Ты понял?

— Так точно, руновец. Не беспокойся, я все сделаю…

— Как только курсы «Черны» и этого корабля совместятся, сообщи мне. И сразу начинай открывать туннель свертки. Теперь ты, Вир. Так получилось, что у меня на ракетной палубе сейчас образовалось нечто вроде ангара. Без стен, на открытом вакууме, но корабль движется по прямой, и опасности вылететь нет. Кроме того, искусственная гравитация на этой части палубы сохранилась. Пусть она слабее одного «же», но это поможет удержать челнок на месте. При нужде можно использовать маневровые движки для стабилизации. Сумеешь догнать это корыто и завести челнок в пробоину?

— Уже иду.

— Вот и славно. — Я расслабился.

Как только Вир сядет и мы пройдем первый прыжок, наших можно будет перевести на челнок. Для этого потребуются скафандры, но мы что-нибудь придумаем. Скажем, затребуем их с «Черны».

Я вдруг спохватился. А ведь экипаж этого корыта тоже может строить планы, причем идущие вразрез с моими.

— Вир! На всякий случай сажай челнок кормой к носу.

Если импульсники челнока будут смотреть на оставшуюся громаду корабля — всех, пожелавших изменить расклад, придется встретить залпами в упор. Буду лупить прямой наводкой, если понадобиться.

После того, как выжившие с «Верного» покинут отсек на нижней палубе, меня уже не будет интересовать, сколько переборок уцелеет на этом корабле. Разве что цилиндры на фюзеляже «Мей-Лу» и отсек с колоннами на пилотной палубе.

По правую руку, в громадном просвете над палубой, воспарила и поплыла вверх нескончаемая лента титановой обшивки — «Черна» нагоняла «Мей-Лу». Слева, полыхнув оранжевыми факелами маневровых движков, появился челнок. Вир завела его на палубу по-кошачьи мягким виражом.

— Ну что там, Вейдул? — Нетерпеливо спросил я.

Титановая лента кончилась, квангуский линкор сейчас занимал позицию перед нами.

— Мы почти на месте! Через пять минут открытие туннеля свертки. Готовься, руновец!

Я отступил назад, прикрыл за собой дверь. Во время прыжка через тоннель лучше не болтаться снаружи…

Пять прыжков, и мы будем дома.

— Как ты, младлей? — Участливо спросила Вир.

Теперь на ней был комбез фривольнейшего оттенка — бледно-розового, от которого на белоснежных волосах играли теплые искры. Глубокий вырез, короткие рукава продуманно прикрывают натренированные плечи, превращая их в покатые, мягких очертаний. Комбез обнажает икры, держа белые колени в розовой хватке мягкой ткани…

В общем, не будь это Вир, я бы подумал, что смотрю на какую-нибудь кокотку. Из тех, что предпочитают жить в Гордеев-Бране, столице Руновы.

— На зависть всем. — Ровно сказал я.

Вир вздохнула, глянула в сторону бокала, стоявшего рядом с ней на столике.

— В этих застенках по крайней мере неплохое пойло. Что говорят врачи? Это я на случай, если тебе, как своему, говорят больше.

— Хочешь сравнить наши уровни допуска? Пожалуй, начну-ка я писать анекдоты. И первый будет такой — там, где мужчины меряются тем, что у них ниже пояса, особисты просто достают свои допуски…

— А вы пошляк, младлей. — Игриво сказала Вир. Стремительно подняла бокал и то ли пригубила, то ли поцеловала его край. — Но пошляк очаровательный.

Черные глаза из-под сияющее-белой челки смотрели внимательно и изучающе. То ли она и впрямь считает, что мне могли дать информацию, которую скрывают от неё — то ли смотрит так по привычке.

Я вздохнул, сгреб со столика возле своего кресла кружку со светлым пивом. Приподнял, салютуя, и чокнулся со стеной, разделявшей нас — три слоя цельных бронекристалловых плит, между которыми непрестанно течет дезинфицирующий раствор.

Слева ехидно хмыкнул Шигапов — электроника донесла звук ясно, чисто, словно мы с ним сидели в одном помещении. На самом деле между нами была ещё одна стена, собранная по тому же принципу — три слоя бронекристалловых плит, и два промежутка для дезинфицирующей прокачки.

— Не налегайте, младлей. — Заявил каплей с той стороны слоенного бронекристаллового пирога. — Время всего лишь обеденное, вечером мы с Кукушкиным собирались праздновать шестой день нашего сиденья здесь. По плану у нас сегодня кедрово-можжевеловая настойка «Черный царь», пятидесятилетней выдержки. Снимать пробу с такого нектара, налившись перед этим пивом, есть преступление и низость, сравнимая лишь с нарушением присяги…

Боксы на карантинном спутнике, отведенном нам под жилье, были комфортабельней некуда — двухкомнатные люксы, ванны с гидромассажем, выходы на открытую палубу под бронекристалловым колпаком. У каждого бокса имелся свой кусок террасы, отделенный от прочих слоенной перегородкой. И в каждом высился бар, набитый элитнейшей выпивкой — видимо, медики полагали, что при наших проблемах печень нам уже не понадобится. Или решили, что для флотских лучшим антидепрессантом будет спиртное.

Шигапов и Кукушкин, в отличие от меня, подошли к этому вопросу вдумчиво и философски. Шигапов, как старший, осмотрел свой бар, потом опросил Кукушкина на тему ассортимента в его баре. И вынес вердикт — потреблять каждый вечер что-то одно. Дабы по очереди, вдумчиво и со вкусом, оценить вкус каждой бутылки, в которых плескались настои, коньяки и вина из разных мест — с плантаций на экваторе Руновы, с северных винокурен…

Я сделал глоток пива, которое заказывал после завтрака и получал всякий раз из шахты доставки холодным и запотевшим. Честно говоря, пить уже не хотелось. Но думать о будущем тоже, поэтому я предпочитал поддерживать себя в состоянии легкой, легчайшей такой опьянелости с утра.

Открытая палуба, на которой мы сидели, балконом нависала над оранжереей — а сверху сияла апельсиновыми тонами Светлая, светило Руновы. Апельсиновое солнце над головами, зеленые кущи под ногами. И в стороне висит изумрудно коричневый шарик Руновы…

Рай, словом. Только возможность уйти из этого рая получат далеко не все, А может, и никто. Находились тут те, кто успел побывать на карантинном челноке. Я, Вир, Шигапов с Кукушкиным, двадцать шесть человек с «Верного»— одного человека из экипажа мы спасти не успели, он скончался ещё на «Мей-Лу».

И даже вогеймский херен-майор отдыхал в одном из люксов, через один бокс от последнего, занятого нашими.

Я снова пригубил пива, искоса глянув на Вир. Та сидела, подавшись вперед, грея бокал с вином в сомкнутых ладонях. И смотрела куда-то влево…

Из любопытства я проследил направление её взгляда. Ага. Серебряные метки на черноте — сюда идут орбитальные челноки. Четыре борта спецохранения, ощетинившиеся разрядниками импульсников, один с четырехголовой птицей на блестящем колпаке рубки — парадный челнок штаба Космофлота.

Все идут в строю, и явно сюда. Челноки спецохранения выстроились коробочкой, штабной чуть впереди. Кажется, начальство собирается поглядеть из-за стеклянной стены на тех, кто может стать монстрами…

И на одного, кто уже им стал.

— Господа флотцы, к нам гости. — Нарочито бодро объявил Шигапов.

С правой стороны, из ряда боксов, занятых людьми с «Верного», откликнулись:

— К нам штабные, господа! Стелите чистые коврики, начальство снисходит до наших палуб.

— Хоть что-то новое. — Тихо сказала Вир. Повернула голову и глянула на меня остро, напряженно. — Думаю, в первую очередь навестят тебя, младлей. Оставил бы ты пиво и сходил принять душ…

— Думаешь, наши штабные способны унюхать пивную закваску даже через бронекристалл?

— Начальство, Лен, способно унюхать все. — Серьезно сказала Вир. — Даже то, что вообще не имеет запаха. Главное, чтобы у него было на то желание. А тебе нужна ясная голова для грядущего разговора. Вдруг это не просто экскурсия заскучавших штабных, а нечто более серьезное? Кстати, судя по охранению, так оно и есть. Сюда летит кто-то очень высокопоставленный. Четыре охранных челнока — прямо как на войну собрались.

— Нет, для войны маловато. — Авторитетно заявил справа Шигапов. — Это скорее в самый раз для парада. Но в общем и целом она права, младлей. К нам пожаловали непростые гости. Так что встать и шагом марш в душ. Наши штабные будут на спутнике минут через десять. И чтоб все запомнил, а потом пересказал нам слово в слово. А то простых новостей по визору мне уже не хватает.

Когда я вышел из санблока, освеженный ледяным душем и облаченный в свежий комбез, синий, как у всех флотцев, но без погон и знаков различия, бронекристалловые стены на террасе уже потемнели. Кажется, штабные и впрямь пожаловали именно ко мне. Может, я даже увижу контр-адмирала Дорофеев, свое непосредственное начальство…

Любопытно было — аж жуть. На карантинный спутник мы перебрались прямо с «Мей-Лу», вывалившись вслед за «Черной» на дальнюю орбиту Руновы. И с тех пор все новости получали только из новостных передач по визору. Где не было сказано ни слова о произошедшем у Турании. Даже гибель «Верного», и ту засекретили, не говоря уже о судьбе крейсера «Александр Матросов».

Ответы врачей на вопросы о вирусе и заражении — у меня несомненном, у других только возможном — были туманно-неопределенными. Типа подождите, больной, мы ещё не до конца вас обследовали. Может, высокое начальство разоткровенничается?

— Господин Потапов. — Ко мне, поблескивая никелированным корпусом, подъехал медробот, постоянно дежуривший в боксе. — Вам следует подойти к переговорной стене.

Так именовалась тыльная переборка бокса — слоенная, сложенная из тех же бронекристалловых плит.

— А если не пойду? — Спросил я, останавливаясь перед роботом.

Из чистого озорства спросил, кстати. Достало меня шестидневное сидение за прозрачными стенками. Ещё немного, и на самого робота начну кидаться…

Машина напряженно помигала огоньками на табло-полоске. И выдала:

— Вы плохо себя чувствуете? При нужде мы можем отменить визит и провести повторную диагностику.

— Не нужно. — Поспешно сказал я. — Уже иду.

Слоенная переборка, замыкавшая гостиную, в течение почти всего дня оставалась затемненной, становясь прозрачной лишь утром и вечером, во время визитов врача. Был он невысоким мужчиной лет под тридцать, с добродушным открытым лицом и пухлыми щечками. И приходил исключительно по делу — поздороваться, справится о самочувствии и задать очередную порцию вопросов, здорово напоминавших психологические тесты.

Делал он это все с приятнейшей улыбкой, глядя на меня чуть ли не влюбленными глазами — из-за чего я подозревал, что миляга-доктор будет писать по мне диссертацию. Или уже пишет.

Прочие параметры организма, такие, как пульс-давление, сердечные ритмы, состав крови и наличие чужих генных комплексов, дважды в день проверял у меня медробот — и отправлял информацию на комм врача.

От санблока до задней стены, через комнату с баром, визором, обеденным столом и шахтой доставки было шагов десять. Бронекристалловая переборка все ещё оставалась темной. Я замер перед ней в двух шагах, гадая, кого увижу, когда переборка наконец станет прозрачной.

Бронекристалл просветлел, начиная с центра — и первым, кого я увидел, оказался контр-адмирал Дорофеев, Михал Иваныч, в парадном мундире, черно-синем, с адмиральскими звездами и кометами на погонах.

За ним стояла ещё парочка адмиралов, все с серьезными, торжественными лицами. А вот уже за ними…

Их было двое, неизвестных личностей явно нечеловеческого происхождения — с лицами уплощенными, без выступающих скул, со сглаженной, поднимающейся не более чем на сантиметр спинкой носа. Едва заметные шлемы прозрачными, чуть искривленными по краям пузырями обтекают лысые головы, скафандры словно набраны из бусин — и удивительно напоминают древние кольчуги.

Глаза светлые, почти не заметные на бледных лицах. Без ресниц, белки сливаются с радужкой и зрачками. И не поймешь, куда смотрят — то ли на меня, то ли через меня. Ещё одни иномиряне? Развелось их тут во Вселенной…

— Ну здравствуй, господин младший. — Неторопливо сказал контр-адмирал Дорофеев. — Что-то ты запоздал с возвращением…

Вид молодцеватый и дурковатый, припомнил я. И вытянулся по стойке смирно.

— Прошу простить, господин контр-адмирал! Стреляли! И все в меня!

Широкоплечий адмирал, стоявший за правым плечом Дорофеева, негромко кашлянул. Никто из троицы даже не улыбнулся.

— Шутник ты у нас, Лен. — С укоризной сказал Михал Иваныч. — Вольно, и кончай тянуться — ты теперь на карантине, здоровье поправляешь. По стойке смирно стоять не обязан, даже перед адмиралами. Как болеется, младший? Палата, вижу, ничего так. С кубриком на корабле не сравнить…

Я ответил, стараясь, чтобы голос не дрогнул:

— Это смотря с какой стороны глядеть, господин контр-адмирал. Если с вашего места, может, тут и ничего. А если отсюда, из-за колпака, то в кубрике гораздо комфортнее. В любом, даже матросского состава.

— Ну, может, ещё побываешь там. — Ворчливо заявил Дорофеев. — В общем, так, младший — ты у нас теперь герой Оноры. Официально признанный, подтвержденный приказом по Флоту. В котором черным по белому написано, что ты отныне кавалер ордена Синей звезды. Рунова награждает тебя одним из высочайших орденов. Величайшая честь, в мирное-то время — поскольку войну нам так и не объявили. Вогеймцы молчат, оставшиеся пятнадцать кораблей из флотилии, растворившейся в подпространстве у Лукавой, неизвестно где. Вогеймский посол только ручками всплескивает — что вы говорите, «Адмирал Мархаузен» где-то там появился? И «Мей-Лу»? Мы всегда подозревали, что вы их как-нибудь используете, в будущем. Для какой-нибудь провокации. Ведь если эти корабли видите вы и не видим мы, логично будет предположить, что они у вас. В общем, Вогейм непрошибаем — я не я, и «Мей-Лу» не моя. Гордись наградой, младлей.

— Горжусь. — Покладисто согласился я.

— Ну-ну. — Дорофеев глянул зорко, с прищуром. — Преподаватели из твоей Космоакадемии уже учебный фильм готовят, по записям с этой квангуской «Черны» и твоего скафандра. Называться эта история будет конфликтом у Оноры. По тебе станут учить курсантов, младлей. Вот ты и вошел в историю. И как положено, от всего командования Космофлота и от себя лично объявляю благодарность — за отвагу, смекалку и способность под огнем врага решать боевые задачи. Какими бы они не были. Орден тебе, извини, передадут через шахту доставки. Лично вручить костоправы не разрешили…

Глядел он на меня настойчиво, как бы намекающее. Я, стряхнув хандру, рявкнул;

— Служу Рунове!

— Молодец. — Прогудел один из адмиралов, державшихся сзади. — Такого натворил… удачно тебя Дорофей послал! Один младлей, а сколько толку!

Второй, широкоплечий, покосился на него, шевельнув кудлатой бровью. И снова уставился на меня.

— В одном адмирал Щеглов не ошибся — толк от тебя был. — Согласился Дорофеев.

Адмирал Щеглов, глава Оперативного отдела штаба? Высокие ко мне птицы залетели…

— А вот в другом он не прав. Да и я напрасно тебя младлеем называл. Потому что решением штаба Космофлота вам присваивается внеочередное звание. Поздравляю с повышением, господин капитан-лейтенант!

Вот будет сюрприз для Шигапова, с грустью подумал я. Только где теперь щеголять в погонах каплея? И перед кем? Разве что перед Вир…

Дорофеев снова глянул по-особому, предостерегающе, я откликнулся:

— Служу Рунове!

Интересно, когда дадут слово чужакам, ждущим чего-то за спинами адмиралов? Не просто же на показ их сюда притащили…

— На этом официальная часть окончена. Пока окончена. — Строго сказал Дорофеев. И шагнул в сторону, разворачиваясь с ласковой улыбкой к иномирянам. — К нам тут недавно прибыли гости по твою душу. Сказали, что хотят поговорить с человеком, побывавшим на их базе возле звезды… название какое-то трудное, сразу и не выговоришь.

— Можете называть её так, как вы привыкли, Онорой. — Заявил один из чужих, не двигаясь с места. — Это ты вошел в пост охраны сектора?

Бледные глаза все это время смотрели на меня — и сквозь меня. Говорил он монотонно, равнодушно, без малейшего акцента, на чистейшем руновском. Хотя раз на нем скафандр, слышу я скорей всего, комп.

Дорофеев едва заметным кивком подтвердил — отвечай.

— Да, я.

И вот тут иномирянин стронулся с места. Шагать он не стал, просто поплыл по воздуху, прямо к бронекристалловой переборке между нами. У них тоже есть антигравы? Вскинул руку, странную, с непривычным и неестественным для моего глаза расположением мускулов под жемчужно-серебристой кольчужкой скафандра — на локте мышцы бугрились сильнее, чем на плече и предплечье. Положил на бронекристалл вытянутую ладонь с четырьмя пальцами, поставленными попарно, под углом друг к другу…

По телу прошлась волна жара. В полной тишине — и люди, и иномиряне за перегородкой стояли молча — тонко затрещала ткань. Я двинулся, скосив глаза.

Черные иглы проросли через комбез на груди и предплечьях. Неровные, самые длинные из них высовывались из ткани сантиметра на два. Что творилось на спине и ладонях, неизвестно. Но предположительно то же самое, поскольку ощущение жара ещё не ушло из ладоней. И лопатки подозрительно так чесались.

— Теперь мы будем говорить. — Просто сказал иномирянин, убирая ладонь с переборки. — Сначала ты, вошедший. У тебя есть вопросы?

— А то как же. — Въедливо сказал я. — Кто вы такие, что это за пост охраны сектора, что творилось у звезды по имени Онора? Что это за существа с шипами, как у меня? И кого я видел на вогеймском корабле… а самый интересный вопрос — кто теперь я сам? Ещё человек или уже не очень?

— Мы — другой мир. — Бледнолицый в кольчужном скафандре смотрел бесстрастно. — Но это ты, надеюсь, и сам понял. Мы предоставим существам вашего мира координаты наших систем. Чтобы они избегали попадать в них без особой нужды…

— Смотрю, у вас чужим не рады. — Вставил я в паузу.

— Наоборот. Мы очень рады чужим, если они готовы присоединится к нашему миру. И стать одной из наших систем. Вы готовы?

Вопрос предназначался вроде как мне — но Дорофеев сбоку нахмурился. Адмирал Щеглов звучно сказал:

— Конечно, подобные вопросы не в моей компетенции… но думаю, нам и так хорошо. Мы — Рунова, этим все сказано…

Иномирянин, не оглядываясь на адмиралов, монотонно проговорил:

— А вот чужим мы не рады. И дадим наши координаты, чтобы вы остерегались появляться возле систем Илуранген. Мы базируемся на другом конце Галактики, поэтому случайные встречи исключены. Остерегайтесь также тех планет, где есть наши посты охраны. Один из них вы видели, поэтому знаете, как они выглядят. Твой следующий вопрос — что это за пост охраны сектора — сформулирован странно. Мой семантический переводчик утверждает, что значение каждого из этих слов тебе известно.

Я нахмурился.

— Хорошо, сформулирую по-другому. Почему ваш пост охраны располагался так близко к планетам, занятым людьми?

— Неверно. — Заявил кольчужный. — Там находилась только одна планета. И люди сами заселили её сто десять наших периодов назад. Когда пост охраны уже существовал. Это не наш пост охраны находился рядом — это ваши люди поселились слишком близко к нему.

— Допустим. — Упрямо сказал я.

Ситуация была забавная — адмиралы молчали, поскольку иномирянин смотрел только на меня и говорил лишь со мной. А я не стеснялся и спрашивал. Все равно порицание за нарушение субординации уже не получу. В Космофлоте мне больше не служить, в Синяя Звезда и каплейские погоны всего лишь утешительный приз напоследок.

— Тогда скажите, зачем вам эти посты охраны? Ваша Илуранген с кем-то воюет?

— Мы выше войны. Мы всего лишь следим, чтобы враждебные нам цивилизации не пересекали границы.

Каковые границы, мельком подумал я, разлеглись до другого края Галактики. Ещё одни голуби мира, с обширными секторами…

— В данном случае произошел инцидент с зердами. Их намерения понятны — зерды хотели вооружить вашу цивилизацию свои оружием и заставить воевать с нами…

— Не получается немного. — Холодно сказал я, припоминая все события. — Уничтожен Квангус, целый мир, зачем-то были захвачены люди с нашего корабля, сам он уничтожен… или ваши зерды решили сначала поуменьшить нашу цивилизацию, а уж потом пустить её в бой? О вас, наверно, заботились.

— Планета возле нашего поста охраны была небольшим миром. Особого значения для вашей цивилизации она не представляла — ни по количеству населения, ни по военным ресурсам. — Педантично сказал иномирянин. — Следи за моей логикой, вошедший — они уничтожают один из ваших небольших миров, чтобы остальные испугались и были готовы к сопротивлению. Потом вооружают ваши корабли, посылают их уничтожить наш пост охраны, и напасть на наш корабль, прибывший на инспекцию. Мы получили сигнал о проникновении на пост постороннего. Все это должно было привести к войне между нами. Вы дрались бы оружием зердов, война могла затянуться. Потом зерды попытались бы захватить наши лучшие системы. И ваши, после того, как они опустеют. Потому что мы не пощадили бы миры, осмелившиеся посягнуть на нас.

— А зачем зерды напали на наши корабли? Имею в виду, корабли именно моего мира?

— Спроси у зердов. — Равнодушно ответил иномирянин. — Сейчас время поговорить о том, кем ты стал. Вошедший, отныне ты часть миров Илуранген. Наш вирус будет просыпаться всякий раз, когда кто-то или что-то будет угрожать мирам Илуранген. В другое время он будет спать.

— То есть пока с вами ничего не происходит, я остаюсь человеком?

— Пока рядом с тобой ничего не происходит ни с одним из нас. — Поправил меня иномирянин. — Но так будет только в начале, несколько ваших лет. Потом вирус будет активен постоянно.

Он наконец соизволил повернуться к Щеглову.

— Этот человек рано или поздно станет нашим стражем. Вирус необратим. Через двадцать наших периодов — в вашем измерении сорок три года — он сам придет к нам. Изменения в его теле станут слишком велики, он не сможет жить здесь. Илуранген умеет ждать. Рано или поздно её новое дитя явится в свой новый мир. Готовы ли вы рискнуть, оставив у себя этого человека? Мы готовы забрать его немедленно. И ещё двоих, в крови которых вирус поселился, но ещё не активировался…

Значит, Кукушкин и Шигапов тоже больше не люди, подумал я. Что ж. Всего три человека — можно считать, что конфликт у Оноры прошел с минимальными потерями.

— У нас своих не бросают. — Прогудел Щеглов. — Вы бы лучше, господа иномиряне, с вакциной нам помогли. От этого вируса. У вас на Илурангене, думаю, и своих детей достаточно, так что эту троицу оставьте нам.

— Вакцины нет. — Монотонно сказал иномирянин. — Повторяю, вирус необратим.

Он снова глянул на меня бесцветными глазами.

— Если пожелаешь уйти, эти стены тебя не удержат… страж. Ты уже сделал для этого мира достаточно. Благодаря тебе пост охраны был сохранен, и стражи смогли сделать полный доклад. Мы не будем воевать с твоим миром. Можете даже оставить у себя оружие зердов — оно вам пригодится, когда зерды придут снова. Их Галактика становится мала для них, и они ищут выход сюда. Очень скоро мы улетаем, можешь отправиться на Илуранген с нами. В мир, который будет твоим домом.

— Погожу. — Твердо ответил я.

И ощутил, как что-то заныло в груди. У меня есть сорок три года, а потом окончательно превращусь в шипастого. И где я проведу эти сорок лет? Тут, на карантинном спутнике? В компании друзей, которые тоже будут сидеть за бронекристалловой стеночкой…

— Погожу. — Ещё тверже заявил я. — Мне и тут хорошо. Вы бы лучше информацией поделились. Мы, можно сказать, теперь будем делать одно общее дело — драться с зердами. Неужто не поможете?

— Все знания Илуранген принадлежат только Илуранген. — Иномирянин едва заметно качнул головой.

И вдруг, развернувшись, молча вышел из комнаты. Щеглов и второй адмирал, растеряно глянув, заспешили следом.

Остался лишь Дорофеев. Подошел поближе к прозрачной переборке, глянул с той стороны, спросил:

— А не пожалеешь? Вдруг там будет веселее, чем у нас?

— Что-то я не заметил на их лицах веселья. — Проворчал я. — Пригласили бы по-другому — девочек привезли, своей выпивкой угостили, записи с пейзажами этой самой Илуранген показали, может, я и прельстился бы. А так…тут по крайней мере Рунова видна, пусть и издалека. И пойло хорошее. Не, я лучше тут.

— Ну не совсем тут… — Задумчиво бросил Дорофеев.

И глянул этак оценивающе.

Я насторожился. Взгляд этот говорил даже больше, чем слова.

— Там, на границе того самого сектора, кое-что происходит. — Неторопливо сказал контр-адмирал. — В пространстве возле Лорны, светила погибшего Квангуса, оживление. Только сегодня оттуда вернулась малая эскадра, во главе с «Адмиралом Голиным». На дальней орбите вокруг Лорны висит неизвестно чья орбитальная база. Эта Илуранген ограничила границы своего сектора постом на Турании, Лорна с её нестабильными подпространствами её не интересует.

— А нас, значит, интересует… — Протянул я.

— Мы не должны забывать, кому именно зерды вручили свое оружие. — Жестко сказал Дорофеев. — Это для Илуранген мы все одна цивилизация. Хотя уверен, их послы отлично осознают, что мы и вогеймцы совсем не едины. Все необходимые пояснения мы уже дали, просто им выгоднее изображать святую невинность. В будущем они смогут взваливать на нас ответственность за грехи вогеймцев, и наоборот. Но мы не должны забывать, что первым делом сделали вогеймские корабли, вооруженные новым оружием и вернувшиеся из небытия — уничтожили «Верный» и «Александра Матросова». О последнем сведений нет, с большой долей вероятности можно утверждать, что он погиб…

— Или захвачен. — Тихо сказал я.

Дорофеев кивнул.

— Возможно все. И мы не должны забывать об оставшихся пятнадцати кораблях вогеймской флотилии, растворившихся когда-то в подпространстве возле Лукавой. Где-то же они плавают?

— И роботы у них были не такие уж и древние. — Напомнил я. — Ракеты, которые я взрывал, тоже довольно современные, поставленные на вооружение лишь семь лет назад. А что дал допрос экипажа? Я понимаю, сведения секретные, но я и сам теперь лицо секретное…

— Не просто секретное, а засекреченное. — Дорофеев прищурился. — Твоей семье сообщили, что ты сейчас на «Адмирале Голине», в дальнем патрулировании. И вернешься не скоро. Плаба смонтировала сообщения от тебя, чтобы передавать их в течение года — сидишь на экране как живой, без черных шипов по телу…

— Благодарю. — Пробормотал я. — Так действительно будет лучше.

— Плаба тоже так считает. Они, кстати, волосы на себе рвут, что я послал в ту поездку своего человека, а не их проверенного и опытного сотрудника.

Я глянул, прищурившись. Кажется, у нас тут день откровений.

— Господин контр-адмирал, разрешите обратиться? А каким делом вы занимаетесь в штабе флота?

Дорофеев усмехнулся.

— Любопытно стало, каплей? Я занимаюсь собственной безопасностью штаба. Должен же кто-то присматривать за штабными, пока они по паркетам ножкой шаркают. И за договорами, которые они заключают — мало ли что, ещё продадут половину флотского имущества, потом назовут это реорганизацией, и ищи крейсера в вакууме… Е щё вопросы есть?

— Что насчет допроса вогеймцев?

— Въедливый ты, Лен. — Одобрительно сказал Дорофеев. — Допросы показали то, что мы и так предполагали. Когда Мирошниченков двадцать лет назад закрыл своей сверткой туннель, откуда должны были выйти вогеймцы, образовалось то, что наши физики назвали «дальний мост». Флотилию вогеймцев не размазало по подпространствам, как мы предполагали, а выкинуло в соседнюю Галактику. К зердам. Сейчас мы на перепутье. С одной стороны, обнаруженный эффект надо изучать. С другой стороны, визиты в Галактику зердов могут быть опасны. И тут на сцену выходишь ты…

Контр-адмирал сделал паузу.

— Согласно нашим исследованиям, колония вирусов в твоем теле обладает собственным разумом. Вирусологи назвали это проторазумом. Они полагают, что полностью изучить это явление в условиях карантинного спутника нельзя. Положение Руновы сейчас трудное. Федерация Вогейма, судя по некоторым признакам, заключила союз с зердами. Иномиряне с Илурангена хотят изоляции и грозят карами за все. Нам нужны союзники, Лен. И если нам удастся поставить эти вирусы на службу Рунове, это станет прорывом. Образцы твоей крови ученые уже получили. Среди вирусологов нашлись добровольцы, готовые ввести их себе — во славу науки, за процветание Руновы…

— И я в роли подопытного уже не нужен. — Догадливо сказал я.

Дорофеев усмехнулся.

— Не совсем так. Мы тщательно изучили записи. Выводы таковы — вирус в тебе действует, откликаясь на некий зов. Судя по всему, зов этот телепатический. Кстати, гость с Илурангена только что это продемонстрировал. Понимаешь, что это означает? Телепатия. А в будущем, когда вирус в тебе активируется полностью, возможно, и телекинез. После долгого обсуждения было решено создать из вас троих команду. И запустить к Лорне на корабле, который прямо сейчас для вас проектируют. Будем в боевых условиях выяснять, как вирусы реагируют на близость зердов, и сумеете ли вы подчинить их себе.

— Но этот, серебристый, сказал, что они срабатывают только ради их защиты…

— Лен. — Дорофеев приподнял полуседые брови, глянул по-отечески. — Я даже нашим штабным на слово не верю, не то что каким-то иномирянам. Должность у меня такая, никому не верить. И ты, раз уж ты по-прежнему мой подчиненный, не будь слишком доверчивым. Наш гость сказал то, что было выгодно ему. Что ты становишься оружием, только когда это нужно им. Правда это или нет, мы выясним у Лорны. Если, конечно, ты согласишься.

Смешной вопрос, подумал я. Мне предлагают свой корабль. Свое задание. Я останусь в Космофлоте. Просто стану частью особого, отдельного его подразделения. Прежнюю жизнь все равно не вернуть — так почему бы не начать новую?

— Об этом, — Медленно ответил я. — И спрашивать не стоило. Служу Рунове, господин контр-адмирал, благодарю за доверие. Постараюсь его оправдать. Когда будет готов корабль?

— Через четыре месяца. Все это время, прости, но придется посидеть здесь.

Сзади звякнул сигнал шахты доставки.

— Ну вот и Синяя Звезда прибыла. — Объявил Дорофеев. — Прости, каплей, что не могу лично пожать тебе руку. Бывай, ещё увидимся. Пойду узнаю, что ответили на предложение Шигапов с Кукушкиным. Вдруг эти двое улетят на Илуранген — или кто-то один из них…

— Они откажутся. — Уверенно предсказал я. — Честь имею, господин контр-адмирал. До встречи.