Глава 10
Гален
Скрытое солнце окрасило тучи в теплый оттенок серого. И хотя было сложно понять, какое время дня, было слишком светло, чтобы на дороге не было машин. Но Нив это не волновало. Она давно не ехала одна на дороге.
Она высунула левую ладонь из окна белого Фиата, наслаждаясь ощущением прохладного воздуха, струящегося между ее пальцев. И хотя она не знала, где была, куда ехала, она ощущала себя идеально полной. Даже умиротворенной. Пока знак выхода дальше по дороге не разжег ее любопытство.
Она прищурилась, чтобы прочесть его, но буквы казались кривыми. И она посмотрела вместо этого на номер выхода.
— ВЫХОД 6, — прочитала она, когда знак стал ближе. Он пролетел мимо нее, и Нив заметила юношу на пассажирском сидении.
У него был прекрасный профиль: прямой нос, высокие скулы и точеная линия челюсти. И его зализанные назад темно — каштановые волосы падали на плечи. Он был в свободном угольном свитере и черных узких джинсах. И хотя Нив не могла понять, как это, ей казалось, что она уже встречала его.
— Привет, — сказала она, но юноша не ответил. Она перевела взгляд на дорогу.
Быстро приближался еще один знак.
— ВЫХОД 6, — снова прочитала она, табличка пролетела мимо. В этот раз Нив показалось, что она упустила второй шанс.
— Съезжай, — стальной голос незнакомца привлек ее внимание.
Нив хотела извиниться, что пропустила поворот — то, что она считала выходом — но безразличие мужчины разбило ее решимость.
В этот раз, когда она посмотрела на дорогу, она поняла, что мчится по скату, не заметив, как выехала на него.
Ее путь превратился в шоссе, и она раскрыла рот, увидев тысячи белых Фиатов, едущих бампер к бамперу. Она словно смотрела на поток белых божьих коровок в пробке на перекрестке.
— Съезжай, — повторил мужчина.
— Нет места, — Нив лихорадочно искала бреши между машинами, они продолжали ускоряться.
— Съезжай.
— Не могу! — Нив бесполезно топала на тормоза. — О боже… — она попыталась увести машину на обочину, но руль был неподвижным как камень. — О БОЖЕ!
Нив проснулась от шума грузовика ранним утром. Вуаль сна медленно поднялась с ее тяжелых век, она выгнула спину и разгоняла усталость с вен.
Прошло два дня после праздника жизни Элиота. И после того, как Нив растаяла в руках Дилана.
Она надеялась, что ее спонтанный визит все раскроет. Что она сможет настоять на своем и услышать настоящие ответы, приблизится к правде.
Вместо этого она рыдала в объятиях человека, что ранил ее. Она изливала секреты, что так старательно охраняла, стены, что она строила годами, рушились вокруг нее.
До этого момента она не знала, был ли ее выбор уйти умным или глупым. Если бы она осталась, они могли бы говорить, пока все не стало бы ясным. Но было ли это лучшее время, учитывая ее психическое состояние?
Она перевернулась на бок и выглянула в окно, не понимая, почему Дилан еще не связался с ней. Хотя это он настоял, чтобы она позвонила ему после сеанса сегодня с Александром Галеном. Он практически потребовал у своего психиатра эту срочную встречу через пять секунд после начала разговора по телефону.
Если это не показывало, как он переживал за нее, то что показывало?
Она села, опустила плечи, пытаясь придумать, что надеть на первый сеанс терапии за годы.
Если Гален был лучшим психиатром в городе, как говорил Дилан, то кто знает… Быстрый визит мог оказаться стоящим.
Через три часа после пробуждения ото сна про шоссе Нив сидела в викторианском кресле на двоих в офисе Александра Галена. Она постукивала ногой, словно так могла избавиться от волнения.
«Почему так долго? У него обеденный перерыв?».
Она разглядывала просторный офис, который больше напоминал, если честно, фойе дорогого отеля. Большие плитки на полу были бежевыми, тонкая полоска черного камня отделяла от пола бежевые стены. Все пространство было в нейтральной цветовой гамме.
Возможно, так было задумано.
— Благодарю за ожидание, — вошел утонченный афроамериканский джентльмен.
Нив тут же отметила его седеющие кудри и серебряные глаза. В бежевом твидовом пиджаке, белой рубашке и коричневых брюках он был напоминанием о давно прошедшем времени… когда одежда выражала характер, а не сходство.
Встреча с ним была странной. Она ощущала сильную ностальгию. Из-за чего?
Из-за поколения, к которому она не принадлежала?
— Привет, — Нив встала, чтобы пожать руку Галена. — Спасибо, что согласились так быстро принять меня.
— С радостью. Друг Дилана мне как семья, — Гален улыбнулся, пожимая руку Нив. — Прошу, — он указал на кресло на двоих, а сам устроился в белом мягком кресле напротив нее.
Нив опустилась на место и сжала ладони на коленях. Что-то в Галене подталкивало ее впечатлить его.
— Я просмотрел ваши данные, — Гален скрестил ноги и отклонился на спинку кресла. — Вы давно не прибегали к терапии.
— Честно говоря, я потеряла веру во весь этот процесс, — призналась Нив. — Не обижайтесь.
— Это не для всех, — он надел очки без оправы и отметил что-то в блокноте.
Нив вытянула шею, чтобы увидеть, что он записал. Что он уже мог заметить в ней?
— Что привело вас сегодня? — он поднял голову.
— Точно, — Нив отклонилась, поза была напряженной. — Знаю, Дилан говорил так, будто дело срочное, но это не так, — она опустила взгляд и начала отскребать черный лак на ногтях. — Худшее уже прошло.
— И… что это было?
Слова, казалось, обвились вокруг ее языка и держались изо всех сил.
— М — мой лучший друг убил себя. Неделю назад.
— Мои соболезнования, — он записал еще что-то.
Серьезные слова Элиота всплыли в голове Нив, глубина его отчаяния стала ей понятной.
Это получаешь, когда находишь смелость искать средство спастись?
Соболезнования?
— Суицид — самое сложное дело, — сказал Гален, не отрывая взгляда от блокнота. — Даже мысль о конце жизни невыносима для многих людей, что не удивительно, ведь смерть — почти универсальный страх человека.
— Да. Конечно.
— Чего вы боитесь? — он перестал писать и посмотрел на нее. Его взгляд проникал так глубоко, что Нив показалось, что она сжимается на дне пробирки.
— В смерти? — спросила она.
— Боли? Страха неизвестности? Оставить все позади?
Нив обдумала это.
— Думаю, для меня страшнее… время? Его нехватка, если точнее.
Немигающий взгляд Галена просил ее продолжать.
— Мне страшно, что однажды я перестану существовать, — сказала она. — Я все представляю себя на смертном одре, одну, и осталось лишь пару секунд. И меня пугает, что, когда я умру, я даже не смогу понять, что когда-то существовала.
— И как вы справляетесь с этими мыслями?
— Никак. Сколько бы раз я ни думала, легче не становится… порой эта мысль резко всплывает в голове, набрасывается, как дешевая страшилка.
Он рассмеялся.
— Интересно вы это описываете.
— Уточню, я не переживаю из-за своей смертности. Мне нужно смириться с суицидом друга.
— Да. Конечно, — он кивнул. — Была ли записка? — он посмотрел на Нив поверх своих очков.
— Нет, — она покачала головой и смотрела, как он еще что-то записывает. — Это что-то значит?
Гален приподнял голову, но его взгляд оставался приклеенным к записи.
— Боюсь, формулы нет. Все по — разному исполняют и реагируют на суицид.
— Разве люди не оставляют обычно записку?
— Если им есть, что сказать. Но для многих суицид — способ уйти, покончить со своими страданиями.
Страдания…
Глаза Нив щипало, подступали слезы. Она сглотнула с болью комок в горле, хмурясь, пока боролась со своей уязвимостью.
— Вы злитесь? — спросил Гален.
— Нет, — сказала она. — На него точно не злюсь.
Гален чуть прищурился, Нив опустила взгляд и теребила замок на куртке.
Вот. Если она собирается описывать кошмар, то это подходящее время.
— На себя? — спросил Гален без сочувствия в голосе и перевел взгляд на файлы с историей Нив.
— Знаю, люди обычно винят себя в таких ситуациях, но в моем случае это оправдано.
— Как? — он поднял взгляд. — Вы знали, что он убьет себя?
— Конечно, нет, — выпалила она, словно ее обвинили. — То есть… он не впервые был в депрессии. Он боролся с этим годами.
— Почему тогда можно себя винить?
Перед глазами вспыхнули ее восемнадцать исходящих звонов Элиоту.
— Не знаю, — Нив тряхнула головой. — Думаю, я в какой-то степени думала, что могла остановить его.
— Вы только что сказали, что не знали, что он мог убить себя.
Как же ему объяснить?
— Звучит странно, но так я ощущаю, будто мое подсознание как-то знало, что произойдет нечто ужасное. Не знаю, как такое возможно, но мне снился этот суицид за ночь до этого.
— Глубокие тревоги могут проявляться, когда этого меньше всего ждешь. В вашем случае через сны.
— Но мой сон был точным, почти идентичным тому, как все произошло.
— И что там было?
Слова Галена звучали приглашающе, но его безразличие вызывало у Нив желание закрыть эту тему.
Она понимала, что он разбирался с сотней схожих случаев, но он мог хотя бы притвориться, что ему не все равно?
— Я стояла высоко на трамплине, держала якорь. И прыгнула. А на следующее утро копы сказали мне, что друг утопился в бассейне университета, прикованный к грузу в пятьдесят пудов.
Гален глубже вглядывался в глаза Нив.
— Якорь…?
Нив кивнула.
— И во сне это казалось логичным. Я знала, что делаю. Словно я уже смирилась со своей судьбой.
Гален снял очки, сложил их осторожно и спрятал в карман пиджака. Он отложил блокнот и ручку и склонился, но не с интригой во взгляде, а с глубокой тревогой.
— У вас уже были схожие сны в прошлом?
— Сны о смерти?
— Сны, что превращаются в реальность. Сбываются.
Волна оптимизма накрыла Нив. Гален словно прочитал ее мысли.
— Было. Несколько, — преуменьшила она.
— Можете привести пример?
Тема уже была открыта. Стоило использовать шанс.
— Не знаю, подходит ли это, но, когда я была ребенком, мне снилось, что я лежу на дне бассейна.
Гален отклонился и скрестил ноги.
— Продолжайте.
— Я не понимала, полон бассейн или нет, но двигаться не могла. Я словно была мертва, но еще воспринимала все вокруг. И я помнила темную фигуру, подходящую к краю и смотрящую на меня.
Гален уткнулся локтем в кресло, устроил подбородок между большим пальцем и указательным.
— Эта фигура пугала вас?
— Нет, — тут же призналась Нив. — Я даже помню, как хотела, чтобы она знала, что я в порядке, но не могла говорить. Я задумывалась тогда, так ли ощущается смерть.
— Все думают, что вы ушли, а ваше восприятие остается?
— Можно и так сказать, — согласилась она, глядя в пустоту. — Это было даже приятно, знать, что, хотя я мертва, я еще могу видеть и слышать. Что я еще… — она искала верные слова.
— Занимаю место?
— Да, — она подняла голову. — Что я еще здесь.
— Сколько вам было, когда вам это приснилось?
— Не знаю точно. Пять или шесть лет?
— И почему вы так уверены, что фигура была женщиной?
— О… тогда я не знала. То была просто темная фигура. Но через годы, когда я вспомнила этот сон, я была в этом убеждена.
— Почему? — он прищурился, вопрос толкнул Нив в себя. Она начала вспоминать ночь, когда так решила.
— Пару лет назад я была на вечеринке лучшего друга. Другого друга, — уточнила Нив. — Потом уже она уехала в Париж. Но ее вечеринка пошла не так, и я ушла от всего этого на задний двор.
Детали той ночи заполнили память Нив — громкий стрекот сверчков, холод ночного воздуха… Было за полночь, круглая луна была ярче, чем когда — либо.
— Вода в бассейне была черной, — продолжила она. — И неподвижной. Даже ряби или листика на поверхности не было. Она отражала луну как зеркало.
Она помнила, как подошла к краю бассейна, пытаясь увидеть что-то за блеском. Она помнила, как ей хотелось сесть на корточки и погрузить руку в черную воду, разбить отражающий барьер и увидеть глубины.
Но она не осмелилась.
Потому что, как бы она ни пыталась отогнать сомнения, она была уверена, что что-то — кто-то — лежит под поверхностью.
Воспоминания о той ночи до сих пор терзали ее. У нее перехватило дыхание, сердце колотилось, руки немели.
Потому что в ту ночь круг замкнулся. В ту ночь Нив поняла, что темной фигурой из ее детского сна была она, но старше.
С внезапным треском ножки кресла на двоих сломались под весом Нив. Она съехала и рухнула на пол, мрамор треснул там, где ударились ее локти.
— Вы в порядке? — Гален вскочил с кресла и обошел кофейный столик.
Нив не двигалась, застывшая от ужаса.
— Мне так жаль, — она встала на ноги с помощью Галена, глядя на трещины на полу. — Я заплачу за это. И за кресло…
— Ничего, но… вы в порядке? — он коснулся ладонью плеча Нив.
— О, да, — она подняла голову и встретилась взглядом с Галеном, его яркие глаза были полны тревоги.
— Уверены? — он нахмурился сильнее, морщины на лбу стали глубже.
— Угу, — Нив кивнула слишком бодро. — Такое все время случается. Простите.
Гален отступил на шажок, смотрел на Нив, и она могла описать его выражение только как… горе? Ей стало не по себе. Так смотрели на того, кого любили, а не на незнакомку, разбившую мебель.
— Мне лучше уйти, — Нив вытащила сумочку из — под рухнувшего кресла.
— Следующего пациента не будет до…
— Спасибо, что смогли принять меня так быстро, — она улыбнулась и пошла к двери.
— Стойте… погодите, — Гален прошел мимо и прижал ладонь к двери. Серебряная ручка между его пальцем щелкнула по дереву, и его вмешательство от этого казалось агрессивнее.
Нив отпрянула на шаг.
Заметив ее волнение, Гален сглотнул и сбавил свое напряжение.
— Мисс Найтли, вы открыли мне кое — что беспокоящее вас. Я не могу с чистой совестью отпустить вас, пока мы не обсудим это.
Нив задержалась, пытаясь придумать вежливый способ убрать его с дороги.
Гален воспользовался моментом и потянулся в карман пиджака.
— Вот, — он вытащил свою кредитку, щелкнул ручкой и принялся что-то записывать. — Это мой домашний адрес. А это… телефон, — он вручил визитку Нив. — Боюсь, все сеансы расписаны на месяц вперед, но вы можете прийти ко мне домой на частный сеанс. На дому, конечно. Завтра днем, например?
«Ага! Хотите со мной что-то сделать или привести в комнату с инструментами пыток?».
— Это… очень щедро с вашей стороны, но…
— Мисс Найтли. Нив… — он опустился к ней, отбросив официальность. — Знаю, ты думаешь, что тебе придется жить с этим, но это не так.
Нив нахмурилась, пытаясь прочитать его.
— Что вы имеете в виду под «этим»?
— Я все объясню, — он улыбнулся. — Завтра.
