Дилан шел по людным улицам по соседству. Он пересек дорогу среди ленивых машин, влился в толпу, направляясь к дому Алекса.

Он все еще ощущал хватку отца на шее, слышал его строгий голос в ушах. А еще он знал то, чего не знал его отец: Ромер не глупый, и он не стал бы все портить, болтая.

«Ему придется подождать», — он прошел к дверям дома Алекса и нажал на кнопку домофона.

Дилан вышел из лифта и направился к квартире Алекса. Он улыбнулся приоткрытой двери и вошел.

Хотя место выглядело как обычно, было в нем что — то волшебное. Может, в том, как дышали светом окна. Или в том, как тепло света смешивалось с прохладными тенями оттенков фиолетового. Забавно, как чья — то квартира может ощущаться домом сильнее, чем своя.

— Алекс? — Дилан добрался до гостиной.

— На кухне, — отозвался Алекс из дальнего конца.

— Ты вообще используешь остальную квартиру? — пошутил Дилан, проходя мимо большой библиотеки, слушая смех Алекса, пока приближался. — Что такое? — он вошел на кухню. — Ты купил новую эспрессо — машину?

— Разве она не красавица? — Алекс просиял, наливая молоко в сосуд.

— Я переживаю за тебя, — Дилан сел на стул с высокой спиной за белым мраморным островом на кухне.

— Ты еще не видел, что она умеет, — Алекс вставил сосуд в машину, нажал кнопочку и выпрямился, пока машина вспенивала молоко.

Пока Алекс радовался новой игрушке, как ребенок рождественским утром, Дилан мог думать лишь о том, как мужчина, что не был ему родным по крови, мог любить его больше, чем собственный отец. И вдруг седые пряди среди темных кудрей Алекса стали казаться не последствиями времени, а результатом воспитания сломленного ребенка.

Дилан вряд ли мог отплатить этот долг.

— Что? — Алекс поднял голову с тенью улыбки.

— Ничего.

— Выкладывай, — Алекс прижал ладони к мраморной поверхности.

— Ничего. Просто думаю, как ты выглядишь как современная версия двадцатых лет.

— Посчитаю это комплиментом, — гордо сказал Алекс на пути к шкафу с тарелками. Он схватил с крючков внутри пару фарфоровых чашек и прошел к стойке. Он осторожно опустил их на блюдца, уже ждущие их на большом деревянном подносе.

— Ждешь кого — то? — спросил хитро Дилан и вскинул брови, когда Алекс поймал его взгляд. — Даму, наверное?

— Опять ты об этом? — Алекс поставил одну из чашек в эспрессо — машину и нажал другую кнопку.

— Ты заслуживаешь любви, Алекс, — дразнил его Дилан.

— Я неплохо справляюсь, — улыбнулся Алекс. — В чем дело? Просто визит, или мне нужно стать серьезнее?

— Не знаю, как насчет серьезности, но сесть не помешало бы.

Улыбка Алекса чуть увяла от этого.

— Видимо, дело в том, что ты перестал принимать лекарства?

— Папа заходил? — Дилан отклонился на стуле, мрачнея.

Алекс кивнул.

— Хотел знать, что ты рассказывал мне о кошмаре.

Дилан смотрел на приподнятые брови Алекса и тонкие губы, а потом опустил взгляд.

— Представь его удивление, когда я сказал ему, что понятия не имею, что ты без лекарств.

Дилан опустил голову и покачал ею из — за отца.

— Когда?

— Он заходил около часа назад. Но я уже знал.

Дилан поднял голову и увидел тень улыбки на губах Алекса.

— Как? — спросил он.

— Кроме того, что ты ужасный актер?

Дилан выдавил смешок, повеселев.

— Я думал, ты расстроишься сильнее, — он склонился и уперся предплечьями в мрамор.

Алекс с улыбкой вытащил из эспрессо — машины чашку. Он отцепил сосуд с молоком и принялся вливать его в чашку с ловкостью профессионального баристы.

— Терапия — не заставить пациента делать по — твоему, — он помахал сосудом. — Это помощь в поиске ответов, которые им нужны. Я полагаю, ты остался бы на лекарствах, если бы они работали, — он довершил латте красивым листочком и опустил чашку на блюдце.

Дилан выдохнул носом.

— Вот бы отец так думал.

— Твой отец бывает… — Алекс вставил в эспрессо — машину вторую чашку и нажал кнопку. — Он гениальный, но очень упрямый.

— А то я не знаю.

Алекс поднял голову.

— Он тебя любит.

Улыбка Дилана пропала. Его отец, может, когда — то и любил его, но…

— Больше нет.

— Любит. Он не знает просто, как это показать.

Дилан потер лоб большим пальцем.

— Так зачем ты здесь? — спросил Алекс.

— Думаю… — Дилан сглотнул. — Думаю, сны пытаются мне что — то сказать.

— Например? — Алекс принялся за второй латте.

— Не знаю… Но то, что они сбываются, заставляет меня думать, что, — он вспомнил Жнеца, — что они могут быть предупреждениями?

— Дилан… — Алекс опустил вторую чашку на блюдце, взял поднос и пошел в гостиную.

Дилан пошел за ним, надеясь.

— Мы строим предположения на испытанном опыте, а не на объективных фактах, — Алекс склонился и опустил поднос на винтажный сундук, который служил у него кофейным столиком. — Потому мы хорошо мыслим об относительном, а не об абсолютном.

— О чем ты?

— Твой первый сбывшийся сон, — Алекс устроился в бордовом кожаном кресле, где всегда сидел.

— Ты про крушение самолета, когда мне было шесть? — Дилан сел напротив Алекса на диване.

— Это тебя сильно ранило. Стало твоим якорем. После этого ты боялся всех снов, считая, что им суждено сбыться.

— Это не выдумка, Алекс, — сказал Дилан. — Они сбывались.

— Это зовется склонностью подтверждать точку зрения — поиск только тех фактов, что подтверждают подозрения.

— Я ищу все факты. Во всех своих снах. Даже в тех, что еще не сбылись.

— Еще не сбылись, — отметил Алекс ахиллесову пяту Дилана. — Видишь? Ты сказал «еще не», потому что ожидаешь, что будущее совпадет с ними. Стоит поверить в это раз, и ты будешь верить дальше.

— Даже если превращаю свою жизнь в ад?

— Даже тогда, — Алекс схватил кофе с подноса.

— Слушай, — Дилан взял себя в руки. — Знаю, ты думаешь, что я выдумываю на пустом месте…

— Нет, это делает твой папа, — он сделал глоток напитка. — Я восхищаюсь твоими стараниями в попытках понять ситуацию. Но, Дилан, мир удивительно сложен. Как бы сильно мы ни пытались, мы не поймем всего. У нас нет познавательной способности… — он замешкался и опустил взгляд.

— Я знаю, где пределы того, что я могу понять. Но, если кто и может понять значение моих снов, то это я.

— Так зачем ты здесь? Для кофе?

— И компании, — Дилан улыбнулся и взял свой латте. Он посмотрел на волны белого и коричневого. На крохотные пузырьки пены. — Говорите, нужно это бросить? — спросил он.

— Просто… не думаю, что стоит подвергать себя боли, чтобы понять ее источник.

— Верно, — сказал Дилан бесстрастно и сделал глоток.

— Слушай, я понимаю, почему ты не можешь сдаться. Понимаю. Всем нам хочется держать все под контролем. Но парадокс в том, что само это желание контролирует нас, делая нас жалкими.

— И что за варианты у меня есть?

— В твоем случае можно или застрять в не решаемой проблеме, или двигаться дальше.

— Куда?

— К жизни, — сказал Алекс, словно это было так просто. — Совпадение или нет, но сны не должны диктовать тебе, как думать и действовать.

— Но какую жизнь я могу получить?

— Ту, где не нужно будет постоянно оглядываться за угол, ожидая, что произойдет что — то ужасное.

— Ты хочешь, чтобы я принимал лекарства?

— Это твой выбор. Я просто пытаюсь помочь тебе решить, что важнее: поиск ответов, которые можно и не найти, или умиротворение разума?

— Но лекарства ничего не остановят, Алекс. Просто я перестаю видеть, что грядет.

— Но если ты перестанешь верить, что можешь предсказывать будущее, то лекарства ничему не помешают.

— Алекс, — Дилан опустил чашку на стол и сжал кулаки. — Думаю, я умру.

Алекс помрачнел, но промолчал.

— Помнишь мой сон в детстве, где мужчина был в маске из дыма и сжигал кого — то?

Алекс прищурился.

— Смутно, — он сделал глоток из чашки. — Это было давно.

— Что ж, у меня был этот же сон. Но в этот раз с другой точки зрения.

— Смотрел пьесу с другого места?

— Нет, — Дилан покачал головой, — я словно играл в этой пьесе другую роль.

— Объясни.

— Когда сон был впервые, я был ребенком, наблюдавшим убийство. В этот раз, — он сглотнул, — меня сжигали, — он резко выдохнул.

— Это нормально для повторяющихся снов…

— Нет, ты не понимаешь, Алекс, — перебил он, тело дрожало. — Дело не в том, что я видел сон дважды. Я видел его в разном возрасте. Человек, которого сжигали во сне, юноша с рыжими волосами, был моей старшей версией. Мне снилась смерть мой старшей версии, когда я был ребенком, но я не знал, что это был я, потому что не знал, каким буду, когда вырасту.

— Дилан…

— И он кричал мне не смотреть, а я не понимал, почему. Какое ему дело, что я увижу, как он умирает? Какое ему до меня дело? Я годами не понимал этого, а теперь понял. Потому что он знал… Моя старшая версия знала, что произойдет. Он знал, потому что видел этот сон в детстве. Он пытался оградить меня от…

— Дилан… успокойся, — Алекс поднял руку.

Дилан успокаивающе вдохнул, тело дрожало на выдохе.

— Это прошло по кругу, Алекс.

— Дилан, это классическая иллюзорная корреляция: ты ложно думаешь, что вещи связаны, но это может быть не так. И когда люди попадают в эту ловушку, они делают все, лишь бы доказать связь.

— Ты шутишь? Ты говоришь мне, что эти два кошмара не имеют значения?

— Да, конечно, значение есть, но оно может быть не таким, как ты думаешь.

Дилан расправил плечи, ожидая, когда Алекс объяснит ему.

— Думаю, нам стоит подождать, пока пройдут выходные, — Алекс сделал глоток.

Дилан нахмурился.

— Почему?

— Потому что для тебя это всегда сложное время.

— Я в порядке, — Дилан сказал это холоднее, чем планировал. — Просто скажи это.

Алекс посмотрел на Дилана, взглядом моля его закрыть тему.

— Алекс. Что?

Алекс опустил чашку на столик у кресла и переплел пальцы.

— Думаю… возможно, что в тебе затаилась вина из — за смерти матери. И этот Жнец — то, как ты справляешься с этой виной.

Дилан отклонился. Слова Алекса ударяли беспощадной волной.

— Что ты говоришь?

— Подсознание и эмоции часто воплощаются во снах.

— Думаешь, мой разум создал Жнеца, чтобы наказывать меня за убийство матери?

— Дилан… — Алекс нахмурился.

— Что? — Дилан повторил его выражение лица.

— Не очерняй себя.

— Разве я это делаю?

— Звучит, будто ты — убийца. Это не твоя вина. Роды рискованны, несмотря на современную медицину…

— Ты только что сказал мне, что я придумал убийцу, чтобы наказывать себя за смерть матери. А теперь говоришь не винить себя?

— Я говорю, что ты, возможно, испытываешь вину…

— Я не чувствую себя виноватым! — рявкнул Дилан.

Алекс сжал губы, а потом отвел взгляд.

Дилан смотрел на него, глаза жгло.

— Думаю, мне пора идти, — сказал он, когда Алекс стал размытым. Он не успел осознать, а уже бежал изо всех сил к входной двери.