Дилан ворвался в свой кабинет, схватил фломастер со стола и пошел к стене, на которой тренировался успокаивать боль. Он посмотрел на пустую стену, а потом провел черную линию от смежной стены до дверной рамы. Он сверился со своими записями и начал проставлять даты, чтобы выстроить сны по порядку.

Закончив, он отошел от стены, чтобы рассмотреть лучше. Сны были рассеянны. Большие бреши на линии отмечали время, когда он был на таблетках.

Он прищурился. Он точно…

Его глаза расширились от мелькнувшей идеи. Он схватил со стола фломастер и прошел к линии с датами. В этот раз он отметил даты событий, которые предсказали его сны.

Его сердце билось все быстрее с каждой датой. Он работал так слева направо, с раннего детства до сегодня, а потом снова отошел от стены.

— О боже… — в ужасе пробормотал он.

«Числа Фибоначчи».

Он выронил фломастер на пол, его ладонь взлетела к волосам. Он стоял и смотрел на нечто такое очевидное, что он поражался, как упускал это все время.

Он ошибался. Ответ был не в содержимом снов. Он был скрыт в их появлении. В их частоте.

Он прошел к столу и посмотрел на числа Фибоначчи, чтобы подтвердить подозрения:

Числа Фибоначчи:

Каждое последующее число равно сумме двух предыдущих:

1 + 2 = 3

2 + 3 = 5

3 + 5 = 8

5 + 8 = 13

И так далее…

Дилан прищурился.

«Расширяется, как река».

Он вспомнил занятия миссис Колфилд, когда она показывала всем раковину наутилуса, как на серьге Нив — последовательность дает спираль. Жирная 6 появлялась в природе снова и снова. Как изгиб мочки уха человека. Или ураган. Или даже галактики!

Дилан посмотрел на красные метки на своей линии. Пространство между ними все сокращалось, пока он смотрел слева направо. И если это нарисовать…

Он представил, как смотрит на винтовую лестницу сверху. Нижний этаж был таким далеким, не больше монеты. Но Дилан как — то видел черно — белую плитку на полу в шахматном стиле, и алая кровь разливалась под ним.

«Спираль идет вниз, — подумал он, дрожащие руки закрыли рот. — Это обратный отсчет».

Он это не заметил.

Он не замечал очевидное, потому что ему не хватало информации. Потому что он тратил ценное время на простое решение.

А теперь было слишком поздно.

— Обратный отсчет… — пробормотал он, его руки упали на колени. Если сны связаны с последовательностью Фибоначчи, то у него осталось всего два дня до конца этой последовательности. Только два дня до центра спирали.

Он вдруг вспомнил повторившийся кошмар, и его кожа ощутила волдыри и жар огня.

Он встал, пробежал мимо стены, у которой раньше подавлял боль, ведь она была теперь исписана датами, предвещающими его конец.

Его фантомная боль вспыхнула, он сосредоточился на двери в коридоре. Но, как бы он ни пытался, он не мог мысленно погасить дом, который представил горящим. Огонь разгорался, и боль становилась сильнее.

Он застонал и побежал в ванную рядом с его спальней.

Он снова заметил сияние в глазах. Дьявольское сияние, которое становилось ярче от его боли.

Он схватился за край рукомойника, склонился и зажмурился. Он пытался подчинить боль, но мысли были слишком рассеянными. Он открыл глаза, посмотрел на жуткое отражение и ударил по зеркалу, разбивая его.

Осколки, отражая все, полетели в рукомойник.

На пол.

На его проклятую жизнь.

Он отпрянул, стена удержала его от падения. Он опустился на пол с кровоточащими костяшками. Он закрыл ладонью глаза, поглощающая боль пустила в нем корни.

А потом он посерьезнел от внезапного осознания.

Он склонился и схватил осколок зеркала. Он поднял его и посмотрел в него, сияние в глазах почти пропало. Он бросил осколок и вспомнил сон с крышей конференц — центра. Он вспомнил, как Ромер держал его лицо руками, заглядывал в глаза и кричал: «Станьте зелеными! Станьте зелеными!».

«А если…».

Он полез в карман, костяшки болели, задев ткань. Он вытащил телефон. Дилан ощущал себя глупо. Почему он решил, что последовательность ведет к его гибели, когда ему недавно снились кошмары о смертях Ромера и Нив?

Он посмотрел на черный экран.

Он не мог позвонить ему.