FB2Library.Elements.Poem.PoemItemА. Тарковский
Ностальгия
Она весны ждала, как панацеи
От долгих и неодолимых бед.
Инели онемелые аллеи,
Метель метала хлопья ей вослед.
И заунывно завывала вьюга…
Бесцеремонно ветер рвался в дом,
И таяло томление уюта,
И осыпалось снегом за окном.
Дитя весны страдало от простуды,
Избытка тем и недостатка слов
И наполняло ожиданьем чуда
Небрежность недописанных стихов.
Её гнездо сияло разореньем,
Глаза переполнялись пустотой,
Короткие мгновенья озаренья
Сменялись затянувшейся тоской.
Она спала, бесцельно, беспросветно,
Бессмысленно блуждая среди грёз.
Ждала, когда нарушит злое вето
Капель её невыплаканных слёз.
«Кипит людская карусель…»
Кипит людская карусель
Хлопот, забот, обид, потерь,
Мелькают лица в скопище весёлом.
Скупая истина права:
Жизнь — театральная игра,
И в ней чертовски не везёт плохим актёрам.
Мне жизнь свою диктует роль,
Что для меня чужая боль!
Другой сюжет, иная роль, не мой сценарий.
И, повезло — не повезло,
Смотрю в промёрзшее стекло,
Свою ладонь в чужих руках отогревая.
И нет того, кто нужен мне,
И свет совсем в другом окне.
Да не беда, о чём тужить, пойду к другому.
Укроюсь в тёплой тьме кулис,
Под шёпот злой плохих актрис
Усну, небрежно прислонясь к плечу чужому.
«Стоял июнь…»
Стоял июнь. Был жаркий день.
Хотелось петь, играть на скрипке,
Шутить, скакать, забыть про лень,
Смеясь, раздаривать улыбки.
Без лифта на этаж взлететь
По лестнице (какая смелость!),
Всё сделать и везде успеть,
И жить, как никогда, хотелось.
Но вот прошёл счастливый день.
Холодный сумрак всё объял.
На город опустилась тень…
Вернись ко мне, прошедший день!
Вернись — я всё тебе отдам.
«В голове сквозняки от дури…»
В голове сквозняки от дури —
Мы уходим, хлопаем дверью.
Даже самые добрые люди,
Все мы где-то немного звери.
«В суете вокзальной…»
В суете вокзальной,
В тесноте перронной
Мокрыми глазами
Провожу вагоны.
Вздумаешь остаться —
Напиши полстрочки.
Твой удел — скитаться,
Мой — махать платочком.
«Я буду петь и пить…»
Я буду петь и пить,
Я буду врать и клясться,
Я буду говорить как будто ни о чём.
Я буду уходить
И снова возвращаться,
А главное опять оставлю на потом.
Уеду в край иной,
Писать вам буду письма —
Немного о былом и что-нибудь ещё.
Вы будете со мной,
В моих бредовых мыслях.
…Вот только очень жаль, что поезд мой ушёл.
«Что же вы, девочки…»
Что же вы, девочки, мальчики, что же вы,
Или забыли, как были весёлыми,
Или забыли, как были счастливыми,
Что же вы, мальчики, девочки, милые?
Не исчезай, наша юная молодость!
Не уступай наши дни одиночеству.
Писем нелепых огромные ворохи…
Как пережить это заново хочется!
Все мы живём то вполсилы, то начерно,
Всё забываем виниться и каяться.
Не уезжайте, милые мальчики,
Не заставляйте девочек маяться.
Время стирает мгновенья прекрасные,
Годы скрывают сомненья сединами,
Вечность всё рушит рукой беспристрастною…
Как вам хотелось быть вечно любимыми!
«Не обрушишь водопад…»
Не обрушишь водопад
Речи пламенной.
Ты и сам себе не рад,
Твердокаменный.
Ну хоть слово о любви,
Даже ложное!
Помоги мне совершить
Невозможное.
Дай мне силы не стареть
Преждевременно,
Научи меня смотреть
Поуверенней,
Расскажи мне, как прожить,
Чтоб не мучаться.
Помоги счастливой быть —
Вдруг получится.
«С разбега — в пустоту…»
С разбега — в пустоту… Безликий серый день.
Нелепое, убогое броженье…
В немом стекле застыли отраженья.
Им, как и мне, передвигаться лень.
«Моё „сейчас“ блуждает…»
Моё «сейчас» блуждает.
Моё «здесь» потерялось.
Моё «я» изменило мне.
Неощутима грань…
Неясен смысл…
Вы что-то говорите?
О сути? Об истине?
Абсолют, возведённый в n-ю степень!
Не ищите истину,
Ибо она везде.
Она там, где нет нас.
Потому что нас просто нет.
Есть «ничто», наполненное тенями.
«Что вы хотели узнать…»
Что вы хотели узнать,
Когда положили голову
На грудь измаявшейся от бессонниц планеты?
Что вы хотели понять,
Когда ощутили
Миллионы сердцебиений в ноющем чреве?..
«— Случилось что-то…»
— Случилось что-то…
— Зачем тебе?
Конец всегда один.
И как бы не был ярок день,
Наступит ночь.
Ты, девочка, сама всё это знаешь.
— Да, и всё же
Случилось что-то.
— Помни, будет ночь.
— Случилось что-то…
«Развяжите мне руки!..»
Развяжите мне руки!
Ну хотя бы от скуки
Обреките на муки —
Развяжите мне руки.
«Мгновение — и целый мир как сказка…»
Мгновение — и целый мир как сказка.
Прозрение — лечу над суетой…
Мне в этой жизни не хватило краски,
Чтоб расписать как надо профиль свой.
Я увлекаюсь гимнами себе,
Марая чистоту пустой страницы.
Я не нашла спасения в борьбе,
Секунда — и уже дрожат ресницы.
Лицо… Глаза… Движение… Рука…
Нет, не обижу, не смогу солгать.
В твоих глазах живёт твоя душа,
Которую мне хочется обнять.
«Я не хотел быть самым…»
Я не хотел быть самым,
Я хотел быть просто собой.
Но я позабыл о главном —
Я должен идти с тобой.
Это ясно как день,
Ведь я — твоя тень.
Ты идёшь впереди, а я
Плетусь позади тебя
И боюсь середины дня,
Когда не станет меня.
Если солнце войдёт в зенит,
Тень исчезнет. Ты извини,
Я уйду от тебя скоро,
Я буду искать себя.
И я не хочу спорить
До середины дня.
«Кто ты, зачем пришёл?..»
Кто ты, зачем пришёл?
Не зажигай свечу —
Не хочу.
Глухо звучат шаги…
Как мне сейчас нужна
Тишина.
«Опять туман…»
Опять туман — и ты отыщешь брода,
Весь год стоит ненастная погода.
Я так хотел к вершине, видит бог,
Но не поднять отяжелевших ног.
Сырой туман густеет год от года,
Не будет снисхожденья от природы.
Душа обледенела. Холода…
А вдруг она замёрзнет навсегда?
Зато теперь душа не знает боли
И тело привыкает к глупой роли
Ненужного пустого сундука.
Молчит заиндевелая строка…
И то дождь, то снег
По моей спине,
Будто целый свет
Охладел ко мне.
И на сорок бед
Есть один ответ —
Солнца нет.
«Да будет жизнь, да будет свет…»
Да будет жизнь, да будет свет,
Да снизойдут любовь и вера
В то сердце, что уже не верит
Ни в женский плач, ни в детский смех.
Трамвая звон и щебет птиц,
Весны коварные причуды…
Внезапное откроет чудо
Случайный блеск чужих ресниц.
Как запоздалая строка
На ненаписанной странице —
Готово чувство зародиться,
Но опечатаны уста.
Превратна, что ни говори
Раздвоенность в людской породе —
Словами больше о погоде,
И лишь глазами о любви.
«Глубокое гулкое эхо…»
Глубокое гулкое эхо…
Как грустно. Как пусто. Как странно.
Колёса стучат неустанно:
Уехать. Уехать. Уехать.
Хотя неизвестно, что слаще.
Куда бы тебя ни мотало —
Уедешь не дальше вокзала.
Не дальше. Не дальше. Не дальше.
Он просто не может иначе.
Он верит, он помнит, он знает.
Ресницы к щекам примерзают.
Ты плачешь? Ты плачешь. Ты плачешь…
«Зачем тебе обитель лжи?..»
Зачем тебе обитель лжи?
Скажи!
Слепая жизнь несётся вскачь —
Хоть плачь.
Как вызов прожитому — нет
Вослед.
И оглянуться на себя,
Скорбя.
Тело будто окаменело,
Из-под кожи струится кровь.
Ты — моя забытая вера,
Воспеваю тебя, любовь!
Полоска света задрожит
Навзрыд,
Погаснет в сумерках свеча,
Крича.
Зачем тебе обитель лжи,
Скажи?
Слепая жизнь несётся вскачь,
Хоть плачь.
«Милый, вы меня не цените…»
Милый, вы меня не цените,
Как листок бумажный мнёте.
Что за чушь вы, право, мелете,
Ну когда же вы поймёте?
Сапогами в душу лезете.
Вы пьяны, протрите ноги.
Может просто дать вам лезвие?
Что вы маетесь, ей-богу!
… … … … … … … … … … … … … … …
Нет, не то, совсем не то.
Я захлопнула страницу.
До свиданья, милый рыцарь
В дерматиновом пальто!
«Убить себя в тебе…»
Убить себя в тебе,
Чтоб прорасти в другом…
Где благодатней почва
Для вымысла?
В обличии зимы придёт оно,
Отсутствие присутствия любви…
«Я сочиню эпос…»
Я сочиню эпос или элегию
За дешёвую привилегию —
Быть одним из…
Что за странный каприз?
Сумрак землю окутал.
Случай попутал,
Наши пути скрестились,
Чтоб разойтись.
Но что за странный каприз —
Быть одним из…
«Нежный звук одинокой свирели…»
Нежный звук одинокой свирели…
Я скучаю по ветке сирени.
Не учите меня смиренью,
Или я совсем озверею.
Пустота обескровила тело.
Одиночество. Осточертело.
Дикий бег от стен оголтелых.
А ведь я чего-то хотела.
Может веры в глазах открытых,
Или искры любви забытой.
Так банальна и так избита
Эта наша игра в «finita».
Нет вопросов и нет ответов,
Есть одно ощущенье света.
Мне бы только дождаться лета,
Да оно заблудилось где-то.
«Давиться пылью…»
Давиться пылью, замерзать в снегу,
Обманывать проклятую усталость,
Чтоб не «вариться в собственном соку»,
Писать, по капле выжимая жалость
К бесплодью бытия от слова «быт».
Нет, лучше «быть»! Но, спутывая грани,
Мы иногда предпочитаем жить,
Смотря на мир в проём оконной рамы.
«Милый мальчик…»
Милый мальчик, глядящий в своё отраженье,
Усадивший луну на перила балкона…
Сколько силы и света в свободном скольженьи
По поверхности жизни! До боли знакома
Эта злая бравада с потугой на хамство.
Это всё не беда, это всё возрастное.
Мне приятно и ваше святое упрямство,
И активный девиз: ни минуты простоя!
Дай вам бог не сходить с голубого экрана.
Утопая в лучах легкокрылой фортуны.
Пусть рыдает ржавеющий голос металла,
Оголёнными нервами корчатся струны
От желания жаждать отмены контроля,
От безумия — жить и бесплодия — ждать.
Чтобы петь откровенно о сути, о соли,
Несомненно, «как минимум, надо летать»!
«У меня была дочь…»
У меня была дочь.
И лет ей было шесть.
Она не любила ночь
И очень любила петь.
Она могла сочинять,
А все говорили — враньё.
Она умела летать,
И в этом ей повезло.
У меня была дочь.
Наверное только в шесть
Можно так не любить ночь
И так любить петь.
Я подарила ей
Свои голубые глаза.
Все говорят — нет,
А я говорю — да,
У меня была дочь…
«Вы правы…»
Вы правы, я почти согласна.
И, взвешивая «за» и «против»,
Я в синтезе ищу себя.
Я облачаюсь в чью-то веру,
Чтобы хоть чем-нибудь наполнить
Свой пустотелый пессимизм.
Минуя чёрные провалы,
Стремлюсь постигнуть совершенство.
Непостижимо, но оно
Меня не греет совершенно.
Я в изумленье замираю —
И понимаю тщетность пытки
В попытке обмануть других.
«Искристой пылью…»
Искристой пылью захлебнулись дали,
И ночь стоит морозна и тиха.
И строки безутешные рыдают
Над чёрной гладью белого стиха…
«— До встречи…»
— До встречи…
— На другом конце земли?
— До встречи…
— Через год, через столетье?
Унылый звон привычных междометий —
О боже, неужели это ты?!
— Да нет, уже не я, уже не та.
— И не узнать, наверное — к богатству.
Любезность переходит в святотатство,
Не встреча, а сплошная суета.
— Я просто мимо, думаю, зайду.
Я на мели, но я не за деньгами.
— А ты по-прежнему грешишь стихами?
— Да, и не только. Поздно, я пойду.
Свою тоску влачу по мостовой,
Израненной шагами пешеходов.
Мне надоело обивать пороги
Друзей, давно расставшихся со мной.
Пунктирами и точками звонков
Пронзительно терзаю безысходность.
Диск телефона крутится, как компас,
Ища тепла во льдах остывших слов.
«Меня топила жизнь…»
Меня топила жизнь
В провалах синусоид,
Я уставал кричать
Бессмысленное «SOS».
Кому не суждено,
Так просто не утонет,
И всё же я устал
До кончиков волос.
Я не ищу причин,
Мне дела нет до следствий,
Я не могу кричать,
Когда мне бьют под дых.
Что формула любви!
В ней столько неизвестных.
Меж точками над «i»
Так много запятых.
«Я пришёл не затем…»
Я пришёл не затем, чтоб остаться с тобой до утра,
Я уйду не затем, чтоб уже никогда не вернуться.
Я блуждаю среди отражений в твоих зеркалах,
Застывая в твоих изумленно распахнутых блюдцах.
Я пришёл не затем. Я ловлю ускользающий миг,
Возвращаясь назад, создавая эффект повторенья.
И замедленный кадр разрывает пронзительный крик —
Неизбежность паденья рождает свободу паренья.
Я люблю это время рождения светлых имён,
Неожиданность форм истекающих кровью мгновений.
Мне не хочется верить, что все мы когда-то умрём,
Превращаясь в легенды в потоке чужих откровений.
Стихотворения из цикла «Отчуждение»
FB2Library.Elements.Poem.PoemItemА. Блок
«Я могу повысить рождаемость…»
Я могу повысить рождаемость
И даже перейти на самоокупаемость
Своих пороков и слабостей,
Увеличить число радостей
За счёт накопления тряпок,
Могу чаще плакать
О том, что никто не ценит.
Но это ничего не изменит.
«Эти женщины…»
Эти женщины ищут любовь, а находят усталость,
А мужчины стаканами черпают скуку со дна.
И торопятся жить, догоняя беззубую старость,
И рожают детей, к дают им свои имена.
Здесь теряются корни причинных и следственных
связей,
И звенит кандалами свободы затравленный дух.
Поколения чахнут в плену «буржуазной заразы»,
И заблудшие жертвы трясёт социальный недуг.
Но потоки волнений сливают в единое русло
Под навязчивый пафос болезненно умных речей.
Здесь искусством считаются споры о целях
искусства,
Здесь стоят монументы, и вовсе не строят церквей.
Здесь удавят за рубль, миллионы бросая на ветер,
Обещая слепую уверенность в завтрашнем дне.
На похожих родителей смотрят похожие дети,
Принося себя в жертву заслугам в минувшей
войне.
Теоретики льют из пустого сосуда в порожний —
Некорректный подход, но зато не болит голова.
Здесь имеющий право так редко имеет возможность,
А имея возможность, так часто плюют на права.
Здесь поэты плодятся как кошки и дохнут как мухи,
Музыкантов никто не услышит, играй — не играй.
Здесь рожают детей, обрекая на новые муки.
Здесь не веруют в бога, но верят в несбыточный рай.
Осень
Осень лижет тротуары
И плюёт на наши крыши.
По подвалам жмутся пары,
По подвалам дохнут мыши.
Я копаюсь в смысле жизни,
Будто в собственном дерьме.
От словесных онанизмов
Помутилось в голове.
По Европе бродит призрак…
(Я взахлёб читаю Маркса!)
Бедный призрак коммунизма!
Сколько можно эдак шляться?
Старый Вильям, глупый Вильям,
Тень отца и праотца.
Я тупею от бессилья
В ожидании конца
Политических прогнозов,
Обличительных заметок,
Повсеместного невроза
От запретов на запреты.
…У попа была собака,
Очень поп её любил.
Она съела кусок мяса,
Поп не вынес и убил.
Испустила дух бедняга
И отбросила копыта.
И уже восьмой десяток
Ищут, где она зарыта.
Я сижу в своей квартире
На четвёртом этаже.
Осень. Холодно и сыро.
И паскудно на душе.