Рабин умер

Вчера ночью умер Рабин. Его сбил мотороллер с коляской. Рабин скончался на месте, а водитель мотороллера получил тяжелые травмы и потерял сознание. Приехала «Скорая» и увезла его в больницу. К Рабину они даже не прикоснулись, поскольку он уже был мертв, и ничего нельзя было сделать. Тогда мы с Тираном взяли Рабина и похоронили его у нас во дворе. Я заплакал, а Тиран закурил и сказал мне, чтобы я прекратил, поскольку его нервирует, когда я плачу. Но я не смог остановиться, а через минуту и он уже ревел. Уж насколько я любил Рабина, так Тиран любил его еще больше.

Потом мы пошли домой к Тирану. В подъезде дома нас ждал полицейский, который хотел задержать Тирана. Оказалось, что в больнице водитель мотороллера пришел в себя и настучал врачам, что Тиран ударил его по шлему ломом. Полицейский спросил Тирана, почему он плачет, а Тиран и говорит ему: «Кто плачет? Ты, мусор-фашист-пидор…» Полицейский врезал ему плюху. Тут вышел отец Тирана и потребовал, чтобы полицейский сообщил свои данные, но тот отказался. В течении пяти минут в подъезде на шум собралось уже около тридцати жильцов. Полицейский сказал им, чтобы они успокоились, а они ему говорят — сам успокойся; начали толкаться, и дело, опять почти дошло до кулаков. В итоге мент отвалил.

Отец Тирана усадил нас в гостиной, налил «Спрайта» и сказал Тирану, чтобы тот объяснил, что произошло — быстро — до того, как полицейский вернется с подкреплением. И Тиран рассказал отцу, что отоварил тут одного, кому причиталось, ломом по кумполу, а тот заложил его легавым. Тогда отец Тирана спросил, за что же именно тому причиталось, и тут я четко увидел, что он злится. Тут уже я рассказал ему, что все начал тот, на мотороллере: сначала он коляской переехал Рабина, потом обложил нас матюгами, да еще дал мне по шее. Отец Тирана спросил его: — правда ли все это? — но тот ничего не ответил, а только утвердительно кивнул головой. По его виду я понял, что он умирает, как хочет курить, но боится достать сигарету в присутствии отца.

… Рабина мы нашли на площади. Увидели его сразу, как только сошли с автобуса. Рабин тогда был еще совсем котенок и весь дрожал от холода. Я, Тиран и еще одна девчонка-скаут из района Цахала, которую мы встретили там, отправились поискать ему молока. В эспрессо-баре нам не хотели дать, а в Бургер-ранчо у них не было, так как они соблюдают кашрут. В конце-концов на улице Фришмана мы нашли мини-маркет, хозяин которого дал нам пакет молока и пустую коробочку из-под сыра «Котедж». Мы налили туда молока и Рабин вылакал все одним духом.

Та скаут из Цахалы, которую звали Ависаг, сказала, что мы должны назвать его Шалом, так как Рабин умер ради мира, на что Тиран утвердительно кивнул головой и попросил у нее телефончик, а она сказала ему, что вообще-то он парень симпатичный, но у нее уже есть приятель-солдат, а когда она ушла, Тиран погладил котенка и сказал, что мы ни в жизнь не назовем его Шалом, поскольку это имя для йеменита, и что мы назовем котенка Рабин, а та, по его мнению, может идти трахаться со своим солдатом, поскольку мордашка у нее может и симпатичная, но фигура просто никакая…

Отец Тирана сказал ему — твое счастье, что ты еще несовершеннолетний, но на сей раз и это тебе не поможет, так как трахнуть кого-то ломом это не одно и то же, что стащить пачку жвачки в магазине. А Тиран продолжал молчать, и я почувствовал, что он опять собирается заплакать. Тогда я сказал отцу Тирана, что все из-за меня, так как, когда сбили Рабина, я позвал Тирана и сказал ему про это. И водитель мотороллера, который вначале был ничего и даже сожалел о произошедшем, спросил меня, чего я ору. И только после того, как я объяснил ему, что кота зовут Рабин, только тогда водила психанул и дал мне затрещину.

А Тиран и говорит своему отцу: «Тот дерьмак не остановился перед знаком «Стоп», задавил нам кота, а после этого еще ударил Синая — и ты хотел, чтобы я молчал?» Отец Тирана ничего не ответил, закурил и, будто делал это уже много раз, прикурил вторую сигарету для Тирана. Тут Тиран сказал, что лучше всего, чтобы я сейчас канал домой — пока еще не пришли легавые — так, по крайней мере, хоть я не буду замешан в это дело. Я ответил ему, что так дело не пойдет, однако и отец Тирана настаивал.

Проходя через свой двор, я остановился на минутку возле могилы Рабина и подумал о том, что бы случилось, если бы мы не нашли его, как бы тогда сложилась его жизнь. Может, он замерзал бы от холода, но скорее всего кто-нибудь другой взял бы его домой, и тогда бы его не задавило. Все в жизни — вопрос везения. Даже настоящий Рабин, если бы после того, как он вместе со всеми спел «Песнь о мире» не стал сразу спускаться с трибуны, а подождал немного, был бы еще жив, и вместо этого стреляли бы в Переса, — так, по крайней мере, говорили по телевизору. Или, если бы у той с площади не было приятеля-солдата, и она-таки дала бы Тирану свой телефон, а мы бы назвали Рабина Шаломом — то все равно его бы задавило, но, по крайней мере, дело не кончилось бы мордобоем.