Есть дети, которые валятся на пол и принимаются вопить. Они плачут, и извиваются, и бьются в конвульсиях, пока их лица не становятся красными и потными, а слюни и сопли из носа и рта не оставляют пятна на сером асфальте тротуара. Скажи спасибо, что этот ребенок не такой.

Гильад цепляется за эту мысль, чтобы успокоиться. За эту мысль — и за несколько медленных вдохов и выдохов. И это помогает. На тротуаре стоит маленький Гилель, кулаки сжаты, лоб наморщен, глаза зажмурены изо всех сил, а губы снова и снова шепчут, словно произносят мантру: «Хочу хочу хочу».

Гильад решает улыбнуться, прежде чем заговорить. Он знает, что Гилель не видит его улыбку, но надеется, что его улыбка хоть как-то сказывается на голосе.

— Гилель, — говорит он сквозь улыбку, — Гилель, лапочка, давай пойдем, пока не опоздали. В садике сегодня на завтрак дают оладушки, и если мы не придем вовремя, другие дети их прикончат.

хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу

Пока Гильад с Наамой не расстались, они следили, чтобы Гилель не смотрел телевизор. Это начала Наама, прочитала что-то такое в «ha-Арец», а Гильад ее поддержал. Это звучало разумно. Но после расставания они уже не могли присматривать друг за другом. И вообще, когда ты один, у тебя меньше сил на то, чтобы быть последовательным. Каждый раз, когда даешь ребенку поблажку, чувствуешь, что расплачиваться за это придется второму родителю, по крайней мере наполовину, и внезапно от этого цена приемлемее. Немножко похоже на чувство, с которым кидаешь окурок в подъезде, а не в своей квартире. Поэтому теперь, когда у них нет дома — в смысле, нет общего дома, — они мусорят только так.

хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу

Одной из передач, которые Гилель любил смотреть, когда оставался у Гильада, был японский мультсериал про Тони, мальчика, обладающего суперспособностями. Его мама, фея, однажды объяснила ему, что если он зажмурит глаза и достаточное количество раз повторит «хочу», все, что ему заблагорассудится, непременно исполнится. Иногда исполнение желания занимает у Тони меньше секунды, а если этого не происходит, объяснила ему мама-фея, то вовсе не потому, что он поступает неправильно, — он просто мало раз повторил «хочу». В результате Тони может провести почти весь эпизод с зажмуренными глазами, повторяя «хочу хочу хочу», и не сломаться — пока не сработает волшебство. С точки зрения стоимости производства это очень эффективная идея, потому что в каждом эпизоде можно повторно использовать кадры, где Тони с блестящей капелькой пота на лбу беспрерывно бормочет «хочу хочу хочу». Одни и те же кадры, снова, и снова, и снова. При просмотре можно с ума сойти, но Гилеля завораживает.

хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу

Гильад снова улыбается.

— Это не помогает, Гилельчик, — говорит он. — Это не поможет, даже если ты повторишь миллион раз. Мы не можем поехать в садик автобусом, потому что садик слишком близко. Он в конце улицы. И автобусы туда не ходят.

— Нет, помогает, — говорит Гилель. Хоть он и перестает бормотать, глаза его по-прежнему зажмурены, а лоб наморщен. — Правда, папа. Это помогает, я просто недостаточно повторил.

Гильад решает использовать этот зазор в бормотании, чтобы встрять с каким-нибудь соблазнительным предложением. С подкупом. Может быть, «Крембо». Около самого садика есть продуктовая лавочка. Наама не разрешает «Крембо» по утрам, но сейчас это неважно. Наама не разрешает, а Гильад разрешит. Это экстраординарная ситуация. Мысль мелькает в голове Гильада, но не успевает он предложить «Крембо», Гилель снова начинает бормотать.

хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу

Гильад делает заявление насчет «Крембо». Повторяет его несколько раз. «Крембо». «Крембо». «Крембо». Громко повторяет. У самого уха Гилеля. Если бы Наама была рядом, она бы попросила Гильада перестать кричать на ребенка и изобразила бы потрясение. Она это умеет, изображать потрясение. Внушать ему в каждый конкретный момент, что он жуткий отец, мерзкий муж и просто говно-человек. Тоже талант. Волшебство. Слабое, правда, волшебство, слабое и бесит, но все-таки волшебство. А какие суперспособности может в ответ продемонстрировать Гильад? Никаких. Мама волшебница. Ребенок волшебник. Папа, лишенный способностей. Японский сериал. Это может продолжаться бесконечно.

хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу

Гильад крепко обнимает Гилеля двумя руками, поднимает в воздух и принимается бежать. Гилель горячий, как всегда. Он и сейчас продолжает бормотать, но едва Гильад прижимает его к себе, бормотание становится спокойнее, а со лба пропадает складка. Надо бормотать что-то в унисон, чувствует Гильад. Он начинает со слов «в садик в садик в садик», на полдороге переходит к «почти пришли почти пришли почти пришли», а когда они оказываются совсем близко к запертым электрическим воротам, внезапно это превращается в «папа любит папа любит папа любит». Это ни к селу ни к городу, да и предложению не хватает дополнения, но совершенно понятно, по крайней мере Гильаду, что имеется в виду — он любит Гилеля.

Когда они забегают в садик, Гильад перестает бормотать и ставит Гилеля на землю. Гилель продолжает с зажмуренными глазами: «Хочу хочу хочу». Гильад улыбается полной нянечке — той, которая ему как раз симпатична, — и вешает вышитый рюкзак со сменной одеждой и пластиковой бутылкой на крючок, над которым печатными буквами написано «Гилель». Он уже движется к выходу, когда его останавливает воспитательница.

хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу

Гильад ей улыбается. Он весь в поту после бега и все еще тяжеловато дышит, но улыбкой дает понять, что все в порядке.

— Мальчик это вчера видел по телевизору, — объясняет он. — Сериал такой, «Тони и волшебный мотылек», японский, дети по нему с ума сходят…

Воспитательница заставляет его умолкнуть тем же жестом, каким не раз заставляла умолкнуть у него на глазах распоясавшихся детей. Это обидно, но он предпочитает не реагировать. Он просто хочет убраться восвояси. И чем спокойнее и обаятельнее он будет, тем, ясное дело, быстрее удастся убраться. И вообще он всегда может наболтать воспитательнице про какое-нибудь важное заседание в офисе, например, — она же в курсе, что он адвокат.

хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу

Воспитательница пытается заговорить с Гилелем, она даже легонько касается его лица, но Гилель не умолкает и не открывает глаза. Гильада тянет сказать ей, что без толку, но вряд ли это сработает в его пользу. «Может быть, сейчас, — думает он, — может быть, сейчас самое время вспомнить про заседание и просто уйти».

хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу

— Простите, — говорит воспитательница, — но вы не можете оставить его здесь в таком состоянии.

Гильад объясняет, что это не состояние, а просто дрянь, которую показывают по телевизору, что это вроде игры. Ребенок же не страдает, ничего такого, просто завис на какой-то фигне. Но воспитательница не хочет ничего слышать, и Гильад вынужден снова взять Гилеля на руки. Воспитательница провожает их к выходу и, открывая калитку, сочувственно говорит, что ему стоит позвонить Нааме, потому что это не пустяк, и Гильад немедленно соглашается и говорит, что так и сделает, — в основном потому, что боится, как бы она сама не позвонила Нааме.

хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу

Гильад ставит Гилеля на тротуар и говорит относительно тихо:

— Какой автобус? — а когда Гилель продолжает бормотать, повторяет громче: — Какой автобус?

Гилель замолкает, открывает глаза, смотрит на Гильада внимательно-внимательно и говорит:

— Большой синий автобус.

Гильад кивает и, стараясь говорить совершенно обычно, совершенно без слез, спрашивает, важно ли, какой у автобуса будет номер. А Гилель улыбается и качает головой.

Они вместе идут до Дизенгоф, а потом стоят на остановке. Первым приезжает красный автобус. Они в него не садятся. Но сразу после него приезжает другой, большой и синий. Маршрут номер 1 в Абу-Кабир. Пока Гильад покупает билет, Гилель терпеливо молчит, как обещал, а потом осторожно идет по проходу, держась за поручни. Они садятся рядом на задние сиденья. Автобус совершенно пустой. Гильад пытается вспомнить, когда последний раз ездил в Абу-Кабир. Когда еще проходил стажировку и кто-то из офиса отправил его снять копию с отчета об аутопсии взамен потерянной. Еще до того, как он понял, что уголовка не для него. Гилель спрашивает, идет ли этот автобус в садик, а Гильад говорит, что автобус в конце концов примерно, то есть метафорически, приходит в садик. Если бы сейчас Гилель спросил, что такое метафорически, как иногда бывает, когда он натыкается на такие слова, Гильад бы попал. Но Гилель не спрашивает, только кладет ладошку Гильаду на колено и смотрит в окно. Гильад откидывается назад, закрывает глаза и старается ни о чем не думать. Из окна дует сильно, но не слишком, его тело дышит медленно, губы совершенно неподвижны, но про себя он все повторяет и повторяет: «Хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу хочу».