— Мог бы взять напрокат менее приметную машину, — сказала я, опираясь на протянутую руку Куинна, помогающего мне вылезти из «порше».

Он пожал плечами и захлопнул дверцу. Двери автоматически заблокировались, раздалось тихое бибиканье, оповещающее, что сигнализация включена.

— «Порше» быстрый и удобный, а кроме того, я подумывал купить такой. Удачный момент проверить машину в деле.

Сильный порыв ветра подхватил седые пряди жиденьких волосенок, зализанных на его недавно оплешивевшем черепе, и поставил их дыбом, развевая, как боевые стяги на ветру. Добавьте к этому козлиную бороденку, одутловатые щеки и небольшое пивное пузико, и получите образ неприкаянного мужичка с бурным прошлым за плечами. Трудно было поверить, что под всем этим мэйкапом, скрывалась невероятно красивая личность.

— Лиандер заслуживает медали за проделанную над тобой работу, — усмехнулась я.

Куинн снял пиджак и накинул его мне на плечи, затем скользнул ладонью по моей руке и переплел свои пальцы с моими. Меня пробрала дрожь от вспышки острого желания, вытесняя все остальные мысли. А ведь только девять вечера и луна едва начала восходить, но лихорадка уже закипала в крови — напряжение, готовое и способное дать себе выход. Я сделала глубокий вдох и постаралась не обращать на это внимание. Но я не могла не чувствовать тепло, исходящее от Куинна, когда мы зашагали к зданию Управления, что находилось в квартале от нас. Не могла игнорировать напряженность, исходящую от него, напряженность, указывающую на то, что его потребность столь же велика, как и моя.

— А вот с тобой, он потерпел неудачу. — Мягкие переливы в голосе Куинна исчезли, благодаря модуляторам, вставленным между деснами и щеками. В результате его голос приобрел резкие тона Брауна. — Впрочем, благодаря этому, я пришел к выводу, что предпочитаю синие тона белым. Белый цвет делает тебя слишком похожей на привидение.

Это и был тот эффект, которого добивался Лиандер. По-видимому, призрачность собирается стать очередным модным трендом. Что касается меня, то я была согласна с Куинном. Белые контактные линзы, белоснежные волосы и обсыпанная белой пудрой кожа — было чересчур даже для призрака.

Но, по крайней мере, я отстояла свои сексуальные сапоги, хотя Лиандер все же настоял на смене топа с прорезями для сосков и «микро»-юбки на более чем фривольное платьице, длинною до бедра, которое было очень похоже по дизайну на наряды Брауновских шлюшек, которых мы рассмотрели на записях камер безопасности. Очевидно, Брауну нравилось, когда его женщина не стесненна одеждой и готова к использованию.

И скорее всего именно поэтому Куинн накинул мне на плечи свое пальто — под прозрачным платьицем у меня ничего не было, и в слабом свете уличных фонарей это становилось видно. Я не особо заморачивалась на этот счет, но Куинн сделал пару замечаний о непристойности и респектабельности, чем вызвал у меня улыбку.

Будет так забавно совратить этого вампа с пути истинного и изменить его представления о благопристойности.

Мы поднялись по ступенькам, и подошли к главному входу Управления. Куинн набрал код доступа, затем быстро провел ключ-картой в пазе замка. Как только двери с шумом открылись, на нас был направлен красный луч сканера. Ни у одного из нас не было оружия, поэтому сигнал тревоги не сработал. Так же не возникло проблем и с дактилоскопическим сканером. Лиандер изготовил латексные накладки на ладонь Куинна, прибегнув к небольшой помощи Джека, который позаимствовал дактилоскопический оттиск ладони Брауна из файлов Управления.

— Заместитель главы Управления Браун, — приветственно произнес охранник, сидящий за столом. При виде меня, у него чуть глаз не выпал. — Мы не ожидали вас сегодняшним вечером.

— Возникло небольшое дельце, требующее внимания, — ответил Куинн, похотливо осклабившись и неловко похлопав меня по заднице.

От его попытки подражать движениям Брауна, я прикусила щеку, чтобы не рассмеяться.

— Я должен раскодировать лифт для вас, — сказал охранник. — Мы заблокировали их на ночь.

Куинн согласно кивнул, и охранник побежал стремглав перед нами. Разблокировав лифт, он не отступил в сторону, а вынудил меня протискиваться в подъемник, чуть ли не вплотную прижавшись к нему. Как только я оказалась в лифте, он скользнул рукой по моим ягодицам, бегло их ощупав.

Куинн переместился так быстро, что я успела услышать только хруст костей, и лишь тогда поняла, что что-то произошло.

— Не прикасайся к заднице, за которую мне пришлось раскошелиться. — Его ровный и холодный тон заставил охранника побледнеть.

— Простите, директор, — промямлил он.

— Сделаешь это опять, и я уволю тебя.

Куинн отпустил руку охранника и вошел ко мне в лифт. Дождавшись, когда двери закроются, я произнесла:

— Ты хватил через край. Согласно видеозаписям, Браун чуть ли не систематически приводит женщин в свой офис.

— Мне наплевать. Тот мужик не имел права лапать тебя.

— Мы здесь под прикрытием и не должны отступать от образов.

Он взглянул на меня; из-за синих линз по глазам ничего не понять.

— Может ты и будешь придерживаться данной стратегии, а я не стану. Не тогда, когда речь заходит о подобных вещах.

— Браун не отличается высокой нравственностью и принципами, и само собой, он не прочь поделиться дамой. Не забывай об этом.

— Я не Браун. Запомни это.

Двери лифта открылись, прежде чем я успела ответить. Куинн положил руку мне на спину и подтолкнул вперед, направляя в холл окутанный мраком. Я почувствовала, как теплота, исходящая из кончиков его пальцев, волнами разливается по всему телу. В ответ во мне вспыхнула лихорадка, заставляя кровь пульсировать в венах — реакция, не принимаемая во внимание… но вот надолго ли?

Камеры следили за нашим продвижением по холлу. Когда мы добрались до кабинета Брауна, Куинн ввел код и вставил ключ-карту в замок, после чего жестом указал мне заходить внутрь.

После разблокировки дверного замка, в кабинете зажегся свет. Я остановилась в центре кабинета и осмотрелась. Несмотря на то, что я знала основную планировку кабинета, его огромные размеры все же меня удивили. Кабинет Брауна был не настолько огромен, как кабинет Талона в его доме, но все равно такой размах был довольно неожиданным открытием. Здесь не было стандартной, поставляемой для офисов дешевой мебели, коей были обставлены нижние этажи. Эта мебель целиком и полностью была изготовлена из красного дерева и кожи.

Я бросила пиджак на ближайший стул и прошла в дальний конец комнаты.

— Уменьшить освещенность, — произнес Куинн позади меня.

В его голосе слышалось напряжение. Я посмотрела на него. Он мрачно мне улыбнулся. Из-за грима, Куинн представлял собой не очень-то симпатичное зрелище.

— Это платье, что типа прикрывает твою наготу, совершенно прозрачно в ярком освещение.

Я приняла нарочито эффектную позу и невинно захлопала ресницами.

— А тебе не нравится увиденное?

— О, мне до безумия нравится это зрелище, но, к сожалению, я должен сосредоточиться на предстоящем деле.

Я усмехнулась и указала на, казалось бы, глухую стену передо мной:

— Итак, для начала, как ты хочешь открыть стеллажи?

— Открыть стеллажи, — произнес он все тем же грубоватым тоном.

Раздался тихий щелчок, и стена скользнула в сторону. Подойдя к дальнему стеллажу, я услышала тихий стон позади себя — от этого звука моя улыбка стала шире. Очевидно, и в тусклом освещение мое платье ничего не скрывало.

— Не знаю, что Джек надеется обнаружить здесь, — сказала я, выдвигая первый узкий ящик из стеллажа. — Уверенна, Браун не настолько глуп, чтобы хранить что-нибудь компрометирующее в своем кабинете.

— Хранить компромат на работе, несомненно, гораздо надежнее, чем держать его дома, — откликнулся Куинн с другого конца стеллажей. — Это место обычно охраняется сильнее Форт Нокса.

Я вскинула бровь:

— И тебе это известно, потому что?..

Его губы — пухлые, выразительные и такие манящие, растянулись в улыбке.

— Потому что у меня довольно-таки не особо респектабельное прошлое.

Джек так и говорил.

— Ты обчистил Форт Нокс?

— В те времена их система безопасности не была столь продвинутой, как сейчас. И разумеется не столь прочна, чтобы не оставить лазейки для решительно настроенного вампира.

«Ничего удивительного, что он мега-богач», — подумала я, обреченно покачав головой, чем вызвала у него ироничный смешок.

— Это был не первый банк, пострадавший от необъяснимых потерь.

— У тебя это вошло в привычку?

— В моей жизни было несколько скоротечных погружений в преступный круговорот. По истечению нескольких веков, респектабельность набивает оскомину.

Я вопросительно подняла бровь:

— Так, как долго ты пребываешь в текущей фазе респектабельности?

— Так долго, что начинаю чувствовать, как старею. — Он указал на ящик, который я открыла: — Если ты не приступишь к поискам, мы никогда не выберемся отсюда.

А мне хотелось побыстрее убраться отсюда, потому что я хотела заняться с ним любовью. И неважно, будет он в этом уродском обличие или же нет.

Я начала перебирать документы. Просто поразительно, сколько бумаги до сих пор используется в повседневной жизни в эпоху чудес электроники. Разумеется, бумага не была уже просто бумагой, а особой разновидностью переработанного пластика, при этом она не изменилась на ощупь и использовалась в том же непомерном объеме, что и раньше.

Прошло полчаса, прежде чем мы кое-что нашли.

— Финансовая смета расходов, — сказал Куинн, — по непредусмотренному проекту. — С хмурым выражением лица он пролистал бумаги. — Проект не был утвержден Управлением.

Я открыла другой ящик:

— В этом нет ничего особенного. Исходя из того, что сказал Джек — добрая половина проектов, переданных на рассмотрение коллегии, была отклонена.

Наши взгляды встретились.

— Этот проект был направлен на изучение генома. Заявка на его рассмотрение была представлена пятнадцать лет назад.

— Зачем бы Брауну хранить подобные документы? — нахмурилась я.

— Действительно, зачем? — произнес Куинн и, кинув папку с бумагами на стоящий неподалеку стул, продолжил поиски.

Ящик, который я открыла, был заполнен футлярами и коробочками размером с фалангу пальца, в которых хранились серебристые диски. Вытащив один диск, я усмехнулась:

— Какова вероятность, что Браун любит записывать свои подвиги для потомков?

— Здесь можно их где-нибудь просмотреть?

— Ага, но мы не сможем просмотреть все диски. На это уйдут годы.

— Проверь по паре из каждой коробки, а я продолжу обыскивать ящики.

Я бросила диск в его сторону:

— Сам проверяй. Сейчас мне нет нужды смотреть, как совокупляются другие.

— Мне тоже, уж поверь.

— Ну да, только последствия твоего сексуального возбуждения, значительно разнятся от последствий возбуждения вервольфа.

— Да, но все же иметь рядом с собой сексуально возбужденного волка, определенно имеет свои преимущества.

— Но не в этот самый момент.

— Ты права. Тогда отбери несколько штук и мы просмотрим их позже.

— В интимной обстановке спальни, надо думать? — усмехнулась я.

Я едва успела договорить, как мое внимание привлекло какое-то движение. Легкие шаги в холле, становившиеся все более слышимыми по мере приближения к офису. Я моргнула, переключаясь на инфракрасное зрение. Стена, отделяющая кабинет от холла, исчезла из вида, показав двух мужчин. И хотя они были немногим более размытых пятен красного марева, белесые пятна металла у них по бокам, наводили на мысль, что это охранники.

— Куинн, — предостерегающе прошептала я. — К нам направляются охранники.

Он обернулся и слегка прищурился.

— Они разговариваю о малышке, которую Браун имеет в своем кабинете, и собираются задержать ее на выходе под предлогом формальной проверки.

Тот факт, что он мог читать их мысли, несмотря на то, что здание было оборудовано психогенными блокираторами, лишь подтвердил ранее сказанные слова Джека: «Управление никогда не удержит в своих стенах такого вампира, как Куинн». Волк во мне откликнулся на это открытие безудержным желанием.

— Должно быть, — продолжал Куинн, — Браун спускал им все с рук, пока они молчали о том, что он здесь вытворяет.

— Если уж Джек в курсе происходящего, то это не государственная тайна.

— Думаю, что Джек знает гораздо больше о том, что творится в этих стенах, чем большинство руководителей. — Куинн опять углубился в мысли. — Охранник внизу просит их удостовериться, что камера включена. Это уменьшит вероятность того, что их застанут врасплох.

Я встретила его взгляд:

— Мы подловим их и тем самым вызовем настороженность Брауна и тех, кто еще может за этим стоять. Мы не можем так рисковать.

— Значит, мы дадим им то, чего они хотят — устроим представление. — Он подошел к одному из стульев для посетителей и сел. — Тебе бы лучше притащить сюда свой красивый зад, потому что они уже почти у двери.

Я поступила в соответствии с указанием — уселась к нему на колени лицом к лицу, широко разведя бедра и расставив ноги по обе стороны от стула. Это была настолько невероятно интимная поза, что в моих жилах забурлила кровь… но все же не настолько интимная, как мне того хотелось бы. Я соскользнула с колен Куинна и прежде чем он догадался о моих намерениях, быстро расстегнула молнию на его брюках и вытащила член, убрав между нами преграды. Затем вновь уселась к нему на колени и начала извиваться на нем, пока не почувствовала, как его тело напряглось, а бедра начали двигаться, прижимая восставшую плоть к моей влажной расщелине.

— Иисус, Райли, остановись или я кончу, — простонал он.

— По первоначальной задумке, мы должны были устроить тем охранникам восхитительное представление, — усмехнулась я.

— С них довольно, большего я не позволю им увидеть. — Он коснулся рукой моего лица, его пальцы были такими теплыми по сравнению с моей кожей. — Когда я займусь с тобой любовью в первый раз, это произойдет без соглядатаев за моей спиной. И, несомненно, это случится в более комфортном месте, чем офис.

— Ты так старомоден. Зрители определенно могут привнести перчинки. — Я слегка изогнулась, только для того, чтобы поддразнить его еще немного. Куинна бросило в дрожь, он судорожно вдохнул. — А, кроме того, если ты и дальше будешь сидеть здесь, как манекен в магазине, они заподозрят что-то неладное.

На его губах заиграла плутовская ухмылка:

— О, я не собираюсь просто так рассиживать.

Его руки скользнули по моей талии вниз. Приподняв платье из прозрачной материи, Куинн стянул его мне через голову и откинул на стоящий рядом стул. Приобнял меня одной рукой и притянул к себе, так, что мои соски оказались на уровне его рта.

Его дыхание обжигало мою грудь, посылая по телу мелкую дрожь. Затем, на смену дыхания пришел язык — медленно и томительно-сладко проложив влажную дорожку до набухшей вершинки. Когда губы Куинна сомкнулись на соске, глубоко втянув его в рот, я вздрогнула и издала протяжный стон удовольствия.

Он тихо засмеялся — гортанный звук не менее соблазнительный и будоражащий, чем его прикосновения, и переключил свое внимание на другую грудь.

Раздался щелчок открываемой двери. Тишину кабинета нарушило дыхание двух мужчин, спустя какую-ту секунду оно сделалось прерывистым и учащенным. Мне было плевать, что эти двое видят или чувствуют. В эту минуту, когда каждая клеточка моего существа пела от наслаждения, мне было не до них.

Куинн обхватил ладонями мои груди и, слегка сдвинув их вместе, принялся порхать языком от одного соска к другому. Я извивалась на коленях Куинна, упиваясь ощущениями и чувствуя, как в меня упирается его пульсирующий член.

Когда он в довершение всего отстранился, я застонала. Удерживая меня на коленях, он скользнул руками к моим бедрам и прислонился головой к спинке стула:

— Господа, полагаю, вы достаточно увидели для одной ночи.

Дверь закрылась, раздался звук удаляющихся шагов.

— О, Боже, — сказала я надтреснутым голосом. — Ты не можешь остановиться сейчас.

Я умру, если он не доведет дело до конца.

— Я и не собирался пока останавливаться.

Хотя его голос звучал, как голос Брауна, жар и страсть столь явно прозвучавшие в нем еще сильнее взбудоражили мои и без того взвинченные нервы.

Его пальцы скользнули по внутренней стороне моего бедра, поднимаясь все выше и выше… Проникнув в меня пальцами, он начал вскользь задевать клитор. Задрожав, я задвигала тазом, подставляя клитор под ласки пальца — в тот момент я была твердо уверенна, что умру, если он не возьмет меня.

— Хватит дразнить, — простонала я, когда он во второй раз погрузил в меня пальцы.

Куинн снова усмехнулся, свободной рукой взял меня за шею, и притянул к себе. Его поцелуй был страстным, долгим, обжигающим и собственническим — никакой другой мужчина никогда не целовал меня так.

В тот момент, когда его губы прижались к моим, он протиснул руку между нашими телами, нашел клитор и начал нежно его ласкать. Я передвинулась, предоставляя ему свободу движений, и издала протяжный стон, когда его пальцы проскользнули внутрь. Большой палец прижался к клитору, и он начал поглаживать меня внутри и снаружи. Я задрожала, извиваясь от нарастающих сладких спазмов, пока не появилось ощущение, что каждая клеточка моего существа готова взорваться от всевозрастающего натиска удовольствия.

А затем все свершилось — я схватила Куинн за плечи и впилась в него пальцами, когда судорожные волны наслаждения прокатились по моему телу.

Спустя, как мне показалось, столетие, я вспомнила как свободно дышать.

— Ничего себе, — все, что я смогла из себя выдавить.

— Действительно, ничего себе, — в его голосе слышалось мужское самодовольство и еле сдерживаемое напряжение. — Теперь тебе немного полегчало?

— Вообще-то, теперь я чувствую себя полнейшей эгоисткой. И поэтому… — я переместилась и ввела член глубоко в себя, — …считаю, что должна отплатить любезностью за любезность.

Опустив руки на мои бедра, он удержал меня на месте и хищно улыбнулся — мое сердечко вновь забилось рывками, то замирая, то пускаясь в бешенный скач.

— Я займусь с тобой любовью, Райли, после долгого и неторопливого обольщения. Мне нравится, когда в первый раз, все происходит, как полагается.

Во мне проснулся бесенок. Он и правда ни черта не знает об вервольфах, если думает, что я позволю ему увильнуть под подобным предлогом. Или без того, чтобы не доставить ему немного удовольствия.

Насчитывалось несколько способов доставить удовольствие, и не так давно он убедительно продемонстрировал это сам.

Я вскинула бровь:

— Правда?

— Правда. Говорю же тебе, я — старомоден.

— Тогда, наверное, мне лучше встать и вернуться к делам насущным.

— Думаю, так будет лучше.

Я положила руки на грудь Куинна, удержав его на месте, поднялась и перекинула одну ногу через его бедро. Его напрягшийся, покрытый вздувшимися венами и подрагивающий от возбуждения член выглядел болезненно отечным, головка налилась кровью и блестела от моей смазки. Удерживая одну руку у него на груди, я подалась вперед и поцеловала его в губы, долгим и неспешным поцелуем. А потом, прежде чем он успел опомниться, я опустилась перед ним на колени, взяла одной рукой его член и облизнула головку. От неожиданности он подскочил и простонал:

— Иисусе, не делай…

— Не делать чего? — пробормотала я, начав скользить влажными губами вверх-вниз по его древку.

— Это опасно. Любое промедление опасно.

Прозвучавшее в его голосе отчаяние вызвало у меня улыбку. Этому вампиру требовалось то, что я ему предложила, что бы он там ни говорил.

— Мне нравится вкус опасности. — Я провела языком по члену снизу-вверх и добавила: — И мне нравится твой вкус.

Я вобрала член глубоко в рот, посасывая, пробуя на вкус и лаская языком и губами, пока движения Куинна не стали резче и грубее и я не ощутила его солоноватый вкус у себя на языке. Я вновь начала его посасывать, но на этот раз жестче, быстрее. Куинн бурно кончил, судорожно содрогаясь всем телом в неистовых конвульсиях.

Когда все было закончено, я облизнула кончик члена и подняла глаза на Куинна.

— Ну так как, мужчина старомодной закалки, получил ли ты от этого удовольствие?

— Ты — ведьма. — Он тряхнул головой, словно до сих пор не веря в произошедшее. — Как уже было сказано, любое промедление может нам дорого стоить. Даже такое восхитительное.

Я усмехнулась:

— Опасно выходить отсюда со стояком. Охранникам стало бы любопытно, чем ты на самом деле здесь занимался.

— Верно. — Он нежно поставил меня на ноги и протянул платье. — Мы продолжим заниматься изысканиями?

Я скорее была склонна к тому, чтобы продолжить то, что мы начали, но в одном он был прав — мы здесь, для того, чтобы заниматься делом, а не развлекаться.

Мы продолжили обыскивать ящики стеллажей. Осматривая содержимое своего последнего ящика, я наткнулась на папку с грифом «проект «Белый фантом»». Никогда не слышала ни о чем подобном. Хотя, вряд ли у меня была возможность услышать или увидеть что-то сверхсекретное. Но как бы то ни было, что-то в этом название возбудило мое любопытство. Внутри папки оказались старые поэтажные планы, строительные чертежи и прочая архитектурная документация, а также имена нескольких сотрудников, больше не работающих на Управление. Я передала папку Куинну:

— Взгляни на это.

Он бегло просмотрел содержимое папки.

— Это ничего нам не дает. — Посмотрев название на корешке папки, он помрачнел. — Знаешь, «Геновев» — одно из производных от «Гвинивер», слово происходящее, как от французского, так и валлийского языков. Я знаю, что оно имеет два значения: «Кипучая волна» и «Белый дух» или же «Белая фея».

— И что с того?

— А то, что «Белые фантомы» — это вид вампиров.

— Неужели? — я недоверчиво вскинула брови.

Куинн кивнул:

— Правда, это немного притянуто за уши, но на данный момент, я считаю, что нам позволительно хвататься за любые зацепки.

Он бросил папку на стул, где уже лежала одна. Мы закончили обыск столь многообещающих ящиков, но ничего иного так и не нашли. Я выбрала парочку дисков, после чего Куинн закрыл стеллажи стеной, забрал со стула папки и подошел к телефону.

— Все исходящие звонки регистрируются, — сказала я, когда он снял телефонную трубку.

— Я не собираюсь звонить. — Куинн протянул палец, на подушечке которого виднелась крохотная горошинка. — Последнее слово техники в области подслушивающих устройств.

— Правительственные ведомства регулярно проверяются при помощи спецаппаратуры на наличие скрытых средств прослушивания.

От его улыбки мои гормоны вновь ударились в пляс, на этот раз, станцевав джигу.

— Этот «жучок» разработан в моих лабораториях, и до настоящего времени он оставался необнаруженным во многих правительственных учреждениях.

Я вскинула брови:

— И зачем бы тебе вести прослушку правительственных учреждений?

— Прослушка ведется не во всех ведомствах, а лишь в тех, которые пытаются наложить санкции на субъекты моей предпринимательской деятельности.

— И всегда ты носишь при себе один из этих маленьких жучков?

— Нет. Лаборатория, занимающаяся их разработкой, находится в Мельбурне. Вчера я побывал там и забрал один. — Он улыбнулся мне. — И разумеется, твой босс теперь в курсе моих жучков, так что, полагаю, мне предстоит разработать новые шпионские штучки.

Он установил крошку-жучка в телефон, затем обошел стол и протянул мне руку:

— Идем?

Переплетя свои пальцы с его, я взглянула на настенные часы:

— Джек не хотел, чтобы мы возвращались на ферму до пяти. Нам надо как-то убить три часа, прежде чем отправиться в Сеймур. — Я встретила его взгляд и попыталась сдержать усмешку. — Как думаешь, чем бы нам заняться, чтобы убить время?

— Хочешь кофе?

— Нет.

Куинн открыл дверь и взял меня под руку.

— Как на счет полуночного перекуса?

— Сейчас далеко за полночь и единственное, в чем я заинтересована на данный момент… — Я окинула его взглядом, задержавшись на пахе. — …в том, что я уже попробовала на вкус.

— Ты всегда так похабно общаешься со своими самцами?

— Дражайший мой вампир, я еще и не начинала пошлить, — рассмеявшись, ответила я.

Его глаза искрились весельем, но вот оно растаяло, уступив место желанию.

— Это прозвучало почти угрожающе.

— Понимай, как хочешь. Меня это не заботит. Если только, ты не передумал переспать со мной.

— О, можешь не сомневаться, это входит в мои намерения. — От чувственной улыбки, появившейся на его губах, когда он открывал дверь, у меня взыграли гормоны. — Только не здесь. Идем отсюда.

Выйдя из кабинета, я уткнулась носом в кого-то, кто был немногим больше тени. Я взвизгнула и отскочила назад с бешено колотящимся сердцем. Однако, еще до того, как тень обрела форму, я уже поняла, что это был Готье. Меня окутал его запах — тлетворный дух, от которой мне хотелось содрать с себя кожу. Куинн впился пальцами мне в плечи, предупреждая, чтобы я молчала. Словно я нуждалась в предупреждениях.

— Заместитель главы Управления Браун, — произнес Готье маслянистым и отчасти подобострастным тоном. — Я думал вы заболели и отправились домой.

— Так и было, но сейчас я вернулся. Что тебе нужно?

— Ничего, просто совершаю ночной обход.

Он лгал. Я достоверно знала, что на этой неделе обход должен был совершать Рэдфорд, а не Готье. Так зачем же он здесь, что вынюхивает на этаже правления? Не заподозрил ли он что-то неладное, или же поднялся сюда по своим делам? Делам, не сулящим ничего хорошего для Управления.

— Тогда почему ты стоишь под моей дверью? — спросил Куинн, точно пародируя пронзительное рявканье Брауна.

— Мне показалось, что я услышал голоса. И, повторюсь, я не знал, что вы находитесь здесь, сэр.

Он опять же соврал. А что это у него на лбу — бисеринки пота? И что же, спрашивается, Готье собирался сделать?

— Что ж, теперь источник голосов выявлен, предлагаю тебе продолжить свой обход.

Готье замялся, поглядел на камеры и, окутавшись тенями, исчез. Я переключилась на инфракрасное зрение и продолжила смотреть ему вслед, пока он не скрылся на лестничной клетке.

— Давай уходить, — произнес Куинн, запирая дверь. После чего схватил меня за руку и повел в холл.

Дождавшись, когда мы окажемся в лифте, я выдернула руку из его хватки.

— Готье подозревает нас.

Куинн поднял бровь:

— Как ты поняла это? Ты можешь читать его мысли не больше, чем он твои.

— Нет, но я видела выражение его…

— У такого вампира, как Готье, нет мимики.

— Я уловила мимолетное, смазанное выражение. Что-то сказанное тобой вызвало у него подозрение.

— Тогда мы уберемся отсюда, как можно скорее. Вызвав подмогу, он, пожалуй, сможет загнать нас в угол, мы не можем так подставиться.

Нет, не можем, потому что я видела этого выродка в деле. И хотя я не сомневалась, что Куинн сможет справиться с таким, как Готье, однако, если тот вызовет подмогу, то это будет уже совсем другая история. А в подвальном хранилище, оккупировалось, как минимум, двадцать вампиров, у которых только и чесались кулаки в предвкушение хорошей драки.

Мы вышли из здания и пошли вниз по улице. Не видя и не слыша ничего подозрительного, я почувствовала, как волосы у меня на затылке зашевелились и встали дыбом, как шерсть на загривке у почуявшего опасность пса.

— За нами следят, — тихо сказала я.

— Знаю, но преследователь не вампир — у него ровное сердцебиение. — Куинн сжал мою ладонь. — Давай дойдем до машины, и посмотрим, что произойдет.

Не изменяя темпа, мы продолжили идти, как ни в чем не бывало. Близстоящие высотные здания защищали нас от яростного ветра, и несмотря на то, что было за полночь, ночь была неспокойна. Луна была на пике своей силы и волки праздновали это событие по всему городу. Даже транспортное движение было интенсивнее обычного.

Несмотря на гвалт трафика, до меня донесся какой-то шорох, смутное движение, больше похожее на дуновение ветра, чем на что-то еще, и с каждой секундой все приближающееся к нам. Я уловила острый запах мускуса и мужчины. И меня захлестнул гнев. Это был не Готье.

Я отпрянула от Куинна и, резко обернувшись, схватила протянутую ко мне руку Талона, прежде чем он успел стянуть с меня парик.

В его глазах мелькнуло удивление. Я чуть сильнее сжала ему пальцы, и теперь удивление в его глазах сменилось болью.

— И что это ты удумал?

— Я пришел к выводу, что ты знакома с этим джентльменом, — ровным тоном произнес Куинн.

Однако же, я расслышала в его голосе нотки веселья. Возможно, ему нравилось наблюдать за страданиями других.

— Я бы не стала так свободно спекулировать термином «джентльмен». Впрочем, да, я знаю его. — Я резко выпустила руку Талона и оттолкнула от себя. — Какого черта ты здесь делаешь? И как ты меня нашел?

Он широко улыбнулся, но улыбка не затронула его глаз, в которых явственно просквозили холод и жестокость, когда его взгляд перешел от меня к Куинну и обратно.

— Волк всегда знает, где найти свою самку.

— Это твой самец? — язвительно спросил Куинн. — Господь Всемогущий, я считал, что ты обладаешь куда большим вкусом, чем… это.

— Самец, как сексуальный партнер, а не как супруг для постоянных отношений. Недавно этот придурок решил, что ему требуется от меня ребенок, и решил добиться своего без моего на то согласия.

— Знаешь ли, есть законы, выступающие против этого, — словоохотливо ответил Куинн. — Хотя я всегда приходил к заключению, что хорошая взбучка гораздо эффективнее устрашения.

— А теперь, соберись с мыслями, — я с силой толкнула Талона в грудь, заставив его отступить на несколько шагов. В его золотистых глазах промелькнуло изумление. — Какого черта ты о себе возомнил? — грубо продолжила я. — По какому праву ты приперся сюда за мной?

Фальшивая улыбочка угасла на его губах, а то что осталось было холодным и жестоким. Боже, что же я разглядела в нем такого, что когда-то привлекло меня?

— Ты — моя, волчонок, и я не собираюсь тобой делиться. Даже с мертвым мужиком.

— Я никому не принадлежу, кроме самой себя. И как ты узнал, что он вампир?

Талон фыркнул и, всем своим видом показывая нетерпение, глянул мимо меня.

— Это Алан Браун, не так ли? Видел его в объявлениях по набору персонала.

Если бы это был Алан Браун, не сносить бы Талону головы. Браун был из тех вампиров, которые не вступали с такой легкостью в полемику с глупцами, или же с теми, кто не уважал их так называемое «старшинство».

— Ну а меня, как ты нашел?

— Легко. Я проверил, какое на этой неделе у тебя расписание и пришел сюда, чтобы дождаться тебя.

Он врет. Не знаю, почему я была в этом так уверенна. Ни его глаза, ни его внешний вид не давали мне на то оснований.

— Ты вломился в мою квартиру? — большую часть времени на этой недели у меня были проблемы, тогда как он умудрился отыскать мой график во всей этой неразберихе?

Талон пожал плечами и скользнул взглядом по моему телу, в его глазах вспыхнула страсть, когда он увидел во что я одета. Ну или почти одета.

— Мне нравится, волчонок.

Впервые, сила его ауры, опаляющая неистовым жаром, оказала на меня незначительный эффект. Словно между нами возникла какая-то завеса. Я ощущала его желание, но оно больше не пробуждало во мне лихорадку. Может быть, потому что я, наконец-то, увидела настоящего Талона и мне не понравилось увиденное?

Он потянулся ко мне, но я шлепнула его по руке.

— Ты отказался от своей бредовой идеи?

— Это не бред. Наш совместный ребенок был бы самим совершенством.

Может быть так оно и было бы. Если бы он выжил. Если бы выжила я.

— Я не намерена заводить от тебя ребенка, так что заруби это у себя на носу.

Выражение его лица стало жестким и решительным, но в глазах промелькнуло что-то еще, что напугало меня — насмешка. Злорадство.

— У тебя не будет выбора в этом вопросе, волчонок. Я могу поручиться, что ты никогда не сможешь дать выход своему желанию с кем-то еще. Включая мертвого мужика.

Меня захлестнул гнев и я ударила его. Я никогда не оправдывала женщин бьющих мужчин в большей степени, чем мужчин избивающих женщин, но прямо сейчас, видя эту самодовольную улыбочку на его губах и его взгляд, говорящий: «Я знаю то, чего не знаешь ты», я просто не смогла сдержаться. Талон не увидел моего замаха, удар, в который я вложила всю, до последней унции силу, пришелся ему в подбородок. Удар вышел отменным. Голова Талона запрокинулась назад, и он потерял сознание еще до того, как ударился спиной о бетонное покрытие дороги.

— Хороший удар кулаком, — поделился своим мнением Куинн. — Напомни мне никогда не злить тебя.

— Все, что тебе нужно сделать во избежание подобного, это никогда не забывать, что именно эта волчица не сближается с людьми, которые слишком шустро пытаются прибрать к своим рукам ее жизнь.

Что и пытался сделать Джек разнообразными способами, но он по крайней мере оставлял мне место для маневра. Талон же нет, он объявлял о своих решениях, как об уже совершившимся факте.

Я опустилась на колени рядом с Талоном и стала нащупывать у него пульс, чтобы убедиться, что гулкий удар затылка об дорогу не убил его. Пульс прощупывался, четкий и равномерный. Талон просто был в отключке.

Став с колен, я внимательно осмотрела улицу. Наш другой наблюдатель все еще был поблизости, скрытый в тенях и наблюдающий за происходящим. Если этим наблюдателем был Готье, то нам грозили серьезные неприятности. Даже если он не заподозрил Куинна, то уж в идентификации моей личности, у него к этому времени должен были возникнуть большие сомнения.

— Давай вернемся к машине.

Куинн кивнул и, положив руку мне на спину, не убирал ее весь оставшийся путь.

— Ну-ка, просвети меня, — сказала я, как только мы оказались в машине и отгородились от городской суеты. — С чего ты решил, что я бы изъявила желание заняться с тобой любовью, будь у меня постоянный самец?

Он послал мне сочувствующий взгляд, наводящий на мысль, что я упускаю подоплеку данного вопроса.

— С того, что я слышал, как вервольфы дают обещания, но ни разу не встречал волка, который бы на самом деле их сдерживал. — Он притормозил машину, когда светофор впереди загорелся красным.

— То, что произошло между тобой и Эрин было связано с деньгами, а не обещаниями. Ты сам так сказал. Не осуждай весь вид из-за действий одного проклятого волка.

— Больше, чем одного. — Он посмотрел на меня; из-за синих контактных линз по глазам ничего не понять. — У меня, кажется, нечто вроде рокового влечения к вашему виду.

Я почувствовала, как во мне закипает ярость. Мне до тошноты надоели осуждения вервольфов другими видами, считающими нас недостойными или недоразвитыми. С чего ради? Лишь потому что мы рассматривали секс, как празднество, как нечто, что должно доставлять наслаждение, а не то, что следует прятать за закрытыми дверями и должно происходить в темноте? Вампиры пили кровь, чтобы выжить, многие из них убивали свои «кормовые ресурсы», однако мировая общественность в целом считала их более достойными уважения, чем нас.

Это не имело никакого смысла, особенно, если учесть, что секс использовался в сбыте всех товаров, начиная с продаж Банд-Эйд и до продажи машин. Иными словами: кому на самом деле мы причинили вред нашими лунными плясками? Конечно, аура волка могла склонить к сексу любого, но почти никто из волков не утруждал себя подобными хлопотами. Зачем нам это, когда мы без особых усилий можем найти желающих в пределах нашего вида?

— Знаешь, большинство вампиров, с которыми я работаю, немногим больше вонючих машин для убийства. Но это не означает, что я думаю то же самое обо всем чертовом виде.

И хотя Куинн небрежно пожал плечами в ответ на мои слова, то, с какой силой он стиснул руль, говорило о том, что он отнесся к этому разговору не стой беспечностью, какую хотел показать. Эта Эрин — и кто бы там еще не постарался, чтобы его мнение о вервольфах стало менее-чем-лестным — действительно выбила его из колеи.

— Касаемо моего личного мнения о вервольфах — оно независимо и не имеет ни к кому никакого отношения.

— И это говорит мне мужчина, считающий нас всего лишь навсего проститутками. Да, не забывай, именно ты был тем, кто сказал, что предпочел бы избежать общества проституток.

Светофор загорелся зеленым, Куинн ударил по газам, срываясь с места на безумной скорости.

— Я не считаю волков проститутками — ты не торгуешь собой, для начала. Но я считаю вас слишком раскрепощенными и легкодоступными.

— Однако, кажется, ты не прочь пуститься в скач и в полной мере насладиться представившимися возможностями.

Он насмешливо взглянул на меня:

— Под личиной вампира скрывается мужчина. Ни один здравомыслящий мужик не откажет той, у кого такая же восхитительная внешность, как у тебя.

— Это сугубо человеческое отношение — ненавижу оборотней, но несмотря на это, ни за что не упущу подвернувшейся халявы.

— По крайней мере, я честен. Я бы даже сказал — честнее твоего так называемого «нынешнего самца».

Я позволила сменить щекотливую тему. Мы могли бы спорить вечность о его чересчур человеческих основаниях для недовольства волками, но так бы ни к чему и не пришли.

— Талон всегда был самонадеянным, но я никогда не думала, что он зайдет так далеко.

— Как долго вы пробыли вместе?

— Два года.

— Разве это не долгий срок для волка? Может, оттого он и решил, что между вами соглашение?

Я натянуто улыбнулась.

— Мы никогда его не заключали. На данный момент у него семь любовниц, между тем, как у меня лишь один любовник. — Я взглянула на Куинна. — И один в перспективе. В прежние годы, у него было до десяти женщин, а у меня от трех до четырех мужчин. И в его планы не входило отказываться от гарема ради кого бы то ни было.

— Волк с не дюжим запасом жизненных сил, очевидно.

— Да уж. — Талон всегда отличался выносливостью, чего не скажешь о тактичности — это не его конек.

— Тогда в чем же проблема?

Я скрестила руки на груди.

— Проблема, как я уже говорила, состоит в следующем: он решил, что я стану идеальной матерью для его детей.

Казалось, Куинн задумался на несколько секунд, а затем тихо сказал:

— В этом нет ничего плохого, чтобы хотеть детей от женщины, которую любишь.

— Нет, в этом нет ничего плохого, — кисло согласилась я. — Только мы не родственные души и он не любит меня. Он просто хочет обрюхатить меня своим ребенком.

Куинн взглянул на меня:

— А ты не хочешь этого?

— Нет. Ведь я же сказала тебе, что мы не родственные души. Я наслаждаюсь сексом, но не более того. И уж конечно, я ни в коем случае не стану рисковать собственной жизнью, заводя ребенка от того, кого не люблю.

— А из-за чего бы ты рисковала своей жизнью?

Я вздохнула.

— Из-за того, кем я являюсь. Я не в состояние постичь свою природу, а мой курирующий врач не знает, смогу ли я когда-нибудь выносить ребенка до положенного срока. Он даже предположил, что беременность может стать для меня роковым событием, приведшим к летальному концу.

Я чуть ли не физически ощутила, как вокруг меня заструилось удивление Куинна.

— Почему?

— Потому что по последним имеющимся результатам обследования мой организм может счесть эмбрион инородным телом и атаковать его. Есть вероятность того, что в процессе этого, вместе с ним погибну и я. — Я пожала плечами: — По его мнению, если я хочу детей, то это может произойти только при помощи специальных медикаментов и под строгим контролем врача. И даже в таком случае, нет никаких гарантий.

— Нет никакой причины, по которой бы тебе стоило рисковать ради того, кого ты не любишь.

— Именно.

Он на секунду умолк и свернул машину на скоростную автостраду Тулламарин, а затем спросил:

— А ты хочешь детей?

— Да. Если я когда-нибудь встречу нужного волка.

— Ты еще молода, у тебя много времени.

Я неоднократно слышала то же самое от Роана, и сейчас уверовала в это не больше, чем во все предыдущие разы. Какой волк захочет женщину, от которой бы он никогда не дождался потомства? Идеальная семья, передача генов следующему поколению — все это прочно укоренилось в культуре вервольфов, точно так же, как лунные пляски и сексуальная раскрепощенность. Находя свою родственную душу, мы могли противиться желанию размножаться не больше, чем противостоять призыву к празднованию восходящей луны. Это было частью того, кем мы были.

Была и другая причина, по которой мы с Роаном дорожили жизнью. Полукровки или нет, как минимум мы были еще одним выводком в стае, в которой рождалось все меньше и меньше щенков из года в год. Наши гены были генами стаи, пусть даже и разбавленными.

Куинн перестроил «порше» в левый ряд и выжал педаль газа. Машина устремилась вперед чуть ли не со скоростью света.

— На этой автостраде есть ограничение скорости, — сухо заметила я.

— Сейчас за полночь. Не представляю лучшего времени и места, чтобы проверить эту малышку в деле. — Куинн взглянул на меня, в синих линзах отразился яркий свет фонарей автострады. Возвращаясь к нашей беседе — в целом, проблема заключается в том, что он не примет ни единой твоей отговорки. Почему бы тебе, для пущей убедительности, не использовать на нем телепатию?

— Не могу, — ответила я, неодобрительно посмотрев на него.

— Из-за того, что он блокирован?

— Из-за того, что я знаю его пару лет. Я не могу воздействовать на него подобным образом.

— Повторюсь — почему бы и нет? У меня создалось впечатление, что он пытается навязать тебе свою волю.

Ну да, но то был Талон, а то я. Его желания всегда преобладали над всем остальным. Но увещевания и умение стоять на своем разительно отличаются от внушения. А кроме того, если я прибегну к этому, то буду ничуть не лучше его.

— Телепатия — средство защиты. Я отказываюсь прибегать к ней ради чего-то большего.

— Но все же, ты просто превосходно нашла ей применение в «Монеиша».

— Это другое.

— Это не так и ты об этом знаешь.

— Спасая брата, я защищала стаю, и не более того.

— Как скажешь. — Он кинул взгляд в зеркало заднего вида, затем сказал: — Мне показалось, что тот волк не из тех, кто смириться с отказом.

— Он свыкнется с этой мыслью. — Но вспомнив выражение его глаз, вспомнив его торжественное обещание, что он всегда получает то, чего хочет, я начала сомневаться.

Я повернулась на сиденье к Куинну и с минуту изучала его.

— Ну так, а что на счет тебя?

Он не посмотрел на меня в ответ.

— А что на счет меня?

— Сколько времени тебе потребовалось, чтобы свыкнуться с мыслью о Эрин?

Он криво и вымученно улыбнулся, после чего ответил:

— Как показывает опыт, я до сих пор не свыкся.

Это был неоспоримый факт.

— Так как долго вы пробыли вместе?

— Девять месяцев.

— Когда ты выяснил, что она делает?

Выражение его лица помрачнело.

— Далеко не так быстро, как того хотелось бы. — Немного помолчав, он добавил: — Четыре месяца назад.

Всего лишь четыре месяца назад. Неудивительно, что ему до сих пор больно. Не мудрено, что он до сих пор зол.

— И как давно Эрин в борделе?

— Два месяца. — Куинн пожал плечами: — Потребовалось время, чтобы купить ее компанию.

— Ты собираешься оставить ее там?

— Да.

— Ты сам понимаешь, что наказание не соответствует преступлению.

Куинн неожиданно усмехнулся, не скрывая первобытной ярости:

— Она сама себе уготовила ложе. А теперь пусть проваляется на нем вечность. Мне наплевать.

Резкость его слов послужила мне острым напоминанием, что этот мужчина, возле которого я сидела, был вампиром. Редким вампиром, стоит признать, и очевидно, что у него до сих пор сохранилась способность чувствовать… может быть это и так, но он все равно оставался вампиром. И очевидно, что он точно так же может быть безучастным и жестоким, как и любой из его вида.

— Если бы тебе было плевать, ты бы не реагировал так резко, — заметила я.

Он ничего не ответил, но мы оба знали, что я права. Куинн опять посмотрел в зеркало заднего вида. У меня появилось смутное предчувствие беды и побежали мурашки по спине.

— Что-то не так? — обернувшись назад, я увидела вдали мерцающие блики красно-голубых огней. — Копы или спасатели?

— Думаю, копы.

— Просто мысль вслух, касаемо этой прекрасной ночи — предполагалось, что она, как нельзя лучше подходит для проверки скоростного режима этой зверюги, — усмехнулась я.

— Верно. Но в отличие от тебя, я не гнушаюсь использовать ментальные навыки для того, чтобы вытащить себя из беды.

Я подняла бровь:

— Ты, очевидно, не читал газет в последнее время. — Не то чтобы я их тоже читала, но как-то раз Джек поведал мне о новостях за ланчем.

Взглянув на меня, он начал снижать скорость.

— О чем это ты?

— Было принято решение снабдить всех полицейских и работников спасательных служб психогенными поглотителями в рамках их повседневной экипировки.

Куинн тихо чертыхнулся, а я лишь продолжила ухмыляться. Позади нас красно-голубые огни стали ближе, показалась леденцового цвета полицейская машина. Куинн подъехал к обочине, из полицейской машины вышли два копа. Один направился к Куинну, другой — ко мне.

Мы оба опустила стекла дверей, и Куинн обратился к копам сверх-вежливым голосом:

— Какие-то проблемы, офи…

Он прервал свой монолог, захлебнувшись каким-то странным булькающим звуком, резко дернулся, а потом затих. Несмотря на то, что мое беспокойство зашкаливало, у меня не было не единого шанса увидеть, что происходит… Не со стволом пистолета в двух сантиметрах от кончика моего носа.