— А чем вы, ребята, в сущности, занимаетесь? — спросил Гораций Тремэйн, стоя в дверях отдела почтовых отправлений издательства «Амигос Пресс» и хмуро посматривая на Юпитера Джонса, Боба Эндрюса и Пита Креншоу.

— Занимаемся? — переспросил Пит. — Мы… мы в данный момент разбираем почту.

— Брось заливать! — оборвал его Тремэйн. Его всегда приветливое лицо приняло угрожающее выражение. — Вот нахалы — выдают себя за почтовых клерков, когда на самом деле они — частные сыщики!

Сказав это, Тремэйн — молодой человек, занимающий пост издателя в «Амигос Пресс», которого все сотрудники звали Бифи, сменил гнев на милость и захихикал.

— А вы ведь и на самом деле сыщики, что, не правда?

— Фу, ну и напугали вы меня! — сказал Пит.

Боб Эндрюс улыбнулся.

— Этим летом в частном сыскном бизнесе застой, вот мы и подумали, не поднабраться ли нам опыта в канцелярской работе.

— А как вам удалось выведать, кто мы такие? — спросил Юпитер Джонс. Его круглое лицо выражало неподдельное любопытство.

— Вчера вечером мой дядя Уилл заказал лимузин, чтобы повезти нас на премьеру в Голливуд, — ответил Бифи Тремэйн. — Позолоченный «роллс-ройс» с шофером-англичанином по фамилии Уортингтон.

— Все ясно, — рассмеялся Пит.

Уортингтон был его старый другом. Как-то раз Юп принял участие в конкурсе, устроенном компанией по прокату автомобилей «Заплати и катайся», и в качестве приза получил в свое распоряжение сроком на тридцать дней позолоченный «роллс-ройс». Водил машину Уортингтон. Познакомившись с ребятами, он страшно заинтересовался их работой.

— Ваши имена всплыли, когда Уортингтон стал рассказывать мне о своих постоянных клиентах, — объяснил Бифи. — Узнав, что вы на лето устроились к нам на работу, он заявил, что у меня впереди веселые деньки. По его словам, везде, где только вы ни появляетесь, тут же обнаруживаются какие-то неприятности.

— Ну сами по себе они не обнаруживаются, — сказал Пит. — Тут Юп всему делу заводила.

— И тогда мы все вместе помогаем их уладить, — вставил Боб.

Юпитер достал из бумажника карточку и протянул ее Бифи. На ней было написано:

ТРИ СЫЩИКА

Расследуем любые дела

???

Первый Сыщик……..Юпитер Джонс

Второй Сыщик…….Питер Креншоу

Протоколы и исследования……Боб Эндрюс

— Весьма профессионально, — сказал Бифи. — А что это за вопросительные знаки?

Первый Сыщик преобразился: вся его коренастая фигура дышала самодовольством — всех всегда интересуют эти вопросительные знаки.

— Это символ всего загадочного, — сказал Юп. — Неведомое всегда притягивает.

— Не спорю, — согласился Бифи. — Если мне когда-нибудь понадобятся услуги сыскного бюро, я обращусь к вам. Уортингтон очень хвалил вас.

— Мы в состоянии раскрыть множество таинственных дел, — сказал Юп. — И, нам кажется, успехи наши объясняются уверенностью в том, что случиться в жизни может почти все что угодно.

— То есть, вы достаточно молоды, чтобы не страдать от предрассудков, а? — прокомментировал сказанное Бифи. — Это очень помогает расследованию. Плохо только, что поблизости нет ничего, что нуждалось бы в расследовании, за исключением, пожалуй, одного только вопроса — почему эта кофеварка варит такую бурду?

Снаружи послышались шаги. Бифи выглянул в коридор.

— Что так припозднились, дядя Уилл? — воскликнул он.

Секундой позже рядом с молодым Тремэйном возникла высокая худощавая фигура человека с волосами песочного цвета и небольшими усиками. Это был мистер Уильям Тремэйн, выглядевший, как обычно, в высшей степени элегантно. На нем были широкие бежевые брюки и полотняный пиджак цвета какао. Он заглянул в корреспондентскую, не утруждая себя, однако, разговором с ребятами.

— В гараже, где я оставил машину, не оказалось служащего, оформляющего прокат, — сказал он племяннику. — Пришлось вызвать такси. Устал дьявольски. В последнее время ничего не удается организовать как следует.

— Ну не окажи, — жизнерадостно возразил ему Бифи. — Послушай, дядюшка, сегодня к нам должен прийти Марвин Грей с той самой рукописью. Ты не хотел бы побеседовать с ним кое о чем?

— Марвин Грей? — рассеянно и несколько озадаченно спросил Уильям Тремэйн.

— Да ну же, дядюшка, ты его помнишь. Это управляющий делами у Мэдлин Бейнбридж. Он вел с нами переговоры, о контракте на издание ее книги.

— Ах, да, — сказал Уильям Тремэйн. — Шофер.

— Он был когда-то шофером. — Голос Бифи дрогнул, но он сделал глубоким вдох и сумел продолжить столь же ровно: — Сейчас он ведет коммерческие дела Мэдлин Бейнбридж, и рукопись, которую он принесет, — это что-то потрясающее. Мэдлин Бейнбридж знала всех сколько-нибудь заметных людей в Голливуде в те годы, когда она была звездой. Вот увидишь, какой шум поднимется в прессе, когда станет известно, что мы собираемся опубликовать ее мемуары!

— Убежден, что это будет сенсация, — с пренебрежением произнес Уилл Тремэйн. — Не понимаю я этого восхищения бывшими актрисами, хотя и не вижу основания, почему бы нам не сделать деньги на этом.

— Ну, Бейнбридж — не бывшая, — возразил Бифи.

— А кто же она тогда? — спросил дядя. — Она уже лег тридцать как не снимается.

— Это человек-легенда, — заявил Бифи.

— Ну и какая разница? — спросил Уильям Тремэйн и вышел не дожидаясь ответа.

Мгновением позже сыщики услышали его шаги на лестнице, ведущей на второй этаж, где находился его кабинет. Бифи остался стоять с огорченным видом. Впрочем, это часто с ним случалось после бесед с дядюшкой.

— А вы лично знакомы с Мэдлин Бейнбридж? — спросил Юп.

Бифи просил на него быстрый взгляд.

— Вам известно о ней?

— Я изучаю историю кино и театра, — объяснил Юп. — Я читал о ней. Это была красивая и, как можно предполагать, талантливая актриса. Разумеется, сегодня, когда ее фильмы не демонстрируются на большом экране или по телевидению, об этом судить трудно.

— Встречаться мне с ней не приходилось, — сказал Бифи. — Она живет отшелъницей, никого не принимая. Все свои дела она ведет через Марвина Грея. Он производит впечатление весьма знающего менеджера, хотя сначала был ее шофером. Уходя из кинематографа, Бейнбридж скупила у продюсеров фильмы со своим участием и хранит их теперь в особом сейфе в своем имении неподалеку от Малибу. Марвин Грей намекал, что она, по всей вероятности, собирается вскоре продать их телевидению. Если она сделает это, ее книга станет бестселлером года.

Произнеся последнюю фразу, Бифи ухмыльнулся и вышел из комнаты. Сыщикам было слышно, как он споткнулся на лестнице, ведущей наверх, затем, бодро насвистывая, поднялся на второй этаж.

— Он неплохой парень, — сказал Пит, — но координация у него — никуда.

Никто не возразил ему. Ребята работали в конторе «Амигос Пресс» уже три недели и знали, что Бифи Тремэйн спотыкается на лестнице каждое утро. Он был широкоплеч и мускулист как настоящий атлет, но при взгляде на его фигуру возникало впечатление, словно она составлена из плохо сочетающихся друг с другом деталей. Его ноги были слишком короткими для широкого и мощного торса, ступни казались слишком маленькими, и даже нос, который он однажды сломал, неудачно упав, был приплюснутым и слегка искривленным. Его светлые волосы были коротко подстрижены, но все равно казались растрепанными. И хотя рубашки на нем всегда были свежими и накрахмаленными, выглядели они несколько помятыми. Красавцем он не был, но производил очень приятное впечатление. Ребятам он нравился.

Пит и Боб начали сортировать поступившую корреспонденцию, раскладывая ее аккуратными стопками на длинном столе, тянувшемся вдоль одной аз стен комнаты. В тот самый момент, когда Юп стал открывать большой полотняный мешок, набитый письмами, в дверь торопливо вошел морщинистый и тощий как палка седоволосый человек.

— Доброе утро, мистер Грир, — сказал Юпитер.

— Доброе утро, Юп, — ответил тот. — Привет, ребята.

Мистер Грир, менеджер издательства, прошел в маленькую комнату, примыкавшую к отделу почтовой доставки, и уселся за рабочий стол.

— Вы сегодня видели мистера Уильяма Тремэйн? — спросил он.

— Он поднялся наверх несколько минут назад, — сказал Юн.

— Мне ну ясно зайти к нему, — вздохнул Грир.

Мистер Грир недолюбливал Уильяма Тремэйна. Да и никто из персонала издательства, похоже, не был от него в восторге. На Уильяма Тремэйна смотрели как на узурпатора. После смерти основателя «Амигос Пресс», отца Бифи, дело должно было перейти к сыну, его наследнику. Но когда Бифи в девятнадцать лет остался сиротой (отец его погиб, катаясь в лодке, в результате несчастного случая), то, согласно завещанию его отца, президентом «Амигос Пресс» стал Уильям Тремэйн, который должен был возглавлять фирму, пока Бифи не исполнится тридцать.

— Я думаю, отец Бифи имел в виду только защиту интересов своего сына и полученного им наследства, — сказал как-то мистер Грир. — Бифи был таким неумехой. Никто не думал, что в нем когда-нибудь проснется интерес к издательскому делу. Но он проснулся, да еще какой! У него прямо-таки нюх на перспективные рукописи. И вот, несмотря ни на что, нам приходится терпеть этого Тремэйна — по крайней мере, до апреля, когда Бифи стукнет тридцать. Да, испытание не из легких! Ведь Уильям единственный, кто принимает решения по финансовым вопросам, и каждый раз, когда мне необходимо что-то приобрести для офиса — да хотя бы коробку карандашей! — я вынужден идти к нему за разрешением!

Лицо мистера Грира приобретало оскорбленное выражение всякий раз, когда он заговаривал с ребятами об Уильяме Тремэйне. Обида переполняла его и сегодня, хотя больше он не произнес ни слова. Он еще сидел в своем кабинете, раздраженно уставившись на лежавшие перед ним бумаги, когда Пит вышел из своего отдела, чтобы разнести почту по другим комнатам издательства.

Издательство «Амигос Пресс» размещалось в старинном двухэтажном особняке, зажатом между современными коммерческими зданиями на Пасифика-авеню, в деловой части Санта Моники. Дом этот с саманными стенами был построен еще в те годы, когда Калифорния находилась под властью мексиканских губернаторов. Стены в нем были толстыми, как и полагается в саманных постройках, поэтому летом даже в самый сильный зной в комнате стояла прохлада. Особую прелесть здания придавали узорчатые железные решетки, которыми были забраны все окна первого этажа.

Первой на пути Пита оказалась расчетная часть, находившаяся в большой комнате напротив отдела почтовых отправлений. Главным здесь был хмурый, неразговорчивый человек средних лет, под началом у которого состояли две сердитые особы, вооруженные счетными машинками и заваленные грудами счетов.

— Доброе утро, мистер Томас, — сказал Пит.

Он положил пачку конвертов на стол начальника. Томас хмуро взглянул на него.

— Положите пачку в коробку вон на том столе, — приказал он. — Что с вами? Не можете запомнить самых простых вещей?

— Все в порядке, Томас, — произнес кто-то за спиной Пита. Это был мистер Грир. — Я уверен, что Пит прекрасно во всем разбирается. И прошу помнить, что отделом почтовых отправлений руковожу я. И если мои ребята делают что-то не так, скажите об этом мне, а уж тогда с ними поговорю я.

Пит пулей вылетел из бухгалтерии. Проходя мимо мистера Грира, встретившегося ему в коридоре, он услышал, как тот бормотал себе под нос:

— Вот скандалист! Да здесь он и года не продержится. Понять не могу, как его целых пять лет терпели в этой фармацевтической компании!

Пит воздержался от комментариев. Ему еще нужно было отнести несколько писем секретарю, ведущему прием посетителей. Оставив письма, он поднялся на второй этаж, где располагались редакторы, книжные дизайнеры и производственники.

Мистер Грир и мистер Томас не разговаривали друг с другом чуть ли не до конца рабочего дня, пока не сломался ксерокс, стоявший в углу комнаты, где работали Юп, Пит и Боб. Это привело к ожесточенной перебранке между Гриром и Томасом. Последний настаивал на немедленной починке машины, но мистер Грир заявил ему на это, что мастер по ремонту будет только завтра.

Они еще пикировались, когда около четырех Юп отправился наверх, чтобы забрать у сотрудников исходящую почту. Миссис Полсон, помощница Бифи, подняла голову и улыбнулась, когда Юп остановился у ее стола. Это была полная женщина с приветливым лицом, много старше Бифи — раньше она была помощницей у его отца. Она протянула Юпу пару конвертов, затем взглянула на человека, который поднимался по лестнице за спиной Юпа.

— Он ждет вас, — она указала рукой на приоткрытую дверь кабинета Тремэйна- младшего.

Юп оглянулся. В дверях стоял худой темноволосый человек в светлом габардиновом костюме, незамедлительно последовавший в кабинет Бифи.

— Это Марвин Грей, — тихо сказала миссис Полсон. — Он принес рукопись Мэдлин Бейнбридж. — Тут она вздохнула. — Он всю свою жизнь посвятил ей. Разве это не романтично?

Прежде чем Юп успел ответить, Бифи вышел из кабинета, держа в руках пачку бумаг.

— О, Юп, рад тебя видеть. — Он выглядел озабоченным. — Необходимо срочно сделать копню этой рукописи. Текст написан от руки, а второго экземпляра нет. Мистер Грир беспокоится за сохранность рукописи.

— Копировальная машина вышла из строя, — сказал Юп. — Может быть, отнести рукопись в какое-нибудь копировальное бюро?

В дверях кабинета за спиной Бифи возник Грей,

— Нет-нет, не надо ее никуда носить, здесь она будет в большей безопасности.

— Мы тщательнейшим образом проследим за этим, — пообещал Бифи.

Грей удовлетворенно кивнул.

— Вот и прекрасно. А теперь, когда рукопись у вас, не соизволите ли выдать мне чек? И будем считать, что дело сделано.

— Чек? — ответил Бифи вопросом на вопрос. — Вы имеете в виду аванс?

— Да, а что? — удивился Грей. — Согласно контракту вы обязаны уплатить мисс Бейнбридж двадцать пять тысяч долларов по получении рукописи.

— Мистер Грей, — заволновался Бифи, — обычно мы сначала читаем рукопись. Да и чек еще не готов.

— А… — протянул Грей. — Понимаю. Что ж, отлично. С удовольствием получу чек по почте.

С этими словами он вышел и заспешил вниз по лестнице.

— Наверняка ему срочно нужны деньги, — заметила миссис Полсон.

— Похоже, он понятия не имеет о том, как заключаются издательские договоры, — сказал Бифи. — Он, должно быть, пропустил в контракте фразу о том, на каких условиях приобретается рукопись.

Бифи вернулся к себе в кабинет, а Юп — в почтовый отдел.

— Не хочешь поработать сверхурочно сегодня вечером? — спросил мистер Грир, увидев Юпа. — Из типографии только что прислали рекламные брошюры к книге о певчих птицах, и их нужно срочно разослать по почте. За пару часов мы разложим их по конвертам.

Ребята с удовольствием согласились… Они позвонили домой, в Роки-Бич, и предупредили, что сегодня задержатся. Они все еще раскладывали брошюры по пакетам, когда остальные сотрудники поодиночке и небольшими компаниями потянулись к выходу. Без четверти шесть мистер Грир собрался отнести последние пакеты в центральное почтовое отделение.

— На обратном пути я прихвачу парочку жареных цыплят в магазинчике по соседству, — пообещал он.

Ребята усердно принялись за работу, когда он вышел. Налетевший в открытое окно ветерок мягкой волной прошелся по всей комнате. Сквозняком захлопнуло дверь. Мальчики вздрогнули от неожиданности, но потом снова взялись за конверты.

На часах было четверть седьмого, когда Боб прервался и принюхался.

— Кажется, пахнет дымком! — сказал он.

Пит обернулся и взглянул на закрытую дверь. В наступившей тишине был отчетливо слышен гул машин, доносившийся с Пасифика-авеню. К нему присоединился другой звук — тихий, потрескивающий шорох, приглушенный толстыми стенами здания.

Юп нахмурился, подошел к двери и приложил к ней ладонь. Дерево было теплым. Он взялся рукой за ручку, нагретую еще сильнее, и очень осторожно приоткрыл дверь.

В одно мгновение звук, раздававшийся за дверью, стал оглушительно громким. Большой клуб дыма ворвался в щель, заполнив всю комнату.

— Ничего себе! — воскликнул Пит.

Юп всем телом навалился на дверь и захлопнул ее.

— Пожар! — прокричал он, оглянувшись на друзей. — Полыхает по всему коридору!

Дым просачивался из-под двери и тянулся к открытому окну, выходившему в узкий проулок между зданием издательства и соседними домом: в комнате становилось трудно дышать. Юп схватился за железную решетку, закрывавшую окна, и стал трясти ее.

— На помощь! — крикнул он. — Помогите! Пожар!

Никто не откликнулся, а решетка даже не шелохнулась.

Боб схватил металлический стул и засунул его между прутьями. Вместе с Питом они попытались выломать решетку, но в результате их усилий стул погнулся и одна ножка у него отлетела.

— Бесполезно, — донесся голос Юпа из кабинета мистера Грира. — Телефон не работает. И никто тут наших воплей не услышит.

Он просился к двери, ведущей в коридор.

— Нам нужно выбраться отсюда, а выйти можно только здесь.

Он встал на четвереньки и снова приоткрыл дверь. Дым опять повалил столбом. Боб закашлялся, а из глаз Пита ручьем потекли слезы. Они тоже опустились на четвереньки и вслед за Юпом выглянули в коридор. Дым там стоял сплошной стеной, и волны его были подсвечены языками пламени, которые плясали по стенам и лизали старую лестницу.

Юп на секунду отвернулся, защищаясь от огня, и со всхлипом, чуть ли не захлебываясь, набрал воздуха. Затем, стараясь не дышать, начал продвигаться вперед. Но не успел он миновать дверной проем, как волна горячего воздуха толкнула его, словно гигантская рука. Он пошатнулся, отступил назад и захлопнул дверь.

— Мам не выбраться, — прошептал он. — Никому не пробиться сквозь такое пламя! Отсюда нет выхода! Мы в западне!