Пит только что кончил подстригать лужайку и наливал себе лимонад, как вдруг зазвонил телефон.

— Пит! Ты сможешь приехать в штаб-квартиру сразу после ужина? — сказал Юпитер.

— Могу, но только не на всю ночь. Мама не отпустит меня два раза подряд.

— Это не на всю ночь, — пообещал Юпитер. — Есть новая интересная информация, которая может быть полезна нашему клиенту. Бобу я уже оставил сообщение. Может быть, он тоже что-нибудь обнаружил в библиотеке.

— Это было бы здорово, — сказал Пит.

Так оно и случилось. Вечером Боб явился в штаб-квартиру, сгибаясь под тяжестью двух огромных томов с бесчисленными закладками между страниц.

— Словарь языка Лапатии, — с гордостью объявил Боб. — Лапатианско-английский. Вы не представляете, с каким трудом мы его достали. Пришлось договариваться со специальным отделом крупной библиотеки в Лос-Анджелесе. Отец заехал туда на машине, по дороге с работы. А второй том — это полная история Лапатии.

— Потрясающе! — воскликнул Пит.

— Тебе удалось расшифровать документ, который мы нашли в камине Гончара?

Боб вынул из словаря сложенный пергамент и развернул его на столе, рядом положил листок с переводом — много раз переписанным и перечерканным — и сказал:

— Ну, примерно это звучит так: «Сим документом мы ставим всех в известность, что сегодня, 25 августа 1920 года, Алексису Керенову, герцогу Маленбаду, верному и преданному слуге монархии, мы вверяем под защиту и охрану корону и скипетр Лапатии, которые он обязан защищать своим телом от врагов во имя монархии».

— Ну вот и все, что я смог перевести, — заключил Боб. — Письмо скреплено печатью с двуглавым орлом, внизу стоит подпись, которую невозможно разобрать. Люди обычно расписываются очень небрежно.

— И чем выше их положение, тем небрежнее они расписываются, — сказал Юпитер. — Может ли это быть подпись Азимова?

— Запросто, — пожал плечами Боб. — Скорее всего, это и есть его подпись, потому что из документа следует, что кто-то возносит Керенова на одну из высших ступеней лапатианского общества. Значит, Борис Керенов не исчез в безвестности. Его семья честно служила монарху. — Боб открыл вторую из принесенных книг. — У этой книги есть оглавление, так что нам не придется всю ее перелистывать. Борис Керенов, создавший корону для старого герцога Федерика, после коронации стал его советником. Он помог Федерику разбить улицы вокруг замка Маданхофф, он лично следил за строительством, когда замок перестраивался и расширялся. Он понимал, что короли должны иметь скипетр, символ власти, поэтому сам придумал и сделал скипетр династии Азимовых. Федерик в знак благодарности даровал ему титул герцога Маленбада. По странному совпадению Маленбад — это то самое герцогство, которым раньше правил Иван Храбрый.

— Одну секунду, — прервал его Пит. — Давай разберемся. Иван Храбрый — это тот самый парень, который восстал против герцога Федерика и отказался принять присягу на верность, в результате чего его казнили?

— Да, и его отрубленная голова была выставлена на воротах Маданхоффа в назидание народу. Помните, Керенов взял рубин Ивана для императорской короны? Он же получил во владение его земли и титул герцога и был назначен хранителем королевских регалий, что, конечно, можно объяснить — ведь он сам их создавал. Таким образом, он и его потомки стали очень богатыми. В этой книге полно сведений про Кереновых. Титул герцога и должность хранителя передавалась у них по наследству. — Боб перелистал книгу. — Род Кереновых почти так же интересен, как и род Азимовых. Некоторое время они жили в замке Ивана в Маленбаде, но лет триста назад покинули его и переселились в столицу, в Маданхофф. На то у них была очень любопытная причина.

— Какая же? — спросил Юп.

— Даже поверить трудно, — сказал Боб. — В Маленбаде жить им стало несладко. Одну из дочерей Керенова — ее звали Ольга — обвинили в том, что она ведьма.

— Ничего себе, — сказал Пит, — разве не опасно было обвинять дочь самого герцога в том, что она ведьма?

— Не так уж опасно, как тебе может показаться, — ответил Боб. — Не забывай, что в то время все охотились на ведьм и постоянно обвиняли друг друга. А эта девушка еще имела несчастье влюбиться в местного хозяина гостиницы, чего отец ни в коей мере не мог одобрить. Кроме того, он сам оказался в немилости у народа. Он боялся за собственную шкуру, и ему даже пришлось просить защиты у Азимова. И бедную девушку попросту сожгли на костре!

— Господи! — ужаснулся Пит.

— Сожгли? И после этого Керенов покинул замок в Маленбаде? — встрепенулся Юпитер.

— Да. Понимаешь, после того как девушку сожгли, она или, скорее, ее дух стал бродить по замку и всюду оставлять…

— Горящие следы! — закричал Юпитер.

— Правильно! — подтвердил Боб. — Поэтому все покинули замок, и теперь он стоит в руинах, а сами Кереновы переехали в столицу и оставались там до той самой революции, которая произошла где-то около 1925 года. А потом они все как будто исчезли. Больше о них нигде нет ни одной строчки.

Потрясенные сыщики сидели и молча переваривали услышанное.

— Ну что ж, — произнес наконец Юпитер, — основываясь на информации, которую мы получили, благодаря Бобу, я осмелюсь сказать, что знаю настоящее имя Гончара.

— Если ты считаешь, что его зовут Алексис Керенов, то я присоединяюсь к тебе, — сказал Боб.

— Но ведь Том говорил, что фамилия у него была очень длинная и труднопроизносимая, — запротестовал Пит.

— Вряд ли он назвал бабушке Тома свое настоящее имя. Помните, что она о нем рассказывала?

— Что от него пахло мокрой глиной, — сказал Пит.

— И что он почему-то все время нервничал и вечно запирался на несколько замков, — продолжил Юп. — У него и сейчас на дверях уйма запоров. У Гончара есть тайна. Кроме того, он давал объявление в газету…

— Что? — удивился Боб.

Юпитер быстро рассказал, что с ним произошло в полдень, как он обыскивал комнату рыбака и видел его пистолет, а самое главное — о газетных страницах с одинаковыми объявлениями.

— Подумайте: «Нью-Йорк тайме», «Лос-Анджелес тайме», «Чикаго трибюн». Все вышли в один и тот же день — 21 апреля. Во всех трех Николаса просят написать Алексису до востребования в Роки-Бич.

— Николаса? — удивился Боб.

— Тебе там в книжке не попадался подходящий Николас?

— Николас — это старший сын короля Лапатии Вильгельма IV, — сказал Боб, перевернул еще несколько страниц в книге и повернул ее на столе так, чтобы все смогли увидеть фотографию королевской семьи Лапатии. Ребята увидели Его Королевское Величество Вильгельма IV и его экстравагантную жену; четверо сыновей выстроились сзади по росту: старший, высокий молодой человек, стоял непосредственно за спиной Его Величества, последним справа был мальчик лет десяти.

— Позади короля справа стоит великий герцог Николас, — сказал Боб.

— Вильгельм IV — это тот король, который выпал с балкона, — уточнил Юпитер. — В энциклопедии сказано, что королева приняла яд. Что же случилось с Николасом?

— Как здесь сказано, он повесился.

— А остальные дети?

— Двое средних сыновей тоже повесились, согласно сообщениям генералов, совершивших переворот. Самый младший случайно поскользнулся в ванной и утонул.

— Хм! — Юпитер потянул себя за нижнюю губу, как делал всегда, когда размышлял. — Давайте предположим, просто ради того, чтобы порассуждать, что великий герцог Николас не повесился. Сколько бы ему сейчас было лет?

— Больше семидесяти, — ответил Боб.

— Как ты думаешь, сколько лет Гончару?

— Ну, примерно столько же. Юп, неужели ты думаешь, что Гончар и есть великий герцог?

— Нет, я так не думаю. Скорее всего, он Алексис Керенов, который исчез в тот же день, когда была уничтожена семья Азимовых. Кстати, назови мне дату, когда это произошло.

Боб сверился с книгой.

— Двадцать первого апреля 1925 года.

— А двадцать первого апреля этого года кто-то по имени Алексис и по нашему предположению — сам Гончар помещает в нескольких газетах в разных концах страны объявление, в котором просит некоего Николаса выйти с ним на связь. Это объявление и привело мнимого рыбака мистера Ферьера в Роки-Бич. Он никак не может быть Николасом Азимовым, он для этого слишком Молод.

— Наверное, то же самое объявление привело сюда и этих двух психов из Лапатии, — сказал Боб. — Да, кстати, в этой книжке не раз упоминается генерал Калук. Он участвовал в перевороте и с тех пор состоит в группе правящих в стране генералов. Вот, посмотрите, здесь есть его фотография.

Юпитер взглянул на снимок и сказал:

— Здесь написано, что фотография сделана в 1926 году и генералу тогда было двадцать три. Не могу сказать, что с тех пор он очень изменился. Тогда у него тоже не было волос. Интересно, он от природы лыс или просто бреет голову? Должно быть, это новый способ скрыть старость: бреешь голову и брови — и нечему седеть!

— Да, может хорошо сработать, если только морщин нет, — согласился Пит.

— Нет, лицо у него совершенно гладкое. Он примерно одного возраста с великим герцогом Николасом и с Гончаром. Но я не думаю, что в Роки-Бич его привели эти объявления в газетах. Скорее, причиной явилась фотография в журнале «Уэствей». А Деметриефф — резидент Лапатии в Лос-Анджелесе и наверняка работает в Торговом представительстве со дня его основания. Помнится, Калук сказал, что о Гончаре писали в печати. Насколько я знаю, о нем писал только «Уэствей», так что фотографию Гончара в журнале, скорее всего, увидел Деметриефф, обратил внимание на медальон с двуглавым орлом и проинформировал об этом свое начальство в Лапатии.

— И сюда сразу примчался генерал!

— Да. Совершенно отвратительная личность. Но все эти рассуждения не могут помочь нашему клиенту. Совершенно ясно одно: кто-то знает семейную историю Кереновых и легенду о горящих следах в замке, старается испугать миссис Добсон и Тома, чтобы избавиться от них. Этому может быть только одно объяснение: этот «кто-то» считает, что в доме спрятаны ценности! Миссис Добсон же ничего не знает о Кереновых и к тому же очень упрямая особа, поэтому она отказывается покинуть дом. Если бы нам удалось уговорить миссис Добсон и Тома переехать назад в гостиницу или даже в Лос-Анджелес, то в доме, возможно, начали бы разворачиваться события куда более значительные, чем горящие следы.

— Значит, устроим ловушку, — сказал Пит.

— Да, но только в доме должно быть пусто — ни миссис Добсон, ни Тома. Те двое из Хиллтоп-хауза и шагу не сделали с тех пор, как она переехала в дом Гончара, а тот, кто называет себя Ферьер, не придумал ничего умнее, чем явиться к ней на чашку кофе. И Гончару пока что лучше не возвращаться, иначе наш план не сработает.

— Значит, надо уговорить миссис Добсон выехать из дома, а затем продолжить наблюдение.

— Да, верно. Но действовать нужно очень осторожно!