Все молчали. Юпитер Джонс взял револьвер у Деметриеффа, обыскал генерала Калука и обнаружил у него два пистолета — большой автоматический и еще один, поменьше.

— Юпитер, запри пистолеты в кладовой и принеси мне ключ, — сказал Гончар.

Положив ключ в карман, Гончар наконец позволил себе расслабиться и устало прислонился к столу.

Только теперь Элоиза Добсон расплакалась.

— Ну, моя дорогая, все уже позади, — утешал ее отец. — Я все время следил за этими негодяями и никогда бы не позволил им даже коснуться тебя.

Миссис Добсон встала и подошла к нему. Гон-

чар протянул свой пистолет Юпитеру и обнял ее.

— Я все понимаю, дорогая, — засмеялся он, потом чуть отстранился, так, чтобы она волей-неволей вынуждена была оглядеть его седые волосы, длинную бороду, грязную, покрытую пятнами робу. — Представляю, как ты потрясена моим видом, — сказал он. — Ни у кого нет такого отца, как Александер Гончар.

Миссис Добсон кивнула, потом покачала головой и снова расплакалась. Калук сказал что-то на странном, певучем языке.

— Пожалуйста, говорите по-английски, — попросил Гончар. — Я так давно не слышал языка моих предков, что теперь понимаю его с трудом.

— Удивительно! — воскликнул генерал.

— А это кто? — Гончар указал на Ферьера. |Тот сидел, скорчившись, на своем стуле и держался за раненую руку.

— Так, обычный воришка, — отмахнулся генерал.

— Дедушка, его зовут Ферьер, — объяснил м. — Он хотел выжить нас из твоего дома.

— Выжить? Каким образом?

— Здесь три раза появлялись горящие следа, — сказал Юп. — Три следа на кухне возле кладовой, два у двери в подвал, и еще два — на лестнице.

— Горящие следы? Вижу, вы хорошо изучили историю моей семьи, мистер Ферьер. Юпитер, почему у него идет кровь?

— Генерал Калук его подстрелил.

— Понятно. Я правильно понял: этот воришка влезал ко мне в дом и пытался испугать мою семью?

— Вам этого никогда не доказать! — буркнул Ферьер.

— У него есть вторая связка ключей от дома, — сказал Юпитер.

— По-моему, пора вызывать Рейнольдса. Дорогая Элоиза, я ничего не знал о следах. Я так боялся, что Калук может причинить тебе неприятности, что следил только за ним, а не за своим собственным домом.

Генерал посмотрел на Гончара с некоторым изумлением:

— Я не ослышался, Алексис? Ты следил за мной?

— Я следил за тобой, а ты следил за моей дочерью.

— Могу я тебя спросить, старый друг, где же ты прятался эти три дня?

— В Хиллтоп-хаузе, — честно признался Гончар. — В комнате над гаражом. Дверь там заперта, но есть окошко.

— Понятно, — вздохнул генерал. — Кажется, я начинаю терять былую сноровку.

— Это уж точно. А теперь, Юпитер, позвони шефу полиции. Надо поскорее избавиться от этих людей.

— Одну минутку, Алексис, — сказал генерал. — Мы еще не решили проблему одной драгоценности, которую отняли у законного владельца много лет назад.

— Ее законный владелец — Азимов, и моя обязанность — охранять эту драгоценность.

— Ее законный владелец — народ Лапатии, — ответил генерал. — Все Азимовы давно умерли!

— Это ложь! Николас вовсе не погиб тогда в Маданхоффе. Мы скрылись вместе и должны были встретиться в Америке. Все было подготовлено. Я должен был подать ему знак. Я ждал его!

— Бедный Алексис! Ты ждал всю жизнь, а Николас не успел даже добраться до первой железнодорожной станции. Его узнали и задержали.

Генерал полез в карман, вынул фотографию и протянул ее Гончару. Тот взглянул на нее и вскрикнул:

— Убийца! Генерал взял фото.

— Я этого не хотел, — сказал он. — Его Высочество был моим другом.

— Вот, значит, как ты поступаешь с друзьями!

— Ничего нельзя было сделать. Может быть, в этом есть высшая справедливость, и не нам о ней судить. Царствование Азимовых началось с крови и ею же закончилось. С ними покончено, Алексис, пойми. Ну а ты? Ты потратил всю жизнь на ожидание. Ты ждал за закрытыми дверями. Скрывался под бородой и этой странной робой, жил одиноко, без семьи. Ты даже не видел, как росла твоя дочь! И все это ради короны, — продолжал генерал. — Все это ты сделал ради короны, которую некому носить!

— Что тебе от меня надо? — помолчав, сказал Гончар.

— Я хочу забрать корону обратно в Маданхофф. Ее выставят в Музее национальной истории, ведь именно истории она и принадлежит. И народ сможет увидеть ее, и обещание, которое дали генералы столько десятков лет назад, наконец сбудется.

— Это обещание было просто насмешкой!

— Я знаю. Я знаю. Я был против, но Любаски настаивал, и мне пришлось смириться. Пути назад не было, иначе народная вера пошатнулась бы.

— Лжецы! Убийцы! Как ты смеешь рассуждать о народной вере!

— Я уже старый человек, Алексис, да и ты тоже старик. Народ в Лапатии живет счастливо, поверь мне. Разве в стране так уж любили Азимовых? Да и Азимовых давно нет. Чего ты добьешься, отказав мне? Сам станешь вором? Я в это не верю. Корона у тебя, ты дал присягу хранить ее До конца жизни. Поэтому я и приехал к тебе! Отдай корону, Алексис, и давай расстанемся друзьями.

— Мы никогда не были и не будем друзьями, — ответил Гончар.

— Тогда давай по крайней мере не расставаться врагами. Так будет лучше для нас обоих. И забудем цену, которую мы заплатили.

Гончар молчал.

— Не взваливай это на себя, Алексис. У тебя нет выбора. Корона должна вернуться в Маданхофф. Подумай, какие будут последствия для тебя лично, если станет известно, что она у тебя? И к каким последствиям для Лапатии это может привести? Могу себе представить — недоверие народа, а может, и революция, Алексис!

— Хорошо, я отдам ее тебе, — сказал наконец Гончар.

— Она сейчас здесь? — спросил Калук.

— Она здесь. Подождите минуту.

— Мистер Гончар! — сказал Юпитер.

— Да, Юпитер?

— Может быть, я ее принесу? Она ведь в вазе?

— Ты умный парень, Юпитер. Да, она в вазе. Принеси ее.

Юпитер вышел из комнаты. Все молча ждали его возвращения. Он вернулся с большим свертком из мягкой ткани и положил его на стол.

— Разверни, — попросил Гончар. Генерал кивнул.

— Конечно, вам это тоже интересно, — сказал он.

Юпитер развернул ткань, и перед всеми предстала изумительной красоты корона из золота и ляпис-лазури, увенчанная огромным рубином и красным орлом с распахнутыми в крике острыми клювами.

— Императорская корона Лапатии! — воскликнул Боб.

— Но… я думал, что она хранится в музее в Маданхоффе! — сказал Пит.

Генерал поднялся, с благоговением глядя на корону.

— Та, что в Маданхоффе, — копия, — сказал он. — Прекрасная копия, хотя ее делал и не Кере-нов. Наверное, некоторые эксперты вроде этого Ферьера догадывались, что она ненастоящая, но хранили молчание. Корона там выставлена на помосте и под стеклом, а вокруг установлены барьеры, чтобы держать публику на расстоянии. Никто не мог рассмотреть ее, потому что нельзя подойти близко. Недавно, правда, один фотограф получил разрешение включить ее фото в свою книгу, но он профессионал в фотографии, а не в драгоценностях, поэтому мы и разрешили ему съемку. — Генерал завернул корону в ткань и добавил: — Мы сохраним секрет и заменим копию на подлинную корону.

— Откуда вы знаете, что мы ничего никому не расскажем? — спросил Ферьер.

— Да кто вам поверит? Можете говорить, что угодно!

Генерал взял корону и протянул руку Гончару, но тот только отвернулся.

— Бог с тобой, Алексис, — сказал генерал. — Мы никогда больше не встретимся. Желаю тебе счастья.

С этими словами генерал вышел. Мрачный Деметриефф последовал за ним.

— Юпитер, — сказал Гончар, — вот теперь можно вызвать полицию.