Вернувшись в Илурат, молодой кинар вновь занялся государственными делами. По его приказу к перевалу послали еще один отряд, которому надлежало не только охранять вход, но и патрулировать ущелье. Вместе с несколькими опытными военачальниками он разработал план окончательного усмирения горцев, которые, потеряв предводителя, вряд ли теперь были способны сопротивляться всерьез.

Каждый день он встречался с советником Маргом и выслушивал его доклад, поражаясь, с каким упорством этот маленький человек с бесстрастным лицом держался за свой режим правления. Он с великой неохотой соглашался с любыми изменениями, которые предлагал Робад, или вовсе отметал их как невозможные. Было ли это снижение торговых пошлин, чтобы оживить торговлю, или отказ от доносов и повальных арестов, на все кинар слышал один ответ:

— Мой господин, это ни к чему хорошему не приведет.

Робад кипятился:

— Пойми, советник, сейчас другие времена. Мой отец опасался врагов, потому что у него не было наследника. А мне чего бояться?

— Есть люди, недовольные тем, что ты на троне, кинар. Они мечтают тебя скинуть.

— Кто? Ты можешь назвать имена?

— Пока не могу. Ты не даешь мне возможности это узнать, мой господин.

Юноша старался доказать упрямому старику:

— Получается порочный круг. Ты, установив жестокие порядки, вызываешь у людей желание их уничтожить. Чтобы схватить недовольных и обезопасить себя, ты еще сильнее ужесточаешь режим и тем самым порождаешь еще больший протест. Не проще ли дать людям вздохнуть свободно и жить так, как им хочется?

Их споры никогда не заканчивались согласием. Робад был уверен, что ему ничего не грозит, что все опасения и страхи Марга преувеличены. Ему даже казалось, что советник специально нагнетает опасность, чтобы гнуть свою линию, а ему не давать и шагу ступить самостоятельно.

Но с некоторых пор его уверенность поколебалась. Однажды, когда он проходил по коридору дворца, железная решетка с заостренными прутьями, опускаемая на ночь, неожиданно сорвалась и рухнула вниз, чуть не пригвоздив его к полу. Он не придал этому значения, решив, что это случайность. Но на следующий день, когда он совершал свою ежедневную прогулку верхом по парку, на крутом мостике через ров оказались выломанными несколько досок, и его конь попал ногой в дыру, а сам он, вылетев из седла, чуть не сломал шею. Но на этом странные происшествия не кончились.

Через несколько дней ночью от упавшей свечи загорелась тяжелая скатерть, которая покрывала стол, стоявший рядом с кроватью кинара, и он чуть не задохнулся во сне от удушливого дыма, а когда выбегал из спальни, натолкнулся на туго натянутую веревку в проеме двери. Удар пришелся по горлу, Робад упал и не смог ни выйти из горящей комнаты, ни позвать на помощь. Его чудом спасли.

Очнувшись в середине дня в постели с мокрым полотенцем на голове, юноша приказал позвать Кулла. Атлант тут же явился, но выглядел помятым и невыспавшимся. Он тоже страдал страшной головной болью, но отнюдь не от угара, как кинар, а от сильнейшего похмелья.

Робад рассказал ему обо всем, что случилось с ним за последнюю неделю.

— Кто-то хочет убить тебя, кинар, — сказал Кулл. — Это очевидно. Но этот кто-то, наверное, очень могущественный человек, если сумел так ловко подстроить все эти покушения.

— Марг говорит, что вокруг меня плетутся заговоры. Он утверждает, что есть вельможи, которые считают меня самозванцем.

— Может быть, он и прав. Я тоже слышал такие разговоры. И не только на базаре, но и во дворце. Конечно, твое появление в Илурате многим кажется странным. Если это заговор, его надо пресечь в корне.

— Как?

Кулл задумался:

— Сидеть сложа руки и ждать очередного покушения опасно и глупо. Надо самим действовать.

— Против кого?

— Нужно заставить этих людей обнаружить себя так, чтобы схватить их за руку.

— Каким образом?

— Надо подумать. А пока, кинар, позволь быть рядом с тобой.

* * *

Ровена не понимала, что с ней происходит. После возвращения в Илурат она сама себя не узнавала. Время от времени на нее накатывалась необъяснимая тоска, какой она не испытывала даже после смерти отца, а то вдруг неумеренная веселость превращала ее в сущего бесенка, и она резвилась, как малое дитя, изумляя придворных.

Одно кинна знала совершенно определенно. Она испытывала страшную досаду, когда до нее доходили слухи о безобразных попойках, которые устраивал Кулл в тавернах Нижнего города. А еще она злилась, когда по утрам встречала его во дворце, помятого и не выспавшегося. С равнодушной улыбкой на опухшем лице он кланялся ей, пряча глаза, и, стараясь не качаться, уходил в свою спальню, чтобы в течение дня отоспаться, а затем, набравшись сил, снова пуститься в загул на деньги, дарованные щедрой рукой Робада. Кинна убеждала себя, что ей дела нет до атланта, который, видимо, хотел непомерными возлияниями и сомнительными утехами вознаградить себя за все лишения, которые испытал во время похода в замок Ниттон-Тана и не менее опасного возвращения оттуда.

Но перепады ее настроения, тоску, раздражительность, несвойственную ей грубость и замкнутость тут же заметила госпожа Карпатурия. Придворная дама, узнав, какие невзгоды пришлось пережить Ровене, с еще большим рвением бросилась опекать кинну и, хотя встретила нешуточный отпор, не оставляла попыток стать для девушки незаменимой наперсницей. Ровена стойко отбивалась от ее назойливого внимания, избегала казначейшу, иногда даже прямо говорила ей, что желает остаться одна и не нуждается в ее помощи, но от госпожи Карпатурии не так-то легко было отделаться.

— Ты сейчас в таком возрасте, кинна, когда советы взрослой женщины совсем не будут лишними, — заявила она однажды, когда Ровена в очередной раз попыталась отослать ее.

— Что ты имеешь в виду? — Ровена нахмурилась и подозрительно посмотрела на Карпатурию.

— Когда девушка влюблена, рядом с ней должен быть человек, который понимает ее, — задушевно произнесла казначейша.

— Я влюблена? Да ты что! — Кинна нарочито расхохоталась и, круто повернувшись, убежала в свою спальню.

Там она упала на кровать и дала волю слезам. Успокоившись, Ровена уставилась в потолок и стала размышлять. Кажется, Карпатурия не так уж далека от истины. Неужели она действительно влюблена в этого лохматого бродягу с исполосованным шрамами лицом? Если нет, то почему же каждую ночь перед сном она перебирает в памяти все подробности их бегства из замка с того самого мгновения, как они вцепились друг другу в волосы, до того, как она, оторвав лоскут от платья, отерла кровь с его груди, порезанной кинжалом горца? Разве она не мечтает о встрече с Куллом, разве не хочет разговаривать с ним и быть рядом? Вот почему ей так досадно, что он где-то пропадает по ночам, веселится и пьянствует, а может быть, и ласкает продажных женщин. Об этом она вообще старалась не думать. В ней поднималась такая злость, что она готова была при очередной встрече с атлантом впиться ногтями в его опухшее от беспрерывных попоек лицо.

Разобравшись с тем, что творилось в ее душе, Ровена, недолго думая, решила выяснить, как Кулл к ней относится. Однажды, встретив его в коридоре дворца, она не стала гордо отворачиваться, как делала это раньше, когда видела на его лице следы бурно проведенной ночи, а шагнула навстречу и приветливо спросила:

— Кулл, ты, кажется, избегаешь меня?

Атлант, прикрыв рукой рот, чтобы не дышать на девушку перегаром, смущенно ответил:

— Нет, кинна, я всегда рад тебя видеть. Только я думал, что ты не очень-то хочешь со мной разговаривать.

Ровена отрицательно покачала головой:

— Наоборот, я хочу с тобой поговорить.

Кулл провел широкой ладонью по лицу, протер слипающиеся глаза и попросил:

— Вечером, а? Я падаю от усталости.

Ровена смерила его долгим взглядом с головы до ног:

— Скорее, от перепоя. Но так и быть, иди проспись. Потом поговорим.

Задолго до захода солнца она приказала слугам разбудить атланта и передать ему, что ждет его. Когда он вошел, Ровена неожиданно растерялась. От всей ее решимости не осталось и следа. Ей вдруг показалась нелепой эта затея: спрашивать, любит ли он ее. Но Кулл уже был здесь и вопросительно смотрел на нее.

— Кулл, — начала девушка сдавленным голосом, — может быть, тебе покажется странным, но я видела тебя во сне.

— И что же ты видела? — вежливо поинтересовался Кулл, про себя посылая кинну к Тогу. Стоило его будить., чтобы поболтать о сновидениях!

— Я видела тебя во дворце. Ты был королем прекрасной страны…

Кулл усмехнулся:

— Королем? Хм… Я бы не прочь, да кто захочет, чтобы на троне сидел бродяга! — Атлант прищурил узкие серые глаза и задумчиво посмотрел в окно. — Когда-то я тоже видел сон… И мне снилось, что я буду королем. Где? Когда? Не знаю.

— Мои сны всегда сбываются. Всегда, — взволнованно сказала Ровена.

— Если так, то я должен искать свое королевство… Пожалуй, я слишком задержался здесь у вас, в Илурате. Чему быть, того не миновать, но одно я знаю точно: сидя на одном месте, ничего не добьешься.

Кинна перебила его:

— Нет, нет, я сказала тебе это вовсе не для того, чтобы ты уезжал, а чтобы… — Она остановилась и глубоко вдохнула. — Понимаешь, Кулл, я чувствую, что мне нужно быть с тобой рядом…

Атлант удивленно вскинул бровь:

— То есть как? Ты ведь не хочешь сказать, что собираешься составить мне компанию и пойти в Нижний город?

Гневный взгляд кинны заставил его замолчать.

— Как ты смеешь даже подумать такое? Я… — Ровена вдруг поняла, что никогда не скажет ему о своих чувствах.

По ее растерянному и расстроенному лицу Кулл обо всем догадался. Не такой уж он был дурак! Он всегда чувствовал, когда нравился женщинам. Ну а в выразительных глазах кинны можно было читать, как в книге.

— Ровена, — тихо проговорил он, осторожно прикоснувшись кончиками пальцев к ее золотистым волосам. — Ты так похожа на Ахсура… Я никогда не смогу тебя поцеловать. Мне будет казаться, что я целую не тебя, а твоего брата. Да и нехорошо это. Я всего лишь бродяга, странствующий по свету, а ты кинна.

— Но ведь ты станешь королем! — воскликнула она.

— Когда это еще будет! Сначала надо найти свое королевство.

— Кулл, не уезжай. — Ровена умоляюще посмотрела на него, уже зная, что не удержит атланта.

* * *

После разговора с Ровеной Кулл твердо решил уехать из Илурата. Нужно было уносить ноги, пока любовный недуг не привязал его намертво к своенравной светловолосой красавице с прозрачными серыми глазами. Ведь он поклялся после встречи с Маржук — первой девушкой, опутавшей его своими чарами, что не полюбит ни одну женщину, пока не сбудется его сон. А еще раньше, когда увидел, как страдает его друг Ам-ра, у которого похитили возлюбленную и который готов был даже покончить с собой, не в силах вынести разлуку, он дал себе слово вообще никогда не влюбляться.

Только тревога за жизнь кинара держала его в Илурате. Уехать, не разобравшись во всей этой истории, он не мог. С многодневной попойкой было покончено. Оставив вновь приобретенных приятелей искать другого любителя швырять деньги на ветер, Кулл вернулся к трезвой жизни и не отходил от Робада ни на шаг, хотя прекрасно понимал, что это не самый лучший способ поймать хитрого и коварного врага. Он догадывался, кто мог устроить покушения на кинара, но решил об этом пока не говорить. Обвинять кого бы то ни было без доказательств было не только бесполезно, но и опасно. Кулл не сомневался, что тайный недруг рано или поздно себя обнаружит. Ему наверняка известно, что молодого кинара усиленно охраняют, и на очередной шаг он решится только при каких-нибудь необычных событиях.

И они не заставили себя ждать. Все началось ночью, когда город мирно спал. Послышался странный гул, который разбудил людей и перепугал их до полусмерти. И не имело значения, где они находились, во дворце или в хижине: страх, отчаяние и беспомощность перед гневом бога Сигурона испытывали все.

Ощутив первые толчки, Робад сразу понял, что они означают, как будто родился с этим знанием. Он вскочил с постели и бросился в спальню Ровены. Она уже была на ногах и спешила ему навстречу. Юноша уговорил сестру выйти в сад, а затем принялся отдавать распоряжения советнику Маргу, командиру дворцовой стражи и военачальникам. Вскоре все, кто был во дворце, покинули его, словно забыв о поверье, что ни дворцу, ни храму ничего не грозит. В Нижний город послали отряды с приказом помогать жителям, если их дома пострадают.

Земля дрожала, как в лихорадке, гул усилился, а огненные всполохи, появившиеся на небе, уверили всех, что Сигурон снова решил наказать город. Больших разрушений пока не было, только некоторые глинобитные дома покрылись трещинами, а каменные постройки вообще не пострадали, но всех охватила паника.

Робад увидел с горы, как полуодетые люди в ужасе заметались по улицам, и, охваченный непонятным порывом, кинулся вниз, не думая о том, сопровождает его кто-нибудь или нет. Атлант не отставал от кинара ни на шаг, а за ними двигался небольшой отряд стражников.

У Робада не было определенной цели, он просто хотел быть вместе со всеми в эти страшные мгновения, но то, что он покинул надежное убежище, сильно подействовало на его подданных. Увидев кинара, который неторопливо шел по улицам, они начали успокаиваться, перестали неистово кричать и суетиться возле своих домов. Многие заметили, что, стоило кинару войти в город, толчки стали слабее, гул тише, всполохи исчезли.

Робад обошел уже почти весь город, по которому мгновенно распространилась молва о чуде. Из уст в уста передавалась весть, что Верховный жрец успокоил гнев Сигурона, и вскоре за юным кинаром уже следовала ликующая толпа, из которой то и дело неслись приветствия и слова благодарности. Стражники едва сдерживали людей, а Кулл, шагая перед кинаром, с трудом прокладывал ему дорогу. Он не видел, как Робад вдруг остановился, а один из солдат упал, сраженный маленькой стрелкой, которая попала ему в ухо. Неожиданно наступившая тишина заставила его обернуться.

— Кулл, кто-то стрелял в меня из толпы, — сказал Робад. — Найди его.

Искать убийцу в скопище людей было не проще, чем иголку в стоге сена. Атлант и не собирался этого делать. Он протаранил толпу, расшвыривая всех, кто попадался на пути, и торопясь выбраться из нее, чтобы иметь возможность действовать. Он знал, куда мог побежать убийца. Разумеется, не вперед, куда они направлялись, и, конечно, не назад, где было мало народу и улица хорошо просматривалась. Стрелявший из духовой трубки стоял недалеко от кинара и, вероятно, не вызывал ни у кого подозрений. Но страх заставит его покинуть место преступления. Кулл внимательно оглядывал каждого, кто оказывался к нему спиной, и вскоре заметил быстро шагавшего человека, который свернул в переулок. Почти не сомневаясь, что это тот, кто покушался на Робада, атлант побежал за ним следом. Человек обернулся и, увидев Кулла, бросился наутек. «Стой!» — крикнул атлант, но беглец только прибавил шагу. Кулл рванулся за ним что есть силы и вскоре почти настиг, но тот вдруг завернул за угол дома и скрылся из виду. Когда атлант добежал до угла, убийцы и след простыл.

Кулл недоуменно огляделся. Не мог же беглец раствориться в воздухе! Осмотрев дом, он заметил в стене пролом и, не раздумывая долго, протиснулся в него. Внутри было пусто и темно. Серый свет, проникавший через маленькие окна и трещины в потолке, не мог разогнать темноту. Кулл прислушался. Ни звука, только иногда тихо шуршала осыпавшаяся со стен глиняная крошка. Жители покинули дом, который мог рухнуть от малейшего толчка.

Осторожно ступая, атлант пересек комнату и, подойдя к двери, шагнул через порог в соседнее помещение. У подбородка что-то свистнуло, Кулл мгновенно отпрянул и тут же прыгнул в ту сторону, откуда летела стрела. Он сбил убийцу с ног и сам, потеряв равновесие, повалился на него. Переплетясь в клубок, они катались по комнате, ударяясь обо все, что попадалось на пути. Когда они в пылу борьбы со всего маху налетели на стену, она дрогнула, посыпались сухая штукатурка и кирпичи, плоская крыша, покрытая трещинами, лишившись подпорки, прогнулась и рухнула. Кулл, находившийся сверху и уже схвативший врага за горло, первым принял на себя удар и на мгновение потерял сознание. Его противник оторвал от себя цепкие пальцы, но сбросить тяжелое тело гиганта был не в силах. Он трепыхался, как крыса, придавленная котом, пока атлант не пришел в себя и снова не сжал ему горло. Кулл помотал головой, стряхивая с волос кирпичную крошку, и прорычал, откашливаясь от пыли:

— Говори, кто тебя подослал, а то…

И он придавил большим пальцем острый кадык, торчавший на выгнутой шее. Лежавший под ним человек сразу прекратил сопротивляться. По его лицу, иссеченному осколками кирпича, текла кровь, пыль забила ему рот. Отплевываясь, он с трудом выдавил:

— Пощади. Мне приказали…

— Кто приказал? — Кулл тряхнул его так, что голова замоталась из стороны в сторону.

— Артавер… — последовал еле слышный ответ.

Атлант обрушил огромный кулак на голову убийцы, затем поднялся и взвалил на плечи бесчувственное тело.

— Чьи приказы выполняет Артавер, я уже усвоил, — пробормотал он, выбираясь из завала.

* * *

— Не могу этому поверить. Неужели советник Марг? — Робад был растерян и подавлен.

— Я доставил во дворец убийцу. Он поможет нам разоблачить Марга, — сказал Кулл.

— Я никогда бы на него не подумал. Пожалуй, он был единственным человеком, которому я доверял здесь, во дворце. Ведь он служил моему отцу!

— А я не верил ему. Когда он арестовал тебя и мы разбирались, наследник ты или нет, мне показалось, что он хотел упечь тебя в тюрьму на веки вечные.

— Идем к нему!

Когда Робад переступил порог рабочей комнаты Марга, тот бросил на него полный изумления взгляд.

— Не ожидал меня увидеть, советник?

— Я всегда к твоим услугам, мой господин. — Марг поклонился.

— Покушения на мою жизнь — таковы твои услуги? — Робад подошел к советнику и посмотрел ему прямо в глаза.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, мой господин. — Марг не выдержал взгляда кинара и отвел глаза.

— Все ты понимаешь. Почему ты хотел убить меня?

— Мой господин, ты поверил измышлениям этого бродяги и пропойцы? — Марг явно не собирался сдаваться.

Кулл широкими шагами подошел к советнику и сгреб плащ у него на груди:

— Ты, овечий хвост, хочешь сказать, что это я придумал покушения? Может быть, это я стрелял в кинара отравленной стрелой?

Марг, возмущенно пыхтя, отрывал от себя его руки.

— Я только хотел сказать, что я тут ни при чем. Я сам расследовал покушения и искал убийцу!

Атлант усмехнулся:

— Неудивительно, что ты его не нашел. Я знал, что ты лиса. Ну что ж, и на тебя капкан есть!

Он подошел к двери и хлопнул в ладоши. Дверь открылась, и стражник втолкнул в комнату связанного человека. Увидев его, Марг побелел.

— Отвечай, ублюдок Тога, кто тебе приказал убить кинара? — грозно спросил убийцу Кулл. — Говори.

— Господин Артавер приказал, — пролепетал бедолага.

Кулл повернулся к Маргу:

— Ну, что скажешь, советник? Артавер — твой человек. Он выполняет твои приказы. Может быть, позвать его и допросить с пристрастием? Как ты думаешь, он выдержит пытку?

— Нет, не выдержит. — Марг заставил себя посмотреть кинару в глаза. — Не нужно допрашивать Артавера. Я сам все скажу. — Он остановился, собираясь с духом, затем произнес: — Кинар, я хотел убить тебя.

— Но почему? — Робад искренне удивился.

Теперь, после признания, Марг обрел обычную невозмутимость.

— Я честно служил кинару Тибору и собирался так же служить тебе, мой господин. Но со временем я убедился: все, что ты делаешь, во вред государству. Я пытался доказать тебе, что так править нельзя. Рушилось все, чему я посвятил свою жизнь и что я создавал на протяжении многих лет. Я решился на такой шаг, потому что верил: так будет лучше для Илурата.

— Лишиться законного правителя и Верховного жреца?

— Илурату лучше иметь умного правителя, а вера в то, что отсутствие Верховного жреца разгневает Сигурона, — чепуха. Это придумали его служители, чтобы доказать, что не зря хлеб едят. Я пытался объяснить это еще кинару Тибору.

— Странно, советник, ты преследуешь людей за крамолу, а сам ни во что не веришь.

— Да, не верю, но не болтаю об этом на улицах или в тавернах. Я хочу сейчас высказать то, о чем давно думал. Кому, как не мне, знать, для чего нужны боги и кумиры! Они нужны правителям, чтобы через жрецов и священнослужителей влиять на умы людей и добиваться от них беспрекословного повиновения.

— Я уже знаю, что ты замышлял, — сказал Робад холодно, — Ты собирался отстранить меня от управления государством и прибрать к рукам власть. Я давно хотел прогнать тебя, но меня останавливало то, что ты служил моему отцу. Теперь же, когда ты показал, что в своем властолюбии не остановишься даже перед преступлением, я изгоняю тебя из Илурата.

— Он должен умереть! — воскликнул Кулл. — Марг покушался на твою жизнь, кинар!

— Совершая преступления, он не преследовал личной выгоды. Поскольку его помыслы все же были направлены на благо Илурата, пусть и превратно понятое, я повелеваю: снабдить советника припасами на дорогу, дать ему осла и выпроводить за ворота. — Робад круто повернулся и направился к двери. Не доходя до нее несколько шагов, он обернулся и сказал: — Марг, завтра утром ты покинешь город.

* * *

На следующий день кинару доложили, что Марг повесился в своей комнате.

— Мне жаль старика, — сказал Робад задумчиво. — Он не вынес позора.

Кулл пожал плечами:

— А мне кажется, позор тут ни при чем. Советник был не дурак. Он решил сам уйти в Страну Теней, не дожидаясь, когда его туда отправят насильно. Илуры забили бы его камнями, появись он на улицах верхом на осле. Теперь тебе ничто не грозит, кинар. — Кулл улыбнулся. — Я собираюсь уехать из Илурата и буду благодарен, если ты дашь мне коня.

Робад не ожидал этого:

— Кулл, неужели ты снова собираешься скитаться по миру? Оставайся служить у меня. Ты получишь все, что пожелаешь.

— Спасибо, кинар. Но я и так у тебя задержался. Твоя сестра рассказала мне свой сон, в котором видела меня на троне. И я видел сон о том, что стану королем. Надеюсь, когда-нибудь он сбудется. Поеду искать свое королевство.

— Ну что ж… — Юноша огорченно посмотрел на него. — Раз ты так решил, не буду тебя задерживать. Только помни, здесь ты всегда будешь желанным гостем. — Он подошел к атланту и крепко его обнял. — Ты мой друг, Кулл, и я буду рад, если ты меня не забудешь.

— И меня, — прозвучал за спиной у Кулла голос Ровены.

Атлант обернулся и встретил печальный взгляд серых глаз. Обещаний, особенно женщинам, он давать не любил, но тут не мог не ответить:

— Я тебя не забуду, Ровена. Такую девушку, как ты, я еще не встречал. А ты, кинар Робад, знай, что я всегда приду тебе на помощь, если возникнет нужда. Может, мы и встретимся с тобой на равных, если я стану королем.

— Мы друзья, значит, мы и так равны. — Робад протянул атланту руку и крепко сжал его широкую ладонь.

* * *

Первые лучи солнца окрасили багровым светом небо на востоке. Из ворот города выехал всадник на вороном коне и пустил его галопом по пустынной дороге. Ветер развевал черную гриву жеребца и темные волосы пригнувшегося к его шее седока. Они слились в одно целое, и казалось, что это не человек скачет на коне, а какое-то сказочное существо мчится над землей, стремясь обогнать ветер. Атлант Кулл снова отправился в путь навстречу своей судьбе.