Был вечер. Солнце садилось над причудливо изломанными крышами императорского дворца. На темнеющих облаках все ярче отражалось сияние вечернего Корусанта.

Император Палпатин, как всегда, сидел в своём кабинете и просматривал очередные доклады от подчиненных, и в особенности — от его личных шпионов. Построенный по его приказу огромный и величественный дворец день за днем пропитывался Силой Темной стороны — Шив Палпатин уже не видел смысла скрывать своё могущество, и Сила заполняла пространство вокруг Императора, словно выпущенная на свободу из-за плотины черная ледяная вода.

Владыка ситхов потянулся к бокалу с вином, как вдруг что-то насторожило его. Внезапное волнение в Силе… Оно накатило, словно приливная волна, заставляя Силу звенеть и дрожать, как перетянутая струна. И исходило это волнение от разрушенного храма джедаев, что заставило Императора ещё больше насторожиться. Невидимая волна росла, вздымалась все выше и выше, а потом замерла, достигнув своего пика, и словно резко обрушилась вниз. Палпатин нахмурился, тщательно обшаривая пространство всеми доступными ему чувствами и пытаясь отыскать в потоках Силы источник возмущения или хотя бы место рождения странной аномалии, с подобными которой ему ни разу сталкиваться не приходилось.

Точно… Наибольшая концентрация этого потока Силы ощущалась в районе храма этих недобитков. Император задумался. Что это, в конце концов, такое? Артефакт или голокрон? За столетия своего существования джедаи отыскали их великое множество. И даже сейчас, после уничтожения ненавистного ордена, в разрушенном храме порой обнаруживали спрятанные или затерявшиеся в суматохе ценности. Надо присмотреться повнимательнее… Приняв такое решение, Палпатин передал по комлинку в Инквизиторий приказ немедленно отправиться в храм и выяснить, что там так неожиданно нашлось.

Когда-то храм был одним из красивейших зданий на Корусанте. Построенный на древнем место Силы, он тысячелетиями служил домом для поколений и поколений джедаев. Огромные статуи, высокие колонны, бесчисленные изображения и скульптуры великих мастеров. Зал Тысячи Фонтанов. Что могло сравниться по красоте с этим величием? Ничто. И так было многие-многие годы. Однако нет ничего незыблемого, и падение храма доказало это более чем наглядно. Ныне здесь царило запустение. Статуи и колонны были разбиты, скульптуры и фрески разрушены. Его испещренные следами выстрелов и обожженные взрывами стены остались стоять как насмешка над потерпевшим поражение Орденом джедаев. Орденом, который столько отдал Республике, а в итоге стал для нее всего лишь разменной монетой.

В одной из разоренных комнат верхнего этажа скапливалась Сила. Ее потоки, пронизывавшие весь храм, сейчас сливались воедино, стремясь по лишь ей одной ведомому пути. В воздухе медленно формировался полупрозрачный яркий купол. Его сияние с каждой секундой усиливалось, набирая мощь, высасывая её из завихряющейся под потолком Силы. Внутри купола смутно угадывались очертания сжавшегося в комок человеческого тела. Когда свет, исходивший от полусферы, засиял невыносимо ярко, раздался резкий оглушительный хлопок, по комнате словно пронесся сильнейший поток воздуха, и купол разорвался. Пространство вокруг всё еще дрожало, искажаясь, то и дело с шипением вспыхивали молнии. Но Сила постепенно успокаивалась. А на полу, где прежде ничего не было, теперь скорчилась худенькая девушка.

* * *

…Для имперского инквизитора это был обычный вечер, ничем не отличающийся от десятков и сотен предыдущих вечеров, которые он встретил на своем посту, на нижних ярусах огромного дворца. Ведь Императора охраняли не только имперские стражи, облаченные в красное. Его дежурство закончилось и он как раз направлялся в казармы, когда внезапно что-то всколыхнулось в Силе, совсем близко, угрожающе близко. Даже он, имевший довольно посредственное чувство Силы, не мог не обратить на это внимание. Через несколько минут, за которые ничего не происходило, комлинк тихо пискнул, передавая приказ: немедленно прочесать Храм джедаев. Видимо, отдых придется отложить.

Четыре инквизитора медленно поднимались по полуобвалившейся лестнице. Выше, ещё выше… Вдруг старший группы замер, вслушиваясь в Силу, а затем решительно кивнул в сторону одного из коридоров. Бесшумные шаги через небольшие груды битого камня. Через несколько метров все четверо не сговариваясь активировали световые мечи и один за другим быстро нырнули в открытый дверной проем. Воздух в этой комнате, казалось, все ещё колебался от всплеска Силы. На почерневших и потрескавшихся, словно от взрыва, плитах лежала молоденькая девушка, почти девочка. Насколько можно было понять, довольно высокая, немного угловатая, с длинными черными волосами, рассыпавшимися по лицу. Она не шевелилась и, судя по всему, была без сознания, но инквизиторы явственно чувствовали, как в ней бьется и пульсирует постепенно успокаивающаяся Сила.

* * *

Инквизиторы обменялись быстрыми взглядами. Надо полагать, это именно то, за чем они пришли. Разобраться с неожиданно возникшей аномалией. Первой мыслью было эту самую аномалию ликвидировать. Немедленно, пока этот сгусток Силы затихает после всплеска энергии. Но приказ звучал недвусмысленно: разобраться. Значит, доставить в камеру Инквизитория и допросить. Однако как же странно эта девчонка ощущается в Силе. И возникла из неоткуда… Храм с момента разрушения стоял заброшенным, но это никогда не значило, что здесь могут разгуливать все, кому не лень. И просто войти в это помещение девчонка не могла. Аномалия… кто знает, каких ещё фокусов можно от нее ожидать. Инквизиторы не сговариваясь окружили девушку силовым барьером. Один из них шагнул ближе, вынимая из чехла заряженный шприц со снотворным. Лишних случайностей надо избегать.

Затем он потянулся к мыслям девушки Силой. Ее сознание было переполнено какими-то странными образами, чуждыми и непонятными инквизитору, хотя он и немало повидал на своем веку. А ещё там не было ни одного знакомого слова. И инквизитор в первый момент растерялся. Несколько мгновений он продолжал всматриваться в Силу, но разгадки у головоломки не было. Воздух в комнате ещё чуть слышно потрескивал, и это были единственные звуки, кроме человеческого дыхания, нарушавшие вязкую тишину огромного пустого здания.

— Я не понимаю, что это, — проговорил наконец инквизитор вслух. — Расшифровать получается только эмоции — и в них преобладает некоторая агрессия. Но выяснить, о чем она думает, связать эмоции с какими-то привычными символами — не получается. Совершенно.

Начальник группы кивнул.

— Ну что же, предоставим это аналитикам. Покопаться в ее голове время ещё будет. Сейчас пора возвращаться.

Инквизитор, страхуемый своими товарищами, быстро защелкнул на тонких запястьях наручники, поднял девушку на руки, перекинул через плечо и понес прочь. Двое последовали за ним, а начальник, в соответствии с приказом, направился с докладом к Императору.

* * *

— В храме нашлась одаренная? — Император задумчиво наклонил голову к плечу, пристально рассматривая своего собеседника. — Занятно. Вы уже выяснили, как она там оказалась?

— Нет, Владыка. Когда мы пришли на место аномалии, считать удалось только остаточные колебания Силы. Больше ничего. Одаренная — совсем молодая, почти девочка, была без сознания, — инквизитор говорил, вытянувшись в струнку и опасаясь лишний раз моргнуть.

Император несколько минут разглядывал его своими прищуренными желтыми глазами, и от этого холодного взгляда по коже старшего инквизитора разбегались мурашки, каждая размером с крайтдракона. Спина от безотчетного страха покрылся липким потом.

— Еще что-то можешь добавить?

— Да, Повелитель. Сила в ней ощущается совершенно отчетливо. Но при этом она совершенно ничего не понимает в нашем мире, не знает языка, и мысли у нее в голове довольно непонятные. Одеяние не подпадает ни под одну известную нам классификацию.

Император помолчал, обдумывая услышанное. Затем приговорил:

— Используйте дроида-переводчика и научите ее хотя бы основам языка. В голове не копайтесь — вы не должны ее напугать или причинить ей вред. Я хочу сам выяснить ее потенциал. Обращаться аккуратно. За пределы дворца не выпускать. Это все.

Инквизитор низко поклонился и быстрым шагом вышел из императорского кабинета.

* * *

… Когда Сайлорен открыла глаза, ей показалось, что она продолжает спать. И обрывки сновидений по-прежнему кружатся где-то в глубине сознания. Горячие черные камни под ладонями, еле уловимый запах, витающий в воздухе, словно после грозы, четыре молчаливые и зловещие фигуры в черно-красных длинных плащах, обступившие со всех сторон и словно запершие в невидимой клетке… Это было похоже на сон — ей случалось видеть кошмары, особенно, если перед этим она целый день проводила на турнирном поле, в полном доспехе, под палящим солнцем. Единственная дочь в семье, где росло трое сыновей, Сайлорен с детства возилась с оружием старших братьев, примеряла их шлемы, еще когда до глазных щелей не доставала даже макушка, и требовала себе в подарок не кукол и платья, а кинжалы и стилеты.

Временно оставив надежду вырастить из дочери настоящую леди и примерную хозяйку родового замка и решив вернуться к этому вопросу лет через десять-пятнадцать, отец позволил ей скакать верхом, драться и стрелять из лука наравне с братьями, справедливо рассудив, что запретами не добьется ничего, а дав желаемое, со временем получит разумную, наигравшуюся в игры и успокоившуюся наследницу. Ему было уже за шестьдесят, но в темных волосах не было ни намека на седину, и с одного взгляда было ясно, что это воин в самом расцвете сил. И отец его, и дед, и многие поколения их предков славились долгой жизнью, которую неизменно проводили в походах, расширяя границы своих владений или оберегая их от набегов соседей, а то и отправляясь в дальние страны на поиски невиданных чудес. Такая жизнь манила Сайлорен, и едва ей исполнилось четырнадцать, она уверенно заняла свое место позади отца, между братьями, и не боялась ни долгих трудных переходов, ни кровавых битв. И это было смыслом ее существования. Желание сражаться под знаменами отца… Но однажды военное счастье отцу изменило, он потерял давних союзников, искал новых, дни и ночи напролет о чем-то думал и выглядел больным и осунувшимся. Сайлорен хотелось быть рядом, помочь, поддержать, но ее то и дело отсылали, полагая, что девушке не стоит забивать голову вопросами политики. В один из вечеров, когда семейный совет снова деликатно намекнул, что у нее есть более интересные занятия, Сайлорен вышла на стену замка навстречу неожиданно разыгравшейся грозе… И были слепящие молнии через полнеба, внезапная вспышка, боль и полет без конца и без начала, а сознание, казалось, наполнили образы каких-то лихорадочных сновидений.

Теперь же боль отступила и сознание прояснилось, но сама комната казалась продолжением сна. Зеркально гладкие стены, потолок со множеством маленьких светильников, холодно поблескивающий пол, не похожий ни на дерево, ни на мрамор. Скорее, на сталь клинка. Но разве бывают полы из стали?.. Ощущение чьего-то пристального взгляда. Напряжение, висящее в воздухе… Сайлорен сунула руку за голенище — кинжала не было. Нахмурившись, девушка поудобнее устроилась на жесткой кровати и, скрестив руки на груди, стала ждать.

Ожидание было недолгим. Часть стены бесшумно отъехала в сторону, и в образовавшийся проем вошли трое. Один мужчина, среднего роста, был в строгой форме. Второй облачен в полудоспех. И с ними было ещё что-то, или кто-то, сделанный из блестящего металла. Вошедший первым мужчина обратился к ней на странном языке. Сайлорен не понимала ни слова, но попыталась ответить что-то на своем языке. Как и следовало ожидать, собеседник тоже ничего не понял. Ее родной язык был ему явно незнаком. Тогда к девушке начал обращаться то странное блестящее существо, которое произносило слова на различных языках. Все было напрасно. Никто ничего не понимал. Внезапно в животе у Сайлорен заурчало. Все смолкли. Девушка против воли смущенно покраснела и опустила голову.

При этом девушка заметила, как один из тех, кто был в комнате, одетый в строгую — по-видимому, военную форму, что-то негромко сказал в устройство, закрепленное на левой руке. А затем повернулся к ней и, показав на себя, произнес: Бренд. Сайлорен не сразу поняла, что он хочет сказать, но потом сообразила, это его имя. И, показав на себя, четко произнесла: Сайлорен.

Человек ей улыбнулся. Тем временем второй просто смотрел на неё и изредка что-то записывал на маленькую доску. Сайлорен почти физически ощущала, что от него исходит какой-то интерес. Но с чем он связан, понять никак не удавалось.

Спустя недолгое время в комнату вошли двое и вкатили столик, забитый самой разной едой в непривычных контейнерах. Сайлорен смотрела на это с явным удивлением. Тем временем, ей жестами предложили сесть и начать есть. Она сначала силилась понять, что ей хотят сказать, а потом так же жестами спросила: а вы? На это ей показали, что не голодны. Одетый в военную форму мужчина наполнил два бокала какой-то золотистой жидкостью. Девушка недоверчиво взяла бокал, покачала его в руке, присматриваясь к потекам напитка на прозрачных стенках. Затем принюхалась, слегка сощурив зеленые глаза. Военный рассмеялся и залпом осушил свой бокал, а второй мужчина, пристально наблюдавший за каждым движением девушки, слегка скривил губы в полуулыбке. Сайлорен внимательно посмотрела на столовые приборы, и, к своей радости, нашла там и вилку, и ложку, и нож. От привычных предметов на душе стало чуточку легче. Впрочем, самих столовых приборов было больше десятка, и Сайлорен почувствовала, что теряется.

Бренд, увидев явное замешательство девушки, решил ей помочь. Взяв из-под стола дополнительный набор приборов, он стал накладывать себе еду и пробовать блюда, не спуская с Сайлорен внимательного взгляда серых глаз. Вслед за ним девушка тоже начала по чуть-чуть накладывать еду себе в тарелку и есть. Очень аккуратно, нарочито правильно, чтобы никому в голову не пришло, что она может быть простолюдинкой — ведь ее семья своей знатностью не уступала некоторым королям, а положение обязывало.

Тем временем старший инквизитор про себя отмечал, что девушка нервничает, но очень тщательно это скрывает. Как человек, привыкший владеть собой в любой ситуации. А такое умение не появляется само по себе, его вырабатывают с детства. А ещё он отчетливо слышал скрытую в этой девушке Силу — дремлющую, не осознающую себя, но живую. Бренд — специальный аналитик и психолог СИБ, в свою очередь, обратил внимание на то, как девушка кушает, с каким привычным изяществом пользуется столовыми приборами, как прямо держит спину и какая у нее гордая осанка. Также он с первого взгляда понял, что хотя девушка и растеряна, она старается не показать виду, сохранить чувство собственного достоинства. Это у нее неплохо получалось, учитывая, что на вскидку ей было меньше двадцати лет. По его мнению, лет шестнадцать-семнадцать. Почти девочка. Но девочка собранная, владеющая собой и явно не робкого десятка.

Наконец завтрак, а по мнению Сайлорен — так уже обед, закончился. Девушка на своем языке поблагодарила Бренда. Тот, кивнув, ответил по-своему. И хотя Сайлорен по-прежнему ничего не понимала, интонация явно была доброжелательной. Еда Сайлорен понравилась — вкусно, пусть и весьма непривычно. Но теперь, когда более-менее понятное занятие подошло к концу, Сайлорен снова ощутила беспокойство перед неизвестностью и в который раз пожалела, что у нее нет под рукой кинжала. Она не собиралась пускать его в ход, но его рукоять за голенищем сапога всегда придавала уверенности. Между тем Бренд указал на робота, и жестами дал понять, что тот начнет учить её говорить. Потом вытащил из кармана небольшой пульт и показал, что если она голодна, нужно просто нажать зеленую кнопку. Девушка не спускала глаз с лица военного и чуть кивала в знак того, что все поняла и запомнила. Поднявшись от стола, тот жестом пригласил ее следовать за ним.

Инквизитор все это время стоял чуть в стороне и молча наблюдал за каждым движением, каждым взглядом девушки. Он ни во что не вмешивался и даже перестал делать записи. Сайлорен легко поднялась с места и прошла в соседнюю комнату. Там она увидела очень большую ванну, похожую, скорее, на небольшой бассейн, весьма затейливо украшенную яркими мозаиками. Девушка замерла в изумлении. Бренд жестом подозвал ее и показал на выступ бортика, где Сайлорен заметила какие-то краны и кнопки. В несколько движений Бренд пустил воду. Сайлорен вздохнула с нескрываемым облегчением — значит, она угадала, это действительно купальня.

Закончив с объяснениями, Бренд снова вывел ее в первую комнату. Она присела на кровать, чувствуя, что от избытка впечатлений уже начинает болеть голова. Стол с остатками трапезы уже успели убрать. На своих местах оставались инквизитор в своем полудоспехе и блестящий конструкт, который Бренд несколько раз назвал непонятным словом U-3PO, из чего Сайлорен сделала вывод, что это его имя. Затем, обменявшись несколькими негромкими фразами, оба мужчины вышли. Едва за ними закрылась дверь, Сайлорен без сил откинулась на большую и мягкую кровать. День выдался слишком сложным. Это точно не родной дом. И это не сон. Едва придя в себя, она несколько раз незаметно себя ущипнула за запястье. Но второго пробуждения не произошло. Значит, все происходящее — реальность.

* * *

Тем временем, между вышедшими из комнату девушки людьми шел разговор.

— Итак, Бренд, у вас есть два часа, чтобы подготовить обстоятельный и подробный доклад. Я хочу видеть там ваши собственные выводы и ваше мнение относительно нашей внезапной гостьи. Через два часа Император приказал явиться с отчетом, а не мне вам напоминать, что Владыка не любит ждать, — инквизитор и аналитик СИБ бок о бок шли по коридору.

— Я помню, — кивнул Бренд. — Доклад будет готов и представлен в срок.

— Надеюсь, — инквизитор усмехнулся одними губами. — Вы установили наблюдение?

— Так точно. Шесть камер, режим круглосуточный. Мы будем знать каждый ее шаг.

«Хорошо бы знать и каждую ее мысль» — мелькнуло в сознании инквизитора, но вслух он этого не сказал.

— Обо всех неожиданностях немедленно докладывать мне. Самостоятельных действий не предпринимать, — остановившись у двери в свой кабинет, закончил разговор инквизитор, затем кивком отпустил Бренда писать доклад, и сел за свой. Обдумать следовало каждое слово.

* * *

Вечерело. Тени в императорском кабинете приобрели угрожающе красный оттенок. Император сидел и задумчиво просматривал отчёт одного из моффов. Но в смысл прочитанного почти не вдумывался. Речь шла об участившихся волнениях в Среднем кольце, о неуклонном росте и расширении движения повстанцев. Однако вся эта информация беспокоило Императора очень мало. С повстанцами он со временем разберется. Сейчас же все его мысли занимало недавнее происшествие.

Эта девушка, непонятно как очутившаяся в заброшенном храме. Кто она? Откуда взялась? Вопросы без ответов не давали ему покоя. Старый политик привык учитывать всё, каждую деталь, пусть и незначительную, каждую мелочь, потому что никогда не знаешь, чем эта мелочь может обернуться в следующий момент. Именно благодаря этому таланту Палпатин сумел провернуть гениальную комбинацию и ликвидировать орден джедаев. Самодовольная улыбка скользнула по его губам, и император стал вспоминать детали той длившийся веками интриги, в которую каждый из них, ситхов линии Бэйна, вкладывал все свои силы и знания. А он, Шив Палпатин, в конце концов сумел привести к блистательному осуществлению древний план по уничтожению джедаев и созданию Империи.

И Дарт Сидиус рассмеялся. Настроение его заметно улучшилось. Теперь надо узнать, что ему могут рассказать об этой странной девчонке. Он нажал кнопку вызова и спросил своего адъютанта. Через четверть часа тот вошел в комнату и, привычно склонившись перед императором, проговорил:

— Ваше величество, старший инквизитор и офицер СИБ явились с докладами. Вызвать?

Палпатин кивнул.

— Зови обоих.

— Как прикажете, Владыка.

Бренд и инквизитор вошли в кабинет и одновременно низко поклонились. Затем передали адъютанту доклады, которые тот, почтительно склонившись, положил на стол перед Императором. Палпатин пробежал глазами сначала один текст, потом другой.

Доклад специального аналитика-психолога СИБ Бренда.

Девушка. Возраст 16–18 лет. Строение тела и общая форма лица позволяет судить, что данный индивид относится к человеческому роду. Телосложение худощавое, фигура стройная. Рост в пределах нормы. Кожа бледная. Волосы черные. Черты лица правильные, подбородок узкий, форма лица вытянутая, глаза ярко зеленые. То, как она держится, пользуется приборами во время еды и слушает собеседника, позволяет предположить благородное происхождение. Осанка ровная, видно, что это привычка с детства, она об этом совсем не задумывается. Несмотря на внешнее спокойствие, ясно, что девушка внутри нервничает. На это указывает часто сужающийся зрачок и несколько выдохов словно через силу. Имя её звучит как Сайлорен, Сайлирен, или Салирен. Точнее можно будет узнать, как только она освоит базик. Также могу отметить, что в манере движения отчетливо видны занятия каким-либо боевым искусством. Момент неясности представляет строения глаза, и слегка вытянутая форма ушей. Обычно у людей не бывает радужной оболочки такого насыщенного зеленого цвета.

Доклад инквизитора.

Девушка. Вероятнее всего человек. Облик сходен с выходцами из Ондерона, Набу, Корелии, Альдераана. Судя по всему из знатной семьи. Сила ощущается отчетливо, но с небольшими вспышками, хотя нет возможности определить, насколько она сильна. Поведение ясно дает понять, что она обучалась боевому искусству, способна за себя постоять и не отличается нерешительностью. В мыслях то и дело проскальзывало сожаление о своей безоружности. Судить о возможных последствиях, окажись кинжал у нее под рукой, не берусь. Свою растерянность в непривычной обстановке скрывала весьма успешно. Анализатор показал уровень мидихлорианов в 14 тысяч единиц.

* * *

Палпатин задумался и чуть наклонился над столом. Аристократка, умеющая обращаться с кинжалом, общий язык с которой не нашел даже U-3PO. Одаренная… Император привык тщательно взвешивать каждый свой шаг и из всего извлекать пользу для себя.

— Протестируйте ее кровь на генетическую схожесть со всеми известными людскими видами, — наконец распорядился он. — Результаты доложить мне немедленно.

Инквизитор поклонился и вышел. Бренд остался стоять навытяжку, пока Палпатин задумчиво всматривался в его лицо.

— Ваши личные впечатления?

— Ваше величество, насколько я мог понять, девушка довольно рассудительна и, безусловно, умна. К сожалению, языковой барьер пока мешает узнать больше.

— Наблюдайте за ней очень внимательно. Но так, чтобы она не сочла вас врагом.

— Слушаюсь.

Бренд четко развернулся и вышел. Палпатин снова погрузился в размышления.

Выйдя от Императора, инквизитор тут же передал по комлинку приказ добавить в ужин странной гостьи дозу снотворного. После этого он вернулся в свой кабинет и велел наблюдателю сообщить ему, как только девушка уснет. Через час комлинк пискнул.

Когда инквизитор переступил порог комнаты, девушка спала в кровати, на боку, сунув одну руку под подушку и по самую шею закутавшись в одеяло. Значит, снотворное действовало постепенно, и она едва ли что-то заподозрит. Это хорошо — Император ведь приказал ее не пугать. Инквизитор осторожно спустил одеяло и дотронулся до плеча спящей. Та не шевельнулась, и даже дыхание не сбилось с ритма. Тогда он также осторожно вытянул из-под одеяла ее руку. Маленькая ладонь, длинные пальцы, узкое гибкое запястье. Про такие руки говорят «руки фехтовальщика». Да, пожалуй, она не просто так думала о кинжале.

Инквизитор прислушался к Силе. Аура девушки была спокойна, ей снилось что-то хорошее, чего инквизитор разглядеть не мог. Повернув ее ладонь запястьем вверх, он приложил анализатор к синеватой вене. Тонкая игла едва ощутимо кольнула кожу. Девушка вздрогнула, но не проснулась. Анализатор замигал, сообщая о завершении теста. Инквизитор отпустил руку девушки, заново прикрыл плечо одеялом и также бесшумно вышел из комнаты.

Когда результаты анализа легли на императорский стол, Палпатин прочитал их очень внимательно, а потом обернулся к окну, задумчиво сцепив пальцы. Проверка показала на сходство и совместимость с несколькими расами людей — в том числе, коррелианцев и набуанцев. Однако отмечался ряд особенностей генетической структуры — в наличии имелось некоторое количество нетипичных хромосом. Возможно, приписал к основному тексту аналитик, именно это обуславливает своеобразную форму глаз.

Прочитав сообщение, Император снова задумался над результатом теста на мидихлорианы. Показатели неплохие, даже лучше, чем неплохие. И если бы не возраст… хотя что возраст? Сколько ей — шестнадцать, семнадцать? Да и так ли это важно, если за дело берется талантливый учитель?

Он уже давно задумывался о новом ученике. К большому сожалению, Энакин Скайуокер, а ныне Дарт Вейдер, подававший некогда такие надежды, после стольо неудачной дуэли со своим бывшим наставником Кеноби, потерял значительную часть своей мощи. А эта девочка? Может ли быть так, что Сила дает ему очередной шанс?

Палпатин встал с кресла и подошел к окну. Усмехнулся, сверкнув желтыми глазами. Даже если не предполагать, что Сила решила явить ему свою благосклонность, способности должны развиваться. И служить. Служить ему и его власти. 14 тысяч — совсем неплохо для Руки. А потом — как знать, может быть, девчонка действительно сможет стать чем-то бóльшим…

Когда Император через несколько минут подошел к селектору связи, судьба девушки была уже решена.

* * *

Дни походили один на другой и тянулись бесконечной вереницей. Теперь единственное, чем Сайлорен занималась, было изучение местного языка с помощью выделенного ей дроида. Тот показывал ей на специальном обучающем планшете названия различных предметов и произносил их, а девушка повторяла и запоминала. На память Сайлорен никогда не жаловалась, хотя, конечно, прежде с таким объемом информации ей за раз сталкиваться не приходилось. Но дело постепенно шло на лад. За разговорной речью настал черед алфавита, затем — навыков письма. Девушка не имела возможности покинуть выделенные ей покои, однако, окончательно осознав, что вокруг чужой и незнакомый мир, в котором она беспомощна, а ее умения и знания ничего не стоят, приняла правила игры и не пыталась бунтовать. В этом не было смысла. К тому же, ее любознательная натура, оправившись от первого шока, стремилась понять как можно больше из того, что мог открыть ей этот новый мир. Конечно, учить язык с утра до ночи было скучно, но иногда однообразие бытия скрашивалось обедом в компании уже знакомого ей Бренда. Тот регулярно приходил расспрашивать ее о настроении, успехах, отвечал на вопросы. Одновременно косвенной проверке подвергались языковые достижения девушки, сначала скудные, но с каждым разом чуть улучшавшиеся.

Незаметно пролетело несколько месяцев. За это время Сайлорен выучилась более-менее сносно говорить, понимать, немного читать и писать на общегалактическом языке — аурекбеше. Также она попривыкла к совершеннейшей технике, которая казалась ей нереальным чудом, и даже научилась пользоваться датападом. Первым запросом стало название места, в котором она находилась. Ответ — Корусант. Столица первой Галактической Империи. Правитель — Император Шив Палпатин.

Открывая ссылку за ссылкой, листая десятки страниц текста, Сайлорен пыталась понять, что представляет из себя это государство, раскинувшееся на сотни планетных систем. Подобные масштабы плохо укладывались в голове той, которая совсем недавно не знала, что ее родная страна находится на планете, а планета вращается вокруг солнца. Теперь масса новых знаний мешалась в голове со старыми воспоминаниями, и девушка понимала, что чем скорее наведет в своих мыслях порядок, тем легче ей будет дальше. И Империя интересовала ее в первую очередь. Узнав, что возникла она из Галактической Республики, в которой власть принадлежала многочисленному Сенату, Сайлорен поморщилась. Толпа не умеет править. У ее отца были советники, но они замолкали, стоило ему поднять руку. И король, правивший землями по другую сторону моря, возле которого стоял ее родовой замок, тоже властвовал в одиночку. Это Сайлорен прекрасно помнила. Поэтому представить себе, как могли удерживать власть сотни и сотни представителей разных планет и рас, девушка не могла. Это наверняка было какое-то безумие… Править должен один, самый мудрый, самый справедливый, самый достойный… И разбирая официальные заявления, сводки новостей и статьи, Сайлорен размышляла, что, судя по всему, Император Палпатин действительно сумел восстановить порядок и укрепить пошатнувшиеся устои власти, показав себя сильным и дальновидным политиком. И это вызывало у юной наивной девушки уважение, смешанное с восхищением.

* * *

Это был самый обычный вечер, как и сотня других вечеров, проведенных в этих уже ставших по-домашнему привычными покоях. Сайлорен вкусно поужинала и с удовольствием улеглась на кровать почитать. На сегодня занятия закончились. Теперь можно было отдохнуть и ложиться спать… Внезапно дверь с тихим шипением скользнула в сторону, пропуская двоих неизвестных, мужчину и женщину. За ними порог переехала вешалка, прикрытая темной материей.

— Здравствуй, — медленно и четко произнесла женщина. — Хорошо, что ты еще не легла.

— Что-то случилось? — стараясь все выговаривать правильно, спросила Сайлорен, отложив датапад.

— Ты должна немедленно привести себя в порядок. Через полчаса тебя ждут.

— Кто?

— Девочка, не задавай вопросов, а собирайся, — нахмурился молчавший до этого мужчина. — Владыка ждать не любит.

Сайлорен промолчала, решив не спорить, и пошла в ванную комнату. Женщина с вешалкой последовала за ней. Принять душ, причесаться, собрав волосы в аккуратную простую прическу, перебрать четыре платья и выбрать наиболее приглянувшееся — на все это ушло чуть больше двадцати минут. Глянув на свое отражение, Сайлорен подумала, что давно не была такой красивой. В родном замке у девушки было немало нарядов, но частые тренировки и любовь к оружию плохо сочетались с юбками и шлейфами, так что с двенадцати лет наряжалась Сайлорен только по особым случаям. И теперь, рассматривая в зеркале свое гибкое худощавое тело, Сайлорен с удовольствием отмечала, что покрой платья выгодно скрывает некоторую угловатость ее фигуры. Впрочем, долго любоваться собой девушка не могла — женщина, помогавшая ей преобразиться, торопила, поглядывая на наручный хронометр. «Владыка не любит ждать…»

За дверями апартаментов Сайлорен дожидались четверо облаченных в красное императорских гвардейцев, которые в полном молчании проводили девушку по извилистым переходам и пустынным анфиладам комнат в рабочий кабинет. Придерживая длинную юбку и переступая порог, Сайлорен неотрывно смотрела на человека в роскошной красной парчовой мантии, который, чуть склонив набок голову, прикрытую широким капюшоном, деловито что-то писал в датападе. Девушка узнала его сразу — это лицо не один раз попалось ей в информационных материалах. Император Палпатин. Владыка… Склонившись в глубоком реверансе и чуть опустив голову, она медленно, с достоинством проговорила:

— Я рада встрече с вами, ваше императорское величество.

— Какое милое и образованное дитя, — умиленно произнес Император, — мало кто сейчас уделяет должное внимание церемониалу. Подойди ближе.

— Как прикажете, ваше величество, — Сайлорен шагнула вперед.

— Садись, дитя.

Но девушка осталась стоять. Благородство происхождения требует подчеркнуто проявлять уважение к тем, кого судьба поставила выше. Иначе может показаться, будто ты кичишься своей кровью и слишком высокомерен, а это унижает достоинство. Правила поведения в присутствии настолько высокопоставленных особ Сайлорен усвоила еще прежде, чем впервые взяла в руки меч. Сейчас настало время показать свое истинное лицо.

— Я не могу сидеть в присутствии императора.

Палпатин пристально посмотрел на нее и одобрительно улыбнулся. Девушке показалось, что в глазах его мерцает золотое пламя.

— Мне нравится, как ты стремишься соблюдать правила. Это хорошо. Я лично разрешаю тебе сесть.

— Благодарю за разрешение, ваше величество, — произнесла девушка, чувствуя, что против воли краснеет. Явное расположение человека, к которому она успела проникнуться немалым уважением, оказалось очень лестным.

— Расскажи мне о себе. Откуда ты? И как оказалась здесь? — он отложил в сторону датапад и сцепил пальцы.

Сайлорен начала рассказывать о своей родине. Медленно, стараясь не допускать ошибок и в то же время показать, что она уже вполне владеет языком. Император слушал, чуть кивая головой и не перебивая. А она говорила о родном замке, об отце и братьях, о турнирах и тренировках, о военных походах и пограничных конфликтах, в которых сражались ее друзья, о лучшей подруге, пропавшей без вести полтора года назад и считавшейся погибшей…

— Последний вечер дома я помню смутно. Дождь лил с полудня, а ветер был такой сильный, что казалось, будто небо сошло с ума. Я поднялась на башню полюбоваться редкими яркими молниями. У отца возникли проблемы, я переживала за него, но он не хотела впутывать меня в свои дела и отослал из зала совета. Тогда я ушла наслаждаться грозой. Я любила грозы… Эта разразилась внезапно и постепенно усиливалась. Внезапно молнии начали бить чаще, а в небе возникли несколько летящих в разные стороны белых огненных шаров. Один из них полетел в мою сторону, но я не могла пошевелиться, словно во сне. А потом этот шар слепящего огня врезался в меня. Помню ощущение жгучей боли… И все исчезло. Очнулась я уже здесь.

— Интересно, — произнес Палпатин, — очень интересно. А больше ничего ты не помнишь? Может быть, день тот показался тебе странным или необычным?

— Насколько я помню, нет, Ваше величество. Хотя… — девочка чуть сдвинула брови, напрягая память, — вечером я чувствовала себя неважно, на душе было как-то тоскливо и неспокойно, но я полагала, что это из-за отцовских трудностей.

— Занятно… — Император откинулся на спинку кресла и, кивнув своим мыслям, умолк.

Сайлорен смотрела на него с легким недоумением, но воспитание не позволяло задать вопрос без разрешения. Поэтому она сидела прямо, положив руки на колени и ожидая, что же будет дальше.

— Ты никогда не замечала за собой каких-либо странностей? — наконец прервал молчание Палпатин.

— Нет, Ваше величество, а разве это имеет значение?

Соединив ладони, Император посмотрел на неё и мягко проговорил:

— Дорогая моя девочка, ты наделена особым даром, ты одаренная.

— Простите, кто? — от изумления Сайлорен на мгновение даже позабыла про этикет.

— В тебе есть способность чувствовать Силу и управлять ею.

— Силой?

— Да. Именно Силой. Энергией, которая пронизывает все сущее в этом мире. Дар редкий, мало кому он дается. Еще меньше тех, кто может его контролировать. И почти нет тех, кто мог бы тебя научить им пользоваться.

Девушка слушала Императора, затаив дыхание. Сердце заколотилось в груди. Дар… что-то, что отличает ее от сотен и тысяч других живых существ… что-то особенное… Палпатину не стоило большого труда считывать ее яркие, живые эмоции — смесь радости, гордости, надежды… А девочка-то с амбициями. Последние слова Императора разом погасили это пламя, залив его холодом разочарования. Черноволосая голова поникла, голос словно разом охрип:

— Совсем никого нет?

Палпатин ждал этого вопроса. Он просто не мог не прозвучать. Император удовлетворенно усмехнулся и ласково посмотрел на враз погрустневшую девушку. Она не видела довольного блеска в его желтых глазах, не видела эту хищную усмешку.

— Почему это тебя печалит? — в голосе звучало прекрасно сыгранное легкое удивление.

— Простите, Ваше величество, — проговорила Сайлорен, просто чтобы не молчать.

— Не стоит, — Палпатин добавил к интонациям чуть больше теплоты. — Я не ожидал, что ты расстроишься. Может быть, ты бы хотела научиться управлять своим даром?

— Да, конечно же, да! — с горячностью воскликнула Сайлорен, вскидывая голову и вновь встречаясь с собеседником взглядом.

— Зачем тебе это?

— Знания и умения определяют положение человека в обществе.

— И что же ты будешь делать, получив желанные знания? — Император иронично поднял бровь, и Сайлорен на мгновение смутилась, но только на мгновение. Ее спрашивают, значит, она должна ответить. Ответить то, что думает. Прямота — лучшее качество в разговоре с тем, кто мудрее, этому ее учил отец.

— Буду добиваться своих целей.

Император не шелохнулся и ничем не проявил своего отношения к сказанному. Девушка смотрела прямо перед собой, размышляя, не прозвучали ли ее слова слишком дерзко. Наконец Палпатин тихо рассмеялся.

— Судьба благоволит тебе. Я тот, кто мог бы дать тебе несколько уроков.

— Ваше величество, учиться у Вас было бы для меня огромной честью! — глаза Сайлорен снова заблестели, и Император довольно улыбнулся.

— Я преподам тебе основы, а если ты окажешься способной ученицей — может быть, и что-то посерьезнее. Но ты должна поклясться мне в верности. И учти, обучение будет сложным и жестоким.

— Ваше величество, я не боюсь ни трудностей, ни боли. Ведь настоящее мастерство достигается только через тяжелые и упорные тренировки.

— Мудрые слова. Ты не по годам умна, девочка моя, — «И честолюбия в тебе хоть отбавляй».

Сайлорен от похвалы смущенно покраснела и снова отвела взгляд. Так прошло несколько минут. Палпатин молчал, всматриваясь в Силу. Аура девочки слабо мерцала, то вспыхивая чуть ярче, то угасая. Она не боялась. Совершенно не боялась тьмы, наполнявшей его собственную Силу, хотя полностью не замечать ее не могла, несмотря на отсутствие обучения. В ее сознании смешивались тревога, волнение, жажда знаний, страх не справиться… но не было страха перед ним. Внезапно она резко встала, в несколько стремительных шагов обогнула рабочий стол и опустилась перед его креслом на одно колено.

— Я Сайлорен, дочь Ингвара, графа Лорского, клянусь в верности вам и вашему учению. Клянусь быть верной словом и делом. Клянусь беспрекословно исполнять вашу волю. Клянусь защищать вас и хранить вам преданность до последнего вздоха и последней капли крови.

В тишине кабинета слова вассальной клятвы прозвучали тяжело и веско. Умолкнув, девушка застыла в тревожном ожидании, не смея больше поднять глаза. Примет ли император её клятву… Сам Шив Палпатин, быстро справившись с изумлением, вызванным такой безоглядной решимостью столь юной особы, торжествующе усмехнулся. Уже давно каждый шаг, каждый вздох его был многократно просчитанной далеко ведущей игрой. Очередная партия принесла новый выигрыш. Владыка ситхов медленно поднялся и положил ладонь на голову коленопреклоненной девушки.

— Я, Император Шив Палпатин, слышу и принимаю твою клятву. Встань, дитя. Тебе предстоит многому научиться. И тогда ты сможешь реализовать свой потенциал в полной мере, а я смогу гордиться твоими успехами.

Полтора года назад. Параллельная вселенная

Солнце ещё стояло высоко над горизонтом, но под кронами деревьев света было мало. Толстые ветви перекинулись над узкой дорогой, тянувшейся до подножья гор и крутыми извивами уходившей затем вверх, на перевал. По дороге неспешно катилась карета, запряженная четверкой лошадей и окруженная десятком вооруженных всадников. Позади кареты трусил статный гнедой конь под богато украшенным седлом.

— Эдвард, я больше никогда не послушаюсь твоего совета, — из окна кареты выглянула молодая девушка, лет семнадцати. Светлые волосы ее были заплетены в тугие косы, серо-зеленые глаза смотрели весело и задорно.

— Миледи, ваш отец велел позаботиться о вас в пути. Я всего лишь исполняю его приказ, — с улыбкой отозвался один из воинов, немолодой темнобородый мужчина, у пояса которого висел длинный меч в отделанных серебром ножнах.

— Понимаю. Но больше трястись в этой телеге я не намерена. Хватит и одного дня.

— Как пожелаете, миледи. Но смею вас уверить, в горах холоднее, и ночевать под крышей вам будет гораздо приятнее, чем на голой земле.

— Как будто я на голой земле не спала, — хмыкнула девушка. — Впрочем, я на тебя не сержусь. Просто лишний раз убедилась, что не по нраву мне жизнь белокожих девиц-домоседок. Останови, — крикнула она кучеру, и едва карета стала, легко спрыгнула на землю, не пользуясь ступеньками. Изящная, подвижная, в мужской одежде и поблескивающей кольчуге, она быстро отцепила поводья гнедого и вскочила в седло. Конь переступил с ноги на ногу, мотнул головой, а она потрепала его по шее и поправила меч на боку.

— Так гораздо лучше. Так я могу дышать. Могу смотреть, — она засмеялась. — Поехали.

Гнедой сразу перешел на рысь, чувствуя отличное настроение хозяйки. Остальные всадники поскакали следом. Карета по-прежнему подпрыгивала на корнях и ухабах, но теперь она катилась позади основной кавалькады. День начал клониться к вечеру.

Вскоре остановились на привал. Просто, по-походному. Развели костер, сварили ужин. Ели все вместе, из общего котла. Настроение было приподнятое, и никто не вспоминал, что светловолосая девушка — дочь знатного феодала, а десятеро воинов — его вассалы. Бэрилл не была высокомерна и не кичилась своим происхождением. А спутников своих искренне уважала за доблесть и отвагу, не раз проявленные ими в бою.

Хотя вокруг было спокойно, на ночь распределили часовых. Бэрилл, само собой, от стражи освободили. Остальные разделились по двое и по жребию распределили дежурства. В небе уже начали загораться звезды. С близких гор потянуло холодным ветерком. Кони щипали траву, иногда переступая спутанными ногами. Бэрилл некоторое время сидела на ступеньке кареты, глядя в ночную темень, едва разгоняемую отблесками догорающего костра, а затем забралась в карету и улеглась, накрывшись одеялом. Да, Эдвард прав — все-таки, здесь спать уютнее, чем на земле.

Был тихий час далеко за полночь, когда темнота самая черная, а сонливость самая неодолимая. Между деревьями шевельнулась тень. Одна, другая, третья… Часовые стояли на противоположных концах стоянки и всматривались в ночь. Где-то еле слышно зашуршали листья. Один из часовых насторожился, поднял руку, желая подозвать товарища — и повалился на землю со стрелой в горле. На булькающий предсмертный хрип подбежал второй часовой, одновременно выкрикнув «Тревога!». Ему следующая стрела задела по касательной щеку, а в следующее мгновение на поляну бросились неизвестные. Молча, ни боевых кличей, ни приказов. Только лязг оружия. Оставшиеся в живых девять защитников лагеря приняли бой.

Бэрилл проснулась от глухого шума схватки. Опоясаться мечом было делом одной минуты. Приоткрыв дверцу кареты, она осторожно выглянула наружу, внимательно прислушиваясь. Враги наседали со всех сторон. И было их явно больше, чем ее спутников. Вот рядом с колесом рухнул убитый. Она узнала его… Убийца опустил меч и быстро огляделся. Забрызганное кровью лицо было девушке незнакомо. Кто мог стоять за этим нападением? Простые разбойники, подстерегающие всех подряд? Или какой-нибудь давний отцовский соперник, решивший, что лучший способ досадить лорду — напасть на его дочь? Неважно… девушка скользнула на землю в тот миг, когда противник отвернулся. И одним заученным движением кинжала перерезала ему горло. От хлынувшей на руку теплой крови стало нехорошо, но Бэрилл подавила подступившую к горлу дурноту. Сейчас не время. Сейчас надо отбиться… она шагнула вперед, туда, где Эдвард бился с тремя неизвестными. Взмахнула мечом, привлекая к себе внимание.

— Назад! — голос Эдварда разнесся над поляной, перекрывая шум сражения. — Уходи!

Один из его противников все-таки повернулся к Бэрилл.

— А ты откуда взялась, девочка? — насмешливо спросил он, резко сокращая дистанцию.

— По твою душу пришла, — огрызнулась Бэрилл, легко уворачиваясь и заходя сбоку. Меч в ее руке раскачивался в обманных движениях, сбивая с толку и скрывая направление атаки. Неизвестный воин, боец, несомненно, более опытный, не стал разгадывать ее загадки, а пошел напролом, справедливо полагая, что у легкой невысокой девушки едва ли хватит сил блокировать его широкие тяжелые удары. Бэрилл и не пыталась блокировать, отступая, увертываясь, отскакивая — и каждый раз снова приближаясь на расстояние угрозы.

— Не терпится крови попробовать? — прошипел нападавший, начиная раздражаться. — Так ты у меня ею сейчас умоешься…

Договорить он не успел, внезапно завалившись на бок со стоном. За его спиной стоял Эдвард.

— Скачите, миледи, скачите прочь!

— Я… — начала Бэрилл и осеклась, заметив, как один из ее людей падает, получив стрелу под подбородок.

— Не спорьте. Берите гнедого и летите в горы. Быстрее!

По лицу старого воина текла кровь, своя и чужая, и Бэрилл понимала, что сейчас не время демонстрировать характер. Гнедой нервно вскидывал голову чуть в стороне от кареты, и рядом с ним не было врагов. Седлать уже некогда… Кинув меч в ножны, девушка бросилась к коню, вскочила верхом и ударила пятками лоснящиеся шелковистой шерстью бока, торопливо разбирая поводья. Несколько мгновений врагам потребовалось на то, чтобы заметить ее бегство. А гнедой уже во весь опор мчался по темной дороге к горам.

Прижавшись всем телом к спине и шее лошади, Бэрилл всматривалась в темноту впереди, чувствуя, как сердце заходится от страха. Там, позади, остались те, кому отец доверил ее жизнь. Они и сейчас умирали, давая ей шанс уйти. От этой мысли на душе становилось невыносимо тоскливо. Девушка пыталась услышать, есть ли погоня, но стук копыт и шум в ушах не позволили. Оставалось надеяться на лучшее. Кто же были эти негодяи, напавшие на спящих…

Из безрадостных размышлений ее вырвало шуршание осыпающихся камней. Гнедой перешел на шаг и теперь взбирался по круто поднимающейся тропе. Предгорья оказались ближе, чем казалось. Понимая, что коню трудно, Бэрилл соскользнула на землю и пошла рядом, придерживая поводья. Небо над головой чуть изменило цвет с черного на сероватый, но до рассвета по-прежнему было ещё неблизко. «Надо бы укрыться, — мелькнула мысль. — Рано или поздно погоня явится, если я была их целью». А так это или нет — выяснять не хотелось.

Спрятаться в горах можно только в пещере. Но нужна такая, где и гнедой поместится… Бэрилл с обреченным вздохом подняла голову, оглядывая полого поднимающиеся перед ней склоны. Идти и искать… И она шла, прислушиваясь и вздрагивая, если тишину нарушал какой-то посторонний звук. Шла, пока не заметила в нескольких шагах от себя темную расселину. Чем ближе она подходила, тем шире оказывался вход в неизвестность. Огня с собой не было, так что пробираться приходилось на ощупь, но выбора не было. Гнедой шел следом, не артачась, и это несколько обнадеживало. Проход не сужался, пол был довольно ровным, и через десяток шагов Бэрилл расслабилась. Ещё чуть-чуть — и можно будет остановиться, сесть и передохнуть. И погруженная в эти мысли, девушка слишком поздно поняла, что нога на следующем шаге не встретила опоры, и она проваливается вниз. Испуганно заржал гнедой, когда она дернула и отпустила повод. Движение воздуха взметнуло волосы, ударило в лицо. В мозгу вспыхнула запоздалая мысль: «Я падаю…» А потом наступила чернота.

Далекая-далекая Галактика

Очнулась Бэрилл от пробиравшего до костей сырого холода. С трудом разлепив словно присыпанные песком глаза, она попыталась осмотреться. Но даже это небольшое движение отозвалось резкой болью в шее, которая стремительно разлилась по всему телу. Девушка прикусила губу и, сдавленно шипя сквозь стиснутые зубы, попыталась принять сидячее положение. В конце концов, после долгих мучительных усилий, ей это удалось, и она осмотрелась. Ее окружал полумрак, сквозь который почти не проникал свет. На расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Бэрилл поежилась. Как можно было упасть в темный провал — и даже не ушибиться? Потому что боль, пульсировавшая в каждой мышце, совсем не походила на боль от удара. Даже кожа на ладонях не ободрана…

Осмотревшись ещё раз, девушка нахмурилась. Это место ей не нравилось, совершенно. Рука сама собой потянулась к поясу, где должен был находится меч. Оружие оказалось на месте, и это чуть добавило уверенности. Сунув руку за правое голенище, Бэрилл нащупала небольшой кинжал. Не все так плохо… Удовлетворенно выдохнув, она медленно поднялась на ноги. Голова немного кружилась, в ушах шумело, на языке ощущался солоноватый привкус крови… и при этом никаких повреждений. Как можно так упасть? Девушка протянула руку и попыталась нащупать стену хоть с одной стороны от себя. Тщетно. В голове настойчиво стучала мысль, что этого не может быть, но было ясно: это не тот провал, в который она упала. Там стена была бы рядом, а далеко уползти в состоянии обморока, не поцарапавшись об камни, невозможно.

Пару раз оглянувшись через плечо и прислушавшись, Бэрилл окончательно пришла к выводу, что место странное и откровенно пугающее. Не темнотой, но странным ощущением, рождавшимся где-то на самом краю сознания. Словно приглушенный шепот на грани слышимости. И надо было думать, что делать и как выбираться отсюда. Заметив, что в стороне сумрак кажется более серым, Бэрилл, сжав эфес меча, медленно пошла туда.

Через несколько шагов ей показалось, что темнота чуть поредела, и девушка различила смутные очертания черного отверстия в стене. Поразмыслив несколько минут, она осторожно шагнула в неизвестность. Оставаться на месте значило обречь себя на неминуемую медленную смерть, так как у неё не было ни воды, ни припасов, ни даже огнива, чтобы развести огонь. Движение давало, пусть и крохотный, но шанс выбраться отсюда. И девушка пошла вперед, медленно, осторожно переставляя ноги, ежеминутно оглядываясь. Вытянув левую руку в сторону, она нащупала шершавую каменную стену, и продолжала идти, касаясь ее кончиками пальцев. Пол был относительно ровный, невидимый во мраке коридор не сворачивал и не разветвлялся. Иногда сбоку или под ногами Бэрилл замечала небольшие поблескивающие камни, тусклый свет которых шел, казалось, изнутри. Но они почти ничего не освещали. И путь во тьме стал казаться бесконечным. Иногда тишину нарушали тихие звуки падающих где-то капель воды. Иногда с шорохом скатывался в отдалении камень. Но все остальное время эта тишина давила на разум, сея страх и неуверенность. Все вокруг было мертвым. И спустя несколько часов Бэрилл почувствовала, что мыслями ее завладевает паника. Она смертельно устала, так что пришлось сесть и прислониться к холодной сырой скале. Волосы противно прилипали ко лбу. Глаза, хотя и привыкли к темноте, все равно не могли различить ничего, кроме сводчатого коридора.

— Я умру здесь от голода, — мрачно прошептала девушка. — И никто никогда не узнает, что со мной случилось. Ни отец, ни мать… Ни Сайлорен.

От мрачных размышлений хотелось плакать, но Бэрилл понимала, что это — самое бесполезное занятие, какое только можно придумать. Сидеть и плакать — проще уж сразу лечь и перерезать себе жилы на запястье. Но девушка не хотела умирать. Поэтому через некоторое время она заставила себя встать и идти дальше.

Есть пока не хотелось, но жажда уже противно царапала горло. Кое-где по стене, вдоль которой брела девушка, стекали капли воды, и Бэрилл слизывала их, царапая язык о неровный камень. Ничего другого ей не оставалось. Она шла и шла. Но с каждым пройденным шагом, с каждой оставленной позади пещерой мысли ее становились все мрачнее и мрачнее. Выхода не было. Не было даже уверенности, что он где-то впереди. Тот прямой коридор, с которого начиналось это безрадостное путешествие, давно остался позади, сменившись лабиринтом, в котором Бэрилл выбирала направление, прислушиваясь только к интуиции. И дорога на поверхность могла давным-давно остаться где-то в стороне… В какой-то момент усталость взяла свое. Ноги подогнулись, и девушка сползла по стене на пол. А в глазах защипало от слез горечи и отчаяния.

— Никогда не думала, что умру вот так, одна, в темноте… Так рано… я хочу ещё жить. Я столько всего ещё не успела сделать… Я не хочу умирать… не так… Если смерть — то как в балладе, на поле боя, под синим небом, лицом к лицу с противником… — сознание дрожали и мутнело, с языка еле слышно слетали обрывки бреда. — Сай, мы с тобой так и не выяснили, кто из нас лучший стрелок. Жаль, что тебя не было с нами… мы бы проучили тех наглецов… Я так боюсь за тебя…

Голова ее поникла на грудь, глаза закрылись. Спустя пару часов слух, обострившийся за время, проведенное в темноте, вдруг уловил далекий еле слышный звук мягких, чуть шаркающих шагов. Сил бояться уже не осталось. Только инстинкт самосохранения упрямо заставил девушку подняться на ноги и снова пойти вперед, навстречу неизвестности. Преодолев некоторое расстояние, она споткнулась и упала, после чего встать уже не смогла. Голова кружилась. И шаги все приближались, приближались… и вдруг затихли. Бэрилл подняла голову — над ней замерла смутно различимая невысокая фигура в каком-то мешковато одеянии, приглушенный свет фонаря не давал различить черты лица, но это Бэрилл было и не важно.

— Помогите, — выдохнула она.

Незнакомец быстро что-то ответил, но девушка не поняла ни слова, а потом сознание ее все-таки померкло, и она провалилась в глубокий обморок.

Очнулась она от того, что кто-то по маленькой ложке вливал ей в горло бульон. Девушка открыла глаза и увидела, что над ней склонилось странное существо невысокого роста, с голубоватой кожей, даже внешне мало похожее на человека. Скорее, тролль из какой-нибудь детской сказки… Продолжение бреда? Но бульон был настоящим, хотя и давно остывшим.

— Спасибо, — с чувством проговорила девушка, внимательно вглядываясь в неожиданного спасителя. Тот чуть наклонил продолговатую голову и быстро заговорил, но Бэрилл не поняла ни слова. Она попыталась улыбнуться, пытаясь хоть этим выразить благодарность. Неизвестное существо снова что-то проговорило и поднесло к ее губам очередную ложку бульона. В тоне незнакомца слышались успокаивающие нотки, но то, что Бэрилл ничего не понимала, заставляло ее нервничать. В висках стучала мысль: «что происходит?»

Внезапно откуда-то со стороны сознания коснулось ощущение теплого спокойствия. Как будто летним ветерком потянуло. Девушка вздрогнула. Это было странно, непривычно, непонятно… Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на своих чувствах. И не видела, как глаза ее спасителя на мгновение распахнулись от изумления. А потом ей показалось, что ее эмоции — безумная смесь страха, недоумения, отчаяния и благодарности — отразились и преломились где-то за пределами ее сознания. «Что происходит?» — хотелось ей крикнуть. И в голове, в мозгу, рождался не облеченный в слова ответ: «расслабься, все будет хорошо». И внезапно Бэрилл поняла, что это не ее собственные мысли. Она сдвинула брови, пристально всматриваясь в голубоватое лицо своего спасителя — и различила в его зеленых глазах подтверждение своим догадкам. «Не надо бояться. Я помогу тебе. Спокойно…» Только эмоции, только ощущения, ни одного слова.

* * *

Магистр Цуй Чой давно не испытывал такого удивления. Сила привела его по лабиринту кайбер-шахт к девушке, которая лежала почти без сознания от утомления и истощения. Джедай видел, что она ещё жива, и помог ей чем мог. Один раз заговорить пыталась она — алин не понял ни слова. Когда он, в свою очередь, обратился к ней, Сила подсказала, что незнакомка в смятении и недоумении. Языковой барьер казался непреодолимым. И тогда, чтобы хоть как-то успокоить несчастную растерянную девочку — а она казалась Цуй Чою совсем молоденькой — магистр попытался коснуться ее разума Силой. И почувствовал ответную реакцию. Девушка была одаренной. Необученной, испуганной, смертельно усталой. Но Сила подчинялась ей, он уловил ее эмоциональный посыл. И был поражен. Не за этим спустился он в шахту. Но пути Силы неисповедимы — и если ей угодно было послать ему нового падавана, значит, так нужно.

Напоив девушку бульоном и убедившись, что она пришла в сознание, джедай тронул ее за руку и кивнул в сторону коридора. «Идем». Сила позволила передать мысленный посыл, незнакомка еле заметно шевельнула бровью в недоумении, но попыталась встать. С третьего раза ей это удалось. Она была немного выше магистра, плащ на ее плечах напоминал плащ джедая, но остальная одежда казалась странной и непривычной. Еще более странным показалось Цуй Чою оружие — стальной меч, самый обыкновенный, не тронутый силовой ковкой… Зачем такое устаревшее оружие? Впрочем, в этой девушке все было странным. Может быть, со временем она и ответит на все вопросы.

* * *

Ноги с трудом переступали по неровному каменному полу. Бэрилл, слишком усталая, чтобы удивляться дальше, просто шла след в след с таинственным спасителем, то и дело улавливая в своем сознание приходящие извне эмоции — надежду, спокойствие, уверенность в том, что все будет хорошо. Думать над этим загадочным явлением сил уже не было. Коридор тянулся бесконечно, постепенно поднимаясь. Потом стало светлеть. И спустя десяток шагов за поворотом девушка разглядела пятно дневного света — теплого, желтоватого, такого желанного после долгой темноты подземного скитания… Глоток свежего воздуха, непривычно сухого, чуть пряного, оказался слишком сильным потрясением для измученного организма. Голова закружилась, в глазах потемнело, и Бэрилл потеряла сознание, осев почти на руки своему вовремя обернувшемуся спасителю.

Когда девушка открыла глаза — она не сразу поняла, где находится. Одежда и оружие на месте. Светло бежевые стены, занавешенное серой тканью окно, почти пустая комната, жесткий матрас… Стакан воды на низкой табуретке. Воду Бэрилл сразу выпила. Стало легче. Но в голове снова зароились вопросы — где я, что происходит, как отсюда выбраться. Словно в ответ занавеска, заменявшая дверь, с шуршанием отдернулась, и в комнату вошел тот самый сказочный тролль с голубоватой кожей. Сейчас, при дневном свете, он казался еще более необычным существом, чем в сумраке пещеры. Но он спас ей жизнь, и девушка, с трудом поднявшись, отвесила церемонный поклон.

— Благодарю вас, — проговорила она как можно более любезным тоном.

Тролль кивнул и улыбнулся. Мимика у него была вполне человеческая. Присев на расстеленную прямо на полу циновку, он положил рядом с собой какой-то металлический цилиндр и посмотрел Бэрилл в глаза. Указал на себя коротким голубоватым пальцем с длинным ногтем и медленно и четко произнес: Цуй Чой. Бэрилл улыбнулась и, приложив руку к груди, проговорила: Бэрилл.

В следующее мгновение она ощутила ментальную волну одобрения. Как такое может быть? Как она может настолько явственно ощущать чужие эмоции? Подобного с ней раньше никогда не происходило. Цуй Чой протянул руку и коснулся ее запястья в успокаивающем жесте. «Все будет хорошо». Она чувствовала этот посыл настолько отчетливо, что невольно улыбнулась. Цуй Чой улыбнулся в ответ, а потом в комнату вошел странный блестящий человек, весь словно сделанный из металла. Он показал на Цуй Чоя и повторил его имя. Потом показал на Бэрилл и повторил ее имя. Потом показал на стакан и произнес странное слово. Бэрилл повторила. И опять уловила горячее одобрение и ободрение, исходящее от существа с голубой кожей. «Отлично…» Значит, надо повторять слово за словом и учить этот непонятный язык. Может быть, потом удастся узнать поподробнее, что это за место и как этому Цуй Чою удается передавать свои мысли…

* * *

Магистр терпеливо ждал, пока спасенная им девушка освоит основы языка и привыкнет к обстановке. Жилище Хранителей располагалось неподалеку от Храма джедаев. Сами Хранители уже знали, что Цуй Чой, отправившись на поиски кристалла для нового меча, нашел в кайбер-шахтах одаренную. Они не раздражали девушку излишним вниманием, терпеливо дожидаясь, пока пройдет первое потрясение. Но спустя несколько дней они стали ненавязчиво встречаться с ней в коридоре или на дворе, и каждый раз Бэрилл ощущала исходящее от них любопытство и чувства поддержки. Значит, дело было не в голубоватом тролле, а в ней самой…

Однажды утром, спустя месяц, девушка, выйдя во двор, увидела, как Цуй Чой, сжимая в руке металлический цилиндр, выполняет цепочку движений, в которых нетрудно было узнать боевые стойки. В следующий миг внезапно из цилиндра вырвался яркий зеленый луч света, и Бэрилл вздрогнула от неожиданности. А гудящий клинок начал плести в воздухе сложный рисунок нападения и защиты. Глаза девушки загорелись азартом. В мыслях немедленно отозвалось: «Если ты хочешь, я обучу тебя. Сила сильна в тебе. По ее воле ты здесь».

— Сила? — вслух спросила Бэрилл, недоуменно сдвинув брови.

— Да. Та энергия, которая пронизывает все во вселенной, которая управляет нашей жизнью.

— У меня на родине о ней не знают, — задумчиво протянула девушка.

— Судя по твоим рассказам, ты попала сюда очень издалека. И в этом как раз проявляется веление Силы.

— Какое этой Силе до меня дело? — Бэрилл села на ступеньку крыльца. Цуй Чой опустился рядом и прикрыл глаза.

— Силе есть дело до всего, до самой маленькой песчинки, самого крохотного зверька. Тот, кто наделен чувством Силы, несет ответственность за судьбы мира. Давая особую связь с собой, Сила дает шанс каждому одаренному принести в галактику толику света и справедливости. Одаренный служит. Всю жизнь. Это трудный путь, требующий немалой внутренней силы и полного самоотречения. Но таким образом Сила хранит наш мир.

Бэрилл задумчиво смотрела на белый песок под ногами. Жар струился в воздухе. Знойное марево висело над этим странным городом. Странный мир. Странное создание рядом. Алин. Цуй Чой сказал, что он не человек, а алин. И что в галактике тысячи и тысячи других существ, не похожих на людей, но живущих своей жизнью. Цуй Чой не имел ни малейшего представления о том, где осталась родина Бэрилл и как туда вернуться. Бэрилл — тем более.

— …Сейчас равновесие нарушено, — голос алина продолжал звучать на краю сознания, тихо, спокойно, ненавязчиво вплетая свой смысл в размышления девушки. — Не все обращают свое владение Силой во благо. Есть те, кто с ее помощью только тешат свои непомерные амбиции, не считаясь с жертвами, с мнением большинства. Именно они захватили власть над Галактикой, превратив Республику в Империю, где все решает воля одного человека, Императора, и миллионы и миллионы живых существ обречены на жалкое существование бессловесного скота. А Император деспотичен и несправедлив…

Девушка подперла рукой подбородок. Как правитель может не думать о благе своих подданных? Это же его первый долг. Заботится о простом народе, защищать его, вершить суд и оберегать покой. За это народ почитает правителя, кормит его и его людей, уважает и слушается. Именно так учил своих детей ее отец.

— Те одаренные, которые не захотели признать тиранию Императора, были уничтожены. Убиты. Не взирая на возраст. Даже дети. Равновесие нарушилось. И теперь мы, джедаи, служители Силы, обречены скитаться, прятаться, сквозь слезы смотреть на ужас, раздирающий галактику. Нас слишком мало…

— Правитель, который губит свой народ, должен быть смещен, — тихо проговорила Бэрилл. Дети… как может рука подняться убить детей? В ее родных краях войны кипели постоянно, но ни один рыцарь не поднимет руку на ребенка. Иначе он не рыцарь…

— У нас не хватит сил сместить его, — с горестным вздохом отозвался Цуй Чой. — Нас слишком мало. Но Сила послала мне тебя, одаренное дитя. А значит, по-прежнему есть надежда. Найти чувствительного к Силе ребенка и обучить мы, после разгрома нашего ордена, уже не можем. Но передать тебе свои знания я смогу. И тогда нас станет хотя бы на одного бойца больше. Кто знает, быть может, однажды мы сможем бросить вызов чудовищу на императорском троне.

— Я готова, Учитель, — кивнула Бэрилл.