Марси посмотрела на Кэма, сидевшего напротив нее за кухонным столом. Ее младший брат определенно вел себя сегодня несколько странно. Спустившись в кухню и направляясь к шкафу, в котором хранились коробки с хлопьями, он что-то бормотал себе под нос. Впрочем, в этом не было ничего такого уж удивительного. Однако странным было то, что Кэм проснулся и выбрался из кровати в девять утра.

Но больше всего Марси удивил внешний вид Кэма. Вместо привычных потертых голубых джинсов и растянутой футболки на нем были новые черные джинсы и красивая рубашка в тонкую полоску, застегнутая на все пуговицы. Даже волосы его выглядели какими-то аккуратными, чистыми и блестящими — то ли он накануне помыл голову, то ли очень старательно расчесал волосы.

— Ты сегодня так рано встал.

Марси взяла в руки чашку кофе, сделала глоток. Кофе она сварила для себя, как и обычно, очень крепкий. Это ей помогало прогнать остатки сна и быстрее приступить к делам.

Кэм внимательно посмотрел на нее. Что-то было такое в этом взгляде, чему Марси не могла бы дать точного определения, но что ей не слишком понравилось.

Вызов, сомнение, холодность. Сначала она хотела поинтересоваться, в чем; собственно говоря, было дело, но потом благоразумно решила, что, если Кэм захочет, он сам обо всем ей расскажет. И Марси сделала вид, что ничего особенного в поведении брата она не заметила.

— Ты куда-то идешь?

— В церковь, — ответил он.

Ответ был настолько неожиданным, что Марси рассмеялась:

— Да брось шутить. Я на самом деле хочу знать, куда ты направляешься.

— Я же сказал тебе.

Марси сощурилась. Похоже, Кэм не шутил. И все же ее не покидало ощущение, что брат разыгрывает ее.

— И в какую же церковь ты собрался?

Нетерпеливо пожав плечами, Кэм достал из тостера ломтик хлеба, намазал его арахисовым маслом и откусил кусок.

— В Эллвудскую христианскую церковь, — пережевывая хлеб, проговорил он.

Марси ничего на это не сказала. Свадьба Ширлин и отца Кэмдена проходила именно в этой церкви.

— Чтобы нам с тобой не поругаться, давай сделаем вид, что я поверила тебе, — сказала Марси. — И все же я не могу понять, зачем ты туда идешь.

— А почему многие люди ходят в церковь? — с невозмутимым видом спросил Кэм, продолжая есть свой сандвич и запивать его чаем.

Марси поднесла чашку с кофе к губам. Ей предстояло узнать еще очень многое о своем младшем брате.

— Хочешь пойти со мной? — Задавая этот вопрос, Кэм снова пристально посмотрел ей в глаза.

Столь неожиданное приглашение поставило Марси в тупик. Она иногда бывала в церкви, но только на свадебных церемониях. Никаких других причин для походов туда у нее не имелось.

— Нет, спасибо.

Кэм продолжал задумчиво жевать.

— Ты боишься, — наконец сделал он вывод. — Даю голову на отсечение.

Марси прекрасно понимала, что Кэм сказал это с таким вызовом специально для того, чтобы заставить ее изменить свое решение. Она должна была сдержаться и не реагировать на этот выпад, как маленькая девочка. И все же Марси, несмотря на все свои усилия, попалась в ловушку.

— Ничего я не боюсь, — уверенно проговорила она.

Опершись локтями на стол, Кэм наклонился вперед:

— Тогда пошли со мной.

При других обстоятельствах Марси с легкостью бы приняла брошенный ей вызов. Но сейчас… Пойти в церковь? Пойти туда, где собирается все общество Эллвуда?

«Если ты будешь делать то, что делала всегда, ты получишь то, что получала всегда», — напомнила она себе.

Марси все еще колебалась. Вчера она ходила на барбекю, потом у нее был Сэм. Целых два события на одной неделе. Этого, кажется, вполне достаточно для нее. Она покачала головой.

Кэм был явно разочарован, его лицо погрустнело, а в зеленых глазах промелькнуло даже что-то вроде обиды. Но вдруг на его губах заиграла хитрая улыбка.

— Я знал, что ты этого не сделаешь, — насмешливо бросил он. — Ты только кажешься сильной, но внутри ты трусиха. Да и вообще ты ведешь себя как девчонка.

Марси выпрямилась на своем стуле и с громким стуком поставила чашку на блюдце. Выплеснувшийся кофе густым языком пополз вниз по стенке чашки.

— Ты ошибаешься, я отнюдь не трусиха. И дело вовсе не в каком-то там страхе.

— Это все слова, — презрительно фыркнул Кэм.

Марси понимала, что ее брат очень старался скрыть бурлившие в нем эмоции, но ее не так-то просто было одурачить. Она понимала, что под его агрессивностью скрывалась ранимость и недовольство собой.

Марси пристально посмотрела в зеленые глаза брата, так похожие на ее собственные. В их глубине не ощущалось ни вызова, ни злости, а лишь то, что Марси и ожидала там увидеть, — уязвимость и незащищенность, крик о помощи, страстное желание иметь рядом с собой близкого человека. Она не могла понять, почему Кэм решил пойти в церковь. Идти одному, без нее, ему будет сложнее. Но Марси знала наверняка: с ней или без нее, но Кэмден обязательно пойдет туда.

— Хорошо, — сказала она. — Я пойду с тобой.

Лицо Кэма мгновенно вспыхнуло и озарилось улыбкой. Марси тоже улыбнулась. Но уже через несколько мгновений осознание того, на что она согласилась, начало медленно овладевать всем ее существом.

Сэм сидел за рулем пикапа, смотрел прямо перед собой и время от времени зевал. Когда он ушел от Марси, было три. Лег он примерно через час после этого. Да и то сразу уснуть ему не удалось, он еще долго вертелся в постели, думая о том, что произошло.

Если бы его спросили, зачем вчера ночью он отправился к Марси, он бы сказал, что хотел просто поговорить с ней. Правда, как-то получилось, что они не так уж много разговаривали. Сэм улыбнулся. Нет, он не жалел о том, что они занимались любовью, а не вели умные беседы. Конечно, не жалел. Когда эта женщина была в его руках, мир казался ему восхитительным и совершенным.

— После церкви заедем в кафе при пекарне? — голос Ферн вывел Сэма из оцепенения.

— Разумеется, — отозвался Сэм, заезжая на парковочную площадку около церкви и выключая мотор.

Сэм прилагал немалые усилия, чтобы вписаться в жизнь Эллвуда и занять здесь свою нишу. С этой целью они с Ферн начали по воскресеньям ходить в церковь и потом завтракать в кафе при пекарне. Очень скоро это стало у них привычкой.

Хотя это кафе специализировалось на разнообразной выпечке, здесь можно было заказать и бульон с тостами, и мясные блюда. Сэму нравилась такая кухня, особенную любовь он питал к бастурме и ржаным лепешкам. Нравилось ему и то, что жители Эллвуда, побывав на службе, большей частью отправлялись завтракать не в это маленькое кафе, а в «Кофейник» в южной части города. Поэтому здесь их с Ферн никто не тревожил, и в то же время все видели, что они живут в соответствии с традициями Эллвуда.

Его более тесное общение с Ферн было той единственной радостью, тем большим плюсом, который перевешивал для Сэма все неудобства жизни в Эллвуде. В общем, Сэм не жалел о том, что они с Ферн переехали в этот город. Ведь он очень хотел наладить отношения с дочерью, и это у него получилось. Что же касалось его жизни в Эллвуде… Да, к этому нужно было привыкнуть.

Иногда у Сэма возникало ощущение, что привыкнуть к этому невозможно в принципе. Пожалуй, самым мучительным было назойливое любопытство окружающих к его личным делам. Но ради дочери он был готов смириться с чем угодно.

Ферн распахнула дверцу и выпрыгнула из машины.

— Идем скорее, папа.

Сэм посмотрел на часы. Вообще-то служба должна была начаться не раньше чем через десять минут. Но Ферн вела себя так, словно они уже опоздали.

— Что за спешка? — Сэм открыл дверцу и вышел из машины.

— Если мы не поторопимся, — Ферн обернулась через плечо, посмотрела на отца и затем снова поспешно зашагала по парковочной площадке, — то нам опять придется сидеть в первом ряду. Помнишь, что было две недели назад?

Сэм прибавил шагу и догнал Ферн. Разумеется, он помнил, что произошло две недели назад. Он тогда проспал, и они вошли в церковь за минуту до начала службы. Свободные места оставались только на первой скамье, в непосредственной близости от кафедры.

Сев на скамью, Сэм почувствовал, что глаза всех присутствующих устремились на них с Ферн. Внезапно они оказались в центре внимания. Сэм постарался убедить себя, что никому нет особого дела до него и его дочери. Но позже, на следующей неделе, когда они встречали кого-нибудь из знакомых, все просто-таки считали своим долгом сказать ему, что видели его сидящим на первом ряду у кафедры, и отпускали какую-нибудь шутку по этому поводу.

Поэтому сегодня, войдя в церковь и заметив несколько свободных мест в задних рядах, Сэм облегченно вздохнул.

Когда они с Ферн уселись на свободные места, и Сэм осторожно огляделся по сторонам, то, к своему ужасу, обнаружил, что они сидят рядом со своей соседкой, миссис Эпплби.

— О, шериф, вот уж никак не ожидала этим утром увидеть вас здесь! — воскликнула она, уставившись на него. В ее глазах появилось какое-то загадочное свечение, явственно говорившее о том, что эта женщина вкладывала какой-то особый смысл в свои слова. Некоторые слова она подчеркнула ударением, некоторые произнесла свистящим шепотом, и все это сопровождалось многозначительной игрой бровей, которые то сходились на переносице, то двумя тоненькими арками резко взлетали вверх.

Дороти Эпплби была известна как первая сплетница Эллвуда. В умении распространять слухи и интриговать она смогла затмить даже помощника шерифа Рона. Ее прерывистое дыхание и цепкий взгляд охотника, готовившегося схватить свою добычу, сразу же пробудили в Сэме горячее желание немедленно пересесть на первую скамью.

— Мы всегда приходим на службу к десяти тридцати, — послышался спокойный, уверенный голос Ферн.

— Да, я знаю, — не унималась Дороти. — Но ведь вчера вы вместе с папой были допоздна на пикнике.

— Мы вернулись домой не так уж поздно, — возразила Ферн.

Тон Ферн был вежливым и предупредительным, однако Сэм хорошо знал свою дочь и понимал, что она едва сдерживает раздражение.

То, что сейчас здесь происходило, было самым обычным делом для маленького городка, нормой жизни в Эллвуде, и все же Сэм не мог с этим смириться. Где он был и что он делал, не касалось никого, кроме него самого. Здесь же это являлось достоянием общественности, предметом обсуждения посторонних людей. Сэм натянуто улыбнулся:

— Но я, кажется, не видел вас на барбекю.

— Я не смогла пойти, — Дороти небрежно махнула рукой. — У меня снова разыгралось люмбаго. Но мне все известно…

Ну разумеется, разве могло быть иначе?

— Надеюсь, сейчас вы чувствуете себя лучше.

Сэм огляделся в поисках свободных мест, чуть наклонился вперед, словно собирался встать. Они с Ферн еще могли пересесть, благо сегодня в церкви оказалось не так много народа. Но Дороти мгновенно уловила это движение Сэма и тут же положила руку на спинку скамьи предыдущего ряда, отрезав ему путь к спасению.

Если бы Дороти не было семидесяти, и если бы она не страдала люмбаго, то из нее получился бы превосходный футболист, скажем, нападающий. Ее реакция и умение ориентироваться в обстановке были достойны восхищения.

— Говорят, что вы с Полой составляете прекрасную пару. Вы так хорошо смотритесь вместе, — блекло-голубые глаза Дороти, казавшиеся за толстыми стеклами очков просто огромными, подернулись мечтательной дымкой. — Целый день вдвоем… Гулять, держась за руки, играть в «подковки»… Ах, как это романтично.

— Собственно говоря, — Сэм попытался прервать вдохновенный поэтический поток, льющийся из голубоватых сухих губ Дороти, чтобы он случайно не закончился каким-нибудь неожиданным выводом, — мы с миссис Диз впервые встретились на этом пикнике. Раньше мы не были знакомы.

— Какая разница, встретились вы в первый раз или в пятнадцатый, — упрекнула Сэма Дороти. — Важно, чтобы люди сразу почувствовали взаимное влечение.

— Это правда, — согласился Сэм, думая о Марси, а не о Поле.

Когда он увидел Марси на свадьбе Дженни, он в ту самую минуту понял, что этой женщине суждено сыграть какую-то особую роль в его жизни.

— А теперь прошу прощения, — сказала Дороти, помахав кому-то рукой, — мне нужно идти. Меня зовут мои подруги из церковного хора.

И, не сказав больше ни слова, Дороти выпорхнула в проход между скамьями, прошелестев на прощание своей парадной юбкой.

Ферн покраснела, давясь смехом.

— Сочувствую тебе, папа.

Сэм молча смотрел вслед удаляющейся сухой фигурке.

— Она все понимает не так, как надо. Буквально с точностью до наоборот.

Пальчики Ферн коснулись его пиджака.

— Она слышит то, что ей хочется слышать.

— Пола Диз интересует меня только в качестве друга, — твердо сказал Сэм и посмотрел на дочь, желая убедиться в том, что она-то его понимает правильно.

Пола была умной и очень привлекательной, но совсем не той женщиной, с которой он хотел бы встречаться. Пола чем-то напоминала Сэму его первую жену. Правда, сейчас он не жалел о том, что женился на Лоре.

Если бы его жизнь сложилась по-другому, то тогда у него не было бы Ферн.

— Я знаю, — сказала Ферн так, словно ей было хорошо известно, что об этом думает ее отец. — Мы оба знаем это. Но надо помнить еще и о том, что в этом городе сплетни охотно принимаются за правду.

Эти слова Ферн вдруг показались Сэму странно знакомыми. Как будто он уже раньше слышал их. И вдруг он понял. Эту фразу часто произносила Марси. Именно так она охарактеризовала стиль жизни в Эллвуде.

Ферн погладила отца:

— Ты должен делать то, что считаешь нужным, и не обращать внимания на сплетни.

Сэм нахмурился. Искоса посмотрел на Ферн:

— Кажется, и тебя это волнует.

— Разумеется, я ведь тоже живу в Эллвуде, — вздохнула Ферн. — Я разговаривала с Сарой Бет и пришла к выводу, что просто невозможно угодить всем. Если будешь обращать внимание на то, что говорят люди, и попытаешься подстроиться под них, то из этого ничего не выйдет.

— Кто такая Сара Бет?

— Девочка, с которой я познакомилась на барбекю, — ответила Ферн. — Сначала она мне очень понравилась, я даже подумала, что, возможно, мы станем подругами.

В голосе Ферн ощущалась боль, и у Сэма сжалось сердце. Он знал, как хотелось его дочери иметь друзей в новом городе.

— Да? И что же случилось потом?

— Когда она спросила, с кем я успела в Эллвуде познакомиться, я ответила, что с Кэмом. И сказала, что мы с ним стали хорошими друзьями, — Ферн чуть вздернула подбородок. — Сначала она засмеялась, решив, что я пошутила. Но потом, когда поняла, что я не шучу, она сморщилась и сказала, что Кэм неудачник, — голос Ферн сделался отчужденным. — Я стала ей возражать. Сказала, что Кэм играет в симфоническом оркестре, и что в прошлом году его работа по математике получила высшую награду. И еще я сказала, что Кэм классно выглядит и что у него есть стиль. Но Сара Бет ничего не хотела слушать.

Сэм снова огляделся по сторонам. Вокруг по-прежнему оставалось много свободных мест, и после исчезновения Дороти они с Ферн оказались в стороне от остальных. И если Ферн хотела немедленно рассказать ему о том, что ее так тревожило, он должен был ее выслушать.

— Знаешь, о чем она стала потом говорить?

Это был, разумеется, риторический вопрос, и Сэм даже и не попытался ответить на него. Он просто ждал продолжения.

— О его волосах. А затем она рассказала, что в восьмом классе Кэм написал стихотворение одной девочке из богатой семьи, которая общалась совсем с другими детьми, и эта девочка дала почитать его стихотворение своим подружкам. После этого Кэм стал всеобщим посмешищем, — глаза Ферн потемнели. — Думаю, это было очень больно.

Сэм уже слышал эту историю от Рона. Подростку пережить такое было непросто. Когда Рон рассказывал это, Сэм испытывал какую-то неловкость. Он чувствовал свою причастность к тем людям, которые позволили себе издеваться над чувствами Кэма. Но больше всего его удивила толстокожесть Рона, который громко хохотал и постукивал себя пальцами-сосисками по животу, делясь с Сэмом подробностями этой истории.

— Если бы Кэм играл в баскетбол, то это было бы принято Эллвудом.

— Но у него своя жизнь, — глаза Ферн вспыхнули. — Он выбрал то, что больше соответствует его внутренней сути. Я горжусь им и тем, что он отстаивает право быть самим собой. И я собираюсь сказать ему это, если, конечно, он захочет со мной разговаривать.

— А разве вы… — Сэм замолчал, подыскивая правильные слова, чтобы не задеть чувства дочери. Он давно уже знал, что в семнадцать лет все видится в черно-белом цвете, — разошлись во мнениях по каким-то вопросам?

— Нельзя сказать, чтобы мы совсем так уж разошлись во мнениях, — Ферн прикусила нижнюю губу. — Но когда я на пикнике разговаривала с Сарой Бет, появился Кэм. Он побродил вокруг нас, а потом ушел. Потому что я сделала вид, будто не замечаю его. Мне тогда не захотелось с ним разговаривать. Не знаю почему.

— Я тоже иногда так веду себя.

Сэм подумал о Марси и о том, как он ушел с пикника, держа на руках Полу. Тогда он даже не попрощался с Марси, не сказал ей ни слова. Сэм глубоко задумался, вспомнив об этом. Пауза затягивалась и становилась неловкой. Наконец он снова заговорил:

— В общем, надо стараться вести себя правильно.

На лице Ферн появилось удивление.

— Я хочу сказать, — Сэм посмотрел дочери в глаза, — что мы можем хотя бы попытаться вести себя правильно.

Ферн наклонила голову, и в выражении ее лица появилось знакомое Сэму упрямство.

— Что ж, у меня как раз сейчас появился шанс немного подправить то, что я испортила. Я буду очень стараться вести себя правильно.

Сэм быстро обнял дочь за плечи, ее слова эхом повторились в его голове. И тут он заметил впереди две рыжие головы. Сэм улыбнулся. Теперь шанс поправить свои дела появился не только у Ферн — он тоже должен был попытаться исправить допущенные ошибки.