Аманда бежала по периметру арены, желая, чтобы пошел небольшой дождик, который бы дополнил ее и без того несчастное утро. Вместо этого на небе не было ни облачка, что обещало прекрасный летний день.

Она мучилась, но из принципа продолжала бежать.

Казалось, это единственная вещь, которую она могла делать. Выбор остальных видов деятельности был крайне ограничен. Она не могла гулять по берегу. Если бы она это сделала, то на каждом шагу встречалась бы с призраком Джексона Килчурна с его блестящими глазами и непринужденной улыбкой. Она не могла пойти и в часовню. Там ее также поджидал его призрак, сидящий рядом с ней и украдкой бросающий на нее взгляды из-под бровей, в то время как должен был бы проявлять внимание к своему вечному благоденствию.

Если бы только она не пыталась так отчаянно убежать от своих предательских чувств, она бы также держалась подальше и от арены. Аманда едва могла смотреть, как тренируются Робин и Майлз, и не видеть при этом Джейка, обменивающегося ударами и насмешками с Робином и двигающегося с такой свирепостью, что даже Робин восхищался.

Но она была здесь, бегая так, словно от этого зависело состояние ее рассудка.

Внезапно рядом с ней оказался Робин. Она подпрыгнула, как и всегда, наградив его злым взглядом. Чертов мужчина, неужели он никогда не перестанет появляться так внезапно и без предупреждения?

— Побереги дыхание, — весело посоветовал он. — Оно тебе потребуется для еще одного или двух кругов.

Она последовала его совету, размышляя, что бы такое действительно противное сказать ему. К сожалению, ее беспокоили уже сделанные по арене пять кругов, которые, несомненно, отрицательно скажутся на ее форме. Или это было беспокойство, что Джейк никогда не вернется?

Трудно сказать.

Некоторое время Аманда бежала рядом с братом в дружеском молчании, прежде чем ей удалось выдавить слова, которые она обдумывала с тех пор, как Робин вернулся вчера поздно вечером. Он возвратился домой молчаливый, забрал жену и сына и отправился прямо в постель, ничего не сказав. Его взгляд предупредил ее, что у него много чего есть на уме и ей разумнее было бы оставить его в покое. Поэтому она приберегла свои вопросы и всю ночь сгорала от любопытства, чтобы на рассвете появиться на арене. Она прекрасно знала, что Робин рано или поздно появится здесь.

Она покосилась на Робина.

— Он уехал, — сказала она.

— Да.

Она ждала, но Робин, судя по всему, был удовлетворен своим ответом и быстро рванул вперед, невозмутимый и энергичный в своей раздражающе фальшивой манере. Наконец, догнав, она шлепнула его по животу тыльной стороной ладони.

— Болван, расскажи мне.

— Не думал, что тебя это интересует.

— Возможно, тебе не следует так много думать.

Робин улыбнулся и, не спеша, перешел на шаг. Тем не менее, он не взглянул на нее. Казалось, он нашел далекое синее небо более интересным.

— Да, он уехал, — наконец, сказал он.

— Но ты привел назад двух лошадей.

Он пожал плечами, продолжая изучать небо.

— Ему удалось найти другой способ добраться до Лондона, и лошадь ему не потребовалась.

Она уперла руки в бедра.

— Ну? Как? Он присоединился к кому-то другому? Пошел пешком? Отрастил крылья и полетел? — Ради всех святых, Робин мог быть таким упрямым, когда не желал говорить.

Робин взглянул на нее.

— Да, — сказал он.

— Да — что? Ты дурак, — воскликнула она. — «Да» — не ответ!

— Я позволю ему сообщить тебе о способе перемещения, когда он вернется назад, — сказал Робин и, потянувшись, взъерошил ее волосы. — Тебе лучше заняться тренировкой, иначе — марш отсюда заниматься вышиванием или какой-либо другой женской работой. Ты не можешь позволить своим навыкам пропасть, ты же знаешь.

— Ты приводишь меня в ярость, — заявила она.

— Знаю, — весело сказал он. — Что ты решила: снова займешься бегом или попросить Кристофера принести наши мечи?

— Мечи, — быстро сказала она. — Мне доставит большое удовольствие также вызвать твой гнев. Возможно, в форме большой зияющей раны в твоем животе.

— Ради всех святых, Аманда, у тебя сегодня ужасное чувство юмора, — смеясь, сказал он. — Думаю, ты действительно сможешь обеспечить мне то еще веселье в это прекрасное утро. Кристофер! Принеси нам орудия смерти, парень!

Аманда испытывала искушение попытаться причинить хоть какую-то боль своему родному брату, но тогда он окажется неспособен ответить на ее вопросы. Она подумала, что если будет досаждать ему достаточно долго, то он сможет дать ей лучший ответ, чем «да».

Да?

Это ничего ей не говорило.

— Он вернется, — беззаботно промолвил Робин.

— Меня это не заботит.

— Ха, — сказал Робин, — естественно заботит, жестокая девчонка. Ты хочешь, чтобы он вернулся, и тогда ты сможешь провести годы, наказывая его за то, что он уехал.

— Какой мне от него прок, — устало сказала она. — У него нет титула.

— Он его купит.

— Отец все равно не будет впечатлен.

— Будет, потому что я еще не оказал ему всю помощь, которую мог.

Она взглянула на брата, и редкое чувство благодарности нахлынуло на нее.

— Значит, ты одобряешь его? Действительно?

— Аманда, я три недели провел с ним на арене от рассвета до сумерек. Почему, ради всех святых, я должен был впустую тратить свое драгоценное время на человека, которого не одобряю?

— Ты делал и более глупые вещи, — напомнила она ему.

Он постарался запастись терпением, в то время как она за ним наблюдала. Поджав губы, он очень осторожно заговорил.

— Когда человек умудряется показать мне свой характер за такое короткое время, когда владеет столь малым, что не может спрятаться от самого себя или своих побуждений, я легко могу увидеть, во что он верит, и понять, что он человек, за которого я готов поручиться.

Она заколебалась.

— Николас ненавидит его.

Робин положил руку ей на плечо.

— В отличие от меня, Ник очень сильно озабочен твоим счастьем. Впрочем, и я не смог бы не стал бы стоять в стороне, если бы ты была несчастна.

— Ну, ты и осел, Робин де Пьяже, — едко сказала она. В действительности же у нее на сердце сильно полегчало от его слов. Она, конечно, не привыкла жить в соответствии с мнениями своего брата, но это обнадеживало — знать, что он не настроен против человека, которого она полюбила.

— Какая же ты любящая девочка, — с улыбкой сказал он. — Джейк, несомненно, с большим удовольствием предвкушает дальнейшую жизнь с таким нежным созданием.

— И он ее получит, — пробормотала она. Приняв свой меч от Кристофера, она замерла, взглянув на Робина. — Скажи мне, что он не отправился в Лондон пешком.

Робин открыл было рот, но затем остановился и покачал головой.

— Аманда, он загадочный человек, и больше я тебе ничего не скажу. Думаю, в этом случае тебе следует просто поверить ему.

— Храните меня святые.

— Да, тебе действительно понадобится их помощь. И в конце, полагаю, ты намного больше меня узнаешь о Джексоне Александре Килчурне. — Он тряхнул головой. — Джейк. Нам следует найти для него другой титул, чем этот. Едва ли этот звучит современно.

— У него шотландские предки, — заметила Аманда. — И ты прекрасно знаешь, сколько странностей приходит с севера.

— Это так, — согласился Робин, беря свой меч и наставляя на нее в дружеской манере. — Давай займемся делом. Осмелюсь предположить, что нам обоим нужно отвлечься.

К сожалению, отвлечься на арене на довольно продолжительное время не получилось, потому что она, в отличие от Джейка, не желала доводить себя до изнеможения. Она запросила перемирия в полдень и, передав меч Кристоферу, направилась в дом для заслуженного отдыха. Стащив ломоть хлеба и бутыль вина с главного стола, Аманда направилась вверх, не обращая внимания на протесты и вопросы младших парней и Майлза.

Она достигла солара матери и обнаружила там свою невестку, пришедшую раньше нее. Энн оторвала взгляд от шитья и улыбнулась.

— Победивший герой вернулся, — сказала она.

— Ха, — фыркнула в ответ Аманда. — Скорее изможденный. — Она опустилась на стул напротив Энн и откинула голову назад, закрывая глаза. — Такое ощущение, что смогу проспать две недели подряд.

— Почему бы нет?

Аманда открыла глаза.

— Я боюсь, что, если усну, он не вернется.

Энн улыбнулась.

— Он вернется. Робин так думает.

— Он тебе ничего не говорил? Что-нибудь о своем последнем разговоре с Джейком?

— Нет, — сказала Энн. — Ты знаешь, Робин не из тех, кто хранит секреты, по крайней мере, от меня. Но он больше ничего не сказал, когда вернулся домой, а его молчание этим утром означает, что он и не собирается это делать.

— Предполагаю, он не передумает, — угрюмо сказала Аманда.

— Нет, сестренка, — Энн на некоторое время замолкла. — Мне жаль, Аманда. Думаю, тебе остается только верить, что Джейк тебя любит и что он вернется.

— За исключением того, что он просто проводил со мной время, — мрачно заметила Аманда.

Энн рассмеялась, и по какой-то причине ее смех был так же красив, как и солнечный свет, пробивавшийся сквозь тучи.

— Аманда, как бы он смог круглые сутки выносить пытки Робина, насмешки младших и свирепые взгляды Николаса, если бы у него не было иной цели, кроме как попусту растрачивать свои дни рядом с тобой?

— Пожалуй, так, — тихо сказала Аманда.

— Кроме того, я видела, как он смотрит на тебя. — Энн обнадеживающе улыбнулась. — Его не так трудно прочитать, как Робина до того, пока я не стала его женой.

— Робин все еще невыносим, — злобно сказала Аманда. — Я поражена, Энн, и не понимаю, как ты можешь выносить его.

Энн невозмутимо улыбнулась.

— Знаешь, ты очень похожа на него.

— Только не я!

— Да, ты, — сказала Энн. — Вы оба буйствуете, чтобы скрыть свои истинные, нежные чувства. Ведь так намного легче, чем показывать их.

— Легче? — Спросила Аманда. — Я бы сказала, более пугающе.

— И это тоже, — согласилась Энн. Она продолжила шить с довольным выражением лица, периодически поглядывая на Филиппа, который заснул в ворохе одеял на полу около ее ног.

Аманда завидовала ей, ее покою, но Энн определенно заслужила его. Она заслуживала этого снова и снова, каждый день, на основании всего лишь того факта, что вышла замуж, бедная женщина, за Робина из Артана Аманда удивлялась, как она справляется с ним. Любовь, несомненно, творит чудеса.

Она думала про это весь остаток дня, радуясь возможности просто сидеть рядом с Энн и смотреть, как та работает. Энн предлагала и ей заняться штопкой, но Аманда вежливо отказалась. Никто не хотел, чтобы она штопала их вещи. Ее навыки лежат в области стратегии и тактики.

Определенно, она обладала мужскими достоинствами.

Она хлопнула руками по коленям и поднялась.

— Мне нужен свежий воздух.

Энн рассмеялась.

— Как я уже говорила, ты должна перестать так много думать.

— Должна. Но это не помогает. Я собираюсь прогуляться по крыше. Возможно, морской ветер вдует хоть сколько-нибудь здравого смысла в мою бедную пустую голову.

— Ты спустишься к ужину?

Аманда покачала головой, направляясь к двери.

— Скорее всего, нет. Я стяну что-нибудь с кухни позднее. У меня нет желания разговаривать с кем бы то ни было, и я не в состоянии притворяться радостной.

— Как хочешь.

Аманда покинула солар и направилась на крышу отцовского замка, стараясь не вспоминать последний раз, который был всего лишь вчера утром, когда она стояла здесь и смотрела, как Робин и Джейк уезжали из деревни. Она наблюдала за ними до тех пор, пока не смогла их больше видеть.

Или, точнее говоря, она, возможно, была бы в состоянии видеть их и дольше, если бы не ослепла от слез.

Она выбрала другую часть крыши, ту, которая выходила на море, и обругала саму себя за то, что распустила дурацкие сопли. Он был обыкновенным мужчиной. Она знала многих из них и никогда не находила хоть одного, достойного ее слез. Джейк не являлся исключением. Он, возможно, начал забывать о ней где-то между Артаном и Йорком и окончательно забудет к тому времени, когда достигнет Лондона.

Кроме того, он был простым торговцем. Он продавал товары, чтобы заработать себе на хлеб. Вероятно, во время своего путешествия он провел несколько ужасных месяцев на море с небольшим количеством еды и отсутствием подходящего места для сна, но теперь он мог рассчитывать на многочисленные драгоценности, чтобы вернуться в Лондон и делать с ними все, что ему заблагорассудится.

Она вздохнула. Проклятье. Теперь она будет не в состоянии смотреть также и на море.

— Как поживаешь?

От удивления она чуть не упала с парапета, но не из-за голоса, а из-за того, кому он принадлежал. Она вытерла рукавом мокрые от слез щеки, а затем взглянула на брата.

— Довольно хорошо, — сказала она. — А ты?

Николас на секунду или две замер, а потом кивнул.

— Тоже хорошо, наверное.

Она стояла рядом с ним в тишине в течение довольно долгого времени. Казалось, у него, как и у нее, не было особого желания разговаривать, но она полагала, что это являлось, скорее, просто мужской привычкой. Наконец, она вздохнула и взглянула на него.

— Ты был невероятно противным с тех пор, как вернулся.

— Моя крыша все еще протекает.

— Понимаю.

Она умолкла.

Он тоже.

А затем он сказал.

— Он уехал.

— Уехал.

Николас сделал глубокий вдох.

— Я вел себя дурно, Аманда. Прости меня.

Она покачала головой. Ей не хотелось обсуждать это или что-либо еще серьезное со своим братом. Поэтому она обняла его за талию и, положив голову ему на плечо, вздохнула.

— Пожалуйста, не говори об этом. Не говори ни о чем, если в твоей душе есть хоть какое-то сожаление.

— Аманда…

— Николас, пожалуйста, — тихо сказала она. — Пожалуйста.

Он вздохнул и обхватил рукой ее плечо.

— Как пожелаешь, — несколько мгновений он молчал, — как пожелаешь, — мягко добавил он.

Аманда не думала, что ее судьба могла стать хуже. Бесконечные поклонники, которые были неподходящими. Человек, с которым она будет вынуждена прожить свою дальнейшую жизнь только потому, что не способна иметь ничего другого? А сейчас мужчина, которого она могла бы полюбить и, как полагала, очень сильно, покинул ее, дав лишь обещание вернуться.

Она уставилась теперь уже сухими глазами на море и постаралась позволить непрекращающемуся реву успокоить ее.

Неудивительно, что ей не удалось.