Сани стояла в ванной и смотрела на себя в зеркало. Бледная. Путешествия во времени явно не идут человеку на пользу. Или бледность от нехватки сна. Ночь застигла Сани прежде, чем она достала пижаму и один из пледов Камерона, который взяла с собой. Она легла в постель, но сон не шел к ней.

А если и закрывала глаза, все становилось еще хуже. Каждый раз она видела Камерона. Его склоненную голову в театре, просто поглаживающего ее руку, словно он старался запомнить ощущение. Ей запомнилось выражение его лица, когда она рассказывала о Брейке. И она была не в состоянии забыть, каково это, находиться в его объятиях, когда он уже знает, кто ты и что для него значила.

Неудивительно, что она ворочалась в постели до рассвета.

Саншайн встала, приняла душ, оделась и задрожала. Если у нее есть хоть какой-то здравый смысл, она заставит себя пройти со своим сломанным чемоданом через вестибюль и направится к ближайшей станции метро. Но с тех пор как она опрометчиво потеряла остатки рассудка в Шотландии, она провела последний час, постоянно возвращаясь в ванну посмотреть: вдруг она выглядит не так подавлено.

Зазвонил телефон, испугав ее. Она глубоко вдохнула и пошла его искать, задержав секунду или две руку на трубке, прежде чем ответить:

— Алло.

— Слишком рано?

Ей пришлось закрыть глаза. Даже звук его голоса в телефоне разрывал ее бедное сердце.

— Нет, я проснулась.

— Ты готова стать вместе со мной простолюдинкой?

Она проглотила ком в горле.

— Отказываться слишком поздно?

— Точно. Яви свою красоту в вестибюле, женщина, и убедись что ты в удобной обуви. Мы сегодня будем туристами. И поторопись. Твое время все еще мое.

— Хорошо, — она отключилась и бросила трубку. Сани хотела напомнить себе, что она дура, если соглашается с его планами, но она не была дурой.

Правда была в том, что она никогда раньше, да и никогда после этого уже не встретит кого-то похожего на Камерона. Ночью она могла легко уехать в аэропорт, но не сделала этого. Глубоко внутри Саншайн хотела, чтобы у нее был еще один день, чтобы запомнить, каково это, быть с Камероном в двадцать первом веке.

Воспоминания будут согревать ее по ночам еще много лет спустя.

Она пыталась воскресить в памяти недостатки Камерона, которые вчера перечисляла Эмили, пока та расчесывала ее волосы, но не могла. Ее не особо волновало, что он слишком много работал, но совсем другое дело, что он постоянно раздражался, когда кто-то задавал личные вопросы, и, то, что он был совершенно не способен выбрать невесту поприличнее. А Эмили дотошно перечисляла все достоинства Камерона, многие из которых Сани уже знала сама.

Она хотела понять, почему Эмили так стремилась разрекламировать Камерона перед ней, но не решилась спросить.

Еще она не решилась сказать ей, что не надо было его рекламировать, ее сердце уже его выбрало.

Она оставила свой багаж и стала думать о том, что узнала от Эмили.

Саншайн услышала, наряду с громадным списком добродетелей Камерона, что Эмили была внучкой миссис Гиз и знала Камерона с тех пор, как он приехал с больницы. И она работала на него в течение шести лет девочкой на побегушках.

О, и еще она никогда с ним не спала.

Саншайн предположила, что могла прожить и не зная этого. Она умоляла Эмили не рассказывать ей о всех его женщинах. Та лишь пожала плечами и уведомила ее, что список будет очень коротким.

Сани вошла в лифт с несколькими разодетыми в пух и прах людьми. Осмотрев ее и выразив свое презрение, они больше не уделяли ей внимание. Причина номер 357, почему ей не следует связываться с Робертом Френсисом Камероном — она не могла жить в его мире.

Сани стала думать о лугах высокогорья, и удивилась, поняв, что это помогает. Она вышла из лифта следом за парой, пересекла вестибюль и заметила, что женщина одарила Камерона долгим взглядом, который он совершенно не заметил. Он, прислонившись к стойке рессэпшена и сложив руки на груди, смотрел на нее.

Это так помогало.

Кам выглядел точно, как тем утром, когда она увидела его стоящим под пологом леса и поджидающим ее. Не хватало только того жеста пальцем, каким он подзывал ее. Саншайн глубоко вздохнула, потеснив бабочек, у которых не было никаких дел в ее животе, напомнила себе, что он не ее, и подошла к нему.

— С добрым утром, Саншайн, — с легкой улыбкой спросил он. — Хорошо спалось?

— Ужасно.

Его улыбка угасла. — Понимаю. — Он оттолкнулся от стойки. — Можешь вздремнуть у меня на руках в каком-нибудь темном уголке. Мы поедем на одном из тех автобусных туров, пока не найдем подходящее местечко.

— А это разумно? — спросила Саншайн.

Камерон взял ее руку и повел ее к двери.

— Да, если смогу тебя не целовать.

Она попыталась изобразить суровый взгляд.

— Прекрати.

Камерон лишь еще раз улыбнулся, на этот раз искреннее и потянул ее за собой на улицу.

Он купил в уличном киоске фруктов и воды на двоих и встал на автобусной остановке. Казалось, он следил, что происходит вокруг них, может он искал фотографов.

А может он искал Пенелопу.

Может никто не заботился о нем, и именно Пенелопа при каждой возможности предупреждала фотографов, чтобы ее щелкнули под руку с Камероном.

В действительности Сани не хотела думать об этом.

— Вот и наш транспорт. Вперед.

Сани вернулась к насущным проблемам, вошла в автобус и прошла на второй этаж. Она прошла к двум местам в самом конце и села у окна. Камерон сел рядом с ней и бросил свой рюкзак ей на колени.

— Держи. Хочу, чтобы у меня руки были свободны.

Сани удивленно посмотрела на него. — Зачем?

— Хочу пофотографировать, — сказал Камерон, расстегивая сумку. Он бросил на нее взгляд из-под бровей. — У тебя довольно пошлые мысли, деточка, для такой…

— Заткнись.

Он рассмеялся, достал фотоаппарат и направил на нее. — Улыбнись, милая.

Сани улыбалась, как могла. Он скривил свои губы, прислонился к ней и сфоткал их вдвоем. Затем сел нормально и улыбнулся.

— Спасибо, что осталась.

— Спасибо, что попросил об этом. — Тихо ответила она. Саншайн смотрела, как он положил фотоаппарат в сумку, развернул карту, которую им дали и стал ее рассматривать. — Не приняла бы тебя за парня, который любит туристические прогулки, — произнесла она на гаэльском. — Ты ведь шотландец и всякое такое.

Он прикрыл их картой как щитом, наклонился и поцеловал ее, так что у нее закатились глаза.

— Туристические карты могут быть очень полезны, — заговорчески прошептал он.

— Прекрати меня целовать.

— Ты серьезно?

Она хотела сказать ему да. Она хотела сказать ему «оставь меня», чтобы он ушел из ее жизни и не оборачивался. Сани знала, если она проведет с ним день, будет его касаться, будет его целовать, почувствует только боль. Она уедет в Сиэтл, а он женится на сварливой бабе, которая не заслуживает его.

Но она жаждала наказания, потому что взяла в руки его лицо, наклонилась и поцеловала. — Ты чертовски уступчив, — пробормотала она в его губы. — Что с тобой случилось?

Он поймал ее выдох, и медленно отпустил. — Я пытаюсь хорошо себя вести, — спокойно сказал он. — Я пытаюсь, если ты можешь такое представить, держать руки подальше от тебя. Я подумал, что держать тебя закрытой в гостиничном номере будет крайне неудачной идеей, так что решил погулять и попытаться быть чертовски вежливым.

Саншайн задрожала. — Я вижу.

— Вот и хорошо.

Сани стала отодвигаться, но он поймал ее раньше и страстно поцеловал. На самом деле, она была полностью уверена, что они пропустили остановку или две, прежде чем он прекратил поцелуй и заглянул в ее штормовые глаза. — Подари мне этот день, Саншайн.

— Ты прибавляешь часы.

— Не думай об этом. Единственная вещь, которая важна сегодня, это то, что сегодня мы есть друг у друга, мы может коснуться друг друга. А завтра мы разойдемся, каждый сам по себе.

Саншайн улыбнулась, хотя это многого ей стоило.

— Все хорошо.

Он отложил карту и снова медленно поцеловал ее, пока она не стала отбиваться.

Не то что бы она сильно сопротивлялась.

К тому времени как он оторвался от нее, Сани практически перестала дышать.

— Прекрати, — произнесла она. — На этот раз, точно прекрати.

— Почему?

— Мне больно, вот почему.

Камерон улыбнулся и вытянул руку из-за ее спины, надел солнцезащитные очки и взял ее руки в свои. Сани смотрела на него секунду. Средневековый лорд в ветровке и в очках от Ray-Ban. Девушка надела собственные очки и уставилась на вид за окном.

После обеда они проехали по мосту к Тауэру и провели день, рассматривая вещи, на которые обычно у нее не было времени. Саншайн не могла сказать, что уделяет им хоть какое-то внимание. Ее глаза были прикованы к Камерону.

День нанес свой удар. Сани была веселой и жизнерадостной, но это было трудно. И она не была уверенна, что продержится еще хоть чуть-чуть. Не помогла даже мысль осмотреть подземную темницу Тауэра с Камероном.

Сейчас у них было не больше надежды, чем в 1375. По крайней мере, у него не было причин спасаться бегством, переносясь в будущее только из-за того, что он был лордом и владел поместьем. Но теперь счастливый случай не вмешается, он не отправится с ней в будущее, и ничто не убережет его от свадьбы через месяц. Пока он сам не захочет убежать от всего этого. А за весь день он ничем не намекнул, что хочет сделать это, и Саншайн знала, что так этого и не скажет.

Камерон взял ее руку.

— Сани?

Она поняла, что их пальцы переплелись, но это не принесло ей покоя. Она пыталась улыбнуться, но у нее так ничего и не получилось. — Камерон, я больше не могу.

Он выпустил ее руку и обнял за плечи.

— Все хорошо. Давай найдем уединенный уголок и поговорим о будущем.

Какое будущее? Хотела спросить она, но не смогла себя заставить. Она просто шла за ним. Камерон сел на скамью у стены, и посадил ее рядом с собой. Сани посмотрела на свою руку в его ладонях, которые поддерживали в ней жизнь и толкнули в безопасное будущее. Она мечтала иметь право держаться за них вечно. Закрыв глаза, Сани положила голову ему на плечо.

Она никогда не забудет его. И не важно, что советовали ей друзья и родственники. Не пройдет ни дня, чтобы она не вспомнила о нем.

Саншайн почувствовала, что он поцеловал ее в волосы и прижался щекой к щеке.

— Все восемь лет с того момента как я очнулся в больнице, я чувствовал… пустоту, — тихо сказал он. — Я искал по всему миру что-то, чтобы избавиться от нее. Искал в залах средневековых крепостей, полных сокровищ, искал в зале заседания совета директоров, искал во власти и силе. Я никогда не думал, что все ответы в моей молодости. А потом я спустился по лестнице фамильного замка МакЛеодов и нашел то, что так долго искал.

Саншайн подняла голову.

— И что это?

— Ты, — просто сказал он. — Я прикоснулся к тебе, и моя жизнь перевернулась с ног на голову. Нет, это было даже раньше. Я коснулся тебя у лавки Тавиша. Ты помнишь?

Саншайн кивнула.

— Ты помог подняться мне, после того как Пенелопа перешагнула через меня. Ты узнал меня? Это было до того, как на следующий вечер ты потянул меня в прошлое.

— И все же я тебя как-то узнал, — размышлял он. — Время странным образом оставляет на тебе свой отпечаток. Странно и жестоко.

Сани посмотрела на их переплетенные руки.

— Врата времени не надежны, Камерон. Джеймс первым тебе это скажет.

— Я не знал, — резко сказал он, — Я не знал, Саншайн. Если бы я знал, я бы никогда…

Сани кивнула, хотя этот жест фактически стоил ей жизни. А что она ожидала? Что его жизнь полностью изменится, потому что он узнал ее? Ему нужна была женщина с богатством, из общества, которая могла ему помочь своими связями…

— Сани.

Она посмотрела на него, но не видела его. Ее глаза были полны слез, она вообще ничего не видела. Ей действительно придется хорошенько поработать, когда приедет в Сиэтл. Йога несколько часов в день. Много чая. Может даже почистит организм. Она определенно потеряла внутреннее равновесие.

— Сани, посмотри на меня.

— Я не могу, — сказала она, чуть всхлипнув.

Он встал, поднял ее на ноги, обнял за плечи и повел ее под укрытие здания. — У меня есть веские причины оставаться с ней помолвленным.

— Камерон, я не порошу бросать ее. Все хорошо.

— Нет. — Он коротко чертыхнулся, затем притянул ее к себе. — Нет, я не могу сейчас изменить ситуацию.

Сани стояла в кольце его рук и чувствовала, как понимание, что это начало конца, поселилось в ее сердце. Но разве она не знала этого утром? Он женится на ком должен, какие бы причины у него для этого ни были, а ей придется продолжать жить своей жизнью.

Ей надо покинуть страну, пока это место ее не убило… в лучшем случае.

— Отвези меня в отель, — сказала она, убирая его руки.

— Сани, пожалуйста, не уходи…

— Камерон, и что будет, если я останусь? Мужчина, который никогда не будет моим? Который никогда не будет делить мою постель? Который никогда не подарит мне ребенка? Который, пригласив меня вечером в общественное место, всегда будет оглядываться?

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но снова закрыл его и запустил руки в волосы, на этот раз в свои.

— Саншайн, есть вещи, которые я не могу тебе открыть…

— Если ты собираешься жениться на ней, тогда расскажешь мне все, что я хочу знать. — Она сделала шаг назад и очень осторожно вытерла слезы. Она не была уверена, что ее тушь водостойкая. Да даже если бы она и была таковой, Сани была убеждена, что растерла ее по щекам. — Я не взяла денег, — сказал она решительно. — Можешь одолжить мне на метро?

Он закрыл глаза. — Саншайн…

— Деньги на метро, милорд, — сказала она оживленно. — Или дайте мне билет на автобус. До гостиницы немного далековато.

Камерон долго мочал, затем медленно выдохнул.

— Можно я провожу тебя? Мы поговорим.

Ее первым порывом было отказать ему, но тут ей пришло в голову, что это может пойти ей на пользу. Прогулка с ним до отеля в очень конкретных выражениях расскажет, что он вне ее досягаемости. Она будет помнить, каково это, стоять рядом с ним и знать, что у тебя нет права держать его за руку, обнимать его или целовать его, пока он не застонет.

Но у нее не было желания снова с ним разговаривать.

Она ушла с ним из Тауэра, молча стояла, пока он ловил такси, и мечтала никогда не соглашаться проводить с ним этот день. Стало только хуже. Она не должна быть удивлена.

Было очень неуютно ехать в такси. Сани сидела рядом с Камероном и мучительно ощущала каждый его вдох. Но не могла его коснуться. Если она это сделает, заплачет как ребенок.

Камерон не двигался. Он молча, сидел рядом и смотрел на нее.

Такси остановилось перед Риц, правда не так скоро как бы ей хотелось, но так как она могла, наконец, закончить свои мучения, Сани не собиралась жаловаться.

— Спасибо, — сказала она, открывая дверь.

Камерон поймал ее за руку.

— У тебя свободный билет. — Проговорил он. — Ты можешь аннулировать его практически перед самым вылетом.

Саншайн смотрела на него, не зная, что сказать? Что не было необходимости беспокоиться? Но его полное страдания лицо, в котором отражались ее собственные чувства, остановило ее.

— Я не хочу, что бы ты уезжала, — тихо сказал он. — Я думал, что смогу смотреть как ты уходишь, но ошибался. Если ты можешь, поверить мне…

Саншайн просто разрывало надвое. Она закрыла глаза.

— Я не могу.

Она вышла из машины, хлопнула дверью и вбежала в отель. Она не обратила внимания на менеджера, который пытался узнать, нужно ли ей что-нибудь, пропустила лифт и побежала по лестнице. Саншайн поднялась на этаж, нашла свой номер и захлопнула за собой дверь.

Она упала на пол и разрыдалась.

На следующее утро Сани сидела на полу на том же месте и смотрела на вещи перед собой.

Ее переполненный чемодан лежал на боку. Она сложила голубое платье и туфли, просто потому, что ей было бы плохо, если бы оставила их здесь. Надела жемчуг под футболку. Она не была уверена, почему сделала именно так, но его было приятно ощущать на своей коже. Он был не очень заметен, и, к тому же, Саншайн была уверена, что жемчужная нить такой длины и такого качества была до смешного дорогой.

Это не имело отношения к тому, что она чувствовала себя так, словно ее обнимал Камерон.

Сани заставила себя задуматься над другим. К тому же была еще горка коробок с той обувью, которая ей не подошла. На одной из коробок была записка с номером Эмили, так что швейцар мог позвонить, она бы приехала и забрала их.

На столе перед ней в изящной вазе стояли цветы, которые принесли спустя пять минут после того, как она успокоилась. Она взяла их, положила на стол и заставила себя прочитать карточку.

«Прости. Кам»

Час спустя, принесли маленькую коробочку с бумажником внутри. В бумажнике было 2,5 тысячи банкнотами по 50 фунтов и записка.

«Пожалуйста, не трать их на такси до аэропорта.»

Полчаса спустя, принесли еще одну коробку, в которой была лаванда, и коробочка с травяным чаем, который гарантировал хороший сон. Записки не было. Саншайн решила, что он сдался. Он не позвонил, хотя она не могла его винить в том, что он не беспокоился. Она не ответила бы.

Коробочка, которую она еще не открывала, лежала перед ней. Ее принесли рано утром. Сани рассматривала ее час, не в состоянии заставить себя открыть ее и посмотреть, что внутри.

Все же ее любопытство взяло верх над горем, с которым она боролась всю ночь.

Саншайн сняла громадный зеленый бант, развязала ленту, открыла крышку и заглянула внутрь.

Там в белой упаковочной бумаге лежал отвратительно розовый телефон. Сани взяла его и стала рассматривать. Он был так далек от цвета, который выбрала бы она, что Саншайн едва верила в то, что его прислал Камерон. Она нашла записку.

Саншайн.

Это радиотелефон. Работает в любой точке земли. Если я тебе понадоблюсь, позвони мне из Сиэтла, или где бы ты ни была, и я брошу все и примчусь к тебе.

Люблю.

Кам.

P.S. Прошу, останься. Прошу, поверь мне и останься.

Саншайн закрыла лицо руками и заплакала.

Мне нравится слышать это имя, от кого-то кто меня любит.

Она, наконец, встала, отчасти из-за того, что надо было искать бумажные платки, и отчасти потому что надо было двигаться. Она высморкалась и пошла из одного конца номера в другой, в спальню и обратно.

Он собирался жениться на Пенелопе Айнсворт. И неважно, что он говорил. Неважно, как много раз он просил ее остаться. Реальность разочаровывала ее, каждый раз, когда она заглядывала фактам в лицо. Даже если бы она затащила его в постель, то не могла бы там удержать.

Саншайн посмотрела на записку в своей руке.

Прошу, поверь мне и останься.

И что, черт побери, это должно значить?

Поверить, что он сможет вырываться в Шотландию чаще, чем раз в полгода, чтобы навещать ее?

Саншайн прошла через комнату, взяла чемодан, положила руку на дверь, но не смогла ее открыть.

Если она сядет на этот самолет в Сиэтл, она никогда больше его не увидит. Она не могла просто уйти и ждать, последует ли он за ней. Но это казалось слишком наивным даже для нее. Она уйдет из его жизни и больше никогда не увидит, как путается солнце в его волосах, никогда не увидит тепла его улыбки, никогда не задрожит от вкуса его губ.

Мысль о том, что она больше никогда его не увидит, была такой ужасной, что у нее перехватило дыхание.

Она поставила чемодан, он был тяжелый. Это привело ее к мысли о том, что когда она увидела его вчера, Камерон выглядел просто жутко. Так жутко, что даже Эмили заметила.

Что она подразумевала под «еще одним» нападением?

Тогда Сани не обратила на это внимания. Камерон сказал, что попал в ситуацию, из которой не мог выбраться. Почему? Если он не любит Пенелопу, почему он просто ее не бросит? Он сказал, что у него была веская причина оставаться помолвленным с ней, но что же это за причина? С Джил это был долг вырастить детей своего брата. Но сейчас у него определенно не было такого долга.

Другой вопрос, который никогда не имел смысла, почему свадьба так скоро? Она считала, что Пенелопа хотела бы оттянуть этот момент, так ее бы дольше фотографировали для журналов с Камероном под ручку. Ей так нужны деньги Камерона, или было что-то серьезнее? Камерон имел дело с намного менее приятными людьми. Она видела фото с братом Пенелопы, Натаном, и его бездушные глаза испугали ее даже на фото. Если люди, которые, как предполагалось, принимали Камерона в семью, были настолько отвратительные, с чем же тогда ему еще приходится сталкиваться?

Не было ничего удивительного, что он был благодарен за тот островок уюта рядом с ней.

Она посмотрела на разбросанные на полу вещи, вздохнула и взъерошила руками волосы. Запихнув записку Камерона в кармашек, Сани положила телефон в карман пиджака. Сложила подушку на кресло, чай на столик, достала кошелек из кармана, посмотрела на него и положила обратно.

Мелочь на такси. Ну-ну.

Она стояла в центре роскошного номера, окруженная подарками от мужчины, который умолял ее остаться, несмотря на все, и чувствовала себя еще хуже, чем раньше. По крайней мере, у нее были люди, которым она могла верить. Сани предположила, что у Камерона не было ни кого. За многие годы у него не было ни одного человека, которому он мог рассказать свои самые большие секреты. И если она уйдет, у него не будет даже ее. Неудивительно, что он так хотел, чтобы она осталась.

Хотя она и считала, что не только из-за этого.

Сани отбросила эту мысль, подняла свой чемодан, и, прежде чем подумала о своем решении лучше, развернулась и закрыла за собой дверь в роскошный номер.

Она должна уйти.

Она просто должна.