— Кендрик?

Женевьева заглянула в его кабинет. Пусто. Она зашла в комнату и закрыла за собой дверь. Для паники пока причины не было — только потому что она проснулась и не нашла рядом своего мужа. Может быть, он совершал конную прогулку. С тех пор, как он вернулся в мир живых, у него не было на это времени, а она знала, как ему не терпелось снова оказаться в седле.

Она прошла в малую комнату и села за стол. Откинувшись на спинку кресла, она посмотрела на его фамильный портрет. Какими счастливыми они выглядели! А леди Анна смотрела с портрета так умиротворенно, несмотря на то, что лорд Робин выглядел таким же сладострастником, как и его сын. Женевьева почувствовала себя неуютно, щеки ее окрасил румянец. Как леди Анне удавалось справляться с … этим?

Женевьева застонала и уронила голову на стол. Ну что за несчастье! Прошлая ночь должна была пройти совсем по-другому. Она собиралась быть ласковой и любящей, стоически перенести любую боль, лишь бы доставить Кендрику удовольствие. Каким-то образом ситуация вышла у нее из-под контроля.

Все беды начались с того момента, как в ее жизнь ворвалась реальность. Она не смогла смириться с фактом, что Кендрик стал настоящим мужчиной и ожидал от нее того, чего она не могла ему дать. Даже если бы ей удалось поговорить с ним на эту тему, чего ей вовсе не хотелось, у нее не было для этого возможности. У него было так много дел — в основном, он был занят тем, что старался держать в узде Ройса и Назира. Она не гордилась тем, как повела себя в ночь, когда Кендрик разбудил ее от кошмарного сна, но на что он надеялся? Что она тут же вскочит с ним в постель?

Чем больше она думала о физическом аспекте любви, тем больше нервничала. Свадьба была попросту фарсом. Ее губы были так плотно сжаты, что ей едва удалось внятно произнести слово «Да». А то, что случилось вчера ночью! Она чувствовала, что распадается на кусочки — а это было не совсем то, чего ожидал Кендрик от свадебной ночи. Для нее это тоже не явилось осуществлением заветной мечты. Если бы только у них в запасе было чуть больше времени, хотя бы несколько дней, чтобы начать что-то совсем новое — как у всех нормальных людей, которые сначала встречаются, затем постепенно сближаются друг с другом, учатся интимности, а не бросаются друг на друга после нескольких слов, произнесенных священником.

К несчастью, у них совсем не было времени. Ей надо взять себя в руки, чтобы не выглядеть испуганным ребенком. Ведь она замужняя женщина, черт возьми. И она любит Кендрика. Заниматься с ним любовью — это должно быть чем-то необыкновенным.

Она пришла к еще одному ошеломляющему выводу после того, как ей приснился кошмар, будто бы Кендрик снова стал призраком.

Никто не отнял ее мечту. Наоборот, она стала явью. Кендрик, ее обожаемый рыцарь, стал реальностью. И впервые после того, как свершилось это чудо, он была по-настоящему счастлива.

Она хотела, чтобы он знал об этом. Сей же час. Она встала из-за стола, махнула рукой на прощанье его семье, и покинула комнату. Может быть, он был внизу, на кухне, и готовил себе легкую закуску? Если мужчины и любят что-то на самом деле, то это хорошо поесть.

На кухне никого не было. Так же, как и в большом зале. Женевьева почувствовала, как ее прошибает холодный пот. Невозможно, чтобы с ним что-нибудь случилось. О нет, только не сейчас, когда она наконец пришла в себя и осознала, как сильно его любит.

Она проверила остальные спальни. Ничего. Она даже подошла к двери, которую несколько раз пробовала открыть. Дверь эта вела в комнату, которую она видела лишь раз. Комнату закрыли перед Рождеством, и с тех пор, особенно по ночам, оттуда доносились странные звуки. Выспросить что-либо у Кендрика было еще труднее, чем у Уорсингтона. Она постояла под дверью, стуча и зовя Кендрика по имени.

Никто ей не ответил.

Ну что ж, это было уже не смешно. Она подбежала к входным дверям, открыла их и сбежала вниз по лестнице. На дворе царил леденящий холод; не обращая на него внимания, она направилась в конюшню. Только кони. Не было даже конюхов, чтобы задать им вопросы. Она уселась на куче соломы, готовая через минуту расплакаться. Это было просто невозможно! Неужели она получила Кендрика лишь затем, чтобы выйти за него замуж, оттолкнуть его в свадебную ночь и затем вовсе потерять?

Она не могла в это поверить. Должно быть какое-то другое объяснение. Может, он направился в деревню за покупками? Наверное, он оставил ей записку, а она была слишком расстроена, чтобы найти ее и прочитать.

Когда она вошла в холл, зазвонил телефон. Она побежала на кухню, где стоял переносной телефонный аппарат. Подставка лежала на столе, а трубки на месте не было. Ориентируясь на звук, она прошла в кладовую. На полках не было ничего, кроме съестных припасов.

Ага! Она засунула руку в кипу полотенец, и вытащила телефонную трубку.

— Алло? — отозвалась она, почти не дыша.

— Э, леди Сикерк, это Джонни. С внешних ворот.

Женевьева застыла. Прекрасно. Еще одни головорезы у ворот.

— Да? Что случилось?

— Миледи, вы не поверите…

Просто чудесно. Наверное, на этот раз они прибыли на танке. У нее зачесались руки вывесить белый флаг.

— У ворот стоит какой-то человек на коне.

На коне?

— На коне? — вслух спросила она.

— Да, миледи. И весь закован в броню.

Женевьева прижала руку к груди: сердце билось, как сумасшедшее.

— Ну хорошо, что ж ты не спросишь, кто он такой?

Джонни закрыл рукой телефонную трубку, видимо, чтобы задать вопрос. После минутной тишины, в трубке снова зазвучал его голос.

— Миледи, он говорит, что приехал, чтобы ухаживать за прекрасной дамой, и не мое это дело, кто он такой.

Женевьева почувствовала огромное облегчение.

— Миледи, мне не хотелось бы испортить вам сюрприз, но мне кажется, что это его светлость. Во всей округе не найдется никого с такой грозной миной. И он пригрозил уволить меня, если я тотчас же не открою ворота.

— В таком случае, — сказала она, чувствуя легкое головокружение, — впусти его.

Она медленно опустила телефонную трубку, не нуждаясь в том, чтобы слушать о дальнейших действиях Кендрика. Чтоб его черти взяли, он подсмотрел ее мечты в тот первый раз, когда она коснулась его рукой. А ведь делал вид, что спит! Мимолетное чувство обиды тут же сменилось чувством большого удовольствия. Значит, он приехал с ней повидаться, как это было принято в его времена.

Платье. Ей надо надеть платье. Она пронеслась через кухню, большой зал, вверх по лестнице и вниз по коридору в свою спальню. Аделаида в качестве свадебного подарка преподнесла ей средневековое платье. Женевьева знала, что у нее времени в обрез, чтобы самой натянуть платье, и все же она попытается. Может, ей повезет, Кендрик будет ехать потихоньку, и она успеет как раз вовремя.

Платье было простого фасона, облегающее. Женевьева застегнула кожаный пояс, опустив его низко на бедра, как это выглядело на старинных картинах. Времени не хватало на то, чтобы накрыть чем-нибудь волосы, все равно Кендрик сорвет это у нее с головы.

Туфли. Черт, куда подевались ее туфли? Она лихорадочно разбрасывала вещи в поисках туфелек от Аделаиды, но безрезультатно. Тогда она вытащила первые попавшиеся.

Ее розовые комнатные тапочки.

Ну что ж, их и так не будет видно. Она сунула в них ноги, и спотыкаясь, побежала в большой зал. Пожалуйста, пускай он едет помедленней, мысленно взмолилась она. Ей хотелось стоять наверху лестницы, когда он въедет во двор.

Задыхаясь, она очутилась перед дверями. Вздохнув еще раз, она открыла двери и выглянула наружу. Решетка внутренних ворот как раз поднялась, и во двор въехал одинокий всадник. Женевьева закрыла за собой дверь и приняла соответствующую позу наверху лестницы.

Это был Кендрик. Капюшон кольчуги он опустил назад, освободив свои длинные темные волосы. Она легко распознала серый плащ с вышитым на нем черным львом. Она никогда бы не перепутала этот герб ни с каким другим из-за необычного цвета львиных глаз. Солнце сверкало на клинке меча, отражаясь в изумруде на его рукояти. Женевьева с трудом проглотила слюну. Каким чудом любая женщина могла ему воспротивиться? При мысли о том, как ужасно она вела себя вчера ночью, ей стало не по себе. Скорее всего, она пустила коту под хвост самую восхитительную ночь своей жизни.

Кендрик остановился у подножия лестницы и посмотрел на нее. На секунду ей почудилось, что он снова лишился памяти. Затем на его губах заиграла легкая улыбка. Он поднял руку и подозвал ее пальцем.

На трясущихся ногах она спустилась с лестницы и остановилась возле коня.

— До меня донеслись слухи, что миледи донимает стадо драконов, которых следует порубить на куски. Я прибыл, чтобы с ними сразиться.

Она улыбнулась.

— Их несколько, отважный рыцарь, и мне кажется, потребуется довольно много времени, чтобы с ними справиться. Может, вы соблаговолите остаться здесь подольше?

— Да, соблаговолю.

Он не двинулся с места.

— Может, нам скрепить договор пожатием руки?

— Хотелось бы чего-нибудь менее интимного.

Милый Кендрик.

— Что скажете на поцелуй?

Он бросил на нее грозный взгляд.

— Да, это сгодится. Иди ко мне, девушка. Я не буду спускаться с лошади, чтобы гоняться за тобой.

Он подал ей руку. Она приняла ее, подняла юбки и забралась наверх, упираясь на его стопу. Он подтянул ее в седло и обнял. Женевьева уткнулась лицом в его волосы.

— Прости меня, — шепнула она. — За вчерашнюю ночь.

Он отстранился, чтобы взглянуть на нее.

— Мы ведь не знаем друг друга настолько хорошо, чтобы стать любовниками, верно?

Она медленно покачала головой.

— Ну что ж, тогда мы и этим займемся. — Он нежно прикоснулся губами к ее лбу. — Я заведу жеребца в конюшню и после зайду в дом.

— Я пойду с тобой, — вызвалась она.

Он криво усмехнулся.

— Значит, ты скучала по мне утром?

— Очень.

Он развернул коня и цокнул языком. Женевьева крепко обняла его за шею.

— Мы не едем галопом, дорогая.

— Нет, но мы очень далеки от земли.

— А я-то думал, ты так крепко меня обнимаешь, чтобы я не сбежал.

— Кендрик, тебе никто не говорил, что ты напрашиваешься на комплименты?

— Это неправда.

— Правда. Причем, постоянно. Неужели я так скупа на них? — Она взглянула в его бледно-зеленые глаза и застонала. — О нет, только не делай такого жалостливого лица. Я говорю тебе больше комплиментов, чем нужно.

— Рыцарю никогда не достаточно слов одобрения с уст его дамы, — торжественно провозгласил Кендрик.

Как только они достигли конюшни, он соскочил с коня, протянул ей руки и внезапно застыл. Поднеся вверх подол платья, он вволю налюбовался видом розовых тапочек. Затем широко ей улыбнулся.

— Моя жена, что за шик…

Его жена. Может, это из-за того, что специально для нее он надел тяжеленную кольчугу, а может, виной всему была его чудесная улыбка с ямочкой на щеке, в любом случае, он так ее разоружил, что она послала ему сверкающую улыбку.

— Я спешила.

Он потянул ее за большой палец на ноге.

— На встречу с кем-то, кого я знаю?

— Ты опять напрашиваешься на комплименты.

— Ничего не могу поделать. — Он потянул ее вниз, в свои объятия. — Ты можешь сесть вот на эту кучу соломы и любоваться тем, как я буду ухаживать за лошадью. И держи ноги вверху, чтобы тапочки не промокли.

Женевьева чувствовала себя так, как будто перенеслась на многие века назад. Пространство вокруг нее заполнилось звоном кольчуги и скрипом кожи, стуком копыт и лошадиным фырканьем, шепотом Кендрика, говорящим со своим конем по-французски. Родным языком ее мужа был норманнский французский язык, до чего это странно! Ей вдруг захотелось, чтобы границы временного пространства стали настолько тонкими, чтобы они очутились в его времени. Что, если бы он по-настоящему был ее рыцарем? И ее безопасность, даже сама жизнь зависела от его воинского мастерства?

Как бы она чувствовала себя, направляясь с ним в Артейн, чтобы познакомиться с его семьей? Приняли бы ее родители Кендрика, или они желали бы для него другой невесты? Ей очень хотелось попросить свозить ее туда в любом случае, чтобы посмотреть места, где он вырос. К сожалению, от его родового замка, наверное, не осталось ничего общего с тем, из Средних Веков. Для него было бы очень болезненно лицезреть все эти перемены.

— Женевьева?

Она посмотрела на него и почти перестала дышать. Дело было не в том, что она не могла никак свыкнуться с его красотой и прекрасной осанкой. С этим она освоилась. Или привыкнуть к его ослепительной сексуальной улыбке. Нет, не это отняло у нее дыхание. А может, все эти причины вместе взятые.

Этот мужчина принадлежал ей. И он хотел за ней ухаживать.

Кендрик медленно подошел к ней, обнял и окинул притворно грозным взором.

— Я голоден, барышня.

Она обняла его за шею.

— Да? А что ты добудешь нам на обед?

— Я накромсаю парочку стейков из холодильника.

— Ты так отважен.

— Ах, комплимент, — вздохнул он, выглядя очень довольным. — Я думаю, их будет больше. Наверное, когда я буду воевать с холодильником при помощи своего меча. Моя доблесть в битвах всегда щедро восхвалялась.

Она улыбнулась и поцеловала его в щеку.

— Я приготовлю ужин. Сомневаюсь, что у тебя остались силы после всех этих начинаний.

Он проворчал что-то под носом и двинулся к замку.

Кендрик с вытянутыми перед собой ногами сидел у длинного кухонного стола и наблюдал, как его жена сновала по кухне в средневековом платье и смешных домашних тапочках. Внезапно его охватил такой наплыв чувств, что он не сдержался, схватил ее в объятия и крепко поцеловал.

— Ты просто восхитительна, — расплылся он в широкой улыбке.

Она рассмеялась.

— Почему?

— Потому что это правда.

Он быстро ее поцеловал, развернул обратно и снова уселся на свое место. Женевьева приложила руку ко лбу, наверное, чтобы голова не кружилась, и бросила на него взгляд через плечо.

— С тобой все в порядке?

Он улыбнулся и кивнул. Больше всего на свете ему хотелось встать и целовать ее до потери сознания. Вместо этого она остался на месте. Он не собирался совершать ту же самую ошибку. Он будет ухаживать за Женевьевой де Пьяже всеми возможными способами, но не дотронется до нее, пока она не сделает этого первой. Может, у него уйдет месяц на то, чтобы завлечь ее в постель, что ж, он подождет. Если она по своей воле примет его, неважно, сколько на это потребуется времени.

С божьей помощью он выдержит это испытание.

Он устроился в кресле поудобнее и решил, что до сих пор все шло как нельзя лучше. Прошел всего час, как он подсадил ее на своего коня, и с тех пор Женевьева смеялась чаще, чем за всю прошлую неделю. Он валял дурака, атакуя мечом сначала холодильник, потом микроволновку, пока не огласил, что неприятель сдался. Женевьева чуть не плакала от смеха. Господи, да он бы воевал со всей бытовой техникой, если бы ее эта забавляло.

Он поднял руки вверх, чтобы потянуться, и почувствовал, что не может. Боже, когда в последний раз он забыл, что носит на себе кольчугу? Даже в Крестовом походе она не была частью его самого. Он встал и подошел к жене.

— Ты позволишь оставить тебя на минуту? — вежливо спросил он. — После сегодняшних героических деяний на кухне мне необходимо размяться, а кольчуга страшно меня сковывает.

Она только улыбнулась в ответ. Отсутствие реакции с ее стороны порадовало Кендрика. По крайней мере, она не ждет, что он вернется назад голый и возьмет ее силой на столе. Покидая кухню, он задумчиво почесывал подбородок. Это была прекрасная мысль. Может, через несколько месяцев Женевьева на это согласится. Конечно, Уорсингтона снова придется отправить в отпуск, чтобы они остались одни, но Кендрик чувствовал, что старому лису понравится путешествовать, и он не будет протестовать. Да, немного ласк, когда шоколадное мороженое находится под рукой, — это очень хорошая мысль!