Она кивнула и вышла со своей несуразной короной на голове. Кендрик прыснул со смеху. Смешной она выглядела или нет, его жена оставалась чудесной. Посмеиваясь, он убрался на кухне с такой сноровкой, что Уорсингтон был бы им весьма доволен; затем он прошел в библиотеку. Разжег огонь в камине и уселся на диване, наслаждаясь минутой покоя и стараясь представить все те восхитительные вещи, которые его жена могла от него потребовать. Он помолился про себя, чтобы это требовало его долгого личного внимания. Может, она захочет, чтобы он расчесал ей волосы. А затем помассировал спину. Кто знает, чем все это закончится. Кендрик закрыл глаза и мечтательно улыбнулся. Ах, этот вечер мог закончиться как нельзя лучше.

Дверь за ним захлопнулась с тихим щелчком. Он не пошевелился. Еще немного стратегического планирования, и тогда он бросится на свою добычу. Если повезет, Женевьева и опомниться не успеет, как он уже будет держать ее в объятиях и дарить счастливые минуты блаженства. Женевьева тихонько кашлянула. Кендрик открыл глаза и взглянул на нее.

Все умные мысли разом его покинули.

Святые угодники, перед ним было прекрасное видение. Где ей удалось купить это воздушное одеяние — если можно так назвать эту вещицу — оставалось тайной, но оно того стоило. Если бы оно было чуть более прозрачным, то выглядело бы совсем как ролик полиэтиленовой пленки на кухне, который каждый раз склеивался таким образом, что Кендрик тратил не меньше часа, чтобы ухватиться за его конец. Что обычно доводило его до бешенства. Каждый раз ему хотелось выкинуть проклятый ролик вон из кухни. О, как же ему хотелось сделать то же самое с одеянием своей жены.

Она подошла ближе к огню.

— Что-то холодно сегодня, — произнесла она низким, хрипловатым голосом.

Кендрик не мог с ней согласиться. Он почувствовал, как его поглотила внезапная огненная волна. Очевидно Женевьева не догадывалась, что огонь камина освещает насквозь все изгибы ее тела. Он поднял глаза на ее лицо, обрамленное густым водопадом волос, и вдруг ему показалось, что она прекрасно осознает, какой эффект создает это заднее освещение. Во рту у него пересохло. С каких это пор его жена превратилась в соблазнительную сирену? Может, косметическая маска тому виной? Нет, вчера вечером она была столь же прекрасна, как и сегодня. Одежда? Нет, дело не в ней. В своей красной пижаме она была такой же притягательной. Что бы это ни было, он хотел лично убедиться, как глубоко проникли эти чудесные метаморфозы. Он протянул ей руку.

— Подойди.

— Нет.

Он нахмурился. Не такого ответа он ожидал.

— Почему?

— У огня теплее.

— Я согрею тебя не хуже, миледи. Клянусь.

— Милорд, видно, ты забыл наш уговор.

— Какой уговор?

Святые небеса, она совсем заледенеет в этом одеянии. Если бы она подошла чуточку ближе…

— Кендрик, сегодня вечером ты находишься полностью в моей власти. Или ты уже забыл?

Он с трудом проглотил слюну. Конечно же, она не подвергнет его пыткам. А с другой стороны, почему бы и нет? Разве всю прошедшую неделю он не поступал с ней точно так же?

— Женевьева, прошу тебя, сжалься надо мной.

— Я подумаю над этим. Позже.

Она повернулась и направилась к книжным полкам. Кендрик вскочил на ноги и преградил ей путь.

— Женевьева.

Она прошла мимо него. Он попытался перехватить ее возле дивана, но она просто обошла его. Он последовал за ней до письменного стола, стоявшего по левую сторону от камина. Женевьева потянулась за ручкой. Имитируя полет, Кендрик плавным движением заскользил по поверхности стола и улегся сверху стопочки писчей бумаги.

— Ты мог поломать стол, — проворчала она.

— Ага, и с радостью живо бы его починил.

Скрестив руки на груди и склонив голову набок, она смерила его долгим взглядом.

— Что-то ты не больно слушаешься, Кендрик.

— Я виноват. Накажи меня долгим страстным поцелуем.

Уголок ее губ дрогнул.

— Самое лучшее наказание для тебя — это отсутствие всякого интереса к твоей персоне.

— Нет, любимая, я просто обожаю, когда меня игнорируют. Кому, как не тебе, знать об этом. Уж лучше ты обрати на меня внимание. И очень пристальное. От одной только мысли о твоем пронизывающем взгляде меня бросает в дрожь.

Он с надеждой вперил в нее взгляд, легонько кивая головой. Но она не поддалась на его уловку и не кивнула в ответ. Проклятье, подумал он, куда подевался весь его стратегический план пробуждения в ней дикой страсти?

Она протянула руку и пальцем зацепила воротник его рубашки.

— Ты обещал мне повиноваться, Кендрик.

— Ну да.

Может, она прикажет ему тотчас раздеться?

— И ты согласился сделать все, о чем бы я ни попросила. Абсолютно все.

— Да, это правда.

— В таком случае я запрещаю тебе ко мне прикасаться.

У него вытянулось лицо. Значит, все его надежды пошли прахом! Он еле сдержался, чтобы не завопить от отчаяния.

— Если тебе этого хочется, — в конце концов выдавил он.

— Да, такова моя воля, — сказала она, ничуть не тронутая его отчаянием. Она отступила от него на шаг и послала ему обворожительную улыбку.

— В американских антикварных магазинах есть отличная поговорка.

— И какая же? — уныло спросил он, потеряв всякий интерес к дальнейшей беседе. Неужели эта женщина не понимает, что только что разбила ему сердце? Ведь его единственное желание — любить ее всем сердцем, доставить наслаждение, полностью ею завладеть и самому отдаться ей всей душой. А она запрещает к ней приблизиться.

— Смотри, но не трогай.

Он поднял глаза и от удивления раскрыл рот. Тонкое, как паутинка, одеяние соскользнуло с плеч Женевьевы и лужицей растеклось у ее ног. Халатик? Неужели нечто настолько воздушное и прозрачное заслуживает хоть какого-то названия? Кендрик продолжал ошалело смотреть на нее, в то время как она встала у него между ног.

— Сядь прямо, Кендрик.

Он выпрямился, стараясь не дрогнуть, пока ее пальчик легко коснулся его шеи. Он задержал дыхание, наблюдая, как она медленно расстегивает его рубашку. Женевьева вытащила ее из-за пояса брюк, расстегнула манжеты и стянула с его плеч. Через минуту рубашка лежала возле халата на полу.

Потом он почувствовал, как ее тонкие пальцы нежно прошлись по его обнаженным плечам. Он посмотрел ей в глаза. В их выражении смешались сомнение и решительность. Так вот в чем дело!

Она пыталась его соблазнить.

Он тут же понял, что она сделает, как только он упадет к ее ногам, умоляя лечь с ним в постель.

Она повернется и уйдет прочь.

Чтоб его черти побрали, Женевьева горела желанием отомстить. Ну что ж, пускай наслаждается своей победой, но она не отойдет дальше, чем на десять шагов. Так как она пока не связала его и не насадила на вертел, он ее схватит, отнесет в постель и будет любить до тех пор, пока у них будут силы двигаться. Месть? Ах, что за сладкое слово!

Пальцы Женевьевы легко скользили по его груди, касаясь шрамов то тут, то там. Руки ее при этом слегка дрожали. Кендрик закрыл глаза и принял страдальческий вид. Женевьева прикасалась к нему. Он стремился к этому всей душой. Он вздохнул, когда она погладила его живот и обхватила сзади за бедра. Ах, Женевьева, только не останавливайся!

Она не остановилась. Ласково провела руками по мускулам плеч, затем дотронулась до его ладоней. Он открыл глаза и увидел, что Женевьева смотрит вниз. Он понял, что именно она там увидела, потому что ее щеки заалели. Он снова закрыл глаза, стараясь и дальше иметь вид страдающей жертвы.

— Тебе, что, нравится? — спросила она с подозрением.

— Это пытка. Настоящее мучение.

Он приоткрыл один глаз и увидел, что она хмурится.

— А ты не врешь?

— Moi? Никогда.

— Ладно, — она поманила его пальцем. — Тогда придвинься поближе. Сейчас я буду мучить тебя поцелуями.

Кендрик с радостью повиновался. Он ногой поддел стул, стоявший позади нее, и положил на него ногу. Она оказалась плененной между его ногами, столом и стулом. Он сделал вид, что этого не заметил.

— Закрой глаза, Кендрик.

Он послушался. И тут же невольно застонал, когда ее губы коснулись его рта. Руки у него так и чесались схватить ее. Он с усилием стиснул их за спиной. А потом он перестал думать обо всем, кроме ее губ, пальцев, скользящих в его волосах и нежного аромата ее кожи.

Она робко открыла рот и постаралась страстно его поцеловать. У него невольно вырвался стон, и открыв один глаз, он посмотрел на ее реакцию. Глаза ее были закрыты, а лицо выражало глубокую сосредоточенность. Он почувствовал, что вот-вот разразится смехом. Женевьева витала где-то далеко. Может, она и не заметит, если он заключит ее в дружеские объятия. Он разжал руки за спиной.

Она оставила в покое его губы и двинулась дальше, к его шее.

Руки его сжались в кулаки.

Она дотронулась кончиком языка до его уха.

Он сильнее стиснул пальцы.

— Ты сильно страдаешь? — шепнула она ему на ухо.

— Мне кажется, ты не совсем понимаешь, кого ты подвергла таким мучениям, — проскрипел он. — Откуда тебе знать, что в свое время я был одним из самых свирепых воинов?

Да, именно поэтому я сейчас готов расплакаться, мечтая, чтобы ты стащила меня на пол и предалась со мной любви.

— Ты обещал, что не дотронешься до меня, милорд. Ты ведь очень благородный рыцарь, верно?

— К черту благородство, — пробурчал он, когда она вновь коснулась языком его уха. — Ради бога, Женевьева, прекрати!

Она отодвинулась от него и улыбнулась.

— Очень хорошо, — она сбросила со стула его ногу и пошла прочь.

— Так не пойдет, — сказал он, резко покачав головой. — Ты поклялась заставить меня мучиться, и не довела дело до конца.

— Ты попросил меня остановиться. Кендрик, ты обещал не прикасаться ко мне!

— Все, что мне хочется, — это свернуть тебе шею!

— Тем более держи от меня руки подальше.

Кендрик прижал ее к книжному шкафу, опершись руками по обе стороны ее тела. Затем окинул ее мрачным взглядом.

— Мне это не нравится.

— Грубиян!

— Ты хочешь меня с ума свести!

— Ты уже неделю меня отталкиваешь, вот я и хочу тебе отплатить тем же. Я хочу, чтобы ты страдал! Я еще не закончила тебя мучить, так что держи от меня руки подальше!

Кендрик хмуро посмотрел на нее, а затем в его мозгу мелькнула отчаянная идея. Он отошел от книжного шкафа.

— Не двигайся.

— Куда ты идешь?

— Хочу сделать что-нибудь с руками, чтобы они не могли тебя придушить. Я скоро вернусь.

Он быстро вышел из библиотеки. Значит, леди не хочет, чтобы он ее касался голыми руками? Он знал, как решить эту проблему.